Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 10, 11, 12 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Дек 13, 2009 5:03 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж, отель «Соединенные Штаты»
Тереза Торэн, Сен-Жюст\те же и Бийо-Варенн

Дрожащими руками Тереза попыталась застегнуть крючки на платье уже в пятый раз. Черт побери – тонкая ткань поехала от резких движений. Придется остановиться сегодня ан простом темном платье, к которому правда полагается кружевна косынка. Тереза закусила губу, чтобы не расплакаться. Ее любимое розовое платье, вот и оно испорчено. И все он, Сен-Жюст! И та их Революция! Да будь они все трижды прокляты, - Тереза лихорадочно переодевала платье, стараясь, чтобы внутреннее раздражение не перерастало во внешнее. И вообще за кого он ее принимает? За женщину, которая бегает в одиночестве по ночам по городу? Да еще несколько лет назад она была для него богиней, его королевой, принцессой… какие еще слова он тогда говорил? Да к черту эти воспоминания, - Тереза отчаялась правильно расположить все складки на юбке, накинула косынку и плащ и выбежала из отеля «Тюильри», почти бегом преодолев расстояние до отеля, где снимал комнату Сен-Жюст.

С порога она бросилась к нему.
- Антуан, - всхлипнула Тереза, - Ну почему в полночь? Мне было так страшно… - А ты веришь в Бога? – неожиданно спросила она, как всегда, легко меняя предмет разговора.

- Верю. И не только в Бога. - Сен-Жюст провел ее в комнату и запел дверь. Он запланировал эту встречу, чтобы расспросить ее, заставить сделать ошибку, докопаться... Но сейчас, глядя в ее глаза, он чувствовал, как почва ускользает из-под ног. Неужели эксперимент не удался, и эта женщина до сих пор имеет над ним власть? Черт знает что такое.

- Тогда пожалуйста, пожалуйста, послушай, сюда надо позвать священника, - Тереза наконец дала волю ужасу, который просто сбивал ее с ног и почти лишал рассудка с момента приезда в столицу, - Или давай встречаться днем, или в моей каморке, пока сюда не придет кюре и не побрызгает все святой водой. Ты так спешил уйти утром, что я не могла рассказать тебе о том, что видела, - она указала пальцем в дальний угол комнаты, - Он извивался там и смотрела на нас недобро, он что-то кричал мне о невиновности – Она прижалась к Сен-Жюсту, - Ну пожалуйста, давай сделаем так.

Сен-Жюст похолодел. Взял ее за руку. Накинул плащ. - Пойдем отсюда. К тебе. Ты не должна этого видеть.

Тереза вздрогнула. Черт возьми, если они будут встречаться только у нее, это лишит ее возможности найти то, чего так жаждет таинственный незнакомец, который был у нее нынче вечером. Черт возьми, что же делать… С другой стороны, если она теперь настоит на своем, то это усилит его подозрения.
- Идем, конечно. Если ты не боишься увидеть мою бедность – хотя ведь гонять меня ночью по Парижу ты не испугался, - жалостливо сказала она, - Но священника ты позовешь? – Она с ужасом глянула в угол комнаты.

- Священник тут не поможет, - мрачно сказал Сен-Жюст. - Это мои гости. Личные. До смерти. Когда мы встретимся с ними в другом мире, я отомщу им за то, что тебя напугали, - Сен-Жюст говорил тоном, не позволяющим понять, шутит он или нет. - Идем? Или рискнешь? Призраки не причинают физической боли. Просто медленно сводят с ума.

Тереза пыталась принять решение. Вот он сам предлагает ей остаться, но… В голове всплыли слова вечернего гостя: *Спросите сами напрямую в чем он Вас подозревает, пусть оправдывается и доказывает Вашу вину он, а не Вы. Хватит быть жертвой, Тереза…*
Она повернулась к Сен-Жюсту.
- Конечно, идем ко мне, - твердо проговорила она, - Иначе ты ведь еще больше укрепишься в подозрениях, что я – подосланная шпионка, - Она всхлипнула еще раз, - Так ведь?

- Что??? Ты - шпионка? - Сен-Жюст рассмеялся. - Откуда ты знаешь такие слова, Тереза? И с чего вдруг приписываешь мне такие мысли? - Он поднял ее на руки и перенес к окну. Сейчас померкли все мысли, кроме одной. Она видела призраков. Видела! Значит, он не один такой. Не могла же она узнать это от Клери! - Садись здесь, на подоконнике. Смотри. В тот самый угол. Сейчас ты видишь что-нибудь?

- Н-нет, - запинаясь, ответила Тереза шепотом, - Но если усну, то увижу. Всю ночь, и он будет тянуть ко мне свои руки, жадные и искривленные в судорогах, и требовать объяснить тебе, что он невиновен. У него страшные черные глаза и низкий лоб, прямые русые волосы, и рубашка хорошая но в беспорядке. И он так страшно кричит и мучается в углу, потому что я его не слышу. И он хотел занять твое место со мной в постели.

- В последнее охотно верю, - серьезно сказал Сен-Жюст. - Ты в его вкусе. Но я пригласил тебя не для того, чтобы уложить спать, моя дорогая шпионка с самой красивой в мире улыбкой. Рискнешь остаться? Или пойдем к тебе?

- А ты хочешь, чтобы я осталась и снова видела его ночью? – спросила Тереза серьезно, - Или идем ко мне?

- Я хочу повторения нашей предыдущей ночи, - честно признался Сен-Жюст. - А куда мы пойдем дальше - вопрос второй.

- Только без разговоров про крыс, - умоляюще протянула Тереза, - и без вышвыривания меня прочь рано утром, - она швырнула старый плащ в угол и по очереди задула обе свечи, стоявшие на столе.

***
Часы показывали четверть пятого. Близился рассвет, и вещи в комнате медленно начинали приобретать свои особые, предрассветные очертания. Сен-Жюст не позволил Терезе зажигать свечи. И говорить о призраках - тоже. Достаточно на сегодня. Одеяло задело за пустую бутылку, стоящую у кровати, и ее печальный звон вывел Сен-Жюста из задумчивости. Повернувшись к Терезе, он некоторое время смотрел на нее с нежностью, вспоминая все, что было между ними много лет назад. Но прошлое - пристрастно. И не имеет будущего. А настоящее - слишком необъяснимо. - Я никогда не забуду этой ночи, Тереза. - сказал, наконец, Сен-Жюст. А затем продолжил, не меняя тона. - А теперь скажи, кто помог тебе выйти из тюрьмы в Блеранкуре. Не бойся. Я на твоей стороне. Я не могу признаться тебе в любви, потому что наша любовь закончилась много лет назад. Но я остаюсь твоим другом. И хочу знать правду. Здесь и сейчас.

Звон стекла. Странно, только сейчас Тереза поняла, как она на самом деле надеялась и… да, именно сейчас, между ними исчезало что-то неуловимое. То, ради чего она на самом деле приехала в Париж. Она резко вскочила.

- Другом? Отличный у тебя способ доказать свою дружбу, Антуан, не придерешься! Ну уж нет, дружи так со своей невестой, с кем угодно! Но не со мной, - Тереза на ходу закалывала волосы. Благо незнакомец разрешил ей уехать, как только Сен-Жюст насторожится. Все, сделка выполнена. Она споткнулась о бутылку и по привычке запустила ей в тот самый жуткий угол, - Вот вам обоим! Получили что хотели – а теперь напейтесь вдвоем. Как друзья! – Она наклонилась, отряхивая собственный плащ от осколков.

Он резко дернул ее за руку и уложил на спину. - Бей бутылки. Бросай в тот угол. Весели призраков, им нравится, когда на них реагируют. Скоро тут будут еще, и еще, и еще. Разные мертвые люди, которых не видит никто, кроме меня. Я не отпущу тебя, Тереза, пока не узнаю правды. Слишком много на кону. Ставки не на жизнь, а на смерть. Я просто не могу себе позволить, пойми. Если тебя использовали, скажи. Я пойму и прощу тебя. Скажи мне, Тереза, потому что сейчас все зашло не так далеко, как может зайти. Нас окружают шакалы. У них сладкие речи и гнилые мысли. Ты, возможно, считаешь меня таким же, но я еще не совсем утопил свои понятия о чести и совести. Я не отпущу тебя, пока ты не скажешь. Можешь кричать и звать на помощь. Никто не придет к Архангелу смерти. Просто побоятся.

- Не совсем? – Тереза рассмеялась, - А по-твоему говорить сладкие речи про красивую улыбку и незабываемые ночи, после чего начинать допрос - это хранить остатки чести и совести? Да? Хотя, - она снова улыбнулась, - Мне нравится, что ты не отпускаешь меня, что до угла… - Она поднялась и взялась за бокалы, уцелевшие с прошлой встречи, - Вот вам всем! Вот вам! За то, что он всегда предпочтет вас – мне, как тогда, на развалинах замка Куси! – Теперь пол был усыпан осколками.

- Здорово у тебя получается уводить тему разговора! - весело ответил Сен-Жюст. - С удовольствием присоединился бы к твоему развлечению, но боюсь отпустить тебя, чтобы сходить за новыми бокалами. Сбежишь! Это не допрос, моя дорогая ведьма замка Куси. Это - жизненная необходимость. Я повторю вопрос. Кто помог тебе выйти из тюрьмы? Ответ про председателя Коммуны неверен. Он тебе не родственник. Ни близкий, ни дальний. Вариант, что ты была его любовницей, тоже не сработает. Он - идеальный семьянин. Рассказывай.

Тереза замерла, подумав, что еще чуть-чуть, и она просто разрыдается и расскажет всю правду.

В это время в дверь забарабанили.
- Вы что там, с ума посходили? Убивают у Вас что ли? Быстро открывайте, а то зову жандармов, - послышалось из коридора отеля «Соединенные Штаты».

Сен-Жюст переглянулся с Терезой. Голос слишком знакомый. Он отпустил ее, зажег свечу и, накинув халат, распахнул дверь. - Что вам угодно, гражданин?

На пороге стоял Бийо-Варенн без сюртука, одетый на скорую руку. Именно он занимал комнату справа рядом с Сен-Жюстом, хотя подобным соседством не были уже больше полугода не довольны ни тот, ни другой. Он привалился к дверному косяку, злобно оглядывая разгромленную комнату.
- Черт тебя побери, Антуан, - прошипел он, - Я ночую дома в первый раз за неделю, я сегодня утром разобрал бумаги о заговоре и предполагаемом вооруженном покушении на жизнь членов Комитета. Я просыпаюсь среди ночи от звона стекла и криков в соседней комнате. И что я вижу? – ощерился он, и вдруг примолк, завидев Терезу Желле, - О, да у тебя гостья, - он смерил ее взглядом, - Из галереи Тюильри? Или где ее можно застать, когда она свободна?

- Пошел вон, Бийо, - холодно сказал Сен-Жюст. - Все вопросы - в Комитете. Будешь пялиться на мою гостью - пролежишь еще неделю с сотрясением мозга.

- Великолепная награда за заботу о твоей жизни, - ехидно ответил Бийо-Варенн, продолжая разглядывать Терезу и прикидывая, что во-первых, девушка явно не из порядочных матерей семейства, так как час предрассветный, а во-вторых, что скоро действительно рассвет, и Сен-Жюст уйдет в Комитет, предварительно отправив гостью восвояси. Что ж… такая девушка стоит того, чтобы подождать около отеля и узнать цену.

- Какая есть. - коротко заметил Сен-Жюст. - Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - усмехнулся Бийо-Варенн, - Увидимся, гражданка, - бросил он на прощание Терезе и хлопнул дверью.
Тереза повернулась к Сен-Жюсту.

- Ну что ж, - холодно произнесла она, - Вижу у тебя много друзей. - Антуан, - Тереза разрыдалась, - сходи за бокалами. Я не сбегу. Пусть все будет честно. Я все расскажу, я больше не ведьма замка Куси, - она заметила на столе поседний нетронутый стакан и, не долго думая, швырнула в угол.

Сен-Жюст молча улегся рядом. - Он мне не друг. И тебе такого друга не посоветую. Осторожней с ним. И хватит на сегодня бокалов и разговоров. Задуй свечу. И рассказывай. Или не рассказывай. Решать тебе.

- А может… отложим разговоры до завтра? – Тереза продолжила плакать, - И просто поговорим у меня? Без призраков и с новым набором бокалов?

Сен-Жюст аккуратно стер слезы с ее лица. - Конечно, завтра. Хватит с тебя на сегодня. Знаешь... Наверное, я рад, что ты приехала. Хотя я уверен, что пожалею о своих словах. Иногда надо жить сегодняшним днем. Сегодня я выбираю тебя. Шпионку и ведьму. А завтра посмотрим. У тебя будет время подготовиться. А я принесу много посуды для битья. Идет?

- Только много посуды, - пробормотала Тереза, - и все завтра. Ты ведь все простишь? Ты обещал, а я правда ни в чем не виновата и ничего не сделала.

Сен-Жюст кивнул и задул свечу.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Дек 13, 2009 5:00 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Бьянки

Сен-Жюст, Бьянка

Сен-Жюст повертел в руках новый номер «Саппер Санкюлот». Восемь полос текста на плохой бумаге. Статьи в газете были посредственными, некоторые – откровенно слабыми. Лишь журналист по фамилии Мишель Люмьер выгодно отличался от остальных. Имя в прессе новое. Ранее не мелькавшее. Псевдоним? Скорее всего. Писал этот Люмьер в стиле Клери. Только подделкой это не выглядело. Этот стиль вошел в моду в конце 92 года, когда после серии разоблачительных статей о Лавуазье, политики, посчитав Клери исчезнувшим со сцены, начали нанимать других журналистов с просьбой опубликовать нужные факты под именем Клери. Сен-Жюст тогда и сам однажды попробовал себя в этой роли. Весьма неудачно, но попробовал.


Статья Люмьера была посвящена Марату. Малоизвестные факты из жизни погибшего кумира кордельеров и якобинцев представлялись в ней в новом свете. Из статьи выходило, что Марат – всего лишь неудачник, поставивший себе целью любой ценой завоевать славу. Человек, глубоко презиравший народ. Обманщик. Интересно, что сейчас чувствует Клери. Она вспыхивала от одного намека на какие-то ошибки Марата, сейчас, должно быть, она в бешенстве. Интересно, как она поступит? Воспользуется своими особыми способностями и заставит этого Люмьера написать опровержение? Ответит? Или просто убьет нерадивого коллегу? Дождавшись вечера, Сен-Жюст попрощался с Робеспьером и ринулся к Клери.


Она была дома. Что-то писала. Бледная, как смерть, глаза горящие, рука с пером движется с нечеловеческой скоростью.

- Сооружаешь ответ? – Сен-Жюст скинул шляпу и прошел в комнату.

- Хочу растоптать этого ублюдка. – прошипела Бьянка. Вскинула листок и помахала им в воздухе. Чтобы просохли чернила. – Прочти.


Сен-Жюст пробежал глазами статью.

- О, какие подробности! Ты хочешь сказать, что этот Люмьер – не подставное лицо, а настоящий журналист?


Она кивнула.


- Он приходил к Марату, но тот его выгнал… Примеры ранних работ Люмьера… Так… Неудачник из Прованса, приехавши покорять Париж в конце восьмидесятых… Угу… А писал он раньше и правда слабо. То ли дело сейчас…


- Дальше читай, - буркнула Бьянка.

- Он твой поклонник? Поклонник Клери? Он писал тебе письма, на которые ты не отвечала? Сначала его выставил за порог Марат, потом ты, точнее Жан Клери облила презрением. Теперь он мстит. Хорошая статья у тебя. Только немного напоминает Демулена с Эбером. Они тоже на личности переходить любили.

- А что мне делать, Антуан? – резко спросила Бьянка. – Убить его? Сжечь им редакцию? Я могу. Но скандал в таком случае разгорится еще сильнее. А этот Люмьер - такая мелкая сошка, такое ничтожество, что хочется раздавить его, как крысу. И писать какие-то эссе, будучи спровоцированной этим ублюдком, нет никакого настроения. Он мне – не соперник. Просто мразь.


- Тихо, тихо, сейчас, кажется, я сам сгорю от силы твоего взгляда, - улыбнулся Сен-Жюст, присаживаясь рядом. – Просто вижу, что ты поддалась на провокацию. Но другого ведь и быть не могло? Не спускать же это с рук, верно?


Бьянка хотела что-то ответить, но передумала. – Ладно, хватит об этом, Антуан. У тебя появилась любовница? Угадала? Вид у тебя особенный.


Сен-Жюст рассмеялся. – В точку.


- Брюнетка? Блондинка? – продолжала допытываться Бьянка. – Вижу, что блондинка. У меня такое впечатление, что ты сегодня нас сравниваешь. Надеюсь, не в ее пользу? Ладно, шучу. Показываю тебе пример полного отсутствия ревности. Учись, Сен-Жюст. Мой тебе совет – осторожнее с блондинками. Они коварны. Мне пора. Кстати, что слышно о твоей свадьбе?


- Я тебя убью когда-нибудь, - серьезно сказал Сен-Жюст и улыбнулся. – Тебе пора к Огюстену. Интересно, увижу я когда-нибудь еще его не зевающим во весь рот на заседаниях?

Бьянка отвесила ему шутливый подзатыльник и поднялась.

- Не убьешь. Без меня тебе скучно. До встречи, Антуан. Я рада, что мы помирились. Теперь все на своих местах.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Дек 14, 2009 12:11 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Огюстен Робеспьер, Бьянка // + Мишель Люмьер и маркиза де Шалабр

Огюстен поглядывал на часы, не решаясь заказать вторую чашку кофе - до того он был здесь мерзкий. Давно отывшее пойло в его чашке успело даже подернуться какой-то пленкой, притом умудряясь пахнуть почти как кофе. А вот смотреть на него было страшно. Жюльетт опаздывала, он начинал нервничать, так как в городе слишком много говорили о Марате, в том числе и нелестные вещи. Если не появится через полчаса, придется искать Флери то ли в больнице, то ли в тюрьме, отчаянная искательница приключений, она вполне могла стать героиней какой-нибудь истории... Об этом он старался не думать, но разыгравшее воображение все время подсовывало картины всевозможных неприятностей, которые могли бы с ней случится. Только появление самой Жюльетт прервало поток этих не очень веселых мыслей, уступив место обычной тихой радости. - Здравствуй, Жюльетт. Я уже начал беспокоитьтся. Что-то случилось? Да, кстати, здешний крфе не смог пить даже я, поэтому советую тебе выбрать что-нибудь другое.

- "Саппер Санкюлот", - коротко сказала Бьянка. - Новая статья. А больше ничего не случилось. За исключением того, что я перестроила все планы и сегодня должна любой ценой добиться того, чтобы напечатали очередной номер газеты. С моим ответом этому ублюдку. Прости за опоздание!

- Да, я читал, - ответил Огюстен. - Ничего не могу сказать, так как в этой статейке есть своего рода небольшая загвоздка: ее невероятно сложно опровергнуть. Сегодня все об этом говорят и не исключено, что вопрос будет обсуждаться завтра у якобинцев. Так что завтра я задержусь. А статью Жана Клери буду с интересом ждать. Чувствую, что это будет война...

- Война... И опровергнуть трудно... Я в собственной ловушке, Огюстен, - грустно сказала Бьянка. - Я делала то же самое с Лавуазье два года назад. Этот человек пишет в моей манере и с моим подходом. Я хорошо знала его, хотя и ни разу не видела. Он писал мне письма, восхищался, просил о встрече, чтобы я дала ему несколько уроков мастерства. Я не реагировала - сам понимаешь, Жану Клери не стоило часто появляться на людях, вдруг кто-то что-нибудь бы заподозрил? Вижу, Люмьер не терял времени даром... Сен-Жюст видел мою статью и считает, что переход на личности - не совсем то, что нужно. А ты что мне посоветуешь? Вариант "промолчать" не годится.

- Прости, но я статью не видел. Изложи в двух словах суть и я выскажу свое мнение.

Бьянка положила перед ним листки. - Я сделала копию для тебя. Читай.

- На мой взгляд это не совсем правильный подход, - покачал головой Огюстен. - Обсуждают Марата, а ты сводишь все на журналиста, единственное желание которого, по большому счету, прославиться так же, как и Жан Клери. Нет, это не выход. Этим ты ставишь себя в не хорошее положение и более того, уязвимое. Представь себе что будет, если и он перейдет на личности? Я считаю, что раз речь идет о Марате, то и писать нужно о Марате. Почему бы тебе не попробовать опровергнуть уже написанное им? Не написать все со своей точки зрения в защиту Друга Народа?

Бьянка опустила глаза. - Ты прав. Я просто вспылила. Я сомневалась, поэтому и показываю статью. Сначала Сен-Жюсту, потом тебе. Я повела себя, как истеричная женщина, самой противно. Сегодня вечером все перепишу, теперь я знаю, как нужно сделать. Но он ведь не остановится! Как ты думаешь, может быть, навестить издателя и узнать его планы?

- Думаешь, что он их тебе выложит на блюде? - скептически хмыкнул Огюстен. - Не верю. И потом, как ты собралась к нему идти?

- Хочу понять, что это за человек, и что за всем этим стоит. Я даже узнала его адрес - он живет неподалеку от твоего брата. на Сент-Оноре. Или, думаешь, нет смысла? Не знаю, что делать, - окончательно расстроилась Бьянка.

- Возможно, в том, чтобы пойти и поговорить с ним есть свой смысл, я составлю тебе компанию, если хочешь, - сказал Огюстен. - Вопрос в том... - он наклонился к ней и прошептал на ухо: - Как_ты_хочешь_ пойти? Понимаешь о чем я?

- Жюльетт Флери симпатичнее своего брата, - улыбнулась Бьянка. - И она - незаинтересованное лицо. Просто любопытная сестра. Раз ты меня поддерживаешь, бросаем твою кофейшую бурду и пойдем!

***

Когда они подошли к дому, Огюстен сначала подумал, что Жюльетт ошиблась адресом и даже сбавил шаг, недоуменно повернувшись к своей спутнице. В этом доме снимала квартиру Жанна Шалабр. Женщину эту он считал добрейшим существом, единственным в своем роде, не имевшим, впрочем, собственного мнения, зато всегда внимательно слушавшему, что говорит Максимильян. В психологию их отношений с братом, сам Огюстен даже не пытался вникать, так как считал это напрасной тратой времени. - Жюльетт, ты уверена... - начал он, но Жюльетт была уверена в том, что адрес правильный и ему не оставалось ничего другого, кроме как постучать в дверь.

Мишель Люмьер прошел к двери, дожевывая хлеб и раздумывая о своей статье. Сегодня ее обсуждал весь Париж! О нем заговорили! Он бродил весь день по улицам, счастливый и потерявший голову от неожиданно свалившейся славы, представляя себе, как два года назад также, наверное, бродил по улицам Жан Клери. Распахнув дверь, Люмьер остолбенел от изумления. На пороге стояла Жюльетт Флери. Сестра его кумира! После возрождения "Друга народа", Люмьер часто простаивал неподалеку от дома печатника "Друга народа", надеясь застать Клери и поговорить с ним, высказать свое восхищение. Но молодой человек не приходил. Вместо него тексты приносила эта девушка с чертами, напоминающими юного коллегу Марата. Люмьер не удивился, когда через некоторое время выяснил, что она - родная сестра Жана. За спиной Жюльетт маячил какой-то гражданин внушительного вида с лицом серьезным и не допускающим и мысли о том, что он - просто случайный прохожий. Но его разглядывать Люмьер не стал. Отступив на шаг, он промямлил, кляня себя за жуткую манеру заикаться в ответственный момент. - Дддобрый вечер... Гггражданина Лаааандри нет дддома.

Бьянка смерила его холодным взглядом. Так вот каков он, этот Мишель Люмьер. Ублюдок и плагиатор, человек, решивший сделать себе имя таким бесчестным способом! В ней вновь поднялось желание раздавить его прямо сейчас. Чтобы сдержаться, она сжал аруку Огюстена. - Добрый вечер, гражданин. Нам подождать? - Бьянка попыталась влезт ьв его мысли. Тщетно. В них была полная мешанина - восторг от сегодняшнего успеха и образ Жана Клери. Боже мой, да этот человек просто болен!

- Мы подождем, если вы не возражаете, - сказал Огюстен, направившись в гостиную, служившую одновременно и прихожей в этой странной квартире. Не дожидаясь согласия, он жестом указал Жюльетт на кресло и потом сел сам. - Нам очень важно увидеть гражданина Ландри, поэтому прошу нас извинить за некоторое своеволие.

- Конечно-конечно, - засуетился Люмьер. - Вот, садитесь, вот стулья, нет, лучше в кресло, вы, гражданка, вот здесь будет поудобнее. - Резко повернувшись, он опрокинул чашку с кофе, которая стояла на полу, густо покраснел, забормотал извинения, и выбежал из комнаты.

- Ничтожество, - прошептала Бьянка. - И этот человек пишет о Марате...

 - Он хочет славы, это вполне понятное стремление, - хмыкнул Огюстен. - И вполне логично, что он не задумывается над моральной стороной вопроса, так как это никого не волнует. Кроме тех, кто воспринимает эти статьи близко к сердцу, вот и все. Я не защищаю его, не подумай, просто ищу объяснение поступку.

- Огюстен, ради того, чтобы отточить перо и доказать Марату, что я могу быть хорошим журналистом, я устроила травлю на ни в чем ни повинного человека, - тихо заговорила Бьянка. - Уничтожить словом можно кого угодно, вообще кого угодно - вопрос в том, как подать факты. А идеальных людей не бывает. Но я травила живого человека. А он - мертвого. И, скажу честно, я жалею о той истории. Если бы я могла переписать свою историю, шумихи вокруг имени Лавуазье не было бы. Я поняла это не так давно, но лучше поздно, чем никогда. Я в бешенстве. Знаю, что неправа. но мне от этого не легче.

- Тихо, Жюльетт! - прошипел в ответ Огюстен. - Ты не можешь быть уверена, что этот тип не подслушивает за дверью. Вот будет что написать в завтрашней газете!  Но если честно, я рад, что ты изменила свое мнение, мне та история с Лавуазье очень не нравилась, хотя я знаю о ней только понаслышке. И постарайся не давать волю эмоциям, иначе наделаешь глепостей. Знаю, что совет отвратительный, я сам делаю миллион глупостей именно под влиянием внешних раздражителей, но тебя все же хочу предостеречь. Как ты думаешь, он скоро появится?

- Он ищет тряпку, чтобы вытереть пол, - прищурилась Бьянка. - И новую рубушку, не такую грязную, как на нем сейчас, чтобы переодеться. Потому что он узнал во мне сестру своего кумира и хочет мне понравиться. Последнее - это мое предположение, - спохватилась Бьянка. Входная дверь снова хлопнула.

- Огюстен? - маркиза де Шалабр замерла на пороге, и через секунду с радостью обняла младшего брата Максимильяна. - Как быстро распространяются новости! Неужели уже известно о моем возвращении в Париж? В таком случае, непременно навещу Максимильяна сегодня вечером. Но, прости, что я все болтаю, и даже не предложила кофе моему дорогому гостю и его спутнице! - Маркиза с интерсом оглядывала Бьянку. Аристократка. И никакие скромные платья и чепцы не спасут. Тонкие черты лица. Похожа на картины эпохи Возрождения тосканской школы. Великий Сандро Боттичелли, да, пожалуй, она больше всего напопинала созданные им образы. И откуда она взялась такая...

- Жанна! - Огюстен поднялся ей навстречу. - Какой сюрприз! Ты не обидишься, если я признаюсь тебе, что не слышал о том, что ты вернулась? Но в этом и есть ценность сюпризов. Позволь, я тебя по-братски поцелую, - он подошел к маркизе и коснулся губами ее щеки. - Позволь преставить тебе Жюльетт Флери. Жюльетт, это Жанна Шалабр, добрый друг нашей семьи. А вот от кофе мы не откажемся, только я могу найти место, где этот напиток подают еще гаже, чем в Тюильри, ты не поверишь.

Бьянка обменялсь с маркизой понимающими взглядами и улыбнулась ей, не скрывая симпатии. Она мыслит верно: скромное платье не уничтожит твоих врожденных манер. Однако, оба Робеспьера, оказывается, питают слабость к аристократкам! Что еще раз подчеркивает, насколько в этом мире все относитлельно. ВОзникшая светская беседа была прервана Мишелем Люмьером. котоырй влетел в гостиную. Переодетый в новую рубашку и с тряпкой в руке. - Здравствуйте, Жанна, рад вас видеть, я тут немного.. сейчас уберу, - забубнил он себе под нос, склонившись над разбитой чашкой и вытирая коричневую лужицу на полу.

Вытерев кофе, Мишель долгое время вертел в руках мокрую тряпку, не зная, куда ее деть, потом, наконец набравшись храбрости, посмотрел на миниатюрную светловолосую женщину. - Простите мне мою смелость... Я... Я хотел сказать, что всегда очень уважал вашего брата, Жана Клери... И уважаю сейчас, конечно... - он мысленно обругал себя за приступ косноязычия, но ничего не мог поделать. Вот не одно, так другое! - Я до сих пор мечтаю познакомиться с ним... - окончательно смутившись, он замолчал. Не нравился ему насмешливый взгляд гражданина, хотя лицо его оставалось серьезным.

