Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого ордена. Детективный триллер...
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 15, 16, 17 ... 20, 21, 22  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Авг 03, 2009 10:16 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

1793 год, июнь
Париж.
Театр Вампиров.
Элени, Эжени, Селеста, Лоран.

- Там их много еще?
- Двое. Мужчина и женщина.

Лоран смотрел преданными глазами. «Надо же, вот уж не думала, что вампир может соскучиться по своему коллеге по бессмертию», - думала Элени, вполуха слушая его рассказ о поездке. За месяц Лоран исколесил всю Францию – сначала один, потом к нему присоединилась Эжени. Свою подругу Элени умышленно выслала из Парижа. Ее роман с молодым монтаньяром начинал действовать на нервы не только ей, но и Арману…. Но сейчас было не время разбираться, выбросила ли она из головы свою блажь. Впервые в жизни на Элени лежала ответственность за принятие решения. Лоран и Эжени привезли с собой шестерых бессмертных, которые мечтали стать частью их Собрания и играть в их Театре. Арман поручил ей посмотреть на них и побеседовать. Сам он планировал встретиться только с теми, кого отберет Элени. Троих она отмела сразу – это были немноо диковатые, не приспособленные к современной жизни одиночки, с которыми пришлось бы слишком много работать. Один вампир – пожилой мужчина, получивший дар бессмертия всего десяток лет назад, - заставил ее задуматься. Он был слабее, чем они, но, безусловно, мудр, и главное – подходил по типажу на роли родителей или немолодых лакеев. Теперь за дверью стояли двое. Мужчина и женщина. Элени кивнула Лорану.

- Пусть войдут.

Эжени подошла к дверям. В последнее время никто из других участников Театра не пытался особо заговаривать с ней. А это значило что-то очень нехорошее. Хорошо, что Элени отвлеклась на собеседования с новыми актерами. Возможно, за это время она успеет переписать пьесу и поговорить с Арманом. А пока что...

Она оттолкнула мужчину, уже хотевшего войти вместе с женщиной к Элени и Лорану.
- Пошли, - она почти втащила ее в комнату за руку и застыла рядом с ней.

Селеста была ее точной копией. Немного ниже и волосы светлее, но в целом - похожа.

Однажды она заменит ее, а пока даст ей немного времени, чтобы заняться пьесой. Небольшие роли играть можно и почти без подготовки.

- Здравствуй, Элени. Это - Селеста.

- Эжени? - слегка приподняла брови Элени. Здравствуйте, Селеста. Подождите, пожалуйста, за дверью, я приглашу вас.

- Да, Селеста, подожди за дверью, - Эжени повернулась к Элени:

- Я вернулась сразу же, как только нашла ее. Она подойдет для Театра идеально. Ей подойдут многие роли из нашего репертуара.

- Ты решила сбежать, верно? - холодно сказала Элени. - И нашла себе достойную замену? Она похожа на тебя, как две капли воды. И ты не можешь отрицать, что не заметила этого

- Я решила, что было бы нечестно сбежать, не завершив дела. И вообще я не хочу бежать. Мне нужно время переписать мою пьесу, а она поучится меня заменять.

Элени испытывающе посмотрела на нее и кивнула. - Пусть войдет.
Селеста вошла, искоса огладывая окружающие предметы. Да, все именно так, как и говорила Эжени – но на порядок привлекательнее, чем по ее словам. Пожалуй, это будет сцена, на которой она сможет провести вечность.
Всю свою жизнь Селеста мечтала быть актрисой. Родившись в бродячем цирке, она никогда не мучалась проблемами выбора будущего или прошлого. Ее миром всегда был театр в буквальном смысле этого слова.
Возможно, будь у нее больше денег или связей, или просто успей она добраться до Парижа – Селеста стала бы звездой парижских театров на бульварах.
Помешала вспышка тифа.
Но нет-нет, она не умерла. Просто она больше не могла выступать в бродячем Театре.
А бессмертие без театральных подмостков Селесту никак не устраивало.
Эжени она приметила быстро – слух о том, что великий Театр вампиров ищет новых актеров далеко разнесся по стране.
Желающих было море и необходимо было выделиться с первого взгляда.
Селеста понаблюдала за Эжени, производившей впечатление мрачной и замкнутой особы, лишь иногда пристально всматривавшейся в толпу...
«Кого она ищет?
Селеста тогда приняла решение, неожиданно оказавшееся верным.
Каждый считает себя уникальным – смертный ли, бессмертный.
И именно поэтому им так просто подражать – это делает их похожими друг на друга.
Эжени лишь уставилась на нее впервые, когда Селеста вынырнула ей навстречу из какой-то подворотни.
Потом выдохнула:
- Ты ведь... это же я...
- Именно, - улыбнулась Селеста, - Ведь Театру нужны только лучшие актрисы?
И вот она тут. Она справится - она верила.
- Добрый вечер,- ответила она, подражая уже манере Элени.
- Значит, вы хотите стать актрисой нашего Театра... Зачем это вам, Селеста? - Элени начала со своего дежурного вопроса

- Потому что я - актриса, а актрисе место только в Театре, - Селеста отвечала, стараясь при этом перевоплотиться в саму Элени. Так даже интереснее

- Расскажите о себе? Кто ваш создатель?

- Я готова рассказать о себе все, - Селеста развела руками, - Но какая разница в театре, каково прошлое актеров? Мы живем на сцене, и даже бессмертны только на сцене

- Вы неплохо отвечаете, но меня действительно интересует ваше прошлое, - мягко сказала Элени. - Эта бессмертная была на порядок интереснее предыдущих. Стоит побеседовать с ней подольше.

- Элени, ты же видишь, она подходит, - вмешалась Эжени. Сцена начала ее тяготить - как и все что происходило с ней с тех пор, как Демулен отдал ей пьесу, а она ушла, оставив его на колокольне и сказав, что не вернется, - Можно мне идти?

- С тобой хотел поговорить Арман, - ответила Элени, не поворачивая головы. - Продолжайте, Селеста.

Селеста вежливо улыбнулась. Эжени для нее перестала существовать - судьбы тут решали другие.
- Я - актриса по рождению и воспитанию. Моя игра увлекла одного бессмертного и он спас меня, когда я умирала от лихорадки. Я оставила своего создателя ради театра. Мою смертную жизнь, как и бессмертную можно рассказать в нескольких фразах - а вот для моих ролей не хватит и нескольких ночей.

Элени кивнула и продолжила. - Наше собрание живет по каноническим законам. Очень строгим законам Собрания, из которого мы все выросли. Одна из основ - это полное подчинение Главе собрания. Лживая выходка - и бессмертный подвергается жестокому наказанию. Вы готовы на это пойти, ради того, чтобы стать частью этого Театра?

- Ради Театра я готова на все, - ответила Селеста, - Без Театра нет ни жизни, ни бессмертия.

- Есть, - прокомментировала Эжени для себя и повернулась к выходу.

Лоран, проводи, пожалуйста, Селесту в подземелье, - сказала Элени, проигнорировав комментарий Эжени. - Мне бы хотелось, чтобы она узнала о наших традициях принимать новичков прежде, чем отправится к Арману. Идите.

Селеста снова улыбнулась:
- Значит, я принята?

Она поклонилась Лорану.
- Ведите.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Авг 04, 2009 4:40 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793.

Париж.

Сен-Жюст, Маэл.

Маэл бросил мальчишке-посыльному монету, приняв у него запечатанный конверт. Узнать почерк не составило труда: Робеспьер. Все никак не может оставить его в покое. Вампир поднес письмо к пламени свечи, даже не читая. Несмотря на очень большое нежелание видеть кого бы то ни было, на одну такую встречу все же пришлось пойти. И ничего она не принесла ни полезного, ни интересного. Робеспьер говорил, а он привычно пропускал слова мимо ушей и думал о своем.

О старом бароне Монтескье, который не так давно был обезглавлен вместе с двумя сыновьями. Об агенте, который вел его дела в Лионе и был повешен возле собственного дома толпой обезумевших людей. Почти месяц путешествий по стране и вместо старых друзей - только могилы. Да и тех часто не было. Весть о казни старого барона надолго выбила из колеи. Конечно, Монтескье был уже стар, он знал о том, что его ожидает и не питал никаких иллюзий. Еще меньше иллюзий питал сам Маэл, зная, что барон – всего лишь смертный. Но как неприятно было думать о том, что пожилой, не принимавший участия в политических играх человек был казнен толпой оголтелых фанатиков, вместо того, чтобы умереть своей смертью. Впрочем, не он первый, не он последний…

Из всех, кого он знал в этот уходящий век в живых остался только Антуан Лавуазье, да и то уже давно пора уйти из его жизни и не втягивать ученого в еще большие неприятности. Жаль, что у не хватило сил сделать это раньше. Ненавидя как политику, так и политиков он позволил втянуть себя в игру без правил только потому, что ему было скучно, иначе никогда бы не согласился делать что - либо по просьбе Кондорсе.

Вот, пожалуй, и нашлась точка отсчета. С этого момента события начали развиваться слишком стремительно и сейчас уже сложно понять, делает он это потому, что боится за жизнь своего друга или потому, что игра оказалась увлекательной настолько, что он сам не заметил, как увяз в интригах. По большому счету можно было бы заставить ученого покинуть Францию, но он этого не сделал… Вампир усмехнулся. Похоже, все гораздо проще. В любой игре должна быть какая-то цель, из-за чего-то или за что-то должна вестись борьба… Не привыкший бороться за такие абстрактные понятия как Братство или Равенство он сделал Лавуазье ставкой в этой игре.

От этих мыслей настроение испортилось окончательно, хотя бы потому, что самому себе нечего возразить. Невеселые размышления прервал стук в дверь. Некоторое время Маэл ждал, что откроет слуга, потом вспомнил, что слуги приходили вчера, а сегодня как раз последний день декады. Стук в дверь повторился. Вампир поднялся и пошел в двери, даже не пытаясь выяснить, кто к нему пожаловал.

Пустота и покой. "Мои верные друзья и спутники". Мысль из ниоткуда. Остановившись у дома Страффорда, Сен-Жюст ощутил это особенно ярко. С момента, когда Робеспьер сообщил ему о назначении в Комитете общественного спасения, прошло около месяца. Теперь он стал большим челвоеком, одним из тех, кто решает важнейшие государственные вопросы. Головокружительная карьера. И пустота. По вечерам он читал книги или писал речи для выступлений. Или просто лежал на кровати, уставший после сложных дебатов, глядя на звезды, которые подмигивали сквозь грязное окно. Он - член Комитета. Избранный. Чего еще желать? Может быть, он на самом деле умер? В ту ночь, когда ему приснилось, как в него стреляли на площади Бастилии? Иначе как объяснить, что он больше ничего не чувствует? Ни боли. Ни сожаления. Ни ненависти к своим врагам. Он вызвался сходить к Страффорду в надежде, что его охватит прежний азарт и желание уничтожить этого человека-мертвеца, ворвавшегося в их жизнь. Но надежды не оправдались.

Сен-Жюст постучался в дверь и вошел. Страффорд никогда не имел слуги. Англичанин читал книгу. Как всегда бесстрастный и застывший. Интересно, таким, как он, бывает одиноко?

- Добрый вечер, Страффорд. Я пришел по поручению гражданина Робеспьера. Вы не отвечаете на его письма. Если вам лень воспользоваться бумагой и пером, вы можете передать на словах через меня, когда вы осчастливите его визитом.

- Добрый вечер, Сен-Жюст, - Маэл указал на кресло напротив и отложил в сторону книгу, которую читал. - Скажите, а так ли это необходимо, осчастливливать визитом гражданина Робеспьера? Уверен, что у него есть чем заняться и без меня. - Не хотелось даже интересоваться, что нужно на этот раз Робеспьеру, письма он так и не читал.

- Не знаю, Страффорд, - Сен-Жюст устроился в кресле. Когда он был тут в последний раз, его поразил старинный нож с рукояткой, на которой были изображены необычные знаки. Как давно это было! Словно в прошлой жизни. Или не с ним. - Мое дело передать вам приглашение. Робеспьер знает о нашей с вами старой дружбе, поэтому отправил меня. Что ему передать?

- Что считаете нужным, - пожал плечами Маэл. - Выпьете? В шкафу есть бутылка вина, если хотите.

- В последнее время окончательно полюбил пить в одиночестве. - произнес Сен-Жюст. - Но почему вы предлагаете, Страффорд? Вам не хватает общества?

- Не беспокойтесь, я не составлю вам компанию, - отмахнулся Маэл. - Общество всегда можно найти, достаточно выйти на улицу. Зачем вы все-таки пришли, Сен-Жюст? Только затем, чтобы передать мне наилучшие пожелания от гражданина Неподкупного?

- Нет, конечно. Я пришел убедиться, что вы мне больше не интересны.

- Единственная хорошая новость за последние дни, - рассмеялся Маэл. - Вам удалось меня обрадовать, как бы неприятно вам ни было осознавать это факт. Позволите спросить чему именно я обязан столь неожиданной перемене?

- Мне неприятно осознавать то, что я потерял лучшего из врагов, - грустно признался Сен-Жюст. - А повлияла на меня встерча с такой же, как вы... необычной особой. Интересно, вы общаетесь здесь с себе подобными существами? Или презираете их также, как нас? Простых людей из плоти и крови?

- Потеряли? - удивленно переспросил Маэл. - Черт побери, а вот это действительно неприятная новость. Нет, не общаюсь. Это к ответу на ваш вопрос. И потом, кто вам сказал, что я презираю людей? Глупости все это. В лучшем случае я к ним равнодушен.

- Равнодушие заставляет вас торчать в этом городе? Однажды вы сказали, что готовы отдать жизнь за Антуана Лавуазье. А кому ее отдать, никогда не задумывались? С одинаковым упорством готовы оказывать услуги роялистам, жирондистам или монтаньярам? - в глазах Сен-Жюста мелькнул интерес. - Я долгое время считал вас шпионом. Пока не понял, что вам и правда безразлично, что тут происходит. Вы не враг и не друг нам. Просто наблюдатель. Я прав?

- Начнем с того, что это ответ был дан на ваш прямой вопрос, готов ли я взойти за него на эшафот. Да, готов. Но тем, кому было бы поручено привести приговор в исполнение... вряд ли им удалось это осуществить. Вы ошибаетесь насчет того, что я готов оказывать услуги как монтаньярам, так и жирондистам или роялистам, но сейчас не об этом речь. Насчет того, являюсь ли я наблюдателем... Да, пожалуй, вы правы.

- И долго вы планируете наблюдать за нами? Пока мы все не погибнем? - резко спросил Сен-Жюст. - Забавное развлечение.

- Странный вопрос. Почему вы решили, что именно погибнете? Если вы будете осторожны, у вас есть все шансы дожить до глубокой старости. Хотя мне почему-то кажется, что это вам не грозит. И потом, что значит "мы все"? Кого вы имеете в виду?

- Себя. И тех, кто приговорен судьбой. Какая разница? Я верю в предсказания. А во что верите вы, Страффорд?

- Я не задумывался над этим. Точнее, не задумывался уже долгое время. Когда-то, безусловно, я во что-то верил, но это было давно.

- Наверное, трудно жить, купаясь в равнодушии. Мне еще только предстоит это понять. - Сен-Жюст поднялся. - Я сообщу Робеспьеру, что вы не в настроении. Прощайте, Страффорд.

- Подождите, Сен-Жюст. Пожалуй, я все же нанесу визит Робеспьеру.

***

Жизнь в городе постепенно стихала с наступлением ночи - люди были утомлены жарой и дневными событиями. Впрочем, прохожих все равно было много, кто возвращался с заседаний секций, кто из клубов, кто просто шатался по городу в поисках приключений. Услышать яростные крики и рев разозленных людей было неожиданно и даже странно, но тем не менее так оно и было на небольшой площади, где судя по балагану, остановилась труппа бродячих актеров. Толпа требовала немедленной расправы на артистами из-за неверно сказанного слова. Вспышка негодования - и вот, требуя немедленного восстановления справедливости, несчастных готовы разорвать на части, если они не возьмут назад свои неосторожно сказанные слова. Уже не столь важно, что актер, сказавший их, давно убит. Драка продолжается, а значит продолжается и жизнь. Маэла передернуло от отвращения. Никогда не любил толпу, слышать их мысли было невыносимо. Вампир уже повернулся, чтобы уйти, когда уловил присутствие другого бессмертного. Чужой вампир был очень молод и, судя по всему, не только наслаждался зрелищем, но и являлся его организатором.

Почему Страффорд остановился? Сен-Жюст быстро взглянул в его глаза. Да, глаза, они выдают их чувства, они - живые, и так - у всех "мертвых", которых он видел. Сейчас глаза Страффорда стали светлее и в них мелькнуло некое подобие любопытства. Этот английский дьявол что-то почувствовал? Даже если и так, то он все равно не скажет. Впервые за несколько дней Сен-Жюст подумал, что его охватывает азарт. Вот ведь, как все повернулось - только сталкиваясь с необъяснимым он возвращает своему рассудку интереес с происходящему.

- Страффорд? Кто здесь? Скажите мне, прошу вас. - хрипло сказал Сен-Жюст, останавливаясь рядом.

- Здесь кто-то чужой... Видимо решил устроить себе развлечение, - Маэл прошел вперед по плохо мощеному тротуару, закрыв мысли и стараясь держаться в тени. Чужой вампир был где-то здесь, но было не так легко выделить его среди беснующейся толпы.

Они увидели его одновременно. Мужчина лет тридцати пяти на вид, довольно высокий, черноволосый, одетый в дорожный плащ. Ослепительно-бледное лицо, огромные, расширившиеся глаза. Он казался безумцем. Страффорд назвал его "чужим". Значит, они все - не единое сообщество "мертвых"... Сен-Жюст отступил, охваченный стремительно возникшей мыслью. Выследить. Это существо - одиночка, и, судя по реакции Страффорда, он тут недавно, иначе англичанин на него не среагировал бы. Сен-Жюст повернулся к своему спутнику.

- Я задержусь. Если вы действительно хотите навестить Робеспьера, нам не по пути.

- Как считаете нужным, - Маэл зашагал прочь, радуясь возможности покинуть это ставшее чересчур шумным место.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Авг 04, 2009 7:57 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года

Париж, Редакция "Друга народа"

Бьянка влетела в редакцию, сверкая глазами, и швырнула на стол стопку газет.
- Черт знает что такое, Марат! Они с ума сошли! Кто такой этот Анри Монтеню, который смеет писать о тебе подобное! И что за газетенка, черт побери, я в жизни ее раньше не видела? Ты знаешь такую? Кто издатель? Да как они смеют о тебе такое говорить?
Бьянка зашагала по комнате, цитируя наизусть статью, которая потрясла ее до глубины души.
«Народ – бедная, доверчивая масса, неспособная сама принимать решения и оценивать события, а убийства – лишь повод держать ее в возбужденном состоянии!», - вот как теперь заговорил Друг народа. Возможно, на него повлияла болезнь – Жан Поль Марат прикован к постели и практически перестал интересоваться происходящим….»
- Марат! Что все это значит? – Бьянка села на пол у его постели, в ужасе осознавая, что натворила. Зачем она заговорила об этом?

- Откуда я знаю, что все это значит?! - заорал Марат, едва только осознал услышанное. - Имя мне ни о чем не говорит! Почему ты не принесла газету? Как она называется? Кто издатель? - Не в силах больше оставаться в лежачем положении, Жан Поль вскочил, набросил на плечи халат и заходил по комнате. А ведь самое  паршивое это то, что он действительно говорил подобное! И какой паразит это написал?! - Хотел бы я знать, какой паразит это написал! - последнюю мысль он решил высказать в голос, а за ней повторил и предыдущую: - Я действительно говорил все это Робеспьеру, но этот жалкий писака перврал мои слова!

- Я принесла. Среди других газет. Вот она. - Бьянка извлекла из пачки небольшую газету с никому ни о чем не говорящим названием "Революция". На первой полосе красовался заголовок: "Так ли любит Друг народа свой народ, как говорит?"

Марат  выругался вполголоса, схватил газету, прочел статью и разорвал ее на мелкие кусочки. Потом схватил с крючка потертый сюртук и принялся одеваться.  - Где ты ее купила? Нужно поймать того, кто ее продавал! Где-то же они берут эту газету, чтобы потом продавать?

- Думаешь, я не пыталась узнать? - удивилась Бьянка. - Я не покупала ее. Я взяла ее возле Конвента. Несколько вязальщиц обсуждали статью, вот я и заинтересовалась. Тут не указано адреса. Мне кажется, тебе надо поговорить с .... - Бьянка замолчала. Похоже все хуже, чем она думает. Марат упомянул, что эти слова он говорил, беседуя с Неподкупным. Либо их подслушали, либо... - А о чем вы говорили с Робеспьером? И когда это было?

- Мы говорили о необходимости террора, - ответил Марат. - Даже поспорили, так как мы по разному понимаем эту необходимость. Выходит, нас подслушали... - при мысли о том, что скажет на это Робеспьер ему стало совсем плохо. - Максимильян расстроится. Он - единственный, кому я это сказал, так как он единственный, кто способен меня понять. И его я уважаю больше всех. Нужно будет поговорить с ним.

- А ты не допускаешь мысли, что Робеспьер мог... - Бьянка замолчала.

- Что Робеспьер мог... Да как ты могла даже подумать о подобном!!! - Марат ударил кулаком по столу. Стоявший на столе стакан перевернулся и, упав на пол, разбился, но он не обратил на это внимания, только  неожиданно спокойно прибавил: - Нет, не думаю. Зачем?

- Не знаю. Ладно, не обращай внимания. Кстати, я написала статью в защиту Камиля. Только теперь сомневаюсь, что ее стоит публиковать в нашей газете.

- Почему сомневаешься? - Марат взял из рук Клери листы и принялся читать. - О! Очень хорошо. Я бы хотел это опубликовать, но раз ты сомневаешься... - Марат сел на кровать. - Интуиция тебя никогда не подводила, вот в чем я уверен.

Бьянка на секунду задумалась
- Я опубликую это... в "Революции". Найду способ. Как тебе такая идея?

Марат рассмеялся и обнял Клери. - Вот это отличная мысль! Не буду спрашивать, как ты это сделаешь, я убедился за время нашего знакомства, что у тебя получаются немыслимые вещи, но прошу тебя, будь осторожнее. Хорошо?

- Обещаю, коллега! - обрадовалась Бьянка. - Завтра займусь. А сейчас я вытащу тебя на улицу. Вижу, эта газетенка привела тебя в чувство лучше любых лекарств. Мы пойдем в якобинский клуб и утсроим там жаркий спор. И пусть подавятся те, кто хоронит тебя раньше времени.

- Ты возвращаешь меня к жизни! Все, решено! Идем в якобинский клуб. Ничего, если я пойду прямо так, в халате?

