Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 11, 12, 13 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Дек 20, 2009 4:48 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Эжени\Эстель
Дом Демулена\Театр Вампиров

Наверное, здесь было холодно. А может и нет. Бессмертные все-таки не чувствуют холод, а большие камины в их жилищах – просто дань красоте и потерянной человечности.

Сколько ночей она приходит сюда, в чужой опустевший дом, и сидит в этом кресле, рассматривая посеревшие угли, которые некому теперь вытряхнуть в очаге, который уже никто не зажжет?
Одну? Две? Три?

А это кресло – оно ведь тоже теперь просто предмет мебели. Скоро сюда придут новые жильцы, и уже другие руки будут нервно сжимать подлокотники, а чернильное пятно закроют новой драпировкой.
Из этого кресла хорошо видно все, что происходит в окне. Люди, дома, кусочек неба. А по другую сторону окна – письменный стол, заваленный в беспорядке бумагами. Перо и чернильница стоят так, будто бы хозяин просто вышел, отвлекшись на что-то важное, и вот-вот войдет обратно.
Только это все неправда. Камиль Демулен вышел из своего дома в вечность и уже никогда не вернется.

Она никогда не бывала здесь раньше, когда он еще любил ее. Или говорил, то любит. И уже никогда не встретит его здесь. Да и к чему ему это? Просить прощения? Он простит… однажды. Простит и забудет. Он забрал с собой в вечность Люсиль. Не стоит тревожить их покой. И даже в Судный день они уже не встретятся, потому что больше он никогда не заметит ее в толпе других заблудших душ.

Эжени подошла к окну. И правда, сколько дней прошло?
Она понятия не имела, сколько ночей занимает путешествие из Парижа в Англию. Она тогда почти отключилась от боли расставания и сознания того, то предала того, кого любила больше всех на свете. Она ведь много врала ему. Ложь про финансирование газеты – это малая часть большой лжи, которая скрывала много страшной правды. Про кровь по ночам, про бессмертие… Правдой была только любовь, изначально пронзительная и обреченная. Которая теперь останется существующей и живой тайной уже только для нее одной, а для остальных, как и для него, уже стала просто загадкой, которой нет и никогда не было.

Когда в Лондоне Феликс предложил ей влезть в архивы Таламаски, Эжени посмотрела на него непонимающе. *А зачем мне теперь это, Феликс? К чему мне теперь тайна утраченной человечности, если его больше нет рядом?* Феликс нахмурился и вышел тогда. Они с тех пор мало разговаривали, а Эжени едва скрывала равнодушие.

Они еще охотились вместе, но по завершении, Эжени грубо предлагала Феликсу самому позаботиться о трупах, зная что он это сделает, а потто отправится танцевать на балу в королевском дворце. Сама она
возвращалась в уединенный домик на берегу Темзы, в который Феликсу вход был закрыт. Несколько раз он звал ее гулять, но становилось только хуже, потому что они шли рядом как чужие друг другу, и она переспрашивала каждое слово, думая о своем. Феликс в итоге махал рукой и уходил развлекаться.

У нее тогда было занятие. Каждую ночь она начинала писать Демулену письмо. Просто последнее письмо с мольбами простить ее и просьбой дать увидеть его хотя бы один раз, самый последний. С просьбой все-таки выполнить то, что они собирались и любить ее хотя бы еще один вечер. Но нужные слова не находились и мысли рассыпались. Под утро она рвала очередной черновик и приступала заново.

Через неделю после их приезда в окне зацвела вишня. Тогда в черновиках письма, которое она так и не смогла никогда закончить, появились и другие слова, кроме любви и тоски. Франция. Наверное, даже у бессмертных есть родина и дом, куда они вернутся. Как там Нотр-Дам? Вспоминает ли о ней, или спокойно пропустил и эту судьбу мимо себя, проводив спокойным и отстраненным взглядом историка? А парижские каштаны? Уже цветут? И витает ли уже по французкой земле запах цветущих вишни и яблони, или он пока пришел только в холодную мрачную чопорную Англию?

А потом однажды после охоты она согласилась прогуляться в Феликсом до пристани.
Корабль… французский флаг.
*Феликс, Феликс, смотри! Это же Франция, наша Франция*. Он что-то попытался возразить, а в глазах золотоволосого пажа что-то мелькнуло… Она тогда не стала слушать, и помчалась здороваться с моряками, наконец говоря по-французски.
*И как там? Как Париж? Что говорят в Конвенте, а что – на улицах*
*Как Вам сказать, гражданка* - задумчиво тогда протянул капитан, - *После казни Дантона и его соратников…*
И мир умер.
И Камиля больше нет. И никогда не будет.

Она тогда ударила Феликса, запретив ему даже приближаться к Франции и Парижу. Все стало на свои места. Его желание помочь… Его участие было просто желанием воспользоваться ситуацией и заполучить ее обратно. Не дать ей разделить с тем, кого она любила ни бессмертие, ни вечность. И она не смогла помочь своему смертному спутнику. И ничья помощь ему уже не нужна.

Без лишних слов тот моряк повиновался мысленному приказу доставить ее во Францию в ту же ночь.

В Париж.

Будто это что-то изменит и будто по ее слову воскреснут мертвые.
И все-таки Париж и кладбище Эрранси.

У них была общая могила, чуть поодаль от остальных, еще свежая от взрытой земли.

А тела засыпают теперь негашеной известью.

И там, в могиле, там не может лежать Камиль Демулен. Там лежит чье-то чужое, безымянное тело с отрубленной головой, которая свалена с остальными головами отдельно и прямо на трупы. И там ведь уже не трупы…. Их сожгла известь… чьи-то безымянные кости с переломанными шеями.
Нет, конечно, там его нет, и быть не может. Он теперь далеко, там, где она уже никогда его не услышит и не увидит. Где он скоро забудет ее. И теперь можно сколько угодно кричать о любви, теперь он не рассердится на досадное напоминание.

А может все наоборот? Может в могиле она? А все остальное просто снится?
Безумие. И хочется сойти с ума.

Она пришла к себе домой в небольшую квартирку на последнем этаже рядом с Нотр-Дам, избегая долгих бесед с мадам Симон.
Может, это правда сон? и надо просто ждать каждый вечер, пока он не придет?

Да, ждать.

Черновики последнего письма она сожгла в первый же вечер.
Оставалось еще одно письмо.
Его надо было забрать и тоже сжечь или сохранить.
Ради спокойствия всех, кто помнит историю здесь, и тех двоих, которые теперь будут всегда вместе на небесах.


Так она пришла в опустевший дом Демулена и не смогла уйти.

Письма не было.

Теперь точно не оставалось ничего.

Кто-то украл последнее, что оставалось.
Остальное теперь не имеет ни имени, ни могилы, и неизвестно где больше осталось – на кладбище Эрранси или у Нотр-Дам.

И даже в раю. Возможно… нет, если тот, кто создал рай, создавал его для таких, как Люсиль, он был почти прав.

Но Камилю там будет просто скучно.

***
В отличие от остальных бессмертных, Эстель ценила себя за редкую наблюдательность. Другим вампирам Театра в той или иной степени была присуща некоторая рассеянность относительно всего, что не касалось их близко.

Например, Клод Орсе. В общем, бесполезный и назойливый, как все смертные. Да, он оказал ей услугу, заразив Феликса идеей о Таламаске и ее архивах. После этого можно было бы спокойно забыть о нем, но это было не в привычках Эстель.

Клод Орсе ей даже нравился. Смертный, достигший состояния почти механизма – какой был бы милый подарок для Армана, который так любит всю эту современную… кажется, это называется механикой.
К сожалению, подарок достался Селесте. Ну что ж… какими бы ни были обстоятельства, из них что-то может выйти.

А вот Селеста разочаровала. Она, кажется, слишком легко простила предательство Феликса и не дала выхода раздражению на Эжени и Элени, которая смотрела на нее как на пустое место.

Но ее привязанность к Орсе… Посмотрим.
При помощи Эстель Орсе уже совершил ошибку.

Эжени не простит ему кражу писем из дома Камиля Демулена в пользу Таламаски. А она вернется, причем довольно скоро.
Эстель взяла себе за правило проходить по ночам мимо квартиры Эжени, наблюдая за светом на втором этаже.

И однажды свет загорелся.
Пора действовать.

Эстель вернулась в театр, зажгла свечу и написала записку следующего содержания.
«Эжени, твое письмо попало в Таламаску. Агента зовут Клод Орсе, его можно найти по средам с 9 до 11 вечера в салоне девицы Ленорман. Э.». Пусть думает, то это Элени…
И если также решит Селеста, то, может наконец она выйдет из миролюбивого состояния? Пора бы уже взрослеть…
Что до Элени… Эстель задумалась и написала:
«Мадмуазель Дюваль, Вы можете узнать много интересного, если посетите ближайший вечер у девицы Ленорман между девятью и одиннадцатью часами. Там вы обретете друга и врага». Бе подписи.
Отправив обе записки, Эстель отправилась гулять, напевая легкомысленную песенку, которой ее научил Лоран.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Дек 20, 2009 8:19 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Кабинет Жака Ришара.

Жак Ришар, маркиза де Шалабр // Сен-Жюст

Жак Ришар посмотрел на часы. Половина первого, однако. Женщина, которая перед ним сидела, казалось, сейчас рухнет в обморок. Прикидывается. Явно прикидывается. Ну что ж, играйте, гражданка, пока есть силы. До утра еще далеко.

Подобных женщин он не любил. Было в них что-то наигранное и неестественное. Эдакая рафинированная мадам. Надо бы, кстати, проверить, что это за дамочка такая. Уж очень она смахивает на аристократку своими манерами. Так думал Ришар, пока Шалабр пила из только что затребованного стакана воды. Тянет время…

- Продолжим, гражданка. Вы сказали, что 23 жерминаля пришли домой около шести и никуда не выходили. То есть, сидели в своей комнате. Однако, в 20.36 вы вошли в комнату гражданина Люмьера, и до сих пор не можете внятно объяснить мне - зачем?

- Я хотела предложить ему выпить кофе со мной, - устало ответила маркиза. Ужас сменился равнодушием. Но больше всего ее терзала мысль о том, что она не знает, как поступить с Жюльетт Флери. Сказать или не сказать? Если бы она успела переговорить перед этим с Максимильяном…

- Расскажите подробней, что вы увидели, - бросил Ришар. Вот и посмотрим, насколько совпадают ее показания с показаниями гражданина Ландри. Следуя протоколу, составленному жандармами, они появились там через полчаса после возвращения хозяина дома. - В ваших же интересах помочь следствию, гражданка. Речь идеь об убийстве.

- Я увидела... Увидела, как гражданин Люмьер лежит на полу. В крови. У стола. Мне стало плохо, и дальше я ничего не помню. - Она подняла умоляющий взгляд. - Боже мой, ну что вы хотите от меня услышать? Я же все это уже говорила!

- Крови практически не было, гражданка, вы преувеличиваете, - сухо заметил Ришар. - Для того, чтобы ее увидеть, было необходимо подойти к телу. Это вы очевидно и сделали, така как Люмьер лежал на спине. Почему же вы об этом не говорите? Вы подошли к телу, убедились, что он мертв, а потом, услышав шаги в доме, ловко разыграли обморок, не так ли? Или же вы что-то не договариваете и комнате находился кто-то еще? В таком случае опишите его... Кроме вас есть еще несколько подозреваемых, гражданка Шалабр, но вы - в числе первых, так как именно вы оказались на месте преступления... Так что? Будете говорить? Или предпочитаете провести ночь в тюрьме?

- Насчет ночи в тюрьме мы забегаете вперед, Ришар, - Сен-Жюст вошел в комнату, отметив для себя, что подоспел вовремя. - С каких пор мы сажаем в тюрьму свидетелей? Насколько я знаю, основной подозреваемый - Жан Клери. Где он, кстати? Задержан? Кто его допрашивает?

- Я хотел бы уточнить, на каком основании вы задаете мне эти вопросы, гражданин Сен-Жюст. - недобро прищурился Ришар. - У меня распоряжение Комитета, я должен допросить свидетелей. И имею право задержать гражданку, так как уверен, что она скрывает от следствия важные факты. Закон ведь для всех один, не так ли? Что касается Жана Клери, ему отослали оповещение.

- Я здесь, потому что уполномочен весли личный контроль за расследованием, - произнес Сен-Жюст. - Вам известно, что я курирую работу ведомства, которому поручена работа по делу Люмьера. Но я здесь - как представитель Комитета общественного спасения. Вот распоряжение председателя Комитета. Не понимаю, что вас смущает, Ришар. Кажется, мы с вами одинакого заинтересованы в том, чтобы виновные в убийстве были найдены и наказаны как можно скорее. Покажите мне протокол допроса. И какие именно слова гражданки вызывают у вас сомнения? - Он повернулся к одному из жандармов. - Выведите гражданку Шалабр. Наш разговор ее не касается.

- Если вы так заинтересованы в том, чтобы виновные были найдены, - Ришар с трудом сдерживался, но все же ему пока что удавалось сохранять самообладание, - тогда почему вмешиваетесь в мою работу и удаляете свидетельницу без моего на то согласия, гражданин Сен-Жюст? Или председатель Комитета наделил вас и этими полномочиями?

- Я удалил ее ровно на столько, сколько будет продолжаться наш разговор, не имеющий отношения к допросу, - пожал плечами Сен-Жюст. - Я не враг вам, Ришар. И пришел не для того, чтобы мешать вам работать. Скажу вам больше - я пришел, чтобы поработать вместе с вами! - он улыбнулся и сел в кресло. - Итак, могу ли я ознакомиться с протоколом допроса?

- Прошу вас,- Ришар протянул ему бумаги, будучи уверен, то ничего хорошего из этого не выйдет. Он предполагал, что Робеспьер вряд ли позволит допрашивать эту весьма подозрительную гражданочку, но не думал, что они станут действовать так быстро. Значило ли это, что им есть что скрывать? Это предстояло выяснить.

- Отлично! Я рад, что вы ведете это дело, Ришар! - серьезно сказал Сен-Жюст. Затем повернулся к жандарму. - Введите свидетельницу!

Маркиза заняла прежнее место напротив Ришара.

- Продолжим, - начал Сен-Жюст, перехватив инициативу. - Мы остановились на том, что вы увидели тело Люмьера. Опишите, как лежало тело? Даже нет, нарисуйте. Вот вам бумага и перо. Понимаю. Это трудно. Но вы же заинтересованы в том, чтобы нашли убийцу вашего соседа, верно? Главное, не волнуйтесь. Рисуйте.

Маркиза взяла перо и бумагу. Лицо Сен-Жюста было бесстрастным и не выражало ровным счетом ничего. Однако, он появился буквально через час после того, как ее сюда доставили. Максимильян говорил, что Сен-Жюсту доверяет почти, как себе. Значит, надо попытаться понять, что он хочет. Она принялась водить пером по бумаге, подавив дрожь в пальцах и желание расплакаться от напряжения.

- Значит, голова убитого располагалась вот так? А вы стояли тут? Я вас правильно понял? Вам стало плохо от вида крови? - Он повернулся к Ришару. - Нужно будет завтра же вызвать доктора, который осматривал гражданку Шалабр в ту ночь. И допросить его.

- Возможно, это имеет не такое большое значение, как вы думаете, - сухо сказал Ришар. - Крови было немного. Я уже говрил гражданке, что обнаружить это можно было только находясь рядом с телом. Значит, либо гражданка Шалабр подходила к телу, либо к Люмьеру подходил кто-то еще. Но гражданка не желает отвечать на этот вопрос. Это в свою очередь означает то, что она не желает помогать следствию и будет задержана.

- Я не подходила! Я действительно видела, что он лежит на полу, с пробитой головой, мертвый! - закричала маркиза. - Почему вы мне не верите? Сколько, по-вашему, должно быть крови, чтобы произвести впечатление на женщину? Я никогда в жизни не видела мертвого человека в доме, где живу! Никогда! Никогда не было со мной такого, что утром я говорю с кем-то, а вечером вижу его лежащим на полу, в комнате, с раной на голове!

- Успокойтесь, гражданка, не надо так эмоционально, - подал голос Сен-Жюст, наблюдая за Ришаром. Кажется, маркиза верно истолковала его прибытие. Уже хорошо.

- Это может значить, что в комнате находился кто-то еще, - спокойно сказал Ришар. - Постарайтесь вспомнить, гражданка.

- С чего вы сделали такой вывод? - изумился Сен-Жюст.

- Тело было перевернуто, - пояснил Ришар. - Если это сделала не гражданка Шалабр, не гражданин Ландри и не жандармы, то это сделал кто-то еще, вы не находите?

- Согласен. - кивнул Сен-Жюст. - Итак, гражданка Шалабр, отвечайте на вопрос. Был ли в комнате кто-то еще? Подумайте, прежде чем ответить. Ваш ответ может многое значить. - Сен-Жюст не спускал с нее глаз.

Голос маркизы дрогнул. Она приняла решение. - В комнате никого не было, гражданин Сен-Жюст, - медленно произнесла она и отложила лист бумаги, на котором пыталась несколько минут назад изобразить положение тела Люмьера. - Прошу вас, отпустите меня домой. Я очень устала и хочу выспаться. Я рассказала все, что знала. Прошу вас. Пожалуйста.

- Тогда как вы объясните то, что на момент прихода гражданина Ландри тело уже было перевернуто?- впился в нее взглядом Ришар.- Говорите правду, гражданка, иначе у вас будет возможность выспаться в тюрьме.

- Я его не переворачивала! Я бы никогда в жизни не осмелилась дотронуться до трупа! - у нее на глазах вновь блеснули слезы. - Мне стало плохо от одного вида этого несчастного челвоека! Вы можете спросить гражданина Ландри - он меня нашел! Я ничего не помню! Если убийца прятался где-то неподалеку, он мог перевернуть тело!

- Ришар, два часа ночи, - тихо сказал Сен-Жюст.

- Это не имеет никакого значения для следствия,- ровно ответил Ришар. - Впрочем, как я уже говорил, вы можете отдохнуть в тюрьме. Мы еще не закончили нашу беседу, поэтому отпускать вас домой я счиаю излишним. Тем более, что скоро мне доставят ваше досье, где, я уверен, найдется немало интересного, гражданка Шалабр. Мне кажется, что вы скрываете не только факты, касающиеся убийства, но и свое происхождение...

Маркиза побледнела. Сен-Жюст сохранял отстраненный вид, в душе понимая, что этот раунд они проиграли. Где-то вдалеке мелькало сожаление о том, что он не познакомился так близко с медотами работы Ришара раньше. Перед ним сейчас стоял прекрасный профессионал, который просто делал свою работу. Нет, он не чья-то послушная пешка. Профессионал, который хочет докопаться до правды. И этим все сказано. Таких людей сейчас не так много. Сквозь завесу своих мыслей он слышал захлебывающийся голос маркизы де Шалабр. - Над ним стояла женщина... Я видела... Да, я ее узнала.. Ее имя Жюльетт Флери.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Дек 21, 2009 12:22 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Дом Дюпле. (продолжение)

Бьянка, Жанна де Шалабр, Сен-Жюст, Робеспьер, Огюстен.

- Я ничего не могла сделать, Максимильян, ничего! Они подозревают меня! Я не знала, что говорить, мы ничего не обсудили, а когда он заговорил о каком-то досье на меня, когда он сказал, что будет расследовать, кто я такая, я испугалась! – маркиза тихо плакала, сидя в кресле. Сен-Жюст, стоявший рядом, скрестив руки на груди, молчал. Он буквально насильно вырвал Жанну Шалабр из рук Ришара, который, как охотник, почувствовавший дичь, уже начал готовить документы для ареста. Теперь они сидели в доме Дюпле. Близился рассвет, о сне никто и не помышлял. Маркиза сдалась после первого же допроса. А чего еще было от нее ожидать? Сен-Жюст не мог не понять ее и не посочувствовать. Ришар знал свое дело и блефовал мастерски. Хотя… Надо бы завтра попытаться узнать – вдруг досье на маркизу и правда существует?

Все было гораздо хуже, чем они предполагали. Пусть даже Сен-Жюсту удалось избавить Жанну Шалабр от перспективы провести ночь в тюрьме, Робеспьер не был уверен, что за ней не придут завтра. Или послезавтра. Теперь ему представилась возможность лично убедиться в том, что отлаженная ими машина работает безукоризненно. Допрос-трибунал-приговор. И эшафот.

- Жанна, постарайся успокоиться, - тихо сказал Робеспьер. - Все уже позади. - На самом деле он далеко не был в этом уверен. Все еще только начинается. И теперь под ударом оказалась еще и Жюльетт Флери. Он повернулся к молодой женщине: - У вас есть два варианта, гражданка Флери. Первый - покинуть Францию и не возвращаться сюда еще лет пять. Второй - быть готовой к допросу, на котором, разумеется, вам придется все отрицать. Антуан, сегодня ты прочтешь доклад. Так же я хочу, чтобы ты взял в жандармерии досье на Ришара и проверил, существует ли досье на Жанну Шалабр. Это - вне зависимости от того, как будет принят доклад.

- Я покину Францию, если понадобится. А перед этим отвечу на вопросы. - Бьянка кивнула. Ну вот и закончилось. Нелепое стечение обстоятельств, нелепая смерть. И расплата. На кону - несколько жизней и судеб. Она присела перед маркизой и, взяв за руку, заглянула ей в глаза.

- Жанна, я благодарна вам за то, что вы пытались не называть меня даже будучи уверенной в том, что я убила этого человека. Завтра же я отправлюсь к Ришару и отвечу ему на все вопросы. И если он - честный человек, как считает Сен-Жюст, и его цель - найти убийцу, то он будет подозревать меня, а не вас. Вы - просто свидетель. Такой же свидетель, как Мишель Ландри, владелец дома.

Сен-Жюст молча усмехнулся, услышав это имя. Клери мыслит также, как и он. Один из вариантов защиты для них - Ландри.

- Есть и еще один вариант защиты, Антуан, - тихо сказала Бьянка, повернувшись к нему. - Правда. Никто не убивал Люмьера. Никто. Он был больным человеком, и его смерть - несчастный случай. Если доказать, что он был слаб здоровьем, что с ним и раньше случались припадки... Человек с нормальным здоровьем не может умереть от легкого удара головой!

- Вот и узнаешь, насколько в почете твоя правда, - процедил Сен-Жюст.

- Да на нем пахать можно было, - мрачно сказал Огюстен. - Мы не сможем доказать, что он был чем-то болен, по крайней мере сейчас, когда народ требует повесить убийцу на фонаре. А что касается Ландри, то он будет твердить то, что твердил и раньше. Думаю, что инстинктом самосохранения у него все в порядке. Хорошо. Допустим, Жюльетт будет все отрицать. Это не помешает обвинить ее, так как вполне логично, что она украла отчет... Версия о самозащите тоже отпадает - в нее никто не поверит, даже если учесть тот факт, что Ландри, судя по всему, много выпил в тот вечер. --- Никаких версий о самозащите и быть не может, так как это граничит с признанием, - сказал Робеспьер. - Нам останется только наблюдать реакцию толпы, тогда казнь покажется наиболее безболезненным вариантом. Пойдем сначала. Люмьер упал сам, так как был пьян, верно?

- Верно, - Бьянка подняла голову. - Он обо что-то споткнулся. Кажется, на полу валялся какой-то листок. Записка. О боже! - Она вскочила, бросилась к сумочке, и начала лихорадочно выкладывать из нее вещи. - О боже! Записка! Его записка - приглашение для Жана Клери! Я оставила ее там. Дьявол! Она лежала на полу. Записка!

- Наша мозаика постепенно приобретает очертания, - философски заметил Сен-Жюст. - А вот и недостающее звено. А я-то, глупец, удивляюсь, с чего это Ришар так настаивает на присутствии в комнате кого-то третьего...

- Что было в записке? - резко спросил Робеспьер. Уточнять, где она сейчас не имело смысла...

- «Уважаемая Жюльетт,
Не соблаговолите ли Вы сообщить Вашему брату Жану Клери о том, что мне необходимо с ним встретиться, чтобы обсудить возможность дальнейшего сотрудничества? Вижу, что статьи о Марате задели его за живое. Я готов выбросить «белый флаг» первым. Но мне нужна одна-единственная встреча. Я буду ждать его сегодня вечером, по адресу: Сент-Оноре, 37, квартира на первом этаже (она там единственная). С уважением, Мишель Люмьер.» - Бьянка опустила глаза. - Я воспроизвела дословно.

- Это только подтверждает слова Жанны о том, что вместо брата пришла сестра, - задумчиво сказал Робеспьер. - Жюльетт Флери является подозреваемой номер один, вне зависимости от показаний свидетелей. Но это не значит, что для дачи показаний не будет разыскиваться и ее брат, который здесь не при чем. Попытаемся восстановить картину. Некоторое время Люмьер и гражданка Флери говорили, Люмьер был пьян, возможно, он повысил голос? Возможно, напал? Гражданка Флери хороша собой...

- Люмьер - представитель народа, погибший за правду. Флери - смазливая девица с лицом аристократки, правильной речью переученной иностранки и манерами принцессы. Представитель народа хочет поставить на место вышеописанную особу. Она его за это убивает. На чьей стороне симпатия народа? - Сен-Жюст повернулся к Бьянке. - Прости. Но выглядит все именно так.

- Мне кажется, что мы пытаемся обрисовать картину произошедшего, а не переходим на личности, - сверкнул глазами Огюстен. - Или у вас, гражданин Сен-Жюст, такая манера вести беседу: сыпать оскорблениями?

- Довольно, - махнул рукой Робеспьер. - В общем и в целом твои замечания, возможно и верны, Антуан, но симпатии и антипатии народа не зависят от таких мелочей. А мы имеем дело с массой народа. Все зависит от того, что говорил Люмьер, будучи в нетрезвом состоянии и что отвечала гражданка Флери. Насколько я понял из рассказа, там не последнее место занимал шантаж. А симпатии к Жану Клери все еще сильны.

- Думаешь, что разговор мог кто-то слышать? - задумчиво сказал Огюстен. - Кто-то, помимо Жанны?

- И убежать, - кивнул Робеспьер. - Жанна находилась в своей комнате, она не может знать, кто мог приходить к Люмьеру либо к Ландри, так как только снимает там квартиру, а не является ночным портье.

- Я вызову на допрос всех, кто потенциально мог находиться рядом, - хмуро сказал Сен-Жюст. - Хотя, думаю, Ришар уже сделал это. Но я проконтролирую и лично пройдусь по этому списку. А допрошу Ландри. - при упоминании редактора "Саппер Санкюлот" глаза Сен-Жюста недобро блеснули. - Итак, самая простая версия - шантаж, попытка изнасилования и падение пьяного человека. Я бы поискал врача, к которому обращался Люмьер. Он производил впечатление человека неуравновешенного, судя по описанию Жюльетт и Огюстена. На суде выступление врача, который подтвердит, что Люмьер был психопатом и к тому же страдал головными болями или чем-то подобным будет нам очень кстати.

- На суде? - ахнула маркиза. Она немного успокоилась, и тихо сидела, слушая разговоры.

- На суде, - медленно проговорил Сен-Жюст. - Не вижу, что можно сделать, чтобы дело до суда не дошло. Разве что убить Ришара? Или получить признание от Ландри? И то и то возможно. Вопрос в том, насколько далеко мы готовы пойти. Максимильян, решение за тобой. Я поддержу в любом случае. Что бы ты не выбрал.

- Завтра я просмотрю досье Ришара, - медленно сказал Робеспьер. - Ландри должен все это время находиться под подозрением. Также нам предстоит заняться поисками врача, который, я думаю, подтвердит то, нужно... Ведь то, что произошло с Каррье нельзя назвать случайным явлением? - он пристально посмотрел на Жюльетт Флери. - Это... выполнимо, не так ли?

Она кивнула.

- Это уже лучше. А то я подумал, ты теперь стараешься избегать подобных, - начла Сен-Жюст.

- Хватит, хватит, хватит, не хочу больше этого слышать! - взорвалась Бьянка. - Сколько можно говорить о моей ошибке? Ты их никогда не совершаешь, Антуан? Мне так не кажется! Я сделаю все, что смогу. Найду врача и поговорю с Ришаром. Завтра же.

- Достаточно! - повысил голос Робеспьер. - Мы пытаемся найти выход из сложившейся ситуации, а не вспоминаем, какие ошибки были допущены! Гражданка Флери, - уже мягче прибавил он, - Думаю, что Ришар сам пришлет за вами, не нужно проявлять лишнюю инициативу. Не нужно и появляться у врача. Если только вы не обладаете талантом отвлекать тех, кто, возможно, уже следит за ним. Подобная мысль могла прийти в голову не только нам, но и Ришару. Антуан, тебе нужно будет выяснить и это тоже, нам желательно не доводить дело суда.

- Я понял. Завтра у нас будет информация о Ришаре. А сейчас, граждане, прошу прощения - я вас покину. - Сен-Жюст поднялся. - Нам предстоит трудный день. Советую всем отдохнуть хотя бы пару часов.

- Если ты пойдешь домой, времени на отдых останется еще меньше, - заметил Робеспьер. - Думаю, что Морис не станет возражать, если ты займешь ту же комнату, что и вчера.

- Хорошо. Но я хочу пройтись перед сном. Спокойной ночи, - бросил Сен-Жюст и вышел.

- Мне тоже пора. Я уйду одна. Незамеченной. Думаю, мне не стоит пока встречаться с вами. - Бьянка опустила глаза. - Не хочу ненужных жертв. А у вас и без меня проблем достаточно. Я уйду через окно второго этажа. Путь к отступлению я продумала.

- Встречи - это необходимость, - сказал Робеспьер. - Мы должны держать друг друга в курсе событий. Для встреч можно использовать...

- Старую квартиру Рикора, - сказал Огюстен. - Там сейчас никто не живет. Все же лучше, чем обсуждать наши неприятности в кафе.

- Пусть будет старая квартира, - кивнул Робеспьер. - Теперь ступайте, гражданка Флери. И будьте осторожны.

- Кажется, большую часть событий я все же пропустил, - заметил Огюстен. - Или я ослышался, когда Жюльетт сказала про окна второго этажа?

- Ты не ослышался, - спокойно сказал Робеспьер. - Не забивай себе этим голову, Огюстен. Рано или поздно ты найдешь ответ на свои вопросы. А сейчас всем нам нужно отдохнуть. И тебе тоже. Завтра я не хочу видеть тебя... - едва не вырвалось "спящим на заседании", но он вовремя опомнился, - слишком уставшим. Нам предстоит много дел.

Спустившись вниз, Бьянка огляделась. Нет, слежки не было. Что-то другое. Непонятное и неосязаемое. Бьянка встряхнула головой, прогоняя глупые мысли. Да. ситуация трудная, но она с ней легко справиться. Несколько минут, и Ришар будет под ее полным контролем. Она поработает над его мыслями и заставит действовать по ее указке. И прекратить эту чертову историю, в которой на самом деле нет виноватых. С этими мыслями Бьянка устремилась к своему дневному убежищу на окраине Парижа. Она видела, как человек, завернутый в плащ, вышел из-за деревьев и направился в противоположную сторону.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Дек 21, 2009 1:21 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж, у Нотр-Дам.
Эжени, Сен-Жюст

Собор. Вот и он. Можно сесть в таверне, глядя на него всю ночь. Можно просто забраться в нишу и остаться неузнанной.
Эжени не знала, чего именно хочет. Знала, что где-то там ее навестят души мертвых. Или не навестят.
Ниша меж двух химер. Любимая, темная.
И никто не увидит.
Она будет ждать его здесь, а потом вернется к нему домой… А потом – к себе. Он придет. Надо только время.
Дождись…. Только дождись меня…
Эжени встала, чтобы свернуть в любимый переулок, но обернулась, наткнувшись на совершенно лишний взгляд.
- Сен-Жюст, я рада Вас видеть, но у меня нет на Вас времени, - проговорил она, - Он придет и, не застав меня, будет волноваться.

Сен-Жюст резко остановился. Вот и она. Он знал, что эта встреча рано или поздно случится. Она будет смотреть на него своими прозрачными глазами, в которых отразится приговор. Она говорила о Камиле так, словно он был жив. Если бы она была обычной женщиной, он бы подумал, что она помешалась. Но тут было нечто другое. - Здравствуй, Эжени, - мягко сказал Сен-Жюст. И замолчал. Слов не было. Последний раз он видел их вместе, когда провожал после скандала в Тюильри. Камиль казался совершенно невменяемым и, кажется, плохо соображал, что говорить. А Эжени... Она просто смирилась. В глубине души он надеялся, что она не исчезнет. Что появится и сделает что-то, что спасет его. Возможно, он требовал от них слишком многого?

- Ну, здравствуйте, - Эжени рассматривала Сен-Жюста почти как впервые. Все также красив. Удивительно, все изменилось, и ведь все просто не могут выглядеть как раньше. Но выглядят. Вспомнилась история их знакомства. Сейчас уже можно было признаться, что ей было приятно обратить на себя его внимание. Удивительно, ведь когда-то она даже сравнивала его с Камилем… И что говорить, если бы все сложилось не так, как сложилось - с нее сталось бы размениваться на беготню за Сен-Жюстом. Какая глупость. И как жалко, что только сейчас становится понятно, что имело значение, а что рассеивается как мираж. Все они – Сен-Жюст, Робеспьер, золотоволосая бессмертная в мальчишеском облике, к которой она когда-то сильно ревновала, Феликс, Арман, Элени – это все и есть настоящие призраки, которые вот-вот и рассеются в дымке. А настоящее значение имел только Камиль. Сен-Жюст стоял молча… И это все больше не имело значения, - Если ты думаешь, что я брошусь на тебя с обвинениями, ты неправ, - мягко заметила Эжени, - Я не виню тебя. Это то же самое, что обвинить Сансона. И себя за это тоже не вини. Наверное, нам стоило столкнуться еще раз, хотя бы чтобы я поняла, что ты больше не имеешь для меня значения. Когда-то мне было приятно обратить на себя твое внимание, просто потому что всем женщинам приятно внимание самого красивого мужчины Конвента. Даже бессмертным. Но это было давно. И на самом деле имел и имеет значение только Демулен. А ты – просто мираж, призрак. Все вы – призраки, а он – нет.

Сен-Жюст улыбнулся. - Ты права, Эжени. Если мы и не призраки, то скоро ими будем. А ты - легенда. Одна из самых красивых легенд Парижа. Я знал, что ты уехала - без тебя наш город потерял частичку чего-то важного, что нельзя обрисовать словами. Я придумал про тебя сказку, которую когда-нибудь расскажу своей невесте. Придумал твое прошлое, твою историю, и саму тебя. Только я не знаю, чем она закончится, и закончится ли. Поговори со мной, хочешь? Когда-то я считал вас бесчувственными тварями, которые лишь развлекаются, глядя на нас, простых смертных. А теперь знаю, что это не так. Поэтому искал тебя. Приходил к Новому мосту, сожалея, что обстоятельства помешали мне выполнить мое обещание в марте...