- Вы - это кто? - склонила голову Бьянка. - Простите, но я не знаю вас в лицо. Должна?

- Простите, я не представился. Меня зовут Мишель Люмьер.

- Не слышала, - из вредности сказала Бьянка. - Но запомню и передам брату ваши слова уважения. Она повернулась к Огюстену. - Боюсь, если мы продолжим дожидаться гражданина Ландри, то ничего не успеем. Пойдем?

- Пойдем, - согласился Огюстен, потом повернулся к Жанне: - Прости, Жанна, нам уже пора. Мы хотели поговорить с гражданином Ландри, но его не оказалось... Между тем у нас обширная программа на вечер, не хотелось бы так просто ломать планы. Если ты собиралась зайти к Дюпле, мы можем пойти вместе, нам по дороге. В любом случае, моя признательность за отличный кофе не имеет границ, ты вернула меня к жизни.

- Если... если вам будет не сложно... - быстро заговорил Люмьер, понимая, что сестра Жана Клери просто исчезнет так же быстро, как и появилась и он ничего не успеет сказать. - Я бы очень хотел... я мечтал, давно мечтал поговорить с вашим братом... и если вы будете...

- А вы не очень-то вежливы, гражданин, - заметил Огюстен. - Если не желаете видеть, что мы прощаемся с дамой.

- Ничего страшного, - улыбнулась маркиза. Молодого человека ей был искренне жаль. Он краснел и бледнел, у него дрожали пальцы. Какая издерганная психика в таком нежном возрасте! Кошмар, что творится... Впрочем, Огюстен, видимо, не зря смотрит на него коршуном. И его спутница, видимо, прекрасно знает, кто он, и намерянно обижает презрением. Но не стоит лезть в чужие дрязги. - Мне надо написать несколько писем, - промолвила маркиза, - и я буду у Дюпле примерно через час. Понимаю, что у вас с Жюльетт другие планы, но если будет минутка, заглядывайте к Максимильяну. Буду рада вас видеть. Мишель, вы не поможете мне? Я забыла приобрести чернила. Придется попросить вас об одолжении...

-  До свидания, гражданка Флери и вы, гражданин... Да, да... чернила...я... конечно, - пробормотал Мишель и, воспользовавшись этим поводом скрылся за дверью.

- Тогда мы пойдем и, если повезет, увидимся у Дюпле, - улыбнулся Огюстен. - А если не повезет, то все равно увидимся. До встречи, Жанна.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Dancing Fox
Initiate


Зарегистрирован: 30.03.2009
Сообщения: 250
Откуда: Город Святых

СообщениеДобавлено: Пн Дек 14, 2009 1:15 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Театр Вампиров.
Селеста, Клод Орсе.

- У Вас все так прекрасно получается, Селеста, - восхищенно пробормотал Клод Орсе, поправляя пенсе и наблюдая за тем, как уже третий час она виртуозно раскладывает красивейший пасьянс из пяти колод, - Вы – настоящий шедевр природы, - добавил он чуть запинаясь на комплименте. В последние недели они много времен проводили вместе, иногда – с другой бессмертной с серебристым смехом по имени Эстель, а иногда – вот так вдвоем. Однажды Эстель с ежидной полуулыбкой сказала, что опасность миновала, и он может вернуться домой -*Но ты еще пригодишься мне, человек. За тобой долг, хотя ты был очень полезен нам в истории с актером нашего Театра Феликсом. Если бы не ты, мне пришлось бы думать тогда еще не одну ночь… Но не беспокойся. Я найду тебе еще применение* - и снова серебристый смех на прощание. Эстель с тех пор не появлялась – и явно к лучшему. А вот Селеста иногда приходила чтобы поболтать и получить удовольствие от слепого преклонения, которое испытывал к ней Клод Орсе. Вообще с девушками Клоду Орсе никогда не везло – слишком правильный, слишком неуклюжий. Ничем не похож на сумасшедшего, но обаятельного Сантьяго, который иногда позволял себе откровенную грубость, которая действовала лучше, чем изящные комплименты самого Клода. Если честно, комплименты были вычитаны из книжек, поэтому смотрелись чуть заученно, но сам он – увы – облекать мысли в слова не умел. Вот и сейчас бессмертная удостоила его едва заметной улыбкой, так и не обратив особого внимания, - А откуда Вы научились так обращаться с картами?

В последнее время – одни карты. Сыпящиеся отовсюду – из карманов, из стола... иногда выпадающие даже из букетов. Последняя маска – на ней Селеста нарисовала четыре масти. Две черных, две красных. На белом фоне.

Короли, королевы, валеты...

Бесконечные комбинации.

Селеста еще раз быстро взглянула на Клода Орсе. Заученные формулировки... словно текст из роли. Каждый раз – одно и то же. Селеста отложила в сторону последнюю карту.

И все-таки – что же такого в этом смертном, что заставляет ее почти каждый вечер приходить сюда? Ничего особенного в нем нет... его комплименты – заученны, как научные выражения. Некоторые движения – знак нервности, например, привычка поправлять пенсне. Селесте каждый раз хотелось его куда-нибудь спрятать. А потом помогать искать, посмеиваясь про себя.

Клод Орсе напоминал ей ее дедушку. У него тоже было пенсне, которое часто терялось. Селеста находила, и дедушка благодарил ее... Светлый деревянный пол, залитый солнцем, шелест листьев за окном... и кажущиеся бесконечными фиолетовые поля лаванды.
Дедушка умер, когда Селесте было десять. С тех пор больше никто не вызывал у нее такой смеси чувств – легкого раздражения, благодарности и желания всегда быть рядом.
Так и с этим смертным – Селеста всегда уходила от него с сожалением. А возвращалась буквально вприпрыжку, снова ощущая себя маленькой девочкой, которая вскарабкается на колени и, вдыхая запах лаванды, будет слушать чудесную историю.
Такой была сказка, сочиненная Селестой для самой себя. На самом же деле... да, Клод Орсе рассказывал истории. Истории об ордене, об архивах... и иногда ей казалось, что на стол оседает пыль, летящая со старых бумаг и книг.
Карты...

- Основам этого меня научил один из моих... работодателей, - ответила Селеста, наконец пристраивая карту в нужное место, - всему остальному научилась сама.

- О, Селеста, Вы говорите такими сложными словами, - восторженно заметил Клод Орсе, - Но Вы слишком прекрасны, чтобы говорить с Вами о работе. Как хорошо, что Вы спите днем – иначе бы мой работодатель, как Вы изящно выразились, лишился бы покоя, - Клод Орсе потер переносицу.

Действительно, Реджинальд словно ожил после зимней спячки и просто засыпал его приказаниями. Проникнуть в дом и разобрать архив казненного журналиста Камиля Демулена, чтобы разыскать упоминания об одной из актрис Театра, с которой у того была любовная связь. Ничего существенного Клод Орсе не нашел за исключением одного письма, написанного бессмертной на прощание, которое он без всяких приключений забрал и переправил в Таламаску. Какое-никакое, а доказательство. Написать подробное досье на каждого из театральных вампиров…. Справился, хотя и за месяц не без помощи той же Селесты, помогавшей меткими характеристиками. И стоило отправить объемный отчет последней почтой, как пришло новое задание, на сей раз парижских вампиров не касавшееся.

- Хотел бы я быть наделен Вашим талантом обращения с картами, - посетовал Клод Орсе словами из последнего прочитанного романа, - Я ведь так слабо в них разбираюсь – даже не знаю, что делать с последним заданием Ордена.

- А мои прежние работы никого не касаются, - весело заметила Селеста, - мое истинное призвание – сцена. А не всякая ерунда вроде стирания пыли, - она пожала плечами, - но мне кажется, это было так давно, что я уже почти ничего не помню. Или не хочу помнить.

Селеста закружилась по комнате и, остановившись перед креслом, в котором сидел Клод Орсе, присела в реверансе. Лукаво улыбнулась его смущению.

- А ваш глава Ордена – большой зануда. Зачем ему вся эта информация? Просто для того, чтобы положить это в аккуратную папку и поставить на полку в одной из ваших пыльных библиотек?

Селеста вернулась к столу, склонила голову на плечо и посмотрела на получившийся пасьянс. Тихо рассмеялась.

- Карты – это глупости. Времяпрепровождение. Никогда не понимала, как можно проводить столько времени в игорных домах... – Селеста взяла в руки даму пик, - смотрите, - она протянула Клоду Орсе карту, – простая бумажка... а сколько неприятностей может принести.
Актриса небрежно бросила возвращенную карту на стол.

- Но все же... что там с последним заданием? Каким образом оно связано с картами? Пойти и проиграть все ценности Ордена? – Селеста чуть улыбнулась.
Было бы забавно на это посмотреть. Клод Орсе играет в карты... Он же даже названия мастей еле помнит!

- Право, Селеста, жаль, что Вы оказывается равнодушны к картам, - смущенно пробормотал Клод Орсе, - Я ведь, Вы знаете, едва масти запомнить могу, а теперь, вот, придется. Я же рассказывал Вам, что наш Орден интересуется не только бессмертными, но и другими необычными явлениями. И месье Лайтнер теперь хочет, чтобы одновременно с исследованиями ну… Вашей жизни, - Клод застеснялся, но продолжил, не думая о последствиях. Ведь эта красивая бессмертная наконец-то просто слушает его, он наконец-то говорит ей что-то интересное! – Я занялся изучением простых людей, но с особыми способностями, так как их сейчас в Париже, по его данным, много. Особенно его интересуют предсказания будущего – а я знаю, что обычно предсказания делают на картах, - К концу речи Орсе замялся и покраснел.

- Предсказания? Ну, мсье Орсе, предсказывать будущее можно на многом, - Селеста опустилась за стол и улыбнулась, - да и не мне Вам об этом рассказывать. Карты – один из простых способов, он не требует никаких дополнительных действий или ритуалов. А вот многие люди, которые гадают на картах, большей частью – обманщики, им даже времени уделять не стоит.

Селеста задумалась. Она и сама любила играть в гадалку. И, как правило, ей хорошо удавалось предсказать время и место смерти – прямо здесь и сейчас.

- Я постараюсь помочь, правда это зависит от того, чем именно. Например, отлавливать по всему Парижу полусумасшедших личностей я не согласна, - она выпрямилась и скрестила руки на груди, - хотя, может быть, это и занятно.

Селесте доставляло удовольствие чем-то помогать их гостю. Ей и самой обычно становилось интересно, даже если сначала затея казалась ей слишком простой.

- Ну что Вы, прекраснейшая, - Клод Орсе снова смутился, понимая всю неуклюжесть комплимента, который он уже собирался отвесить, - Чтобы Вы вышли на грязные улицы Парижа… Нет! Лучше – смерть, - патетически воскликнул он, и тут понял, что опять сморозил глупость, - Хотя… - Клод Орсе задумался, - Селеста, а Вы правда могли бы оказать мне бесценную услугу, - Клод просиял, - Ведь эти люди недоверчивы не менее, чем Вы и Ваши коллеги, и человека со стороны они примут разве что в качестве посетителя. Сам же я гадать, как видите, не умею, - он развел руками, - А месье
Лайтнера особенно интересует салон мадам Ленорман – да, да, той самой, которая в прошлом году нагадала насильственную смерть Марату, Робеспьеру и Сен-Жюсту. Марат был вскоре убит кинжалом Шарлотты Корде, - Клод Орсе так увлекся, что потерял нить рассказа, - А Вы, с Вашей красотой и умением вполне могли бы помочь мне познакомиться с обитателями ее салона поближе… - он заискивающе глянул на Селесту.

Она тихо рассмеялась – все же комплименты и правда были... несколько заученными.

Услышав о возможности пробраться в новое и незнакомое место, Селеста вскочила и захлопала в ладоши.

- Прекрасная мысль! Отправимся туда вместе! а я смогу выбрать себе образ и играть его целую ночь... только вот как быть с Вами? – актриса на мгновение замолчала, - я знаю! Вам я тоже что-нибудь подберу... Вы же хотите, чтобы все выглядело так, как будто мы вместе, правда? – Селеста подскочила к Клоду Орсе и легонько коснулась губами его щеки, - а Вы тоже изящно выражаетесь – обитатели салона... такие же люди, как и все остальные, разве нет? Просто мнят о себе... может быть, чуть больше.

Селеста распахнула шкаф и вытащила одну из масок. Примерила и отложила в сторону.

- А еще, мне будет очень приятно, если Вы поможете мне выбрать платье...

Клод Орсе дернулся, как будто ему прямо в лицо ударила молния и несколько мгновений молчал, восторженно глядя на Селесту.

- Благодарю Вас, - восторженно выдохнул он, терзая в руке несчастное пенсне, - Согласен на все!
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Дек 14, 2009 2:19 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Комитет Общественного Спасения\отель Тюильри
Барер, Бийо-Варенн\Бийо-Варенн, Тереза Желле

-Рад, что ты выздоровел, Жан-Никола, - Барер едва поднял голову от очередного донесения агентов из Англии. - Как голова? Что говорит доктор?

- Доктор выполнил свою работу, - отрывисто ответил Бийо-Варенн, игнорируя приглашение сесть в кресло, - А вот выспаться мне сегодня помешали. И знаешь кто?

- Кто? – вежливо поинтересовался Барер, впрочем, уже прикидывая, что сейчас услышит.

- Сен-Жюст! – зло бросил его коллега, - И его ночная гостья. Красивая гостья, хотя я ее видел только в несколько растрепанном виде, как, впрочем, и самого Сен-Жюста. Вчера ночью под утро они учинили жуткий скандал, по-моему, перебив в комнате нашего коллеги всю посуду и мебель. Я даже обеспокоился судьбой этого щенка и зашел узнать, в чем дело, а он… Просто выгнал меня вон! Вот тебе и вся благодарность!

Барер предостерегающе поднял руку, не отказав себе в удовольствии улыбнуться абсурдности ситуации.
- Ну, во-первых, Жан-Никола, кому как не нам знать, что выполнение своего долга не обязательно принесет почести, награду или даже простую благодарность. И нив коей мере нельзя действовать, исходя из подобных расчетов, особенно когда мы говорим о служении отечеству. Что касается личной жизни нашего коллеги, - он пожал плечами, - Я бы не рекомендовал тебе распространяться на эту тему. Ты знаешь, как Сен-Жюст относится к своей репутации и что он не терпит насмешек.

- Я просто хочу узнать, кто она, - отмахнулся Бийо-Варенн.

Барер задумчиво посмотрел на него, размышляя предупредить ли коллегу о том, что не стоит связываться с женщиной, которая из страха готова шпионить на бывшего любовника, к которому даже испытывает вроде какие-то чувства. Нет, не стоит. Это их дело, не его. И гражданку защищать бессмысленно. Судьба Франции, к сожалению или к счастью, важнее мелких судеб простых людей, и даже судеб Комитета Общественного Спасения. Пусть все идет как идет. Главное, чтобы гражданка не начала признаваться во всем и вся. Жаль, конечно, если она ничего не найдет… Но стоит задуматься и о возможности ее отъезда. В ответ на вопросительный взгляд коллеги, он просто пожал плечами.
- Еще раз даю тебе добрый совет, Жан-Никола, будь осторожен. Сен-Жюст не только гордец и римлянин восемнадцатого века. Он, насколько я его наблюдаю, собственник. Он мало кого относит к кругу своих, но с ними будет оставаться до конца. И если он считает, что у него есть хоть тень прав на исключительно пользование гражданкой – лучше отойди у него с пути.

- Исключительное пользование… А ведь ты прав, Бертран, - задумчиво пробормотал Бийо-Варенн, - Он бы не стал терпеть подобное поведение со стороны случайной женщины. Старая знакомая… И будь я проклят, если это – Анриетта Леба.

- Я не верю в проклятия, - уточнил Барер с улыбкой.

- Я тоже, - мрачно ответил Бийо-Варенн, - А вот в старинных знакомых – вполне. Съездить что ли в Блеранкур, - ехидно продолжил он, - Там природа, весна, поля…

- Да не надо, - улыбнулся Барер, - Во-первых, оно того не стоит, а во-вторых…

- Узнаю все и в Париже, - оборвал его Бийо-Варенн, и, не обращая внимания на предупреждающий жест Барера, вышел из его кабинета. Если честно, гражданка занимала в его мыслях несколько больше места, чем того стоила. Но… нет, она – просто цель, а одной из основополагающих черт характера Бийо-Варенна была именно привычка решать поставленные задачи. Он хочет получить эту гражданку – значит, получит.

К вечеру он уже анализировал скудную информацию, почерпнутую от земляка Сен-Жюста, служившего младшим секретарем в Комитете по снабжению, в который Сен-Жюст благо не заходил. Скромный служащий же почти потерял сознание от одного взгляда члена всесильного Комитета, и выложил все, что знал.

Некая Тереза Желле, выданная замуж за некоего Торэна против воли своей и Сен-Жюста. По сведениям секретаря, и Торэн и Желле собирались эмигрировать и даже привлекали его к продаже своего имущества. Эмигранты, значит… Интересно, не забыли ли они во Франции собственную жену и дочь, и не она ли явилась к Сен-Жюсту за заступничеством… Интересно, и пора с ней поговорить. А вот где она живет он уже и сам прекрасно знал, еще утром проследив ее путь до отеля «Тюильри».

***
Тереза уже час смотрела в окно. А что еще, прикажете, делать, если твоя задача - сидеть в номере и никому не попадаться на глаза? Антуан сегодня придет сюда. Сам. Снова начнет терзать расспросами и подозрениями. Если бы не смотреть ему в глаза, еще можно противостоять. Но не смотреть нельзя. Они гипнотизируют. Она читала о таких людях, способных управлять другими. Верить в это или нет? Поверишь, если провести час в обществе Сен-Жюста. Может, правда говорят люди о том, что у него свои дела с нечистой силой? Это, конечно, глупости, и она не суеверна... Нет, ну что за бред... А эти призраки... Все, забыть, забыть немедленно! Хватит этих мыслей про нечистую силу! Сен-Жюст - простой человек, просто политика сделала его подозрительным и недоверчивым. Да и, что говорить, он ведь прав. Она - шпионка. Наверное, он чувствует, что что-то не так. В дверь постучали. Тереза, бросив взгляд в зеркало, метнулась к двери. Однако, на пороге стоял совсем не Сен-Жюст, а тот человек из отеля. Высокий, с узким лицом и нахальным взглядом. - Что вам угодно, гражданин? - спросила Тереза, отступая.
- Добрый вечер, гражданка… Желле, - усмехнулся Бийо-Варенн, - А, может быть, - гражданка Торэн, жена эмигранта Торэна и дочь эмигранта Желле, - издевательски продолжил он, привалившись к дверному косяку и беззастенчиво рассматривая ее.

- Вы из жандармерии? Пришли, чтобы забрать меня? - прищурилась Тереза, лихорадочно соображая, как ей поступить.

- Нет, - в том же тоне продолжил Бийо-Варенн, - Я не из жандармерии. Но в моей власти приказать жандармам забрать Вас в любой момент. Хотите – можете это проверить. Ну так как – проверяем или продолжаем разговор?

- Я, наверное, должна спросить, что вы от меня хотите? Спрашиваю. - Тереза говорила спокойно, хотя в душе все оборвалось.

- А дальше разговор будет простой, - резко продолжил Бийо-Варенн, проходя вглубь комнаты и заставляя Терезу отодвинуться к окну, - Вы спрашиваете, чего я хочу. Отвечаю, Вас. Не волнуйтесь, я готов делить Вас с Сен-Жюстом к неведению последнего, не вижу в этом ничего страшного. Время у нас почти военное, понятия морали и нравственности теперь другие. И если ты согласна – пошли, эта комната мне не по душе, - Бийо-Варенн схватил ее за локоть и подтолкнул к двери.

- Я не согласна. Что теперь? - Тереза отступила еще на шаг и смотрела на жуткого незнакомца, дрожа всем телом.

- Хорошо, - небрежно произнес Бийо-Варенн, выпустив локоть Терезы, чтобы достать из кармана бумагу, - тогда пустим в ход вот это, - На бумаге значилось: «В Комитет Общественного Спасения. Согласно нашей информации, в отеле Тюильри, угловую комнату второго этажа занимает подозрительная особа, опознанная добрыми патриотами как Тереза Торэн, жена и дочь эмигрантов из Блеранкура, все всякого сомнения прибывшая в Париж, чтобы склонить на сторону контрреволюции своего бывшего любовника, ныне члена Комитета Общественного Спасения Сен-Жюста…». Бумага была состряпана грубо, и, хотя была способна познакомить Терезу Торэн с Фукье-Тенвилем поближе, едва ли могла нанести серьезный вред правой руке Неподкупного без прямых доказательств. Но Терезе знать об это было неоткуда и не стоило.

- Дайте мне время до завтра, - прошептала Терезе побелевшими губами.

- Нет уж, - рассмеялся Бийо-Варенн, - А то бросишься жаловаться своему прекрасному любовнику. У тебя богатый выбор где провести время нынче вечером, не так ли?

- Он должен прийти с минуты на минуту. - бросила Тереза, взглянув ему в глаза. Это конец. Он не поверит. А Сен-Жюст не придет. События последних дней вертелись, как в калейдоскопе. Неожиданная свобода. Предложение шпионить. Встреча с Антуаном и ее ужас перед ним. Сейчас все меркло перед лицом реальной опасности. Этот человек хотел обладать ею, шантажируя. Тупик, из которого невозможно вырваться.

Бийо-Варенн понял, что победил. И к черту методы, мораль пусть проповедует Неподкупный, а эта женщина – не из порядочных, с нее и спрос другой.
- Если это единственное возражение, то мы идем ко мне. Сен-Жюст подождет, - бросил он ей в лицо.

- Нет! Не надо! Не трогайте меня! - вскрикнула Тереза и расплакалась. - Я никогда в жизни этого не делала.. вот так... Не надо, пожалуйста, я не могу, не могу так! Умоляю вас!

- Все когда-то происходит в первый раз, - цинично усмехнулся Бийо-Варенн. После каждодневных стенаний просителей в галереях Тюильри, через которых приходилось просто прорываться, рыдания гражданки его мало трогали.

- Дайте мне подготовиться!! Я не скажу, никому не скажу! - сейчас Тереза думала только об одном - сделать все что угодно, лишь бы сбежать и бежать-бежать-бежать без оглядки

- Сбежишь, - коротко ответил Бийо-Варенн, - и уж если завтра ты твердо намерена сбежать, то сегодня я получу тебя, а потом… а завтра мы тебя объявим в розыск при помощи этой же бумаги.

Тереза опустила голову. Вот и все. Сен-Жюста Париж сломал за четыре года. Ей хватило недели. - Ведите меня. Я согласна.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Дек 15, 2009 12:59 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 год.
Театр Вампиров, потом – улицы Парижа.
Эстель, Лоран

Эстель покачивала ножкой, сидя в резном кресле-качалке и напевая старинную французскую песенку про мост в Авиньоне. В целом, все шло неплохо. Скоро, скоро Элени Дюваль останется одна, а потом покинет Театр. И тогда взойдет, наконец, ее счастливая звезда. У Эстель никогда не было счастливой звезды. Не старшая дочь в небогатой дворянской семье. Красавица – но не Елена Прекрасная. Хороший голос – но не для Оперы. Талантливо рисует – но не Лебрен. Пожалуй, единственным ее абсолютным достоинством, за которое можно было уцепиться был ее ум – неженский, ум поэта или демона.

Именно так выразился ее создатель. «Ты будешь достойным украшением для Детей Дьявола, маленький демон из Авиньона». Это был первый настоящий комплимент, в котром е енаконец ни с кем не сравнивали. Первые ночиЭстель была счастлива. Наконец-то ее вознесли над миром остальных созданий. Потом пришла скука и даже лень. Мир бесмертных оказался не проще мира людей. Та же иерархия, тот же провинциальный налет, и снова она – красавица среди равных. Примерно тогда она и решила отправиться в Париж, волшебный город, где те, кто был никем становятся всем. Даже вампиры.

Она тогда счастливо жмурилась от одного этого словосочетания – Театр Вампиров. И месье Арман ее сразу отметил и принял в труппу. Вот только место примадонны снова оказалось занято. И снова у нее – хорошие, но невеликие роли. А Элени талантливее и красивее, ее никуда не денешь. Разве только она денется сама. А эти трое вместе с ней, они были готовы защищать ее по первому зову, только чтобы созранить равновесие своего уютного мирка. Но как там было – теперь ничгео не идет по старому? Эстель покинула кресло-качалку и надела туфельки с большими розетками. Ничгео по-старому и правда уже не будет. Феликс не вернется в Собрание уже никогда, Эжени покинула его сама еще раньше. Остается последний из четверых. Лоран.

Что она знает о Лоране? Вспыльчив, темпераментен, не выносит и тени насмешки. Тайно влюблен в Элени Дюваль, что все упорно делают вид, что не замечают, а сама Элени просто не замечает Лорана. Вот и все. Никаких интересов кроме Театра… хотя он любит читать. Никакой жизни вовне. Никаких проявленных стремлений, тайн или страстей.
Пора заняться и им. Тем более, что она немного похожа на Элени, это может помочь.

Эстель покинула свою комнату и постучала в дверь Лорана.
- Лоран, здравствуй, - дружелюбно поприветствовала его она, - Такой день сегодня хороший, а мы кажется в пустом Театре одни остались, раз репетиций нет. Не составишь компанию на прогулку по Парижу?
Лоран окинул вампирку подозрительным взглядом. Странная она. Но красивая. Говорит льстиво, заглядывает в глаза, постоянно пытается выставить себя умнее других перед Арманом. Что-то в ней есть нехорошее и подлое. Но красивая - тут ничего не скажешь. Лоран считал, что Арман совершенно зря упразднил испытания для новых членов Собрания. Раньше все было иначе... А теперь Арману, казалось, просто все это надоело. Ведь театр держался на Элени, а Арман целыми вечерами пропадал в Париже или в своей комнате - за мольбертом. Рисунки свои он, кстати, никогда никому не показывал. Лишь однажды Элени видела, что он рисовал незнакомый город, утопающий в воде.

- А что это ты вдруг решила пригласить меня в свою компанию? Боишься одна гулять? - спросил Лоран в своей обычной манере.

- Нет, Лоран, чего тут бояться, это же Париж! – рассмеялась Эстель, вспомнив, что Лоран и Элени – единственные исконные парижане среди вампиров Театра, - Но я почти не знаю города, поэтому решила, что прогулка с тобой будет интересней, чем в одиночестве!

- С чего это вдруг? - прищурился Лоран. - Мне казалось, ты уже изучила город вместе с Селестой. Разве нет?

- Селеста - такая же провинциалка, как и я, - удивилась вопросу Эстель, - Ну и потом, Лоран, что сидеть взаперти? Элени ушла отправить письмо своему смертному другу из Ордена Таламаска, Селеста, говорят, в свободное время от репетиций стала гадать парижанам, Феликс покинул нас, Арман сказал, что уедет рисовать на несколько дней на природе… Ну что нам сидеть взаперти? Расскажешь мне про историю Парижа, ведь тут так много всяких тайн, которые я бы с удовольствием изучила. И красивых домов, и улиц – ну пожалуйста, Лоран! – рассмеялась она.

- Ну ладно, - буркнул Лоран. - Пошли.

***

Уже второй час Эстель пыталась разговорить Лорана. Увы – ни красоты Сены, ни здание Лувра и Тюильри, ни бульвары особенно не развлекали бессмертного. *Черт возьми, ну неужели тебе ничего не интересно?* - уже разозлилась она.
- Гражданка и гражданин, посторонитесь, посторонитесь, - неожиданно раздался голос сбоку. И правда, тут собралась какая-то толпа, которой случайные прохожие только мешали обсуждать что-то свое.

- Смотри-ка, наш клиент, - усмехнулась Эстель, указывая на гроб, который выносили из маленького дворика на углу улицы Медников.

- Дорогу, дорогу, граждане, дорогу покойному гражданину Дебюсси.

*Бывший аристократ*, - снова усмехнулась про себя Эстель, заметив краев глаза неожиданный блеск в глазах Лорана.
- Эй, что с тобой?

- Когда-то я служил у его деда, - задумчиво произнес Лоран. - Он был мерзавцем, ублюдком, и вообще ... Ладно, неважно. Аристократ недобитый.

- О, - обрадовалась Эстель хоть какой-то реакции Лорана, - Может, расскажешь подробнее? А я почему-то думала, что ты – сам аристократ, у тебя такие манеры… И кто служил там после тебя? Ну неужели тебе это никогда не было интересно узнать?

- Зачем ворошить прошлое? - нахмурился Лоран. - Никакой я не аристократ. Ладно, пойдем обратно. Хватит гулять.

- Хорошо-хорошо, - быстро согласилась Эстель, дав себе слово узнать подробнее о семье Дебюсси, их слугах и нежелании Лорана вспоминать прошлое, которое обычно вампиры Театр вспоминали довольно охотно, хотя безразлично, - Пошли скорее, ой, стой, не той дорогой, Лоран, - Она потянула его в сторону Сены, - Ты же знаешь, Люксембургский сад – это территория Элени, а нас она туда не приглашала.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Дек 15, 2009 3:05 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Якобинский Клуб.