Бьянка рассмеялась и потащила его за собой. - Мне все равно, во что ты одет. А если кому-то не нравится, пусть злятся и кусают локти от зависти, что не могут себе позволить отказаться от условностей.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Авг 04, 2009 11:42 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

1793 год, июнь.
Париж, Театр Вампиров.

Арман, Эжени.

Камин освещал крошечный кабинет. Огненные блики пляшут по стенам. Красиво. Арман поднял над головой рисунок. Что за настроение, он опять пытается изобразить лицо Иисуса, а у него не выходит. Вот, что бывает, когда проклятые берутся за перо. Арман скомкал листок и отправил его в огонь. Сейчас придет Эжени. Надо занять позу, подобающую истинному главе собрания. Арман подмигнул зеркалу и устроился в кресле поудобнее. Шаги. Она уже тут.

Эжени на секунду застыла перед дверью. Она ждала этого разговора. Страх? Да, где-то в глубине души воскресло то, старое. к чему нет возврата. В принципе за дверью могло быть что угодно - от свободы до смерти. от демона до архангела. "Впрочем. с одним архангелом, который революции, я уже знакома, значит второй точно не страшен". Интересно. сколько ему известно. Но ответ на вопрос ждет ее только за дверью. Эжени постучала.
"Ты звал меня?"

- Ты хотела видеть меня, Эжени. Я перед тобой. Говори. - Арман смотрел холодно и равнодушно.

- Благодарю тебя за эту встречу, Арман. Хотя не сомневаюсь, что ты уже знаешь, о чем я буду говорить с тобой. У меня есть одно признание и одно... решение. С чего прикажешь начать?, - Эжени говорила вежливо, но без подобострастия. Камин. Странно, что в театре вампиров так много каминов. Она облокотилась на полку и вгляделась в пламя.

- Камин напоминает мне о том, что когда-то мы все были людьми, - задумчиво сказал Арман, не отвечая на ее вопрос. - А ты любишь смотреть на огонь?

- Люблю...думаю, что это -свойственно всем бессмертным. напоминание о потерянной человечности. усмиренное годами и нами самими, заключенное в безопасные камни. Но дай ему волю- и оно превратится в бушующее пламя. А дай ему угаснуть - останется пепел, холодный и окончательно мертвый, - ответила Эжени, рассеянно помешав угли и переведя взгляд на Армана.

- Вижу, ты многое поняла за эти годы. - Арман не отрывал взгляда от огня. - Скажи, что удерживало тебя среди нас все эти годы?

- Страх, - честно ответила Эжени, - страх тебя. Элени, Театра, одиночества... себя. А теперь просто этот страх ушел. И мне даже сложно представить, что я его ощущала так сильно. А ты...если бы не ответственность - был с нами все эти годы?

- Был бы я с вами? Скорее да, чем нет. Впрочем, я сомневаюсь. Каждую минуту своей жизни. Сомнения - удел бессертной души. Сомнениями и ошибками вымощен наш путь. И так будет всегда. Пока мы не найдем свою истинную дорогу или не уйдем в огонь, поддавшись слабости.

- О, нет, - улыбнулась Эжени, - Я теперь дальше от огня, чем в течение всех этих лет, проведенных с вами. Но ближе к сомнениям. Так ведь и будет?

- Лет триста - точно! - улыбнулся Арман. - Подойди. Не бойся.

Эжени на секунду снова дрогнула, но потом вспомнила и... рассмеялась.
- Прости, я должна была затрястись от страха на этом месте, да?

- Ты видишь в моих глазах угрозу? - удивился Арман.

- Нет, но всегда видела, - сказала Эжени, - И даже если бы видела - подошла бы. Потому что в твоих глазах нет угрозы тому, что значит для меня не меньше, чем собственное бессмертие.
Она приблизилась.

Арман взял ее за руку и несколько секунд смотрел ей в глаза. Затем мысленно приказал опуститься на пол рядом с его креслом, разорвал зубами запястье и поднес руку к ее губам. - Пей, - тихо сказл он. - Это мой прощальный подарок. Я никогда не думал, что ты станешь первой. Но судьба распорядилась так, чтобы ты ушла. Моя кровь даст тебе силы.

Эжени поколебалась.
Кровь...могущественная кровь, которая даст ей силы пережить века и бродить среди смертных, наблюдая становление республик и диктатур, свобод и рабства... Подарок демона. Интересно, она сама почувствует, как изменилась или все будет незаметно?
Она припала к его руке. Кровь... образы... золотисто-синее - Италия? Венеция? Катакомбы. Отчаяние. Лики свяых.
Немного. Ей не надо много древней крови. Она не статуя. Она - живая. Только чтобы жить.
Эжени оторвала себя от запястья Армана усилием воли.
- И все-таки в чудовище меня окончательно не превратить даже тебе, - улыбнулась она дружески, - Благодарю. А теперь, Арман, мне стоит кое в чем признаться.

- Не стоит. Просто уходи. - Арман отвернулся. - Ты все решила. А твои секреты я и так знаю.

Арман, Театр под угрозой, - сказала Эжени, - У меня теперь долг перед вами. Я сильно разозлила Робеспьера. а он никогда не был к нам расположен, так?

- Эжени, я же сказал, что все знаю. Не думай о долгах. Это больше не твоя забота. Иди к ... нему. Если захочешь. А лучше просто поднимись на самую высокую точку Собора и пойми, чего ты на самом деле хочешь. Уходи. Пожалуйста.

- Ему я не нужна, - ответила Эжени, - Если ты не имеешь в виду Собор. А твоего любимого сочинителя арестовали по моему доносу. Но я не прыгну вниз. Да... Арман? Напоследок. Я слаба, все еще слаба. Но ты же знаешь, что срдеи смертных есть тот, кого не стоит трогать. верно? Объяснишь это Театру... если захотят мстить за писателя?

Арман поднялся, испепеляя ее взглядом. - Ты так ничего и не поняла. Ты, получившая бессмертие, до сих пор играешь смертными понятиями. Черт тебя побери, тебе пора повзрослеть. И понять, что смертные - лишь отблески пламени. Яркие, красивые, но сгорающие и превращающиеся в пепел. Ты, дитя с тридцатилетней историей, искренне думаешь, что кто-то будет мстить Камилю Демулену? Нас не касаются дела людей, и ты поймешь это со временем.

- У меня будут столетия, чтобы понять это. Не все в Собрании мудры, как ты. И ты это тоже прекрасно знаешь. Прощай, Арман. Я все сказала. Не приближайтесь к нему - а тебя увидеть вновь я буу только рада. Ты знаешь, где меня искать, правда ведь? Как всегда - у Собора, - Эжени подошла к двери, - И спасибо тебе. Ты на самом деле прав и бл всегда прав. Миру смертных мы приносим несчастье. Но это будте уже совсем другая глава этой истории. Прощай, Арман, - она выскользнула за дверь, не притворив ее.

Арман слушал ее шаги, пока они не исчезли. Дверь хлопнула. Ее больше не будет. Она стала первой, кто покинула Театр по свое воле. Но ведь он был готов к этому, не правда ли? Он понял это несколько ночей назад, когда смотрел на ее одинокую фигурку, которую приютил Собор. Арман подкинул дрова в камин и закрыл глаза. Только сейчас он понял, что плачет. Ничего. Это только начало. У него будет театр. Обюязательно будет.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Авг 05, 2009 12:22 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793.

Канн.

Шарлотта Корде, Шарль Барбару.

Часы пробили полдень. Вот уже второй час он пытался написать письмо, но дело не продвигалось дальше первых строчек. Смятая бумага на полу - вот и весь результат. Кому он собственно собрался писать? Бывшим соратникам по партии? О чем? Да и зачем? Он невесело улыбнулся. От вынужденного безделья легко сойти с ума, но не садится же сочинять мемуары для потомков? Кто их будет читать? Да и дни в последнее время удивительно похожи один на другой: бегство, бегство и унизительный, выматывающий страх быть обнаруженным, хотя он им старался не поддаваться. Нет, довольно тяжелых мыслей. Здесь его мало кто знает, можно выйти на улицу, купить газеты и табак, осмотреться и потом решить что делать дальше. С этой мыслью он вышел из дома и направился к ближайшей кофейне. В это время здесь не должно быть много народу, это к лучшему.

Шарлотта быстро вычислила его среди прохожих. Ухоженное, породистое лицо, выразительный и надменный взгляд, тонкие губы. Его можно было бы назвать красивым, если бы не сросшиеся брови, безвольный подбородок и излишне нервные, порывистые движения. Шарль Барбару. Один из немногих, кому удалось спастись. Здесь он поселился у родных, и старается особенно не показываться. Страшно напуган. Однако, продолжает вести тайную переписку с соратниками по партии и настраивать народ против монтаньяров. То, что надо. Если она явится к Марату, чтобы сообщить о заговоре, он ее примет - говорят, он фанатично предан идеям революции и якобинцам. А там и до Клери недалеко, раз они постоянно вместе работают. Шарлотта поправила шляпку и, взглянув на себя со стороны при помощи мыслей прохожих, направилась к кафе. Барбару бросил на нее нервный взгляд, когда она остановилась рядом. Шарлотта очаровательно улыбнулась.

- Месье, меня зовут Шарлотта Корде. Я знаю вас и восхищаюсь вами. Вы позволите мне присесть?

- Конечно. Прошу вас, - Барбару нахмурился. Вот так. И сейчас не удалось избежать ненужной огласки, несмотря на все старания остаться незамеченным. Ясно одно - долго он здесь не задержится. - Вы хотели о чем-то сказать мне, мадмуазель?

- Пожалуйста, не волнуйтесь, никто не знает о том, что вы здесь. Я живу в Канне, и регулярно читаю "Bulletin de Caen", который издают патриоты, спасшиеся из Парижа. Из газеты я знаю все, что произошло в Париже. И искренне сочувствую вам и вашим друзьям, - глаза Шарлотты блеснули искренним гневом. - Я ненавижу тиранов, которые превратили нашу страну в бойню, по-другому не скажешь. Месье Барбару, примите мою искреннюю поддержку.

- Благодарю вас за добрые слова и за участие, мадмуазель Корде. Мы делаем все возможное, но сейчас наши силы не те, что прежде, - он махнул рукой. - Да что говорить, сил уже практически не осталось. То, что вы видите всего лишь агония. Не знаю, сколько это будет продолжаться, смею только надеяться, что мы все же как-то противостоим как этой тирании, так и предстоящему террору. Уже сейчас об этом ведуться разговоры. Что же будет дальше? Одному Богу известно...

- Все дело в Робеспьере и Марате! - горячо отозвалась Шарлотта. Она говорила почти шепотом, чтобы их никто не мог услышать. - Неужели народ не видит, что их обманывают? Не видит, что их топят в их же крови? Сколько народу ежедневно умирает в Париже? Десятки? Неужели это никогда не закончится? Боже мой, если бы можно было что-то сделать... - В ее глазах блеснули слезы.

- К сожалению, все, что мы можем сделать - это продолжать нашу борьбу и надеяться, что в скором времени они сами перегрызут друг другу горло, - невесело улыбнулся Барбару. - Поверьте мне, рано или поздно так и случится.

- Конечно, случится! Они ведут себя, как звери! А звери живут намного меньше, чем простые люди! О, месье Барбару, теперь, когда я говорила с вами, я смогу спокойно заснуть впервые за долгие месяцы. Потому что уверена, что есть патриоты, которые не смотрят на это безобразие сквозь пальцы, а пытаются боротсья. Спасибо вам!

- Это вам спасибо за то, что помогли мне скоротать время. Но все же вам не следует долго задерживаться здесь, ведь и у стен могут быть уши. Прощайте, мадмуазель Корде.

- Месье Барбару... Я смогу еще раз вас увидеть? - Шарлотта подняла на него кроткий взгляд, полный немого обожания.

- Это может быть неверно истолковано и тем самым опасно для вас. Но, если хотите, приходите сюда в полдень, я буду ждать вас. - Барбару подумал о том, что еще месяц назад вряд ли был бы рад такому неожиданному знакомству и уж тем более не стал бы разговаривать о политике с первой встречной, пусть даже она и была хороша собой. Но... О том, что было месяц назад лучше не вспоминать.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Авг 05, 2009 1:00 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

1793, июнь.
Париж.
Сантьяго Люциани. Альбертина Марат
Сантьяго залпом допил вино.
Сколько таки бутылок было уничтожено за последний месяц? Три, четыре в день? Несколько раз он намеренно пытался вогнать себя в транс между сном и явью, надеясь, что память вернется. Потерянная ночь, проведенная… скорее всего, в Театре. Впрочем, даже этого он никогда не узнает. Он шел туда – это было совершенно точно. А потом – пустота и тишина.
Бутылка снова пуста. Интересно, будь он простым человеком - он бы даже не догадался, что где-то там, в глубине души еще бродят уничтоженные воспоминания, стертые сильной волей того, кто вторгся в них непрошенным.
Сантьяго уставился пустым взглядом в зеркало.
Не брился уже дня три. Рубашка отдает желтизной. И это ты, вчерашний аккуратист и чуть ли не франт?
Сантьяго неловко двинул стул, наткнувшийся на неровность на полу.
А. случайно наткнулся на игральный кубик из серебра.
У него всегда было два таких кубика, две кости, сделанных на особый заказ.
Странно.
Всегда два.
«Так где я мог выронить второй?», -Сантьяго знал ответ, еще не задав сам себе вопрос.
Пить резко расхотелось.
Умыться. Бритье.
Свежая рубашка.
Почему-то эта крошечная вещица снова пробудила в нем желание действовать. Вернуть свою игру и самого себя в игру.
В конце концов, очевидно. Что воспоминания о чем-то ему стер бессмертный.
Так может бессмертный может их восстановить?
Пора было навестить Альбертину Марат.
Сантьяго одел новый сюртук, расправил полы, поднял с пола давно ненужную трость и почти прежней легкой походкой направился к дому Марата.
На столе остался лежать уже пыльный лист бумаги, который он не трогал с того самого вечера.
«Месье Лайтнер…»

Альбертина решительно подошла к двери и распахнула ее. Сегодня она отпустила женщину, помогавшую им по хозяйству, и взяла бразды правления в свои руки. Скоро должен вернутсья брат, и нужно приготовить для него ужин. Если, конечно, он вообще вернется... Последние дни Альбертина сходила с ума, теряясь в догадках. Клери, или как там ее зовут, совершенно подчинила себе Жан Поля! Иначе как объяснить его нежелание прооводить время дома? Он даже заказал вторую ванну для того, чтобы установить ее в редакции! Черт знает что такое, и все ради вертихвостки! Лицо Альбертины оставалось нахмуренным, когда она увидела перед собой того придурковатого красавчика, что пыталс изображать ее поклонника недели три назад. Он был совершенно пьян. Отвратительно. - Что вам нужно, гражданин? - строго спросила АЛьбертина. - Вы опять пришли. чтобы рассказать о моей очаровательной улыбке?

Сантьяго ухмыльнулся:
- Нет. Мне нужна не Ваша улыбка, а Ваш разум. Помните, вы сказали, что я далеко пойду? - Сантьяго, не дожидаясь приглашения, распахнул деврь и ввалился в прихожую, - Так вот, Вы ведь не будете задавать лишних вопросов?

- Поостоожнее, гражданин, я женщина, но легко справлюсь с вами. - прошипела Альбертина. Марат показывал ей, как обращаться с оружием, и сейчас оставалось только дойти до шкафчика и взять пистолет. - Что вам от меня надо, черт вас возьми?

Сантьяго рассмеялся и облокотился на шкафчик.
- Мне нужен Клери. А Вам он не нужен, верно? И если Вы не спросите меня, откда я это знаю, мы сработаемся, - он начал отбивать пальцаи на дверце какой-то бравурный марш.

- Так-таааак, молодой человек.. А вы и правда далеко пойдете, - хмыкнула Альбертина. - Ну что ж, теперь, когда вы прекратили паясничать, мы можем, наконец, поговорить. Чаю? Кофе? Вы едва держитесь на ногах.

- Кофе. Много кофе, - пробормотал Сантьяго, пытаясь протрезветь, хотя его взгляд наконец обрел разумное выражение, - Так что, поможем друг другу?

Альбертина поставила кофейник на огонь, затем громогласно заорала: - Симона, у меня гости, не тревожь меня по пустякам! - и захлопнула дверь на кухню. - Что именно вы от меня хотите?


- Мне нужно с ним познакомиться, - честно ответил Сантьяго. - Он может мне помочь. А в обмен на столь любезную услугу я помогу Вам в том, чтобы он навсегда покинул этот дом. Игра?

- Странное предложение, - уклончиво сказала Альбертина. - Мне надо подумать. Я свяжусь с вами. Завтра.

- Я живу на острове Ситэ, - быстро ответил Сантьяго и залпом впил чашку кофе, - я напишу Вам адрес... прекрасная синьора.

- Вот и чудненько, - Альбертина убрала в карман бумажку с адресом. - А теперь расскажите мне, что вы знаете о Клери?

- Почти ничего, - ответил Сантьяго, - Можно еще кофе? Я знаю только то, что он может мне помочь. У него талант...добывать информацию

*И уводить чужих мужиков*- мрачно подумала Альбертина. - Значит, вам от него информация нужна? Услуга? А от меня? Представить вас друг другу? В качестве кого? Моего любовника?

- Да хоть так, - беспечно ответил Сантьяго, - Или боитесь - не поверят или не оценят?

- А таланта хватит сыграть моего любовника? - подмигнула Альбертина.

- А у Вас?, - в тон ей ответил Сантьяго - Кстати, где моя вторая чашка кофе?

- У меня - вполне. Ты мне нравишься. - Альбертина поставила перед ним кофе. - Точнее, твои методы.

- Сеньора, после таокго признания мне остается только выпить за Ваше здоровье, - Сантьяго отсалютовал Альбертине чашкой с кофе и выпил залпом, - Итак, договорились? Вы можете позвать меня на семейным ужин.. а заодно и Марата с Клери, верно? - он подмигнул Альбертине.

- Ждите записки с моим решением. И пейте кофе. Да, если я все-таки решу позвать вас, не вздумайте спорить с моим братом и действовать ему не нервы. Никаких шуточек в вашем стиле. Иначе вышвырну из дома за шкирку.

- А Вам ведь нравитя мой стиль. Точнее мои методы...дорогая, - Сантьяго рассмеялся и вышел уже довольно трезвой походкой прочь.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Авг 05, 2009 11:55 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года

Париж. Клуб Якобинцев

Марат, Бьянка, Робеспьер, Демулен, Дантон, Сен-Жюст

В якобинском клубе было шумно и многолюдно, как и всегда. Щурясь от табачного дыма, Бьянка пробиралась вслед за Маратом, не рискуя взять его за руку, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Теперь она могла приходить сюда спокойно, не боясь, что ее примут за аристократку. Она была Клери. Известным журналистом и учеником самого Марата. Больше всего Бьянка боялась увидеть тут Сен-Жюста. После того, как она спасла ему жизнь, она избегала его. И даже его надменная физиономия была тут не причем. «Глупости это все, не мог он так быстро измениться», - утешала она себя каждый раз, когда преисполнялась по отношению к нему разочарованием. А вот с Камилем Демуленом она была готова говорить постоянно. Удивительный, возвышенный человек, кладезь мудрости и таланта. Мало про кого из смертных она могла такое сказать… Увидев Демулена, Бьянка улыбнулась и помахала ему рукой. Он что-то обсуждал с Дантоном и казался оживленнее обычного. В углу она приметила Робеспьера. Удивительно, но раньше она никогда не встречалась так близко с этим человеком. Вот к кому пора присмотреться. Бьянка дернула Марата за рукав.
– Ты познакомишь меня с Неподкупным?

- Зачем тебе? - округлил глаза Марат. - Только не говори, что ты собираешься о нем писать!

- Нет, мне просто интересно! Я столько о нем наслышана, а ни разу с ним не говорила, - зашептала Бьянка. - Пожалуйста!

- Как хочешь, - пожал плечами Марат. Они прошли поближе к тому месту, где сидел Робеспьер: - Максимильян! - позвал Марат. - Хотел познакомить тебя с моим соратником и помощником, Жаном Клери. Если у тебя есть свободная минута.

Робеспьер закрыл блокнот, в котором делал заметки и поправив очки поднял взгляд на Марата. - Рад видеть тебя в добром здравии, Жан Поль. Я же говорил, что хороший отдых пойдет тебе на пользу. Что же касается твоего соратника, - он посмотрел на молодого журналиста и слегка улыбнулся. - Вы заставили говорить о себе весь Париж, гражданин Клери. Ваши статьи производят впечатление.

- Благодарю вас, гражданин Робеспьер. Услышать такую похвалу от вас - особое удовольствие для журналиста. Быть журналистом в наше время опасно, одно небрежно сказанное слово - и тебя неправильно поняли, - широко улыбнулась Бьянка.

- Вы верно заметили, гражданин Клери, - ответил Робеспьер. - Поэтому в некоторых случаях наибольшее благо - промолчать.

- Мой язык меня когда-нибудь погубит, - Бьянка рассмеялась. - Но я учусь сдерживаться, гражданин Робеспьер. Учусь. Уже целых полгода. Кстати, может быть, вы посоветуете мне тему для новых журналистских расследований? Говорят, мне они особенно удаются!

- Я не журналист и мне сложно судить, какая тема может привлечь ваше внимание, - равнодушно ответил Робеспьер. - Выбор остается за вами, а за нами, если потребуется - опровержение.

- Надеюсь, до этого не дойдет! О чем вы?? - Бьянка округлила глаза. - Лучше пусть у меня рука отсохнет, чем я напишу что-то, задевающее честь Республики и Конвента!

- В том, что вы являетесь достойным патриотом, я нисколько не сомневаюсь, гражданин Клери. Теперь же вынужден оставить вас, я бы хотел еще раз прочесть подготовленную речь.


Марат и Жан Клери удалились, Робеспьер некоторое время смотрел им вслед. Молодой журналист был, без сомнения, довольно интересной личностью. Но не из тех, с кем бы он согласился иметь дело. Все последние заметки Клери неизменно связаны с большими скандалами. Одни бумаги Дюмурье стоят многого. Но и это можно легко простить, дело в другом. Жан Клери казался человеком неуправляемым и это делало его опасным. Впрочем, с ним все равно работает Марат.

***

- Все меры, которые были приняты Конвентом для того, чтобы  упрочнить революцию, были недостаточны! – начал речь Марат. – Да, недостаточны! А также необдуманны и призрачны! Что мы видим вокруг? Народ  подавлен, доведен до отчаяния голодом, усталостью и лишениями. Это ли способствует укреплению революции? Нет! Это заставляет только ненавидеть ее! Чрезмерные беспорядки, голод и гражданская война  грозят привести народ к рабству.  Все, кто обладает хоть крупицей здравого смысла, понимают, что борьба невозможна без  разногласий, конфликтов и без противодействия между партиями. Мы пытаемся  доказать, что новый порядок может быть установлен одной лишь силой разума, как будто все способны подчиняться голосу рассудка!