Эжени покачала головой.
- Нет, не надо. И сказок больше нет. Ты тогда все верно сказал. Наивный бред способен свести с ума слишком многих. Даже для нас, призраков этой весны, он слишком опасен. А быть простым смертным – это большое счастье. Однажды ты поймешь или не поймешь, но это все тоже уже не имеет значения. Не надо тратить время на нашу случайную беседу, хотя когда-то давно я была бы ей рада. Но так нельзя. И ты, и я слишком мало значим друг для друга, и жаль только что это стало ясно так поздно. Поэтому сейчас ты пойдешь к своей невесте, а я – к себе, ждать и просить прощения, и писать все новые черновики письма, которое никогда не отправлю. Разве что он придет однажды еще до того, как забудет меня окончательно и навсегда.

- Он не придет, Эжени, - тихо сказал Сен-Жюст. - А ты растратишь свой талант видеть красоту в каждой тени и в каждой крыше, блуждая по улицам в поисках прошлого. Это тупик. Но выбирать тебе. Похоронить себя или жить дальше.

- А если он не придет, - ответила Эжени, - То я останусь совсем одна. Я только для него имела значение. И тебе сейчас нет никакой разницы, что я выберу. Я знаю, что не придет. Он просто забыл меня, и между нами все кончено. Но лучше надеяться. В конце концов, он обещал воззвать меня на свидание, чтобы все было как в книжках, понимаешь?, - она почувствовала легкую досаду и почти обиду, - Но ты не понимаешь. И на самом деле тебе все равно! Иди рассказывай сказки невесте, не разрушай последнее, что у меня есть!

Сен-Жюст внимательно посмотрел на нее. Она была на грани отчаяния, и пыталась бороться, закрывая свой ужас перед предстоящей вечностью в одиночестве глухой стеной отчуждения. Она не такая, как Клери и Страффорд. Слишком ранимая, слишком неподготовленная. И одинокая. Теперь, когда Демулена нет, ей остается только сойти с ума. - Я не буду навязывать тебе своего общества, Эжени. Мне не все равно. Но выбирать действительно тебе. Если захочешь поговорить, ты знаешь, где меня искать.

- И не навязывай, - заметила Эжени, - Хватит смотреть на меня как на ребенка. Ты вообще не любишь слабых, я это заметила. И лучше всю вечную жизнь ждать Камиля, - Она развернулась на шум у Нотр-Дам. Люди возбужденно передавали друг другу какие-то листовки. *Теруань… Это правда! Она снова на свободе*, - долетело из толпы, - О господи, - Эжени подлетела к одному из прохожих и отобрала листовку. Она гласила:

*Граждане!
Настало время снова взяться за оружие! Я, Теруань де Мерикур, призываю Вас снова подняться на восстание против тиранов-монтаньяров! Более года меня силой держали взаперти, объявив сумасшедшей за то, что я призвала прекратить жестокость и кровопролитие на улицах города, но мне удалось вырваться из рук моих мучителей, чтобы спасти Францию от любоедов-якобинцев. К восстанию, граждане! Я не могу пока показаться толпе, но скоро я возглавлю Вас, чтобы изгнать кровавое правительство из нашей страны! Теруань де Мерикур*

- Она не может такое написать! – в ужасе закричала Эжени, - Она правда сумасшедшая. Я точно знаю!

Сен-Жюст нахмурился. Некоторое время он крутил в руках листок. Совсем недавно в городе говорили о Теруань после того, как Клери воспользовалась ее образом для освобождения Сантьяго. - Ничего не понимаю, - сказал он вслух. - Мы наводили справки. Теруань еще неделю назад была в больнице.

- Она сумасшедшая, я точно знаю, - повторила Эжени, - Это… в общем это сделала с ней я, когда мы не могли поделить Собор. И она очень хорошая. Вы ее теперь казните, да?

- Как у тебя все просто, - улыбнулся Сен-Жюст. - Черное и белое. Казните или не казните. Все не так просто, Эжени. Я подозреваю, что Тераунь не имеет отношения к этой листовке, и кто-то просто воспользовался ее именем. А если даже выяснится, что Теруань на свободе, это будет значить только одно - какой-то человек решил привести в движение этот механизм в своих целях.

- А у тебя все сложнее – казнить, казнить наполовину, казнить не совсем или не казнить, - огрызнулась Эжени, - Я никогда ее не навещала… там, где она оказалась. Это было несправедливо. Я отправлюсь к ней. Уж она-то точно не будет убеждать меня, что Камиль не придет! Потому что она мне верит!

- Прямо сейчас навещать отправишься? - удивился Сен-Жюст. - Не знал, что вы были так близки с Теруань.

- Предлагаешь дождаться рассвета? Сейчас, конечно, - ответила Эжени, - У нас с ней была своя история, в результате которой она получила корону, но потеряла ум, а я получила Собор и Камиля, а в итоге потеряла все. У нас с ней гораздо больше общих воспоминаний, чем ты даже можешь себе представить.

Сен-Жюст подошел к Эжени, взял ее за руку и посмотрел в глаза. - Удачи, Эжени. - серьезно сказал он, слегка пожав холодную ладонь. - У тебя еще есть, что сказать этому миру, теперь я это вижу. Будь сильной. И возвращайся.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Дек 21, 2009 2:44 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Таверна "Красный лев" на окраине Парижа

Реджинальд Лайтнер, Жак Ришар

Реджинальд Лайтнер, глава Ордена Таламаска, взглянул на часы. Ему говорили, что Жак Ришар – человек слова, готовый на все ради раскрытия преступления. Только в этом расследовании ему не поможет его профессиональный опыт и умение грамотно допросить подозреваемого. Потому что подозреваемая обладает такой силой, противостоять которой простой смертный не способен. Что ж, если Ришар – умный человек, с ним удастся договориться.

В Париж Лайтнер прибыл впервые после трагедии с неудачной попыткой выйти на Жана Клери в июле 93 года. Та попытка закончилась смертью Марата и казнью его лучшего агента – Шарлотты Кордэ. Несчастная Шарлотта не сказала ни слова об Ордене во время следствия, и осталась в памяти людей наемной убийцей, нанятой жирондистами. А Клери… Клери на некоторое время пропал, а затем возник вновь. К тому моменту Лайтнер получил интересные данные от своих агентов в Италии. Портрет 15 века. Красивая белокурая синьора, известная в Венеции куртизанка Бьянка Сольдерини. Все бы ничего, но подписан он был Мариусом Римским, бессмертным, с которым у Таламаски были давние связи. Заинтересовавшись судьбой красивой блондинки с портрета, Лайтнер поднял архивы… И не ошибся. Следующее упоминание о Бьянке Сольдерини появлялось уже в 18 веке, в Дрездене. Что не оставляло сомнений в том, что она стала бессмертной. Далее ее следы терялись. Лайтнер готов был отказаться от расследования. Но две недели назад ему доставили отчет от парижского агента. «Бессмертная, живущая под именем Жюльетт Флери. Активна, не боится смертных, более того, находится в близких отношениях с одним из молодых политиков. Ее родной брат – Жан Клери. Во всяком случае, так считается». От упоминания этого имени Лайтнер чуть не подпрыгнул. А затем из конверта выпал небольшой портрет этой самой Жюльетт, сделанный агентом. Лайтнер потер руки от возбуждения. Предмет его интереса сам шел в руки. С листка бумаги на него смотрела Бьянка Сольдерини. Та самая, о которой был ничего не известно с момента ее исчезновения из Дрездена.

Узнать все о таинственной бессмертной, позволяющей себе вести такой активный образ жизни, стало для Лайтнера делом чести. Закрадывалось подозрение, что Жюльетт Флери и Жан Клери – одно и то же лицо. Но все это следовало проверить. И больше – никаких жертв. Он будет действовать сам. Лично. Используя все свои способности. За годы работы в Ордене, Лайтнер не только отточил свое умение читать мысли, но и научился воздействовать на людей не хуже бессмертных. Благодаря этому умению он собрал за две недели неплохую информацию о Жюльетт Флери и соорудил себе комплект документов о благодадежности, к которому не придерешься. А потом произошло убийство Люмьера. Убийство, подозреваемой в котором стала эта бессмертная. До этого она легко выкручивалась из неприятных ситуаций, используя свои способности. Как она будет действовать, если лишить ее этой возможности? Эксперимент. Охота. И сильная, отчаянная жертва.

Лайтнер заказал еще кофе, когда в дверях показался Жак Ришар. Он махнул ему рукой. Охота началась.

***

Жак Ришар не торопясь осмотрелся и пришел к выводу, что прилично одетый гражданин за столиком у окна - именно тот, кто ему нужен. Было в его взгляде нечто такое, что заставляло думать об этом человеке как о сильном противнике и о неоценимом сотруднике, это уже в зависимости от того, о чем он захочет говорить. От таких людей легко стать зависимыми, поэтому действовать следует осторожно. Но главное сейчас не размышления на тему, а знакомство. Неплохо бы сразу же расставить точки над "и". А заодно и узнать, что ему понадобилось. - Добрый день, гражданин. Я - Жак Ришар, вы, должно быть, тот, кому я обязан визитом сюда... - Ришар заказал кофе и попросил немного молока. Дорого, но начало довольно интересного разговора (а в том, что разговор будет интересный, Ришар не сомневался, предчувствие редко обманывало) стоит отметить хотя бы так.

- Я пригласил вас, гражданин Ришар, чтобы поговорить о деле Люмьера, - без предисловий начал Лайтнер. Слово "гражданин" раздражало, но правила - есть правила. - Насколько я понял, вы занимаетесь этим делом и хотите довести его до конца, даже, если вам придется выступить против сильных мира сего.

- Сначала я бы хотел узнать, с кем имею честь говорить, - скупо улыбнулся Ришар.

- А это неважно, - улыбнулся Лайтнер. - Будем считать, что вы имеете дело с профессором Эдвином Бридли. Из Лондона.

- Иностранец. Да еще и англичанин, - спокойно констатировал Ришар. - Вы знаете, что за одно это вы можете быть арестованы? И я заодно, только потому, что говорю с вами?

- Я же сказал, "будем считать", - пожал плечами Лайтнер. И произнес на идеальном французском. - Морис Дидье, преподаватель философии из Реймского университета. Так вам больше нравится?

- Это совсем другое дело, гражданин Дидье, - кивнул Ришар.Черт возьми! Откуда этому гражданину известны такие подробности в столь краткие сроки? В том, что шпионы есть и в Тюильри он не сомневался, но как иностранец мог знать о намечающихся трениях между ним и молодым Сен-Жюстом? Вопрос без ответа. И судя по тому, что тон в беседе задет этот тип, таких вопросов будет множество. - В своей оценке относительно моей деятельности вы правы. Теперь я бы хотел узнать ваш интерес в этом.

- Мне бы хотелось, чтобы дело было доведено до конца, - уклончиво сказал Лайтнер. - Меня интересует главная подозреваемая. Жюльетт Флери. Вы собираетесь встретиться с ней сегодня днем. А она придет только вечером.

- Почему вы так в этом уверены? - вежливо спросил Ришар. Осведомленность этого иностранца начинала раздражать. Работая в тайной полиции он потратил слишком много сил на то, чтобы отлавливать вот таких вот агентов и надо же, сейчас беседует с одним из них! Но этот разговор может быть и полезен, если его интересует Жюльетт Флери. Что же, посмотрим...

- Потому что я хорошо знаю, кто такая эта Флери. Занимаюсь изучением этой женщины, если можно так выразиться. Наши интересы совпали, поэтому я готов вам помочь. - Лайтнер отпил глоток кофе и с удовольствием посмотрел на собеседника. - Вас, видимо, раздражает моя осведомленность? Поверьте, тайная полиция тут не причем. Ваша работа прекрасно отлажена, а дело тут не в этом. И я - не агент. Я - ученый. Спокойно. - Лайтнер отметил, как Ришар изменился в лице. - Вы слышали что-нибудь о людях, обладающих способностями читат мысли и управлять другими при помощи мысленных приказов?

- Слышал, - осторожно ответил Ришар. По правде говоря, он не очень верил в подобные сказки, но главным образом потому, что никогда не сталкивался с такими вещами. С другой стороны, некоторые явления просто не поддавались логическому объяснению. Взять хотя бы массовое помешательство в Консьержери год назад. Все свидетели, как заведенные, твердили одну и ту же нелепицу... Да и этот случай не единственный, увы. Поэтому к сообщению ученого он отнесся хоть и насторожено, и с известной долей скептицизма, но все же довольно внимательно. - То есть вы считаете, что моя работа заранее обречена на провал? - Ришар горько усмехнулся. Вот так. Дело даже не в Робеспьере. И не в Сен-Жюсте. Проигрыш, заведомый проигрыш, оказывается уже почти предрешен...

- Вы верите в подобную чушь? - вскинул брови Лайтнер. - В наше время это считается сказками... Если, конечно, никогда не сталкиваться с подобными вещами. Хотя они - повсюду. Взять хотя бы прошлогодний скандал в Консьержери... Все свидетели, как заведенные твердили одну и ту же нелепицу...

- Приходится верить, гражданин. Особенно когда тебе излагают ход твоих собственных мыслей, - пожал плечами Ришар. Кошмар. Еще немного и Шарантон ему обеспечен. Хорошо, что профессиональная выучка взяла свое, иначе был бы уже в десяти лье отсюда.

- Прекрасно, прекрасно. Вы верите мне, это уже половина дела. - Лайтнер откинулся на спинку стула. - Я пришел сюда не для того, чтобы запугивать вас. Я хочу помочь. И подготовить вас к сегодняшней встрече с гражданкой Флери, которая, как вы правильно заметили, обречена на провал. Ваш диалог продлится не так долго. А из своего кабинета вы выйдете обновленным. Показания гражданки Шалабр исчезнут. Вы ведь никому не доверяете, поэтому пока что не показывали протоколов допроса коллегам? Их видел только гражданин Сен-Жюст. И ваш личный секретарь. Так вот, продолжаю. Показания гражданки Шалабр исчезнут, зато появятся новые. Записанные рукой вашего секретаря. Несколько свидетелей опишут, не сговариваясь одни и те же приметы человека, который в тот день выходил от Люмьера. Человека этого не найдут. Тупик.

- И что вы предлагаете? Плюнуть на это дело? - усмехнулся Ришар. - Не выйдет. Хотя, по здравому рассуждению, здесь мало что можно сделать.

- Нет, ну что вы. За короткое время вы сделали слишком многое, чтобы вот так вот сдаться. Я хочу предложить вам выход. Дело в том, что людей с подобными способностями мы изучаем уже очень много лет. Ставим эксперименты и опыты. Пытаемся понять, насколько возможно воздействовать на разум. За годы работы учеными было выработано противоядие. Рецепт этой настойки держится в строжайшем секрете. Обычно мы используем ее, когда направляем своих агентов на встречу с подобными существами. Выпив ее, человек не лишается способности мыслить. Но его сознание словно попадает под металлический колпак. Я хочу предложить вам воспользоваться этим снадобьем. И удалить вашего секретаря. Его заменит человек, способный противостоять этой женщине и равный ей по силе.

- Я не могу взять на место моего секретаря вашего человека, - ответил Ришар. Все это было чертовски занимательно в какой-то мере, но этот человек предлагал невозможное. Возможно, рассказ правдив, пока что у него не было возможности лично убедиться в необычных способностях Жюльетт Флери, а вот иностранец на месте секретаря, да и вообще чужой человек, может стоить ему головы. Да и как быть уверенным, что чужой человек - не шпион, мечтающий добраться до бумаг или войти в доверие? А по большому счету... Все равно Сен-Жюст не позволит арестовать Жюльетт Флери. И Робеспьер не позволит. Ни для кого не секрет, что с ней встречается Робеспьер-младший, о каких арестах речь, гражданин Ришар? - И потом, гражданин,... Зачем вам нужно это дело, заранее, я повторяю, обреченное на провал даже по независящим от Жюльетт Флери причинам?

- Мне нужна Жюльетт Флери, - спокойно сказал Лайтнер. - Возможность наблюдать за ней. Понимаю ваши сомнения. Что ж, мне ничего не остается, как показать вам, какими способностями она обладает. - Лайтнер на секунду прикрыл глаза и сосредоточился. Бедный Ришар, его ждет удар. Он легко надавил на его сознание. Ришар встал, подошел к трактирщику и попросил лист бумаги и перо. Затем начал послушно выводить на листке. "Я, Жак-Мари Андрэ Ришар, намерян сообщить Комитету общественной безопасности о том, что 25 жерминаля сего года я передал информацию о планах генерала Пишегрю относительно наступления на войска неприятеля человеку, представившемуся Мартином Билтье, который упратил мне сумму в 200 тысяч ливров. Подпись". Когда бумага была написана, Лайтнер отпустил Ришара, коротко скомандовав ему вернуться. Затем молча протянул ему листок. - Вы только что написал это. Прочтите.

Ришар прочел бумагу, потом медленно разорвал ее на две половины и так же медленно положил в карман. Вот так. Невыносимо захотелось выпить. А еще больше - оказаться где-нибудь не здесь. Но с другой стороны он предупрежден, а это уже что-то. Только эта мысль помогала ему во-первых не упасть в обморок, как слабонервная барышня, а во-вторых начать думать. - Я вам верю, - наконец сказал он. - Но ваш человек в качестве секретаря может стоить мне головы. Поэтому несмотря на ваши более чем веские доказательства я не возьму его на место моего. Пойдем дальше. Предпочитаю выложить  все так, как есть, раз уж вы обладаете талантом копаться у меня в голове. Вам нужна Жюльетт Флери. Но она нужна не только вам, а следовательно, мне все равно не позволят ее арестовать, как не прискорбно это звучит. Все закончится, не успев начаться, гражданин.

- Вот это другой разговор, - рассмеялся Лайтнер. - И у нас есть время, чтобы составить совместный план действий. Пойдемте. Ришар. Не стоит задерживаться на одном месте более получаса.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Дек 21, 2009 3:55 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Кафе "Отто"

Сен-Жюст, Реджинальд Лайтнер.

Полуденное солнце било в глаза. Сен-Жюст медленно шел по направлению к кафе «Отто» неподалеку от здания Тюильри. В последнее время он редко заходил туда, но сегодня захотелось пообедать в спокойной обстановке и отметить свой успех хотя бы один на один с собой. Его доклад в Конвенте был принят. Общая полиция теперь вырвана из рук Комитета общей безопасности. С деятельностью этого Комитета еще предстоит разобраться, и предстоит выслушать массу нелестных слов от коллег по Комитету общественного спасения. В связи со сложившейся ситуацией Сен-Жюст рискнул прочесть свой доклад в Конвенте, не согласовав его в Комитете, и глядя, как вытянулись лица Бийо-Варенна, Барера и Колло, мог себе представить последствия. Ничего. Это не самое страшное. Главное, что чтение доклада позади, декрет принят, и можно спокойно работать дальше.

Сен-Жюст присел за столик в глубине зала и задумался о том, что заказать на обед. В голову лезли мысли о Ришаре, который рьяно взялся за расследование дела Люмьера. Утром он просмотрел все записи о Ришаре и поговорил со своими осведомителями. Ничего. Прекрасно образован, кристально чист и не замечен ни в каких порочащих связях. Но, с другой стороны, все не так страшно. Клери под подозрением, это верно, но она — одна из немногих, способных легко постоять за себя. Сегодня вечером он обязательно будет присутствовать на ее допросе и посмотрит синьору в действии.

Реджинальд Лайтнер направился к столику, за которым сидел молодой политик. Существовал риск, что он придет сюда не один, а в компании своих коллег, но обошлось. Под ментальный контроль можно взять одного человека, двух, но справиться с пятью уже сложнее, а с десятком - невозможно. Депутаты же имеют обыкновение ходить группами. Не сегодня. Не в этот раз. Стоит ли дело затраченных усилий? Разумеется! Если все будет благополучно, его архив обогатится записями, которые не может себе даже представить ни один из агентов в своих самых дерзких мечтах. Но для этого нужны составные, главная из которых - терпение. Оно было, а значит теперь все, что требуется - это идти к цели. Но мысли об Ордене отвлекают. Сейчас имеет значение французский акцент, немного уставший вид и концентрация внимания.

- Добрый день, гражданин Сен-Жюст. Я могу присесть за ваш столик? У меня для вас известия...

Сен-Жюст резко поднял глаза. Незнакомец. Француз? Судя по речи, да, а внешность несколько подозрительна.

- Добрый день, - сухо поздоровался он, не отпуская взгляда с собеседника. - Кто вы?

- Меня зовут Морис Дидье, - ответил Лайтнер. Настроение собеседника не располагало к дружеской беседе, значит, следует изменить тактику. - Боюсь, что у меня для вас не очень хорошие новости из Блеранкура... - позволить собеседнику в это поверить, но осторожно, без излишнего давления. - Похоже, что ваши родственники сильно нуждаются в вас.

- Из Блеранкура? - насторожился Сен-Жюст. - И мои родственники прислали вас, чтобы сообщить мне об этом?

- Да, - сухо кивнул Лайтнер. Серьезный тон, можно даже позволить себе немного сухости, что должно будет означать крайнюю усталость. Но это внешне. Внутренне он немного встревожился, что и передал своему собеседнику. - К сожалению, меня не посвятили в курс дела, я не могу рассказать вам ровным счетом ничего, что позволило мне сделать вывод об этом деле, как о сугубо частном...

Странное чувство тревоги. И безысходности. Подобное Сен-Жюст крайне редко, в последний раз - накануне казни дантонистов. Лицо сидящего перед ним человека внезапно показалось знакомым. Наверное, он прибыл из Блеранкура. Морис Дидье. Странно, что это имя ни о чем не говорит.

- Вы можете прямо сказать, что произошло? - спросил Сен-Жюст, не показывая, что крайне взволнован.

- Но я не знаю, - развел руками Лайтнер. Отлично. Пока что - держать собеседника под контролем. - Меня не посвятили в подробности, только сказали, что ваше присутствие было бы очень желательно вашим близким... Поймите, я даже не являюсь ни знакомым, ни другом семьи, мне передали это сообщение, узнав, что я еду в Париж. Очевидно, вы не получали писем...

Чувство тревоги усилилось. Черт знает, что такое. Последнее письмо от сестры Сен-Жюст получил на прошлой неделе. Она рассказывала о том, что мама, наконец, оправилась от зимней хандры, и снова пылает боевым духом. Рассказывала о соседях. Сен-Жюст любил ее стиль изложения - деревенские сплетни преподносились Луизой непринужденно и с юмором, как маленькие зарисовки - образные и яркие. Только сейчас Сен-Жюст понял, что Луиза писала о чем угодно, только не о себе.

- Скажите, кто передал вам это сообщение?

- Ваша мать, - ответил Лайтнер, уловив в мыслях собеседника образы дорогих ему женщин. Теперь - снова заставить почувствовать беспокойство. Ведь дело, скорее всего, касается его сестры. Притом дело это настолько частное, что его даже не посвятили в подробности... Нужно ехать. Сейчас же. Не откладывая ни минуты. Даже не предупредив никого, так как лишняя минута промедления может слишком дорого обойтись. Сейчас сложное время и женщины так беззащитны... Особенно молодые женщины. Вы поедете. Поедете не задумываясь, гражданин Сен-Жюст. Сейчас же. Лайтнер посмотрел в глаза собеседнику и тихо сказал: - Мне жаль, но я должен был выполнить эту просьбу.

Сен-Жюст смотрел, как Морис Дидье выходит из кафе и садится в экипаж. Время остановилось.

Он снова в Блеранкуре. Ему шесть лет. В доме — оживление, сегодня его берут с собой на свадьбу к соседям. Луиза кружится вокруг него, пытаясь уложить непослушные длинные волосы. «Ты будешь самым красивым ребенком на празднике, Флорель!» - «Нет, Луиза, Флорель, когда вырастет, станет самым красивым в Париже!» - хихикают ее подружки. Он хмурится и топает ногой. «Я просил никогда не называть меня этим именем. И вообще, возись со своими куклами, а не со мной». Новый взрыв смеха. Луиза садится рядом, берет его за руки и обращается серьезно, как к взрослому. «Извини, Антуан. У меня просто очень хорошее настроение. И ты совсем не кукла, а мой самый любимый братик на свете, которым я горжусь».

Луиза. Старшая сестра и самый близкий друг, которому он никогда не стеснялся показывать, что на самом деле чувствует. В день, когда он принял решение бежать из Блеранкура из-за Терезы, Луиза единственная заметила, что с ним что-то происходит. Она не уговаривала остаться. Только смахнула слезы и сказала: «Теперь я вижу, что ты действительно вырос. Удачи. И возьми с собой что-нибудь, что можно было продать. Ведь у тебя совсем нет денег! А Париж...» - она мечтательно подняла глаза. Луиза мечтала о Париже, но никогда не смела в этом признаться. Сколько раз он уговаривал ее приехать пожить с ним, но она так и не пошла на этот шаг из-за матери.

Старшая сестра и самый близкий друг.... Картинка из прошлого сменилась новой. Это был снова Блеранкур. Родной дом, в котором он не появлялся много лет. Дом, пропитанный ужасом и болезнью. Луиза — исхудавшая, обессиленная, обложенная склянками с лекарствами. Под глазами залегли глубокие тени, пересохшие губы шепчут его имя. «Ты не успел. Я хотела попрощаться. Я писала тебе. А ты не приехал. Я не виню тебя, Флорель. Ты спасаешь свою страну и у тебя просто не было времени...»

Видение исчезло. Сен-Жюст выбежал на улицу, забыв про остывающий суп и чашку кофе. Ничего не имеет значения. Только сестра. Она ждет его. И он обязательно успеет.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Дек 21, 2009 7:27 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж, Нотр-Дам.
Теруань де Мерикур, Робеспьер

*Я – Теруань де Мерикур. Я – Теруань де Мерикур*.
Это все, что она помнит. Удержать что-то еще из прошлого в сознании было сложно.
Бесконечные вереницы видений.
Зеленые луга… сад…белое платье… Это она?
Звенят сабли и льется шампанское… Какое на вкус шампанское? Откуда пришло это слово? Кажется, оно золотистое и пенится…
Толпы народа. *Я – амазонка Революции*. У нее у самой была сабля. Она часто видит эту саблю. И знамя.
Еще больше толпы народа. Она разговаривала с ними.
Мужчины… Они все приходят к ней ночью и требуют только одного. Она ложится с ними в постель, а они все сменяют друг друга. Даже имен не говорят…
Собор… Нотр-Дам… Она жила там? Или просто бывала? С ним что-то связано… проснуться… Если она вспомнит – то проснется.
Или лучше не просыпаться?
Нет, нет, не надо просыпаться!
Она кричит.
Вбегает бывшая монахиня – откуда она знает, как выглядят бывшие монахини? А… крестик… у нее тоже когда-то был крестик? Она упрашивает отдать ей его. У нее на окне уже груда таких, а она ве равно просит.
Монахиня дает ей выпить что-то горькое. Иногда она отказывается и кричит о революции и помнит, что она – королева… Королева чего?
Она начинает метаться, бросается на женщину, силой отнимает четки с крестом.
Вбегают другие люди, валят ее, силой заставляют выпить горькое зелье.
И она видит красивые сны.
И снова – зеленый луг… Сабли и балы… Толпы народа, которые подхватывают ее и несут… несут куда-то.
Из потока образов выныривает новое лицо. Это не монахиня. Это мужина. Он тоже хочет того же?
Он говорит мягко и берет ее за руку. Женщина с четками отступает и смотрит вслед.
*Ты свободна… Ты спасешь Францию*
Я спасу Францию.
*Ты – коронованная Богиня Разума*
*И это было*
*Ты – амазонка Революции*
*И это правда*
*Иди же и призови к ответу тирана перед лицом народа. Пусть придет к Нотр-Дам и ответит за все свои грехи*
*Да….*
*Но не забудь – за все. Допроси его подробно, как он допрашивал жертв. А потом пусть летит вниз с высоты птичьего полета*
Мне кажется это смешным и я смеюсь.
Собор Нотр-Дам.
С ним связано что-то ужасное.
Мне нельзя просыпаться….
Я знаю, куда идти… Откуда? Не помню.
Колокольня. Единственный уцелевший колокол. Ударить в него. Толпа… Да, обратиться к толпе…Как он говорил?
- Я – Теруань де Мерикур! Я пришла, чтобы освободить Францию от тирана, который держит ее в своих железных руках. Больше года меня держали взаперти мои гонители, но я вырвалась и требую его к ответу. Приходи, Робеспьер! Коли не боишься!
Толпа смеется. Если он испугается – Франция тем более спасена.

Несколько петиций одна за другой. И несколько доносов. Робеспьер отложил их в сторону, едва прочитав.Теруань де Мерикур призывает его к ответу. Было бы довольно остроумно, если бы не несколько фактов, благодаря которым никак нельзя оставить эпизод незамеченным Народ, собравшийся у собора Нотр-Дам. И народ хочет услышать его ответ на возводимые обвинения. Женщина безумна, но кого это волнует? Издавна повелось так, что люди хотят хлеба и зрелищ. Мы не можем обеспечить им хлеб, несмотря на все старания, значит зрелища он обеспечит себе сам. Когда донесения стали совсем тревожными, Робеспьер поднялся и, отыскав в галереях своего добровольного телохранителя Никола,  направился к собору. Пора прекратить это безобразие, даже если безумная амазонка прыгнет с крыши собора и сломает себе шею. Как некстати! Сегодня уехал Сен-Жюст, не объяснив причин, сегодня вечером состоится допрос Жюльетт Флери, сегодня будет заседание в Комитете, где ему придется выслушать немало упреков, сегодня же, вслед за Сен-Жюстом уехал и Огюстен. И именно сегодня Теруань де Мерикур решила выступить перед народом.

Как, интересно, ей удалось сбежать? Но это сейчас не существенно. Толпа молча расступалась. Люди не были настроены враждебно, скорее - заинтересованно. Но это вовсе не значило, что толпа не побьет камнями проигравшего... Он остановился перед собором, рядом с жандармами, которые явно не знали, что делать.

Теруань де Мерикур смотрела вниз. Как все нечетко видно… Может быть, Робеспьер тоже в толпе? Божий суд… Божий суд покарает негодяя, но она – его орудие. Так говорил тот человек? Или не так? Неважно.
- Робеспьер, - ее голос был далеко слышен, - Робеспьер! Поднимайся и держи ответ передо мной и народом за свои преступления! Тиран! Ты сейчас дрожишь в страхе, не в силах подняться сюда! Вперед тебя бегут твои убийцы, но я не боюсь их! Пусть народ видит, кому он доверил свое счастье! Так он спасется! Выходи же и поднимайся ко мне!

- Кто-нибудь пытался уговорить ее спуститься? - спросил Робеспьер у одного из жандармов. - Эта женщина безумна. ---- Пробовали, гражданин Робеспьер, - ответил жандарм, почесывая в затылке. - Но она едва не сиганула вниз, кому охота брать грех на душу? --- А по мне, если и упадет, большого греха не будет, - возразил какой-то санкюлот. - Она безумна, это же видно. --- Только народ баламутит, - раздался еще один возмущенный голос. Робеспьер покачал головой. Почему же вы, граждане, не расходитесь, если считаете, что она баламутит народ? Но так или иначе с фарсом пора покончить. -- Никола, и вы, гражданин, - обратился он к телохранителю и к жандарму, - Подниметесь со мной. Говорить с ней буду я, вы же должны выбрать подходящий момент, чтобы схватить ее. --- Вам нельзя туда подниматься, гражданин Робеспьер! - возразил Никола. - Лучше я поднимусь и если понадобится сброшу эту тварь! --- Кто-то в толпе поддержал эту идею, но Робеспьер отмахнулся. --- Пусть будет так, как она хочет. Пойдемте, граждане.

- А вот и Робеспьер, - провозгласила Теруань, обращаясь к народу, завидев на площадке Неподкупного, - Смотрите, он струсил! Два охранника против одной женщины! Любуйтесь Вашим вождем. Так что, Робеспьер, - обратилась она к нему, - Не рискуешь поговорить один на один? Отпусти охрану, и держи передо мной ответ. Ты можешь схватить меня, но твоя слабость теперь предстала передо всем Парижем.
Толпа далеко внизу одобрительно заворчала.

- Они не являются моими охранниками, - возразил Робеспьер. Говорил он негромко, какой смысл кричать, донося бесполезные слова, адресованные безумной женщине, до толпы? Да и никакой глотки не хватит, чтобы перекричать и женщину и шум внизу. - Но они пришли сюда по моей просьбе, чтобы не позволить вам размозжить голову о камни. Если вы настаиваете, они уйдут. Тогда никто не будет за вас в ответе. Говорите, Теруань. У меня, в отличие от вас, мало времени.

- Пусть уходят, - громко проговорила Теруань, - Один на один.

- Уйдите, - пожал плечами Робеспьер. ---- Но гражданин Робеспьер... - начал Никола. ---- Уйдите! - нетерпеливо повторил Робеспьер. И Никола, и жандарм молча повиновались.

- А теперь отвечай, - расхохоталась Теруань, - Отвечай! Начни с Жиронды! Они умерли под пение "Марсельезы"! Продолжи про Эбера! Закончи Дантоном! Пора держать ответ за свои преступления! И ближе к краю! или боишься?

- Говорите, Теруань. Я дам ответ, как только вы выскажете все свои обвинения, - спокойно сказал Робеспьер. - Говорите. Пусть они слышат.

- Я обвиняю тебя в том, что ты уничтожил депутатов Жиронды, опасных для тебя и твоей политики, - громко начала Теруань, - Я обвиняю тебя, что ты отправил на гильотину Эбера и Дантона, как опасных для твоего влияния, Я обвиняю тебя в том, что ты превратил правосудие в наказание! Отвечай! Кровь твоих соратников у тебя на руках!

- Дальше? Продолжайте, гражданка.

- Нет! Ответь сначала на то, что я уже сказала, - заорала Теруань

- Я не могу кричать так, как кричите вы, гражданка, - холодно сказал Робеспьер. - Поэтому выскажете все свои обвинения. Так, чтобы их слышали. Потом я спущусь вниз и скажу то, что считаю нужным. Если захотите, спуститесь со мной, если нет... Какая вам, в сущности, разница, упаду ли я этой площадки или меня разорвет толпа?

- Ничего, ничего, - Теруань толкнула Робеспьера ближе к краю площадки, тем более, что была с ним одного роста, - Ты говори, я донесу твою мысль до толпы. Я сказала тебе обвинения, - Он не хочет мне отвечать, - крикнула она, - Без толпы телохранителей он не станет говорить с народом!

