Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 9, 10, 11 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Дек 06, 2009 3:35 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 апреля 1794 года

Париж

Бьянка, Сен-Жюст

Разговор с Робеспьером. Потухший взгляд и опустошенное сознание. У него не было слез. Только боль и страшное одиночество. Что может быть страшнее, чем кровь лучшего друга, заполнившая всю твою комнату? Бьянка хотела оставить с ним Огюстена, хотя понимала, что это ни на что не повлияет. Он не имеет права на слабость даже перед собственным братом. Но она сделала все, что могла. Оставался Сен-Жюст.
Расставшись с Огюстеном, Бьянка отправилась на свое любимое кладбище. Любимое место для раздумий. Знакомые лица и фамилии, которые она знала наизусть. Только теперь их стало больше. Та ночь, что она провела здесь в обществе Сен-Жюста незадолго до гибели Марата, перевернула ее жизнь.

...«Марат должен уйти первым. Навсегда. Иначе он будет раздавлен».
… «Ваш мир чудовищнее нашего».
...«Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Хочешь, просижу с тобой тут до утра?»

Казалось, что с той ночи прошли десятилетия. Ночь молчания. Гибель Марата. И казнь дантонистов.

...«Не бывает двух лидеров, Клери».

Бьянка вгляделась в темное небо. Сен-Жюст однажды рассказывал ей легенду о мертвецах, которые выходят взглянуть на этот мир по ночам. Ей показалось, что она слышит свое имя. Все прошлые обиды не имели больше значения. Он — часть ее мира. И он кричит о помощи.

Часы показывали четверть четвертого.

***

Его силуэт в окне она увидела издали. Бледное лицо и запавшие глаза.

*Я пришла за тобой*

Лицо исчезло. Через минуту он вышел, словно ждал этого призыва.
Бьянка направилась в сторону бывших королевских конюшен. Сен-Жюст послушно следовал за ней на расстоянии, едва живой от усталости. Он догнал ее перед входом и схватил за руку. В этот момент он казался безумцем. Как в ту ночь, когда Элени Дюваль довела его допредела своими запредельными выходками.

* Я вижу его. В телеге. Мертвого.*

Бьянка приложила руку к его губам и кивнула. Через несколько минут они мчались верхом в сторону Булонского леса.

***

Час бешеной скачки. Ветки хлестали по щекам, но Сен-Жюст не чувствовал боли. Сбежать и забыться. Призраков стало слишком много. Началось все с казни Эбера. Нет. Скорее, со встречи с его женой. Жуткая женщина, таких, наверное, в свое время звали ведьмами. После казни эбертистов он увидел ее возле своего дома. Маргарита стояла, завернувшись в накидку, и смотрела. Молча.

«Что вы хотите, гражданка Эбер?»
«Твоей смерти. И отпущения грехов. Молись».

Других слов не было. Она ушла, оставив последнее слово за собой. В ту ночь он впервые увидел призрака так близко. Часы показывали четверть третьего. Он подскочил на кровати и уставился в угол. В темноте билась какая-то фигура. Эбер. «Я не виновен!!!!» Некоторое время Сен-Жюст смотрел на извивающееся существо, затем запустил в него пустой бутылкой. Наутро он обнаружил осколки. И пустоту. Черти, они решили достать его здесь. Не выйдет. С тех пор видения возвращались почти каждую ночь. А сегодня пришел Камиль. Он не плакал. Улыбался и пытался подбодрить. «Мы ошиблись, Антуан!» Сен-Жюст подумал, что сходит с ума. И в этот момент подумал о Клери. Мертвой и холодной повелительнице его снов. Она сможет объяснить, такие, как она, ближе к мертвецам! И Клери пришла. Теперь они сидели на траве. Она рвала на мелкие кусочки молодые листья и бросала их перед собой. Сен-Жюст, привалившись спиной к дереву, курил. Две взмыленные лошади паслись неподалеку.

- Ты уйдешь меньше, чем через час?
Голос Сен-Жюста звучал глухо. Это были первые слова, которые он произнес после бешеной скачки.

- Ты знаешь ответ, зачем спрашиваешь?

Откуда-то вернулась злость. - И какого черта ты явилась?

Бьянка подняла голову. - Уйти?

- Ты знаешь ответ, зачем спрашиваешь? - Сен-Жюст улыбнулся. - Я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, что я звал тебя.

- Знаю. Однажды я также ждала тебя на старом кладбище. Только в ту ночь все было не так. Прошлый год — это прелюдия, правда?

Сен-Жюст выдержал ее взгляд, но, в конце концов, опустил глаза.
- Я зря тебя ударил тогда. Извини. Нервы.

Бьянка тихо рассмеялась. - Ты что, серьезно считаешь, что я тогда обиделась? На несколько дней, не больше. Я не умею долго злиться на тех, кого люблю.

- Признание? - повернулся к ней Сен-Жюст.

- Констатация факта. Мы вкладываем разные оттенки в это слово. Ведь ты любишь Анриетту?

Сен-Жюст снова закурил. - Анриетта — живая, а ты — мертвая. Она — моя жизнь, а ты — смерть. Что мне дороже? Делай выводы.

- Я должна дать тебе аналогичное пояснение про Огюстена? - задумчиво спросила Бьянка. Она не собиралась говорить об этом, но лучше выяснять отношения, чем дать ему думать о Камиле. Это — первая ночь. Дальше будет проще.

- С удовольствием послушаю, - усмехнулся Сен-Жюст. - Начинай, Клери.

- Мой ответ такой же. Он — жизнь, а ты — смерть. Ты ожидал чего-то другого?

- Огюстен — твоя жизнь? А Марат? - Сен-Жюст не смог сдержать язвительного тона.

Бьянка сузила глаза. - Не строй из себя идиота, Антуан. Но если ты и правда, не понимаешь, я скажу. Так, как я любила Марата, я никогда и никого не буду любить. Во всяком случае, сейчас мне так кажется. Я и сама не думала, что буду способна держать в памяти человека столько времени. Каждую мелочь. Каждый разговор. Мы ни разу не говорили с ним об этом. Но я знаю, что и я занимала в его сердце столько места, сколько было возможно. Огюстен не сможет заменить мне Марата. Но я выбрала для себя мир живых. И в этом мире нет места для наших отношений. В тот день, когда ты предложил мне переехать к тебе, я поняла это особенно четко. А дальнейшие события показали мне, что я права. Мы будем вечно ругаться и пытаться захватить друг друга, потому что слишком хорошо друг друга знаем. Мы – собственники. И ты, и я. Мы никогда не сможем просто жить и получать удовольствие. В результате мы друг друга возненавидим. Мы уже почти к этому пришли. Тогда я говорила про полгода, после которых я заберу тебя с собой. Это — абстрактный срок. Это может быть год, два, или десять. Но пока я не увижу, что ты готов к этому шагу, что ты готов расстаться с этим миром, я не сделаю тебе этого предложения. А ты не готов. У тебя есть Робеспьер, Революция, Анриетта. Ты еще не прошел через все, что должен почувствовать прежде, чем расстаться с этим миром навсегда. А когда ты будешь готов, мне предстоит принять решение, смогу ли покинуть этот мир я. Мой уход не должен стать болезненным для Огюстена, и для этого тоже нужно время...

- А до этого момента...

- До этого момента мы будем продолжать жить так, как живем. Попробуем быть более терпимыми друг к другу. Возможно, через полгода ты сам откажешься от меня, а мне останется жалеть о том, что я лишилась идеального бессмертного спутника, которого сама себе придумала.

Бьянка быстро переместилась со своего места к дереву, у которого сидел Сен-Жюст. Аккуратно развернула его лицо к себе.
- Я расскажу тебе одну старинную легенду. Я подслушала ее триста лет назад, оказавшись в замке, где пытками из людей вырывали жуткие признания в их грехах. Когда человек умирает, его душа некоторое время носится неподалеку. Ей плохо, она лишена своего обычного пристанища, и она ищет нового хозяина… именно поэтому глаза умерших часто остаются открытыми. Те, кто верят в это, всегда закрывают глаза мертвецам. Потому что главное – не встретиться с ними взглядом. Иначе вырвавшаяся на свободу душа запомнит тебя и будет преследовать, если ты виновен в ее гибели. Ты смотрел в глаза своим жертвам. Ты проклят многими, и ты это знаешь. Я не могу защитить тебя от непрошенных гостей, но могу дать возможность увидеть смерть той, кто не желает тебе зла. Смотри мне в глаза. И забудь о своих призраках.

....Сен-Жюст увидел город. Странный город, который невозможно себе представить. Дома среди воды. Старые гондолы - рассохшиеся, покалеченные временем. Город, умирающий от голода. В тот год женщины вышли на улицы, расплачиваясь собой с богачами, чтобы хоть как-то прокормить своих детей. Старинный палаццо – один из тех, которые принято обходить стороной. Однажды туда вошла одна из самых красивых горожанок. С тех пор о ней ничего не было слышно. Дверь слегка приоткрыта и можно увидеть все происходящее внутри. Жуткое черное существо склоняется над изящной фигуркой в белом платье.

*Я готова. Я не боюсь*

Тонкая струйка крови. Обгоревшее чудовище поднимает ее на руки и несет в комнату, украшенную цветами. Она шепчет какое-то имя и глаза ее тускнеют.

*Ты умираешь, Бьянка. Не бойся. Я сделаю тебя сильной*

***

Сен-Жюст очнулся, когда она трясла его за плечо.

- Скоро рассвет. Мне пора.

Он протянул ей руку, чтобы помочь запрыгнуть на лошадь. На душе стало легче.

- Спасибо, Клери.

- Надолго ли? - улыбнулась Бьянка.

Они расстались на границе кладбища.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Дек 06, 2009 4:30 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.

Дом Дюпле.

Элеонора Дюпле, Максимильян Робеспьер.

Элеонора Дюпле оглядела свое отражение в зеркале. Ну почему, почему природа не наделила ее и толикой прелести ее младшей сестры, Элизы? Худая, с длинной шеей, которую еще больше подчеркивал белоснежный чепец без единого пятнышка, в темно-синем платье, самом скромном из предлагаемых модой фасонов и плотной косынке она, конечно, вызывает скорее жалость. А Максимильян… После своего возвращения в дом Дюпле он относился к ней почти с брезгливым презрением и даже не приглашал на совместные прогулки с Брауном. Это все Клери. И Камиль.
После казни Максимильян просто выгнал их всех из комнаты и теперь сидел там в одиночестве, только из-за двери слышно, как иногда скрипит перо. Свечи оставались нетронутыми, как и еда. Элеонора теперь просто оставляла поднос под дверью, постучав три раза, и через несколько часов находила его нетронутым.
Сегодня ей удалось купить на черном рынке апельсинов, пожертвовав на них большую часть денег на еду всей семье с молчаливого согласия отца. Кофе тоже заканчивается, а новый достать неоткуда. Но Максимильян же ненавидит ячменный кофе… Что же делать? Элеонора решительно досыпала остатки в кофейник и, сервировав поднос в однажды заведенной идеальной манере, добавила на тарелку половину куска хлеба, порезав ее еще на две части и последний кусок сыра, срезав с него подсыхающую корку.
Неторопливо, как всегда было у них заведено, она поднялась по лестнице и постучала в дверь, собираясь уже поставить поднос на пол и уйти, как вдруг услышала из-за двери слабый приглашающий отклик. Не веря своему счастью, Элеонора с идеально прямой спиной неторопливыми одинаковыми мерными шагами зашла в комнату и поставила поднос на стол.

- Доброе утро, Элеонора, - Робеспьер собрал в папку бумаги, которые собирался взять с собой в Комитет, освобождая место на столе. Вчерашнее открытие, в довершение к вчерашним событиям, вызвало у него бурю эмоций, сводившихся в конечном итоге к одному: негодованию. Сколько теперь труда понадобиться, чтобы остановить огромный бюрократический механизм, запущенный рукой женщины. Той, от которой он меньше всего ожидал подобной выходки. Глупой и мелочной выходки. Необходимо поговорить об этом, чтобы закрыть вопрос раз и навсегда, если подобное возможно. - Благодарю вас. Но, право, не стоило утруждать себя. Впрочем, хорошо, что вы здесь, я хотел поговорить с вами.

Элеонора Дюпле замерла, не веря своему счастью. Максимильян не просто снова начал разговаривать, не просто вышел из своего загробного молчания – он собирается поговорить с ней. Упреки она оставит на потом, пожалуй. Однажды все вернется на круги своя. А пока…
- Я слушаю Вас, гражданин Робеспьер, - ответила Элеонора, не скрывая радости, но не теряя самообладания.

- Я хочу узнать причину, по которой вы написали донос на Жюльетт Флери, - ровно сказал Робеспьер.

Пожалуй, живи Элеонора в более спокойное время, и не будь она дочерью Дюпле, она бы потеряла всякое самообладание и бросилась бы Максимильяну в ноги, умоляя простить ошибку и не гневаться так сильно. Но нет… Не во второй год свободы, не Элеонора Дюпле, и не в жерминале. Самым страшным и заставляющим сохранить спокойствие было полное отсутствие гнева в словах Максимильяна. Его голос был вообще лишен эмоций. Пустой.
- Гражданин, - ее голос все-таки предательски дрогнул, - Гражданин Робеспьер, я… я испугалась этой женщины. Не в первый раз аристократы пытаются пролезть в наш дом, чтобы только добраться до Вас, любыми методами. Ваша жизнь в постоянной опасности, а Вы нам дороги. Я увидела в этой женщине угрозу, даже худшую, чем когда-то таилась в Манон Ролан, когда она пыталась войти к Вам в доверие, чтобы только изыскать средства очернить Вашу репутацию… Я увидела в ней Шарлотту Корде… Только умнее и хитрее… Вы же знаете, неделю назад арестовали женщину с ножами, которая пришла к нам в дом и просила аудиенции… Что мне оставалось делать? Вы ведь со мной теперь даже не говорите, - неожиданно снова чуть дрогнула Элеонора, но собралась и успокоилась.

- Не думал, что способны на подобный поступок, Элеонора. Это низко, так как в ваш донос был полон клеветы. Я знаю Жюльетт Флери, иначе не разговаривал бы с ней. Более того, я обязан ей жизнью. Прошу вас больше не вмешиваться, Элеонора, если же эта просьба  покажется вам невыполнимой, я все же найду способ оградить эту женщину от лживых обвинений. Также не думаю, чтобы моя репутация пострадала от того, что сюда иногда заходит мой брат со всои добрым другом, которым является Жюльетт Флери.

- Гражданин Робеспьер, - Голос Элеоноры дрожал после суровой отповеди. Куда делся мечтательный Максимильян, который был так неприспособлен к действительности, что даже однажды налил себе суп не в тарелку, а на стол, увлеченный своим рассказом об интригах жиронды на семейном обеде. И ведь он даже не обвинял ее, он просто констатировал факт, - Если Вы так решили… Я не буду вмешиваться… И если Вы… ну если Вы выберете ее, то мы примем ее в наш дом. На ведь она не умеет готовить, - взмолилась Элеонора, - Она не сможет заботиться о Вас так, как Вы этого заслуживаете. И Браун ее не любит, - добавила она шепотом. А помните, как Вас избили однажды, - Элеонора сумела вовремя прикусить язык, вспомнив, что одного из участников драки вчера как раз гильотинировали, - Она бы никогда не поверила, что ссора произошла по политическим мотивам, Максимильян! Да, она красивее, она спасла Вам жизнь, но она никогда не будет и наполовину предана Вам так, как все в этом доме, - Она шепотом закончила, - и я в первую очередь.

- Я? - Робеспьер постарался не выйти из себя. Вот значит, где кроется причина этой клеветы. - Элеонора, Жюльетт Флери встречается с мои братом, пожалуйста, запомните это. И большинство наших разговоров это именно разговоры о политике. Не понимаю, почему вам приходят в голову столь нелепые домыслы... - Робеспьер резко замолчал. Довольно. Так он,  пожалуй, доведет девушку до слез.

- Потому что Вы не зовете меня гулять с Брауном, - пробормотала Элеонора, - И отказываетесь заботиться о своем здоровье и говорить во сколько будете дома, чтобы ужин был готов.

- У меня не так мого времени на то, чтобы гулять с Брауном, Элеонора, - вздохнул Робеспьер. Крыть было нечем. - Но чтобы закончить эту неприятную для вас и для меня тему о доносах, я хочу, чтобы вы пообещали мне никогда больше не поступать так впредь.

- Я никогда больше не буду действовать такими методами, - снова спокойно сказала Элеонора, - Во сколько сегодня будете ужинать, гражданин Робеспьер?

- К сожалению, не могу сказать точно, когда вернусь, в Комитетах очень много работы, - ответил Робеспьер. Ответ ему не понравился. Такими методами можно и не действовать, но всегда найдутся другие. Даже если Жюльетт Флери не будет появляться здесь, это не спасет ее от подозрений решившей ревновать женщины.  - Никогда нельзя сказать заранее, на сколько затянется заседание.

- Мы всегда ждем Вас, гражданин Робеспьер, - жалобно сказала Элеонора.

- Мне очень жаль, но я не могу жертвовать работой ради личных удобств. Вместе с тем, не хочу доставлять вам неудобства. Достаточно сказать кухарке, чтобы она оставляла немного еды, вот и все. ---- Еще несколько минут они говорили о пустяках, потом, когда Элеонора ушла, Робеспьер перевел взгляд на часы. Половина восьмого! В восемь он должен быть в Тюильри. Какие здесь прогулки с Брауном? Снова бедное животное остается на милость того, кто сжалится и решит его вывести. Он налил себе кофе, надеясь заменить им завтрак.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Дек 06, 2009 4:42 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года.

Париж, таверна около Тюильри.

Сантьяго, Огюстен Робеспьер.

Сантьяго предавался тяжелым мыслям в любимой таверне. С одной стороны, если его хотят гильотинировать – это повод напоследок уйти в такой загул, что стены Парижа еще не один год будут трястись при одном упоминании его имени. С другой стороны, надо было действовать и, как он и обещал Сен-Жюсту, приводить свой план в жизнь. С третьей стороны была Бьянка. Срок в две недели истекал, но, может этот маньяк с двумя пистолетами за поясом за эти две недели больше никуда не выпускает ее одну? А сталкиваться с маньяком в планы Сантьяго не входило. Следующим пунктом значилась Элени и карнавал. Эта тема действительно увлекала Сантьяго. Кроме того, Элени наконец-то собиралась сделать хоть что-то, выходящее за ее любимые рамки, и он знал, что скорее повесится, чем пропустит такое зрелище. Еще в Париж вернулась Альбертина, зайти к которой у него просто не было времени. Да, пожалуй с Альбертины и начать.

Сантьяго бросил на стол кости, выкинув две шестерки, жестом попросил хозяина принести перо и чернила, после чего написал.
«Дорогой друг,
Обстоятельства, о которых ты когда-то предупредила меня, возможно, снова вынудят мня уехать из Парижа ненадолго. Люблю, целую нежно, обнимаю и жду встречи. Как только вернусь – первым делом жди меня у себя. Не вспоминай в молитвах, ты в Бога не веришь, а я этого не люблю. Сантьяго».
Запечатав записку в конверт, он попросил посыльного отнести ее в дом к Маратам, после чего вернулся к пункту первому размышлений. Арест. Или сначала загул?

Сантьяго побарабанил пальцами и попросил принести еще вина. Этот маньяк явно примется за дело всерьез.
Кстати, вот и сам маньяк. Огюстен Робеспьер собственной персоной зашел в таверну.
- О, это же мой друг! – громко обрадовался Сантьяго и радостно помахал ему рукой, приглашая присесть за свой стол.

Огюстен медленно повернулся. Так. Не много ли событий для одного дня? Сама мысль о том, чтобы напиться в компании этого шута казалась ему даже в какой-то мере непристойной. - Я не имею обыкновения выпивать с подозрительными, гражданин, - бросил Огюстен, отметив, как в таверне воцарилась тишина и только спустя несколько секунд была нарушена осторожными разговорами. Два субъекта в углу навострили уши и принялись слишком внимательно изучать свежую газету.

- И верно, - прокомментировал Сантьяго, - Но у Вас не может быть подозрительных друзей, правильно? Поэтому чем пить с подозрительными – он неопределенно взмахнул рукой, - Выпейте со мной, или не помните?

- А вы имеете смелость называть меня своим другом? - поднял брови Огюстен. Он заказал кофе и коньяк. Спиртное выпил сразу же, отсалютовав стоявшему за стойкой хозяину, а вот кофе нужно было подождать.
Сантьяго пожал плечами и отсалютовал бокалом.

- Конечно, друзья моих друзей – мои друзья, - весело заметил он, - Будете играть свадьбу – умру от разочарования, если не пригласите. А вот если Вы на ней не женитесь – другое дело, - Сантьяго решил, что придумал интересный поворот событий, - Мне придется Вас убить, ведь я – давно потерянный брат одного нашего общего друга.

- Вы пьяны, гражданин, - равнодушно заметил Огюстен. - И чудовищно бестактны к тому же. Впрочем, это ваши проблемы.

- Не верите – спросите мою сестру, – заметил Сантьяго, - Не думаю, что ей придет в голову отрицать наше родство.

- Вы мне надоели, - холодно заметил Огюстен. Это было действительно так, тем более, что он не считал нужным серьезно воспринимать тот бред, который нес этот субъект

- Ну что ж, вот такое оно – знакомство с родственниками Жюльетт, - усмехнулся Сантьяго, - Кстати мы с сестрой обычно ужинаем в таверне на углу улицы Сен-Оноре по вторникам, то есть сегодня. Присоединяйтесь к нам вечером, хорошо? Думаю, Вы найдете ответ на многие вопросы, гражданин, - Он оставил на столе деньги, кивнул трактирщику и вышел, - До встречи!

Огюстен бросил на стол деньги и вышел следом. Понимал, что поступает тысячу раз глупо, но ничего не мог поделать с собой. Этот сукин сын посмел говорить о Жюльетт Флери в таверне явно с целью задеть его. Но черт возьми, этот болван, эта стоеросовая дубина разве не понимает, что осведомители запишут все это и донесут куда следует. Мало им одного доноса... Теперь они располагают точной информацией, указывающей на связь Жюльетт Флери с подозрительным иностранцем. Он догнал иностранца за повором.

- Стой, скотина, - процедил он, когда поравнялся с этим шутом. - Захотел угробить ее, так? Не дожидаясь ответа, он дал выход своей ярости, изо всех сил ударив подозрительно хлыща. Удара он если и ожидал, то не так быстро. И в любом случае не успел защититься.
Огюстен продолжил избивать его, уже лежащего, пока на плечо не легла чья-то рука. Жандармы. - Мы не сошлись в вопросах по поводу подозрительных, граждане. --- Ваши документы, - отреагировал жандарм. "Начинается", - подумал Огюстен, извлекая карточку Клуба. Жандармы испарились спустя пять минут, он тоже повернулся, чтобы уйти в свою сторону

Сантьяго не ожидал удара. Да, этот маньяк оказался легче на подъем, чем он думал и ревнивее раз в сто, чем он даже воображал. Боль была сильной… Хорошо, что так вовремя появились жандармы – никогда Сантьяго не думал, что будет им настолько благодарен. Робеспьер-младший удалился сразу за ними, после чего Сантьяго поднялся с мостовой, заметив, что рука не слушается. Ладно, благо Флоренция была тоже беспокойным городом, а портовые драки в Неаполе и вовсе для Сантьяго когда-то были родной стихией. Итак, домой теперь идти нельзя. К Клери? Нет. Если она выбрала себе в спутники человека, который расправляется с соперниками, гильотинируя их – туда ей и дорога. Театр вампиров? Он нахмурился, просто представив себе лицо Элени, которая увидит его в таком виде. Оставалось… да, последнее место.

Хромая, Сантьяго переулками направился к дому Альбертины Марат.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Дек 06, 2009 5:01 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Тюильри.

Максимильян Робеспьер, Огюстен // Максимильян Робеспьер, Герон.

Огюстен Робеспьер нервно закурил,но потом, спохватившись, покинул занимаемое им кресло и устроился у открытого окна.
Максимильян, возможно, ничего и не скажет, но табачный дым ему мешал.

- Огюстен, теперь расскажи еще раз, пожалуйста, что у тебя стряслось, - попросил Максимильян.

- Я ведь только что рассказал, - угрюмо ответил Огюстен. - Подумал, что ты должен знать об этих новых осложнениях.

- До сих пор я слышал только ругательства, иногда прерываемые словами. Надо полагать, они служили связующими.

- Максимильян...

- Из сказанного я сделал вывод, - нетерпеливо продолжил Робеспьер, - Что ты нашел ничего лучшего, чем устроить банальную драку и когда появились жандармы, попросту воспользовался своей фамилией. Очень мило.

- Это не правда! - возмутился Огюстен. - Они приказали предъявить документы, что я и сделал, как законопослушный гражданин! А потом они ушли. Им больше ничего не оставалоcь делать. - Он постарался удержаться от ухмылки. В какой-то мере Максимильян, безусловно, прав... Но говорить ему об этом не следует. - Ну скажи, тебе было бы легче, если бы меня арестовали и я провел...

- Огюстен, довольно. Этого не случилось.

- Вот и хорошо, - Огюстен немного оживился, поняв, что гроза миновала. - Я, должно быть, невнятно рассказал, из-за чего не сдержался и решил проучить этого... - он проглотил бранное слово. А еще ему не нравился скептический взгляд брата. - О том, что этот тип имел наглость приглашать меня выпить, я уже рассказывал...

- Он был пьян, - после недолгой паузы сказал Робеспьер.

- После он упомянул имя Жюльетт и назвал ее своей сестрой, мотивируя свое приглашение тем, что все мол, должны жить дружно,
тем более будущие родственники...

- Какая наглость! - вскинулся Робеспьер. - Этот подозрительный слишком много себе позволяет!

- Я тоже сказал, что он бестактен, - мирно заметил Огюстен, торопясь затянуться сигарой, чтобы скрыть улыбку: Максимильян был нетерпим к фамильярности в любом ее проявлении.

- Тем не менее, предположим, что в Париже множество девушек носят имя Жюльетт и он с кем-то спутал...

- Все бы хорошо, если бы его слова слышал только я, - сказал Огюстен. - Но их слышала вся таверна плюс два осведомителя.

- Черт! - вырвалось у Робеспьера.

- Поэтому я и пришел к тебе спросить совета. Этот тип, кроме всего прочего, болтал о том, что они с сестрой, мол, любят проводить время в одной кофейне, как раз на Сент-Оноре. Если это та самая кофейня, что у нас на углу, то нас можно поздравить - там собираются все окрестные якобинцы.

- Эту версию следует проверить, - задумчиво сказал Робеспьер. - Не думаю, чтобы на них в таком случае, никто не донес.

Я же не так давно просматривал все ее досье и ничего подобного там не было.

- И не забудь о Жане Клери, - мрачно напомнил Огюстен. - Официально она - его сестра.

- Я помню, - Робеспьер взялся за перо, но потом передумал и отложил его в сторону. - Что же, придется Жюльетт Флери делать выбор, что ей дороже: Жан Клери и память о Марате или же подозрительный иностранец. Хорошо, что ты сказал мне об этом, Огюстен. Если будет время, зайдете ко мне сегодня. Не застанете здесь - приходите к Дюпле, это важно. Вечером я отправлю тебя в Комитет по надзору с бумагами, нужно будет, чтобы Жюльетт кое-что подписала.