Бьянка, Сен-Жюст, Робеспьер, Колло дЭрбуа и другие.

В якобинском клубе было шумно. Пока заседание не было открыто, можно было заметить, что якобинцы, разделившись на группки, оживленно обсуждают последние новости. Статью в «Саппер санкюлот». Колло дЭрбуа уже был доведен до белого каления спором со своими оппонентами, так как страшно сквернословил, не особенно слушая, что ему хотят втолковать. Рикор и Огюстен так же оживленно беседовали возле первого ряда, правда, пока что без ругательств. Робеспьер занял свое место и принялся еще раз прочитывать речь, которую собирался сегодня произнести. Сен-Жюст еще не появился.

Как только председатель открыл заседание, Колло тут же попросил слова. Разумеется, оно было тут же дано.

- Граждане! – рявкнул он, будто до сих пор спорил. – Неужели никто из вас не замечает, что происходит?! Откуда, черт возьми, появилась эта кампания, направленная против тех, кто умер во имя свободы?! Сейчас люди просто спорят, как и мы с вами, потом станут выбрасывать портреты Марата и Шалье, а что потом? Дойдем до вооруженных стычек, граждане?! Поддерживая то одну, то другую линию, мы сами заставляем людей колебаться, сами вселяем в них неуверенность, а потом удивляемся, почему происходит то, что происходит. Между тем, я уверен, что вся эта кампания – происки контрреволюционеров и недобитых аристократов. Я говорил это раньше, я повторяю это сейчас, я буду говорить это всегда! Вы что, не замечаете, что, воспользовавшись сетью интриг и заговоров, умеренные избрали это последнее средство, чтобы поднять смуту? Я требую, чтобы была проведена работа, касающаяся общественного мнения и заявляю, что тот, кто подвергнет сомнению уважение честных патриотов к Марату и Шалье – контрреволюционер. У меня все.


- Какими словами бросается Колло, - заметил Сен-Жюст на ухо Робеспьеру. - Он не стеснятся в выражениях. Представляю себе, как при необходимости переврут его слова.

- Обязательно переврут, - тихо сказал Робеспьер. - Но, в общем и в целом он говорит верно. Заметь, что его речь не опротестовали, но и восторгов я не слышу. Это значит, что раскол зашел действительно далеко.

Сен-Жюст кивнул и резко обернулся, почувствовав чей-то взгляд. Так и есть. В дверях мелькнул знакомый силуэт. Клери тут — пришла все-таки послушать, что происходит. Смешная — и зачем делала вид, что ее это не интересует и она лучше займется чем-то полезным? Он забежал к ней около восьми и был весьма доволен, увидев новый вариант статьи. В ней не было личных выпадов. Марат в ней был представлен не только, как политик, но как личность и человек. Она смогла найти исторические примеры из жизни известных и признанных народных кумиров Франции и других стран, которые показывали: если человек с детства заявляет о своем стремлении к славе, это — целеустремленность, а не признак ненормальности. Особенно Клери прошлась по римлянам — казалось, у нее в голове хранится целая библиотека по этой тематике. Высмеяла пример Люмьера о детских экспериментах Марата над кошками в раннем детстве — даже пример откопала из жизни Брута. На вопрос, не является ли это плодом ее фантазии, она обиделась и дописала названия книг — источников, откуда были почерпнуты ее знания. «Просиди двести лет в библиотеке человека, помешанного на Древнем Риме, и будешь знать не хуже меня», - пояснила она в ответ на его изумленный взгляд. Рассказ о работе Марата на аристократов Клери не опровергала, но за ним следовал длинный список историй о том, как он безвозмездно оказывал помощь неимущим с именами спасенных людей. «Это — из его записной книжки», - пояснила Клери. Статья была длинной и эмоциональной. Она была направлена в печать — газета ожидалась завтра утром. Все это Сен-Жюст не стал пересказывать Робеспьеру, который сосредоточенно готовился подняться на трибуну.


- Я хочу обратить ваше внимание, граждане, на тот факт, что происходящее напоминает заговор, ставящий своей целью внести смуту в народ и раскол в общество, - начал Робеспьер. – Патриотов хотят заставить верить в то, что именно Марат подал Эберу мысль о заговоре, что будь он жив, то был бы наказан вместе с теми, кто понесли наказание. В народе говорят о том, что прах патриота, отдавшего жизнь за свободу, может быть выброшен из Пантеона. Марат не может ответить, но вы? Вы же способны мыслить! Зачем слушаете тех, кто внушает вам эти мысли и пытаетесь контрреволюционизировать могилы? Неужели вы не обратили внимания, что вам подают факты, которые вы давно знали, предварительно как следует извратив истину? Задумайтесь и вы поймете, что Марат сделал все для блага народа и не нам судить, что бы он сделал сейчас, так как рука заговорщицы прервала его жизнь. Подобные выпады в стиле врагов свободы, вы не находите? Предательски убить, а потом очернить память. Притом сделать это настолько мастерски, что самые лучшие патриоты начинают сомневаться. Прочь сомнения, граждане! Это ведет к неизбежному расколу и среди нас и в народе. Да, Марат был кордельером. Да, Марат защищал народ и интересы народа. Но он мертв. И после его смерти люди говорят, что Друг народа их предал. Предал, не будучи замешанным в бесчестных поступках, свидетельством чего может быть день суда, устроенный жирондистами. Вы сами были свидетелями, стоит ли говорить о том, что и ваше ликование и ликование народа в тот день было неподдельным? Или же я ошибаюсь? Задумайтесь, граждане. Я далек от мысли, чтобы внушать вам собственную точку зрения. Я далек от мысли, чтобы навязывать вам свое мнение. Я просто прошу вас задуматься и прекратить этот никому не нужный раскол, играя на руку врагам революции. У меня все.


*Все-таки пришла?*

Сен-Жюст не удержался и дал понять Клери, что она может больше не прятаться. Речь Неподкупного произвела нужное впечатление – якобинцы кричали, топали и выражали восторг. То и дело слышались восклицания: «Да здравствует Марат» и «Смерть контрреволюционерам!» Сам Робеспьер, спустившись с трибуны, занял скромно место у стены, и был немедленно окружен соратниками. Глядя на эту картину, Сен-Жюст подумал, что на данном этапе здесь – их несокрушимая сила, что бы не происходило в Конвенте. В этот момент Робеспьер направился к выходу. Сен-Жюст опередил его. Через секунду он почувствовал, как кто-то дернул его за рукав.

- А ты сегодня молчалив, Сен-Жюст, - весело сказала Бьянка, поблескивая глазами. Она казалась довольной и умиротворенной.

- Я же не знал, что у меня будет такой слушатель, – улыбнулся Сен-Жюст. – В следующий раз подготовлюсь лучше. Если ты обещаешь стоять в первом ряду и внимать каждому моему слову.

- Нууу, смотря, какие это будут слова, Антуан. Вдруг глупость скажешь? – прищурилась Бьянка.

- Я? Глупость? Кажется, ты меня с кем-то путаешь, моя дорогая, - серьезно сказал Сен-Жюст. – Максимильян, Жюльетт Флери пришла, чтобы высказать тебе свое восхищение. Да, Жюльетт?


Бьянка кивнула.
- Ваша речь была великолепной, гражданин Робеспьер. Жаль, что Марат не может ее услышать. Он был бы рад, что вы ТАК его защищаете.

- Здравствуйте, гражданка Флери. Благодарю вас, - отозвался Робеспьер. Спиной он чувствовал на себе взгляд Кутона, но оборачиваться не стал. Дискуссия сейчас ни к чему не приведет, да и не нужна она. Недоставало, чтобы поползли уже более обоснованные слухи о расколе в Комитете.

- Прекрасная речь, Максимильян, - раздался голос Кутона. Он устремил на Робеспьера честный взгляд. Бьянка секунду смотрела на него, затем отступила за спину Сен-Жюста. Жорж Кутон тем временем продолжил. - Якобинцы приняли твою речь с восторгом, и вполне справедливо. Надеюсь, автор статьи о Марате на этом остановится.

- Я бы хотел в это верить, - ровно ответил Робеспьер. - И даже если автор статьи со мной не согласен, надеюсь, что одумаются люди, которые эти статьи читают.

- И я надеюсь, - с жаром ответил Кутон. - Ну, мне пора. До завтра.

- Мы проводим, не возражаешь? - спросил Сен-Жюст, который вместе с Бьянкой стоял неподалеку, пока Кутон не распрощался. - Или у тебя другие планы?

- Боюсь, что мои ближайшие планы - это подготовить доклад и выспаться, - ответил Робеспьер. - По дороге можно выпить кофе. И, разумеется, я не возражаю.

***

Нельзя сказать, что в кофейне было много народу, но все, кто был, столпились возле столика в углу. На табурете возле стола стоял пьяный вдрызг человек, держа в руке смятую газету. Прилично одетый, он бы ничем не отличался от парижанина, если бы не сильнейший южный акцент, из-за которого было сложно уловить смысл сказанного. Впрочем, его жесты были довольно выразительны, а из потока слов можно было разобрать отдельные фразы как "правительство", "Марат", "газета", "трактир" и "статуя". Послушав еще немного, Робеспьер понял, что гражданина до глубины души возмутило наличие гипсовой статуэтки на барной стойке, изображавшей доктора Марата. Это понял не только он, но и один из слушателей, который грязно выругался и схватился за стоящий рядом табурет.

- Я пересказала вам смысл статьи, гражданин Робеспьер, - заговорила Бьянка, с трудом оторвавшись от созерцания последствий статьи Люмьера. - Но боюсь, что Люмьера это не остановит, а только распалит. Исходя из его писем, я сделала вывод, что человек это - весьма неуравновешенный, нервный, неуверенный в себе, хотя и довольно талантливый. А, увидев его, поняла, что он к тому же еще и обижен на весь мир. Такие способны свернуть горы, если разозлятся...

... - а убрать его с дороги сейчас - значит нарваться на еще больший скандал и сделать Люмьера жертвой. И культовой личностью, - закончил за нее Сен-Жюст.

- Не обижайтесь, но я думаю, что у вас все же немного предвзятое отношение, гражданка Флери, - тихо сказал Робеспьер. - Хотя, в общем, я с вами согласен. Если я правильно понял сложившуюся ситуацию, этот Люмьер не только ищет славы, но и ищет признания со стороны Жана Клери. Он хочет доказать всем не то, что, возможно, талантлив, а то, что он не хуже, чем Жан Клери. Я не сомневаюсь, что он будет писать еще только из принципа, логические доводы его не остановят, вы правы. Антуан, извини, но мне не нравится твой ход мысли. Мы пытаемся доказать, что своими статьями Люмьер играет на руку врагам народа, так? Если его убрать, то напрашивается вывод, что его убрали те, кто контрреволюции противостоит, то есть мы. При том совершенно не важно, кто уберет его на самом деле или он уберется сам.

- Я о том и говорю, - усмехнулся Сен-Жюст. - На месте Клери я бы постарался, чтобы этот человек как можно дольше находился в добром здравии. Даже если в глубине души ей хотелось бы, чтоб он убрался в преисподнюю. Понимаешь меня, Клери?

- Я ничего не собираюсь с ним делать, прекрати немедленно! - вспыхнула Бьянка. - Ничего. И не надо мне объяснять. Буду отвечать ему, мне не трудно. Только, боюсь, что как бы я не отвечала, количество слушателей у Люмьера будет постоянно расти.

- Значит, надо что-то придумать, - меланхолично заметил Сен-Жюст.

- Если вам больше нечем заняться, то вы можете найти старые письма Люмьера, которые он писал Жану Клери, - сказал Робеспьер. - На основании которых сделать листовку подходящего содержания. К примеру о том, что этот гражданин и ранее намеренно искажал факты. Это - не газета, с листовки не такой большой спрос, но по репутации журналиста будет нанесен довольно ощутимый удар, если люди поверят в то, что он намеренно извращал информацию. Тем более что листовка может быть написана и Жаном Клери, а свои собственные слова Люмьер не опровергнет.

- Процитировать его слова? Рассказать о том, как он обивал пороги редакции Марата до меня? О том, как писал, что мечтает повторить мой путь? - загорелась Бьянка.

- И обязательно снабди своими рисунками. Чтобы люди видели, кто - ты, а кто - он, - вставил шпильку Сен-Жюст. - Какое самолюбование, Клери!

- Не начинай, - коротко сказала Бьянка.

- Не совсем, - сказал Робеспьер. - Не следует упоминать о том, что он обивал пороги редакции и ни слова о том, что можно было бы расценить как переход на личности. Просто найдите в письмах то, что можно расценить как намеренную дезинформацию. Сухой факт. Этого будет достаточно. Но здесь есть и свои минусы. Подобный шаг может его очень сильно разозлить и Жан Клери должен приготовиться к тому, чтобы встретить серию болезненных ударов. В один прекрасный момент Люмьер намеренно станет давать ложную информацию или то, что можно будет считать таковой. На этом его карьеру можно будет считать завершенной.

- Тебе еще учиться и учиться, Антуан, - заметила Бьянка, не скрывая восторга от предложенной мысли.

Сен-Жюст промолчал, обдумывая предложенный план. Затем поднял глаза на Робеспьера и рассмеялся.

- Мне нечего добавить. План хорош и прост в исполнении. Клери - твоя должница.

- Только будьте осторожны при его исполнении. И... - Робеспьер не договорил, так как со стороны столика в углу раздался взрыв ругани и шум. Точнее, шумели и раньше, но он не обращал на это внимания, увлеченный беседой. Звон разбитого стекла, треск ломающегося дерева... и гражданин, которому не понравилось незримое присутствие Марата в этой кофейне был выброшен в окно. Утратив к нему интерес, Робеспьер повернулся к своим собеседникам: - Приблизительно это я и имел в виду.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Дек 15, 2009 3:25 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Заседание Комитета общественного спасения

Барер, Карно, Сен-Жюст, Робеспьер, Колло, Бийо-Варенн

Барер зашел в помещения Комитета Общественного Спасения, как всегда, в числе первых. Настроение было хуже некуда, потому что адская головная боль не отпускала. Черт побери, из-за нее он совершенно потерял всякий нюх. Та женщина в отеле, Тереза. Он едва не уснул прямо у нее в номере, а самое худшее – просто не смог собраться, чтобы изложить ей версию событий, которую следовало пересказать Сен-Жюсту в качестве легенды. Ладно, можно послать записку… с тем секретарем, чье дело о наследстве он разобрал лично. С полным успехом, конечно. Теперь бедняга не будет ютиться с женой и тремя детьми в убогой меблированной комнате, а жить в собственном доме, который прибрали к рукам дальние родственники на основании каких-то темных документов. Да, с Жаном-Мари, он не подведет. Барер черкнул в блокноте несколько строк: *Легенда – отпустили в обмен на показания на оставшихся аристократов. Ваша семья тесно с ними общалась, не так ли?*. Отправив записку, он начал собирать со стола бумаги для заседания. Вот и оно, то самое донесение, которое он сам составил и переслал сам себе через собственных агентов в Англии. Единственный способ избежать раскола в Комитете – сплотить всех перед лицом иностранной угрозы. Подробный доклад агента из Лондона станет неплохим свидетельством существования заговора некоего барона де Баца, уже замеченного в попытках освободить вдову Капет а сейчас получившего деньги от самого Питта на контрреволюционный переворот. Поверить-то могут и не поверить, но какой-то заговор наверняка и правда существует – иначе по Конвенту не гуляли бы слухи про роялистов, а Питт не упускает случая спонсировать
любые мятежи и задумки переворотов против якобинского правительства. Так что это может даже оказаться и правдой. А нет – получим меся передышки от внутренних дрязг в Комитете. А потом глядишь и настоящая угроза объявится. Барер взял необходимые документы и прошел в зал заседаний.

- Вы как всегда первый, гражданин Барер. - Карно направился к креслу у окна, попутно бросив взгляд на бумагу, которой занимался гасконец. - И как всегда в трудах. Вы когда-нибудь отдыхаете? - Карно нельзя было назвать человеком разговорчивым, но сегодня у него было приподнятое настроение.

- Отдыхаю я ночью, гражданин Карно, - весело ответил Барер, подстраиваясь под неожиданно позитивный тон коллеги, - А сейчас утро! Кроме того, - добавил он, - Если то, о чем я хочу сообщить сегодня на заседании подтвердится, отдыхать нам не придется еще долго… Но будет об этом! Не хочу утомлять Вас два раза одной проблемой, - улыбнулся он, - Вас некоторое время не было видно в Париже. Как дела в армии?

- Как обычно, - сухо ответил Карно. - Продовольствия, одежды, оружия и людей не хватает. А в остальном все прекрасно.

- Обсудим, - быстро ответил Барер, - Я подготовил доклад в Конвент по Вашим последним донесениям. Декрет будет принят не позднее той недели, думаю. Тем более, что скоро нам и правда может понадобиться вся военная сила, какая есть у Франции… Но вот и коллеги, - он кивком поприветствовал остальных.

Сен-Жюст беседовал с Робером Лендэ, с которым столкнулся в галерее. Тот был весьма озабочен количеством донесений о перебоях в продовольствии, поступаемых десятками из Северной армии. Поймав взгляд Карно, Сен-Жюст на секунду замолчал, затем изрек.

- Надо бы закрыть окно. Сквозняк. Доброе утро, граждане. – И по-традиции занял место напротив Карно.

- Боитесь простудиться, Сен-Жюст? – насмешливо произнес Карно.

- Беспокоюсь о вашем здоровье, Карно, - ответил Сен-Жюст, доставая папку с бумагами и повернулся к Бареру. – Гражданин Кутон будет позже.

- До...доброе утро, - поздоровался Колло, отчаянно стараясь подавить зевок. Получилось плохо, ну и черт с ним. Коллеги поймут и простят, у всех недосыпание уже перетекло в острую и болезненную форму. Он занял свое место и положил голову на скрещенные на столешнице руки, чтобы продремать еще ровно две, а если повезет, то и все четыре минуты до начала заседания.

- Доброе утро, граждане, - Робеспьер отметил отсутствие Кутона и подавил нарастающее раздражение. И так ситуация в Комитете нездоровая, было бы очень хорошо, если бы их было трое, но... гражданин коллега, должно быть, пишет очередную статью. - На повестке дня несколько сообщений из департаментов, поступили жалобы, что путем реквизиций изымаются излишки продуктов и товаров первой необходимости сверх установленной нормы. Это - ваше ведомство, гражданин Лендэ, - он передал коллеге бумаги. - Также требуют послать комиссаров в указанные департаменты для проверки действий уже находящихся там представителей. Это будет решаться и в Конвенте, нам следует подготовить доклад. Открытым остается вопрос о порядке управления, все необходимые бумаги находятся у гражданина Сен-Жюста. Если ни у кого больше нет важных сообщений, предлагаю обсудить это, прежде чем каждый из нас приступит к выполнению поставленных перед ним задач.

- С разрешения уважаемых коллег, я все же хотел бы сделать одно сообщение перед остальными, - деловито заметил Барер, по привычке сразу доставая лист бумаги и пододвигая к себе перо и чернильницу, чтобы одновременно выступать в Комитете и готовить доклад для Конвента, - Для начала, граждане… Его речь была прервана появлением опоздавшего Бийо-Варенна, выглядевшего не лучше Колло дЭрбуа… *Вместе что ли пили всю ночь?*, - И все-таки граждане, для начала, - продолжил Барер, - Я бы хотел, чтобы вы ознакомились вот с этим донесением, поступившим из Англии от наших агентов. Согласно ему, слухи о том, что в Париже вновь объявился барон де Бац отнюдь не беспочвенны. Более того, согласно ему, сейчас этот самый таинственный барон готовит против нас настоящий переворот на двести тысяч ливров, полученных от английской разведки.


- Откуда такие сведения? - вскинул глаза Сен-Жюст.


Барер недоуменно посмотрел на Сен-Жюста, выглядевшего, к слову говоря, не более выспавшимся, чем уже отмеченные им двое коллег, - Сведения получены от наших агентов, - повторил он, - которым у нас ранее не было причин не доверять. Как Вы знаете из моих отчетов, они внедрены в различные министерства и даже в саму английскую разведку, хотя – увы – догадываюсь, что Питт от нас не отстает…, - Он грустно пожал плечами, понимая, что вот это заявление – точно правда.


- С ними можно будет ознакомиться? - вступил в беседу Карно, переглянувшись с Сен-Жюстом и не скрывая интереса.

- Полагаю, что их лучше зачитать, - сказал Робеспьер. Молчание коллег свидетельствовало о том, что читать придется ему, все внимание Антуана было сосредоточено на вечном противнике имя которому Лазар Карно. Жаль. Именно сейчас он больше хотел слушать. Но анализировать информацию можно и так. Доклад как доклад, на первый взгляд. Точно такие же пишут и их агенты в Париже, разве что информация... Информация. Она была слишком подробной, слишком тщательно подобранной и слишком отшлифованной. Глупая придирка, но все же... Чтение в голос постоянно ускользающего от внимания текста мешало сосредоточиться и понять, что именно здесь не нравится. Остается надеяться, что Антуан слушает, а не стремится испепелить Карно взглядом.


- Ваши агенты прекрасно поработали, гражданин Барер, - тихо заметил Сен-Жюст. - Создается впечатление, что они пили с Бацем за одним столом. И обсуждали совместные планы. Почему бы им не поделиться информацией не только о том, кто передает ему деньги, но и как его найти?

- Вы знаете, Сен-Жюст, - грустно улыбнулся Барер, - Я не уверен вполне, что этот самый де Бац вообще существует. Точнее, не могу быть уверен, если подобный заговор и вправду не обнаружится и не будет раскрыт. С другой стороны, если наших агентов перевербовали, чтобы отвлечь наше внимание на мифического барона – значит, мы должны упустить нечто важное, что происходит у нас под носом. Но я не занимаюсь раскрытием внутренних заговоров. Мое дело – предупредить и передать информацию о возможной угрозе.- А что, Сен-Жюст, - вступил Бийо-Варенн, - Внутренняя полиция у нас настолько распустилась, что теперь не обойдутся без помощи коллег из-за рубежа, чтобы искать заговорщиков на территории своей страны? – Он усмехнулся.


- Внутренняя полиция не пишет таких подробных отчетов, - пожал плечами Сен-Жюст. - А мысль о том, что барон де Бац - миф - любопытна, гражданин Барер. Для чего, как вы думаете, может понадобиться такая сказка? Согласитесь, фигура барона в последнее время становится модной среди политиков.


- Двести тысяч ливров... - задумчиво проговорил Карно. - Интересно, для чего?

- Я думаю, гражданин Сен-Жюст, что не бывает дыма без огня, - миролюбиво и даже честно ответил Барер, - Возможно, де Бац – фигура реальная. Возможно – выдуманная. Возможно под его именем и вовсе скрывается несколько человек. А возможно этот барон существует, но из него специально лепят символ, чтобы скрыть за ним другие фигуры, которые бы в противном случае обнаружились. В любом случае я уверен, что заговор существует, а то, что англичане активизировались доказывают не только мои агенты, но и сведения гражданина Карно. Кстати, а что думают остальные граждане коллеги, - искренне поинтересовался он.

- Исходя из вышесказанного, надо полагать, что имеет место заговор, - спокойно сказал Робеспьер. - Благодарю вас от имени всего Комитета, гражданин Барер. Необходимо собрать отчеты наших агентов из тайной жандармерии. Возможно, произошла утечка информации, поэтому я не стал бы разглашать эти сведения, известные нам, подключая к работе Комитет безопасности. Что возвращает нас к вопросу о реорганизации работы тайной жандармерии. Внешняя политика - не моя компетенция, но я бы проверил известные уже факты, дождавшись следующего отчета. Согласен с мнением, что возможно, это сделано для того, чтобы отвлечь наше внимание на барона де Баца, притом совершенно неважно, существует он на самом деле или нет. Сути дела и цели заговора это не меняет, так как касается внутренней полиции, раз уж барон действует на нашей территории.

- А я все-таки, - начал Бийо-Варенн, переглянувшись с Колло дЭрбуа и попытавшись начать одну из привычных свар в Комитете…- Тихо, - Неожиданно звучно прервал всех Барер, - Точнее, тише, коллеги. Голова болит, - признался он, - Давайте перенесем все ссоры на период, когда нам перестанут поступать сведения о подобных угрозах, договорились? А в остальном я согласен с Робсепьером, - *Ненавижу людей*, - раздраженно подумал он в процессе примирительной речи, - *Когда состарюсь, удалюсь от дел к родным Пиренеям … Если, конечно, мне дадут состариться, в чем я уже сильно сомневаюсь…*. Между тем, заседание Комитета продолжилой обсуждением текущих дел.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Дек 15, 2009 3:29 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Тюильри.

Кутон, Робеспьер.


Робеспьер смял газету, намереваясь отправить ее в камин, но передумал и швырнул в ящик стола. Значит, все было зря, слова, сказанные в клубе якобинцев остались просто словами, нужного действия они не возымели. Статья в "Саппер санкюлот" была хороша тем, что придраться абсолютно не к чему, следовательно выступать в защиту Марата используя этот материал не представляется возможным. Черт, черт, черт! Почему Кутон пренебрег его словами и решил сделать по-своему? Впрочем, завтрашний день покажет, чего следует опасаться. Возможно, Жан Клери сумеет отстоять свою точку зрения... Сказал бы кто-нибудь два года назад, что он будет на стороне самого ненавистного ему журналиста... Как же быстро все меняется. Два года назад он бы с трудом поверил и в сегодняшнюю реальность, так что жаловаться не на что. И в конечном итоге нужно не жаловаться, а действовать. Следовательно, сегодня вечером необходимо встретиться с Жюльетт Флери.

Жорж Кутон разгладил на столе "Саппер Санкюлот". Удар точно в цель. Ненавистный кровавый маньяк Марат получит теперь по заслугам. А этот Мишель Люмьер - настоящий талант! Вывернуть наизнанку известные факты из жизни знаменитого парижского публициста, и как! Ни слова не опровергнешь! В свое время Жан Клери проделал это с Антуаном Лавуазье и восстановил против него весь Париж своими статьями. Теперь то же самое будет проделано с Маратом. Главное - отвести от себя подозрения. И дать возможность Люмьеру выпустить еще хотя бы парочку статей. Потом от него избавятся - это понятно. Только бы он прожил еще хотя бы пару недель... Однако, стоит навестить Робеспьера. Можно себе представить, как он отреагировал на этот опус! Через несколько минут Кутон стучался в кабинет Неподкупного. Он начал первым, не дожидаясь вопросов.

- Максимильян! Догадываюсь, что ты обо мне сейчас думаешь. Поверишь ли ты, что я не имею отношения к этой статье? Боже мой, и это - после твоей блитательной речи в Якобинском клубе!

- К сожалению, все оказалось зря, - махнул рукой Робеспьер. - Что же, не в первый и не в последний раз случаются неудачи, хотя я предпочел бы, чтобы они случались как можно реже. А вот тот факт, что ты не имеешь к этой статье отношения, меня удивляет и радует одновременно. Разумеется, на этот раз ее написал не ты, а некий... как его? Мишель Люмьер.

- Максимильян, я виноват перед тобой, - Кутон опустил глаза. - Я не сказал тебе в прошлый раз, а должен был... Даже не знаю, как тебе признаться... но это многое объясняет...

- Сейчас уже не имеет такого большого значения, что было в прошлый раз, - прохладно сказал Робеспьер. - Важен этот результат. Весьма впечатляющий, нужно заметить. Что же... обвинить его во лжи невозможно, следовательно - пусть пишет. Хотя я бы многое отдал, чтобы узнать, откуда у него столь богатое досье, - он пристально посмотрел на соратника поверх очков. - Ты не находишь это странным?

- Я собирал досье на Марата, - медленно заговорил Кутон. - Все эти годы. На всякий случай, пойми меня правильно. Отправив статью в "Саппер Санкюлот", я вспомнил о нем. Решил посмотреть... И... - он посмотрел на Робеспьера тревожным взглядом. - Оно пропало, Максимильян.

- Не сомневаюсь, что это было очень подробное досье и материалы из него мы в ближайшее время увидим в печати, - кивнул Робеспьер. - Так что можешь считать, что твой труд не пропал напрасно. Не расстраивайся, Жорж. Расстраиваться нужно будет мне, когда я приду к выводу, что это невозможно остановить.

- Но ведь еще есть Клери. - тихо сказал Кутон. - "Друг народа" сейчас популярнее. Может быть, Клери что-то напишет... Хотя тут не опровергнешь... Прости, Максимильян, я подвел тебя. - он опустил голову.

- Не о чем говорить, Жорж, Я не сомневаюсь, что Клери напишет, - разговаривать не хотелось. Несмотря на то, что поймать соратника на словах не было возможности, интуиция просто кричала, что не просто так Жорж Кутон произносит слова раскаяния. Слишком вовремя пропало его досье. Но почему бы тогда не заявить о хищении? Но Жорж решил промолчать. И вчера в Клубе, когда было бы так удобно обвинить во всем врагов и сегодня утром. Что же, время покажет кто прав, а кто ошибался.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Дек 15, 2009 3:30 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Мишель Люмьер

Мишель Люмьер залпом осушил бокал вина. Он знал, что ему нельзя пить. Когда он пил, мир приобретал черно-серые очертания, и жить становилось совсем тяжело. Но нужна была какая-то разрядка. Клери обвел его вокруг пальца, как мальчишку! Указал на его место у своих ног! О да, он узнавал руку журналиста. Только Клери мог бы за одну ночь перелопатить такое количество книг и ответить, цитируя древние рукописи! Не совсем в его стиле – раньше он, как правило, приводил цитаты живых свидетелей. Но так – тоже неплохо. Надо взят на заметку. Люмьер ринулся записывать эту мысль в своем блокноте. Из блокнота выпала газетная вырезка.