- Я вижу, что вы легко перевираете мои слова, - кивнул Робеспьер, глядя ей в глаза. - Что же, столкните меня. Ведь правда в вашем изложении все равно превратится в гнусную ложь. Следовательно, не имеет смысла говорить вообще.

Теруань на секунду замерла, после чего схватила Робеспьера за шиворот и отбросила к углу площадки. - Тогда посиди подумай, - расхохоталась она, - Будем ждать, граждане, - провозгласила она с колокольни.

Удар был плечом о камень был довольно ощутимым, это вернуло его к действительности. Довольно тратить время на безумную женщину. Похоже, что в толпе подумали то же самое, так как до него донесся возмущенный рев. Эхом прогремело несколько выстрелов. В кого они целились? Сложно понять. Он молча направился к ведущей вниз лестнице, стараясь не обернуться. Может ли она напасть со спины? Может. Она может все, что угодно. Но это не значит, что он будет слушать ее воззвания. Или еще хуже, умолять о пощаде. Снизу слышался топот и голоса. Похоже, сюда бежали люди.

Теруань бросилась на Неподкупного, собираясь оттащить с площадки, но неожиданно просто отбросила его в сторону, устремившись вниз по лестнице. Проход был свободен.

Робеспьер не сделал ни попытки защититься, ни попытки остановить женщину. Она безумна, много ли чести от такой победы? Спустившись, он увидел, что Теруань уже остановили, несколько жандармов крепко держали ее, заломив назад руки. Толпа не расходилась. – Граждане, - обратился к людям Робеспьер. – Эта женщина безумна, но все же считаю нужным ответить на ее обвинения. – Вам ли не знать, что те, кто был арестован и предстал перед судом были повинны в заговоре? Вам ли не знать, когда вы сами являлись участниками всех тех событий. Вы были свидетелями наших поражений, вы были свидетелями наших побед. Все, что было сделано, было сделано по воле народа. По вашей воле. Упрекаете ли вы себя в том, что помогали свершиться правосудию? Нет. Потому что вы уверены в своей правоте. Вы можете задать этот простой вопрос кому угодно и услышите похожий ответ, так как все, что было сделано, было сделано для спасения Республики, во имя свободы.
Истинные патриоты, собравшиеся здесь, понимают, что  чья-то злая воля помогла гражданке  сбежать из того места, где она находилась и поставил своей целью ввести народ в заблуждение. Вы вольны решать, что делать с ней, но нельзя оставить безнаказанным проступок, в котором усматривается не только воля врагов свободы, но и призрак рабства. 
 
Похоже, ему удалось найти верные слова. Толпа взвыла. Кто-то закричал "Да здравствует Республика!"

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Дек 21, 2009 7:42 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

По дороге от Собора

Рэджинальд Лайтнер, Робеспьер

Рэджинальд Лайтнер наблюдал издали за сценой, развернувшейся у Собора. Теруань не подвела — ее безумные речи смогли удержать гражданина Робеспьера надолго. Интересный факт — в девятом часу вечера Лайтнер почувствовал присутствие еще одного бессмертного или бессмертной. Он сделал пометку в блокноте карандашом. Проверить. Скорее всего, это та самая бессмертная, с которой связано сумасшествие Теруань. Но не отвлекаться. Еще одно небольшое усилие, и между ним и Флери не останется ни одной преграды. А дел предстояло много...

Изучением бессмертных Лайтнер занимался уже более тридцати лет. Досконально и кропотливо, не щадя себя, он готов был на все ради любой новой подробности из жизни вампиров. В Ордене многие считали его методы слишком жестокими. Но это не имело значение. Через много лет его труды станут пособиями для новых агентов Ордена Таламаска. И, возможно, к тому моменту наука сделает такой шаг вперед, что позволит все-таки докопаться до природы этих удивительных существ. А пока Жюльетт Флери. Она же — Бьянка Сольдерини. Бессмертная, прожившая около 300 лет. Интереснейший объект. План Лайтнера был прост. Довести дело до ареста, чтобы вампирку поместили в камеру. Он сможет устроить так, чтобы камера была одиночной и располагалась в самом дальнем углу тюрьмы. Лайтнеру было прекрасно известно, что днем они всегда предпочитают прятаться. Что боятся солнечного света. Но как именно ведут они себя в своих укрытиях? Вот что интересно! И есть шанс это выяснить, не рискуя своими агентами! Просто засадив эту Флери за решетку хотя бы на один день! К примеру, проверить, действительно ли у этих существ волосы отрастают за день, если их коротко остричь? И что они делают в укрытиях? Беспробудно спят? В общем, вопросов много. И главное, план пока выполняется удачно. Сен-Жюст скачет по направлению к Блеранкуру спасать умирающую сестру, и его ждет приятная новость, что с сестрой все в порядке. Огюстен Робеспьер не имеет никакого влияния на процесс арестов. А его влиятельный старший брат, который спешит сейчас к Тюильри, просто не дойдет до своего кабинета.

Реджинальд Лайтнер сделал шаг вперед, когда Робеспьер поравнялся с ним.

- Гражданин Робеспьер? Вы не могли бы уделить мне пару минут?

- Слушаю вас, гражданин, - Робеспьер остановился. - Только прошу вас быть кратким, я тороплюсь.

- Конечно-конечно, - произнес Лайтнер и кивнул в сторону Собора. - Безобразная сцена. А вы, как всегда нашли слова для того, чтобы ситуация разрешилась наилучшим образом. Я восхищен.

- Благодарю вас. Если это все, что вы хотели мне сказать, то позвольте пожелать вам доброго вечера, гражданин.

- Стойте! Разве вы торопитесь? - Лайтнер аккуратно "перелистал" мысли собеседника. Ришар был прав. За Флери готовы биться оба политика, каждый - по своим причинам. Тот, что помоложе, питает к ней особые симпатии - целую гамму самых разнообразных чувств. Он практически все знает о ее природе и свято верит в это. Он не знает лишь о способе существования бессмертных и о том, что этой Флери он обязан жизнью. В прошлом году, когда граждани Сен-Жюст стал жертвой эксперимента Лайтнера, именно она пришла к нему на помощь... Максимильян Робеспьер, напротив, не вынашивал по отношению к бессмертной романтических планов и даже не стремился стать ее другом. Прежде всего он защищал брата, о романе которого с Флери знал весь Париж. Если докопаются до ее происхождения, да еще и обвинят в убийстве, тень падет на Робеспьера-младшего. А дальше - недалеко до скандала. Лайтнер легко надавил на разум собеседника, прощупывая почву для дальнейших ходов. - Вы спешили домой, не так ли?

- Это не должно иметь большого значения для вас, гражданин, - спокойно ответил Робеспьер. - Ступайте своей дорогой. Вряд ли вы сможете сказать что-либо, что заинтересует меня.

- Смогу, отчего же не сказать, - улыбнулся Лайтнер. - Вам ведь будет интересно узнать, кто выпустил из сумасшедшего дома Теруань де Мерикур?

- Это интересно. Но сейчас уже не имеет большого значения, - ответил Робеспьер. Всмотревшись в лицо собеседника, он отвернулся. Лицо его не было знакомым, охарактеризавать же этого гражданина можно было очень кратко: "странный человек".

- Да не такой уж я странный, каким кажусь вам, - усмехнулся Лайтнер. - Мы однажды встречались с вами. В салоне маркизы де Шалабр. Помните?

- Возможно, - ответил Робеспьер. Поддерживать беседу не было никакого желания, тем более, что этот тип был навязчив и начинал раздражать.

- Маркиза сейчас в Париже, верно? - прищурился Лайтнер. Робеспьер начинал раздражаться. Еще немного разогреть его разум, потом приступить к выполнению плана.

- Если вы об этом осведомлены, то зачем спрашиваете? - Робеспьер ускорил шаг. Скоро должна состояться встреча Жюльетт Флери и Ришара. Неплохо бы успеть прийти в Тюильри до ее прихода и переговорить с Пейяном, раз Сен-Жюст уехал.

- Вы сейчас споткнетесь, - тихо сказал Лайтнер. - Здесь темно и очень плохое освещение.

Споткнувшись, Робеспьер остановился и снова свмотрелся в лицо незнакомца. - И что я дальше сделаю? Упаду? Разобью себе голову? Застрелюсь? Вам следовало бы объяснить свои намерения, чтобы я знал, чего от вас ожидать.

- Я просто хочу довести вас до дому. Без моей помощи вы не справитесь. А все, что вам сейчас нужно - это теплая постель и стакан воды. Вы слишком много работаете. Я вижу, что вам сейчас станет плохо. Чувствуете, как бьется ваше сердце? Вы перенервничали. - Лайтнер усилил напор. Максимильян Робеспьер бледнел на глазах.

Пожалуй, стакан воды ему бы не помешал. Но где ее сейчас взять? Не просить же помощи у этого подозрительного... Он оперся о стену, ожидая, когда недомогание пройдет. Разговаривать с этим типом не хотелось, признаваться в том, что тип совершенно прав и помощь ему может все же понадобиться - тоже. Нужно просто подождать.

- Зрение уходит первым, - все также тихо произнес Лайтнер, сверля глазами свою жертву. - Затем начинают отказывать ноги. Вам следует поторопиться.

Робеспьер не сказал ни слова, несмотря на то, что чувствовал почти панику. Не умереть на крыше собора, не умереть во время бесконечных покушений и все для того, чтобы умереть вот так? Глупо... Он улыбнулся.

- Пойдемте, - Лайтнер взял его под руку и медленно повел в сторону Сент-Оноре. Робеспьер не сопротивлялся.

- Эй, гражданин, у вас все в порядке? Помощь не нужна? - Возле них остановился прохожий интеллигентного вида. - Я врач. Разрешите, я посмотрю.

- Идите, куда направлялись, гражданин, - сквозь зубы произнес Лайтнер. - И забудьте все, что видели.

Лицо прохожего разгладилось, взгляд затуманился и он свернул в ближайший переулок.

- Вот так, гражданин Робеспьер. Осторожнее. До дома вы не дойдете, сейчас мы остановимся в гостинице. Утром вы проснетесь и впомните о добром самаритянине, который спас вам жизнь. Отбил от толпы и привел в спокойное место, где оказал вам помощь. Они вошли в гостиницу, и Лайтнер кивнул ожидавшему его агенту. Тот жестом показал, что путь свободен, и лишних свидетелей присутствия тут важного гостя не будет. Лайтнер провел Робеспьера в номер и уложил на кровать. Затем задул свечу. - Спокойной ночи, гражданин. Не забудьте о человеке, который спас вам жизнь. С этими словами он вышел, убедившись, что его слова достигли сознания политика.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Дек 22, 2009 2:46 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж, Нотр-Дам
Эжени, Теруань де Мерикур.


Эжени сидела у себя в комнате, тупо глядя на огонь. Теруань де Мерикур бесследно исчезла, как рассказали ей в доме для умалишенных. Кому это было надо? Еще одна жертва… И теперь даже не к кому будет прийти как-нибудь ночью поговорить про Камиля. Даже мадам Симон – и та на стороне Сен-Жюста. *Надо жить, деточка*, - вытирает она старческие слезы, которые проливает по любому поводу. Им это легко – жить. Отбросить прошлое и идти в будущее. Может, и правда похоронить себя заживо – не худший выход? Или все-таки это все сон и он придет? *Пожалуйста, пожалуйста, пусть все будет как в сказке…*

Стук в дверь заставил ее очнуться. Может быть, все сбылось? Она распахнула ее настежь, подумав, что надежды сбываются… Нет, это просто мадам Симон. Очень взволнованная мадам Симон.
- Деточка, не выходи из дома сегодня, - голос старухи срывался, - Там…там такое – она указала рукой на противоположную стену комнаты, будь в которой окно, оно бы выходило точно на угол Нотр-Дам.
Эжени вскочила, подумав, что вот теперь на улицу точно надо.
- Там… - сдавленно продолжила мадам Симон, - Там Теруань де Мерикур… на крыше…
Эжени не дослушала, сбегая вниз.

Картина была та еще. На крыше правда стояла Теруань де Мерикур. И второго человека на площадке она тоже знала слишком хорошо. Ей нельзя спускаться, никак… Но и позволить сбросить Неподкупного ей тоже нельзя… ее запрут или убьют. И Камилю, наверное, было бы неприятно, если бы Робеспьера сбросили вниз головой. Ладно…
Он вышел.

И он изменился. Это не вечно юный красавец Сен-Жюст. Изломанный осунувшийся человек. Очки вертит в руках, цепляясь за них, будто они что-то важное значат. И он почти как статуя. Бледный, с резкими движениями… Ушел… Теруань куда-то повлекли жандармы. И вот ее надо забрать. Ее ведь просто убьют теперь. А она добрая, она послушает. И не будет лезть со всякими глупостями вроде интереса к жизни, не будет говорить, что Эжени сошла с ума, если думает о Демулене, когда его больше нет, потому что она сама сумасшедшая… неважно.

Теруань шла между двух мужчин медленно и тяжело, будто во сне, руководимая лишь чужой сильной волей.

Они свернули с набережной в сторону Шатле. Там экипажи… Это хорошо, у Шатле много переулков и дворов.
Эжени следовала за мужчинами и Теруань, сокращая дистанцию, чтобы внушить ей сделать то, что требуется.
*Анна, я хочу помочь. Ты будешь свободна. Помоги мне. Тебе плохо, ты мечешься, ты хочешь вырваться, ты не пойдешь дальше, ты сильная, они похитители…*

Теруань резко остановилась, глядя перед собой, как кукла и рванула на себя жандармов. Те перехватили ее под руки сильнее. Женщина забилась у них в руках, запрокинув голову и оглашая воздух проклятиями.
- Черт побери, она сумасшедшая!, - воскликнул один из них.
*Анна, продолжай. Тебе плохо, у тебя приступ, ты хочешь смести все вокруг, ты безумна, помни*

Теруань заметалась в руках солдат, пытаясь укусить и извиваясь в судорогах, как опасные больные.

Один из них что-то отрывисто сказал товарищу и помчался вверх к башне Шатле с криками о враче.

Эжени подошла к солдату, едва сдерживавшему высокую и полную дьявольской силы женщину. Теруань была все еще красива. Удивительно, год, проведенный в заточении только вернул ей прежнюю нежность черт лица. Наверное, такой ее впервые увидел Париж…

*Анна, тихо… Тихо, ты у друзей*.
Теруань послушно обмякла в руках жандарма.
Эжени посмотрела тому в глаза.
- Отпусти ее, она сказала тебе, что дойдет сама, и ты поверил ей. Меня ты никогда не видел, меня не существует. Завтра она окажется на своем месте, а ты сейчас уйдешь прочь и проспишь до утра в ближайшей таверне. Она дойдет сама…. Отпусти ее.
Жандарм повиновался.

Эжени подхватила Теруань и повлекла обратно к Собору, благо площадь уже опустела.
Боковая дверь была ей хорошо известно. С одной стороны, возвращать Теруань к Нотр-Дам было глупостью, с другой стороны – не к мадам Симон же ее вести?

Внутри было тихо… как в храме – хотя это и был храм. Даже в эпоху Революции. Вот дверь на колокольню, куда им совсем не надо. А рядом с ней – железное кольцо. Убежище.
Старый закон гласит, что тот, кто даже дотронется до кольца, пока не покинет территорию Собора, подлежит только божьему суду и не может быть задержан или арестован. Якобинцы не знают этих правил. Зато там можно запереться, и оттуда легко можно пройти в подвал, где нет света, зато есть старые саркофаги. Тут можно спать днем. А если Теруань захочет – то может спать в соседнем. Потом можно будет принести ей одеяло. Зато про это место никто не знает.

- А теперь поговорим, - обратилась Эжени к Теруань, - Привет, помнишь меня?

- Я – Теруань де Мерикур, - повторила женщина, не пытаясь убрать с лица спутанные волосы, - Я – Теруань де Мерикур.

- Ну да, так тоже можно, - нахмурилась Эжени, - Я вижу что нанесла тебе даже больший вред, чем думала. Я буду звать тебя Анной, как раньше, хорошо? Ну вспомни меня, ну пожалуйста, мы же договорились быть друзьями, а мне очень нужна подруга. И тебе нужна – еще тогда была. Эбера убили, представляешь? Он ведь мучил тебя, да?

Теруань смотрела некоторое время, непонимающе, а потом выпрямилась.
- Они… они все время приходят, им надо только одно, они подсовывают мне вино, опиум и лесть… Много, много лиц… Первый был капитан, я помню, с эполетами и золотой перевязью…. Потом не помню… Эбер, - завизжала она неожиданно, - Эбер, - это лицо, он давал мне опиум, много, много опиума. Я все время спала, и он делал со мной… - Она начала кусать костяшки пальцев.

- Его убили, хорошо, да? – переспросила Эжени, - Не волнуйся, он умер, все, его нет, он не придет к тебе больше. Она обняла Теруань за шею и продолжила, - А еще убили Камиля, - теперь плакала Эжени, - И он прогнал меня, а я поздно узнала.
Теруань слушала молча и тоже расплакалась.

- Я знаю, ты его не очень любила, - вхлипывала Эжени, - Но ведь он к тебе хорошо относился, правда! Можно я буду с тобой говорить о нем? Сен-Жюст решит, что я сошла с ума, они все считают, что надо продолжать жить, будто бы ничего не было, а я так не умею. И меня теперь снова никто не любит. Будешь меня любить, Анна?

- Любить, - прошептала Теруань, - Я так хотела любить когда-то… Я любила капитана с золотой саблей. И даже не помню, как его звали. Он увез меня из деревни и бросил… Но я его любила. Любить… хочу любить… И капитан…

- Расскажешь мне о нем, ладно? Так, Анна, - продолжила Эжени, - Для начала нам надо, чтобы тебя не обвинили в заговоре – раз, два – всех успокоить. Про второе у меня есть мысль, но вот восстания в твою пользу или чтобы тебя растерзать нам одинаково не надо, да?, - На этом она достала чернильницу, которую купила давным-давно и носила с собой, и написала на обрывке бумаги следующее.

*Граждане!
Я, Теруань де Мерикур, обращаюсь к Вам с просьбой не верить слухам и фальшивым воззваниям, написанным моей рукой. Моим именем воспользовались, чтобы выступит против правительства, а я была обманом похищена и запугана, чтобы быть использованной против Робеспьера. Кто это был – мне неизвестно. Вас могут снова пытаться смутить от моего имени, но, как говорил Тацит, «пренебреги клеветой, и она зачахнет». Что касается моей судьбы, то я лишь взываю к милосердию человеческому и божескому и прошу правительство о защите от неизвестных, угрозами и обманом заставившими меня покинуть мое пристанище. Я возвращаюсь туда и прошу только о покое*.

Закончив, Эжени пояснила Теруань, - Вообще цитировать было необязательно, но мы с тобой знаем, что Тацит – это очень важно, да? Я отдам в типографию и завтра это разнесут по Парижу. Теруань покачивалась из стороны в сторону.

- Я не помню его. Я – Теруань де Мерикур, Я – Теруань де Мерикур…
Эжени погладила ее по голове.

- И, наверное, голодная Теруань де Мерикур… Я придумаю, что достать тебе поесть… Ведь канарейку я же когда-то кормила и справлялась? Ну же, Теруань, ну улыбнись. У нас теперь все будет весело. Ты будешь слушать мои рассказы про Камиля, а я – твои про деревню и зеленые поля. Жить можно пока здесь, а потом мы найдем того, кто тебя похитил и придумаем, как все объяснить Комитету. И тебе не отрубят голову.

- Не надо рубить головы! – воскликнула Теруань, - Довольно крови! Они… они превратили Революцию в кровь, они начали с той женщины в карете… У нее были светлые волосы, а я скакала у дверцы и защищала ее…. Кто она? Не помню… не помню… Я – Теруань де Мерикур… И я ничего не могу вспомнить, - она залилась слезами.

- Это была королева, успокойся, пожалуйста…Нам с тобой эту кровь не остановить. Боюсь, однажды придется вернуть тебя туда, где о тебе позаботятся и будут кормить регулярно, но пока у нас куча ночей. Но сперва надо как-то оправдать тебя перед правительством. Давай займемся этим завтра, а сейчас и тебе, и мне надо поужинать, потом у меня будет еще одно дело, а потом можно будет всю ночь разговаривать. Ну ты же слышишь, что я тебе говорю, Теруань?

- Слышу, - Теруань беспокойно зашевелилась, - А никто не придет? Тысяча лиц… толпа тянет ко мне руки… Она хочет разорвать меня, а они… они смеются!

- Тихо, тихо, Теруань. Никто сюда не придет. Жандармы не знают, а простые люди помнят о праве убежища. Нас тут не потревожат. Много-много ночей. Но пока ты уснешь, а у меня есть несколько незаконченных дел.

Эжени вышла из подвала Собора уже глубокой ночью. Как и обещала Теруань, она зашла к мадам Симон, предупредив, что уедет и вернется не скоро и позволив уговорить себя взять в дорогу половину большого пирога, которого Теруань могло хватить хоть на пару дней. После чего последовал визит в типографию, а потом… Пришлось совершить небольшое путешествие до дома умалишенных в пригороде Сен-Дени.

Бывшая монахиня, настоятельница дома, легко поддавалась внушению, что Теруань вернулась, но никого, кроме лично нее видеть не хочет, потому что впадает в бешенство, и только с трех до пяти утра.

*А Теруань де Мерикур – это я* - мысленно приказала Эжени. Пока еще много ночей можно разговаривать с Теруань. Наконец-то у нее снова есть тот, кто ее любит и кто ей будет восхищаться, для кого она будет на первом месте. Обязательно будет.
Однажды, совсем скоро, придется вернуть Теруань обратно. Но пусть у них будет хотя бы несколько ночей.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Дек 22, 2009 3:05 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Тюильри.

Бьянка, Жак Ришар.

«Сколько еще времени можно сидеть тут в ожидании? Если таким образом проходят все допросы, то неудивительно, что их система не работает» - злилась Бьянка. Она сидела у кабинета Ришара уже третий час, листая книги и газеты. Мимо пробегали жандармы, что-то обсуждали и тихо переговаривались о Теруань. «Надо же, как глубоко задела людей мая небольшая комедия», - веселилась Бьянка. За прошедшие часы дневного сна она хорошо отдохнула и полностью восстановила душевное равновесие. Странно, что она так нервничала. Каким бы ни был профессионалом в своем деле этот Жак Ришар, он не сможет ей противостоять. Он – просто человек, а она – бессмертная, обладающая даром воздействия на сознание. Месяц назад она справилась с несколькими эбертистами, просто покопавшись в их мозгах. Справится и с Ришаром. Только он не виноват, что их дороги пересеклись. Поэтому она все сделает безболезненно. Да и стоит ли сразу же начинать воздействовать на него? Побыть простой подозреваемой – это даже любопытно. Тем более что Сен-Жюст, наверное, получил ее записку и, скорее всего, обязательно появится на допросе, чтобы подстраховать ее в крайнем случае.

Дверь в кабинет Ришара открылась.

Бьянка состроила лицо «сама добродетель» и вошла, с любопытством разглядывая помещение.


Жак Ришар внимательно смотрел на сидящую перед ним женщину. Одета скромно и на вид - воплощение добродетели. Кто бы мог подумать, что на самом деле она способна на такие, не поддающиеся логическому объяснению поступки? Говоря о ней, Дидье сказал "существо". Человек ли она? Или что-то, что притворяется человеком? Об этом Ришар решил не задумываться - и так до помешательства осталось недолго. Дидье обещал, что проведению допроса не станут мешать ни Робеспьер, ни Сен-Жюст. И не солгал. Их действительно не было. Странное стечение обстоятельств? Удача, повернувшаяся лицом? Или же просто этот странный ученый, который заставил события разворачиваться в его пользу? Как бы там ни было, Ришар смотрел на молодую женщину не без внутреннего содрогания. Демонстрация возможностей произвела на него впечатление, как ни верти... А что они еще умеют? Ограничиваются ли их способности только таким вот... влиянием? Впрочем, все эти вопросы не имели прямого отношения к делу.

Кроме всего прочего, его одолевало совершенно детское и не совсем уместное любопытство: а работает ли снадобье, которое дал Дидье. впрочем, сейчас появилась возможность это проверить. Если все пройдет гладко, если Дидье не подвел, то он сможет растянуть допрос до утра, а потом... Выполнит свою часть уговора.

- Гражданка Флери, присаживайтесь и расскажите, пожалуйста, где вы были и что делали в ночь убийства Люмьера?

- В ночь убийства Люмьера? Смотря во сколько, - ответила Бьянка, разглядывая Ришара. Довольно правильные черты лица, тонкие губы, нос немного длинноват, но так даже лучше. - Ночь - понятие растяжимое. Какие часы вас интересуют?

- Тогда рассказывайте все, начиная часов с восьми вечера, - слегка улыбнулся Ришар. А она нагловатая, эта молодая особа. Обычно на допросах так не держатся. Вот Шалабр быстро сломалась, несмотря на высоких покровителей. А эта? Совсем пигалица на вид... Любопытно, что она скажет, когда поймет, что ее штучки не действуют?

- Примерно в это время я вышла из дома, - начала Бьянка. - Просыпаюсь я довольно поздно, поэтому многие дела оставляю на вечер. В тот вечер мне предстояло посетить прачечную и хлебную лавку. Затем прибрать комнату - я планировала позвать гостей. В ходе уборки я обнаружила записку от Мишеля Люмьера. Не удивилась. Он уже давно донимал своими записками моего брата Жана Клери. А, познакомившись со мной, переключился на меня. В записке Мишель просил меня устроить ему встречу с Жаном. Мой брат сейчас тяжело болен, поэтому я решила, чтобы не нервировать его, попытаться поговорить с Люмьером лично. У нас это практически получилось. - Бьянка вздохнула и опустила глаза.

- Практически получилось? - поднял брови Ришар. - что вы имеете в виду? Поясните, пожалуйста.

- Когда я пришла к Люмьеру, он был пьян. Кажется, это был коньяк. Да, точно, он пил коньяк. Мы начали беседовать о журналистике. Он требовал, чтобы я передала брату, что тот должен признать свое поражение в прессе, и тогда Люмьер перестанет писать глупости про Марата. Я отвечала, что это невозможно. Далее последовал разговор про журналистику в целом. Люмьер попытался испугать меня тем, что заявит в прессе, что якобы разрешение на газету было получено через постель. Это его слова. Я объяснила ему, что грязные сплетни - это не журналистика, а профанация. Затем он выпил еще. И сказал, что я никуда не уйду, пока он не сделает со мной то же, что делают другие политики. Я попыталась вырваться, но он был настойчив. Но он плохо стоял на ногах. Он сделал резкое движение и, споткнувшись обо что-то, упал головой об стол. Я склонилась над ним, хотела помочь. Взяла за руку, чтобы прощупать пульс. Но мне показалось, что он не дышит. В этот момент вошла гражданка Шалабр. Она увидела нас и упала в обморок. А я испугалась и убежала.

- А досье, которое было у него? - прищурился Ришар. - Вы пытаетесь представить все так, будто это была несчастливая случайность, но нам известно, что со стола Люмьера исчезло досье. Или вы будете утверждать, что ничего не знаете об этом, после того, как сами сказали, что разговор касался и журналистики?

- Да, разговор касался журналистики. Но я понятия не имею ни о какой досье, - Бьянка удивлено вскинула брови. - В тот вечер у него на столе лежали бумаги, перо и чернила. Он набрасывал какую-то статью, как я полагаю. И бутылка. И бокал. Больше я ничего не видела.

- тем не менее, досье исчезло. Но мы к этому еще вернемся, гражданка Флери. Теперь я бы хотел задать вам несколько вопросов о вашем брате. Скажите, где мы можем найти его? Вы утверждаете, что Жан Клери болен, между тем, нам не удалось найти его ни по одному из известных нам адресов. Где же вы сказали неправду, гражданка Флери?

- Возможно, он уехал? - Бьянка изобразила искреннее желание помочь. - Вот, запишите адрес еще одной квартиры, где он иногда бывает. Если честно, я не слежу за его передвижениями. Что не мешает мне быть ему верным другом.


- Этот адрес сейчас же проверят, - понимающе кивнул Ришар. - А также проведут обычный опрос соседей, видели ли они Жана Клери. Почему-то по всем остальным адресам никто этого молодого человека не знает. Видимо, он так болен, что это мешает ему не только ходить в редакцию, но и заниматься другими повседневными делами, обычными для простых смертных. Что же, это мы тоже проверим. Я говорю о его счетах и прочих мелочах. Так судя из отчетов личность Жана Клери представляется мне почти мифической. И думаю, что я в этом не одинок.

- О боже мой, но вы же не считаете, что за Жана Клери пишет дух Жана Поля Марата? - съязвила Бьянка.

- Конечно нет, - серьезно ответил Ришар. - Но не исключено, что за него пишет кто-то другой.

- А на суде за него выступал тоже кто-то другой? - Бьянка в упор взглянула на Ришара. Кажется, пора применить силу. Разговор перешел на Жана Клери, а это - слабое звено в этой цепи.

- Не исключено, - развел руками Ришар. - Но я уверен, что все решит очная ставка.

- Моя с братом? - Бьянка искренне рассмеялась. - Узнаете ли вы этого человека? О да, мы знакомы с детства!

- Ваша с братом, - кивнул Ришар. - Так как он тоже в списке подозреваемых, было бы разумно спросить у него что он делал в тот вечер. Как вы понимаете, вашей версии я не совсем верю, несмотря на то, что она вполне правдоподобна... Вот мы и проверим, насколько совпадают некоторые мелкие детали в отчетах. В основном касательно досье.

- А чему вы не верите? - с любопытством спросила Бьянка. И аккуратно попыталась заглянуть в его мысли. Пустота. Странно.

- Ну зачем же сразу раскрывать свои карты и тратить время на контраргументы? Я уверен, что когда ваш брат появится здесь, мы все выясним и касательно пропавшего досье, - спокойно сказал Ришар. Потянувшись за пером, он написал на клочке бумаги короткую записку, старательно переписав данный гражданкой Флери адрес. Затем потряс колокольчик и отдал послание появившемуся жандарму, сопровождая свои действия кратким приказом. Затем повернулся к гражданке: - Вам предстоит только набраться терпения, гражданка.

- У меня масса времени, - улыбнулась Бьянка. - А с чего вы вообще заговорили о досье? Вам кто-то сказал о нем? Это ложь. Никакого досье не было. - Она снова попыталась заглянуть в его мысли. И снова пустота. Это начинало раздражать. Еще одна попытка. Полный провал. Что, черт возьми, происходит?

- Нам известно, что это важное досье было похищено, - охотно пояснил Ришар. - Если мы найдем человека, который мог бы его украсть, то еще на один шаг приблизимся к разгадке гибели гражданина Люмьера. Общественность, знаете ли, глубоко взволновал этот случай и наш долг расследовать это дело.

Еще одна попытка. И снова фиаско. - Согласна... - рассеянно ответила Бьянка. И снова попыталась проникнуть в мысли Ришара. На секунду в ее глазах промелькнуло изумление. Единственный смертный, который умел закрывать мысли, был Сантьяго. Бывший агент ордена Таламаска. Но не может же Ришар быть... Нет, такого быть не может. Но что тогда все это значит?


***

Дидье сказал, что нужно продержать ее до рассвета. В подробности он не вникал и не расспрашивал о них, но указание нужно было исполнить в точности. Что же... услуга за услугу. Похоже, что снадобье действовало! Флери, такая самоуверенная вначале, немного поубавила нахальства и теперь Ришару даже было ее немного жаль. Но это экзотическое чувство быстро прошло, так как она вполне могла быть убийцей. За время разговора он набросал немало интересных деталей, но самым важным известием было то, что Жан Клери так и не появился. И не было об этом молодом человеке ровным счетом никаких сведений. Выходило, что он не покупает дрова, не сдает белье в прачечную, не ест и даже едва ли спит. Одним словом, мифическая личность. С этим тоже предстояло разобраться. Допрос утомил его, но все же он не мог не испытывать гордости от проделанной работы, пусть даже вопрос о досье оставался открытым.

- Сожалею, гражданка, - сказал Ришар, очнувшись от своих мыслей, - Но вы задержаны. Вам придется провести остаток ночи и день в тюрьме. Думаю, что к завтрашнему вечеру у нас появятся новые сведения, тогда мы продолжим наш разговор.

Бьянка посмотрела на него с изумлением.

- Задержана? Я? За что? Я ответила на все ваши вопросы! - Только сейчас она поняла, что время близится к рассвету. Где же Сен-Жюст? Он говорил, что просидел почти весь допрос с маркизой. Он не мог ее бросить. Она поискала его мысли. Его не было. Нигде. Хорошо... Сен-Жюст забыл о ней, но Огюстен... Она не хотела тревожить его идеями о сверхъестественном, но теперь неважно. Она сосредоточилась. Пустота. Также, как и с его старшим братом. Бьянка запаниковала и вскочила с кресла. - Не делайте этого. Вы не имеете права.

- Я имею право задержать вас до выяснения обстоятельств, гражданка, - ровно сказал Ришар. - Тем более, что вы являетесь одной из главных подозреваемых. Поверьте мне, если бы не общественный интерес к этому делу, а также и некоторый политический интересе, то ваше дело было бы уже передано в революционный трибунал. И там с вами больше трех дней никто церемониться не станет.

- Вы с ума сошли? Какой трибунал? Я рассказала все, как было! - Бьянка понимала, что говорит глупости, и таких, как она, перед трибуналом проходят ежедневно десятки. Половина шестого. Скоро рассвет. Если сегодня солнечный день, рассветет очень рано. Она не может остаться здесь. И не может раскидать сонных граждан, поотрывать им головы - не может! Потому что тогда путь назад ей - закрыт. А она не хотела расставаться. Перед глазами услужливо поплыли воспоминания. Париж. Ее газета. Огюстен, которому в голову не придет, что она способна на такое. Она отступила к стене. - Отпустите меня, Ришар. Пожалуйста. Я не сбегу...

- Гражданка, прекратите, - устало сказал Ришар. - Чем вы лучше бывшей королевы?

- Я? Да всем, - искренне сказала Бьянка. Полузаснувший секретарь. Спасительная ниточка. Внушение. Он поднялся и разорвал листки допроса.

Мгновенно оказавшись рядом с секретарем, Ришар вырвал у него листы. Все же лучше, чем если бы они попали в огонь.

