Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого ордена. Детективный триллер...
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 14, 15, 16 ... 20, 21, 22  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Июл 25, 2009 1:16 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793

Париж.

Лавуазье, Кондорсе.

Антуан Лавуазье аккуратно сложил несколько книг и, перевязав веревкой, отправил в коробку. Кажется, ничего не забыл. Скоро подадут карету, нужно успеть уехать засветло. Дороги сейчас, говорят, не безопасны. С момента его «освобождения из зала суда», прошло несколько дней. Он не выходил из дома, чтобы не встречаться со знакомыми и не видеть, как они отводят глаза. Услышав, как хлопнула входная дверь, и кто-то тихо заговорил со слугой, Лавуазье внутренне сжался. Больше всего на свете он боялся увидеть сейчас Маэла. Он не знал, как будет смотреть ему в глаза. Увидев маркиза Кондорсе, он пришел в еще больший ужас. Тогда, на процессе, маркиза обвинили в связи с организаторами убийства Ламбера…

- Здравствуй, Антуан. Прости, что без приглашения, но я не могу себе сейчас позволить тратить время на церемонии. Я принес тебе бумаги об Академии, несколько отчетов и заметки, которые могут пригодиться, если ты все же решишь выступить в Конвенте.

- Выступить в Конвенте? - рассеянно проговорил Лавуазье. - Ах, да. Конечно. Спасибо, я просмотрю все это... в ближайшее время. Выпьешь кофе или ты торопишься?

- С удовольствием выпил бы, но мне кажется, что торопишься ты.

- У меня еще есть немного времени. Я.. решил уехать из Парижа. Но это не значит, что я не буду работать во благо Академии. Хорошо, что ты зашел - как раз собирался оставить тебе письмо, где и как меня найти.

- Мне? Да, конечно. - Сейчас больше всего хотелось спросить где закончили те бумаги, которые он когда-то спрятал среди старых отчетов. Но какая теперь разница? - Знаешь, ко мне заходил Страффорд. Почему-то подумал, что ты должен знать.

- Маэл? Да... Хорошо... Вы все выяснили? Все в порядке? - зачем-то спросил Лавуазье, сам не зная, какие тут могут быть слова.

- Максимилиан Робеспьер все же добился своего, что тут может быть в порядке? - невесело улыбнулся Кондорсе. - Теперь я хотя бы не боюсь говорить об этом.

Ну вот. Он это сказал. Лавуазье перевел дух.
- Там... в архиве... Это были твои документы? - тихо спросил он.

- Мои. Если бы я знал, во что это все выльется... Впрочем, что об этом сейчас говорить. Надеюсь только, что бумаги уничтожены.

- Я не знаю, где эти бумаги. - Лавуазье опустил глаза. - Я пытался их уничтожить. Тогда, когда Ламбер был еще жив.... Потом отдал Маэлу. Вот и все. Если бы я знал, что это твое, все было бы проще. Я бы отдал их тебе, и ничего этого не произошло бы... - Лавуазье посмотрел на маркиза с болью и сожалением. - Жан! Уходи из политики. Прошу тебя, уходи.

- Для меня уже поздно, Антуан. Мне только жаль, что я втянул в это все тебя, притом дважды.

- Не имеет значения, - Лавуазье махнул рукой. - Я сам виноват. - Их разговор прервал слуга, который доложил, что дорожная карета прибыла. - Ну вот и все, - проговорил Лавуазье. - Мне надо ехать. Будь осторожнее. Пожалуйста.

- Если ты будешь готовить доклад в Конвент, приготовь вместе с ним и проэкт реформы образования! Заметки ты найдешь в моих бумагах. Основной упор делай на развитие практических наук, таких как медицина и сельское хозяйство, пусть даже и в виде обществ! И... и опасайся художника Давида, он сделает все, чтобы задавить в корне любое начинание. А еще Фуркруа. Мне больно об этом говорить, но он не остановится...

- Это я уже понял... - грустно сказал Лавуазье. Несколько слов на прощанье, и маркиз удалился, положив на руку свой плащ. На мгновенье ученого охватило предчувствие, что он его больше не увидит. Нервы. Надо просто отдохнуть и забыть эту историю. Отогнав мрачные мысли, Лавуазье взял коробку с книгами и начал спускаться к карете.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Июл 25, 2009 6:21 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Париж, кабинет Робеспьера

Робеспьер, Сен-Жюст

Робеспьер отложил в сторону перо и задумался, глядя в окно. Сегодня казнили пятерых. Тех, кого еще вчера называли истинными патриотами. Причина - простое подозрение об участии в роялистском заговоре, но разумеется, в слух об этом никто не говорил. Здесь вся сложность состояла в том, что казнь пешек ни к чему не приведет, заговорщики все так же будут строить свои планы, а небольшое расследование, проведенное депутатами ратуши показало, что так или иначе в заговор оказались вовлечены более трехсот человек. Кто они? Простые исполнители? Где искать организаторов? На эти вопросы ответа пока не было, но именно они мешали ему продолжать работу над речью. Бросив взгляд во двор, Робеспьер увидел Сен-Жюста и, как ни странно, обрадовался, хотя и не любил, чтобы ему мешали. Возможно, Антуан поможет ему отвлечься от неприятных мыслей.

- Пятерых казнили, на очереди - еще восемь человек. - сообщил Сен-Жюст, присаживаясь напротив Робеспьера. - Жаль, что ни один из них не приближает нас к верхушке заговора. Еще работать и работать. - Он разложил перед собой свои записи и заговорил, водя пером по отмеченным местам. - Вчера весь день я провел в архивах бюро тайной жандармерии. Меня заинтересовало, что ни один человек из участников заговора ни разу не видел барона де Баца. Это подозрительно, ты не находишь? Как ты думаешь, не убит ли наш барон? И не крутит ли от его имени кто-нибудь, вошедший в доверие к нам? Может быть, кто-то из Комитета, а, Максимильян? Это просто версия. - Сен-Жюст, наконец, простодушно улыбнулся.

- Я слышал, что де Бац - мастер перевоплощений, - неохотно сказал Робеспьер. Ну вот, и Антуан туда же. Отвлечься не выйдет. - Я не думаю, что кто-то из Комитета играет против нас, хотя, признаюсь, что эта мысль приходила мне в голову. Что же касается самого де Баца, то я отослал в замок Кастельно Страффорда. Надеюсь, что ему удастся что-нибудь выяснить.

- Страффорда? - поднял брови Сен-Жюст. - В замок, откуда не возвращаются? Браво, Максимильян, туда ему и дорога. Хотя, признаюсь, у меня была мысль предложить свою кандидатуру.

- Я бы не хотел потерять тебя, Антуан. Поэтому поехал Страффорд. И, признаться честно, меня это немного настораживает. Что-то в его манере держать себя. Впервые вижу человека, который ничего не просит, хотя я практически прямо задал вопрос. И он не взял денег, хотя я как раз собирался поймать его, если понадобится, на неучтенных расходах. Но в любом случае, будь что будет. Остается только ждать и надеяться, что ему удастся большее, чем тем несчастным, что были до него.

- Меня не удивляет, что он не взял денег. Он догадлив, Максимильян, - усмехнулся Сен-Жюст. - И богат. Мне так кажется. Не могу понять лишь одного. Неужели он и правда все это делает ради откупщика? Если это так, то мы сможем еще долго пользоваться его талантами. Ты был совершенно прав, а я вел себя, как последний дурак, желая расправиться с ним в самом начале игры.

- Вот видишь, а ты не хотел меня слушать, - улыбнулся Робеспьер. - И, судя по всему, он действительно способен пойти на многое, так что упаси нас бог тронуть откупщика... пока что. Думаю, что в ближайшее время Лавуазье может заниматься чем угодно, даже возвести вокруг Парижа еще одну стену. Главное, чтобы нам это не мешало.

- Скажи, Максимильян, - задумчиво проговорил Сен-Жюст. - А ты не боишься его? Ведь и у Страффорда, думаю, есть предел терпения? И нам нужно будет вовремя остановиться. К примеру... Ты хочешь, чтобы он вернулся из этого замка?

- Почему я должен его бояться? Что он может мне сделать? Предел терпения - это не тот вопрос, которым я должен задаваться, Антуан. Тем более, что с откупщиками мечтают расправится уже довольно давно, только сейчас о них немного забыли, вот и все. Что же касается его поездки в Кастельно... - Робеспьер снова улыбнулся. - Мне иногда кажется, что ты умеешь читать мысли. Хочу ли я чтобы он вернулся? Скорее да чем нет, я потратил слишком много сил, чтобы добиться этого сотрудничества. И мне нужна информация.

- Ты действительно не хочешь, чтобы я тоже туда поехал? - серьезно спросил Сен-Жюст. - Подумай. Я уже наблюдал Страффорда в работе, и знаю о нем больше, чем другие.

- Вот как? - удивленно спросил Робеспьер. - Я уже сказал, что не хочу тебя терять, Антуан. Но если ты скажешь то, что знаешь и как следует аргументируешь причину, я могу и смириться с тем, что мне придется некоторое время обойтись без тебя.

- Я подумаю, - улыбнулся Сен-Жюст. - И если не найду аргументов "против"...

- Наверное, я должен был спросить более прямо. Почему ты хочешь ехать туда, на самом деле? Из любви к риску или подозреваешь, что Страффорд будет вести  не совсем честную игру?

- В ту ночь, когда мы чуть не погибли... тогда, в Рампиьоне... Эти люди охотились не за мной и не за Дантоном. Им был нужен Страффорд. А они были связаны с бароном де Бацем - это очевидно. Улавливашь связь? Это меня и смущает, - проговорил Сен-Жюст, глядя в окно.

- Почему ты раньше молчал? - Робеспьер заходил по комнате. - Я зол на тебя сейчас. Теперь  они просто убьют Страффорда и вся проделанная нами работа пропадет зря. Я мог бы дать ему другое поручение...

- Это всего лишь мое умозаключение. Ничем не подтвержденное. Ты и так упрекаешь меня в излишней подозрительности, Максимильян.

- Ну что же... Если ты хочешь поехать - отправляйся, иначе если там действительно что-то произойдет, то в ближайшем будущем ты меня не простишь. Только сообщи, когда хочешь ехать, в таком случае частью рутинной работы я поручу заняться Кутону.

- Вот как? Я тебя не прощу? О чем ты, Максимильян?

- Антуан, - вздохнул Робеспьер. - Вспомни, пожалуйста, что я выслушал, когда в свое время отозвал тебя из армии? А когда не согласился с тем, чтобы ты ехал в Вандею? У тебя потом недели две было скверное настроение и я был виновен во всех грехах, разве нет?

Сен-Жюст поднялся. - Я сообщу тебе о дате своего отъезда. И благодарю за доверие.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Июл 25, 2009 10:33 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Париж. Театр вампиров.

Арман, Эжени, Элени

Весь вечер Арман ловил выразительные взгляды Элени. «Надо поговорить, Арман. Это очень важно». Что могло случиться? Но Элени никогда не стала бы отвлекать его по пустякам. В гримерной Элени, куда Арман зашел сразу после спектакля, он увидел Эжени. Та сидела со своим обычным выражением лица – словно заранее готовая к наказанию. Сколько можно? Неужели они всю жизнь будут продолжать воспринимать его монстром?

- Арман! – Элени вскочила и подбежала к нему. – Арман! Мы с Эжени хотим показать тебе новую пьесу! И хотим узнать твое мнение.

Элени опустила глаза, в которых Арман читал нетерпение и гордость.
Эжени встала, смотря в под ноги. Обычно – еще неделю назад – она попросту не осмеливалась поднять на него взгляд, а сейчас… Сейчас ей казалось, что просто стоит им встретиться глазами – и слишком многое станет очевидно.
«Впрочем, он ведь все равно всегда читает мои мысли», - Эжени неожиданно легко далось новое решение поднять голову и посмотреть на Элени, а потом прямо взглянуть на Армана.
- Вот она, - не отводя глаз, она протянула Арману кипу листков.

***
Пьеса. Мария-Антуанетта.

Вступление.
Королева Мария-Антуанетта вертится перед зеркалом. К ней заходит слуга и докладывает, что в народе большие волнения, потому что не хватает хлеба. Королева произносит свою знаменитую фразу: «Так пусть едят пирожные!». Слуга кланяется и выходит. Через минуту он появляется снова и сообщает, что началась революция и захвачена Бастилия. Королева неопределенно хмыкает и продолжает примерять украшения. Дверь снова открывается, королева гневно оборачивается, чтобы прогнать надоедавшего с ерундой слугу, но в комнате появляется человек в черном плаще, от которого так несет серой, что это хорошо слышно не только первым рядам, а и немного дальше. Человек кружится вокруг королевы, рассказывает ей что-то приглушенным свистящим шепотом, а потом, глядя ей в глаза и гипнотизируя, набрасывает ей на плечи тяжелый темно-синий плащ с золотыми лилиями.
Антуанетта пытается высвободиться, плащ душит ее. Гаснет свет. Плащ падает, Антуанетта остается в белом – ее душа рвется на волю. Она бьется в окно с решетками из золотых лилий.
Свет гаснет.
Антуанетта снова в плаще с лилиями избивает слугу за то, что на лилиях мал золота.

Сцена первая. Зал суда.
Мария-Антуанетта появляется в суде в платье, расшитом лилиями, с огромным количеством таких же золотых украшений в волосах, серьги, колье… Она предъявляет иск, пафосно требуя вернуть ей корону Франции. Судья объясняет ей суть произошедших перемен – говорит о наступившем новом времени, но она его не слушает. Добавляются новые требования, более абсурдные. Королева начинает подробно перечислять, сколько ей нужно камеристок, как переделать ее комнаты в Версале… Судья продолжает объяснения. Мария-Антуанетта угрожает, что в случае невыполнения ее требований, ее брат, австрийский император, быстро расправится с этой революцией и проговаривается о своей с ним переписке и планах. Судья обвиняет королеву в заговоре против Франции. Мария-Антуанетта говорит, что она еще может потребовать оживить ее мужа.
Гаснет свет.
Антуанетта снова в белом, она рвется на волю и просит судей освободить ее, потому что она – такая же пленница в собственном теле, как ее народ – под тяготами монархии.
Свет зажигается.
Судья приговаривает бывшую королеву к смертной казни за угрозу революции и заговор против Франции.

Сцена вторая. Площадь в Париже.

Под музыку «Карманьолы» палач выводит Мадам Гильотину. На ней серебристое платье и железные украшения, в виде плоских гильотинок, глаза завязаны, как у правосудия. Палач танцует с ней. Потом подводят Марию-Антуанетту. Мадам Гильотина к ней приближается. Королева обвисает в ее руках. Платье выворачивается и меняет цвет снова на белый. Мария-Антуанетта поднимается и тихо начинает петь «Марсельезу».
Палач и Мадам Гильотина подхватывают.

Мадам Вето грозилась вишь, (2 раза)
Что передушит весь Париж. (2 раза)
Но черт ее дери, -
Не дремлют пушкари!

Припев:
Эй, спляшем Карманьолу!
И пушек гром, и пушек гром!
Эй, спляшем Карманьолу!
Раздастся пусть кругом!

А сам Вето божился как, (2 раза)
Что он де Франции не враг, (2 раза)
Но не сдержал обет, -
Ему пощады нет.

Припев.
Мадам Вето — Мария Антуанетта

Последнее явление.
Антуанетта в белом напротив мадам Гильотины.
Антуанетта:
- Так – ты – это цена свободы?
Гильотина:
- Нет, я – мадам Свобода. А вы – моя цена.
Занавес.

****

Арман кивнул и углубился в чтение. Элени с трепетом следила за тем, как на его обычно бесстрастном лице возникали самые разные эмоции.

Эжени снова опустила глаза, но втягивать голову в плечи уже не хотелось. Вместо привычного жеста она чуть передернула плечами – не понравится пьеса – пусть Элени разбирается. С ней Арман обычно едва разговаривал, не считая чем-то достойным его комментариев. Вместе с тем, сквозь опущенные ресницы, она пристально следила за его реакцией.
Наконец Арман поднял глаза. Они снова были непроницаемыми. - Итак, Элени, ты решила пополнить свою коллекцию ролей Марией-Антуанеттой? Оригинальная идея, с учетом того, что сегодня это свежо и актуально. Молодец. - Он перевел глаза на Эжени. - Из тебя получится прекрасная Мадам Гильотина. Браво!
Эжени вздрогнула от голоса Армана. Впрочем, слова ее сейчас пугали больше голоса. Получается, все насмарку? Или Арман… прочел ее мысли и решил проучить и посмеяться над ней таким вот образом теперь?
Сейчас или никогда.
«Интересно, а Бастилию брать было так же страшно»?
При мысли о Бастилии Эжени даже развеселилась и фыркнула:
- Для роли мадам Гильотины мне не хватит грации и изящества. Это ведь Элени – королева танца. Арман, у меня другое предложение, - она снова осторожно посмотрела на Элени, потом снова на него, - Мне его высказать, или оно будет отвергнуто… как всегда. – прибавила она снова тихо.

- Да? - вскинул брови Арман. - Я слушаю. И, кстати... К чему это последнее явление? Эти рассуждения о свободе и цене? Для философской притчи спектакль откровенно слаб, а для развлекательного действа подобная концовка кажется странной. *Молчи* - мысленно приказал он Элени.

Еще до начала разговора Эжени ждала чего-то подобного. Арман не ненавидел ее – о, нет. Просто ему почему-то нравилось унижать именно ее.
Она ждала этого.
И у нее был ход в запасе. В принципе, она собиралась серьезно рискнуть головой.
Она подумала, что бы ей посоветовал Камиль Демулен.
А она ему что советовала?
«Не сдавайтесь».
Эжени выпрямилась. Не смотря на Элени, взглянула на Армана. И тихо, но не виновато, сказала:
- Возможно, пьеса слаба. Возможно, в коллекции Элени мало блестящих ролей и Мария-Антуанетта была бы как раз кстати. Возможно, твое «браво» относится только к работе сочинителя. Но когда тебе были так нужны наши голоса в поддержку, мой и… Феликса – она чуть запнулась на этом имени, - Я не стала философски рассуждать о свободе, - Эжени подумала, что единственное обидное будет умереть не с той мыслью, которой хотелось. Но это было бы слишком неплохим финалом. Она сосредоточилась.
- Арман. Марию-Антуанетту хотелось бы сыграть мне.

- Ты что ж... попрекаешь меня тем голосованием? - изумился Арман.

- Нет, Арман. Не попрекаю. Я умею нести ответственность за свои поступки. Я всего лишь напомнила тебе о том, что каждый из нас заслуживает свой шанс. Ты – мой глава Собрания. Я и Феликс по моей просьбе голосовали за тебя. Ты это знаешь. Это мой выбор и моя ответственность. Ты имеешь право уничтожить меня за дерзость и неприятное напоминание. Но я отказываюсь играть Мадам Гильотину и прошу роль Антуанетты, - Эжени подумала, что молчание Элени затянулось. Или она тоже что-то задумала вместе с ним?
- Арман, пожалуйста! Это наше общее решение, - тихо проговорила Элени. - Эту пьесу придумала Эжени. Я лишь поддержала ее и отвела к тому, кто помог все это написать.

- Во-первых, я еще не принял решения о том, что этот спектакль будет поставлен на сцене нашего Театра, - медленно заговорил Арман. - А во-вторых... Эжени, тебе не кажется, что это слишком самонадеянно? За небольшую историю Театра ты не сыграла ни одной большой роли. Как ты думаешь, это произошло потому, что я тебя недооценивал? Или потому, что ты не способна связать двух слов на сцене?

- Арман, не надо! - пискнула Элени.

- Выйди, - коротко приказал ей Арман. Когда дверь за Элени закрылась, он холодно посмотрел на Эжени. - Итак?

Эжени было очень страшно. Видимо, Арман решил уничтожить ее на физически, а вот так – как он любил больше всего. Хотелось сжаться в комок, броситься ему в ноги, просить простить за дерзость. Она собрала последние силы, боясь призвать себе на помощь одно единственное спасительное воспоминание:
- Даже мои небольшие роли содержали в себе больше пары слов, Арман. А ролей я не получала потом, что Элени ярче и красивее. Но актриса не обязана быть воплощенным идеалом. Да, это самонадеянно. Но я прошу лишь дать мне шанс попробовать, а не требую его. Ты же тогда поверил нам и мы не подвели тебя?

- Да прекрати вспоминать мне то злосчастное голосование! - раздраженно произнес Арман. - Я хочу, чтобы ты привела мне аргументы, почему я должен отдать тебе главную роль в спектакле, имея в труппе актрису, которая ярче, красивее и талантливее, как ты сама только что выразилась.

- Потому что идея пьесы была моей, - тихо ответила Эжени, - Потом что я написала эту роль для себя. Потому что я способна связывать слова на сцене. Потому что Мария-Антуанетта не должна быть прекрасной, а Гильотина – должна быть воплощением красоты и мудрости. Потому что для меня это будет не проходной спектакль и я приложу много усилий, чтобы ее сыграть, а ты знаешь, что усилия не менее важны чем талант. Такие аргументы тебя устроят?, - Эжени не могла поверить. Она еще жива, а он… он говорит с ней.
Арман взглянул на нее, не скрывая удивления. Он никогда не любил Эжени. Не любил за ее страх перед ним и за неумение отстаивать свои мысли. Не любил за уродливую привычку втягивать голову в плечи. Не любил за тайные мечты о свободе и странные представления об этой свободе. Да как она могла рассуждать о свободе - молоденькая оборванка, не добившаяся в жизни ничего, кроме вечных тычков и даже не способная спрятать свои комплексы. Сейчас она была другой. Арман не мог не признать это. В ее мыслях он увидел лицо смертного, но мысли быстро закрылись. Значит, чье-то влияние? Как бы то ни было, такая Эжени ему нравится больше. Жаль, что она никогда об этом не узнает. - Я хочу знать, как сейчас настроены по отношению к королеве те, кто стоят у власти. Точнее. хочу предугадать их реакцию. Мы не можем рисковать репутацией театра. Если революционеры углядят в пьесе хотя бы намек на сочувствие к роялистам, нас уничтожат. Ты это понимаешь? Если ты действительно хочешь сыграть эту роль, ты должна выяснить все, о чем я говорю. Найти возможность показать пьесу Дантону или Робеспьеру - кто там у низ сейчас главный? Прочесть их мысли. Посоветуйся с Элени, если хочешь. И когда информация будет собрана, мы вернемися к этому разговору.

- Хорошо, Арман. Я не смею просить большего, - Эжени поднялась, понимая, что разговор окончен. - Спасибо, - она вскинула голову и вышла.

- Ну что? - Элени не скрывала, что страшно нервничает. - Что сказал Арман?

Эжени посмотрела на нее, как будто видя в первый раз. Интересно, что б сказал ей сейчас Камиль Демулен?
- Сказал показать пьесу Дантону или Робеспьеру. А я жива...как видишь.

- Эжени, ты понимаешь, что ты победила? - прошептала Элени. - Но показать пьесу... Ты уверена, что поняла его правильно?

- Победила?, - переспросила Эжени, - Да я Бастилию только что взяла. Ее начало трясти, - Да, я правильно поняла. Дантону или Робеспьеру.

- Тебе надо поохотиться. Немедленно. - Элени взяла подругу за руку и увлекла за собой на улицу.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Июл 26, 2009 2:23 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793

Замок Кастельно.

Маарет, барон де Бац, Сен-Жермен, Ружвиль, Маэл.

Александр де Ружвиль поднялся по винтовой лестнице, проклиная и слишком крутые ступеньки, и недостаток освещения. Чья была идея избрать этот замок убежищем? Впрочем, выбирать им не из чего, а Кастельно удобен не только расположением, но и тем, что сюда довольно сложно проникнуть незамеченным, в отличие от Эрмитажа. Он постучал в массивную дубовую дверь, дождался разрешения зайти и только тогда потянул за дверную ручку. Петли противно скрипнули.

- Барон, вас хотят видеть. Там, внизу, мужчина и женщина, они только что прибыли и хотят говорить с вами. Рошет, как и было условленно, выдал за вас себя, но они раскрыли обман. Мужчина назвал себя графом Сен-Жерменом. Вы спуститесь?