«…Выступление Жана Клери подвело черту под показаниями защиты…
…Его нападки на генерала Дюмурье и доказательства причастности к делу о покушении некоторых видных политиков…
… Толпа людей вынесла Марата на руках из здания суда…»

Из Люмьера вырвался звук, похожий на рычание. Он был там в тот день, пытался пробиться к Клери, протянул ему руку, но мальчишка даже не посмотрел в его сторону. Еще одна статья, еще одна, более тонкая, более изящная, чем первая… Он заставит Клери корчиться, как на углях, от силы его слова! Факты, и только факты. Их не опровергнуть. Люмьер открыл досье и принялся писать.

«Жертвы лжедоктора Жан Поля Марата».

Статья начиналась с рассказа одной крестьянки о том, как ее дочь страдающая туберкулезом, обратилась однажды за советом к уже известному к тому моменту практикующему доктору Марату. Он выразил желание помочь, правда лечить предложил нестандартными методами. Девушка умерла. Впоследствии выяснилось, что лекарство, которым поил ее Марат, было изготовлено им лично и являлось плодом его эксперимента.

Еще несколько случаев. На этот раз – беднейшие кварталы Монмартра. Три смерти подряд. Шестилетний ребенок, 18-летняя девушка и 69-летняя женщина. Диагноз тот же – туберкулез. Позже выяснилось, что все они в разное время обращались за помощью к Марату.

Напоследок – небольшая, но интересная деталь. Бертран Мирье, начинающий адвокат из Уазы, приехавший в Париж, и снимавший квартиру напротив редакции «Друга народа», рассказывал всем и каждому о чудодейственных снадобьях, которыми снабжал его Марат, и которыми он, якобы, излечился от экземы. В ходе дружеской беседы он признался своему товарищу, что на самом деле никогда не пользовался этими лекарствами, но боялся вызвать гнев своего влиятельного и грозного соседа. Поэтому когда тот предложил ему лечение, не только согласился, но и расхваливал всем и каждому целебные свойства снадобий Жан Поля.

«Налицо неоспоримый факт – медицинские знания доктора Марата – также ничтожны, как и его познания в электричестве. Парижская академия не раз подвергалась штурмам со стороны Марата – великого ученого, но выстояла. За что и поплатилась. Об этом читайте в следующем номере».

Люмьер поставил свою подпись. Затем перечитал, нараспев повторяя «Мишель Люмьер». Полюбовавшись на исписанные листки, сложил аккуратно досье и направился к редактору газету, сделавшей его знаменитой.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Дек 15, 2009 3:38 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Париж.

Жанна де Шалабр, Робеспьер, Мишель Люмьер.

Маркиза де Шалабр отложила книгу и взглянула на часы. Речь Максимильяна в Якобинском клубе поразила ее до глубины души. Как он говорил о Марате! Как его слушали! Этот человек был лучшим оратором Парижа, и это - не пустые слова. Его голос - тихий и вкрадчивый в домашней обстановке, становился иным, когда он выступал. Его невозможно было не услышать. И для этого ему не нужно было орать, как Дантон. Умнейший политик и одновременно - человек, умеющий чувствовать и сопереживать, как никто другой. Теперь стало понятно, почему Огюстен так странно отреагировал на присутствие Мишеля Люмьера. Мишель работал над статьями, позорящими Марата. Бедный мальчик, странный путь к славе он себе выбрал... Но бог с ним. Маркиза раскинула пасьянс и задумалась.

Робеспьер поднялся на второй этаж, воспользовавшись лестницей для прислуги. Не то чтобы он старался скрыться, но появление через парадную дверь могло обернуться встречей с хозяином дома, знакомиться с которым он как раз не торопился.До сих пор везло: этот гражданин редко бывал дома и предпочитал вести преимущественно ночной образ жизни. Сегодня же на первом этаже горел свет... День прошел как-то впустую, он не был доволен результатами. После разговора с Кутоном последовало совершенно бестолковое заседание в Конвенте, где все начинания свелись в конечном итоге к обсуждению злободневной темы посвященной Марату. Комитет, судя по всему постарается не отстать, так что на вечернее заседание он просто не пошел, предпочитая обсуждениям кабинетную работу. Покончив с бумагами, Робеспьер поймал себя на мысли, что идти домой совершенно не хочется, выслушивать еще раз суждения вместе с почти соболезнованиями по поводу выступления в Клубе было невыносимо. Поэтому он отправился к Жанне Шалабр. Без предупреждения, чего раньше никогда не делал.

- Боже мой, Максимильян! - всплеснула руками маркиза. - Не ожидала тебя увидеть! Вчера мне показалось, что ты расстроен.. впрочем... Садись, я приготовлю кофе и угощу тебя печеньем, которое приобрела сегодня в лавке. Не расспрашиваю о последних событиях - думаю, ты и так достаточно о них наговорился сегодня. Поговорим о ... художниках? Я познакомилась с приятной молодой особой, к которой весьма расположен твой брат. И она напомнила мне об итальянских художниках эпохи Возрождения. Прости за любопытство, но кто она? Ни разу не видела ее раньше. А такие лица запоминаются...

- Извини, я без приглашения, - Робеспьер опустился в кресло у камина. - Значит, ты познакомилась с Жюльетт Флери? К ней действительно очень расположен мой брат, кроме того она сестра небезызвестного Жана Клери. Ребенок на вид и умудренная нелегким жизненным опытом женщина на самом деле. По крайней мере, мне так кажется. Не берусь гадать, что она на самом деле, но знаю, что этот наивный с виду ребенок наделен способностями, недоступными простым людям. Возможно, я ошибаюсь, но эти выводы основаны на наблюдениях. Да, полагаю, что эпоха Возрождения подошла бы ей идеально, если бы у нас была возможность путешествовать во времени.

- У нее необычная манера говорить, - заметила маркиза. - А ребенком она не выглядит. Если бы я была матерью Огюстена, то крайне беспокоилась бы за него - эта Флери из тех, кто может разбить сердце. Но ты говоришь о необычных способностях? Неужели мы вновь вспомним Месмера, Максимильян?

- Нет. Я просто рассказал тебе о своих наблюдениях, раз мы заговорили о Жюльетт Флери. Как человеку не верящему в мистические вещи, мне довольно сложно признавать их существование, особенно когда меня ставят перед фактом.

- Чем же таким она тебя поразила? - заблестела глазами маркиза. - У нее несовременное лицо, необычные глаза и своеобразная речь. Что-то еще?

- Дело не во внешности, я имел в виду возможности, недоступные другим людям. К примеру, умение узнавать намерения других людей. Возможно, умение манипулировать чужими эмоциями... Я знаю, что это звучит более чем нелепо, но уверен, что ты сама заметишь все, познакомившись с ней поближе, если будет такая возможность.

- Как это интересно! - оживилась маркиза. - Устрой нам встречу, прошу тебя! Постой... В прошлом году ты делился со мной своими наблюдениями об англичанине по фамилии Страффорд. Позже он исчез при странных обстоятельствах. Эта девушка - Флери - судя по всему, ты считаешь, что между ними есть что-то общее?

- Я в этом не сомневаюсь, Они даже похожи. Не внешне, но есть что-то во взгляде и в чертах лица. Возможно, в какой-нибудь вечер Жюльетт и Огюстен согласятся провести совместный вечер где-нибудь в кафе, тогда ты сможешь наговориться с ней вдоволь.

- Жанна, вы просили купить вам почтовой бумаги, если я буду проходить мимо, так вот сегодня случилась оказия и я, - в комнату без стука влетел Люмьер. Остановился. Покраснел. Человека, который сидел в этой комнате, он узнал сразу. Вот, значит, кто ходит к гражданке и о чем предупреждал Ландри. Как же неудобно получилось!

- О, просттттите, вы не одддна, я остттавлю листки и пойду, - забормотал он, пятясь к выходу.

- Мишель, благодарю вас от всего сердца! - воскликнула маркиза, - мне повезло, что у меня такой внимательный сосед! - Она ободряюще ему улыбнулась. - Хотите печенья и кофе? Завтра я занесу вам деньги.

- Нет, не надо! - вскрикнул Люмьер, продолжая пятиться. Он не сводил глаз с Робеспьера.

- Гражданин не догадался представиться сам, - тихо сказал Робеспьер. Перекошенное лицо молодого человека немного озадачило его, казалось, что того сейчас хватит удар. Он повернулся к Жанне: - Может быть, вы исправите эту оплошность?

- Это Мишель Люмьер. Журналист и мой сосед. - произнесла маркиза. - Мой гость, судя по всему, не нуждается в представлении, Мишель? Ты не ошибся в своих догадках.

- Мишель Люмьер, - медленно повторил Робеспьер. - О вас сегодня говорит весь Париж, благодаря вашей довольно талантливой статье. Вам, должно быть, пришлось немало поработатьс архивами, составленными в свое время различными бюро, чтобы собрать такие сведения?

Люмьер покраснел, потом побледнел. И ничего не ответил.

- У него целая папка собрана, да Мишель? - пришла ему на помощь маркиза. - Настоящий журналист имеет свои досье, и вряд ли какое-либо бюро согласится делится информацией. Одно время я мечтала заниматься журналистикой, и мне всегда было интересно, как вы, журналисты, добываете такие интересные сведения!

- Очень скрупулезно составленное досье, в таком случае, - слегка улыбнулся Робеспьер. - Должно быть, вы собирали его не один год, так как не верится, чтобы кто-то мог поделиться с вами подобной информацией... Не так ли, гражданин Люмьер?

- Ддда. - Люмьер вжался в стенку. Досье ему дал Ландри. А откуда оно у него, одному богу известно.

Содержательный ответ, ничего не скажешь. Впрочем, допрашивать молодого человека не входило в его планы, тем более, что журналист не совершил ничего противозаконного. Пока что. Знать бы только, откуда у него досье... Все-таки разговор с Кутоном не давал ему покоя.

- Что же, не стану вас больше задерживать, - обратился он к Люмьеру. - Если только вы сами не хотите ничего сказать...

- Я очень уважаю вас. И бесконечно благодарен вам за все, что вы делаете для республики. - произнес Люмьер неожиданно спокойным голосом. - Я счастлив, что имел честь видеть вас воочию. Да здравствует республика!

- Рад, что вижу истинного патриота, - ответил Робеспьер, прилагая титанические усилия для того, чтобы в голосе не чувствовалась насмешка или ирония. "Да здравствует Республика!"... Они всегда кричат это, когда и когда восхищаются и когда их вчерашних кумиров везут на эшафот. Этот молодой человек ничем не отличаетсчя от остальных. Он боготворил Марата, теперь же занят тем, что порочит имя своего бывшего идола. Вот так.

- Ох уж эти патриоты, - слабо улыбнулась маркиза, когда за Люмьером закрылась дверь. - Сегодня они носят тебя на руках, а завтра готовы распять и закидать тухлыми овощами. Так было всегда и, увы, ничего не меняется. Судя по всему ты подумал об этом, друг мой?

- Совершенно верно, - улыбнулся Робеспьер. - Не нравится мне та роль, которую отвели этому юноше, но время покажет чего ожидать от этой печатной дуэли. А пока что... я бы не советовал тебе выходить из дома без лишней надобности. Ответ Жана Клери - только вопрос времени, когда это произойдет ожидается буря... Но мне уже пора, - он поднялся. - Я обещал зайти к Сийесу. Спасибо за кофе и за компанию, Жанна.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Dancing Fox
Initiate


Зарегистрирован: 30.03.2009
Сообщения: 250
Откуда: Город Святых

СообщениеДобавлено: Ср Дек 16, 2009 4:05 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж.
Анриетта Леба, Сен-Жюст.

Анриетта долго не могла заснуть после последней прогулки - голос Сен-Жюста продолжал звучать у нее в голове. Сказка о древнем аглийском рыцаре продолжалась.
Проворочавшись пол-ночи, девушка встала, натянула чистый лист на планшет и достала акварельные краски.
В трепещущем свете свечи на белом листе появлялся лес, темно-зеленый, местами - черный, с игрой лунных бликов на листьях. Блестящая поверхность озера... и мужчина, закованный в серебряные латы. Светлые волосы небрежно отброшены назад, пронзительно голубые, почти синие глаза пристально взирают с рисунка.

Анриетта проснулась от того, что солнечный свет падал ей на лицо. Первой мыслью было, что все ей приснилось - и прогулка с Сен-Жюстом, и его сказка - но на мольберте стояла законченная картина. Свеча превратилась в застывшее озерцо воска.
"Ну вот, теперь с ковра отдирать" - немного расстроилась Анриетта.
Задумчиво посмотрела на работу и, сняв ее с планшета, свернула в трубку.
"Покажу Антуану... когда он придет. Нет! покажу сегодня же. И пойду к нему вечером сама".

Днем девушка затеяла уборку, одновременно размышляя об услышанной истории.
"А ведь наверняка есть еще такие сказки... и не только про рыцарей. Когда-то он говорил о бессмертной королеве... так и не рассказал! обязательно попрошу".

И вот, наконец быстрым шагом идя по улице, почти бегом, с рисунком в руках, Анриетта направлялась к дому, где снимал комнату Сен-Жюст. Небо становилось темнее, уже кое-где тускло замерцали окна.
Девушка распахнула дверь, взбежала по лестнице и постучалась. Немного отступила и прислушалась. А когда ей открыли, обняла возлюбленного.
- Здравствуй! надеюсь, не помешаю?

Сен-Жюст поцеловал ее и провел в комнату. Анриетта, с ее сияющими глазами и одухотворенным выражением лица, казалось гостьей из другого мира. Сегодня весь день разговоры сводились к Мишелю Люмьеру и его статьях о Марате. Этот молодой человек заявил о себе весьма необычным способом - воплотив на бумаге свое намеряние вылить ушаты грязи на знаменитого публициста. Народ воспринял это с энтузиазмом, на улицах начались беспорядки, словно подобной провокации ждали уже давно. Робеспьер злился, Колло метал громы и молнии, а Кутон делал вид, что обеспокоен и отмалчивался...

- Ты - первый человек, который не кажется расстроенным сегодня. Садись, Анриетта. Вино не предлагаю, гулять сегодня опасно. Остается смотреть друг на друга, и представлять себе, что эта комната выглядит не так, как на самом деле.

Анриетта огляделась - с последнего раза, как она была здесь, комната почти не изменилась. Скудно обставленная и показавшаяся бы мрачной, если бы не присутсвие хозяина. На столе - исписанные листы и бутылка вина рядом с ними.
"Натюрморт не меняется".
Зато в стакане на окне - несколько цветков. Два белых и один фиолетовый.

- Ты расстроен? в таком случае, хорошо, что здесь нет камина. Ты знаешь, на самом деле так страшно смотреть на тебя, когда ты мрачный и задумчивый, - она обняла его и положила голову ему на грудь, - и эта комната на самом деле - лесной чертог, освещенный солнцем. А вот это, - Анриетта прикоснулась к столу, - такой странный лесной зверь, но он совсем безобидный. А это, - девушка зажгла свечу и взяла в руки подсвечник, - добрый дух, который всегда выведет на нужную тропинку, - она подошла и взяв Сен-Жюста за руку, подвела его к кровати, - видишь? а еще, здесь поют птицы. А ночью... танцуют разноцветные огни и появляется доблестный рыцарь... и никакие молнии ему не страшны.

- Анриетта, тебя ли я слышу! - изумился Сен-Жюст, не скрывая удовольствия. - Откуда эти мысли? Мой рыцарь помог тебе побывать в сказочном лесу, в котором живут легенды и бродят призраки? Еще немного, и я поверю в то, что я хороший рассказчик. - Он приблизил к себе ее лицо. - Извини, что я отталкивал тебя. Сегодня я здесь, а где буду завтра - не знаю. Но пусть этот вечер продлится как можно дольше. Только мы. И никаких грязных людей и мыслей.

- Конечно, ты хороший рассказчик, ты сомневался? тебя ведь слушают, слушают везде! твои рассказы оживают, ты знаешь? - Анриетта развернула рисунок и положила его стол, - и сами хотят очутиться хоть сколько-то в материальном мире. Как твой рыцарь из волшебного леса...
Бумага все время хотела свернуться и Анриетта поставила на один край бутылку, на другой - подсвечник.
- А еще, - продолжила девушка, - в этом лесу не бывает времени. Оно течет бесконечно долго, и ничто не меняется, сохраняя первозданность. Поэтому, Антуан, забудь о времени. Именно оно порождает призраков, а здесь, в этом лесу, их нет - только духи. А духи и призраки - это не одно и то же.

- Да? Ты размышляла об этом? И чем же они отличаются, на твой взгляд? - с интересом спросил Сен-Жюст, разглядывая рисунок. Почти те же черты. Мистика. В его рассказе, придуманном за одну минуту до того, как он предложил Анриетте развлечь ее сказками, оказывается, было и правда неплохое описание его впечатлений и эмоций от единственного приключения его жизни, о котором он никогда и никому не рассказывал.

Анриетта погладила пальцем засохшую краску. Тихий шелестящий звук.
- Дух - это изначально что-то бесплотное. Потом он может обрести оболочку. А призрак... это некая часть духа, потерявшего эту оболочку, которая остается на земле, привязанная к какому-то предмету, человеку или даже иногда желанию, - сформулировала свои мысли Анриетта, - а что касается времени и призраков - время всегда приносит смерть, а только со смертью дух покидает тело.

- Ты так думаешь? А если я скажу тебе, что сталкивался с духом совершенно живого человека? Беседовал с ним? А потом, встретив этого человека, получил подтверждение, что это был он? Он воспроизвел мне часть разговора, которого на самом деле не было? - Сен-Жюст привлек к себе Анриетту и заглянул ей в глаза. - Все это - необъяснимые вещи, и вряд ли мы когда-нибудь сможем приоткрыть завесу этой тайны. Нам остается лишь предполагать и сочинять сказки. Некоторые из них станут легендами, некоторые умрут, не дождавшись своего часа.

"Правда ли, что глаза - зеркало души?"
- Тайны откроются, если знать как. Так же, как шкатулки с секретом. Только я не уверена, что так уж хочу открывать их... Сказки звучат красивее, особенно, когда их рассказываешь ты.
Анриетта обняла Сен-Жюста за шею.
- Расскажи хотя бы немного про того духа живого человека? я хочу понять, как такое возможно.

- Это невозможно рассказать, - грустно ответил Сен-Жюст. - Если говорить о нем вслух, кажется, что ничего этого не было. Что я все придумал. А я не могу расстаться с мыслью о том, что говорил с ним на самом деле. И это - одно из тех воспоминаний, которое я унесу с собой в могилу. Это я точно знаю. Анриетта, я хочу попросить тебя остаться сегодня здесь. Но не хочу расстраивать твоего брата. Да и ставить тебя в неудобное положение не хочу. Что будем делать?

- Правда? тогда не надо. Значит, он не хочет, чтобы его история была рассказана, - Анриетта улыбнулась и коснулась губами губ Сен-Жюста, - а помнишь, я оставалась у тебя один раз? И мы разговаривали всю ночь. Хочешь, будет так же? будем вместе сочинять сказки... а потом я нарисую все эти образы. Оставить тебе рыцаря?
Девушка на секунду задумалась.
- И, потом... я ведь твоя невеста. Какое же неудобное положение?

Сен-Жюст опустил глаза. Если придет Тереза, она стукнется в запертую дверь. Все верно. Это было ошибкой.

- Тогда пусть все идет, как идет. Ты сегодня особенная, Анриетта. Я закрою дверь. Кто бы ни пришел, сегодня нас никто не потревожит.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Дек 16, 2009 4:38 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Бьянки//Дом Бертрана Мирье

Огюстен Робеспьер, Бьянка, Альбертина, Бертран Мирье

Огюстен брел по улицам, отмечая, что в городе намечались беспорядки. Точнее, не намечались, а уже происходили. После статьи Люмьера люди подумали и... решили устроить погромы у врачей, которые, по каким либо причинам, не смогли им помочь избавиться от недугов. По донесениям, серьезных происшествий вроде убийств пока что не было, все ограничилось только разгромом нескольких аптек... В квартале от жилища Жюльетт Флери он остановился, хмуро наблюдая толпу, которая окружила уже немолодого человека с пузатым кожаным саквояжем в руках. Вот, еще одна жертва творчества Люмьера.

- Ты не вылечил моего ребенка! - истерично кричала какая-то женщина, норовя вцепиться в волосы врачу.

- Все вы шарлатаны!

- А ну расскажи нам, из чего ты готовишь свои снадобья?!

- Моей сестре не становится лучше после твоего лечения! Может, ты ее травишь?!

Доктора сбили с ног. Огюстена передернуло.

- Разойдитесь, граждане! - без особого энтузиазма приказал он, горя желанием свернуть Люмьеру шею. - Не верите ему - не ходите лечиться, понятно? Если сюда придут жандармы, вашим больным родственникам никто не поможет. А если кому-то в драке выбьют глаз, то все равно побежите к нему лечиться, правильно? Вот и расходитесь по домам, нечего слушать провокаторов.

Как ни странно, подействовало. Скорее всего, именно мысль о том, что они, возможно, слушают провокаторов. Волшебные слова. Люди начали расходиться. Огюстен зло сплюнул на мостовую и направился к дому Жюльетт. Ему еще повезло, судя по рассказам, Колло дЭрбуа сегодня имел дело с более серьезно настроенной толпой...

Бьянка сидела в кресле перед камином, со скоростью звука перелистывая медицинские справочники. Этих справочников рядом с ней лежало несколько. Изредка ее возбужденное состояние сменялось апатией, и тогда она начинала методично рвать газеты и бросать их в огонь. На улице было тепло, но вид огня успокаивал, и неважно, что в комнате было уже нечем дышать. Подлый Люмьер нанес слишком неожиданный удар. Она была уверена, что он не докопается до медицинских экспериментов Марата, потому что знала, что в этом - самое уязвимое место. Он был прекрасным медиком, но слишком смелым и самобытным для своего времени. И иногда в его практике случилась ошибки. Бьянка очень надеялась, что до этого не дойдет, но Люмьер копал, как одержимый, и Бьянка всерьез стала задумываться о том, не помогает ли ему кто-то из бессмертных. Ее раздумья были прерваны Огюстеном. Бьянка порывисто выскочила, чтобы открыть ему дверь, провела его в комнату и усадила на стул, скороговоркой проговаривая все, что думает по поводу статьи Люмьера.

- Тут жарко, если хочешь, открой окно, - завершила она свою эмоциональную речь и устроилась на прежнем месте у камина.

- Из-за этой статьи в городе беспорядки, - мрачно сказал Огюстен. - Сегодня все о ней говорят. И опять вся подлость в том, что ее не так просто опровергнуть. Люмьер еще имеет наглость упрекать кого-то в подстрекательстве! Марат, если и устраивал беспорядки, то направленные исключительно против спекулянтов, а из-за этого непризнанного гения сегодня весь день бьют людей, которые делают свою работу, не различая их на шарлатанов и честных врачей.

- Едва сдерживаюсь, чтобы не свернуть ему шею, - злобно бросила Бьянка. - Но жалобами делу не поможешь. Я пересмотрела все справочники. Хотела разобрать по косточкам его статью. Бесполезно. Марат переоценил свои знания. Он использовал травы и корневища растений, не всегда соблюдая правильно пропорции. Перечисленные случаи - как раз примеры его врачебных ошибок. При этом есть масса людей, которым Марат продлил жизнь, и таких - большинство. Но люди всегда видят только плохое. Меня просто не услышат, если я начну перечислять. Второй вариант... - Бьянка прервалась, потому что в дверь постучали.

- Ты кого-то ждешь? - почему-то шепотом спросил Огюстен, схватив Жюльетт за руку.

- Нет, - ее глаза расширились. Из-за двери послышался голос: "Открывай, долго мне тут стоять, черт побери". Бьянка метнулась к двери, и вскоре в комнату вплыла Альбертина, пышущая праведным гневом. - Ты должна немедленно написать опровержение, Клери. Садись и пиши. Я буду диктовать. "Ты, грязный ублюдок Люмьер, предоставь, черт тебя подери, доказательства, а не словоблудствуй в пресс, марая имя честного человека..." Только сейчас Альбертина заметила Огюстена. - Здравствуй, комиссар. Плохи наши дела.

- Здравствуйте, гражданка Марат, - улыбнулся Огюстен. – Вижу, что плохи. Кстати, а можно и напечатать мнение Альбертины Марат, по-моему, это будут читать все. Я пытаюсь думать, что можно написать в ответ, но почти признал себя побежденным, так как существует вещь, называемая общественным мнением. С ним я точно не в ладах, на это хорошо работает голова у Максимильяна... Но в любом случае, Жюльетт, ты еще не высказала идею номер два.


- А ты не смейся, комиссар, я ведь и правда напишу. - глаза Альбертины продолжали метать молнии. - Грязный ублюдок, вонючая тюремная крыса, недорезанная свинья, гнойная болячка, кусок дерьма, написать такое про моего брата! Да я ему не то, что шею сверну, я ему все кончености переломаю! Что ты тут мечешься, Клери, а ну быстро говори, что придумала, мать твою, не тяни!

Бьянка ходила по комнате, не реагируя не происходищее. Наконец, вскинула голову. - Второй вариант? Пожалуй, он не второй, а единственный. Не бывает фактов, которые трактуются однозначно. Всегда есть процент, пусть и небольшой, вымысла. Журналистского взгляда, если так можно выразиться. Мой единственный вариант - это сосед Марата, о котором пишет Люмьер. Я поговорю с ним и выясню, что на самом деле там произошло. Разберу эту историю по косточкам. Поймаю его на слове. Дальше - дело техники и моего писательского опыта. Разбив на мелкие осколки легенду о запуганном соседе, показав, насколько низко пал Люмьер, перевирая факты, я поставлю под сомнение и все остальное. Огюстен? Альбертина? Ваше мнение?

Альбертина выругалась. - Я в этих ваших штучках даже разбираться не хочу. По мне, то этого человека нужно подвесить за его язык на ближайшем фонаре.

- Отлично, Жюльетт, - за неимением сигар, Огюстен принялся набивать трубку. - Вопрос первый: как ты собираешься к нему идти. Вопрос второй: хочешь ли ты, чтобы я пошел с тобой или считаешь, что это все испортит? В любом случае, нужно наведаться к этому соседу сегодня же, чем быстрее выйдет номер, тем лучше. А  вздернуть на фонаре... хорошая мысль, гражданка Марат, но к сожалению невыполнимая. Так что единственным нашим оружием будет слово. Что ты решила, Жюльетт?

- Пойдем, Огюстен. В крайнем случае, если ничего не получится и мой план не выгорит, ты просто набьешь ему морду. Договорились? - Бьянка уже закалывала волосы, чтобы выскочить на улицу.

- Договорились, - рассмеялся Огюстен. - Гражданка Марат, вы с нами?

- Нет, я тут посижу, подожду, - спокойно ответила Альбертина. - Для вашего же блага. Если мерзавец меня увидит, то наложит в штаны от одного вида. Идите. Удачи.

***

Бьянка уверенным шагом направлялась к дому Бертрана Мирье. Итак, что говорилось у Люмьера? Что Бертран Мирье, начинающий адвокат из Уазы, приехавший покорять Париж, был болен экземой? Обратился к Марату за помощью, но побоялся пользоваться его снадобьем? И излечился? Как, интересно? Силой духа? А потом, как говорит Люмьер, он, боясь мести Марата, расхваливал налево-направо его лекарства. Чушь и бред. Безусловно, тут что-то не так. К этому Бертрану Бьянка однажды заходила с Маратом, будучи Клери. Марат относился к нему с уважением, иногда советовался по юридическим вопросам. Экий мерзавец, вот что, оказывается, он говорил за спиной Марата? Зачем, интересно? Скоро узнаем. Бьянка постучала. Бертран Мирье, ставший героем дня, вышел в халате. Поправляя очки. Улыбнулся, как подобает юристу.

- Вы ко мне, граждане? Простите, уже поздно, но если ваше дело не терпит отлагательств…

- Не терпит, - мягко сказала Бьянка. – Меня зовут Жюльетт, это – мой спутник, Огюстен. Я попала в необычную ситуацию и нуждаюсь в консультации. Скажите, гражданин, можно ли привлечь человека за клевету, если тот, кого оклеветали, умер и не может ничего опровергнуть?

- Довольно сложный вопрос... - замялся Мирье. Черт, уже действительно поздно, а подобный вопрос, судя по его постановке, не имеет никакого отношения к стоящему делу. - Теоретически, человека можно привлечь к ответственности, это могут сделать родственники покойного, но для этого требуется доказать, что его действительно оклеветали. Опять же, многое зависит от того, зачем вам это нужно. И не думаю, чтобы клеветнику грозило какое-либо серьезное наказание, за исключением порицания или общественных работ, или же выплаты незначительной компенсации, в самом удачном исходе дела...