- А вот этого не нужно было делать, гражданка, - зло сказал он, теряя всякие остатки выдержки. Вот она и показала, на что способна. Значит вот почему Дидье предлагал поставить своего секретаря. Но этого допустить он не мог. Повернувшись к двери, Ришар позвал охрану. Всех, кто был. - Граждане, эта гражданка арестована. Считаю своим долгом предупредить, что она опасна и может предпринять попытку к бегству. В таком случае я даю вам разрешение стрелять без предупреждения. Только что она сделала попытку уничтожить протоколы, что само по себе является преступлением. Невиновный человек не станет так поступать, поэтому мы имеем полное право задержать ее. Я пойду с вами, так как мной получены дополнительные распоряжения насчет ее размещения в тюрьме.

Бьянка звала всех. По очереди. Их не было. Нужно раскидать жандармов и сбежать. Но это будет значить, что все пропало. Два года, два самых лучших года из жизни. Все, что она сделала своими руками. Воспользовавшись своими способностями при этом скоплении людей, она потеряет возможность остаться в этом городе. Только побег. И - все с начала. В их мыслях она прочитала приказ. Консьержери. Во всяком случае, не на солнце. Стоит рискнуть. Ради того, что у нее есть.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Дек 22, 2009 7:30 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

По дороге в Блеранкур // Блеранкур

Огюстен Робеспьер, Сен-Жюст/// те же и Мари-Анн, Луиза и Виктуар Сен-Жюст

Огюстен Робеспьер безжалостно пришпорил лошадь, не задумываясь о том, что будет делать, если несчастное животное падет. «Потерпи, старушка. Скоро будем на месте». Первое относилось к лошади, второе, скорее, к нему самому. Хотелось бы узнать, как скоро он будет на месте и где оно, это место. Вчера, после выступления Сен-Жюста в Конвенте, он тщетно искал Антуана. Хотелось посоветоваться, узнать последние новости и спланировать действия на вечер, если уместно говорить о каких-либо планах вообще, так как Жюльетт исчезла, ни словом не обмолвившись о встрече. Возможно, Сен-Жюст знает больше. Судя по всему, по недомолвкам и недосказкам и полунамекам, они все, включая Максимильяна знают нечто большее, чем известно ему. Подступиться к Максимильяну он не решился, недоставало нам еще нервного срыва, а вот Сен-Жюст… А вот Сен-Жюст исчез.

Максимильян, оказывается, ничего не знал о том, что соратник уехал и был очень сильно то ли взволнован, то ли расстроен этим фактом. Сам Огюстен, решив, что до вечера времени еще много, пообещал разыскать беглеца и хотя бы спросить, чем вызвана такая срочность. Получив разрешение взять лошадей, он немедленно отправился в дорогу… Весь остаток дня он провел в пути, остановившись только на четыре часа, чтобы дать отдых себе и лошади. Хорошо еще, что конечная цель поездки более-менее ясна: Сен-Жюст держал путь в Блеранкур. Хвала небесам, что въедливый Колло дЭрбуа, желая высказать все, что думает по поводу доклада, так и не обсуждавшегося в Комитете, умудрился не только выяснить куда несет гражданина коллегу в такой час, но и рассказать об этом всем, кто желал слушать. Дальше проследить путь Сен-Жюста было легко. На заставе подтвердили, что поехал он в сторону Сен-Дени, в Сен-Дени след увел к Арнувилю (гражданин спрашивал, где можно будет купить припасы и сменить лошадь), а дальше… казалось, что проще. Только казалось. Сам дьявол его подгоняет, что ли? В Ле-шан-рено добросовестные блюстители порядка в форме гвардейцев доложили, что да, гражданин Сен-Жюст проехал здесь, они проверили у него документы на всякий случай… Услышав это заявление, Огюстен не мог удержаться от улыбки. Надо же, сколько служебного рвения в одном кратком докладе! Интересно, что им сказал Сен-Жюст, так как ему лично показалось, что гвардейцы до сих пор немного заикаются. Все от того же служебного рвения, надо полагать. После короткого отдыха его путь лежал дальше, в небольшой поселок Понтарме. И почти падая от усталости он, наконец-то, добрался до Санли. Вне зависимости от того, найдет он здесь Антуана или нет, отдых, отдых и еще раз отдых! А ведь было время, когда сам называл Жильбера Ромма «странствующим рыцарем» за то, что тот ездил в миссию верхом, не пожелав пройти «испытание каретой», что было, собственно, притчей во языцех для всех тех, кто хотя бы раз ездил в миссии.

На улицах Санли царило оживление, но он не обратил на это внимания, мечтая только поспать пару часов, предварительно проглотив что-нибудь съедобное. Странно, что в довольно большом городе нашелся всего один приличный трактир… Но потом пришло понимание, что в голодное время и один трактир – уже хорошо. Спешившись, Огюстен бросил поводья шустрому мальчишке и прошел внутрь. Только осушив кружку пива прямо за стойкой он оглянулся по сторонам, выискивая место где бы присесть, как встретился взглядом с Сен-Жюстом.

- Что ты здесь делаешь? - спросил Сен-Жюст, когда Огюстен опустился на скамью рядом с ним. Это был первый трактир, где он позволил себе остановиться. И чуть не заснул, сжимая в руке пистолет. ГОлова раскалывалась, как после страшного похмелья, хотя он уже не помнил, когда принимал спиртное. Страшная усталость. И мысль - как можно скорее добраться до Блеранкура.

- Тебя ищу, - Огюстен понял, что сидеть просто не в состоянии. Но если он ляжет, хотя бы на лавку, то проспит часов тридцать шесть. - Ты уехал, никому ничего не сказал... Колло не в счет. Максимильян в ярости из-за того, что ему придется в одиночку отбиваться от Комитета, Жюльетт вчера допрашивали, но ты исчез вместе с новостями, которые тебе удалось узнать об архивах... Дальше продолжать?

- Жюльетт... доклад.. Да, все это странно. - Сен-Жюст сжал виски руками. И проговорил тихой скороговоркой. - Моя сестра при смерти. Я должен попасть домой. Все остальное неважно.

Огюстен впервые не нашелся что ответить. Да, разумеется, известие было страшным, но что стоило предупредить, черт побери?! - Значит, нужно ехать, - сказал он. Ну не бросаться же с упреками, в самом деле...

- Я должен добраться до Блеранкура. - Сен-Жюст посмотрел на Огюстена мутным взглядом. - А что ты тут делаешь? Ты говоришь, что сегодня допрашивают Клери? Окажи ей поддержку! Она будет искать тебя. А ты для нее сейчас - единственный, на кого можно положиться.

- Жюльетт допрашивали вчера. И там будет Максимильян, - Огюстен прищурился. - Антуан, с тобой все в порядке?

- Не знаю. - честно сказал Сен-Жюст. - Ощущение, словно пил неделю, не просыхая. А сейчас просыпаюсь. У тебя такое бывает? Я должен ехать. Буду рад, если составишь мне компанию. С тобой все кажется реальнее.

- Компанию!- скривился Огюстен.-  Антуан, я не знаю, кто из нас умрет первым – я или моя лошадь. Со мной еще полбеды, а вот животное не проскачет и двух лье. Я поеду с тобой, если здесь найдется запасная… - по правде говоря, он уже ничего не соображал. Тело еще действовало, как всегда бывает, когда открывается второе дыхание, а вот мозг совсем отключился.


Сен-Жюст молча поднялся и вышел. Вернувшись через десять минут, он легко потряс заснувшего Огюстена за плечо. - Просыпайся. Я нашел для тебя лошадь. Свою оставишь тут. Нам надо ехать, если ты со мной.


Проклиная все на свете, Огюстен заставил себя проснуться, прихватил со стола хлеб, запечатанную бутылку, к которым даже не прикоснулся и расплатившись последовал за Сен-Жюстом. В Шуази они сделали короткую остановку, но времени хватило только на то, чтобы  поесть практически на ходу. Чем ближе к Блеранкуру, тем больше истощался поток ругательств, которыми Огюстен награждал то соратника, то себя самого, разумеется не в голос. Само же путешествие прошло без приключений, так что даже сорвать злость на ком нибудь не было возможности. Предоставилась она только на заставе, когда у них затребовали документы и свидетельства, впрочем, перепалка была настолько краткой, что даже сложно было сказать: к лучшему или к худшему такая нерадивость местных жандармов, которые верят людям на слово. - Скажи мне, где здесь есть гостиница, Антуан, и считай, что я твой должник, - спешившись, Огюстен допил из фляги последние капли крепкого кофе с сахаром и пополам с коньяком - единственное, что помогало ему не свалиться с лошади еще по дороге.

- Здесь я - дома. - тихо сказал Сен-Жюст. - Какая может быть гостиница? Пойдем. Это недалеко.

***

- Мама, мама!, - Луиза постучала в знакомую с детства дверь. В семье Сен-Жюст правила соблюдались неукоснительно, а одним из правил было обязательное посещение матери взрослыми детьми раз в неделю. Обычно Луиза приходила с мужем, но сегодня гражданин Декен оказался несколько занят в нотариальной конторе департамента Эна и просил передать Мари-Анн Сен-Жюст низкий поклон и сыновний поцелуй.

Мари-Анн возникла на пороге почти сразу же. Жизнь с солдатом придала ее нежным чертам суровости, а финансовые затруднения семьи и одинокая жизнь вдовы с тремя маленькими детьми  закалила ее волю. Мари-Анн Сен-Жюст держала железной рукой не только денежные дела небольшого дома, но и сами детей. Злые языки Блеранкура в последний год язвили, что стальная хватка гражданки Сен-Жюст удивительным образом теперь проявилась в ее сыне, достигшем удивительных высот в Париже.Сыне, который не соблюдал правила воскресного обеда для всей семьи. По правде говоря, ее сын вообще не соблюдал никаких правил.

Подумав об этом, Мари-Анн слегка нахмурилась, но обняла Луизу.- Виктуар будет чуть позже, дорогая, идем в дом, - обняв дочь, она повела ее в скромную вдовью гостиную, как вдруг…Луиза не отличалась нервной впечатлительностью своего брата и сестры, поэтому сейчас ей удалось в первый раз в  жизни всерьез перепугать мать, когда, перевернув по дороге стул, она бросилась к дверям.

- Флорель! Вернулся! – Спокойная уравновешенная Луиза выскочила во двор, чуть не попав под копыта лошади любимого брата и второго путешественника.Мари-Анн сбежала вслед а ней, застыв на пороге, не в силах сказать ни слова.

Сен-Жюст прижал сестру к себе и несколько минут смотрел на нее, не веря своим глазам. Страшное видение, посетившее его в Париже, рассеялось, как дурной сон. Перед ним стояла его Луиза. Никаких следов жуткого заболевания. Живая и здоровая.

- С тобой все в порядке... - проговорил он, наконец, и взглянул на мать. В детстве ему говорили, что он — ее точная копия, а он злился, потому что хотел походить на отца. Теперь он понимал, что люди имели в виду. Худая, высокая, со властным взглядом спокойных темно-серых глаз. Человек, способный отдатьсвоего сына под арест только потому, что он отказывается повиноваться. За эти годы он так и не простил. Изредка наведываясь домой, он подсознательно искал в ней частичку тепла и мягкости. Но она не менялась. Правда, сейчас эти мысли отступили на задний план.

Поздоровавшись, Сен-Жюст кивнул в сторону Огюстена.

- Это Огюстен Робеспьер. Мой друг и соратник. Он остановится у нас, если вы не против. Мы уедем через пару часов.

Огюстен приветствовал женщин, обмениваясь давно заученными фразами, которые диктовал этикет и простые правила хорошего тона. На самом деле мозг яростно протестовал, желая одного: отдыха. Он бы предпочел поехать в гостиницу и проспать там хотя бы несколько часов, довольствуясь даже лавкой вместо кровати, но обижать Сен-Жюста отказом не хотелось. Поэтому и приходится сейчас вести светсткую беседу. Услышав слова о предстоящей через несколько часов поездке, он с трудом подавил желание разрядить оба пистолета и тем самым лишить Максимильяна верного соратника, а Комитет - коллеги. И пусть судят. На суде можно будет выспаться.

Луиза бросилась обнимать и целовать брата, как сумасшедшая.- Виктуар, Виктуар! – закричала она младшей сестре, ставшей запоздалой свидетельницей сцены и моментально присоединившейся к ней. С Сен-Жюста слетела шляпа.- Не пишешь, Флорель, ты гадкий!… Читаем все газеты! Вырезки с твоей речью… Мама собирает и читает!... Ты у нас умница!... И красивый какой стал!... Ты что – завиваешь волосы?...И галстук смешной… – Беспорядочно на два голоса тараторили сестры, дергая брата за полы плаща, уложенные локоны и означенный галстук.Гражданка Сен-Жюст  церемонно кивнула второму гостю и подняла шляпу сына.


- Мари-Анн Сен-Жюст, рада приветствовать Вас у нас дома, гражданин Робеспьер, - представилась она и развернулась к сыну, положив ему руку на плечо, - Ну, здравствуй, Антуан, - в ее голосе слышалась и радость и волнение, и невысказанный упрек за отсутствие писем в последние месяцы. Ей не понаслышке был знаком опасный характер сына, но, как и он, она научилась скрывать свою эмоциональность и впечатлительность за внешней суровостью и церемонностью, - А вы, трещотки, ведите себя прилично, мой сын – депутат Конвента… Люди же видят, - улыбнувшись, прикрикнула она на дочерей и снова нахмурилась. Антуан сильно рассердится на нее, но… на старости лет Мари-Анн стала сентиментальна и так и не смогла убрать любимые  детские игрушки давно выросших и покинувших дом детей. А его друг, очевидно, важный гражданин… Антуан всегда болезненно переносил любые уколы чувству собственного достоинства, а выцветшая деревянная лошадка в углу гостиной могла нанести именно такой укол. Она была любимицей ее единственного сына, и именно ей в трехлетнем возрасте он пытался скормить свою часть рождественского обеда. Пришлось позвать соседа, тоже отставного военного, гражданина Бару, который по-военному строго, но добро объяснил ребенку, что лошади едят сено, но кормить их надо каждый день. После этого еще много лет жители Блеранкура могли наблюдать, как рано утром мальчик, похожий на ангела с золотистыми кудрями, исполненный важности своей миссии, выходит на луг, чтобы отобрать самую лучшую траву для своего деревянного друга. Ни погода, ни проливной дождь, ни снег не имели значения. Теперь у него настоящие лошади и битвы. И почему-то история и солдатах Страсбурга, которым ее маленький Антуан достал в три дня пропитание и одежду, будучи услышанной много позже от блеранкурских кумушек, вызвала к памяти именно это воспоминание, - глаза вдовы Сен-Жюст предательски защипало, что она немедленно скрыла, войдя в дом, чтобы указать гостям дорогу.

На обед подали индейку. Сен-Жюст почти ничего не говорил, давая возможность сестрам рассказывать о последних событиях в Блеранкуре. Здесь все было, как обычно. Мелкие радости и неудачи. Когда беседа перешла к жизненным перипетиям дочери гражданина Бару, отставного военного и доброго друга их семьи, Сен-Жюст поймал выразительный взгляд Огюстена. Как некрасиво, он совсем забыл о соратнике, который, хотя и уплетал обед за обе щеки, явно не был расположен слушать подробности из жизни окружения семьи Сен-Жюстов. Однако, когда сестра заговорила о Терезе, которая не так давно была освобождена из-под стражи и умчалась в неизвестном направлении, Сен-Жюст встрепенулся.
Когда это произошло, Луиза? Ты ничего не писала мне о ней...

Мари-Анн Сен-Жюст, подперев щеку рукой, смотрела на сына. Перед обедом он хотел по привычке сесть у окна, но она мягко подтолкнула его к месту во главе стола.- Теперь оно – всегда твое.Весь обед она, в отличие от дочерей, просидела молча- Флорель, Флорель, - на два голоса не отставали Луиза и Виктуар, - Ты едешь в миссию, да? Ты снова комиссар? Может тебя подождут пару дней?


Мари-Анн переглянулась с Огюстеном, тихо приложив палец к губам. Бесполезно сейчас останавливать ее сорок.- Гражданин, Вы ведь устали? – спросила она, - У Вас есть немного времени перед отъездом, а комната Антуана у нас всегда свободна на случай его возвращения, - Тут до ее уха долетел вопрос сына о Терезе. Эту девчонку она никогда не любила, считая вертихвосткой. Свое прозвище она оправдала в полной мере, едва не забрав в полное свое распоряжение ее мальчика в шестнадцать лет. Позволь тогда родители Терезы им пожениться – разве он когда-то выбрался бы из Блеранкура? А потом, в Париже? Он бы промотал все серебро и скатился бы вниз, хотя был рожден для иного. И пусть он никогда не простит – ведь его мечты все же сбылись. Отвечать на вопрос о гражданке Желле Мари-Анн не стала, благо ее дочери сделали это за нее.- Никто не знает, Флорель, - начала Луиза, - Это какая-то тайна. Ее должны были судить на другой день, но внезапно ее не оказалось среди осужденных, хотя никто и не искал ее за побег. И я ничего не писала о ней…


- Мы правда ничего не знаем, Флорель, - звонко перебила Виктуар, - А Луизу написать мы все отговорили, потому что ты теперь птица другого полета! Мы так все считаем! Тебе же в Париже девушки, наверное, проходу не дают, а с Терезой у вас вроде как все кончено много лет!- И ты никогда не любил сплетни, - закончила Луиза.

- Благодарю вас, гражданка, - улыбнулся Огюстен, обращаясь к матери Сен-Жюста. - Сейчас я бы хотел написать письмо, если вы позволите, а потом пройти к почтовому отделению. Если после этого у меня еще останется время на отдых, я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным предложением.

Обед был закончен. Мари-Анн кивнула Огюстену и подала пример дочерям, встав из-за стола. Подозвав к себе сына, она выдвинула ящик ветхого бюро –денег на новую мебель не было. Да, ее сын был ее кровью до кончиков пальцев. Хотя, пожалуй, по красоте он затмил их всех. Она достала какой-то предмет, замотанный старой тряпкой.- Теперь я могу со спокойной душой отдать тебе это, зная, что ты не продашь его в ломбард в трудную минуту. И ты ведь наверняка куришь, как твой отец… Ты всегда хотел быть на него похожим, Антуан, - При воспоминании о муже вдова закусила губу, чтобы не расплакаться. Сын не простит, ведь как и она сама он неуютно чувствует себя при эмоциональных сценах. В тряпке лежал последний серебряный предмет в этом доме – портсигар офицера Сен-Жюста, - Бери, и…иди к девочкам, Антуан. Они скучали.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Дек 23, 2009 2:48 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Тюильри.

Ришар, Робеспьер.

Робеспьер швырнул отчеты на стол так резко, что половина бумаг выпала из папки и рассыпалась по полу. Ничего! Ни о каких беспорядках в городе не было и речи! Между тем, он сам был уверен, что беспорядки имели место. Он начал сходить с ума? Или с ума сошли все остальные? С трудом успокоившись, он попытался восстановить в памяти часть вчерашнего и сегодняшнего дня.

Вчера действительно были волнения, вчера он говорил с Теруань де Мерикур, вчера он говорил с людьми, которые были настроены… Отчеты многочисленных агентов говорят, что люди были взволнованы, но в целом все было довольно мирно. Сам он помнил беспорядки и то, что какой-то гражданин помог ему уйти от нападавших. Кто прав?

Проснулся он в гостинице, уже днем, притом хозяин не высказал ни малейшего удивления при его появлении, затем отправился к Дюпле. У Дюпле только обрадовались тому факту, что он решил зайти на обед. Все, включая Мориса, Элеонору и маркизу де Шалабр были уверены, что он ночевал дома. Никола, несколько озадаченный неожиданными вопросами, доложил, что сначала потерял его в толпе, потратил некоторое время на поиски, а потом, вернувшись на Сент-Оноре обнаружил, что гражданин Робеспьер уже дома. А что касается беспорядков… Не было никаких беспорядков. Рассказ Никола совпадал с отчетами агентов, как выяснилось.

От всего этого невыносимо разболелась голова. Почему-то вспомнилось, как сквозь сон, что ему было плохо вчера. Или это приснилось? Утром он обнаружил, что подушка была в крови, но иногда случалось, что кровь носом шла и без особых причин. Что же произошло на самом деле? На вопрос нет ответа, кроме полубредового осознания того, что он, возможно, сошел с ума. А еще ни к селу, ни к городу вспоминался неизвестный гражданин, «добрый самаритянин», в голове прочно засело именно это определение, который помог…

Так. Довольно. Это повторяется уже несчетное количество раз. Сейчас – Жюльетт Флери. Точнее, разговор с Ришаром, который несколько превысил свои полномочия. Сейчас можно не сомневаться, что Комитет общественного спасения, обладая расширенными Конвентом полномочиями, будет на его стороне, хотя внутреннего конфликта и объяснений, похоже, не избежать.


Жак Ришар был взволнован до чрезвычайности, хотя и уговаривал себя в том, что это не так. В Консьержери, куда заключили эту Флери, с полудня творилось нечто странное. Как и было уговорено с Дидье, Жюльетт была помещена в самую дальнюю камеру, где обычно содержались высокопоставленные государственные преступники. Около полудня Ришар спустился на нижний уровень Консьержери, где и находилась камера, вместе с Дидье и его помощником. Охрана расступилась, словно он был один. Еще один пункт в его копилку несуразностей. Но он уже ввязался в эту дьявольскую историю, и пути назад не было. Успокаивало лишь то, что он интуитивно чувствовал: Дидье действительно интересна Флери, и только Флери.

Дидье просил оставить его и помощника наедине с этой женщиной на десять минут. Ришар не смог совладать с любопытством и заглянул в камеру, прежде чем их оставить. Он ожидал увидеть что угодно, но ничего особенного он не увидел. Жюльетт Флери спала сидя, забившись в угол, обхватив колени руками и спрятав лицо. Странная поза, с учетом того, что на полу лежала вполне пристойная подстилка. Но после того, как она ловко провернула дело с его секретарем, он уже ничему не удивлялся. Ришар отпер камеру и удалился. Через несколько минут раздался нечеловеческий крик, принадлежавший, как выяснилось, помощнику Дидье. Этого несчастного он вскоре обнаружил с проломленным черепом. Дидье странно улыбался, нездорово поблескивая глазами. В руках он держал несколько золотистых прядей – похоже, они попытались ее обстричь… Дальше Ришар предпочел не строить предположений и вышел. А через пять минут Дидье с помощником, едва передвигавшем ноги, к нему присоединились.

- У вас в столе – плата за этот день. Не бойтесь. Это не деньги. Это то, что поможет вам избежать последствий.

Бросив на прощанье эту загадочную фразу, Дидье удалился. А Ришар, открыв ящик письменного стола в своем кабинете, обомлел. И обрадовался. Его радость усилилась, когда он увидел недоброе выражение лица входящего к нему Робеспьера. Что ж, во всяком случае, теперь он сможет продержаться дольше, чем планировал.

- Добрый день, гражданин Робеспьер, - вежливо поздоровался Ришар и указал Неподкупному на кресло напротив стола.

- Добрый день, гражданин Ришар, - Робеспьер сел в кресло, стараясь не поддаваться такому чувству, как элементарная злость на всех по отдельности и на Ришара в частности. - Я бы хотел, чтобы вы проинформировали меня о расследовании дела о смерти Люмьера. Насколько я знаю, некуоторые лица уже были арестованы, но все же ваша информация может быть нам полезна, так как с сегодняшнего дня мы берем на себя работу по опросу свидетелей.

- Это значит, что меня отстраняют от дела? - поинтересовался Ришар. - Гражданин Сен-Жюст вчера не пришел на допрос, из чего я сделал вывод, что мне доверяют. Я ошибся?

- Гражданин Сен-Жюст вынужден был уехать, но это не относится к делу. О доверии мы поговорим немного позднее. В данный момент я хочу знать, какие шаги были предприняты вами для того, чтобы приблизиться к разгадке? В соответствии с этим и будет решаться вопрос о вашей компетенции.

- С удовольствием изложу вам суть дела, - улыбнулся Ришар. - Вчера я беседовал с гражданкой Флери. У меня есть основания подозревать, что она многого не договаривает. К примеру, я не совсем уверен в том, что она - та, за кого себя выдает. Вы можете ознакомиться с протоколом допроса, если хотите. Это - копия. ВОсстановленная копия. Оригинал лежит тут же, порванный. Гражданка Флери умудрилась заставить моего секретаря порвать протокол, когда поняла, что будет арестована.

- Заставить? Любопытно, - прокомментировал Робеспьер, углубляясь в чтение. - Итак, гражданин Ришар, насколько я понял, вы ни на шаг не приблизились к разгадке, понятия не имеете, где искать пропавшее досье, не провели работу со свидетелями сегодня, ограничившись теми, что уже были допрошены и чтобы хоть как-то оправдать свое бездействие, отправили гражданку Флери в тюрьму только на том основании, что в противовес к ее изложению фактов нечего возразить? Я верно вас понял?

- Нет. Неверно. - "Началось", - усмехнулся про себя Ришар. - Позвольте, с чего вы взяли, что гражданка Флери была единственным допрошенным свидетелем? Я показал вам лишь вчерашние протоколы. А тут - он протянул другую папку - протоколы сегодняшние. Я еще раз побеседовал с гражданином Ландри, допросил несколько соседей. Вопрос с досье остается неясным. Посмотрите - вот описание, которое дала гражданка Шалабр. Я подробно беседовал с ней о том, что лежало на столе в тот момент, когда она вошла. В ее описаниях фигурирует увесистая синяя папка. Также описывает досье и Ландри. Вот, смотрите. А гражданка Флери утверждает, что ничего подобного не видела. Кстати, я также выяснил фамилию врача, у которого одно время лечился убитый Люмьер. Его доставят в Париж сегодня вечером. Что касается заключения под стражу гражданки Флери... А вы считаете, что после таких показаний ее следовало бы отпустить? Она, помимо всего прочего, является сестрой одного из главных подозреваемых - Жана КЛери. Он скрывается от следствия. В наших интересах не дать им возможности обсудить показания и договориться до общего решения.

- Следуя из протокола вы спрашивали ее конкретно о досье, а не о том, что лежало на столе, как остальных, - пожал плечами Робеспьер. - Неверно поставлен сам вопрос, гражданин Ришар. Тогда как остальные, возможно, видели синюю папку, в которой могло содержаться все, что угодно. Мы тоже провели некоторую работу и выяснили у какого врача лечился Люмьер, у нас также есть его показания и заключение. Что же касается гражданки Флери, то я не вижу причин ее задерживать. Утверждение, что она является сестрой одного из подозреваемых просто глупо. С каких это пор люди считаются виновными на основании поступков их родственников? Нам известно о некоторых далеко неблаговидных поступках близких вам людей, но прошу заметить, что никто не торопится осуждать за это лично вас. Теперь о Жане Клери. Он болен и вовсе не скрывается от следствия, а попросту не знает о нем, так как находится за пределами Парижа. Нам удалось выяснить место его пребывания, в скором времени мы поличим свидетельские показания о роде его занятий в провинции.

- Вам удалось то, чего не удалось ни одному из жандармов, - усмехнулся Ришар. - Знаете, гражданин Робеспьер, похоже вас обманывают. Я подозреваю, что Жана Клери не существует. И, думаю, что смогу это доказать.

- В таком случае, обманывают не только меня, но и тех, кто присутствовал год назад на суде над Маратом и не так давно в Якобинском Клубе, - холодно бросил Робеспьер. - Выяснить местонахождение Жана Клери удалось вовсе не мне, гражданин Ришар, а моим людям, поэтому ваше замечание считаю неуместным. Допрос будет продолжен сегодня вечером, гражданин Ришар в присутствии членов Комитета общественного спасения, уполномоченными вести дела тайной жандармерии в соответствии с новым декретом. Через несколько часов вам будет доставлена соответствующая депеша. Нарушение этой санкции будет приравниваться к грубому нарушению.

Ришар замер. Еще год назад можно было попытаться как-то противостоять этому человеку. Теперь его холодный тон означал одно - он вызвал его неудовольствие и рано или поздно будет отправлен на гильотину. Так было со всеми, кто пытался перейти ему дорогу. Но, вступая в новую должность, Ришар поклялся сам себе, что будет честным. До конца. Он лично руководил разоблачением некоторых недобросовестных чиновников, вступивших на скользкий путь сделок самих с собой. Он не уподобится. Тем более, что Дидье все предусмотрел. Письмо с инструкциями, которое Дидье оставил у него в столе, шокировало. Но что-то подсказывало, что оно - правдиво. А это значило, что пришло время им воспользоваться.

- Подождите, гражданин Робеспьер, - тихо сказал Ришар. - Я бы хотел обсудить с вами еще один вопрос, прежде чем к моей работе со свидетелями присоединятся члены Комитета. Сегодня я буду беседовать с хорошо известным вам свидетелем - Жанной Шалабр. И должен вас предупредить, что мне стали известны некоторые факты из ее биографии, которые я планирую озвучить. В верхнем ящике вашего письменного стола в доме Дюпле хранится документ, проливающий свет на происхождение этой женщины. Он не был уничтожен, потому что она просила вас сохранить его, что вы и сделали. Ее полное имя - Жанна-Маргарита де Шалабр. Маркиза. Ее родственники служили при дворе. Некоторые из них были казнены, некоторые скрылись за границей. А она осталась в Париже, где, благодаря вам, получила все необходимые бумаги, позволяющие остаться и не слыть подозрительной. Я уважаю вас, как политика. Поэтому не хочу поднимать эти вопросы - они не имеют отношения к расследуемому мной делу. Меня интересует лишь Жюльетт Флери. Интересует, потому что я подозреваю ее в совершении преступления и в том, что она и Жан Клери - это одно и то же лицо. Пожалуйста, не мешайте мне расследовать это дело. Гражданка Флери должна быть задержана. Потому, что она имеет особое влияние на людей и, выпустив ее, мы можем не досчитаться свидетелей на суде. Они просто забудут все, что знали. - Ришар в упор посмотрел на Робеспьера. - Решайтесь. До момента, когда будут собраны все необходимые для передачи в суд доказательсва, мне потребуется несколько дней.

- Пусть будет так, гражданин Ришар, - после недолгой паузы отозвался Робеспьер. - Будет ли гражданка Флери арестована или же выпущена на свободу за недостатком улик, покажет сегодняшний допрос. Вы же можете публиковать любые факты, которые сочтете нужным.

- Поясните свою мысль, гражданин Робеспьер, - напрягся Ришар. Этот человек - хитер и опасен. Нужно избежать недопониманий и ловушек.

- Я выразился более чем ясно, гражданин Ришар, - ледяным тоном ответил Робеспьер, хотя сохранять самообладание стоило ему немалых усилий. - Сегодняшний допрос, в присутствии членов Комитета общественного спасения, поможет нам выяснить, была ли гражданка Флери арестована за совершенное преступление или же только за то, что вам не удалось собрать достаточное количество улик. Надеюсь, так понятнее? Вы же сами вправе взвесить все за те несколько дней, пока будут собираться необходимые бумаги и принять решение, которое вам больше нравится.

Ришар кивнул.

- Да, так понятнее. И еще. Все, что я изложил вам, я записал и отдал своему доверенному лицу. В запечатанном виде. Если со мной что-то случится, вышеописанные факты будут обнародованы. Всего хорошего, гражданин Робеспьер.

- С вами ничего не случится, - сверкнул глазами Робеспьер. - сего хорошего, гражданин Ришар.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre


Последний раз редактировалось: Odin (Ср Дек 23, 2009 2:53 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Дек 23, 2009 2:51 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Блеранкур.

Огюстен Робеспьер, Шалье

Написав несколько строчек, предназначавшихся Максимильяну, Огюстен запечатал письмо и направился на поиски почтового отделения. Само письмо не играло большой роли, в лучшем случае оно опередит его на несколько часов, а то и придет уже после его возвращения, но никто не знает, что может случиться… И так надежнее. Заодно и проверим, как работает почта. А еще ему хотелось покинуть дом, найти гостиницу или любое место, где согласны предоставить кров за посильную плату и поспать. Отдыхать в доме Антуана он считал неэтичным по многим причинам. Все бы хорошо… но было во всем этом что-то ненормальное настолько, что не поддавалось простому логическому объяснению. Начиная с поспешного отъезда из Парижа, продолжая бешенной скачкой и заканчивая спокойным, домашним обедом. Бред. Трижды бред. Но задумываться о нем не было сил – последние ушли на светсткую беседу. Или на ее видимость.

На почте оказалось, что здесь, в этом помещении, содержаться только лошади и служащие, а если гражданин хочет отправить письмо, то ему нужно обратиться в Коммуну, где проверят благонадежность…

Сквозь зубы поблагодарив служащего, Огюстен поплелся в Коммуну, раздумывая над, в сущности, философским вопросом: везде ли служащих приравнивают к лошадям и чью благонадежность собираются проверять в Коммуне. Хотя его лошадь, в отличие от него самого сейчас наслаждается заслуженным отдыхом.

В Коммуне, как и ожидалось, было много людей. Даже слишком много для сравнительно небольшого города. Без лишних словесных упражнений ему сказали подождать в очереди, а еще лучше – записаться на прием завтра, может быть, у гражданина прокурора будет время принять его. Окончательно рассвирепев, поэтому, выражаясь отнюдь не по-парламентски, Огюстен пояснил, что ему требуется всего лишь отправить письмо. В ответ невозмутимо потребовали предъявить свидетельство о благонадежности и… подождать в очереди на прием у прокурора Коммуны. Какое отношение может иметь прокурор к письмам он понять не мог, да и додумать эту ценную мысль помешали: потребовали предъявить свидетельство. Предъявив требуемое, Огюстен принялся ожидать реакции, которая последовала незамедлительно: жандарма как ветром сдуло. Вместе со свидетельством.

Прокурор Коммуны принял его неожиданно быстро.

- Гражданин Робеспьер, я рад приветствовать вас в Блеранкуре! Смею заверить, что все наши бумаги в полном порядке, я готов предоставить вам полный отчет о нашей деятельности, как только потребуется… Очень сожалею, что вам пришлось ждать, но работа с людьми – это большая ответственность, каждый, по возможности должен быть выслушан и мы не можем оказывать предпочтение….

- Разумеется, гражданин Шалье, - прервал его Огюстен. – Я бы хотел отправить письмо.

- Конечно-конечно, гражданин! Мы немедленно отправим посыльного в Париж, с запасной лошадью он приедет туда настолько быстро, насколько позволит дорога… - в мыслях прокурора царил полный хаос, он не знал, что ему делать: то ли молиться, то ли спешно отдавать приказания. Конечно же, важный гость успел заметить все творящиеся здесь беспорядки, о чем теперь сообщит в Париж…

- Нет, не стоит беспокойства, - меланхолично сказал Огюстен. Отправлять в Париж посыльного с запиской, гласящей, что все в порядке, но он задержится на день в Блеранкуре, казалось ему не самой разумной идеей. – Я отправлю письмо почтой. Скажите, мне вернут мое свидетельство?