Говорю вам еще раз: нет! Еще несколько лет назад никто не верил, что  разрушая старый порядок и уничтожая приспешников тирании и деспотизма  народ не принял против них необходимых мер и даже призывал угнетателей к становлению нового порядка! Народ был обманут ложной добродетелью аристократов, судей, священников и даже сам ставил их на ответственные должности не понимая, что слуги старого порядка не станут служить новым идеалам. Сейчас настало время принять решение против врагов свободы и родины, против предателей и заговорщиков. Пусть решение будет суровым, но это продиктовано лишь заботой о благе народа и необходимостью. Я призываю всех добрых граждан и патриотов объединиться, наконец, против злоумышленников и лихоимцев.

***

- Здравствуй, Камиль! Где твое бойкое перо? – Бьянка хлопнула Демулена по плечу. Публицист сегодня выглядел бодрее, чем в последнее время. Неужели его оставил в покое Неподкупный?

- Жан, рад тебя видеть! – искренне улыбнулся Демулен. – Марат, как всегда, блещет красноречием. Не хочу задавать ему этот вопрос, чтобы не расстраивать, спрошу тебя – он поправился?

- Конечно, поправился. А кто-то сомневался? – быстро ответила Бьянка.

- Многие говорили, что он чуть ли не при смерти… И эта статья в «Революции»… Честно говоря, я был ошарашен подобным выпадом. Если кто-то смеет писать такое про Марата, отдавшего нашему делу всего себя, что же говорить про нас? Вчера я хотел поговорить с автором, но так и не смог найти концов. Думаю, кто-то воспользовался псевдонимом. Подлый, презренный трус, он пытается опорочить гения, - Демулен резко замолчал, еще раз прогоняя в памяти статью о Марате.

- Думаю, это подстроено. Кому-то нужно подорвать его авторитет. Это очевидно. Камиль, скажи, ты знаешь, кто издает «Революцию»? Что тебе вообще известно об этой газете?

Демулен пожал плечами. – Немногое, Жан. «Революция» появилась в Париже года два назад. Выходит нерегулярно. Пишут туда разные авторы, как правило, под псевдонимами. Но газета всегда имела правильную направленность, так что никому не приходило в голову разыскивать издателя.

- А я хочу его найти. У меня есть для них материал. – звонко сказала Бьянка. – «Революция» - одно из самых профессиональных изданий города. Париж должен знать своих героев.

- Жан, прости, но спрошу на правах старшего товарища – откуда в тебе столько бесстрашия и жизненной мудрости? Глядя на тебя, мне стыдно за то, что я творил, будучи восемнадцатилетним. Я не буду тебя отговаривать – если ты чувствуешь, что там что-то не так, действуй. Я поддержу тебя, если тебе понадобится поддержка.

- Ты продолжаешь копаться в деле Лавуазье? – резко переменила тему Бьянка. – Скажи, зачем это тебе?

- Я считаю своим долгом…

- Это дело приносит несчастье всем, кто с ним сталкивается. Я спрошу на правах младшего товарища, которому еще учиться и учиться. Даже если предположить, что все было подстроено… Скажи, ты уверен, что готов узнать правду? Дело даже не в том, что она может оказаться горькой. А в том, что люди, которые так легко играют жизнями невиновных людей, уже слишком запачканы кровью и растопчут любого, кто попытается им помешать. У тебя есть жена и сын. Ты не боишься, что с ними что-то случится? Вот я готов рисковать всем ради того, чтобы докопаться до сути. А знаешь, у меня же никого нет. Совсем никого! Кроме… Марата. Он заменил мне все, чем я раньше жил. И если бы ему, человеку, который вытащил меня черт знает из чего, который вернул меня к жизни и фактически дал мне новую жизнь, угрожала опасность… Я бы отступил. Правда. Я понял это недавно. Когда два политических деятели из тех, кого недавно изгнали из Конвента, доставили меня в Консьержери и, приставив нож к горлу, потребовали отдать им письма Дюмурье в обмен на жизнь Марата. Не смотри на меня так. Ты – единственный, кому я это рассказываю. Если осудишь – это будет твоя личная правда. Но я сделал то, что сделал. Я выполнил их требования. Я просто не смог. А ты, Камиль? Что бы сделал на моем месте ты?

Демулен потрясенно молчал. Выражение лица Клери и та жесткость, с которой он говорил, не вязались с его возрастом и внешностью образцового подростка.

- Ты, наверное, меня осуждаешь? Подожди осуждать. Просто подумай. У каждой правды – своя цена. Прости, если разочаровал.

Бьянка развернулась и стала пробираться на свое место. Историю ссоры Демулена и Робеспьера она прочла в мыслях у Неподкупного несколько минут назад. В тот момент все встало на свои места. Робеспьер не отступится и уничтожит своего бывшего друга и соратника, не раздумывая, если тот продолжит копаться в деле химика. Вот ведь как, оказывается – химик был простой пешкой! И ради кого! Ради вампира Страффорда, который гуляет по городу столько же, сколько и она сама, и с которым она ни разу не встречалась. Убийство Ламбера подстроил Робеспьер. Сен-Жюст собрал улики против ученого. И когда Лавуазье уже должны были приговорить, Сен-Жюст, докопавшийся до правды, сам же переиграл драму на новый лад по указке Робеспьера… Размышления Бьянки прервал Марат – он только что спустился с трибуны и искал ее глазами.

***

- Как тебе моя речь, Клери? - спросил Марат. - Я видел, что вы разговали с Демуленом... Может, хоть ты отговоришь его заниматься ерундой?

- Я пыталась, - честно ответила Бьянка. - Только не знаю, насколько у меня получилось. А речь, как всегда, безупречна. Остается найти человека, который распускает про тебя слухи и со спокойной душой идти домой.

- Как же ты его найдешь? - скептически хмыкнул Марат. - Вряд ли он сам заявит об этом...

- Не знаю пока. Но найду. - уверенно сказала Бьянка. *Точнее, уже нашла. Правда, мне никто не поверит...* - Ты хотел поговорить с Робеспьером о статье. Передумал?

- Да, но не здесь и не сейчас, - Марат удивленно посмотрел на нее. - Ты хоть представляешь сколько здесь ушей? Только меня недоставало со своего рода соболезнованиями.

- Я просто спросила. Послушаем Дантона?

- Да, - кивнул Марат, наблюдая за тем, как Дантон поднимается на трибуну.

***

Прежде, чем начать говорить, Дантон обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.

- Пусть все знают, что, однажды разрушив трон тирана, народ не станет воздвигать его вновь для нового деспота. Знайте и то, что народ находится между двумя крайностями и если предстоит принять решение, народ более охотно выбирает свободу, а не рабство, так как любая партия приносит ему как хорошие, так и дурные поступки.  С некоторых пор истинных патриотов стали притеснять в секциях. И я хочу, чтобы свобода и революция были упрочнены всеми возможными средствами.

Во всех департаментах, где возникали восстания нужно объявить, что все, кто осмелится призывать контрреволюцию и высказывать преступные мнения, будут объявлены вне закона. Трибунал, который был создан для борьбы с контрреволюцией должен делать свою работу без проволочек. Только так мы сможем раздавить врагов и для этого, если потребуется, будет издан самый беспощадный закон, выходящий за пределы обычных мероприятий.  Только так все враги могут быть раздавлены.

***

- Раздавить врагов с помощью беспощадных законов? Сегодня ты кровожаден, Жорж. Влияние соратников по трибуне? - насмешливо спросил Демулен, когда Дантон подошел к нему, сопровождаемый бурей оваций.

- А что ты предлагаешь? - спросил Дантон, усаживаясь на свое место. - Взывать к голосу их рассудка?

- А почему бы и нет? - удивился Демулен. - Не далее, как вчера мы обсуждали с тобой политику нового Комитета, и ты жаловался, что Сен-Жюст и Кутон слишком много говорят о казнях и арестах. Или я неправильно тебя понял?

- И говорят и действуют, должен заметить. Не то, чтобы я это полностью одобрял, - Дантон посмотрел в том направлении, где сидел Робеспьер. - Но должен признать также и то, что подобные меры действенны. Иначе восстание с одной стороны и война с другой просто проглотят нас. Добавь к этому экономическую блокаду и тебе станет ясна картина.

- Картина ясна. Увеличить количество казней, и все проблемы решены, - мрачно проговорил Демулен.

- Хорошо. Если ты предложишь другой вариант я с удовольствием его выслушаю, - прищурился Дантон.

- Все свои варианты я изложил тебе вчера. Нет смысла повторяться. Лучше послушаем, что имеет сказать собравшимся гражданам Неподкупный.

***

Выдержав небольшую паузу, Робеспьер дождался тишины в зале и начал говорить.

- Отечество не может больше терпеть царящий у нас беспорядок. В Марселе, Лионе и в Бордо вспыхнули контрреволюционные восстания, нам следует опасаться, как бы эти восстания не вспыхнули с новой силой. То, что происходит в провинциях, где аристократия расстреливает лучших граждан, могло произойти и здесь, в Париже,  если бы не единодушное восстание народных масс 31 мая. Сейчас в Париже царит спокойствие, но стоит раздору укрепить силы и  мы окажемся в том  же положении, что и перед восстанием, на которое столь горячо откликнулись все честные граждане.

Я знаю, что не так давно обсуждалось решение закрыть все наблюдательные комитеты, но думаю, что сейчас не время, ибо у нас не хватает мужества и энергии для подавления внешних и внутренних врагов свободы. Нельзя допустить, чтобы враги торжествовали победу,  а народ испытывал бы горькие последствия этой победы. Утверждают, будто депутаты, удаленные из Конвента, рассеялись по департаментам, где они раздувают пламя гражданской войны. Не станем сейчас говорить о том, обоснованы эти слухи или нет.

Я предлагаю разоблачать эти заговоры, объясняя, если понадобится, истинное положение вещей департаментам и, несомненно, у нас будет столько же друзей, сколько там есть патриотов. Разве сила создана для того, чтобы потворствовать преступлению, а не для того, чтобы нанести удар высокомерию? То, что деспот управляет своими забитыми подданными террором, он прав как деспот; подавите врагов свободы террором, и вы будете правы как основатели республики.

***

"Да здравствует Робеспьер!" "Да здравствует Республика!" "Врагов на гильотину!" Зал якобинского клуба взорвался восторженными криками. Люди подбегали к Робеспьеру и, отталкивая друг друга, рвались поделиться с ним своими мыслями.

- Поздравляю, Максимильян! Великолепная речь! - Марат  протиснулся к Робеспьеру, пребольно наступив кому-то на ногу, так как услышал за спиной сдавленный стон и ругательство.

- Благодарю, Жан Поль, -  скупо улыбнулся Робеспьер. Все же похвала была приятна.

- Послушай, мне жаль, что так вышло, сейчас не время об этом говорить, но я хочу, чтобы ты знал...

- Пустое, Марат. Действительно, не стоит об этом сейчас. - Робеспьер заметил Сен-Жюста и кивнул ему. Но почему он так поздно? Пропустил не только речь Дантона, но и его собственную.

- Может, встретимся и обсудим все? Завтра, после заседания? - предложил Марат. Все таки оставался неприятный осадок и ему не хотелось ссориться с тем, кого он так уважал.

- Мы уже все обсудили, Марат. Но если ты настаиваешь на разговоре - пожалуйста. Только не завтра, а допустим... в пятницу, в семь вечера.

- Хорошо,  - кивнул Марат. - До встречи, Максимильян.

***

Бьянка почувствовала его появление и медленно обернулась. Сен-Жюст смотрел на нее в упор. Или ей показалось? Нет, показалось, теперь он шел быстрой, словно механической походкой к трибуне, глядя вперед, сквозь расступающихся людей. За последний месяц он сильно похудел и выглядел бледным. Измучен мыслями о спасении Республики? Или это влияние ее крови? Бьянка отметила перемены в его гардеробе. Он был доведен до совершенства. И этот человек с пышным галстуком в изящном сюртуке претендует на звание главного страшилища Парижа?

*Ты выглядишь отвратительно и смешно* - не сдержалась Бьянка.

*Смешно здесь только тебе*

Он уже поднимался на трибуну. Бьянка не могла поверить – только что он услышал ее мысль и ответил? Талантливый ученик, ничего не скажешь. Она показательно повернулась в другую сторону и вступила в разговор с якобинцами, обсуждавшими выступление Робеспьера. В зале стало тихо. В мыслях окружавших ее людей, Бьянка прочитала страх.

- Граждане и соратники! Я должен высказать вам с беспощадной откровенностью суровые истины, которые до сих пор оставались сокрытыми! После того, как люди, позиционирующие себя, как патриоты и защитники Революции, а на самом деле, предатели и коррумпированные заговорщики, были изгнаны из Конвента, многие из нас потеряли связь с реальностью.

Жирондистов больше нет среди нас? Вы считаете, что теперь Революция защищена, и скоро завершится полной победой? Немыслимое, преступное неведение и равнодушие, которое может стоить Республике жизни! Приспешники старой власти продолжают увеличивать свои богатства и пользоваться накопленными благами. Они незаметно подготовляют возвращение тирании, ибо общество, построенное не на гармонии, в конце концов, оказывается угнетенным.

Простой пример. Недавним декретом была запрещена продажа металлических денег. Тем, кто запрашивает в ассигнациях за товары и услуги больше, чем в металлической монете, грозит тюремное заключение. Выполняется ли этот декрет? Все ли виновные наказаны? Нет, и еще раз нет. Взять хотя бы Париж. Уверен, каждый третий зажиточный горожанин не будет в состоянии оправдать источников своих средств существования. Я требую дополнительной проверки. И немедленных арестов любого, кто не сможет объяснить Конвенту своих источников доходов. Также я требую, чтобы имущество казненных заговорщиков передавалось Республике. Мертвые – среди нас, и именно они должны дать живым возможность продолжить начатое и довести дело до конца.

И еще, граждане. Я вижу, что годы Революции истощили мужество даже самых рьяных патриотов. Они сомневаются. Они больше не верят своему народу и не скрывают этого, провоцируя недоверие к себе. Мы должны быть беспощадными к тем, кто потерял мужество. И ни их болезни, ни предыдущие достижения не должны застилать нам глаз. Сомневающиеся, потерявшие веру, должны уступить место живым. А сами присоединиться к мертвецам. Потому что человек, изменивший себе, сам становится мертвецом.

А теперь я назову имена тех членов Якобинского клуба, которых я подозреваю в сочувствии к жирондистам. Не мне решать, какой должна быть их судьба. Но свое мнение я сказал. И завтра я зачитаю тот же список в Конвенте.

С этими словами Сен-Жюст извлек листок и принялся зачитывать фамилии.

***

Марат поймал себя на том, что застыл с открытым ртом, пока Сен-Жюст зачитывал фамилии. Впрочем, не он один. Осознав, что выглядит глупо, он поспешно сел рядом с Клери. - А вот этого я не ожидал, - пробормотал он. - Ну как тебе нравится то, что Сен-Жюст почистил им перья вот так легко и просто, словно речь идет о пикнике?

- Тебе понравилась его речь? - спросила Бьянка, не веря в то, что Марат не услышал очевидного. В речи Сен-Жюста звучал явный намек на историю с Маратом. Значит, ее догадка правильна. Робеспьер начал кампанию против Жан Поля, медленную и тщательно продуманную. И как всегда - чужими руками.

- Не то слово, - мрачно усмехнулся Марат. - Я в восторге, можешь так и записать. Но  на меня произвели большее впечатление имена якобинцев, чем слова  о потерявших мужество рьяных патриотах, которые, оказывается, имеют несчасье чем-то болеть.

- Пойдем? - Бьянка поймала себя на мысли, что готова разорвать на части Сен-Жюста с его грязными намеками на Марата.

- Пойдем, - Марат медленно побрел к выходу. Настроение окончательно испортилось.

***

- Отличная речь, Антуан, поздравляю, - Робеспьер подвинулся, освобождая место для Сен-Жюста. - Не понимаю только, почему ты не пришел раньше. Ты пропустил  речь Дантона и вернулся только к концу моей. Что тебя задержало?

- Мне необходимо было пройтись и подумать, - уклончиво ответил Сен-Жюст. - Я добавил некоторые новые мысли в свою речь. И еще тройку фамилий. Надеюсь, ты не разочарован моими дополнениями?

- Речью не разочарован, а вот насчет фамилий... Думаю, что пока что будет назначена комиссия для расследования. И еще. Не следует называть так много имен за один раз.

- Хорошо. Я понял, Максимильян. На самом деле, я и не собирался завтра оглашать весь список. Треть перечисленных людей ни в чем не виноваты. Но чтобы это понять, мне надо было посмотреть на реакцию всех вышеперечисленных.

- Понимаю, - кивнул Робеспьер. - Мне все же очень жаль, что ты опоздал. Марат сегодня решил познакомить меня со своим соратником - Клери. Что ты скажешь о нем?

- Клери? - Сен-Жюст на секунду задумался. Она была его головной болью, и он сам не понимал своего к ней отношения. Она была из породы "мертвых", как Страффорд и обе актрисы из театра вампиров. Но единственная из них не старалась держаться обособленно. "Мы слишком похожи", - сказала она когда-то ему в ответ на недвусмысленное предложение стать его любовницей. Что она имела в виду? Эта мысль и сон о том, как она спасла его от смерти с помощью своих неведомых способностей, терзали его и по сей день. А она его избегала. Да еще и злилась непонятно на что. В ее глазах он прочел неодобрение, а ведь это было до его выпада против Марата!
- Я могу сказать о Клери то же, что и все. Он талантлив и у него очень острый язык. Мне нравится его стиль. И мог бы стать достойным продолжателем дела Марата. Если, конечно, Марат сойдет со сцены. А ты что о нем скажешь?

- Мне он показался не тем человеком, с которым можно сотрудничать. Слишком уж хорошо ему удаются скандальные истории и расследования, - поморщился Робеспьер. Продолжать разговор  расхотелось. - Я, пожалуй, пойду. Мне нужно подготовить речь, которую я произнесу в Конвенте, это требует времени и сил.

- До завтра, Максимильян, - кивнул Сен-Жюст. - Хотя мне тут тоже делать нечего. Все, что я хотел сказать, я сказал. Готов проводить тебя. Сейчас на улицах небезопасно.

- Не стоит, я найму экипаж. До завтра, Антуан. Встретимся завтра в Конвенте. И постарайся, пожалуйста, не опаздывать.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Авг 06, 2009 2:32 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793.

Париж.

Лавуазье, Маэл.

Антуан Лавуазье поставил на пол дорожный саквояж и окинул взглядом комнату. Он и не думал, что так скучал без своей лаборатории. Здесь все оставалось таким, как полтора месяца назад, когда он фактически совершил побег, скрываясь от ужаса, охватившего его во время суда. Теперь боль поутихла, и вернулась способность мыслить. Повлиял ли на него визит англичанина по фамилии Лайтнер с его безумными открытиями, которые были так похожи на правду? Лавуазье медленно подошел к столу и достал листок и чернила. "Маэл! Я вернулся в Париж. Если ты все еще здесь, буду рад видеть тебя сегодня вечером у себя в лаборатории...."

Маэл еще раз прочел короткое письмо и поднес лист к огню. В последнее время он предпочитал не хранить корреспонденцию, какой бы характер она не носила. Похоже, скоро придется уничтожать и счета, если действительно войдет в силу последний декрет о доходах. Нельзя сказать, что он был сильно удивлен или огорчен известием, что Антуан Лавуазье вернулся в Париж, но неизвестно что за разговор предстоит. Да и втягивать ученого в новые неприятности не хотелось, вдалеке от столицы Лавуазье хотя бы оставался в стороне от политиков и их игр, а теперь... Теперь можно ожидать чего угодно, хотя он и дал себе слово впредь не вмешиваться в подобные интриги. Но также знал и то, что при первой же возможности может нарушить данное себе слово. Вампир посмотрел на часы. Пора. Как раз осталось время на то, чтобы поохотиться за пределами города и подойти к Арсеналу в обычное время - к десяти.

- Проходи, Маэл. Вижу, ты все-таки задержался в Париже. Я боялся, что ты уедешь, и мы не попрощаемся, - Антуан Лавуазье никак не мог справиться с голосом, выдававшем его крайнее возбуждение. Этот разговор он прокручивал в голове десятки раз. Но теперь, когда Маэл был тут, он не мог заставить себя вести так, словно ничего не произошло.

- Пока что я здесь и не уеду в ближайшее время. Но почему ты решил вернуться? В Париже сейчас страшно находиться, здесь небезопасно. Впрочем, где сейчас безопасно, хотел бы я знать, - что-то в голосе ученого вселяло смутную тревогу, но читать его мысли не было желания. Если захочет - сам расскажет. Все же движимый любопытством он решился спросить: - Что у тебя произошло, Антуан?

- Ничего существенного... Просто... Просто не могу подолгу находиться вдали от Парижа и своей лаборатории. Я вернулся, как только смог. - Лавуазье взглянул, наконец, на Маэла и грустно подумал, что в словах англичанина определенно что-то было.

Маэл прошел к своему любимому креслу между шкафом и столом, привычно прихватив с полки "Энциклопедию". Интересно, как долго сможет тянуться эта игра на обнаженных нервах? Или это только его личные переживания? Хорошо, если так.

- Я бы советовал тебе покинуть Париж, но ты ведь не станешь меня слушать. Да и разговор этот сейчас не к месту и не ко времени. Я, пожалуй, задам вопрос по-другому: что ты хотел мне сказать?

Лавуазье поднялся и сделал несколько шагов.

- Маэл... Ко мне приходил очень странный человек. Англичанин. Он говорил немыслимые вещи. О тебе. Просто я хотел, чтобы ты знал, что о тебе говорят. Это мой долг - сообщить тебе.

- Англичанин? Должно быть, это путешествие потребовало от него немалых усилий и мужества. Я не говорю о риске, которому он подвергался. И что хотел этот джентльмен? Почему пришел именно к тебе? - Все это переставало нравиться. Кому могло прийти в голову искать его, да еще через ученого?

- Я не совсем понял, чего он хочет, - озабоченно произнес Лавуазье. - Но он хотел сказать... Что ты.. Что ты... Не совсем человек.

Маэл откинулся на спинку кресла. Ну вот это и произошло. Странно, что не было ни гнева, ни злости на постороннего человека, который так просто раскрыл его тайну. Возможно, это придет позже, всему нужно время. Читать мысли Лавуазье по-прежнему не хотелось, так он уловит и эмоции, которые иногда хуже любых слов.

- Он прав. Тебя это беспокоит? Или больше шокирует?


- Не знаю, - честно ответил Лавуазье. - Скорее, шокирует. Тем, что я не совсем понял, что он имел в виду. Про существование в течение многих веков. Про другую пищу. Про невозможность переносить солнечный свет. Это больше похоже.. На сказки.