Огюстен слегка кивнул. Верно. В частном порядке клевета приравниется разве что к оскорблению, но многое зависит и от деталей.

- Вам, наверное, кажется, что это пустячное дело? Зря. Дело сложное и интересное. - Бьянка присела на стул, не дожидаясь приглашения. - Скажите, а если клеветник принизил своими словами честь и достоинство не простого человека, а, скажем, человека известного, даже знаменитого в своем роде? Человека, сделавшего много для страны и популярного в народе?

- Это ничего не меняет, - пожал плечами Мирье. - Как я уже сказал, родственники покойного могут попытаться опровергнуть клевету и даже попытаться обратиться в суд, но скажу вам честно, они больше потратят на судебные издержки... Если это не частный случай, разумеется.

- Это - частный случай, - вступил в разговор Огюстен. - Материальная сторона вопроса, допустим, не имеет существенного значения. Важен сам факт юридической отвественности клеветника перед законом, а обвинение носит скорее частный либо общественный характер...

- Вы же сами юрист, гражданин, - немного обижено заметил Мирье. - Зачем спрашиваете?

- Нам необходима консультация третьего лица, - ответил Огюстен, но дал себе слово прикусить язык.

- Человек, о котором я хотела бы с вами посоветоваться - мой родственник. - начала Бьянка. - Ваш коллега. Он страдал идиопатической формой экземы, которая здорово портила его внешний вид, из-за чего он терял клиентов. Можете себе представить, как непредставительно выглядит человек, лицо которого покрывается гнойными корочками всякий раз, когда он нервничает. На что он только не шел! Тратил огромные суммы на лекарства, обращался к специалистам, бегал по докторам. Всего он обращался к шести врачам. Каждый из них посоветовал свой метод. В один прекрасный день его заболевание сошло на нет, и он благодарил бога за то, что лечение, наконец, дало результат. И при случае хвалил всех шестерых - ведь он не знал, кто именно ему помог. Но типом он был бахвалистым, и при случае любил произвести впечатление. Вот и болтнул однажды, играя в карты, старому приятелю, что все наврал. И никакого лечения не было - все прошло само собой. А потом повторил это в прессе... Проблема в том, что его теперь мучают кошмары. Дело в том, что один из докторов умер и является к нему во сне. А он нервничает от этого, и на нервной почве его болячки возвращаются. - Бьянка выдала эту тираду, частично почерпнув информацию в мыслях юриста. Оставалось послать ему образ Марата. Дверь хлопнула. Вот и он. Такой, каким Бьянка увидела его первый раз. Уверенный в себе, не сломленный болезнью, с горящими черными глазами и кинжалом. Бьянка перевела взгляд на руки Мирье. Его заболевание всегда начиналось с чесотки на руках. Пусть прочувствует и испугается.

- Что вы от меня хотите?! - закричал Мирье, не в силах совладать с охватившим его ужасом. - Что вы от меня хотите?!!! Зачем пришли сюда?! Чтобы я признался в том, что оклеветал Марата? Я не принимал лекарство, которое он мне дал, потому что боялся обидеть его, а он славился своим нравом! Что мне оставалось делать?! - он истерически расхохотался.

- Стоп. Не кричите. Начнем с самого начала. - Бьянка приложила руку к губам Огюстена, который собирался что-то сказать. Нельзя, чтобы Мирье рассредотачивал внимание на беседу с ними двумя. - Шесть врачей. Марат, Карли, Сезар, Салье, Берлье, Эпиньон. К каждому из них вы обращались в течение года. Каждый выписал свой рецепт. Каким из них вы воспользовались? Вы помните это точно?

- Я не помню... - ответил Мирье. - Я действительно не помню. Они выписывали рецепты, но снадобья готовил аптекарь. Не всегда один и тот же, я искал тех, которые могли бы сделать это дешевле...

- Давайте вспомним, как было дело, - улыбнулась Бьянка. - Не волнуйтесь, иначе вам снова придется бегать по врачам, а ни один врач после вашего заявления не пустит вас на порог. Итак, вы обратились за помощью к Марату. Он выписал вам рецепт и проконсультировал вас. Так? В рецепт входил экстракт хинного дерева. Это вы хорошо помните. Затем разгорелся скандал в Академии, связанный с критикой работ Марата, и вы засомневались. И обратились к другому доктору. Сезару. Он советовал лечиться териаком, но, помня высказывания Марата, вы снова засомневались и отправились к доктору Эпиньону. К тому моменту он был уважаемым и известным, его мнению вы доверяли. Вы использовали его рецепт и пошли на поправку. Но его рецепт был идентичен тому, что выписал Марат. То же самое хинное дерево. Вспоминаете? Теперь давайте сравним оба рецепта. Вы ведь никогда ничего не выбрасываете, верно? Наверняка у вас есть специальный ящик, где хранятся медицинские записи, чтобы при случае достать и посмотреть. Вас вылечил доктор Эпиньон, но фактически он предложил вам то же самое, что и Марат. Просто ему вы поверили, а Марату - нет. - Бьянка взглянула на него в упор. - Несите ваши записи.

Мирье послушно поплелся в комнату, служившую кабинетом. Через несколько минут он вернулся и молча положил перед собой листы. Пусть забирают все, что хотят и убираются, убираются, убираются к черту!!! Нервы были на пределе, перед глазами все еще стоял доктор Марат, который сверлил его безумным взглядом и, казалось, что-то без конца говорил. - Да, выходит, что так, - быстро заговорил он, стараясь избавиться, выбросить из головы страшное видение, которое никак не хотело покидать его. - Хотите, я напишу? Хотите?! Вот... - Он перевернул один из рецептов и принялся быстро писать. Да, его вылечил Эпиньон, тот же рецепт предлагал Марат, да, доктор Марат не ошибся! Пусть забирают все и уходят, только бы призрак не оставался рядом с ним.

Бьянка забрала листок с признанием. - Прекрасно. Помните, вы все это скзали в присутствии свидетеля. А у вас тут никого нет в комнате? Меня не покидает ощущение, что мы не одни. Может быть, еще один свидетель? Хотя нет, ведь мы его не видим. - Бьянка рассмеялась, глядя, как Мирье хлопает глазами. - Пойдем, Огюстен. Гражданин рассказал нам все, что было нужно.

***

Огюстен начал спускаться вниз, помогая своей спутнице преодолеть ступеньки. Все это время его не покидало прегадостное ощущение, анализировать которое даже не было желания. Распахнув входную дверь, он уже собрался отступить в сторону, чтобы позволить пройти Жюльетт, но как раз в тот момент в дверном проеме выросли два силуэта.

- Простите... - произнес немного хрипловатый женский голос.

- Простите, гражданка, - Огюстен придержал дверь. - Здесь темно.

- Ничего, сейчас исправим, - отозвался чей-то баритон. Чиркнула спичка, еще через минуту тусклый свет масляной лампы выхватил очертания предметов. - Я посвечу, здесь легко оступиться.

- Благодарю... - Огюстен осекся. Откуда сверху раздался звук пистолетного выстрела. И он, и жильцы этого дома дружно подняли головы. Не было нужды предполагать, что произошло в квартире наверху, которую они только что оставили. Женщина испуганно вскрикнула. - Подожди здесь пожалуйста, - быстро сказал Огюстен, обращаясь к Жюльетт. - И вы, гражданка.

Не сговариваясь, они бросились наверх. Еще несколько минут ушло на то, чтобы совместными усилиями выбить хлипкую дверь. Поздно. При свете двух ламп картина была видна слишком хорошо и от этого казалась только страшнее. Юрист лежал на полу, глядя в потолок остановившимся взглядом.
- Мертв! - вхлипнул гражданин за спиной Огюстена.

- Мертв, - как-то чересчур спокойно подтвердил Огюстен.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Дек 16, 2009 6:52 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Париж, дом Мишеля Ландри.

Мишель Люмьер, Мишель Ландри.

Мишель Люмьер в пятый раз перечитывал текст новой статьи Клери. Он не спал ночь, зная, что Клери не сможет не ответить, и утром побежал за новым номером. Теперь сидел, глушил дешевый кофейный напиток, (на кофе это пойло похоже не было), и читал. Снова и снова. Он получил, что хотел — известность в народе и внимание Клери. Клери его заметил и отвечал, тратил свое время, чтобы соорудить целый номер за одну ночь и успеть его напечатать! Его статью Люмьер разобрал дословно. Перед ним лежали несколько номеров, исчерканных, с отмеченными интересными местами. Это уже напоминало охоту, а не творчество. Клери поймал его на единственном слабом звене — Люмьер не поговорил с адвокатом, а использовал собранные слухи. Вот ведь умница Клери — все видит! Как будто между строк читает!

В своей статье Клери не переходил на личности. Это была даже не статья о Марате, скорее, эссе на тему современной прессы, где на примере адвоката Бертрана Мирье показывалось, как, недоработав информацию, можно исказить до неузнаваемости простые факты и выставить невинного человека в черном свете. Приводился рассказ адвоката о том, как все было на самом деле. «Я действительно вылечился, использовав рецепт другого доктора. Но этот рецепт был идентичен тому, что выписал мне Марат», - клялся Мирье. - «Мои слова были истолкованы неверно! Я никогда не говорил, что гражданин Марат плохо меня лечил и никогда не обвинял его в шарлатанстве! Просто я не воспользовался его советами, предпочитая еще раз проконсультироваться у другого доктора».

В конце статьи Клери сообщал, что Бартран Мирье покончил жизнь самоубийством сразу после выхода статьи Люмьера. Не выдержал обвинений. «Вот так, росчерком пера, можно убить человека. Нет слов. Да и нужны ли еще какие-то слова?»

Легко и непринужденно Клери фактически обвинял его в убийстве. Люмьер заходил по комнате и неожиданно для себя бросил чашку об стену. Резко заболела голова. Вместо обычного восхищения он испытал невиданное доселе чувство. Злость.

Мишель Ландри постучался, но приглашения зайти не услышал. Он все равно зашел и некоторое время просто молча смотрел на друга, даже не зная, чем можно ему помочь. Еще утром, прочитав статью, он ходил к дому Бертрана Мирье, чтобы проверить достоверность изложенных в статье фактов. Все верно. Скромный провинциальный адвокат был мертв. Клери никогда не врал. Мишель уже сам сожалел, что ввязался в это дело, да еще и помог влипнуть соратнику. Вот она, обратная сторона славы... И правительство, черт бы их побрал тоже, косо смотрит на эти нападки на Марата, если верить листку, где печатают речи якобинцев. И плюс это избиение врачей... В городе говорили, что кто-то умер из-за того, что задержанный толпой врач не смог вовремя приехать к больному. А Клери... это Клери. Они знали, с кем связались, но, похоже, недооценили противника.

- Успокойся, Мишель, - хмуро посоветовал Ландри. - Хочешь, я одолжу у Жанны немного настоящего кофе для тебя?

- Он обвиняет меня в убийстве, - прохрипел Люмьер. - В убийстве человека! Он говорит, что из-за моей недоработки адвокат застрелился! Кому они поверят? Мне? Человеку без имени? Или ему? Знаменитому и опытному? Я недоработал. Я виноват. Это я во всем виноват, из-за меня адвокат застрелился! Ведь я мог поговорить с ним! Мог проделать ту же работу, что и Клери, но мне не пришло это в голову! В досье приводились его слова, слова живого человека, а я не пошел к нему! Чертов Клери! - Люмьер яростно забарабанил кулаками по столу, давай ход ярости.

- Успокойся! - строго сказал Ландри. Ему самому было ох как паршиво, но не показывать же это, когда его друг на стену готов лезть. - Ты не виновен в том, что Мирье был морально неустойчив. Это досье могло бы попасть в руки кого-нибудь другого и с тем же результатом. Если бы не имя Марата, то уверен, что Клери даже не вспомнил бы о Мирье и держу пари, что ему безразлично то, что человек покончил самоубийством. Клери просто использует этот факт против тебя, вот и все. Но ловко, ничего не скажешь.

- Я всю жизнь шел к этому часу. Он отравил мне его! Мерзавец! Для него я - ничтожество, мусор под ногами, - забормотал Люмьер, устремив в стену горящий взгляд. - Он не отвечал на мои письма, он смеялся надо мной. Все смеялись. И Дантон смеялся, когда получил мою статью, где я по заказу копировал стиль Клери. Смеялся и хлопал мня по плечу. "Плагиатор из тебя превосходный, вот тебе дополнительные деньги за выполненную услугу". Ненавижу их всех! - выкрикнул Люмьер.

- Перестань, - устало повторил Ландри. - Лучше подумай, что на это ответить. И, потом, ты же не думал, что Клери будет легкой добычей, правда? Так что успокойся, а я сейчас попробую раздобыть настоящий кофе.

- Мишель! - тихо позвал Люмьер. - Подожди. Помоги мне придумать ответ. Он сломал меня. Я не справлюсь.

- Что еще полезного есть в твоем архиве? - спросил Ландри. - Давай посмотрим и вместе напишем ответ, хорошо?

- Здесь есть история о похищении бумаг Лавуазье, - упавшим голосом сказал Люмьер. - Она осталась нераскрытой, потому что Лавуазье отказался ее комментировать. Марата обвиняли в том, что он похитил рукописи химика, и выдал за свои, представив в Академии. Все эти статьи были пописаны Жаном Клери. А писал их на самом деле я. Клери тогда отсутствовал. То, что их писал я, знал только Дантон. И ты. Еще есть свидетельства очевидцев, которые говорят, что Марат способствовал казням мужчин, переходившим ему дорогу в личной жизни. Ну, и вся эта история с травлей Лавуазье, закончившаяся тем, что Марат лично провожал его из тюрьмы. Темная история.

- Можно использовать то, что Марат похитил рукописи Лавуазье и повернуть все так, что химик просто не захотел связываться с ним. Свидетельства очевидцев - тоже хорошо, не может быть ничего хуже, чем такой низкий поступок. А вот темную историю лучше оставить в покое. Насколько я помню, в свое время там мелькал не только Марат, но и Дантон... кстати, это мысль... Но об этой истории ходило столько слухов, самых диких, что я боюсь вмешательства извне в наше творчество...

- Спасибо тебе, друг, - с чувством сказал Люмьер. - Сегодня же займемся статьей. И, прости за мою истерику, - он виновато улыбнулся. - Мне уже лучше.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Дек 17, 2009 1:53 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж, квартира Сен-Жюста.
Тереза Желле, Сен-Жюст.

Тереза Желле кивнула в ответ на замечание Сен-Жюста, что он выйдет за вином и вернется через четверть часа. Сегодня она снова пришла к нему и снова для начала они вспоминали прекрасную весну Блеранкура. Теперь как и в две прошлые ночи – вино и постель. И если новые бокалы Сен-Жюст приобрести успел, то вино неожиданно закончилось. Конечно, она дождется его возвращения и никуда не сбежит. Она дождалась. Пока он запрет входную дверь и подошла к окну. Да, ушел. Четверть часа у нее есть – она метнулась к столу.

*Нет, не то…все не то… тут вообще какие-то цифры… ну хоть что-то* - Тереза понимала, что, кажется, сходит с ума от страха. Вот теперь она точно предательница… или она стала ей раньше? Мысли путались в последние дни. Париж… Этот город уничтожил ее, сделал тряпкой и простой подстилкой для каждого желающего. И какая разница теперь вышвырнет ее Антуан сейчас или через несколько дней, когда она просто надоест ему и в окрестностях Тюильри он найдет цветок посвежее и помоложе. И куда ей тогда? Он не думает об этом. И этот страшный господин не думает – просто вышвырнет ее вон, как только отпадет надобность.

Она почти готова была все изложить Сен-Жюсту. Почти-почти. Попросить защитить, помочь, что угодно. Но не смогла. Да, ему она верить теперь тоже не может. Он тоже просто использует ее, как и остальные.

И сегодня все начнется снова. Сперва разговоры о юношеских годах, потом – вино, потом – постель, а потом – снова допрос. Да он просто не поверит ей, если на расскажет, что произошло между ней и его же собственным коллегой из номера справа. Мужчины предпочтут выставит ее вруньей и предательницей – а то и вовсе шпионкой, чем пойти друг против друга. И даже если бы Сен-Жюст оказался рыцарем на белом коне… Да что он может сделать? Пристрелить гражданина Бийо-Варенна – ненавистное имя, - Тереза даже отшвырнула бумаги, устроив на столе сильный беспорядок. Да стоит ему это сделать – и он станет героем самого громкого скандала, сотрясавшего революционное правительство. И его чертовой карьере, чертовым честолюбивым устремлениям – конец. И как только он поймет это, следующей он пристрелит ее. А если Бийо-Варенн успеет пустить в ход свой донос на нее и Сен-Жюста… Нет, не думать об этом. Искать. Искать что-то… Быстрее, пока не вернулся Сен-Жюст, который вышел купить вина по ее просьбе.

Все не то, не то. Да на него нет никакой компрометиующей информации… Лихорадочно листая бумаги, Тереза остановилась. А вот это… странно, что у Сен-Жюста на столе делает отчет на имя того самого чудовища Бийо-Варенна…Он бы не стал держать ее просто так… Да все, все они одинаковы, конечно! Держат в ящиках столов компромат друг на друга! Сен-Жюст не лучше, чем все. Он не может быть лучше! Может, прихватить вот эту бумагу и подумать, когда будет менее страшно? Дома… да… домой…
За спиной послышался шорох. Тереза машинально сжала отчет в руке и развернулась.

В дверях стоял Сен-Жюст, задумчиво наблюдая за ней явно не первую минуту.

Сен-Жюст сжал кулаки, наблюдая за тем, как Тереза мечется по его комнате, обшаривая его ящики и папки. Вот и все. Он был прав. Разговоре о Блеранкуре и вспыхнувшей страсти – обман. А она – приставленная к нему шпионка. Вопрос только, чья. Мысль о том, что Тереза появилась в Париже не просто так, не давала ему покою с самого начала. Он видел по ее глазам, что она почти готова рассказать ему нечто важное, но каждый раз не успевал буквально на несколько вопросов – что-то происходило. Эта ее манера бросаться посудой и увлекать его в постель прежде, чем он возьмет себя в руки… А в последний раз – неожиданное появление Бийо, которое спутало все карты. В этот день, приняв решение докопаться до истины, Сен-Жюст подготовился заранее. Она не должна ничего заподозрить. В тот вечер он встретил ее, как обычно. Как обычно, задал несколько вопросов, затем «обнаружил», что у него закончилось вино и вызвался сходить в лавку. У него не было привычки оставлять в своем доме посторонних, но Тереза не могла этого знать. Он вышел из гостиницы и помахал ей рукой в окно. А потом вернулся. Теперь он созерцал плоды своего эксперимента.

- Что ты ищешь, Тереза? – тихо спросил Сен-Жюст. – Что-то потеряла в моих вещах?

Тереза затравленно посмотрела на него и отскочила от стола. Сен-Жюст… Нет, эта холодная маска не может быть Сен-Жюстом… или он всегда был таким? Неважно… теперь неважно.
- Да… нет… Ты все это подстроил, - разрыдалась она, - Ты решил шпионить за мной, как я за тобой… Я ничего тебе не скажу, - с вызовом бросила она сквозь слезы, - Ты такой же, как и они. Ты тоже используешь меня и выбросишь вон. Да ты уже использовал меня – значит пора от меня избавиться. Ну же, беги, зови жандармов!

- Твои слезы больше на меня не действуют. Тереза, - холодно произнес Сен-Жюст. - Довольно ломать комедию. Кто тебя подослал? - Он схватил ее за руку и резко развернул к себе.

- Я хотела тебе все рассказать, хотела, - Тереза продолжила рыдать, - Я думала, ты – другой. А ты такой же как они, ты не оставляешь выбора никому кроме себя. И ты не собирался мне помочь… и не смог бы… Ты просто хотел чтобы я все рассказала. Но я не скажу. Потому что это погубит и тебя, и меня. В отличие от тебя я о тебе еще думать способна. И буду!

- Кто "они"? - Сен-Жюст смотрел на нее, не отрываясь. Никакой жалости. Она предала его, и будет судима трибуналом, как обычная шпионка. К черту любовь и прошлое.

*Сказать ему, как все было? Или… Нет, он не поймет. И я стану в его глазах не только шпионкой, но и шлюхой. Какая я была дура, воображая себе, что он бросится стреляться с этим жестоким гражданином из-за меня. Их волнует только власть. И политика, эта чертова политика*, - Тереза вспомнила, что еще сжимает в руке письмо, которое лежало в папке, подписанной именем ее мучителя. Если Сен-Жюст хранил его, значит там что-то важное. А про то, что случилось позавчера ночью он не узнает. Никогда.*
- Я все, все рассказываю, - сквозь рыдания проговорила Тереза, - Меня выпустили из тюрьмы в обмен на показания на аристократов Блеранкура - ты же помнишь, мы были среди них своими. Я сдала всех, - благо, ей вовремя вспомнилась записка, полученная утром от таинственного незнакомца… Да… Иначе Сен-Жюст просто убьет ее… И глаза у него страшные, - И…вот, - сквозь слезы продолжила она, - Я отправилась в Париж, зная, что кроме тебя мне не у кого просить помощи. В Блеранкуре бы меня снова арестовали при первой же облаве. А потом… потом появился тот человек. Тот самый, которого привлек шум в комнате той ночью. Он нашел меня на следующий день и узнал, кто я такая. И он написал донос на тебя и меня, чтобы получить бумагу у тебя со стола. Вот эту, - не глядя, она протянула Сен-Жюсту отчет.

Сен-Жюст бросил взгляд на бумагу. Бийо. Теперь все ясно. Он ловко воспользовался ситуацией. А Тереза... Его душили противоречивые чувства. - Отдай мне письмо и уходи. Я сам с ним разберусь. Он тебя не тронет.

- Значит все слова про помогу и прощу были неправдой, - прошептала Тереза, - И ты правда такой же, как и все. Попользовался мной и прогоняешь. Прощай, - она положила конверт на стол. Ее взгляд упал на бокал, который она по привычке швырнула в угол, после чего вышла из комнаты. Сен-Жюст не знает и половины правды. Так будет лучше. И никогда не узнает и не увидит ее больше.

"Помогу. Но не прощу", - тихо сказал Сен-Жюст сам себе. Первым порывом было броситься за Терезой, затащить в номер и вернуться в прошлое. Глупость и слабость. В этой жизни нет места прошлому. А от замка Куси остались одни руины. Она соврала один раз, и никто не знает, что у нее на уме. Если бы все было так просто, как она говорит, она бы рассказала сразу. Не стала бы рыться в его бумагах у него за спиной. В этом мире все имеет свою цену. Лишь Анриетта не способна на подлость. И Клери. Анриетта слишком далека от всей этой грязи, чтобы быть подлой. А Клери слишком глубоко когда-то в ней вывозилась, чтобы врать. Сен-Жюст затушил сигару, которую закурил машинально. Найти Анриетту. Рассказывать ей сказки и слушать ее невинную болтовню, не стараясь уловить в ней скрытый смысл. Завтра он поговорит с Бийо-Варенном. И, если нужно, обнародует письмо, которое связывает его с мартовской грязной историей.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Дек 17, 2009 2:41 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1974.

Париж.

Барон де Бац // Анриетта Леба, Мари.

Барон де Бац ожидал Мари, с нетерпением поглядывая на часы. Она не опаздывала, нет, но все же было бы очень хорошо, если бы пришла немного раньше назначенного времени. Вынужденное бездействие просто убивало, это было хуже любой напасти, которая могла бы приключиться. Поэтому он решил, что пора действовать. План был прост, как и все гениальное, других у него просто не водилось. Бедняга Анри тяжело заболеет, будет лежать, измученный жаром и лихорадкой и звать… Нет, подробности можно опустить, они не имеют прямого отношения к плану. Итак, измученный лихорадкой. Лучше – инфекционной, чтобы добрая душа Анриетта не вздумала его проведать. В тесной, убогой каморке, на одной воде и хлебе… Барон отпил немного вина, чтобы сосредоточиться и провел рукой по лбу, проверяя наличие жара. В общем, это неважно. На встречу он не придет. Вместо него придет добрый друг Мари и попросит Анриетту отнести в одну таверну письмо, под очень благовидным предлогом. Болезнь Анри – предлог достаточно благовидный, не правда ли? И незачем знать доверчивому ребенку, что таверна «Золотой лев» уж давно славится среди тайной жандармерии как место встреч роялистов. Половина дела сделана…
Размышления о судьбе несчастного Анри прервал стук в дверь.

- Войдите! – весело крикнул барон и уже спустя минуту склонился в поклоне, целуя руку Мари. – Рад видеть вас в добром здравии, графиня…

***

Анриетта заглянула в кафе напротив лавки, где она обычно покупала овощи. Тихо звякнул колокольчик на двери. Приветливо помахала рукой хозяйка - на прошлой неделе Анриетта приходила рисовать вредное пернатое создание - попугая, который, польщенный количеством внимания выдал весь набор известных ему слов.

Анри сегодня не встретил ее, и девушка решила на всякий случай проверить в кафе. Его там не оказалось, зато за столиком возле окна сидела его родственница, Мари.

- Здравствуйте, Мари, - поздоровалась Анриетта, - надеюсь, у вас все хорошо? - она присела на край стула.
Послышался хриплый голос попугая и шиканье хозяйки - ей не хотелось, чтобы "милая художница" еще раз слышала набор красноречия.

- Здравствуйте, Анриетта, - Мари немного прищурилась, чтобы получше рассмотреть юное протеже барона де Баца. - К сожалению, Анри не смог прийти сегодня, он заболел. Но он волновался, что вы будете напрасно ждать его, поэтому прислал меня. Позвольте, я угощу вас кофе.

- Надеюсь, ничего серьезного? - обеспокоенно спросила девушка, - передайте ему, пожалуйста, мои пожелания скорейшего выздоровления. И мне очень приятно, что он обо мне подумал, - Анриетта немного смущенно улыбнулась, - и спасибо Вам, Мари, что Вы пришли.

За окном послышался шелест крыльев - взлетела стая голубей. Кто-то на противоположной стороне открыл окно и отраженный солнечный свет на мгновение осветил Мари. Анриетта отметила аккуратное платье собеседницы, тщательно причесанные волосы, очень тонкий слой румян.
Перед ними появились две чашки кофе и Анриетта осторожно пригубила его.

- Слишком горький, - тихо сказала она.

- Я не знаю, есть ли здесь сахар, - немного растерянно сказала Мари. - Но зато кофе здесь настоящий, в чем вы можете убедиться. Мы можем попросить немного молока, если хотите. С молоком он не будет таким горьким... --- На то, чтобы попросить молоко ушло ровно две минуты, и еще пятнадцать - на поиски ставшего редким продукта. Впрочем, то, что его нашли уже было хорошо. - Послушайте, Анриетта... Я, право, не знаю, могу ли я обратиться к вам с несколько деликатной просьбой... Дело касается Анри... Я знаю, что вы стали его добрым другом...

Анриетта посмотрела на чашку, где молоко распускалось светло-коричневым цветком, а потом с благодарностью взглянула на Мари.
Выпрямилась, услышав начало фразы.

- Говорите, Мари, - Анриетта коснулась рукой руки собеседницы, чтобы подбодрить ее, - во всяком случае, я смогу сказать, в моих ли это возможностях только услышав, о чем меня просят, так?
"Но, наверное, слово "друг" по отношению ко мне пока слишком громкое? я ведь всего лишь похожа на его сестру, и он угощает меня кофе... дружба не в этом заключается, это - симпатия. А вот если я смогу помочь - тогда и буду называться другом" - подумала девушка.

- Возможно, вы знаете, что у Анри есть сестра... Теперь, когда он заболел и не может работать... Много денег уходит на лекарства и визиты врача тоже стоят денег... Анри - гордый человек, он никогда бы не принял помощи, даже если стремление оказать ее продиктовано самыми благими намерениями... Зная об этом, я и его друзья собрали немного денег, чтобы хозяин одного трактира мог бы добавлять к тем продуктам, что отсылает для Анри лишние полфунта хлеба или немного масла... Вторая часть этих денег пойдет сестре Анри, он всегда содержал ее и не получив содержание бедняжка будет очень нуждаться... Жером, трактирщик, позаботится обо всем, только... Анри - очень гордый человек, если он узнает что я... Он очень отругает меня. Вас же никто не знает. Вы не могли бы отнести этот конверт в трактир "Золотой лев"? Это недалеко от площади Революции... Если я прошу слишком многое, прошу простить меня...

- Конечно, я могу отнести, - Анриетта кивнула, - это совершенно не доставит мне никаких трудностей. А еще, таким образом, я докажу, что Анри не напрасно так добр ко мне, - она улыбнулась.

- Я даже не знаю, как благодарить вас! - Мари извлекла из сумки плотный конверт. - Таверна "Золотой лев", запомнили? Я приду сюда через несколько дней и, возможно, принесу еще немного денег... Здесь слишком мало, но это все, что мы смогли собрать на данный момент... Да хранит вас Бог, гражданка. Вы очень добрый и отзывчивый человек.