Барон Жан де Бац нехотя повернулся, не скрывая досады. После того, как заговор с освобождением королевы Марии-Антуанетты провалился, он не желал видеть никого, кто был посвящен хотя бы в мелкие детали. Граф Сен-Жермен имел некоторое отношение к заговору, предоставив его людям недостающую сумму. Поэтому говорить с ним тем более не хотелось. Здесь, в мрачном замке, барон пытался собраться с мыслями и выработать дальнейший план действий. Революционеров с их идеями переделки мира он ненавидел всей душой. Уничтожить их. Любой ценой. И как можно быстрее. Барон поднялся, потирая застывшие от неподвижного положения ноги.

- Хорошо. Я сейчас спущусь.

Де Ружвиль последовал за ним, сгорая от любопытства. Тот, кто называл себя Сен-Жерменом был уже личностью легендарной, но не менее таинственной казалась ему и спутница графа - высокая рыжеволосая женщина.

***
- Барон, рад вас видеть, - Сен-Жермен не стал утруждать себя, чтобы подняться со стула. В конце концов, де Бац не является хозяином замка, они практически не знакомы и титул барона в табеле о рангах стоит гораздо ниже, чем титул графа. - Мы без предупреждения, но леди желает говорить с вами и, возможно с Ружвилем.

Ружвиль едва заметно поморщился. Да, на самом деле он не являлся обладателем титула и тот, кто называл себя Сен-Жерменом только что намеренно подчеркнул это.

Маарет с любопытством разглядывала старый замок и его обитателей. Несколько слуг, безмолвно скользящих среди полуразрушенных, но величественных памятников прошлого. Призрачные блики свечей. И два человека. Ружвиль, готовый на все ради денег и власти. И де Бац – уставший от жизни, но готовый продать душу Дьяволу ради того, чтобы увидеть падение революции. Интересное сочетание. С учетом того, что Ружвиль готов при необходимости сыграть на два фронта… Но об этом никому знать пока что не обязательно.

- Здравствуйте, барон, – улыбнулась Маарет, откинув капюшон, закрывавший ее лицо. – Простите за вторжение, это я настояла на этом путешествии. Так сложилось, что я косвенно поучаствовала в вашем … в вашей попытке освободить королеву. И мне интересно, будете ли вы продолжать какую-нибудь деятельность в этом направлении?

- Продолжать? Мы ее и не прекращали, - устало произнес барон, разглядывая свою гостью. Вот, значит, как. Англичанка. Красивая и молодая. Кто она?

- Королева все еще в Тампле? - спросил Сен-Жермен.

- Да, - коротко ответил барон и отвел глаза. - Простите за нескромный вопрос, но зачем вы приехали?

- Затем, чтобы поговорить с вами. Я думал, что это очевидно, - улыбнулся Сен-Жермен. - Леди желает оказать вам помощь. Что же касается меня, я могу участвовать в событиях лишь косвенно.

- По Парижу ходят разговоры о том, что в этом замке пропадают люди, - заговорила Маарет. - Скажите, барон, вы верите в мистические совпадения?

- Леди о чем вы? - удивленно поднял брови барон. - Неужели вы верите в подобные глупости? Да, действительно, как и любой другой старый замок, этот имеет свою легенду, но уверяю вас, за все то время, что мы здесь ни один из моих людей не пропал.

- А не из ваших? Вы не боитесь, барон, что сюда скоро могут нагрянуть любопытные? Хотя легенды хорошо охраняют, не так ли?

- И легенды хорошо охраняют и мы внимательно следим за теми, кто появляется в округе. Но вряд ли вы проделали столь утомительное путешествие только для того, чтобы говорить об историях, которые связаны с этим замком? - Не очень вежливо, но прикусывать язык уже поздно. Только сейчас барон понял, как устал.

- Месье да Бац! - слуга, запыхавшись, вбежал в зал. - Мы задержали незнакомца... англичанина... по описаниям он похож на того, который оказал сопротивление нашим агентам в Рампильоне!

- Что? - это известие было слишком неожиданным. Ну почему Мишони так поторопился тогда? И что он здесь делает? Нет, этот вечер обещает быть каким угодно, но не спокойным. - Приведите его сюда немедленно. Но будьте осторожны, не размахивайте оружием лишний раз. - Барон потер висок - подступала головная боль.

Маарет взглянула на Сен-Жермена, пряча растерянность. Маэл? Здесь? Что могло привести его в этот очаг заговорщиков? В любом случае, это будет интересная встреча. Маарет без труда нашла мысли своего бывшего спутника. Итак, он вновь ввязался в игру на стороне политиков ради своего друга-химика. Что ж, это будет даже интересно. Маарет закрыла мысли и приготовилась к встрече.

***

Маэл позволил не в меру бдительным заговорщикам обезоружить себя и последовал за ними в замок. Немного беспокоило то, что они не задавали никаких вопросов, а мысли смертных вертелись в основном вокруг предстоящего отдыха. Только у того, кто встретил их уже возле двери, в голове ясно рисовался образ барона де Баца. Читая мысли людей, он уловил и другое присутствие. Очень знакомое. Маарет? Но как? Маэл быстро скрыл мысли. Неожиданное открытие ошарашило настолько, что на несколько минут выбило его из колеи - Маарет никогда не вмешивалась в дела смертных. Интересно, почему она сделала это сейчас.

Барон де Бац молча смотрел на англичанина, чувствуя, как его начинает терзать любопытство, как и Ружвиля, у которого оно было написано на лице крупными буквами еще с момента визита графа. Впрочем, к любопытству примешивалось и почти восхищение. Будучи авантюристом по натуре, он не мог не оценить дерзость этого человека.

- Месье Страффорд? Право, не ожидал вас увидеть...

- Барон де Бац, надо полагать? - Маэл слегка склонил голову, наблюдая за бароном и стараясь не показывать вида, что знаком с Сен-Жерменом и английской леди - так смертные думали о Маарет. Неизвестно, что за игру они ведут и какие последствия могут быть, если откроется то, что они знакомы.

- Вижу, ваш замок популярен, барон, - улыбнулась Маарет, разглядывая Маэла. - Месье Страффорд - тоже ваш друг?

- Разве вы знакомы? - удивленно спросил барон. - Впрочем, это не столь важно. Отвечая на ваш вопрос, я бы сказал, что месье Страффорд скорее мой недруг, хотя до этого мы не виделись.

- Полно, барон, - усмехнулся Маэл. - Просто у меня есть дурная привычка: если в меня собираются стрелять, стараюсь успеть выстрелить первым. -- Не такая уж и дурная привычка, - легко согласился де Бац. - К сожалению, ходили слухи, что вы предали Мишони монтаньярам.

- Если бы я предал Мишони, он бы сейчас не занимал ту же должность что и прежде, - ответил Маэл.

*Что ты здесь делаешь, Маэл?* Маарет перешла на мысленную беседу, терзаемая любопытством, как он объяснит ей свое появление.

*Тот же вопрос я хотел задать и тебе. Однако знакомство со мной может быть чревато большими неприятностями для тебя и для графа...*

*Думаешь, испугаюсь?*

* При чем здесь страх? Я говорю о лишней головной боли.*

*Я сегодня здесь, а завтра за океаном. Парижский воздух действует мне на нервы* - Мы не знакомы, барон. Но англичанин чувствует англичанина. Ведь вы прибыли из Англии, месье Страффорд?

- Вы правы, мадам, - ответил Маэл.

- Месье Ружвиль, то, что вы хотите сейчас сделать - негостеприимно, - сказала Маарет, не поворачивая головы. - Успокойтесь и сядьте. Немедленно.

- К сожалению, у меня немного другие сведения, но я... - продолжил де Бац, обращаясь к Маэлу. - Ружвиль? В чем дело?

- Простите, - пробормотал Ружвиль, и сел на стул.

- Месье Ружвиль погорячился и захотел нажать на одну из потайных кнопок, что спрятана за картиной, - проговорила Маарет, ни к кому не обращаясь. - Мне кажется, это преждевременно. Месье Страффорд еще никак не проявил себя нашим врагом. И, уверена, сейчас расскажет о цели своего визита.

- К сожалению, у меня другие сведения, - повторил барон. - Но я сделаю все возможное, чтобы проверить их. И да, леди права. Позвольте уточнить цель вашего визита.

- Цель моего визита уточнить, как так вышло, что сапожник Симон узнал то, что узнал. А так же у меня было письмо от маркиза Кондорсе к человеку, который жил в этом замке перед тем, как сюда перебрались вы. Его я не вижу, значит, мне следует просто поверить сказкам о том, что люди здесь иногда исчезают.

- Где же письмо? - настороженно спросил барон.

- Оно адресовано не вам. Но если вы так любопытны, можете спросить о нем у тех людей, что меня обыскивали.

- А кто отправил вас, месье Страффорд? Тот, кто надеялся, что вы не вернетесь? - поддержала игру Маарет.

- Возможно, - ледяным тоном ответил Маэл. Недоставало, чтобы они всерьез начали заострять внимание на этом вопросе... По идее, письмо Кондорсе должно было решить часть уже возникших проблем, но теперь от этого мало что зависело - человек, которого он должен был увидеть, скорее всего, мертв.

Барон нахмурился.

- Как я уже сказал, вся информация нуждается в проверке. Я постараюсь уладить это как можно скорее, а до тех пор, месье Страффорд, вы проведете некоторое время в здешней темнице. Не обессудьте, но я не могу рисковать, слишком уж противоречивые слухи о вас ходят. - Де Бац кивнул Ружвилю и тот, уже абсолютно обоснованно вызвал стражу.

- Надеюсь, что вы действительно уладите все так быстро, как обещаете, - обронил Маэл и, развернувшись, сделал знак конвоирам следовать за ним к выходу из зала.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Июл 26, 2009 11:38 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793

Париж.

Бьянка, Марат.

Марат еще раз перечитал заметку и остался очень доволен собой. Нужно будет обязательно показать Клери, несколько едких замечаний здесь не помешают, даже наоборот. И все таки он не согласен, что жирондистов нужно топить поодиночке! Но вот уже два дня Клери не появлялся. Обиделась за то, что он не соглашается с ее мнением? Не похоже. Да, они спорили до хрипоты, но все же это был именно спор, а не ссора. Теперь он не знал что делать. Идти ее искать? А что если разминутся по дороге? Остаться здесь и ждать? Марат поморщился и яростно почесал плечо: проклятая болезнь совсем измучила. Вчера он остался ночевать здесь, в редакции, но второй день без ванной выдержать будет очень сложно. А лучше всего сейчас об этом не думать, а написать еще одну статью о спекулянтах и скупщиках, что-то в последнее время эта тема немного подзабылась.

Бьянка поймала себя на мысли, что впервые не знает, как себя повести. Рассказать о нависшей опасности? А если он начнет кричать и попытается что-то сделать самостоятельно? Жирондисты сейчас достаточно сильны, и если они уже готовы действовать подобными методами... Но не рассказывать тоже нельзя. Любое вранье влечет за собой черт знает что - этот урок преподнес ей преподобный Мариус, чья привычка изворачиваться и скрывать факты до сих пор сказывалась на ее недоверчивости. Бьянка шагнула через порог редакции и глаза ее вспыхнули от радости - два дня размышлений и прогулок в одиночестве по Парижу не прошли зря.

- Марат... Я хочу что-то тебе рассказать. Но только если ты пообещаешь мне, что ничего не будешь предпринимать. Иначе я просто уйду и сделаю все сама.

- Я не буду ничего обещать, пока не узнаю в чем дело, - помотал головой Марат. - Пока тебя не было, я написал несколько заметок, я хочу, чтобы ты их просмотрела, может быть ты захочешь сказать что-то и от себя тоже. Где ты была? Что я должен предпринимать? Ну хорошо, сначала рассказывай.

Бьянка устроилась в разбитом кресле и замолчала. Нет. Нельзя. Или... В конце концов, что они теряют? Вот глупость, как она могла не прочесть мысли Бриссо относительно дальнейших планов о Марате? Ведь не могли они не просчитать варианта, что она ему все расскажет? Бьянка взглянула ему в глаза. И рассказала все с самого начала. Об аресте и целой свите сопровождавших ее людей, лиц которых она не знала. О нависшей угрозе. О предупреждении. И о своем обещании отдать несколько писем Дюмурье.

- Они не знают о том, что именно я передала тебе на хранение, - закончила она. - Поэтому отдать можно все, что угодно. А потом понаблюдать и сделать из этого сенсацию. Это все.

- Сенсация - это хорошо, - Марат побарабанил пальцами по столу. - Но это становится слишком опасно для тебя. Жаль, что ты не послушалась меня еще тогда и не уехала из Парижа. И что-то мне кажется, что они на этом не успокоятся... Паразиты!!! Я не успокоюсь до тех пор, пока не слетят их головы!!!

- Они слетят. Обязательно. - мягко улыбнулась Бьянка. - Эти люди загнаны в угол. Иначе они не пошли бы на такие крайние меры. Потому что это - глупость и верная гибель. Ну что? Отдадим им парочку писем?

- Пожалуй. А сейчас... - договорить ему не дал стук в дверь. Марат выглянул в окно, скривился так, будто хлебнул уксуса вместо хорошего вина и немного приоткрыв дверь заорал: - Я занят и никуда не пойду, даже если в доме пожар!!!

Вернувшись на место он неохотно объяснил: - Я не ночевал дома, Альбертина беспокоится. Я пойду под утро, спать тоже иногда надо. Как ты думаешь, в это время мы сможем где-нибудь раздобыть молока? О хлебе я уже не заикаюсь.

- Раздобудем. В гостях у нашего друга Бриссо, - рассмеялась Бьянка. - Я отнесу ему писбма раньше срока, а заодно и поиграю на его нервах.

- Лучше умру от голода, чем позарюсь на харчи жирондистов, - ответил Марат. - Тем более, что у меня еще есть кусок сыра и полбутылки вина.

- Но я все равно отнесу. Они нервно реагируют на мои заметки на тему кулинарных изысков. Или не ходить? Поработаем? Хочешь, поработаем у тебя дома, если Альбертина беспокоится? - Бьянка была так счастлива, что сложный разговор закончился так просто, что не скрывала радостного настроения.

- Поработаем здесь. Дома я не могу сосредоточиться. - На самом деле он не хотел возвращаться вовсе не из-за нерабочей обстановки, а потому, что до сих пор не мог простить Альбертине ее обман. И это человек, которому он доверял как себе! Но с другой стороны вернуться все же придется: горячая ванная - это то, о чем мечтал со вчерашнего вечера.

- Отлично. Тогда приступим! - Бьянка придвинула ему вино и сыр и принялась изучать подготовленные в номер заметки.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Июл 27, 2009 1:39 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793.
Париж.
Сен-Жюст, Демулен, Эжени

Охота была славной.
Элени весь вечер только внимательно смотрела на нее после того, как поздравила с победой.
«Она знает». Эжени решила не пытаться выяснить подробности.
Нет времени.
Да, победа. Первая в ее жизни.
Но выигран только первый этап. Впереди еще несколько Бастилий.
Была еще странная мысль о том, что Арман вместо того чтобы сам заниматься согласованием пьесы предложил добраться до Дантона и Робеспьера ей самой. Но, возможно, это просто обычное издевательство.
Вообще самым грустным во всей ситуации для нее была даже не перспектива угодить в списки сочувствующих роялистам. Это смертные заботы.
Грустным было то, что предстояло найти Камиля Демулена и снова навязаться ему – как раз после того, как она, кажется, умудрилась оказаться чуть полезной Ему.
А теперь – снова в роли просительницы.
Да и где его искать?
В якобинском клубе?
Домой к нему она не пойдет ни при каком раскладе.
Эжени в нерешительности замерла неподалеку от клуба Якобинцев, как раз на полпути к Нотр-Дамм.
Если бы в эту секунду ей навстречу вышел сам Робеспьер – она посчитала бы попытку обратиться к нему меньшим усилием, чем еще раз просить о помощи Демулена.

- Камиль, кажется, тебя дожидается какая-то гражданка! - высокую девушку с черном Сен-Жюст приметил сразу. Она была непохожа на обычных женщин, приходящих сюда, чтобы поразвлечься. У нее было узкое лицо и ... стоп-стоп-стоп. Эти глаза он уже ни с чем не спутает. Еще одна представительница породы Страффорда и Клери? Как там говорила Клери? Думать про своих женщин или про что-то еще. не имеющее отношение к делу? Прекрасно. Так и поступим. Больше он на эту удочку не попадется.

Демулен резко обернулся. Эжени. Здесь. Только этого еще не хватало! Он бросил взгляд на Сен-Жюста, который еще минуту назад шел рядом, обсуждая с ним последнюю газету Марата.

- Что ты замолчал? Не заставляй красивую женщину стоять здесь, вот так, среди прокуренных и грубых монтаньяров. Не бойся, я ничего не расскажу Люсиль. У нас с ней взаимная неприязнь.

- Да прекрати ты, Сен-Жюст! - довольно грубо ответил Демулен, досадуя на затянувшееся молчание. По лицц друга он видел, что тот даже не собирается уходить. - Здравствуйте, Эжени. Не ожидал вас тут встретить. У вас что-то случилось?

Эжени встретилась с Камилем Демуленом глазами. Так, все полетело в тартарары. Рядом с ним сам Сен-Жюст. Они были заняты. Она явно им помешала. Так, бежать!!! Бежать!!
Стоп. Нет, вот что-что, а отступала она достаточно. Пусть ничего не вышло. Но она хотя бы поздоровается.

- Добрый вечер, улыбнулась она. Что Вы, я… просто гуляла и шла к Нотр-Дамм. А у вас обоих были такие одухотворенные лица, что мне пришла в голову идея относительно новой роли. Не смею задерживать Вас, господа.
Эжени чуть поклонилась и решила попробовать пройти дальше. Он не был ей рад. А значит…
Значит ничего не надо.
Жаль, что она не человек, а то Сена была бы достаточно глубока.

- Я испортил вам свидание? Мне уйти? - Сен-Жюст не спускал с нее глаз. Актриса. Из Театра вампиров. Не ТА. Другая. Но не менее опасная. Правда, почему-то не такая наглая. А они разные, эти девушки с мерцающими глазами! - Эжени, не уходите, пожалуйста. Мой друг обязательно с вами поговорит. - Сен-Жюст ухмыльнулся и подтолкнул Демулена локтем.

- Антуан, не строй из себя паяца, - тихо проговорил Демулен. - Эжени, давайте пойдем в ближайшее кафе и поговорим. И простите моего друга. У него был трудный день.
Эжени избегала смотреть на Демулена. Этот смертный, Сен-Жюст умел читать по глазам не хуже, чем она сама – мысли. Впрочем, его мысли ей читать не хотелось. Ладно…

- Месье Демулен. Если даже случайная встреча может бросить на Вас тень или же если Ваша вежливость может поставить под угрозу дела революции – поверьте, я не обижусь, если Вы заберете свое любезное приглашение обратно, - все, сейчас он уйдет. А с ним – ее мечты, все вместе. И поэтому…

- Это не свидание, месье Сен-Жюст. Свидания назначают, если Вы не в курсе. Вижу, Вы вообще против того, чтобы женщины поднимали глаза от мостовой. А знаете – Вы меня разочаровали, - Эжени подмигнула Сен-Жюсту, - Зря я… - она осеклась, решив не затрагивать ни странного отношения Элени, ни тем более один единственный вечер взаимопонимания с месье Демуленом.

- Разочаровал? Уже? Я всего лишь поздоровался! *А вы не одна така, моя дорогая актриса. Спросите вашу подругу - она тоже... была разочарована... Знать бы чем?* - Камиль, возьмешь меня с собой на ваше НЕ свидание? Вот уж не знал, что ты имеешь дела с актрисами. - Он повернулся к Эжени. - Вы ведь актриса, верно?

- Да, актриса. А слов «Добрый вечер» Вы так и не сказали - ответила Эжени. Тень подозрения коснулась ее. Элени…. Что-то странное было в поведении Сен-Жюста и его догадке. Ладно, потом, - У Вашего друга всегда такая манера здороваться?, - обратилась она к Демулену, - И поверьте, я правда просто возвращалась с репетиции и остановилась случайно. Я не хочу обременять Вас ненужными просьбами и… вежливыми жестами.
Эжени порадовалась, что смертные ее мысли читать не могут.

- Он слишком известен в этом городе, чтобы здороваться. - подхватил игру Демулен. - Но никогда не откажется скрасить одинокий вечер за счет нового знакомства. Антуан, мы готовы принять тебя в свою компанию. Кстати, тебе понравится тема наших бесед. Мы любим говорить о душах. живых и мертвых.

- Я - за беседы о мертвых, - рассмеялся Сен-Жюст. - С мертвыми я на короткой ноге. А живые души в наше время - лишь те, кому повезло вовремя отлететь от тела в момент казни. Вот у них - масса шансов.

- О, вижу что Вы такой же мизантроп, как и Ваш друг, - обратилась к Сен-Жюсту Эжени, - Что касается причин разочарования, месье Сен-Жюст, то замечу, что всегда полагала Вас человеком хотя и военным но истинным патриотом Франции и свободы, человеком искренним и устремленным к идеалам. Но Вы все-таки слишком мало уважаете окружающих Вас…друзей. И тела, в которых заключен наши души, - Эжени уже ненавидела этот вечер, саму себя, Сен-Жюста, Армана… всех, кроме Демулена. А он… Он просто был бы рад избавиться от нее, это очевидно. Эжени решила просто попробовать не сдаваться, а там – будь что будет.

- Впервые вижу человека, оценивающего патриотизм по вовремя сказанному "Добрый вечер", - надменно произнес Сен-Жюст. - Или вы сказали? Я не уважаю друзей? Вы ошибаетесь. Друзей (он подчеркнул это слово) я уважаю.

- А если уважаешь, то прекрати паясничать и просто уйди, - спокойно сказал Демулен.

- Хорошо, - неожиданно легко согласился Сен-Жюст. - Мысль о предстоящей поездке в замок не давала ему покоя - он как раз планировал отправиться туда сразу после заседания клуба. - Надеюсь, мы с вами еще будем иметь возможность продолжить эту интересную беседу, - галантно поклонился он Эжени. - Спешу вас оставить одних.

- Месье Сен-Жюст. На прощание. Один вопрос и одна просьба, Эжени по-прежнему избегала смотреть на Демулена и едва соображала, что собирается надерзить правой руке Робеспьера.

- Как много всего одновременно! - Сен-Жюст вновь смерил ее оценивающим взглядом. - Я вас слушаю.

- Я прошу Вас ответить на вопрос, умеете ли Вы улыбаться? … И улыбнитесь, наконец, прошу Вас. Мы же с Вами не на свидании, в конце концов, не надо на меня смотреть так сверху вниз, - «А вот это тебе – за того человека, который стоит рядом. За тот вечер и за этот заодно».

Сен-Жюсту стоило большого труда скрыть изумление. Давно никто не смел лезть ему в душу и задавать подобные вопросы. *Этот человек не нуждается в вашей защите, мадмуазель актриса. А вы лезете в наш мир, не разобравшись. Это не всегда доводит до добра, поверьте*.
- Я умею улыбаться, Эжени. - тихо ответил он вслух. - Но не люблю это делать в присутствии подозрительных персон. Имидж не позволяет. Всего хорошего. Кстати, передайте привет вашей коллеге по сцене. Когда-то мне нравилась ее игра. - Сен-Жюст кивнул ошеломленному Демулену, и зашагал прочь. Сейчас он проклинал себя за последнюю фразу. которая вырвалась из него случайно. История с Элени Дюваль была главным кошмаром его жизни. Не стоило бросать ей вызов. Но слов не вернешь. Пусть будет, как будет. Впереди - поездка, из которой ему, возможно, не суждено вернуться.

- В таком случае, месье, прощайте. Я тоже всегда буду рада продолжить беседу с Вами – но за озвученную мной цену, - мы, актрисы, ведь существа продажные, как известно. А улыбка у Вас должна быть очень красивой, - звонко рассеялась Эжени вслед.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Июл 27, 2009 2:29 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года.

Париж.

Демулен, Эжени(продолжение).

