Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 19, 20, 21 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Мар 08, 2010 2:12 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, тюрьма Люксембург.
Бьянка, Гош

Значит, дело отложено. Гош удивился, с каким безразличием он принял этот факт. Наверное, стоило подумать о невысоком молодом человеке с блестящими глазами в коричневом сюртуке, который подскочил к нему перед началом заседания.

*Мое имя Демервилль* - быстро произнес невысокий юноша и улыбнулся, - *Я буду защищать Вас. Ни о чем не беспокойтесь. Все расспросы потом, не моя тайна*, - Гош нахмурился, но юноша отмахнулся, предупреждая любые расспросы, после чего в том же быстром темпе проговорил речь, которая представляла собой какое-то невообразимое творение с многочисленными цитатами классических законов и современного права, на двадцать девятой из которых – не пытаясь разобраться в том, к чему клонит его незваный защитник, Гош просто начал считать цитаты – Фукье украдкой зевнул, после чего объявил перерыв.

После перерыва молодой человек продолжил знакомить присяжных и государственного обвинителя с шедевром юридического искусства, выводом из которого являлась отнюдь не невиновность подзащитного, но невозможность законодательного решения его дела прямо сейчас ввиду отсутствия подходящей юридической базы, которую этот юный ревнитель закона и права был готов помочь Фукье собрать самолично, чтобы данный процесс «стал образцом гражданского правосудия, творимого Революционным Трибуналом*. Даже Фукье не нашел, что возразить. У самого Гоша по данному поводу имелись собственные соображения, но он решил отложить их до дальнейшего прояснения ситуации. Впрочем, молодой южанин снова не дал возможности своему подзащитному задать ни одного вопроса, и снова, хитро подмигнув, исчез так же неожиданно как и появился.

Самому Гошу оставалось лишь с безразличным видом покивать в ответ на вердикт присяжных *Отложить дело для доследования* и высокомерно позволить отвести себя обратно в уже привычную комнату в Люксембургском дворце.

Итак, можно снова бездельничать, навещать гражданку Богарне или даже затеять ссору с тем заносчивым графом, которого поймали за нарушением закона об аристократах, три дня назад.

Впрочем, наверное, не сегодня.

Гош сел на стол, чтобы оказаться как можно ближе к окну и просто понаблюдать за немногими посетителями сада Люксембург. Несмотря на близость тюрьмы, это место пользовалось все такой же популярностью среди влюбленных, как и в прошлые годы. А вот эти граждане, возможно, собираются драться – два господина с хмурыми лицами, вооруженные до зубов, идут мимо тюрьмы на пустырь за ней.

- Дуэли запрещены уставом, граждане военные, - хмуро заметил Гош скорее для самого себя, заодно еще раз удивившись тому, что теперь он сам стал яростным сторонником дисциплины в то время как в начале военной карьеры считался одним из ее самых злостных нарушителей особенно по части дуэлей. Если бы дело обстояло иначе, - Гош задумался, представив себе лес на северной границе. *Так как решить наш спор доводами разума мы не можем, нам остается одно. Защищайтесь, сударь!* - негромко скомандовал он воображаемому Сен-Жюсту.

Глупость, конечно. Благо хоть на то, чтобы не выяснять, кто командует армией, такими методами у них ума действительно хватило… Не то время и не та ситуация, чтобы выяснять отношения один на один. И слишком высокие были ставки.

Отсалютовав самому себе воображаемой саблей, он слез с окна.

Интересно, она знает? Может быть, она придет уже сегодня? И удалось ли ей отправить статью в «Друг Народа»?

- К Вам пришли… - дверь распахнулась.

Гош бросился по знакомой дороге до бывшей малой гостиной прежних обладателей дворца Люксембург, едва не сбив с ног караульного, который только пожал плечами, так как бешеный узник успел изрядно его утомить уже за первые пять минут.
Распахнув дверь, Гош, вошел в комнату.
Нет, не она. Он понял, что сильно разочарован, хотя…
Она была определенно красивой. Простое, но элегантное серое платье и обманчиво простая прическа, которая только подчеркивает потрясающую шею. Красивая, может даже больше. Похожа на покойную маркизу дЭгильон.

- Мы, кажется, незнакомы, - спокойно сказал Гош, - Может, Вы ошиблись? – проговорив, он облокотился на стол и продолжил с интересом разглядывать неожиданную посетительницу.

- Вы ведь - Лазар Гош? Значит, не ошиблась. - Бьянка подошла ближе, разглядывая его с любопытством. - Меня зовут Жюльетт Флери. Я сестра Жана Клери. В данный момент я веду все дела газеты "Друг народа". - Не дожидаясь приглашения, она присела на деревянную скамью. Так вот он какой, легендарный генерал Гош. Красивый молодой человек с горящим взглядом, нервными пальцами, больше подходящими для музыканта и офицерской выправкой. Человек, вызывавший у Сен-Жюста ярость и восхищение одновременно. В 93м они воевали вместе в Рейнской армии. Несмотря на вечные разногласия, Антуан пророчил Гошу великое будущее. Но, как выяснилось, ошибся. Теперь молодой генерал готовился к смерти в камере Люксембургской тюрьмы. И, кажется, не очень по этому поводу расстраивался. Привык. Только злился, что все это произойдет вот так. По глупому ложному доносу...

- Жюльетт, - задумчиво протянул Гош, пытаясь быстро вспомнить все обстоятельства жизни Жана Клери, которые он знал. И сестра с лицом и манерами аристократки тут никак не ложилась. Зато прекрасно ложилась в старую сплетню о том, что когда-то про Марата болтали, будто бы его видели с красавицей аристократкой, белокурой к тому же… А потом возник Жан Клери. Может быть, действительно брат пошел на поводу у романтического каприза сестры, и она своим увлечением подарила Парижу прекрасного публициста. Интересная ирония судьбы, - Вы – уроженка Бретани? Может быть, Бельгия или даже Германия? В Париже не так много действительно белокурых женщин, а красивых белокурых женщин еще меньше.

- Не угадали, - улыбнулась Бьянка. Новая версия возникновения Жана Клери и участия в этом его сестры, которую она прочла в мыслях молодого генерала, ее позабавила. Хотелось спросить, что он вкладывает в понятие "действительно белокурая женщина", но она вовремя спохватилась, что пришла сюда не для того, чтобы флиртовать. Значит, нужно переходить к делу. - Я прочла вашу статью, Лазар. Вы не возражаете, если я буду называть вас по имени? Вы затронули весьма интересную тему. Но сделали одну ошибку. Вы не возражаете, если я вас покритикую на правах сестры известного публициста? Открою вам секрет, я сама пишу часть статей в "Друг народа", правда, по договоренности с братом, ставлю его имя. Это я говорю к тому, что имею некоторый опыт в работе журналиста.


Гош изумленно посмотрел на нее и рассмеялся. Бог мой, дожил. Женщина приходит, чтобы говорить о делах. Что-то новенькое. Скорее всего, скажет слова, которым научил ее брат, просто потому что… Нет, женщина пишет статьи – это мы проходили. Многие дамы обращались даже к Конвенту. Но вести регулярную публицистическую работу – едва ли. Впрочем, такая деталь придает ей свое очарование.

- Критикуйте, - весело согласился он, - Но как только Вы перестанете так мило улыбаться, я перестану слушать.

- Я всегда так улыбаюсь, если передо мной симпатичный человек, готовый воспринимать слова и считающий женщину не только способом для удовлетворения своих мужских потребностей, но и личностью, способной вести деловой разговор. - Бьянка искоса взглянула на генерала и извлекла листок с его статьей. - Итак, начнем. Как я уже сказала, тема выбрана исключительно важная и нужная. И прекрасное начало для статьи. Особенную ценность оно имеет потому, что пишет это не простой журналист, не знающий, как пахнет порох, а заслуженный генерал, один из организаторов побед на Рейне, заслуженный и покоривший сердца парижан своими подвигами. Но дальше, Лазар, следует, мягко говоря, речь обиженного человека. Посмотрите. Вот этот абзац. Вы весьма образно описываете этих самых "людей в штатском, путешествующих в карете", не называя ни одного имени. В вашей статье нет ни одного факта, Лазар! В таком виде статья выглядит, как попытка свести счеты со всеми комиссарами Франции! Из-за нескольких непрофессионалов вы бросаете обвинения в лицо настоящих патриотов! Они этого не заслужили, Лазар. Вы прекрасно знаете Антуана Сен-Жюста. Посмотрите мне в глаза и скажите, что все написанное в вашей статье, применимо к нему. Или к Филиппу Леба? Или к комиссару Дельбрелю, который, рискуя собственной жизнью, взял на себя ответственность и приказал генералу Журдану идти в наступление в битве при Гондсхооте, а затем предложил ему стать его адъютантом? Эти люди заслужили ваши обвинения, генерал? Газета "Друг народа" выходит огромным тиражом. Ее читают не только в Париже, но и в армии. Я хочу, чтобы вы поняли ответственность, предлагая мне напечатать эту статью. Хотите ли вы, чтобы из-за нескольких нечистых на руку мерзавцев, тень была брошена на смелых и честных патриотов? Или вы все-таки возьмете на себя труд доработать статью с учетом моей критики? Решайтесь. - закончив свою тираду, Бьянка широко улыбнулась, превратившись вновь в женственное белокурое существо с задорным взглядом.


- Я понял, - кивнул Гош, подумав, что не ошибся. Брат этой Жюльетт видимо настолько же умен, насколько красива его сестра, - Но относительно количества Вы заблуждаетесь. Речь идет не о нескольких мерзавцах, у Вас неточные сведения, - Он решил подыграть Жюльетт, не адресуя свои слова ее брату, - что до имен - Видите ли, меньше всего я хочу превратить "Друг Народа" в "Вестник Фукье-Тенвилля". Если я соглашусь с доводами и перепишу статью, назвав тех, кого могу назвать, мы получим просто серию расследований. Я же выступаю против практики комиссаров при армии в принципе. Что касается Антуана Сен-Жюста, - он посмотрел в глаза Жюльетт, подойдя ближе, - Да, я считаю, что прав относительного того что он даже мне даст фору в спеси, с которой носит трехцветный султан комиссара. Он, впрочем, сейчас бы уступил первое место мне. Но это мое мнение. Относительно награбленного к нему не относится, это было бы нечестно. Итак?

- Но вы же считаете, что они заслуживают смерти, не так ли? Стоит ли с ними церемониться? - Бьянка сложила листок и убрала его в принесенную папку. - Комиссар Конвента призван действовать в интересах народа и солдат. А не грабить мирное население, увеличивая свои доходы. Смелее, генерал. Бросьте в них перчатку. Что касается Сен-Жюста, то его манера вести переговоры не мешает ему давать правильные советы и быть настоящим профессионалом своего дела. Я неправа?


- Их смерть ничего не изменит! - взорвался Гош, - Вы не понимаете! На их место придут другие, кто будет грабить с опаской. Нам ни к чему комиссары в армии, потому что если генералы не действуют в интересах солдат и не защищают интересы народа - их следует снимать, а не делать марионетками с эполетами. Каждый должен заниматься своим делом. Сен-Жюст - неплохой военный, так пусть делает честную военную карьеру. Пусть начинает простым солдатом и поднимается вверх, а не разъезжает с приказаниями просто потому что он - прекрасный политик. Только нас за неповиновение приказам Карно гильотинировали бы, как и за приказ богатым горожанам Страсбурга выдать 10 000 пар сапог. А его - нет, вот и вся разница. Армия, в которой свободны только ее жандармы, не может идти к победам, - Гош выдохнул, - Простите, я увлекся. Меньше всего люблю повышать голос на красивую женщину.

- Не страшно. В данный момент я - не только красивая женщина, но и человек, который принимает решение, будет напечатана ваша статья, или нет, - жестко сказала Бьянка. Генерал ей нравился. Он ревностно отстаивал свое мнение, находясь одной ногой в могиле. Редкое самообладание. - Давайте оставим в покое Сен-Жюста, - сказала она уже мягче. - А вы меня плохо слушали. Скажите, какова цель вашей статьи? Вы хотите, чтобы она имела резонанс? Или вы хотите, чтобы, прочитав ее, люди подумали, что перед ними: прощальный выпад приговоренного генерала? Эдакая месть с замахом на прочтение потомками? Хорошо. Давайте оставим в покое имена. Наверное, я тоже погорячилась - уж очень мне понравилась тема. Но назовите хотя бы конкретные примеры! Пусть воры и коррупционеры узнают сами себя! Вам хуже уже не будет. А они будут вертеться в своих постелях, изнывая при мысли, что об их делишках знают! Что их деятельность может быть обнародована!


- Баррас, Фрерон, Лакост, Тальен, Кошон, Бодо, - ровным голосом и высокомерно перечислил Гош, - Мне безразлично кто и что подумает. Я хочу только иметь чистую совесть перед моими солдатами, которые не прощают молчания и слабости. Сейчас деловая женщина спросит у меня, где доказательства. Я отвечу, что Вы не деловая женщина, а красивая, если считаете, что эти нарушения – большой секрет даже от Карно. Если бы их хотели поймать за руку – поймали бы давно, поверьте. У меня есть предположения о причинах, по которым их не ловят. Но вот доказательств этому предъявить не могу просто потому что я несколько не хозяин данному дому, если Вы не заметили.

- И каковы ваши предположения? - тихо спросила Бьянка. Замечание о красивой женщине она не стала комментировать. Похоже, генерал знал о чем говорил, а ей следовало разобраться в этой истории получше.

- Это не предположение, - ответил Гош, - Это уверенность. Но эту уверенность даже если бы мог, я уже не пустил бы в ход, так как это заденет Пишегрю. Меня обвинят в банальной мести. Мне было интересно поднять эту тему и - если успею - посмотреть какие еще крысы вылезут из щелей. Кроме того, я могу расстрелять дезертиров, могу - военнопленных. Но я не инструмент Фукье-Тенвилля, понимаете? - Гош заставил себя успокоиться и снова пристально посмотрел на Бьянку, - Что до Вас... Мне будет слегка жаль, если мы расстанемся так и не поняв друг друга. Я понял, что Вы или Ваш брат придерживаетесь других взглядов. Будь Вы мужчиной, я бы пожал Вам руку. Но Вы обманули меня. Под личиной женщины Вы скрываете стальную броню. Но когда-нибудь вспомните мой совет - мы, мужчины, никогда не согласимся с такими словами, если их произносит прелестная девушка вроде Вас. Вам нет смысла воевать с этим. Война - не женское дело, - снова высокомерно добавил он.