- Значит, с комитетом по надзору вопрос решен? - спросил Огюстен, не веря, что легко отделался.

- С этим - да, я думаю, - ровно ответил Робеспьер. - В дело вступает Комитет безопасности, если твои слова об осведомителях - верны. - Он написал несколько строчек на обрывке бумаги и запечатав послание, протянул его брату: - Будь добр, зайди, пожалуйста в комитет по налогам, он на первом этаже, в павильоне Равенства, и отдай это гражданину Пилье.

- Герон! - от неожиданности Огюстен выпустил из пальцев сигару и она упала куда-то вниз.

Робеспьер кивнул.

***


- Гражданин Робеспьер... - Герон почтительно склонил голову.Ему было интересно, зачем его вызвали, оторвав от работы, да еще и в такое время, но он держал любопытство при себе, так же, как и неуверенность. Неужели он сделал что-то не так? Пока что оба комитета боялись его и уважали, так как ему было многое известно. Но именно из-за этого путь на эшафот мог оказаться в два раза короче, чем для обычного гражданина, которых он оправлял к Сансону десятками.

Доносы. В этом была сила и власть. У него даже была своя система работы: в отличие от других, он всегда лично разговаривал с людьми, задавал наводящие вопросы, иногда те, которые ему указывали, иногда просто вопросы... Вне зависимости от того, что отвечал человек,это был путь на эшафот, так так в случае отказа за подозреваемого подписывали документ три его осведомителя, выступавшие как свидетели.

И вторая мелочь, дававшая ему влияние была привычкой всегда добиваться доносов от многочисленных просителей, приходивших к нему, чтобы хлопотать за своих родных. А уже в зависимости от того, насколько полезной была информация они получали или не получали желаемое.

Робеспьер никогда не интересовался его методами, как и другие комитетчики. Они тоже получали желаемое, если нужно было за кем-то тайно проследить или же, допустим, вмешаться в работу секретарей одного из комитетов. Редко и опасно, но случалось и такое... Наконец, Робеспьер закончил сверлить его взглядом.

-Гражданин Герон, я хочу, чтобы вы выполнили для меня одно поручение, - заговорил Робеспьер.

- Я всегда рад оказать посильную помощь, - прижал ладонь к сердцу Герон.

- Нужно, чтобы вы занялись доносами, поступающими на некую Жюльетт Флери. Вы будете собирать их и сдавать непосредственно мне.

- Хорошо, гражданин Робеспьер, - немного удивленно ответил Герон. В поручении не было ничего необычного, а он-то думал, что случилось бог весть что. Все какие-то нервные в последние время. Да и сам он не исключение.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Дек 07, 2009 1:57 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Альбертины Марат

Сантьяго, Альбертина

Сантьяго по дороге к дому Альбертины еще не один раз проклял всех и вся, а особенно – подозрительных революционных громил, которые нападают со спины. Рука по-прежнему не слушалась. Черт-черт-черт.
Ни в какое кафе он идти, конечно, не собирался, но надеялся, что если Огюстен Робеспьер хоть на секунду заподозрит (а субъектом Огюстен был подозрительным), что в словах Сантьяго есть хоть доля истины, то отложит на несколько часов начало охоты на него, которую собрался объявить с первого взгляда еще при первой встрече, что не менее, чем Огюстен, подозрительный Сантьяго прочел у него в мыслях. А несколько часов – это даже много.
Сантьяго забарабанил в заднюю дверь дома Альбертины Марат.

Дверь открыла не сама Альбертина, а Симона, которую Сантьяго тоже немного знал, поэтому ввалился без приглашения, привалившись к жалобно скрипнувшему буфету.
- Перо, чернила, Альбертину позови. Добрый вечер, Симона, рад тебя видеть, - протараторил Сантьяго.

Благо Симона была хорошо вышколена годами жизни с Маратом и принесла все требуемое в указанной последовательности. Точнее – принесла перо и чернила, после чего удалилась за Альбертиной.

Сантьяго сел за шаткий стол и написал левой рукой, что было делать на редкость неудобно.
«Милая Клери,
Сегодня истекает срок договора, но по независящим от меня причинам к тебе вместо меня в 9 вечера в наше кафе придет живое объяснение этих причин. Также оно даст тебе исчерпывающее объяснение, почему я пишу это письмо левой рукой и покидаю Париж – а может и нет. Я ведь должен тебя еще увидеть. Даже скажи ему это – так будет интереснее. Забыл сказать – я пытался втолковать этому маньяку, что мы брат и сестра, но он решил. Что я не могу так порочить твой образ семейными связями.
Сантьяго»

Увидев спустившуюся с лестницы Симону, Сантьяго шепнул ей адрес и вручил записку. По отданному мысленно приказу повиноваться, бедная женщина даже не задала ни одного вопроса.

Сантьяго облокотился на буфет, пытаясь понять все-таки рука скорее сломана или скорее цела и стал ждать Альбертину.

Альбертина вошла в кухню, когда Сантьяго вовсю хозяйничал там, открывая коробки. Она открыла рот, чтобы рявкнуть, полыхая праведным гневом, когда увидела его побитое лицо. - Тааак, - протянула Альбертина медленно и грозно.
- Кто и за что? Говорила тебе - прекращая игрища, картежник несчастный. ВОт тебе результат. Рожа, как у недобитого барана. И что, прикажешь, делать с тобой?

- Пожалуй, что и ничего,- отметил Сантьяго, - Хотя не откажусь от пары бинтов. Еще можешь написать донос в Комитет Общественного Спасения, чтоб тебя не взяли за связь с подозрительным. Ах, да и еще не забыть поблагодарить маньяка, с которым встречается Клери, за помощь, которую они тебе недавно оказали. Удивительно, как он не прибил по дороге в Шартр еще и тебя, подумав, что вы слишком близко знакомы. Или не решил привести тебя на гильотину на случай, если не прибьет.

Альбертина нахмурилась. - Сядь. И говори по делу. Я ничего не понимаю в твоем изложении. Шутки-шутками, а дело - делом. Какой маньяк, и причем тут Клери и Шартр?

- Произошло следующее, - сквозь зубы прошипел Сантьяго, - Клери связалась с младшим братом Робеспьера, с которым ты уже тоже успела познакомиться по дороге в Шартр. По поводу этой поездки мы с Клери поругались, а на днях я столкнулся с ней и этим маньяком-Робеспьером-младшим. Он подумал о нас невесть что. Поэтому с одной стороны, он подключил Комитет Общественного Спасения – так у вас называется это заведение? С другой стороны, чтобы успеть проявить мужество, он благородно напал на меня со спины. Я достаточно ясно объяснил? И можно теперь перейти к плану действий?

Альбертина помрачнела окончательно.
- Не до шуток, Сантьяго. Тебе надо убраться из города. ИЛи поселиться у меня под кроватью. ВТорой вариант, думаю, тебе не понравится. Тем более, что я не умею играть в карты. Уж не знаю, с чего Робеспьер-младший попер на тебя со спины. Но дело плохо. Вот мое мнение.

- Нет, вариант с кроватью меня не устраивает, - рассмеялся Сантьяго, - На самом деле я выбираю между другими двумя. То ли сейчас попрощаться с тобой, а потом – с моей любимой Элени Дюваль и уехать отсюда, то ли найти этого господинчика Огюстена и выложить ему в лицо все то, что я забыл сказать про него самого, их Комитеты, Конвенты и Революции вместе взятые. Достали! Не нравится ему, что я общаюсь с его любовницей – так вызови на дуэль, а не строчи донос! Вот я что – не прав?

Альбертина смотрела на него, как на большого ребенка. Удивительно, как в этом городе, погрязшем в революционной борьбе, мог столько времени жить человек, настолько оторванный от реальности. Эти слова об Огюстене и дуэли, о том, что он готов бросить ему в лицо свои мысли о Комитетах... Сегодня на гильотину отправляли и не за такое. Альбертина заговорила, стараясь, чтобы в ее голосе напрочь отсустсвовала печаль, охватившая ее в момент беседы с Сантьяго.
- Дорогой мой друг. То, что я скажу, тебе не понравится. Но я твой друг. Поэтому скажу то, что думаю. Уезжай из Парижа. И из Франции тоже уезжай. Я помню, как ты рассказывал мне о своей стране. О других странах, где бывал. Ты еще сможешь найти свое счастье. Там. Но не здесь. Тебя здесь просто раздавят. Клери - героиня не твоего романа. Я узнала ее ближе за последнее время. Она похожа на тебя - легкомысленностью, легкостью и тем, как она теряет мозги от восторга перед лицом любой опасности. Но ей нужна железная рука и железная воля. Человек, который просто не увидит ее капризов и женского обаяния. Жан-Поль был тем, кто способен ее удержать. Остальные лишь будут ее игрушками. Не знаю, какова эта Дюваль - с ней я почти не говорила. По мне-то, она - просто красивая кукла, да еще и аристократка в душе. Стоит ли она того, чтобы пожертвовать своей жизнью? Вряд ли. А еще есть я. Трухлявая развалина с железным стержнем внутри. Я планирую пожить долго. Но ведь и я - не твоя героиня. Лучше я плюну на свои кривые руки и испеку пирог лет через пять, когда все закончится, чтобы отпраздновать твое возвращение, чем буду даже не знать, куда выкинули твое тело с отрубленной башкой. Уезжай. Пожалуйста. Сегодня же вечером. Если тебе нужны деньги, я подкину немного - сегодня со мной расплатился один из моих клиентов. Мои камни меня прокормят еще много лет. Мне не жалко.

Сантьяго наклонил голову набок и посмотрел на Альбертину с непередаваемым выражением лица.
- А я правда тронут, - произнес он наконец, - Ладно, обещаю исчезнуть сегодня же вечером, только с Дюваль попрощаюсь, - на самом деле Сантьяго говорил то, что не думал, потому что перспектива знакомства с гильотиной в качестве оплаты за возможность вылить накопившееся раздражение неожиданно перестала его пугать и даже скорее забавляла… Гулять так гулять, - Ну что, пеки пироги и жди, Альбертина! – снова легкомысленно заметил он, - Привезу тебе из Флоренции красивый камень! – С этими словами Сантьяго выскочил на улицу, напевая итальянскую уличную песенку.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Дек 07, 2009 2:05 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.

Париж, кафе «Руж», потом – тюрьма Таларю.

Сантьяго, Робеспьер, Бийо-Варенн, Барер, Колло дЭрбуа\Сантьяго, Колло дЭрбуа

Сантьяго быстро зашагал в сторону Театра Вампиров. Пожалуй, есть еще один человек, с которым стоит попрощаться перед бегством из Парижа. Элени Дюваль. Черт возьми, как назло – сегодня спектакль. Сантьяго подозвал к себе торговку цветами и привычно оплатил корзину фиалок, наказав отнести в гримерку главной актрисы и передать, что после спектакля в кафе «Руж» ее ждет старый друг, чтобы попрощаться перед отъездом из города.

Итак, - Сантьяго взглянул на часы, - спектакль идет около двух часов. Можно попробовать успеть поужинать. Заодно напиться за потерю Клери.

В кафе опять же, как назло, было не продохнуть. Столик у окна был занят компанией каких-то мрачных личностей, смеривших его подозрительным взглядом. Остальную часть посетителей составляла привычная парижская публика: санкюлоты, неприметные граждане в сером, явно осведомители, подвыпившая молодежь. Почему-то они тоже косились на посетителей у окна. Да ну их всех к черту с этим Парижем. Во что превратили город! Сантьяго злобно прищурился, оглядывая компанию из нескольких человек. Более всех выделялся высокий субъект с громким голосом и выразительными жестами, подкреплявший свои слова выразительным стучанием кулака по столу. Его сосед справа явно соглашался с его словами, резко обрывая каждую фразу и мрачно поглядывая на невысокого тщедушного господина в очках и синем сюртуке, державшегося скромно и молчавшего почти весь разговор. Господин не реагировал на придирки и иногда обращался к последнему из собеседников, тихо что-то отвечавшего и пытавшегося одновременно поглотить ужин и дописать какую-то бумагу. Спор за столом явно не утихал. Сантьяго с трудом удалось перекричать их и отвлечь внимание трактирщика, будто бы загипнотизированного зрелищем.
- Эй, хозяин. Вина и курицу! Только смотри, правоверную жирную якобинку, а не тощую роялистку, раздетую до костей, - подал голос Сантьяго.

- Нету куриц, гражданин, - подал голос из угла хозяин, не переставая посматривать на компанию у окна.

- Ну тогда хлеба! Сыра! Да что у тебя осталось?

- Овощи, гражданин, - жалко развел руками хозяин.

- Тогда просто вина, - смирился Сантьяго, -Да побыстрее. Что ты уставился на меня? Я тебе не Робеспьер какой-нибудь, я не сторонник добродетели и смирения, а нормальный живой человек, не то что ваши чудовища монтаньяры. Вина, да приличного! И никаких апельсинов, - прибавил он вполголоса, вспомнив веселую шутку про единственную страсть Неподкупного, которую однажды изложила ему Клери.

Колло поперхнулся вином и так поспешно поставил бокал на стол, что капли вина попали на бумагу, которую составлял Робеспьер. - Вот это да! - восхищенно воскликнул он, напрочь забыв о поправках к декрету и о споре. - Откуда такой персонаж в наших краях? Не иначе как с Луны свалился, хотя я сначала думал, что это просто цирк приехал. Кажется, еще и иностранец! Здесь! Нет, это просто подарок для Фукье, нужно будет его доставить! --- Колло, не кричи, - сказал Робеспьер, повернувшись к странному посетителю, который, похоже, потерял страх и стремился потерять жизнь. Гражданин этот по описанию напоминал того иностранца, о котором говорил Огюстен, но всякий может ошибиться... В кафе, между тем, стало необычайно тихо. Даже Бийо, похоже, заинтересовался личностью самоубийцы.

Робеспьер пожал плечами и вернулся к ужину и к бумагам. Черт с ним.

- Гражданин, Вам что – жить надоело?, - резко и почти весело поинтересовался Бийо-Варенн, радуясь возможности передохнуть от спора с Неподкупным. Он переглянулся с Колло д’Эрбуа, размышляя, вызвать ли жандармов или же развлечь посетителей таверны дракой... Ведь не зря ходят слухи, что Комитет превратился в сборище кабинетных крыс, которые наносят удары исподтишка и таясь от света.

Барер с тревогой оторвался отчета и в свою очередь переглянулся сперва с Робеспьером, а потом – с Бийо-Варенном.
Начало спора он пропустил, выверяя стиль последнего абзаца, но почувствовал, что атмосфера накаляется на глазах. Совместный ужин был его идеей, о которой он успел пожалеть тридцать раз за последние тридцать минут. Но вот хотя бы драку остановить стоило.
- Позвольте, позвольте, граждане, - примирительно заметил он, - Ну что Вы так сразу. Возможно, это провокация, давайте попробуем выяснить побольше, - тихо заметил он и продолжил, - Мы ведь всегда открыты к пожеланиям и критическим замечаниям граждан, - широко улыбнувшись, продолжил он и подошел к Сантьяго, - Гражданин, чем кричать, давайте выпьем с нами, заодно расскажете, что или кто так настроил Вас против фракции, представляющей интересы настоящей Республики.

- Ты хочешь, чтобы я пил с провокатором?! - возмутился Колло. Впрочем, возмущение было наигранным. Есть возможность немного отдохнуть от повседневной рутины, пусть даже и таким варварским способом. Ну а что делать, если спор, начавшийся на заседании медленно перетек сюда? Вот даже Бийо так думает.

- А то настроило, - заметил Сантьяго, понимая, что, кажется, его удача от него отвернулась, и что он сейчас пытается сам себе снести голову гильотиной, которая у этих граждан всегда наготове. С другой стороны наблюдать Париж таким, каким он стал сил не было. Вспомнилось расстроенное лицо Элени, которую тоже расстроила эта весна… Ладно, черт с ней, с защитой у Элени. Но вот услышать то, что он собирался сказать, ей было бы приятно, - Граждане, - обратился он к посетителям таверны, игнорируя дружелюбный тон одного из людей за столиком у окна, - А я расскажу Вам историю, почему я не люблю монтаньяров. Я жил, никак не затрагивая ничьи интересы. И в моей жизни была женщина, которую я любил как сестру. Мы прекрасно ладили и жили, не трогая никого. Но на ее беду на мою сестру положил глаз брат одного из видных якобинцев…

...- Что он несет? Его надо заткнуть, - прошипел Бийо-Варенн на ухо Бареру.

- Напротив, дадим сказать, - прошептал Барер, - Неужели тебе неинтересно узнать эту историю? Или у тебя тоже есть брат, знаменитый любовными интригами?

- Колло, а пошли поближе, послушаем, - моментально загорелся Бийо-Варенн и занял вместе с последним позицию около оратора.

…- Так вот, он положил на нее глаз, - продолжил Сантьяго, понимая, что его несет и решив не останавливаться. Хоть кто-то же должен им высказать то, что им давно стоит услышать, - И увидев однажды нас вместе, решил во-первых, что мы в других отношениях, чем я обозначил, а во-вторых, что его возлюбленной не стоит водить дружбу с теми, кого не желает видеть он сам. И что Вы думаете? Он вызвал меня на дуэль? Нет, прислал шпионов и написал на меня донос в Комитет Общественного Спасения. Так они расправляются с личными врагами, - заключил Сантьяго.

Колло тихо присвистнул. Точнее, это он думал, что тихо, так как в наступившей тишине, казалось, зазвенели стекла. Вот это потрясающе! Он украдкой бросил взгляд на Робеспьера, но можно было этого и не делать: Неподкупный сидел с непроницаемой физиономией, будто его это совершенно не касается. Но как бы там ни было, этот гражданин явно заговаривается. Заткнуть его сейчас или потом? Этот философский вопрос Колло решить не мог. - Предоставим слово гражданам коллегам, - вполголоса заметил он.

- О, а что было дальше?, - радостно заинтересовался Бийо-Варенн, придвигаясь ближе.

- А дальше мне сказать нечего, - заключил Сантьяго тоном человека, которому было нечего терять, - Хотя нет, - снова пошел он вразнос, выплеснув разом все раздражение последних дней, - Я могу рассказать Вам еще одну историю…

- Да не надо, - улыбнулся Барер и успокаивающе положил руку Сантьяго на плечо.

Сантьяго, не долго думая, отшвырнул от себя Барера и продолжил, решив умереть с честью. На последнее обстоятельство указывали не предвещавшие ничего хорошего лица высокого господина с выразительными манерами и радостный тон худого субъекта с резкими интонациями.

- Я скажу вам больше, граждане. Я скажу вам то, о чем говорит весь Париж. Да, скажете вы мне, это был единичный случай. Но нет, доложу я вам, нет. Что вы думаете – они решают вам там у себя в Тюильри политические проблемы? Вот, например, несколько дней назад были казнены… - Сантьяго чуть смешался, не будучи в силах вспомнить фамилии, - Ну, заговорщики, - не смущаясь продолжил он. Так вы что, думаете, дело было в заговоре? Так меня тоже сейчас обвинят в заговоре! А этих знаете за что обвинили? Да бабу они не поделили с Неподкупным, - вообще-то Клери просила Сантьяго не пускать эту историю по рукам, но последнему терять было нечего, - и тот нет, чтобы вызвать на дуэль, нет! Отдал приказ об аресте всех и вся! Так они производят впечатление на наших девушек! Вы этого хотели, когда затевали свою Революцию, я Вас не понимаю? Этого?
Бийо-Варенн бросил взгляд на Неподкупного, который сидел белый, как полотно.

- Только ради чувства товарищество, - бросил он и подскочил к Сантьяго, чтобы дать тому в челюсть.

- Стойте-стойте, гражданин, - будто из-под земли вырос перед ним здоровый санкюлот, от которого за версту несло вином, - Нам тоже интересно знать, что было дальше, - А вас, полицейские осведомители, мы за версту чуем, еще со времен королевской власти, - он легко поднял Бийо-Варенна за пояс и перебросил через скамейку в сторону Робеспьера. Дальнейшего Бийо-Варенн уже не помнил, предоставив действовать коллегам.

- На заговорщика, гражданин, с таким складом ума вы не похожи, - тихо сказал Робеспьер. - Так мигом бы изложили всю правду чужим о своих. Но продолжайте, я вас слушаю. --- Колло подумал, что если бы так разговаривали с ним, то он бы, лично, находился уже в паре лье от этого места. Плеснув в стакан воды, он склонился над Бийо, пытаясь привести его в чувство. - Бертран, - тихо обратился он к коллеге, - запомни того, кто ударил, завтра поедет к Сансону без очереди.

- А то и было, - заметил Сантьяго, - Младший брат не поделил мою сестру со мной, а старший – другую бабу со своим другом. Того казнили, а я – на очереди. И все они такие. Так что берегите ваших жен и сестер, граждане, - гордо добавил он.

Между тем по таверне распространялся шепот, в котором угадывались слова *Неподкупный*, *Комитет*…

Барер переглянулся с Робеспьером, пытаясь понять, что делать.

Сантьяго в это время продолжал:
- Что замолчали? Что, - указал он рукой на оставшихся троих челнов Комитета Общественного Спасения, - Комитет зашел выпить, так что – молчать и в ножки кланяться? Правильно, кланяйтесь. А они заберут у вас все. Женщин, кур, вино, совесть и честь. Или слабо один раз сказать, что думаете и поплатиться гильотиной? Хотя что с вас взять, Эбера-то вы быстро сдали, - эту фамилию Сантьяго, благо, помнил, так как даже однажды публиковался в «Пер Дюшен».
Народ притих, боясь даже шевельнуться под пристальным взглядом членов Комитета Общественного Спасения.

- Возможно, кто-то еще хочет что-то высказать, - любезно предложил Барер, - Гражданин много выпил, что тут удивительного. Впечатлительный оказался, да еще и личные проблемы.

- И кто мне в этом поможет? Вы? – зло рассмеялся Сантьяго, понимая, что наскочил именно на тот самый Комитет Общественного Спасения, а говорит, возможно, с самим Робеспьером, - Хотя нет, куда Вам, Вы же боитесь услышать правду в лицо, Ваши методы – доносы и аресты, правильно, граждане комитетчики? А мне терять нечего! Вы ведь наверное и есть сам Робеспьер? А то что Вы так взъелись?

- Я?! - Колло был так удивлен, что даже потерял дар речи на несколько секунд. - Нет, гражданин, вы ошиблись. А вы что рты разинули?! - обратился он к замершим и не желавшим отмирать слушателям. - Цирк закончен, граждане! Наступают серые будни! Зовите жандармов, пусть они отведут гражданина как следует проспаться. -- Мы не можем арестовать гражданина за то, что он пьян, - сказал Робеспьер. - Но имеет место нарушение общественного спокойствия. -- А также сей гражданин спровоцировал нападение на депутата Конвента, - подхватил Колло, сообразив, куда клонит Неподкупный. - Имели место ложные обвинения и клевета.
Жандармы не заставили себя долго ждать, моментально сообразив что и к чему.

- Как я и говорил – арест, - рассмеялся Сантьяго, подумав, что такое развитие даже интереснее, чем напиться за потерю Клери, - Да что они еще могут, видите? И их- вы- боитесь? Ну я не знаю, - весело пожал плечами он навстречу жандармам, - Я хоть душу отвел, а вы сидите, пейте. За вами тоже скоро придут.

Барер проводил шествие взглядом и заметил:
- Между тем, Бийо-Варенн еще не пришел в себя. Отличный итог вечера, граждане. Максимильян? – он вопросительно тронул за плечо Робеспьера, - Не забудь свой блокнот. Никто больше не пострадал? – Он обвел взглядом оставшихся комитетчиков.

- Кажется, никто, - Робеспьер взял блокнот и положил на столешницу деньги за ужин. - Распорядитесь арестовать и второго выпившего, который напал на Бийо. Смутьяна - в Таларю.

- Его нужно допросить, - мрачно бросил Колло. - В Конвенте от меня сегодня мало проку, займусь чем-нибудь полезным. Он - иностранец, граждане. И намеренно сеял смуту, выкладывая грязные сплетни. -- Робеспьер медленно кивнул. Пусть лучше допросом займется Колло, который и так слышал все то, что говорил этот тип, чем посторонние.

- Со слухами что-то будем делать? - уточнил Барер, - но я далек от того, чтобы давать хоть одному из коллег советы по поводу слухов о частной жизни его или его семьи. Кстати, у меня тоже есть брат, - ободряюще заметил он, - но он в Гаскони, - Барер отметил заинтересованный взгляд Колло д’Эрбуа. Видимо, не ему одному интересно разобраться в этой истории.

- Слухи - они и есть слухи, - холодно ответил Робеспьер. - Или вы серьезно воспринимаете тот бред, который он говорил? Мы не можем позволить себе тратить время на то, чтобы коллекционировать вымыслы. Впрочем, если у кого-нибудь есть свободное время... Тем не менее, я вынужден согласиться с Колло. Необходимо снять с него допрос, чтобы выяснить, кто внушил ему мысль говорить об эбертистах и распространять сплетни, касающиеся Комитета.

- А я довезу Бийо до дома, - заметил Барер, которому не терпелось обсудить всю историю с товарищем, который был не в курсе ее окончания. Если в ней есть хоть доля правды... Черт, а ведь Колло имеет больше шансов докопаться, - После этого я – обратно в Комитет. Надеюсь кого-то из вас там застать, граждане.

***

Тюрьма Таларю, на взгляд Колло, была идеальным местом для дружеских бесед. Одни заключенные чего стоили! Не все, правда, но четверть из них точно, могли бы устроить неплохие беспорядки в городе, являясь гражданами неотесанными и в высшей мере грубыми. Для этого и держали здесь надзирателей, больше похожих на цепных собак, нежели на людей, а про саму тюрьму ходили страшные истории, которыми впору пугать детей. В страшные истории Колло не верил, а верил только в несговорчивость узников. Вот этот, смутьян, по-хорошему договариваться не хотел. Вздохнув, дЭрбуа перевел взгляд на лежащего на полу человека и задумчиво выбил трубку о подлокотник кресла, не заботясь о том, что горячий пепел падает на руку арестованного. Секретарь, в обязанности которого входило снимать протокол, отчаянно зевал: к подобным зрелищам он привык, не в новинку. - Просыпайтесь, гражданин, - весело сказал Колло. - Пора продолжить беседу.

- О, гражданин, а я по Вам не успел соскучиться, - рассмеялся Сантьяго, планировавший отправиться в мир иной в наилучшем расположении духа, - Как здоровье этого вашего…высокого и тощего такого?

- Ему гораздо лучше, - улыбнулся Колло. - Чего не скажешь о вас. Рассказывайте дальше, я вас внимательно случаю. В противном случае, - он задумчиво провел пальцем по лезвию ножа, - сделаю из вашей шкуры сапоги.

Сантьяго положил подбородок на руку и посмотрел на Колло дЭрбуа. Гм… интересно… а если попробовать? *А теперь почувствуй ко мне симпатию и доверие*, - мысленно приказал он Колло, - А я все сказал, - вслух развел руками он, - Разве Вы бы не взбесились, если бы Вас заревновали к собственной сестре?