Кафе в переулках Сен-Жермен.
Эжени стоило большого труда вообще дойти до кафе, дорогу в которое указывал Демулен, а не сесть прямо на мостовую после разговора с Сен-Жюстом, Арманом, молчания с Элени и его первого взгляда, в котором она прочла раздражение и разочарование.
Все рухнуло.
И она глупо поступила, решив отплатить на свой лад. Ведь это ничего не изменит.
Главное не сорваться. И все же она не могла скрыть легкую нервную дрожь – «Вот теперь он будет еще больше раздражаться». Но голову Эжени теперь всегда держала прямо.
Она продолжала игру в молчание, решив, что вправе дождаться от него хотя бы осуждения за последнюю выходку.
Интересно, на этом ее сегодняшние неприятности закончатся? Или в кафе войдут Дантон или Робеспьер – и все сначала?

- А ты его удивила, - задумчиво проговорил Демулен, когда они устроились за столиком у окна и им принесли кофе.

- Стоит извиниться перед ним или перед тобой…простите, Вами?, - еле слышно ответила Эжени.

- Извиниться? За что? Антуана в последнее время заносит. И небольшая встряска ему не помешает. Надеюсь, ваша беседа не выльется в его повышенный интерес к актерам вашего театра. Точнее, твоего. А про улыбку ты здорово подметила. Не стоит его бояться. Он не такое чудовище, каким хочет казаться.

- Я поэтому и спросила. Он показался мне несчастным и одиноким. К сожалению, я видимо не умею помогать в таких случаях. Нести радость, как видите, у меня слабо выходит. Я не испугалась его. Я разозлилась, - призналась Эжени, - У меня тоже был трудный вечер и, пожалуй, я поступила неверно, что сорвалась. Но у вас обоих он был не легче, думаю.

- Я многое переосмыслил в тот вечер, когда мы пили вино на ступенях Собора, - улыбнулся Демулен. - Иногда мы все слишком близко к сердцу воспринимаем происходящее. А ведь это - всего лишь фрагменты одной большой мозаики. Ночью они кажутся одними, а днем светятся совершенно иным блеском. Не стоит жалеть Сен-Жюста. Он не одинок. К тому же мало кто может похвастаться тем, что имеет возможность заниматься предметом своей одержимости. Антуан по-своему счастлив. Наверное...

- Счастливые люди улыбаются чаще – я точно знаю. Но мы ведь и говорили, что все воспринимается по-разному, - улыбнулась Эжени, - И спасибо, что пытался меня защитить, - она продолжала сверлить глазами стол, все еще переживая, а главное не понимая как теперь обратиться к нему с просьбой.

- Эжени, я вижу, что тебя что-то беспокоит. Мне кажется, что я не давал тебе повода не доверять мне, - мягко сказал Демулен, заглядывая ей в глаза. - Я могу чем-то помочь?
Эжени ехидно, но добро поинтересовалась:

- А если я и тебе скажу, что у меня к тебе вопрос и просьба – сбежишь вслед за Сен-Жюстом?

- Я еще не разучился улыбаться. - в тон ей ответил Демулен. - Нет. Не сбегу.

- Хорошо, смотри. Вот пьеса. Да. Та самая, которую ты чуть не залил чернилами. Я прошу тебя чтоб ты прочитал ее и ответил – что бы о ее политической составляющей сказали Дантон или Робеспьер. Я знаю, что у нас глупо получается – мне от тебя вечно что-то нужно, но отплатить мне нечем, - Эжени протянула Демулену пьесу, которую несколько часов назад отстаивала перед Арманом.

Он заказал вторую чашку кофе и углубился в чтение. Некоторые отрывки заставили его рассмеяться - написано было весело, в некоторых местах - с блестяще скрытой иронией. Но что-то настораживало. - Эжени... Если бы ты спросила только мое мнение, я бы сказал, что пьеса прекрасна, - сказал, наконец, Демулен. - Я пробежал ее всю целиком. Увидел в ней то, чего не увидят люди, не знающие тебя. Но мне трудно предсказать реакцию Робеспьера. Честно. Жаль, что Сен-Жюст ушел, думаю, я мог бы обратиться с этой просьбой к нему. Максимильяна Робеспьера в последнее время я предсказываю плохо. Даже слишком. Ты могла бы мне дать эту пьесу? Хотя... Ведь это - единственный экземпляр...

- Не волнуйся, я уже знаю ее наизусть. А Сен-Жюст…. Не думаю, что он настроен выполнять мои просьбы и в дальнейшем, - посмеялась Эжени, - Бери. Но ради твоей же безопасности – если тебя спросят откуда у тебя эта пьеса – сошлись на любого человека, не упоминай меня. Дело не в том, что я за себя боюсь, поверь. Просто поверь, хорошо?

- В наше время лучше не упоминать имен, - грустно сказал Демулен. - Я найду, что сказать. А теперь... К Собору? Хотя ты, наверное, уже рассказала ему о своей удаче?

- Еще не успела, - улыбнулась Эжени, - К Собору.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Июл 27, 2009 9:24 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Замок Кастельно

Маэл, Маарет / Сен-Жюст

Щелкнул замок, и дверь каменной клетки медленно открылась. Маарет смотрела Маэлу прямо в глаза. За это короткое время он изменился – в лице появилось что-то новое. Удивительно, что бессмертные могут так сопереживать тем, на чьем веку осталось не так уж и много.
- Выходи и уезжай. Весь замок погружен в сон. Когда они очнутся, то узнают, что тебя тут больше нет. – сказала Маарет.

- И не подумаю, - ответил Маэл и снова сел на пол у стены. За остаток прошлой ночи он успел покопаться в мозгах у смертных и выяснить, что они ожидают какого-то посланника из Парижа. Интересно было бы узнать, кто это. Здешняя тюрьма вполне его устраивала - расположенная в подземелье замка камера была темной и довольно сухой, перед тем, как уснуть он сумел закрыть тяжелую дверь изнутри, что должно быть, немало озадачило смертных, если они наносили ему визит днем... А теперь приходит Маарет и намеревается помешать его планам на ближайшее будущее. Нет, не сейчас. - Я намерен провести здесь еще немного времени.

- Зачем тебе это? - холодно спросила Маарет. - Донести на заговорщиков Робеспьеру? Ведь так зовут главного монтаньяра, за общение с которым тебя пытались убить?

- Именно этого он от меня и ждет, - кивнул Маэл, удостоверившись, что их никто не слышит. - Но пока что я просто собираю информацию.

- Придешь посмотреть, как головы заговорщиков усеят площадь казни? Ты стал настоящим революционером, Маэл...

- Сейчас каждый день чьи-то головы усеивают площадь, - равнодушно сказал Маэл. - Разве ты не знала?

- Зачем ты шпионишь для Робеспьера, Маэл? Прости, не могу не задать тебе этого вопроса. Ты никогда никому не прислуживал.

- Так сложились обстоятельства. И потом, я не намерен докладывать ему обо всем, что здесь увижу. Пока что я стараюсь найти в этом выгоду, для себя, разумеется, так как думаю использовать полученную здесь информацию и для собственной выгоды.

- Какая у тебя может быть тут выгода? - изумилась Маарет. - Ты все это делаешь из-за ученого, которого, сам того не желая, втянул в интриги республиканцев?

- Втянул в интриги. Здесь ты права. А насчет выгоды... Об этом сложно сейчас говорить, так как я не знаю насколько полезным окажется то, что я узнаю. Если для тебя это так важно, могу сказать, что о настоящих лидерах этой... организации я постараюсь промолчать.

- Мне важно, чтобы никто из участников заговора не пострадал, - тихо сказала Маарет. - Достаточно крови, Маэл. Как видишь, в этом отрезке истории мы с тобой играем по разные стороны. Поэтому предлагаю тебе просто уйти. Ты придумаешь, что доложить Робеспьеру.

- Кто-то все равно пострадает, - пожал плечами Маэл. - Они сейчас арестовывают и казнят всех, кого подозревают в заговоре. В основном это касается комиссаров. И здесь не в силах что либо изменить ни ты, ни я. И я не уйду. По крайней мере сейчас.

- Ты ничего не узнаешь тут, Маэл. Предупреждаю.

- Если ничего не узнаю, то уйду ни с чем.

- Закрыть тебя здесь? Или хочешь побродить по замку, читая мысли спящих? - улыбнулась одними губами Маарет.

- Разве они о чем-то думают, когда спят? - улыбнулся в ответ Маэл. - Им просто снятся сны. Но побродить по замку я не против. Если повезет, поохочусь в окрестностях, бандитов здесь и без заговорщиков достаточно.

***

Старинные развалины, показавшиеся на горизонте, подействовали на Сен-Жюста успокаивающе. Всю дорогу он продумывал, как войти в этот замок, не будучи заподозренным. О заговоре барона он теперь знал немногим больше, чем тогда, в Рампильоне. Единственное, что он мог сделать – это запастись «входным билетом» - короткой запиской королевы. Некто гражданин Ришле, один из агентов Робеспьера, шпионивший в Тампле, готов был сделать все возможное, ради того, чтобы получить эти строчки от высокопоставленной узницы. В особенности после того, как Сен-Жюст открытым текстом пообещал ему казнь на эшафоте в случае не выполнения приказа. Записка была короткой и содержала всего несколько слов. «Спасибо. Не оставляю надежды».

Одевшись в костюм санкюлота, Сен-Жюст долго прикидывал перед зеркалом, насколько узнаваемым может быть его лицо. В Париже его знали, как человека, одетого обычно изящно и со вкусом. Теперь он превратился в мужчину с замусоленными прядями, грязным лицом и старой военной форме. Сойдет. А если не сойдет, то придется здорово постараться, чтобы вырваться. В том, что ему это удастся, Сен-Жюст не сомневался.

***

Охота была удачной. Как он и предполагал, неподалеку от замка нашлись любители легкой наживы и теперь, если нужно, можно обойтись без смертных несколько дней. Они с Маарет стояли во внутреннем дворике и тихо обсуждали лондонские новости, к счастью, не имеющие отношения к политике. Эта тема была пока что закрыта по молчаливому согласию обеих сторон. В замке все спали, поэтому цоканье копыт по каменной  дорожке прозвучало неожиданно громко. Вампир насторожился. Неужели посланник из Парижа? Пристально вглядевшись в лицо всадника, он с удивлением узнал Сен-Жюста. Правда, с трудом.

- Кто это? - тихо спросила Маарет. - Это не тот человек, которого ждет барон. - От чудесной беседы, в которую они погрузились, забыв, где сейчас находятся, не осталось и следа. Они с Маэлом вновь были противниками.

- Человек, как видишь, - ответил Маэл, тут же скрыв мысли. Хотя это было продиктовано скорее привычкой принимать решения без риска быть подслушанным, чем действительно необходимостью. Все таки этот дар иногда доставляет массу хлопот.

- У него какое-то письмо для барона, - задумчиво проговорила Маарет. - Разбудить их? Я могу поправить им мысли, чтобы тебя не вернули в клетку. Ведь мы с тобой договорились, что ты не будешь выкладывать Робеспьеру их тайны, верно?

- Не самое плохое место для сна... - также задумчиво ответил Маэл. - Тем более, что дверь можно закрыть изнутри. Но это лишает меня возможности свободно передвигаться. Их планы я выкладывать не стану, Маарет, но учти, что они и без меня могут прийти к верным выводам.

- Предоставим смертным догадываться или не догадываться. Просто я не хочу считать тебя шпионом, Маэл. Пойдем. - Она кивнула в сторону входа и зашагала первой.


*Черт возьми, Маарет, именно шпионом я и являюсь! Просто прими это как уже свершившийся факт!*

*Пока я здесь, ты ничего не узнаешь, Маэл. А то, что узнаешь, скроешь. Не заставляй меня сомневаться в твоей порядочности. Ты обещал*

* Я ничего не обещал кроме того, что только что сказал*

***

Лошадь отвели на конюшню, а вот прибывшему из Парижа человеку до отдыха было еще далеко. Сейчас посланнику предстояло обсудить множество вопросов с де Бацем, это не терпело отлагательства. Так размышлял один из охранников замка, который, отчаянно зевая, появился на пороге. Он с подозрением уставился на молодого человека, бросившего поводья слуге. Выглядел он прескверно, но держался довольно уверенно, что наводило на мысль о том, что перед ним - потомок разорившегося аристократа.
- Как вас зовут, месье? И по какому делу вы прибыли?

- Меня зовут Камиль Дюпре. Я привез письмо для барона да Баца.
- Сен-Жюст окинул взглядом замок и отметил, как тут тихо. Много ли людей охраняют таинственного барона? И здесь ли Страффорд?

- Хорошо. Но вы не сказали пароль. Назовите его.

- А вот про пароль мне ничего не сказали, - развел руками Сен-Жюст. - Без пароля писем не принимают?

- Принимают. Всех принимают, - зловеще улыбнулся охранник.

"Рампильон". Резкая мысль. Чужая. Сен-Жюст сдавил виски. - Простите, месье. Я неудачно пошутил. Пароль - Рампильон.

Мужчина, встретивший его на входе, удовлетворенно кивнул и повел его в замок.

***

Маарет улыбнулась своим мыслям. Значит, вот он какой, Антуан Сен-Жюст. Человек, который несколько раз вступал в открытый конфликт с Маэлом. Его бесстрашие граничило с сумасшествием. Да, все верно, только такие и могут вершить революцию. Интересно будет пронаблюдать его в действии. А заодно посмотреть, станет ли Маэл защищать своего смертного врага. Маарет взглянула на Маэла и проследовала вместе с ним в замок.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Июл 27, 2009 5:38 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793

Париж.

Камиль Демулен, Максимильян Робеспьер.

Все дела на день были распланированы. Камиль Демулен всегда старался продумать свой день с утра, иначе можно было слишком увлечься действительностью и забыть о чем-то важном. В это утро за завтраком он еще раз перечитал необычную пьесу, которую ему вручила Эжени. Что сподвигло его принять так близко к сердцу просьбу малознакомой актрисы, он и сам не знал. Возможно, чувство благодарности, которое по сей день переполняло его при воспоминании о ночи, когда она вытащила его из самых мрачных размышлений. Но может ли простое чувство благодарности превратить малознакомую женщину в друга? А именно так он и воспринимал актрису Эжени, ставшую для него призраком Собора Парижской богоматери. «Ты становишься таким же популярным, как Сен-Жюст, женщины не дают тебе прохода», - смеялась Люсиль, слушая его рассказы. Ей было страшно любопытно увидеть эту актрису, и Камиль обещал непременно привести ее на ужин. А пока… Пока он должен был поговорить с Робеспьером. Допив свой кофе, он поднялся и, поцеловав на прощанье жену, отправился в Конвент.

Максимильян Робеспьер разделил бумаги на две приблизительно равные стопки. Одна - для Кутона, второй займется он сам. И это еще не много. Обычно такие стопки больше в два раза - их буквально заваливают как прошениями, так и доносами... Сейчас, в отсутствие Сен-Жюста, придется еще немного урезать время отведенное на отдых и сон, кроме Кутона он не может никому довериться. Возле его стола возник Камиль Демулен тоже с какими-то бумагами в руке. Почему он пришел сюда, а не к Дантону? Интересно...

- Добрый день, Камиль. Что у тебя?

- Добрый день. - Демулен взглянул на стопку бумаг на столе бывшего однокашника. Что в них? Списки для новых казней? Он прогнал неприятную мысль. В последнее время он становится слишком пристрастным. - Не поверишь, но я пришел не для того, чтобы обсудить политические вопросы. И не для того, чтобы спорить. Хочу посоветоваться. - Он положил на стол пьесу Эжени. - Ты знаешь, что я в свободное от работы время пытаюсь не терять интереса и к духовной жизни. Ко мне попала пьеса одного молодого автора. Пьеса, на мой взгляд, интересная. И мне бы хотелось, чтобы она была поставлена. Прошу, взгляни и скажи свое мнение.

- Ты пришел по адресу и вовремя, Камиль. Я как раз сейчас занимаюсь подобными вопросами, касающимися общественной жизни. И буду заниматься ими впредь, - Робеспьер кивнул на кипу бумаг на столе.

- Ты занимаешься вопросами цензуры и театральной политики? - удивился Демулен. - Позволь взглянуть? - Я занимаюсь, как уже сказал, вопросами касающимися общественной жизни. Так что и этим тоже. - Робеспьер протянул Демулену несколько прошений, которые перед этим читал.

Просмотрев несколько прошений, Демулен нахмурился.

- Тут сплошные доносы. Кому-то не понравилось, как кто-то посмотрел или высказался, и сразу - к тебе? Не мелковато ли, Максимильян?

- Мелковато, но кто-то же должен этим заниматься. Читая это я думаю о том, что в театрах, в первую очередь, должен быть осуществлен ряд реформ. Нужно будет поговорить с Давидом...

Демулен едва сдержался, чтобы не высказать своего отношения к этому "ряду реформ". Похоже, Неподкупный собирается снова причесать несчастных артистов под единую гребенку, оставив один-два театра, которые кормились бы из его личного кармана, и ставили бы соответствующие постановки. Так было до Революции, и сейчас, когда небольшие театры только-только начали поднимать голову... Но эта мысль абсурдна. Робеспьер - не сумасшедший, и наверное, что-то имеет в виду. - Когда ты сможешь прочесть пьесу? - спросил Демулен.

- Даже сейчас, - Робеспьер взял со стола принесенные Демуленом листы и углубился в чтение.

Демулен кивнул и заходил по кабинету в ожидании вердикта. Все-таки хорошо, что он обратился с этим вопросом к Робеспьеру. Дантон, скорее всего, отмахнулся бы, сказав, что у него есть более важные государственные дела. Лицо Неподкупного ничего не выражало, глаза быстро бегали по строчкам.. Наконец, он поднял голову.

Закончив читать, Робеспьер отложил в сторону листы и задумчиво посмотрел на Демулена поверх очков.

- Тебе очень повезло, Камиль, что ты показал ее мне, а не кому-либо другому. Я не могу допустить, чтобы эта пьеса была поставлена. Если она, конечно, не будет изменена.

- Да? Почему? - заинтересовался Демулен. - А что, по твоему мнению, в ней нужно изменить? И что антиреспубликанского ты усмотрел в пьесе?

- Здесь слишком ясно прослеживается линия, что главная героиня является скорее жертвой, чем преступницей. Это может вызвать ненужное сочувствие к аристократам. Кроме того, если я верно понял, страдающая душа в некотором роде ассоциируется с народом. Это немыслимо, Камиль! Ты знаешь, что автор водевиля "Патриотический брак" с трудом избежал крупных неприятностей только за то, что изобразил республиканца трусливым? А здесь... Ни в коем случае нельзя допускать сочувствия к аристократам или к главной героине, выбор которой, мягко скажем, очень неудачен. Пьеса должна превозноситься любовь к отечеству и ненависть к аристократам, а не способствовать упадку в народе чувства собственного достоинства.

- Я понял. - В ходе этой речи Демулен отрешенно смотрел в окно. Да, теперь можно было признаться самому себе, что он в глубине души ждал подобного ответа. - Скажи, а ты сам как считаешь? Что, показав на сцене казнь Антуанетты и дав понять, что и у нее есть душа, народ воспримет это, как призыв к борьбе за спасение головы королевы? Не слишком ли ты низко оцениваешь парижан?

- Как именно призыв - вряд ли. Но это может вызвать сочувствие, - холодно сказал Робеспьер. - Теперь ответь на мой вопрос, пожалуйста. Что за театр хотел поставить подобную пьесу?

- А если я не отвечу на этот вопрос? - Демулен смотрел, не скрывая вызова.

- Тогда подобная таинственность меня действительно заинтересует и я приложу все усилия, чтобы узнать не только название театра, но и имя автора, - Робеспьер сжал губы и прищурился, смерив Демулена ледяным взглядом. От легкого, приветливого тона не осталось и следа.

- Успокойся, Максимильян, - рассмеялся Демулен. - Все намного проще. Только что ты прочел мою неудачную попытку попробовать себя в качестве драматурга. Это моя пьеса. Поэтому я и пришел к тебе, старому товарищу, а не к Дантону. Вижу, я разочаровал тебя. Наверное, не стоит даже пытаться привести эту пьесу во что-то более подходящее современному положению дел? Или шанс есть? Как ты думаешь?

- Ступай, Камиль. Не думал, что доживу до того дня, когда ты станешь меня обманывать вот так просто - глядя в глаза и смеясь.

- Значит, ты считаешь, что я обманул тебя? И мой обман тебе не по душе? - волна бешенства захлестнула Демулена, и он, достав резким движением несколько листков, швырнул их в лицо Робеспьеру. - Я тоже не думал, что доживу до многого, Максимильян. Не думал, что человек, с которым я сидел за одной партой, шепотом обсуждая, как изменить этот мир, будет использовать меня и мои статьи для того, чтобы обделывать свои черные делишки. Ты думал, я забыл об истории с Лавуазье? Нет. Не забыл. И не только не забыл, но и провел собственное расследование. Мне стало интересно, что же произошло в Академии на самом деле. Прочитай набросок моей статьи. В ней - только правда и ничего, кроме правды. Она посвящена гражданину Бартье, осужденного за убийство Франсуа ЛАмбера. Я не обладаю талантами Антуана Сен-Жюста, но и мне удалось обнаружить некоторые неточности в этом деле. Сфабрикованном, отвратительном деле. Прочти, Максимильян. А потом мы поговорим о том, кто и как врет.

- Я не настаивал на том, чтобы вы писали ту статью, гражданин Демулен, - прошипел Робеспьер, смертельно побледнев от охватившей его злости. - Все, что было сделано, было сделано только вами и больше никем. Теперь оставьте меня, сделайте одолжение.

Демулен собрал листки и молча вышел из кабинета, хлопнув дверью.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Июл 28, 2009 1:41 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Замок Кастельно (продолжение)

Маарет, Маэл, Сен-Жюст, барон де Бац, Ружвиль, Сен-Жермен

Де Ружвиль с удивлением разглядывал посланника. Это был не тот, кого они ожидали, да и внешность этого молодого человека кого-то смутно ему напоминала, только он никак не мог вспомнить кого именно. Возможно, это просто так кажется, ведь за день перед глазами мелькает довольно много лиц. Он оглянулся на де Баца. Барон молчал, не торопясь начинать разговор. Его тоже насторожило сообщение слуги о том, что молодой человек сначала не назвал пароль, а потом вдруг очень быстро его вспомнил. Объяснений этой странности не находилось, но менее подозрительным от этого посланник не становился. Скорее наоборот.

Сен-Жюст молча протянул письмо и уставился на де Баца со смиренным видом, раздумывая, кто перед ним находится. Он нервничал из-за досадной ошибки с паролем - только что он чуть не раскрыл все карты! Кто подсказал ему решение? Страффорд? Поискав его глазами, Сен-Жюст убедился, что англичанина тут нет.

Барон де Бац прочел послание и все так же молча поднес бумагу к огню. - Кто передал вам это письмо?

- Автор, - Сен-Жюст серьезно посмотрел ему в глаза.

- Автор? - немного недоверчиво переспросил барон, оглядев прибывшего. - Как давно вы занимаете должность в Тампле?

- С января, месье.

- Кто рекомендовал вас и какую должность вы занимали до этого? - продолжил допрос де Бац.

Сен-Жюст отчаянно напряг память, вспоминая все, что читал о заговоре в архивах Бюро тайной полиции. на секунду им овладела странная мысль: "Зачем я в это полез?" И в тот же миг его пронзило то же странное ощущение. *Мишони*. Снова чужая мысль.
- Меня рекомендовал месье Мишони. До этого я работал тюремщиком в Консьержери. Охранял принцессу де Ламбаль... В ее последние дни.

- И последний вопрос. Мы ожидали другого человека. Почему приехали именно вы?

*Тот, кого вы ждете, прибудет позже, барон де Бац*. Сен-Жюст на секунду потерял дар речи. Барон де Бац? Вот, значит, каков он? Все описания его внешности были неверными! Черт побери, если он выберется отсюда живым, ему будет, о чем рассказать Робеспьеру.... Его триумф омрачала лишь одна мысль. Однажды он уже чувствовал себя марионеткой. Сейчас это повторялось. Только играющий был на его стороне. Или? Времени на раздумия не было.
- Тот, кого вы ждете, прибудет позже, барон де Бац, - уверенно произнес Сен-Жюст.

***
Маарет нахмурилась, вслушивясь в допрос сквозь пролетающие мысли. Стоящий рядом с ней Маэл выглядел бесстрастным. Как всегда.
- Ведь ты его знаешь, не так ли? - уточнила Маарет.