Бьянка была готова пуститься в пространный спор, но вовремя остановилась, вовремя попытавшись понять, как выглядит сложившаяся ситуация. А выглядела она весьма странно. Когда разговор заходил о газете, она становилась Жаном Клери. Но Жан Клери был мужчиной. А она - хрупкой блондинкой с невинным выражением лица, на которое столетия не наложили печати времени. Ни один мужчина не воспримет всерьез слов, высказанных в подобном тоне женщиной. Однако, она была права, а он - нет. Бьянка опустила глаза и виновато улыбнулась. - Вы совершенно правы, генерал. Знаете, я ведь говорила с вами от лица брата. Он тяжело болен и почти не выходит на улицу. Но продолжает выпускать газету и, насколько это возможно, учит меня всем тонкостям работы. Считайте, что я просто передала вам его пожелание. Возможно, я переусердствовала и вообразила себя редактором газеты. Но я - не редактор. Я просто сестра выдающегося журналиста, желающая помочь ему донести его мысли до человека, которого он уважает настолько, что хочет посоветовать ему, как сделать статью лучше. Пожалуйтста, подумайте над его предложением. Не надо фамилий. Только конкретные примеры. Он переработает статью, а я принесу вам ее, чтобы вы могли прочесть и поправить. Вы задумали прекрасное дело, и вы можете помочь солдатам избавиться от нечистых на руку комиссаров. Мне так кажется... Ваше дело отложено на неопределенный срок. Мы с братом узнавали. Поэтому вы имеете некоторое время, чтобы внести свои корерктивы. Пожалуйста, не спорьте. Так будет лучше. А Жан Клери готов оказать вам поддержку. В память о Марате. Согласны?

- Согласен, - ровно кивнул Гош, слегка улыбнувшись, - А теперь, когда Вы заговорили по-другому, я сам переработаю статью. Ну что, до скорой встречи, прекрасная деловая женщина?

- Я просто Жюльетт Флери. И я рада, что мы друг друга поняли. - искренне улыбнулась Бьянка. - До встречи, строптивый генерал. И желаю вам удачи. Во всем. Она обязательно вам улыбнется.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Мар 08, 2010 2:48 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Тюильри

Маэл, Карно // Карно, Ришар

Маэл дождался секретаря, который сообщил, что гражданин Карно его примет с таким видом, будто принять  должен был как минимум король и сдержанно поблагодарил труженика учетных списков. Что же оставалось делать гражданину Карно, как не принять посыльного, которого он отправил, по сути, на гибель? Известия из Руана не доходили, это верно, причины же были более чем прозаичны: небольшие беспорядки. Само собой разумеется, что дебоширы перехватывали корреспонденцию. То-то Карно прощался с ним. Не иначе как не надеялся снова увидеть. Змей. С точки зрения Маэла, туда следовало отправить посыльного, плюс отряд жандармов, тогда у бедняги был бы хотя бы какой-то шанс выполнить задание и вернуться живым. Вампир представил себя простым смертным и ему стало очень неуютно. И костей бы не нашли, будь он смертным, вот как. А так, граждане мародеры зализывают раны... Те, кто уцелел, разумеется. Вопрос только в том, зачем Карно понадобилось отправлять его с подобным заданием. Просто так? Не было других смертников? Это и предстояло выяснить.

Карно кивнул в сторону кресла и продолжил писать. Он не ожидал визита этого гражданина. Ни сегодня, ни через неделю. Но он вернулся и, кажется, выглядел еще лучше, чем в момент их последней встречи. Его лицо больше не было таким мертвенно-бледным и, кажется, даже шрамов поубавилось. Какая приятная, однако, была прогулка! Вчера он получил донесение, что на дороге в Руан найдено более десятка трупов. Дело рук Блаве? Вряд ли. Он, конечно, производит впечатление сильного мужчины, но не до такой же степени! Поставив точку, Карно, наконец, поднял глаза. - Добрый вечер, гражданин Блаве. Рад видеть вас в добром здравии.

- Точнее, удивлены, что видите меня в добром здравии, - насмешливо поправил Маэл. - Впрочем, это к делу не относится. Я привез ответную депешу, а также считаю нужным доложить, что в окрестностях Руана действовала банда мародеров, которые, в свою очередь, были связаны с зачинщиками беспорядков в самом городе, может быть и в департаменте. Предполагаю, что именно в задачу мародеров входило изымать корреспонденцию, а также все, что плохо лежит или плохо охраняется, вроде обозов с продовольствием.

- Интересно, - медленно проговорил Карно. - Банда мародеров, о которой никто не докладывал. Вчера я получил вообщение о некотором количестве трупов, найденном на дороге в Руан. Это было первое сообщение за прошедший месяц. Это вам я обязан такому повороту событий?

- Возможно, они сами себя поубивали, - предположил Маэл. - Мало ли из-за чего можно подраться...

- Да. Вариантов много, - не стал спорить Карно. - Итак, благодаря счастливому стечению обстоятельств, вы благополучно добрались до места. Каково ваше мнение? Стоит ли посылать в Руан дополнительные войска для того, чтобы погасить беспорядки, или наши солдаты держат ситуацию под контролем своими силами?

- Не думаю, что могут понадобиться дополнительные войска. Ваша проблема в том, что те, кто там есть, не в состоянии держать ситуацию под контролем. Вам следует направить туда толкового комиссара, который способен навести порядок. Разумеется, это только мое мнение. Ваш командующий справляется по мере сил, но "по мере сил" в данной ситуации мало, необходимы более решительные действия.

Карно нахмурился. В точку. Именно об этом он и думал все это время, но хотел получить подтверждение. Толковых комиссаров сейчас было немного, и посылать кого-то из них в Руан не хотелось. - вы наблюдательны. Что еще?

- Больше ничего. Только вопрос, не имеющий к делу прямого отношения. Почему вы так хотели видеть меня мертвым, генерал? Вы прекрасно знали о существующей опасности и тем не менее отправили  курьера даже без распоряжения выделить ему в помощь несколько жандармов, если понадобится.

- Я был уверен, что вы справитесь, - гражданин Блаве. - произнес Карно. - Не могу не доверять гражданину Сен-Жюсту, направившего вас в одиночку сюда, в Париж. Самбро-Маасская армия находится значительно дальше Руана. Как правило, оттуда направляют несколько человек. потому что путь этот опасен и полоне неожиданностей. Вы справились в одиночку. Именно поэтому я счел, что моя просьба для вас выполнима. Я ответил на ваш вопрос?

- Значит вы действовали только интуитивно,  - хищно сверкнул глазами Маэл. - Я учту это, гражданин Карно. Как и то, что, очевидно, произошла утечка информации - кто-то известил граждан нападавших, что по дороге проедет курьер.

Карно слегка побледнел. А вот такого он не ожидал. Если Блаве прав, то это значит... - Он поднялся из-за стола, дошел до двери и, распахнув ее, подозвал жестом секретаря. Его взгляд не предвещал ничего хорошего. - Гражданин Мирнель, сядьте. Мне необходимо знать, кто именно имел доступ к информации по поездке этого гражданина в Руан. Список напишите здесь и сейчас. Всех, включая чиновника, для которого вы выписывали распоряжение о выделении денежных средств для поездки.

Казалось, секретарь сросся со стулом. Он позеленел и принялся строчить на листке фамилии. Их оказалось три. Получив листок, Карно вновь выглянул за дверь и подозвал жандарма. - Этот гражданин временно должен быть заперт в комнате для приема делегаций, - медленно проговорил Карно. Вызовите ко мне Ришара. Быстро. - Жандарм повиновался. Только тогда Карно взглянул на Маэла. - Я выясню, откуда произошла утечка информации. Этот человек будет казнен. Еще вопросы?

- Разумеется, будет казнен, - медленно проговорил Маэл, ни к кому не обращаясь. Физиономия секретаря показалась ему смутно знакомой и теперь вампир лихорадочно вспоминал, где и при каких обстоятельствах мог видеть его. - Никому не нужно, чтобы он болтал и дальше, верно? У вас очень исполнительный секретарь, гражданин Карно. Давно он здесь, позвольте спросить?

- Достаточно давно, - кивнул Карно. - Если это все вопросы, то давайте закончим разговор. Вы заслужили особую благодарность. С вами свяжутся.

- Это все вопросы, - рассеянно кивнул Маэл. Сам секретарь не узнал его, но это как раз не важно. Важно то, что лицо этого человека... Так. Пошел по кругу. Поднявшись, он взялся за шляпу. - До встречи, гражданин Карно.

***

Жак Ришар спешил к генералу Карно после разговора с Робесьером. В ходе беседы он рассказал Неподкупному, который по причине отсутствия Сен-Жюста являлся его непосредственным начальником, о ходе своего расследования по делу о резне в нескольких парижских секциях. А рассказать было о чем. Ришар провел несколько ночей, сверяя списки фамилий всех людей, так или иначе мелькавших в указанных секциях в день, предшествовавший серии печальных происшествий. Робеспьер был прав - скорее всего, тут орудовала целая группа провокаторов. Вычеркивая фамилии, снова сверяя списки и снвоа вычеркивая фамилии, Ришар, наконец, сузил круг подозреваемых до четырех человек. Один из них - Альбер Монтеню, принадлежал к штату секретарей Комитета общей безопасности. В свое время на эту должность его рекомендовал Лазар Карно, дав ему хоошие рекомендации. Выслушав его доклад, Робеспьер некоторое время обдумывал новости, затем, странно поблескивая глазами из-под очков, направил его к Карно с требованием доложить о результате расследования... В дверях Ришар столкнулся с высоким свеловолосым человеком со странным цветом лица. Тот как раз уходил. - Гражданин Карно, я по важному делу. Это касается расследования недавней резни в секциях, - произнес Ришар, входя в кабинет.

- Проходите, гражданин Ришар. И докладывайте. - Карно хорошо скрыл удивление. С какой стати Ришар пришел к нему?

- В ходе расследования о резне в секциях, нам удалось выяснить некоторые детали, с которыми мне поручено ознакомить вас... - начал доклад Ришар. Избегая следить за лицом собеседника, в конце концов не пойман - не вор, он предпочел зачитать доклад с листа, несмотря на то, что превосходно помнил детали.

Так вот в чем дело. Альбер Монтеню. Его протеже и единственный агент, ведущий к барону де Бацу. Карно чуть не рассмеялся, осознав всю абсурдность ситуации. Он лично ходатайствовал за то, чтобы вернуть Ришара в Бюро. И что теперь? Этот скрупулезный сыщик все-таки вычислил его агента, которого раньше не мог вычислить никто! Через Монтеню держалась связь с бароном. Если он будет арестован, связь потеряется. Более того, Монтеню может заговорить... Карно похолодел. - Почему вы пришли с этим докладом ко мне, Ришар? Или вас кто-то направил?

- То, что известно мне, известно и моему непосредственному начальству, гражданин Карно, - ответил Ришар. - Я направлен к вам с докладом по распоряжению, несмотря на то, что следствие еще не закончено.

- Кто в данный момент является вашим начальством? - спокойно спросил Карно, заранее зная ответ.

- В отсутствие гражданина Сен-Жюста моим руководителем является гражданин Робеспьер, - ответил Ришар.

- Понятно, - кивнул Карно. В данный момент хотелось выругаться. Вот, значит, как. Мерзавец Робеспьер что-то все-таки заподозрил. Иначе он не подослал бы к нему Ришара. Он издевается. Или... смеется? В последние два дня он выглядел вполне довольным жизнью. Никто не мог понять, что с ним произошло. Его высказывания в Комитете стали жестче, а пару раз сам Карно видел улыбку на его губах. Безжалостную улыбку тирана. Однако, этого уже давно не случалось. Робеспьер подослал к нему Ришара, и открыто бросил ему вызов. Что ж, он может гордиться - эту партию он выиграл. - Распорядитесь об аресте всех, кто указан в вашем списке, - бросил Карно. - Вы свободны. ----- Когда за Ришаром закрылась дверь, Карно некоторое время сидел, раздумывая о происшедшем. Монтеню должен умереть. Это очевидно. Самоубийство с предсмертной запиской. В заложниках - его семья. А что еще остается делать?

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Мар 08, 2010 4:21 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Париж.

Дюпен, Маэл.

Маэл проводил время за чтением старых газет в ожидании хозяина квартиры. Признаться, квартира была огромной, даже не верилось, что здесь живет скромный чиновник, каким хотел казаться человек, обитающий в этом жилище. Впрочем, вещи иногда красноречивее самого хозяина. Тяжелый дубовый стол в центре комнаты был явно позаимствован из дворцовых апартаментов, но с ним плохо сочетались дешевые кресла, украшенные облупившейся искусственной позолотой и крытые отрезами бархата. В тон были и занавески на окнах. На камине рядом с дорогим подсвечником была свалена в беспорядке гора самой дешевой медной утвари, без какого либо намека на порядок. И так везде – роскошь и убожество, изящные вещи и отвратительные в своем уродстве. Как сочетание изрезанного полотна шестнадцатого века и дешевый эстамп, изображающий какую-то оргию.

Сегодня… Сегодня здесь произойдет нечто не очень приятное, если хозяин вернется, разумеется. А если нет – он может прийти завтра или послезавтра.
Хлопнула входная дверь. Он был навеселе, этот мелкий… хотя нет, не такой уж и мелкий чиновник. Он прекрасно посидел с друзьями, то сетуя на судьбу за то, что больше нет «настоящих» дел, то восхваляя собственные достижения. Он был горд тем, что когда-то говорил с Кутоном и хвастался, что к его советам прислушивались. Угодливое ничтожество, казалось, созданное для того, чтобы обречь на гибель великого человека и подохнуть, захлебнувшись в собственных экскрементах. Неплохая мысль, кстати… Невыполнимая, к сожалению.

Человечек вздрогнул, заметив нежданного посетителя. Но потом нахмурился, соображая, что делать дальше.

- Что…. – начал он.

- Не кричи, Дюпен, - успокаивающе сказал Маэл, предостерегающе подняв руку. – Не нужно. Я не вор и не собираюсь покушаться на твое добро.