- К какой сестре? - с улыбкой спросил Колло. Нет, положительно, этот тип даже вызывал некоторую симпатию своим упрямством, но это вовсе не значило, что допрос следует прекратить. - Назовите ее имя и мы выясним, сестра она вам или не сестра. Однообразие ваших ответов начинает меня утомлять, а злить меня не следует, из этого ничего хорошего не получается. Попробуем сначала: вы по собственной инициативе решили сеять смуту и распространять грязные слухи или вам кто-то подсказал?

- По собственной, - улыбнулся Сантьяго, - а имени сестры Вы не получите.

- Узнаем и без вас, - философски заметил Колло. Потом, подумав, резким ударом сбил арестованного с ног. - А вот имена тех, кто вас надоумил, назовете сейчас.
Резкая боль хлестнула, как удар кнута. Что там когда-то в другой его жизни было про галеры? А в этой… Клери… Нет уж.

- Сам, - прошипел Сантьяго, - сам, - он глянул на дЭрбуа снизу вверх, - Гильотина, надеюсь?

- Сначала спущу шкуру, - пообещал Колло. - Уверяю вас, это очень больно. Сам додумался до того, чтобы клеветать на членов комитета, мразь!? - дЭрбуа яростно припечатал каблуком пальцы этого хлыща. - Сам науськивал народ?! Причины! Басней про сестру, которая тебе не сестра ты меня не убедишь. Настоящие причины! А потом - имена.

- Черт, - пальцы хрустнули под каблуком здоровенного верзилы, - Черт-черт-черт, - пробормотал Сантьяго, подумав, что счастье, что дознаватель наступил на пальцы правой руки, которая после встречи с Огюстеном Робеспьером и так была не в порядке, после чего попробовал собраться. Свободно рукой он дотянулся до сапога верзилы и резко дернул, постаравшись повалить его, чтобы добраться до горла. В конце концов, терять - нечего, а так будет веселее.

Только ухватившись за стол, Колло удалось сохранить равновесие. Правда, ему это стоило довольно чувствительного удара ребрами об угол, за что он немедленно рассчитался со своим собеседником. - Больше так не делайте, гражданин. В последний раз спрашиваю, почему вы решили распространять столь гнусную клевету? Или, может быть, кто-то из нас вас лично обидел и вы решили таким образом свести с нами счеты, а заодно и немного побыть героем? Полно, гражданин, героя из вас не выйдет.

- А теперь, гражданин, слушайте внимательно, - Сантьяго снова посмотрел на собеседника, делая параллельно мысленное внушение, - Никто ничего мне не говорил. Я повторил то, о чем говорят в народе. Вы верите каждому моему слову. И еще…в отместку…. У Вас сейчас жутко заболит голова, да так, что никакого спасения от этого нет. Бегите же к врачу, ищите лекарство, а меня не трогайте.

Колло рухнул в кресло, пытаясь сообразить, что с ним происходит. Жутко заболела голова, это мешало сосредоточиться. Никто ничего не говорил, я повторил то, что говорят в народе... в воспаленном мозгу вертелась только эта фраза. Да что же происходит?! - Протокол! - рявкнул дЭрбуа на секретаря, поднявшись. Хотелось уйти и поискать врача, иначе с ума сойти можно. Пошатываясь, он направился к вытаращившемуся на него чиновнику, попутно наградив развалившегося на полу арестанта ударом ноги. Странно, но в голове прояснилось. Перечитывая протокол, Колло нахмурился. Вы верите каждому моему слову... Вы верите каждому моему слову... Самое страшное было то, что он и на самом деле верил. Так. Рассудим логично. Раньше он видел одного шарлатана, по имени Месмер. Тот творил фокусы с людьми, заставляя их вытворять разные непотребства. Возможно ли, что и этот умеет делать похожее? Все может быть.

- Так... - Колло не знал, что теперь делать, но раз так хочется уйти - нужно уйти. - Этого оставить в одиночной камере. Желательно в сырой. Связать. Кружку чистой воды на сутки, если хочет - пусть хлещет гнилую. Обойдется без врача. Подробные распоряжения я оставлю позже, пока что выполняйте эти. Живо! - рявкнул он. Пока голова не треснула на две части.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Дек 08, 2009 1:52 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Тюильри.

Сен-Жюст, Робеспьер.

...«Я не могу защитить тебя от непрошенных гостей, но могу дать возможность увидеть смерть той, кто не желает тебе зла»....
Сен-Жюст проснулся, когда солнечные лучи раскрасили его комнату теплым весенним цветом. Традиционно посмотрел в знакомый угол, который так полюбили его непрошеные гости. Еще одна спокойная ночь. Никаких призраков и никаких сомнений. Клери с момента их последней встречи он видел лишь однажды, издали — с Огюстеном. Она теперь всегда ходила с Огюстеном, поймать ее одну не было никакой возможности. Но теперь это воспринималось иначе. Хорошо, что они поговорили. Она помогла. И за возможность забыться спокойным сном он был ей безгранично благодарен.

День принес новые данные, новые идеи и сомнения. Утром Сен-Жюст имел странную беседу с Фукье-Тенвилем. Прокурор получил длинное письмо от Комитета общей безопасности, подписанное Вадье, Амаром и другими. Комитет настаивал на активизации розыска барона де Баца. «Не пренебрегай на допросах малейшими сведениями». «Щедро обещай от нашего имени любые деньги любому заключенному, готовому дать сведения о бароне». «Де Бац вне закона». Все это было верно, но почему разговоры о бароне всколыхнулись только сейчас, после казни тех, кто его действительно знал? Сен-Жюст неоднократно поднимал вопрос о связи с де Бацем Фабра, Делоне, Базира и Шабо, но тогда его слова никого так не занимали. Что же случилось теперь? Терзаясь плохими предчувствиями, Сен-Жюст решил заглянуть к Робеспьеру после обеда, хотя и не знал, как будет принят. Но какая разница? Главное — их общее дело. Кому какая разница теперь до их отношений, разваливающихся на глазах?

Робеспьер был в своем кабинете. Как всегда сидел, склонившись над бумагами — неприступный и начисто лишенный эмоций.

- Я должен поговорить с тобой, Максимильян, - начал Сен-Жюст. - Хочу поделиться некоторыми мыслями.

Не прошло и четырех часов после того, как они ушли из таверны, как на стол к нему уже лег отчет осведомителей. Робеспьер прочел его, отметив, что да, все записано точно. Хорошего настроения это не прибавило, он снова был близок к нервному срыву, хотя такое состояние уже становилось привычным. Лучше об этом не думать. Иначе снова случится приступ, а у посетителя, если такой решится зайти, будет возможность сказать, что его визиты плохо влияют на здоровье. Разговаривать ни с кем не хотелось, но дел от этого меньше не становилось, наоборот. И он, вместо того, чтобы начать работать, попросту занимается самокопанием и решением проблемы второстепенной. Раньше он гордился тем, что мог работать когда, где и сколько угодно. Сейчас приходилось себя заставлять. Как работать, так и сосредотачиваться на работе. Вслед за отчетом обнаружилась еще одна бумага, написанная рукой Колло, но прочесть ее помешал стук в дверь. Сен-Жюст.

- Проходи, Антуан. Располагайся, - Робеспьер продолжил прочитывать протоколы, которые принес Колло. Как он умудряется исписать гору бумаги, не сказав ничего толком? Похоже, он отдал приказы именем комитета… хотя по большому счету не имел права этого делать – комитет безопасности поднимет шум. – Что ты хотел сказать?

- Комитет безопасности озаботился поимкой барона де Баца и сообщает теперь об этом всем и каждому, - заговорил Сен-Жюст. Он поймал себя на мысли, что Робеспьер плохо выглядит. Похоже, его проблемы со здоровьем уже вошли в традицию. Страшное дело - ведь ему всего тридцать пять! - Тебе не кажется это странным? Я хотел поговорить об этом. А еще о том, что на последнем заседании нашего Комитета твое молчание позволило Бийо раскрыть все свое красноречие.

- О бароне де Баце кричат уже два года, - сказал Робеспьер. - Почему же они озаботились его поимкой именно сейчас? У тебя есть какие-либо соображения? Что касается Бийо, он был в своем репертуаре, вот и все.

- Нет, не все, - начал Сен-Жюст, но замолчал. - Извини. Меня смущает то, что эти разговоры приобрели особенную настойчивость именно сейчас, после казни дантонистов. Не секрет, что многие из казненных подозревались в связях с де Бацем. Не секрет, что в дело ост-индской кампании он сыграл значительную роль. Однако, никто не допрашивал их о бароне. Зато сейчас за любые сведения о нем обещается большое вознаграждение. С чем это связано, я не знаю. И поэтому меня это злит. Не люблю ситуаций, которых не могу объяснить.

- У нас слишком мало информации, чтобы делать какие-либо выводы. Единственное, что можно сказать с уверенностью - барон слишком много знает. Отсюда два варианта: либо кто-то хочет заставить его замолчать, либо действуют для отвода глаз, так как де Баца ловили уже раз пять точно и, тем не менее, это оказывался не барон. Меня больше беспокоит возможная утечка информации. Она случится в любом случае, если они решать подключить и нас, а это неизбежно.... - Робеспьер задумался. - Наилучшим выходом было бы расширить полномочия нашего комитета и взять в свои руки тайную жандармерию. Что ты на это скажешь? В таком случае мы можем проработать по два варианта возможных действий, один из которых будет для публики, а второй - истинный.

Сен-Жюст непроизвольно улыбнулся. - Мне нравится ход твоих мыслей, Максимильян. Бюро общей полиции при Комитете общественного спасения. Если оно будет создано, мы сможем забирать все дела, которые посчитаем интересными и требующими нашего особого контроля.

- Рад, что ты со мной согласен, - слегка улыбнулся и Робеспьер. - В таком случае, я хотел бы, чтобы ты подготовил доклад. Скажем... дней через десять. Тогда мы обсудим детали и возможные неточности. Если все удастся, как задумано, мы не только будем забирать те дела, которые считаем интересными, но и будем держать под своим контролем ход этих дел. Без вмешательства Комитета безопасности. Впрочем, это и так понятно. Во главе этого планируемого Бюро я хочу видеть тебя. Справишься? Или считаешь это слишком большой нагрузкой?

- Справлюсь! - просиял Сен-Жюст. На секунду ему показалось, что перед ним - Максимильян, которого он знал раньше. Но взгляд его собеседника потух, и он вернулся в свое прежнее состояние. Сен-Жюст извлек несколько листков из папки и положил на стол. Затем отвел глаза. - Черновик доклада о бюро общей полиции готов, Максимильян.

- Я просмотрю его сегодня же, как только закончу с тем, что требует немедленного ответа, - Робеспьер кивнул на кипу бумаг. - Думаю, что к часам к одиннадцати смогу тебе его вернуть с поправками, а дальше ты изменишь, как сочтешь нужным. Антуан... Я думаю, что ты должен знать это. Около четырех часов назад был арестован некий Люциани, в кафе Руж. Вот отчеты находившихся там агентов, если тебе интересно, - он положил бумаги на край стола, удержав только отчеты Колло дЭрбуа.

Сен-Жюст хотел что-то возразить, но предусмотрительно перечитал отчеты. Дело плохо. Бедняга Сантьяго, он наговорил себе на смертный приговор по законам нынешнего времени. Никто не будет разбираться с подозрительным иностранцем и слушать доводы о том, что он не имеет отношения к политике. Остается последняя возможность. Сен-Жюст резко посмотрел на Робеспьера.

- Ты хорошо помнишь СТраффорда, Максимильян?

- Я его помню, - ответил Робеспьер, немного удивившись такому тону Сен-Жюста. - Почему ты спрашиваешь?

- Если с Люциани что-то случится... Это может иметь для нас некоторые последствия, Максимильян. - выпалил Сен-Жюст. - Он вел себя, как последний дурак в вашем присутствии. Но он - не шпион и не заговорщик. Я говорил это тогда, говорю сейчас.

- Даже если это и так, сейчас это ему не поможет, - отрезал Робеспьер. - Ты внимательно читал отчет? Если я не очень склонен верить тебе, то наши коллеги и подавно. Я понимаю, что он - твой друг и ты, возможно, хочешь его спасти, но я не стану делать исключений, - он поднял взгляд на соратника и не отрываясь смотрел на него, - ни для кого.

- Ясно. - Сен-Жюст выдержал его взгляд. - Я могу идти?

- Что ты хотел, чтобы я сделал, Антуан? - спросил Робеспьер. - Пошел освобождать его? Начал всем доказывать его невиновность? Что?

- Я хочу, чтобы ты просто поверил мне. Я и сам не знаю, что делать. Я понимаю тебя. Действительно понимаю. Он не лучше многих из тех, кто десятками гибнет на гильотине. Ты ведь это хотел сказать? Но дать ему возможность погибнуть, не попытавшись ему помочь, я не смогу. Я еще недостаточно мертв для этого. Стоит ли намеряние наказать человека, распустившего прелюдно язык, такого риска? Не уверен. И это - лишь одна сторона медали. Клери знает?

- Нет, - покачал головой Робеспьер. - Это произошло несколько часов назад. Было светло... Колло допросил его, Антуан. Люциани твердит про сестру. Ты понимаешь, что это значит? Не составит труда умножить два и два и при удобном случае связать с иностранным заговором нас самих? Никогда об этом не думал? Клянусь, что сделаю все возможное, чтобы слова о сестре вбили в глотку этому проходимцу, даже если мне придется сделать его короче на голову! - в бешенстве, Робеспьер смахнул со стола чернильницу и с мрачным удовлетворением наблюдал, как растекается по полу темное пятно.

Сен-Жюст некоторое время стоял, глядя на расплывающееся пятно.

- Говоришь, его допрашивал Колло? Больше там никого не было? А если я скажу тебе, что Колло быстрее сам назовется его братом, чем посмеет хоть слово сказать вслух о том допросе? Если я скажу тебе, что при одной мысли о том, чтобы связать Люциани с кем бы там ни было, у Колло будут начинаться спазмы от ужаса?

- Бред, Антуан! Колло проверит Жюльетт Флери, он написал об этом. Значит, сегодня либо Люциани признает, что оклеветал ее, либо она признает, что видит этого типа впервые. Признание Люциани было бы предпочтительней. Вот что беспокоит меня в данный момент. Дальше поступай, как знаешь. Я вижу, что ты не остановишься, - Робеспьер отвернулся к окну. Вот так. Камиль умер за меньшее. Почему он должен щадить иностранца, явного врага, человека безнравственного, если не смог спасти человека, во много раз превосходящего его? Почему? От этой мысли хотелось то ли выть, то ли кричать.

- Ты хочешь устроить им очную ставку в присутствии Комитета? - поднял брови Сен-Жюст.

- В присутствии свидетелей. Этого не избежать. Посмотри, что здесь насочинял Колло, - Робеспьер извлек из папки документ, где черным по белому было написано, что исходя из показаний арестованного, а также из подозрений, в интересах следствия и так далее очная ставка должна состояться в присутствии двух свидетелей и, разумеется, самого Колло. - Я хочу, чтобы свидетелями были мы. Иначе ими станут Барер и Бийо, они проявляли к этому интерес. Это должно быть сделано сегодня.

- Мне привести ее или ты уже направил ей приглашение? - бесстрастно спросил Сен-Жюст.

- Я написал ей, - устало ответил Робеспьер. - Хотя нам недостает только, чтобы этот болван начал и тебя приветствовать, как дорогого друга. Если эта опасность существует - достаточно сказать мне.

- Я не знаю, - упавшим голосом произнес Сен-Жюст. - Но я должен при этом присутствовать. *Клуб трех. Не в добрый час мы подняли с тобой бокалы, Сантьяго. Вот и встретимся*. Так подумал Сен-Жюст, выходя из кабинета Робеспьера. Вся надежда на Клери и ее умение разговаривать мыслями. Если Сантьяго не захочет ее услышать, все пропало.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Дек 08, 2009 1:42 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Тюильри, потом - тюрьма Таларю

Робеспьер, Бьянка, Сен-Жюст, Сантьяго, Колло д Эбруа

Записка, которую доставили на адрес Жюльетт Флери, Бьянке не понравилась. Робеспьер не стал бы писать просто так. Значит, что–то случилось. Или.. Может быть, он решил воспользоваться ее предложением? Он попросил прийти к Тюильри в 10 вечера. С Огюстеном она должна была увидеться в 11. А вот с Сантьяго все получилось очень странно. Бьянка получила от него записку, где говорилось о том, что причина его отсутствия явится на место их встречи. Записку принесла Симона. Отдала, и сразу убежала. Бьянка прождала долго, но Сантьяго так и не пришел. На него это было непохоже, но, возможно, он обиделся на нее окончательно после той встречи с Огюстеном? Это необходимо было выяснить. Плюс – сбор материалов о коррупционерах для нового номера. На этот раз она решила зайти дальше, но не указывать имен, как того советовал Неподкупный. Бьянка добежала до указанного места встречи и увидела человека, который сделал ей знак следовать за ним.

- Добрый вечер, гражданка Флери, - Робеспьер поднялся ей навстречу. - Проходите, садитесь. Вы, - обратился он к агенту, - можете быть свободны. - Оставалось надеяться, что об этом разговоре узнает как можно меньше людей. Немного выждав, он коротко изложил ей все произошедшее в таверне, включая выступление Люциани, а также последствия этой выходки и требования Колоо дЭрбуа об очной ставке.

- Сен-Жюст знает? - Бьянка отвела глаза. Все было так плохо, насколько это можно было себе представить. Даже хуже.

- Да, я говорил с ним. Он будет вторым свидетелем. Я не знаю, что вы намерены предпринять, гражданка Флери, но упаси вас бог совершить необдуманный поступок...

- Мы будем там втроем? - продолжала она задавать вопросы. Ее взгляд стал жестким и предельно сосредоточенным.

- Будет Колло дЭрбуа и, возможно, поверенные. Что это меняет?

- Мне нужно подготовиться. - Бьянка искоса взглянула на Робеспьера. - Ведь он не дорог вам? Этот Колло? Он так не простил вам Эбера. Не лично Эбера, а того, что благодаря вам он стал трусом и предателем. Ему противно об этом думать, а ненавидит он за это вас. Я могу сделать так, чтобы он ненадолго выбыл из игры. Основа наших с вами деловых отношений - это честность. Поэтому я честно вас предупреждаю о первом плане, который пришел мне в голову. Ради вашего спасения я проделала это с Каррье. Колло ничем не лучше него, верно?

- Поступайте, как считаете нужным, - ровно ответил Робеспьер. Затрагивать ту же тему, что и в разговоре с Антуаном не хотелось. У Жюльетт Флери то же мнение, что и у него. Не имеет смысла ни переубеждать, ни настаивать.

- Что должно произойти, чтобы эта ситуация завершилась удобно для всех? - тихо спросила Бьянка. - Я вижу, как мерзко для вас то, что происходит. Скажите, чего вы хотите. Я постараюсь.

- Она не может закончиться удобно для всех, - ответил Робеспьер. - Оставим этот разговор, так как я здесь в меньшинстве.

В этот момент появился Сен-Жюст. - Добрый вечер... Клери. *Вижу. ты все знаешь* - Максимильян, карета ждет нас. И Колло, думаю, тоже.

***

Сантьяго сидел в грязной камере уже, кажется, целую вечность. В общем и целом, местный парижский спектакль ему уже давно надоел. Скорее бы уже, раз так. На самом деле все это время им руководило не безумие самоубийцы, в чем кажется был так уверен дознаватель из Комитета. Нет, простая жгучая детская обида, что его променяли – да на кого. На больного маньяка-якобинца, брата того Неподкупного, которого Клери так ненавидела еще год назад… Сантьяго принял решение, подумав, что моральные терзания вообще - отличное лекарство против плохого физического самочувствия.Дверь открылась. К нему пришли.

Колло не мог не улыбнуться, отметив, что его арестант немного убавил самоуверенности и хамства и даже, похоже, немного приуныл. Жаль, что не удалось от него ничего добиться, но очная ставка все поставит на свои места. Вот мы и узнаем кто кому брат, кто кому сестра и прочие родственники. Правда, в качестве свидетелей он ожидал Барера и кого-нибудь еще, но Неподкупный их опередил. Что же, так будет даже забавней, когда они там либо начнут признаваться друг другу в любви, либо перегрызут глотки. Его дело - дознание. ДЭрбуа остановился возле арестанта. - Сейчас пойдешь на очную ставку, гражданин. Будешь вести себя в рамочках и делать то, что тебе говорят. А иначе... - он наградил узника ударом ногой в живот, -... иначе очень сильно пожалеешь, что тебя не отправили на эшафот сразу после твоего выступления в кафе. Ясно? Поднимайся. Встать, я сказал! --- Когда они вышли в коридор, Колло поморщился. Вид у Люциани был еще тот, как бы Неподкупного удар не хватил, а то обвинят в непреднамеренном убийстве.

Или наоборот, преднамеренном? Размышляя таким образом, дЭрбуа толкнул узника и они напрвились в кабинет, где ожидали граждане коллеги и гражданка Жюльетт Флери.

Как только дверь открылась, Сен-Жюст поднялся. - Гражданин Люциани? Сюда, пожалуйста. Вижу, в камере вам было невесело. Надо будет проверить наши тюрьмы. Интересно, кто там развлекается. Вас привели сюда с одной-единственной целью. Нам бы хотелось услышать, что вы знаете об этой женщине. - Сен-Жюст кивнул на Бьянку.

Бьянка взглянула на Колло и ободряюще ему улыбнулась. Испытанный прием. Во всяком случае, он отвлечется.
*Сантьяго, мы вытащим тебя. Только молчи. Скажи, что ты меня не знаешь. Иначе погубишь и себя, и впоследствии - Сен-Жюста.*

Сантьяго взглянул на нее слегка по-новому, пытаясь подавить гнев и разочарование. Вот, значит как, Клери? Впрочем, сам виноват, что сосватал ей мысль про газету и продолжение игры. *Играй, Бьянка, играй. А я буду играть за себя. Я не хочу тебя больше ни видеть, ни слышать. И помощь твоя мне не нужна, лучше уж гильотина*

*Чего ты ожидал? Зачем ты продолжаешь играть сейчас? Если ты разочарован во мне, подумай о Сен-Жюсте. Вокруг него - стая шакалов. Убив тебя, они перекинутся на него. Потому что сейчас все страшнее, чем год назад. Если ты - подозрительный, а я - шпионка, следующие в списке - твой враг Огюстен и твой друг Сен-Жюст. И невозможно сделать так, чтобы не запачкать кого-то одного!* Бьянка была в отчаянии. Все зашло слишком далеко. Только теперь она видела последствия своей жестокой игры. Еще одна ошибка. И риск чужими жизнями. Ведь она в любой момент может исчезнуть, и ей ничего не будет.

*Пошла прочь. Играй в свое сочувствие в другом месте с твоим маньяком, братом человека которого ты недавно ненавидела, а теперь вцепилась коршуном, а я сам решу*
- Мою сестру звали Бьянкой, - раздельно произнес Сантьяго, - Я ее правда любил, а она на свое горе повстречала Огюстена Робеспьера. С тех пор я ничего о ней не знаю, а эта гражданка – он кивнул в сторону Бьянки, - Просто на нее похожа, но ничего общего кроме внешности между ними нет.

Колло сосредоточенно наблюдал за секретарем, стараясь не поднимать взгляд от бумаг. В комнате понизилась температура градусов на десять. Краем глаза дЭрбуа видел, как Неподкупный подошел к окну и только потом понял, что слова арестованного означают фактически бесславный финал для Огюстена Робеспьера. Аристократку ему еще могли простить, но сестру этого психа - вряд ли. Аристократка хотя бы может быть патриоткой, чем черт не шутит.

- Вы уверены, что ничего не перепутали? – вступил в разговор Сен-Жюст. Что происходило между Сантьяго и Клери, он не слышал, но чувствовал, что ничего хорошего.

- Я не перепутал, - заметил Сантьяго, - Эта гражданка не имеет отношения к моей сестре Бьянке.

Медленно, очень медленно, Робеспьер взял у секретаря подписанный поверенными и самим секретарем лист. Жюльетт Флери спасена. Слишком дорогой ценой. - Подпишите, - ровно сказал он, глядя в глаза этому человеку. Он не был уверен, существовала ли когда-либо в жизни Огюстена женщина, по имени Бьянка. Если и существовала, это ничего не доказывает. Это означает только одно: контакты с подозрительными иностранцами. Эшафот.

*Сантьяго, не надо!!!! Огюстен – такая же жертва, как и ты! Это я, жуткая, эгоистичная тварь, все это устроила! Я не считалась с тобой, я ни разу не подумала, что ты чувствуешь, когда я рассказываю тебе про Сен-Жюста и Огюстена! Пожалуйста, не надо! Скажи, что ты пошутил! Скажи, что Огюстена Робеспьера впервые увидел во время вашей драки! Никто из живых не должен умирать вот так, из-за нас, из-за отверженных этого мира! У них – своя история! Пожалуйста, Сантьяго!*

*Пошла прочь, спасай Огюстена и Сен-Жюста в другом месте*- Не подпишу,- ухмыльнулся Сантьяго в лицо Робеспьеру, - Не хочу.

- Следовательно, вы отказываетесь от своих показаний? - спросил Робеспьер.

*Получай своего Огюстена, Клери. Я бы хотел забрать его с собой, но раз уж ты, наша прекрасная королева просишь – не буду* - Да, отказываюсь. – усмехнулся Сантьяго, - Я иностранец и всех тут перепутал. Вон, того гражданина вообще за Робеспьера принял, - он кивнул на Колло дЭрбуа.

- Тогда какого дьявола, - прошипел Колло, - ты морочишь всем головы, мразь?! Жаль, что таких как ты никто не додумался закапывать живьем в землю, чтоб не повадно было! Быстро диктуй свои показания, иначе небо тебе, милый друг, покажется с овчинку.

- Да нет показаний и не будет, - прошипел Сантьяго и пристально уставился на Колло, решив напомнить ему о жуткой головной боли, чтобы лишить возможности продолжать допрос.

- Составить протокол со слов арестованного, - тихо приказал Робеспьер, обращаясь не то к секретарю, не то к Колло. Некоторое время было тихо, только едва слышно скрипело перо. - Что ты пишешь?! - взорвался дЭрбуа, отвесив секретарю подзатыльник. - Вы, гражданин, никак пьяны?! - Он сел за стол сам и некоторое время увлеченно писал. Себе дороже будет отправлять на эшафот Робеспьера - младшего. Старший мог довести до белого каления кого угодно, но младший, по сути, был не таким уж плохим человеком. А что касается Жюльетт Флери, явно мутит скотина. Но, судя по всему, черт с ней. Пусть живет, раз так спокойнее. И как бы выкрутиться? Напрягай мозги, Колло. Включив мыслительный процесс, через пять минут он предъявил следующий документ: " Со слов задержанного гражданина Люциани было записано следующее: гражданка Жюльетт Флери не является его сестрой, а лишь похожа на нее. На вопрос гражданина Сен-Жюста, не ошибается ли он, арестованный повторил вышеизложенное. Имела место попытка оклеветать патриотов и отказаться от показаний.

Документ подписан гражданкой Жюльетт Флери, секретарем коммуны, понятыми, заверен членами Комитета общественного спасения как свидетелями. Дата, подпись. - огласив документ, дЭрбуа протянул лист Флери. - Распишитесь, гражданка.