- Да, да, разумеется! – прокурор выбежал из кабинета, но вернулся не сразу, а через четверть часа. И не просто с бумагой, а с кипой бумаг, которые несли следом два секретаря. Огюстен почувствовал, что ему плохо. И как объяснить этим людям, что он не в миссии? Может, отправить их к Сен-Жюсту?

- Вот ваше свидетельство, гражданин Робеспьер, - заговорил Шалье. – Я знаю, что гражданин Сен-Жюст здесь, я сожалею, что мы не успели подготовить вам подобающую встречу… Но это недоразумение будет исправлено в самое ближайшее время…

Огюстен почувствовал, что ему совсем плохо. «Подобающая встреча» подразумевала собой более или менее общественное мероприятие, присутствовать на котором у него не было ни сил, ни желания.

- Теперь, я полагаю, вы бы хотели просмотреть бумаги… - трещал Шалье. - И… ваших коллег по Комитету интересовали дела об эмигрантах и подозрительных. С тех пор, как ваш коллега увез гражданку Торэн, мы стараемся просматривать все дела очень тщательно, чтобы не обвинить невиновных, но вместе с тем не заслужить упреков в излишней снисходительности…

- Коллеги? – не понял Огюстен. Если честно, при слове «коллега» он автоматически вспоминал Рикора и на полусонную голову тщетно пытался сообразить, при чем здесь последний.

- Ну да, - пояснил Шалье. – Гражданин Барер не так давно приезжал сюда, все дела Комитета общественного спасения…

- Вы, должно быть, путаете меня с моим братом Максимильяном, - неожиданно весело сказал Огюстен, радуясь не только появившемуся пути к отступлению, но и возможности вставить слово. – Я не состою в Комитете общественного спасения, не стану вводить вас в заблуждение.

- Да, конечно…- Шалье немного растерялся. – Но вы пришли сюда…

- Я пришел сюда потому, что хотел отправить письмо, гражданин Шалье. Только и всего. Не стану также утверждать, что нахожусь здесь по поручению Комитета или Конвента, это не было бы правдой. Меня привели сюда частные причины, о которых я предпочитаю умолчать.

- Но как же… - вслед за растерянностью наступила паника. Шалье почувствовал, что бледнеет.

- Вы просто ошиблись в своих догадках, гражданин Шалье, - успокаивающе заметил Огюстен. – Со всяким может случиться. Однако я не могу не оценить ваше служебное рвение. – Он поднялся, готовясь уйти. – В любом случае, благодарю за то, что уделили мне время.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Дек 23, 2009 2:59 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Блеранкур, дом Сен-Жюстов
Антуан, Мари-Анн, Луиза и Виктуар Сен-Жюсты

Сен-Жюсту снилась Тереза. И замок Куси. Сон из прошлого, который иногда возвращался, невзирая на его нежелание. Они стояли на развалинах, взявшись за руки и подставив лица ветру. «Я должна уйти». «Нет слова «должна». Лишь наши желания. Ты этого хочешь?» «Мне пора». Она неловко поворачивается и падает вниз. Сен-Жюст проснулся. Он лежал на кровати, зажав в одной руке блокнот, в другой – карандаш. Часы показывали четверть пятого. Кажется, он беседовал с Луизой и Виктуар, потом отправился в свою комнату за блокнотом, чтобы записать несколько внезапно пришедших в голову мыслей… Черт возьми, судя по всему, он так и не вернулся.

Заснул. А ведь уже пора возвращаться в Париж.

«Ты ведь наверняка куришь, как твой отец…»
Взгляд упал на серебряный портсигар, который мать отдала ему сегодня. Самое ценное, что у нее оставалось. Сегодня он уловил в ее глазах какое-то новое, несвойственное выражение. Суровая гражданка Сен-Жюст. Нет, он ошибся. Она всегда одинаковая. Просто показалось.

Он поднялся и положил на место блокнот. Мысли, которые он хотел записать, больше не казались умными и оригинальными. Пора возвращаться к сестрам, прощаться и уезжать. Прямо сейчас. Иначе он позволит уговорить себя остаться еще на несколько дней.

- Виктуар, да не буди ты его, - в очередной раз цыкнула на непоседливую сестру Луиза Сен-Жюст, в замужестве – Декен, - Пусть выспится, думаешь у него в Париже есть время спать?

- Ну Луииииза, - капризно протянула младшая и любимая дочь этой семьи, надувшись тоже в очередной раз, - А как же мы? Он ведь уедет, так и не поговорив с нами.

Луиза, прервав на секунду свое занятие – плетение на палочках-коклюшках кружевного фантазийного воротника – серьезно посмотрела на сестру.

- Милая Виктуар. Если ты будешь меня меньше отвлекать, я закончу этот воротничок к празднику первого дня следующей декады, и ты наденешь его на городской праздник и ярмарку. Может быть, даже приедет бродячий цирк. А Флорель теперь – птица другого полета, как ты правильно выразилась. Мама все правильно дала понять. Нам нельзя его удерживать, ведь теперь – он глава семьи.

Виктуар нахмурилась, но улыбнулась.
- Ну уж нет, Луиза, глава семьи у нас всегда была и будет мама, тоже мне придумаешь. А наш Флорель пусть где угодно будет грозным и предводителем, а для нас остается милым Флорелем с локонами, завитыми на бумажные мамины папильотки. Помнишь, как он сопротивлялся и грозил нам своей игрушечной саблей?
Сестры дружно рассмеялись, но умолкли, увидев на пороге гостиной Сен-Жюста.

- Ой, Флорель, - спохватилась Луиза, - Мы тебя разбудили, прости!

- Нет. Не разбудили. - Сен-Жюст улыбнулся и прошел в комнату. - Очередное украшение для Виктуар, Луиза? Покажи. - Он начал серьезно рассматривать воротничок. В Париже такие давно вышли из моды, но его милые сестры, к счастью, или к несчастью, были так далеки от этого вертепа...

Луиза с улыбкой посмотрела на брата, в то время, как Виктуар выхватила одну из коклюшек из незаконченной работы.
- Луиза, Луиза, а давай повторим? – Виктуар, слывшая в семье главной зачинщицей всех шалостей, не стесняясь, начала накручивать локоны брата на палочку, - Сейчас Флорель снова будет самым красивым юношей в округе.

- Тихо, Виктуар, сейчас все распустится, - простонала Луиза, - Ладно, Флорель, не сердись и не угрожай нам настоящей саблей – ведь теперь у тебя есть такая, как ты всегда хотел? Мама пошла успокоить прокурора местной коммуны и отговорить их присылать делегацию. Ты ведь теперь знаменитость, а он решил, что ты приехал с инспекцией, и долг департамента Эна почтить прибытие героя и все такое. Мама сказала, что тебе это ни к чему, и пошла успокаивать людей, - Луиза тревожно посмотрела на брата, - Ты ведь не уедешь до ее возвращения, Флорель?

Он поймал за руку Виктуар и бережно убрал ее от своей головы. - Не надо, сестренка. Пожалуйста. Я не люблю, когда ты так играешь. Дай мне побыть взрослым в этом доме. Он повернулся к Луизе. - Мама права, мне бы не хотелось принимать делегаций. Я благодарен ей. Но, боюсь, если она задержится, мне придется уехать, не попрощавшись. Огюстен не возвращался?

Виктуар показала брату язык и сделала вид, что надулась, после чего через минуту снова рассмеялась:
- Да ты требуешь, чтобы к тебе относились как ко взрослому с тех пор, как научился читать! Флорель, ну же, будешь задаваться, поймаю твоего Огюстена и загадаю загадку, как звали твою лошадку, - она показала в угол, - Мама не соглашается выбросить ни ее, ни мою тряпичную Мари, ни Жаннет, которой играла Виктуар, и которой ты отрывал голову два раза, а гражданин Бару приделывал обратно!

- Тихо, - цыкнула на сестру Луиза, - Извини, Флорель, она по поводу твоего приезда такая неугомонная стала. Огюстен еще не вернулся, и попробуй дождаться его и маму, она знает, что ты скоро уедешь и ей будет приятно попрощаться, хорошо?

- Дождусь. - Сен-Жюст опустил глаза. - Тем более, что мне придется поймать и отшлепать одно неугомонное создание, которое взялось меня шантажировать. - Сен-Жюст резко вскочил и погнался за сестрой, которая, быстро уловив перемену в его настроении, ринулась, подхватив юбку, в соседнюю комнату.
Луиза вздохнула, не упустив случая одернуть брата за сюртук.

- А еще говоришь – взрослый, - улыбнулась она. Перепалки между Флорелем и Виктуар всегда были неотъемлемой частью быта семь Сен-Жюстов, и даже спустя годы ее брат и сестра, требовавшие самостоятельности действительно почти с первых шагов на самом деле не повзрослели ни на минуту, - Ну же, Антуан, у тебя теперь есть настоящие сражения и сабли, Виктуар, а ты задирай поклонников, а не гражданина депутата.

- Ладно, Луиза, - заметила Мари-Анн Сен-Жюст, появившись в дверях, - Пусть повеселятся. У меня в доме после вашего взросления стало совсем тихо… Но на улице ждет Огюстен с лошадьми. Вам надо ехать?

Сен-Жюст остановился и взглянул в окно. Огюстен. Вот и все. Через несколько минут прошлое рассеится, как утренняя дымка. А уже вечером он и не вспомнит об этом крошечном уголке спокойствия, где не нужно притворяться и делать вид, что ты - не человек, где тебя любят и не пытаются ни в чем уличить. Глядя на вытянувшиеся лица сестер, Сен-Жюст вдруг подумал, что будет, если эта встреча - последняя. Однажды ему напророчили, что он не доживет до тридцати. У него в запасе - несколько лет, но кто знает, сколько на самом деле их осталось? Довольно сомнений. Глупость. И откуда берутся подобные мысли? Сен-Жюст стянул с шеи пышный галстук и протянул его Луизе. - Говорят, для того, чтобы вернуться туда, куда обязательно хочешь вернуться, нужно забыть какую-то вещь. Возьми, Луиза. Вы с Виктуар можете вышить на нем все, что угодно. А я вернусь и посмотрю на плоды вашей фантазии. В августе. В день своего рождения. Обещаю. - Он поцеловал сестер и мать и медленно пошел к выходу. На пороге обернулся. - Мою лошадь звали Тартюфом, Виктуар. Теперь ты знаешь секрет, которого добивалась от меня, пока мы были маленькими. Прощайте. - Сен-Жюст больше не оборачивался. Но знал, что три самых близких ему женщины стоят у окна и смотрят, как он удаляется по пыльной дороге, ведущей в Париж.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Дек 24, 2009 2:07 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Тюильри.

Кабинет Ришара.

Бьянка, Жак Ришар, Колло дЭрбуа, Робеспьер и другие.

Жюльетт Флери за прошедший день здорово сдала. Ришар даже поймал себя на мысли, что почти готов ей посочувствовать. Вчера она казалась просто бледной. Сегодня ее лицо приобрело замогильный оттенок, а в глазах мелькало какое-то затравленное выражение. Неужели испугалась? Но чего? Посидеть денек в Консьержери — не самое страшное в наше время. Может быть, у нее какая-то фобия? От ее вчерашней наглой самоуверенности не осталось и следа. А вдруг она заболела? Днем он несколько раз спускался посмотреть на нее, и видел, что она сидит в той же позе, что и утром, не шевелясь и не поднимая головы. Хлеб и вода, оставленные ей, судя по всему, достались крысам. Однако, в инструкции Дидье было сказано — никаких врачей, ограничить по возможности ее общение с другими людьми. Что ж, Дидье пока что действовал исключительно на пользу дела. И инструкции писал умные. Значит, никаких врачей.

- Сейчас придут несколько граждан из Комитета, и мы продолжим, - нарушил тишину Ришар.

- Кто? Кто придет? - она подняла голову.

- А это имеет значение? Я сам пока не знаю. А вы готовьтесь отвечать на вопросы, гражданка. И без ваших шуточек, прошу вас. Вы же не хотите, чтобы по Парижу поползли слухи, что Жюльетт Флери связана с нечистой силой? А такие слухи обязательно поползут, если вы будете применять свои способности, о которых мне хорошо известно.

Она странно на него посмотрела и начала накручивать волосы на палец с лицом невинной жертвы. Надо будет проверить тюремщиков. Такая кого угодно вынудит на жалость.

Колло дЭрбуа плелся за Робеспьером, мечтая о чашке крепкого, горячего и сладкого кофе. Последнее, правда, уже излишество, но это не значит, что нельзя помечтать. Но он с готовностью отдал бы даже пять часов спокойного сна за то, что утереть нос... нет, даже не Комитету безопасности, хотя они только и делали, что лезли не в свои дела, а Ришару. Именно его люди в свое время довели до белого каления некоторых уважаемых кордельеров, тем самым поставив под удар его переговоры. Давно это было, но пережитый страх не так легко забывается. Поэтому узнав о деле частично от Робеспьера, частично от сплетников в совещательном бюро, он с готовностью вызвался пойти. Кто бы ни была эта Жюльетт Флери, уже за то, чтобы видеть вытянувшуюся физиономию Ришара, можно было бы столковаться с кем угодно. И не говорите, что тут замешаны личные мотивы, это просто месть.

Робеспьер занял место у окна, отметив, что Жюльетт Флери совсем сломлена. Плохо. Это значит, что она может наговорить глупостей, будучи в некоторых случаях особой довольно эмоциональной. По крайней мере, если речь заходила о Марате. Но будем надеяться, что до этого не дойдет, а если и дойдет, то у нее хватит сил сдержать себя и не усугубить ситуацию. Арест не был для него неожиданностью, невероятным казалось другое: почему существо, обладающее возможностями, о которых простой человек не может даже и мечтать, позволило арестовать себя? Учитывая тот факт, что Каррье до сих пор пребывает в немного невменяемом состоянии, ей ничего не стоило превратить всех здесь и в тюрьме в пациентов Шарантона. Впрочем, сейчас не время.

- Вы можете начинать, гражданин Ришар.

Увидев Робеспьера, Бьянка оживилась. Он здесь. Живой и настоящий. Она была так рада его видеть, что чуть не вскочила со стула, чтобы попривествовать. Самым приятным было то, что она легко читала его мысли. В отличии от мыслей Ришара, которые оставались наглухо закрытыми. Боже, как ужасно она выглядит! Неподкупный даже засомневался в том, что она сможет достойно отвечать на вопросы! Надо собраться. Ведь он здесь, и она уже не одна. Почему ее бросили на произвол судьбы Сен-Жюст и Огюстен, сейчас не имеет значения. Как и кошмарный день в Консьержери. Два человека. Старый и молодой. Они разглядывали ее, как неодушевленный предмет, что-то тихо обсуждали, а потом попытались постричь... Однажды Мариус популярно объяснил ей, что нет ничего страшнее, чем пережить день на открытом пространстве, среди людей, пусть даже и в закрытом помещении. «Такие молодые, как ты, становятся беззащитными». Правда, она машинально смогла оттолкнуть этого человека от себя. Но остался мерзкий осадок. И чувство, что ее предали...

Робеспьер удивлялся, почему она не воспользовалась своими способностями. Знал бы он, чего ей это стоило! Все ее существо кричало о том, что нужно наплевать на смертных и вырваться отсюда любой ценой. Но это будет означать конец всему. И новую жизнь. В новом месте и с новыми людьми. А это было невозможно, потому что только сейчас Бьянка поняла, как дороги ей те, кто стал ее кратковременными спутниками в вынужденном бессмертии.

… - повторяю вопрос, гражданка Флери. Опишите подробно, что вы увидели на столе в комнате гражданина Люмьера.

- Я уже отвечала на этот вопрос, - начала Бьянка. - Бутылка коньяка и несколько исписанных листков. Перо и чернильница.

- Так и запишем, - улыбнулся Ришар.

- Из протокола следует, - заявил Колло, внимательно изучив листы, - Что в ответ на нескромное, но вполне разумное предложение, она аккурано приложила его головой об угол стола. Граждане, вы можете себе представить это в действии? По вашему, Люмьер специально согнулся в три погибели? Расскажите на бис как все было, гражданка.

Бьянка метнула на Колло благодарный взгляд.

- Я не прикладывала его головой об стол! Люмьер меня выше на голову! Он попытался меня схватить, я отпрыгнула, а он споткнулся и упал. Вот как было дело!

- Споткнулся на ровном месте? - иронично заметил Ришар.

- Я не видела, обо что он споткнулся! - сказала Бьянка. - Я думала только о том, как бы от него увернуться и сбежать.

- Вполне разумно, если вы не хотели... - ухмыльнулся Колло, - иметь с ним ничего общего. Гражданин Ришар, у меня замечание. Скажите, если бы вы выпили полбутылки коньяка без достойной закуски вы бы ровно держались на ногах или все же спотыкались бы?

Секретарь Комитета за его спиной сдавленно хихикнул.

- Ваш вопрос не имеет отношения к допросу, гражданин дЭбруа, - холодно сказал Ришар. И повернулся к Бьянке. - Продолжим, гражданка Флери. - Расскажите, почему, получив записку с просьбой устроить свидание с вашим братом, вы отправились к гражданину Люмьеру сами?

- Я рассказывала, что мне хотелось помочь брату. Он болен и вообще человек творческий. Я посчитала, что у меня лучше получится понять Люмьера.

- Вы выбрали для этого весьма нескромную форму одежды, - заметил Ришар. - Как правило, вы одеваетесь гораздо скромнее — так утверждают ваши соседи.

- У меня в тот день была запланирована встреча! - вспыхнула Бьянка.

- С кем? - продолжил Ришар.

Бьянка бросила взгляд на Робеспьера.

- Это уж точно не имеет отношения к делу.

- Позвольте мне решать, гражданка, что имеет отношение, а что не имеет.

- Только что, гражданин Ришар, вы сочли нужным не принимать к сведению тот факт, что гражданин Люмьер много выпил, - прищурился Робеспьер. - Теперь вы задаете вопросы, не имеющие отношения к делу.

- А он водит следствие вокруг да около, - насмешливо сказал Колло. - Гражданин Ришар, гражданка шла на свидание, но не к Люмьеру, это же ясно, как божий день. Я закончил читать протоколы и отчеты, составленные вашими же коллегами, гражданин Ришар и у меня возникло несколько замечаний касательно технической стороны вопроса. Встаньте, гражданка. - Сверля взглядом Ришара, Колло подошел к Флери и подняв ее со стула поставил напротив стола. - Люмьер был примерно одного роста со мной, - начал он, кивком указав на маленькую женщину, которая была ниже его на две головы. - Что она должна была сделать, чтобы столь точно расчитать удар? А Люмьер, по вашему, согнулся и этого удара ожидал? Ну? И не говорите, что это не имеет отношения к делу.

- Эта женщина не так слаба, какой хочет казаться. - спокойно сказал Ришар. - Я подозреваю, что она иногда замещала своего брата, Жана Клери. Если таковой вообще существует, - он бросил взгляд на Бьянку. И достал из шкафа еще одну папку. В прошлом году на гражданина Клери было совершено несколько покушений. Также некоторые граждане посчитали нужным устроить слежку за журналистом. Вот их отчеты. А вот рассказ свидетеля, который видел, как гражданин Клери свернул в переулок неподалеку от улицы Кордельеров. За ним повернули сыщики. Оба были найдены с переломанными шеями. Вы скажете, что я фантазирую. Однако, все, кто так или иначе пытался следить за этим Клери, пропадал без вести или умирал. Идем дальше. Жан Клери описывается, как тяжело больной низкорослый подросток. Вот описание его внешности. Рост! такой же, как и у гражданки! Но и это все - домыслы. А факты в том, что их никто и никогда не видел вместе. Два раза Жан Клери заходил в дом сестры, а выходила из него Жюльетт. И наоборот. Далее. У меня есть свидетель, имя которого я оглашу позже, который утверждает, что еще год назад угадал в Жане Клери женщину. Этот свидетель неоднократно пересекался с Жаном Клери и имел возможность за ним наблюдать. Далее. Почерк. ВО время прошлого допроса гражданка Флери любезно согласилась записать свои показания на бумаге. Вот эта бумага. А здесь, - Ришар извлек замусоленный листок. - Расписка Жана Клери для аптекаря. Датированная началом июля прошлого года. Сравните почерк, граждане, и скажите, видите ли вы отличия? Я лично их не вижу. Я предоставил вам всего лишь несколько косвенных доказательств. И заявляю прямо - я считаю, что Жан Клери и его сестра - одно и то же лицо. Как никто заинтересованное в смерти Люмьера. - Он повернулся к Бьянке. - Вы хорошо знали Марата, гражданка? ------- - Да... нет... не очень, - пролепетала Бьянка. Она совершенно растерялась. Ришар знал то, чего не мог знать! Не может обычный человек выкопать эту историю с аптекарем! С убийствами сыщиков! И кто тот человек, что дает против нее показания? Жан Клери почти ни с кем не общался. Лишь с семьей Марата. Но ведь не могла Альбертина... На этом моменте ее мозг пронзила стращная догадка. Не Альбертина. Симона. Симона Эврар.

Впервые за все время допроса, Колло утратил дар речи. Черт побери, а ведь Ришар прав! А впрочем, какое это, к черту, имеет значение?

- Кого бы вы не обвиняли, гражданин Ришар, в убийстве Люмьера нет смысла, - сказал Робеспьер. - Убив его намеренно, человек приобретает только головную боль и ничего больше. Для того, чтобы уничтожить журналиста, достаточно лишить его возможности писать, но со смертью Люмьера "Саппер санкюлот" не перестанет существовать. Как вам уже объяснили, слабая женщина физически не могла убить взрослого мужчину, что же касается ваших нелепых домыслов... Простите, обладай она способностью ломать шеи, разве позволила бы отвести себя в тюрьму? Или сидела бы здесь? Что касается бумаг, написать можно все, что угодно. Призовите к ответу этих свидетелей, пусть заявят под присягой, что видели, как Клери ломал шеи агентам жирондистов. В этот бред никто не поверит. Если вы так хотите обвинить гражданку Флери, поищите более правдоподобную информацию. Что касается вашего замечания о том, что Жан Клери и Жюльетт Флери - одно и то же лицо... ваше право строить догадки. Смерть Люмьера никому не выгодна, за исключением тех людей, которые хотят возвести клевету на невиновных, с этого нужно начинать.

- Свидетелей? - усмехнулся Ришар. - Вы сами это сказали. Не будем ворошить историю о жирондистах. Я представлю вам свежего свидетеля. Этого человека зовут Камиль Барвиль. Он трудится в Консьержери не так давно. Уборщиком. Бедный парень решил днем воспользоваться своим положением и подступился к гражданке Флери с непристойным предложением. Сейчас вы наглядно увидите, что эта хрупкая гражданка с ним сделала. - Ришар кивнул секретарю. - Пригласите, пожалуйста, свидетеля. Я попросил его подойти к этому часу и он должен дожидаться у кабинета! - Через минуту на пороге появился молодой человек, которого Ришар видел сегодня утром в КОнсьержери вместе с Дидье. Этот Дидье немыслимым образом просчитывал все варианты допроса, и предупредил, что, скорее всего, сотрудники КОмитета будут упирать на слабость подозреваемой. Каким образом Дидье соорудил за столь короткий промежуток времени легенду о том, что его помощник недавно устроился в Консьержери, Ришар даже не стал задумываться. Помощник говорил, как по писанному. И являл собой душераздирающее зрелище. Да, он кается, да, он хотел поближе познакомиться с красивой заключенной. Да, он украл ключи. Да, осознает свою вину и готов отвечать перед законом. Правая половина его лица была синего цвета - наглядный пример обрушившегося на него удара. Да, это сделала эта женщина. Он не ожидал. Вот свидетельство врача - он сразу же обратился за помощью к специалисту...

- Вы дествительно считаете, что женщина смогла нанести удар такой силы? - спокойно спросил Робеспьер. - В таком случае было бы проще оторвать насильнику голову и это была бы действительно самозащита. Нас не интересует каким образом гражданин Барвиль заработал столь живописное украшение...

- Тем более, что здесь нужен удар не рукой, а кирпичом или хорошим булыжником, - добавил Колло.

- Так как речь идет о Люмьере, - закончил Робеспьер. - Я повторяю, что не имело смысла убивать его и тем самым возводить на себя обвинения. Также у нас имеется свидетель, который видел происходящее. Его допрашивал гражданин Эрбуа, протокол допроса находится у гражданина Пейяна.

Ришар поднял брови.

- Я могу узнать его имя?

- В интересах следствия имя свидетеля не подлежит разглашению, - широко улыбнулся Колло. - Мы не хотим, чтобы его в один прекрасный день нашли, как вы говорите, со сломанной шеей. Достаточно, что он был допрошен жандармами, подчиняющимися Комитету.

- Вижу, вы рьяно взялись за дело, - сузил глаза Ришар. - У меня тоже намечается один свидетель. Правда, он боится общаться. Есть подозрение, что его родственники служили крупье при дворе Марии Антуанетты и держали крупнейшие игорные дома в Париже. Я планирую сегодня вечером с этим человеком побеседовать. И планирую задержать гражданку Флери до завтра. Вы не возражаете, гражданин Робеспьер?

- Гражданка Флери не будет задержана, так как вы не смогли внятно ответить ни на один из контраргументов, гражданин Ришар, - холодно сказал Робеспьер. - Вместо этого предпочли нести, простите, околесицу и чушь. Вы даже не спросили протоколы допроса свидетеля, как должен был бы поступить любой, кто добивается честного ведения дела. Вместо этого вы искажаете факты и делаете все, чтобы посадить в тюрьму невиновного человека, мы уже убедились в этом. Протоколы сегодняшнего допроса будут переданы в Комитет общественного спасения, задерживать гражданку Флери вы не имеете ни права, ни оснований. Вместо того, чтобы расспросить о деталях, которые рассказал человек, видевший все произошедшее, вы угрожаете вызовом другого свидетеля. Ваше право. Но ни грязный шантаж, ни ваши бесчестные методы не заставят меня отступить.

- Вы можете быть свободны, гражданка Флери, - махнул рукой Колло, видя, что допрос сейчас плавно перейдет в выяснение личных отношений. - Ступайте.

- Благодарю вас. – Бьянка неслышно скрылась за дверью кабинета Ришара.


Вслед за ней вышел и Колло. Робеспьер тоже поднялся.

- Вам самому не смешно? Это же фарс и профанация, - тихо сказал Ришар. Его одолевала горечь и отчаяние. Значит, теперь всегда все будет проходить именно так. Эти люди из Комитета будут вершить свои дела, спасая тех, кто им симпатичен и убивая ненужных. Прийти на допрос вдвоем, в течение допроса вставлять палки в колеса, чтобы не дать возможности ему нормально работать, а потом, на середине, просто взять и отпустить подозреваемую… - Вы считаете, что ловко все проделали, правда? Вы ведь и пришли сюда не затем, чтобы разобраться, а затем, чтобы отпустить ее. Вы упрекнули меня в том, что я не затребовал протокола допроса вашего свидетеля, между тем как за минуту до этого ясно дали мне понять, что даже не скажете мне его имени. Как просто теперь вершится правосудие! Понимаю, любой человек под присягой скажет все, что угодно, если к нему придут члены вашего Комитета. Жизнь дороже. И какая разница, было убийство или не было, верно?

- Смешно должно быть вам, - ответил Робеспьер. - Так как фарс устраиваете именно вы. Если вы считаете, что разбираетесь, обвиняя в убийстве Люмьера не повинного в этом преступлении человека, я не позволю вам оставаться в этом неведении. Вам должно быть достаточно того, что есть случайный свидетель, который видел все, что было на самом деле. А так как свидетель этот весьма ценен для нас, мы не хотим, чтобы вы сломали его волю или запугали, подчинив себе. Вот простой ответ на ваш вопрос, гражданин Ришар. Разумеется, рано или поздно вы узнаете имя того человека, но лучше позже, чем сейчас, вот мое мнение. Говорите, что правосудие вершиться не так, как вы хотите? Чего же вы ожидали, если по делу Люмьера вы даже не в состоянии внятно сформулировать обвинение, твердя о какой-то метафизике, в которую никто не станет верить? Впрочем, это ваше дело. Я не собираюсь читать вам мораль. - Робеспьер повернулся, чтобы уйти.

- Как он видел? Как? Через окошко подглядывал? - взорвался Ришар. - Впрочем, этот свидетель - на вашей совести. Говорите о метафизике? О слабости этой гражданки? Я спускался вчера в Консьержери. И видел, как этот несчастный с синей физиономией выбегал из ее камеры. Это сделала она. А то, что она до сих пор не оказывает сопротивление... Она не дура, чтобы демонстрировать свои способности при всех. Вот и делает вид, что слабая женщина. Она - убийца. И крайне подозрительная личность со всеми ее маскарадами. За что вы ее покрываете? Вы, человек, который слывет одним из самых беспощадных в правительстве? Неужели только за то, что с ней связался ваш брат?

- Теперь вы спрашиваете меня, как он видел, - усмехнулся Робеспьер. - Браво, гражданин Ришар, еще немного и вы начнете делать успехи. Человек пришел к дому, чтобы иметь возможность заработать. Он не застал Ландри и не решился говорить с Люмьером, когда понял, что у него женщина. Он слышал часть разговора и выдел, что произошло, так как покойный имел привычку не запирать дверь. Когда тот, споткнувшись, упал, свидетель испугался, что его могут обвинить в преступлении и скрылся. А потом, выпив для храбрости, все же рассказал эту историю. Так что да, можете считать, что он подглядывал в окошко. Его рассказ могут подтвердить. Что же касается остального... я повторю, что вам поручили расследовать дело об убийстве Люмьера, если же хотите заниматься сверхъестественными явлениями, то ваше место не здесь. Впрочем, если вы настаиваете, я могу поинтересоваться, каким образом гражданин Сен-Жюст покинул город без видимых причин. Возможно, в чем-то вы правы и какая-то метафизика здесь все же наблюдается.

- Вы даже не ответили на мой вопрос, гражданин Робеспьер, - усмехнулся Ришар. - Что ж, наверное, приятно чувствовать себя человеком, который может сделать все, что угодно. Казнить и миловать по собственному усмотрению. Я считаю, что Флери нужно проверить. Считаю, что она подозрительная и странная особа. Считаю, что еще один день в Консьержери, пока мы собираем информацию о ней, никак ей не повредит. Вы со мной не согласны. И отпускаете ее, не разобравшись. Что касается гражданина Сен-Жюста, то у него, видимо, нашлись более важные дела, чем сидеть и проверять за мной каждое слово. Я вижу, вы торопитесь. Не смею вас больше задерживать.

- Вам никто не мешает проверять, гражданин Ришар. Более того, мы возьмем у Жюльетт Флери подписку о невыезде и она будет ходить отмечаться в Комитет по надзору, как человек, находящийся под следствием. Но задерживать ее вы не имеете никакого права, так как смерть Люмьера всего лишь стечение обстоятельств. Всего доброго, гражданин Ришар, - с этими словами Робеспьер вышел.

Ришар проводил его взглядом. Вот так, за короткий срок, он нажил себе врага в лице первого человека в правительстве. После всего, что произошло, Ришар был уверен в том, что с Флери дело нечисто, но его никто не стал слушать. Скорее всего, они все повязаны и защищают не только себя, но и своих родственников и знакомых. И плевать на честность. Значит, и он воспользуется оружием, до которого раньше побрезговал бы даже дотронуться. В столе лежал донос. Его передал Дидье. Увидев подпись на документе, Ришар не поверил своим глазам - телохранитель Робеспьера Никола слыл человеком бескомпромиссным, честным и верным Неподкупному. Но раз Дидье заставил его, Ришара, написать признание в том, чего он не совершал, при помощи одного лишь взгляда, стоит ли удивлятсья, что он проделал то же самое с несчастным телохранителем. "Женщина, которая ходит в дом Робеспьера под именем Жанна Шалабр - аристократка. Маркиза. Ее родственники владели игорными заведениями в Париже и прислуживали вдове Капета. Эта женщина вводит в заблуждение Максимильяна Робеспьера. Пожалуйста, примите меры!" Ришар написал несколько слов и вызвал жандармов. - Немедленно задержите и приведите сюда гражданку Жанну Шалабр. Вот приказ. Действуйте.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Дек 24, 2009 5:08 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Квартира Рикора (продолжение)

Тощий бродяга простился с жизнью с улыбкой на губах. Бьянка аккуратно положила его на землю и вздохнула с облегчением. Уже легче. И мысли приходят в порядок. Выйдя из Тюильри, она готова была растерзать весь мир, теперь жизнь снова обретала краски. Бродяга был мертвецки пьян, и его возбуждение частично вскружило ей голову. Необычное ощущение. Надо будет запомнить. Она присела под деревом возле Тюильри. Прежде всего нужно дождаться Робеспьера – именно ему она обязана своим освобождением. Затем определить план действий. Ришар – не вампир, однако он умеет закрывать мысли. Кто же он? Агент ордена Таламаска, как Сантьяго? Странно. Сантьяго говорил, что члены Ордена не имеют права занимать важных должностей, да и вообще браться за какую-либо работу. Надо выяснить. А еще выяснить, зачем этому человеку было нужно засадить ее в Консьержери любой ценой.

Наконец, показался Робеспьер. Он шел медленно и был задумчив. Бьянка догнала его и некоторое время шла рядом. Затем тихо сказала: - Спасибо вам. Вы, наверное, сами не представляете, что для меня сделали.

О том, что Жанна Шалабр арестована, ему сообщил Пейян. прошло всего два часа с тех пор, как Жюльетт Флери покинула кабинет Ришара. Поведение прокурора казалось ему странным. Ни для кого давно не секрет, что некоторые дела попросту не предаются огласке, особенно, если дело касается тайной жандармерии, агентов и закулисных дел. Время от времени некоторые дела просто исчезали и о них предпочитали забыть, если, конечно же, это не касалось политических скандалов. Но именно Ришар хочет видеть ее за решеткой. притом раньше никакого интереса к Флери за ним не наблюдалось, об этом непременно доложили бы агенты Сен-Жюста и его собственные. Что-то произошло в последние дни, что-то, что привлекло его внимание. И это не "Друг Народа" и не история с Жаном Клери, ведь иначе никто бы не позволил соратнику Марата говорить в Якобинском Клубе. А Жанна... О Жанне теперь позаботится Пейян, он сегодня сам закрыл для себя возможность присутствовать на допросах. Плохо, что пока что он не видел возможности избавить ее от тюремного заключения.

- Хорошо, что вы пришли, гражданка Флери. Я хотел поговорить с вами.