- Тогда кто же вы? – спросил Дюпен, которому явно мешало думать выпитое вино.

- Вряд ли ты меня вспомнишь, - ответил Маэл. – Но мы виделись когда-то. Год назад. Довольно давно.

- И что вы от меня хотите? Денег? – Дюпен начал нервничать. Этот человек не походил на вымогателя. Скорее на шантажиста. Но чем он может шантажировать, когда стоит ему замолвить слово и… Почему-то эти мысли сейчас не внушали бодрости. И что-то подсказывало, что деньги ему не нужны.

- Правильно, Дюпен, деньги мне не нужны, - подтвердил Маэл. – Мне нужна твоя жизнь, только и всего. Награбленное можешь забрать с собой в могилу. Если позаботился о завещании. Надеюсь, что позаботился, так как я не дам тебе возможности написать его.

- Как вы…. – слова полностью шли вразрез с мыслями. Хотелось бежать, но ноги приросли к полу. Все походило на дурной сон, на шутку, которую сыграли не в меру выпившие приятели. Но это не было шуткой. – Почему? – наконец вырвался вопрос, который он считал правильным.

- За что, - сформулировал вернее Маэл. – Я бы мог перечислить все твои преступления день за днем, Дюпен. Как ты обирал беззащитных, так как поднять руку на тех, кто сильнее, у тебя не хватало мужества, как клеветал, лжесвидетельствовал, пользовался своим служебным положением, принуждал к сожительству женщин… Но мне это не интересно. Меня интересует только твое участие в судьбе Антуана Лавуазье. Как ты подтасовал нужные факты, смешав правду и ложь, как убеждал Марию вступить с тобой в связь, как решал, кого лучше поставить в списках приговоренных третьим, а кого – четвертым. Потом ты решил, что первым, по старшинству, должен идти Польз и только за ним – Лавуазье. Как условился с Фукье… Нет нужды напоминать тебе, верно? Вот поэтому я сначала заставлю тебя съесть твой собственный язык, который ты предварительно откусишь, а потом посмотрю на твои потроха, чтобы удостовериться в том, что они у тебя действительно гнилые.

Изложив все, Маэл спокойно смотрел на смертного. Читать мысли мерзавца не хотелось, тем более, что и так понятно о чем думает этот мелкий человечек – у него все написано на физиономии. Вампир поднялся из-за стола.

- Молись, Дюпен. Если ты, конечно, во что-нибудь веришь.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Мар 08, 2010 5:28 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Комната в доме Рено

Барон де Бац, граф Сомерсет

Барон поморщился, едва зайдя в комнату - от ядовитого фимиама, в сравнение с которым не шел даже матросский табак, закружилась голова. Зато Сомерсет, судя по всему, чувствовал себя превосходно - весь во власти своих навеянных дурманом грез. Де Бац открыл окно, намереваясь если не проветрить комнату, то вдохнуть глоток свежего воздуха. Неужели так и придется говорить, вывалившись в окно наполовину? Вдобавок к злости и досаде, неожиданно появилось банальное желание выругаться. Просто потому, что кто-то, а точнее Сомерсет, в данный момент ничего не делал. - Проснись, - де Бац несколько грубо потряс соратника за плечо, подавив желание забрать кальян и спрятать вещицу куда-нибудь вне досягаемости. - Проснись, граф. Сенье и Дюмон арестованы, когда пытались подменить людей на заставах. Твоя идея? Не говорил я тебе, что из этого ничего не выйдет? Эти черти проверяют всех буквально с ножами в зубах и нет никаких шансов действовать подкупом, так как все напуганы. Теперь объясни мне, какого дьявола ты отправил их на заставу? Надеялся, что все пройдет как по маслу?

Граф Сомерсет прищурился, отгоняя от себя сон. Во сне он видел... Впрочем, уже неважно. Старый друг ворвался в его сон, как сумасшедший дракон. Хм. Странная ассоциация. Захотелось рассмеятсья, однако, взгляд барона не предвещал ничего хорошего. - Открой окно пошире и дай мне воды, - хрипло сказал Сомерсет. Ему потребуется несколько минут, чтобы вернуться. Жаль, конечно. Когда дым рассеялся, он несколько раз проговорил себе все, что сказал барон. Возвращение прошло успешно. - У нас были варианты, Жан? - спросил Сомерсет, наливая себе третий стакан воды. - Да, это была моя идея. И дважды у меня получилось ее воплотить в жизнь. Я пытаюсь поправить положение. От тебя же я предложений не слышу. Ты слишком нервничаешь. А когда ты нервничаешь, ты плохо соображаешь. Вот так, друг мой.

- Хочешь сказать, что ты соображаешь хорошо?! - как рассерженный кот прошипел барон. - Тебе просто повезло, а ты говоришь - получилось! У нас и так мало людей, а ты позволяешь себе разбрасываться и теми, кто остался, так?! Чтобы я больше не видел... не слышал... В общем, еще раз узнаю, что ты совершил глупость, подобную этой и я не знаю, что с тобой сделаю! Теперь, отметив попытку смены людей на заставе они будут выворачивать наизнанку любого, кто попытается проникнуть за пределы Парижа. А аресты, дорогой друг, продолжаются. Поговаривают о том, что скоро будут казнить без суда.

- Они этого не сделают, - спокойно заметил Сомерсет. - Они идиоты, но не полные, к сожалению. Приняв подобный закон, они вобьют первый гвоздь в собственный гроб. Народ им этого не простит. А ты присаживайся и прекрати шипеть. Хочешь, выпей. Вино в шкафу.

- Я хочу, чтобы занялся внедрением наших людей в секционные общества. Я имею в виду тех, кто не успел выехать, но и недавно в городе. Те, кто не успел составить себе правдоподобную легенду и найти себе безобидное занятие. Вот увидишь, что когда у них пройдет паника с заставами, ищейки станут прочесывать каждый квартал в поисках подозрительных и недавно прибывших в город. Также ты должен убрать наших агентов из пригорода. Всех. В общей сложности их не наберется больше двух десятков, но я не знаю их по именам, к сожалению. Для контакта с ними остаются только места сбора и шифрованные записки для передачи сведений. Шифр - простой. Мы не можем рисковать, передавая сообщения, которые никто не сможет прпочесть.

- Сколько дел сразу! - Сомерсет налил себе бокал воды и закинул ноги на спинку кровати. - Секционными обществами займусь сегодня же. С пригородами сложнее. С чего, Жан? Мы только недавно разместили наших людей по пригородам. Ты получил информацию о том, что якобинские ищейки будут прочесывать дома тех, кто живет под Парижем? Или последние события сделали тебя излишне подозрительным?

- Последние события сделали меня излишне подозрительным, - хмуро ответил барон. - Логично предположить, что начав прочесывать Париж они не оставят и пригород. Куда же еще бежать? И основной удар будет нанесен именно по пригороду... Будут действовать, как действуют загонщики на охоте. Мне так кажется. 

- Загнанные в угол звери огрызаются, а не прячутся, - философски заметил Сомерсет. - В последние две недели мы занимаемся исключительно тем, что перебегаем из угла в угол. Что с тобой, Жан? Где твои светлые идеи, которыми ты так славишься? Почему не надавишь на нужных людей в правительстве? Раньше все было под контролем. Чтото случилось?

- Огрызаются. И получают пулю в лоб, - так же мрачно сказал де Бац. - Какие, к черту, светлые идеи?! К людям в правительстве сейчас не пробиться... Если у тебя есть светлые идеи, то готов выслушать. Только надеюсьт, что они будут не такими светлыми, как мысль отправить людей на заставы.

- Я давно говорю тебе о том, что нужно устроить покушение на тирана, - задумчиво продолжил Сомерсет. - Санкюлоты - мусор, который можно принести в жертву. Казнь целого квартала. Море крови в честь Неподкупного. Представляешь, какой бы это дало резонанс? Но ты меня не слушаешь. Все ждешь озарений. Хорошо. Признаюсь, с заставами я погорячился. Наверное, я не отношусь к жизням людей с таким трепетом, как ты.

- К жизни моих людей, любезный граф, я отношусь с трепетом и известной долей уважения, - жестко сказал барон. - И черт возьми, что за театр с этим покушением? Бред собачий, ты уж прости меня на добром слове. Все будет сделано во имя спасения Республики от заговорщиков, только и всего. Тебе не кажется, что нужно немного отдохнуть после резни?

Сомерсет поднялся на локте и протянул барону кальян. - Попробуй, Жан. Это успокаивает нервы. - Затем откинулся на подушки и заговорил, прикрыв глаза. - Мы все в ловушке. Кто стал причиной этого - не мне судить. Но это факт, который приходится принимать. Резня была неплохим способом вырваться. Кто именно предал нас, не мне судить. Я, как ты знаешь, практически не выхожу из дома с тех пор, как встретился с той аристократкой - Элеонорой Сольдерини, следы которой потеряны. Возможно, я предлагаю бред. Но ты ничего не предлагаешь. В этом отличие. И это печально. Я организовал дело Сартинов, когда посадили Николя. Лично обработал его сестру, чтобы она отправилась к Элеоноре Дюпле. Элеонора - одна из немногих женщин, к которым благоволит Робеспьер. Но ты сказал приостановить процесс. Я пытаюсь организовать покушение, да так, чтобы от этого пострадало как можно больше народу. Ты вновь говоришь "не время". Чего ты хочешь, Жан?

- Это поможет нам спасти людей? - раздраженно бросил барон. - Говорю тебе, что сейчас не время устраивать представление, пока еще есть хоть какой-то шанс вытащить тех, кто в тюрьме. Ты не знаешь в точности, что я предпринимаю... Сейчас - действительно ничего, так как почти потерял связь с моим самым важным осведомителем из политиков. Благодаря плохо организованной резне, между прочим. И я хочу сначала возобновить с ним связь, а не разрывать ее еще больше, дразня гусей. И без того злых. Неужели я должен все время объяснять тебе, что и зачем я делаю? потому что так мне кажется умнее, вот почему.

- Какое доверие к ближнему, - заметил Сомерсет. - Партия в шахматы?

- Партия, - улыбнулся де Бац. Мерзавец Сомерсет, всегда знал, что игра в шахматы является его слабым местом.

Сомерсет с удовольствием раскинул шахматную доску. Конец нравоучениям, и слава богу. Как всегда ему достались "белые". Как всегда первый ход - пешкой. Барон, наконец, расслабился и даже налил себе вина. Самое время перевести разговор на более приятную тему. - Твоя маркиза вернулась в Париж. Слышал? - поразмыслив, Сомерсет налил вина и себе тоже. Барон не терпит, когда он курит гашиш. Значит, будет пить вино, как добропорядочный гражданин.

- Слышал, - проворчал де Бац. Настроение испортилось. Как же он старался избежать этой темы и все равно Сомерсет задел за живое простым вопросом. Как он умудряется узнавать все сплетни, лежа целыми днями на диване в обнимку с кальяном? Может, действительно стоит попробовать? - высказываешь соболезнования?

- Соболезнования? - удивился Сомерсет. - Почему соболезнования? Эта женщина тебя интересовала. И вот, она здесь. Самое время навестить ее. Женщины для того и созданы, чтобы скрашивать наше скучное пребывание в этом мире. Думаю, она будет счастлива. Ход ладьей и шах. Сосредоточься, Жан. Ты сегодня невнимателен. Совершил по меньшей мере две ошибки в игре.

- И сейчас интересует, - сказал барон, еще раз наполнив бокал. - Возможно, в твоих словах есть разумное зерно. Я подумаю. А сейчас давай сыграем еще раз, не может же мне невезти так фатально.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Мар 08, 2010 6:19 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794.
Самбро-Маасская армия.
Сен-Жюст, Эжени

«В Самбро-Маасской армии царит сонное спокойствие. Кажется, скоро я поверю в то, что война закончена, а я просто скрываюсь тут от собственных сомнений. Вот так, Клери. Кстати, я начал писать поэму. Несколько лет не занимался этим, а тут вдруг случилось особое настроение. Написал несколько четверостиший. О чем поэма, пока говорить не буду. Вдруг она так и останется несколькими четверостишьями? Но сам факт, что я занимаюсь подобной ерундой, как нельзя лучше показывает мое состояние».

- Что это, черт возьми, такое? – Сен-Жюст быстро переключился от своих лирических размышлений к действительности. Размышлять, обращаясь к Клери, вошло у него в привычку с того самого дня, когда он чуть не отправил ей в высшей степени глупое письмо с мыслями. Хватило ума его сжечь.

Солдат, тащивший на себе увесистый мешок, замер. – Телега с провизией, гражданин Сен-Жюст. Найдена перевернутой на дороге. Мы переносим на склад.

Сен-Жюст нахмурился. Откуда взялась эта телега? Мародеры были изгнаны с этих дорог, реквизиции в ближлежащих городах проводились два дня назад. Подозрительно. Через минуту он, вскочив на первого подвернувшегося под руку коня, мчался туда, где царило оживление. Несколько солдат занималис тем же – перетакивали мешки. Услышав его команду, они послушно остановились. Один из них разрезал мешок. Аккуратно завернутые мясные туши. Глаза солдат радостно блестели – мясо в таких количествах в лагере было редкостью. Сен-Жюст спешился. – Позовите собак. Быстро. На него с непониманием уставились несколько пар глаз. – Выполняйте приказ!

Через несколько минут один из солдат вел на поводке собаку. В лагере их было то ли семь, то ли восемь. Дежарден поднял вопрос о том, чтобы забрать из деревни несколько собак, и Сен-Жюст согласился с его идеей выставлять «собачий патруль» на ночь, вместе с несколькими дежурными. Собаки первые чувствуют приближение человека. Не помешают. Одна из них сейчас стояла перед ним и смотрела преданными глазами на мешок с едой.

- Мы не знаем, откуда взялась эта телега. Пусть собаки отведают мясо первыми. – Сен-Жюст подозвал к себе одного из брагадных командиров, которого заметил неподалеку. – Ты отвечешь. Доложишь через час. В течение этого времени мешки не трогать.