***

Оказавшись на улице, Бьянка мысленно попросила Сен-Жюста следовать за собой. Экипаж, увозивший Робеспьера, давно скрылся из виду.

- Я должна на некоторое время исчезнуть, Антуан. Пожалуйста, найди Огюстена и расскажи ему о том, что сегодня произошло. Пусть он не волнуется. Я вернусь. Мне просто нужно прийти в себя.

- Черт побери, это еще что такое, Клери? – недобро посмотрел Сен-Жюст. – Не в твоих правилах устраивать сцены. Что он тебе сказал? Говори. Сейчас же.

- Он мне сказал то, что я заслуживаю. Знаешь, чего мне сейчас хочется? Пожаловаться тебе на жизнь и на то, что я не способна нормально ужиться ни с одним смертным. А знаешь, почему я этого не сделаю? Потому что ровно месяц назад я рыдала на плече у Сантьяго после того, как ты меня выгнал. Вы оба знаете, что я не такая, как все. И в этом - замкнутый круг. Через месяц мы помиримся с Сантьяго, а ты снова меня прогонишь. И так – до бесконечности. Я буду в городе и сделаю все возможное, чтобы вытащить Сантьяго в ближайшие дни, иначе его казнят. И на тебя надеюсь. Мы же все еще Клуб трех, правда? А еще, пожалуйста, будь осторожнее. В мыслях Колло я увидела столько дерьма, что мало не покажется никому. Будь осторожнее с ним, и с вашими шакалами. А теперь я пойду.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Дек 08, 2009 1:59 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.

Париж, дом Сен-Жюста.

Сен-Жюст, Тереза Желле

Тереза Торэн, урожденная Желле еще раз повернулась перед зеркалом. Боже, какое это счастье – просто снова иметь доступ к горячей воде, к чистой одежде, наконец, к обычной расческе! Она тряхнула рыжевато-золотистыми кудряшками. Так пойдет? Она разделила волосы на пробор, собрав в локоны по бокам и заколов наверх в пучок задние пряди. Изящно и кокетливо. А, может, стоило оставить их распущенными и просто слегка прикрыть чепцом с цветными ленточками? Жалко, что ее таинственный освободитель настойчиво советовал ей не выходить на улицу, ограничиваясь посещением ближайших лавок для покупки необходимого. А ведь парижская мода могла так поменяться за последние месяцы, что она будет выглядеть в глазах Сен-Жюста не привлекательной, а просто смешной! Опасаясь этого, Тереза часами сидела у окна, пытаясь рассмотреть в деталях костюм парижанок. Некоторые костюмы даже заставили ее покраснеть - кажется, отдельные смелые особы пытаются подражать римлянкам и носят платья похожие на античные хитоны… Но нет, едва ли Сен-Жюст, любивший, конечно римлян и греков, оценит такой наряд. Все-таки он больше ценил Спарту, а не Рим времен Калигулы.

Так что же теперь – одеть простую рубашку лишь слегка обшитую кружевом, темную юбку и корсаж в тон? Тереза сморщила носик и остановилась на нежно-розовом платье, к которому полагалась белая косынка в цветочек. Да, так будет хорошо. Неожиданно она разрыдалась и запустила расческой в большое зеркало.

Черт побери, она прихорашивается, как проститутка перед визитом к клиенту. Вот кем ее сделала эта хваленая революция Сен-Жюста. Жалкой шлюхой, которая готова прыгнуть из постели в постель по одному сигналу мужчин из числа сильных мира сего. *Выбирайте*, - снова зазвучал в ее ушах мягкий голос. Да, выбирать. Стать любовницей Антуана и полезным агентом таинственного незнакомца или еще одной жертвой их хваленого террора. *Ненавижу революцию, ненавижу их всех*, - прошипела Тереза.

Она снова швырнула чем под руку попалось в сторону зеркала.

Ненавистные чепцы…пудра…Ненавижу, ненавижу. В огонь, - Тереза сморщилась от мерзкого запаха, распространяемого горящей нежной тканью. *А черт с ними. Этот незнакомец даст денег на другие. И Антуан даст денег.* В припадке гнева, Тереза пошвыряла на пол остальные предмет, стоявшие на туалетном столике… Книжки. Проклятый Гораций с его поэзией – он-то ей зачем? Вот тебе, римлянин! Тереза вырывала из книжки страницу за страницей и швыряла в огонь. Ее взгляд упал на бутылку вина. Да, выпить. Почему бы нет, перед визитом к клиенту-то.

Целый бокал, выпитый залпом, помог успокоиться. Тереза снова повернулась к зеркалу и поправила прическу. Хорошо, каскад кудряшек не развалился. Так, платье тоже не пострадало. Следы слез… где там была еще одна пудреница? Эта светлее на тон, так даже лучше, Антуан любит бледность.

Тереза победно улыбнулась своему отражению и, поправив косынку, направилась к отелю «Соединенные штаты», где проживал Сен-Жюст, и в который она несколько месяцев назад просто не осмелилась явиться.

***

Быстро взбежав по узкой лесенке на второй этаж, она постучала в дверь и, даже не дожидаясь, пока хозяин полностью ее откроет, бросилась ему на шею, не давая опомниться и принять логическое решение.

Сен-Жюст ошарашенно отступил вглубь комнаты и захлопнул дверь. Год назад он бы, наверное, отдал бы многое за возможность увидеть Терезу. С ней были связаны его самые спокойные и светлые годы. С ней и Блеранкуром. Ему было около пятнадцати, когда он без памяти влюбился в дочь нотариуса Желле. Она отвечала ему взаимностью. Их связь была тайной, но от этого - еще более страстной. Они сбегали из Блеранкура, чтобы, спрятавшись среди развалин стариного замка Куси, наслаждаться свободой... Старые далекие воспоминания. Словно чужие. *Это было не со мной*. Этими словами он прикрывался тысячу раз. В тот день, когда год назад узнал о том, что Тереза тайно приехала в Париж и поселилась в отеле «Тюильри»… *Это было не со мной*, - думал Сен-Жюст, прогуливаясь мимо отеля в тайной надежде столкнуться с ней. Какой она стала? Женщина, которая обещала ждать его вечно после того, как ее отец отказал ему выдать ее замуж, да еще и в грубой форме? Женщина, чтобы забыть которую, он сбежал в Париж и пустился во все тяжкие? Он подсознательно выбирал блондинок, знакомясь с молодыми парижанками. Но ни у кого из них не было таких веснушек и такой ослепительной улыбки. И вот она здесь. В дни траура и боли. Здесь, сверкающая и великолепная, выряженная в светло-розовое платье. Сен-Жюст машинально отметил, что от нее пахнет вином. И привычным жестом прижал ее к себе.
- Тереза…

- Да, да, это я, - Тереза машинально ступила вглубь комнате, подхватив Сен-Жюста за обе руки, - Я все-таки решилась. Я уже приехала в Париж однажды искать тебя, но просто побоялась. Но ведь сейчас такое время, когда терять нечего, правда? – эти слова она произнесла абсолютно искренне, заодно разглядывая человека, который принес ей первую любовь и огромные несчастья. Все так же красив. Пожалуй, возмужал, черты лица обострились, а глаза запали от бессонных ночей. Любить такого? Нет и нет. Ангел мертв, его место занял человек с глазами демона. Это он виноват в том, что с ней сделали, -этой мыслью Тереза решительно отогнала воспоминания юности и нежно улыбнулась.

- Это верно, - кивнул Сен-Жюст, увлекая ее к кушетке. - Прости, я не ждал гостей. Рассказывай, как ты жила... И живешь. Тысячу раз думал о том, как отреагирую на твое появление. Сейчас вижу. Я рад тебя видеть. Ты стала красивее и взрослее. Только глаза не твои. Злые. У тебя что-то произошло?

- Знал бы ты, каким долгим оказался путь к тебе, - вздохнула Тереза, откинувшись на спинку дивана и наблюдая за Сен-Жюстом из-под длинных ресниц, - Глаза не злые, а печальные и уставшие от борьбы... Просто за место в этом мире. Несколько месяцев назад я уехала обратно к мужу, так и не увидев тебя и решив выполнять свой долг. Но теперь я жена и дочь эмигранта, у меня никого нет, я устала и я полностью в твоих руках. Пустишь переночевать или донесешь следующим же утром? - лукаво спросила она.

Сен-Жюст приблизил ее лицо к себе. Глаза на уровне ее глаз. Вот и с Терезой время произвело чудовищную перемену. Между ними больше нет искренности. Хотя, чего можно было ожидать после стольких лет. - Злые, - констатировал он. - Злые и уставшие. И очень красивые. Плюс немного страха. И еще вопрос - воспользуюсь ли я твоей щедростью и оставлю ли у себя? Нет, не оставлю. Потому что ты меня обманываешь. - Сен-Жюст с нежностью поцеловал ее в лоб и легко оттолкнул. - Уходи, Тереза. У меня есть невеста, и ты это знаешь. Иначе не выпила бы для храбрости. И не одела бы этого розового платья, напоминающего то, в котором ты была в последнй день нашей встречи. УХоди. Так будет лучше для всех.

*Все пропало* - как всегда, настроение Терезы поменялось мгновенно, давая выход ее неистовому характеру, приводившему в отчаяние ее родителей и когда-то в восторг ее поклонников, - Злые значит?! Уставшие?! Да конечно, Антуан, - она резко вырвалась и отскочила к столу, на котором стоял ни в чем не виновный графин с водой. Через секунду он полетел в стенку. За ним последовал стакан, - А вот так – больше нравится?! – воскликнула Тереза, дрожа от ярости, - Конечно, злые. Черт возьми, да стоило тебе отдать приказ – я была бы давно свободна и давно с тобой. А может тебе даже нравилось утешаться мыслями о том, что я принадлежу другому, да? Конечно, уставшие и недоверчивые! Или к тебе часто приходят по вечерам женщины, которые ничего не боятся и считают такое поведение приличным? - Под руку попалась книжка, полетевшая вслед за стеклом. Это - мое последнее красивое платье, я надела его ради тебя! А ты.. а ты? – Тереза всхлипнула, - ты даже не интересуешься, есть ли у меня деньги платить за комнату… И не ушли ли последние на дорогу в Париж. Но только попробуй предложить мне деньги на дорогу обратно, - ее глаза гневно блеснули, - Просто возьми и выгони меня за то, что я злюсь на твою невесту, и что я устала ждать тебя с рассвета!

Сен-Жюст поймал Терезу за руку, когда она схватилась за чернильницу и с силой притянул к себе. Через секунда она расплакалась. Он отвел ее обратно к кушетке, уложил, и лег рядом, запустив руку в ее растрепавшиеся волосы. - Не надо, Тереза. Ты же знаешь, я не выношу твоих слез. Помнишь, когда тебя не выбрали первой красавицей Блеранкура, ты пришла ко мне, такая же злющая, даже более злющая, чем сейчас... Тогда я впервые отвел тебя на наши развалины... Успокойся, пожалуйста... Мне бы и в голову не пришло отправлять тебя обратно, ведь ты приехала по своей воле и по своим делам. Посмотри на меня и улыбнись. У тебя самая красивая улыбка на свете. А я вытру твои слезы.

- Так а если мое дело – ты? – прошептала Тереза, чувствуя, что победила, - Выгонишь?

Сен-Жюст улыбнулся. Ее глаза снова были спокойными, только на этот в них плясали искорки триумфа. - Отведу в безопасное место и скажу, что не понимаю, почему ты ждала так долго. - Слова давались нелегко. Она была рядом, здесь и сейчас. Но было что-то безумно странное в том, что она приехала спустя столько лет. Но больше всего пугала его реакция. Нельзя допустить, чтобы она осталась. Ни в коем случае нельзя.

- Но ты не оставишь меня, - глаза Терезы снова погасли, - Я – часть другой жизни, да? И я слишком долго ждала, верно? Мне уйти? Или утром объяснить тебе, в каком аду я жила все эти годы, надеясь, что ты однажды вернешься к нам и избавишь меня от мужа-аристократа и заберешь с собой, а потом наконец прибрать осколки?

- Ты любишь меня, Тереза? - неожиданно спросил Сен-Жюст, приподнявшись и подперев голову рукой.

- Конечно нет, - рассмеялась Тереза от неожиданной постановки вопроса, снова поменяв настроение, - Ведь ради любимого человека надо горы сворачивать, а не из Блеранкура в Париж ехать и уж наверное одеть кокетливое платье в стиле нынешних парижанок, а не будить провинциальную романтику юности. И не предлагать убраться в комнате, а вести на прогулку под луной, правильно? Нет, Антуан, судя по всем признакам я тебя просто ненавижу, правильно?

Сен-Жюст рассмеялся в ответ и хотел поцеловать ее, но вовремя взял себя в руки. Если он к ней приблизится, она останется тут. Он просто не сможет ее отпустить. Эта женщина до сих пор имела над ним физическую власть, и все остальное меркло перед желанием оказаться с ней в постели немедленно и надолго. А между тем, он так и не знал, зачем она приехала. - Тереза, теперь я тебя узнаю. Прекрасный ответ. А ведь я не могу ответить тебе тем же.

- А это неважно, - улыбнулась Тереза, - Я приехала, чтобы просто быть с тобой, хоть недолго. Но если я тебе так безразлична – что ж, я дойду до своего отеля сама и уеду этой же ночью. Но на прощание…, - она приподнялась на локте, думая каким именно предметом мебели запустить в голову Сен-Жюсту напоследок.

- Стой, Тереза. Я знаю, что ты хочешь сделать. - Сен-Жюст поднялся и отошел к окну. Наваждение прошло. Наконец-то вернулась способность мыслить. Он совсем спятил. Готов, перечеркнув все принципы, все решения, котоыре напринимал за эти годы, купиться на ее слова. Между тем, в голове засела одна из ее фраз. В какой-то из ее фраз была ошибка, что-то не сходилось. Но что? Завтра же надо проверить. Узнать все, что известно о Терезе. Главное - не поворачиваться. Второго натиска он не выдержит. - Не надо крушить мебель. Просто приходи завтра. Я буду ждать. А сейчас я провожу тебя до твоей гостиницы. Где ты остановилась?

- Нет, - повысила голос Тереза, - не знаешь! Ни того что сделала ни того что сделаю. Ты… Ты… Или я еще пахну тюремными крысами? Да мне просто повезло, что меня вытащил мой родственник, прокурор Коммуны. А ты знаешь что такое – отмыться от этого запаха? Знаешь, что такое – заращивать укусы грызунов на коже? Знаешь, что такое – приехать в Париж одной без кого бы то ни было? И все это - ради холодной отповеди. Не теряй головы, Антуан, твоей невесте это понравится, - она разрыдалась, - Хочешь – используй завтрашний день, чтобы донести на меня как на жену и дочь эмигранта, я не возражаю. Я предложила тебе просто сегодня. Не надо меня провожать, я спокойно проведу еще одну бессонную ночь одна, хоть на улице, хоть в отеле, - она все-таки швырнула на пол чернильницу.

Сен-Жюст молча поставил чернильницу на стол, затем запер дверь и достал еще две свечи. А, подумав, откупорил бутылку вина. - Я ничего о тебе не знал, Тереза. - тихо сказал он, усаживаясь рядом с ней. И хочу наверстать упущенное. Я не отпущу тебя до утра. Пусть сегодня ночью тут поселится и запах тюремных крыс, и призрак твоего отца, которого я по сей день ненавижу. Выпей. И расскажи мне все с самого начала.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Дек 09, 2009 1:07 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Тюильри, кабинет Робеспьера.

Сен-Жюст, Робеспьер.

При мысли о прошедшей ночи все начинало валиться из рук. Сен-Жюст в четвертый раз перечитал черновик доклада о тайной полиции. Мысли не клеились. Зато в голове ловко сменяли друг друга образы сразу трех женщин. Анриетта. Похоже, сегодня придется все честно рассказать ей. А дальше пусть сама решает. Нельзя начинать отношения с вранья. Но ведь он и не обещал ей верности, во всяком случае, пока? Клери. Женщина, циничности которой поражался даже сам Сен-Жюст. И она, его ледяная циничная синьора, оказывается, способна расстроиться из-за грубого слова? То, что она плакалась из-за него перед Сантьяго, стало для Сен-Жюста открытием. Как и ее неподдельная грусть из-за отвратительной сцены, развернувшейся в тюрьме. «Обещай мне, что ты не будешь рисковать собой из-за Сантьяго. Во всем виновата только я, я его и вытащу. А потом отведу к Театру вампиров. Дальше наши дороги разойдутся». Эту мысль он поймал, когда она уходила. Вот удивился бы Огюстен, узнав, какие страсти кипят в душе его любимой Жюльетт Флери! И, наконец, Тереза. Вчера он проиграл ей с треском. Попался на все, на что можно было попасться. Она появилась неожиданно и не дала ни шанса подготовиться. Вроде бы, ничего страшного – их связывало слишком многое. Но неприятное ощущение, что тут что-то не так, не отпускало. Какая-то неточность в ее словах. Неуловимая неточность. И об этом тоже стоило подумать…

А еще был Сантьяго. Простой искатель приключений, оказавшийся не в том месте и не в то время. Робеспьер был явно разочарован тем, как Сен-Жюст вступился за этого подозрительного во всех отношениях человека. Но как объяснить ему, что Сантьяго – не шпион? Как рассказать про древний Орден, изучающий сверхъестественное, о котором однажды обмолвился Сантьяго? Как дать понять, что одно дело – отправлять на гильотину тех, кто находится под подозрением, и совсем другое – подписать смертный приговор человеку, не имеющего отношения к политике, который из ревности наделал глупостей?


Сен-Жюст захлопнул папку. Так работать нельзя. Нужно попытаться поговорить с Максимильяном, а потом пойти к Анриетте. Иначе он так и будет до вечера заниматься самокопанием.

Робеспьер швырнул в огонь папку с доставленными ему сегодня утром доносами. Сантьяго Люциани. При мысли об этом человеке ему захотелось вымыть руки, он уже долгое время не мог преодолеть чувство гадливости и отвращения. Пусть делают, что хотят. В судьбу этого человека он не станет вмешиваться, что бы не случилось. Господи, и эти люди толкуют о справедливости! Выходит, что с трибуны мы проповедуем одни принципы, а в жизни следуем другим. И любая мразь сможет спокойно выйти на площадь, прокричать о том, что комитет и правительство вас, граждане, обворовывают, и остаться безнаказанным, будучи при этом подозрительным иностранцем? Робеспьер выпил немного воды, чтобы избавиться от мерзостного ощущения, похожего на тошноту. От этого хоть можно избавиться, а вот от разочарования в ближайшем соратнике - нет. Будто в ответ на его мысли, Сен-Жюст появился на пороге.

- Здравствуй, Антуан. Проходи.

- Нам надо поговорить о том, что случилось вчера, - без предисловий начал Сен-Жюст. - Речи задержанного Сантьяго Люциани могли бы доставить нам много проблем. Точнее, не нам, а твоему брату. При этом я, несмотря ни на что, встал на его защиту. И тебе неприятно от этого. Так?

- Да, - сухо ответил Робеспьер. - Одно время я хотел спросить тебя, почему ты стал на защиту этого человека. Однако после вчерашнего вижу, что мой вопрос ничего не изменит. Человек виновен в преступлении против Республики, если испытывает сострадание к преступникам. Он виновен, потому что не желает торжества добродетели... Это твои слова, Антуан. В ответ на тираду одного хорошо известного тебе человека. Но не удивлюсь, если этот Люциани через несколько дней исчезнет из тюрьмы. Я не стану его преследовать, - Робеспьер кивком указал на камин, где догорали бумаги. - Бог тебе судья.

- У меня есть два объяснения. Одно - как соратнику, второе - как человеку. Выбирай, Максимильян. - Сен-Жюст, слегка побледнев от произнесенной цитаты, уселся в кресло.

- Смотря к кому ты больше хочешь обратиться, - невесело улыбнулся Робеспьер. - Кто тебе сейчас больше выгоден?

- Не надо так, Максимильян, - глухо сказал Сен-Жюст. - Я хочу считать другом, о чем говорил тебе неоднократно в последнее время. Я постараюсь объяснить. А ты попробуй понять. Последние события заставили меня глубже взглянуть на тех, кто приговаривается к казни. И я пришел к выводу, что в сущности ничего не знаю о большинстве из них. Не бывает революции без случайных жертв - это мои слова. Но за эти годы я почти не сталкивался с обвиняемыми. А Люциани я знал. И знал неплохо. На его примере я увидел, что из-за пустой ссоры человек может быть гильотинирован. Точнее, сначала обложен доносами, а потом гильотинирован. А ведь Люциани - всего лишь импульсивный итальянец, влюбившийся в Жюльетт Флери. Вот как выглядела его история. Он столкнулся с Огюстеном и вызвал его подозрение. Затем была драка. Затем, взбешенный тем, что под него копают, он наговорил глупостей прелюдно. Ничего не имея в виду. Стоит ли это отрезанной головы? Нет. На мой взгляд, нам нужно усилить бдительность и внимательнее следить за теми, кого приговариваем к смерти. Во время миссий я не боялся освобождать людей, которым приписывалось черт знает что просто потому, что кто-то сводил с ними счеты с помощью доносов... - Сен-Жюст резко оборвал свою речь. - Мне кажется, ты считаешь, что я говорю глупости. Это так?

- Из-за пустой ссоры или из-за глупой ревности твой друг хотел отправить на эшафот женщину. Не столь важно, что она сделала и виновна ли. Я веду к тому, что он просто оклеветал ее, не задумываясь о последствиях. Если ты начал задумываться над моральной стороной проблемы, посмотри на вопрос с этой точки зрения. Точно так же он хотел подвести под нож Огюстена - оклеветав его. Разумеется, Огюстен не подарок, но он не писал на Люциани донос, а всего лишь собирал о нем информацию. Донос написали агенты, исходя из слов самого провокатора. Или я ошибаюсь? Так какое мнение у меня может быть о человеке безнравственном и лишенном понятий о морали настолько, что он, не задумываясь, бросается словами и обвинениями? На месте Флери или Огюстена мог легко оказаться и ты, если бы ему что-либо не_понравилось_. Это мое мнение. И я не могу понять, чем эта мразь лучше, чем те, кто взошел на эшафот до него?

- Я не думаю, что он осознавал, что говорит, - устало сказал Сен-Жюст. - Не думаю, что он желал зла Флери. Наоборот, уверен, что называя ее своей сестрой он считал, что остроумно выкрутился и огородил ее от подозрений Огюстена. А к Огюстену у него - личное. Я не оправдываю Люциани. Он говорил жуткие вещи. Но он, наверное, впервые почувствовал себя загнанным в угол. Что касается тех, кто взошел на эшафот до него... Они хуже тем, что шпионили против родной страны. Тем, что в глубине души мечтали увидеть гибель Республики. Тем, что интриговали, врали и изворачивались. Тем, что заключали договора с роялистами. Воровали и жрали на деньги, принадлежащие по праву не им. Достаточно? Или продолжать? Единственный из знакомых мне гильотинированных людей, к кому не относятся эти слова - Камиль. Но видит бог, я пытался образумить его до самого конца. Давал себе клятву не приближаться к этому безумцу, и все равно шел. Пытался воздействовать через его любовницу. Готовил для него отходные пути. Пока не понял, что он пойдет за Дантоном. Что бы не произошло, пойдет за ним. Также, как и я пошел бы за тобой, даже если бы имел возможность спастись. И тогда я прекратил все попытки. Я понял его. Вот и все.

- Возможно, в твоих словах и есть своя логика, - сказал Робеспьер после долгого молчания. - Но для меня Люциани навсегда останется воплощением мерзости. Ничто не сможет оправдать его в моих глазах, что бы ты не говорил в его защиту. Возможно, с течением времени я стану воспринимать это не так остро и без сомнения, этот эпизод забудется. Но в данный момент он актуален и об этом будут говорить. Я бы просмотрел варианты о подготовке общественного мнения. И последнее о Люциани. Еще одна подобная выходка будет стоить ему головы. И я не стану разбираться, сделал он это из ревности или же из лучших побуждений.

- Меня все еще волнует и твое мнение о моей персоне, - тихо сказал Сен-Жюст. - Я смог хоть что-то объяснить тебе или ты продолжаешь считать, что я в чем-то предал тебя в этой истории?

- Я не мог понять, почему ты защищаешь его, - задумчиво сказал Робеспьер, уходя от вопроса. - Считаю, что этот иностранец ввел тебя в заблуждение. Но это ничего не меняет, факт остается фактом. Дальнейшие рассуждения приведут меня к ненужным в данный момент воспоминаниям, поэтому я не очень хочу углубляться в подробности, извини. Хотел спросить вот о чем... Сможешь заменить меня несколько дней?

- Ты не ответил на мой вопрос, значит, худшие из моих предположений - верны. - Сен-Жюст поднялся и сказал, кивнув в кипу документов. - Конечно, заменю. Вечером я зайду к тебе, чтобы принять дела.

- Ты хочешь вырвать у меня ответ, чтобы потом затаить обиду? - спросил Робеспьер. - Что ж, изволь. Не стану скрывать, что я разочарован. И стараюсь забыться тем, что тебе, возможно, не нравятся и некоторые мои знакомства.

- Например, аббат Сийес? Говорят, в последнее время он зачастил в твой
кабинет, - не сдержался Сен-Жюст. Этот мелкий человек с лисьей мордочкой всегда внушал ему отвращение. Неглавный лидер "болота" в Конвенте, хитрый и изворотливый, казалось, что он вездесущ. Только раньше он никогда не осмеливался приблизиться к Неподкупному. Чем он его взял? Неужели разговорами о духовных ценностях?

- Например, Сийес, - кивнул Робеспьер. Он сам не мог понять своего отношения к этому человеку, но на данном этапе его вполне устраивали и те беседы, которые они вели. Сийес зачастил после того, как произошла размолвка с Сен-Жюстом и можно сказать, что помог как-то заполнить страшную пустоту, образовавшуюся после казни дантонистов.

- Предлагаю все-таки не переходить на личности, - усмехнулся Сен-Жюст. - Итак, ты едешь. Могу ли я узнать, куда и насколько? *Раньше бы уточнил и причины, но теперь лучше промолчать*.

- Я поеду в Ванве на два дня, не больше. Если будут какие-либо новости, требующие моего внимания - присылайте вестового, к счастью, это не далеко. Одна из причин - я хочу поработать в спокойной обстановке и кое-что обдумать. Вторая - Субербьель перестанет ходить за мной и повторять, что я не выполняю его рекомендации.

- Наверное, это лучший выход. Как я уже сказал, зайду вечером, чтобы ты передал мне дела. Ухожу. С чем пришел, с тем и ухожу. - Сен-Жюст улыбнулся. - Судьба.

- Подожди, Антуан, - остановил его Робеспьер. - Я рад, что ты пришел поговорить, пусть даже мы и не сошлись во мнениях. Не так легко поступаться своими принципами, ты должен это знать.

- Да. Но я благодарен тебе, что выслушал и попытался понять. Черт с ним, с Люциани. Тучи сгущаются. Все замерло. Люди выжидают. Мы обязаны справиться, и справимся. И это главное. До вечера, Максимильян. Я рад, что ты принял решение провести пару дней в спокойной обстановке. - Сен-Жюст ободряюще улыбнулся и покинул кабинет.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre


Последний раз редактировалось: Odin (Ср Дек 09, 2009 5:00 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Дек 09, 2009 1:45 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Париж.