- Это верно. Я действительно не переношу солнечный свет, ты и сам мог это заметить по времени моих визитов, - спокойно объяснил Маэл. - И мне действительно гораздо больше лет, чем кажется на первый взгляд.

- Но это же противоречит науке! - растерянно воскликнул Лавуазье.

- Не спорю. Зато вполне из области мистики, ты не находишь?

- Но как же, Маэл? Мистика... бессмертие... Прости за мой вопрос... Но ты мог бы как-то доказать, что он сказал правду? Глупая просьба... Но я просто не знаю, что и думать. То, что он говорил - это безумие какое-то! Но и ты этого не отрицаешь!

- Ты уверен, что действительно хочешь это видеть? - с любопытством спросил вампир. Его разрывало желание или рассмеяться или как-то прекратить этот разговор. Но он не сделал ни того, ни другого, когда Лавуазье утвердительно кивнул в ответ. - Хорошо. - Маэл взял в правую руку кинжал и сделал два глубоких надреза на тыльной стороне левой. Потом предоставил ученому наблюдать, как затягиваются раны.

Лавуазье попятился и рухнул в кресло.

- Господи... Этого не может быть.. Как ты это делаешь?

- Я? Никак. Точнее, я ничего не делаю, - Маэл был вынужден признать, что вопрос застал его врасплох. - Это происходит само по себе, не знаю, как это объяснить.

- Но ты же такой же, как мы! Разве нет? Ты выглядишь также. Ну, бледнее, чем обычные люди... Но в целом... Это результат какого-то научного эксперимента? Почему тогда люди до сих пор его не изучили? Ты способен обходиться без пищи и воды? Но такая сворачиваемость крови... Нет, это по-другому называется... - Лавуазье обескуражено замолчал.

- Дело не в сворачиваемости крови, а в полном восстановлении поврежденных тканей. Это с очень большой натяжкой можно назвать экспериментом и к науке это не имеет отношения, так как с научной точки зрения это невозможно объяснить. По крайней мере, сейчас, - Маэл внимательно смотрел на ученого, начиная серьезно опасаться как за его физическое здоровье, так и за душевное равновесие.

- Маэл, но это же потрясающе. Удивительно. Это переворот в науке... Человек... Нет, не человек... - бормотал Лавуазье. - Скажи, но восприятие мира... Оно меняется или остается прежним? И сколько лет ты уже прожил? Ты действительно был свидетелем тех событий, о которых говорил с маркизом Кондорсе?

- О восприятии мира слишком сложный вопрос. Я бы сказал, что оно меняется под влиянием прогресса, как сказал бы маркиз. Но некоторые вещи все же остаются неизменными. К примеру, не могу заставить себя любить те или иные вещи.

- Политику? - тихо произнес Лавуазье.

- И политику тоже, - уклончиво ответил Маэл.

- Ты пережил всю свою семью.. И всех друзей? - почему-то спросил Лавуазье, теряясь в море возникших вопросах. То, что сейчас происходило, не укладывалось ни в какие рамки.

- Да, - равнодушно ответил Маэл. Смертная жизнь не вспоминалась. Только иногда, очень редко, да и то он с трудом помнил лица. За исключением Мариуса и Авикуса, но они не имели к смертным никакого отношения.

- Я, наверное, выпью, - Лавуазье поднялся. - Пойдем. Теперь тебе хотя бы не придется ничего изображать. - С этими словами он вышел из комнаты, сделав Маэлу знак следовать за собой.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Авг 06, 2009 2:55 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Париж 1793 год, июнь.

Сантьяго Люциани, Альбертина Марат, Жан-Поль Марат, Симона Эврар, Бьянка.

Сантьяго еще раз перечитал записку. Ах, Альбертина все-таки назначила ему свидание, ровно в 9, у нее дома. Если бы она сейчас прочла его мысли, взбесилась бы. Сантьяго подумал, что злить Альбертину ему понравится больше ухаживания за ней.
Надев сюртук, он побрел в стороны дома Марата. В принципе, но испытывал тень уважения к этой женщине за то, что та не купилась на банальные дешевые приемы обольщения. С другой стороны, думать об Альбертине Марат, как о женщине, даже в таком контексте не хотелось.

Сантьяго обреченно остановился перед дверью дома Марата и постучал.

- Гражданин Люциани? Вас ждут. - Дверь открыла немолодая кухарка. Она с нескрываемым интересом разглядывала гостя. Ухажер старой Альбертины? Такой красавчик? Этого просто не может быть!
Сантьяго кивнул ей и прошел внутрь.

- Приветствую, любезная Альбертина! Прошу прощения, что не падаю на колени - ты же этого так не любишь, любезно поклонился он.

- Познакомься, - буркнула Альбертина, проигнорировав его выходку. - Это Симона. Жена моего брата. Жан Поль скоро подойдет. Вместе со своим коллегой Клери. Они сейчас заканчивают работу над номером.

- Пожалуйста, садитесь сюда, - любезно проговорила Симона. - Вам принести вина? Вот сыр и хлеб.

- Госпожа Симона, почту за честь, - Сантьяго склонился над рукой настоящей госпожи Марат, - Вы уже заочно очаровали меня по рассказам Альбертины. Кстати, от вина не откажусь, - он лукаво подмигнул своей коллеге по игре, - Что до твоего брата, то только ты знаешь всю силу моего преклонения перед его талантом. Я просто в себя не могу прийти от того, что удостоился чести быть приглашенным на семейный ужин.

Симона заулыбалась и отправилась за вином. Давно в этом доме ей не оказывалось такого почтения. И где Альбертина откопала этого симпатичного мужчину?

- Не паясничай со мной, - прошипела Альбертина. - Оставь свои штучки про паданье на колени и прочее!

Сантьяго низко наклонился к Альбертине:
- А я сейчас не с тобой паясничаю. И, заметь, на колени не падаю. Он обернулся к Симоне - Сеньора. благодарю Вас за вино. Положительно, все самые любезные женщины в Париже собрались в доме талантливейшего парижского публициста.

- Симона, - машинально поправила его супруга Марата. - Жан Поль не любит подобных обращений. Вот вино, угощайтесь. Вы давно в Париже?

- О нет, Симона, - улыбнулся светски Сантьяго, - Надеюсь, Вы простите мне недостаточное владение современным французским? Впрочем в Италии мы повинуемся просьбам наших дам. Только прикажите - я замолкну на весь вечер, чтобы не оскорбить ненароком слух великого человека.

- Вы ... аристократ? - в ужасе пролепетала Симона, осененная подозрением.
:
- Ни в коем случае. Просто в Италии обращение "сеньора" не означает происхождения. Мудро, не так ли?, - Сантьяго с притворной задумчивостью посмотрел в окно, - Впрочем, если мой французский так режет Ваш слух - я повинуюсь и умолкаю.

- Простите, я не хотела вас обидеть! - испугалась Симона. И честно пояснила: - Я никогда не была в Италии и не знаю ваших порядков. Скажите, что у вас на родине говорят о событиях во Франции?

- Конечно, - с жаром воскликнул Сантьяго, -Именно желание наблюдать исторические события привлекло меня в Париж. Именно здесь я понял, как ничтожна была моя прошлая жизнь. А Ваша прекрасная родственница - он сверкнул глазами в сторону Альбертины, - Довершила дело. Более всего на свете я теперь мечтаю об установлении Респблики в каждом городе Италии.

Парадная дверь хлопнула, и Альбертина поднялась. - Это Жан Поль. Симона, принеси его любимый бокал - что ты тут на стол поставила?

Марат все же решил поддаться на уговоры Альбертины и пойти на семейный ужин. Тем более, что дело касалось любимой сестры и он был просто обязан появиться. Никогда бы не простил себе, если бы отнесся без должного внимания то, что у Альбертины, судя по всему, наметился серьезный роман. В том, что серьезный, Жан Поль не сомневался: сестра бы не стала звать в дом кого попало. На ужин был приглашен и Клери, что фактически примирило его и с жизнью в целом и должно было послужить к сигналом к перемирию между домашними. Он до сих пор обижался на Симону за то, что она покрывала тот чудовищный обман, когда Альбертина фактически рисковала жизнью принимая отраву! Когда они с Клери зашли в комнату, все уже были в сборе. Жан Поль поздоровался с гостем, что стоило ему титанических усилий: молодой человек был как две капли воды похож на самого настоящего аристократа! Ай да Альбертина! Он выбрал место рядом с Симоной и Клери, но заводить разговор не торопился. Пока что достаточно и простых фраз, принятых при знакомстве.

Сантьяго поднялся со стула при появлении Марата.
- Прошу прощения, что нарушаю покой Ваших семейных ужинов... сеньор Марат... ох, простите, - спохватился он, - Я только что объяснял, что на моей родине аристократов узнают не по внешности или языку, но по стремлению заставить простых людей страдать... Простите меня, гражданин Марат, - Сантьяго щелкнул каблуками

- Не стоит извиняться, гражданин Люциани, - Марат склонил голову, пристально глядя на гостя. Вряд ли он стал бы разговаривать с подобным типом, если бы встретил его на улице, но то, что к нему неравнодушна Альбертина меняло все. - Тем более, что я не совсем понял, что вы хотели сказать.

- Всего лишь то, что счастлив познакомиться с человеком, изменившим мою судьбу, - Сантьяго кивнул с достоинством, - Первая - госпожа Альбертина, конечно. Благодаря Вашей газете я, беспечный путешественник, охотник за историческим моментом понял, как важно бороться за спасение угнетенных. Простите за прямоту и лишний высокий слог, гражданин. Но с Вами хочется говорить именно так - напрямую и честно.

"Говорили бы вы еще попроще, гражданин, цены бы вам не было", - подумал Марат, но в голос ничего не сказал, только кивнул в знак согласия и придвинув к себе тарелку с супом принялся за еду.


Бьянка сидела, уткнувшись в тарелку. От неприязни, сквозившей в мыслях Симоны и Альбертины, хотелось просто встать и выйти из-за стола. И чего привязались? Если бы они не кудахтали над ним, он бы болел в два раза реже! Правда, за столом сидел сюрприз - пусть и являющий собой неприятную ассоциацию. Итальянец. С его легким акцентом в ее мысли на секунду ворвались кусочки из прошлого. К черту прошлое, живи настоящим! Бьянка с интересом взглянула на гостя по имени Сантьяго и из любопытства попыталась прочесть его мысли. Не может такой интересный мужчина привязаться к этой жуткой Альбертине. Так не бывает! Ему что-то нужно от нее. Но что? Неужели это шпион? Но что это? Бьянка перестала крутить в руках вилку и от неожиданности потянулась к салфетке. Его мысли были закрыты. Наглухо. *Кто ты?*

*Мне нужна твоя помощь. А я утихомирю этих женщин*
Сантьяго придвинул к себе тарелку, уловив мысли Марата:
- Пожалуй, все-таки мой французский так ужасен, что лучше уделить внимание ужину, чем пытаться стать полноправным участником беседы. Отдаю свою судьбу в твои руки, - Сантьяго нежно посмотрел на Альбертину

- Угу, - буркнула Альбертина. - Жан Поль, слышала, вчера в якобинском клубе Сен-Жюст разбушевался и прочитал список смертников. Все так серьезно?

- Угу, - проворчал Марат. - Это пока только в клубе, а вот что будет, когда он огласит этот список в Конвенте, можно вполне ожидать второго 31 мая.


*Моя помощь? В чем? Я не лезу в политику и занимаюсь журналистикой. Не более того. А что тут делаешь ты? И кто тебя подослал? Ты скрываешь мысли и прекрасно общаешься на нашем языке. Я не смогу тебе помочь, пока не пойму, что ты из себя представляешь* - передавая мысли, Бьянка рассеянно слушала дискуссию между Альбертиной и Маратом о Сен-Жюсте и деятельности нового Комитета.


- О, простите, Жан! - Бьянке удалось вовремя отпрыгнуть, но часть вина все-таки пролилась на ее сюртук. Только что Симона, подавая Марату сыр, случайно задела локтем бокал Бьянки... Со словами "Я сейчас принесу вам чистый бокал", Симона быстро встала из-за стола и почти бегом понеслась на кухню.

"Сложно объяснять. Сперва я искал тебя, а потом мне стал нужен тот, кто сделал со мной кое-что. Попроси меня вспомнить конец мая и поймешь в чем дело", - Сантьяго поднялся,
- Симона, позволите Вам помочь?, - он вышел из-за стола и прошел на кухню вслед за мадам Эврар

Симона уже бежала ему навстречу с откупоренной бутылкой и новым бокалом. - Вот, пожалуйста, поставьте на стол. Жан, давайте я поухаживаю за вами? - Симона налила вино, не выпуская бокала из рук, и поставила перед Бьянкой. Что-то было не так. Заглянув в ее мысли, Бьянка пришла в ужас. Эта мерзавка хотела ее отравить! И как все ловко продумано! Воспользоваться присутствием подозрительного постороннего, чтобы потом свалить все на него! Сейчас я поиграю на твоих нервах, тварь! - Благодарю вас, Симона! - улыбнулась Бьянка.

*Ты так и не объяснил мне, кто ты такой. Смертные не умеют закрывать мыслей. И не умеют общаться так, как сейчас общаемся мы* Бьянка подняла бокал и, склонив голову, взглянула на Сантьяго.

Сантьяго, не долго думая, ответил.. сначала - вслух:
- Позвольте, Жан, на Вашем бокале след пыли. Возьмите мой, а я с удовольствием поменяюсь с Вами.
"Я знаю, что умру сейчас. Но это лучше чем неведение. А если я открою тебе свою тайну, ты убьешь меня быстрее, чем этот яд".

- Нет, вы пьете другое вино, гражданин Люциани, - звонко рассмеялась Бьянка. - А это вино - любимое у моего учителя и соратника. - Бережно забрав бокал из рук Сантьяго, она поставила его перед Маратом. Пусть Симона пройдет через все муки ада. Бьянка успеет среагировать, если Марат захочет выпить эту отраву. *Неплохо, мой смертный коллега по чтению чужих мыслей. Но это моя игра, а не твоя. Кстати, ты меня заинтриговал. Обещаю, что не убью. Ты игрок. Когда-то я тоже играла*

"Моя тоже. Помоги мне, а я не потревожу тебя больше. Просто назови имя, кто делал это со мной. Это была моя игра. Она важнее жизни", - Сантьяго улыбнулся:
- Ну надо же, Клери, Вы меня разгадали. У нас с гражданином Маратом одинаковые вкусы. Симона, а не позволите еще вина из той же бутылки? Мое любимое, знаете ли, - Сантьяго пнул под локолть Альбертину, - а ты ведь обманула меня. Сказала, что лучше сама выпьешь все вино за ужином, чем позволишь мужчинам хоть лишнюю каплю. Твой шанс, - он подмигнул ей.
Сантьяго шутливо указал Альбертине на единственный полный бокал за столом, уже прошедший круг от Клери к Марату через него самого

Симона ошалело смотрела, как Марат потянулся к отравленному бокалу. Все как будто остановилось. "НЕТ!!!" - закричала она. Все четверо уставились на нее. - Я... Я вспомнила... Я задумалась... Жан Поль, врач сказал, что тебе вредно столько вина... Отдай... пожалуйста... - Симона попыталась отобрать бокал из рук Марата, стекло треснуло и вино пролилось на стол. Симона неожиданно разрыдалась и выбежала из комнаты.

*Завтра в девять, на Монмартре. Таверна "Четыре мушкета" * Бьянка повернулась к Марату. - Жан Поль, мы хотели сегодня поработать. Еще успеем. Пойдем?

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Авг 06, 2009 5:35 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года
Париж

Бьянка, Робеспьер

Вечер Бьянка начала с поисков редакции пресловутой «Революции». И неожиданно столкнулась с тем, что никто ничего толком о ней не знает. Все больше раздражаясь, Бьянка вторгалась в мысли всех встречаемых ею якобинцев, но тщетно. Никто и ничего. «Ну не сам же Робеспьер ее печатает», - злилась она. А что Робеспьер причастен к этой истории, она не сомневалась. Недавняя речь Сен-Жюста, полная грязных намеков – живое тому подтверждение. Наконец, Бьянка приняла решение. Если все это – детище Робеспьера, то у него она и получит информацию. Плевать на правила игры – она просто прочитает его мысли!

Вооружившись терпением, Бьянка подошла к кабинету Неподкупного. Вокруг вертелось куча народу, и ей стоило немалых трудов убедить всех пропустить себя вперед. И вот, она в святилище. Именно такое впечатление производила эта чистая светлая комната, украшенная его портретом.

- Добрый вечер, гражданин Робеспьер! Уделите время скромному журналисту?

- Гражданин Клери? - Робеспьер не скрывал удивления, хотя и догадывался, что привело к нему молодого журналиста. Но он не ожидал визита так скоро, это правда. Все же Сен-Жюсту нужно быть осторожнее в речах, которые он произносит как в якобинском клубе, так и в Конвенте, иначе теперешние беспорядки в скором времени покажутся малой бедой. Он подавил раздражение от столь несвоевременного визита и  указал Жану Клери на стул напротив. - Прошу вас. К сожалению, я не располагаю временем, гражданин Клери, но все же постарюсь быть  полезным, если вы скажете о причине вашего визтиа.

Бьянка воспользовалась его предложением и заняла стул напротив него. - "Подавите врагов свободы террором, и вы будете правы как основатели республики", - процитировала она его речь в якобинском клубе. - Эта фраза навела меня на мысль, что враги свободы, рассеяные вокруг Парижа, и правда слишком активизировались в последнее время. Хотелось бы поднять тему жирондистских выпадов в провинции. Я слышал, что в некоторых районах жирондистам за месяц удалось собрать много последователей. Но вот что меня смущает... "Друг народа" в последнее время - чуть ли не единственная газета, которая говорит о жирондистах. Мне кажется, это неправильно.

- К сожалению, у нас много других нерешенный проблем, гражданин Клери. Как ни печально говорить об этом. Жирондисты - пройденный этап, они больше не имеют силы сейчас, когда предатели наказаны.  Та же борьба секций сейчас более актуальна для столицы и, к примеру, Лион или Вандея заслуживают гораздо больше внимания, чем беспорядки в провинциях, пусть даже и весьма существенные. Я не могу заставить журналистов писать или не писать о чем-то другом, кроме того, что занимает их умы: у нас свобода слова.

- Свобода слова, что может быть лучше для журналиста!, - пылко ответила Бьянка. - Вот только некоторые граждане пользуются этой свободой слишком... Даже не могу найти подходящего слова... Гражданин Робеспьер, вы ведь, наверное, читали статью о Марате в газете "Революция"? Безобразная статья, правда?

- Читал. Все, что я могу сказать, это то, что гражданин Марат, в последнее время позволяет себе  высказывания довольно резкие и категоричные. Его могут неверно истолковать...

- Мне бы хотелось написать опровержение в "Революции"... Вот только не знаю, как к ней подобраться. Гражданин Робеспьер, может быть, вы поможете? Для меня это очень-очень важно! О вашей неподкупности ходят легенды, уверен, что и вас задело то, как вашего ближайшего соратника вывозили в дерьме ни за что.

- Ваше право написать опровержение. Но только не в "Революции". Как по-вашему, будет выглядеть издание, в котором опубликованы противоречащие материалы? Газета потеряет читателей. Впрочем, я уверен, что с вами согласится сотрудничать любой, вы не встеритите препятствий. Вы слишком известны, гражданин Клери.

- А как бы вы посоветовали мне поступить? Марат - мой учитель, и я считаю выходку того журналиста личным оскорблением.

- Я плохой советчик, гражданин Клери. Тем более, что слова могут быть использованы против меня в первую очередь, - Робеспьер прищурился, пристально глядя на Клери. - Мне кажется, что вы все же поступите по-своему вне зависимости от моих советов, поэтому я ограничусь лишь одним: будьте осторожны.

- Да что со мной может случиться, - беспечно улыбнулась Бьянка. - Я не политик, и не делаю ничего, угрожающего Республике. Но ваши слова заставляют меня задуматься. Кто-то затаил на меня обиду?

- Я имел в виду не столько вас, сколько гражданина Марата, - слегка улыбнулся Робеспьер. - Ваша чрезмерная активность может сыграть с ним злую шутку, пусть даже вы делаете все это с самыми благими намерениями.

- Я вас понял, - серьезно кивнула Бьянка. - Спасибо вам, гражданин Робеспьер. Вы действительно гениальный политик. Честно.

- Я еще ничего не сделал, поэтому не заслуживаю ни слов благодарности, ни слов упрека, - Робеспьер поднялся. - До встречи, гражданин Клери.


***

«Подлый, отвратительный, чудовищный, продажный мерзавец!!!!» Бьянка летела по улице, и ее буквально била дрожь. Как глубоко может пасть человек в своем стремлении к власти? Скольких готов уничтожить из боязни, что они могут урвать кусочек его популярности? Он обзавидовался Марату, он просто с ума сходил от того, что народ продолжает оставаться ему верным и преданным, несмотря на то, что Жан Поль уже не проявляет привычной активности. «Революция» - его детище. Она все поняла правильно. В ту минуту, когда она заговорила о газете, она прочла в его мыслях все, что было нужно – и адрес дома, где делался этот мерзкий листок, и фамилию человека, который все это выпускал. А автором статьи о Марате… был сам Робеспьер. Конечно, разве мог бы кто-нибудь еще написать столь язвительно и гадко о человеке, который являлся одним из безусловных лидеров якобинцев? Что ж, завтра Неподкупный получит сюрприз. Пока она поиграет по его правилам. А дальше будет видно.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Авг 06, 2009 9:14 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793 год, Париж

Сантьяго, Бьянка

Сантьяго не находил себе места уже с утра.
Пить больше не хотелось, а про письмо Лайтнеру он предпочел заставить себя забыть уже сам.
Парижские газеты были скучны и однообразны в своих революционных призывах, а развлечь себя подбрасыванием любимых костей он тоже не мог хотя бы потом, что серебряная игральная кость у него осталась всего одна.
Оставалось сидеть и ждать, покуривая сигары одну за одной.
В восемь Сантьяго прямо-таки выбежал из дома и чуть было не оказался на месте за полчаса до назначенного времени, но вовремя заставил себя сбавить шаг и уделить внимание всем лавкам, которые попадались по пути, хотя они и сотой доли его не стоили.
Он вошел в кафе. Пробило девять.

После встречи с Робеспьером Бьянка чувствовала себя отвратительно. В таком состоянии идти к Марату не хотелось. Лучше пройтись... по Монмартру. Этот район она полюбила, он ассоциировался у нее с началом новой жизни. Пусть здесь грязно, пусть отвратительно пахнет, но она здесь знает каждую извилину. Часы пробили девять. Бьянка остановилась, пытаясь поймать утерянную мысль. Ах да, она назначила встречу тому итальянцу, Сантьяго! Человеку, умеющему читать мысли... Он хотел о чем-то попросить ее. Вчера он показался ей вполне симпатичным и даже забавным, так что не стоит обижать его. Бьянка ускорила шаг и вскоре уже оглядывала шумную и прокуренную таверну. - Добрый вечер, Сантьяго, - обратилась она к нему на родном итальянском. - Здесь мы можем говорить спокойно - шпионы сюда не заходят.