Анриетта улыбнулась и спрятала конверт в корзинку.
- Не благодарите - просто скажите мне потом, что все в порядке и с Анри, и с его сестрой. Я тогда тоже загляну сюда еще раз, и отнесу в ту таверну еще раз.
Девушка поднялась.
- Мне пора, меня ждут дома. Если у Вас есть возможность... составите мне компанию, Мари?

- Разумеется, с удовольствием! Пойдемте, Анриетта. Мы можем даже пройти до таверны вместе, если хотите. Это не займет много времени, а вы не будете специально выходить одна... Мне главное, чтобы Жером не заподозрил меня в невольном соучастии и не выдал мою тайну...

- Это было бы замечательно, - обрадовалась Анриетта, - пройдем вместе до площади Революции, Вы меня подождете где-нибудь в таком месте, где Жером Вас не заметит, я зайду и отдам конверт, а потом вернусь домой. И деньги будут уже считай в пути, а Ваша тайна... постараемся, чтобы она осталась тайной.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Дек 17, 2009 2:54 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Кафе "Отто"

Огюстен, Бьянка, Люмьер

Огюстен снова раскурил погасшую трубку, заказал еще кофе и коньяк и принялся по третьему кругу читать "Саппер санкюлот". На это раз Люмьер решил не посвящать всю статью одной теме, не рассматривался также и какой-либо определенный поступок, который имел несчастье совершить доктор Марат. Статья представляла собой разбитый на несколько частей текст, притом каждая несла в себе  определенную информационную нагрузку, будучи посвященной определенному периоду в жизни Друга Народа. Здесь было и о том, что Марат, вероятно, имел немало общих дел со своими бывшими пациентами - роялистами, иначе откуда он так хорошо знал о предательстве Мирабо? А об измене Дюмурье? Тема Дюмурье развивалась и дальше, так как автор выдвигал довольно смелое предположение о том, что Марат, должно быть, выменял архив генерала на какую-нибудь государственную тайну. Иначе как объяснить то, что бумаги не достались жирондистам с их агентами и связями, а попали в руки именно к Марату?

Выдавать тайны, как и воровать архивы, было для человека, называвшего себя Другом Народа делом обычным. Все помнят ту историю, когда он украл записи Антуана Лавуазье и пытался одурачить академиков, выдавая их за свои. Еще один довольно внушительный абзац посвящался предположениям, что Марат, не имея средств на агентуру, мог променять не один важный секрет, публикуя свои "пророчества", которые - надо же! оказывались правдивыми. И в самом конце, как достойное завершение была дописана справка сколько беспорядков в городе произошло по вине доктора Марата и сколько при этом погибло невинных людей. Задумайтесь, парижане!... Вот так. Большего и не нужно, чтобы облить человека грязью с головы до пят. Сегодня днем, когда один депутатов рассказал, что портреты Марата выбрасывают из окон, он не поверил, считая это преувеличением либо единичным случаем. Оказалось, что все - правда. Еще немного и люди могут пойти громить редакцию, с них станется...  Он залпом осушил бокал и посмотрел на часы. Через десять минут должна прийти Жюльетт.

Бьянка бежала по улице, впервые за много времени не задумываясь о том, как сейчас выглядит. Люмьер молчал несоколько дней, и, хотя она не думала, что все закончится так легко, удара, который он нанес, она не ожидала... Газету в ее дом принесла Альбертина. Положила на стол и молча смотрела, как она читает. Потом тихо сказала: "Уничтожь его, Клери". И удалилась с гордо поднятой головой. Несгибаемая и волевая женщина, которая с честью носила свою фамилию. Сегодня она смотрела почти умоляюще...

Вот и кафе "Отто". И Огюстен. Самый спокойный и здравомыслящий челвоек из всех, кого она знала. Бьянка решительно направилась к нему и резко остановилась, глядя на газету в его руках. - Прочитал? Прекрасно. Это война. Кто-то из нас либо уйдет, либо... Огюстен, я в отчаянии. - Она, наконец, села за его столик и обхватила голову руками.

- Ты что, собралась убить его? - Огюстен легонько тряхнул ее за плечи. - Очнись, Жюльетт! Достаточно смертей. И совсем не нужно делать из него мученика. Можно было бы уничтожить его, просто перейдя на личности, но это последний вариант из всех, которые могут быть предложены... Черт! Я сам не знаю что делать. У меня не было времени пройтись по улицам и в полной мере оценить реакцию на эту статью, но думаю, что можно найти выход, основываясь на том, что говорят люди.

- Нет, что ты! - замахала руками Бьянка. - Мне честное слово жаль этого несчастного адвоката, который застрелился после нашего ухода! Ты прав, достаточно смертей! Я просто.. неудачно выразилась. Если с Люмьером что-то случится, его провозгласят новым Маратом. Я это понимаю. Я хотела играть с ним по-честному, но, боюсь, нам придется воспользоваться советом твоего мудрого брата. Листовки и провокация. В конце концов, он перейдет на личности и сделает ошибку. После этого я растерзаю его в прессе.

- Правильно. Листовки и провокация, - кивнул Огюстен. - И прогулки по городу, как ни противно наблюдать все происходящее. Если тебе с своих статьях удастся зацепить народ - половина дела сделана. А для этого нужно знать о чем они говорят и что обсуждают. К сожалению, я ничего не слышал, проторчав весь день в Конвенте, а там ходили только смутные слухи, кричать во все горло будут завтра. И т если беспорядки переполнят чье-то терпение.

- Добрый вечер, гражданка Флери. - Бьянка медленно повернулась. Люмьер. От него слегка пахло вином. Лицо бледное, под глазами - темные круги, лицо осунувшееся. Видимо, почти не спит последние дни. Однако, в его лице появилось новое выражение. Бьянка вглядывалась в него, пытаясь понять. И поняла. Он больше не казался зачумленным заикой, готовым залезть под стол от смущения. Гордость и неестественная радость, граничащая с фанатизмом. Его признали. Он - победитель. Остальное - не имеет значение. - Добрый вечер, Люмьер, - без тени улыбки произнесла Бьянка и взяла Огюстена за руку, чтобы успокоиться. *Главное, сдержаться и не изуродовать этого типа прямо тут, при всех*

- Присаживайтесь, гражданин Люмьер, - Огюстен пинком подвинул к журналисту табурет. - И говорите, что вы хотели  сказать.

- Я узнал вас. Вы - младший брат Робеспьера. Отличная компания для сестры человека, который пишет о делах государственной важности. - Люмьер высоко поднял голову и нервным резким движением поймал официанта. "Коньяк, пожалуйста".

Бьянка сжала губы и поправила растрепавшиеся волосы. Луше молчать. И сдерживаться.

- Я прекрасно осведомлен о родственниках Жюльетт, - насмешливо улыбнулся Огюстен. - И о своих тем более. Какое отношение это имеет к делам государственной важности? Выражайтесь точнее, чтобы вас можно было не только понять, но и избежать такой опасности, как неверно сделанные выводы.

- Неверно сделанные выводы? О чем вы, гражданин Робеспьер? - надменно спросил Люмьер. - Я сказал то, что сказал. Жюльетт, вижу, вы читаете мою статью. Понравилась?

- Очень! - улыбнулась Бьянка. - Жану Клери стоит поучиться у вас умению логических переходов. Запихнуть столько ценной информации в один текст! Прекрасная экономия бумаги. Называется "все в одну кучу". Остроумно и хлестко.

Люмьер еще больше побледнел, потому что не понял, какой процент издевательства в ее словах.

- Раз здесь присутствуе автор, я бы хотел поинтересоваться, а верит ли он сам в то, что пишет? - так же насмешливо спросил Огюстен.

- Не больше, чем Жан Клери верил в то, что писал об Антуане Лавуазье, - отпарировал Люмьер. И поднялся. - Доброго вечера, граждане.

- То есть получается, что Жан Поль Марат в один прекрасный день пришел к генералу Дюмурье и предложил выдать ему любую государственную тайну на выбор, которую он случайно узнал сидя в подполье, нещадно гоняемый жирондистами... - Несколько присутсвовавших депутатов обернулись, раздались даже приглушенные смешки. Огюстен, как ни в чем не бывало продолжил: - Генерал, разумеется согласился. Любая парижская сплетня была ему как нельзя более полезна на бельгийской границе, ведь ее можно было выдать за заговор! В обмен на это Дюмурье отдал Марату свой архив и под большим секретом рассказал, что на самом деле  является предателем... - Послышались аплодисменты. - А ведь исходя из вашей статьи все так и было. Кому же нам верить, граждане?

Люмьер откинул со лба прядь сальных волос. - Каждый верит в то, во что хочет верить. Я еще не закончил знакомить людей с историей отношений Марата и Дюмурье. Заявляю при свидетелях, что эта статья - только начало. А вы, гражданин Робеспьер и вы, гражданка Флери, следите за новыми выпусками "Саппер санкюлот". Обещаю, вам будет интересно. А теперь прощайте. Я действительно тороплюсь.

- Жюльетт, - Огюстен с меланхоличным видом допил коньяк, провожая взглядом уходящего журналиста. - Все еще хуже, чем я думал. Этот тип абсолютно непробиваем, вывести его из себя будет очень и очень нелегко.

- Нет, Огюстен, - тихо сказала Бьянка. - Ошибаешься. Он на грани. Он эмоционально неустойчив и делает колоссальные усилия, чтобы не заорать и не начать биться головой об стенку. Маленький человек, который вырвался на свободу. Вот, что означает его маска. Человек, привыкший, что об него всю жизнь вытирают ноги, вдруг почувствовал себя центром вселенной. Это огромная тяжесть, такое не каждый выдержит. Поэтому я и говорю, что он на грани. И в наших силах довести его до белого каления. Знаешь, чего больше всего боятся маленькие люди? Насмешки и иронии. А еще презрения со стороны тех, кого они уважают. Я доконаю его. Пойдем со мной. Я собрала все его письма, и хочу сегодня же составить листовку, как советовал Максимильян. Ты посидишь со мной, пока я не закончу? Рядом с тобой мне легче работается.

- Конечно, Жюльетт, - Огюстен положил на столешницу деньги, помог Жюльетт набросить легкий плащ и они направились к выходу.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Дек 18, 2009 1:14 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Мишеля Ландри

Бьянка, Мишель Люмьер


«Уважаемая Жюльетт,
Не соблаговолите ли Вы сообщить Вашему брату Жану Клери о том, что мне необходимо с ним встретиться, чтобы обсудить возможность дальнейшего сотрудничества? Вижу, что статьи о Марате задели его за живое. Я готов выбросить «белый флаг» первым. Но мне нужна одна-единственная встреча. Я буду ждать его сегодня вечером, по адресу: Сент-Оноре, 37, квартира на первом этаже (она там единственная). С уважением, Мишель Люмьер.»

Бьянка забарабанила пальцами по столу. Приглашение от Люмьера. О том, чтобы пойти к нему в образе Клери, не может быть и речи. Он слишком одержим, и эта одержимость может помочь ему догадаться. Слишком подробно он ее рассматривал... Да и вообще, стоит ли идти? Скорее да, чем нет. Причем одной. Огюстена или, тем более, Сен-Жюста он просто испугается, и начнет думать о пристрастном отношении к нему со стороны правительства, и так далее. И тогда она не сможет, как следует покопаться в его мыслях и узнать об истинных планах. А пора это сделать. Пора. Вчера она проделала с Огюстеном огромную работу, расклеивая листовки в самых оживленных местах города. В листовках, как и советовал Робеспьер, содержались неприкрытые намеки на то, что Люмьер — обманщик, и к вранью привык уже давно.

К примеру, в одной из статей он коротко упоминал о своем многолетнем сотрудничестве с разными изданиями с середины 80-х. Приводимая выдержка из письма Люмьера Жану Клери наглядно показывала, что это — неправда: «Признаюсь, я начинающий журналист, работаю клерком, но мечтаю писать также, как и вы....» (Дата — ноябрь 1792 года).

Еще один пример. «Я никогда не сотрудничал ни с одним изданием, кроме тех, что выпускали истинные якобинцы», - цитата из недавней статьи Люмьера. Еще одно вранье. В марте 1793 года Люмьер прислал Марату свою статью о хлебных беспорядках, подписанную псевдонимом «Антуан Шардонне». Марат эту статью не напечатал. Спустя несколько дней она появилась в жирондистском издании «Республика»...

Таких примеров было несколько. Люмьера они выставляли вруном и любителем прихвастнуть или же скомпилировать факты так, чтобы выставить себя в выгодном свете. И вот теперь — приглашение. Она пойдет к нему одна. В конце концов, ну что он может ей сделать это ничтожество в мужском обличье?

***

Мишель Люмьер то ходил по комнате, то садился в кресло, то опять вскакивал и принимался мерить шагами пространство между стеной и дверью. Чертов Клери! Будь он проклят! В комнате, казалось, уже не осталось не разбитых либо не опрокинутых предметов, за исключением стола, который был слишком массивен и кресла, в котором он отдыхал от своих беспорядочных метаний. Вчера его вывели из равновесия депутаты в "Отто", сильные мира сего, которые смеялись над ним и над статьями, смысл которых был так нагло перевран. А сегодня! Сегодня масла в огонь добавили эти листовки! Парижане читали их! Читали и... смеялись. Он был уверен, что все сейчас обсуждают его и веселятся, вспоминая факты, эти проклятые факты, которые выставляли его заправским вруном! Он отпил глоток коньяка. Ландри не обидится, что он позаимствовал эти несчастные две капли из его запасов. А может и не из его. И Шалабр такая же, как все они! Ничтожества! Всем им подавай знаменитых! Ведь Жюльетт Флери даже не соизволила ответить! Взять бы эту куклу и... Его мысли прервал стук в дверь.

Бьянка отступила на шаг, когда он резко распахнул дверь. В нос ударил запах коньяка. Люмьр был взвинчен до предела. - Добрый вечер, гражданин Люмьер. Мой брат болен, и просил меня встретиться с вами вместо него. Пропустите?

- Проходите, - Люмьер захлопнул дверь за ее спиной. - Садитесь. Что же, болезнь помешала вашему брату прийти, не так ли? Или он просто не желает признать мое превосходство? Или не желает видеть недостойного, который посмел осквернить имя Великого Мученика Марата? Так? Но я готов пойти на уступки при определенных условиях. Тогда вам не нужно будет терзаться, вашему брату придумывать очередную гадость, а я наконец-то получу то, что принадлежит мне по праву.

- Это что, если не секрет? - спросила Бьянка, дерзко взглянув ему в глаза. И сразу одернула себя. Нельзя его провоцировать. Он слишком взбудоражен, не дай бог бросится на нее, и ей придется защищаться... А он нужен живым. Иначе она никогда не отмоется от грязи.

- Пусть ваш брат публично признает мое превосходство. При всех! Пусть напишет об этом в своей газете! Тогда я пойду на уступки и сложу оружие. В противном случае вы будете узнавать все новые подробности о вашем идоле. Так ему и передайте. А еще он должен будет встретиться со мной, лицом к лицу в том же кафе "Отто". Завтра!

- Дуэль на перьях? Или на пистолетах? - спросила Бьянка. Черт побери, ну как же заставить себя говорить уважительно с этим существом?

Люмьер почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. - Я говорю не о дуэли, а о примирении, гражданка Флери, если вы еще не поняли! Ваш брат только должен признать свое поражение и признать тот факт, что на свете есть люди и талантливее, чем он.

- Вы? Талантливее моего брата? - Бьянка начала заводиться. - А знаете, Люмьер, вы меня развеселили. Начнем с того, что мой брат собирал информацию сам. А вы откуда ее взяли? Воспользовались чьими-то наработками? Или бегали самостоятельно, беседуя со свидетелями и очевидцами? Судя по истории с адвокатом Мирье, вы считаете это ниже своего достоинства.

- Да как вы смеете! - закричал Люмьер, теряя последние остатки самообладания. По правде говоря, он совсем по-другому представлял эту встречу, видя себя образцом спокойствия и хладнокровия. Видимо, ему не следовало пить... Но сейчас все равно ничего не изменить, поэтому он и не делал попыток сохранить лицо. - Ваш брат... Ваш брат... - никаких аргументов против Клери он не нашел, что еще больше разозлило: - Ваш брат - такой же, как и вы! Низкий, мелочный, самовлюбленный! Думаете, что никто не знает, как именно издается "Друг Народа"? Разрешение на издательство было получено через постель по высоким кабинетам, вот как! И вы, женщина, не испытываете даже стыда, элементарного стыда, за то, что так действуете! И гордитесь своим братом, который это одобряет!

- Вы лично присутствовали при том, как я или мой брат получали разрешение через постель? - хладнокровно спросила Бьянка. - Журналистика - это факты, а не домыслы. Впрочем, зачем я говорю это вам, ведь вы прекрасно это знаете, раз позиционируете себя, как профессионала? Итак, как же издается "Друг народа"? Кто из нас с кем из правительства переспал, чтобы получить разрешение? Вероятно, с кем-то из Комитета общественной безопасности? Или из какого-нибудь бюро? Смелее, Люмьер. Имена, числа и конкретные события. Я жду.

- Это пока что предположения. Но я уверен, что предположения эти правдивы. Немного времени и у меня будет необходимая информация с доказательствами. Народ любит пикантные истории, особенно если они - правда. Из ваших реплик я сделал вывод, что вы не собираетесь передавать мои слова брату, так? А зря, - при воспоминании о Жане Клери, заносчивом мальчишке, его передернуло от злости.

- Разрешение на издание газеты получал Марат, - устало сказала Бьянка. Разговор начинал ей надоедать. - После его смерти никто газету не закрывал. А материалы Клери передала сестра Марата Альбертина. Ваш ход мыслей жалок, Люмьер. Вы действительно неплохой журналист, но сейчас пытаете вступить на опасную дорожку. Самый простой путь - это, уподобившись Эберу, начать гоняться за этими, как вы сказали, пикантными историями. Эбер загубил свой талант, когда начал этим заниматься. Не берите с него пример. Уж лучше берите пример с моего брата. Он хотя бы не врет и ничего не придумывает. А ваше предложение - это чушь и бред. Мой брат уже уличил вас во вранье в листовках. Хотите шантажом заставить его замолчать? Он признает свое поражение, а вы прекращаете пачкать имя Марата? Не выйдет. Жан Клери не отступится. А вы сгорите, пытаясь его перещеголять. Мой вам совет: уймитесь, Люмьер! Не гоняйтесь за славой с таким надрывом, она этого не любит.

- И вы рассуждаете о славе? - невесело усмехнулся Люмьер. - Вы, в один прекрасный день проснувшаяся знаменитой благодаря своему брату? Еще бы! О вас говорили, вас слушали, на вас обращали внимание! Что вам еще нужно?

- Мне? Трудно сказать, что мне нужно. Наверное, удовлетворение от того, что я делаю. Как и всем. Я рада, что мы поговорили, Люмьер. - Бьянка поднялась. - Возможно, с моим братом у вас не сложилось бы такой приятной беседы. Он вспыльчивый. - Она улыбнулась ему почти по-дружески. - Перестаньте писать о Марате. Он умер. Деритесь с живыми. Особенно если и правда верите в то, что они того заслуживают. - Неожиданно ее внимание привлекла толстая папка у него на столе. Из нее торчала газетная вырезка пятилетней давности. О Марате. - О, это то самое досье? - воскликнула Бьянка и протянула руки к папке.

- Не трогайте! - Люмьер бросился к столу, стараясь выхватить папку прежде, чем она успеет дотянуться до нее. Этого еще недоставало! Разумеется, сестричка тут же расскажет братцу о его досье и они будут прекрасно осведомлены о том, какой удар он готовит! А он собирался ответить! О да, собирался! До тех пор, пока Жан Клери не признает его превосходства! Сейчас же главное - забрать папку! Бросившись к столу, Люмьер споткнулся о какой-то предмет. Он даже не успел заметить о какой именно - за время его хождений по комнате на полу накопилось много разного мусора... А дальше все происходило как в чудовищно замедленном действии: он понял, что падает. Еще секунду спустя пришло полное осознание того, что падение нельзя остановить. Еще секунда... Он падает на угол стола, который вдруг стал очень-очень четким, приближаясь с ужасающей неизбежностью. Последнее, что он успел почувствовать была тупая боль в виске... Потом Мишель Люмьер снова увидел комнату. Но как-то сверху. На полу осталось лежать неподвижное тело.

Бьянка машинально отскочила, когда Люмьер поскользнулся. Он ударился головой об угол стола и неподвижно застыл на полу. «Люмьер, поднимайтесь, давайте я помогу…» Она подошла и протянула руку. Он не шевелился. Бьянка опустилась на пол, не отрывая расширившихся от ужаса глаз от тела журналиста. Он был мертв. Из головы вытекала тонкая струйка крови. Кровозлияние в мозг. Господи, какая нелепая смерть. Бьянка все еще сидела рядом, соображая, как поступить, когда услышала сдавленный крик. В дверях стояла маркиза де Шалабр. Секунда, и она начала сползать по стене. Обморок. Бьянка окончательно растерялась. Если бы маркиза была в сознании, она бы могла заставить ее забыть об увиденном при помощи мысленного внушения. Теперь это было невозможно. Хлопнула дверь – пришел владелец квартиры, Мишель Ландри. Бьянка попятилась к окну. Вернулась. Забрала досье. И выпрыгнула на улицу.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Дек 18, 2009 2:50 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж
Эстель, Лоран.


Эстель в задумчивости шла по улице Медников. Не стоит ворошить прошлое, - сказал Лоран, после чего внезапно оборвал прогулку. Да, этот бессмертный не из тех кто охотно раскроет душу… И ему правда настолько неинтересны и смешны воспоминания о смертном прошлом? Или наоборот его это внезапно тронуло?
Она постучала в дверь, из которой вчера вынесли гроб.
- Что Вам угодно, гражданка?, - Высокая худая женщина смерила ее подозрительны взглядом.

Эстель потупилась, изображая смущение, и, изобразив смущение, начала:
- Простите… гражданка Дебюсси?

- Что Вам угодно? – оборвала ее женщина в черном.

- Я просто… Понимаете, было столько всего за последние годы, - Эстель сделала вид, что пустила слезу, - Я из провинции… наши родственники служили у Вашей семьи многие годы, - на этих словах женщина зашипела на нее и втащила внутрь, - И вот мы потеряли и след. И я рискнула явиться сюда, чтобы просто узнать – они живы еще? Они не пишут нам так давно… Может, есть надежда, - она умильно заглянула в лицо гражданке Дебюсси.

- Они слишком бедны, чтобы тратить деньги на бумагу, - Отрезала бывшая аристократка, - Гражданка Мерсье приходила сюда в поисках работы меньше недели назад. Район Площади Вож седьмой дом… приют для нищих – брезгливо произнесла она.

- Благодарю, благодарю, - защебетала Эстель, приседая в забытых теперь реверансах и помчалась по указанному адресу.
Вонючая ночлежка для бродяг и нищих. Фу, как мерзко. Эстель едва нашла в себе силы не сморщиться от отвращения, обратившись к санкюлоту, дремавшему у стены, с вопросом о гражданке Мерсье, -

Так и есть, грязная женщина с почти белыми волосами у стены с маленькой девочкой на руках, тоже беловолосой. А Лоран, оказывается, не альбинос, а просто семья такая!

Эстель тронула ее за плечо.
- Гражданка, гражданка! Проснитесь! На Вас донесли, - взволнованно произнесла она, - Вы просили помощи у аристократов, и теперь Вы включены в список заговорщиков-роялистов!

Женщина подняла голову, устало глядя на Эстель и прижимая к себе девочку.

- Я не лгу, я пришла предупредить, - продолжила Эстель.

- Поздно, - безнадежно ответила женщина, - показывая на собственные босые ноги с ярко-синими прожилками вздутых вен, - Голод отнял у меня ноги. Спасибо, гражданка, мне некуда бежать… Да и не могу я…

Эстель на секунду умолкла, подумав, что ее план провалился. Вообще-то она хотела помочь ей сбежать и понять, будет ли Лоран реагировать на известия об опасности для его родственников и не покинет ли он Собрание хоть ненадолго в их поисках во Франции – а уж Эстель бы сделала так, чтобы поиски затянулись надолго. Уйти ни с чем… хотя…
- Хорошо, - проговорила она, надавив на разум бедной женщины, - но ее, - она указала на ребенка, - спасти можно. Я помогу Вам.

- Ее зовут Агнес, - прошептала она, - Куда Вы ее отнесете?

- Я – твоя кузина, - прошептала Эстель, делая женщине внушение, - Я передам ее бродягам, которые путешествуют по Франции на речных судах и нигде не останавливаются подолгу.

- Да, - прошептала женщина, провожая ее взглядом.
Эстель вышла под руку с девочкой, действительно вручив ее бродягам за хорошую сумму монет.
Хорошо, даже к внушению не придется прибегать. У одного из них жена потеряла младенца неделю назад.
А теперь… да, на гражданку Мерсье придется донести.
Если все будет хорошо, ее казнят завтра вечером. Чем не время для прогулки с Лораном по площади Согласия?

***
«Прогоним грусть: она
Нас заедает!
Без песен и вина
Жизнь даром пропадает!
И каждый -- если он
На скуку обречен --
Исчахнет от забот
И дураком умрет!»

Лоран напевал песенку себе под нос. Забавный человек этот Бомарше. Своеобразный у него взгляд на вещи. Было бы здорово сыграть этого Фигаро когда-нибудь… Теперь, когда в Театре нет Феликса… От этой мысли стало не по себе. Феликс так резко покинул их, ничего не объясняя, и не написал ни строчки из своего Лондона. Лоран задумался. Он никогда в жизни не покидал Париж. Также, как и Элени. Когда-то они обсуждали, что ничто не заставит их уехать из родного города. А теперь? Элени ходит куда-то одна, ничего не рассказывает, и только иногда приглашает его посидеть в своей комнате и помузицировать. О да, Лоран, ты непревзойденный скрипач, ты лучше, чем Николя! Уж лучше бы смеялась над ним, как раньше… Эх, Элени, Элени, ну почему ты не замечаешь тех, кто тебя любит? Вот и твоя подружка Эжени от тебя сбежала… Мысли об Элени, которыми неизменно заканчивались все размышления Лорана, были прерваны появлением Эстель. Сейчас опять начнет звать на прогулку. Ну почему она, а не Элени?

- Лоран, Лоран, - позвала Эстель, - А у тебя красивый голос. Ты не рад меня видеть? Брось, не всем же отношениям быть романтическими!

- А причем тут романтика? - насупился Лоран.

- А если ни при чем, - может покажешь мне сегодня западный берег Сены? – рассмеялась Эстель, - Мне предстоит жить в этом городе столетиями, я хочу узнать его целиком!

- Западный берег? - Лоран пожал плечами. - Ну, как хочешь. Хотя смотреть там не на что. Казни и болезни. Вот и все достопримечательности.

***
Под руку с Лораном, Эстель быстро дошла до площади Согласия.

- Казнь еще не закончилась, - брезгливо наморщила нос она, - Давай подождем, пока схлынет толпа.

Сегодня никого интересного положить под нож не намеревались. Обычные мошенники, нечестные торговцы, пара сумасшедших старух, несколько аристократов на закуску.

- Дюбуа… Легран… вдова Жанно… - Называя одно имя за другим, палач вычеркивал их из списка по мере того, как головы падали в корзину с несвежими опилками, - Мерсье…

Эстель узнала знакомую женщину, дочь которой похитила этой ночью. Краем глаза она наблюдала за реакцией Лорана – в конце концов это его последние смертные родственники.

Лоран молча смотрел на происходящее. На его лице не дрогнул ни один мускул. Только после того, как свершилось так называемое "правосудие", он поднял голову и взглянул на Эстель. Зло и подозрительно. - Ты ведьне просто так привела меня сюда. Ты знала. Зачем ты это сделала?

- Не просто так, - нежно улыбнулась Эстель, - хотела понять, осталось ли в тебе что-то человеческое. Это так интересно выявлять в бессмертных… Считай, это – мое увлечение, - про себя она размышляла, будет ли Лоран читать мысли своей человеческой родственницы и узнает ли теперь о тайне девочки.

- У нее была дочь. Агнес. - сказал Лоран, обращаясь словно к самому себе.

- Была, - откликнулась Эстель, - И едва ли ты будешь мне благодарен, но именно я вытащила ее из грязной ночлежки до того, как пришли за ее матерью.

- Зачем? - коротко спросил Лоран.

- Из интереса, - мечтательно продолжила Эстель, - Из чистого интереса, как глубоко спят в тебе земные страсти, милый дорогой Лоран. Это ведь так увлекательно – наблюдать за ними в бессмертных.

- Довольна? - злобно спросил Лоран. Затем, подумав, немного, нехотя буркнул. - И где она?

- Заинтересована, - поправила его Эстель, - Если "она" - это маленькая Агнес, то она у речных бродяг. Тех самых, которые не живут в домах на суше, а вечно старнствуют по рекам Франции на суденышках, из которых делают плавучие дома. Впрочем, не только по рекам Франции, но и Бельгии и даже Голландии, откуда и пошла эта традиция.