Он развернулся и пошел прочь. Люди не доедают. И это может стать неплохим поводом для диверсии. Еще не хватало, чтобы половина отряда отравилась. В его распоряжении и так немного людей…

- Гражданин Сен-Жюст! К вам приехала ваша родственница! Она там… Просит провести ее к вам…

Сен-Жюст резко обернулся. Солдат смотрел на него, не мигая. Какая, черт возьми, родственница? Сестры в жизни не поехали бы сюда, они даже не знают, где он. Кому он понадобился.. Хотя.. Клери? Неужели она услышала? Дальше Сен-Жюст не думал. Кто, кроме Клери, мог проникнуть на линию фронта, не вызвав подозрений?

- Немедленно приведите ее в мою палатку.

Некоторое время он потратил на завершение обхода. Затем приблизился к своей палатке. Скорее всего, она уже там. Мысленно улыбнувшись, он вошел. И остановился, как вкопанный. Перед ним расположившись на полу, сидела Эжени.


Сен-Жюст как он есть. Пожалуй, почти не изменился, но мундир ему вполне идет. Эжени подумала, что зеленое платье работает - вдороге люди общались с ней вполне доброжелательно, хотя не без слегка лишнего любопытства. А на последней заставе люди почти наперебой готвы были проводить ее в штаб армии, только бы она выбрала именно того, а не иного. Может быть, и в случе с Сен-Жюстом окажется нелишним. Вот и он.

- Разочарован? - расмеялась Эжени, не выдавая легкого раздражения, - Привет, Сен-Жюст. Ну что, будешь отгадывать, что это я про тебя вдруг вспомнила, или продолжишь стоять с каменным выражением лица? Кстати, тебе должно понравиться: тебя, кажется, почти превозносят по обе стороны реки. Легенда при жизни - это просто прекрасно.


- Превозносят? Меня? Зря. И не за что. - Сен-Жюст опустился на тонкую ткань палатки рядом с Эжени. - Ну, здравствуй. Прочла мысли? Не злись. Я почему-то решил, что Клери сподобилась меня навестить. Честное слово, не ожидал тебя увидеть. Но от этого рад не меньше. Не так давно я проснулся ночью с мыслью, что, приехав в Париж, пошлю тебе цветы. Большой букет лилий. Ты отлично выглядишь - красивое платье и новое выражение лица. Платье можно купить, выражение лица - вряд ли. Признавайся, неужели это я сделал твои глаза такими яркими и сияющими?


- Конечно, ты, - ответила Эжени, - Не думаю, что ты мне поверишь, впрочем. А лилии - роялистские цветы, о тебе плохо подумают. В любом случае я приехала, чтобы задать тебе всего один вопрос. Я никогда в этом не сомневалась, даже... тогда когда... И теперь не хочу сомневаться. Ответишь?


- Конечно. - улыбнулся Сен-Жюст. - Только не здесь. Я запрещаю солдатам приводить гостей в лагерь. А за лагерем есть чудесные развалины, которые тебе понравятся. Ты ведь сможешь найти дорогу? Я приду через несколько минут. - Он заглянул ей в глаза и слегка сжал ее пальцы. - Пожалуйста, пойми и не обижайся. А сейчас просто загляни в мои мысли и прочти нужный путь. Я знаю, тебе это несложно. А правила - есть правила.


- Развалины? - фыркнула Эжени, - Клери бы ты тоже позвал на развалины? Не отвечай, я приду. Прошу в данном случае я, а новое платье как-нибудь выдержит. Но если я его порву, то не прощу - тебе,Э так и знай.


***
Ночь и развалины. Эжени села на то, что когда-то было зубцом старинной башни. Платье она, как и подозревала, порвала, но в общем и целом это не имело значения. Здесь, на севере, красиво. И ночи светлые, а еще спадающие звезды расчерчивают небо. Ломать комедию под названием «приезд дорогой подруги в гости к старому другу» больше не хотелось.
Красивое место. Без прошлого и будущего, и они здесь – просто случайные прохожие, которые встретятся на минуту. Или просто как карты, которые случайно выпали из колоды на стол, который разделен смертями немного мелких клеток. И может в следующей клетке – смерть уже твоя.
- Ну, снова здравствуй, - не оборачиваясь, произнесла она, - Смотри, маки зацветают, а стена здесь седая от времени. Ты нашел хорошее место.

- Клери сказала бы, что я пытаюсь вспомнить детство и рассказала бы какую-нибудь историю из жизни мертвых. Она не любит рассказывать историй, но рассказывает их, зная, что я их люблю. А ты видишь, как зацветают маки. И я это вижу. А она - нет. Я действительно рад тебя видеть, - Сен-Жюст присел рядом. - Пусть наши дороги и не пересекаются. Расскажи мне о Париже. И не говори мне сразу, что приехала по делу. Дай насладиться мыслью, что меня навестили. Просто так, по старой дружбе.

- Я не уверена, что у нас с тобой дружба. По-доброму не уверена. Но это не так уж мало – рассказывать истории, которые сама не любишь, ты не находишь? – поинтересовалась Эжени, - Не будем о Париже. То, что я расскажу тебе, ты посчитаешь оскорблением. И скрип телег, и людей с обрезанными волосами в них, и безумные шествия с факелами каждую ночь, и крики про хлеб. Но я поняла другое. Чем сильнее мы давим эту жизнь даже в самих себе тем она сильнее пробивается. Знаешь, а я недавно ездила туда, где родилась. Представляешь, у меня тоже был когда-то дом.


- Дом... Ты нашла его? Сколько лет назад это было? - Сен-Жюст смотрел перед собой. Ее слова задели его за живое. - Ты ошибаешься, Эжени. Я уже не тот, кого ты знала год назад. Скрип телег и люди с обрезанными волосами... Все это не вызывает во мне прежнего чувтсва удовлетворения, как раньше. Не пытайся вызвать во мне раскаяние. Его не увидит никто, даже я сам. Я - часть этой эпохи. И если я умру, то я умру рядом с Робеспьером. Судя по тому, что ты говоришь, ты вряд ли приехала ко мне, чтобы навестить. Поэтому говори, о чем ты хотела поговорить со мной. - Сен-Жюст отвернулся и, сорвав цветок, принялся обрывать лепестки.

- Я не пыталась вызвать в тебе раскаяние, - проговорила Эжени, - Что касается твоего вопроса про дом, то я старше тебя на двадцать лет. Вот теперь можешь считать меня старухой, - отличное дополнение к нашей встрече. Ну вот, теперь я почувствую себя неловко, мне теперь будет неудобно стрелять в тебя глазами, и я чувствую себя деловой перезрелой дамой, которая прервала чужую идиллию. Блестяще.

- Насколько я понял, Клери старше тебя лет на двести, как минимум, - рассмеялся Сен-Жюст. - И это не мешает мне передавать ей мысленные приветы, несмотря на то, что она предпочла мне другого человека. Но не будем об этом. ЧТо привело тебя сюда, Эжени? Вряд ли желание посмотреть на меня в неформальной обстановке?

- По-моему обстановка у меня дома была достаточно неформальной, - усмехнулась Эжени, - Но ты по-моему обижен, что меня привели сюда не твои прекрасные глаза. Я бы с удовольствием сейчас ответила тебе что нет, я хотела просто видеть тебя. Но от моего ответа зависит жизнь другого человека. Кстати, вы довольно похожи. Я сейчас думаю, что, возможно, не будь он похожим на тебя, меня бы не бросило к нему так сильно. Ты мне когда-то очень нравился, кстати. И иногда я думала, как бы оно сложилось, если бы все было слегка иначе. Я бы сейчас говорила тебе, что за каждую победу надо заплатить цену, а по четвергам мы бы заходили к Дюпле, где ты пел бы романсы с Виктуар Дюпле, а Робеспьер читал бы вслух Корнеля или Мольера. Но это тоже не обидная, а добрая мысль, как сон, который хорош именно тем, что не сбывается.

- О ком ты говоришь? - быстро спросил Сен-Жюст. - И что значит, тебя бросило к какому-то человеку. Ты хочешь сказать... Нет, лучше я послушаю тебя. - Он сжал в руке оборванный цветок, затем отшвырнул от себя прочь и сорвал новый.

- Ну это тоже, как сон, - ответила Эжени, - Явь - это Камиль. Кроме него у меня никого нет и быть не может. А сны - это ты, это несбывшиеся вечера с клавесином. И мой новый сон - тоже такой. Но я не хочу, чтобы он умер. Я больше его не увижу, честно. Тебе незачем сейчас говорить, что я оскорбляю память твоего друга.

- Стой, стой, стой, я запутался, - проговорил Сен-Жюст. - Ты говоришь мне о вечерах с клавесином? Но я же оскорблял тебя несколько месяцев подряд. Черт. - он, наконец, смутился. - Я непохож на сон. Ты меня запутала. О ком ты говоришь? Кого не увидишь? - Сен-Жюст, наконец, настроился на прежний лад.

- Не надо чертыхаться при мне. Ну, ты меня оскорблял, а я любила Камиля тем больше, - проговорила Эжени, - мне сложно расставить все по полкам в этой истории, но я мечтала про тебя когда-то. И часто я стремилась к чему-то, чтобы заслужить твое одобрение. До того вечера в марте, когда ты пришел пьяный. Я не тяну на ваш хваленый образец добродетели. Мне кажется,будь ты в Париже дольше, или не случись того вечера в марте, я бы снова стала думать о тебе. Что теперь говорить об этом. А потом возник один человек, которого встреть я чуть раньше, все было бы иначе, не так верно. Я не знаю, что нас связывает, и нам не стоит видеться, потому что это отрывает меня от отчаяния и от дома, снова и снова. Как ветер с юго-востока. У него такие глаза, черные-черные, и улыбка как будто снова лето. И я как будто не я. Это сильнее меня, как Париж, и я приехала к тебе просить за него, что еще больше все осложняет, когда я сказала больше, чем хотела.

- Ты приехала ко мне просить за осужденного? - изумился Сен-Жюст. - И при этом признаешься, что чуть не влюбилась в меня? Сегодня - вечер сюрпризов. Хотел бы я, что такого произошло в ту ночь в марте. что ты уже не в первый раз ее вспоминаешь. Но я спрошу другое. Кто тот человек, кого ты все время называешь таинственным междометьем "он"? Я его знаю?

- Отвечу на оба вопроса, - Эжени начала обрывать лепестки цветка, - Ты тогда пришел пьяный и сказал, что хотел бы выбрать меня, если бы мог выбирать. Впервые говорил не как старший брат. А потом просто забыл про это. Тогда многое изменилось. Что касается человека, то я очень прошу за него. И не думай, что я наговорила тебе все то, что сказала ради того, чтобы улестить тебя. Это Гош. Лазар Гош. Вы, кажется, знакомы.

- Гош? - Сен-Жюст вскочил, потом сел обратно. - Ты с ума сошла?! Он же.. Нет, скажи, что ты пошутила.

- Что - он? - уточнила Эжени.

- Неважно, - нахмурился Сен-Жюст. - Скажем так, у нас были разногласия. А теперь поясни мне с самого начала.

- Я все объяснила, по-моему, - сказала Эжени, - И знаешь, вот сейчас во мне борется хорошее, плохое и худшее. Хорошее - это сбежать и думать только о Камиле, это было бы честнее и добрее всего. Плохое - это как на допросе рассказать тебе всю историю во всех деталях и повторить просьбу. Худшее - признать, что я обиделась по-женски. Мне дорого стоили мои признания сегодня. И я не настолько часто признаюсь в таких вещах, чтобы видеть, как их пропускают мимо ушей. Я думала научиться у твоей Клери, и по-женски попросить, но ничего не вышло.

- Я не пропускаю. Я делаю вид, что пропускаю, - честно признался Сен-Жюст. - Потому что Камиль - мой друг. Потому что ты - из тех, кто стоит для меня особняком. Потому что это все неожиданно. А у Клери учиться нечему. Она просто пытается играть человека. Но и ты - такая же. Я ошарашен, Эжени. Я бы выбрал худшее и послушал всю историю. Но, насколько я понимаю, у нас нет времени? Гош все же был арестован? Я знал о доносе, но был уверен, что этой бумаге не будет дан ход. Она попала в ведомство Карно. А Гош всегда был его любимчиком. - Сен-Жюст сорвал еще несколько цветков. Красные лепестки безжизненно упали на траву. Он писал Клери о земле, которая помнит голоса предков. И ничего не упомянул о красных цветах. Маки приходят в этот мир к концу мая. Через месяц их станет так много, что поле издали будет напоминать кровавое месиво. - С момента его смерти прошел всего месяц. Почему, Эжени? - глухо спросил Сен-Жюст.

- Это не то, что ты подумал, - глухо ответила Эжени, - Я звала Камиля "моя любовь", а он меня - "мое совершенство". Тут все иначе. Мы впервые встретились год назад, осенью. А потом я решила узнать, все ли у него хорошо. И дальше было то, от чего я бегу теперь, то есть ничего не было. Это не любовь. Это что-то безумное, как бред или как видения на небе. Мы виделись три раза, потом я уехала, и снова прибежала к нему и к Парижу. И чем дальше тем больше я люблю Камиля, но вдруг наступает безумие и я вижу только чужие черные глаза. И мне однажды снилось, что он подарил мне красные-красные цветы, а я смеялась. И потом я пришла к бульвару Сен-Жермен и увидела Камиля, и убежала, а потом снова был Париж, и только объятия Парижа и улыбка моего генерала. А сейчас я сижу с тобой на траве и слышу отзвуки неслучившегося клавесина и снова вижу красные цветы.

Сен-Жюст поднялся и подал руку своей спутнице. Красные цветы. Цветы цвета смерти. Это неправда, что смерть любит черные оттенки. Она должна быть красной. А ему осталось четырнадцать минут. Потом его начнут искать, чтобы доложить о найденной перевернутой телеге с продуктами. Отравлены они или нет, решит собачья жизнь. А пока - цветы и разговор. Несколько сорванных цветов. Десять двадцать? Пусть будет двадцать шесть. Красивое число. Через пару месяцев ему исполнится двадцать семь, и это число потеряет свою магию. - Возьми. - Сен-Жюст протянул ей букет. - Я не Гош. И не генерал. Но зато я здесь, а не во сне. Почему ты выбрала его - не мое дело. Но ты хотела посоветоваться.

- Помоги ему, - ответила Эжени, - Твой Пишегрю донес на него, за этим точно что-то стоит. А цветы... не надо. А то я подумаю, что все сбылось, и все забуду. Это будет слишком неверно.