- Знаю. Только не понимаю зачем ты это делаешь.

- О чем ты? - улыбнулась Маарет.

- О допросе, - Маэл кивнул в сторону комнаты, где находились де Бац и Сен-Жюст. - Ведь на самом деле он не знает что отвечать.

- Он мне нравится, - ответила Маарет. - Не каждый смертный способен бросить перчатку бессмертному.

- Верно. Поэтому он до сих пор жив.

- Хотя бы в этом мы с тобой солидарны. В последнее время это - редкость. Что ты решил? Отправишься со мной или в свою темницу? Со мной, наблюдать за происходящим - значит, пообещать мне, что ни одно слово, произнесенное в этой комнате, не будет доложено Робеспьеру. И Ни одна мысль. Выбрать свою темницу - и ты предоставлен сам себе. Твое решение?

- Здесь я не на своей территории, поэтому вынужден согласиться на твои условия. Что касается темницы... Я туда и сам вернусь, как только решу, что хочу быть предоставлен сам себе.

- То есть, ты готов стать простым зрителем, лишенным слова? - уточнила Маарет.

- Об этом мы не договаривались.

Глаза Маарет вспыхнули. - Поясни?

- Что я должен объяснять? То, что окончательный приговор мне еще не вынесен и я по идее имею право голоса? Или ты позаботишься и об этом?

- Маэл, - мягко сказала Маарет. - Я знаю о том, что иногда с тобой непросто договориться. Но я хочу получить ответ. Либо ты становишься сторонним наблюдателем и перестаешь быть шпионом Робеспьера, либо играешь не на моей стороне. Выбирай.

- Хорошо. Ничего из того, что будет сказано здесь сегодня не станет известно Робеспьеру. По крайней мере от меня. А когда я вернусь в свою камеру, то буду предоставлен сам себе, как ты и сказала.

- Тогда пойдем. А то граф заскучает. - Маарет потянула его за руку и они вошли в зал, где беседовали Сен-Жюст, де Бац и Ружвиль. Граф Сен-Жермен был тут же - он наблюдал за процессом с нескрываемым любопытством.
- Барон, мне показалось, что неплохо было бы устроить очную ставку вашему гостю и месье Страффорду, прибывшему сюда вчера, - сказала Маарет.

***

Барон медленно обернулся к рыжеволосой гостье. В ней было нечто... нечеловечкское. Только сейчас он понял, что немеет в ее присутствии. Но она была права, тысячу раз права.
- Вы так считаете, леди? Что ж, в ваших словах есть доля здравого смысла. Месье Страффорд, вам знаком этот человек? - он кивнул на Сен-Жюста, который также не сводил взгляда с Маарет.

- Я не обязан знать каждого, кто приезжает сюда, барон, - ответил Маэл.

- Вы не ответили, месье. Вы знаете этого человека?

- Знаю.

- И кто это?

- Смотритель из Консьержери, кажется.

*Он мог слышать его последние слова, когда входил* Ружвиль нахмурился. А ведь правда! Нельзя никому верить на слово.
- При каких обстоятельствах вы с ним познакомились? Сколько ему лет? Зачем он здесь? - перехватил инициативу Ружвиль

- Я не знаю сколько ему лет, барон. А зачем он здесь лучше знать вам, я полагаю. Не понимаю, зачем вам нужно знать обстоятельства, прикоторых мы познакомились, но так и быть отвечу: некоторое время назад я некоторым образом способствовал освобождению из Консьержери одного человека.

- И наш гость был свидетелем этого? - вскинул брови барон.

- Простите, барон, но вы задаете глупые вопросы. Насколько я знаю, законом не воспрещается за отдельную плату несколько улучшать условия содержания заключенных. И, разумеется, я каким-то образом должен был оплачивать предъявленные мне счета.

- То есть, вы платили этому человеку? - уточнил барон.

- Не совсем. Для заключенного доставлялись некоторые предметы первой необходимости из разрешенного списка, а также вполне сносная еда. Я только оплачивал текущие расходы связанные с содержанием узника.

- Назовете имя этого узника? - Ружвиль резко повернулся к Сен-Жюсту.

Сен-Жюст с трудом оторвал взгляд от рыжеволосой женщины в сером плаще. Чудовище, призрак, тень из царства мертвых немыслимой красоты. Такая же, как Страффорд. Неужели эти люди этого не замечают? Уловив последний вопрос, он попытался настроиться на свой обычный лад. Узник. Консьержери. Страффорд.
- Его звали Антуан Лавуазье, - тихо проговорил Сен-Жюст. - Я получал деньги от этого человека и старался создать условия для нормального существования этого великого человека. Вы ведь знаете, что творится в Париже? Сумасшедшие монтаньяры чуть не казнили его по ложному обвинению.

- Совершенно верно, - кивнул Маэл.

- Ходят слухи, что обвинение было сфабриковано одним из сподвижником Робеспьера, - задумчиво проговорил Ружвиль. - Месье Страффорд, вы ведь в курсе парижских событий? Расскажите нам об этом процессе?

- Я не вдавался в подробности, - ответил Маэл. - Как вы понимаете, для меня в тот момент наибольшее значение имели совершенно другие вопросы - я узнал об аресте, когда он уже состоялся.

- Достаточно, барон, - поднялся Ружвиль. - Думаю, месье Страффорду пора отдохнуть в своей темнице. - А мы побеседуем с нашим молодым гостем... Об авторе письма. - Ружвиль повернулся к вооруженным людям, которые ожидали его знака. - Отведите месье Страффорда.

Маэл молча поднялся и последовал за своими конвоирами. Как раз кстати. До рассвета еще достаточно времени и он намеревался потратить его на то, чтобы лучше изучить замок. Не забыть попросить кое что из еды и свечу под предлогом, что есть в темноте несподручно.

Когда за Страффордом закрылась дверь, барон де Бац кивнул слуге.
- Принесите вина и сыра для нашего гостя. Думаю, легкий ужин вам не повредит, месье, - на вас лица нет. Теперь, когда все формальности соблюдены, мы можем, наконец, поговорить о событиях в Париже. Ведь письмо королевы - это всего лишь рекомендация от месте Мишони, не так ли? С тех пор, как месье Симон фактически сорвал побег Марии-Антуанетты, организованный нашими комиссарами, мы не получаем от Мишони никаких вестей. Располагайтесь. И расскажите нам, что он хотел сообщить на словах?

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Июл 28, 2009 1:49 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793.
Париж.

Сантьяго, Альбертина Марат, Эжени

Альбертина Марат любила мужчин. Издали и не только. Как насекомых. Среди них попадались интересные особи - красивые, речистые и с хорошей фигурой. Как, например, черноглазый иностранец, что пристал к ней вчера вечером, когда она возвращалась домой. Мужчин Альбертина презирала. Все они были по сути дела одинаковыми - считали ее мерзкой старой жабой и готовы были улечься с ней в постель ради того, чтобы втереться в доверие. Иллюзий по поводу своей внешности Альбертина не питала, а вот мысль о том, как все эти голубчики содрогаются, услаждая ее удовольствиями, приносила ей радость и удовлетворение. Вот только зачем этот цирк иностранцу? Заручиться ее поддержкой на случай того, что подпадет под декрет о подозрительных? Это было интересно выяснить. Поэтому Альбертина, разодевшись в свое единственное праздничное платье, была на месте свидания ровно в шесть. Как и договаривались.

Сантьяго никогда не было так тяжело проснуться, как сегодня. Даром, что уже полвосьмого вечера. Старая дура... вот понес же его черт в очередную авантюру - причем на редкость не приносящую удовольствия. Пожалуй, он с куда большим удовольствием пошел в Театр...даже рискнул бы сделать комплимент мадемуазель Дюваль - в конце концов, с каких пор его дела Лайтнера волнуют больше личных?
Но делать нечего. Лайтнер не должен узнать про интерес к Театру.
Сантьяго поднялся, оделся, как всегда, тщательно, но без лишних прикрас, взял скромную на вид трость, стоившую целое состояние и вышел.
На месте свидания он был ровно в восемь. Конечно, старая дура уже была здесь. Сантьяго вежливо улыбнулся и подошел к ней:
- Добрый вечер, сеньорита - или Вы все-таки сеньора?, - любезно предположил он.

- Гражданка, - буркнула Альбертина. - И мадмуазель. Я, как вы, наверное, догадались, не замужем. Или будете говорить, что я красива, как богиня Венера?

- Не буду, - честно рассмеялся Сантьяго, - я итальянец, а не римлянин и в богов не верю. А почему я должен был догадаться, что Вы не замужем?

- Потому что я похожа на старую деву, и не скрываю этого, - произнесла с достоинством Альбертина. - Но это не так уж и важно, правда? Вы ведь хотите меня куда-то пригласить?

- А с чего Вы так решили, - искренне изумился Сантьяго. Мда, старая жаба чуть умнее, чем он думал с самого начала, - Сеньорита, позвольте узнать - неужели люди так часто разочаровывали Вас, что воспитали вечное ожидание подвоха с их стороны?

- Да нет, - пожала плечами Альбертина. - Просто я привыкла адекватно воспринимать свое предназначение и тем более - свою внешность. Посмотрите мне в глаза и скажите, что вам от меня ничего не нужно, кроме моих женских прелестей. И вы получите желаемое. Либо... Просто скажите, что вам от меня надо. А я подумаю, смогу ли я вам помочь.

- Нет ничего проще, сеньорита, - улыбнулся Сантьяго, - на моей родине принято делать комплименты женщинам, тем более - привлекательным. А Вы привлекательны - взгляните хотя бы на свои глаза. Просто вчера мне было так одиноко в чужом городе, что я осмелился на беседу с незнакомым человеком. А Вы оказались сестрой Марата, перед которым я преклоняюсь. Но я не буду просить Вас меня с ним познакомить - Вы ведь решите, что я что-то вынюхиваю, не так ли?

- А вы упрямы, - засмеялась Альбертина. - Что ж, видимо, вы выбрали первый вариант. Отправимся к вам в гостиницу? Я не из тех, кто любит гулять по городу.

- А я люблю именно гулять по городу, - засмеялся Сантьяго, - Я выбрал третий вариант, сеньорита, - Вы просто составите мне компанию, а я помогу донести Вам до дома корзину с едой. Или Вы не верите в такого рода взаимовыгоду?

- Нет уж, в подобных услугах я не нуждаюсь, - ответила Альбертина, не скрывая издевки. - У нас в Париже не принято гулять по городу. Революция. Нет времени на прогулки.

Сантьяго деланно изумленно пожал плечами и осмотрелся вокруг:
- Тогда что на улице делают все эти люди вокруг нас, сеньорита?

- Они делают Революцию. А если вы этого еще не поняли, то вы просто глупец, месье. - отчеканила Альбертина.

- Если сестре великого человека угодно назвать меня глупцом - я согласен, - Сантьяго улыбнулся хитро, - но учтите, если не заберете свои слова обратно - прилюдно встану на колени и буду умолять простить меня, называя не гражданкой, а мадемуазелью.
- О, только не это, я вас умоляю, - прогремела Альбертина. - Заберу свои слова обратно только, если скажете, что вам нужно от меня. Я последний раз предлагаю.

Сантьяго рассмеялся, - Слушайте, давайте помиримся? В конце концов нельзя ссориться в такой погожий день. Взгляните вон на ту пару влюбленных, спешащих уединиться. На честного горожанина, спешащего куда-то. На красивых горожанок с корзинами продуктов. На молодого человека в черном - видимо адвоката. Кстати, интересно - он скрывающийся аристократ или женщина - руки слишком беле. Но мы ведь не будем на него доносить, правда?

- Отчего бы не донести? Хотя, возможно, она просто спешит к своему любовнику, - усмехнулась Альбертина и протянула ему руку. - Хорошо, месье. Вы выиграли эту партию. Вот вам моя корзина. Проводите меня домой.

Да, все правильно. Она поняла, что ему нужен Клери. Которого она ненавидит. Клери - переодетый аристократ, что было видно по нему с первого взгляда, - Сантьяго верно угадал. На женщину мальчишка тоже был похож - но варианта при котором бессмертная решила бы маскироваться под смертного юношу Сантьяго просто не мог придумать.

Эжени почти бежала по улице. Она поздно поняла, что натворила. Попала под обаяние вечера и... Да что на нее нашло? Одно дело - попросить его еще раз поговорить с ней, а другое - показать пьесу страшному Робеспьеру.
Сен-Жюст. Они же вроде друзья? Попробовать извиниться за то, что наговорила лишнего и попросить как-то что-то сделать. Как и что Эжени пока не понимала. Но интуиция бессмертных подводит редко - а ее не отпускало предчувствие беды.
У Сен-Жюста дверь открыла недоброжелательная квартирная хозяйка и сказала, что гражданин уехал, куда и на сколько - неизвестно. В клубе якобинцев собрания нет, Робеспьер по слухам болен... Может, он у Марата? Этот дом Эжени знала хорошо - еще с тех пор, как носила туда деньги для редакции "Друга народа". Ей повезло - на пороге стояла его сестра, беседуя с каким-то странным типом.
"Ну вот, испорчу им свидание", - усмехнулась Эжени нелепости ситуации и обратилась к Альбертине:
- Гражданка Марат, не позволите ли обратиться к Вам?
Даже при немалом росте Эжени Альбертина была выше почти на голову.

- Обращайтесь, гражданка. Только не припомню вашего имени. - сурово сказала Альбертина.

Сантьяго чуть не подпрыгнул от удивления. Случаи положительно ходят парами. На пороге дома Марата стояла... актриса из Театра вампиров. Это, конечно, не блистательная Элени, а та, вторая, но ведь именно они ему и нужны! Странно - Лайтнер вроде говорил ему, что вампирам Театра по слухам строго запрещено вмешиваться в смертные дела... Выглядит напуганной и взъерошенной. Интересно, с репетиции сбежала что ли?

Эжени пропустила мимо ушей вопрос Альбертины.
- Гражданка, я ищу господина Сен-Жюста. На его квартире мне сказали, будто бы он пошел к вам, - соглала она, - Не пригласите ли его выйти на минутку?

- Сен-Жюст? - изумилась Альбертина. И продолжила миролюбиво и вежливо: - Давно его тут не видела. Вы, наверное, перепутали, мадмуазель. Гражданин Сен-Жюст часто бывает у другого парижского публициста - гражданина Демулена. Попробуйте поискать его там. - она повернулась к Сантьяго. - А вам - удачи, месье. Вы далеко пойдете. - С этими словами Альбертина с достоинством удалилась.

Эжени хотелось расплакаться. Все, Сен-Жюста не найти, а Демулена останавливать было наверняка поздно.
- Э, да я Вас знаю, Вы - актриса. Всегда любил парижские театры, знаете ли, - пояснил Сантьяго, - Сбежали с репетиции? - подмигнул он Эжени и наклонился, будто б поцеловать ей руку по старомодному обычаю.
Эжени никак не реагировала на происходящее. Чувство беды усиливалось
Поэтому бессмертная даже не заметила исчезновение из собственного кармана собственного же платка.
Сантьяго церемонно раскланялся и почти побежал в сторону Театра. Наконец-то у него появился повод заговорить с ними! И - будь что будет!

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Июл 28, 2009 7:25 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793

Замок Кастельно.

Сен-Жюст, граф Сен-Жермен.

*Вы хотели познакомиться с графом Сен-Жерменом? Он – тот самый, кто не проронил за вечер ни слова. Смелее, мой друг*

Сен-Жюст резко проснулся и сел на кровати. Он отчетливо слышал этого голос. Мягкий, тихий и завораживающий. Голос из потустороннего мира. Вчерашний вечер он помнил во всех деталях. Несколько подсказок в момент его прибытия, которые спасли ему жизнь. Игра со Страффордом, в которой они впервые были фактически сообщниками. А потом – ужин при свечах с бароном де Бацем, Ружвилем и этой странной парой – рыжеволосой женщиной и ее спутником. Сен-Жюст сам поражался своему красноречию – наверное, Робеспьер, слушая его, сказал бы, что он в ударе. Позволив себе всего два бокала вина, Сен-Жюст рассказал всю «свою» подноготную – о том, как он обедневший дворянин, был вынужден скрываться от преследования, о том, как похоронил отца, о том, как благодаря Мишони устроился в Консьержери и об обитателях этого мрачного места. По ходу дела Сен-Жюст выяснял такие подробности о заговорах роялистов, что едва сдерживался, чтобы не сорваться и не броситься в Париж. Но нет, нельзя. Нужно продолжать выкапывать информацию. Изредка он ловил взгляд рыжеволосой женщины, которая, по-видимому, прекрасно читала его мысли, и ему казалось, что он видит в ее зеленых глазах одобрение и участие. Но это было слишком невероятно, чтобы быть правдой.

Одевшись, Сен-Жюст отправился разыскивать графа. Если даже это последний день его жизни, он исполнит все свои мечты.

Сен-Жермен вздохнул и снова сложил в стопку старые и не очень книги. Была ли эта библиотека разграблена или же хозяева замка увезли с собой то, что считали наиболее ценным сказать было сложно, но то, что осталось практически не заслуживало внимания. Кроме, может быть, алхимического трактата неизвестного автора. Написана в основном чушь, но книга была украшена интересными гравюрами, их можно рассмотреть подробнее. И еще, пожалуй, "Путешествия Гулливера" Джонатана Свифта. Великолепная сатира, это произведение заслуживает того, чтобы читать его и перечитывать. А ведь многое из того, что высмеивал декан собора Святого Патрика актуально и здесь и сейчас... От размышлений его отвлек звук открывающейся двери. На всякий случай граф придвинул к себе две отобранные книги, нужно будет попытаться их спасти.

- Доброе утро, месье Дюпре, - поздоровался граф. - Вас тоже интересуют старые книги?

Сен-Жюст остановился на пороге, на секунду потеряв дар речи. Он не думал, что когда-нибудь увидит этого человека. Да и вообще сомневался в том, что он существует.

– Доброе утро, граф... Старые книги? Даже не знаю, что вам сказать - никогда об этом не думал... - Сен-Жюст отчаянно пытался вернуть вчерашнее красноречие, но напрасно. Давно он не чувствовал себя полным идиотом! Надо взять себя в руки. Срочно. - Граф... Я читал некоторые ваши исследования.. Совсем немного. Но достаточно, чтобы мечтать поговорить с вами. Простите, даже не знаю, с чего начать.

- Вы читали мою рукопись? - удивился Сен-Жермен. - А я слышал, что ее едва ли не сожгли... Но это не так важно, на самом деле. Что вас интересует, месье Дюпре? Чем я могу быть вам полезен?

- Читал... Частично. Ее действительно сожгли, но кое-что сохранилось. Наверное, у того, кто должен был это сделать, рука не поднялась. Ваша рукопись уникальна и поднимает вопросы, в которые никто не верит. Скажите, граф, а вы сами верите в гримуары? В эти книги, написанные кровью на человеческой коже? В тайные знаки и камни, продлевающие жизнь? В мертвых, которые живут среди нас? Верите? - Сен-Жюст готов был повторить каждое слово из обгоревших листков, которые занимали все его мысли, когда он не занимался политикой.

- Я верю в книги, - улыбнулся Сен-Жермен. - Не столь важно, на чем она написана, важна содержащаяся в ней информация. Камни же действительно обладают различными свойствами и целебными и вредными. Некоторые связывают это с фазами луны, но я сам считаю, что это связано и с зодиакальными знаками тоже. Или вы говорили о конкретном Камне? Это уже ближе к химии, вам может быть многое непонятно. Что же касается живущих среди нас мертвецов, мне странно слышать этот вопрос от вас, поэтому позвольте уточнить: а вы сами верите в них?

- Я и сам не могу понять, - Сен-Жюст отвел глаза. Здравый смысл подсказывал, что нельзя говорить об этом с незнакомым человеком. Но было понятно и другое. Если он не будет откровенен, чего он может требовать от графа? - Однажды я попал в странную историю. Необъяснимую историю. Благодаря ей я стал искать все, что связано с мистикой. И нашел ваши рукописи. Точнее, их остатки. Я и раньше видел некоторые образы. Но это было другое. Простите за мой сбивчивый рассказ, но я впервые говорю об этом вслух так подробно.

- Если вы сочтете нужным рассказать эту историю, я, возможно, смогу дать вам совет.

Сен-Жюст заговорил медленно - каждое слово давалось с трудом.

- Я знал одну актрису. Можно сказать, был влюблен в нее. В нее невозможно было не влюбиться - таких людей я не встречал никогда. У нее были глаза... Как у вашей знакомой, с которой мы вчера ужинали. Однажды я обидел ее, и из этих глаз потекла кровь. Я видел, как красные струйки бежали по ее лицу, я это видел своими глазами! А потом она начала преследование. Я видел ее каждую ночь. Видел ее бледное лицо в окне. Видел ее на улице - она всегда оказывалась впереди меня. Она стала моим кошмаром. Я не мог к ней приблизиться. Ни разу. Однажды она устроила мне свидание на кладбище. Я не знаю, как там оказался - она полностью подчинила мою волю. Я был под землей, я пытался выбраться, и видел перед собой ее лицо... Она умеет читать мысли. И умеет сделать так, чтобы я говорил то, что она хочет услышать. Это все похоже на бред сумасшедшего, правда? Каждый раз, когда она уходила, я долго возвращался к жизни. Потом все закончилось. Не знаю почему. Но я стал видеть людей, подобных ей. С такими же глазами, проникающими в душу. И я не могу найти этому объяснение. Не могу найти нужных книг. Вы верите в то, что я рассказал вам?

- Верю, - кивнул Сен-Жермен. - Скорее всего, вы чем-то обидели эту женщину. Можно сказать вам повезло, по каким-то причинам ваша актриса решила отказаться от мести, иначе вы бы уже давно были мертвы...

- Но кто она? Человек? Или... что-то другое, выдающее себя за человека? - слова вырвались сами собой. Главное не спросить о Страффорде. Здесь, в замке, он не является его врагом. Не стоит заострять внимания, если граф говорит об Элени Дюваль словами Страффорда, значит, он и про англичанина все знает. А есть еще Клери... И та, вторая актриса из театра, которую он видел с Демуленом...

- Не могу вам ответить. Скажу только, что вы очень наблюдательны, месье Дюпре.

- Почему не можете? Они не любят, когда о них говорят? Вы боитесь?

- Я не боюсь, потому что знаю их сущность. Вам об этом знать не нужно.

- Неужели я никогда не узнаю ответ... - проговорил Сен-Жюст, глядя перед собой.

- Я этого не говорил. Прошу вас отнестись с пониманием к тому, что я не желаю раскрывать чужие секреты, но все же позвольте дать вам небольшой совет: не пытайтесь самостоятельно искать ответ на свой вопрос. Тем более что вы очень наблюдательны, как я уже говорил.

- Моя наблюдательность может мне навредить? - грустно улыбнулся Сен-Жюст. - Чем? Они не любят, когда мы вторгаемся в их жизнь? Но ведь они живут среди нас! Они используют свои удивительные способности, которыми мы не обладаем! И значит, они защищены намного лучше, чем мы!

- Это слишком сложный вопрос, чтобы сразу на него ответить. Довольно часто они не любят, когда мы замечаем что они не такие, как все. А удивительные способности... вы никогда не задумывались о том, что, приобретая что-то, мы что-то теряем?

- Задумывался. Но это лишь предположение. По большому счету я никогда ничего не терял. Да и не приобретал, наверное....

- И теряли и приобретали, только не отдавали себе в этом отчет. Но мы отошли от темы нашей беседы. Что вам угодно знать еще?

- Я бы хотел поговорить о вас. Если вы позволите.

- Обо мне? Ну что же, спрашивайте.

- Почему сведения о вашем возрасте разнятся? Откуда вы черпаете знания о событиях, которые происходили много лет назад? В обрывке рукописи, которые сохранились, упоминаются имена людей, которые умерли в начале века. И вы говорите о них так, словно вы сидели с ним за одним столом. Как вам удается бывать в нескольких местах одновременно? Существует теория о том, что вы - лжец и мистификатор, и держите целый штат двойников, но я в это не верю. - Сен-Жюст резко замолчал. - Наверное, я не имею права задавать вам столько вопросов. Заранее простите, если слишком увлекся.