- Какого черта ты это сделала? - сузил глаза Лоран. - Тебя просили? Просили тебя? - его захлестнула волна ярости. В последние годы он заинтересовался своими потомками. Элени как-то раз в минуту вдохновения рассказала ему о том, как отслеживала свою линию. Лоран тогда покивал и никак не прокомментировал ее рассказ. Однако, рассказ запал ему в душу. Семье Мерсье он не помогал, но поглядывал за ними издалека. А эта интриганка влезла в его жизнь и оставила в ней свои отпечатки.

- Да, да, - покивала Эстель, - Было бы лучше, если бы я оставила девочку в ночлежке. Нищенствовать в Париже или привлечь внимание Трибунала – ведь ей уже исполнилось двенадцать! – куда как лучше. Я думаю, что и это не поздно исправить. Мне впрочем, все равно. Люди меня не интересуют, в отличие от вас.

- Да что ты о нас знаешь? - взорвался Лоран. - Ты? За эти месяцы ты даже не попыталась сблизиться с теми, кто стоял у истоков этого Театра? Только и знаешь, как лезть к Арману со своими глупостями и пялиться на Элени! Говори, что за люди? Кому ты отдала ребенка? Быстро говори!

- А зачем мне с вами сближаться, - холодно возразила Эстель, - Ваш внутренний мир и спасение ваших душ меня не касаются. Я объяснила тебе, что мне интересно наблюдать вас в переломные моменты ваши судеб, не более. Только тогда можно узнать, кто из вас чего стоит и кто действительно достоин звания бессмертного. Судна этих людей вчера стояли на причале у моста Сюлли, но сегодня они собирались уйти на Антверпен.

- Ладно, извини, - опустил глаза Лоран. - Я не хотел теюя обидеть. Просто не люблю, когда кто-то посвящен в мои дела. Ты как догадалась про то, что я имею к ним отношение?

- Потому что, Лоран, ты крайне редко даешь волю своим настоящим чувствам, - уголком губ усмехнулась Эстель, - И не начинаешь кричать, а спокойно принимаешь решение… скрыться.

- Ладно, - махнул рукой Лоран. - Пойдем в Театр. Нам пора возвращаться. - Он совершенно не представлял себе, как поступить. Бежать забирать свою последнюю родственницу? И куда он приведет ее? К Арману? Обратит, сделает одной из них? Нелепо...

- Пойдем, - усмехнулась Эстель, - Выбирай, Лоран... выбирай...

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Дек 18, 2009 3:10 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Дом Дюпле.

Мишель Ландри, Жанна де Шалабр, Элеонора Дюпле, Робеспьер, Сен-Жюст.


Мишель Ландри с трудом подавлял желание перейти на быстрый шаг. Кроме всего прочего ему приходилось бороться со страхом. А еще злили взгляды прохожих - иногда любопытные, иногда - косые. Или ему так казалось, что на него все смотрят? С трудом верилось, что прошло не больше часа с тех пор, как он вернулся домой и увидел то, что увидел... Тело своего друга, Жанна была в обмороке. Поиски врача, жандармы, беготня... Мишелю уже ничем нельзя было помочь, он был мертв... А досье исчезло. Он автоматически проверил ящики стола, еще не осознавая весь ужас случившегося и потерю. Но о досье думалось как-то отстранено. Так же отстраненно он выслушал и просьбу Жанны отвести ее в дом Дюпле. Было страшно. Но еще меньше хотелось оставаться с жандармами, которые, услышав адрес, дали добро. И совсем не хотелось видеть мертвое тело друга и понимать, что он умер. Жанна шла довольно медленно, но позволяла себя вести и так, медленно, но верно, они добрались до нужного дома. Мишель постучал в дверь.

Элеонора Дюпле дремала рядом с подогревающимся кофейником для Максимильяна, когда в дверь раздался стук. Эти просители совсем обнаглели в последнее время! Надо побыстрее выставить их вон, пока не проснулся отец или пока на шум не спустится сам Робеспьер. Решительно она отворила дверь, намереваясь дать жесткий отпор гостям.

- Что угодно, гражданин, - сквозь зубы вежливо проговорила она, увидев в щель незнакомое лицо, - Гражданин Робеспьер занят. К сожалению, за спиной незнакомца мелькнуло лицо интриганки Шалабр, которая обманом и лестью завоевала доверие Максимильяна. Выхода не было. Элеонора открыла дверь и жестом пригласила гостей внутрь, заодно подхватив поднос с кофе.
Дойдя до двери комнаты Робеспьера, она постучала.

- Гражданка Шалабр, Максимильян, - спокойно произнесла она, хотя на душе скребла не одна кошка.

- Что-то случилось... - Робеспьер не заметил, как сказал это в голос. Время было довольно позднее для просто визитов или для того, чтобы составить компанию за чашкой чая. Он бросил быстрый взгляд на Сен-Жюста, но лицо соратника выражало только досаду, так как их разговор был прерван. Спустившись в гостиную, он увидел рядом с Жанной и незнакомого гражданина, явно растерянного и не знавшего, куда себя деть.

- Что случилось? - повторил он те же слова, что и наверху, но облеченные в вопросительную форму. В том, что что-то случилось сомневаться уже не приходилось.

- Убийство, - хрипло ответил гражданин. - Убийство в нашем доме. Я - домохозяин гражданки Шалабр, Мишель Ландри, она попросила отвести ее сюда.

- Благодарю вас, гражданин, - ответил Робеспьер. С языка едва не сорвалось, что теперь гражданин может быть свободен, но с людьми, оказавшими услугу, так не разговаривают. К счастью, Ландри и сам не торопился задерживаться. Распрощавшись, он извинился за беспокойство и вышел.

- Это ужасно, - тихо сказала маркиза и закрыла лицо руками. Перед ее глазами стояла жуткая картина. Несчастный журналист. Мертвый. С пробитой головой. И склонившаяся над ним убийца. Та самая женщина, в которую влюблен бедный Огюстен, Жюльетт Флери. В последние дни несчастный Люмьер был так возбужден и счастлив, он почти не спал и все обсуждал со своим другом, как народ реагирует на его статьи. И вот, такой страшный конец. За Жана Клери отомстила его сестра. И еще что-то украла... - Боже мой, это ужасно... - вслух повторила маркиза, ни к кому не обращаясь.

- Постарайся не вспоминать о том, что тебе пришлось пережить, - мягко сказал Робеспьер. Состояние Жанны было, честно говоря, кошмарным. Бедная женщина, скорее всего, стала свидетельницей убийства. Он поднял взгляд на остановившегося на лестнице Сен-Жюста. Соратник все слышал, повторять нет нужды. Можно попытаться догнать Ландри и допросить его сейчас же, но почему-то он был уверен, что домохозяин Жанны никуда не денется. - Думаю, что нам понадобится врач, - в голос заметил Робеспьер.

Сен-Жюст быстро оценил обстановку. Маркизу он не переваривал на дух, считая интриганкой, и вообще женщиной недалекой. Максимильян проводил с ней много времени и, кажется, доверял ей, чего Сен-Жюст понять не мог. Доверять аристократке? Хотя, что тут говорить, общение с Шалабр - ничто по сравнению с его поездкой с графом Сен-Жерменом. - Элеонора, пожалуйста, позовите врача, - мягко сказал Сен-Жюст, сочувствуя старшей Дюпле. Та всеми силами пыталась изобразить на лице отсутствие ревности. Затем он повернулся к маркизе. - Убит Люмьер? Верно?

Маркиза охнула от неожиданного вопроса, затем кивнула.

- Я поищу Никола, если он еще не ушел домой и отправлю с запиской к Субербьелю, - сказал Робеспьер. - Элеонора никуда не пойдет ночью.

- Гражданин Робеспьер, - спокойно вступила Элеонора, - Если я могу Вам помочь хоть как-то, давайте я схожу к доктору. А для охраны, если Николя ушел, могу взять, - ее взгляд остановился на собаке, - Хотя нет,- спохватилась она, ведь если с ним что-то случится, Вы не простите... опять.

- Вы никуда не пойдете, Элеонора. На улицах сейчас небезопасно, - ответил Робеспьер. Разговор грозил перейти к ни к чему не ведущий спор, поэтому он вышел, надеюсь, что его добровольный телохранитель еще не ушел. Никола нашелся на кухне, где пил чай, разбавляя его коньяком, однако с готовностью вызвался пойти к Субербьелю, благо, что доктор жил неподалеку.

Вернувшись в гостиную, Робеспьер застал там ту же картину, что и пять минут назад. Жанна держалась из последних сил, Сен-Жюсту явно не терпелось обсудить все произошедшее.

- Субербьель скоро придет, я отправил за ним Никола.

- Возьмите кофе, Жанна, - ровно произнесла Элеонора, - А я... пойду, да? - Она жалобно посмотрела на Робеспьера, - Я... Вы отдыхайте, граждане, я приготовлю комнаты. Сен-Жюст, Вы можете располагаться во флигеле, как обычно, а гражданка Шалабр может переночевать в бывшей комнате Элизы, - почти жалобно произнесла она, - И Брауна я выгуляю утром!

Сен-Жюст кивнул.

- Благодарю вас, Элеонора. Я, видимо, действительно останусь у вас. Максимильян, ты ведь еще не собираешься ложиться? Кстати, я бы мог наведаться к этому Ландри и побеседовать с ним сейчас. Заодно понаблюдать за работой жандармов. Как ты на это смотришь?

- Мне жаль, что вы вынуждены беспокоиться, Элеонора, - сказал Робеспьер. - Но обстоятельства сильнее нас. Благодарю вас за помощь. Я буду вам очень признателен, если вы как можно скорее позаботитесь о том, чтобы приготовить комнаты...

Элеонора кивнула и вышла, чтобы сделать необходимые приготовления.

- Ты полагаешь что Ландри может рассказать что-то любопытное? - тихо спросил Робеспьер у соратника, когда Элеонора скрылась за дверью. - Ты думаешь... думаешь, что это убийство?

- Люмьер умер вовремя, ты не находишь? Скандал с газетной дуэлью набирает силу, - задумчиво ответил Сен-Жюст, бросил взгляд на маркизу. Изображает, что ей плохо или действительно такая чувствительная? Удивительная реакция, словно она прибыла из какой-нибудь соседней страны и понятия не имеет о том, что тут происходит. Скорее всего, женские уловки. В этот момент вспомнилась Тереза. Сен-Жюста передернуло. - Завтра начнется шумиха. Не думаю, что тут замешана Клери. Боюсь, что постарался кто-то третий. А свалят на Клери. Таким образом под удар будет поставлен "Друг народа". Последние статьи Клери многих чиновников ставили под удар. Возможно, ты посчитаешь меня слишком подозрительным, Максимильян. Но смерть Люмьера выгодна многим...

- Ты прав. Я тоже опасаюсь, что кто бы ни был виновником смерти Люмьера, отвечать придется Клери. Поэтому ступай туда и узнай, как обстоят дела на самом деле. Постараюсь дождаться тебя, если ты не задержишься до утра.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Дек 18, 2009 7:50 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Коммуна

Жак Ришар

"Жак Ришар, национальный агент". Коротко и просто. Скромная табличка на двери кабинета. Мелочь? Нет, граждане. После упразднения гордого звания «прокурор Коммуны» сочетание «национальный агент» приобрело новое звучание. Власть и возможность разбирать не только скучные доносы, но и резонансные уголовные дела. А доносы Ришару уже порядком поднадоели за годы трудов в тайной жандармерии. Теплым апрельским утром Жак Ришар вошел в свой новый кабинет, кивнул секретарю и, сладко зевнув, занял место у окна. Сейчас он возьмет чашку кофе и примется за работу. В новой должности он работал всего неделю, и каждый день для него был, как первый. То есть, радостным и наполненным смыслом.

Жак Мари Андрэ Ришар приехал в Париж из Реймса, четыре года назад. Ему было тридцать два, и он был выдвинут отцом семейства на почетное место «покорителя столицы». В университете Ришар блистал знаниями и считался толковым юристом. Имел неплохую практику в Реймсе, жену и дочь. А еще представительную внешность. Аккуратный светлый парик, очки, тросточка, идеально выглаженный серый сюртук и высокий галстук. В общем, было у него в жизни все неплохо. А потом грянула Революция. «Ты, Жак, наша надежда» — сказал тогда отец. - «Братья смотрят на тебя. Почитай газеты: мир теперь принадлежит юристам. Ты просто обязан сделать себе имя в Париже». Так, получив родительское благословение и прихватив некоторую часть накоплений «на первое время», Ришар принял судьбоносное решение и отправился в Париж.

Идеи якобинцев захватили его целиком и полностью. Он с удовольствием внимал речам Дантона и Робеспьера, записывая в блокноте особо ценные мысли. Дантон был, правда, слабоват по части юриспруденции, а вот Робеспьер... Этого человека всегда было интересно слушать. Но жизнь продолжалась. Якобинский клуб и Коммуна. Знакомство с Жаком Эбером, резкий карьерный взлет и новая женщина. Ришар продолжал исправно посылать деньги в Реймс, в глубине души зная, что не вернется. Жить надо в Париже, здесь — все события и вся работа. А работы он не боялся. Лишь одно печалило Ришара — отсутствие действительно интересных дел. Но однажды судьба повернулась к нему лицом. Сначала — перевод из жандармерии и новая должность. И вот теперь — убийство, расследование которого могло стать резонансным делом.

Жак Ришар разложил перед собой короткие донесения жандармов. Итак, что мы имеем? Вечером 23 жерминаля в доме по улице Сент-Оноре был обнаружен труп гражданина Мишеля Люмьера. По словам экспертов, смерть наступила незадолго до их прибытия - тело еще не успело остыть. Вскрытие показало, что височная кость вдавлена, то есть, смерть наступила от удара в висок. На месте происшествия обнаружена записка, написанная убитым. В ней он обращается к некой Жюльетт Флери с просьбой устроить ему встречу с ее братом. Тем самым Жаном Клери, с которым погибший на протяжение последнего времени вел войну в прессе и который за день до гибели Люмьера расклеил по Парижу листовки, порочащие его имя. По словам друга покойного, Мишеля Ландри, из комнаты пропало ценное досье с материалами о Жане Поле Марате, которыми Люмьер пользовался в ходе своей работы....»

Ришар аккуратно сложил листки и захлопнул папку. Пора познакомиться поближе с гражданином Робеспьером. Не секрет, что именно Неподкупный сейчас держит в руках все бразды власти. Лучше подстраховаться. А то мало ли что?

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Дек 19, 2009 3:09 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж, салон девицы Ленорман.
Робеспьер, Мария Ленорман.

Мария Ленорман зажгла свечи. Одна…вторая… Таинственный полумрак необходим в ее работе. Духи любят полумрак, как и вопрошающие. Так им легче поверить в то, что Ленорман знает всю жизнь – они повсюду. И они выбрали ее для того, чтобы вознести над окружающими. Как смеялась та толстая аббатиса, когда маленькая Мари предсказала ей дорогу и отказалась слушаться ту, которая скоро покинет их! Да ее жирное брюхо тряслось от страха, пока не приехал королевский гонец с указом о ее назначении в далекий монастырь под покровительством самой королевы! Конечно же, она сразу забыла юную прорицательницу – а ведь могла уже тогда помочь ей явиться ко двору. Духи помогли бы ей предсказать падение Бурбонов, и королева устроила бы ее в покоях рядом с собой и ничего бы не решалось без ее совета. А носилки бы у нее были позолоченные, и вся чернь стелилась бы у нее под ногами, боясь даже привлечь взор той, которая одарена высшей волей… Но нет, к власти пришли эти грубиян монтаньяры. Их кумиром был Марат.
Ленорман стоило большого труда заманить его в свой салон. Если бы он пришел один, она многое бы рассказала ему, прочитав круги на воде, в которой лежат веточки лаванды и полыни, дурманящей рассудок и вопрошающего и прорицателя. Духам так проще. Но нет – с ним пришли еще двое. Робеспьер и Сен-Жюст. *Вы умрете первым* - сказала она в лицо Марату, ожидая, что он дрогнет и останется, - *А теперь смотри мне в глаза и увидь кровавую воду, в которой ты утонешь*. Он дрогнул… но тут раздался резкий смех красавца Сен-Жюста. *Марат, да пошли подальше от этих сказок*. *Антуан прав*, - презрительно заметил второй. Робеспьер. Человек, тоже отмеченный звездами для великой судьбы. Тогда она прокричала им в спины: *А вас двоих не украсят отрубленные головы через год*. Они должны были вспомнить ее слова после смерти Марата, прийти к ней, молить прощения у высших сил и положить к ее ногам Париж! Но нет… Они ушли, посмеиваясь над опасностью, о которой она так милостиво сообщила им.

После этого весь год она сидела тише вод ниже травы. Духи советовали быть осторожней и избегать Культа Разума, который был ей симпатичен. Из нее была бы неплохая богиня черни… Но нет, в гороскопе королевы она увидела звезды безумия и поражения. Все верно, Теруань де Мерикур уже давно находится в заведении для умалишенных, а Ленорман живет и здравствует. Но этой весной стоило попытаться. Натальный Марс в ее личной карте вошел в благоприятное соединение с Юпитером, планетой возвышения и духовного поприща. Марс – воитель… Священный воин… Воин духа. Из вождей якобинцев, которых она знала лишь один мог подойти под это описание, если она верно прочла знаки духов. Дл него она подожжет мирт, смешав с той же полынью, а в воду положит растение аконит, вызывающее кошмары и открывающее дорогу мертвым.
Дверь отворилась.
- Гражданин Робеспьер, - Ленорман подняла на него глаза, - Благодарю Вас за то, что ответили на мою просьбу о встрече. Я должна сообщить Вам о многих важных событиях, ожидающих Вас и Францию.

- Добрый вечер, гражданка, - холодно поздоровался Робеспьер, борясь одновременно с раздражением и с любопытством. Он почти забыл об этом письме, полученном еще вчера утром. Сегодня вечером оно опять попалось под руку. Ничего особенного, простое, не слишком вычурное приглашение к Ленорман. На то, чтобы вспомнить безумную девицу, предсказавшую насильственную смерть Марату, много времени не понадобилось: ее первое пророчество все же сбылось. Остались последние два, которые касались его и Сен-Жюста. Впрочем, он пришел сюда не за тем, чтобы узнать свою судьбу, а затем, чтобы удовлетворить любопытство. Уже второй день его мучил простой вопрос: что ей могло понадобиться? Немногие рискнули бы отсылать такие приглашения, но она не побоялась. Теперь этот визит казался пустой тратой времени и к раздражению прибавилась и досада. - Я могу спросить, что заставило вас отправить мне подобное письмо?

Ленорман коснулась чаши с водой и травами, стоявшей перед ней и зажгла маленькую жаровню, после чего взяла специальную палочку с серебряным острием и провела ей по поверхности воды так, чтобы побежали равномернее круги. Под левой рукой она всегда держала колоду карт в бархатном чехле, расшитом знаками зодиака. Свечи прогорали, запах мирта усиливался.
- Год назад, - сказала она, уставившись в лицо Робеспьера, - Один из вас не послушался совета духов. Но Вы отмечены сильнее, чем ушедший. Я позвала Вас предупредить о чудовищных знамениях, которые шлют мне высшие силы и предложить узнать свою судьбу, чтобы изменить ее в союзе с духами, которых римляне называли гениями, а невежественные христиане демонами, - Она достала из чехла колоду карт.

- И поэтому вы решили написать мне? - Робеспьер внимательно посмотрел на женщину поверх очков, даже не пытаясь скрыть разочарование. - Должен вас огорчить, гражданка, я не хочу узнавать свою судьбу.

- Берегитесь, гражданин Робеспьер! Вы – избранный, - продолжила Ленорман, - Один из Вас уже не поверил мне вовремя! Но ему бы духи не предложили союз через меня. Я вижу по воде, что Вам грозят великие несчастья, в конце которых вас ждет лестница и насильственная смерть! Вы так верите в науку, не отвергайте же мою, - сверкнула глазами предсказательница, - Узнайте, чего Вам следует опасаться и откуда ждать поддержки!

- Я уже слышал это год назад, - еще более холодно оборвал Робеспьер. - Я не отвергаю вашу науку как факт, но позвольте мне самому решать к кому обратиться за поддержкой в случае опасности. И не нужно толковать об избранных и о союзах, которые предлагают духи. Я бы хотел, чтобы вы назвали истинную причину, заставившую вас написать письмо.

Ленорман разложила карты веером в беспорядке по столу. Вода в чаше задымилась, примешивая к сладкому запаху мирта и горечи полыни слегка тошнотворный обманчиво бодрящий дым с аконитом, вызывающим видения.
- Много веков назад, - провозгласила она, - Ангелы спустились на землю и пали, взяв в жены смертных женщин. Азазель научил мужчин делать мечи, а женщин – румяниться и подводить глаза сурьмой, Амезарак научил всяким заклинаниям и срезыванию корней, Армарос - расторжению заклятий, Баракал - наблюдению над звёздами, Кокабел - знамениям; и Темел научил наблюдению над звёздами, и Астрадел научил движению Луны. Рядом с Вами я вижу Самаэля, архангела смерти. Он хочет спасти тебя, и через своих посланников, мелких демонов, диктует мне свою волю. Его князь, Периоли, осенил сегодня присутствием эту комнату, он смотрит за мной и велит мне исполнить волю архангела смерти и предложить братский союз! Вспомните Марата, Робеспьер, вспомните Марата. В моих глазах он увидел кровавую воду! Дантон и Демулен приходили ко мне, и Демулен увидел затмение солнца в гороскопе в апреле и предупреждение опасаться старого человека, а Дантон к тому же вытянул валета и пятерку пик. Решающий удар ему нанес Сен-Жюст, а его казнили пятого апреля, а Демулена погубила газета «Старый Кордельер». Они смеялись. Сам Эбер хохотал надо мной, узнав, что его погубит кусок мяса – и вспомните ту солонину. Он прибежал тогда бледный, но не внял предупреждению о валете крестей под маской. Будьте разумнее и примите помощь ангела смерти.

- Но я не хочу, - сказал Робеспьер, немного ошарашенный свалившейся на него информацией, которая, большей частью, ни о чем ему не говорила. Хороший способ зарабатывать на жизнь, забивая мозги подобной ерундой, ничего не скажешь. Легко говорить о тех, кто умер, в точности зная, что с ними случилось... Но какой смысл говорить об этом безумной женщине? Пусть даже она и права. Или считает, что права. От удушливых ароматов разболелась голова, осталось только дождаться приступа кашля и несчастья, по крайней мере на сегодняшний вечер обеспечены - он обещал Сен-Жюсту просмотреть окончательный вариант доклада. - Зачем вы излагаете мне все это? Я вас об этом не просил... - Бестолковый разговор начал надоедать. Что же, он несколько обогатил свои скромные познания новыми названиями, этого достаточно. Вытащив из кармана несколько ассигнатов, Робеспьер положил их на стол. - Прощайте, гражданка.
Ленорман усмехнулась, - Самаэль не простит, гражданин... Вытащите же карту на прощание - и идите к другим неверующим. Или даже не любопытно, что хотели сказать духи?

- Вы угрожаете только потому, что я не верю в подобные вещи? - поднял брови Робеспьер. - Знаете ли, это уже слишком... - Понимая, что от назойливой женщины так просто не избавиться, он протянул руку и почти не глядя вытащил карту.

- Девять пик, - отчетливо проговорила Ленорман, - Если бы Вы прислушались, я бы пояснила Вам значение знака свыше. Но теперь лишь посоветую опасаться девятки. В Вашей судьбе она сыграет роковую роль. Все остальное я сказала Вам и Сен-Жюсту год назад. Быть укороченными на голову Вас не украсит, - Она откинулась в кресле и уставилась в воду, что-то шепча и, казалось, потеряв всякий интерес к посетителю.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Дек 19, 2009 6:28 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Тюильри. (День. События, предшествовавшие визиту Робеспьера к Ленорман)

Сен-Жюст, Робеспьер, Жак Ришар.



- Мне это все не нравится... - повторил Робеспьер, задумчиво глядя в окно. Сен-Жюст не сказал ничего нового, из чего можно было бы сделать хоть какие-то конкретные выводы. Да, Люмьер умер вечером. Смерть наступила от удара по голове, в височную часть. Была борьба? В отчетах жандармы указывали тот факт, что по комнате были разбросаны разные предметы... Полупустая бутылка на полу тоже могла сыграть свою роль. Жаль, что утром он так и переговорил с Жанной. Несомненно она что-то видела, но тогда он посчитал ненужным лишний раз беспокоить ее - Субербьель сказал, что от потрясения у бедной женщины может случиться лихорадка. Известные факты были просты, но все же не хотели укладываться в общую картину, было ясно, что не ясно ровным счетом ничего, это раздражало. Стук в дверь прервал его размышления. На пороге возник секретарь и сообщил, что гражданин Ришар просит принять его. Имя знакомое, но вспомнить, где он мог его слышать Робеспьер не мог. Возможно, кто-то из тех, кто недавно вступил на новую должность. - Я приму его, - кивнул Робеспьер. Когда секретарь исчез за дверью, он брсил вопросительный взгляд на Сен-Жюста: - Ты знаешь, кто такой Ришар?

- Раньше я назвал бы его новым прокурором, но теперь эта должность упразднена. - ответил Сен-Жюст. Он не выспался, и с утра был хмурым и злым. История с Люмьером беспокоила, если не сказать больше. А еще беспокоили слова Огюстена о том, что Клери так и не зашла к нему тем вечером. - Теперь его должность звучит, как "национальный агент". Ришар долгое время трудился в тайной жандармерии, он там был на хорошем счету. Помнишь дело об убийстве булочника Бернарда? Все выглядело, как самоубийство. Рядом с телом нашли пуговицу, которая и позволила докопаться до сути дела. Так вот, именно Ришар вел то расследование.

- Прежде, чем он зайдет, скажи мне, есть что-то, что ты, возможно, не договариваешь? - спросил Робеспьер.

- Меня беспокоит... - Сен-Жюст не договорил. В дверях возник Ришар с тонкой папкой под мышкой. - Добрый день, граждане, - вежливо поприветствовал он Робеспьера и Сен-Жюста. - Прошу прощения, если оторвал вас от важного разговора. Я только что из Комитета общественной безопасности. Мы с гражданином Вадье обсудили дело Люмьера и пришли к выводу, что оно требует дополнительного доследования. Сегодня утром мне принесли предварительное заключение экспертов - в нем говорится, что смерть Люмьера - несчастный случай. Однако, я склонен подозревать, что это не так.

Робеспьер бросил быстрый взгляд на Сен-Жюста. Вадье. Что-то в последнее время он стал слишком часто слышать об этом гражданине. Предпочтительнее в данной ситуации было бы, чтобы разговор вел Сен-Жюст, у соратника была какая-то информация, которой он не успел поделиться... Но Ришар обращался к нему. Скверно.

- Что позволило вам сделать подобное заключение, гражданин Ришар? - вежливо спросил он.

- Дело в том, что из комнаты убитого пропало досье. Важное досье на Жана Поля Марата, которым пользовлся убитый в ходе работы над своими статьями в "Саппер Санкюлот". Как вы знаете, его статьи имели широкий резонанс в народе. Я предполагаю, что нашелся человек, который выбрал такой способ, чтобы заставить журналиста замолчать, - с готовностью ответил Ришар.

- То есть, если я вас правильно понял, вы считаете, что налицо - преднамеренное убийство? У вас уже есть подозреваемые? - бесстрастно поинтересовался Сен-Жюст. Так вот о чем, значит, шептались Ришар и Вадье, когда сегодня утром он заглянул в Комитет общественной безопасности! Оба сделали вид, что беседуют о предстоящей казни последних оставшихся вживых участников дантонистского заговора. Однако, он четко расслышал, что они обсуждали какую-то записку Люмьера. Об этом он и не успел сообщить Робеспьеру. Теперь все вставало на свои места.

- Расследование официально не начато, поэтому и подозреваемых нет, - развел руками Ришар. - Я даже не могу толком допросить свидетелей. А дело того стоит. Вам не хуже меня известно, гражданин Сен-Жюст, что в делах об убийстве имеет значение каждая минута. Воспоминания и первые впечатления стираются... Гражданин Робеспьер, я пришел, чтобы попросить вас посодействовать мне в ускорении принятия решения о расследовании. Гражданин Вадье, мне кажется, не сможет дать мне этого разрешения, не будучи уверенным в том, что вы не возражаете. Говорю вам это прямо - это мое личное мнение. Утром я получил донесения о народных волнениях. Люди требуют, чтобы убийца популярного журналиста был призван к ответу.

Тупик. Подозреваемые если и есть, о них не будет объявлено до тех пор, пока не будет получено официальное разрешение. Если смотреть правде в глаза, расследование начнется и без его разрешения, а исключительно по инициативе Комитета общей безопасности, раз уж имеют место народные волнения. Одна из подозреваемых - Жанна Шалабр, так как именно она оказалась на месте преступления... От этих мыслей легче не становилось. Можно было бы потянуть время и предложить вынести вопрос на обсуждение Комитета общественного спасения, но это в данной ситуации самое худшее, что можно себе представить. Учитывая беспорядки, если они имеют место, Комитет безопасности может обвинить их в намеренном манкировании своими обязанностями. Дилемма. Но других вариантов нет за исключением...