- Рад Вас видеть, прекрасная сеньора - или гражданка, - улыбнулся Сантьяго, с облегчением перейдя на родной язык, - Да, вполне подходящее место для разговора двух подозрительных иностранцев, не так ли? За эти дни я уже выучил наизусть, что все иностранцы теперь подозрительны в Париже. Смешно и нелепо.

- Не стоит называть меня так, Сантьяго. Пусть я и защищена своим особым Даром, но для всех я - Жан Клери, - улыбнулась Бьянка. - Иностранцев в Париже не любят, это верно, но я заслужила свое право не считаться подозрительной. А что привело вас сюда? Жажда приключений? Вы не похожи на человека, интересующегося политикой.

- Хорошо, я буду называть Вас так только мысленно, ладно? Меня привели сюда дела, а здесь я внезапно нашел совершенно другие. Но такая игра мне даже больше нравится. Кстати, об играх. Я был восхищен Вами вчера. Признаться, я бы не додумался передать бокал Марату... а если бы додумался, не думаю, что Вы бы сейчас так любезно со мной говорили, верно?, - рассмеялся Сантьяго и изобразил бурные аплодисменты

- А вы чуть меня не переиграли! - Бьянка засмеялась в ответ и изобразила, с каким видом Сантьяго поднес отравленный бокал к губам.

- А Вы мне не дали передать бокал Альбертине, между прочим! Можно сказать, прервали чужой ход! Да Вы... жулик, господин Клери. Кстати, Симона Эврар со мной согласилась бы, - Сантьяго подмигнул Бьянке

- Симону мне жаль, - искренне сказала Бьянка. - Теперь жаль. Вчера я была готова разорвать ее на кусочки. Теперь, когда мы обменялись заслуженными комплиментами, вы изложите мне суть своей просьбы?

- Да, изложу, - Сантьяго положил локти на стол и опустил голову на руки, - Я как раз хотел признаться, что месяц назад был одержим желанием стать таким же, как ты и другие, похожие на тебя. А потом вдруг понял, что бессмертие мне не нужно. Ведь вы можете играть во что угодно, кроме самой лучшей игры - с собственной смертью. Кстати, об играх, - Сантьяго вынул из кармана серебряную кость, - У меня было таких две, всегда. Но кто-то заставил меня забыть, где я потерял вторую.

- И я должна помочь вспомнить, где вторая кость? - Бьянка повторила его позу и улыбнулась.

- Именно, - Сантьяго задумчиво выронил первую на стол, - Меня заставили забыть что-то важное. Возможно, самое важное, что я когда-либо узнавал. И даже если отбросиь в сторону лирику - я, черт возьми, хочу вторую обратно, - он заказал вина.

- Ну что ж, давайте попытаемся. - Бьянка аккуратно взяла в руки серебряную кость. - Вы помните, зачем вы сюда приехали? И на каком этапе заканчиваются ваши воспоминания? Ассоциации? Улицы? лица?

Сантьяго откинулся на спинку стула и покрутил бокал в руках:
- В тот день я познакомился с Альбертиной, с вполне определенной целью - Нет, нет, ничего романтического, просто дела. А потом... потом все смутно. Кто-то подошел к нам, и меня увлекла другая мысль... И вот ее я и не помню, как и все, что было потом, - мрачно закончил он и допил вино залпом.

- Сантьяго.... Я вижу лишь один способ помочь - выпить твоей крови. Это рискованно, потому что я могу не остановиться вовремя. Если ты пойдешь на этот риск, я прочту в твоей памяти все, что с тобой случилось. Правда, существует одно "но". Даже в случае, если все пройдет благополучно, я узнаю все твои секреты. Абсолютно все. Тебе решать.

- Ты ведь уже знаешь, что я выберу. Люблю рискованные варианты, - улыбнулся Сантьяго, - Идем же. А секреты... Что ж...так даже интересней. Играем!

- Я знала, что ты так ответишь. В таком случае, встретимся завтра. В девять. На этом же месте. Мне надо подготовиться. - Бьянка поднялась и изобразила дружеское рукопожатие. - Осторожнее в городе, Сантьяго. Тут и правда опасно. До завтра

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Авг 06, 2009 9:25 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793.

Париж.

Камиль Демулен, Дантон / Сен-Жюст, Робеспьер.

- Жорж! Что это?

Камиль Демулен выложил на стол свежий номер газеты «Революция». На обложке красовался заголовок: «Так ли любит гражданин Дантон свой народ, как хочет показать?» Далее следовала статья. По стилю и нападкам – точная копия статьи о Марате. Складывалось впечатление, что автор написал пародию. Только выглядело это отнюдь не смешно. Как и в предыдущей статье – о Друге народа – журналист по имени Анри Монтеню распинал Дантона, используя сказанные им слова, вывернутые наизнанку.

- Жорж, посмотри… вот… Ты вчера рассказывал мне о своем споре с Робеспьером… О парижских секциях. Тебе не кажется, что этот абзац передает суть вашего разговора? – Демулен был потрясен до глубины души.

Дантон отложил в сторону принесенную Камилем газету. - Я читал это. Ловкий ход. Правда не знаю, кому это могло понадобиться. Как ни верти, получается бред какой-то.

- Ловкий ход? Это несомненная провокация! Я ничего не понимаю. Эта статья дискредитирует тебя, или же... Ставит под сомнение предыдущую статью о Марате, выставляя ее на посмешище. Но нет, автор тот же, не будет же он опровергать сам себя таким странным способом! Жорж, но твой разговор с Робеспьером? Кто мог его слышать?

- Я сам ничего не понимаю, Камиль. А эта статья... Она не столько дискредитирует меня, сколько ставит под сомнение предыдущую статью о Марате. Как думаешь, кто из журналистов может быть в этом заинтересован?

- В чем? Дискредитировать тебя? Не знаю. Поставить под сомнение статью о Марате? Да кто угодно! Я сам с удовольствием поставил бы ее под сомнение, потому что был возмущен той статьей. И, уверен, любой уважающий себя журналист, отнесся к ней также.

- Заинтересован в том, чтобы защитить Марата, - ухмыльнулся Дантон. - Что же касается этой писанины... Она мне неприятна, но я найду что ответить, не стоит беспокоиться до поры до времени.

- Кому ответить? Анри Монтеню? Но его не существует! Я пытался его найти...

- Тому, кто решит обвинить меня в чем-то или еще каким-то образом использовать эту статью, - ответил Дантон. - А о Монтеню забудь.

- Монтеню, - машинально поправил Демулен. И сразу насторожился. - Почему "забудь"? не так давно я это уже слышал. Когда расспрашивал тебя о Страффорде и истории с убийством Ламбера. Хочешь сказать, что знаешь, кто скрывается под этим именем?

- Я этого не говорил, - Дантон выразительно посмотрел на соратника.

- Ты хочешь сказать... - Демулен прищурился, в ужасе от осенившей его догадки.

Дантон развел руками и кивнул.

- Давно? - тихо спросил Демулен.

- Довольно давно, - неопределенно ответил Дантон.

- Ясно. В таком случае, думаю, вы и без меня разберетесь, - сказал Демулен и направился к выходу.

***

Робеспьер молча указал Сен-Жюсту на стул и заходил по комнате. Немного успокоившись, он повернулся к соратнику: - Ты читал сегодняшнюю "Революцию", Антуан? - тихо спросил он. - Как тебе это нравится?

- Однако, "Революция" становится популярной, - усмехнулся Сен-Жюст. - Давно не помню, чтобы о какой-то газете было столько разговоров! Сначала эта статья о Марате... Теперь о Дантоне... С нетерпением жду аналогичный пасквиль на тебя, Максимильян.

- Надеюсь, что до этого не дойдет, - прошипел Робеспьер. - Теперь остается подумать, как отомстить этому шутнику за подобную выходку.

- Ты знаешь, кто это сделал? - удивился Сен-Жюст.

- Того, кто написал в "Революцию" эту пародию на статью о Марате? Догадываюсь. Более того, я в этом уверен. Кроме Клери Марат никому не нужен.

- Клери? - изумился Сен-Жюст. И тут же почувствовал неприятный холодок. Интуиция услужливо подсказывала - да, Робеспьер прав. - Клери написал заметку о Дантоне, чтобы превратить все в шутку? Странная выходка, не находишь? У тебя есть основания его подозревать?

- Да. И что-то мне подсказывает, что Клери не остановится. Знакомая ситуация, не правда ли? - Робеспьер бросил на Сен-Жюста пронзительный взгляд и отвернулся. - В таком случае никаких публикаций о Марате больше не будет. Ничего не будет.

- Поясни, - коротко произнес Сен-Жюст.

- Марата придется оставить в покое, мы это и сделаем, - улыбнулся Робеспьер. - Никаких публикаций или речей, прямо или косвенно задевающих его. Слышишь? Но бездействие иногда способно убить человека точно так же, как действие. На данном этапе я собираюсь игнорировать речи Марата как в Конвенте, так и в якобинском клубе и не вступать с ним в дискуссии. Думаю, что хоть и не скоро, но это будет иметь свои результаты. Рано или поздно он может оступиться...

- Хорошо. Это нетрудно, - сдержанно ответил Сен-Жюст. - Думаешь, это остановит нашего деятеля? И, кстати, интересно, каким образом была напечатана статья? Ты не думал об этом? Написать статью - это лишь полдела.

- Если у тебя есть другие идеи я их выслушаю. Марата это не остановит, но без сомнения, принесет кое-какие плоды, Он любит находиться в центре внимания, ищет славы и сам это признает. О статье. Я думал о том, каким образом она была напечатана, но у меня нет идей на этот счет. Тем более, что дело уже сделано, поздно говорить. Или под деятелем ты имел в виду Клери? Я не вижу способа остановить и его тоже. Пока что. Но действуя таким образом, как я сказал, мы вынудим мальчишку умолкнуть, если не навсегда, то хотя бы на время.

- Посмотрим, - задумчиво сказал Сен-Жюст. - Если продолжения не будет, будем считать, что нашли хорошее противоядие. А если будет? Кстати, напиши мне адрес редакции?

- Тебе не нужен адрес редакции. Точнее, не нужно туда ходить, - Робеспьер поднял руку, призывая Сен-Жюста подождать с вопросами и добавил: - Газету издаю я, Антуан.

Сен-Жюст поднял брови, едва сдерживая смех.

- Вот как? - Теперь все встало на свои места. "Клери, Клери, это была прекрасная идея! Только ты могла узнать, кто являлся автором той статьи. И только ты могла сыграть с Робеспьером в ту же игру, что в свое время со мной играла Элени Дюваль. Браво".

- Именно. Но в тот день меня не было в редакции. Те, кто там был не могут объяснить что за массовое помешательство на них нашло и почему они напечатали то, что не планировалось.

Сен-Жюст молча смотрел перед собой, прокручивая полученную информацию.

- То, что они рассказывают больше похоже на какую-то чертовщину и я склонен думать, что они коллективно отметили окончание декады хорошим вином... - продолжил Робеспьер. - Но что-то мне не нравится. Уж больно слажено все врут. В любом случае, в чертовщину я не верю, это жалкое оправдание.

*зря, Максимилиан, зря* - А что они, кстати, рассказывают? - заинтересовался Сен-Жюст.

- Говорят, что этот материал уже был готов к изданию. Притом все, в один голос.

- Бред. - сухо сказал Сен-Жюст. - И ведь их даже не арестуешь... Слишком много знают.

- И не арестуешь, и не накажешь, - согласился Робеспьер. - Впрочем, это сейчас не столь важно. Кстати, не ты ли говорил мне, что мальчишка может с нами сотрудничать? Нет, нет, я не желаю вести с ним какие-либо дела, я просто хочу знать, как можно заставить его замолчать.

- Хочешь, чтобы я с ним поговорил? - поднял брови Сен-Жюст. - Мы ведь до конца не уверены, что это он.

- Я уверен. Больше некому. Тем более, не так давно мы говорили с ним и он ясно сказал о своем намерении опубликовать именно в "Революции" материал в защиту Марата. Я, разумеется, отказал и вот что из этого вышло. Не нужно говорить с ним, Антуан. Не хочу, чтобы они думали, что мы заискиваем.

- Как скажешь, - Сен-Жюст поднялся. - Максимильян, держи меня в курсе этой истории. Пожалуйста.

- Хорошо, - пожал плечами Робеспьер. - Если увидишь Дантона, скажи, чтобы он зашел ко мне.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Авг 07, 2009 12:50 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793.

Париж.

Лавуазье, Маэл.

- Значит, ты думаешь, что он тут больше не появится? - Лавуазье пил кофе и рассматривал древнюю рукопись, которую по его настоятельной просьбе принес этим вечером Маэл. Вчерашний разговор перевернул все его представление о реальном мире. Тепреь в голове роились тысячи вопросов, задавать которые ученый считал себя не вправе. Маэл заинтересовался этим человеком, Лайтнером, и Лавуазье готов был ему помочь, правда, не знал, чем.

- Не думаю. Я слышал об их организации и раньше, но никогда не думал, что сам с ними столкнусь, - вот теперь он действительно сожалел, что не слушал Мариуса, когда он рассказывал об этом Ордене. Вспомнить бы еще, что именно он говорил. - Зачем тебе эта рукопись? Что ты хочешь с ней делать?

- Изчучить! Это же уникальный исторический документ! - пробормотал Лавуазье, с трудом отрываясь от пожелтевших листков. - А что это за организация? И зачем им это?

- Не знаю. Говорю же, что до сих пор я ими не интересовался. Слышал, что они собирают информацию, вот и все. Зачем? Известно только им, так как на мой взгляд вся эта информация - прямая дорога в дом для умалишенных, она непрактична. Впрочем, я возражаю только против одного: неприятно думать о том, что являешься объектом исследований.

Лавуазье кивнул.
- Хочешь, я напишу ему? Возможно, тебе было бы интересно с ним познакомиться?

- Не думаю, что это хорошая идея, так как я когда злюсь способен на необдуманные поступки. А сейчас я очень на него злюсь, так что не хочу вмешивать тебя в эту ссору. Впрочем, я найду его сам. Он не говорил о своих планах на ближайшее будущее?

- Он говорил, что вернется, но не говорил, когда... Скажи, в чем могут заключаться эти исследования? И... они опасны? Что-то может угожать твоей жизни? Впрочем, слишком много вопросов. - Лавуазье тактично умолк.

- Если бы я знал, то ответил. Я сам сужу из твоих же слов о том, что он хотел записать историю, ощущения и прочую ерунду, но заметь, не искал встречи со мной лично. Следовательно, об этих наблюдениях можно говорить как о весьма безобидных, с той точки зрения, что вместо физических неудобств они доставляют массу неудобств моральных.

- Совсем забыл... Маркиз просил передать тебе слова благодарности. Я рад, что вы с ним все выяснили.

Маэл рассеянно кивнул. Граф Сен-Жермен сдержал слово и нашел возможность передать быстродействующий яд. Он же, в свою очередь, выполнил обещание и отдал снадобье маркизу. Несмотря на мгновенное действие все равыно это будет страшный финал для одного из самых ярких людей этого века.

- Маэл... Остался еще один вопрос. Я бы хотел знать, что произошло тогда на суде. Ты можешь не отвечать, если не хочешь. Просто знай, что если ты когда-нибудь решишься рассказать, что предшествовало этому финалу... Я буду тебе очень благодарен.

- То, что произошло тогда на суде для меня самого было очень большой неожиданностью, Антуан. Когда-нибудь мы, возможно, вернемся к этому разговору, но не сейчас. Теперь не стану отвлекать тебя от рукописи. Я же займусь более современным чтением, - Маэл взял с полки "Энциклопедию". - Эта новая "Энциклопедия" просто кладезь знаний. Больше всего мне понравилось определение... точно не повторю, но суть заключалась в том, что рак - это маленькая рыбка, передвигающаяся задом наперед. Великолепно, тебе не кажется?

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Авг 07, 2009 3:51 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года.
Париж.

Сантьяго, Бьянка.

Без четверти девять.
Сантьяго сидел за столиком таверны, задумчиво рассматривая серебряную кость. Интересно, он останется жив? Как она отреагирует на секрет, связанный с покушением на Сен-Жюста? На мысли о Таламаске?
Он любил играть больше всгео на свете, но сейчас почему-то откуда-то из глубины души подкралось ощущение легкой усталости и подступающей пустоты. Раскрыть все свои секреты кому-то? А что тогда останется ему? Воспоминание, которое и так ему принадлежит? Бессмертная душа?, - Сантьяго усмехнулся на этой мысли, - Что остается, когда мы решаем разделить с кем-то все?
"А вот и узнаю", - Сантьяго допил вино м поднял глаза. Клери как раз зашел в таверну.

*Не стоит нам тут беседовать еще раз. Иди за мной* Отправив свою мысль, Бьянка для виду поболтала с двумя бедно одетыми женщинами и выскользнула из таверны. Заброшенный дом на окраине Монмартра. От него остались одни стены - ходили легенды, что в этом доме живут призраки тех, кто погиб тут во время пожара. Самое подходящее место, чтобы покопаться в чужих тайнах. Когда он вошел, Бьянка сидела на земле, обхватив колени. - Последний раз спрашиваю. Ты уверен в том, что делаешь?

- Я не меняю решений, - ответил Сантьяго, - Более того, пока я еще знаю то, чего не знаешь ты, пока у меня еще осталось хоть что-то свое, неразделенное ни с кем, я признаюсь тебе, что через некоторое время живого или мертвого ты посчитаешь меня врагом. И более того - соглашаясь на эту игру я изначально уверен, что не выиграю. После того, что ты узнаешь, ты не станешь бросать мне подачки в виде моих воспоминаний. Но не останавливаться же, правильно?, - Сантьяго весело улыбнулся Бьянке.

Бьянка положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. Сейчас она уже не так была похожа на человека - близость потенциальной жертвы, готовой добровольно отдать свою кровь, вызывала в ней ее вторую, хорошо скрываемую сущность. - Никогда не останавливаться. Я живу по этому принципу. И не знаю, к чему он меня приведет... Но я могу защищаться и знаю, чем рискую. Сантьяго... Я люблю людей, но очень мало кому симпатизирую. Ты - один из немногих в этом городе, кого я по-своему полюбила. Признайся мне сейчас. Пожалуйста. Скажи свой секрет, за который я могу убить тебя.

- Забавно, правда? Сомневаться по идее должен я, - нарочито беспечно ответил Сантьяго, - А ты захочешь убить меня за то, что так и не спросила вовремя, зачем в доме Марата я искал именно тебя и почему я с самого начала знал о том, кто ты есть. Догадалась? Еще сомневаешься? Да, и возьми уж в знак симпатии, - он протянул ей серебряный кубик, - Мне он в любом случае один не нужен.

Бьянка сжала кубик в руках. - Похоже на прощальный подарок. Я сохраню его. И когда-нибудь он принесет мне удачу. Ведь я вернусь к игре... В тот момент, когда Париж меня отпустит. Нет, я не знаю, откуда ты знаешь обо мне. А зачем ты меня искал, ты и сам мне сказал. Скажи, прошу тебя, в чем ты передо мной провинился? Ты сделал какую-то подлость Марату? Да?

- Когда я познакомился с Альбертиной, я искал именно тебя, - ответил Сантьяго, глядя в глаза Бьянке - Марат мне был безразличен. Нет, я сделал гадость не Марату. Но благодаря тому поступку я понял, кто ты на самом деле. И я рад, потому что иначе не познакомился бы с тобой.

- Сантьяго, скажи. Прямо сейчас. Я приняла решение и не хочу сюрпризов. Что это был за поступок? - Бьянка поймала его взгляд и больше не отпускала.

Сантьяго, не пытаясь отвести взгляд, заметил в сторону:
- Самая скучная игра - это честность, не находишь? А ты заставляешь меня тосковать в быть может последние минуты моей жизни. Хорошо, это я стрелял в Сен-Жюста. Эту историю я считаю скучной и ошибочной, я не раскаиваюсь и... я рад, что она привела меня к тебе. Пусть даже сюда, - Сантьяго улыбнулся презрительно, - А теперь, когда мы закончили с бюрократическими проволочками, можешь со мной окончательно разобраться. а то за крючкотворством момент успел утратить остроту, не так ли?

- Сен-Жюста??? Ты??? Зачем??? - изумленно спросила Бьянка. Она поднялась отошла на несколько шагов, прогоняя в памяти историю, которая волновала ее по сей день. - Не отвечай. - Несколько секунд Бьянка молчала, затем заняла прежнюю позицию рядом с Сантьяго. - Я вампир. И живу по своим правилам. Поверь мне, иногда честность - не игра, а способ существования, - мягко заговорила Бьянка. - Я рада, что ты сообщил мне о Сен-Жюсте. Я не в ответе за его судьбу, но не люблю, когда мной манипулируют. Я бы убила тебя. А теперь твои шансы - половина на половину. Так правильнее. - С этими словами Бьянка медленно приблизилась и прокусила его шею.

- Пойдет, - успел сдваленно шепнуть Сантьяго, после чего почувствовал резкую боль и провалился в короткое небытие.

***

Бьянка буквально отпрыгнула от своей жертвы, тяжело дыша. Мир воспоминаний Сантьяго был настолько интересен, что, засмотревшись, она чуть не убила его. Игрок с душой поэта, он прошел через все, что только можно было придумать. Сколько городов этого огромного вечного мира предстояло ей посетить, чтобы увидеть все своими глазами! А еще эта таинственная организация. Люди, наблюдающие за вампирами и призраками. Те, кто послал его сюда. Те, кто приказал застрелить Сен-Жюста, чтобы посмотреть на реакцию бессмертных. Мысль о том, что кто-то посмел вмешиваться в жизнь бессмертных, покоробила Бьянку и разозлила. Как хорошо, что этот человек принял решение закрыть этот этап своей жизни и стать одиночкой! Бьянка бережно подняла его голову. Несколько капель ее крови - и он открыл глаза. - Ты был в Театре вампиров, - тихо заговорила Бьянка. - Игра на кончике лезвия кинжала. Ее зовут Элени Дюваль, и она не смогла тебя победить. Она допустила ошибку и заставила тебя все забыть... Я бы никогда не стала помогать смертному в его игре с вампиром. Но ты это заслужил. Своим решением отказаться от сотрудничества с человком по фамилии Лайтнер. Иди к ним. И пусть тебе сопутствует удача.

- Благодарю тебя, - сознание вернулось так же внезапно, как и исчезло, -Сантьяго открыл глаза, - Удача вообще моя любимица, если ты не заметила. Ну что - оставишь адрес, по которому послать корзину цветов или разойдемся так?