Анриетта Леба, барон де Бац.

Анриетта вышла из овощной лавки и прикрыла глаза рукой от солнца. Было тепло, а если быстро идти, то даже жарко.
Дома ждала начатая картина. Цветущие поля... Иногда Анриетта думала, что может быть, и хотела бы вернуться из каменных улиц и переулков в поля, где ветер свободен.
Она мельком взглянула на стекла кафе напротив. Новый знакомый, Анри, говорил, что всегда в это время там... А вот и он, выходит...
Наверное, от него будет пахнуть кофе... и дымом? или вином?
Девушка чуть поморщилась при воспоминании об этом запахе. Обычно это означало, что возлюбленный будет не в духе...
Она улыбнулась подошедшему Анри.

- Добрый день! вот и встретились снова. Надеюсь, у вас все хорошо?

- Добрый день, - улыбнулся барон. Появление девушки было немного незапланировано, у него была встреча с агентом. Если бы она появилась на полчаса позже! Но что сделано - то сделано. - Вы прекрасно выглядите, Анриетта! Не иначе как прогулки идут вам на пользу. Я бы с радостью проводил вас прямо сейчас, но... не знаю как мне поступить. С минуты на минуту должна подойти моя дальняя родственница, она привезла новости от моих родных и, возможно, письма... Теперь я перед выбором: не могу заставить ждать вас и было непростительно заставлять ждать ее. Разве только... может быть, вы согласитесь выпить с нами кофе, а потом мы вместе проводим вас до дома?

Девушка радостно улыбнулась в ответ на комплимент.

- Спасибо, Анри. Хотя, я не так уж много гуляю... не люблю прогулок в одиночестве. Сегодня... - Анриетта задумалась, - я не тороплюсь и могу подождать, пока вы освободитесь. И с удовольствием составлю вам компанию.
"И правда, пахнет кофе..."
В кафе было спокойно, людей - немного. Возле окна стояла пустая клетка.
"А что случилось с ее обитателем?"
Анриетта поставила корзинку и села за столик.

- Здесь хорошо, - вполголоса сказала она.

- Да, правда, здесь уютно, - улыбнулся де Бац, заказав два кофе. - А сегодня здесь даже есть неплохая выпечка. Если еще осталось, можно побаловать себя. И надеюсь, что этот ворюга, - он указал на кольцо над карнизом, где устроился попугай, - не испортит нам возможность устроить небольшой праздник. Он говорящий. Правда говорит в основном непристойности, не нужно его слушать.

Анриетта взглянула на птицу - та крутилась в кольце, словно пытаясь высмотреть что-то в зале. Девушка тихо засмеялась.

- И все-таки, иногда видишь в животных черты людей... а что, и правда может украсть?
"И все же... почему почти незнакомые мне люди так хорошо ко мне относятся?"
- Расскажите, кто вы, чем живете? - Анриетта устроилась поудобнее, - мне же интересно, кто провожает меня...

- На данный момент я перебиваюсь заработками от случая к случаю. К счастью, я не ленив и образован, а работа всегда найдется, был бы ум и руки. Работал и охранником, и клерком, и даже лавочником, - де Бац рассмеялся. Со стороны этот незатейливый рассказ о самом себе, должно быть, выглядел забавно, но он не преувеличивал и не врал. Разве что немного приукрашивал. - Теперь мне предложили место в аптеке, но я раздумываю, так как плата символическая, а занят весь день. На разных работах выгоднее, но они не постоянно. Впрочем, мой рассказ слишком скучен для того, чтобы продолжать его. А вас я расспрашивать не смею, так как не могу претендовать на вашу откровенность.

- Вовсе не скучен, - поспешила заверить собеседника Анриетта, - я рада, что у вас получается... достаточно спокойно жить, во всяком случае так можно сказать, исходя из вашего рассказа. - "Другое дело, если вы не хотите продолжать" - А я... ничего особенного, - девушка чуть пожала плечами, - я рисую. Но в основном для себя...
Попугай перелетел на подоконник и с интересом посмотрел на чашку в руке Анри.

- Но это же прекрасно! - воскликнул барон, притом совершенно искренне. - В рисунке и в музыке, вот где можно передать настроение, чувства, порывы. Я не сомневаюсь, что вы делаете успехи! Но вот и Мари... - де Бац поднялся, приветствуя невысокую, уже немолодую женщину, сохранившую, впрочем, свою привлекательность. Он едва сдержался от восхищенного восклицания. Умница! Одета так бедно, но так опрятно, что сердце радуется. Только бы догадалась... Де Бац представил женщин друг другу и с улыбкой кивал, слушая, как Мари говорит о разных милых женщинам пустяках. Теперь -провести Анриетту домой и можно будет ненавязчиво обменяться информацией .

***


Помахав на прощанье Анриетте, барон де Бац повернулся к своей спутнице.

- Я хочу, чтобы вы отправились навестить одну нашу общую знакомую, - начал де Бац, помогая своей спутнице обойти глубокую лужу посреди улицы. – Она живет на улице Сент-Оноре, но у нее также есть дом за городом. Оба адреса я вам дам немного позже. Ваша задача состоит в том, чтобы убедиться, та ли это женщина, имя которой будет указано в записке и не вызвать подозрений.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Дек 09, 2009 5:50 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Тюрьма Таларю, путь в Консьержери

Жандармы, Сантьяго, Бьянка

Начальник караула выругался на нерадивых подчиненных, но вяло, без особого энтузиазма. И к чему вся эта канитель, на ночь глядя? На самом деле он понимал к чему, понимал, что тюрьма переполнена, что завтра утром привезут новых узников и что тех, кого приказано отправитьв Консьержери, туда и отправят. Только не утром, как планировалось, а вечером, сейчас. Он понимал и то, что его люди устали и что нужно на них кричать, чтобы они не расслаблялись. И как прикажете втиснуть двадцать человек в два экипажа? Пластами их укладывать, что ли? Что же, поедут женщины, их немного, а мужчины пойдут пешком, благо, что жандармы подтянулись вовремя и даже подозрительно трезвые. Точнее, почти совсем трезвые. Да какая, черт возьми, разница?! Он начал читать фамилии по списку.
- Кароль Жакоб, Альбер Женар, Пьер Карме, Сантьяго Люциани на выход! – скомандовал он подчиненному, давая знак привести заключенных и отметив их в списке.

Сантьяго недовольно повернулся в сторону надзирателя. Все, финал. Ну и прекрасно. В конце концов, Клери так и не поняла. Не поняла, что он готов пойти на гильотину только чтобы она поняла, с каким маньяком связалась. Что он устал действовать по ее подсказке. И если его выбор такой – да черт бы с ним.
Он поднялся и вышел из камеры первым.

- Поторапливайтесь, граждане, быстрее... - надзиратель пересчитал заключенных, потом проверил их по списку. Кажется, все. - Трогай! - закричал он извозчикам, когда женщины разместились в каретах, а жандармы вскочили на запятки. - А вы, граждане, пешком и под охраной. - Он вручил список одному из конвоиров и удалился в караульную.

Пешком до площади Революции относительно недалеко, ну и ладно. Сантьяго пожал плечами и пошел со всей толпой. Дурацкая ситуация. Конвоиров всего человек шесть… ну, с оружием… неужели ни одному из всей этой компании не придет в голову сложить голову хотя бы весело? Не хотят – и ладно. И пусть Клери будет стыдно- еще одна дурна мысль. Вчера он поступил с ней та нехорошо, как только можно. Если она злится – тем лучше, будет меньше переживать. А потом, как всегда чуть позже – задумается, с кем связалась, и стоит ли редактировать свою газету по высоким кабинетам. Наконец, Клери могла его вытащить и затем и пришла. Но однажды она поймет, что женщине – даже бессмертной – не место в делах, в которых все решат мужчины. И вот на эту мысль она б разозлилась по-настоящему. Ладно, чего уж тут. Жалко, с Элени не попрощались. А вот уже и площадь Бастилии, значит, до площади Революции остался один бульвар.

***

Площадь Бастилии. Гильотина. Остывшая кровь на мостовой. Дожди не успевают ее смывать, а приводить Париж в приличный вид уже просто никто не успевает. Зачем мыть мостовую, если завтра она оросится кровью новых жертв? Бьянка начала свой вечер со ставшей уже знакомой тюрьмы. Воздействие на сознание. Приказ перевести Сантьяго Люциани и еще несколько заключенных в Консьержери. Жандармы забегали. Как же все это скучно… Говорить с Сантьяго после устроенной им встречи не хотелось. Ну чего он ждал от нее в конце концов? Почему устроил ей этот скандал? Его оскорбления до сих пор стояли в ушах, и они были ненамного приятнее, чем пощечина Сен-Жюста. Интересно, есть еще женщина в Париже, которая вызывает такие же чувства, что ей можно хамить, бить ее по лицу и постоянно в чем-то упрекать? Она ни разу не дала Сантьяго повода подумать, что у них могут быть какие-то отношения, кроме дружеских. Никогда не флиртовала с ним, как с Огюстеном. Никогда ничего ему не обещала! И что в итоге? «Пошла вон»? Бьянка нащупала мысли Сантьяго. Так и есть. Думает про нее гадости. "Женщинам не место в мужских делах!" Даже Сен-Жюст никогда так о ней не думал! Ну и ладно, нельзя же заставить себя любить и принимать такой, как есть...

Однако, вытащить его было ее долгом чести. Вытащить, помочь выехать за границу Парижа и отпустить на все четыре стороны. Итак, шестеро жандармов и около двадцати заключенных. Сен-Жюст нервно относится к ненужным смертям патриотов, поэтому жандармы не должны пострадать. А заключенных не жалко. Они все равно приговорены.

Бьянка лежала на мостовой, неподалеку от гильотины. Сегодня она имела возможность использовать свои способности по полной, ведь рядом не было никого из ее смертных знакомых, которых она боялась шокировать. Поэтому будет маскарад. Для своего выступления она выбрала образ Теруань де Мерикур. Парижская красавица, ставшая легендой при жизни. Говорили, что она полностью потеряла рассудок и помещена в дом для умалишенных. Вот и прекрасно — так загадочнее. И патриотичнее. Хотя изящнее было бы сыграт призрак казненной королевы. Но нельзя.

Костюм амазонки — панталоны, короткий плащ и сандалии, за поясом — кинжал. Длинные темные волосы (вот тут пригодился парик, приобретенный когда-то, чтобы морочить голову маркизу Кондорсе). Рядом — шляпа с перьями и окровавленный камень. Лицо залито кровью (так они не разглядят ее черты). Бьянка закрыла глаза, слушая, как приближаются заключенные. Сейчас ее заметят и как-то отреагируют.

Начальник караула остановился. В темноте, при неверном свете факелов и при тусклом - фонарей ничего толком не разобрать, но показалось, что возле гильотины мелькнула какая-то тень. По спине побежали мурашки, но он мысленно отмахнулся от страшных предположений. Не станет нормальный человек верить во всякую ерунду, которая, быть может и мерещится. Однако тень заметил не только он. Вот один из жандармов глухо вскрикнул, второй выругался. Арестованные заволновались. Те, кто шел впереди попятились, кто-то даже перекрестился.

Бьянка дождалась, пока они подошли ближе. В тусклом освещении они разглядели ее костюм и шляпу, типа той, в которой так любила щеголять Теруань. Выдержав паузу, она начала медленно подниматься и пошла вперед, пошатываясь и протягивая к ним руки и бормоча бессвязные слова. Затем достала клинок. "К оружию, граждане!" Голос хриплый и низкий, как у Теруань. Люди начали пятиться. ВОт так рождаются легенды. Кажется, кому-то из них пришла в голову мысль о том, что легендарная амазонка вырвалась из своего последнего приюта? Сейчас развеем это заблуждение. Тем более, что сегодня она специально не охотилась, и вид толпы смертных дал ее глазам правильное нечеловеческое выражение. - Кто здесь главный? Кто ведет этих лжепатриотов? - Бьянка сосредоточилась на гильотине. Секунда, и нож полетел вниз. По улице разнеслось жуткое эхо.

- Я... главный, - пробормотал жандарм, чувствуя, что не может пошевелиться. Где-то в закоулках сознания билась мысль, что он, на самом деле, человек трезвый и рассудительный... был... до сегодняшнего вечера. Однако терять лицо перед подчиненными и перед арестованными не хотелось.

"Достаточно", - подумала Бьянка и дала мысленный приказ одному из заключенных броситься в сторону. Кто-то закричал и начал креститься. К этому моменту она исчезла, а в рядах заключенных и жандармов началась паника.

Заключенные продолжали пятиться. Один из них споткнулся и упал. Среди людей, между тем, нарастала паника и дикий, животный страх. Ну и что нашло на рядового жандарма, что он вдруг, ни с того ни с сего яростно закричал и  ударил арестованного? Строй заключенных смешался, послышались крики. Большей частью – ужаса. Вот кто-то, вырвавшись, попытался скрыться в ближайшем переулке, но не успел -  его настигла вовремя выпущенная пуля. Убит при попытке к бегству. Случается и такое. Еще несколько человек шарахнулись в стороны, стараясь не попасть под выстрелы. Глупцы. До эшафота пришлось бы еще ждать несколько дней, а так – быстро. Все это воспринималось так, будто происходит не с ним, а отстраненно. Чтобы выйти из столбняка потребовалось, пятясь, споткнуться о камень под ногами, упасть, подняться и найти в себе силы отдавать приказы. Кажется, порядок восстановлен. Неимоверными усилиями, среди безумного смеха и хаоса. Но бежать больше никто не пытался. Всем ясно, что исход только один в любом случае.

Восстановив строй, они двинулись дальше, оставив убитого лежать на мостовой. Нужно будет отослать туда жандарма с соответствующим адресом. А пока что – отконвоировать этих. Смертельно уставшие люди не заметили, что им недостает не одного, а двух узников.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Дек 10, 2009 12:26 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Ванве

Дом маркизы де Шалабр

Жанна Шалабр

- Обед подавайте как всегда, Жанетта. И, пожалуйста, не жалейте сыра.Вкусы нашего гостя – прежде всего.

Жанна-Маргарита де Шалабр, бывшая маркиза, а теперь по документам – дочь скромного буржуа, проводила служанку и слегка улыбнулась. Максимильян снова здесь. В этом доме, когда-то блиставшим и ослеплявшим роскошью, он всегда был желанным гостем. У него была своя комната, обставленная так, как любил Максимильян – скромно, без фамильярности, с минимумом мебели. На окнах – чистые занавески, на окне – герань и фиалки. И портрет Максимильяна, выполненный ее подругой Мадлен Монтеню. Мадлен знала ее историю с самого начала. Собственно, с нее все и началось.


Это произошло несколько лет назад. Все говорили о Революции, и только о Революции, и Мадлен, супруг которой бывал в Конвенте, предложила ей, Жанне Шалабр, устроить настоящий политический салон. Жанна к тому моменту была вдовой, ей было за тридцать и старость, казалось, начинала маячить за спиной, не давая возможности ни на развлечения, ни на душевные переживания. Вдова, да еще и вынужденная скрывать свое происхождение. Покинутая старыми друзьями маркиза, лишенная состояния и должного уважения окружающих. Она с радостью согласилась. И вскоре ее политический салон уже зажил своей жизнью. У нее появились подруги и главное – постоянная тема для бесед и пересудов. Благодаря Мадлен в ее дом стали заходить видные политики. Конечно, ей было далеко до великолепной Манон Ролан (Жанна была умной женщиной и хорошо знала свои сильные и слабые стороны). Но все-таки она пользовалась уважением. Однажды они с подругами поспорили о том, как быстро женщина может соблазнить настоящего политика. Смеясь и подшучивая друг над другом, кинули жребий. В глубине души Жанна надеялась, что ей в качестве эксперимента достанется красавцик Эро де Сешель или хотя бы остроумный, пусть и слегка заикающийся Камиль Демулен. Но, развернув записку, Жанна пришла в ужас, прочитав «Максимильян Робеспьер».

Этот юрист из Арраса был младше ее на четыре года. Молчаливый, скромный, вечно простуженный, он всегда сидел в углу, иногда одев очки, делал замети в своем блокноте. Удивительно, как такого вообще занесло в политику! Рядом с такими выдающимися ораторами, как Дантон или Бриссо, он смотреля случайным человеком. Жанна тогда страшно расстроилась – такой «серенький человечек», наверное, в глубине души только и мечтает о том, чтобы какая-нибудь женщина отдалась ему! Даже неинтересно! Однако, он оказался не так прост. Казалось, он просто не понимает ее намеков! Но Жанна не сдавалась. В ход пошли письма. «Право же, я не нахожу слов, которые могли бы выразить неподражаемому Робеспьеру то изумление, те чувства, которые вызвало у меня чтение его интересной и полезной речи в последнем номере «Revolution de Paris», - писала она, представляя себе, как этот скромник, наконец, падет жертвой ее чар. Он всегда отвечал вежливо, всегда благодарил за теплые слова и… продолжал делать вид, что ничего не замечает. Наконец, потеряв терпение, Жанна однажды заманила его в свою комнату и, скинув легкую накидку, оставшись в платье, едва прикривавшем ее пышный бюст, сделала ему недвусмысленное предложение. Взгляд спокойных серых глаз из-под очков поставил ее на место лучше всяких слов. А затем он тихо спросил: «Что вы хотите от меня, Жанна?» В тот момент ее мир рухнул – она почувствовала себя идиоткой, мелочной, жадной до развлечений жинщиной, разменивающей свою жизнь на глупые споры и розыгрыши. В тот момент она ощутила всю мощь этого худощавого человека в опрятном напудренном парике. И влюбилась окончательно и бесповоротно. «Простите… Я вела себя отвратительно…»


Они больше никогда не говорили о чувствах. Она стала его другом, и вскоре после того случая Максимильян стал проникаться к ней доверием. Она переехала на улицу Сент-Оноре и часто заглядывала к Дюпле попить чаю. В их отношениях нет места романтике. Только дружба и безграничное уважение.

В день казни Камиля Демулена Жанна Шалабр приказала служанке готовить комнату Максимильяна. Она знала, что он обязательно появится. Интуиция не обманула. Через несколько дней она получила от него письмо...

Сейчас он отдыхал у себя, но она знала, что он непременно спустится к обеду.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Дек 10, 2009 2:35 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Окраина Парижа.
Бьянка, Сантьяго.


Сантьяго потер плечо, которое болело не столько от побоев Колло дЭрбуа, сколько от стальной хватки Бьянки, резко выдернувшей его из толпы заключенных, протащившей до окраины Парижа и сейчас резко отпустившей, чтобы развернуться и уйти, кинув ему повод оседланной лошади.
Ночной воздух посвежел. За городом было прохладнее, чем в Париже и что-то прояснялось. В глубине души Сантьяго с самого допроса жалел, что рискует умереть, так и не довыяснив отношения с Клери. Но теперь отношения явно не хотела выяснять она сама.
- Стой, - окликнул ее Сантьяго, - Давай же, выскажи, что хотела. Наверное, ты это заслужила, как впрочем и я.

- Нам не о чем говорить, Сантьяго. - холодно сказала Бьянка. - Все сказано. Достаточно оскорблений, я сыта по горло. Свое обещание я выполнила. Ты свободен. В твоем кармане - документы на имя, которым ты пользовался, когда служил у Кутона. Я забрала их из твоего дома. Денег не предлагаю, ты сам прекрасно о себе позаботишься. Счастливо оставаться.

- Ах, достаточно? – завелся Сантьяго, забрав документы и спрятав в карман, после чего перешел на убыстренный итальянский, - Тогда сейчас добавлю. Дура! Ты что – совсем ничего не понимаешь что ли? Совсем-совсем? Ты не понимаешь, что я хотел, чтобы ты правда развернулась и ушла – но только не сейчас, а там, в Таларю? Или не понимаешь до сих пор? Ты думаешь, я так хотел быть тобой спасенным? Черта с два, я сам нарвался и все последствия были мои. И я просто не хотел, чтобы ты тратила время на оплакивание меня, а вместо этого задумалась о том, с кем и чем ты связалась, и обязательно ли для того, чтобы просто издавать хорошую газету играть в политические игры с якобинцами. Или монтаньярами. Ты понимаешь, что лучше бы ты злилась на меня остаток жизни, чем спасала или рыдала? Нет?

Бьянка усмехнулась. - Ты выучил новое слово? Якобинцы... монтаньяры... Еще немного, и ты начнешь понимать, чем они друг от друга отличаются... Мне плевать, чего ты хотел. У тебя свой кодекс чести, у меня свой. Я стала причиной того, что на тебя обратили внимание. Остальное ты доделал сам, когда полез, не разобравшись, хамить комитетчикам и рассказывать во всеуслышанье. за что ты ненавидишь тех, кто стоит у власти в этой стране. Но все-таки, изначально дело было во мне. Поэтому я вытащила тебя, хочешь ты этого или нет. Если надоело жить, иди и сдайся.


- А вот и пойду, - ощерился Сантьяго, - Причина не в тебе, как ты не понимаешь. Но и в тебе тоже. Начнем с внешних. Дорогая Клери, неужели тебе даже в голову не могло прийти, что мне может просто стать противно видеть то, во что превратился не плохой в общем город? А на этот Комитет я случайно наткнулся, но это и к лучшему. Я видеть не мог во что они превратили Париж. И во что они могут превратить тебя… Ты ведь стала их даже понимать – ты, которая так хорошо знала, где честь, а где – бесчестие, где –ваша с Маратом правда, а где – просто бульварная пресса. Да, теперь про тебя. Я не знаю кто сделал тебя такой, какая ты есть, но он причинил тебе огромное зло приучив к двум вещам. Во-первых, ты меряешь всех по себе. Я и Сен-Жюст – не вампиры с трехсотлетней историей, Бьянка. Мы – люди, рожденные во второй половине века с цифрой восемнадцать. Нам тяжело даже думать о помощи от женщины, а ты даже не понимаешь, насколько и не понимаешь, как ценно может быть то, что мы принимаем тебя такой какая ты есть И второе. Этот некто научил тебя путать любовь со слепым обожанием и принятием. Если любите меня – примите какая я есть, да? Черта с два! Ты не красивая кукла, которую мы ставим на полку и восхищаемся. И вот это слепое восхищение и принятие как раз не любовь а что-то обратное. И иногда критика или просто негативная оценка действий друга – это и есть показатель любви, а «делай что хочешь, все равно ты моя королева» - это фальшь и заблуждение. Вот так.

Бьянка отступила, воззрившись на него с изумлением. - Ты что несешь? Я ничего не понимаю! Какое черт возьми обожание? Какая кукла? О чем ты? Об Огюстене??? Это он, ты считаешь, ставит меня на пьедестал и молится на меня, как на королеву? Ты слепец, Сантьяго, и потерял свои расчудесные мозги, раз говоришь такие вещи. Безделье ведь тоже до добра не доводит, как и излишние игры в политику. Какого дьявола ты лезешь со своими отповедями про Париж? Кто ты тут? Гость? Бездельник, явившийся сюда скоротать время год назад и так и не нашедший тут себя? Тебе то что? У тебя есть твоя родина, вот с ней и разбирайся! Спросишь, что тут делаю я? Дело в том, что с моим городом у меня связано столько грязных воспоминаний, что я не хочу туда возвращаться. А Париж дал мне друзей, любимого человека и любимое дело. Мне нравится заниматься журналистикой, и, что бы ты ни говорил, моя газета - не бульварная пресса. Ты ведь даже не читал ее. А если читал, то давай, назови мне хоть одну статью, в которой была написана неправда? Грязная сплетня? ПОлитическая выходка ради какой-то интриги? А вот по поводу помощи от женщины ты неправ. Я никогда не помогала Сен-Жюсту и не стала бы помогать тебе, пока ты был моим другом. Но когда ты оттолкнул меня, да еще и в таких выражениях, ты перестал быть для меня мужчиной. А стал человеком, пострадавшим по моей вине, чего я не хотела. Как воспользоваться моей помощью, решать тебе. И не надо поучений, как мне жить.

- Да не учу я как тебе жить, - спокойно бросил Сантьяго, - И ты абсолютно не поняла, что я хочу тебе сказать. Вот ты снова меряешь по себе. Я понятия не имею как к тебе относится этот твой м… молодой человек. Я лишь говорю, что ты не понимаешь, что именно близкие люди и выскажут тебе пусть неприятную, но правду, а лицемеры приучат тебя к слепому обожанию Что касается газет – в твоей газете нет ни слова неправды и ты это знаешь. Но ты стала понимать логику чудовищ, которые сделали черти что со своей страной. Ты говоришь, что я здесь случайный гость, но я прожил здесь чуть меньше года и тоже стал частью Парижа – просто довольно чужеродной частью. И мне не все так безразлично, как кажется. Просто на свой лад. И почему я тебя оттолкнул – я тебе пояснил. Я правда глупо нарвался на этот чертов Комитет, и правда уже хотел увидеть последствия. Ну как в Опере, понимаешь? Но просто раз уж получалось, что моя дорога идет на гильотину, я подумал, что лучше ты будешь злиться на меня всю оставшуюся бессмертную жизнь, оставив ум спокойным, чтобы понять, с какими чудовищами ты играешь в игру, чем будешь только зря переживать. И вижу, что это у меня получилось. Поэтому никуда я не уеду, - Сантьяго сложил руки на груди и несколько театрально завершил, - И ты теперь ни причем, ты будешь меня ненавидеть и презирать. Как в Опере, красиво.

- Они - не чудовища, - размеренно произнесла Бьянка. Затем снова заговорила быстро-быстро. - Те, о ком ты говоришь, во всяком случае. Они верят в то, что делают. Они искренне считают, что спасают страну. А правы они или нет - это нам расскажет история. Ни ты, ни я не смеем их оценивать. Потому что ты всю жизнь плывешь по течению, поигрывая кубиками и посмеиваясь, а я всю смертную жизнь травила людей, рыдая в подушку о своей загубленной душе, но ничего ен пытаясь изменить, а потом двести лет сидела, обнимая призрака, коим являлся мой спутник, который посещал меня раз в месяц, кормя комплиментами. Я злилась, страдала и.. молчала. И мне стоило немалых усилий взять себя в руки и уйти. Эти люди - не такие. Они посчитали, что страна нуждается в переменах и свергли королей, которые правили тут веками. Они создали конституцию и, считая, что создают царство добродетели, идут по трупам. Но они идут! Идут, а не стирают языки пустой говорильней: "Ах, как бы было хорошо, если бы..." Их рассудит история, но не мы. Сен-Жюст такой же, как и те, кого ты так сильно презираешь. Только он остроумный, играет в карты и верит в сверхъестественное - вот поэтому ты не бросаешься в него оскорблениями. Да что я вообще тут с тобйо говорю? Ты хочешь остаться? Играть со смертью? Бросить перчатку всему Комитету? Давай, Сантьяго! Это будет весело! Необычайно интересно закончить жизнь на гильотине!

- Если ты так ничего от этого не поймешь – то и не буду, - скороговоркой подхватил Сантьяго, снова раздражаясь, - Да, они живут мечтами о лучшем мире. Но Сен-Жюст осознает, где и когда он выходит за грань, а для большинства из них нет этой грани, нет, понимаешь? И черт тебя возьми, если ты так и не поняла, почему я велел тебе идти прочь в том подвале, то я и в тебе ошибся не меньше, чем ты ошибаешься в этих якобинцах. Или монтаньярах. Пусть их судит кто хочет, я просто внятно выразил свое отношение к делу. Или на это у меня тоже нет права?

