1 место в конкурсе легенд

1 место в номинации "Самая художественная легенда"
1 место в номинации "Самая оригинальная легенда"
2 место в номинации "Самый обаятельный призрак"
3 место в номинации "Самый интересный сюжет"

Возможно, найдутся люди, которые скажут вам, что убить легко. Не верьте им.
Это очень, очень непросто.
Он был гением, настоящим, подлинным гением, человеком, при одном взгляде на которого становится не по себе от сознания собственной заурядности.
Заурядность - это я. Но ему и не нужна была ослепительная личность. Ему
нужна была заурядность, которая следовала бы за ним преданно, как тень.
Однако я не могу сказать, что он был счастлив со мной. Он вообще не был
счастлив, сколько я его знала. Но это не моя вина. И дело было не в обычном мужском тщеславии, словно он не мог простить себе, что мы едва сводили концы с концами на мое скромное жалованье сиделки. Это было несчастье истинного гения: мир был настолько увлечен самим собой, что отказывался его замечать.
Когда-то в юности он неплохо продавал свои акварели. Но стоило ему обрести свой неповторимый, огненный стиль, как от него отвернулись все: владельцы салонов, критики, университетские друзья, даже женщины.
Шли годы, и для меня становилось все более невыносимым смотреть, как он
гложет себя изнутри, пока не остается настолько опустошенным, что не может больше писать. И вот одним осенним дождливым вечером я нашла способ сделать его счастливым.
Я была у одной из своих тяжелых больных, когда той внезапно стало плохо. Я вызвала доктора, и тот пустил ей кровь. Я смотрела, как течет эта кровь, густая, нечистая кровь, полная отравы и болезни, и думала, что вот так же утекают и наши жизни. И я решилась.
На следующий день я случайно порезала его руку. Небольшая царапина, я тут же обработала ее. Он и не обратил внимания на этот случай, как и на то, что бинт я смочила в чужой крови.
Через несколько дней он слег. Доктор не обнаружил ничего серьезного. Но ему становилось все хуже и хуже. Я, верная жена, ухаживала за ним день и ночь.
Потом стало ясно, что ему не помогают ни лекарства, ни уход. Вы спросите меня: тяжело ли мне было? Невыносимо. И лишь сознание того, что ничего уже не вернуть, удерживало меня от полного отчаянья.
И вот он умер. И я в полном трауре отправилась к торговцу картинами. "Не купите ли вы у меня вот это? - спросила я его. - Это работа моего мужа. Он умер только вчера, и мне не на что его похоронить".
"Но, дитя мое, - вскричал торговец, - это же шедевр! Не осталось ли после него чего-нибудь еще?"
Так и случилось, что он стал, наконец, по праву знаменитым. Кто осудит меня?
Ведь это был единственный способ исполнить его самое большое желание.