- Слишком много вопросов, месье Дюпре, - рассмеялся Сен-Жермен. - Боюсь, что они останутся без ответа. Вы же можете верить мне на слово или не верить.

- Я вам верю, - искренне ответил Сен-Жюст. - Кажется, я и так отнял у вас слишком много времени. Теперь, когда я знаю, что вы существуете, мне будет проще существовать в мире, где слишком много вопросов. Я пойду - барон хотел поговорить со мной перед обедом.

- До встречи, месье Дюпре. Думаю, что мы еще увидимся.

У дверей Сен-Жюст обернулся.
- Скажите, граф... Вы верите в то, что призраки могут предсказывать судьбу?

- Нет. Призраки могут знать многое, но в основном это касается прошлого, а не будущего. Почему вы спросили?

- Три года назад призрак моего погибшего друга сказал мне, что я умру, не дожив до тридцати. Я видел его и слышал его голос. Больше он никогда не приходил ко мне, но ту встречу я запомнил навсегда. С тех пор смерть обходит меня стороной, - глухо сказал Сен-Жюст.

- Я ни разу не встречал свидетельств того, что призраки предсказывали будущее, хотя многие об этом говорят. Но если явился друг, который знал вас... - Сен Жермен некоторое время смотрел на своего собеседника, глядя не на него, а сквозь него. Потом с видимым усилием отвел взгляд. - Возможно, он и прав, ваш друг... Вы слишком многое успели сделать в этой жизни, месье... Сен-Жюст.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Июл 28, 2009 11:49 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Париж

Дантон, Демулен

Дантон наблюдал за Камилем Демуленом, который мерял шагами комнату и думал о чем-то своем. Журналист был бледен, чем-то взволнован и выглядел уставшим и невыспавшимся. Это мельтешение сбивало с мысли и он должен был оставить попытки набросать основные пункты доклада  и без того, признаться честно, весьма убогие. Обычно такими делами занимался Демулен.  - Камиль, что у тебя случилось? Перестань мельтешить, сядь и расскажи, - Дантон отбросил перо.

Демулен хотел возразить, но передумал и сел в кресло. - Ты слышал сегодняшнее выступление Робеспьера? О свободе слова, о прессе и продажных журналистах, которые поддерживают умеренных в их нежелании отправиться в армию?

- Слышал, - Дантон снова взялся за перо и принялся чертить на бумаге беспорядочные линии. - Хорошая была речь, придраться не к чему. Послушай, Камиль, чем ты насолил Неподкупному? И, самое главное, зачем? Разве я тебе не говорил держаться в стороне от всего этого?

- Значит, ты тоже понял, на что он намекал, цитируя выдержки из моей статьи? - Демулен снова зашагал по комнате. - Но это же безумие! Он переврал весь смысл, вырвал мои слова из контекста! Я не думал, что он на такое способен! Я ничем ему не насолил. Я просто сказал, что я думаю о его понятиях о справедливости. Вот и все.

- Ты с ума сошел? - только и спросил Дантон.

- Нет. Это он медленно сходит с ума.

- И ты ему об этом сообщил? Счел своим долгом? Камиль, это ничем хорошим не закончится...

- Даже так? Думаешь, отправлюсь на гильотину за убийство какого-нибудь академика? - прищурился Демулен.

- Не думаю, но неприятности твои только начнуться. А об академике забудь.

- Почему? Разве мы живем не в свободной стране? Разве кто-то может запретить мне докопаться до правды? История с академиком - это начало, Жорж, неужели ты не понимаешь? К чему мы придем, если будем вершить правосудие такими способами?

- И что ты собираешься добиться своей правдой? Своего ареста? Нашей гибели? - проворчал Дантон. - Эта история с академиком - отдельный случай, забудь о ней, еще раз повторяю. И потом, Камиль, ты что, до сих не видел, что происходит вокруг? Сколько казней совершается в день? Никогда не подсчитывал? Никогда не пытался выяснить так ли они виновны, эти осужденные? Почему же сейчас начал принимать это так близко к сердцу?

- Ты прав. Я слишком долго закрывал на это глаза, не понимая, что происходит. Но ведь лучше поздно, чем никогда? - уловив в лице Дантона сочувствие, Демулен снова сел. - Все зря, правда? Один я ничего не смогу изменить? Не бывает революций без невинных жертв? Невозможно выиграть, не нарушая правил? Не мы первые, не мы последние? Ты это хочешь сказать?

- Именно. Революция не может быть разряжена, причесана и напудрена, Камиль. Ты должен это понимать. И что, если суд был подстроен? Ты не думал о том, что погубив одну жизнь мы в данном случае спасли десяток? Я вижу, что не думал.

- Давай закроем эту тему. - мрачно сказал Демулен. - Я понимаю. Но также понимаю и то, что если рассуждат так, как ты только что сказал, мы превратимся в звериную стаю, которая перегрызет друг другу горло. Все. Я умолкаю. Я вижу, у тебя что-то не получается с докладом? Помочь?

- С докладами у меня никогда ничего не получается, - с досадой проговорил Дантон. - Поэтому я почти никогда и не пытаюсь записывать свои речи.

- Значит, помочь. - Демулен взял исчерканные листки, лежащие перед Дантоном, и погрузился в работу. На душе было мерзко и тоскливо. А еще примешивалось чувство, что сегодняшняя выходка Робеспьера - только начало истории.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Июл 29, 2009 12:20 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793.

Замок Кастельно.

Маэл.

Каменные ступеньки вели наверх и упирались в массивную обитую железом дверь. С основательно проржавевшим засовом пришлось повозиться, но преграда не оказалась непреодолимой: с протяжным скрипом тяжелая створка, наконец, подалась. Теперь предстояло выяснить, куда выводит этот подземный ход. Тот факт, что он существует, не удивлял, ведь замок долгое время был военной крепостью и было бы странно, если подобного хода не было.

Этот был на редкость хороший – широкий, с боковыми нишами, в которых могли храниться припасы и оружие. Впрочем, некоторые из ниш были замурованы – не сложно догадаться, почему и что там можно увидеть, если нишу взломать. На некоторых кладка была не такой уж и древней, по его подсчетам лет двести, не больше. Расцвет инквизиции.

Еще несколько ступенек. Вампир поднял факел повыше и осмотрелся. Он оказался в просторном помещении, захламленном всевозможной рухлядью – тюки ткани, мешки с крупой, седла, одежда. Какой-то склад? Выяснить это не было никакой возможности. Маэл вышел на улицу и загасил факел. Теперь он без надобности, лунного света вполне достаточно.

Едва заметная тропа вела вниз и, пересекаясь с более широкой дорогой, вела к поселку. Справа тянулся лес. Выходит, что он бродил под землей довольно долгое время. Забавно.

Вспомнив о времени, он вспомнил и о том, что собирался поохотиться. Вампир прислушался, выискивая смертных. Впрочем, в этом не было необходимости, какой-то человек отчаянно ругался практически в двух шагах от него.

Тропинка круто повернула, теперь Маэл увидел двух всадников в одежде военных. Они тоже заметили его, один из них тут же потянулся за пистолетом, второй продолжал наблюдать. Вампир поднял руки, давая понять, что безоружен и нападать не собирается.

- Гражданин! – окликнул его тот, который наблюдал. – Мы, кажется, сбились с дороги в этой темноте. Мы должны попасть в замок Кастельно.

Маэл прищурился. Он узнал этого человека, хотя до сих пор ни разу не разговаривал с ним. Подойдя ближе, он взял его лошадь под уздцы и тихо сказал:

- Вам нужно вернуться назад, до перекрестка и повернуть направо. Так вы попадете прямо в замок. Но не советую вам туда ездить, гражданин. Если не хотите сплясать с Мадам Гильотиной.

- Кто вы такой?

- Меня зовут Страффорд. Но вряд ли вам мое имя что-то скажет…

- Почему же… наслышан о ваших подвигах, гражданин Страффорд, - человек старался говорить ровно, но едва заметная дрожь в голосе выдавала его страх. - И почему же я не должен ездить в замок?

- Потому что там сейчас находится гражданин Сен-Жюст собственной персоной. Это будет очень неожиданная и запоминающаяся встреча для вас обоих, я полагаю.

- Откуда вы знаете? Откуда вы знаете, что я должен был приехать сюда? – в его голосе уже отчетливо читался настоящий ужас. И почему предупреждаете меня?

- Отвечу по порядку, - усмехнулся Маэл. – Я только что пришел из замка Кастельно, поэтому знаю, о чем говорю. О том, что именно вы приедете сюда, мне не было известно, хотя в замке и ждут посланника из Парижа. Предупреждаю я вас потому, что возможно, в какой-то момент вы сможете оказать мне услугу. По крайней мере, я н6а это надеюсь. Но я вижу, что вы мне не верите… Вы можете отослать в замок своего человека, пусть убедится в том, что я говорю правду. А у вас будет время взвесить все «за» и «против».

- Я слышал, гражданин Страффорд, что вы…

- Я не расскажу об этой встрече, не беспокойтесь. Пока что это не входит в мои планы.

Маэл отошел от всадника и, отступив в тень, исчез. Теперь нужно поохотиться и возвращаться в замок тем же путем, что пришел. Желательно еще запомнить и подробнее изучить попавшиеся на пути ловушки. А еще предстояло подробно объяснить Сен-Жермену, что за яд ему понадобился. Вчера граф любезно согласился приготовить отраву для маркиза Кондорсе, но прежде чем согласиться измучил его подробными расспросами кому и для чего он нужен. Теперь предстояла вторая часть беседы на тему «Трактат о ядах»…

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Июл 29, 2009 1:33 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года.
Париж.

Сантьяго, Элени.

Сантьяго бежал до самого Театра, сжимая в руке заветный платок. Наконец-то он сможет сделать то, чего так добивался. Чего, кстати, он добивается? Сантьяго чуть замедлил шаг. Мысль о бессмертии после встречи с гражданином Сен-Жюстом его почему-то стала радовать куда меньше.
Он остановился перед дверью. Передернул плечами - "Ладно, как получится".
Постучал.

Элени ходила по сцене, напевая себе по нос недавно услышанную мелодию, когда почувствовала приближение смертного. Сегодня спектакли были отменены. За последнюю неделю она по поручению Армана связалась с несколькими вампирами, котоыре когда-то держали связь с Парижским собранием, и получила сообщение о нескольких желающих стать аткреми их Театра. Пока решение было не принято, поэтому Арман пока что просто отправил Лорана в небольшое путешествие под названием "собрать информацию о бессмертных, живущих в соседних городах". Стук в дверь прервал ее размышления. Она легко распахнула дверь и вежливо оглядела незнакомца, попутно прощупывая его мысли не предмет отношения к революции. - Добрый вечер, месье. Что вам угодно?

Сантьяго отступил на шаг. Вот как - сама Элени Дюваль. В жизни она оказалась еще красивее, чем на сцене. Но...нет, опасна, слишком опасна. Глаза пронзительные и колючие. Сантьяго сосредоточился, будучи уверен, что в эту самую секунду она пытается читать его мысли.
- Добрый вечер, мадемуазель, - вежливо ответил он, - Прошу прощения, что нарушил покой Театра. Просто одна из Ваших актрис, кажется, оборонила вот это, - он протянул платок, - а тонкий батист нынче дорог.

- Видимо, это была не я. Что ж, проходите. - Элени улыбнулась и сделала приглашающий жест рукой. Человек, который пришел в театр вампиров во внеурочное время, использовав старый, как мир, трюк с платком, достоен того, чтобы удовлетворить свое любопытство. - Если, конечно, не боитесь.

- Ну что Вы, - усмехнулся Сантьяго, - любопытство и страх - вещи несовместимые, - Да, это были и правда не Вы, мадемуазель. Вы бы обратили внимание на подобную пропажу... как и на любую другую, не так ли?

Элени рассмеялась. Дверь захлопнулась. Ее лицо казалось бледным в отблесках свечей, которые освещали пустое помещение. - Экскурсия, месье?

- С Вами - хоть в пекло ада, мадемуазель, - в тон ответил Сантьяго.

Элени протянула ему руку, холодную, как мрамор. - Тогда пойдемте. Как вас зовут? Я - Элени Дюваль.

Сантьяго галатно поцеловал протянутую руку:
- Я - Сантьяго, мадемуазель. Я искал Вас, то есть Театр.

Сантьяго поколебался и спросил, усмехнувшись:
- Вы даже не спросите зачем?

- Зачем, позвольте спросить? Интересуетесь отрубленными головами белокурых мальчиков? - Элени заглянула ему в глаза. Бесстрашные и черные. Какое порочное создание! Таких любил убивать Арман. Таких любила изучать Элени.

- Читаете мои мысли, мадемуазель, - улыбнулся Сантьяго, зная, что она не может этого сделать, - Нет, отрубленные головы закончились еще на прошлой неделе, а я охотник до новых зрелищ. Скажем так, у меня есть масса вопросов и желание... понять во что я ввязался, закончил он шутливым тоном.

- Вы играете? - Элени склонила голову, протягивая ему скрипку.

- Только на нервах, - Сантьяго отодвинул скрипку, - или Вы не возражаете против такой игры?, - он задержал руку на струнах, чуть тронув их.

Сзади раздался треск. Гильотина пришла в движение, и со сцены скатилась голова огромной светловолосой куклы. - Начинайте, месье. - Элени присела на краешек кресла, изящно подобрав платье.

Сантьяго подобрал смычок, взял скрипку в руки и пеед тем, как взять первую ноту, заметил, кивнув на гилотину:
- Я начну - а она последует за мной?
И начал играть простенькую мелодию автрийсокго композитора, совсем недавно умершего молодым. Вольфганг Амадей Моцарт.

Одна из струн оборвалась и повисла в воздухе. Элени взглянула не скрипку с нежностью и протянула руку. - Первая попытка не удалась, месье Сантьяго. Значит, я могу задать вам вопрос. Это игра. Проигравший отрубает себе палец. Согласны?

- А когда на скрипке не останется струн, а у меня - пальцев - полетят головы?, - Сантьяго не оставлял тон легкой шутки, - Так эту игру не Вы придумали, а монтаньяры. Но вопрос задать Вы мне можете. На Ваши пальцы я не покушаюсь.

Элени встряхнула волосами, - о нет, только не о политике. Я ее ненавижу. А вы? Впрочем, это не вопрос. Сантьяго... Чего вы боитесь?
И боитесь ли чего-нибудь?

Сантьяго опустил скрипку и сел на край сцены.
- Не возражаете, если я закурю? Я буду честен - я очень боюсь, что Вы не позволите. В остальном... знаете, я искренне не люблю воду. Однажды я чуть не попал на галеры - и с тех пор стараюсь избегать морских путешествий. Вам нравится такой ответ? Или пальцы долой?

- Ответ принят. Ваша очередь. - Элени слегка поморщилась, вдыхая дым, но в этом было что-то необычное. Как и в той беседе, которая доставляла ей сейчас удовольствие.

- Хорошо, мадемуазель. Меня интересуют ваши правила - о нет, не правила игры, в которую мы играем сейчас - они ясны. Как только я Вам надоедаю - я начинаю умирать. Глядя в Ваши глаза, полагаю, что в муках. Меня интересуют правила Театра.

- О чем вы? - удивилась Элени. - У каждого Театра одни и те же правила. Развлекать зрителя, не вызывая при этом гнева сильнейших мира сего. Что мы и делаем по мере возможности. Вопрос в том, как мы это делаем. Но ведь вы пришли не для того, чтобы выпытывать опасные секреты?

- О, нет, секреты актерского мастерства меня не волнуют, - рассмеялся Сантьяго,- Мне интересны правила, по которым Вы живете. А безопасные секреты - это скучно.

- Мы - вампиры, вы разве не знали? - Элени извлекла веер и шутливо прикрыла лицо. - Мы пьем кровь у злодеев на улицах Парижа. Тем и живем. Если мой ответ принят, я задаю свой вопрос. Вы верите в то, что люди могут жить вечно? Мертвые среди живых?

Сантьяго не задумываясь, ответил:
- А если не верю - Вы беретесь доказать обратное?

- Вам? Нет. Еще рано. До полуночи целый час. А мертвые выходят на охоту только после полуночи. Таковы правила.

- Хорошо. Теперь ведь мой вопрос, Элени? А почему Вы так ненавидите политику? Хотя я к этому близок, - Сантьяго беседа с Элени доставляла все большее удовольствие, - Один день в компании якобинки меня, кажется, почти убил - вернее, чем это могли бы сделать даже Вы.

- Якобинцы, жирондисты, какая разница? Они все довольно скоро умрут, - равнодушно сказала Элени. А я не люблю потенциальные трупы. Я ответила на ваш вопрос?

- Вполне, - улыбнулся Сантьяго, - И хотя мы с Вами принадлежим к разным породам существ, тут мы вполне достигли согласия. А вот Ваша подруга, кажется, не разделяет Ваших здравых мыслей. Она отлично знает в лицо сестру Марата, да еще и пришла искать к нему в дом одного из самых сумасшедших в той компании - Сен-Жюста, - Сантьяго не знал, с чего вдруг решил рассказать эту историю Элени, но ему стало интересно спровоцировать ее - ведь пока она не хотела говорить только на одну тему... значит, остальные пока можно обойти.

- Да? - приподняла брови Элени. - А зачем вы следили за Эжени?

- Вы не поверите, - усмехнулся Сантьяго, - я следил не за ней. Она помешала моему...свиданию с гражданкой Марат, - он рассмеялся, - Люблю, знаете ли, старых дев.

- Это вы послали мне письмо о Сен-Жюсте? - от игривого тона не осталось и следа. Глаза Элени мерцали недобрым светом. - Зачем?

Сантьяго захотелось отступить на шаг, поэтому он сделал полшага в сторону.
- Да. По ошибке. Я, к собственому несчастью, всегда предпочитал сам удовлетворять свое любопытство, а не пытаться задать напрямую вопросы. Это была ошибка, - хорошее настроение вернулось к нему, - Но если она была последней в моей жизни - о чем тут жалеть!

- Вы не говорите всей правды. Видимо, мне придется все-таки отрубить вам палец. Дайте вашу руку, - грустно сказала Элени.

- О, нет, - если хотите забрать меня - то только целиком. Только умоляю, не бросайте мой труп в реку. Ненавижу утопленников, - Сантьяго понял, что попытка бежать будет самым неверным решением в его жизни. Главное - противостоять ей, не пытаясь напасть в ответ.

- Дайте свою руку и закройте глаза, - тихо приказала Элени.

Сантьяго сосредоточил силу воли. Противостоять ей. Больших трудов стоило не зажмуриться, а в тон ей ответить:
- А Вы - закройте глаза и дайте свою.

Она закрыла глаза и протянула ему руку. - Держите. Ваша рука?

У Сантьяго оставалась пара секунд, дальше он попадет под ее власть. Мелькнула странная мысль... да, та ночь... Белокурый мальчик... Вот что выводит их из равновесия!
Он молниеносно достал нож и вонзил в запястье.
- Пей, - улыбнулся он.
Если получится - удастся выиграть еще пару минут. Только бы она отвлеклась..но она ведь еще не охотилась - сама сказала...

Запах его крови ударил в голову. Элени на секунду отступила, а затем прижала его руку к своим губам. Он переиграл ее? Нет, этого не должно случиться. Резким движением Элени подняла с пола упавший нож и повторила его жест. - Ваша очередь, - тихо проговорила она.

Искушение велико. Стоит ему отведать ее крови - он прочтет ее мысли... Сатьяго чувствовал, что сейчас упадет. Но нет. Если она так делает -это надо ей. А значит...
Он развернулся:
- Я ухожу. Ночь длинная, а Вы голодны. Хотите - можете напасть со спины, только помните уговор про реку. Думаю, что увидимся мы еще или нет теперь зависит не от меня, - он, медленно передвигаясь, пошел к выходу.

- Стойте! - в долю секунды Элени оказалась рядом с ним. Она была в ужасе от самой себя! Она заигралась, а этот челвоек спровоцировал ее на дикие поступки. Чем она лучше Эжени, которая бегает за смертным политиком и ведет с ним беседы о вечном? Она хуже. В сто тысяч раз хуже! - Элени подошла к нему и, положивр руки ему на плечи, обрушила всю силу своих мыслей. - Когда ты выйдешь отсюда, ты забудешь все, о чем мы говорили. А если вспомнишь... умрешь. - Она тихонько подтолкнула его к выходу и закрыла за ним дверь.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Июл 29, 2009 5:52 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Замок Кастельно

Маарет, Маэл, Сен-Жермен, Ружвиль, барон де Бац, Сен-Жюст

- Итак, месье Дюпре, завтра утром вам предстоит дорога в Париж. Выпьем за то, чтобы она прошла без приключений! – барон де Бац наполнил бокалы вином и поднес свой к свече, любуясь темно-бордовым оттенком.

- Вы хотите дать мне какое-то поручение, барон? – спросил Сен-Жюст, погасив хищный блеск, которым едва не вспыхнули его глаза.

- Вы догадливы. Значит, в вас я не ошибся.

- Это может оказаться опасным, но мне кажется, что на меньшее вы не согласитесь. Сюда должен приехать человек из Парижа, он везет важные сведения, тогда я посвящу вас в детали. Я посвящу вас в детали, даже если он не приедет сегодня, но не так подробно, все-таки многое зависит от тех сведений, которые он везет.

- Прекрасно! Я согласен на все ради достижения нашей цели, - пылко ответил Сен-Жюст. Почувствовав взгляд в спину, он обернулся и увидел Сен-Жермена. Никогда в жизни он не допустит, чтобы с этим человеком что-то случилось. Но согласен ли граф удержать его тайну? Сен-Жермен, казалось, просто задумался. Секунда, и он погрузился в чтение старинной книги которая лежала у него на коленях.

В комнату вошел слуга. - Месье, я только что проверил вашего узника. Он на месте.

- Отлично, - барон задумался. - Вот вы, месье Дюпре, что скажете о человеке, который убил нескольких наших лучших людей? Как с ним поступить? Граф Сен-Жермен предлагает попробовать его повесить, но леди утверждает, что у графа весьма своеобразное чувство юмора.

- Вы о Страффорде? - Сен-Жюст снова метнул взгляд на графа и его спутницу. Теперь они были увлечены тихой беседой, из которой невозможно было понять ни слова. - Если бы я мог перенести всех, кто здесь находится, в Версаль, лет на 15 назад, я бы предложил бросить его на растерзание голодных собак. Или устроить охоту на него. - Сен-Жюст пожал плечами. - Но тут я могу предложить только замуровать его в подвале. Навсегда.

- Вы перевираете мои слова, барон, - холодно сказал Сен-Жермен. - Это бессовестно. Я сказал, что не ручаюсь за последствия если вы попробуете осуществить свое намерение.

- Возможно... Возможно я вас неправильно понял.

- Именно, - тем же тоном ответил Сен-Жермен и демонстративно перестал обращать на де Баца внимание.

- А какую казнь придумали вы, барон? - поинтересовался Сен-Жюст, наполняя бокалы.

- Я об этом пока что не задумывался, - пробормотал де Бац. Ссориться с графом не хотелось, особенно сейчас, когда им снова могли понадобиться деньги.

- Сколько денег вам потребуется, барон? - неожиданно заговорила Маарет. - Простите, что отрываю вас от беседы, но только сейчас я подумала о том, что забыла задать вам этот вопрос.

- Я не знаю, - проговорил де Бац, с трудом скрывая досаду. - Об этом сложно говорить сейчас, пока детали следующего плана все еще в процессе разработки. Но не скрою, что возможно нам придется начать все заново, все сначала.

- Прекрасно. Начните. Вы не боитесь, что вы вновь потерпите поражение из-за шпионов республиканцев? - продолжила Маарет.

- К чему этот разговор, леди? Смею надеяться, что наши люди проверены и у меня нет оснований не доверять им. Сапожник Симон, из-за которого рухнула первая попытка, не состоял в нашей группе и, к сожалению, именно из-за него все провалилось.

Вбежавший слуга прервал их разговор. - Барон.... к вам человек. Это срочно.

Когда на пороге возник мужчина в запыленном плаще, сердце Сен-Жюста забилось в плохом предчувствии. - Барон... Вас обманули... Здесь находится.... - в зале повисла мертвая тишина. Лишь граф Сен-Жермен перевернул страницу книги. - Антуан Сен-Жюст!