- Я буду следить за тобой. И оставлю тебе знак. Это будет наша личная игра. - Бьянка поднялась, отряхивая запачкавшийся костюм. - Удачи, Сантьяго. - Она улыбнулась и, послав воздушный поцелуй, скрылась в проеме полуразрушенного дома.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Авг 07, 2009 7:13 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793

Париж.

Марат, Бьянка.

Марат поставил точку и еще раз прочел свою речь. Вышло хорошо, даже очень, но... последние события в Конвенте настораживали, он просто не мог понять, в чем дело. Позавчера, например, только Фуркруа вступил с ним в короткую дискуссию и то только потому, что вернувшись к старой теме, он затронул вопрос об Академии. Нет, Фуркруа не возражал, напротив, он высказался очень корректно, но почему, черт возьми, молчали остальные? Ведь вопросы, которые он затронул, касались всех... Вчера же, в якобинском клубе, на его речь просто не обратили внимания, хотя Демулен честно пытался вернуться к обсуждению... Это очень сильно портило и настроение и нервы, а самое неприятное заключалось в том, что он все таки не мог понять в чем причина. На кого следует бросаться, если бросаться не на кого - все молчат. Марат вздохнул. Он чувствовал себе как в пустыне.

- Марат? Ты не слышал, как я вошла? - Бьянка села рядом. Что-то было не так. Марат выглядел лучше, чем обычно, но это касалось только его здоровья. Потухший взгляд - усталый и какой-то обреченный.

- Нет, я задумался, - Марат снова прочитал последний абзац и немного исправил его. - Что у тебя нового? Ты вчера не пришла...

- Я собирала информацию. И дала тебе возможность отдохнуть от своего общества. Я слишком много говорю, - Бьянка весело болтая, чтобы скрыть озабоченность. Ее вариант со статьей возымел правильное действие - "Революция" замолчала. Но Робеспьер начал какую-то новую игру. Понять бы, какую...

- И что тебе удалось собрать? - спросил Марат. Все мысли вертелись вокруг Конвента, он никак не мог сосредоточиться.

- Марат, что случилось? - тихо спросила Бьянка, игнорируя его вопрос.

- Ничего не случилось, - пожал плечами Марат. Вот как можно объяснить то, что сейчас происходит? Сказать, что с ним не дискутируют? Глупо, это вроде означает, что с ним согласны, зачем огорчаться? Его речи игнорируют? Нет. На это можно было бы жаловаться, если бы кто-то вышел из зала, но все оставались на местах. Его не замечают? Тоже нет. С ним ведь здороваются, справляются о самочувствии... Но вместе с тем от ощущения собственной бесполезности хотелось выть. - Просто мне кажется, что моя вчерашняя речь была не очень удачной, вот и все. Я действительно плохо ее продумал, сам виноват. А теперь еще и расстраиваюсь по пустякам. Старею... Раньше этого было недостаточно, чтобы испортить мне настроение.

- Сейчас составляешь новую речь? Можно взглянуть? - Бьянка протянула руку. Все ясно. Робеспьер решил сменить тактику. Что ж, партия еще не закончена.

- Вот, - Марат протянул ей листы.

Бьянка пробежала их глазами и вернула.

- Тут все безупречно. Хотя... Скажи, а ты не хочешь добавить сюда чего-нибудь такого, что взбудоражит твоих слушателей? Возможно, какую-то новую информацию или предложение, на которое невозможно не отреагировать?

- Здесь все, что я хотел сказать. Что на твой взгляд может заставить их отреагировать? - Ну вот, даже Клери отметил и происходящее и его отвратительное настроение. Нужно чем-то срочно отвлечься.

- Что-нибудь конкретное. Имена и фамилии. Ты ведь всегда был обвинителем. Больше не хочешь?

- Обвинитель у нас теперь Сен-Жюст, если я все правильно понял, - усмехнулся Марат. - Хотя... у разбежавшихся жирондистов много сообщников, а это всегда актуально. Правда, об этом тоже говорил Сен-Жюст. Эбер начинает гонять откупщиков, но я не хочу на него равняться... Вандея? Сейчас все говорят о Вандее и о секциях, но таких разговоров тоже слишком много и заметь, все друг друга обвиняют.

- ... а о мире говорит только Камиль Демулен. И это немодно, - закончила за него Бьянка. Нам нужен могущественный союзник. Вот что мне кажется. Робеспьер портит тебе жизнь. Не надо так на меня смотреть, я знаю, что говорю. И не знаю, что теперь делать.

- Союзник! - фыркнул Марат. - Ты хорошо меня знаешь и знаешь, что я привык бороться сам. Да и кто захочет быть моим союзником? Демулен? Его самого не так давно едва не съели.

- Демулен нам не союзник. Просто друг, - уверенно сказала Бьянка. - Но ты молчишь о Робеспьере. Два дня назад ты бы бросился его защищать. Неужели ты готов со мной согласиться?

- Робеспьер! - взвился Марат. - Да при чем здесь Робеспьер? Он молчит, как и все остальные!

- Молчит. И губит тебя своим молчанием, - мрачно произнесла Бьянка. - А ты принимаешь все за чистую монету и злишься. Вот что происходит.

- Что я принимаю за чистую монету??? - заорал Марат так, что казалось, задрожали стекла. - Не могу же я схватить его за шиворот и заставить его противоречить мне? Бредово звучит, да?

- Бредово. Но, вижу, ты начал понимать. Хотя ситуация и правда бессмысленная. Такими темпами Робеспьер скоро станет единоличным правителем... Черт, прости, я лезу на запрещенную территорию. Просто решила сказать свои мысли. Думай обо мне, что хочешь.

- Я как раз и думал о том, что он станет превосходным диктатором, - кивнул Марат, восхищенно глядя на Клери. - Ты угадала мои мысли. Робеспьер - единственный человек, которому по силам такая ноша.

- Да, ему по силам. Ты прав. Займемся работой или пройдемся?

- Лучше пройдемся. Мне не работается сегодня. А во время прогулки иногда приходят очень хорошие идеи.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Авг 07, 2009 7:18 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года

Париж

Робеспьер, Сен-Жюст

- Вызовите Сен-Жюста! Немедленно! - крикнул Робесптер и захлопнул за собой дверь Его била крупная дрожь. Виной всему - очередной номер "Революции". Кто бы мог подумать, что его собственное детище превратится со временем в один из худших кошмаров! "Так ли неподкупен гражданин Робеспьер, как хочет показать?" гласил заголовок. И статья. Резкая, злая сатира на него самого. Пришлось это прочесть, обдумать и пока что проглотить. Этот номер не должен был выйти в печать, но скорее всего, уже невозможно что-либо изменить. Когда на пороге появился Сен-Жюст, Робеспьер молча протянул ему газету: - Прочти это, Антуан.

Сен-Жюст едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Это было, без сомнения, лучшее творение Клери. Максимильян в своих худших проявлениях был тут разложен по полочкам, в весьма остроумных выражениях. Как говорится, кто знает, тот поймет. Хорошо, что он научился скрывать свои эмоции под маской.
- Вот это да... - только и смог произнести Сен-Жюст.

- Остроумно, ты не находишь? Морально я уже готов к тому, что скоро сделаюсь хорошим посмешищем, Антуан, но меня это не остановит.

Сен-Жюст вновь подавил смешок. - Что собираешься делать?

- Ничего. Продолжать в том же духе, что и сейчас. Мне приходилось проходить через подобное когда я только приехал в Париж. Только сейчас те граждане больше не смеются, у них почему-то пропала охота веселиться.

- Что именно продолжать? Политику с Маратом? Это непросто. - задумчиво проговорил Сен-Жюст. - А что будешь делать с "Революцией"? Мне кажется, пора закрыть редакцию. Кто знает, какая статья последует вслед за этой?

- Продолжать политику с Маратом, - кивнул Робеспьер. - Если мы закроем "Революцию", нам это ничего не даст, так как найдется другое издание и таким образом мы не будем знать откуда ждать удара. Пока что дадим возможность мальчику поразвлекаться., - лицо Робеспьера стало серым. - Потом развлечемся на свой лад.

- Я давно говорил, что Клери мог бы нам быть полезен. Не думаешь, что стоит привлечь его на свою сторону? - бесстрастно спросил Сен-Жюст.

- Как ты это сделаешь? - с любопытством спросил Робеспьер. - Мне интересно просто теоретически, так как будь моя воля, Жан Клери перестал бы существовать. Но это не в моих силах, увы. Он мне отвратителен, а в отличие от Дантона я не могу сотрудничать только с верными мне людьми.

- Почему ты считаешь, что это не в твоих силах, Максимильян? - заинтересовался Сен-Жюст. - А как бы я это сделал, я не думал. Просто спросил.

- Он слишком известен, как и Марат. И еще... Я читал отчеты тайной жандармерии, там есть много интересных вещей об этом Клери. Его пытались убить люди Дюмурье, но им это не удалось, ты знаешь эту душещипательную до отвращения историю, за ним несколько дней следили люди Бриссо... отчеты уничтожены, но кое-что осталось. К примеру то, что они несколько раз теряли людей. Своих людей я терять не хочу. И без того слишком много трупов вокруг этого молодчика.

- Вот как? А с чем, как ты думаешь, это связано? У него личные телохранители, или он приносит людям несчастье? Бриссо он точно ничего хорошего не принес, - рассуждал Сен-Жюст, перечитывая заметку.

- Не знаю, - пожал плечами Робеспьер. - Меня больше интересуют факты, а не домыслы.

- Ты вызвал меня, чтобы просто показать газету? Или ты хочешь, чтобы я что-то сделал? - Сен-Жюст перешел на деловой тон.

- Для того, чтобы показать газету. На этом у меня все. Если хочешь, можешь взять ее и пойти посмеяться в коридор.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Авг 07, 2009 11:05 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года.
Париж.
Камиль Демулен, Бьянка, Эжени.

Бьянка издали наблюдала за Робеспьером и Сен-Жюстом. Напыщенный, самовлюбленный деспот и его верный шакал. И этого человека она практически была готова назвать своим другом! Заглянуть в его мысли Бьянка даже не пыталась – достаточно было видеть его надменное лицо с горящими глазами. Когда-то в этих глазах теплилась жизнь, а теперь он стал похож на мертвеца. В отличие от своего великолепного, светящегося искренностью и доброжелательностью друга в напудренном парике.

*Почему ты меня избегаешь?*
Сен-Жюст смотрел на нее с тем же бесстрастным лицом.

*Все, что ты мог, ты сказал в той речи. Не приближайся ко мне*

*Мне надо с тобой поговорить*

*Нет. Ты сделал свой выбор. А я сделала свой. Оставь меня в покое*
Этот мысленный разговор страшно ее разозлил. Чего он хочет? Думает, что после того, что он устроил, она будет с ним встречаться? Бьянке захотелось сделать ему больно. Глупость и детское желание поддеть.

- Здравствуй, Жан. Ты сегодня один?
Бьянка обернулась. Камиль Демулен! Вот это будет очень кстати!

- Камиль! Читал твою последнюю брошюру. И, знаешь ли, позволь не согласиться с тобой. Масса противоречивых утверждений, особенно во всем, что касается исторической части.
*Нашла себе нового друга? Святой Камиль Демулен. Его Правда тебе больше по вкусу?*

- Жан, в чем ты усмотрел противоречия? История Цезаря и Брута, безусловно, полна противоречий, но ведь я всего лишь провожу аллегории и анализирую некоторые детали.

*Камиль Демулен – человек. Со своими слабостями и недостатками. Но он не предает друзей по просьбе своих высокопоставленных коллег по играм в политику. У него есть принципы и убеждения*.

- Я готов изложить тебе все подробно, Камиль. Мне надо только забежать в редакцию. Может, составишь мне компанию? По дороге и поговорим.

- Конечно. Я закончил свои дела. Пойдем.
С этими словами они вышли из здания якобинского клуба.

***

Бесцельные блуждания по Парижу стали для Эжени привычным занятием. Жить одной оказалось так... ново и непривычно, что она до сих пор чувствовала себя ребенком, который учится ползоваться столовыми приборами, ходить, разговаривать.

"Пойми, чего ты хочешь", - посоветовал ей Арман на прощание. Да, интересно, вот чего? Большая битва выиграна, а вот Сен-Жюсту она наоборот проиграла по полной. Впрочем, она с ним не играла. Как и с Демуленом.

Эжени сразу запретила себе даже развивать эту мысль.
"Мне надо еще многому учиться. Но прежде всего - просто чувствовать эту жизнь вокруг, радоваться не достижениям, а просто прожитым секундам, которые однажды превратятся в века... Могут превратиться в века", - Эжени огляделась по сторонам, представляя себе, как по Парижу века назад бродили совсем другие бессмертные.
"Интересно, каким город видели они?" Эжени улыбнулась, подставив лицо легкому ветру. Через секунду улыбка померкла.
Навстречу ей по улице шел никто иной, как Камиль Демулен. Рядом с ним шел бессмертный. Точнее, бессмертная, переодетая в мужчину.

Присутствие бессмертной Бьянка почувствовала сразу. От нее исходила непонятная угроза и злость. Бьянка шла, увлеченно болтая с Демуленом, попутно стараясь найти глазами незнакомку. Вот и она. Высокая неуклюжая брюнетка в черном. Наверное, еще одна девушка из театра вампиров, такая же фанатичка, как Элени Дюваль. Только некрасивая. Она прожигала взглядами Демулена. Ну и ну, похоже, в театре модно бегать за молодыми политиками. Что ж, с ней будет легко справиться, если она нападет.

Эжени хотелось то ли раствориться прямо на месте, то ли развернуться и пойти в другую сторону. "Значит, я для тебя правда ничего не значила, раз замена нашлась так легко", - Эжени оглядела соперницу. Красивая, блондинка, держится уверено, смотрим холодно и презрительно, -"Что, думаешь, я тебя не стою?" Эжени вскинула голову пошла навстречу. Поравнявшись с ними, она остановилась.
- Доброго вечера, гражданин Демулен. Рада видеть Вас в добром здравии и в окружении друзей, - светски произнесла она ничего не значащие фразы. Повернувшись к спутнице Демулена, она холодно кивнула, - Прошу прощения, у меня дела. Было приятно встретиться.
"Так, главное - не бежать. А она и правда красивая."

- Эжени! - просиял Демулен. - Как я рад тебя видеть! Я искал тебя, заходил в театр. Мне сказали, что ты там больше не работаешь... Познакомься. Это мой коллега. Тот самый Жан Клери, который своими статьями перевернул весь Париж.

- Добрый вечер, - кивнула Бьянка. *Я живу в Париже под мужским именем. Не открывай моей тайны*

"Какой к черту Жан Клери??? Да по тебе видно, кто ты есть с первого взгляда. Не выдам, можешь не угрожать"
- Действительно я ушла из Театра, месье. Но подробностями истории я Вас не обременю...ведь нет ничего отвратительнее мыслей сомневающегося человека, правда?, - Эжени повернулась к Бьянке:

- Рада познакомиться. месье Клери. Вы умеете выбирать себе друзей, как я вижу, не хуже, чем писать статьи. Читала Ваши материалы про Лавуазье. Пожалуй, именно с тех пор Париж стал считать его чудовищем во плоти и с удовольствием потом считал его убийцей... по ошибке, хотя Вы со мной не согласитесь, конечно. В любом случае написано блестяще.

- Не соглашусь? - удивилась Бьянка. - С чем?

- Простите, если поняли меня превратно, - рассмеялась Эжени, - Я всего лишь имела в виду, что, судя по Вашим статьям, Вы так ненавидите Лавуазье, что можете до сих пор считать его убийцей. Но умение выражать свои мысли никогда не было моей сильной стороной, увы.

- Журналистика - особый мир, Эжени, - вступил в разговор Демулен. - Не всегда убивает слово, вырвавшееся из уст врага. Жан писал о Лавуазье беспристрастно. Только факты. Мы как раз говорили о роли слова в истории Древнего Рима..

- О да, я хорошо это знаю, - грустно ответила Эжени, - Спасибо, что напомнили и прошу прощения, если я неверно истолковала статьи месье Клери. В любом случае они гениальны. Вы правильно защищаете его от моих нападок, потому что я правда слабо разбираюсь в предмете, чтобы рассуждать о нем. Поэтому не стану вмешиваться в Ваш спор о Древнем Риме.

*Прекрати истерику. Я оказалась тут случайно и уже ухожу* Бьянка с интересом взглянула на вампирку. Молодая, очень молодая. С таким подходом к жизни она не выживет без спутника... - Камиль, я вспомнил, что должен был встретиться с одним человеком. Увидимся завтра в клубе и продолжим наш спор? - Рад был познакомиться, мадмуазель. Прощайте. - С этими словами Бьянка направилась в другую сторону, помахав им рукой. Неужели она сама когда-то была такой?

Эжени окликнула ее:
- Я обидела Вас, месье. Простите, я часто приношу несчастья. Предлагаю честный обмен планами. Встреча назначена у меня, а Вы остаетесь и заканчиваете спор о Древнем Риме.
*Оставайся. Я обижена не на тебя, прости."

- Я не обидчивый! - улыбнулась Бьянка. - Мне правда надо идти. Вопрос жизни и смерти. - она подмигнула Демулену. - Коллега меня поймет.

***

- Я думал, ты уехала из Парижа, не попрощавшись. - сказал Демулен, когда Клери исчез в вечернем сумраке. - Хотя стоит ли прощаться с человеком, которого видела всего несколько раз в жизни - вопрос спорный. Пойдем выпьем кофе?

- Возможно, мне стоило это сделать после всего, что я натворила и о чем ты мне не сказал, - пожала плечами Эжени, - Кофе? Мы поговорим, и я снова начну приносить тебе несчастье, да?

- О чем ты говоришь? - искренне удивился Демулен. - Однажды ты очень помогла мне. И это вряд ли можно назвать несчастьем. Я беспокоился о тебе. Даже начал иногда ходить мимо Собора... Почему ты покинула театр?
- Я помогла тебе так, что чуть не уничтожила. Но все уже в порядке, хотя ты по-прежнему мне не доверяешь, раз даже сейчас не признаешься, что чуть не оказался тогда в большой беде. А покинула театр... я решила, что хочу выйти во внешний мир. Я там была чужой изначально, а благодаря тебе я стала снова сама собой. А у Собора мы видимо стали ходить в разное время, - Эжени отвернулась

- Я рад, что помог тебе, - улыбнулся Демулен. - А внешний мир... Он загадочен и неповторим. Я сам толком в нем не разобрался. Сегодня он мрачен и полон пугающих иллюзий, завтра открывает нам все в новом свете и дает надежду, что все изменится. Слишком много красок для простого смертного, если он не закрывается наглухо в своем тесном мирке и позволяет глазам смотреть по сторонам. Ты говоришь, что чуть меня не уничтожила? О чем ты? Неужели о пьесе, которую я вызвался показать Робеспьеру? Да, я потерпел фиаско, но приобрел больше, чем потерял. Я увидел его другими глазами. Разве это не важное приобретение? Потеря иллюзии имеет высокую цену. Но она того стоит.

Эжени посмотрела Демулену в глаза и проговорила.
- А ты не думаешь, что именно иллюзии и позволяют нам сохранить хоть искру человечности? Посмотри на нас - да, мы пытаемся найти правду, взглянуть на мир как можно более ясно. Но как бережно мы храним иллюзии в других. Вот посмотри на нас с тобой. Мы можем сейчас пойти пить кофе и говорить о чем угодно кроме того, что случилось с той историей на самом деле, потому что избавление от иллюзий убьет другого или просто задавит грузом вины. И - да, мы будем пить кофе и - как ты там сказал - "терять что-то важное"? А можем... можем наконец сказать все, после чего терзаться чувством вины за неблагородный и неблаговидный поступок. Поэтому... мы будем стоять на месте не в силах сделать выбор между сохранением масок и их сдергиванием. У них, у тех, других, нет даже таких категорий. Они просто идут и действуют. А наше благородство... видишь, как заканчивается, - она закрыла лицо руками, - Ты простишь меня за эту резкость, не первую за сегодня, да? Простишь ведь?

Демулен промолчал. Только сейчас до него дошел весь смысл их последней встречи. Видимо, она каким-то образом узнала о последствиях его визита к Робеспьеру. Все эти слова о масках - упрек в том, что он не рассказал ей подробностей? Прекрасное настроение. в котором он пребывал последний час, улетучилось, уступив место раздражению. - Кажется, я понял тебя. Чего ты хочешь от меня, Эжени? Правды? Тебя обидело то, что я не прибежал к тебе жаловаться? Ты поэтому избегала меня? Да. я хотел вытащить тебя из твоего мира, открыть тебе глаза на твою красоту и силу, сокрытую глубоко в твоей душе. Я рассказывал тебе о себе, о своих ошибках и радостях, о своем прошлом и настоящем. Тогда, у собора, помнишь? Но это другое. Другое, понимаешь? Ты действительно считала, что я способен прийти к тебе жаловаться на то, что, нахамив Робеспьеру из-за твоей пьесы, нажил себе врага? На то, что он устроил травлю? На то, что прозрел и понял, что он помешался? Что у меня больше нет школьного друга? Ты этого хотела? Каждый человек решает за себя. Это был мой выбор, не твой. И расплачиваться за него буду я. Без твоего вмешательства. Ты пошла по неправильной дорожке, Эжени. Размениваясь на мелочи, можно потерять нечто большее. Прости и за мою резкость. Я сказал то, что думаю. И ухожу.

- А меня…а я… Цена того, чтобы тебя спасти казалась проста. Один донос. А моей жертвы…не приняли. Я не знала тогда, что ты зашел так далеко. И избегала тебя, потому что мне показалось, что ты бы прочел это преступление по глазам. А теперь ты все равно уходишь, а я не имею права просить тебя остаться, - Эжени застыла, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Не видеть, как он уходит. И – жить дальше.

- Донос? Какой донос? Кому?

- Я разберусь с последствиями без твоего вмешательства, как ты сам только что мне сказал. Донос, обычный донос, простая ничего не значащая бумажка в Комитет Общественного Спасения. У тебя не вышло достать во мне на поверхность ни красоты, ни силы. Ни даже благородства. Ты-то ведь скорее умер бы, чем сказал бы о таком, да? А варианты предложить себя вместо другого… иногда нам не дают. Просто тогда, в нашу последнюю встречу я что-то подобное почувствовала. Прости что влезла тебе в душу. Точнее, что в твою душу полезло чудовище, - Эжени теперь сжала кулаки под плащом, чувствуя, как ее ногти, слегка похожие на стеклянные, врезаются в холодную кожу.

- Ты не чудовище! Сколько раз я должен тебе об этом говорить? Ты вошла в мою жизнь, и забрала часть моей души своими разговорами пробуждая во мне меня - прежнего, того, который не знал, что такое Комитет, не сидел, сложа руки, видя, что вокруг творится несправедливость и легко плевал в лицо тем, кто совершает низкие, бесчестные поступки! И, сделав это, доказав мне неоднократно, что ты - один из немногих людей, с которым я могу говорить на одном языке, ты бросаешь мне в лицо обвинения и уходишь, унося обиду и злость? Я хотел стать твоим другом. Но, наверное, это было ошибкой с самого начала.