- Есть! - сверкнула глазами Бьянка. - И ты можешь насладиться им в полной мере. Ты любишь тыкать мне в нос тем, что я женщина? Так вот, как женщина, я скажу тебе, что в том подвале я даже не стала задумываться, какие высокие мотивы побудили тебя так со мной говорить. Я считала тебя другом и никогда не давала тебе повода думать о чем-то другом. С тобой я всегда была предельно честной, намного честнее, чем с другими, потому что мне казалось, что мы друг друга понимаем. Я - твои карты и полное наплевательство по отношению к тому, что происходит вокруг тебя. Ты - мой интерес к Парижу, политике и журналистике. Я ошиблась? Ну и черт с тобой!

- Так, хватит, - заорал Сантьяго, - Вот что. Наши с тобой отношения дали изрядную трещину после того, как я заявил тебе, что отношусь к тебе не только как к другу, причем сам в это поверил. Так вот, это не так! Я сказал тебе это просто чтобы ты не уезжала, а иного способа отговорить тебя не было! И вот сейчас мы или снова станем друзьями и прекратим бессмысленные разборки, я признаю, что полез на Комитет как идиот, а ты – что любишь руководить парадом даже, когда тебя не просят, и на этом миримся, или – черт с нами! Выбирай, раз уж ты все-таки женщина!

- Соглашусь на дружбу только, если ты согласишься на время уехать, - Бьянка опустила глаза. - Я действительно очень на тебя обиделась. Я не злопамятная, но несколько дней мне потребуется. Это во-первых. Во-вторых, я устроила красивые показательные выступления для жандармов, и мне будет обидно, если все впустую. А в-третьих, то друг мне нужен живой, а не безголовый. Нужно, чтобы эта история забылась. И еще отдохнуть друг от друга. Идет?

- Выступления были красивые, - кивнул Сантьяго, - В остальном – никаких условий. И я тоже сильно на тебя обижен, причем чем больше ты будешь сейчас говорить о своих обидах тем больше будет мое желание вернуться. А у меня есть одно незаконченное дело. Я видишь ли решил оторвать голову одному человеку, а потом – вернусь, вот хоть ты лично встанешь у ворот Парижа и будешь загораживать собой ворота. Самые мелкие ворота, конечно.

- Кому? - ошарашенно спросила Бьянка.

- Реджинальду Лайтнеру, - ответил Сантьяго, - Он не успокоится, пока не доведет Театр Вампров до ручки, - он слегка покраснел, - А мне нравится Элени Дюваль, но я сперва тебе об этом не говорил, а потом все как-то странно завертелось. Ты мне дороже нее, но хочется, чтобы ее хоть с этой стороны оставили в покое. А наш друг Клод Орсе теперь поселился в их Театре, что тоже не способствует ее прекрасному настроению.

Бьянка задумчиво посмотрела ему в глаза. Потом протянула руку. - Удачи, Сантьяго. Доберешься до Лайтнера, предай ему привет от Жана Клери. Мне пора.

- Передам, - усмехнулся Сантьяго и по-дружески обнял Бьянку, надеясь, что она не свернет ему шею напоследок, - Ну все, мне тоже пора. Будешь скучать - не лей слезы. И спасибо за яд. Вот тут-то мы и пустим его в дело.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Дек 10, 2009 2:42 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Ванве.

Дом маркизы де Шалабр.

Жанна Шалабр, Робеспьер.

Робеспьер поднял взгляд на часы. Почти три. И чем, скажите, отличается отдых от повседневной работы, если он рассмотрел только половину из тех бумаг, которые должен был рассмотреть? Это при том, что львиная их доля осталась на Сен-Жюста. Тем не менее, он был рад не слышать, хотя бы временно, намеков на рассмотрение морального облика патриотов, рассказы о шпионаже, как напоминание о Люциани от соратников и не видеть укоряющий взгляд старшей дочери Дюпле, когда он, вырвав десять минут свободного времени, отправлялся прогуливать собаку. Кроме того, мысли возвращались и к Жюльетт Флери, бумаги на которую должен был собирать Герон. Впервые в жизни у него не было четкой схемы действий. Означает ли это, что он начал плыть по течению? Подобное явление ничего хорошего не предвещало. Остается надеяться, что здесь удастся отдохнуть и хоть немного привести в порядок расшатанные нервы В дверь тихо постучали. На пороге появилась Жанна Шалабр, хозяйка этого дома. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, когда он принял приглашение, посетив ее политический салон. Довольно быстро они стали добрыми друзьями, но даже спустя столько лет некоторые поступки госпожи де Шалабр продолжали его шокировать. В этом была своя острота, поэтому он то избегал ее общества, то наоборот, стремился к нему. Последнее чаще всего случалось, когда в жизни начинала намечаться темная полоса. Как сейчас.

- Максимильян, я пришла пригласить тебя составить мне компанию за обедом, - мягко сказала маркиза, бросив укоризненный взгляд на кучу бумаг на столе. – А ты, я вижу, как всегда загрузил себя работой. Разве ты приехал сюда не для того, чтобы отвлечься от парижской суеты? Пойдем же! Жанетта приготовила твой любимый луковый суп и жареный хлеб.

- Это - только малая часть всех бумаг. Думаю, что закончу с этим через часа два, тогда, если позволит погода, мы сможем выйти прогуляться, - Робеспьер поднялся из-за стола, с удовольствием распрямив затекшие мышцы спины. - Но пойдем. Да, я забыл спросить, получаешь ли ты на этот адрес газеты? Если нет, я спрошу у посыльного, он должен прийти завтра.

- Как ты мог подумать, друг мой, что я способна остаться в стороне от парижских событий. Ко мне приходит все, что выпускают якобинцы. Как ты знаешь, одно время я интересовалась и прессой, выпускаемой жирондистами. А некоторые газеты вроде "Папаши Дюшена" я никогда не брала в руки принципиально. - Они спустились по лестнице. В светлой гостиной уже вовсю хозяйничала Жанетта. - Садись, Максимильян. Во время прогулки я с удовольствием послушаю твой рассказ обо всем, о чем сочтешь нужным. Но пока - обед. Надеюсь, стряпня Жанетты тебя не разочарует.

За непринужденной беседой время пролетело незаметно. Было даже непривычно обедать не торопясь, без спешки, отдавая должное блюдам, а не глотать пищу только затем, чтобы заглушить голод. Прислуга ушла, чтобы принести кофе, но через десять минут служанка вернулась без кофейника и выглядела растерянной. Краткий диалог между Жанеттой и хозяйкой дома прояснил ситуацию: пришла какая-то женщина и спрашивала, не найдется ли для нее работы. Ничего необычного в этом не было, хотя немного настораживал факт, что дом находился не в самом оживленном районе Ванве. Было бы логичнее поискать работу не в частном доме, а хотя бы в лавках. Впрочем, у него, скорее всего, начала развиваться паранойя. В острой форме.

- Пригласите ее войти, Жанетта, - с достоинством произнесла маркиза и взглянула на Робеспьера. - В последнее время появилось столько несчастных и голодных людей... Я стараюсь по мере сил как-то помочь им. Тебя что-то насторожило?

- Нет, - покачал головой Робеспьер. - Скорее удивило. Ваш дом находится практически на окраине пригорода, мне кажется, что гораздо проще найти работу в центральных кварталах. С другой стороны в этом нет ничего странного. Это называется паранойей, Жанна. Парижская атмосфера недоверия и подозрительности в той или иной мере действует на всех, от этого не так легко избавиться.

- Надеюсь, мне удастся хотя бы ненадолго тебя отвлечь, - тихо засмеялась маркиза и кивнула вошедшей женщине.

- Я ищу работу, гражданка, - тихо сказала Мари, глядя в пол. Беглого взгляда на бывшую аристократку было достаточно, чтобы узнать ее по описанию, которое оставил барон де Бац. А вот то, что у нее могут быть гости, никто не предвидел. Еще существовал риск, что работа отыщется, но на это предположение барон только улыбнулся: "Вы же умная женщина, что-нибудь придумаете". Вот и все инструкции.

- К сожалению или к счастью, я вряд ли смогу позволить себе нанять прислугу, - сказала маркиза. - Но вы, я вижу, устали с дороги. Присядьте, пожалуйста. Выпейте чаю. Ко мне вот-вот должна зайти моя соседка, возможно, у нее найдется что-то для вас. Вы приехали издалека?

- Сейчас мы с мужем живем в Париже, - ответила Мари. - Но все равно приходится искать работу, в столице много жителей. Я очень благодарна вам, гражданка, за ваше участие... - Нужно было бы попрощаться и уйти, не дожидаясь пока придет соседка, но такое поведение для человека, который ищет работу, было бы, по меньшей мере, странным.

Соседка действительно появилась довольно скоро. Передав ей Мари, маркиза вздохнула свободно и смогла, наконец, вернуться к разговору.

- Ничего не могу с собой поделать - мне жаль несчастных женщин, вынужденных ходить по городам в поисках работы. Но что поделать, пусть к совершенству тернист... Пойдем, Максимильян? Я покажу тебе розы, которые посадила позавчера в своем саду.

- Пойдем, - Робеспьер поднялся и протянул руку своей спутнице. - Только не забудь напомнить мне, что я должен закончить работу. Время летит незаметно.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Dancing Fox
Initiate


Зарегистрирован: 30.03.2009
Сообщения: 250
Откуда: Город Святых

СообщениеДобавлено: Чт Дек 10, 2009 4:33 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж.
Сен-Жюст, Анриетта Леба.

Ну вот и дом Леба. Сен-Жюст перевел дыханье. Шел он быстро, как всегда, когда был занят мыслями. Его беспокоили разговоры о бароне де Баце и новом заговоре. Беспокоили хитрые взгляды Вадье из Комитета безопасности. Беспокоила мысль о том, что очень скоро к нему снова явится Тереза, а он будет подсознательно искать во всем скрытый смысл. Беспокоило исчезновение Клери и странные слухи о призраке Теруань на площади Бастилии, после встречи с которым не досчитались заключенных. Но все это было прелюдией. Сейчас ему предстояло увидеться с Анриеттой. И сказать ей правду. Вот уж кто не заслужил быть обманутой, так это она.

Сен-Жюст постучался и, по-братски чмокнув в лоб Элизабет, прошел внутрь. Филипп сегодня задерживался в Комитете безопасности. Анриетта сидела в гостиной. Когда она подняла глаза, в них читался вопрос. «Ну вот, довел», - подумал про себя Сен-Жюст. И поздоровался, как ни в чем ни бывало.

Анриетта отложила книгу и немного устало улыбнулась. Ожидание утомляло. Особенно напрасное ожидание. Начинавшееся с утра и постепенно, но неохотно угасавшее к ночи.
Время, занимаемое тревожными мыслями, которые она пыталась загасить рисуя, читая, вышивая, выходя на короткую и имеющую некоторую цель - сходить в лавку - прогулку...

- Здравствуй, Антуан, - тихо сказала Анриетта, - я рада тебя видеть.
"Итак... что сегодня? что ты расскажешь мне, мой друг, мой странный... ангел?"

- Чего бы тебе сейчас хотелось больше всего на свете, Анриетта? - весело спросил Сен-Жюст, уловив ее тревожное настроение.

- Больше всего? хотелось бы, чтобы ты провел со мной... скажем, некоторое время. Чтобы мы сходили куда-нибудь вместе на прогулку. И еще - разговаривать с тобой. Кажется, у тебя хорошее настроение...
"Значит, можно попытаться поговорить, как раньше, как в самом начале... когда все было еще достаточно светлым, хотя это была зима, было холодно... но он сам словно вобрал в себя этот холод... выстроил в душе ледяную крепость, а если ее растопить... что останется? беззащитность, вот что".

- Одевайся, - улыбнулся Сен-Жюст. Когда они вышли, он обнял Анриетту, как раньше. - Я в твоем распоряжении. Могу отвести тебя, куда угодно.

- Тогда пойдем сначала в парк, я хочу посмотреть на цветы... а потом - подумаем, - девушка взяла его за руку.
Анриетта вспомнила поездку в Булонский лес. Кажется, что это было так давно.
- Знаешь, из-за того, что мы редко встречаемся, между нами возникает недосказанность... я знаю о последних событиях, - она умолкла, - но, поскольку, ни к какой фрации я отношения не имею, - Анриетта чуть улыбнулась, - то и отреагировать не могу... но, это ты понимаешь, правда? но мне хотелось бы, чтобы между нами не возникало стены... постарайся рассказать - а я постараюсь понять.

- Уверена? - искоса взглянул на нее Сен-Жюст.

"Есть, что рассказать" - отметила про себя Анриетта.
- Уверена, раз прошу, - она ободряюще сжала его руку, - я слушаю, Антуан.

Он посмотрел ей в глаза и обезоруживающе улыбнулся. - Позавчера я переспал со своей бывшей любовницей. - Сен-Жюст подумал, что прозвучало его признание грубо. И Тереза - больше, чем бывшая любовница. Но она и правда - прошлое. И незачем пояснять, что из-за нее он когда-то чуть себя не угробил.

Анриетта некоторое время просто смотрела на него. Потом потерла виски. Опустила взгляд.
"Ожидание того стоило, правда?" - ехидно поинтересовался внутренний голос. "А улыбка у него и правда красивая", - неожиданно добавилось впечталение.
- Хмм... и что ты хочешь, чтобы я сказала? что ты нарушил мое доверие? да, нарушил. Что мне несколько неприятно это слышать? да, и не несколько, а очень. Что я больше не хочу с тобой общаться из-за этого? - она остановилась и отвернулась от Сен-Жюста.

- А что бы ты хотела услышать, Анриетта? Вранье? Я посчитал, что проявлю большее неуважение к тебе, если буду делать вид, что ничего не было. Потому что это было. У меня было много женщин, и мне трудно бороться со своими привычками. Ты понимаешь, о чем я? - он медленно развернул Анриетту к себе. - Понимаешь? Я не нарушал твоего доверия. Я не сказал тебе, что люблю ее. Постель. Ничего больше.

Она взглянула ему в глаза.
- Я понимаю. Я ценю твою честность. Я понимаю и то, что тебе трудно бороться со своими привычками...
"Но ты проявил бы еще большее уважение ко мне, если бы вообще не принимал ее"
- А еще... очень надеюсь, что я с ней не встречусь, а то уже было такое один раз... - пробормотала она, больше для себя, - пойдем... в какое-нибудь кафе, я хочу выпить чего-то горячего.
"Я не злюсь и не ревную. Я просто в растерянности".

- Было? В смысле? - удивился Сен-Жюст. - Ты встречалась с кем-то из моих бывших женщин?

- Да, встретилась случайно. Она сама со мной заговорила, - отозвалась Анриетта.

- Кто "она"? - нахмурился Сен-Жюст.

- Ее зовут Мари, - Анриетта сосредоточенно выбирала только светлые камни мостовой, чтобы сделать следующий шаг, - ты подарил ей... кольцо, кажется.

Сен-Жюст рассмеялся:
- Знаешь, сколько у меня таких было! Не злись, Анриетта. И не обращай внимания. Мало ли чего тебе еще наговорят? Давай лучше я расскажу тебе сказку. О древнем рыцаре, который получил бессмертие? Он жил много веков, объездил весь мир, узнал все тайны, какие только существуют, и в результате стал таким сильным, что мог убивать своих врагов при помощи мысли? А однажды он погиб, потому что его ударила молния... Хочешь, расскажу эту сказку? Она с плохим концом, но других я рассказывать не умею.

Анриетта нахмурилась, но все же не смогла не рассмеяться вместе с Сен-Жюстом.
- Я не злюсь, Антуан. Да мне представить страшно, сколько их было, но меня это не касается... А вот сказку я с удовольствием послушаю... хоть и с плохим концом. Рассказывай, - она радостно улыбнулась и с интересом посмотрела на Сен-Жюста. Все таки сердиться долго она не могла. Особенно на него.

Сен-Жюст взял ее за руку и повел в сторону Тюильри. - Давным-давно, много тысят лет назад в Англии жил благородный рыцарь... - Сен-Жюст говорил долго и с удовольствием. История обрастала историческими подробностями и событиями - Сен-Жюст импровизировал на ходу. В конце концов он уже и сам готов был начать сомневаться, что такой человек существовал на самом деле... Знать бы, кто они такие, эти удивительные бессмертные...

Оставшаяся часть вечера прошла без приключений.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Дек 10, 2009 7:35 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Париж

Человек в маске, барон де Бац

- Террор набирает обороты... - задумчиво произнес Человек в маске, наблюдая сквозь зашторенное окно за телегой, нагруженной человеческими головами. Сегодня был особый день - 74 казненных. Такого Париж еще не видел…
Он отошел от окна и устроился в кресле напротив барона. Тот раскладывал пасьянс и пил вино из высокого бокала. Конечно, барон де Бац – не лучший союзник. Слишком увлекается, слишком любит красивые жесты. Но выбора не было. Он был хитер и умен, как никто из роялистов.
- Итак, мой друг? Настало время нам поделиться новостями? Кто начнет?

- Вы, - широко улыбнулся барон. - У меня новостей не так много и они скучные, как вчерашний день. Хотя и забавные. У вас новости более насыщенные и злободневные. Так что начинайте, друг мой.

- Я ждал, что вы это скажете, - кивнул Человек в маске. - Ну что ж... Кажется, смерть Дантона сыграла нам на руку. Конвент взволнован, хотя депутаты предпочитают помалкивать. Но некоторые начинают позволять себе вольности. Недавно я стал свидетелем разговора некого Бурдона из Уазы с гражданином Лежандром. О Неподкупном он позволил себе высказываться в нелестных выражениях, чего раньше не было. И Бурдон - не единственный. Между Неподкупным и Сен-Жюстом тем временем наметился раскол. УЖ не знаю, с чем это связано. Но факт в том, что они больше не ведут задушевных бесед по ночам и избегают общества друг друга. Но это - прелюдия. Моя самая главная новость заключается в том, что Вадье из Комитета безопасности заглотнул наживку. Моему человеку понадобилось не так много времени, чтобы убедить его открыть дело о поимке барона де Баца. По новым описаниям, разумеется. Мой план состоит в том, чтобы пустить жандармерию по ложному следу. Слишком много разговоров было о вашей персоне, мой друг, из-за дела ост-индской компании. Пора бы раскрыть "заговор", и казнить новых "заговорщиков".

- Прекрасно, друг мой, великолепно! - де Бац потянулся к бутылке, еще раз наполнил вином бокалы, отсалютовал собеседнику и с удовольствием выпил. - Мои новости гораздо скучнее. Вот уже некоторое время я лично общаюсь с гражданкой Леба, пока что все идет так, как я планировал, она не избегает общения, я же изо всех сил стараюсь не выглядеть навязчивым. Также мои люди узнали кое-что о наших триумвирах. Новости, я бы сказал, компрометирующие и неизвестно чем может закончиться их обнародование... Я бы с этим не торопился. Поэтому пока что предпочитаю собирать сплетни, чтобы выложить их в более подходящий для этого момент.

- Поделитесь сплетнями? - блеснул глазами Человек в маске. - Мне интересно. В особенности, если эти сплетни - правда.

- Я слышал, что в город прибыла некая Тереза Желле, жена и дочь эмигрантов, - улыбнулся барон. - Но это, разумеется, сплетни. И еще я слышал, что одна бывшая аристократка принимает у себя в доме высоких гостей. Но это тоже, разумеется, сплетни. Разве станет серьезный человек в них верить?

- Бывшая аристократка? Уж не Жанна де Шалабр, часом? - усмехнулся человек в маске. - Ее муж содержал игорные заведения и был далеко не добродетелен. Как и сама маркиза. А новость о Терезе Желле... Интересно, что привело ее в Париж? Когда мы наводили справки о ней, мы узнали, что она находится в тюрьме. Уж не гажданин ли Сен-Жюст помог ей оттуда выйти?

- От вас ничего не скроешь, - рассмеялся барон. - А я то-думал, что расскажу новости... Для вас они только факты, друг мой. Но да, вы правы, речь идет о маркизе де Шалабр. А Тереза Желле... Не знаю, не знаю. Если бы это Сен-Жюст помог ей оттуда выйти, то не стал бы искать встреч с ней в Париже. У людей, знаете ли, есть языки... А он постарался скрыть этот поступок. По крайней мере, я это вижу именно так.

- Значит, возле Сен-Жюста - две подозрительных женщины, верно? Одну вы сделаете таковой собственными руками, вторая - дочь и жена эмигрантов. Кто бы ни был человек, выпустивший ее из тюрьмы, он сослужил нам добрую службу. Однако, мы забыли о третьей голове дракона. Жорже Кутоне. С ним все непросто, так?

- Здесь я даже не стану вам что-либо советовать, - развел руками де Бац. - Он ведет особый образ жизни, так как болен. К нему не так легко приблизиться, так как он осторожен. Но в ваших силах, допустим, похитить какие-либо документы, чтобы скомпрометировать его. Вот все, что я могу предложить, но это и не богато и довольно грубо.

- В нашем дуэте вы предпочитаете элегантные методы, а грубая сила - за мной, - заметил Человек в маске. - А теперь, когда мы обменялись новостями, предлагаю заняться более приятным делом. Игрой в шахматы. Как вы на это смотрите?

- С удовольствием, друг мой, - улыбнулся барон.
Барон де Бац  принялся расставлять фигуры, думая о том, что в жизни опять наступает черная полоса. Отсутствие игры не на жизнь, а на смерть, балансирование на лезвии ножа, опасность, вот что давало ему смысл существования. А сейчас, серость, серость... несмотря на все хитроуиные интриги.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Дек 11, 2009 1:20 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Жоржа Кутона

Кутон

Жорж Кутон подавил вспышку раздражения, когда его трехлетний малыш чуть не опрокинул чернильницу, пытаясь добраться до чистого листа бумаги. Видя, как сверкнули глаза Жоржа, супруга подоспела вовремя, и увела сынишку в другую комнату. Он обмакнул перо в чернильницу, когда его взгляд упал на крошечный шарик на полу. Кутон побагровел. «Марта!!!!!!!!!!»

Служанка вбежала, бледная от волнения.

- Что-то случилось, гражданин Кутон?

Он молча указал на шарик. Марта засуетилась, поспешно сметая его в совок и причитая: «Я же только два часа назад подметала, ну как я могла проглядеть!» Когда инцидент был исчерпан, Кутон нервно отпил глоток чая. Ну что ж такое! Когда в этом доме установится порядок? Продукты жизнедеятельности его домашнего любимца – белоснежного кролика, которого он так любил держать на коленях – доводили его до исступления. Эти маленькие шарики, казалось были везде. Ну неужели так трудно подметать вовремя? Подавив раздражение, он вновь взялся за перо. Итак, Жан Поль Марат. Святой. Идол революции. Пора прекратить это безобразие.

***

Жана Поля Марата Кутон возненавидел с самого начала. Грязный, грубый мужлан, неряшливый, крикливый и не стесняющийся в выражениях. Он кричал с трибуны такое, что хотелось просто уйти. Именно он породил эберов и жако вру, без него подобных личностей в стране просто не было бы! Эти призывы к массовым кровопролитиям. Эти вечные требования – сто голов, двести голов. Тысяча голов! Этот человек все мерил головами! А самым ужасным было то, что он даже не скрывал, что его главная задача – прославиться. Черту между собой и Маратом Кутон провел еще в 92 году. В тот день «друг народа», войдя в Конвент, положил ему на плечо руку и, добродушно произнес: "Вот он, хороший патриот Кутон!" Тогда, с трудом сдерживая отвращение, Кутон повернулся к Дюлору, своему собеседнику и прошептал: "Будь добр, забери меня от этих бандитов!" Дюлор взял его на руки и перенес в другую часть зала. С тех пор Марат больше не делал попыток к сближению. И слава тебе господи.
А Кутон потихоньку собирал на него досье. Вдруг когда-нибудь народ одумается и решит взглянуть по-новому на этого человека? А там – все. Все ошибки и промахи. Прочтешь – и перед тобой не «друг народа», но отчаявшийся неудачник, сделавший себе имя на громких призывах к резне. Ничто. Ноль. Ничтожество.

***

Итак, статья. Он, конечно, не Демулен, но зато у него накипело. Канонизировать сумасшедшего! К чему мы идем, граждане? Кутон писал быстро и с чувством. Завтра Марта отнесет его статью об этом человеке в «Саппер Санкюлот». Издатель газеты – Мишель Ландри – его старинный приятель. Он напечатает статью под псевдонимом, потому что не стоит члену Комитета общественного спасения мелькать лишний раз на страницах газет. Главное – статья. Пусть люди почитают и подумают, о ком слагают стихи и песни. И на чей бюст молятся.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Дек 11, 2009 1:37 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Ванве, дом Жанны де Шалабр.

Жанна Шалабр, Робеспьер.

«Призрак забрал двоих заключенных». Робеспьер смял отчет и бросил его в камин. Комедия абсурда. Как мог призрак забрать двоих людей, если привидение, по сути, является бесплотным. Или они хотят сказать, что заключенные умерли от страха? И почему Теруань де Мерикур? В нечистую силу и привидения он верил, но из двадцати заключенных пропали только двое, один из которых был убит при попытке к бегству, о чем свидетельствовал второй отчет, а вторым был Люциани. Бред. История с Консьержери повторяется. Вроде и все ясно, но вместе с тем не ясно ровным счетом ничего.

- Ты веришь в мистику, Жанна? – неожиданно спросил он, повернувшись к маркизе. В ответ на немного удивленный взгляд, улыбнулся и пояснил: – Последние новости из Парижа как раз располагают к такой теме для беседы.

- Боже мой, Максимильян, вот уж от кого не ожидала такого услышать, так это от тебя. Неужели влияние твоего молодого соратника? Я слышала о нем множество странных разговоров и одно время всерьез беспокоилась о тебе, наблюдая вашу духовную близость... В мистику я верю до определенных пределов. Если есть Бог, есть и другое, то, о чем мы не знаем. Но задумываться об этом страшно и неприятно. Поэтому я предпочитаю этого не делать. А почему ты спросил? - Они сидели в гостиной. Максимильян - в своем любимом кресле у камина, она - рядом, с вышиванием, на маленькой табуретке, обшитой бархатом. Через полчаса придет Жанетта и накроет на стол к ужину.

- Нет, Сен-Жюст здесь не причем. Я читал отчет из жандармерии. Во время перевода заключенных из одной тюрьмы в другую случились беспорядки, которые приписывают появлению призрака Теруань де Мерикур. Мне же очень понравилась формулировка. Пишут, что призрак забрал их. Даже при богатой фантазии это сложно представить, не говоря уже о том, что призраку Теруань зачем-то понадобились арестанты.

- Теруань была разгульной женщиной, и недобродетельной, - пожала плечами маркиза. - К тому же, она была неразборчива в связях. Впрочем, странно, что я говорю о ней в прошедшем времени. Она ведь, кажется, жива? Просто... нездорова? Разве нет? В таком случае она не может быть призраком. - Маркиза тихо рассмеялась. - Еще немного, и я начну рассуждать, как твой молодой друг. - Возможно, это была просто живая Теруань?