Первым пришел в себя Ружвиль. Щелкнул затвор пистолета. Неожиданный порыв ветра, ворвавшийся в комнату, задул все свечи. Входная дверь захлопнулась.

***

- Драма окончена. Актеры могут отдохнуть, а зрители - вздохнуть с облегчением. – Маарет искоса взглянула на графа. Свечи. Десятки крошечных огоньков. Они вспыхивали, пока Маарет не подняла руку.

- Я убедила вас, граф? То, что здесь произошло – живое доказательство к нашей беседе о вечности. Никто не может изменить свою судьбу. Их жизнь – не более, чем игра. И неважно, кто будет дергать за ниточки. Позволь себе хотя бы раз вмешаться, и это приведет к цепочке самых разных событий. Хороших и плохих. И в час, когда человек будет торжествовать свою победу, его настигнет шальная пуля. Образно выражаясь. Потому что все должно идти так, как идет.

Маарет двигалась медленно, сейчас она была похожа на задумчивую смертную, потерявшуюся среди застывших человеческих теней. Они остались стоять, погруженные в транс. На лице барона – ярость, Ружвиль – сама решимость, волнение на лицах слуги и новоприбывшего, мрачный вызов – в глазах Сен-Жюста.

- А ведь как просто все начиналось… Я всего лишь подкинула мысль Робеспьеру, - тихо заговорила она. – Глупую мысль направить Маэла в это путешествие. Совершенно бесцельная жертва. Мне хотелось посмотреть, насколько далеко они зайдут. Оба. И посмотрите, что произошло? Цепочка случайностей. Этот смертный юноша, готовый сложить свою голову ради того, чтобы посмотреть в глаза собственной смерти. Если бы я не помогла ему, он бы погиб на месте. Но мне хотелось увидеть развязку. Я подарила ему возможность воплотить в жизнь все мечты, которые было возможно реализовать. Но провидение не терпит помощи сильнейших. Так случилось, что один из их шпионов узнал о Сен-Жюсте. Так случилось, что этот человек попал в замок в тот момент, когда монтаньяр практически был готов его покинуть, не вызывая подозрений. В час, когда Сен-Жюст праздновал победу, его мир рухнул. А вслед за ним рухнул бы мир обитателей замка. Потому что после разговора с вами, граф, Сен-Жюст умудрился доскакать до деревни и найти человека, которому передал письмо для Робеспьера. Со всеми подробностями этого дела. Кстати, о вас он не упомянул ни слова...

А теперь пора расставить фигурки по местам. Стерев их воспоминания. Сен-Жюст, Робеспьер, Ружвиль и де Бац останутся при своих. Возможно, Сен-Жюсту я оставлю на память сон-воспоминание о беседе с вами, граф. Его восхищение вами меня тронуло… А Маэл, который стал невольным участником этой игры, будет лишен унизительной возможности выступить шпионом кровавого республиканца. Возможно, эта история научит его не вмешиваться? Хотя вот в этом я сомневаюсь.

- Восхищен вашей игрой, Маарет, - Маэл прошел вперед и остановился возле вампирки. – Хотя вы избрали довольно странный способ доказать кому-то его неправоту. Впрочем, не мне судить. Что же, господа, желаю всем удачи в нелегких начинаниях. Прощайте, сударыня. – Он слегка поклонился Маарет и вышел, направляясь к конюшне.

Маарет проводила его взглядом. Ну вот и все. Но ведь она знала, на что шла, верно? - Нам предстоит перелет в Париж - нужно вернуть Сен-Жюста, пока он не проснулся. А потом, если вы захотите продолжить игру, вы сами выберете страну и город. Не расстраивайтесь, граф. Маэл вряд ли будет держать на вас обиду. - С этими словами Маарет подошла к окну и распахнула шторы, впустив в комнату лунный свет.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Июл 30, 2009 6:37 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793.
Париж

Камиль Демулен, Эжени.

В последнее время в Театре было пусто, что вполне устраивало Эжени. Феликс и Лоран – в провинциях, ищут новых вампиров.

Элени...почему-то они стали взаимно избегать друг друга. Что-то разрушилось в их отношениях, хотя что – пока было непонятно.

Думать об Элени стоило. Но не хотелось.

Пьеса.

И Он.

Эжени боялась повторения истории с Сен-Жюстом, поэтому как огня избегала окрестностей Якобинского Клуба.

С другой стороны, как он ее найдет первым?

Она никогда не говорила названия Театра – да и имидж театра был ровно таким, чтобы отвадить лишних посетителей. Все знали, что тут гостям не рады.

«Пожалуй, пора поохотиться. И придумать, чем еще занять эту ночь», - грустно подумала Эжени.

Она открыла дверь Театра.

О господи.

Она ухватилась за створку двери, чтобы не упасть: на пороге стоял Камиль Демулен собственной персоной

- Добрый вечер, Эжени. Прости, что врываюсь без приглашения. Но у меня плохие новости, - с порога заявил Демулен и машинально вошел в здание театра. Сегодня утром он вспомнил, что так и не сообщил ей о разговоре с Робеспьером. А сообщить стоило. Ведь она, скорее всего, уже мысленно мечтала о своей триумфальной постановке. О пьесе, которую не суждено было никому увидеть… Тогда же он понял, что не представляет себе, где ее искать. Они всегда бседовали возле Собора. И лишь раз она сама разыскала его у клуба Якобинцев. Однако, помощь пришла неожиданно. Сен-Жюст, явившийся рано утром в Конвент, с порога начал расспрашивать его о его знакомой из Театра вампиров. Он не видел Антуана несколько дней, и был уверен, что тот отправился по какому-то важному заданию Робеспьера. Но Сен-Жюст только пожимал плечами: «С чего ты взял, Камиль? Если я и сказал тебе такое, то, наверное, не так выразился. Я все это время работал над проектом Конституции». Сен-Жюст с готовностью сообщил другу адрес. И вот теперь Демулен стоял, оглядывая мрачный антураж Театра, в котором играла его необычная знакомая.

Эжени пришла в ужас. С одной стороны, одного взгляда на Демулена хватило, чтобы понять, что он взволнован и расстроен, а с другой стороны... Хорошо, что хоть Феликса нет.
- Пошли отсюда, скорее, - она распахнула дверь настежь, - тебе нельзя было сюда приходить. У нас очень строгие правила... только спектакли. Идем куда хочешь, только быстрее. Если тебя увидят - мы пропали.

- Да, конечно. - он вышел вслед за ней. Что за правила в этом театре? Эжени выглядела перепуганной и почти бежала по улице. Завидев знакомое кафе, Демулен кивнул в его сторону. - Может быть, поговорим здесь?

- Да, давай тут. Где тебе угодно, - Эжени нервничала. Если Элени или Арман поймут, что он был здесь - его просто убьют. И ее тоже.
- Что-то случилось?, - спросила она прямо, - Ты выглядишь как... как тогда ночью у Нотр-Дамм.

- Я не люблю приносить плохие новости, Эжени. - грустно ответил Демулен. - Однако... Вот... твоя пьеса... ты была права, обратившись ко мне с просьбой. Если вы поставите ее, вы подпишете себе смертный приговор. - Он протянул папку с пачкой рукописных листков.


- Значит, придется переделать. Я не отступлюсь, - мрачно отметила Эжени и вдруг поняла...
- Что с тобой? И... тебя ведь просили назвать имя автора - что ты сказал?

- Я не знаю имени автора. И меня ни о чем не спрашивали. Я просто посоветовался и получил ответ. Вот и все. - уверенно сказал Демулен. - Почему ты спросила?

- Потому что ты не говоришь мне всей правды, - грустно ответила Эжени, - или тебе стоит говорить с закрытыми глазами. Взгляды часто говорят больше, чем самые уверенные слова. А если ты не хочешь рассказывать, то все еще хуже, чем я думаю. Верно?

- Нет. Ты ошибаешься. Что может быть хуже разбившейся мечты?

- Только недоверие и блуждание в потемках.

- Перестань, Эжени. Не думай обо мне лучше, чем я есть. Пожалуйста. Просто забери пьесу. - сказал он мрачно. В памяти всплыло перекошенное от ярости лицо Робеспьера. С того памятного вечера их отношения испортились, и Демулен теперь наглядно постигал последствия своего визита.

Эжени никогда не позволяла себе читать мысли Демулена. Но образ гневного Робеспьера не уловить было просто невозможно. Она отшатнулась от него.
- Прости. Мне стоило понимать, что я подвергаю тебя опасности. Ты правильно сейчас делаешь, что гневаешься на меня.

- Ну что ты, злиться тут можно только на себя. На то, что был слеп все эти месяцы. На то, что молчал, наблюдая за тем, как мои друзья превращаются в чудовищ. То, что произошло с пьесой - лишь крошечная часть мозаики. Если бы ты знала, насколько все сложнее... Я не хотел тебя обидеть, Эжени. Я действительно рад, что вызвался помочь тебе. И не жалею о том, что вовремя побеседовал с Робеспьером. Он помог мне проснуться.

- Да, я не знаю, насколько все сложнее, - горько заметила Эжени, - Почему ты решил, что твои друзья превратились в чудовищ? О какой мозаике ты говоришь?- Ты можешь не отвечать мне, если не хочешь. Но я имею право задавать вопросы. В крайнем случае я получу ответ у Робеспьера.

- Ты с ума сошла? - воскликнул Демулен. - Не приближайся к нему. Прошу тебя. Если ты хотя бы немного любишь себя и свой театр. Пусть все останется, как есть. Робеспьер не даст вам жизни, если узнает, что вы планировали сыграть спектакль про осужденную королеву.

- А ты? Что теперь будет с тобой? Или тебе дадут жить, после того как ты положил ему на стол то, что нельзя было показывать?, - Эжени наконец забрала у Демулена стопку листков и прижала к себе.

- Со мной? Со мной все будет в порядке, - улыбнулся Демулен. - К счастью, пока что Робеспьер - не единственный человек, мнение которого может что-то изменить. - Кстати, тобой интересовался мой друг Сен-Жюст. Буквально завалил меня вопросами сегодня. Кажется, ты ему понравилась. А ты беспокоилась, что наговорила ему тогда все, что думаешь...

- С тобой точно все будет в порядке?, - взмолилась Эжени, - я себе никогда не прощу, если с тобой что-то случится. А Сен-Жюсту..., - она улыбнулась, - Передай, что я ему озвучила цену разговоров со мной. И торговаться бесполезно, как и выспрашивать тебя, потому что ты можешь хоть весь вечер хмуриться, ничего страшного. Хорошо?

- Конечно, все будет в порядке. Да и что со мной может случиться? - Демулен старался говорить как можно более убедительно. Надо срочно переводить разговор. Иначе она догадается и будет себя во всем винить. - Осторожно с Сен-Жюстом. Говорят, что в него влюблены все девушки Парижа.

- Конечно, все будет в порядке, - ответила в тон ему Эжени. Она поднялась, - Пойдем, я хочу тебе кое-что показать, если ты не боишься высоты, - Ей казалось, что ее сердце разорвется вот прямо сейчас, но выхода не видела.

***

Эжени шла по узким улочкам, приноравливаясь к быстрому шагу Камиля Демулена. Скоро все кончится. Скоро, скоро.
Спасибо тебе, - прошептала она и остановилась у Собора.
- Нет, нет. Сегодня мы не будем смотерть на горгулий снизу вверх - прошу наверх. На колокольню!

- Хочешь пополнить парижские легенды о покорителях Собора? - рассмеялся Демулен? - Помню, как из уст в уста передавались рассказы о том, как на самой вершине Нотр-Дам видели фигуру палача Сансона. Веди


Лестница на колокольню была узкой и крутой. Эжени хорошо видела в темноте, но медлила, понимая, что человек может оступиться и упасть.

И вот они здесь. На само верху. Он еще рядом...

Пустое.

- Я привела тебя сюда неслучайно, - сказала Эжени тихо, - Я хочу, чтобы ты посмотрел на химер Нотр-Дамм. Смотри – сейчас темно. Кажется, что химеры не из камня, а просто спящие чудовища, занесенные сюда неведомым ветром и присевшие отдохнуть. Они ужасны, правда? Хочется бежать от них – или дотянуться и скинуть их вниз, потому что таким тварям не место на земле. Но вот выходит луна – и смотри. Просто каменные фигуры. Просто фантазия автора. Очарование развеивается – и страх уходит.
Так и с доверием. В потемках все кажется иным, - она заставила себя собраться, - Ты не доверяешь мне. Не пытайся убедить себя в обратном. Я обо всем догадалась, и сейчас я уйду. Благодарю за то, что помог мне вспомнить себя, но доверие – это вещь взаимная. Иначе разрушается все. Вот как сейчас.

- Ты хочешь, чтобы я говорил с тобой о личных разочарованиях? Но зачем тебе это? Нет ничего отвратительнее, чем мысли сомневающегося человека. Поверь мне. Нельзя сжигать мосты, не разобравшись. - Демулен смотрел вниз, погружаясь в мистическое очарование высоты. - Не уходи. В этом мире практически невозможно встретить человека, с которым ты можешь говорить на одном и том же языке. Если ты уйдешь, мы оба что-то потеряем.

Эжени подошла к черному проему, за которым начиналась лестница вниз. Она обернулась и посмотрела Демулену в глаза.
- Живи. Ты отличаешься от нас, горгулий Собора, ото всех, кому нужен лунный свет для того, чтобы высветить нас ярче, от Робеспьера, Сен-Жюста именно тем, что ты – живой. Ты любишь эту жизнь. Не отказывайся от нее. Попробуй просто ее прожить так, как сам умеешь. Я чуть не привела тебя на край пропасти. Я сейчас уйду и... мы оба потеряем что-то важное. А я потеряю вообще все. Но я не хочу ставить тебя под угрозу. Я слишком далеко зашла из-за собственных амбиций. И... поэтому я ухожу, а то через минуту я расплачусь, а ты этого видеть не должен, - Эжени скользнула в проем лестницы.

Демулен проводил взглядом удаляющуюся фигурку. Она поняла. И больше не вернется. Если бы он мог объяснить ей, что все намного страшнее, чем кажется. И дело не в том, что из-за этой пьесы он разругался с Робеспьером. Дело в переменах в самом обществе. В том, что ни у кого из них не остается шанса. И в том, что миф о свободе, которым они жили несколько лет, рухнул. Он найдет ее, когда все успокоится. И попробует объяснить. Позже.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Июл 30, 2009 7:22 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

****** прошел месяц *******

Основные события прошедшего периода: жирондисты изгнаны из Конвента, многие казнены; принята новая, якобинская Конституция; Комитет общественного спасения расширен до 12 человек, в его состав вошел и Сен-Жюст. Начало якобинской диктатуры.

Июнь 1793 года

Париж

Марат, Бьянка

Шаги. Неуверенные и робкие. Симона, снова Симона. *Его здесь нет, уходи*. Третий день подряд Бьянка бессовестно пользовалась своим мысленным Даром, прогоняя спутницу Марата от двери редакции. Наплевать, что это нечестно. И наплевать, что та чувствует. Марат умирал. Медленно, мучительно, страшно. Еще несколько месяцев, и его организм перестанет бороться. В бессильной ярости Бьянка ночами просиживала возле него в подвале редакции, ставшем ей домом. Все началось в середине июня. Марат слег, и больше не мог подняться. «Только не домой», - сказал он ей однажды, когда из редакции ушел аптекарь, предсказавший серьезное ухудшение его здоровья в ближайшее время. Выдержав мысленную битву с Альбертиной, Бьянка настояла на том, чтобы перенести в редакцию его ванну и все необходимые принадлежности. Пусть все будет так, как он хочет.

Марат зашевелился. Сейчас он проснется. Бьянка распахнула крошечное окно, и в подвал ворвался удушливый июньский воздух. Париж утонул в липкой и беспросветной жаре и в крови. Бьянка никогда не видела столько трупов. Сентябрьские события казались ей теперь лишь прелюдией к тому, что творилось сейчас. После ареста жирондистов в городе поселилась смерть. Она была везде. Казалось, что крысы, шныряющие по улицам в поисках добычи, тоже боятся всевидящего ока тех, кто заполучил власть в свои руки. Теперь их назвали Комитетом общественного спасения. Только вот кого они спасали? Бьянка встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли и принялась готовить лекарство.

- Который сейчас час? - Марат сел на кровати, дотянулся до стоящего рядом на табурете кофейника и потряс его. - Почему ты меня не разбудила? Я должен был многое сделать сегодня, а вместо этого проспал как свинья. В таком случае расскажи, что нового в городе и сядем за работу. Только сначала - кофе.

- Да. Сейчас. - Бьянка достала из-под стола приготовленный кофейник и поставила его на табурет перед его кроватью. В последнее время он отказывался от еды и пил кофе в огромных количествах несмотря на строжайшие запреты врачей. Остановить его Бьянка даже не пыталась. Он все равно сделает по-своему и будет тлько злиться. - Не разбудила, потому что собирала материал для нового номера, - весело ответила она, присаживаясь рядом. - После своего выступления о новой Конституции, Кондорсе, наконец, сбежал, и все озабочены его поисками. Военный трибунал сегодня особенно постарался - к смертной казни приговорили 67 человек. 67! - Ее глаза на секунду расширились от ужаса, но она подавила в себе желание прокомментировать эту цифру. Какая теперь разница, что она думает? - А Робеспьер... Кажется, он что-то имеет против Дантона. Сегодня он разнес очередную статью Демулена, чуть ли не обвинив его в сочувствии к жирондистам!

- Гм. То, что Робеспьер что-то имеет против Дантона... этого следовало ожидать. Но Демулен? Это ведь уже не впервые Максимильян бросается на него ни с того ни с сего. Кондорсе пусть ищут, меня это не так сильно волнует, как бегство остальных недобитых жирондистов. Те, кто под домашним арестом не в счет.


- Недобитые жирондисты атаковали провинции, - продолжила свой рассказ Бьянка. - Говорят, что Шарль Барбару ведет активную деятельность и пользуется большим авторитетом. Вот только город, где он поселился со своими соратниками, тщательно скрывается. О чем ты хочешь написать? Или, может, хочешь кого-то увидеть? Сейчас всего половина одиннадцатого...

- Нет, я никого не хотел видеть сегодня, - Марат бросил удивленный взгляд на Клери. - Почему ты спрашиваешь? А напишем мы что-нибудь в поддержку новой конституции, я думаю. - Он допил кофе и отставил чашку. - Завтра же пойду и погуляю по городу. мне не хватает свежего воздуха и свежих сплетен. Я не могу работать, если слышу все не сам, а в твоем пересказе, пусть он и очень хорош.

- О новой Конституции? Да, пожалуй. - Бьянка отвернулась. В мысли ворвался образ Сен-Жюста - единственного человека, который вызывал ее симпатии. Когда-то. Они не виделись с той ночи, когда она подарила ему вторую жизнь. Изредка она замечала его изящную фигуру среди монтаньяров, но стоило ей приблизиться, как поток его мыслей, заставлял ее убегать прочь. Он больше не был тем человеком, которого она знала. Он принял решение и стал палачом. Безжалостным, отвратительным созданием, не знающим ни чувства меры, ни чувства сострадания. Никто не знал, что свои обличительные речи он составляет во время заседаний, просто поглядывая на сидящих в зале людей. Он приговаривал их на расстоянии, и никогда не ошибался в выборе кандидатов для казней. Вперед. За Робеспьером. К власти. По трупам.
- Мне бы хотелось написать что-нибудь в поддержку Камиля Демулена, - проговорила вслух Бьянка. - Он наш коллега. И он в опасности. Я это чувствую.

- А ты не боишься преследований, Жан Клери? - тихо спросил Марат. - Ты не боишься взойти на эшафот? Выступив в защиту Демулена, ты тем самым выступишь против Робеспьера. Хотел бы я ошибаться, но мне кажется, что скоро очередь Эбера. А потом Демулен и Дантон. Дантон еще нужен, пока что он у власти. Пиши, Клери, я лично с тобой солидарен. Пиши, если не боишься.

- А ты, Марат? Когда твоя очередь, как ты думаешь? - Бьянка не стала оборачиваться. Пусть он не видит ее глаз. Последние события наводили на мысль о том, что Робеспьер постепенно будет избавляться от тех, кто имеет влияние. И это было страшнее десятков казней, утопивших Париж.

- Не знаю. Я стараюсь жить сегодняшним днем и не думать об этом,- мрачно ответил Марат.

- Ты веришь в Робеспьера? Веришь в то, что происходящее сейчас - это то, чего вы хотели? - Бьянка несколько раз ударила по столу рукой и зажмурилась, чтобы скрыть злость. - Мы никогда не говорим об этом. О чем угодно, только не об этом. Но раз уж ты сам сказал... Я хочу знать, что ты об этом думаешь. О новом составе Комитета. О десятках монтаньяров, которые отправляются на эшафот. Думаешь, они все заговорщики? Или... - она резко замолчала.

- Или, - ответил Марат, рассматривая цветастое одеяло.

- Черт возьми, - прошептала Бьянка. - Я не думала, что ты... Все, хватит, мы же хотели поработать? Новая Конституция... Вполне грамотный текст... - она сделала вид, что сосредоточилась на брошюре, которую вчера принесла из Конвента.

- О чем ты не думала?  Ладно, давай поработаем. Конституция, мятежники, умеренные и жирондисты в последнюю очередь. Начнем с кого хочешь.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Июл 31, 2009 2:33 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

июнь 1793 года

Канн

Шарлотта Корде

«Моя дорогая Шарлотта! Боюсь, у меня плохие новости…»

Шарлотта вновь перечитала письмо от Главы ордена Реджинальда Лайтнера. Оно внушало тревогу. Агент Таламаски Сантьяго Люциани, направленный работать в Париж, бесследно исчез и уже почти месяц не давал о себе знать. Как писал Реджинальд, последний отчет от Сантьяго он получил в начале мая – тот писал о блистательно проведенной операции, в ходе которой удалось выйти на след еще одного парижского вампира по имени Жан Клери. Шарлотта и сама догадывалась о том, что Клери – это бессмертный, но эксперимент, проведенный Сантьяго, давал новую пищу для размышлений!

«Вы не поверите, но вампиры могут не только создавать себе подобных. Их кровь способна вылечить любую рану! После того, как смертный друг Клери – (Антуан Сен-Жюст, о котором вы писали мне в своем отчете) был тяжело ранен, этот вампир появился (предполагаю, что смертный позвал его, воспользовавшись своими особыми способностями), и с помощью своей крови всего за несколько минут буквально поставил его на ноги. Из этого мы можем также сделать вывод, что Маэл – не единственный вампир, живущий среди смертных».

Жан Клери… Шарлота вспомнила, как легко Маэл перевел разговор на другую тему, едва она заговорила об этом журналисте. Они знакомы? Не знакомы? Как вампиры взаимодействуют друг с другом? Вопросы без ответов…

«Направляю вам все, что нам удалось собрать по Клери, включая его словесный портрет. В своей последней короткой записке Сантьяго писал, что журналист плотно сотрудничает с публицистом Жан Полем Маратом. Это очень опасный человек. Не стоит подбираться лично к нему, попробуйте просто понаблюдать. Главное – узнать, что произошло с нашим агентом. Шарлота, прошу вас, используйте весь свой дар убеждения, чтобы организовать еще одну поездку в Париж! Вас не должны заподозрить! Я очень на вас рассчитываю…»

Значит, снова Париж. Одна, без графа Сен-Жермена. Информация, которую собрал Сантьяго, стоила того, чтобы рискнуть. Но как выбраться из Канна так, чтобы никто ничего не заподозрил? Некоторое время Шарлотта молча сидела у окна и крутила в пальцах листок, вспоминая все, что она знала о парижских событиях. Жан Поль Марат. Скандально известный якобинец. Недавно весь Канн говорил об очередном перевороте в парижском Конвенте, в ходе которого была полностью уничтожена партия жирондистов. Поговаривали, что спасшиеся жирондисты поселились где-то неподалеку. Если она узнает их фамилии, она сможет быть полезной Марату. А там и до Клери недалеко.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Июл 31, 2009 4:22 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793

Париж.

Сен-Жюст, Робеспьер.