Эжени подошла к Демулену
- Не говори так. Не говори. То, другое, было самым лучшим. Тогда, у Собора, ты говорил со мной как с равным себе, тоже забрав часть моей души в свой мир а потом… Не стал делить со мной ответственность, а я повела себя глупо... а потом получилось то, что получилось. Ты можешь сейчас признать свои ошибки. - Эжени посмотрела на него, - Но я буду упрямее. И мне части своей души назад не надо. Я не обвиняю тебя, неужели ты не понял? Ты – единственный, кто тоже может слушать Соборы. Единственный, с кем я могла и могу быть сама собой. Но я боюсь навредить тебе, как уже сделала. И расплатиться собой у меня просто не вышло.

- Не надо никогда ничего бояться. Мы живем один раз, - глухо проговорил Демулен. - Что ты имеешь в виду, говоря про "расплатиться собой"?

- Ничего. Ничего не имела в виду. Все хорошо, разве не видишь? Остановись, пожалуйста. Я не могу видеть тебя в таком состоянии. Пошли отсюда, куда хочешь. Я буду молчать, не волнуйся. Будем слушать город, ветер, Сену. Хочешь - пойдем в Сен-Жермен, в твой собственный мир, к твоему Собору? Ты будешь говорить, а я – слушать. О чем хочешь – без всяких казней политики и Комитетов. А потом, если хочешь, мы разойдемся. И ты можешь не приходить к Собору больше… и забрать свою часть души обратно… Пожалуйста, - Эжени машинально взяла Демулена за рукав, подсознательно помня, что ее руки смертных больше касаться не должны никогда кроме охоты.

- Спасибо тебе. Теперь я вижу, что ты снова стала собой. Не бросайся больше в крайности. Пожалуйста... Просто оставайся самой собой. Пока сможешь. - Демулен взял ее под руку и зашагал в сторону бульвара Сен-Жермен.

- Это тебе – спасибо. Вот видишь – мы снова начали перекликаться, - Эжени улыбнулась, - И спасибо, что покажешь мне свой Собор. А где искать меня – ты всегда знаешь, так ведь? Я больше не буду прятаться от тебя. Обещаю.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Авг 07, 2009 11:29 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июль, 1793.

Лондон.

Реджинальд Лайтнер, Маэл.

Найти дом Реджинальда Лайтнера не составило большого труда, этот человек был довольно известен в городе, так как в молодости подавал надежды как дипломат, но по каким-то причинам карьера не сложилась, он вынужден был уйти в отставку. Маэл остановился у двери его лондонского дома, постучал и принялся ждать. Открыли почти сразу, хорошо вышколенный слуга взял у него шляпу и перчатки, второй лакей провел в просторную гостиную, обставленную в стиле прошлого века. В ожидании хозяина дома вампир принялся читать вечернюю газету, интересно под каким соусом подают здесь события во Франции...

Услышав о госте, Реджинальд Лайтнер заволновался. Нехорошее предчувствие. Интуиция не обманула - в комнате его ждал Древнейший бессмертный. Тот самый, сущность которого он недавно порывался раскрыть его смертному другу. Лайтнер по сей день не понимал, какой дьявол заставил сделать его этот роковой шаг. Да. они привыкли действовать подобными медодами. Но идти к ученому с мировым именем... Абсурд. Или.. судьба? Поборов ужас, Лайтнер вошел в комнату.

- Добрый вечер. Что вам угодно, сэр?

- Добрый вечер. Вижу, что мой визит не стал для вас неожиданностью, это хорошо, - Маэл пристально смотрел на человека, из-за которого ему пришлось совершить это путешествие. - Зачем вы это сделали?

- Я совершил ошибку... - сразу сник Лайтнер. - И жалею об этом.

- Меня не интересуют ваши сожаления, - сверкнул глазами Маэл. - Я хочу знать, какими соображениями вы руководствовались, чего хотели добиться, когда рассказывали все это непосвященному и неподготовленному человеку. К кому вы еще намерены пойти с такой информацией? К моей прислуге? Или к моему агенту? Они тоже общаются со мной, при том гораздо чаще, чем Антуан Лавуазье.

- Нет, что вы... Это другое... Это совсем другое, - залепетал Лайтнер. - Господин Лавуазье - особенный. Это феномен. Никогда за всю известную нам историю бессмертных, вампиры не сливались с жизнью целого города ради защиты смертного... Простите...

- Все, что вы хотели узнать у него, вы можете сейчас спросить у меня, - резко бросил Маэл. - Может быть, я и сочту нужным вам ответить. Если вы найдете нужные вопросы, разумеется. Если нет... Надеюсь вы позволите мне злоупотребить вашим вниманием и уточнить некоторые интересующие меня подробности?

- Да, пожалуйста, - пробормотал Лайтнер. Сейчас его волновал лишь один вопрос - останется ли он вживых.

- Насколько я понял, вы являетесь частью организации. Есть ли в Париже агенты, которым поручено собирать информацию обо мне? Это относится и к тем, кто каким-то образом может выйти на меня в ходе поставленных перед ними задач.

- Ннет... Таких нет. Вы слишком древнее существо... Агентам запрещено к вам приближаться... Они наблюдают. Но не за вами.

- Не сомневаюсь, что из поездки во Францию вы привезли записи, - продолжил Маэл. - Я бы хотел их просмотреть.

- Зачем? - прошептал Лайтнер.

- На мой вопрос зачем вы это сделали вы не ответили, мистер Лайтнер, - прищурился Маэл. - Позвольте не отвечать и мне.

- Хорошо, - ровным голосом ответил Лайтнер. - Сейчас я принесу свои записи. - Он направился в архив, и достал папку с подшитыми в нее листами. на которых ровным, убористым почерком была записана вся собранная история о Маэле и Лавуазье. Результат кропотливой работы.

Закончив читать, Маэл некоторое время молчал, опасаясь не совладать с собой. Кропотливое копание в чужой жизни казалось отвратительным, так же как и то, что объектом для исследований становилась любая мелочь. Если бы не эти записи он и сам бы с трудом вспомнил, что когда-то они составляли таблицу величайших открытий, начиная примерно с изобретения колеса. Эти бумаги осели где-то в Академии, по крайней мере он так думал, но оказалось, что и на них обратили внимание. Какая все таки мерзость... Маэл положил листы на железное блюдо, служившее для сжигания бумаг и выразительно посмотрел на Реджинальда Лайтнера.

Лайтнер поднял голову.
- Вам принести спички? Или вы воспользуетесь своим особым даром?

- Не думаю, что сейчас подходящее время для демонстрации возможностей, - сквозь зубы ответил Маэл. - Может быть, сожжете их сами?

Лайтнер побледнел.
- Как скажете. - Он взял с камина спички и чиркнул одной из них. Бумаги вспыхнули. Лайтнер отвернулся к окну. Наверное. так себя чувствует человек, на которого наставлено дуло пистолета.

- Теперь прощайте, - Маэл поднялся. - Я очень надеюсь, что мы больше не увидимся. И надеюсь также, что подобная выходка больше не повторится, иначе это не сойдет с рук ни вам, ни тем, кто будет после вас.

- Но вы ведь... говорите о себе и вашем смертном друге? - уточнил Лайтнер.

- Я говорю о тех, с кем я так или иначе общаюсь. И еще. Если я замечу слежку, то уничтожу ваших агентов без сожаления. Вас лично спасло только то, что Лавуазье довольно спокойно принял полученную информацию.

- Я клянусь вам, что никогда не приближусь ни к вам, ни к Лавуазье. Клянусь! - честно сказал Лайтнер. Ему снова стало страшно.

- Речь идет не только о Лавуазье, - нетерпеливо перебил Маэл. - Неужели вы не поняли?

- Но ведь барона Монтескье уже нет вживых, не правда ли? - тихо сказал Лайтнер.

- Будь он в живых, вы бы и ему нанесли визит? - оскалился Маэл.

- Что теперь об этом говорить... Нет. Меня интересовал только Антуан Лавуазье. Клянусь.

- Придется поверить вам на слово, - Маэл повернулся и вышел, желая как можно скорее вычеркнуть этого человека из памяти.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Авг 08, 2009 12:48 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года

Париж

Жак Эбер

«Сегодня в 16.00».

Жак Эбер кинул монету мальчику-посыльному. Затем, расплывшись в улыбке, махнул рукой санкюлоту, который, в свою очередь, осклабившись беззубым ртом, приветственно помахал ему шляпой. Приличия соблюдены. Можно захлопнуть дверь.

- Дорогая, пожалуйста, стакан теплого молока и хлеба с холодной телятиной.

Он не держал прислуги. Зачем? В-первых, ему это не подходит по статусу – вождь санкюлотов не должен иметь прислуги. А во-вторых…Если есть прекрасная, красивая, очаровательная жена? Она его боготворила и считала гением. Пусть. Он это заслужил. Свое положение он завоевал потом и кровью. В переносном смысле, конечно. Ибо, находиться постоянно в обществе грязных и вонючих санкюлотов – удовольствие не из легких. Еще и заразу какую можно подхватить. Но среди них он был королем. Папашей Дюшеном. Их богом. Лучше быть королем черни, чем ползать на коленях перед Высшими силами. Ничего. Он свое возьмет.

В детстве Жак Эбер мечтал о славе. Еще будучи подростком, он твердо решил для себя, что добьется признания любыми способами. Революция дала ему все, о чем можно было только мечтать. Ведь главное – это правильно выбрать себе хозяина. А Робеспьер был лучшим. Мудрый политик и тонкий психолог. Его советы относительно того, о чем написать новую статью, сделали его лучшим журналистом Парижа. Да, еще был Марат. Но Марат уже живой труп. Если он не умрет своей смертью, то закончит на эшафоте. Он стал слишком популярен и опасен. А Хозяин не терпит соперников. Правда, с недавнего времени у Марата появился змееныш. Клери. Жалкий тощий мальчишка, сделавший себе имя на статьях об откупщике Лавуазье. При мысли о нем Эбера начинало трясти от бешенства. Он молодой и наглый. И ничего не боится. Если бы можно было с ним разобраться…

- Спасибо, дорогая.

Эбер вонзил зубы в кусок свежего мяса. Да. У него на столе всегда будет вкусная еда и вино. Король санкюлотов должен хорошо питаться, чтобы иметь здоровье и нервы. Ведь на людях ему приходится жрать прогнивший лук и черствый хлеб. Что ж, он знал, на что идет. Осталось лишь немного подождать, и Робесьпер подгребет под себя всю эту нечисть. И тогда ему больше не придется скрываться. Папаша Дюшен уступит место Жаку Эберу. И будет счастье.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Авг 08, 2009 2:53 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793

Париж.

Эбер, Робеспьер.

Робеспьер закончил читать последний номер "Папаши Дюшена" и брезгливо отодвинул газету в сторону. Будет о чем поговорить, когда автор наконец-то соизволит явиться. По правде говоря ему уже начала порядочно надоедать глупая болтовня Эбера, но пока что без нее было не обойтись. Помимо того, о чем нужно было писать, он умудрялся поливать грязью всех, кто попадался под руку: комитет общественного спасения, откупщиков, академиков, некоторых патриотов, военных и священников. Им доставалось особенно. Правда, он оказал неоценимую помощь когда жирондисты были изгнаны, но это и все. А еще он стремился превратить парижскую комуну в конкурента Конвента и очень хотел заполучить портфель министра... Робеспьер поморщился. Остается надеяться, что с этим сможет справится Дантон, он говорил, что подыскал достойную кандидатуру на этот пост. Но вот и Эбер. Как он не старался отложить предстоящий разговор, сейчас другого выхода не было.

- Ну что, Неподкупный? Хмуришься? Что-то не так? - Эбер вальяжно развалился в кресле напротив стола Робеспьера. - О чем говорить будем? Если о моей последней статье про священников-лизоблюдов, то, если можно, сразу перейти ко второму вопросу.

- При чем здесь твоя статья о священниках? Речь пойдет о другой статье, Эбер. До каких пор ты будешь продолжать эту демагогию, касающуюся парижской коммуны? К чему этот бред об объединении департаментов? Ты можешь внятно ответить на этот вопрос?

- Конечно, могу, - хмыкнул Эбер. - Мы договаривалиьс с тобой кое о чем. Ты обещал, что мои полномочя будут расширены. Пока этого нет - читай свежие номера Папаши Дюшена и наслаждайся. Буду орать про объединение департаментов. Более того! - Эбер поднял указательный палец, - Буду ГРОМКО орать про объединение департаментов.

- Их сорок четыре тысячи, - хмыкнул Робеспьер. - Бог в помощь, Эбер. Жди, пока департаменты объединяться, а до тех пор забудь о полномочиях. Мы, кстати, о них не договаривались. Насколько я помню ты договаривался с Барером, еще перд тем, как он арестовал тебя.

- Но ведь об аресте мы тоже договаривались, - парировал Эбер. - Тебе нужно было меня заткнуть, и я заткнулся. Ладно. Давай по делу. Чего надо?

- Твои громогласные обвинения и замечания как правило хорошо доходят до народных масс, Эбер. Мне нужен Жан Клери. Но при этом ты не должен трогать Марата. Не задеть его ни одним словом. Ты меня хорошо понял?

Эбер подскочил.
- Кто?? Клери?? Конечно, понял. Я вообще не понимаю, почему этот языкастый гражданин еще жив. Ты таких не любишь, верно? Если, конечно, они на тебя не работают. Я подозревал, что Клери - твой ставленник.

- С ума сошел? - прошипел Робеспьер.

- А что ты удивляешься? - продолжил рассуждать Эбер. - Все мало мальские болтуны получают от тебя жалованье. Демулен не получает, но он - блаженный. Чокнутый. Такие тоже должны быть - чтобы разбавлять наши рассуждения своими интеллигентными бреднями. Клери болтает уже полгода и до сих пор жив. Какие мне делать выводы?

- Так вот, сейчас самое время, чтобы он замолчал, - оборвал рассуждения Эбера Робеспьер. - Но помни о Марате. Его не трогать. Если ты уяснил задачу, изложи мне примерный план действий, обсудим вместе.

Эбер резко посерьезнел.
- Клери, говоришь? Ну, первый ход напрашивается сам собой, но он затрагивает Марата. Говорят, он пренебрегает супружеским ложем ради Клери, - Эбер захохотал, довольный своей шуткой.

- Черт бы тебя побрал! - хлопнул ладонью по столу Робеспьер. - Говори серьезно!

- Так я серьезен, как никогда, Неподкупный! Просто это первое, что приходит на ум. Скажешь, сам об этом не думал? О тебе, кстати, тоже некоторые слухи ходят. Все, молчу, молчу. Так. Клери. Тема жирондистов приелась... О Марате нельзя... О, придумал! Хочешь, напишу, что Клери - переодетая баба? И карикатуру нарисую? И пусть доказывает ходит, своим мужским достоинством трясет? Припечатаю, как пить дать! Что скажешь?

- Делай что хочешь, - отмахнулся Робеспьер, прилагая колоссальные усилия, чтобы не рассмеяться. - Еще какие-то варианты есть?

- А этот не устраивает? Простенько, но со вкусом! - заржал Эбер.

- Я не сказал, что не устраивает, я спросил, есть ли еще варианты, - Робеспьер не выдержал и улыбнулся.

- О, ну вот и Неподкупный развеселился. - отметил Эбер. - Еще варианты? Могу написать, что Клери - внебрачный сын Лавуазье. Явился, чтобы отомстить за мамочку. Могу написать, что Клери - бывший мальчик по вызову Людовика шестнадцатого. Могу написать, что Клери... Да ты поясни, что ты хочешь. То и напишу.

- Лавуазье тоже не трожь, - машинально отзвался Робеспьер. - Для начала я хочу, чтобы на Клери было направлено внимание. Пока что не глобальное, избиения нам на данном этапе не нужны, но повышенный интерес к его персоне должен быть обеспечен.

- Про бабу точно не пойдет? - уточнил Эбер. - Тогда давай напишем, что на Клери работает целый штат людей. Он ведь и правда очень писучий, этот Клери. Ни один журналист столько не печатается. Вот и поставлю под сомнение - дескать, аристократ, сам двух слов. наверное. связать не может, за денюшки рабов нанимает, и они за него клепают статейки.

- Можно и про ба... про женщину. - Робеспьер запнулся и скривился. Еще немного и он начнет выражаться, как сам Эбер. Только этого недоставало. - Пиши что знаешь, я вижу, что у тебя много идей. Только постарайся без имен Марата и Лавуазье.

- Я понял. Решу. Сделаю. Ну что, вроде все обсудили? А портретик свой ты знатный повесил на стенку. Раньше не видел такого. Новый чтоли?

- Все обсудили, - сказал Робеспьер, пропустив мимо ушей упоминание о портрете. - Иди работай. Я хочу, чтобы результаты твоей деятельности появились в печати как можно скорее.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Авг 08, 2009 2:54 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

1793 год.
Июнь.
Париж.

Эжени, Бьянка.

Эжени простилась с Камилем Демуленом где-то на набережной Сены. Как глупо вышло. Неужели стоило затевать весь скандал ради того, чтобы не суметь разойтись, пока не поздно, по разным дорогам?
«Мы еще встретимся. Это – судьба. И я почему-то хотела чтобы ты ее избежал».
Эжени облокотилась на парапет. Вдалеке Нотр-Дамм пропел час ночи.
«Я глупо себя повела сегодня с этой бессмертной.»
Странная мысль.
Вообще – глупо все вышло. Вспышка ревности, нападки на Клери… Слава Богу, Демулен не понял подвоха.
«А она теперь что думает? Что он связался с ненормальной вампиркой?»

Эжени прошлась на два шага вперед. Да, пожалуй, стоило минимум извиниться. Ну что ж таке, сегодня- она снова кругом неправа.
Она направилась к редакции «Друга народа».
«Я подожду за дверью. Как когда-то давно»

Марат заснул около трех. В последнее время часов, проведенных с ним, становилось меньше и меньше. Он угасал на глазах, и лишь политика поддерживала его силы. Все чаще Бьянка задумывалась о том, что она может все изменить. Дать ему свою кровь. Остановить агонию. Но всегда отметала эту мысль. Марат никогда не поймет. И это перечеркнет все, что у них было. Все закончится в тот день, когда его сердце перестанет биться. И тогда она уйдет из этого города, закрыв эту страницу навсегда. Бьянка задула свечу. Невеселые мысли. Нельзя, ни в коем случае нельзя поддаваться. Она - главная поддержка Марата, и она не имеет право хоронить его раньше времени. Тень в окне. И чье-то присутствие. Та молоденькая бессмертная, что встретилась им на пути. Еще этого не хватало! Бьянка выскользнула на улицу, и увидела ее. - Что вам тут нужно, мадмуазель?

Я как всегда не вовремя, да?, - пробормотала Эжени, - Я решила что лучше подождать Вас тут, чем совать свой нос в редакцию.

- Это правильно. Но я уже ухожу. Готова проводить вас до театра. Хотя вы сказали, что ушли оттуда? Тогда просто пройдемся. Человек, который сейчас находится в этой редакции - мой спутник. Смертный. Мне бы не хотелось, чтобы его кто-нибудь беспокоил. - Бьянка выразительно взглянула на молодую вампирку. Главное - сразу очертить территорию, так учил Мариус.

- Не волнуйтесь, хотя верите ли - были времена, когда я оставляла на пороге "Друга Народа" свертки денег, - рассмеялась Эжени- Видимо, пошли все Вам на гонорары - пишете Вы здорово!

- Я не пишу за деньги, - смягчилась Бьянка. - У меня их и так много. Было... В прошлой жизни. Марат рассказывал мне о деньгах. Зачем вам это? Поддерживаете его идеи?

- Поддерживала, как ни смешно для бессмертных, да?,- Эжени передернула плечами,- Я приветствовала Революцию... а может просто хотела нарушить законы Собрания. Но прошу Вас, даже не думайте - я никогда не приближалась к Вашему смертному спутнику.

- Я знаю. Иначе вас бы не было вживых, - улыбнулась Бьянка. - Зачем вы пришли? Насколько я поняла, вас интересует Камиль Демулен. Вы неправильно истолковали наше общение. Камиль верит в мой образ. Для него я - ученик Марата и коллега. Не более того. Так что вы можете не беспокоиться. Насколько я поняла, вы не желаете ему зла.

Эжени снова облокотилась о парапет набережной
- Я пришла просто попросить прощения за сегодня. А Камиль Демулен – это отдельная история. Если Вы желаете ему зла – я буду противостоять Вам. Я видимо все неправильно поняла, простите, я правда сделала ошибку. И…не хотела обидеть ни Вас, ни его. А получилось, что обоих. И не буду спрашивать, видели ли Вы Древний Рим своими глазами. Это ведь правильно, да?

Бьянка засмеялась - на этот раз искренне и дружелюбно. - Ну что вы, Эжени! Конечно, нет! Я родилась три столетия назад. По сравнению с вами это много, но по сравнению с другими... Я также молода и неопытна, как и вы. Камиль Демулен мне нравится. Он - особенный в этом городе. Он чувствует иначе, чем другие, и живет мечтами. Он умеет видеть души домов и деревьев, и слышать, что говорит ему дождь. По вашим глазам я вижу, что вы задеты моими словами. Я вас успокою - мы никогда с ним об этом не говорили. Однажды я заглянула в его мысли, потому что не поверила, что такой человек действительно существует. Я хотела найти продажного политика, сокрывшего свои мысли под маской поэта. А увидела простого человека, который блуждает по лабиринту, пытаясь понять, где правда, а где ложь.

- Не говорите о нем плохо, прошу Вас. Но как Вы принимаете, что им грозит опасность? Что они умрут? Сколько мы можем разделить с ними? И как нам не приносить им несчастье?

Бьянка вздрогнула - ее собеседница. сама того не зная, затронула болезненную тему. - Вы затронули очень сложные вопросы. На многие из них я и сама хотела бы узнать ответ. Могу лишь ответить на последний вопрос. Быть рядом. Знать, чем они дышат и живут. Знать их друзей и врагов. И ... Бьянка отвернулась, едва сдерживая слезы. - Мы ни на что не можем повлиять. Просто ценить каждую секунду. Вот и все.

- Мадемуазель… Клери, - Эжени лукаво улыбнулась, - А Вы тоже хотите остановить мгновение, хотя уже прошли века. Я права?

- Мой спутник умирает у меня на глазах. - Бьянка подняла на нее глаза, в которых осталась лишь боль и смертельная усталость. - Что я могу еще сказать?

- Мне – ничего. А ему - еще успеете высказать то, что не успели. Знаете…, - задумчиво проговорила Эжени, - а ведь они отличаются от нас главным. Они знают, что их ждет впереди. Просто надгробие. А мы – нет. Никогда не знаем.