- Речь шла именно о призраке Теруань. Можно было бы сказать, что жандармы были пьяны, но, судя по всему, арестанты твердят то же самое. Приходится либо делать вид, что веришь их словам, либо пытаться объяснить это едва ли не месмеровскими флюидами. И то и другое, на мой взгляд, невероятно глупо.

- Месмер был образованным человеком. И неглупым, что б о нем не говорили люди, - заметила маркиза.

- Я не говорю о том, что Месмер был глупым человеком, - мягко заметил Робеспьер. - Я говорю о том, что глупо приписывать любое явление, которое мы не можем по каким-либо причинам объяснить, таинственным флюидам. Которых, возможно и нет вовсе.

- А что ты предлагаешь, Максимильян? Поверить в массовое помешательство и побег? - склонила голову маркиза. Вышивание было окончено. Развалины Бастилии и республиканский флаг - символ свободы.

- Скорее признать, что веришь в то, что они видели призрака. Это, по крайней мере, более объяснимо. Бред какой. .

- А ты, Максимильян? Ты веришь? - лукаво спросила маркиза.

- Не знаю, - растерялся Робеспьер. - Я их никогда не видел. Другое дело сны... Мне часто в последнее время снится сон, один и тот же, будто я спорю с каким-то человеком, он злится, а потом хочет отрубить мне голову листом бумаги. Только я никогда не могу запомнить ни его лица, ни что написано на листе.

- Господи! - ахнула маркиза. - Максимильян! Это... ужасно! - Ее глаза наполнились слезами, но она быстро подавила это нахлынувшее чувство страха. - Я даже немного испугалась. Не представляю себе, что ты чувствуешь, просыпаясь.

- Не нужно бояться снов, друг мой. Я не суеверен, поэтому чувствую только досаду на то, что не смог прочесть надпись. Но давай сменим тему разговора, в мои планы не входило ни пугать тебя, ни расстраивать глупыми бреднями.

- Как скажешь, Максимильян. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, ты очень образно рассказал мне свой сон. Пойдем ужинать, - она улыбнулась ему и, поднявшись, направилась к столу, у которого уже вовсю хозяйничала Жанетта. Максимильян последовал за ней. Знал ли он, что является для нее самым дорогим человеком на свете? Возможно. Но сейчас это не имело значения. Главное - помочь ему хоть немного забыть о парижской суете и дать покой.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Дек 11, 2009 6:15 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Париж

Рикор, Огюстен Робеспьер, Бьянка

Два дня покоя. На старом кладбище, среди полуразрушенных могил. Они всегда ее успокаивали – на каждую фамилию находилась история, и тогда появлялись умиротворенные лица, тех, кому не повезло получить бессмертие. Бьянка не умела видеть призраков. Зато умела представлять их по рассказам Амадео, которому достался этот удивительный дар. Может быть, если представлять их, они придут и покажутся? Ведь они точно существуют! В конце концов, неприятный осадок, оставшийся после истории с Сантьяго, начал рассеиваться, и Бьянка посчитала, что может вернуться.

Промотавшись по городу в поисках Огюстена, Бьянка, наконец, догадалась, где его искать. Рикор, его лучший друг и вечный спутник в поездках в миссии! В мыслях Огюстена была она, Жюльетт Флери, и политика. Но больше все-таки Жюльетт Флери. «Непривычно видеть себя на таком почетном месте», - подумала Бьянка и постучала в дверь.
- Гражданин Рикор? Добрый вечер. Я ищу Огюстена. Он не у вас?

- Добрый вечер... гражданка Флери? - Рикор посторонился, позволяя ей пройти. - Огюстен много о вас рассказывал, особенно в последнее время. А сейчас он спит, так что если вы подождете минут десять... по моим расчетам именно через такой промежуток времени мне удастся его растолкать. Извините, кофе и чай не предлагаю, у меня нет ни того, ни другого.

- Ничего страшного, с этим мы справимся, - весело сказала Бьянка. - И где наш грозный комиссар? Мне помочь или уйти с места военных действий?

Рикор весело рассмеялся. - Понимаете ли, гражданка Флери, думаю, что вам лучше остаться здесь. Так как, будучи разбуженным, гражданин Робеспьер-младший употребляет настолько некуртуазные выражения, что столбняк нападает даже на солдат и офицеров. Я сам видел.

- Меня не удивишь выражениями, - Бьянка состроила серьезную гримасу, потом улыбнулась. - Но я подожду, чтобы не смущать вас.

Огюстен швырнул в Рикора подвернувшейся под руку пустой флягой, но не попал. Потребовалось минут пять, чтобы смысл слов соратника дошел до него, только потом он окончательно проснулся. -... и это называется благодарностью, - насмешливо вещал Рикор. - Гражданин Робеспьер-младший, вам не кажется, что вопрос о вашем моральном облике по-прежнему остается открытым, так как ваши слова приведут в трепет даже вражеских офицеров, но все же не следует...

- Франсуа, ты давно выступал в Конвенте? - поинтересовался Огюстен.

- Нехорошо перебивать оратора, - назидательно сказал Рикор. - А заставлять ждать даму - тем более. Кто тебя воспитывает?

- Иногда Максимильян, - подумав, ответил Огюстен. - Мне нужно несколько минут, чтобы привести себя в порядок.

- Гражданин проконсул сказал, что ему понадобится несколько минут, чтобы привести себя в порядок, - отрапортовал Рикор, появившись в гостиной. - Мне жаль, что не могу предложить вам ничего выпить, но у меня есть немного хлеба, масла и меда, настоящая роскошь в наше время. Если хотите, угощайтесь. - Он подвинул ближе накрытый круглой крышкой поднос, смахнув со стола старые газеты.

***

На улице Кордельеров царило оживление. У двери, ведущей в редакцию "Друга народа" собралось человек двадцать, люди спорили, ожесточенно жестикулируя и обсуждая какую-то статью. Бьянка и Огюстен остановились. "Снова обсуждают Марата. Я хочу послушать", - шепнула Бьянка и сделала еще несколько шагов вперед. То, что она услышала, ей не понравилось. Статья в "Саппер Санкюлот", вышедшая сегодня утром, поносила Марата, выставляя его охотником за славой и кровавым убийцей. "Ублюдки", - тихо сказала Бьянка. Глаза превратились в молнии.

- Тише, - прошептал Огюстен. - Мне кажется, что они просто обсуждают статью.

Они действительно обсуждали статью и, как скоро стало понятно, спорившие разбились на два лагеря: одни не хотели верить в то, что истинный Друг Народа оказался бы предателем и заговорщиком, другие же отрицали это столь яростно, что спор грозил перейти в драку.

- Марат, который видел заговорщиков за тысячу лье не мог быть заговорщиком, - размахивал кулаками высокий человек в грязной куртке. - Марат бы разоблачил их в два счета!

- Марат сам был кордельером, - кричал второй, во фригийском колпаке. - Марат их поддерживал всегда и во всем! Спроси у кого хочешь и тебе скажут, что Марат, этот головорез, сейчас бы закончил на эшафоте!

- Да что ты заладил! Марат был с народом! С народом, дурья твоя башка, а не с заговорщиками!

- С кордельерами! - упирался человек в колпаке. - И его бы арестовали, как заговорщика, о чем я тебе и толкую!

Огюстен отметил, что слушать дальше этот спор становится и смешно, и грустно.

- Они сошла с ума, - тихо заговорила Бьянка. - Огюстен, я не понимаю, что за новые веяния в Париже? Я что-то пропустила? Людям стало не о чем говорить? Теперь модно уже в газетах полоскать имя Марата?

- Не знаю... - Огюстен только пожал плечами. Он и раньше слышал о том, что люди склоняют имя Марата, Колло даже выступал на эту тему в якобинском клубе, но тогда эти споры, да и сама дискуссия, не были столь яростными. - Граждане, - обратился он к собравшимся. - Вы не можете отгадать, как бы поступил Друг Народа, потому что его нет среди нас. Он не может ответить за себя, поэтому не стоит устраивать из имени умершего доходное предприятие. Прошу вас разойтись по домам.

- Это почему? - пришурился человек в колпаке. - У нас разве ввели комендантский час?

- Потому, - в тон ему ответил Огюстен, - что сейчас здесь будет драка, прибегут жандармы... Оно вам надо?

- А ты кто такой?! - возмутился санкюлот. - Вдруг ты провокатор? Покажи, гражданин, свое свидетельство о благонадежности, а? И гражданка пусть тоже предъявит!

- Огюстен только вздохнул. За последние два дня свидетельствоо у него спрашивали уже в пятый раз. Верно говорят, что скоро эту бумагу нужно будет клеить на лбу - без нее невозможно ступить и шага.

- Кому показать? Вам, гражданин? С какой стати? - прищурилась Бьянка. - Как легко извращать слова человека, который не может ответить! Да еще и на пороге его редакции, где его убили враги революции. Не боитесь, что дух Марата как-нибудь выйдет и настучит вам по голове?

- Гражданка, вы это... полегче, - хмуро сказал санкюлот в колпаке. -  Не можете ответить вы, пусть ответит Жан Клери, он был близким другом Марата. -

- Да, пусть ответит Клери! Призовем к ответу Клери! - послышались выкрики.

- Я не сомневаюсь, что гражданина Клери тоже интересует эта гнусная клевета, - Огюстен взял из рук одного из собравшихся газету "Саппер санкюлот" и демонстративно разорвал ее. - И не сомневаюсь, что он об этом напишет. Теперь расходитесь, граждане, расходитесь. Иначе вас самих примут за подстрекателей.

- А ты что командуешь? - не сдавался человек в колпаке. - Думаешь, тебя не заберут, если появятся жандармы?

- В том-то и дело, что заберут, - шепотом ответил Огюстен. - А я не хочу провести ночь в тюрьме.

- А что, хорошая это газета - "Саппер санкюлот"? Стоит почитать? - неожиданно сменила тему Бьянка.

- Хорошая! - утвердительно выкрикнул один из санкюлотов. - А этот гражданин разорвал ее!

- Ерунду там пишут! - возразил другой. - Я всегда "Друг Народа" читаю, там правду пишут!

- В "Саппер санкюлот" я ни слова брехни не читал! - горячился третий.

- Жюльетт, зачем ты их провоцируешь? - шепотом спросил Огюстен. - Так они до утра не разойдутся, а если жандармы подумают, что здесь политическое сборище, тем более с беспорядками, то не только они, но и мы очень весело проведем время.

- Прости, я не удержалась, - расстроилась Бьянка. - Я больше не буду. Пойдем отсюда. Противно слушать.

- Пойдем, - Огюстен протянул ей руку. Некоторое время они шли молча, но когда отошли на значительное расстояние, он заговорил: - Понимаешь, люди не виновны в том, что читают то, что печатают. Они сомневаются, значит они еще не потеряны, еще не превратились в стадо баранов. Они не знают, кому верить, вот что страшно. Наверное, я сам гооворю сейчас кошмарные вещи, но я действительно так думаю. Хотя и оглядываюсь по сторонам, надеясь, что меня не подслушают... - он невесело усмехнулся. - И это тоже страшно.

- Все, что ты говоришь - верно. А мне пора привыкнуть к тому, что люди меняют свои убеждения в зависимости от настроения и погоды, - жестко сказала Бьянка. - Но мое дело - выпускать хорошую газету. Скажи, а как ты сам относился к Марату? И как относишься теперь?

- Я его почти не знал, мы не общались, - ответил Огюстен. - Да и миссии не оставляли мне времени на более спокойные знакомства. Не стану врать, что я одобрал все методы Марата, но заговорщиков он действительно видел за версту. Единственный раз, когда мы довольно долго говорили, это было перед судом, он пришел править мою речь. На это был способен только Марат, никто больше. Но, как ни странно, в тот день мы почти не говорили о политике. Теперь же... Теперь я стараюсь не тревожить его память, так как действительно не знаю, чью сторону он принял бы. Но это - между нами. Так как со слухами нужно что-то делать. Это не может продолжаться вечно.

- В ближайшие дни они прочтут мой ответ "Сапперу". А дальше видно будет. Я справлюсь. - Бьянка встряхнула головой, прогоняя мрачные мысли, и улыбнулась. - Все, хватит. Иначе я сейчас все брошу и побегу писать статью. А мы давно не виделись, и я обещала, что весь вечер проведу с тобой. Если ты еще не передумал, мы закроем эту тему, которая, признаюсь, меня расстраивает и злит. И проведем время с пользой. Согласен?

- Согласен, - улыбнулся Огюстен. - Тогда, чтобы не ломать традицию, мы пройдем в сторону Арсенала, потом зайдем в кофейню, а потом... а потом посмотрим. Согласна?

- В сторону Арсенала... - задумчиво произнесла она. 92-й год. Травля Антуана Лавуазье и ее первые шаги в журналистике. Почему вдруг вспомнилась эта история? - Согласна! А пока мы будем идти, я поделюсь с тобой одним наблюдением... - Рассказывая свою теорию об архитектуре южной части Парижа, Бьянка размышляла про "Саппер санкюлот". Завтра же она узнает, что выпустил эту похабщину!

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Дек 11, 2009 8:10 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Тюильри, кабинет Робеспьера.

Сен-Жюст, Робеспьер.

Часы пробили девять, когда Робеспьер зашел в здание Тюильри. В галереях, как всегда, полно людей, но они толпятся в основном возле мелких лавок и около переписчиков: заседание Конвента еще не началось, а вот многочисленные бюро уже работают. А он сам опаздывает. Небольшая поломка, остановка по дороге - и времени не осталось даже на то, чтобы завести домой собаку, пришлось оставить Брауна на попечение Жанны Шалабр. Нельзя сказать, что эти два дня он провел, маясь бездельем, но и ничего важного тоже не сделал, поэтому сейчас Робеспьер чувствовал легкую досаду. Но направлена она была на него самого и думать об этом означало заниматься самокопанием. Важно, что он чувствовал себя отдохнувшим и в силах сосредотачиваться на работе. В кабинете обнаружился Сен-Жюст, он бегло просматривал лежавшие на столе бумаги. - Здравствуй, Антуан.

Сен-Жюст поднял голову. - Вернулся? Прекрасно. Твои бумаги мне уже снятся. Ты пропустил незабываемое выступление Вадье в Конвенте и незабываемую речь Карно в Комитете. Этот человек, кажется, всерьез тронулся рассудком. Ты не представляешь себе, что он говорит о Северной армии! Он считает, что мы сможем обойтись двумя тысячами подкрепления и одним Пишегрью в качестве главнокомандующего. Абсурд! Наша беседа чуть не закончилась дракой. Хорошо, что гражданин Барер как всегда на страже мира.

- Я разберу бумаги, Антуан, - спокойно сказал Робеспьер. - Что касается армии, я не очень разбираюсь в подобных вопросах, но думаю, что Карно может ошибаться. Только не нужно с ним драться, достаточно и споров. Расскажи мне о Вадье. Потом мне было бы интересно услышать твое мнение о статье в "Саппер санкюлот".

- О Вадье говорить пока нечего, - опустил глаза Сен-Жюст. - Все его речи о новом заговоре, вся эта суета вокруг фигуры барона де Баца... Все верно. Но у меня не сходятся концы с концами. И это не дает мне покоя. Называй это как хочешь - интуиция, подозрительность... А газета... Этот автор мне неизвестен, но я подозреваю, что писал кто-то, хорошо знавший Марата. Похоже на личную месть. И на провокацию. Человек до сих пор не может простить Марату его взлета. Хочешь, чтобы я разобрался в этом?

- Слишком много суеты вокруг барона де Баца, я бы сказал, - заметил Робеспьер. - Тебе не кажется, что это похоже на игру на публику? В любом случае, нам нужно просто немного выждать... хотя бы потому, что мы не знаем, куда наносить удар - о де Баце говорят все. Пусть суета немного уляжется или же наоборот, возобновится. Так мы сможем определить источник этих слухов. Я на это надеюсь. На людях лучше всего придерживаться версии, что все это - глупые сплетни, тогда как на самом деле все может казаться гораздо серьезней. Я верю в твою интуицию. Что касается Марата - это вопрос имеет отношение к общественному мнению. Не исключено, что мы же сами невольно помогает распространению подобных разговоров. Думаю, что выступление в Якобинском клубе поможет прояснить ситуацию и подскажет варианты как это можно исправить.

- Максимильян, мои осведомители доложили мне про еще один слух среди политиков. - Сен-Жюст посмотрел на Робеспьера в упор. - Он касается раскола среди членов Комитета. Но это - лишь часть. Вторая часть заключается в том, что люди строят предположения о причине охлаждения в наших отношениях. В связи с этим я предлагаю ... поддержать людей в этом заблуждении. Если это действительно заблуждение и мы продолжаем работать вместе.

- Разумеется, мы продолжаем работать вместе, Антуан, - Робеспьер выдержал его взгляд и тоже посмотрел на соратника в упор. - Я хочу надеяться, что это действительно заблуждение. Но скажи, зачем тебе нужно поддерживать этот слух? К чему должны привести подобные действия?

Сен-Жюст заходил по комнате. - Не знаю, не знаю, не знаю. Максимильян, пока тебя не было я много думал о том, что происходит. Наблюдал за депутатами и за нашими коллегами по Комитету. Если собаку загнуть в угол, она укусит. А люди сейчас ощущают себя этими самыми собаками. Загнанными в угол. Испуганными. Размышляющими о том, когда настанет их очередь. Люди пишут доносы друг на друга и сводят друг с другом счеты. Уничтожив фракции, мы просто получили возможность увидеть и другие проблемы, которых раньше не замечали. А проблемы в том, что среди парижан зреет страх. И это чувство - похуже голода. Нас с тобой считают виновниками многих бед. Нас боятся. Против нас интригуют. Если мы будем делать вид, что действуем по отдельности, это ненадолго успокоит людей и ослабит давление силы ужаса, сковывающей их мозги. Таково мое мнение. А что скажешь ты?

- Причина только в этом? Мне кажется, что ты ошибаешься, Антуан. Прежде всего, в своей оценке ситуации. Да, люди бояться, я согласен. Они не знают, кому верить, тоже согласен. Если мы будем действовать по отдельности, это усилит слухи о расколе в Комитете, тогда как люди уже не знают кому верить, этот лейтмотив повторяется не впервые. Поверив, что мы работаем по отдельности, а возможно, и идем друг против друга, этим воспользуются. И в один прекрасный момент либо тебя, либо меня поставят перед выбором... - Робеспьер замолчал. - Это будет тяжелый выбор, но останется либо подчиниться, либо погибнуть. Да, ты узнаешь того, кто замышлял недоброе, но может случиться, что это будет лишь один человек из десяти. Будет ли тебе от этого легче?

- Нет, - глухо сказал Сен-Жюст. - Но сейчас мне кажется, что мы одни. Втроем. Против всех. Я не могу отделаться от этого ощущения каждый раз, когда переступаю порог Комитета. Убрать их с дороги? Это не метод. А пути я не вижу. Пока не вижу.

- Мы не одни, нас трое, - неожиданно улыбнулся Робеспьер. Бедный Антуан, ему, должно быть, очень тяжело, если начал задумываться о таких вещах. Он подошел к соратнику и положил ему руку на плечо. - Послушай меня. Вступая в политику, ты должен понимать, что против тебя будут идти, что тебя будут бить, используя при этом любые приемы. Если позволишь себе сломаться - ты погиб. Запомни, что лучше пусть тебя ненавидят открыто, чем аплодируют, думая о том, как тебя уничтожить. Будь против всех, если считаешь, что так нужно, потому что если ты оступишься, то начнешь плыть по течению, а это гибель. Ты слишком категоричен во многих суждениях... К примеру, попытайся хотя бы один день не ругаться Карно, а соглашайся с ним, но при этом делай так, чтобы вышло по-твоему. Словоблудие, согласен, но возможно, так тебе станет легче и возможно, в какой-то мере успокоит Комитет, если тебя так это волнует. От врагов ты не избавишься, зато не будет лишних эксцессов.

Сен-Жюст изумленно взглянул на соратника. Робеспьер не говорил с ним так уже несколько месяцев. - Я знаю, Максимильян. Ты прав. А мне, наверное, просто хотелось это услышать. Я пойду. Оставлю тебя наедине с твоими бумагами. Сегодня в Комитете постараюсь не ругаться с Карно, - он широко улыбнулся. - Я рад, что ты вернулся.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Дек 11, 2009 10:44 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Комната Терезы Торэн.
Барер, Тереза Торэн.
Барер очнулся и тряхнул головой, прогоняя сон. Дожил, он заснул прямо в кресле в собственном кабинете. Голова раскалывалась как после студенческой попойки. Да, в последнее время заседания Комитета становятся просто невыносимыми. Они готовы разорвать друг друга из-за любой ерунды и, кажется, готовы каждую секунду отправить на гильотину хоть кого-то следующим, причем желательно из числа коллег. Когда Карно и Сен-Жюст теперь оказывались в одной комнате, их былые стычки казались воркованием голубей, прилетевших на подоконник навестить каких-нибудь молодоженов и пожелать им семейного счастья. Сегодня они сцепились над картой театра военных действий, пытаясь поделить армии как мальчишки. А секундой позже Колло дЭрбуа прямо обвинил Лендэ в контрреволюционной деятельности в связи с голодом, а старик прошипел ему в лицо обвинения в поддержке уцелевших «бешеных». Сам Барер в склоках участия не принимал, жалея об отсутствии Робеспьера, который помог бы разобрать бумаги, пришедшие на адрес Комитета. Обычно этим занимались Бийо-Варенн и дЭрбуа, но дЭрбуа был несколько занят лаяньем с Лендэ, а Бийо-Варенн все еще лежал дома, приходя в себя после совместного ужина членов Комитета, с пробитой головой. Барер постоянно навещал его, размышляя, что подобнее примеры товарищества становятся не то, чтобы бесполезны – а еще более раздражительны для нездоровой атмосферы Комитета. Он же, как ни в чем ни бывало, честно предлагал коллегам составить компанию, натыкаясь на неизменное ворчание и припоминания друг другу случаев оставления отечества и лично членов комитета в прямой опасности.
Черт побери, а ведь такими темпами и правда под нож пойдут один за другим члены Комитета. Колло явно строчит бумагу на Лендэ, а Сен-Жюст заинтересовался Карно, явно пытаясь просто найти уязвимое место, чтобы вцепиться в глотку мертвой хваткой. Сам же Бийо-Варенн с удовольствием вцепится в лотку тому же Сен-Жюсту или самому Робеспьеру. И Барер готов был отказаться от собственного доброго имени, если в ближайшее же время на стол Комитета Общественной Безопасности не начнут пачками приходить доносы на комитетчиков, не исключая его самого.
Он с грохотом захлопнул папку, повернувшись в вошедшему секретарю.
- Чего тебе, Пьер-Луи? – улыбнулся он как ни в чем ни бывало.
Секретарь потупился.
- Гражданин Барер, простите, что отвлекаю от дел… Я хотел рассказать Вам… Я женюсь… ну помните, Вы однажды встретили нас… ну там… на бульваре Мадлен… с моей Шарлоттой, ВЫ еще были с ней так любезны.
- Конечно, - улыбнулся Барер, отказываясь даже пытаться вспомнить какую-то Шарлотту, - Конечно же, помню. Очаровательная девушка. Желаю Вам счастья. А ты, наверное, пришел просить прибавки к жалованию, так? Я подумаю и попробую помочь, - Барер считал преданность личных слуг и осведомителей необходимой составляющей для работы и личной безопасности и уделял этому повышенное внимание.
- О, гражданин Барер, я даже не смею надеяться, - секретарь восторженно уставился на патрона, - Благодарю Вас! Но у меня есть и еще одна просьба, - он смутился и, покраснев, продолжил, - Шарлотта и я… Мы были бы просто счастливы, если бы Вы приняли наше приглашение на свадьбу через неделю в субботу… Хоть на полчаса, гражданин Барер, - секретарь умоляюще взглянул на него.
*А молодец, соображает* - довольно подумал Барер. Конечно же, визит члена Комитета Общественного Спасения на свадьбу высоко поднимает престиж молодого человека среди будущих родственников.
- Постараюсь Пьер-Луи, - вслух произнес он доброжелательно, - Надолго не обещаю, но загляну. Только, пожалуйста, без лишних церемоний, у нас же Республика, второй год свободы, - весело добавил он, понимая, что теперь еще один человек будет ему предан более, нежели был вчера. Что ж… все к лучшему, - А теперь принеси, пожалуйста, синюю папку с моего стола в общем зале. Я просмотрю ее содержимое дома, - он поднялся и накинул плащ.
Выйдя из здания Комитета и быстро заскочив навестить Бийо-Варенна, Барер не переставал думать о сложившейся ситуации. Бийо-Варенн не добавил оптимизма, загоревшись идеей совместной с дЭрбуа расправы с Лендэ. Черт побери. Ну не к Филиппу же Леба ломиться на ночь глядя с просьбой не принимать доносы на членов Комитета всерьез!?!?
Снова заболела голова, а между тем у Барера было еще одно дело до момента, когда можно будет просто прийти домой и просто подумать надо всем в тишине и покое. Тереза Торэн. Надо узнать, как у нее дела, и не является ли вообще вся затея безнадежной - в таком случае ее стоит просто отозвать в Блеранкур, чем Сен-Жюст, чующий неладное получше иной гончей, выйдет на совсем ненужные следы…

«Завтра в полночь. Сен-Жюст».
Записка, больше похожая на приказ. А чего еще она ожидала? Такую записку можно написать знакомой шлюхе, но не возлюбленной, пусть и бывшей. Господи, как противно! И ведь она пойдет. Пойдет и будет унижаться, строить из себя влюбленную дуру и смотреть преданными глазами. Но ведь она сама выбрала этот путь? Только не обратно в тюрьму. Остальное не имеете значения.

Он изменился. Романтичный юноша умер. Перед ней теперь был другой человек. Взрослый, циничный и безжалостный. Когда он смотрел на нее, ей хотелось спрятаться. У него был тяжелый взгляд, словно она – подозреваемая. Лишь в тот момент, когда она рассказывала ему о своих несчастьях, а он пил с ней вино и задумчиво гладил ее по голове, как в далеком прошлом, она ненадолго увидела часть прежнего Сен-Жюста. Мягкого, восторженного и склонного к состраданию. Ночь, которую она провела у него, была бурной и ни на что непохожей. А потом она ушла, унося с собой выжженную дотла душу и усталость.
Теперь перед ней лежала записка.
Тереза яростно разорвала ее в клочья и швырнула в камин.
В дверь постучали.

Барер вошел в комнату, отметив беспорядок. Голова продолжала раскалываться, к тому же к жуткой боли прибавился голод. Впрочем, ладно. Сначала дела.
- Ну, как успехи, Тереза? – спокойно спросил он, заняв кресло у окна и прогоняя желание уснуть хоть прямо здесь и сейчас.

- Что вы понимаете под словом "успехи"? - вскинула голову Тереза. - Я встретилась с ним и переночевала у него. Подробности нужны?

- Не надо, - сдержанно ответил Барер, - Под успехами я понимаю не развитие Ваших отношений, а информацию. И пришел, чтобы добавить, что если Ваши поиски не будут иметь успеха, то последствия, если обман вскроется будут страшнее, чем просто неудача. Поэтому, если Вы сами убедитесь в бесполезности предприятия – Вы свободны и можете уехать обратно в Блеранкур, - он подумал, что головная боль делает его излишне мягкосердечным, но что сказано то сказано.