Работа с бумагами отнимала большую часть времени. Это немного раздражало, так как он привык тщательно планировать свой день, но прошений, доносов, докладов и отчетов было столько, что невозможно даже и мечтать закончить все в задуманный срок. Робеспьер вздохнул. Ему нужен помощник. Сен-Жюст сейчас занимается армией и только армией, у него самого здоровье оставляет желать лучшего, Кутон не справляется один, это и не удивительно. Но кого выбрать на роль помощника он еще не решил. Да и так ли это необходимо? Вот, еще одно прошение. О помиловании? Нет, это пусть рассмотрит Сен-Жюст. На сегодня довольно. Робеспьер принялся раскладывать документы по стопкам, когда в кабинет вошел тот, кого он ждал. Сен-Жюст.

– Добрый день, Антуан. Вижу, что ты доволен, бодр и полон сил. Рад за тебя, друг мой.

- В последнее время это мое обычное состояние, - улыбнулся Сен-Жюст. – Что это? Очередное прошение о помиловании? Когда люди перестанут тешить себя нелепыми надеждами? Кажется, ни одно прошение за последнее время не было удовлетворено. Не так ли, Максимильян?

- Удовлетворены два. В первом случае уже было поздно что-либо предпринимать, во втором обвиняемого удалось освободить, он уже почти взошел на эшафот, но посыльный все же успел сообщить о нашем решении еще до того, как произошла непоправимая… ошибка.

Сен-Жюст отвел глаза. Один Дьявол знает цену тому посыльному. – Максимильян, я пришел к тебе, чтобы показать кое-что. Ко мне в руки случайно попал любопытный документ. Ты когда-нибудь задумывался о том, на какие деньги издается «Папаша Дюшен» Эбера?

- Задумывался, - улыбнулся Робеспьер. – Еще немного рано, но я задумывался об этом уже сейчас.

- Рано. У Эбера есть еще… Год? – тихо спросил Сен-Жюст.

- Время покажет. Если он сможет доказать, что полезен… Но я так не думаю.

- В ближайшее время я уеду. Хочу лично убедиться, что наши войска получают нужное количество продовольствия и вывести на чистую воду некоторых растратчиков. Имена мне известны, но хорошая проверка не помешает, - заговорил Сен-Жюст. - Но прежде мне бы хотелось обсудить с тобой один вопрос. Камиль Демулен. Что происходит, Максимильян?

- Почему ты решил, что что-то происходит? Хотя да, происходит. Мне теперь все время приходится указывать гражданину Демулену на его ошибки, - Робеспьер отвернулся к окну и стал наблюдать за прохожими на улице.

- Максимильян, что между вами произошло? Я твой друг, и ты можешь быть со мной откровенен. Никогда прежде ты не нападал на Камиля столь яростно. Ты вообще на него никогда не нападал. Я знаю его слабые стороны. Да, он увлекающийся человек и романтик. Можно сказать. что он инфантилен и идеалистичен в своем непонимании действительности. Но он предан Революции. И предан Конвенту. - Сен-Жюст говорил ровным, и даже безразличным голосом, хотя вопрос о Демулене беспокоил его не первый день.

- Я действительно немного обижен на Камиля, - неохотно сказал Робеспьер, все так же глядя в окно. - Он принес мне пьесу, которую хотели поставить в каком-то театра. Пьеса эта могла вызвать сочувствие к аристократам и, особенно, к вдове Капет, так как главной героиней являлась именно она. Разумеется, я сказал Камилю, что это неразумно, а когда спросил имя автора пьесы он начал лгать, раскричался, швырнул мне в лицо свою обличающую статью... Вел себя преотвратительным образом. С тех пор мы больше не разговаривали, а что касается пьесы, я постарался забыть о ней и ничего не сказал в Комитете, хотя меня до сих пор интересует этот неизвестный автор и театр, который собирался ставить подобное.

Сен-Жюст похолодел. *Пьеса... Театр... Вот, значит, зачем ты встречался с той актрисой, Камиль...* Ту встречу он запомнил надолго. Эти существа из Театра решили теперь подобраться к нему с другой стороны? Втравить в историю Демулена? А ведь он знал, что эти люди опасны, но не подумал предупредить друга. Эта тварь задурила ему голову. Отдала какую-то пьесу, заведомо обреченную на провал. Заставила пойти к Робеспьеру... - Я ничего об этом не знал, Максимильян. - тихо сказал Сен-Жюст. - Но уверен, что Камиль не желал ничего плохого. Ты же знаешь его намного лучше, чем я. Когда он увлекается, его не остановишь. Хочешь, я сам выясню, что это за пьеса и приведу теб автора? Камиль не должен отвечать за чужие ошибки просто потому, что он не в меру доверчив.

- Выясни, если хочешь. Но специально этим заниматься я тебя не заставляю, Антуан. Раз уж я рассказал тебе все это, то ты должен прочесть и ту заметку, на которую гражданин Демулен решил обратить мое внимание таким варварским способом. - Робеспьер подошел к шкафу и после недолгих поисков протянул Сен-Жюсту тонкую папку. - Признаться честно, меня задело не столько содержание, сколько эта безобразная выходка. Это глупо, я согласен.

Пробежав листки глазами, Сен-Жюст аккуратно сложил их в папку и поднял глаза на Робеспьера.

- Действительно странная выходка. Хотя и вполне в духе Камиля. Уверен, он не собирался ничего публиковать, а просто записал на бумаге свои мысли. Тогда, после процесса, он слишком близко к сердцу принял судьбу осужденного академика.

- Ты пытаешься меня убедить, что гражданин Демулен на самом деле так не думает? А вот я уверен в обратном, - неожиданно жестко сказал Робеспьер. - Иначе бы ему пришло в голову хотя бы извиниться за свое поведение.

- Максимильян, пожалуйста, не надо. - голос Сен-Жюста дрогнул. - Я могу поручиться за него, он никогда не ударит в спину. Даже если он так думает. Ведь я первым разобрался в этом деле, но мне и в голову не пришло кричать об этом на всех углах. И Камиль не будет. Вокруг нас крутится столько заговорщиков и шпионов, что мы не можем позволить себе топить преданных людей. А ты его утопишь. Я вижу, ты серьезно взялся за дело. Я прошу тебя. Не трогай Демулена.

- И что он позволит себе в следующий раз? Решит облить меня грязью при всех? Я устал, Антуан. Если у тебя есть еще какие-нибудь вопросы ко мне, давай разберем их прямо сейчас.

- Мы не закончили с Демуленом. - тихо, но уверенно, сказал Сен-Жюст. - Для меня это важно. И я жду твоего решения.

- Я уже сказал тебе свое мнение, - раздраженно ответил Робеспьер. - Человек, который совершил необдуманный поступок обычно старается как-то исправить свою ошибку. Гражданин Демулен этого пока что не сделал.

- Он упрям, как и ты. - продолжил настаивать Сен-Жюст. - Но ты опытнее и умнее. Уступи первым.

- Я не хочу ссориться еще и с тобой, Антуан. И только поэтому я оставлю Демулена в покое. Пока что. Дальнейшее будет зависеть от его поведения, потому что еще одну подобную выходку я не прощу. Понимаю, что сейчас я уже не должен говорить тебе что делать, а чего не делать, но ты сам вызвался узнать об авторе пьесы. А этот театр будет закрыт. У меня все.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Июл 31, 2009 11:19 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года

Блуа, поместье Антуана Лавуазье

Реджинальд Лайтнер, Антуан Лавуазье

Дорожная карета остановилась перед воротами. Реджинальд Лайтнер вздохнул с облегчением – путь в Блуа по июньской жаре его утомил. К тому же, после Парижа хотелось хоть немного вдохнуть в себя свежего воздуха.

… В Париже Лайтнер провел несколько дней. Нет, он не собирался искать пропавшего агента Сантьяго Люциани: после того, как он поручил это дело агенту Корде, он не сомневался, что таинственный случай разрешится в ту ил иную сторону. «Феномен Лавуазье», - так он мысленно окрестил историю о странных взаимоотношениях знаменитого ученого и древнего вампира, живущего тут под именем Маэла Страффорда. Из бесед с Маарет Реджинальд составил себе мнение о порядках и традициях среди древнейших бессмертных. Они никогда не вмешивались в исторический ход событий, предпочитая наблюдать со стороны. Поведение Страффорда ломало все каноны. Прогулявшись среди политиков, Лайтнер в деталях изучил последние новости. В частности, дело об убийстве Франсуа Ламбера, в котором изначально обвинили Лавуазье. Лайтнеру повезло разговориться с неким Камилем Демуленом. Молодой журналист с удовольствием вступил с ним в спор о парижской прессе, а Лайтнер тем временем спокойно путешествовал в его мыслях. Картина рисовалась странная. Показательный суд, на котором был обвинен невиновный (по мнению Демулена) человек, был устроен чуть ли не ради Страффорда. Оба якобинских лидера – Робеспьер и Дантон – были заинтересованы в сотрудничестве с ним. А голова Лавуазье была условием этого сотрудничества. Вампир, играющий в политику ради смертного? Нонсенс. Маарет лишь пожимала плечами, уходя от разговора. Пора встретиться с этим Лавуазье и узнать, что он из себя представляет.

Реджинальд передал трость и шляпу слуге и почтительно поклонился хозяину поместья.

- Добрый день, месье Лавуазье. Меня зовут Рджинальд Лайтнер. Это я писал вам.

Антуан Лавуазье еще раз проверил результаты опыта и подумал о том, что только зря потратил время, ведь с самого начала было ясно, что прибор сломан - результаты двух последних опытов не совпадали с четырьмя аналогичными, которые он проводил еще в Париже. Впрочем, отрицательный результат - это тоже результат, но хотелось бы, чтобы измерения были как можно более точными. Тем не менее, он записал и эти результаты в журнал. Мысли все время возвращались к тому, что нужно ехать в Париж. Там лаборатория, там все бумаги и записи, а здесь нечего и мечтать о серьезной работе, несмотря на то, что место поспокойнее столицы. О последних парижских событиях он старался не вспоминать и не думать. Такое решение все же принесло свои плоды, по крайней мере, прошла эта страшная апатия, когда хотелось просто смотреть в потолок. Теперь он снова мог заниматься опытами и приводить в порядок те записи, которые готовил к переизданию. К дому подъехала карета. Лавуазье вздрогнул, с сожалением подумав о том, что вот и она вернулась - эта унизительная по своей сути привычка: вздрагивать от любого стука в дверь, от любого неожиданного визита.
Слуга доложил о месье Лайтнере. А, да, этот человек действительно писал ему и просил встречи, но он даже под угрозой смертной казни не мог вспомнить, о чем шла речь в письме: все из-за того кошмарного состояния, в котором он находился, когда приехал сюда. -- Добрый день, месье Лайтнер. Прошу, проходите, располагайтесь, - Лавуазье указал на одно из кресел и распорядился принести кофе. - Что привело вас сюда? Как я понимаю, вам пришлось проделать длительное путешествие...

- Благодарю вас, месье, - вежливо поклонился Лайтнер. - И простите заранее, что мне пришлось вас потревожить. Меня зовут Реджинальд Лайтнер. Мы с вами коллеги... в своем роде. Я тоже занимаюсь исследованиями. Но это не связано с наукой. Я руковожу организацией, которая занимается изучением паранормальных явлений. Знаю, что это звучит странно но, поверьте, за долгие годы существования нашего Ордена мы получали массу подтверждений существования нашей теории.

- Признаюсь, что не совсем понимаю, зачем я мог вам понадобиться. Я больше занимаюсь точными науками и ни разу не сталкивался с тем, что вы называете паранормальными явлениями.
- Вы ошибаетесь, месье. И знаете, что ошибаетесь, - тихо проговорил Лайтнер. - Вы неоднократно сталкивались с ... человеком, обладающим подобными способностями. Назвать его имя?

- Месье Лайтнер, несмотря на то, что наш век называют веком Просвещения, я неоднократно наблюдал как люди оказывают поддержку всевозможным шарлатанам и обманщикам, а также придают мистическое значение тем явлениям, которым не находят логического объяснения. Это иногда касается и людей тоже, ведь приписывают графу Сен-Жермену славу мага, а Казоту - пророка.

- А ваш английский друг Маэл Страффорд? Вы никогда не задумывались о его необычных способностях?

- Нет, - удивленно поднял брови Лавуазье. - У него глубокие познания в истории, но это просто знания, а не необычная способность.

- Знания в истории... - грустно произнес Лайтнер. - Уверен, что он способен рассказать нечто такое, чего не прочтешь ни в одном научном историческом трактате...

- Иногда месье Страффорд действительно говорит вещи, которые кажутся невероятными. Но невозможно доказать искажает ли он истину, так как невозможно установить первоисточник из которого почерпнуты эти факты.

- Вот и я о том же. Вы ведь слышали об истории, связанной с гибелью нескольких соратников месье Сен-Жюста? Месье Страффорд предсказал их гибель и мысленно заставил одного из них выпить яд на глазах у всех. Это могут подтвердить более десятка людей.

- Об этом многие говорили, - пожал плечами Лавуазье. - Ходили слухи даже более нелепые. Я им не верю.

- Подумайте и взгляните на ситуацию с другой стороны. Он ведет себя, не как человек. Он избегает солнечного света. Он не меняется со временем - годы над ним не властны. Он не принимает человеческой пищи и не пьет жидкостей. Это вы тоже считаете нелепыми слухами?
- Что вы хотите этим сказать? - резко спросил Лавуазье. - И что вы хотите от меня услышать?

- Я просто хочу дать вам понять, что вы связались с весьма опасным существом. Которое по сути дела не является человеком.

- Не... Не является человеком? - Лавуазье некоторое время раздумывал, желая хотя бы для себя смягчить еще и этот удар и не сойти с ума. Если задуматься, то все сказанное этим человеком - правда. Просто он никогда не отдавал себе в этом отчет. Не видел того, что очевидно. - Чем же он, по-вашему, является?

- Бессмертным существом, которое питается из совершенно других источников, - спокойно ответил Лайтнер. - Наукой пока не доказано их существование. Но, уверен, наступит время, когда люди начнут об этом задумываться. Наш Орден изучает подобные явления на протяжении веков. На смену нам приходят новые люди, которые продолжают начатое нами. Месье Страффорд был очевидцем тех событий, о которых рассказывает. Он существует более двух тысяч лет. Посмотрите, я захватил один важный документ из нашего архива. Это дневник маленькой девочки, которая стала свидетельницей убийства своей семьи. Посмотрите ее рисунок. Он очень точный. События произошли в шотландской деревне в 1563 году.

В этот раз молчание тянулось гораздо дольше. Антуан Лавуазье смотрел на рисунок, не замечая, что у него трясутся руки. Все, что говорил этот человек, не укладывалось в голове. Но это было правдой. Дикой, нелепой, безумной правдой. Только сейчас ученый осознал, что ему действительно страшно.  -  Вы хотите сказать, что это Маэл убил семью девочки?

- Нет, ну что вы, - покривил душой Лайтнер. Сейчас он подумал, что зашел слишком далеко. - Конечно, нет. Просто в то время он находился там и, видимо, был другом этой семьи.

- Зачем вы пришли сюда и рассказали мне эту правду? - глухо спросил Лавуазье. - Что я буду с ней делать? Говорите, что я связался с весьма опасным существом? Он никогда не причинял мне вреда.

- Вы - удивительный человек, месье Лавуазье. Таких случаев еще не существовало в природе. Вы заставили бессмертного нарушить все принципы, на которых они существуют. И это удивительно. Постарайтесь понять меня, ведь вы на многое готовы пойти ради науки. Для нас эти существа - предмет такого же изучения, ка кдля вас - химические элементы. И мы не можем не предложить вам сотрудничество.

- И в чем будет заключаться это сотрудничество? - спросил Лавуазье.

- Вы просто расскажете нам об истории ваших отношений. О том, как он стал вашим другом. О своих ощущениях. Это все.

- Нет никакой истории. Мне нечего рассказать вам, - сухо ответил Лавуазье. Все то, что говорил этот человек было настолько отвратительно, что не хотелось даже об этом думать, не то что копаться в собственных ощущениях и воспоминаниях.

- Я слишком многое рассказал вам, месье. Наверное, вам стоит подумать. Я навещу вас еще раз, если вы позволите.

- Я не вынуждал вас рассказывать все это, - Лавуазье поднялся. - Вы пришли ко мне сами. Я не уверен, что захочу видеть вас и вспоминать все это, в том числе и то, что вы рассказали мне, будь эта история тысячу раз правдой.

- Это ваше право, - учтиво поклонился Лайтнер. - Прощайте, месье Лавуазье.

- Прощайте, месье Лайтнер.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Авг 01, 2009 12:38 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года.
Париж
Эжени, Сен-Жюст

«Мадемуазель Эжени, надо встретиться. Кафе «Роже», 23:00, сегодня. Сен-Жюст».Эжени подумала, что в целом она была бы даже рада подобной записке всего месяц назад – Сен-Жюст вызвал в ней неоднозначные эмоции и стал ей интересен. Два месяца назад, впрочем, она бы не обратила на записку внимания, так как внешний мир ей тогда нужен не был и быть не мог. А сейчас...

Предчувствие большой беды. Эжени понимала, что Демулен обманул ее – история с пьесой не закончена. По всем остальным вопросам Сен-Жюст скорее обратился бы к Элени. Как себя вести с ним? Что делать?

Эжени постаралась как могла скрыть свои мысли от Армана и Элени. Арман был с ней неожиданно ласков в последнее время, но не стоит обманываться: терпение Театра на грани. Наверняка обсуждают ее возможный уход. Интересно, отпустят, запрут или убьют? Впрочем... Не жалко. Не жалко цены, которую она заплатит за свободу и счастье. А все это у нее уже было, так ведь?

Арман тогда вызвал ее на разговор. Страха не было. Эжени даже была готова бросить ему в лицо рвавшиеся слова о том, что она собирается покинуть собрание. Или обвинения, накопившиеся за все прожитые в страхе и молчании годы..Нет, он просто похвалил ее и попытался вновь заинтересовать делами Театра. Элени, мол, нужна помощь, вы – подруги...Пустое. Все пустое кроме свободы.

Эжени уже подошла к кафе, продолжая размышлять о разговоре с Арманом. Ветер бросился в лицо. Боже, что она – существо из совершенно другого мира делает на этих людных улицах? И сможет ли она однажды научиться сливаться с толпой, незаметно проходя через десятилетия? Эжени не знала ответа и не хотела знать. Но вдруг остро захотелось житью«Странные у меня желания для бессмертной.»

Сен-Жюст увидел ее издали. Точнее, почувствовал. С некоторых пор его чувства обострились, и порой он знал о приближении какого-то человека до того, как тот появлялся на горизонте.

Во всем виноваты сны. Его другая жизнь, другой мир, в котором не было место ни политике, ни казням, ни приговорам. «Вы слишком многое успели сделать в этой жизни, месье... Сен-Жюст». Узнает ли он, как на самом деле выглядит этот таинственный граф Сен-Жермен? Этот сон он помнил так отчетливо, что мог восстановить диалог по памяти. Граф говорил с ним о гримуарах, о своей рукописи и о странных существах, вроде Страффорда и Элени Дюваль. Той актрисе из «мертвого театра», как окрестил его с недавнего времени Сен-Жюст.

Он кивнул ей и поднялся. Нет, здесь нельзя разговаривать – слишком много любопытных.

- Добрый вечер, - холодно поздоровался Сен-Жюст. - Я отвезу вас туда, где нам не помешают разговаривать. А потом мы побеседуем… О Демулене.

Он сосредоточился на воспоминании о своей первой любовнице. Отработанное упражнение, спасибо Клери. Если эта тварь попытается читать его мысли, то, во всяком случае, ей придется потрудиться.


Эжени подошла к Сен-Жюсту, все еще пребывая в полубессознательном состоянии, в которое она погрузилась после последнего разговора с Демуленом. Порыв ветра стих вместе с желанием жить. Она посмотрела на Сен-Жюста...Его взгляд хлестнул ее похуже кнута. Что с ним? Эжени моментально встряхнулась. Тон не предвещал ничего хорошего...А значит – будет драка.Ну что ж... По крайней мере сейчас она впервые что-то снова почувствовала. Это было хорошим ощущением - пусть хоть все рушится. Впрочме, уже рухнуло... Пустое.

- Я вижу Вы научились здороваться, месье Сен-Жюст. А с чего Вы решили, что я пойду с Вами, не зная куда? Для многих это плохо закончилось. Мы поговорим. Но место я выберу сама. Кроме того... Вы не забыли, что мой разговор имеет цену? Так как?


- Эжени, ваш тон неуместен. - сухо ответил Сен-Жюст. - Я пригласил вас не ради ваших прекрасных глаз. Мой друг в опасности, и я считаю, что в этом повинны вы. Я разберусь в этом - захотите вы этого или нет. Либо вы отвечаете на мои вопросы и помогаете мне, либо я ухожу. Выбирайте.

- Хорошо, месье Сен-Жюст. Я знаю, о чем вы хотите поговорить. Итак. Попробуем. Вы хотите сказать мне, что я - тварь, которая подставила Вашего друг перед Робеспьером. Вы не понимаете, что мне от него было надо. Вы считаете, что я увлеклась очередной игрушкой. Вы хотите ему помочь. Вам нужна жертва вместо него. я угадала? Ваши правила просты, и Вы не захотите меня выслушать. А я... я предлагаю Вам пойти туда, откуда все началось. Я буду говорить с Вами, если Вы хотите выслушать ответы. Но Демулен научил меня тоже иметь свои правила. И... вот так и будет. Если Вам еще надо, чтобы я раскаялась - я раскаиваюсь. Я еще расплачусь по всем счетам, поверьте. Вы можете потом еще помучить меня. Если все так - давайте разойдемся сразу. Но если Вы хотели разговора - то знаете, что делать.

- Вы хотя бы не скрываете, что читаете мои мысли, - усмехнулся Сен-Жюст. - Вы такая же бессовестная дрянь, как и существа, подобные вам. Но во всяком случае, мы можем говорить с вами на одном языке. Я согласен. Пойдемте.

- Я не читаю Ваши мысли. И Демулена тоже. Знаете, когда-то он тоже задал мне этот вопрос. Но в отличие от Вас он верил мне, что по глазам тоже можно читать, - тихо сказала Эжени. - Идемте. К Нотр-Дамм. Но Вы не поверите, что этот Собор живой и что он тоже хочет знать, чем все закончится, как и в то, что Ваши глаза выдают в Вас человека.

Сен-Жюст отвернулся и вышел из кафе первым, оставив ее фразу без ответа.

***

Эжени остановилась у самых ступеней Нотр-Дамм.
- Здесь все и началось. Хотите - сядем на ступени. Ну а теперь я готова начать рассказ и ответить на любые вопросы - впрочем, вы не поверите, я ведь у Вас - тварь... И ради того человека, которого я вижу в глубине Ваших глаз я не стану настаивать на плате вперед. Расплатитесь по окончании разговора. Если захотите. Итак..., - Эжени посмотрела на Сен-Жюста вопросительно, - с чего начать?

- Я хочу знать, кто написал пьесу о вдове Капета, - мрачно сказал Сен-Жюст.

- И только? Вы нелюбопытны. Один сочинитель и немного - я, - Эжени вздохнула, - Я знаю, что виновата и знаю, как сильно. Мы не думали, что так выйдет, а Вас мы тогда зря отпустили.

- Вы мне не нужны. С такими, как вы, я не связываюсь, и другим не советую. Мне нужен человек. Тот, чьей рукой была написана пьеса. Тот, в чью голову вы сложили свои безумные идеи.

- Вы его не получите. Вы можете получить только меня - да не бойтесь, не в том смысле. Я не выдаю друзей. А что в таких как я такого, что нас стоит избегать? Мы - прокаженные?

- Вы - хуже. Вы делаете людей рабами. И неважно, враги вы или друзья. Врагов вы можете свести с ума и, уверен, уничтожить ловким движением руки. - Сен-Жюст говорил, глядя перед собой, словно ее рядом не было. - А друзей... Быть вашим другом - еще хуже. Я ошибся в вас. Я думал, что ваша выходка с пьесой - это попытка испортить мне жизнь, забрав у меня Демулена. Но нет, я теперь вижу, что это не так. Все намного хуже. Вам нужен не я, а он. Вы полны к нему искренними и добрыми намерениями. Готовы свернуть ради него горы, если потребуется. Из добрых побуждений. - Сен-Жюст зло рассмеялся. - Вы лезете в нашу жизнь, не задумываясь. Не знаю, куда вы потом уходите. Но расплачиваются те, кто остаются. Один человек уже не знает, как отмыться от подобного вмешательства. На очереди Камиль? Остановитесь, пока не поздно. И катитесь от него к черту со своей дружбой. Это наш мир. Со своими правилами и законами. А вы тут играете в благородство! Не называете имени автора! Еще бы - можно вполне строить из себя ангела, зная, что вам все равно ничего не будет. Ведь вас нельзя застрелить? Или отрубить вам голову? Я угадал? Не куплюсь я на ваше дешевое благородство. Мне нужен тот, чье головой я отмою Демулена. Я ясно выразился?