- Я ждала вас. Где мы сможем поговорить? На улице опасно, в кафе - много глаз, идти к вам - значит наглядно демонстрировать ваше пристрастное отношение. Я запуталась. И до сих пор не могу понять, что произошло.

- Мы можем поговорить либо на старой квартире Рикора о которой говорил Огюстен, либо в квартире моей сестры на Сен-Флорантен, она тоже сейчас пустует. Идти примерно одинаково, но я не могу гарантировать, что у Рикора  никого нет. На Сен-Флорантен довольно любопытные соседи. Выбирайте из двух зол меньшую, гражданка Флери.

- Мне все равно. - вздохнула Бьянка. - Но любопытные соседи есть в любом случае. А на квартире Рикора может и не быть гостей. Пойдемте туда.

***

- Возможно, я буду говорить долго, а возможно и бестолково, так как все произошедшее не укладывается у меня в голове, - Робеспьер смотрел на канделябр, сознавая, что тот бред, который он сейчас начнет излагать ничуть не лучше того, что нес Ришар. Но возможно, Жюльетт сможет дать этому хоть какое-то объяснение, как это однажды сделал Страффорд. - Позавчера днем, по неизвестным мне причинам, уехал Сен-Жюст. С одной стороны, ничего странного в этом нет, за исключением одной мелкой детали: Антуан всегда сообщает мне о своих передвижениях. Вслед за ним отправился Огюстен, но они до сих пор не вернулись и никаких известий я не получал. Остается только догадываться, что произошло на самом деле. Это объясняет их отсутствие на вчерашнем допросе. Что касается меня... Я не помню, что вчера происходило. - Робеспьер замолчал, потом продолжил, решив, что сказав "а" нужно говорить дальше. Бред наполовину выглядит даже хуже, чем полный. - Точнее, кое-что я помню, но это идет вразрез с теми отчетами о событиях, которые мне пришлось читать. Почему-то мне кажется, что эти два события взаимосвязаны, если некто ставил своей целью удалить из Тюильри всех, кто мог защитить вас. Из общей картины выпадает только нереальность всего происходящего. Или, может быть, это я схожу с ума. Скажите, что вы думаете, гражданка Флери.

Бьянка озадаченно молчала. Ничто из того, что она прочла в его мыслях, не добавляло ясности в сложившуюся ситуацию. Встреча с Теруань де Мерикур. Затем - полный провал. Подобное мог проделать только бессмертный. Или же человек, обладающий теми же способностями. Сантьяго умел читать мысли, но не был способен крутить людьми так, что они забывали, что с ними происходило. - Вы знаете, что я - не совсем такая, как все, - начала она, осторожно подбирая слова. - И Страффорд был не таким. В Париже есть еще несколько.. людей. Они обладают теми же способностями, кто-то больше, кто-то меньше. Из вашего рассказа я могу заключить, что в этом деле должен фигурировать подобный человек. Но проблема в том, что я не знаю, кто из них мог бы желать мне зла. Вам и Сен-Жюсту - да. Предполагаю. Но мне - нет. Я не предлагаю вам продемонстрировать свои способности. Поверьте мне на слово, я могла бы заставить вас совершать то, что вы не совершили бы, находясь в здравом уме.... Я понятно объясняю? Или необходимо что-то пояснить?

- Вы понятно объясняете, вполне. Это был человек, насколько я могу судить, - медленно сказал Робеспьер. - Я имею в виду не такой, как вы или Страффорд. И ему нужны были вы, а не я или Сен-Жюст, иначе нас бы заставили действовать по другому сценарию, верно? Если бы мы могли найти его, возможно, это помогло бы прояснить какие-то детали. Но я не помню даже его лица... Поэтому вы постарайтесь вспомнить всех, кого знали из тех людей, о которых рассказываете.

- А за кого вы считаете меня и Страффорда? - улыбнулась Бьянка. - А знаете... Кажется, я знаю, с чего начать. Давайте попробуем найти одного человека. Его зовут Клод Орсэ. Одно время он жил на Сен-Флорентен, затем переехал... Я узнаю, где он сейчас проживает и сообщу вам. Вы найдете способ его арестовать. Если я мыслю в верном направлении, беседа с ним поможет пролить свет на эту историю. Или хотя бы зацепиться. - Ее глаза заблестели недобрым светом. - Согласны?

- За не совсем обычных людей, вы сами это сказали, - ответил Робеспьер. - Но давайте по порядку. Скажите, существует ли способ вернуть мои воспоминания, как ни бредово это звучит? Неприятно сознавать, что какой-то довольно важный период просто стерли из памяти.

- Существует. - Бьянка опустила глаза. - Но это потребует моего вмешательства в вашу частную жизнь. Вернув вам воспоминания, я узнаю все ваши мысли - словно на несколько мгновений стану вами. Если вы готовы заплатить такую цену за свои воспоминания, скажите. И я сделаю то, что вы просите.

- Насколько я могу судить, для вас и так не существует загадок, раз вы способны узнавать мысли и намерения. Что я должен сделать?

- Вижу, вы серьезно настроены узнать, что произошло. Хорошо, я согласна. Но мне нужно время, чтобы подготовиться. Физически. - она немного подумала и добавила. - И морально. Завтра. Здесь. В десять вечера.

- Мы не можем знать, что случится завтра вечером. Не исключено, что я забуду о том, что мне нужно прийти сюда. Или не придете вы. Но решение принадлежит вам, я не хочу, чтобы вы считали мою просьбу принуждением. Теперь расскажите мне, кто такой Клод Орсэ и почему он должен быть арестован?

- Я не отказываюсь! - Бьянка всплеснула руками. - Я просто боюсь. Боюсь вас напугать. Или сделать что-то неправильно. Это большая ответственность. - Она заходила по комнате. - Вы не представляете себе, что это такое... А если я заставлю вас об этом забыть, это будет то же самое, что сделал тот человек. - Бьянка резко остановилась и неожиданно спросила. - Неужели вы ничего не боитесь?

- Почему же. Боюсь. Даже больше, чем вы себе это представляете. Но еще больше боюсь думать о том, что сходу с ума, поэтому проблема выбора решается именно так, как я сказал. Что я должен сделать?

Бьянка собрала всю свою волю и решилась. Этот человек вытащил ее из унизительной, мерзкой ситуации, сделал все, что мог. Она - его должница. И не имеет права отказать. Ведь всегда можно подправить его воспоминания... Она заговорила. - Закрыть глаза. Подумать про что-то, не связанное с той историей. Лучше всего подойдут какие-нибудь приятные воспоминания. Не надо продумывать слова из предстоящего выступления в Конвенте - я могу начать следить за словами и отвлекаться. Просто думайте о приятном. И пообещайте, что то, что произойдет, останется между нами.

Сосредоточиться на единственном довольно приятном воспоминании, это была прогулка с собакой, получилось, но не надолго. Чья-то рука ослабила галстук и рванула ворот рубашки, резкая боль в шее, а потом и осознание того, что просходит, практически парализовало рассудок. Инстинктивно он шарахнулся в сторону, но попытка была настолько же тщетной, как если бы он пробовал вырваться из объятий ожившей статуи. Так значит... И вспомнилась беседа с Жан Жаком Руссо. Тогда, при встрече, философ говорил правду. Тот разговор, это было действительно приятное воспоминание. Робеспьер машинально оперся рукой о спинку кресла, а свободной обнял Жюльетт Флери за плечи.

«Не надо волноваться, иначе я тоже буду волноваться, и вы погибнете». Она послала ему четкую мысль. Образы. Он вспоминал свои беседы с философом Руссо. Они говорили о ... такого не может быть... "Если существовала когда-нибудь на свете история, за которую можно было поручиться, и снабженная доказательствами, это история вампиров; здесь ничего не упущено: официальные донесения, свидетельство уважаемых людей - врачей, священников, судей; полная очевидность." Так сказал ему философ при встерче. Но тогда он не поверил. А сейчас... Бьянка листала образы, как страницы ожившей книги. Вот и Камиль Демулен. В его книге этому человеку посвящено много глав. С детства и до конца. Человек, который до определенного момента всегда превосходил его во всем. Он был красивее, остроумнее и ярче. Вот и его свадьба. «Желаю тебе счастья, Камиль…» Друг детства отходит на задний план. Никто и никогда не узнает, что Люсиль была первой женщиной, которую он допустил в свой мир, отбросив все запреты, которые сам себе наставил. Он думал о ней и посвящал ей стихи, которые никогда и никто не услышит. Им всегда нравились одни и те же женщины. Нет, не то. Надо идти дальше, прекратить видеть Камиля. Десятки политиков. Он знает каждого. Досконально. Все слабые и сильные стороны. От такого количества мелких деталей можно сойти с ума… Сен-Жюст среди них – на особом положении. Единственный, кого он слушает и… побаивается? И этого тоже никто и никогда не узнает. Мы добрались. Теруань де Мерикур. Башня. Ветер, свистящий в окнах собора. Он стоит на краю и отстраненно думает о том, что сейчас все закончится навсегда. Вот она – встреча один на один. Но все заканчивается. Разочарование и усталость. Стоп. Пожилой человек в сером сюртуке. У него красивое породистое лицо, слегка вытянутое, гладко выбритое, длинные волосы с проседью и тросточка. Типичный англичанин. Странно, что он его не запомнил – такое лицо трудно забыть. Они говорят о Теруань, затем – о бароне и о чем-то несущественном. Робеспьер отступает к стене и хватается за сердце. Теперь все ясно.

Бьянка отступила и распахнула окно.
- Мне нужен блокнот и карандаш, - тихо сказала она, не смея поднять глаз. Заглядывать в его мысли она даже не пыталась, заранее содрогаясь от того, что раскрыла этому человеку больше, чем кому бы то ни было из смертных.

- Возьмите, - Робеспьер вырвал лист из своего блокнота, рядом положил карандаш и отойдя к небольшому зеркалу на стене, принялся приводить в порядок одежду.

Через несколько минут Бьянка положила перед ним листок. На нем было то самое лицо. И фамилия. Дидье. - Во всяком случае, он так вам представился. - Бьянка не знала, стоит ли сбежать прямо сейчас или все-таки заглянуть в его мысли. - Я могу сделать так, чтобы вы забыли то, что здесь произошло. Оставлю только воспоминания о встрече с этим Дидье и этот листок.

- Оставьте как есть, чтобы избавить меня от необходимости вспоминать еще и то, откуда пришло и это знание, - покачал головой Робеспьер. - Вряд ли я когда-либо захочу повторить подобный опыт... - он всмотрелся в рисунок. - Я знаю, что этот человек помог мне избежать расправы, которой якобы угрожала толпа. Из отчетов агентов я знаю, что люди были настроны довольно мирно, они не нападали. Следовально, притча о добром самаритянине оказалась ложью, чему я несказанно раз. Благодарю вас.

- Передайте Огюстену, что со мной все в порядке. Думаю, некоторое время мне не стоит появляться в Париже. Прощайте. Не знаю, правильно ли я сделала, что помогла вам вернуть воспоминания таким способом. Но я иногда сначала делаю, а потом думаю.

- Вы решили сбежать? Не очень разумное решение, так как вы не сможете вернуться в Париж. Так как следствие до сих пор ведется, вы должны будете поставить свою подпись на бумаге о невыезде, а также появляться в Комитете по надзору, как прежде. Я позже объясню вам подробнее, что нужно делать, если вы передумаете уезжать. Мне очень жаль, но это было одним из условий вашего освобождения из-под стражи, подобная формальность обязательна. Вы не должны бояться, гражданка Флери. Завтра, если вы захотите прийти, мы поговорим о Клоде Орсе, сегодня же постарайтесь набраться сил для завтрашнего дня.

- Хорошо. Завтра. - Бьянка кивнула и быстро покинула квартиру.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Дек 24, 2009 10:04 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Тюильри, заседание Комитета общественного спасения.

Барер, Бийо-Варенн, Карно, Сен-Жюст, Робеспьер, Колло дЭрбуа, Кутон.

- Да не надо, - в который раз повторил Барер в ответ на очередную язвительную реплику Бийо-Варенна, - Ну прочел доклад, не согласовав с нами. Это же юность. Сен-Жюст только что доказал что он еще гораздо моложе, чем хочет казаться.

- А соплякам не место в Комитете, - прошипел Бийо-Варенн, - Пусть едет в деревню и живет за юбкой матери, пока не вырастет.

- Ситуация сейчас слишком напряженная, чтобы отправлять часть Комитета в деревню к матерям, - рассмеялся Барер, - Сейчас как никогда важна слаженная работа Комитета и внутренней полиции, а это – ведомство Сен-Жюста.

- Внутренняя полиция сама не желает работать слаженно с Комитетом, - воскликнул Бийо-Варенн, - Именно потому что это – ведомство Сен-Жюста. Кстати, Колло дЭрбуа того же мнения. И Карно…

- А Карно всегда придерживается вашего мнения, когда оно идет вразрез с мнением Сен-Жюста, - устало заметил Барер, - В общем, будьте осторожнее. И помните, что интереснее узнать причину его поступка, а не потратить час на выяснение отношений. В конце концов, у нас ведь теперь только больше полномочий и ответственности, это – логичное следствие государственной политики, проводимой нами…

- Больше полномочий – у Сен-Жюста, больше ответственности – у нас! В то числе за его выходки, - бросил Бийо-Варенн.

Между тем, в зал заходили остальные члены Комитета, чтобы успеть обсудить текущие вопросы между утренней и вечерней сессиями Конвента.

- И все-таки не трогайте Сен-Жюста… И Робеспьера… Не место и не время теперь… После последних декретов, - шепотом закончил Барер.

Робеспьер занял свое место за столом и оглядел присутствующих. Мысли его блуждали где угодно, что не способствовало возможности сосредоточиться. Один отчет Пейяна о допросе Жанны Шалабр чего стоил... Из этого следовал вывод, что нужно как можно скорее выяснить, что за птица Клод Орсэ, о котором упоминала Жюльетт Флери. Впрочем, об этом можно подумать потом. Также предстоит разговор с Сен-Жюстом, который выглядит уставшим, но держится на ногах, что тоже неплохо.

- Граждане коллеги, - тихо начал он, - Несколько дней назад, как вы знаете, в Конвенте был зачитан и принят о доклад о расширении полномочий Комитета общественного спасения. Доклад был сделан без предварительного уведомления в виду срочности, которой требовало решение некоторых вопросов, в том числе и связанных с нашей агентурой. Думаю, все согласятся со мной в том, что мы не можем себе позволить поощрять утечку информации, которая уже имеет место. Во главе тайной полиции назначен гражданин Сен-Жюст, опять-таки по решению Конвента, но каждый из нас может оказать ему посильную помощь, если она понадобится. Все же я считаю нужным обсудить наши действия здесь и сейчас, во избежание недоразумений. Если вы считаете, что данный декрет должен быть изменен либо переделан, этот вопрос будет вынесен на обсуждение в ближайшее время в Конвенте. У меня все.

- Согласен с гражданином Робеспьером, - отозвался Колло, едва Робеспьер замолчал. Соглашаться в чем-то с Неподкупным - состояние редкое, а значит и экзотическое, но он до сих пор не мог забыть выражение на лицевой части черепа, которое наблюдалось у Ришара, когда ему объявили, что гражданочку отпускают. - Комитет общественной безопасности уже очень давно начал устраивать свары по поводу и без повода, навязывая нам свое ценное мнение. Теперь, когда наши полномочия расширены, они перестанут совать нос не в свои дела. Кто со мной не согласен?

- Я не согласен, - подал голос Карно. Сегодня ему досталось место рядом с Барером и самый неудобный стул. Правда, место у окна занял Бийо-Варенн. Еще один остроумный нашелся. - Не согласен с устроенной профанацией. Комитет общественного спасения - это не только Робеспьер и Сен-Жюст. Однако вышеозначенные граждане об этом все чаще забывают. Кто из вас, гражданин Робеспьер, придумал прочесть этот декрет? И почему у вас, как у председателя, не возникло мысли уточнить с самого начала, не будет ли дополнений или замечаний у ваших коллег? Считаете гражданина Сен-Жюста профессионалом в этой области? Простите, но я позволю себе с вашим мнением не согласиться.

- Я знал о том, что декрет будет прочитан и одобрил его, - ответил Робеспьер. - У нас не было времени на обсуждение, поэтому мы были вынуждены были несколько опередить события. Полагаю, что все же нам важен результат, а не метод, но если у вас есть дополнения или замечания к докладу, они будут учтены, гражданин Карно. На ваш второй вопрос отвечу что да, я считаю, что гражданину Сен-Жюсту вполне по силам поставленная задача, так считаю не только я, так считает и национальный Конвент. Разумеется, вы можете оспорить наше решение, но тогда назовите, пожалуйста, вашу кандидатуру. Кандидат должен быть не только знаком с методами работы тайной жандармерии, но и находить для этого силы и время. Некоторые из вас, насколько я помню, не единожды сетовали на слишком большую нагрузку и на необходимость оставаться здесь до ночи.

- Мне кажется, что у гражданина Робеспьера уже лежит в кармане ответ на любое наше возражение, - вскочил Бийо-Варенн, - Поэтому что с нами обсуждать? Давайте просто отдадим всю власть Сен-Жюсту, у него времени полно, не то что у нас, кабинетных крыс, да?


- Уймитесь, Бийо, - сдержанно произнес Сен-Жюст.


Барер не сдержал фырканья, которое можно было истолковать как угодно,

- Граждане, ну довольно разногласий. Может, просто назначим двух представителей, - миролюбиво заметил он.


- Двух представителей чего? - уточнил Сен-Жюст. - Выражайтесь, пожалуйста, яснее.


- Двух представителей Комитета для чтения отредактированной версии доклада со всеми дополнениями, - уточнил Барер


- Роскошная мысль, гражданин Барер. - ухмыльнулся Карно. - Предлагаю на эту роль гражданина Робеспьера. У них с гражданином Сен-Жюстом очень хорошо получается работать в паре.

- О какой власти вы говорите, гражданин Бийо-Варенн, - холодно отчеканил Робеспьер, - если речь идет о выполнении обязанностей, в дополнение к тем делам, которыми вы занимаетесь сейчас? Этот вопрос обсуждается, так как граждане коллеги находят нужной дискуссию, которая поможет нам избежать разногласий. Если вы не согласны, можете поставить вопрос на голосование. Гражданин Барер, полагаю, что прежде, чем назначать представителей необходимо внести поправки, которые кажутся вам необходимыми. Но почему-то именно этого обсуждения я от вас не слышу, граждане коллеги.

- Ругать всегда проще, чем высказывать соображения, - подал голос Кутон. - А что, граждане коллеги, кто-нибудь из вас может сейчас сказать, в чем гражданин Сен-Жюст ошибся? Вы все были в Конвенте и слышали его речь. Лично я считаю ее одной из лучших за последнее время.

- Верно, граждане, давайте к делу, - снова согласился Барер, - Договоримся просто на том, что доклады для представления в Конвент члены Комитета все-таки будут показывать коллегам.

- Даже столь великие доклады, как каждый выходящий из-под пера гражданина Сен-Жюста, - не сдержался Бийо-Варенн.

- У меня нет возражений, гражданин Барер, - сказал Робеспьер. - Гражданин Бийо-Варенн, ваша ирония не уместна. Теперь я хочу поставить на голосование довольно важный вопрос, граждане коллеги. В связи с тем, что Бюро общей полиции начинает свою деятельность, я хочу знать ваше мнение о делах, которые ведутся Комитетом общей безопасности в данный момент. Именно сейчас у нас есть возможность взять абсолютно всю их основную работу под свой контроль. Второй вариант - взять под свой контроль только текущие дела и те, которые касаются агентуры и ряда тех вопросов, которые должны решаться нашим комитетом в силу расширения полномочий.

- Так давайте сперва ознакомимся с делами, находившимися в ведении Комитета Общественной Безопасности, - быстро ответил Барер, - Я бы предложил взять под контроль наиболее важные из них, а также агентуру, чтобы вышеупомянутый Комитет не чувствовал себя слишком сильно задетым.

- На ознакомление может уйти слишком много драгоценного времени, гражданин Барер, - заметил Робеспьер. - Я не отвергаю ваше мнение, просто констатирую факт. Поэтому предлагаю принять несколько компромиссное решение и взять под полный контроль все текущие дела, наиболее важные и, разумеется, агентуру. Ставлю вопрос на голосование.

- Согласен, - кивнул Барер, выразительно осмотрев на Бийо-Варенна. Этот раунд был проигран вчистую, значит надо хотя бы не допустить конфликта.

Робеспьер с удивлением отметил, что предложение было принято единогласно. Столь легкая победа немного озадачила, но он тут же напомнил себе, что возможно, неприятности только начинаются, а это - всего лишь затишье перед бурей.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Дек 25, 2009 1:15 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Квартира Рикора

Бьянка, Робеспьер

Первым делом Бьянка, проснувшись, отправилась в Комитет по надзору, чтобы заполнить необходимые бумаги. Судя по тому, какие взгляды кидали на нее чиновники, история с арестом активно обсуждалась. Но сейчас ее это не беспокоило. Все мысли занимал вчерашний вечер, точнее, ее своеобразное признание Робеспьеру и его последующая реакция. Этот непостижимый человек, кажется, вообще ничему не удивлялся! Что не помешало ей сбежать с места событий из-за того, что она теперь не знала, как смотреть ему в глаза. А узнать, что он теперь о ней думает, было, тем не менее, страшно интересно. Мысли о вампирах не приходили в голову даже Сен-Жюсту, помешанному на мистике и сверхъестественных явлениях. А Неподкупный, кажется, в результате отреагировал так, словно у него таких знакомых – каждый десятый.

Чтобы как-то занять время, Бьянка села за статью. Она не знала, будет ли ее публиковать, просто внезапно захотелось отдать дань памяти погибшему коллеге, из-за которого завертелись все события. Это было эссе о Люмьере. Талантливом человеке, поставившем на себе клеймо неудачника. Общаясь пару раз с Люмьером, Бьянка многое о нем узнала. Он был из небогатой буржуазной семьи, и всю жизнь склонял голову перед обстоятельствами. В школе делал домашние задания для самых популярных мальчиков просто ради того, чтобы с ним дружили. В Университете принижал свои знания перед учителями только за то, что однажды симпатичная девушка сказала ему, что не любит помешанных на оценках людей. Он был весьма наблюдательным, писал короткие рассказы, в которых был и юмор и правда жизни. Но однажды, нарвавшись на отказ в издательстве, никогда больше не рисковал их кому-то показывать. Бьянка даже ухватила в его мыслях несколько симпатичных отрывков и процитировала их в статье… В конце концов, она увлеклась и оторвалась от работы только, когда часы пробили десять. Статья получилась грустной и пронизывающей. И заканчивалась нелепой смертью журналиста, описанной во всех деталях. «Немного длинновато, зато искренне», - подумала Бьянка, пряча листки в папку. Оставался лишь вопрос о том, чью фамилию поставить под статьей, и нужна ли она вообще. Это она и спросит у Робеспьера. Через десять минут она стучалась в квартиру Рикора, любезно предоставленную для переговоров.

- Добрый вечер, гражданка Флери, - Робеспьер посторонился, позволяя ей пройти. Сам он пришел сюда около четверти часа назад и сейчас от нечего делать просматривал старые протоколы заседаний Клуба, которые Рикор хранил по известной ему одному причине. - Я надеюсь, вы зашли в Комитет по надзору по дороге сюда? - Получив утвердительный ответ, он протянул Жюльетт конверт. - Вчера мы не успели поговрить, но впредь вы будете отмечаться только у гражданина Анри Шеро из того же комитета, либо у его помощника. Не пренебрегайте советом, так как любые записи имеют обыкновение теряться. Это письмо отдадите гражданину Шеро, когда пойдете к нему завтра. 

- Спасибо. Я так и сделаю, - кивнула Бьянка и спрятала письмо. - Я бы хотела попросить вас прочесть вот эту статью. Она может навредить, а может, напротив, направить симпатии на сторону Жана Клери, написавшему прочувствованный опус бывшему сопернику. - Получив утвердительный ответ, она протянула листки и стала, по обыкновению, смотреть в окно. Она всегда так делала, когда давала почитать то. в чем сама не уверена.

- Вы можете опубликовать эту статью, если считаете нужным, - Робеспьер вернул ей листы. - Вреда от нее не будет и, возможно, как вы и сказали, направит в сторону Жана Клери некоторые симпатии. Сейчас, если вы не возражаете, я бы хотел вернуться к вчерашней теме, которую мы не успели обсудить. Клод Орсэ. Кто он такой и почему может быть полезен?

- Я подумала над тем, кто мог интересовтаься моей скромной персоной, - начала Бьянка, устроившись поудобнее в кресле. - И вспомнила об одной древней организации, которая занимается изучением таких, как мы. А еще призраков и всякой прочей нечисти, в которую вы не верите. Организации этой много веков. Ее участники - люди, наделенные природой особыми способностями, близкими к нашим, а иногда и превосходящими наши. Прежде всего это дар внушения и чтения мыслей. У этой организации повсюду - свои агенты. Они изучают, пишут отчеты и докладывают своим руководителям о результатах. Так вот. Мне точно известно, что этот Клод Орсэ имеет ко всему этому прямое отношение. И, уверена, что он если и не знает лично этого Дидье, то, во всяком случае, может вывести на своих коллег.

- Хорошо,  - кивнул Робеспьер. - Но боюсь, что мне придется просить у вас совета, так как я никогда раньше не слышал о подобной организации, что не сложно предположить, и не знаю, чего можно ожидать от их агентов. Мне бы не хотелось терять своих людей. Что вы предлагаете предпринять по поводу ареста Орсэ? И еще я вполне резонно опасаюсь, что в случае ареста сотрудника этой организации, за дело может взяться сам Дидье. Следовательно, нужно подумать и о том, как его обезвредить.

- Что вы, вашим людям ни в коем случае нельзя с ними связываться! - замахала руками Бьянка. - Это беспринципные, подлые, мерзкие существа, которые пользуются своими способностями налево и направо в своих целях! Они готовы на все ради своих экспериментов, даже на убийство! С ними нужно действовать также, как действуют они с нами. Лично я вообще не считаю их за людей. Орсэ буду искать я. Доставлю к вам. Допрашивать его должен кто-то, не имеющий доступа к тайнам политики, иначе вы можете не досчитаться секретов. Если понадобится, допрос закончу я. Хотя... Если вам интересно посмотреть на живого представителя этой организации, я могу доставить вам удовольствие поприсутствовать во время беседы с Орсэ. А потом поступить с ним также, как они поступали с вами. Стереть его воспоминания. А лучше - просто убить, получив информацию.

- Я не сказал, что мои люди будут ловить его, либо арестовывать. Но нам необходим повод для ареста. Мои люди проведут несколько бесед по месту жительства гражданина Орсэ, вот и все. Да, я хочу побеседовать с ним, так как моя конечная цель - Дидье. Это он поработал с Ришаром и тем самым лишил нас довольно неплохого сотрудника, я уверен. Но вы не можете действовать одна, так как вы находитесь под подозрением, не забывайте об этом. Отправить вас обратно в тюрьму гораздо легче, чем впоследствии избежать ее.

- Я буду мстить. Подлой игры я не прощаю. - сказала Бьянка и отвернулась, барабаня пальцами по подлокотнику. - Повод для ареста или задержания? Любой, начиная от доноса, заканчивая обвинением в воровстве или каком-то другом преступлении. Или... Нет, лучше поступить иначе. Задержать его по приметам, приняв за другого. Своим людям вы дадите его описание. Они будут искать его, не как Орсэ, а как другого человека. Он прочтет это в их мыслях и не станет сбегать - подумаешь, простая формальность! Таким образом мы выиграем в том, что задержание Орсэ не привлечет особенного внимания. Тогда как задержание по доносу или за преступление - это совсем другое дело.

- Так и поступим. Если вы дадите его описание, мои люди приступят к выполнению немедленно.

- О, вот это - легко! - рассмеялась Бьянка и принялась набрасывать портрет Клода Орсэ.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Дек 26, 2009 3:53 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Париж.

Бьянка, Клод Орсэ, Робеспьер и другие.

Робеспьер задумчиво смотрел на стоящего перед ним человека. Клода Орсэ задержали несколько часов назад, под тем предлогом, что он похож на одного вора. Вор этот уже около года промышлял в предместьях Парижа, его жертвами, как правило, становились либо старики, либо женщины, одним словом те, кто не мог за себя постоять. Жандармы даже решили отпраздновать удачную поимку, купив в складчину несколько бутылок вина и теперь с беспокойством поглядывали на оставленную на видном месте корзину: визита не ожидал никто. Вместо этого им приходилось толпиться в помещении, ожидая нагоняя либо от сержанта, либо от вышестоящего начальства... - Ваши люди могут подождать снаружи, сержант, - тихо сказал Робеспьер. - Они честно выполнили свою работу.

Клод Орсе сквозь очки разглядывал невысокого щуплого человека, также склонного к близорукости. Рядом с ним стояла она. Любимая мечта Лайтнера, та самая Сольдерини. В глубине души Орсе считал эту идею пагубной для рассудка своего начальника. Какой смысл с таким остервенением бегать за бессмертной старше 200 лет? Опасно и бессмысленно. Вампиры и есть вампиры, с возрастом способности усиливаются, что, согласно его записям, можно проследить в период от года их «рождения» до ста лет. Нет, подавай ему музейный экспонат… И, конечно, это подстроила она. Арест по подложному подозрению… Да, бессмертные здорово крутят французскими политиками в этом году, ничего не скажешь.

- Итак, я не вор, гражданин Робеспьер, - вежливо заметил Клод Орсе.

- Тогда назовитесь и расскажите мне о роде своей деятельности, гражданин, - так же тихо сказал Робеспьер. - Возможно, жандармы ошиблись и вы не являетесь тем вором, которого они разыскивали.

- Клод Орсе, историк, исследователь, - вежливо ответил Клод Орсе, - в Париже собираю материал по истории города в качестве отдельной главы для монографии «История градообразования современной Франции».

- Откуда вы родом, гражданин Орсе? - спросил Робеспьер.

- Я родился на окраине Бордо, - спокойно ответил спрашиваемый, - В семье потомственного адвоката. Как младший сын я не наследовал практики отца и предпочел научные изыскания.

- Гражданин сержант доложил мне, что вы не предъявили свидетельство о благонадежности, когда оно было затребовано. Почему?

- Потому что от сержанта пахло вином, - ответил быстро Клод Орсе, - именно так сейчас дело и обстояло, сержант, доставив его к Неподкупному по его наущению ушел прямиком в кабак, - Он был настолько нетрезв, что я побоялся утерять свидетельство.

- Тем не менее, вы обязаны предъявлять его по первому требованию. Что же, я, в отличие от сержанта трезв, поэтому вы можете спокойно предъявить документ, не опасаясь потерять его.

- Прошу Вас, - усмехнулся Клод Орсе. Интересно, что теперь? Формальных причин для ареста нет, но уж очень злющими глазами глядит бессмертная Сольдерини.

Робеспьер внимательно изучил бумагу, запомнив, где и кем она была выдана, потом вернул документ владельцу.

- Возможно, вы будете рады услышать, что жандармы действительно совершили ошибку, приняв вас за вора. На самом деле, у нас есть более веские основания для вашего ареста. Вы можете несколько исправить ситуацию, ответив на несколько вопросов.

- И в чем меня обвиняют? – хладнокровно поинтересовался Клод Орсе, принципиально не смотря в сторону бессмертной.

- Вас пока что не обвиняют, гражданин. А просят ответить на ряд вопросов, чтобы избежать недоразумений.

- Задавайте вопросы, - улыбнулся Клод Орсе, блестя глазами из-под очков.

- Прежде всего, меня интересует более или менее правдивый ответ касательно вашей деятельности в Париже, а также имена ваших коллег, которые в данный момент находятся в городе.

- Я уже объяснил Вам, гражданин Робеспьер, я – историк. Что касается моих коллег – кого Вы имеете в виду?

- Других... историков, - слегка улыбнулся Робеспьер.

- Я думаю, что в Париже много историков, - в тон ему продолжил Клод Орсе.

- Меня интересуют только те, которых знаете лично вы, гражданин Орсе. Отвечайте, у меня нет желания тратить на вас время.

- В таком случае назову месье Дегре с улицы Феру, он изучает тонкости готического стиля, характерного для Парижа, месье Сен-Лазара с улицы Лион, увлеченного старинными монетами, наконец, старика Арье с площади Бастилии, давшего мне немало советов по истории парижских кладбищ.

- Стало быть, с гражданином, - Робеспьер подчеркнул последнее слово, - Дидье вы не знакомы... Жаль. Хотя, возможно, вы знаете его под другим именем? Посмотрите внимательней на этот портрет, - он положил на стол сделанный Жюльетт рисунок. - Подумайте, прежде чем ответить. Тех месье, которых вы назвали ранее, мы обязательно проверим, не сомневайтесь.

- Нет, - усмехнулся Клод Орсе, - Я не знаю гражданина Дидье.

- Я так и полагал, - кивнул Робеспьер.

Клод Орсэ закрывал мысли. Бьянка не была удивлена. Эти смертные твари всегда так делают. Как хорошо, что Сантьяго ушел от них! Видимо, он был единственным нормальным человеком в этой сваре гадюк. Хотя расстались они с Сантьяго не очень хорошо, сейчас Бьянка подумала о нем почти с нежностью. Итак, Орсэ пытается делать вид, что не знает этого человека. Но это невозможно! Все они связаны, все до одного!

- Вы врете, - тихо и угрожающе сказала Бьянка. - А мы вас пригласили не для того, чтобы поиграть. Вы помогаете нам найти этого человека, а мы, возможно, оставляем вам жизнь. Решайте. Вы знаете, что с такими, как я, лучше не шутить.

Клод Орсе взглянул на Бьянку из-под очков. Да она действительно шутит! Сдать Орден в обмен на простую прямую угрозу жизни? Хорош будет пример для новых адептов Ордена. Нет - пусть его убьют, но он войдет в историю Таламаски и станет примером для будущих поколений - не чета раздолбаю Сантьяго,

- Моя жизнь меня мало интересует, - отметил он, - Ищите сами кого вам надо.

Бьянка сделала шаг вперед. Она злилась. И это придавало ей силы. Орден и его члены - личные враги. Произошедшее в Консьержери она считала личным оскорблением. А оскорблений таких она не прощала.

- Играете в героя, Орсэ? Я так и думала. Но не мне вам объяснять, что существуют и другие методы воздействия. И против них вы - бессильны. Я не собираюсь убивать вас быстро. Я могу сделать так, что вы пожалеете, что родились на свет. А потом, когда вы закричите, умоляя меня остановиться, я просто нащупаю ваше сознание другими способами. Ваши коллеги ведь именно так поступают с беззащитными людьми, не понимающими, что вы за демоны в человеческом обличье? Последний раз предлагаю сотрудничество. Да или нет.