- Разумеется, гражданин Ришар, этому делу должен быть дан ход, особенно, если имеют место беспорядки. Как вы знаете, подобные расследования, как и их ход, обсуждаются двумя комитетами. Поэтому, чтобы не терять времени я рекомендую отдать дело в ведение тайной жандармерии. Надеюсь, вы ничего не имеете против сотрудничества с гражданином Пейяном?

- Конечно, нет! - просиял Ришар. - Как мы поступим? Когда я смогу начать беседовать со свидетелями?

- Сегодня вечером этот вопрос будет обсуждаться в Комитете общественного спасения, - ответил Робеспьер. - Думаю, что завтра вы получите соответствующее разрешение.

- Благодарю вас, гражданин Робеспьер. - улыбнулся Ришар. - Завтра я буду ждать результатов заседания. К работе готов приступить в любую минуту. До завтра. - кивнув на прощанье Сен-Жюсту и Робеспьеру, Ришар покинул кабинет.

- Я не успел тебе сказать о том, что сегодня утром видел его с Вадье, - резко сказал Сен-Жюст, как только за Ришаром закрылась дверь. - Они замолчали, как только я вошел. Точнее, перевели разговор, что равносильно молчанию. Я услышал слово "записка". Думаю, это как-то связано с делом Люмьера. А исходя из того, что от нас что-то скрывают, могу сделать вывод, что среди подозреваемых - твоя маркиза и Жан Клери. К счастью, в связях с последним мы не замечены, тайна Клери до сих пор известна лишь нам и Огюстену. А маркиза - твое слабое место. Боюсь, этим могут воспользовться.

- Я знаю, Антуан. Она - единственная свидетельница. Считай подозреваемая, - Робеспьер занял свое место у окна. - Я не сомневаюсь в том, что от нас что-то скрывают, так как сегодня утром я получил только отчеты жандармов, в которых не было ни слова о записке и ни слова о беспорядках. Следует затребовать отчет, имеют ли они место. В любом случае, мы не могли ответить отказом, ты сам понимаешь, что это ничего бы не изменило, а только обострило трения между комитетами. Я хотел, чтобы ты зачитал свой отчет о реорганизации на этой неделе, но мы не можем сделать и это, так как история с Люмьером может вылиться в не очень приятный скандал. Очень вовремя его убили, ты верно заметил вчера.

- Я обязан прочесть доклад! - сверкнул глазами Сен-Жюст. - Теперь он приобретает особое значение. Неужели ты не понимаешь, что пока Вадье и его приспешники имеют возможность вершить правосудие на свой вкус, у нас будут связаны руки? Полиция должна подчиняться нашему Комитету. Иначе мы не справимся с ними. Мы не можем действовать вслепую. Доклад должен быть прочитан как можно скорее, пока скандал не разгорелся. Более того, я как раз хотел сказать тебе, что стоит тянуть время до момента прочтения доклада. Ведь они ничего не знают о наших планах. Доклад обезоружит их хотя бы ненадолго. А нам даст время подумать.

- Это может нам дорого обойтись, - медленно сказал Робеспьер. - Доклад даст им повод думать, что нам есть что скрывать, раз мы так торопимся. Мы натолкнемся на противодействие гораздо более серьезное, чем рассчитывали, а я бы хотел избежать лишнего кровопролития. Тайная полиция может не оказаться под нашим контролем так быстро, как мы того хотим, в этом случае время будет работать не на нас, а на них. Есть еще одно обстоятельство, которое я хотел бы выяснить. Клери. Ты уверен, что Жан Клери в этом не замешан? Насколько я знаю, он довольно часто сначала действует, а потом - думает.

- Она. - усмехнулся Сен-Жюст. - Я говорил с ней незадолго до этого. О Люмьере. Она собиралась продолжать отвечать ему в газете. Но не убивать. Она не могла допустить такой ошибки. Зачем иначе она бы стала развешивать эти листовки? И все-таки о докладе. Убийство Люмьера - частный случай. Доклад я собирался прочесть без всякого Люмьера. Неужели ты думаешь, что они свяжут эти события? Я готовил доклад две недели. Если я прочту его завтра, даже сумасшедший не подумает, что такую работу возможно сделать за одну ночь!

- Жан Клери - он, Антуан, - вздохнул Робеспьер. - Мы слишком много вложили сил в то, чтобы поддерживать эту легенду. Теперь о докладе. Они могут связать эти два события, так как не захотят отдавать тайную жандармерию под наше начало. В любом случае доклад будет зачитан... И, пожалуй, ты прав. Нужно сделать этозавтра, так как хуже уже не будет.

- В таком случае, я займусь им прямо сейчас. - Сен-Жюст поднялся. - И еще один вопрос. Ты знаешь, кому принадлежало досье на Марата? Мне показалось, что знаешь. Скажи, если это так.

- Догадываюсь, - медленно ответил Робеспьер. - Я был против того, чтобы это досье фигурировало в кампании против Марата, да и был против кампании в целом. Меня пытались убедить, что бумаги украдены. Что же, теперь они действительно украдены...
- Я могу узнать имя этого человека? - тихо сказал Сен-Жюст. Его догадка была слишком неправдоподобной, и он хотел получить подтверждение.

- Кутон не так давно сказал мне, что у него пропало досье, - ответил Робеспьер, глядя в окно.

- Ясно. Человеческая душа - потемки, - усмехнулся Сен-Жюст. - Я пойду. До вечера.

- До вечера, Антуан.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Дек 19, 2009 6:45 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Анри Сансона

Сансон, Арман

Она до сих пор стояла у него перед глазами. Величественная, со взглядом, устремленным вдаль. Губы нашептывают молитвы, рука теребит крестик. Анри Сансон знал, что в прошлом она была монахиней. Она что-то уловила. Улыбнулась, и лицо ее потеплело. «Не волнуйтесь, месье Сансон, делайте свое дело. Освободите меня скорее, без Жака этот мир потемнел и померк. Мне нет в нем места». Ее последние слова. Еще одна ободряющая улыбка. Она склонила голову на гильотине так, словно находилась в собственной постели, а не перед лицом вечности. Маргарита Эбер. Еще одна женщина, расставшаяся с жизнью с достоинством и мужеством. Еще одна женщина — героиня его личной галереи. Он не жалел ее, когда топор обрушился на ее голову. Жалость — чувство, недостойное таких людей. Жалеть можно мужчин, которые падают на колени, рыдая и выкрикивая проклятия...

Его рука в тот день дрогнула лишь однажды. Жертвой снова была женщина. Хрупкая блондинка удивительной красоты. Ветер взлохматил остриженные пушистые волосы, и она грациозно откинула их со лба. А потом посмотрела на него светло-голубыми глазами. «Я скоро увижу моего Камиля. Ведь правда?» Совсем ребенок, и взгляд у нее, как у ребенка. «Он уже здесь. Ждет тебя», - шепнул ей Сансон. В этот момент он и сам верил в то, что Демулен — где-то рядом. Ведь люди не уходят бесследно! А она, так любившая своего недостойного мужа, плакавшего у гильотины, заслуживала надежды на что-то хорошее. «Он говорил о тебе перед смертью, Люсиль. Только о тебе». Она просияла и прошептала: «Благодарю вас». Через несколько минут он поднял ее голову, чтобы показать народу.

Палач Анри Сансон закрыл толстую тетрадь и отложил перо. С недавнего момента он решил записывать свои мысли. Это была идея Армана. «Кто, как не ты расскажет правду, палач?» - маленький демон мерил его комнату шагами. «То, что видишь ты — это самое важное! Предсмертные минуты людей! Ты так потрясающе рассказываешь мне об этом! О том, как все эти люди ведут себя, что говорят, как готовятся к смерти! Обещаю, я издам твою книгу, когда ты умрешь! Ну пожалуйста, палач!». Он в конце концов согласился. Подробно описал казни эбертистов и.. увлекся. Прогоняемая сквозь призму дневника, работа теперь воспринималась не так трагично. Он смотрел на этих людей и видел строчки.

- О, вижу, у тебя сегодня хороший улов! - раздался знакомый мелодичный голос. Арман. Он всегда приходил из ниоткуда и появлялся неожиданно, бесшумно проскальзывая в окна и минуя скрипучие двери. - Пятьдесят шесть человек! Революционный трибунал работает, как вол. Не покладая рук и ног!

- Арман..., - укоризненно взглянул на него Сансон. - Это не смешно.

- Да ладно тебе, палач, не занудствуй! - подмигнул маленький демон и сел на подоконник. - Извини. У меня плохое настроение.

- С этого и надо было начинать, Арман, - Сансон размял затекшие пальцы. - Снова проблемы в Театре? Скажи, мой маленький друг, доколе ты будешь мучить себя сомнениями и заниматься тем, что тебе больше не нужно? Не ты ли уговаривал меня бросить мою работу и посвятить себя исследованиям в области воздухоплавания? Не ты ли смеялся, слушая мои доводы о том, что есть обязанность, а есть долг, и не нужно этого путать?

- Это другое. Ты мне надоел. - вспылил Арман. Затем опустил глаза. - Ну и... В общем, ты прав. Я веду себя, как полный дурак. И как ты терпишь мое нытье столько времени? Я бы такого давно выгнал.

Сансон рассмеялся и потрепал его по волосам.

- Какой же ты еще маленький. А говоришь, что тебе более трехсот лет... Пойдем со мной на кухню. Я выпью горячего чаю, а ты расскажешь мне все, что накопилось.

Арман послушно поплелся за ним на кухню. С момента расставания с Мариусом он никогда и ни с кем не чувствовал себя так спокойно, как с этим мудрым человеком. Палач редко просил его открыть душу, как сейчас. Как правило, они просто сидели у чертежей или на кухне. Палач рассказывал о новых книжных открытиях. Иногда они до утра спорили о смысле прочитанных произведений малоизвестных авторов, о религиях, о доверии и о политике. Под утро он возвращался в театр. И начиналось все с начала.

- Я хочу уйти, палач, - тихо заговорил Арман. - Хочу. Но не могу. Мне больше не нужен театр. Я хочу пожить один, без бремени ответственности. Хочу покинуть эту страну. Хочу путешествовать. Помнишь, мы говорили о том, какие возможности дает нам наше бессмертие? Так вот, я понял, что ты был прав. Я хочу видеть мир не только из окна нашего маленького театра. Мне интересны не только перипетии французских политиков. Мир полон тайн, и я в силах их постичь. И, возможно, понять немного больше, чем понимаю сейчас. Но я связан по рукам и ногам. Нет, меня никто не держит. Но я не могу забыть той ночи, когда я, раздавленный, готовый сбежать, сидел и ждал результатов чертова голосования, который устроил Сантино. Не могу забыть, как озарилось лицо моей Элени, когда на стол легли четыре бумажки с моим именем. Они проголосовали за меня. Все четверо. И пока они существуют в этом театре, я не смогу уйти. Ведь это будет предательством! Понимаешь меня, палач? Я плакал, когда нас покинула Эжени. Мне казалось, что мой мир рушится. Но она оказалась сильнее меня — она нашла в себе силы сказать: «Все, хватит, пора пожить для себя!». Она нашла свою свободу. А я — нет. Потом был Феликс. Ее спутник. Когда он уходил, я смеялся. Я радовался, что мой план работает. Я ведь специально забросил все дела в Театре, специально отгородился от тех, кого люблю, ожидая, что они разочаруются. Но ушел только Феликс. А Элени и Лоран остались. Знал бы ты, как мне больно видеть, какие взгляды они бросают на меня, ожидая, что я позову их разговаривать, как раньше! В нашем театре все плохо. Я впустил в него интриганку, и наблюдаю, как она пытается все разрушить. А Элени и Лоран терпят ее присутствие и... не уходят.

Арман расплакался. Сансон гладил его по голове, как ребенка, думая о том, как, в сущности, похож мир маленького демона с его миром. Только у Армана впереди было бессмертие, а у него — одиночество и старость.


- Нет, нет, палач, я никогда тебя не брошу, ты не будешь одиноким! - Арман поднял голову, прочитал его мысли.

- Я знаю. Успокойся. Ты выбрал трудный и болезненный путь. Но не всем быть героями, верно? Вот и я влачу свое существование, обретая душевное спокойствие только рядом со своими чертежами и схемами. Рано или поздно твои друзья не смогут быть рядом и выберут свободу. А ты помоги им. Дай понять, что разочарован. Возможно, почувствовав твое настроение, им будет проще принят решение?

- Да, ты прав. Я попробую, - Арман вытер слезы. - Я обещал, что покажу тебе звезду, которой раньше на небе не было. Поднимемся на крышу? Я зарисовал расположение звезд на прошлой неделе. Но у меня не получается сделать выводы.

Сансон, кряхтя, поднялся. - Вот это другое дело. Сейчас приму лекарство и — вперед! К звездам!

Они вышли из дома и направились в сторону заброшенного многоэтажного строения на окраине Парижа.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Дек 20, 2009 3:22 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Кафе "Меч правосудия" // Дом Дюпле.

Бьянка, Огюстен // Жанна де Шалабр, Робеспьер // Бьянка, Сен-Жюст, Робеспьер, Огюстен.

Бьянка ругала себя за допущенную ошибку. Все нужно было сделать иначе! Привести в чувство маркизу, заставить ее забыть увиденное, дождаться жандармов, пустить их по ложному следу, воспользовавшись своими способностями, отправиться сразу же к Сен-Жюсту, рассказать ему о том, что случилось и вместе придумать, как быть дальше. Как хорошо рассуждается на свежую голову! На свежую голову видно все неточности, и сразу понятно, как нужно было поступить! Но что сделано, то сделано. Хорошо, что хоть досье она успела забрать, теперь прекратится поток этой грязи в прессе.

Больше всего ее сейчас беспокоила маркиза. Она стала невольным свидетелем, и подумала черт знает что. Бьянка выяснила, что маркиза со вчерашнего вечера находится у Дюпле, что несказанно осложнило ситуацию. В любом случае, нужно как можно скорее обо всем рассказать. Пока еще не поздно. Приняв решение, Бьянка быстро направилась к зданию Конвента, откуда как раз выходили депутаты. Вот и Огюстен – взволнован до предела, видимо, разговоры о Люмьере уже набирают силу. Значит, лучше не подходить к нему – кто знает, не стоит ли она уже в списке подозреваемых? Бьянка набросала записку и попросила уличного мальчика отнести ее Огюстену. Затем направилась в таверну «Меч правосудия», заведение с помпезным названием, которое никак не вязалось с обстановкой.

Огюстен заказал коньяк, хотя и обещал себе сегодня не пить. Но обещание было дано утром, а сейчас был уже вечер. За день он наслушался столько разговоров и домыслов, что становилось просто страшно. Говорили, что Люмьер убит. Говорили, что это сделал Жан Клери. Некоторые утверждали, что это дело рук контрреволюционеров, тогда как сами контрреволюционеры разбросали по городу листовки, что это сделали те, кто защищал Марата, а следовательно, правительство. Но все сходились в одном: здесь замешан Жан Клери. Он бы плюнул на эти слухи, которые с трудом, но можно было опровергнуть, если бы не исчезновение Жюльетт вчера вечером. А короткий ответ Максимильяна, больше похожий на приказ: "Молчи!", только запутал все еще больше. Гораздо хуже обстояло дело с народными волнениями. Он слышал, что Комитет общественного спасения был занят не обсуждением, а принятием мер, направленных на то, чтобы успокоить людей. Впрочем, даже если меры и были приняты, это не было заметно... А тут эта записка от Жюльетт. Огюстен заметил ее за дальним столиком и направился туда.

- Здравствуй, Жюльетт. Расскажешь мне новости?

- Какое официальное начало! - нахмурилась Бьянка. - Все так плохо? Я в списке подозреваемых №1?

- Не совсем ты, но Жан Клери - точно, - мрачно ответил Огюстен. - К сожалению, я не знаю подробностей, основываюсь только на слухах, которые могут быть и преувеличены... Но и то, что я слышал оптимизма не прибавляет. Поэтому я хочу знать, что произошло на самом деле прежде, чем пойду узнавать новости у Максимильяна.

- Огюстен, ты говоришь так, словно сам меня подозреваешь, - ее глаза потемнели. - Хорошо, я отвечу на твои вопросы. Это был несчастный случай. Я почти уговорила Люмьера отказаться от борьбы, и мы почти достигли взаимопонимания. Я почти достучалась до него. Почти. Но мирному договору не было суждено быть заключенным. Потому что я увидела досье и стала его листать. А Люмьер бросился ко мне, чтоб забрать его, но оступился и упал. Головой об угол стола. Он умер мгновенно. А я ушла. Вот и все новости. Если других вопросов нет, я пойду, послушаю, что говорят на улицах.

- Жюльетт, не обижайся, пожалуйста, - поднял руку Огюстен. - Почему-то я думал, что ты будешь все отрицать и молчать об истинном положении вещей. Поверь мне, я сегодня весь день слушаю о том, что этот случай - преднамеренное убийство и что в этом замешан Жан Клери. Признаюсь, я думал о том, что ты могла убить его, допустим, из самозащиты.

- Ты был первым, к кому я пришла. Почему-то мне казалось, что так будет проще, - она невесело усмехнулась. - Теперь вижу, что ошиблась. И идти надо было сразу к Сен-Жюсту. На допрос. Судя по всему, он настроен также. Но я могу отчитаться и перед твоим братом. И отдать ему досье. - Бьянка сама не понимала, откуда взялось раздражение. И тем более не понимала, почему так нервничает. Ведь история - ничего особенного! Она и не из такого выкручивалась! В крайнем случае, она прикончит Жана Клери у всех на глазах. Или уедет. Или убьет того, кто слишком близко подберется к разгадке. Да и вообще, о чем речь? Она не виновата в этой смерти! Первый раз в жизни она не виновата! Но что-то внутри подсказывало, что это только начало. Интуиция и предчувствие. И от этого было страшнее всего.

- Черт возьми, при чем здесь отчитаться!? - Огюстен изумленно уставился на нее. - Ты разве не понимаешь?! Люмьер мертв, а думать сейчас нужно о тех, кто жив. Пойдем поговорим с Максимильяном, у него должны быть новости. - Он залпом выпил коньяк и поднялся.

- Хорошо. Скажу прямо. Я пришла за поддержкой, Огюстен. А ты говоришь со мной, словно я - Рикор, который влез в неприятную историю. Не обращай внимания. Я злюсь, потому что не знаю, как поступить. И чувствую, что история эта - хуже, чем кажется. Пойдем. - Она тоже поднялась. Несколько взглядов в спину. Слежка. В мыслях двух человек, которые делали вид, что пьют кофе, мелькнула фамилия. "Ришар". Что-то новенькое, но сейчас не до этого.

- Извини, - Огюстен устало провел рукой по лицу. - История действительно неприятная, но мы обязательно что-нибудь придумаем. Ты не одна, Жюльетт, а это уже что-то. Пойдем.

***

Робеспьер неохотно отложил в сторону бумаги и поднялся из-за стола. Работу над докладом Сен-Жюста придется продолжить немного позже. Во-первых, невыносимо болела голова, а во-вторых, мысли постоянно возвращались к Люмьеру. И то и другое мешало сосредоточиться, проку же от простого сидения за столом слишком мало, чтобы продолжать этим заниматься. Нужно поговорить с Жанной, он слышал, что женщина спустилась вниз, переговорив о чем-то с Морисом Дюпле. Заодно выпить кофе. Робеспьер зажег небольшую масляную лампу и погасил свечи в канделябре. Теперь можно идти.

Жанна де Шалабр пила кофе, тихо беседуя с Элеонорой о цветах, которые та планировала посадить в садике, разведенном на подоконнике. "Да, вы совершенно правы, дорогая, этот сорт фиалок больше всего подойдет для вашего дома, к тому же они достаточно неприхотливы". Эта болтовня о цветах помогала ей забыть о вчерашнем вечере. По хорошему, она уже давно должна был уйти из дома Дюпле, но сама мысль о том, чтобы войти в комнату, рядом с которой произошло убийство, доводила ее до исступления. А идти больше было некуда. Старых друзей в Париже не осталось, а новые... Вряд ли их можно было назвать друзьями. Лицо Элеоноры вспыхнуло, когда Максимильян спустился из своего кабинета. Они переговорили, и Элеонора, кивнув, удалилась. Максимильян выглядел уставшим.

- Добрый вечер, Максимильян, - улыбнулась маркиза. Она всеми силами старалась выглядеть спокойной и приветливой.

- Добрый вечер, Жанна. Как ты себя чувствуешь? - Вопрос был задан скорее из вежливости, она выглядела бледной и измученной, какие могут быть беседы о случившемся вчера? Между тем, разговор должен был состояться, даже если он и подсознательно стремился начать его как можно позже.

- Все в порядке, мне уже лучше, Максимильян, - быстро проговорила маркиза. - Я как раз собиралась подняться к тебе, чтобы предупредить, что ухожу. Я и так уже злоупотребила гостеприимством Дюпле.

- Об этом не может быть и речи, - покачал головой Робеспьер. Не говорить же о том, что сейчас она является не только свидетельницей, но и подозреваемой? - Субербьель сказал, что тебе нужен покой, вряд ли ты сможешь выполнять эту рекомендацию находясь там в одиночестве.

- Ну что ты, ты совершенно зря обо мне беспокоишься, всплеснула руками маркиза, и осеклась. Ее лицо стало белым. В дверях стояли Огюстен и Жюльетт Флери. Убийца. И эта убийца смотрела прямо на нее. Маркиза сжала руками подлокотники кресла, лихорадочно соображая, как поступить. Чего хотела эта женщина? Она стояла рядом с Огюстеном так спокойно, словно просто пришла в гости. Огюстена надо спасти, сообщить ему. Но как? И поверят ли ей?

Робеспьер обернулся, ожидая увидеть как минимум призрак Луи Капета за спиной, с таким искаженным от ужаса лицом Жанна смотрела на дверь. Но это были всего лишь Огюстен и Жюльетт.

- Добрый вечер. Жанна, позволь тебе представить Жюльетт Флери, Огюстена ты знаешь. Гражданка Флери, это Жанна Шалабр, мой добрый друг.

- Они знакомы, - автоматически отозвался Огюстен, вглядываясь в лицо маркизы. Может ли такое быть, что Жюльетт не все сказала ему? - Максимильян, у меня плохие новости, но сначала я бы хотел узнать твои.

- Сегодня двумя комитетами было подписано распоряжение о начале следствия. Завтра приказ вступает в силу, - ответил Робеспьер. - Ты об этом хотел узнать?

Огюстен почувствовал, что бледнеет точно так же, как и Жанна Шалабр.

- Мне действительно пора! - заторопилась маркиза. - Я совсем забыла об одной важной встрече... Максимильян, прости, я как обычно, забывчива и рассеянна. Мы обязательно увидимся завтра. Прошу тебя, передай всем членам семьи Дюпле мою благодарность и просьбу извинить меня за то, что я не попрощалась лично. - Маркиза подхватила накидку и поспешила к двери.

- Жанна, постой! - Робеспьер остановил ее уже у двери и схватил за руку. - Я думаю, что нам лучше подняться наверх и поговорить. Только так мы сможем восстановить всю картину произошедшего. Жанна, мне очень жаль говорить тебе об этом, но не исключено, что как только ты выйдешь из этого дома, ты будешь арестована.

- О господи, - она схватилась за голову.

В дверь постучали. Морис Дюпле вошел, сопровождаемый двумя жандармами.

- Гражданин Робеспьер, простите, что побеспокоили вас в этот неурочный час, - заговорил один из жандармов. - Но дело не терпит отлагательств. Гражданин Ришар, который ведет дело об убийстве Люмьера, выдал предписание доставить к нему гражданку Шалабр для снятия свидетельских показаний. Он ждет. - Жандарм протянул бумагу.

Маркиза задрожала.

- А это так необходимо? Сейчас, вечером?

Робеспьер взял бумагу и внимательно прочел ее. Для снятия свидетельских показаний... И приписка внизу, что свидетель может быть задержан до выяснения обстоятельств. Для тех, кто умеет читать между строк, ясно, что речь идет об аресте. По какому праву они решили действовать сегодня же, не имея на руках соответствующего распоряжения, предстоит выяснить. А сейчас... попытаться помешать им забрать свидетельницу означает не оказать содействия следствию.

- Вам нужно будет пройти с ними, Жанна, - спокойно сказал Робеспьер. - Не бойтесь.

- Вы... я... да, конечно. Я готова. - Она бросила на Робеспьера взгляд, полный ужаса, и вышла, от волнения забыв попрощаться с остальными.

Робеспьер заметил, что у него трясутся руки только тогда, когда попытался ослабить узел галстука. Жандармы давно ушли, но он продолжал смотреть на дверь, будто от этого могло что-то измениться.

- Налей мне в кофе немного коньяка, Огюстен, - сказал он не оборачиваясь. - И расскажите, что у вас произошло.

- Наверное, я должна пояснить, почему Жанна смотрела на меня, как на привидение, - медленно проговорила Бьянка. - Дело в том, что она видела меня. Там. У тела Люмьера. - Бьянка коротко пересказала все, что произошло в доме Ландри. - Это был несчастный случай. Клянусь вам. Хотя вы и имеете все основания мне не верить. - Бьянка опустила глаза. Ей передалось нервное состояние Робеспьера, и она готова была провалиться сквозь землю.


***

Огюстен курил у открытого окна, слушая бесстрастный рассказ Максимильяна. Пришел Сен-Жюст, он тоже должен был знать о случившемся, тем более, что тем дальше тем больше осложнялась ситуация.

- Ришар, видимо, взял на себя инициативу, - завершил рассказ Робеспьер. - В
противном случае Пейян предупредил бы меня.Следующим, кого вызовут может оказаться Жан Клери. Ни для кого не секрет, что подобный вызов практически означает арест. У нас не осталось времени на работу с общественным мнением, нам остается только продумать план дальнейших действий, а заодно и защиту.Теперь слушаю вас, граждане...

Робеспьер замолчал и отпив глоток кофе поморщился. Сколько коньяка умудрился налить Огюстен в сравнительно небольшую чашку?

- Жан Клери должен умереть. - размеренно произнес Сен-Жюст. - Это - политическое дело. Но больше всего меня беспокоит другое. Жанна Шалабр в данный момент находится у Ришара. Вопрос в том, что она скажет на допросе. Если станет известно, что на месте убийства была Жюльетт Флери, дело обернется большим скандалом. Народ потребует крови. Это будет в своем роде возмездие. Жюльетт Флери тесно связана с Огюстеном Робеспьером. Дальше можно не продолжать. - Сен-Жюст посмотрел на Бьянку, не скрывая злости. - Ты могла бы этого не допустить, но допустила. Уверен, ты знаешь, о чем я. Плюс досье, которое ты украла. Теперь мы даже не сможем представить это, как самозащиту.

Бьянка отступила на шаг. Глаза метали молнии.

- Я не просила тебя рассказывать мне о моих ошибках, Сен-Жюст. Я вообще ни о чем никого не просила. Я сделаю, что смогу, чтобы все исправить. Точка. Прямо сейчас.

- Сейчас не время для споров и обвинений, - резко прервал начинающуюся ссору Робеспьер. - Мы еще можем все исправить, если будем действовать сообща. В противном случае один рискует исказить все настолько, что только навредит другим. Пока что начнем с того, что Ришар вызвал свидетельницу для допроса. Без санкции обоих комитетов он имеет право допросить ее, но не имеет права задерживать, так как вина Жанны не доказана. Кроме того очень важно, что она скажет на допросе. Для этого я сейчас отправлю Никола с запиской к Пейяну. Есть возражения?

- Нет, - угрюмо отозвался Огюстен.

- Нам надо знать, что скажет твоя Жанна. - Сен-Жюст обращался к Робеспьеру, но не сводил глаз с Бьянки. - И в зависимости от этого строить защиту. Мы делаем вид, что Жан Клери и Жюльетт Флери - разные люди.

- В таком случае, нам остается только ждать, - Робеспьер подошел к столу и быстро написал короткую записку. - Сейчас Никола доставит это послание Пейяну. Думаю, что через часа два мы будем обо всем осведомлены.

- А что если ты напишешь еще одну записку? - быстро спросил Сен-Жюст. - Что если ты уполномочишь меня, как члена Комитета общественного спасения, ввиду того, что дело Люмьера - государственной важности, раз занимает умы народа и ведет к беспорядкам, присутствовать на допросе?

- Я бы предпочел этого не делать, если бы обстоятельства сложились по иному, - невесело улыбнулся Робеспьер. - Будь готов завтра выдержать серьезную атаку не только со стороны Комитета безопасности в Конвенте, но и к тому, что они обрушаться на наш Комитет. Да, важный вопрос. Где сейчас досье?

- Вот оно, - тихо сказала Бьянка. И положила увесистую папку на стол. Я планировала выяснить, кому оно принадлежало, и подложить законному владельцу.

Робеспьер быстро пролистал его. Узнать почерк Кутона не составило труда.

- Досье останется здесь, если вы не возражаете. - Он снова взялся за перо и составил еще одну записку, которую протянул Сен-Жюсту. - Ступай, Антуан. Если допрос уже закончен, в чем я лично глубоко сомневаюсь, постарайся узнать все детали у Пейяна лично.

Сен-Жюст кивнул и быстро вышел из дома Дюпле.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 10, 11, 12 ... 35, 36, 37  След.
Страница 11 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group