- У вас талант вынуть душу из собеседника. Теперь я понимаю, почему он вас любит. Мне трудно об этом говорить.. Я пойду... Вы не виноваты, я действительно редко обижаюсь. Но это - мой путь, который я до сих пор не знаю, как пройти.

- Простите. Я Вас снова обидела. А он…. Я никогда не буду вам мешать говорить с ним. У нас тоже свой путь. И он никогда не пустит меня в свой мир. Вам повезло. Однажды Вы поймете, хотя я и младше Вас. Еще раз простите. Но мы ведь увидимся среди смертных, - Эжени начала бросать в воду мелкие камушки кладки крошившиеся под руками.

- Пустит, если захотите, - ответила Бьянка. - Мы сами строим свою судьбу. Мы владеем этим миром, и вам предстоит это понять. Мы лишь не можем спорить с природой. Поэтому они уходят, а мы остаемся. Но решение - за вами.

- А Ваше - за Вами. Но Вы его уже приняли.... мне так кажется, - тихо сказала Эжени, - Я рада, что мне удалось попросить прощения. И я сочуствую Вам. За акие слова ы на месте бы испепелили, если бы могли, да? Но не можете. А сочувствием даже от слабых не стит пренебрегать, - Она вышла на мостовую, понимая, что сейчач последует, может резкое, но прощание.

- Удачи, - тихо сказала Бьянка. - Вам слишком многое предстоит понять. Я не прощаюсь. Думаю, мы действительно еще увидимся.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Авг 08, 2009 8:41 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года

Париж, редакция газеты "Друг народа"

Бьянка, Марат

Бьянка поймала себя на мысли, что уже почти час водит пером по бумаге, рисуя знакомое лицо. Робеспьер. Самый опасный человек Парижа, которому она бросила вызов. Вызов он принял. Перед ней лежал результат ее трудов. И результат ей не нравился. Как правило, она никогда не подбирала листков «Папаши Дюшена», считая эту газетенкой бульварным чтивом, в котором автор тренируется в искусстве обливать помоями знакомых. Но на этот раз, увидев листок прямо на двери редакции «Друга народа», она не могла его не взять.

На первой полосе красовалась карикатура, изображающая генерала Дюмурье в недвусмысленной позе с женщиной. У женщины были коротко остриженные волосы, торчащие в разные стороны и … лицо, в котором угадывалась сама Бьянка. Карикатуру обрамляла статья, написанная в скабрезных выражениях. Заголовок гласил: «Тайна парижской проститутки или кто такой на самом деле Жан Клери». Бледнея от злости, Бьянка прочла статью. В ней выдвигалась версия о том, что на самом деле неизвестно откуда взявшийся Клери – никто иной, как бывшая фаворитка Людовика шестнадцатого и любовница генерала Дюмурье, отправленная в Париж с целью уничтожения лучших умов Франции (имя Лавуазье не звучало, но читалось между строк). Далее приводились рассказы людей, пожелавших, конечно, остаться неизвестными, о том, что видели женщину с похожим лицом и манерами в постели генерала. Потом выводилась теория о том, что генерал лично отдал письма Клери, когда принял решение бежать из страны. Для чего? Да для того, чтобы она прославилась, как журналист и втерлась в доверие в народным массам…

Дверь хлопнула. Пришел Марат. Впервые за долгое время Бьянка поняла, что совершенно растерялась.


Марат зашел в редакцию и осторожно прикрыл за собой дверь. Впрочем, какая разница - шуметь или не шуметь? Клери уже была здесь. И она читала "Пер Дюшен", эту безобразную выходку Эбера: газета лежала на столе. Он сжал руки в кулаки. Вот ведь подонок! Мало ему поливать грязью всех тех, кто его окружает, так решил добраться и до честных граждан!  Жаль, что он сам слишком поздно узнал об этом, иначе бы разбил Эберу физиономию так, что тот неделю не смог бы показаться в Конвенте! И жаль, что в редакции "Пер Дюшен" уже никого не было, когда он пришел туда. Только работники проводили его взглядами: кто насмешливым, а кто сочувствующим. Но ни чужие насмешки, ни чужукю жалость он был не намерен принимать! - Клери... - тихо позвал коллегу Жан Поль.

- Они повесили листок нам на дверь. - Бьянка старалась скрыть эмоции, и говорить спокойно, но получалось не очень удачно. - Что удивительно, он попал в точку, сам того не подозревая.

- Сволочи, - пробормотал Марат. - Паразиты. Но черт возьми, как они догадались? Или ты думаешь, что это был выстрел вслепую? В любом случае, нам нужно подумать как на это ответить. Только ответить грамотно... - он задумался, - Плохо то, что сейчас на тебя направлено внимание толпы, очень плохо. Жан Клери слишком известен. И очень плохо то, что Эбер, как ты говоришь, попал в точку. Ты слышала о скандале, который разразился несколько месяцев назад, когда женщины пришли к якобинскому клубу, одетые в мужской костюм? Нам очень повезет, если мы не закончим в смоле и перьях...

- Он стрелял вслепую. Я уверена. И его об этом попросили. В этом я тоже уверена. - Бьянка подняла глаза и постаралась улыбнуться. - А еще я уверена, что выкручусь. И он заплатит за каждое слово.

- Кто, Эбер? - недоверчиво хмыкнул Марат. - Ему чем больше грязи, тем лучше...

- Эбер... - задумчиво сказала Бьянка. - Только мне придется исчезнуть на несколько дней.

- Я тоже так думаю. Пусть народ немного успокоится, что-нибудь отвлечет их внимание рано или поздно. А я позабочусь о том, чтобы это "что-нибудь" произошло в самое ближайшее время.

- Ты будешь что-то предпринимать? - забеспокоилась Бьянка.

- Я хочу подыскать материал, который заставит парижан отвлечься от обсуждения Жана Клери. А что ты предлагаешь делать? Это - единственный возможный вариант.

- Да, да, это то, что нужно! - обрадовалась Бьянка. - А теперь пойдем... Нет... никуда мы не пойдем. После этой мерзости мне не стоит попадаться на глаза парижан. Мы просто сядем и спокойно придумаем, что может заставить их отвлечься. А потом я исчезну.

- Я сам еще не знаю, что может заставить их отвлечься. Для этого нужно ходить по городу и слушать о чем говорят в народе.

- В таком случае у меня другая идея. Сейчас я расспрошу тебя об Эбере. Подробно и во всех деталях. Ты расскажешь мне все-все-все, что когда-либо о нем слышал, даже самое нелепое. - Бьянка достала листок и перо. - А я придумаю, что мне с этим делать.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Авг 10, 2009 12:11 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1793 года.
Париж.
Эжени, Сантьяго.

Элени Дюваль.
Теперь он знает это имя.
Снова знает.
Впрочем, теперь Сантьяго не был уверен, что оно так сильно было ему нужно. Отомстить вампиру за похищенные воспоминания? Бред какой-то. Поискать свою смерть, чтобы полюбоваться на ее глаза? Так смертей по миру бродит много, и одной из них он заглядывал в лицо только вчера. Красивое лицо, кстати. Сантьяго помнил Элени Дюваль по представлениям в Театре Вампиров. Да, тоже хороша, но бессмертная, скрывающаяся под маской Клери была нет, не человечнее - как бы хорошо они не маскировались под людей, они слишком далеко ушли от них – скорее в ней было больше глубины и внутреннего холодного света.
Это бессмертаня была его счастливым случаем.
А вот Элени Дюваль – это судьба.
С этой мыслью Сантьяго подошел к дверям Театра и замер на пороге. А что, если откроет кто-то еще?

Покидая Театр, Эжени искренне рассчитывала не возвращаться никогда. И ей казалось, что ее бывшее Собрание полностью разделяло эту точку зрения. Мысль, исходившая от Элени застала ее врасплох. «Зайди в Театр, здесь есть кое-что для тебя». А она учится командовать, - усмехнулась Эжени. Даже интересно посмотреть.
Увидеть Элени не получилось. Дверь Театра открыл Лоран и, дав понять, что дальше порога ее теперь не пустят, вручил пачку каких-то бумаг.
«Это из-за тебя его арестовали», - прошипел он Эжени в лицо и демонстративно распахнул дверь.
«Из-за меня. Странно, убивая каждую ночь я никогда не ощущала себя убийцей, а одна бумажка, написанная моим почерком лишила меня покоя. Что там Арман говорил про сомнения длиной в триста лет?».
- Спасибо, Лоран, я посмотрю, - Эжени развязала пакет.
Только не это. Несчастный, он ведь так и не узнает, кто донес на него Комитету Общественного Спасения. А меня... он считает другом.
Наброски, черновики. У сочинителя «Мадам гильотины» был удивительно ровный почерк. Только не это.
«А еще говорят, что только наши голоса могут доноситься из-под земли, пугая смертных. Интересно, вот кто из нас по-настоящему мертв – я или он? Но я никогда не найду себе места, если не попытаюсь что-то сделать и все исправить. Только вот на Камиля Демулена этот груз вешать не надо», - Эжени, избегая взгляда Лорана, вышла на улицу.
«Спасти этого человека может только Робеспьер. Только вот как до него добраться?», - в принципе, вопрос был риторическим, так как, хотя у Эжени с Робеспьером было целых два общих знакомых, но действовать можно было только через одного, причем того самого, который вынудил ее написать донос. Сен-Жюст, человек с железной волей, непроницаемым лицом и человеческой улыбкой. Демон с глазами человека – полная противоположность нам. Мы как раз пытаемся быть похожими на людей, а вот мертвые глаза нас выдают. А он почему-то хочет уйти от них как можно дальше, но чем больше он будем в этом продвигаться – тем сильнее в глубине души будет говорить человек. И...
Положиться на этого человека на дне чужой души или все-таки попробовать как-то сыграть наверняка? Гм...»
Эжени вышла на улицу в задумчивости. Странно, в Театре что – сегодня приемный день? На пороге стоял смертный.

- А Вы к кому?, - по старой привычке поинтересовалась Эжени.

- Мне нужна Элени Дюваль, - тихо ответил Сантьяго.
Эжени, мягко говоря, удивилась.
- А... зачем?

- Простите, но вот это уже мое дело.

Эжени задумчиво посмотрела на смертного перед ней. Нет, но не сумасшедший. Он не из той опасной породы, которая гоняется за своей смертью по всему свету. Но его мысли были наглухо закрыты.
- Может, все-таки расскажете? За дверями Вас кроме беды ничего не ждет.

- Хорошо, а попросить ее выйти из-за дверей Вы можете, - Сантьяго стало безумно интересна мысль вытащить Элени из Театра и поговорить хоть чуть-чуть на его условиях. Да за такую возможность можно многое заплатить!, - А я готов буду за это оказать какую-нибудь аналогичную услугу Вам.

- Аналогичную? Например? Что Вы умеете такого, чего не могла бы я, - Эжени начала немного раздражаться. Да что он возомнил о себе, этот человек, решивший сыграть по собственным правилам с самой Элени?

- Толком ничего. Разве что играть в любые игры. Профессионально. Конечно, - Сантьяго был уверен, что даже напрягать голову и предлагать собственные решения в данном случае не стоит. Эта бессмертная явно недолюбливает Элени и будет только рада оказать ей подобную сомнительную услугу. Да и что попросить взамен она легко найдет.

- Знаете что... А это меняет дело, - Эжени посмотрела на Сантьяго более внимательно и перехватила поудобнее пакет с бумагами. Мне нужно, чтобы ради меня Вы обыграли в карты одного человека. Справитесь?

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Авг 10, 2009 4:09 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793.

Париж.

Маэл, Дантон.

Письмо оказалось в доме довольно неожиданным образом: его не принес посыльный и оно не лежало на столе вместе с другой корреспонденцией. Тонкий, казенного вида конверт нашелся в прихожей под дверью, когда он выходил купить табак и вечерние газеты. Отсутствовал он не больше двадцати минут, да и то не отходил от далеко от дома. Маэл вскрыл письмо. Всего две строчки: место и время, написанные незнакомым почерком.

Вампир посмотрел на часы, времени оказалось более чем достаточно и он принялся за прессу. “Друг Народа”. Довольно неплохой обзор последних событий, очередной призыв против спекулянтов и короткая заметка, касающая положения дел в армии. Может быть, эти статьи и нашли бы отклик в народе, но сейчас все внимание граждан занимало издание Эбера.

Париж просто лихорадило, люди буквально замерли в предвкушении, ожидая продолжения скандала. Еще бы, таких тем для обсуждения не было уже довольно давно, кажется, с тех самых пор, как тот же Эбер написал статью о Марии- Антуанетте, за что и угодил под арест.

Как бы там ни было, он принципиально не читал «Папашу Дюшена», а подробности узнал от Марии Лавуазье. Супруга ученого по вполне понятным причинам была зла на Клери и, как и следовало ожидать, не без удовольствия рассказала обо всем в довольно резкой и очень язвительной манере.

Бегло просмотрев остальные издания, он не нашел там ничего интересного, хотя и уделил внимание якобинскому листку, где печатались главы о Конституции и последних Декретах, если такие были. Время, между тем, приближалось к назначенному. Маэл быстро собрался и вышел из дома, направляясь в сторону площади Революции.

***

Кофейня на окраине города была слишком дорогой для того, чтобы претендовать на внимание среднего потребителя по причине дороговизны и слишком грязной для того, чтобы на нее обратил внимание кто-то из тех, кто сейчас у власти. Собственно, кофейней это заведение именовалось только по какому-то недоразумению, вместо аромата кофейных зерен здесь больше чувствовался запах кислого вина и вареного лука. Но, как и положено, здесь собирался свой кружок, состоявший из местных обитателей и даже был свой оратор – крепкого сложения санкюлот с голосом, способным заглушить даже Дантона и Эбера вместе взятых.

Возможно, именно потому это место и выбрал Дантон. Они заняли один из столиков, ряд которых был отгорожен от остальных неким подобием ширмы и по задумке хозяина, вероятно, являл собой некое подобие так называемой «чистой половины». Не особо спрашивая, что желают посетители им принесли вино в глиняных кружках. Дантон заказал кофе, который как оказалось, здесь все же варили, просто он был многим не по карману и поставил на стол небольшую плоскую флягу. Когда он свинтил крышку, в помещении запахло хорошим коньяком.

- О чем вы хотели поговорить, Дантон? – прервал молчание Маэл. – Признаться, я не думал, что мы когда-нибудь встретимся.

- Я тоже не думал, - ответил Дантон. – Но, тем не менее, вот уже дня вспоминаю именно о вас, Страффорд.

- И чем же это вызвано?

- Сейчас снова заговорили об откупщиках… И Фуркруа начал кричать о необходимости закрыть Академию, - начал Дантон. – Я слышал, что Лавуазье работает над докладом в Конвент… Мой вам совет – отговорите вашего друга от этого поступка.

- Почему вы рассказываете мне об этом? – после минутной паузы спросил Маэл.

- Вы приложили немало усилий для этой борьбы. Не хотелось бы, чтобы это закончилось глупо, если еще есть шанс повлиять на ситуацию.

- И что от меня требуется в обмен на эту информацию? – иронично спросил Маэл. На самом деле слова Дантона насторожили его, но не настолько, чтобы очертя голову броситься в новую авантюру. Достаточно с этим.

- Почему вы думаете, что я от вас что-то потребую? – удивился Дантон.

- Потому что вы всегда действуете примерно по одной и той же схеме, - улыбнулся Маэл.

- Зачем вы так? Я ничего от вас не требую, просто помню о том, что вы не обманули меня с бумагами и, черт побери, у меня не идет из головы одна ваша фраза, когда вы пришли ко мне впервые. Я тогда спросил, зачем вы отдаете мануфактуры, неужели для того, чтобы спасти откупщика? А вы ответили: «Для того чтобы спасти моего друга». Можете мне не верить. – Дантон отпил глоток кофе и плеснул себе немного коньяка.

- Значит, вы тоже решили, будто обязаны мне. Забудьте об этом как можно скорее, вот мой совет. – Маэл вспомнил о другом монстре, которого нечаянно спас от рук убийцы и пожалел, что не может последовать примеру Дантона и приложиться к фляге. Впрочем, всегда есть табак.

- Мое дело вас предупредить, - сказал Дантон, изучая чашку с кофе. – А ваше – решить, полезна эта информация или нет.

«Полезна, еще и как полезна, « – подумал Маэл. Раз уж об этом заговорил Дантон, то не следует Антуану показываться в Конвенте ни под каким предлогом. Вот только отговорить ученого будет не так легко. А все же зачем Дантону понадобилась эта встреча? Маэл заглянул в его мысли и… ничего особенного не обнаружил. Никакого подвоха или желания использовать ситуацию себе во благо. Он действительно пришел предупредить. Перед ним был даже не политик, от одного имени которого люди начинали беспокойно оглядываться по сторонам, а порядочно уставший от закулисных интриг человек, озадаченный рядом бытовых вопросов, в том числе и достаточно симпатичной проблемой: найти не присягнувшего священника и исповедаться ему. Вот так.

- Я думаю, что к ней следует прислушаться, - ответил Маэл. – Благодарю вас, гражданин Дантон.

Дантон махнул рукой, не желая заострять на этом внимание.
- Кстати, вот еще. Разбирал я ваши бумаги по мануфактурам в Лангедоке… Там черт ногу сломит, Страффорд! Не поможете?

Маэл снова проник в его мысли, ожидая подвоха. Но опять ничего похожего.

- Помогу, - кивнул он, после недолгих раздумий. На месте Дантона он бы тоже не давал эти бумаги случайным людям. –Только не сегодня.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Авг 10, 2009 9:33 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793

Париж.

Сен-Жюст, Робеспьер.

Робеспьер ожидал Сен-Жюста, временно забыв о такой мелкой неприятности, как испорченный портрет, мирно висевший у него в кабинете. Сейчас, когда изменен состав Комитета, нужно подумать над тем, чтобы усилить его полномочия. И именно этим он собирался заняться, предварительно обсудив все с ближайшим соратником. Жаль, что Кутон болен, его мнение было бы совсем не лишним. Но к Кутону он и так может зайти сегодня вечером, а Сен-Жюст должен появиться с минуты на минуту. Робеспьер бросил взгляд на изрезанное полотно, стал на стул и снял картину со стены. Жаль, портрет ему нравился. И кому это могло понадобиться? Неужели это ответ на его последнюю речь? Детская выходка и очень жалкая месть…

- Доброе утро, Максимильян, - Сен-Жюст устроился в кресле напротив Робеспьера. О вчерашнем вечере вспоминать не хотелось. Сначала трое просителей, которые подкараулили его на выходе из Конвента. И когда люди поймут, что унижением невозможно добиться своего, и решения трибунала практически невозможно отменить? Затем неприятный разговор с Карно, вернувшимся из армии, чтобы навязывать свои идеи. А еще беседа с Демуленом. После суда по делу об убийстве Франсуа Ламбера, их отношения испортились, но вчера они впервые за долгое время беседовали почти, как друзья. И надо же такому случиться, что Камиль, как заведенный, говорил о Клери. О мерзкой статье Эбера, возмутившей его до глубины души. О талантах Клери и его умении рассуждать. В конце концов, Сен-Жюст был вынужден прервать его восторженные речи и уйти. Ситуация с Клери действовала ему на нервы. Чтобы отвлечься, он отправился в таверну, где несколько часов пил и играл в карты. Сейчас он страдал от последствий своего ночного времяпрепровождения. – Сегодня я планирую прочитать доклад. В нем будет фигурировать несколько фамилий. Посмотри,. – Сен-Жюст протянул исписанные листки.

Робеспьер рассеянно прочел доклад, потом отложил бумаги в сторону. – Очень хорошо, Антуан. Но немного рановато, тебе не кажется? Мы пока не можем предпринимать столько решительных действий. До тех пор, пока обновленный Комитет не будет наделен соответствующими полномочиями…

- Как скажешь, - легко согласился Сен-Жюст. – Мне вычеркнуть фамилии или отложить весь доклад? Я не собираюсь призывать к арестам. Но люди не должны расслабляться. Я здесь в частности для того, чтобы держать их в напряжении и наглядно показывать, Комитет общественного спасения не дремлет. Ты сам ставил мне эту задачу…

- Держать их в напряжении… - повторил Робеспьер. – Нечто подобное говорит и Марат. Пока что отложи весь доклад. Придет время, когда мы сможем добавить к нему еще несколько фамилий. В общем и целом пока что можно ограничиться короткой речью на данную тему, попытаться донести до всех, что Комитет действительно не дремлет. Но пока что без фамилий и не в форме доклада. Это будет держать людей в напряжении, но и не будет прямым действием. Нам еще предстоят закрепить успех.

- Хорошо, - Сен-Жюст поднялся. – Я пойду и переработаю его, пока еще есть время. Кстати, хотел тебя спросить, ты читал последний номер «Папаши Дюшена»? В нем много места отводится под странные выступления против Клери.

- Читал, - пожал плечами Робеспьер. – Ну и что я должен делать? Выступить в его защиту?

- В защиту? - удивился Сен-Жюст. – Нет. Просто хотел узнать твое мнение. Мне кажется, до такого Эбер не опускался еще никогда. Мне удивительно было прочесть в газете одной из заметных политических фигур Парижа такой низкопробный бред.

- Ты еще не утратил способности удивляться скрытым талантам Эбера? Думаю, что это еще только начало.

- Начало? Следующим этапом пойдут личные выпадки на членов Конвента? Или… - Сен-Жюст прищурился. – Ты же не хочешь сказать, что это ты заказал Эберу статью о Клери, чтобы отомстить за выходку с «Революцией»?

- Личные выпады против членов Конвента Эбер может оставить при себе, ему никто не позволит это печатать, - спокойно ответил Робеспьер.

- Отличный ответ на поставленный вопрос, - заметил Сен-Жюст.

- А что ты хочешь от меня услышать, Антуан? – развел руками Робеспьер.

- Хочу узнать, сам ли Эбер написал это или с твоей подачи. Пойми, мне нет дела до Клери. Но меня, безусловно, волнует вопрос твоего ближайшего окружения.

- Ну, допустим, Эбер не сам до этого додумался. И что с того?

- Ну и методы у тебя, Максимилиан, - неожиданно рассмеялся Сен-Жюст. – Я догадывался, что статья появилась не просто так, но, признаюсь, не думал, что это ты спровоцировал. В таком случае могу сказать, что выстрел попал в цель. Клери покинул город. Вчера мне сообщил об этом Камиль Демулен.

- Покинул, так покинул, - равнодушно отозвался Робеспьер. - Может быть, это и к лучшему.

- Ладно, что-то мы слишком долго говорим о Клери. Много чести, - Сен-Жюст кивнул на прощанье Робеспьеру. – До встречи в Конвенте.

- До встречи, Антуан. Я готовлю речь на сегодняшний день, так что постарайся не опаздывать.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 15, 16, 17 ... 20, 21, 22  След.
Страница 16 из 22

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group