- И Вы считаете, что можете поймать меня на такой простой шантаж? - усмехнулся Клод Орсе, - Ну что ж.... ловите... с моей смертью вы получите себе только новых врагов из числа таких, как Вы, сеньора Сольдерини. Я бы, кстати, задумался, кто из нас - демон в человеческом облике. Моя смерть не останется неотвеченной. Обычно мы тщательно охраняем тайну таких как вы - слишком часто вы становитесь жертвами "охот на ведьм". Но, думаю, мои коллеги с радостью запустят по Парижу гулять... некоторые свидетельства Вашей....гм...необычности и настоящего возраста, которые будут показаны самым близким вам... В отличие от Вас у нас нет зубов, но есть другое оружие. Да и Ваши же коллеги, госпожа, отомстят. В кое-ком я почти уверен, - Клод Орсе про себя подумал, что никогда не думал, что привязанность Селесты может сыграть ему на руку. Она ведь вроде собственница и обидчива... Хорошие качества.

"Дурак", - подумала Бьянка и повернулась к Робеспьеру. Улыбнулась, стараясь выглядеть как можно человечнее. Ужасно, что он стал свидетелем этого бестолкового диалога. - Вы не могли бы оставить нас ненадолго?

- Разумеется, - Робеспьер поднялся и направился к двери. Пассаж гражданина Орсе в некотором роде произвел на него впечатление. Какие, скажите, свидетельства, могут запустить гулять по Парижу его коллеги? По городу ходят и гораздо более впечатляющие сказки, чем басни о вампирах. Впрочем, тех, кого такие басни распускает, можно легко обнаружить. И запереть в Шарантон. Прикрыв за собой дверь, он вышел в коридор и остановился у окна, наблюдая, как жандармы играют в кости.

Бьянка в мгновенье ока оказалась рядом с Орсэ. нежно взяла его за руку и, глядя в глаза, сжала ее так, что кости захрустели. - Вы способны вынести многое. Только не физическую боль, - прошептала она, наблюдая, как у него на лбу выступили капельки пота. - Ваши коллеги вторглись в мою жизнь. А этого мы не прощаем. Не пугайте меня вашими защитниками. Я старше их и сильнее. И ничего не боюсь. Ваша подруга просила меня за вас. Ради нее я предложила вам сотрудничество, потому что лично вы, как мне кажется, не имели отношение к безобразию, учиненного надо мной. Я начну с пальцев. Вам когда-нибудь ломали конечности?

- Бертрана Дидье я не знаю, но в Париже находится сейчас мой коллега Реджинальд Лайтнер, - проговорил Клод Орсе, - Мы, как и вы, постоянно меняем имена и место жительства. Теперь я могу идти? - *Да, да, идти. Уничтожить гадину Сольдерини. Натравить на нее вампиров Театра. Предупредить Лайтнера*

- Конечно не можете, - невозмутимо произнесла Бьянка. - Вы же изворотливы и беспринципны. И я не могу быть уверенной, что вы не нанесете мне удара в спину. Кто такой этот Лайтнер? Это - тот самый человек, чей портрет был вам представлен? - Бьянка выглянула за дверь и пригласила Робеспьера войти. - Кажется, он одумался и решил с нами говорить.

- Да, тот самый - отрезал Клод Орсе, - В любом случае, Вы зря запаниковали. Мы не причиняем вред тем, за кем наблюдаем. Просто изучаем и фиксируем в архивах. Вы просто временно попали в сферу его интересов.

- Я не паникую. Я просто убиваю тех, кто мне мешает жить. В ваших архивах этого не записано? - Бьянка улыбнулась. - У вас будет шанс внести коррективы, если вы выживете. Гражданин Робеспьер, Клод Орсэ готов отвечать на вопросы. Обещает быть честным.

- Расскажите подробнее о Дидье, - коротко приказал Робеспьер. Этот разговор был отвратителен, он стремился как можно скорее закончить его.

- Я уже все сказал, - мерзко улыбнулся Клод Орсе, - это глава нашего Ордена, Реджинальд Лайтнер. Для простых людей, таких как Вы, он не представляет интереса или опасности. Его внимание привлекают только создания, подобные госпоже... Он ни перед кем не отчитывается, я не знаю, где он живет и как на него выйти. Если вы хотите назначить ему свидание, готов дать наш лондонский адрес.

- Лондонский адрес? - поднял брови Робеспьер. - Это любопытно. Пишите. - Он протянул Орсе лист бумаги и придвинул чернильницу. - Только не забудьте поставить внизу сегодняшнюю дату и расписаться.

- Ради бога, - усмехнулся Орсе, - это не секрет ни для кого. Как у любого респектабельного исторического общества, у нас есть публичный адрес и приемная.

- Превосходно, - Робеспьер забрал бумагу. - Сейчас мы будем вам очень благодарны, если вы поделитесь информацией касающейся других ваших коллег, находящихся в Париже.

- Их нет, - отметил Орсе, - В отличие от коллег гражданки.

- Говоря о слухах, которые вы непременно пустите гулять по Парижу, вы упоминали коллег, - сухо сказал Робеспьер.

- Лондонских коллег, имеющих доступ к архивам, - ответил Орсе, поправляя пенсне, - И вот тот архив вам не заполучить даже если вы убьете и меня и Реджинальда.

- Причем тут архивы? - удивилась Бьянка. - Отвечайте по существу. Назовите членов Ордена, которые находятся в Париже.

- Только я и Реджинальд, - утомленно ответил Орсе, - Нас двое. Я здесь постоянно. Убиваете меня - приедет следующий. Париж должен быть постоянно под наблюдением.

Бьянка с раздражением начала чертить на листке линии. "Париж под наблюдением". Этим тварям все равно, что тут происходит. Главное - пронаблюдать за коллекционными экземплярами для архива. Такими, как она или остальные бессмертные...

- На сегодня достаточно, - сказал Робеспьер, справившись с неожиданным приступом злости. Взгляд его задержался на распухшей кисти агента. - Думаю, что вам понадобится врач. Мы не хотим, чтобы у вас были причины говорить, что вам не была оказана должная медицинская помощь. - Подойдя к двери, он вызвал жандарма и приказал привести хирурга.

- Сам справлюсь, - зло усмехнулся Орсе. Главное сейчас - добраться до Селесты.

- Разве вы не поняли, гражданин? - холодно спросил Робеспьер. - Вы никуда не пойдете.

Орсе поднял глаза на бессмертную и сдержанно зааплодировал,

- Браво, французские политики пляшут под дудку бессмертной. Видимо, не зря Лайтнер заинтересовался Вами, Сольдерини.

- Я рада, что произвела на вас впечатление, - Бьянка очаровательно улыбнулась. - Спокойной ночи.


Тем временем в комнату для допросов вошел сержант и доложил, что прибыл хирург. Он находился здесь, рядом, при госпитале, так что поиски много времени не заняли.

- Превосходно, - кивнул Робеспьер. Осмотр не занял много времени, так как видимых повреждений не было. Все же, желая проявить рвение, врач наложил на запястье пострадавшего тугую повязку и засуетился, желая уйти.

- Я советую дать гражданину болеутоляющее, - скороговоркой сказал хирург. - Повреждений нет, но все же гражданин может испытывать довольно ощутимую боль, много мелких костей...

- Вы можете оставить нам лекарство? - спросил Робеспьер. - Возможно, оно понадобится еще раз... Уверен, что оно превосходного качества, вы пользуетесь доверием. А стоимость мы, разумеется, возместим.

Покопавшись в саквояже, врач извлек пузатый пузырек из темного стекла и, поставив его на стол, поспешно скрылся.

Робеспьер наполнил стакан водой, прикидывая, сколько опия, который был основным составляющим всех обезболивающих лекарств, должно хватить, чтобы одурманить человека.


Бьянка смотрела, как Клод Орсэ засыпает, получив лошадиную дозу опиума. С ним еще не закончено. Выпустить его можно будет, лишь полностью обезопасив смертных от его подлого вмешательства. Когда его увели, она лукаво взглянула на Робеспьера.

- Мои методы ведения беседы вас устроили, верно?

- У нас не было в наличии других, - пожал плечами Робеспьер. - Информации, к сожалению, не так много как хотелось бы, но и ее может быть достаточно, чтобы обезвредить нашего общего знакомого... Он ведь не расстанется с мыслью о том, чтобы оправить вас на эшафот.

- Кто из нас быстрее лишится головы, мы еще посмотрим, - зло сказала Бьянка. - На сегодня все. Если я не нужна вам больше, отправлюсь искать Огюстена.

- Я останусь здесь и отдам необходимые распоряжения. Если вас не затруднит, приходите завтра в то же время на квартиру Рикора. До встречи, гражданка Флери. И будьте осторожны.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Дек 26, 2009 4:16 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж
Эжени, Теруань де Мерикур, Кристоф Мерлен

*Анна, ну что ты так мало ешь и так мало разговариваешь? У меня была канарейка, но она ела больше*

Так они говорят каждую ночь.

Иногда к Анне возвращается сознание и она говорит о том, что склеп не здесь, а там – снаружи. Потом она плачет по офицеру с золотой саблей.

Ее приходится успокаивать.
Она тоже умеет успокаивать, когда разум при ней.
А потом все рушится, и они обе уходят во мрак. Когда это происходит, им обеим надо быстрее заснуть и видеть хорошие сны целый цень.
Однажды пришла Элени. Она молодец, она выдержала целых пять минут, после чего заявила прямо *Когда будешь готова начать жить, обращайся.*

Но зачем жить? Склеп даже красивый. И здесь есть Анна. И с каждым днем они дальше от Камиля. Анна тоже не хочет выходить, ей люди причинили много зла. Иногда она вспыхивает и говорит, что хочет расплатиться со всеми. И снова хочет быть королевой.
*Анна, королев больше нет. Их казнили, а другие сошли с ума. Анна, ты еще слышишь?*

Эжени стала брать Теруань с собой на прогулки, когда та обещала вести себя тихо. Сцен охоты она не видела, она обещала стоять тихо и ждать.

И вот она пропала.

Просто ушла куда-то с перекрестка, исчезла в Париже. Она же обещала!

*Анна, Анна, ну где ты… ну поговори со мной*, - Эжени поняла, что если не найти ее до рассвета, то днем ее просто арестуют, и в лучшем случае Теруань снова окажется за семью замками… Но ведь можно подождать… Ее безумие сильнее, чем казалось, оно неумолимо берет над ней верх. Нежная Анна, которая в тишине Собора рассказывает истории о деревне, матери и запахе свежего молока… Безумная королева Парижа… Только бы она не отправилась убивать Робеспьера, с остальными ситуациями можно справиться.

И если Анна отправилась бы к Собору, то Теруань де Мерикур очевидно стоило искать… Да, она же говорила, что ей нужны поклонники… Значит – по кабакам. На этот раз без Элени.

***

- Вина для королевы!
Санкюлоты загоготали. Кто-то извлек бутылку дешевого пойла и передал его по назначению. Кристоф Мерлен кивнул и протянул танцующей сумасшедшей шлюхе. Сегодня исполнился год, как он стал свободным. Вдовцом. Его жена, покинула этот мир, так и не увидев его слез. Она была слепой, и до последнего не могла поверить, что он женился на ней, подруге своей юности, не из милости. Глупая маленькая Жаклин. Она так ничего и не поняла…

Он пил дешевое пойло вместе с остальными. Сегодня он имеет право забыться. Черт с ней, с революцией. И с войной. Нельзя всегда быть героем. «Огненным дьяволом», как его прозвали немцы. Завтра будет заседание Конвента. Завтра все повторится. Унылые речи и скучные лица. А затем – ровный голос Максимильяна Робеспьера, и много умных слов, которые можно легко заменить тремя: «Вы все – дураки».

- О, Кристоф, ты вернулся!
Он обнял подбежавшую Мари. Дочь булочника от него без ума. Называет его «Мой герой с бакендардами». Как же они одинаковы! Когда-то он вел счет победам среди женщин. Но и это приедается. Остается лишь пить и ждать шальной пули. И смотреть на танцующую сумасшедшую шлюху. Она заслужила внимание. Ведь она когда-то и правда была королевой.

- Ну же, Теруань, покажи, на что ты способна!

Она задрала юбку и засмеялась счастливым смехом. Дура. Сейчас она ляжет под всех желающих. И он тоже возьмет свое. И напьется. И наступит забвение

Теруань нашлась в пятом по счету увеселительном заведении. Мерзком и отвратительно пахнущем. К тому же тут явно намечалась оргия, центром которой…. Сейчас станет Анна?

*Анна, ты же не хочешь этого…*, - Эжени подождала у дверей.

*Мне нужны те, кто будет меня любить. Пусть они кланяются.*

*Они не будут тебя любить, я тебя люблю… Анна, ну пошли*

*Мне нужен офицер с золотой саблей… Я дума о нем с тех пор, как он меня оставил. А если не офицер – то тысячи людей. Я ведь королева…*

*Анна, мы найдем офицера… Во сне. А сейчас отпихни мужчину рядом с собой, подойди ко мне и уходим.*

*Офицера… Искать офицера*, - Глаза безумной распахнулись. Она быстро наотмашь отпихнула какого-то санкюлота, уже бесцеремонно схватившего ее за талию… и не только, соскочила со стола и направилась к выходу.

- Стой, королева! - крикнул насмешливо Кристоф Мерлен. Люди притихли, ожидая продолжения представления. - Иди к нам. Ты хотеа продемонстрировать свои прелести и показать, как хороша? Иди же! Порадуй голодных мужчин. А они тебя коронуют.

- Я – Теруань де Мерикур… повторила Теруань, - Я – Теруань де Мерикур…

*Иди к выходу, Анна, они не посмеют. Скажи…Скажи ему что ты отказываешься от короны…*

- Иди ты к … со своей короной, - неожиданно осмысленно произнесла Теруань де Мерикур.

- Вот и умница, - Эжени подошла к ней, - А Вы кого слушаете, граждане? Пьяного депутата Конвента? – трехцветный пояс депутатов она теперь отличит и не в таких обстоятельствах, - Отличный пример всем добрым гражданам. Депутат подбивает Вас сейчас нарушить общественный порядок и совершить насилие над больной женщиной. Интересная история… как раз для Комитета Общественной Безопасности, - ляпнула наугад Эжени. Толпа попятилась, впрочем, при одном упоминании названия одного из Комитетов.

Мерлен оторопел. Высокая худощавая гражданка говорила уверенно, но так, словно просто подставляла в реплики знакомые слова. Наверное, наслушалась от мужа. - Вы что мелете, гражданка? - резко ответил Мерлен. - Пугаете народ? Им, думаете, мало крови? Давайте, расскажите им о том, что, переспав с сумасшедшей шлюхой, можно попасть под Трибунал!

- Запросто, - ехидно ответила Эжени. Как по приказу в голове всплыл разговор с Робеспьером годичной давности, - Ведь нарушение добродетели, став публичным и будучи преданным огласке сейчас может и Трибуналом закончиться. *Главное, чтоб собравшиеся услышали слово «Трибунал»*, - Что до Вас, гражданин, Вы можете рассчитывать на депутатскую неприкосновенность… Но теперь я не удивляюсь, почему у нас Конвент принимает любые декреты, предлагаемые ему. Потому что наши депутаты проводят время вот так. Конечно, к утра сил не останется. Кроме того, насколько я знаю, Комитет Общественного Спасения уже готовит свои предложения ввиду возникновения данной проблемы, - *Может и готовят. Не удивлюсь. Главное, чтобы толпа поверила*

Толпа загудела. Гражданка говорила уверенно. Мерлен не мог скрыть удивления. - Вы, гражданка, путаете понятия, - спокойно произнес он, разглядывая ее с любопытством. Красивая. И вся в черном. Наверное, вдова. - Послушав вас, складывается впечатление, что любой посетитель публичного дома рискует попать на гильотину. Соображаете, что несете? Вводите в сомнения людей. Пугаете их. Спрячьте свой длинный язык и идите с миром. Без вас тошно.

- Это ровно то, что я Вам пытаюсь втолковать, гражданин. Стыд и позор. Депутаты Конвента – в публичных домах, - подхватив под руку Теруань, Эжени стала проталкиваться к выходу. На ее беду, Теруань вывернулась. Начинается… Так всегда бывает, когда она долго не спит… Быстрее в склеп…

- К черту ваши короны, - завопила Теруань, - Вы все мертвы! Вас всех убьют! Милосердие уснуло!

*Черт, ведь вот это ей наговорила уже именно я*, - подумала Эжени.

- Получше следите за подругой, гражданка! - крикнул ей вслед Мерлен. Через минуту таверна жила своей обычной жизнью.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Дек 26, 2009 2:28 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Сен-Жюст, Жак Ришар

36 часов без сна. Своеобразный рекорд этого месяца. Да и вообще, этого года. В прошлом году, в миссии, он однажды не спал 39 часов. И тогда думал, что умрет от усталости. Теперь все было проще. Все желания притупились. Остались лишь четкие приказы, отдаваемые самому себе. Выезжая из Блеранкура, Сен-Жюст думал, что не сможет настроиться на рабочий лад еще целый день. Смог. При мысли о том, как быстро померкли воспоминания о Блеранкуре, становилось страшно. Он не имеет право на слабость. Воспоминания подождут. Несколько часов работы над архивами в Комитете, и спать расхотелось. Где-то далеко блуждало сладкое чувство зависти к Огюстену, который честно предупредил, что собирается проспать восемь часов подряд… Уже собравшись домой, Сен-Жюст вспомнил об утренней беседе с Робеспьером, который посвятил его во все подробности истории с Ришаром. С ним надо поговорить. Вдруг удастся его образумить? Сен-Жюст собрал бумаги, запер их и направился к бывшему сотруднику тайной жандармерии.

Жак Ришар расхаживал по комнате, будучи вне себя от злости. Похоже, Комитет общественного спасения взялся за него всерьез. Да, до него дошли слухи о голосовании, в скором времени она заберут все дела, которые им интересны и среди них будет и дело об убийстве Люмьера, как же иначе? А Флери, Жюльетт Флери, на свободе! На что она способна? На многое! Ришар судорожно схватился за пузырек, который хранил в кармане. Ему стоило больших трудов преломить себя и, встретившись с Дидье, выпросить еще немного этого зелья. Дидье что-то говорил о том, что снадобье не очень полезно и желательно ограничивать его прием, но Ришар не слушал. Снадобье необходимо принять, как только стемнеет, тогда, только тогда он сможет противостоять этой бестии! И он не проиграл, нет. Будучи защищенным от нее, он, Жак Ришар, добьется того, чтобы дело было пересмотрено и тварь отправилась на эшафот. Рассмотрим плюсы? Дело все еще у него. Женна Шалабр - под арестом. И Пейяну, который делает все, чтобы отвлечь от нее внимание, до сих пор не удалось облегчить ее положение. Ришар вздрогнул, когда в дверь постучали и только сообразив, что сейчас день пригласил посетителя зайти.

Сен-Жюст некоторое время пристально вглядывался в лицо Ришара. Что-то не так. Немного бегающий взгляд и нервозность. - Что с вами, гражданин Ришар? Вы пили? - холодно спросил Сен-Жюст.
Ришар вспыхнул, потом через силу улыбнулся. Что же, в некотором роде он действительно пил. - Да, я... Действительно не очень хорошо себя чувствую. Но это не имеет отношения к тому делу, по которому вы пришли, не так ли? Вас прислал Комитет, чтобы инспектировать меня? Бюро общей полиции начинает свою работу, верно? Разрешите поздравить вас с новым назначением, гражданин Сен-Жюст.

- Благодарю вас. И, надеюсь, что я оправдаю доверие Комитета, - ответил Сен-Жюст, присаживаясь в кресло. - Я пришел, чтобы похвалить вас за хорошее начало работы над делом Люмьера. Было допрошено много свидетелей, собраны интересные факты. Далее вами был совершен ряд ошибок. Скажите, почему вы так уцепились за Флери? У меня складывается впечатление, что работа с другими фигурантами по делу просто не ведется.

- Флери! Об этом бесполезно говорить, так как благодаря стараниям гражданина Робеспьера и гражданина Эрбуа она на свободе. А должна находиться в тюрьме. Я убежден, что это именно она убила Люмьера. Я убежден, что она - существо опасное для общества. Но правосудие у нас вершится так... как оно вершится, если ее покрывает не только первый человек в правительстве, но и вы сами.

- А зачем мы ее покрываем, по вашему мнению? - заинтересовался Сен-Жюст.

- Ведь ни для кого не секрет, что Робеспьер-младший уделяет ей много свободного времени, - зло сказал Ришар. - И она, судя по всему, отвечает ему взаимностью. Поэтому вы делаете все, чтобы вытащить ее из неприятной истории. Но я приложу все усилия для того, чтобы она оказалась сначала в тюрьме, а потом - на эшафоте.

- И погубите свою карьеру, - мягко сказал Сен-Жюст. - Потому что охота за одним человеком никогда еще не приводила к хорошим результатам. Вы увлеклись, Ришар. И я вас не узнаю. Вы всегда отличались тем, что умели работать одновременно по нескольким версиям. А сейчас заклинились на Флери. Это мания. Это опасно для рассудка. И непрофессионально. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

- Разве вы не знаете, что ваши коллеги нашли свидетеля, который, по словам гражданина Робеспьера, видел все, что происходило в тот вечер? – чуть насмешливо осведомился Ришар. – К сожалению или к счастью, в ходе расследования всплыли некоторые весьма любопытные подробности о Жюльетт Флери, но меня даже не захотели слушать. А раз так, я один доведу это дело до конца и докажу, что эта дрянь дурачила людей, выдавая себя за Жана Клери, я раскрою, что это именно она виновна в смерти агентов и что именно она обладает способностью подчинять людей своей воле и делает из них марионеток. Она – не человек, Сен-Жюст. Но кто мне поверит? Между тем я знаю, что таким, как она, преступникам не место среди честных граждан и она будет, черт возьми, сидеть в тюрьме столько, сколько полагается, чего бы мне это ни стоило.

Сен-Жюст задумыиво смотрел на Ришара. Вот и дожили. Здравомыслящий и умный юрист кричит о том что кто-то там "не человек", и все такое. Кто-то неплохо поработал с ним. Кто-то, кого отчаянно ищет Робеспьер. Кого так возненавидела Клери. И кто заставил его, сорвавшись с места, скакать в Блеранкур, считая, что его любимая сестра при смерти. - А тот, кто объяснил вам все про Жюльетт Флери - человек? - насмешливо, в тон Ришару, спросил Сен-Жюст. - Ришар, опомнитесь. Буду говорить с вами откровенно. Ваши поступки нелогичны. Подумайте сами, если вы считаете, что Флери обладает особыми способностями, пошла бы она на простое уголовно наказуемое преступление? Почему она не сделала Люмьера марионеткой? Почему не убила его в подворотне? Ведь она - хрупкая женщина, и на нее никогда бы не подумали? Так нет. Сначала - по вашей логике - она ведет открытую борьбу с ним в прессе, защищая своего учителя Марата, затем приходит к нему домой, не побоявшись, что ее смогут там увидеть, и убивает? Да еще и оставляет вживых свидетеля? Глупость. Бред. Что касается вашего предположения о Жане Клери. А если посмотреть на этот вопрос иначе? Если взять за основу, что она все эти годы писала подмужским псевдонимом? Что мы из этого почерпнем? То, что Марат на самом деле работал с талантливой женщиной, а не с талантливым мальчиком? Сообщив миру о том, что Жан Клери - это не ободранный тощий подросток, а красивая блондинка, которая пишет так, что весь Париж говорит о ее статьях, вы лишь добавите ей поклонников. Смелая и красивая гражданка, бросающая свою правду, ни на кого не оглядываясь! Идеальная героиня - не находите?

- У вас - своя правда, Сен-Жюст, - устало сказал Ришар. - Вот и берегите ее. Считайте, как хотите считать. А я не могу допустить, чтобы правосудие у нас было таким... как оно есть сейчас. Сотни граждан пошли на эшафот только из-за подозрений, вместе с тем по-настоящему подозрительных особ отпускают на свободу только потому, что за нее вступаются всемогущие люди из ващего Комитета! Здесь есть справедливость или понятие о таковой? Почему Флери, убийца, да, черт побери, убийца! Если даже она не виновна в смерти Люмьера, в чем я сомневаюсь, то она виновна в гибели наших агентов. Так почему она должна разгуливать на свободе?! Почему аристократка Шалабр должна жить припеваючи, тогда как лучшие патриоты нуждаются и многие из них пошли на эшафот только потому, что их подозревали, вдумайтесь, подозревали в контактах с аристократами? Вы можете мне ответить?

- И в ваших словах есть своя правда, Ришар. - Сен-Жюст смотрел на этого человека с симпатией. - Но если перечислять все несправедливости этого несовершенного мира, можно сойти с ума. Мы живем в очень трудный период. И нам, людям, которые воспитывались в обычных семьях, предстоит разобраться, где правда, а где ложь, где предатели, а где - оступившиеся. Мы принимаем решения, и не просто решения, а имеющие прямое отношение к судьбе целой огромной страны. Но все это - лирика. А правда в том, что вы хотите устроить показательное судилище и перестаеете слушать голос собственного рассудка.

- Гражданин Ришар... -появившись на пороге, Пейян не сразу сообразил, что, возможно, прервал важный разговор. А когда сообразил, быстро исправился: - Добрый день, граждане. Извините, что прерываю вас, но у меня распоряжение принять все дела у гражданина Ришара. У меня на руках приказ, а это подразумевает как можно скорее...

- Как вы сказали? - тихо спросил Ришар, недобро прищурившись. 

- Я должен принять ваши дела, гражданин Ришар, - четко проговорил Пейян.

- Я арестован? - спокойно спросил Ришар.

- Нет, - удивленно сказал Пейян. - Вы просто отстранены. Временно или навсегда я не знаю.

Сен-Жюст усмехнулся про себя. Вот и началось. ЕГо доклад работает. - Я выяснил все, что хотел. Мне пора. Надеюсь, гражданин Пейян все объяснит. - С этими словами он покинул кабинет Ришара.

Ришар тем временем сверлил взглядом Пейяна. - Могу ли я узнать, чем вызвано это решение?

- Прошу меня простить, гражданин Ришар, но мне дали только распоряжение, не объясняя причин, - вежливо ответил Пейян.

- Устное? - скривился Ришар. - Я хочу знать, по какому праву меня отстранили. В чем я допустил ошибку? В чем меня обвиняют? До этого момента я отказываюсь передавать вам дела.

- Почему же устное?  - удивился Пейян. Секунду подумав, он протянул Ришару бумагу. - Я еще раз повторяю, что мне было сказано только принять у вас дела. И, насколько я знаю, вас  ни в чем не обвиняют, иначе... Иначе за вами бы пришли жандармы с совершенно другими распоряжениями.

- Я ничего вам передавать не буду! - рявкнул Ришар. - Идите к черту, Пейян! Хотите под шумок освободить вашу аристократку? Не выйдет!

- Ну что же, гражданин Ришар... - недобро сверкнул глазами Пейян. - Я буду вынужден доложить об этом.

- Бегите, жалуйтесь Неподкупному, - спокойно сказал Ришар. Когда за Пейяном закрылась дверь, он взглянул на часы. До вечера не так много времени. Нужно принять еще несколько капель лекарства, которое дал Дидье. И действовать.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just


Последний раз редактировалось: Eleni (Пн Дек 28, 2009 1:14 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Дек 26, 2009 10:44 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Париж // пригород Парижа.

Барон де Бац // Барон де Бац, маркиза де Шалабр.

Барон де Бац с сожалением отодвинул шахматную доску и вынужден был признать, что проиграл. Однако расстраиваться не следует, так как проиграл он самому себе, но все же… все же ту же самую партию можно было и переиграть гораздо интереснее. А его вымышленный противник просто отступил. Сумасшедший дом? Нет, дамы и господа, элементарная скука.

С тех пор, как он выдумал себе болезнь ми вынужден был отказаться от встреч с Анриеттой Леба, в городе было совершенно нечего делать, вот отсюда и начиналась его самая страшная трагедия – вынужденное бездействие. Да, Анриетта исправно доставляла письма в таверну «Золотой лев», но свидетелем тому был не он, а Мари. Сейчас он был согласен даже на беседу с гражданкой Леба, хотя такие беседы и не несли в себе опасности, к которой он так стремился. Балансировать на лезвии ножа – вот что составляло смысл его жизни.

Сегодня же барон был измучен бессонницей и беспокойством: несколько дней назад у него родился великолепный план, но все, что будет сделано, будет сделано не им! Вот незадача… Де Бац печально вздохнул. Приходится сидеть и ждать у моря погоды… Даже хочется, чтобы в один прекрасный момент все пошло не по тщательно продуманному плану и тогда, возможно, потребовалось бы куда-то бежать…

План действий, между тем, был предельно прост. Ему доложили, что маркиза де Шалабр в тюрьме. Он смутно помнил ее, так как видел всего два раза и то при дворе, где тоже умирал от скуки, но при воспоминании послушно всплыл образ довольно приятной темноглазой женщины, просаживающей за карточным столом небольшое состояние. В свое время ходил довольно популярный анекдот: один из лакеев, будучи нерасторопным, нечаянно пролил ей на платье стоимостью что-то около 15 тысяч ливров, шоколад. Когда же речь зашла о том, что лакей все же должен быть как-то наказан, де Шалабр просто не смогла вспомнить его лицо. Так-то. Анекдот вспомнился просто так, но мысли шли в довольно четком направлении. Теперь, спустя всего несколько лет после тех событий, маркиза де Шалабр, надо полагать, отлично запоминает лица: жандармов, депутатов Конвента, агентов, которые без сомнения мелькают в поле ее зрения и других, которые могут быть более или менее полезны. Говорят, она даже начала разбираться в политике.

Собственно, маркиза была нужна ему затем, чтобы если план удастся, сделать из нее своего осведомителя. Ну ведь может она, обладая некоторым очарованием, заставить Неподкупного подписать или не подписать какой-либо важный документ… Или убедить не прийти на заседание, где будет происходить нечто очень важное… Либо взять у него стола несколько писем… Мало ли чем может быть полезна бывшая маркиза. Вот он и поможет ей выйти из тюрьмы. Притом в самое ближайшее время.

Составляя план, де Бац, казалось, учел все. И то, что положение Ришара, арестовавшего маркизу становится все более шатким, и то, что как только место Ришара займет Пейян, к чему все и идет, маркизу тут же освободят, и то, что если она вдруг на некоторое время исчезнет, никто особенно не обеспокоится, так как все будут считать, что узницу освободили без шума, как и положено. Либо… что Неподкупному опостылела любовница, и он попросту спровадил ее на эшафот, чтобы не путалась под ногами.

Часы пробили три. Барон постарался в деталях представить себе, что происходило в тюрьме час назад. Итак, на обеденной прогулке, полагающейся для заключенных, на узницу напала одна весьма неуравновешенная особа, тоже из числа арестанток. Напала и, возможно, сильно ударила. Разумеется, одну тут же заперли, а вторую отвезли в лазарет. А по дороге в лазарет маркиза попросту исчезла. Мало ли в какую улицу повернула карета, раз в тюремном госпитале не оказалось мест. Вот и все, даже никаких интриг, но как бы ему хотелось поучаствовать в этом лично…

Стук в дверь прервал его размышления. На пороге стояла улыбающаяся Мари. Ага, судя по ее очаровательной улыбке, все прошло точно по плану и маркиза находится сейчас в одном из загородных домов.

- Барон, ваша гостья находится в загородном доме и если вы хотите ее навестить…

- Благодарю вас, моя дорогая! – воскликнул де Бац, целуя ей руку. – Кажется, вы возвращаете меня к жизни!

***

Несколько дней безысходного отчаяния и ужаса. Маркиза де Шалабр не думала, что когда-нибудь увидит подобное - глядя на грязные камеры, мешки с соломой в качестве подстилок, крыс и озверевших от скуки охранников, уводивших каждую ночь в свои каморки молоденьких арестанток, маркиза говорила себе, что, наверное, именно так выглядит ад. Все произошло внезапно - арест и серия допросов у Ришара. Как и учил ее Максимильян, она предпочла молчать и давать невнятные ответы. Потому что рядом не было никого из друзей - только враги. А сказанное лишнее слово могло стоить ей жизни. А может быть, и карьеры Максимильяну. Она свято верила, что он найдет способ ее вытащить. Сегодня она страшно перепугалась, когда на нее набросилась сумасшедшая в тюрьме. Но когда та, улучив момент, шепнула: "Не бойтесь, я ваш друг", сердце маркизы забилось от счастья. Это все подстроено ее друзьями. Ее освободят. И вытащат из этого жуткого места... Потом была дорога. Карета увозила ее из Парижа в неизвестном направлении. Маркиза не могла понять, куда едет, к тому же, от удара страшно болела голова. Но она была свободна. И счастлива, что все закончилось. В загородном доме, куда ее поместили, маркиза с удовольствием умылась и привела себя в порядок, затем прилегла на чистую постель. Кошмар окончен... Жизнь продолжается.

В том, чтобы заходить в спальню женщины, не являясь ни мужем, ни любовником, ни родственником было что-то неестественное и де Бац испытывал страшный дискомфорт. Однако прислуга сообщила, что маркиза примет его и, плюнув на приличия, на которые на самом деле плюнуть было невыносимо тяжело, он постучался в дверь. Получив приглашение зайти, де Бац даже обрадовался, что ей лучше: Жанна де Шалабр приняла его, сидя у окна в плетеном кресле. Превосходно. А вот как к ней обращаться "маркиза" или же "гражданка" он еще не решил.

- Добрый день, - поздоровался барон. - Право, мне очень жаль, что нарушил ваш покой, но я хотел убедиться, что с вами все в порядке... Если это хоть в какой-то мере извиняет меня, то разрешите приветствовать вас в этом доме. Все здесь к вашим услугам и надеюсь, что пребывание здесь вас не разочарует.

- Добрый день... гражданин... О боже, я даже не знаю имени своего спасителя! - всплеснула руками маркиза. - Где я? И кому обязана своему освобождению?

- Барон де Бац к вашим услугам, мадам, - он поклонился.

- Барон... де Бац...? - от изумления маркиза потеряла дар речи. - Вы?

- Да, - барон улыбнулся, наслаждаясь произведенным эффектом. - Разумеется, я мог бы назваться и другим именем, но в данном случае предпочитаю сказать правду.

- О боже... боже мой... И что теперь? - пролепетала маркиза. О бароне де Баце она была наслышана. Его имени не принято было произносить вслух. А Максимильян, кажется, в глубине души не верил в его существование. И вот он здесь. Аристократ. Происхождение его было написано на лице.