- Что-то произошло? - испуганно спросила Тереза. - Раньше о моем отъезде без выполнения обязательств разговоров не возникало... - Медленно, но верно ее начал охватывать ужас. Вспомнился взгляд Сен-Жюста - проникающий в душу, внимательный. Взгляд человека, который никогда не расслабляется.

- Ничего не произошло, успокойтесь, - улыбнулся Барер, - Просто хотел предупредить Вас, что если у Сен-Жюста появятся на Ваш счет хоть какие-то подозрения – Вам придется покинуть Париж незамедлительно. Но пока ведь все хорошо, правильно?

- Мне кажется, он всегда кого-то подозревает. И ... мне страшно. - тихо сказала Тереза. - Я говорю это не потому, что уцепилась за ваше предложение. Сен-Жюст очень подозрителен, он задал мне столько вопросов и, кажется, пытался поймать меня. Я все сделала правильно, я убедила его в своем искреннем расположении, но надолго ли меня хватит? Сегодня ночью он пригласил меня к себе...

- Это тоже верно, но тут совета не ждите. Вы – женщина, Вам виднее, - Барер поднялся. Слова Терезы о подозрениях натолкнули его на новую мысль. Действительно все сейчас подозревают всех, а объединиться или хотя бы прекратить происки друг против друга они могли бы только перед лицо общей угрозы… общей угрозы… Именно! Стоит додумать еще не оформленную идею по дороге домой, - Ну, буду ждать новостей, гражданка. Позвольте пожелать Вам всего доброго, а мне пора.

- Стойте! - импульсивно крикнула Тереза. ПО сравнению с Сен-Жюстом этот человек казался добрейшим и благороднейшим месье. - Скажите, где я могу бывать? Что говорить? Я теряюсь с ним. Я никогда в жизни не занималась тем, о чем вы меня попросили. Простите меня за глупые вопросы, но я не хочу все испортить! Я очень благодарна вам за помощь, и хочу помочь в ответ! Уделите мне немного времени, умоляю! Мне даже не с кем поговорить в этом городе!

- Тише, тише – Барер успокаивающе поднял руку, - Ну будьте разумны, гражданка Торэн, откуда я знаю о чем Вам говорить с Сен-Жюстом? Что касается публичных мест, я был бы на Вашем месте осторожен в прогулках. Вас могут узнать, не оберетесь расспросов – а то и получите на свою голову новый донос. Что касается Ваших страхов… попробуйте понять на чем именно Вас пытается поймать Сен-Жюст и спросите у него о причинах его сомнений первой, тем самым Вы избавите себя от необходимости оправдываться, - снова улыбнулся он.

- Благодарю вас, - Тереза опустила голову. - Я буду осторожна. Как я могу связаться с вами, если мне удастся что-то разузнать?


- Я сам зайду на следующей неделе, - мягко ответил Барер, - Вам меня пытаться разыскать не надо, это как раз моя профессия.


Когда за ним закрылась дверь, Тереза кинулась к окну. Он сел в экипаж и уехал. Ничего особенного. Надо успокоиться. Может быть, выпить вина? Прекрасное развлечение - сидеть сутками в гостиничной комнате, беседуя с собственным отражением. Но лучше так. Только не клетка. И только не крысы. Сегодня Сен-Жюст будет сломлен, или она - не Тереза Желле.

Выйдя от Терезы Торэн, Барер решил вернуться к дому дальней дорогой. Сама того не зная, женщина натолкнула его на любопытную мысль. Объединить членов Комитета может действительно только общая и прямая угроза. Например, заговор… в Конвенте шепчутся о некоем бароне де Баце… Но, справедливости ради, при всем желании он не сможет даже проверить правдивость этих слухов. То ли дело внешняя политика… Вот если бы англичане зашевелились… Барер остановился. А почему бы и нет? Если англичане не шевелятся сами… И если его агенты начнут слать донесения о том, что барон де Бац получил деньги на контрреволюционный переворот от Питта – вот вам и прямая угроза и повод переключиться с обсуждений, кого из членов Комитета стоит гильотинировать в первую очередь, а желательно – завтра, на другие дела. Обдумывая донесения, которые он отправит самому себе, Барер продолжил путь до дома.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Дек 13, 2009 2:28 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Кабинет Кутона

Робеспьер, Кутон

Робеспьер слушал осведомителя, борясь с искушением прервать этого грузного, неповоротливого человека, который, казалось, засыпал на ходу. Осведомитель говорил так, словно жевал какую-то необычайно вязкую жвачку, иногда даже глотал окончания, но у этого человека было одно ценное качество: он умел наблюдать и оставаться незамеченным. И его донесения всегда были точны, этот человек как никто другой замечал детали, несмотря на то, что был практически неграмотен, поэтому и приходилось принимать доклад в устной форме.

- После обеда в таверне... "Букет Шиповника" гражданин Мишель Ландри около получаса гулял по улице Конвента просто так. Когда часы пробили три он подошел к Тюильри, ко входу в павильон Равенства и поднялся по лестнице... - осведомитель замолчал, раздумывая, назвать ли лестницу "лестницой королевы" или за это сейчас рубят голову? -... по лестнице с перилами, которая ведет в комнаты Комитета. Возле лестницы его встретил гражданин в синем сюртуке и отвел Ландри к гражданину Кутону... Они говорили три четверти часа, секретарь все это время стоял за дверью и прогнал гражданина Эрбуа. Сказал, что мол, гражданин Кутон занят. Потом Ландри вышел и направился в сторону рынка, где занял очередь в хлебную лавку. В очереди он простоял более четырех часов...

- Достаточно, гражданин, - прервал его Робеспьер. Все, что ему было нужно - это услышать еще раз подтверждение, что Мишель Ландри заходил к Кутону. Вот значит откуда статья в "Саппер санкюлот". Зная, что Кутон ненавидел Марата, несложно догадаться... Впрочем, об этом лучше поговорить с сами Кутоном. Он повернулся к осведомителю: - Благодарю вас, вы можете быть свободны.

Осведомитель послушно замолчал, попрощался не меняя интонации и вышел, не проявив ни малейших признаков беспокойства или неудовольствия от того, что не был выслушан до конца. Еще раз взвесив все "за" и "против" Робеспьер тоже покинул кабинет, направляясь к Кутону.

***

- Кушай, кушай, малыш, - Кутон поглаживал своего белоснежного любимца-кролика между ушей, пока тот жевал протянутый кусочек морковки. Сегодня он привез его с собой, потому что утром произошел неприятный инцидент. Его пес повздорил с кроликом. Что-то не поделили. В любом случае, не стоит их стравливать, тем более, что их служанка Марта сегодня выходная, и за животными некому будет проследить. Когда трапеза завершилась, Жорж Кутон попросил секретаря отнести кролика в клетку. Пора заняться делами. Сегодня на повестке дня - доклад для Конвента. Пора поднять вопрос о проверке состояния депутатов - слишком много богачей развелось! Все эти званные обеды и ужины, когда народ голодает... Замашки этого преступника Дантона! Стук в дверь прервал его мысли. На пороге стоял Максимильян. Кутон расплылся в улыбке! - Ты решил заглянуть ко мне? Проходи и устраивайся поудобнее, Максимильян, очень рад тебя видеть!

- Добрый день, Жорж, - Робеспьер опустился в кресло напротив. - Я пришел поговорить с тобой об одной мелочи, которая, если к ней грамотно подойти, может иметь довольно неприятные последствия... Скажи мне, что ты думаешь о статье в "Саппер санкюлот"? 

- О какой статье? - поднял брови Кутон. - Я не слежу за прессой так подробно, как ты.

- Вот об этой, - Робеспьер извлек из папки газету. - Прочти, пожалуйста. Я бы очень хотел знать твое мнение.

Кутон внимательно прочитал собственное творение. Как нехорошо получается! Догадался? Не догадался? - Интересная статья, - сдержанно ответил он, убирая газету в стол.

- Я отметил, что интересная, - кивнул Робеспьер, отметив действие собеседника: он уже почти собрался протянуть руку, чтобы взять газету обратно. - Притом заметь, что она несколько не соответствует общему стилю издания. Написана грамотно, без изъявлений великой радости или великой скорби, хорошим языком... Но я бы хотел знать твое мнение о том резонансе, который она может вызвать в народе.

Кутон пожал плечами. - Народ непредсказуем.

- Почему ты так считаешь? - Робеспьер задумчиво поправил очки. - Уже сейчас отмечаются беспорядки. Не очень существенные, в праздничные дни бывают случаи и серьезней, но тем не менее люди обсуждают эту статью и не всегда мирно. Их недовольство направлено и на правительство, которое в данном вопросе предпочитает помалкивать, вместо того, чтобы дать  необходимые пояснения. Признаться честно, меня немного удивляет твоя реакция, так как  во время моей болезни ты занимался теми вопросами, которые мы называем "общественным мнением" и насколько я помню, твои отчеты были образцом скрупулезности. Что случилось, Жорж?

- Народу надо что-то обсуждать, - пожал плечами Кутон. - Так пусть лучше это будет почивший идол, нежели члены правительства, разве нет? Жан Поль Марат не был идеалом. К тому же поддерживал кордельеров. Не вижу ничего предосудительного в том, что народ обсуждает эту статью. ВОзможно, это пробудит в народе сознательность и умение анализировать факты.

- Пробудит? Ты так думаешь? Не стану говорить об умении анализировать факты, у тебя перед глазами было достаточно примеров, чтобы убедиться в обратном. Мне очень жаль, что ты отказываешься меня слушать, а следовательно и понимать. Народу все равно кого обсуждать. Сейчас все идет к тому, что вместе с кордельерами могут быть осуждены и многие из якобинцев, которые так или иначе контактировали с противоположной фракцией. А таких много. Нельзя допустить, чтобы в один прекрасный момент были арестованы и те, кто повинен только в том, что однажды с кем-то здоровался. Идем дальше. Марат был лидером, это нужно признать. Если будет опорочена его память, люди могут прийти и потребовать ответа на вопрос "Кому нам верить"? И не исключено, что придут с оружием, эту мысль им подскажут...

- Лучше, чтобы народ верил кровожадному маньяку? - тихо спросил Кутон, едва сдерживая раздражение. Значит, Робсепьер, не одобряет начатой им кампании. Значит, нужно будет что-то придумать. К примеру, передать досье на Марата, годами им собираемое, в собственность Мишеля Ландри, издателя "Саппер Санкюлот".

- Кровожадный маньяк, как ты выразился, мертв, - ровно ответил Робеспьер. - Он ничего не может сказать, нам же остается только строить догадки, чью сторону он принял бы. Будем смотреть правде в глаза. Я вижу, что ты подхватил только последнюю мою фразу, предположение, что из-за этой шумихи могут быть арестованы и лучшие патриоты тебя не заинтересовало.

- Что может связывать лучших патриотов с этим человеком? Он - кордельер. Он всегда призывал к насилию и поддерживал самые радикальные методы. Не понимаю, почему ты встал на его защиту, Максимильян. - Кутон возвысил голос. В комнате стало тихо. Слишно было лишь шебуршание кролика к клетке. Зверек рвал бумагу и подкидывал ее вверх.

- Он был кордельером Жорж! - начал терять терпение и Робеспьер. - Сейчас неважно то, к чему он призывал, но важно то, что наши враги могу воспользоваться этим расколом среди народных масс, чтобы внести еще большую смуту! Что будет дальше? Начнем спорить в Конвенте? В Якобинском клубе? Точно так же, как мы спорим сейчас с тобой? К чему это приведет, Жорж?

- С чего ты взял, что будут споры? - вспылил Кутон. - Ты всегда все знаешь лучше других! Ты защищал этого сумасшедшего докторишку, хотя ненавидел его! И что нам это дало? Сентябрьская резня 92-го, разгром продуктовых лавок, и прочее! В этом - сила революции? Этого мы хотели, когда начинали? Да, я не буду отрицать - это я написал статью. Если бы ты не догадывался об этом, не пришел бы, правда? Ты хочешь, чтобы я прекратил? Хорошо. Я не напишу больше ни строчки. Пусть народ молится на своего кумира, пусть обманывается!

- Не кричи на меня, пожалуйста, - сверкнул глазами Робеспьер. - Заметь, что ты сам сказал это. Я всего лишь пытался доказать, что твоя точка зрения ошибочна. И еще хотел сообщить, что я выскажусь на эту тему в Якобинском клубе. Не хочу, чтобы это стало для тебя неприятным сюрпризом. - Он поднялся и направился к выходу. Уже у двери обернулся: - До встречи, Жорж.

Жорж Кутон бросил перо, которое все это время крутил в руке, на стол. И выругался, чего себе почти никогда не позволял. Позиция Робеспьера ясна - он больше не позволит написать ни строчки. Что ж, он и не напишет. У него есть досье на Марата, которое он собирал не один год. Если это досье, к примеру, пропадет, то никто не сможет придраться. Мало ли, кто бывает в его доме...

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Дек 13, 2009 2:30 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Редакция газеты "Саппер Санкюлот"

Мишель Люмьер, один из журналистов газеты

Из зеркала смотрело все то же ненавистное лицо. Слишком высокий лоб. Жиденькие волосы до плеч. Глаза навыкате и уродливая родинка на щеке. Плагиатор и неудачник. Ты всегда был таким. Ждал. И дождался. Это твой час. Мишель Люмьер поправил сальную прядь волос. Пора. Он прошел в комнату и разложил перед собой свои сокровища. Сегодня он напишет главную статью своей жизни и проснется знаменитым. А ты, Жан Клери, мой учитель и Бог, будешь кусать локти, узнавая стиль своих ранних произведений. И узнаешь, наконец, имя своего самого горячего поклонника и ученика. И поймаешь брошенную перчатку. Только на этот раз мы с тобой на равных. Ты и я. Перед толпой читателей, которые будут, затаив дыханье, следить за нашей с тобой газетной дуэлью…


***

В школе Мишель Люмьер был тихоней. Его всегда били. Били за хорошие оценки. За умение понравиться преподавателю. За подозрение в том, что он пишет доносы на хулиганов. А он ведь не доносил. Он вообще боялся сверстников и предпочитал с ними не связываться. Мишель с детства знал, что станет журналистом. Преподаватели восхищались его стилем и умением излагать мысли. Он и в университете был одним из лучших. Когда грянула революция, он уже был опытным журналистом, как ему казалось. У него была мечта – работать вместе с выдающимся Жан Полем Маратом. Но тут его постигла очередная неудача. «Перестань разводить сопли в статьях, а пиши по делу. Научишься писать – приходи». Грубо. Жестоко. Марат швырнул Мишелю листки с его статьей и просто вытолкал вон…


Он стал клерком. Сидел в конторе, которая занималась страхованием. Работал на совесть. И получал пинки, словно не прошло столько лет с момента окончания университета. Проклинал жизнь. Девушка в конце концов, бросила – денег зарабатывал мало, и, по ее словам, скучно ей было. Ушла к какому-то пьянице. Бог с ней, жизнь рассудит…. Мишель продолжал писать статьи – носил в редакцию «Революции» и оставлял под дверью. Их стали печатать. Заметили. А однажды у него на пороге появился человек. Отвел к самому Дантону. Они поладили. И тут случилось главное событие в его жизни. Жорж Дантон дал ему подборку статей некого Жана Клери и сказал: «Мне нужно, чтобы ты написал также и подписал этим же именем. Тебя рекомендовали – сказали, здорово под других подделываешься. О цене не беспокойся». Мишель Ландри в тот день впервые прочел творения этого автора. Подборка заметок о генерале Дюмурье и химике Лавуазье. И… пропал.


Клери стал его кумиром. Худенький мальчик – гениальный журналист: смелый, остроумный, находчивый. В Париже выходили десятки газет, но так, как Жан Клери не писал никто. Его стиль был уникальным, его статьи били в самое сердце. После того, как Мишель по заказу Дантона опубликовал несколько статей в стиле Клери, он написал письмо удивительному мальчишке. Но тот не ответил… Мишель помешался на кумире – заваливал его письмами на адрес редакции «Друга народа», искал с ним встречи, чтобы поговорить. Тщетно. Клери был неуловим. Так продолжалось больше года. Пока он не разозлился и не почувствовал себя сильным. Дуэль насмерть. Такая же, как была у Эбера и Демулена – вот, что ему нужно для счастья! Вот, что позволит вырваться из тисков, перестать писать на заказ в стиле других журналистов! И тут впервые судьба повернулась к нему лицом. Его однокашник и тезка, Мишель Ландри, позвал писать в свою газету «Саппер Санкюлот»!


Теперь перед ним лежало досье. Скрупулезная подборка о Жане Поле Марате. Наверное, такая же была у Клери, когда он писал о Лавуазье! Но теперь ему не надо будет ни под кого подделываться, он в точности освоил стиль своего кумира. Его статьи о Марате будут не хуже тех, что Клери писал о Лавуазье. Париж в конце концов изменит мнение о Друге народа. А Клери ничего не останется, как заметить своего оппонента и начать отвечать ему с помощью своей газеты…»


Мишель Люмьер обмакнул перо в чернила. Приступим.

«Швейцарский медик – недоучка на страже порядка»
«Еще раз о Друге народа, или кем был Жан Поль Марат на самом деле?»


Цитата:

«С ранних лет меня пожирала любовь к славе, страсть, в различные периоды моей жизни менявшая цель, но ни на минуту меня не покидавшая. Единственная страсть, пожиравшая мою душу, была любовь к славе, но это был еще только огонь, тлевший под пеплом… Легкомысленные люди, упрекающие меня в том, что я — упрямец, увидят, что я был им уже с давних лет. Но чему они, возможно, не поверят: c ранних лет меня пожирала любовь к славе, страсть, в различные периоды моей жизни менявшая цель, но ни на минуту меня не покидавшая».

… Марат родился в швейцарском городке Будри кантона Невшатель…

Мишель Люмьер начал свою статью с ранней деятельности Марата. Досье помогло ему красочно описать жестокость будущего Друга народа, который в детстве производил опыты на кошках и собаках, вообразив себя будущим светилом науки. Собранные в досье свидетельства очевидцев позволяли показать, что Марат с раннего возраста был неврастеником и убийцей. Только страдали от его усилий слабейшие.

Далее следовало описание его врачебной практики.

… Достаточно сказать, что одним из его пациентов и конфидентов был брат короля, будущий король Карл X. В те времена модный и влиятельный д-р Марат носил шпагу и совершал прогулки в сопровождении слуги….

В досье было множество материалов о том, как, исцелив от туберкулеза маркизу де Лобеспин с помощью лекарства, изобретенного им лично, Марат достиг пика популярности в высшем свете. А затем сделал маркизу своей любовницей. Подробно разбирая эту любовную историю, Мишель Люмьер, сам поражался охватившему его красноречию. Свою статью он закончил уходом доктора Марата в политику.

Поставив многозначительное «продолжение следует», он перевел дух и откинулся в кресле, разминая уставшие пальцы.

Статья выйдет в ближайшее время.

Клери прочтет. Не сможет не заметить и прочтет. И ответит.

А народ будет упиваться его статьей и обсуждать ее.

Только под ней на этот раз будет стоять его имя.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Дек 13, 2009 4:55 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Париж.

дом Мишеля Ландри.

Жанна Шалабр, Мишель Ландри, Мишель Люмьер.

Экипаж остановился у дома на Сент-Оноре. Маркиза Жанна де Шалабр заплатила извозчику и кивнула с благодарностью, когда он помог ей перенести вещи. Решение вернуться в Париж она приняла сегодня утром, когда Жанетта случайно накрыла стол для двоих. Максимильян уехал, немного отдохнувший и посвежевший. Без него было пусто. Жанна всегда с трудом переносила разлуку, а теперь прибавился еще и этот неприятный сон, о котором поведал ей Максимильян. Она беспокоилась за него, ведь просто так такие сны не снятся. Бедный Максимильян, как, должно быть, измотали его эти вечные дрязги в Конвенте и Комитете... Жанна тихо охнула, когда чуть не упала у дверей квартиры, которую снимала уже долгие годы. Каблук. Так некстати подвернулась нога! Недобрый знак, если верить в предсказания и легенды. Но она - взрослая женщина, и не собирается в это верить. Жанна постучала. Как назло, она впопыхах забыла ключи, и оставалось надеяться, что хозяин этой квартиры, издатель Мишель Ландри, находится дома.

И кого еще принесло? Мишель Ландри с трудом открыл глаза и некоторое время пытался сообразить, происходит все на самом деле или это только сон? Нет, не сон. Стук в дверь повторился, но какой-то неуверенный. Вчера, то есть сегодня, он работал почти до утра и только когда понял, что засыпает за столом, нашел в себе силы дойти до дивана, где и заснул не раздеваясь. Он наспех привел в порядок одежду и отправился открывать.

- Кто... - начал он, но тут же прикусил язык. Во-первых, время далеко не раннее, а во-вторых, это был не просто "кто", а гражданка Шалабр, которая снимала у него квартиру. По правде говоря, когда-то квартира была одна, но очень большая. Содержать такую ему было не под силу, поэтому одну большую разделили кирпичными перегородками, внесли некоторые изменения и получились три маленькие. Выгодно. В одной жил он сам, довольствуясь только спальней и кабинетом, вторую сдавал Люмьеру, а третью, с гостиной, занимала Жанна Шалабр. У него никогда не было причин жаловаться нее, да и платила она всегда аккуратно.

А остальное его интересовало постольку поскольку, он не самоубийца, чтобы пытаться узнать о ней больше, чем сама когда-то сказала.

- Здравствуйте, гражданка Шалабр. Потеряли ключи? Подождите, у меня есть запасные.

- Мишель, ради бога, простите меня, - засуетилась маркиза. - Как глупо, я приехала без ключей. Глупо, нелепо! - она рассмеялась, всплеснув руками. - Мужчины совершенно правы, обвиняя нас, женщин, в излишней легкомысленности! Я вас разбудила? Хотите приготовлю вам кофе? Я привезла чудесный кофе из своих старинных запасов!

- Да, спасибо, - Мишель с трудом сдерживался, чтобы не зевнуть. Понимал, что ведет себя глупо, вымогая кофе вместо того, чтобы искать ключи, но с другой стороны кофе очень хотелось. Тем более, настоящего, а не сделанного из бог знает чего. - Я сейчас поищу ключи... - Он принялся рыться в ящике стола, извлекая из него вещи, которые уже давно считал безвозвратно утерянными.

- Мишель, я закончил статью! Пожалуйста, прочти прямо сейчас, мне важно твое мнение, если оно положительное, то моя статья ведь успеет еще выйти в ближайшем номере? - Последние слова Мишель Люмьер произнес уже шепотом. Он совсем терялся в присутствии посторонних. Его тезка предупреждал, что часть квартиры снимает одна очень важная и приятная гражданка, но, увидев ее, он растерялся. Она была довольно внушительная. Немного полноватая шатенка с идеально уложенной прической и большими темными глазами. В этих глазах, видимо, заключалось ее очарование, потому что они были большими и напоминали по цвету шоколад - забытое ныне лакомство.

- Да, я посмотрю, - пробормотал Ландри, не прекращая поисков. Обсуждать статью при женщине казалось не очень-то вежливым, а при ней он старался даже не выражаться, поэтому в большинстве случаев ограничивался короткими фразами и строго по делу. - Да, успеет, успеет. Гражданка Шалабр, познакомьтесь, это мой друг и сотрудник Мишель Люмьер. Мишель, рад тебе представить нашу соседку Жанну Шалабр.

- Очень приятно! - с жаром сказал Люмьер, нервно заправляя за уши немытые пряди. Как неудобно получилось - выскочил, как дурак, в мятом халате и непричесанный, а тут приличная женщина.

- Да вы не волнуйтесь, гражданин Люмьер, мы же с вами теперь соседи, будем видеться регулярно, - маркиза, отметив, что молодой человек топчется на месте, не зная, куда деть руки от смущения, решила его поддержать. Взгляд бегающий, впечатление производит нечистое, да еще и эта родинка на щеке, которой он явно стесняется - сразу видно: неудачник.

- Да-да... Конечно... Простите. Я пойду. Мишель, позже зайду. - Люмьер попятился и скрылся за дверью.

- Вот! - Ландри торжественно положил на стол связку ключей, которая обнаружилась в коробке из-под сигар. Хорошо, что обнаружилась, а то уже и не помнил, куда ее положил. При том, что спрятал так, чтобы не забыть.

- Постарайтесь, пожалуйста, их не терять, а если будете уезжать, отдайте мне, я закажу еще одну копию. Я должен был вас предупредить, что Люмьер занимает соседнюю квартиру, но не успел. Да и он мухи не обидит, вы не волнуйтесь.

Только сейчас он задумался о том, умеет ли его тезка держать язык за зубами. И, черт возьми, если сказать ему, чтобы помалкивал, то не станет ли он высматривать? Мысленно вздохнув, Мишель пообещал себе поговорить с ним.

- Благодарю вас, Мишель, - улыбнулась маркиза. - Ваш постоялец - весьма милый молодой человек, надеюсь, мы с ним поладим. Пожалуйста, предупредите молочника о моем возвращении. Пусть включит меня в свой список. Вот кофе. Доброй ночи.

- Спасибо, - Мишель с наслаждением понюхал кофе. Даже пить жалко. Еще раз подумав о необходимости поговорить с Люмьером, он отпил глоток кофе, остальное накрыл блюдцем, стараясь растянуть удовольствие на потом и направился к другу.

***

Ландри появился на пороге почти бесшумно, чем, кажется, напугал своего друга.

- Послушай, Мишель, - начал он. - Ты бы не оставлял дверь открытой, она все-таки выходит в коридор и теперь, когда она приехала... Ну, ты понимаешь. Может получиться нехорошо.

- Чттто ты имеешь в виду? - Люмьер начинал заикаться, когда нервничал.

- Я говорю, что может получиться неудобно, - терпеливо повторил Ландри. - У тебя входная дверь открыта, выходит наша соседка в коридор и видит тебя во всей красе, когда ты, например, одеваешься. Понял? Нехорошо получится.

- Ой, - густо покраснел Люмьер. - Понял. Боже мой, прости, какой я идиот! Но статья... Это из-за статьи... Сегодня весь день работал над ней.. Посмотришь? Если надо что-то добавить, я добавлю! - он заискивающе посмотрел на друга.

- Я просмотрю прямо сейчас. Когда закончу говорить, хорошо? -ободряюще улыбнулся Ландри. - Теперь второе. Заруби себе на носу, что ты не видишь и не слышишь тех граждан, которые, случается, к ней заходят. Будет хорошо, если ты будешь притворяться предметом мебели. Притом незаметным. И, естественно, ты не будешь об этом болтать за стаканом вина в таверне. Понял?

- Я не пью, - тихо сказал Люмьер.

- Ну, это я образно, - успокаивающе сказал Ландри. - В общем, ты нигде, ни при каких обстоятельствах не будешь болтать ни о ней, ни о ее гостях, хорошо?

- Хорошо, - кивнул Люмьер. - Посмотри, пожалуйста, статью?

- А вот теперь - статья, - Ландри внимательно прочел статью и не нашел ничего, к чему можно было бы придраться. Ну, за исключением двух совсем уж мелких замечаний. - Великолепно, друг мой! Отлично! Завтра мы ее напечатаем.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 9, 10, 11 ... 35, 36, 37  След.
Страница 10 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group