- Пойдем. - Сен-Жюст потащил ее за собой. - Здесь обрыв. Однажды мне приснилось, как в него скидывали мертвых. Я видел, как их головы разбивались о камни. Наверное, я схожу с ума, верно? Я помешался на мертвецах, они мерещатся мне повсюду. Только я никогда не говорю об этом вслух. - Он разжал пальцы и несколько секунд смотрел вниз, на разлетающиеся красные лепестки. - У меня осталось несколько минут. Потом я вернусь в лагерь. Скажи мне, как ты считаешь, я могу ему помочь? Написать Робеспьеру? Судьбу Гоша решает не он. Гош - любимчик Карно. Я был уверен, что Карно никогда не даст ход этому доносу. Я задавался вопросом, почему генерал Пишегрю это сделал. Но ответа я не нашел. А потом оказался здесь.

- Значит, надо узнать у Пишегрю, что дало ход доносу, - задумчиво сказала Эжени - Сможешь? Напишешь мне об этом?

- Я увижу его не раньше, чем через неделю, - мягко сказал Сен-Жюст. - Если дата слушанья неизвестна, то я сделаю все возможное.

- Напиши мне об этом, - кивнула Эжени, - Прощай, а может до свидания, - Она поднялась первой. Легче не стало. Сен-Жюст не намерен помогать, а на ее наивное признание отреагировал так, как только мог, то есть словом «черт». И снова появилось то же ощущение, что недавно при последней встрече с Мерленом. Все было слишком откровенно. Пусть сходит с ума по другим, а она сама себе поможет.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Мар 09, 2010 1:03 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Париж.

Бьянка, Огюстен, Бонапарт.

Огюстен улыбнулся, отыскав взглядом Жюльетт Флери. Правда сейчас она была занята - судя по всему, спором торговцем бумагой и по совместительству переписчиком, который за незначительную сумму напишет любой... гм... донос. Заседание в Конвенте прошло интереснее, чем обычно, хотя бы потому, что Колло вдруг выступил в защиту секционных обществ. И что его сподвигло, интересно? Все бы ничего, но поддержку ему оказал Бийо. Лично он бы на месте Максимильяна насторожился, но брат решил промолчать, как всегда в последнее время. Наблюдения наблюдениями, но все равно про них никому не расскажешь - внутренние дрязги в Комитете - это внутренние дрязги в Комитете и на всеобщее обозрение они, по вполне понятным причинам, не выносятся.

Гораздо больше злило то, что его сняли с патрулирования застав, не объясняя причин. Максимильян обмолвился, что к этому кое-кто приложил руку, не иначе, но личность таинственно "кое-кто" так и осталось невыясненной. Вряд ли удастся добиться большего, тем более что совет "Не бери в голову, твоей вины здесь нет" на самом деле означал "Прекрати настаивать, иначе тебя могут в чем-то нехорошем обвинить и я ничего не смогу сделать". За свою сравнительно недолгую жизнь он, к счастью, научился разбираться в софизмах и иносказаниях брата, а также понимать их. Но плохого настроения это исправить не могло, так как снова накатывало то препротивное ощущение собственной бесполезности и сознание, что он попросту просиживает место в Конвенте.

Отсюда следует вполне логичный вывод: нужно чем-то заняться. А раз вы не можете предложить мне никакого занятия и не отпускаете в армию, то занятие я придумаю себе сам. Например, можно пройтись по секциям. И кто скажет, что это - антиобщественное или не вполне патриотичное мероприятие - пусть бросит в меня камень. Тем более что Жюльетт искала материалы для статьи. Вот и отлично, теперь только осталось ее обрадовать.

- Здравствуй, Жюльетт, - Огюстен обхватил ее талию, - сейчас мы пойдем в кафе, я выслушаю твои новости и у меня есть идея.

Бьянка чмокнула Огюстена в щеку и послушно последовала за ним, болтая о пустяках и поглядывая по сторонам. Где же Мерлен? Хотелось посмотреть на него еще раз, прежде чем в газете будет опубликована статья генерала Гоша. Можно себе представить, как его перекосит, когда он прочтет о продажных комиссарах! Интересно, а сам Мерлен честен или тоже нахватал все, что плохо лежит? Вот и увидим по реакции... Идея с кампанией против коррумпированных комиссаров захватила ее полностью. Давно газета не поднимала таких действительно актуальных тем! Главное, подготовить этому Огюстена. Как никак, его это касается... В кафе они заняли свое обычное место. Бьянка заказала кофе и стала наблюдать за процессом поглощения пищи своим спутником. Она верно рассчитала, что разговор о статье лучше завести после того, как он поест. Когда Огюстен откинулся на спинку стула с довольным выражением лица, она сделала серьезное лицо.

- Теперь - новости. Сначала - ты.

- Меня отстранили от патрулирования застав, - мрачно сказал Огюстен. - И мягко намекнули, чтобы я не сильно возмущался по этому поводу. Мне не нравится такой поворот событий, так как общее впечатление... ну вроде я сделал какую-то гадость, которую хотят скрыть этой отставкой. Правда, не один я такой. Но раз мне нечем заняться в ближайшее время, предлагаю воплотить в жизнь твою идею и послушать о чем говорят в секционных обществах. Слишком много шума вокруг них в последнее время.

- Вот и прекрасно! - обрадовалась Бьянка. И мечтательно продолжила. - Пойдем. Может быть, поймаем за руку какого-нибудь провокатора... Или случайно станем свидетелями подготовки новых беспорядков.. Или просто услышим что-то необычное... А как ты относишься к генералу Гошу? Ты знаешь, что он сейчас в тюрьме? Интересно, за что? Ты не в курсе?

- Гош? - переспросил Огюстен. - Я с ним не сталкивался. Но многое слышал. Как и то, что он сейчас в тюрьме, а слушание его дела отложено на неопределенный срок. Думаю, что тут имел место донос, но это не совсем мое мнение, я просто повторяю слухи. Почему ты спрашиваешь?

- В ближайшее время в моей газете будет поднята тема о комиссарах, Огюстен, - едва слышно произнесла Бьянка. - О бесчестных ублюдках, которые наживаются в миссиях. Я давно думала о том, чтобы поднять в "Друге народа" какую-нибудь важную тему, способную переломить ситуацию. Просто хочу, чтобы ты знал. Если ты захочешь помочь мне - буду рада.

- Сложный вопрос, - Огюстен задумался. - Не могу сказать, что эта тема не нужна, наоборот, она актуальна, но тебе следует очень осторожно подойти к этому вопросу. Если ты не назовешь в статье ни одного имени, это могут посчитать подстрекательством и безосновательными нападками. Пустым трепом, одним словом. Если же ты назовешь имена, это может повлечь за собой целую кампанию, в ходе которой перемоют кости исключительно всем, и правым и виновным. Может быть, если ты позволишь мне просмотреть статью, я смогу сказать что-то более определенное. А еще лучше посоветуйся с Максимильяном, у него хорошо работает голова на подобные тонкости, здесь я ему в подметки не гожусь. Плохо то, что в этом каким-то образом замешан находящийся в тюрьме, а следовательно, попавший в списки врагов Гош. Я ведь верно понял? Скверно, Жюльетт. Если это станет известно, то на газете ты можешь сразу ставить большой и жирный крест.

- То есть, газету закроют? Кто? - поинтересовалась Бьянка. - Гош - автор статьи. Он не хочет называть имен. Но я готова их назвать, если потребуется.

- Правительство. Не кто-то конкретно, - сказал Огюстен. - Это - худшие предположения, вовсе на значит, что так будет, но и не значит, что так может не быть. Вот посуди сама. Ты печатаешь статью, где обвиняешь комиссаров, не называя ни одного имени, так? Каждый начинает вспоминать свои собственные промахи. Я, например, вспомню о том, достаточно ли разобрался в сути вопроса, заводя свару с Бернардом или нет? Знаю, что был прав тогда, но это не значит, что я об этом не вспомню. Если ты назовешь имена, то те, кого ты назвала, начнут защищаться и тем самым тянуть за собой ближних своих с еще большим рвением. Так что здесь палка о двух концах, они перемоют кости всем и найдут пробелы в работе Сен-Жюста, Леба, Рикора, моей и так далее. Все это пахнет большим скандалом, особенно после комедии, которую не так давно разыграл Фуше со своими обвинителями. Что мы имеем помимо скандала политического? Неоспоримый факт, что "Друг народа" печатает материал, поданный потенциальным врагом, которым сейчас считается Гош. Выходит, что Жан Клери скандалит, работая на контрреволюцию.

- Черт, - Бьянка опустила голову. - Лучше бы я не поднимала эту тему. Знаешь, с закрытыми глазами проще пройти над пропастью. Проблема в том, что ты же знаешь - я не отступлюсь. Будем думать. Вместе. Да?

- Не отступишься и закопаешь всех нас, - проворчал Огюстен. - Будем думать, но хуже, чем печатать статью под авторством человека, обвиняемого в заговоре против Республики, свободы и так далее - хуже и быть не может.

Огюстен поднялся из-за стола, не особенно надеясь на то, что эти рассуждение убедили Жюльетт. Хотел острых ощущений - пожалуйста, получи. Уже шагнув к своей спутнице, чтобы помочь ей набросить плащ, он почувствовал на себе взгляд и недоуменно повернулся, полагая, что сюртук на спине уже начал дымиться. За столиком у стены скромно расположился молодой человек, ничем не примечательный, он, казалось, ни минуты не мог усидеть спокойно, то ерзая на стуле, то ожесточенно рисуя что-то на клочке бумаги. Перед ним стоял огромный кофейник, четверть стакана коньяка и сахарница. Только один человек среди его знакомых использовал стакан как тару, чтобы было удобнее разбавлять кофе коньяком. Огюстен шагнул к нему, не удержавшись от улыбки.

- Ты, кажется, знал, где меня искать, верно?

- Я уже полчаса на тебя смотрю, - раздраженно отозвался молодой человек и тут же с энтузиазмом продолжил: - Ты знаешь, у меня есть гениальный план! Я кое-что добавил к нему с момента последнего разговора...

- Познакомься, - повернулся Огюстен к Жюльетт. - Этого молодого человека зовут Буонапарте. Боюсь, что гражданину Карно обеспечена головная боль. И мне тоже.

- Добрый вечер. Много о вас наслышана, - Бьянка вежливо кивнула и взглянула на Огюстена. Судя по всему, прогулка по секциям отменялась. Сидящий за столом молодой человек был настроен весьма решительно и буквально кипел энергией.

- Добрый, - кивнул тот, твердо намереваясь продолжить интересующую его тему. Вот только скептическое выражение лица гражданина Робеспьера-младшего не внушало оптимизма. Значит, будем убеждать с трудностями. - От тебя не пришло ни одного толкового письма за все это время, - безапелляционным тоном продолжил Буонапарте. - А отговорки - это не ответ, ты прекрасно знаешь, что сидя в Ницце я не могу знать последние новости. Поэтому слушай...

- Подожди, - поднял руку Огюстен, лихорадочно соображая, что делать. - Ты собираешься сейчас обсуждать план действий? Здесь?

- А где? - удивился его собеседник.

- В спокойном месте. И потом, обсуждать нужно с Рикором, не дело пересказывать все с самого начала по двести раз. Военный совет должен быть военным советом, а не высказыванием мнений. Мнения у нас будут, не переживай.

- Ну, хорошо. А где я найду Рикора?

- Он сейчас объезжает заставы, - сказал Огюстен, с ужасом подумав, что нужно срочно подыскивать другое место для ночевки. - Поговорим завтра после заседания. А я поговорю с моим братом, чтобы он поговорил с Приером. -

- Рикор объезжает заставы не все время, - упрямо сказал Буонапарте.

- Тогда пойдем с нами, - предложил Огюстен, понимая, что других путей к отступлению нет. - Мы собирались пойти на заседание секционного общества, это недалеко от квартиры Рикора.


***

Заседание секционного общества проходило в бывшем магазине, где когда-то продавали разные полезные в хозяйстве мелочи. С возрастанием проблемы нехватки товаров первой необходимости магазин закрыли и довольно большое помещение пустовало до тех пор, пока его не приспособили для нужных целей. Несмотря на открытые окна, здесь было очень душно. И почти темно, так как свечей не хватало, не говоря уже о масле для ламп. Освещалось только подобие трибуны, представлявшей собой помост, составленный из пустых ящиков.

- … мы должны отстаивать свои права, - говорил оратор, невысокий, полноватый человек в бесформенной шляпе. – Общества считают незаконными? Тогда давайте напишем наш устав, уведомим комитет по надзору, что мы собираемся именно здесь два раза в неделю…

- Себя метишь в председатели? – со смехом выкрикнул кто-то из слушателей.

- Это не обязательно. Но вот вы, граждане, вы же гордитесь тем, что после работы можете прийти сюда, обсудить все новости, связанные с политикой и не только…

- А можем и не приходить, - отозвался еще один слушатель. – Тут мы только языки чешем, тогда как другие подают в Конвент петиции…

- Потому что они… - поспешил оправдаться оратор.

- … законно основаны, - очень тихо добавил Огюстен. – Мне лично это сборище напоминает скорее клуб по интересам, на серьезное собрание это даже как-то не тянет…

- А ты кто такой, гражданин, чтобы так рассуждать? – с вызовом спросил уже пожилой человек, у которого, как выяснилось, было все в порядке со слухом. – Что-то я тебя здесь раньше не видел.

- Тихо, папаша, - примирительно сказал Огюстен. – Я никого не хотел обидеть.

На этом инцидент был исчерпан. Огюстен почти задремал, слушая пересказ событий в Конвенте и последующее обсуждение, как был выведен из сонного состояния шумом и бранью у двери. Судя по звукам, кого-то били, потом дверь заскрипела и хлопнула, на несколько минут все стихло.

- Эй, гражданин, вы пришли сюда, чтобы драться? – угрожающе поинтересовался кто-то.

- Я пришел сюда, чтобы слушать, но только не люблю, когда пытаются шарить по моим карманам, - отозвался второй, в котором Огюстен узнал Буонапарте.

- Что-то я тебя раньше здесь не видел, - не унимался первый. – Вдруг ты тайный шпион?