- Как - что? - искренне удивился барон. - Я думаю, что вам должно быть очень приятно оказаться на свободе.

- Вы что-то хотите от меня? Вы хотите.. чтобы я что-то рассказала вам о Макси.. О гражданине Робеспьере? Но я ничего не знаю.. Вы не отпустите меня, барон? Прошу вас, отпустите, я просто не знаю, чем могу бывать вам полезна!

- Мне не нужно от вас абсолютно ничего, - со скучающим видом ответил барон. - Все, что нужно, я узнаю и без вашей помощи, маркиза. Просто я подумал, что второго шанса на спасение не будет, после того как... после того, как ваш друг оставил вас. А у меня, если хотите, не так давно приобретенный жизненный принцип: спасти от эшафота как можно больше аристократов, после того, как мне не удалось спасти ее величество королеву.

- Оставил? - голос маркизы дрогнул. - О чем вы, барон?

- Ну подумайте сами, дорогая маркиза, - мягко сказал барон. - Вы же умная женщина... Разве станет ведущий политик страны связывать себя с аристократкой, когда тайна вашего происхождения, насколько я понял, раскрыта? Из тюрьмы вы бы отправились прямиком на эшафот, вот мое мнение. Но это - только мое мнение, оно не основано на грязных сплетнях, а на простой констатации факта: разве может поступить иначе человек, без колебаний отправивший к Сансону своего школьного друга и женщину, к которой, говорят, был неравнодушен? Я о Люсиль Демулен. Наверное, я не должен излагать вам все это, но вы спросили... поэтому предпочитаю сказать то, что думаю.

- Вы неправы... С Камилем все было иначе... А Люсиль.. она... - маркиза сдавила виски руками. - Он бы не смог. - Она подняла на барона глаза, полные слез.

- Каждый из нас верит в то, во что он хочет верить, маркиза, - пожал плечами барон. - Если вы задумаетесь, то, возможно, признаете мою правоту. По одному слову этого человека пляшет весь их Национальный Конвент, а вы? Сколько дней вы провели в тюрьме? Возможно, у меня несколько предвзятое мнение, не стану скрывать, но все же я достаточно трезво смотрю на факты, чем немного горжусь.

- Барон... Прошу вас... Я хочу остаться одна. - Маркиза взглянула на него умоляюще.

- Разумеется, - де Бац поднялся. - Отдыхайте и постарайтесь не думать о неприятностях. Если вам что-либо понадобится - звоните. Как я уже сказал, дом и все что здесь находится, в полном вашем распоряжении. Вы можете оставаться здесь, сколько душе угодно, а можете и уйти, как только сочтете нужным, вас никто не станет задерживать. Если же вы, возможно, захотите видеть меня, достаточно сообщить об этом вашей горничной, а она сообщит мне. Всего доброго, маркиза, - барон поклонился, словно находился на светском приеме в Версале, поцеловал руку маркизы, которую та машинально протянула и скрылся за дверью.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Дек 27, 2009 11:48 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Якобинский клуб

Жак Ришар, Колло, Робеспьер, Кристоф Мерлен и другие

Жак Ришар оглядел зал. В Клубе якобинцев как всегда было шумно и многолюдно. Здесь он чувствовал себя, как дома. И это было последней возможностью выпутаться. Сегодня у него был неприятный разговор с Вадье. Этот замечательный человек из Комитета общей безопасности объяснил ему, что доклад Сен-Жюста связал им руки, и дал все полномочия Комитету общественного спасения. В течение дня Ришар ловил сочувствующие взгляды коллег. А вечером, когда понял, что помощи ждать неоткуда, отправился в Клуб.
Среди посетителей Клуба выделялся молодой человек с бакендардами, который весьма эмоциаонально рассказывал об уличных выступлениях Теруань де Мерикур. Она еще не арестована? Странно, что Неподкупный не отдал подобного распоряжения…

Когда Ришар поднялся на трибуну, некоторые расступились. Они него боьше не верят? Но он пойдет до конца.

- Граждане! Как национальный агент и юрист с многолетним стажем, хотелось бы узнать ваше мнение по вопросу нового декрета Правительства, - начал Ришар. – Несколько дней назад все было иначе. Я лично отдал распоряжение об аресте аристократки, которая спокойно живет под присмотром высокопоставленных членов правительсва. И что произошло? Меня отстранили от дела! – Ришар говорил долго и страстно. Рассказывал о беспределе в Комитете и о том, как неправомерно разрешаются вопросы, связанные с уголовными делами. – Граждане! Я пришел, чтобы узнать ваше мнение о декрете. А о беспределе я уже рассказал. – С этими словами Ришар покинул трибуну.

- Я убью его! - процедил Колло дЭрбуа. - Дайте мне пистолет и я убью этого гада! Он был в ярости. Одна из вещей, которых он совершенно не выносил - это были клеветнические нападки на Комитет. Пусть у них тысячу раз случаются ссоры, свары и члены Комитета чуть ли не перегрызают друг другу глотки - это одно, но если какая-то тварь начинает говорить о беспределе... Одним прыжком он оказался на трибуне, не обращая внимания на предостерегающие окрики соратников. - Граждане! Вы слушаете клевету! Да, я называю этого человека, который только выступил, лжецом и клеветником, вы не ослышались! Он говорит, что его отстранили от дела? Да, мы вынуждены были пойти на такой шаг, так как гражданин Ришар не смог даже провести работу со свидетелями, ударившись в  мистику, которая больше похожа на рассказы слабоумного! Что вы скажете, если вам начнут твердить, что у нас, в качестве пособников уже не знаю кого, действует едва ли не нечистая сила?! Смеетесь? Смейтесь! Но именно так и записано в протоколе, который я могу предъявить всем желающим... - взрыв смеха и аплодисменты заглушили его слова, он вынужден был некоторое время пережидать их.

- Если человек принимает женщину за нечистую силу, это еще можно понять, многие из нас в какой-то мере с этим сталкиваются, но следствие, граждане, это не повод для смеха! Таким образом дама, живущая в доме, где произошло убийство у нас волшебным образом превращается в аристократку, так не усмотрела в предполагаемой преступнице вышеупомянутую нечисть!

Теперь раздались и аплодисменты, оратор снова был вынужден пережидать приступ веселья. - Браво, граждане! Вот вы смеетесь, а национальный агент и юрист говорит совершенно серьезно... Вы можете сами убедится. - дЭрбуа махнул рукой и сошел с трибуны под смешки якобинцев.

- А что за рассказ о нечистой силе? Можно поподробнее? - выкрикрул Кристоф Мерлен. Ему было скучно. Но необычный поворот событий его заинтересовал. Надо же, в чем теперь обвиняют комитетчики людей, которые пытаются работать на благо общества. - И доказательства? Они есть?

- А это пусть вам гражданин Ришар расскажет, - отмахнулся Колло. - У него лучше получается. И, простите, доказательства чего? Существования нечистой силы? Боюсь, что вопрос не ко мне. А вот копии протоколов мы можем не только предъявить, но и зачитать, если потребуется. Впрочем, оригиналы тоже, если кому-нибудь интересно.

- Зачитывайте, - крикнул Ришар. - Только , боюсь, они уже не совсем те что были. Дело касалось убийства Люмьера, граждане! И показаний одной аристократки, которая долгие месяцы скрывала свое происхождение! Где тут нечистая сила? И причем тут это? Я не хотел переходить на оичности, и до сих пор не хочу! лишь узнать ваше мнение, граждане!

Колло дЭрбуа готов был откусить себе язык, понимая, что сболтнул лишнее. Зачитывать протоколы, которых у него, впрочем, не было, означало не только поставить под удар все, но и сделать Ришару огромный подарок. А вот этого он не намеревался допустить, даже если бы ему пришлось лечь трупом прямо здесь, в Клубе. Впрочем, на молчание времени не оставалось, Неподкупный сейчас испепелит его взглядом и даже пожаловаться будет некому.
- Я сказал, зачитать если потребуется, - развел руками Колло. – Простите, граждане, я не ношу с собой в кармане протоколы всех допросов, как вы себе это представляете? Но могу заявить, что нами был опрошен свидетель, который собственными глазами видел все, что происходило в том доме! Это могут подтвердить и те, кто слышал его рассказ. И после того, как невиновность подозреваемой доказана, гражданин Ришар считает нужным настаивать на аресте и приплетает к делу  аристократов! И вы говорите о справедливости!

- Граждане,  я не понимаю о чем спор, - поднялся с места Субербьель. – Большинство из вас имеет юридическое образование, не так ли? А закон ясно говорит, что если имеется свидетель…

- То нужно его допросить, - выкрикнул кто-то из зала.
Предложение было принято единогласно. Колло пожал плечами.
- Тогда найдите в таверне «Две подковы» гражданина  Андре Гибера, он обычно пьянствует там двадцать часов в сутки, - махнул рукой Колло.
Многие рассмеялись. Гибер был в своем роде местной достопримечательностью. Безработный, он  довольно часто шатался по Сент-Оноре, пытаясь найти заработок, но в действительности выпрашивал милостыню. Впрочем, иногда ему удавалось подработать, складывая листы в типографиях или помогая переносить тяжести. Иногда его подряжали отнести письмо либо записку, несмотря на довольно устрашающий внешний вид, надо сказать, что он ни разу не подвел, в точности выполняя все поручения и честно отрабатывая свои ассигнаты.
Пока искали Гибера, присутствующие в зале тихо переговаривались кто о чем, но открыто высказываться никто не решался.

Колло курил, облокотившись на трибуну и почти заскучал, когда в зале появилась почти настоящая делегация, состоявшая не только из Гибера, но и  из завсегдатаев кабачка, судя по физиономиям. Новоявленного оратора подтолкнули к трибуне и предоставили слово, изложив суть дела.

- Ну… - начал Гибер. В зале зааплодировали, Колло скривился, но промолчал. Гибер, между тем, быстро освоился с новой для себя ролью и решил, что не против рассказать эту историю еще раз. -  Я заходил в тот день к гражданину Ландри. Точнее, к гражданину Люмьеру. Они обещали дать мне работу в типографии, я и зашел. Только Ландри не было дома, он часто задерживался в редакции, а вот Люмьер дома был, у него была дверь приоткрыта. Я бы и зашел, да только услышал, что он не один, а с гражданкой разговаривает.

- Разговаривает?! – весело воскликнул кто-то.

- А что было дальше, Гибер?

- Люмьер кричал что должны признать его превосходство, а иначе он распишет Марата так, что ни один честный человек не поверит в то, что Друг Народа был патриотом… И требовал, чтобы его слушали в кафе «Отто»…

В зале зашумели, некоторые повскакивали с мест.
- Я старался не слушать, но Люмьер долго кричал, гражданка отвечала тихо, я не слышал. Зато видел ее со спины. Она видимо уходить собралась, когда Люмьер вдруг на нее кинулся и упал. Она отскочила с перепугу, потом подошла, потрогала его… Но мертвый он был, не двигался. Потом я убежал. А потом, выпив для храбрости, рассказал все сначала тем, кто согласился угостить меня ужином, а потом и тем гражданам, которые меня спрашивали.

- Картина ясна, граждане? – прорычал Колло. – То же гражданин Гилбер рассказал и нам. Ставлю вопрос на голосование! Виновна ли гражданка в совершении преступления?

Разобрать, кто что говорит, когда говорят все вместе было сложно, но все же, среди общего гвалта Колло умудрился разобрать, что большинство якобинцев признают его правоту, а, следовательно, невиновность гражданки. Фууу, кажется, гроза миновала. Идти против большинства, как известно, занятие неблагодарное.

- Стойте! - Ришар чуть не сплюнул, наблюдая за поставленной пьесой. - Вы что не видите, граждане, что тут все разыграно, как по нотам? И прекрасный ход, чтобы запутать следствие! Если будет суд, то все уже отрепетировано, и отрепетировано на вас, граждане! Вы посмотрите на этого гражданина - да он за бутылку что угодно скажет! Да что за фарс, честное слово? Кто допрашивает свидетелей вот так, в клубе? Если говорить о правильном ведении дела, то тут требуется перекрестный допрос, на котором будет присутствовать и свидетель, и подозреваемая! И я уверен, что они будут путаться в показаниях!

- Ни черта подобного! - рявкнул Колло, теряя терпение. - Никто не мог предвидеть, что граждане потребуют привести свидетеля прямо сейчас и захотят выслушать его! Это невозможно отрепетировать! Ришар путает следствие и вводит в заблуждение всех вас!

- Это кто врет?! - кричал со своего места Гилбер. - Да я никогда в жизни не врал! Я даже самому Марату однажды сказал, что он, простите, дурак! --- Хватит, Ришар! - раздались восклицания.

- Не морочь нам головы!

- Вам легко заморочить головы! - зло крикнул Ришар. Он чувствовал себя загнанным в угол. Но события продолжают развиваться, ненавистный Колло вновь перетянул внимание на себя. А его карьера национального агента закончена, не начавшись. Из-за Флери. - Вы не смогли отличить женщину от мужчины! Жан Клери - баба! Любовница Марата, которая теперь ходит, представлясь Жюльетт Флери, перескочив в постель Робеспьера-младшего! И этим объясняется интерес правительства к этому делу! Этим, а не стремлению к справедливости! - В зале повисла мертвая тишина.

- Вы начитались статей Эбера, гражданин Ришар! - сказал Огюстен, поднимаясь с места. - Будьте осторожны со своими симпатиями к кордельерам! Да и судя из вышесказанного, все, присутствовавшие в зале суда в памятный нам всем день и те, кто присутствовал здесь не так давно, не только слепы, но глухи. С чем вас и поздравляю.

- В зале раздался смех, кто-то снова зааплодировал. Но и смех, и аплодисменты стихли, когда с места поднялся Максимильян Робеспьер. Почти в полной тишине он прошел к трибуне.

- Граждане! – в гробовой тишине его голос звучал резко. – Кажется, заседание превращается в постыдный фарс и выяснение отношений. Что же, ваше право обсуждать то, что вы считаете на самом деле достойным внимания. Но прежде, чем гражданин Ришар снова начнет вводить вас в заблуждение, я бы хотел сказать несколько слов, пусть даже мне придется перейти на личности. Как вы думаете, почему вокруг смерти Люмьера так много шума, несмотря на то, что дело, кажется, должно быть закрыто? Те свидетели, показания которых могли пролить свет на этот случай не опрашивались, те же, кто был причастен лишь косвенно, были подвергнуты  жесткому допросу? Я бы назвал это попыткой запутать следствие, чтобы отвлечь наше внимание, маневр, которым неоднократно пользовались наши враги… Между тем, параллельно  с расследованием дела Люмьера, было проведено еще одно расследование, касающееся гражданина Ришара.  Нам стало ясно, почему гражданин Ришар стремится всех запутать, на самом деле у него не было другого  выхода.

Стало известно, граждане, что в Париже, уже довольно давно, действует группа заговорщиков… Кажется, ни для кого не является неожиданностью этот факт, но гражданин Ришар несколько раз встречался с предводителем банды. Его и гражданина, известного под именем Дидье видели наши агенты. И видели, как гражданин Дидье передавал ему пакет, содержимое которого нам не известно. Мало кто знает, что гражданин Дидье, представляющийся ученым и выдающий себя за француза, на самом деле является английским агентом, известным в Лондоне под именем Реджинальда Лайтнера. Вчера мы допросили одного из внедренных им людей,  в ближайшее время будет допрошен и второй, который в данное время находится под арестом. Я говорю вам все это, чтобы вы видели, какие интриги плетутся под видом раскрытия преступлений. Я требую, чтобы вы сделали выводы и подумали о том, как на самом деле легко ввести в заблуждение тех, кто ничего не подозревает об истинном коварстве тех, кто продался врагам нации. Делайте выводы, граждане.

- Я не знаю никакого Лайтнера! - крикнул Ришар, однако, голос его потонул в шумных возгласах, которые издавали якобинцы. Теперь уже все смотрели на него с подозрением. Мерзавец Робеспьер... А ведь когда-то Ришар искренне считал, что он спасет Францию...

- Но вы знаете Дидье, - отчеканил Робеспьер. - Это вы тоже будете отрицать?

- На гильотину! - крикнул кто-то, его крик подхватили. - На эшафот! Трибунал!

Робеспьер поднял руку, требуя тишины. - Также нам стало известно, что гражданин Ришар был всего лишь орудием в руках заговорщиков, будучи введен в заблуждение. Возможно, вы скажете, что нет никакой разницы, достаточно стать предателем один раз. Но вспомните, что минуту назад вы сами были введены в заблуждение.

- Призываешь к милосердию, Робеспьер? - насмешливо крикнул один из якобинцев.

- Нет, - покачал головой Робеспьер. - Я требую, чтобы гражданин Ришар был исключен из Клуба.

Ришар медленно направился к выходу. Он не чувствовал ни злости, ни разочарования. Он просто уедет из Парижа. Конечно. Он вздрогнул, когда на его плечо легла рука того самого незнакомца с бакенбардами, который пытался сказать за него пару слов в Клубе. Незнакомец был с ним примерно одного возраста, высокий, длинноволосый, со сверкающими из-под бровей суровыми глазами.
- Не переживайте, Ришар. Половина Клуба на вашей стороне. Они просто боятся Неподкупного и его банду.

Ришар слабо улыбнулся. - Не верится. Да мне уже и неважно.

- Пойдемте выпьем? - расскажете хотя бы мне про девицу Робеспьера-младшего и беспредел, который они учинили?

- Выпьем. Только про это семейство говорить не хочется.

Незнакомец рассмеялся. - Хорошо вас понимаю. У меня тоже к ним счеты. Тогда поговорим о чем-нибудь другом. Мне, как и вам, нужен собеседник. И собутыльник. Я несколько дней назад вернулся из миссии, и чертовки разучился общаться. - Он протянул Ришару руку и представился. - Кристоф Мерлен.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Дек 28, 2009 2:33 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Кафе "Отто"

Кристоф Мерлен, Огюстен, Рикор.

Кристоф Мерлен залпом выпил горячий кофе и заказал себе еще одну чашку. У него была своя, тщательно разработанная схема приема спиртных напитков, которую он всегда соблюдал. Три чашки кофе, затем – бутылка коньяка, потом еще кофе и двухчасовая конная прогулка. Лошади всегда чувствуют пьяниц и не любят их. Но его вороной красавец Талисман – исключение. Они всегда были вместе. Прошли через десятки сражений. Бог хранил и его и коня: за все это время – ни одной пули. За Талисмана Мерлен порвал бы любого, потому что считал его своим единственным другом… Третья чашка кофе. Можно приступать. Три дня беспробудного пьянства, затем – неделя отдыха. Война сделала алкоголиками многих его приятелей. Но его это не коснется. Три дня – потом неделя. И на этой неделе можно будет подумать о будущем.

Будущее, однако, представлялось весьма туманно. Несколько дней назад, вернувшись из Марселя, на границах которого шли ожесточенные бои с контрреволюционерами, Мерлен обнаружил, что в Париже все еще хуже, чем было. Толпа перепуганных ослов в Конвенте, кровавые реки на улицах и голодные люди, позволяющие себе говорить о правительстве только шепотом. Шаг в сторону – донос. И это – та самая республика добродетели, которую обещал с трибуны Робеспьер? Тиран, кажется, совсем обнаглел – беседа с новым знакомым по фамилии Ришар только это подтвердила. Хотя разве можно было ожидать чего-то другого от истории, в которую замешан Робеспьер-младший? В отличие от старшего, этот ублюдок вообще не знал меры. Мерлен перевел тяжелый взгляд на официанта. «Коньяк». Вечер начинается.

… С Огюстеном Робеспьером они познакомились во время осады Тулона. Редут и форт Фарон, форты Артик, Ламальг покорились республиканскому оружию, и войска остановились у ворот непокорившегося города. Им предстояла битва. Тогда среди солдат и прокатился слух о том, что в наступление с ними пойдет прибывший из Парижа комиссар по фамилии Робеспьер. Младший брат того самого Робеспьера. Мерлену он не понравился с первого взгляда. Наглая сытая физиономия, самоуверенный взгляд и вид человека, которому все дозволено. Вместе с кавалеристами, отряд которых он возглавлял, они вечером посмеивались, рассуждая о том, как этот парижский франт будет делать вид, что что-то понимает в военном деле. А утром было сражение. Тяжелое сражение. В том бою он потерял две трети своих солдат, но когда их отряд ворвался с правого фланга в ряды противника, ход сражения был предрешен. Они бились яростно, не жалея себя, и противник отступил. Все поздравляли Мерлена, генерал первым пожал ему руку со словами: «Если бы не ты и не твои орлы, Кристоф, мы бы сломались». А через несколько дней из Парижа пришло письмо за подписью Карно. Прославленный генерал благодарил за проявленную отвагу, и особенно отмечал доблесть Огюстена Робеспьера… Мерлен тогда сплюнул со злости и ушел напиваться. А вечером, в таверне, увидев светящегося довольством Робеспьера младшего, выпивавшего со своим верным оруженосцем Рикором, он смело высказал ему все, что о нем думает. Через несколько дней он был разжалован. Нашлась формальная причина – дескать, он привел в военный лагерь проститутку, что было непозволительно по уставу. То, что Робеспьер-младший водил к себе девок десятками, никого не интересовало… Он покинул лагерь на следующий же день….

Мерлен вздрогнул от неожиданности, когда увидел, как в кафе входит Робеспьер-младший. Надо же, вспомнишь ублюдка – а он и тут. И все такая же сытая физиономия – аж зло берет. Рядом с ним, как обычно, верный Рикор. Его можно понять – если лизать задницу родственникам членов правительства, можно заслужит неплохую прибавку к жалованью. Мерлен прищурился и крикнул:


- Эй, Робеспьер, говорят, брат избавил тебя от очередной неприятности? Пора б уже запомнить, что связи с аристократками сейчас не в моде.

- Ба, Мерлен! - с готовностью отозвался Огюстен. - Я что-то не припомню, чтобы речь шла обо мне. Ты, как всегда, слушал не тем местом, но что с тебя взять...

- Это только ты тем местом обычно мыслишь, - зло усмехнулся Мерлен. - А я слушаю ушами. Оглянись по сторонам, умник! Все только и говорят о том, как вы с братцем избавили твою девицу от гильотины.

- У нас не приговаривают к смертной казни за несчастные случаи, Мерлен, - назидательно сказал Огюстен. - А между тем, многие, не только я, считают именно таким случаем сам факт твоего существования.

- Да ты что? Серьезно? - На выразительном лице Мерлена промелькнуло брезгливое выражение. - Ну давай же, юный доносчик, расскажи в Комитете обо мне еще каких-нибудь небылиц - может удастся от меня избавиться? Думаешь, не знаю твоих методов работы? Знаю. И все знают. Только боятся. А мне нечего терять, потому что я военный, а не прислуга.

- Ты? Военный? - Огюстен произнес это с недоверием, как будто сомневался в собственных словах. - Надо же, я и не знал. А доносить на тебя... Да кому ты нужен?

- А я ведь все равно докопаюсь до тебя, Робеспьер-младший, - весело сказал Мерлен, сделав ударение на слове "младший". - Я ж, как ты знаешь, питаю к тебе нежные чувства. И собираю о тебе истории. А их что-то все больше и больше становится. Когда-нибудь книжку издам "история самого трусливого героя".

- Бог ты мой, в тот день, когда я, благодаря тебе, стану знаменитостью, мне придется только пойти и повеситься. Но до этого дня еще далеко, так что оставшиеся я проживу спокойно, - лениво ответил Огюстен. Как ни странно, вступать в свару не хотелось.

- Да ты и так уже знаменитость, - хмыкнул Мерлен. - С такой-то фамилией!

- О, Кристоф, ты вернулся! - К столику Мерлена спешили старые боевые товарищи. Один из них, Шарль Клерель, тоже воевал под Тулоном и прекрасно знал грязную историю о том, как на Робеспьера-младшего записали все их военные достижения. - С нашим боевым комиссаром говоришь? Правильно. Он теперь знаменитость - такую девку себе отхватил, о которой весь Париж говорит, оказывается, уже не первый год. - А скажи, Робеспьер, для тебя она переодевается в мальчика? Или ты предпочитаешь ее в женском образе?

- Тебе скажи, - хмыкнул Огюстен. В любое другое время он бы, наверное, бросился в драку. Но сейчас почему-то было странное и препаршивое ощущение дежа-вю: совсем недавно он по схожей причине, да и в этом же месте ввязался в драку с Демуленом. Камиля он терпеть не мог, точно так же, как и Мерлена, но почему-то именно это обстоятельство подействовало на него отрезвляюще. Пусть чешут языками, если хотят, кому какое дело?

- Да ладно, Шарль, оставь его, - сказал Мерлен, понимая, что драки не будет. А жаль. У него давно чесались руки на Робеспьера-младшего, но они редко сталкивались. А было бы неплохо, если этот избалованный ублюдок стал героем всех низкопробных сплетен Парижа. Надо будет подумать об этом. Мерлен налил себе коньяка и, чокнувшись со старым товарищем, выпил, не закусывая.

Рикор только покачал головой, наблюдая сцену. Драки не будет и то благо, да и Мерлену язык не укоротишь, банально избив его, но наблюдать все это было мерзко. Мало кто знал, что Кристофа просто подвинули в сторону не без вмешательства Саличетти и звание бригадного генерала получил не Мерлен, а молодой Буонапарте, за которого замолвил словечко и Огюстен. Вот так-то, граждане. Одному повышение, второму - удар по физиономии, ничто в этом мире не идеально.

- Пойдем, Огюстен, - Рикор тронул друга за плечо. - Мерлену все еще мешает жить не успевший проявиться героизм при осаде Тулона.

Огюстен хмыкнул, но ничего не сказал, позволив себя увести.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Дек 28, 2009 3:20 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж
Эжени, Кристоф Мерлен

Черт побери, уже скоро рассвет, а Анна все не находится. *Ну неужели ей так плохо со мной? Я ведь даже принесла ей в склеп подушку и одеяло, и вчерашний пирог, наверное, был вкусный. Или ей неприятно слышать про Камиля? И она решила найти свою любовь тоже, чтобы побыть счастливой? Но она ведь не будут ее любить, ее я люблю! А она только обидят*. Эжени меланхолично обходила таверны на левом берегу Сены. Анна будет искать своего офицера, пока не узнает его. А он ведь может давно умер, и просто поэтому расстался с ней, а она все перепутала и решила, что он ее бросил. Надо ей обязательно про это сказать, можно ведь найти могилу, только узнать, какие были тогда сражения. А может он попал в плен и пытался потом найти ее, а потом просто не осмелился приблизиться к Амазонке Революции? Или увидел ее с новым любовником, который перехватил ее тогда, и решил, что ее сердце умерло?

Эжени зашла в очередную таверну, после чего поняла, что к ней вернулась способность всерьез удивляться. Камиль бы сейчас и сам схватился бы за голову, он ведь правда к Анне хорошо относился.
Посреди таверны сидела Теруань де Мерикур, причем сидела на коленях у того самого мужчины, который так грубо разговаривал с ними в день первого побега Анны.

*Анна… Анна… пойдем отсюда…* - Эжени мысленно позвала Теруань. Та подняла голову, встретившись с ней взглядом и неожиданно звонко сказала:
- Я нашла своего офицера. Это он, - Она кивнула на мерзкого пьяного депутата Конвента.

- Анна, нет!!! – Эжени в ужасе начала кричать, - Ты ошиблась! Твой офицер был хороший, я все про него придумала! Пошли отсюда!

- Это он, - мотнула головой Теруань… - А я… Я помню все. Это он, - она залилась счастливым безумным смехом.

Мерлен в упор уставился на девицу, стоявшую в дверях таверны. Какая навязчивая подруга у этой сумасшедшей шлюхи! Теруань тем временем, принялась что-то напевать и расстегивать пуговицы на его сюртуке. Несмотря на то, что жизнь совершенно лишила ее мозгов, она оставалась чертовски красивой девкой. Хотя в молодости она была получше. Когда-то он любил хвастаться, что именно он привез в Париж эту черноглазую красотку. Это был короткий отпуск. Она была деревеньщиной и мечтала покорить Париж. Он прихватил ее с собой и помог устроиться. Когда отпуск закончился, он передал ее своему товарищу и уехал в армию. С тех пор они не виделись. До вчерашнего дня.
- Ты что пялишься на меня, красавица? Хочешь присоединиться? Давай, я люблю, когда меня обслуживают две девицы, а не одна. А если стесняешься - проваливай. И не мешай нам.

- Речь, достойная народного избранника, - язвительно ответила Эжени, - Так ты и есть тот самый красивый офицер, которого она так искала? Фальшивка! Подделка! Ненавижу тех, кто рушит сказки. Отпусти ее и немедленно извинись, что доставил ей столько страданий! Она тебя годами ждала! Она верила в благородство и в любовь только вспоминая тебя, я точно знаю, она не обманывает. И именно эта рана помешала ей найти свое место в этом мире, она кидалась от одного к другому, чтобы найти любовь, а любовь забрал ты. Негодяй! Извинись перед ей хотя бы! Ты понимаешь как она страдала? И ты не будешь большей ей пользоваться, она не вещь, а Анна! – Эжени несколько бесцеремонно потянула Теруань за рукав.

Мерлен сузил глаза. - Пошла к черту, гражданка! Сказки иди своему мужику расскажи. А нас не тронь. - Он повернулся к Теруань. - Ну что, пойдем, королева Парижа. Раз говорят, что ты так ждала меня, обещаю теюе особенную ночь. Запоминающуюся.

- Нет это ты иди к черту! - ответила Эжени, - Отличная иллюстрация к положению дел в Конвенте. Вот раньше депутаты вступались за женщин, а не тащили их за собой силой... И не пользовались ими так! А вы, те, кто остались - просто сорвавшаяся с цепи свора, и Вы считаете, что не осталось больше никого сильного и благородного, кто помешает вам творить беспредел! Вы их за этим убили! А вот то, что ты хочешь сделать с Анной - это беспредел какой-то. Она тебя так любила, а ты хочешь разбить ее мечту и снова бросить ее. У нее тогда совсем ничего не останется!

- Стоп-стоп-стоп. Посиди, королева. - Мерлен поднялся и, чмокнув Теруань, направился к Эжени, не сводя с нее глаз. Девка, видимо, не из шлюх. Вид у нее драматичный какой-то. Скорее всего, такая же несчастная, как и добрая часть парижан, у которых правительство забирает их родных, не спрашивая разрешения. - Как вас зовут? - изменил тон Мерлен.

- А тебе какое дело? - Эжени снова повысила голос, - Для доноса в Комитет, видимо? И она здесь сидеть не будет, Анна идет со мной. Анна, Анна, - она решила попробовать уговорить Теруань, которая уперлась сейчас настолько, что не реагировала на мысленные приказы, - Анна, это не тот офицер, просто похож. А твоего офицера мы будем искать, каждую ночь, только не в таких заведениях, потому что он хороший и не посещает сомнительные места. У него будет красивая сабля и трехцветный кушак, и он тебя сразу узнает и будет сильно любить, и у вас будет дом. И сын, а то, что тут -это сон.

- Это он, - бессмысленно улыбаясь, повторила Теруань.

- Послушайте, гражданка, - снова заговорил Мерлен. - Не хотите называть имени - ваше право. Но эту чушь, что вы городите, не могу слышать спокойно. У нее будет дом? Семья? Дети? Во-первых, она переболела таким количеством болячек, что о детсях можно забыть. Во-вторых, она, как мне рассказали, плюнула в рожу Робеспьеру. За такое не дом с палисадником дают, а башку отрубают. И вам это, думаю, известно. живете в мире грез - ваше дело. А я собираюсь провести эту ночь с моей знакомой женщиной. И перестаньте мне мешать.

- Не перестану. - упрямо заговорила Эжени, - Она должна верить, что у нее будет дом. И будет, хотя бы во сне. Делай что хочешь, гражданин, я ее забираю. А если помешаешь - будет скандал с вызовом жандармов. Оставь нас в покое, не трогайте Анну. Вы забрали все, что у нас было, но мечты трогать нельзя. Ищите себе на ночь кого-нибудь другого, а у нас дела.

- Жандармов? - Мерлен присвистнул. - Послушайте, красавица, вы в своем уме? Печетесь о ее неприкосновенности, а сами готовы ее жандармам сдать? Мне ничего не будет - я просто сижу с женщиной, за это, к счастью, пока не убивают. А она теперь - преступница. Зовите жандармов, и ее упекут куда-нибудь. Давайте. А меня не мешайте с теми, кто стоит у власти. Я от них ничего, кроме дерьма не получил. Вы, наверное, жена кого-то из казненных "заговорщиков"? Угадал? Так вот, сидеть, как наседка, рядом с Теруань де Мерикур - не выход из положения. Менее больно не станет. Она, конечно, наверное, кивает на все и все слушает. Но ей-то на все это по большому счету плевать. Она не с нами. Она - где-то там, в неизвестности пребывает. И ей хорошо. А через часок станет еще лучше. Он взял Теруань за руку и повел к выходу. - Пропустите нас, гражданка. И не мешайте. Это - жизнь.

- Ну знаете, гражданин, - тише сказала Эжени, - Это уж слишком. Теруань не курица, а мой друг. Эй, гражданки! – громче сказала она, обращаясь к посетительницам таверны, - Гражданину депутату срочно требуется женщина на ночь. Подходите, выстраивайтесь в очередь. Я заплачу, - Порывшись в кармане, она вытащила кошелек и швырнула на стол, после чего схватила Теруань за руку, приказывая не сопротивляться, - Все, идем. Твой офицер никогда не поверит, что все покупается, поэтому мы просто ошиблись адресом. Все, идем его искать.

Теруань вырвала руку.
- Это он, - повторила она одну из своих немногих фраз, - Я остаюсь. Не хочу быть королевой, хочу дом. Я остаюсь.

Эжени схватилась за голову и, подхватив кошелек, швырнула им в Мерлена.
- Ну знаешь, - слова у нее часто заканчивались в неподходящие моменты, - Чудовище! Я все равно приду за ней! И только попробуй сдать ее властям – убью!

- Успокойтесь, гражданка, - неожиданно мирно сказал Мерлен. - А деньгами кидаться не стоит. Мне-то есть чем заплатить за ужин, а гражданам, что толпами побираются у соборов - жрать не на что. Хотите поделиться деньгами - вперед. А мы, пожалуй, пойдем.

- Тогда купи себе новую совесть, - не понижая голос, ответила Эжени, - И только попробуй причинить ей вред. Я не шучу, она мой друг. Слово Эжени Леме.

- Спокойной ночи, Эжени Леме. - улыбнулся ей Мерлен и, обхватив за талию Теруань, вышел из таверны.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 11, 12, 13 ... 35, 36, 37  След.
Страница 12 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group