- Зачем, зачем Вы меня оскорбляете?, - Эжени начала злиться, - Слушайте, месье Сен-Жюст... если бы я хотела отплатить Вам той же монетой, я бы уже давно сказала Вам... сказала бы, что Ваше версия благородства требует постоянной крови... что в в Ваших глазах я читаю тоску и одиночество... и что Вы разучились даже улыбаться, а при этом, даже отрицая все эти потребности, даже саму жизнь - Вы ведь цените все это...только зачем-то прячете.Но считайте, что я этого не говорила. И можете еще раз назвать меня тварью.

- Сколько слов, мадмуазель! Что угодно, лишь бы не назвать мне имени того, кого я приговорил. Однако, вам придется это сделать. Если вам не наплевать на то, что станет с Камилем. Не стоит копаться во мне и моем мире. Мой мир - это мой мир. Я не лезу к вам в душу. Не лезьте и вы в мою.

Эжени прикрыла глаза. Хорошо. Пусть будет так.
- Месье Сен-Жюст. Я назову Вам имя. Но через пять минут. Устроит? Вас не интересует, на что я предложу потратить эти пять минут отсрочки?

- Надеюсь, не на то, чтобы отпустить мне грехи? - впервые за все это время Сен-Жюст улыбнулся. - Говорите.

- Нет, - улыбнулась Эжени, - Я просто представлю Вас еще одному из действующих лиц. Не боитесь?

Его лицо застыло. Несколько секунд Сен-Жюст молчал, глядя сквозь нее. Наверное, это судьба - увидеть Элени Дюваль еще раз, да еще и при таких обстоятельствах. Он кивнул. - Я готов.

Эжени кончиками пальцев указала Сен-Жюсту на Собор.
- Пять минут... запомните...пять минут Вы принадлежите не этому миру. а мне - и этому Собору. Он правда ведь живой. У него есть своя история. И он будет помнить всех нас. Здесь все и началось. Тоже шел дождь и я тоже была без плаща... Эжени тихо рассказала Сен-Жюсту всю историю с Демуленом, пьесой, даже с ним самим, Сен-Жюстом в качестве второстепенного персонажа.... ночь после суда над Лавуазье... ночь у клуба якобинцев... и - колокольня.
- У нас осталась минута до судов. смертей, казней и приговоров. И эту минуту я Вам просто дарю. Хотите - слушайте Собор и дождь вместе со мной. Через минуту мы вернемся в наш мир. А пока - так. Простите, если я обидела Вас или утомила.

Сен-Жюст отвернулся. Откуда взялся дождь? И этот вкрадчивый голос, мертвый, и трогающий за душу? Он всегда любил представлять себе, как с ним говорят мертвые. И сейчас, здесь, с ним происходило то, чего не могло произойти ни с одним из тех, кого он знал. Они приходят из ниоткуда и забирают тебя без остатка. Они могут заставить себя слушать, и пролезть в лабиринты твоих мыслей. Далекие и непонятые существа. Тени с мерцающими глазами. Рука сжалась в кулак. Проснуться, проснуться немедленно, или ты уже не вернешься. - Назовите имя, мадмуазель. Я ... прошу вас. - глухо сказал он, избегая ее взгляда.

Она вздохнула.
- Пойдемте на колокольню. Вы уже поняли, что я - та тварь, которая не причинит Вам вреда. Вы можете однажды воспользоваться подаренной минутой. Не здесь и не сейчас. Идемте же, - Эжени вздрогнула, но постаралась идти твердо. Пусть так.

*Бросить все, и пойти за ней. Никто из них не предлагал тебе подобного. Она играет в открытую. Пусть будет что будет. Ради этой минуты стоит погибнуть. - Нет! Это безумие. Оттуда нельзя вернуться. Ты уйдешь навсегда в это царство теней, и сам Дьявол тебя не вытащит!* Короткий диалог. Сен-Жюст нащупал кинжал и сжал лезвие. Острая боль заставила его прийти в себя. - Моя минута закончилась. Выполняйте свое обещание. Я не могу последовать за вами.

- Вы не поняли? Я хочу его выполнить, - грустно сказала Эжени. Не волнуйтесь. С Вами ничего не случится. Камиль Демулен не простил бы мне этого. А минуту Вы сохраните. И однажды не здесь и не сейчас, когда Вы окончательно перестанете улыбаться - возьмите ее. Идемте. Я выполню обещание.

***
Колокольня.
Площадка показалась ей еще уже, чем в прошлый раз. Да, здесь все и закончится. Среди химер и видений. "

"Удивительно. Именно теперь я чувствую, что могла бы пройти сквозь века и быть бессмертной, а не играть в игры людей так искренне. Но поздно"

Эжени обернулась к Сен-Жюсту.
- Итак. Я обещала Вам назвать имя и дать возможность отмыть ситуацию кровью. Но вместе с тем... Вы много раз за сегодня говорили мне, что я тварь, играющая нечестно, после которой останется лишь гора трупов. Я не хочу и не могу так. Да, я не человек. Но и не чудовище, - Эжени отступила на шаг к краю, - Вы ненавидите нашу породу. Вот Вам шанс. Спасите Камиля и отплатите всем нам, - она встала на карниз, - Вы не могли угадать это с первого взгляда, но я - слабая тварь. Мне столько же лет, как и Вам. Моя кровь слаба, летать я не умею. Одно Ваше движение - я упаду и разобьюсь так, что не смогу избежать солнца в укрытии. И не надо будет других имен. Улики Вы подложите. Камиль будет спасен. Собрание мстить Вам не будет - я нарушила все Правила. Выбор за Вами. Я не против. И.... хотите - заплатите мне запрошенную цену. Не заплатите - ничего страшного... Решайте, господин Сен-Жюст. И - живите. Мне правда было не место в Вашем мире, а Вы зря боялись, что я потяну Вас в свой. Я просто хотела быть живой
Пустое. Решайтесь же...Я не в обиде...я все - сама...

Сен-Жюст несколько секунд смотрел на нее, не скрывая изумления. Оцепенение отступило. Она была ... живая. Не похожая на жуткого призрака. Она что-то говорила про возраст, кровь и нарушение правил Собрания. Все это звучало дико и непонятно - видимо, среди них эти слова имели какое-то значение. Сен-Жюст взглянул вниз, потом на нее. И улыбнулся, словно старому другу. - Сегодня мы доставили друг другу массу неприятных минут, верно? Я не знал, что вы умеете чувствовать. Давайте спустимся. И поговорим, если хотите. Я не буду больше грубить. Кажется... Я что-то понял.

Эжени нерешительно переступила обратно на площадку.
- Давайте спустимся... И... спасибо Вам. До Вас я это говорила только Демулену, - призналась она, - Дайте руку. Я боюсь споткнуться. Я - нелепая тварь, правда ведь?

- Да прекратите вы цитировать мои слова! И потом, я не называл вас нелепой, если на то пошло. Нелепы те, кто мечутся из стороны сторону, не зная, чего хотят. И я стану нелепым, если продолжу с вами встречаться. Но это - не ваша вина. Скорее, моя личная боль. Теперь вы назовете мне имя человека, которого я завтра арестую? - Сен-Жюст подмигнул ей.

- А я назвала, - ответила Эжени, - Я ценю Вашу откровенность и признаю Вашу победу. Но я не умею перекладывать вину на других. Впрочем.... слушайте... в Париже нынче много мертвых? Нет, не смотрите на меня так.

Его глаза снова стали холодными. - Значит, вы предлагаете мне арестовать первого попавшегося писаку? Что ж, давайте выберем жертву вместе. Не перекладывайте на меня проблему выбора. Я выписал десяток адресов. Ткните пальцем.

- Нет. Вы не поняли. Я спросила Вас, много ли в Париже мертвых. Нет, не тех, кому нельзя помочь. Или Вы возражаете против прогулки по беднейшим кварталам в поисках тех, кому уже не нужно лезвие гильотины? Простите, я снова пыталась Вас задеть...

- Эжени... Я выполнил все, что вы сказали. Мне не нужны те, кому уже не нужно лезвие гильотины. Мне нужен этот человек. Выполните свое обещание.

- Просить милосердия бесполезно? Его могут оправдать? Слушайте, Вы пожалели меня - так почем не пожалеете того, кто виноват меньше?

- Я уже объяснял. Это другой мир. Вам не понять. Но я не буду на вас давить. В конце концов, найти виновника - это моя святая обязанность. Прощайте, Эжени. Я желаю вам... удачи.

- Стойте, - Эжени оказалась снова рядом с Сен-Жюстом, - Ответственность тут моя. и это должен быть мой выбор. Давайте список. Я...посмотрю.

Эжени просмотрела список.
- Если выбирать. кого отдать Вам на растерзание, то я бы выбрала вот это имя. Вы же просили назвать хоть кого-то? Он бьет жену, ворует деньги у старой матери и раздал много взяток даже правоверным монтаньярам. Вы же просили просто выбрать имя... И все равно - Вы победили. Теперь я -тоже чудовище. а он в меня верил, - Она бросилась прочь.

Сен-Жюст смотрел на ее удаляющуюся фигурку, пока Париж не поглотил ее. В своей последней фразе она говорила о Демулене? Если так, то Камилю не повезло - любовь подобного существа разрушительна и опасна. Она предложила ему компромисс. Еще один человек будет гильотинирован за грехи, которые не совершал. Надо будет узнать поподробнее о его деятельности. Сен-Жюст закурил и отправился в ближайшую таверну.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Авг 01, 2009 1:45 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793.

Париж.

Камиль Демулен, Жан Поль Марат.

Марат снял с огня кофейник, пристроил его на столе, рядом с куском сыра и вчерашним хлебом и принялся за работу. Сегодня он чувствовал себя гораздо лучше, наверное, повлияла прогулка по городу и горячая еда, которую несмотря на его протесты все же принесла Альбертина. Суп - это было именно то, что чего ему не хватало, сегодняшнее самочувствие это подтверждало. Он почти закончил статью об умеренных и как раз думал о том, не пройтись ли по старой памяти по академикам, тем более, что Фуркруа в последнее время очень часто говорит... Но к окончательному решению так и не пришел - раздался стук в дверь.

- Кто это? - гаркнул Жан Поль и, услышав ответ, обрадовался: это был Камиль Демулен.

- Принес тебе кофе. Я знаю, что ты употребляешь этот убийственный напиток, несмотря на запреты врачей. - Демулен прошел в редакцию и поставил на стол свое приобретение. - Ты один? Где твой юный гений?

- Спасибо, - Марат сдвинул в сторону бумаги. - Присядь, угощайся чем видишь. Только осторожно, стул поломан. Возьми лучше табурет. Клери ушел отсыпаться, нужно же ему когда-нибудь отдыхать.

- Он грустный в последнее время. - заметил Демулен. - Он очень за тебя переживает. Хотел затащить его как-то раз к нам, но он ничего не слушает, запишет несколько цитат - и бегом к тебе. Тебе повезло с ним. У него большое будущее. А ты как, Марат? Знаю, что ты не любишь говорить на эту тему, но, может, я могу как-то тебе помочь?

- Не люблю говорить и не буду, - отмахнулся Марат. - Рано вы меня хороните. Лучше расскажи как ты и что нового? Все запустил с этой проклятой болезнью.

- Комитет общественного спасения расширен. Ты, наверное, это знаешь. Сен-Жюст и Кутон вошли в новый состав. Лишь Робеспьер пока остается в стороне. Скромно, как и всегда. Тебя не хоронят, Марат. Просто упрекают в том, что ты перестал быть резким. Это разные вещи.

- Да, о Комитете я слышал, - махнул рукой Марат. - Не волнуйся, Максимильян скоро займет там свое место или я не Жан Поль Марат. Слышал, что вы с ним где-то не сошлись во мнениях. Опасную ты затеял игру, Камиль, вот что.

- Я одинок в своей игре. Это игра в правду. - Демулен сверкнул глазами. - Они не хотят знать моей правды. Максимильян играет людьми, устраивая казни, а все только кивают и смотрят ему в рот. Скажи, Марат, ты, призывавший вешать на фонарных стобах заговорщиков и изменников, тоже считаешь, что для нашего дела можно казнить людей просто для того, чтобы сделать подарок кому-то, кто сильнее и влиятельнее?

Марат поперхнулся.

- Ну и бред ты говоришь, Камиль! Прости, но речь идет о казни. А что касается изменников, то их мало даже вешать на фонарных столбах. можно просто камень на шею - и в воду.

- Вот и ты туда же, - грустно сказал Демулен. - Но ведь тебя не было на том процессе. А я был. И знаю, что того академика казнили за убийство Ламбера просто для того, чтобы поскорее оправдать Лавуазье. Читай "для того, чтобы угодить Страффорду". Это, по-твоему нормально? Он не был изменником. Он занимался наукой, как и ты. Когда я говорю об этом, на меня смотрят, как на сумасшедшего.

- Да при чем тут англичанин? Хотя... хотя может быть ты и прав... Только не могу понять, что им нужно от Страффорда. А в том, что что-то нужно я не сомневаюсь. Наверное, в данном случае цель оправдывает средства, как говорит один мой знакомый.

- О ком ты?

- Ну, не совсем знакомый, но так иногда говорил Ролан, когда у него еще было хорошее настроение.

- Ты цитуруешь Ролана? - изумился Демулен. - В наше время это может стоить тебе... Ладно, я заговариваюсь. Я пойду. Все ведь не так плохо, правда? Всего одна человеческая жизнь. И всего один сумасшедший, который пытается найти в этом хоть какой-то смысл.

- Камиль, меня вся это история мало волнует, если честно. Посуди сам. Они хотели обвинить Лавуазье в убийстве Ламбера? Согласен, откупщик еще тот жулик, по нему давно плачет хорошая, крепкая веревка, но он не убийца. Что получается? А получается то, что в любом случае на эшафот пошел бы или невиновный, по крайней мере в убийстве Ламбера, Лавуазье или такой же невиновный академик... Я вижу это именно так. Извини, если не оказал тебе поддержки.

- Но ведь кто-то убил Ламбера? Почему никому не интересно, кто это сделал? Если это был не казненный академик, и не Лавуазье, то кто? - Демулен поднял глаза, в которых читалась мрачная решимость. - Все в один голос твердят мне не лезть в это дело. Ты дашь мне тот же совет, Марат?

- Ага, - кивнул Марат, потом мрачно добавил: - Что-то мне подсказывает, что в этом случае ты дольше проживешь.

- Я хотел предложить Клери заняться этим расследованием вместе, - задумчиво проговорил Демулен. - Но не буду. Ради тебя. Клери - единсственный человек, который смог стать твоим другом. А я все равно докопаюсь до правды. - Он поднялся. - Я пойду. Если хочешь, навещу тебя завтра.

- Навести, конечно. Послушался бы моего совета... Камиль, если ты будешь копаться в этом деле, то рано или поздно всплывет имя откупщика. Одно слово о нем и ты - труп. Жестокая и мучительная смерть обеспечена, без суда и следствия, - Марат скривился, в памяти всплыл давний кошмар. - Тебе оно надо?

- Ах да... Великий и могущественный англичанин. Значит, он и до тебя добрался? Это он заставил тебя прекратить печатать статьи о Лавуазье?

- Он или не он... Какая разница? Уясни только, что я знаю о чем говорю.

Демулен поднялся. - До завтра, Жан Поль. И привет Клери. Он самый честный из нас.

-До завтра, Камиль, - проворчал Марат, возвращаясь к прерванной работе.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Авг 02, 2009 11:27 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793.
Париж.
Эжени.

Эжени пришла в себя после разговора с Сен-Жюстом только на следующую ночь. Этот странный смертный перевернул весь ее мир – как и Демулен месяцем раньше. Но если его влияние было добры и положительным и привело их обоих на край пропасти, то резкость Сен-Жюста действовала отрезвляюще, уводила из мира теней в реальность и проливала на всю историю неприятный, холодный, но тоже свет.

В Театре горел камин. Эжени подошла помешать дрова. Удивительно – всего день назад она была готова встать и уйти в огонь в любой момент. А теперь… теперь она сможет преодолеть века и научиться бродить среди людей, оставаясь самой собой.

«Сен-Жюст оказался прав, прав во всем. Я не человек, мне следовало признать это куда раньше. Я могу вечность любить Камиля Демулена, но я никогда не смогу стать той частью его жизни, которой мечтала бы. Я и буду любить его вечность, но… больше он не будет подвергаться опасности из-за попытки внести проблемы бессмертных в его мир. В конце концов, он ведь больше не пытался меня найти», - эта мысль была особенно горькой, - «Да, Сен-Жюст прав не только в этом. По сути он во всей этой истории - персонаж куда более благородный и ответственный, чем мыс Камилем, с нашей разрушительной жаждой правды и свободы. Да, мы оба готовы в любую минуту жертвовать собой – но получается, что жертвы находятся среди окружающих, и что наше с Демуленом благородство требует куда больше кровавых жертвоприношений, чем его прагматизм и попытка идти путем минимального, но необходимого количества жертв. А теперь честная и правильная я отправила на гильотину невиновного. И теперь и Демулен, и Сен-Жюст имеют все основания меня презирать. А значит….
Пора становиться настоящим чудовищем и настоящей бессмертной. Для начала, заплатив по всем счетам».

Эжени отошла от камина и прошла в их одну на двоих с Элени гримерную. Чернильница, бумага. Перо... Две строчки:
«Месье Сен-Жюст. Настоящее имя – Франсуа Альби. Берегите К.Д… Эжени».
Она запечатала конверт, остановила на улице одного из бродячих мальчишек и отправила записку по адресу.
А теперь... Дела мира бессмертных.

«Арман, мне надо с тобой поговорить», - Эжени надеялась, что он услышит ее мысль.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Авг 03, 2009 4:16 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793

Париж.

Марат, Робеспьер.

Речь Робеспьера произвела впечатление. Марат аплодировал и задумчиво смотрел на него. Казалось, что еще очень недавно между ними состоялся разговор, в ходе которого Неподкупный не раз упрекал его в пропаганде террора, в том, что своими статьями он призывает к насилию и тем самым заставляет ненавидеть Революцию, в том, что он требует казней. Марат хорошо запомнил его слова, да и сам разговор помнил так хорошо, будто это произошло вчера. Он тут же всплыл в памяти, вот о чем они говорили:

«Эшафот – ужасное средство и всегда гибельное, нужно осторожно пользоваться им и только в тех серьезных случаях, когда родине угрожает опасность». – «Мне жаль тебя, - ответил тогда он. – Ты не дорос до меня».
– « Я был бы очень удручен, если бы сравнялся с тобой, - ответил Робеспьер. – «Ты не понимаешь меня. Мы никогда не сможем идти вместе». –« Возможно, - сказал Неподкупный. – Но это будет только к лучшему». – «Мне очень жаль, что мы не сможем сговориться, - добавил он. –Ибо ты – самый безупречный человек в Конвенте».

Это было правдой. Он до сих пор не изменил свою точку зрения, считая Робеспьера одним из лучших граждан, человека, который соединяет в себе честь добродетельного человека, знания мудрого сенатора и рвение настоящего патриота. Но, к сожалению, ему не хватало мужества и дальновидности государственного деятеля. Сегодняшняя речь Неподкупного заставила его несколько изменить мнение, и сразу же после заседания он решил подойти к Максимильяну, хотя в последнее время они редко разговаривали.

Робеспьер уже вышел из клуба и сейчас стоял в двух шагах от двери, то ли кого-то поджидая, то ли о чем-то задумавшись. Марат остановился и поздоровался:

- Добрый вечер, Максимильян. Значит, ты все же решил посмотреть, какого цвета кровь у твоих врагов? – поинтересовался Марат, приноравливаясь к медленно идущему по мостовой Робеспьеру. – Я еще раньше говорил, что лучше пролить несколько капель нечистой крови, чем ждать, пока народная кровь польется потоками!

- Я тебя не совсем понимаю, Марат, - отозвался Робеспьер, сожалея, что сейчас рядом нет ни Сен-Жюста, ни хотя бы Дантона. – Я помню, о чем ты говорил и по-прежнему не во всем согласен с тобой, ты это прекрасно знаешь.

- Я тоже не во всем согласен с тобой, - воскликнул Марат, - Но ты ведь только что сам говорил, что движущей силой революции должен быть только террор! Террор есть быстрая и непреклонная справедливость, а, следовательно, является добродетелью, не твои слова?

- Ты не внимательно слушал, Марат, - с упреком проговорил Робеспьер. – Я сказал, что в период мира движущей силой должна быть добродетель, но в такое время как сейчас, добродетель и террор должны идти рука об руку - вот единственный верный вариант. Без террора бессильна добродетель, без добродетели террор пагубен. Ты же являешься сторонником только террора, без добродетели.

- При чем здесь это?! – взвился Марат. – Эшафот всегда остается эшафотом, а веревка – веревкой. Мы говорим о том, что террор должен стать не… - он помолчал, подыскивая нужное слово, потом продолжил: -… не военной кампанией, не мерой, а способом держать народ в возбуждении постоянно! Ты же говоришь об этом как просто о необходимом шаге!

- Чем и является эта необходимость, - подчеркнул последнее слово Робеспьер. – Необходимость. Ведь человек по своей природе добродетелен. Тирания искажает его естественный облик. Порок не дает народу жить так, как он этого желает, а это значит, что добродетельный люди должны применить террор для того, чтобы эти пороки искоренить…

- Человек по природе добродетелен! – со смехом воскликнул Марат. – Очень может быть, если говорить о каждом человеке в отдельности. А ты никогда не думал о том, что народ – плохой ценитель? Народ редко когда видит вещи такими, как они есть и никогда не способен предвидеть последствия событий? Я говорю о бедной, доверчивой массе. О народе. Вот я и веду к тому, что нужно поддерживать народ в возбужденном состоянии, подогревать его, до тех пор, пока основу нашего общества и строя не составят справедливые законы!

- О том, что народ – плохой ценитель я слышу от тебя впервые. Я же утверждаю, что народ – это я, ты, мы, наконец, - сухо заметил Робеспьер. – Похоже, ты еще не до конца пришел в себя после болезни. Тебе нужно пойти домой, отдохнуть как следует. – Разговор начинал приобретать довольно неприятный оборот. Да что же это такое?! Сначала Марат упрекает в том, что он готовится пролить потоками народную кровь, теперь позволяет себе высказывания в адрес недавно принятой Конституции! При том не понижая голос, несмотря на то, что их могут слышать! И почему, спрашивается, он до сих пор стоит здесь и слушает?

- Перестаньте меня хоронить! – завопил Марат так, что несколько выходящих из клуба якобинцев недоуменно повернулись в их сторону. – Ты прекрасно знаешь, что я хотел сказать, когда говорил об этом. И я всегда это утверждал! А ты сейчас говоришь так, будто народ не может иметь больше чем одну точку зрения отличную от твоей!

- Довольно, Марат. – Робеспьер остановил экипаж. – Мне пора. А тебе все же советую хорошо выспаться.

***

По дороге домой он старался отделаться от неприятного осадка, который оставил этот разговор и от навязчивой мысли о том, что следует предпринять, если Марат решить прокричать об этом в своей газете. Нужно будет все тщательно обдумать…

Марат проводил взглядом удаляющийся фиакр и побрел в сторону площади. Ну почему единственный человек, которого он уважал как никого другого, так и не захотел его понять? Пожалуй, единственным, кто способен по-настоящему понять его – это Клери. Ну, еще, может быть, Альбертина, но далеко не всегда, к сожалению.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre


Последний раз редактировалось: Odin (Пн Авг 03, 2009 4:11 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 14, 15, 16 ... 20, 21, 22  След.
Страница 15 из 22

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group