- Тихо, граждане, - Огюстен тяжело вздохнул и начал пробираться к выходу, попутно размышляя на тему, как можно быть явным шпионом без риска для жизни. – Мы живем здесь неподалеку…

- Установите их личность! – посоветовал кто-то из особенно умных.

- Это можно. Но документы мы предъявим жандармам, - сказал Огюстен. – Вдруг тот, кто это посоветовал, сам является тайным шпионом?

Пока секционеры собирались с мыслями, Огюстен крепко схватил Жюльетт за руку и вышел на улицу. Проишествие его не удивило и не очень раздосадовало – подобное случалось часто.

- Облегчили карманы? – сочувствующе поинтересовался Огюстен, наблюдая, как молодой генерал потирает разбитые костяшки пальцев. – Все забрали?

- А я отобрал обратно, - хмуро ответил Буонапарте, пытаясь привести в порядок мундир, пострадавший во время короткой схватки.

- Ты забыл шляпу, придется вернуться, - заметил Огюстен.

- Ты очень наблюдателен, гражданин. У меня ее и не было, так как я ее приграл сегодня днем в шахматы. Точнее, шляпу я должен был оставить в залог, - пошарив по карманам, Буонапарте извлек из кармана пачку ассигнатов и некоторое время смотрел на нее, будто видел впервые. Потом с проклятием бросился к фонарю, на ходу разворачивая какую-то бумагу.

- Что случилось? – поинтересовался Огюстен.

- Я дал в рыло не тому человеку, - без малейших признаков раскаяния сказал генерал, пытаясь прочесть написанное на бумаге. – У меня денег было меньше. И потом… с ним пропала моя карта!

- Нарисуешь новую, - отмахнулся Огюстен.

- Мне нужна моя. Я не могу прочесть эти каракули.

- Какие каракули? Можно посмотреть? – Огюстен взял из его рук записку и поднес ее ближе к свету. Внимательно изучив бумагу, он не торопился ее возвращать. – Можно я пока у себя ее оставлю?

- Можно. А теперь я пойду, увидимся завтра.

- Ты куда? – поинтересовался Огюстен. – Возращать деньги?

- Нет, возвращать карту. На деньги я лучше выкуплю шляпу. До встречи, гражданка. До завтра, Огюстен. – он помахал рукой и не раздумывая пошел по наравлению к ближайшей подворотне.

- А ведь найдет, - усмехнулся Огюстен, глядя ему вслед. – Жюльетт, пожалуй, ты была права. Мы заполучили нечто весьма интересное. Пойдем, обсудим по дороге, пока жертва чужой жадности, у которой это отобрали не опомнилась и не бросилась нас искать.

***

Бьянка проводила взглядом стремительно удаляющегося генерала. Этот Буонапарте ей не понравился. Обычно она относилась к людям лояльно, но этот человек показался слишком бесцеремонным, наглым и самоуверенным. Про таких всегда говорят: "Он далеко пойдет".

- Бывают люди, которые, кажется, заполняют собой все помещение, - произнесла задумчиво Бьянка. - Покажи, что там написано? - Она развернула листок. На нем в произвольном порядке плясали буквы и несколько цифр. Знаки препинания отсутствовали. Свиду казалось, что кто-то просто тренировался в письме. Можно представить, как какой-нибудь санкюлот, решивший научиться писать, просто занимался самообучением. Но нет. Буквы были ровными и аккуратными. Безграмотный человек так не напишет...

- Похоже, что мы случайно украли чей-то секрет, - улыбнулась Бьянка, отдавая бумагу Огюстену.

- Тебе везет на всякого рода тайны, - улыбнулся Огюстен. - Что будем делать теперь? Вернемся в кафе?

- Разве можно изучать тайны в кафе? - изумилась Бьянка. - Тайны надо изучать у меня дома. Там никто не подслушает и не помешает. Давай поторопимся. Я сгораю от любопытства.

- Раз так, может быть, ты приютишь меня у себя на несколько дней? - спросил Огюстен. - Вынужден куда-то деться, так как к Рикору я сегодня не пойду. Кстати, мне нужно его предупредить о предстоящем разговоре о стратегии и тактике. И если Рикор не убьет меня сразу...

- Конечно! Если ты не боишься, что будешь еще больше не высыпаться? Мой распорядок жизни ты знаешь, - весело ответила Бьянка, в голове прокручивая, как ей теперь быть. Ее квартира служила лишь ширмой, позволяющей создавать вид, что она - обычная гражданка. Перед рассветом Бьянка всегда уходила, чтобы переночевать в подземном укрытии, которое она оборудовала себе еще два года назад в районе Булонского леса. Вот удивится Огюстен, когда поймет, что его спутница постоянно куда-то пропадает по утрам. Хотя... С другой стороны, она всегда может сказать, что по утрам занимается сбором информации для газеты... А Огюстен не будет проверять, к счастью, с взаимным доверием у них все в порядке. - Если готов рискнуть окончательно потерять сон и покой, летим к Рикору за вещами. Заодно и предупредишь его о визите этого твоего.. генерала.

- Если он вернулся с патрулирования, - с досадой сказал Огюстен. Мысль о том, что он отстранен не давала ему покоя. - Пойдем.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Мар 09, 2010 3:46 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Тюильри

Бьянка, Робеспьер

Сегодня вечером в Тюильри было оживленно. Бьянка отметила, что вокруг снуют просители, их больше, чем обычно, и у каждого – неотложное дело. Стрелки часов неумолимо двигались к десяти вечера. Народу меньше не становилось. В мыслях людей Бьянка уловила тревогу за десятки арестованных – последствия недавней резни в секциях. Если бы она не поклялась Робеспьеру не лезть больше в это дело, она бы вытащила из Сомерсета все, что только возможно. Он смотрел на нее такими глазами под конец их беседы, что еще немного, всего несколько встреч, и … Нет, думать о роялистах запрещено. Она обещала. А Сомерсет пусть молится своему личному доброму ангелу за то, что больше никогда с ней не встретится.

Сидя на стуле перед кабинетом Робеспьера, в который продолжали заходить люди, Бьянка одержимо строчила карандашом в блокноте все, что ей удалось выяснить по названным генералом Гошем комиссарам. Информации было немного. Но, судя по всему, люди, о которых говорил Гош, представляли собой настоящие отбросы человеческой совести. О чем можно говорить, если от лица Конвента командуют подобные мерзавцы?

Станислав Фрерон. Когда-то учился вместе с Робеспьером и Демуленом в колледже Луи ле Гран. Журналист. «Спаситель юга». Спасение выражалось в том, что находясь в Лионе, он выстраивал в ряд мирных жителей, которых считал подозрительными, и расстреливал их картечью. Имущество конфисковывал. Аналогично – в Тулоне. Факты. В Тулоне некоторое время проживал в семье итальянца Белачетти. Спустя несколько дней после того, как он перебрался на другую квартиру, вся семья была расстреляна по обвинению в шпионаже в пользу западных держав. Имущество конфисковали. В ходе обыска не была найдена шкатулка с фамильными драгоценностями. Нашлись свидетели того, что Фрерон похвалялся старинным перстнем, которое до этого видели на пальце главы семейства. (Бьянка сделала пометку – уточнить размер его состояния насегодняшний день).

Бодо. Комиссар Рейнской и Мозельской армий. Известен своими нападками на евреев. «Возрождение посредством гильотины» - его дьявольская теория. И его фраза "... у них всегда алчность вместо любви к родине и жалкие суеверия вместо разума. Я знаю, что некоторые из них служат в наших армиях, но, исключая их из дискуссии по поводу их поведения, не следует ли применить к ним возрождение посредством гильотины?" Факты. Дома нескольких еврейских семей были сожжены. Людей так и не нашли. Свидетель, утверждавший, что комиссар Бодо, пьяный в стельку, руководил поджогом, собрав вокруг себя местных буянов, казнен спустя два дня по обвинению в шпионаже.

Баррас. Тут – целый улей фактов. Даже писать неинтересно. В январе отозван Робеспьером из миссии, потому что о его выходках в Тулоне и Марселе в компании с тем же Фрероном заговорили даже в Париже. (Бьянка сделала пометку – перечислить несколько самых ошеломляющих фактов).
Тальен. Бывший секретарь Парижской коммуны и комиссар в Бордо. Отозван Робеспьером из миссии совсем недавно. Факты. В начале весны в Бордо была направлена крупная денежная сумма – по настоянию комиссара Тальена, утверждавшего, что войска нуждаются, а покупать не на что. Крупная сумма до города так и не доехала – таково утверждение самого комиссара. Через несколько дней у некой Терезы Кабаррюс, любовницы Тальена, появилось бриллиантовое колье, которое, впрочем, было представлено, как простая бутафория (пометка – найти свидетеля, покопаться в самой Кабаррюс. Комиссар, которым управляет женщина (!!!) - проверить).
Эли Лакост. Один из помощников Карье в Нанте. Специализация – конфискация имущества (какая оригинальность!!). По возвращении из миссии стал обладателем замка на юге Франции и нового поместья в районе Арси (пометка – проверить, пока что это – слухи, хотя поместье – практически точно). Любопытный факт: одно время был дружен с Базиром и Шабо, но за несколько недель до их падения разругался с ними в грубой форме (ведет ли это к чему то? Проверить)

Бьянка так увлеклась, что перестала смотреть на часы и следить за количеством посетителей. Она очнулась только, когда услышала свое имя. Максимильян Робеспьер со связкой ключей в руке стоял перед дверью кабинета. Часы показывали одиннадцать.

- Заходите, гражданка Флери, - Робеспьер посторонился, впуская женщину, которую никак не ожидал увидеть в очереди посетителей. Как-то свыкся с мыслью о том, что у нее - свои пути и она приходит и уходит, когда считает нужным, никого не спрашивая. Как Страффорд, с которым, к счастью, они больше не виделись. Зато о смерти Дюпена сегодня говорили все, кому не лень. Особенно живописно рассказывали о том, что никто не решался вынести из комнаты труп и даже у повидавших многое жандармов желудок выворачивало наружу. У него лично не было никаких сомнений в том, чьих рук это дело, как и в том, что это - только начало серии подобных убийств. Страшно это - знать, кто будет следующим и не иметь возможности изменить что-либо или остановить ужасное действо. Он зажег свечи в канделябре и указал Жюльетт на плетеное кресло. - Что у вас случилось?

- У меня все в порядке, - Бьянка знала, как сейчас блестят ее глаза. Такого азарта она не помнила со времен серии статей про откупщиков в конце 92 года. - Я хотела узнать... Как, кстати, ваше здоровье? Вы выглядите значительно лучше, чем в тот вечер, когда вас навестил Страффорд. Он больше не приходил?

- Все хорошо, благодарю, - ответил Робеспьер. Дежурная фраза, но что поделать? - Со Страффордом мы больше не виделись. Что вы хотели узнать, гражданка Флери? Что не дает вам покоя настолько, что вы заражаете азартом и меня, хотя я даже не знаю в чем дело?

- Вы помните серию моих ранних работ об откупщикаХ? - начала Бьянка и вспыхнула. - Простите, пожалуйста. Я не хотела вам напоминать, просто пришлось к слову. Итак. - Она заходила по комнате. - Недавно я получила одну статью. Человек, написавший ее, в данный момент сидит в тюрьме, обвиненный по доносу в получении взятки. Его вина не доказана, а его заслуги перед Отечеством огромны. Но это сейчас не имеет значения. Важна тема, которую поднял автор статьи. Она - о комиссарах Конвента. Вернее будет сказать, о тех комиссарах, которые используют свои полномочия для личного обогащения. Я сделала несколько набросков. Информации пока очень мало, я собирала ее по крупицам в течение вчерашнего вечера. Я готова вытащить о каждом всю правду об их мерзких деяниях. И хочу заклеймить их в "Друге народа". Вот заметки. Мне важно знать, что вы об этом думаете.

Робеспьер внимательно прочел заметки, только после этого поднял взгляд на молодую женщину. - Я догадываюсь, кто подал вам эту идею, - медленно сказал он. - Вы собираетесь публиковать этот материал, указывая его имя? О самом материале мы поговорим немного позже... И пожалуйста, сядьте, иначе нам придется разговаривать стоя.

Бьянка села, продолжая смотреть горящими глазами. - Люди все еще читают газеты. И верят им. Я не боюсь мести со стороны бесчестных людей, которых хочу уничтожить при помощи пера. Я писала о Дюмурье. А теперь хочу написать о комиссарах. Всю правду. Потому что нет ничего ужаснее их деяний. тогда как другие комиссары готовы отдать жизни в миссиях ради своей страны. Мои слова звучат пафосно, но ничего не поделаешь - я так думаю. Что касается имени этого человека, то я не знаю, как поступить. Это его идея, и я не могу ее просто украсть. С другой стороны, напечатав статью под его подписью, я дам врагам возможность ее оспорить, уцепившись за то, что он в данный момент - в списках подозрительных.

- Если вы напечатаете статью с именем заговорщика, то дадите повод для смеха роялистам и контрреволюционерам, - сказал Робеспьер. - "Друг Народа" и подобный шаг просто несовместимы. Те, чьи имена вы опубликуете, будут всеми силами отрицать изложенные вами факты, дело может дойти как до суда, так и до ликвидации газеты, а решение будет вынесено в порядке голосования. Несложно предположить, что решение уничтожить газету примут единогласно - люди боятся разоблачений, тем более, что это будет воспринято как своего рода покушение на Конвент, то есть на правительство. Не собираюсь вас запугивать, я просто хочу, чтобы вы подумали о последствиях.

- А если статья будет подписана именем Жана Клери? - Бьянка внутренне сжалась.

- В таком случае вы должны быть готовы к тому, чтобы принять весь удар на себя, - ровно сказал Робеспьер, хотя и не смог сдержать дрожь в руках. -  Если вы выступите с разоблачением нечестных комиссаров, тем самым вы косвенно обвиняете Конвент в том, что они отсылали в миссии, мягко скажем, отбросы общества. Конвент признает это? Нет. Скорее попытаются свалить вину на комитеты, под руководством которых отправляли комиссаров. Что мы получим в итге? Войну между Комитетами и войну с Конвентом. - Он замолчал, потом продолжил. Голос был как будто чужим: - Таким образом мы подходим к тому, что вы должны будете ответить за свои слова. Будет публичное чтение, как в Конвенте, так и Комитетах. Имя Жана Клери может оказаться в списках. А "Друг Народа" закончит так же, как и "Старый Кордельер".

Бьянка всердцах стукнула ладонью по подлокотнику кресла. Молчанье длилось несколько минут. - Конвент посылал и продолжает посылать в миссии отбросы общества. Это факт. Но в связи со сложной политической ситуацией, все эти люди останутся при своих. Будут продолжать отъедаться на наворованные деньги, покупать себе свежие продукты, пить тонкие вина, возить своих любовниц в роскошные имения. Пусть!

- Не указывайте имена тех, о ком вы хотите написать, - после недолгих раздумий посоветовал Робеспьер. - Эта тема актуальна и если вы будете осторожны, она будет воспринята правильно.

- Вы только что обрисовали мне возможные последствия в весьма страшных выражениях, - заговорила Бьянка, стараясь не показывать, как расстроена. - Дело всего лишь в именах? Я не собиралась их указывать. Информация о них нужна для того, чтобы эти люди были узнаваемы, не более того. Но, с другой стороны, написать это без фамилий - значит бросит тень на честных комиссаров Конвента.

- Да. Очень может быть, что за этим последует разбирательство, в ходе которого пострадают и честные комиссары, - сухо сказал Робеспьер. - Все зависит от того, насколько хорошо будет написана статья, а так как Жан Клери не умеет писать плохо, то определенный резонанс, разумеется, будет. Вы все равно сделаете так, как считаете нужным, я всего лишь обрисовал возможные последствия подобного поступка, как вы и сказали. Если вы не собирались указывать имена - ситуация сложная, но поправима.

- Но имя человека, который поднял этот вопрос, указывать нельзя ни при каких обстоятельствах? Так? - тихо спросила Бьянка.

- Кто этот человек? - устало спросил Робеспьер.

- Он не пострадает из-за того, что я назову его? - ответила она вопросом на вопрос.

- Вы сами сказали, что он - в списках подозрительных, - ушел от прямого ответа Робеспьер.

- Лучше пусть это имя останется неназванным, - улыбнулась Бьянка. - Таким образом я эгоистично огражу себя от возможных подозрений в ваш адрес, если с этим человеком что-то случится. Я слишком уважаю вас и слишком дорожу этим отношением, чтобы позволить себе сомнения. А у этого человека - много врагов. Если с ним что-то случится, меня изведет мой внутренний голос. Париж сделал нас всех подозрительными.

- Вы и так узнаете о моих намерениях, если захотите, - покачал головой Робеспьер. - К чему слова о подозрениях? Вы все уже решили для себя, мое мнение вы знаете. Считаю, что статья актуальна, особенно в связи с событиями в Нанте, Лионе, Марселе и других департаментах, но открытая публикация может вызвать последствия, в результате которых пострадают вовсе не те, кого планируется покарать.

- Я стараюсь не заглядывать в мысли тех, с кем общаюсь. - Бьянка опустила глаза. - Это было бы нечестно. Но, возвращаясь к статье... Что бы вы мне посоветовали?

- Сначала перескажите мне в двух словах план вашей будущей статьи, так будет легче судить.

- "Почему возвращаются Комиссары?" - примерный заголовок. Затем - описание гражданина Тальена, подробное и узнаваемое. Из всех отбросов общества он был отозван совсем недавно. Затем - аналитика. Первый этап, первые комиссары в миссиях, первые шаги, первые успехи, первые кражи - я не знаю, кто из них был первым, но узнаю. Чем занимаются комиссары - народу не лишним будет это узнать, с примерами и описаниями, тоже без имен, но хорошие примеры. Затем я проанализирую списки всех комиссаров и, собрав инфомрацию о каждом - вы знаете, что для меня это будет сделать проще, чем для простого смертного - выведу закономерности. Потом пойду по самым главным мерзавцам. Примерно так.

- В целом - хорошо, - кивнул Робеспьер. - Возвращаясь к мерзавцам, если вам так необходимо назвать имена, можете назвать одного-двух, предварительно обобщив собранную информацию, а не приводя в пример подробное досье каждого. Так мы избежим прямых обвинений, насколько это возможно. Мне нравится ваша мысль о Тальене, но помните об осторожности и не осложняйте и без того сложную ситуацию. Что же касается имени вашего, если так можно выразиться, заказчика, будьте осторожны вдвойне, так как это может вызвать очень негативную реакцию, ведь по сути, вы пишете статью по просьбе взяточника. Общественное мнение может склониться к тому, что вы таким образом защищаете его, а он, в свою очередь, пытается замести следы, вызвав побольше шума с обвинением других лиц.

- О боже, как все это сложно, - Бьянка вновь заходила по комнате. - Два года назад мы просто писали, что думали. Теперь любому благому делу можно придать извращенный, подлый смысл! Сколько вопросов я бы хотела задать вам, но не задам, потому что невправе. Вы ведь умный человек, и все понимаете. К чему пустые слова и вопросы, если ничего не изменишь? Благодарю вас за разъяснения, вы очень помогли мне. Кстати, я ревностно выполняю данное вам обещание, и, как видите, всецело отдалась газете. Никакого шпионажа и никаких роялистов. Хотя мое предложение остается в силе, и я готова помочь, если потребуется.

- За два года многое изменилось. Странно, что вы этого не заметили, - сказал Робеспьер. - Два года назад я даже представить себе не мог, что некоторые вещи произойдут, но они произошли. А что касается шпионажа... Здесь много причин. Я не хочу, чтобы однажды вас судили за связи с роялистами, гражданка Флери.  И следующий момент носит несколько личный характер... Когда-то вы упрекнули меня в том, что я использую ваши способности себе вл благо. Не хочу давать вам повод повторить этот упрек с полным на то основанием.

- Я понимаю. - Бьянка кивнула. - И я все замечаю. Возможно, замечаю в силу своих способностей даже больше, чем вы. Но не могу не удивляться. Слишком быстро все происходит. Люди меняются на глазах. Я вижу, как меняются их мысли. Но не даю оценок. Возможно, осмысление придет позже. Но, боже мой, время перевалило за полночь, а я все продолжаю и продолжаю! Вам пора отдыхать. А мой день только начинается.

- Я провожу вас куда скажете, гражданка Флери. Не очень хорошо, что вы ходите одна, - Робеспьер поднялся. - Надеюсь, что вы не слишком разочарованы этим разговором.

- Вас я готова слушать бесконечно. - улыбнулась Бьянка. - Вы хороший учитель, гражданин Робеспьер. И я рада, что имею возможность задавать вам вопросы. Пойдемте. Вы будете иметь возможность передать меня лично в руки вашего брата. Думаю, он уже ждет - у нас на сегодня большие планы. - В мыслях промелькнуло воспоминание о странной записке, попавшей в руки Огюстена по случайности.

- Превосходно, в таком случае я могу спать спокойно, зная, что вы  ищете приключения не одна, а в компании с Огюстеном. Пойдемте, гражданка Флери, не будем задерживаться.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Мар 10, 2010 2:25 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794

Тюильри.

Карно, Приер, Бонапарт.

Карно чертил на карте линии. Чертил бездумно, глядя в одну точку перед собой. В момент, когда черная линия отрезала Марсель от дороги, по которой можно было добраться до Парижа, он взглянул на испорченную карту и усмехнулся. В этом что-то есть. Война – это театр, он всегда это говорил. В этом месяце военных действий не будет – именно так он договорился с Кобургским. Интересно, что думает австрийский герцог, обсуждая с ним планы военных действий? Скорее всего, считает его роялистом, таким же, как де Бац. Хотя, может, они и правы? Карно ведь и сам не решил для себя, что для страны будет лучше – возвращение династии Бурбонов или власть сильного и умного правителя, опирающегося на Комитет общественного спасения во главе с самим Карно? Будущее покажет. А пока – закулисные игры с Кобургом и полный контроль за армиями, раскиданными по границам Франции. Если понадобится жертва, ею станет недальновидный Пишегрю. А когда все закончится, армии возглавят молодые и талантливые. Такие, как Гош, которого временно удалось отбить благодаря стараниям хитреца Барера. Такие, как Буонапарте, который своими смелыми идеями и предложениями способен дать фору любому из генералов. Эту горячую голову следует беречь не меньше, чем Гоша – стране нужны такие самородки. Хотя бы для того, чтобы уничтожить всех врагов после того, как тиран Робеспьер займет свое заслуженное место на гильотине.

«Мои друзья,

Как счастлив я

Приветствовать ваш круг!

Пусть этот тост,

Хоть он и прост,

Покажет, кто вам друг.

Пьем за Карно,

И пьем за Ко,

И за Рюзе как раз;

За всех же вместе нас, друзья,

Еще нальем сейчас!»


Карно снова усмехнулся. Этот короткий стишок всплывал иногда в памяти, когда он думал о Робеспьере. Аррас. Дружеская вечеринка на природе. Члены поэтического общества приветствуют своего нового члена – молодого адвоката Максимильяна Робеспьера. Как давно это было… Если бы тогда можно было предположить, что этот тщедушный человечек с мягким голосом и неуверенными движениями зальет кровью всю Францию, а сам, восседая на воображаемом троне в напудренном парике и полосатом сюртуке, будет раздавать указания своей трусливой сваре, изображая неподкупность и принципиальность…

Размышления Карно были прерваны вошедшим Приером. За ним следовал низкорослый военный с горящими глазами. Буонапарте. Легок на помине. Все что угодно, лишь бы он не начал опять кричать о необходимости похода на Пьемонт! На Пьемонт у Карно были свои планы. Правивший там Виктор Амедей III сделал Пьемонт оплотом контрреволюции. Граф д"Артуа, женатый на его дочери, и принц Конде вынашивали при его дворе планы возвращения во Францию. С Виктором Амедеем у Карно было заключено тайное соглашение о ненападении. Поэтому Буонапарте со своими идеями о походе на Италию был совершенно некстати. Союзников нельзя терять из-за амбиций самоуверенного артиллериста. Пусть даже и гениального.

- Добрый день, граждане! – произнес Карно и убрал испорченную карту в стол.

Приер занял свое место, раздумывая над словами молодого генерала. Определенно, в этом что-то было, план сам по себе дерзкий, чтобы не сказать большего, но... снова это "но". С его точки зрения подобное вторжение в Италию могло быть полезно, насколько может быть полезна диверсия. Возможно, это заставит коалицию разгромить свои силы, отвлекая внимание от германского театра войны. И, разумеется, подобный ход должен несколько обеспокоить не только короля сардинского, но и австрийцев. Впрочем, послушаем, что скажет Карно. Приер вспомнил доклады из италийской армии и подумал еще о том, что вторжение может сослужить службу хотя бы тем, что появится возможность накормить солдат. И куда, черт возьми, все девается?...

- Гражданин Буонапарте, изложите, пожалуйста, еще раз план вашей кампании.

- Нужно проникнуть в Италию через Альпы, - торопливо начал Буонапарте. Неужели все опять сведется к пустой говорильне? Но его хотя бы согласились выслушать, уже достижение. Не забыть сказать спасибо Робеспьеру-младшему за ходатайство к Приеру и Рикору за ценные указания. Договорить, однако, не позволил Приер, разложив перед собой карту.

- У всех перевалов, которые ведут на Пьемонт расположены крепости, - сказал он, недоверчиво глядя на генерала. - Чтобы проникнуть в Италию, нужно взять хотя бы одну, а дороги не позволяют везти с собой осадную артиллерию. Даже если бы и позволяли, Альпы покрыты снегом большую часть года. Что вы скажете?

- Можно обойти Альпы, - Буонапарте подвинул к себе карту и указал на место, где обрывались Апеннины. - Вот... Здесь Альпы заканчиваются, Монблан - самая высокая точка, дальше горы понижаются ближе к побережью. Савона может служить перевалочным пунктом для армии, это и морской порт и крепость. Всего в трех милях есть дорога, которую можно сделать проходимой для артилерии, а южнее начинаются и колесные дороги к Пьемонту. Более того, это - единственное место, где можно пройти, не встречая гор.

Выслушав, Приер кивнул и вопросительно посмотрел на Карно.

Карно задумчиво слушал молодого генерала, периодически удовлетворенно кивая, периодически вскидывая на него быстрый взгляд проницательных глаз. Все верно. Если бы подобная задача стояла перед ним самим, он бы также предложил идти в обход. ВОт только маршрут, предложенный Буонапарте, выглядел более подуманным и точным. Гений. Таких рождается единицы на десятки тысяч. В любом другом Карно бы засомневался, но этот человек смог бы заразить энергией солдат. И, чем черт не шутит, возможно, он и правда смог бы стремительно ворваться в Пьемонт, и разнести в щепки защиту сардинского короля. Все хорошо, за исключением того, что на сегодняшний день короля трогать нельзя, потому что лишь недавно удалось установить с ним хрупкое соглашение о ненападении. Заиметь себе еще одного врага - и французы могут не справиться. Если бы в каждой армии стояли такие, как Буонапарте... Однако, открыто проявить несогласие - значит, разозлить генерала (объективно план хорош), и вызвать, мягко говоря, удивление Приера.

- Браво, Буонапарте, - тихо сказал Карно. На его неподвижно-застывшем лице не отразилось ни одной эмоции. - Ваш план будет обсужден в Комитете. Сейчас у вас недостатоно народу для его воплощения.

- Четыре действующие пехотные и две кавалерийские дивизии, - мгновенно ответил Буонапарте. - В Ницце есть артиллерия. Можно обойтись малыми силами, если восполнить недостаток людей быстротой перехода и маневрированием. На первый взгляд кажется, что армию можно отрезать на подходе к Монтенотте, вот здесь, но это не совсем так, потому что между центром и левым флангом не будет сообщения, противнику придется разбросать армию. Тогда как мы, сосредоточившись вот так, - он показал расположение на карте, - можем обрушиться всей массой на отдельные корпуса. Поражение одного из них, неминуемо ведет к отступлению другого, это же очевидно...

- Очевидно, согласен, - позволил себе согласиться Карно. - Но в ваших рассуждениях представлен идеальный план равития событий. Вы сомневаетесь в том, что армию можно будет отрезать на подходе к Монтенотте? И так уверены, что между центром и левым флангом не будет сообщения? А что если посмотреть с другой стороны? - Он провел линию на карте. - Враг может ведь оказаться хитрее. И не будет сидеть и ждать, пока вы дойдете до места и разобьете его. У них есть свои шпионы и осведомители. Всего одна новость, просочившаяся в лагерь врага, и вас накроют... Мне нарисовать или вы сами видите слабые места в вашем плане?

- Я предполагаю, что армию можно будет попытаться отрезать на подходе к Монтенотте, - Буонапарте всмотрелся в сделанные генералом Карно поправки. -Даже если к нам будет выслана разведка, у нас есть возможность для маневра - обогнуть перевал и противник будет атакован как с тыла, так и с флангов.

- Вы заразительны в своей уверенности, - улыбнулся Карно. - Думаю, я поддержу ваш план на заседании Комитетов. Именно Комитетов. Предстоит принять важное решение, и для этого вы должны будете выступить перед двумя главными Комитетами и Конвентом. Вы готовы к этому?

- Готов, - ответил Буонапарте. - Когда будет заседание?

- Скоро. Я уведомлю вас. - сказал Карно тоном, не терпящим возражений. - До скорой встречи, генерал.

Распрощавшись с Приером и Буонапарте, Карно извлек из стола исчерканную карту. Итак, придется все-таки пойти на новые переговоры с Кобургом - в противном случае похода на Пьемонт не избежать, и тогда - прощай, один из немногих тайных союзников. План Буонапарте прост и вполне выполним. И вряд ли найдется второй Пишегрю, который решит расправиться с соперником при помощи доноса и тем самым заставит неугомонного генерала замолчать, как это произошло с Гошем. Единственный способ заставить Конвент не принимать план Буонапарте - это усиление угрозы на более важных участках фронта. А это, безусловно, линия Самбро-Маасской армии. Сейчас она терпит поражения. Правда, скоро туда будет направлен генерал Журдан - тянуть с его отправкой Карно уже не сможет. Но если Кобург ударит до того, как придет подкрепление Журдана... Войска будут отброшены назад, и дорога к Парижу останется открытой. Необходим мощный удар. В этом случае Конвент испугается и посчитает, что захватнический поход на Пьемонт сейчас неуместен. Поразмысив, Карно сел писать письмо. Завтра же он найдет человека, которого можно спокойно отправить в Самбро-Маасскую армию, не вызывая подозрений.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Мар 10, 2010 10:16 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794.
Париж, тюрьма Люксембург.
Эжени, Гош

- Ты все-таки пришла.

- Мне надо уехать из Парижа, чтобы тебя не видеть. И тебя не казнили.

- Неважно, сколько раз тебе повторять.

- Важно, это как раз важно.

- Важно, что ты снова не в черном.

Эжени машинально посмотрела на платье. Голубое, красивое. И хочется забыть, все что было и что будет. Пусть у них всего полчаса, но это так много значит. Пусть потом будет снова отчаяние, пусть будет что будет. Сейчас они вдвоем.

- Так ты уезжала, - задумчиво проговорил Гош, - Куда же?

- К Сен-Жюсту, - рассеянно проговорила Эжени, - Я знаю, что вы друг друга не любите, но у меня было дело…

Гош отпустил ее и раздраженно прошелся по комнате.
- Какого черта тебе от него было надо? – наконец, спросил он, пытаясь себе хотя бы представить эту странную пару, которая может о чем-то разговаривать. Сен-Жюст с его надменной манерой держаться и эта романтическая нежная девушка. Глупости какие-то.

- Свои дела, - уклончиво сказала Эжени, - Он на самом деле другой, чем тебе кажется…

- Я его знаю, поверь, - прервал ее Гош, - Но не будем об этом. Ты была в армии, в армии. Я каждый день вижу это во сне.

- Я бы предпочла, чтобы ты видел во сне меня, - слегка обиженно протянула Эжени, - Зато я могу тебе наконец рассказать о том, что тебя интересует.

Гош недоверчиво посмотрел на нее.
- Тебя я тоже видел во сне, точнее , в мечтах. Так рассказывай, где они сейчас? Уже в Бельгии, да? Они далеко ушли от Ландау, не так ли? Журдан уже присоединился к Пишегрю, конечно. Кстати, а морской десант в Ирландию? Уже готов? Они идут в обход Брюсселя на Антверпен? Порт важнее, чем столица, они знают. Ну же , рассказывай.

- Вообще-то не совсем так, - начала Эжени, - Они сейчас под Таркуэном… И никто ни к кому не присоединился…

- Ты все перепутала, - сердито прервал ее Гош, - Они не могут там быть! Если Карно не сошел с ума, а он не сошел. Ну вспомни правильное название города. Может, уже Антверпен?

- Нет, Таркуэн, - упрямо повторила Эжени, - Дальше рассказывать?

- Не надо, - улыбнулся Гош, - Ты мне нравишься такой, какая есть. Даже не запоминающей названия населенных пунктов и ничего не знающей о войне…

- Но я знаю! - прервала его Эжени, - Или - что ты имеешь в виду? Кстати, к тебе приходил Клери?

- Неважно, - махнул рукой Гош, - У нас свои дела, - На самом деле про Клери и его сестру у него были определенные подозрения, но портить законные полчаса упоминанием о красивой блондинке, не хотелось. Тем более, что блондинка была не просто красива, но и умна.

- Свои дела? – переспросила Эжени, - Подожди. Ты думаешь мне легко было к ней пойти?

Гош пристально посмотрел на нее и снова поднялся.
- Я просто просил отправить конверт по почте, - ровно сказал он, вскинув голову.

- И не лезть не в свое дело, так? – в упор переспросила Эжени.

- С красивыми женщинами не обсуждают ни войну, ни прочее, - в том же тоне ответил Гош, - Я зря спросил тебя об армии. Ты не можешь об этом знать…

- Но я, кажется, знаю хотя бы одну женщину, с которой ты обсудил и политику и войну, - продолжила Эжени, - Идеальная спутница, которая теперь будет тебе сниться вместе с расположением войск.

- Нет, - резко ответил Гош.

- Не нет, а да, - хмуро ответила Эжени, - А я – просто очередная женщина. Отличный финал для не начатого романа.

- Почему не начатого? - поинтересовался Гош, понимая, что, кажется, усугубил недопонимание.

- Потому что больше ничего не будет, - вспыхнула Эжени, - Я ради тебя потеряла ну просто… всякий стыд. И больше это не повторится. Ради человека, который даже не снисходит до разговора со мной.

- Черт, - начал Гош.

- Отлично! Сен-Жюст кстати тоже говорит «черт», когда боится огорчить. Я все поняла, - вскочила Эжени, - Счастливо оставаться с твоим новым увлечением. И… когда тебя казнят, я устрою праздник и позову гостей. Вот!

- Да подожди ты, - закричал Гош пустой комнате. Внешняя дверь хлопнула. Она ушла как и появилась. Внезапно и вникуда. И он даже не знает ее адреса, чтобы написать, что она просто все не так поняла, и что… Нечто большее.

*Значит ты меня ни во что не ставишь?*, - сквозь зубы шипела Эжени, - *Значит, просто девушка в голубом платье? Отлично. Живи со своей золотоволосой бессмертной*.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Сб Мар 13, 2010 3:27 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Мар 11, 2010 1:40 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Дом Рено // Бюро общей полиции

Граф Сомерсет // Жак Ришар

Ароматный дым заполнил комнату. Хорошо, что в свое время он сделал хорошие запасы гашиша. Теперь вряд ли получилось бы их пополнить. Граф Сомерсет несколько раз затянулся и осторожно прилег, глядя в потолок. Рядом на подушке с мечтательным выражением лица дремала Сесиль. Сегодня вечером он был рад ее обществу. Она была … живая. Просто юное существо из плоти и крови. Доверчивое, беззащитное и неспособное сделать что-то плохое. Сегодня он готов был весь вечер слушать ее безумные речи о рыцарях. Только самому говорить не хотелось. «Сегодня ты сама будешь рассказывать мне сказки, Сесиль…» Ее восторженные глаза, затем – час безумного бреда, еще один час бурных удовольствий (это юное существо в постели могла перещеголять многих его знакомых женщин). Теперь она дремала, а он пытался отключиться.

Как назло, стоило ему закрыть глаза, как перед глазами вставала та жуткая комната на улице Сен-Флорентэн. Открытая дверь. Тонкая кровавая дорожка, ведущая в гостиную. А там… Истерзанное тело и голова с вывалившимся языком и выпученными от ужаса глазами. Сотворить такое простой человек не способен. Еще немного, и можно поверить в нечистую силу…. Граф Сомерсет снова затянулся. Страшная комната, кровавые следы, тело, словно разорванное на две части, внутренности, вывалившиеся на спинку кровати. И – никаких следов борьбы. Тихая и спокойная смерть. Сомерсет тихо застонал. Видение не проходило. И черт его дернул пойти к Дюпену вчера вечером… Все из-за Сольдерини… Он знал ее… он обещал… «Обещайте, что не будете пытаться искать меня...» «Я приду завтра в кафе «Магнолия»… «Вы знаете обо мне все, а я о вас ничего не знаю…» Ее звонкий голос, смеющиеся глаза и пушистые золтистые пряди… Хрупкое видение из салона Сент-Амарант… И черт его дернул подойти к ней! Но ничего. Нужно всего лишь перевести время на час назад. И начать все с начала. Она просто уйдет. И тогда ему никогда не придется идти к Дюпену за информацией…

Сомерсет поднялся и подошел к окну. Сквозь толстые занавески пробивался свежий воздух. И дождь. Вчера вечером тоже был дождь. Весь день он просидел в секции Театра, беседуя со старым графом, внедренным в секционное общество полгода назад. Они пили кофе и беседовали о том, как все стало сложно. Старый граф обещал, что сможет приютить двух человек. Аналогичный разговор состоялся в секции Марата. Неплохой улов – барон должен быть доволен. Оставалось еще одно дело. Дюпен, чиновник из Комитета общественной безопасности. Он не раз оказывал Сомерсету услуги за небольшую плату. В последнее время его аппетиты росли, но Сомерсет никогда не скупился. За хорошую информацию не грех хорошо заплатить. А этот человек был настлько беспринципен, что ради звонкой монеты был готов торговать любыми секретами. Тем более, что к женщине по имени Сольдерини у него были особые счеты. Трудно сказать, что между ними произошло, но услышав эту фамилию, Дюпен с готовностью взялся помочь. Собственно, встреча была назначена ради этого разговора. Но она не состоялась. Потому что, явившись в дом Дюпена, Сомерсет увидел его труп. Точнее, то, что от него осталось. В своей жизни он видел массу трупов. Но увиденное в доме Дюпена…

От свежего воздуха закружилась голова. Сомерсет захлопнул окно и вернулся в постель. Откуда ни возьмись, появилось ощущение, что войдя в квартиру Дюпена он вытащил несчастливый билет. И ноющее внутреннее ощущение. Ждать беды. «Во всяком случае, я встречу ее в хорошем расположении духа», - тихо произнес Сомерсет и вновь закурил. На улице вновь начинался дождь.


***

Жак Ришар устало отложил очки и потер глаза. Третий час ночи. Он не спит с раннего утра. Кажется, Париж сошел с ума – такого количества дел об убийствах через Бюро не проходило уже давно. Люди звереют. Им, видимо, мало смертей на гильотине. Мало! Нужно еще убивать друг друга! И из-за чего? Вчера он допрашивал женщину, прирезавшую свою сестру за то, что та утащила ее заначку. Сегодня – старушку, которая пырнула ножом девчонку, пролезшую без очереди за хлебом у нее перед носом. Сегодня – зверское тройное убийство. Отец семейства застрелил двоих детей и жену, а сам повесился, оставив предсмертную записку с проклятьями. Черт знает что такое! Но все это меркло в сравнении с убийством гражданина Дюпена, члена Комитета общей безопасности. Он был найден в своей квартире изуодованным до неузнаваемости. Один из жандармов упал в обморок, когда вошел и увидел все, что осталось от Дюпена. Но самым странным было то, что в квартире не осталось никаких следов борьбы. Такое впечатление, что Дюпен впустил убийцу в дом и спокойно сидел на кровати в ожидании, когда из него вытащат кишки. Более того. Соседи не слышали ничего подозрительного. Ришар лично выезжал на место происшествия, но не нашел ни одной зацепки. Точнее, нет. Одного свидетеля он все же обнаружил. Триннадцатилетний сын хозяйки таверны, над которой жил Дюпен, видел, как вечером из квартиры погибшего чиновника вылетел мужчина в черном сюртуке. Черноволосый, на вид – лет тридцати – тридцати пяти. Довольно высокий и очень худой. Мальчишке показалось, что он был испуган. И еще мальчишка утверждал, что мужчина совсем не похож на санкюлота. «Морда у него заумная и пуговицы на сюртуке дорогие», - пояснил он. Ришар отдал приказ сыщикам продолжать искать свидетелей, а сам отправился в Бюро… Только сейчас он понял, как сильно устал. Нужно немного посидеть с закрытыми глазами, затем еще раз пробежать по уголовным делам и отобрать те, что можно будет направить в трибунал. Ришар зевнул и сел, закрыв глаза, положил голову на руки. Через минуту он спал.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Мар 11, 2010 3:46 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794

Квартира Бьянки // Дом Дюпле.

Бьянка, Огюстен, Максимильян Робеспьер.

Первый день совместной жизни с Огюстеном Робеспьером прошел успешно. Исчезая перед рассветом из своей квартиры, Бьянка оставила ему записку, из которой следовало, что она сбежала на срочную встречу и вечером она, скорее всего, будет ждать его не возле Тюильри, а дома. Несколько дней она сможет безболезненно исчезать по утрам. А если потом к ней начнутся вопросы – можно будет что-нибудь придумать. Беспечность, с которой Бьянка относилась к ближайшему будущему, всегда помогала ей сохранять веселое расположение духа. А может быть, и вообще не будет никаких вопросов… Желание остаться вечером дома было не случайным. Необходимо было сделать наброски к статье о Тальене – даже Робеспьер-старший благословил ее выбор. А это требовало кропотливой работы. Свернувшись в кресле, Бьянка принялась за работу.

Огюстен повесил сюртук на спинку стула, поцеловал Жюльетт в щеку и устроился в кресле возле камина. Сегодня весь день шел дождь, продолжался он и вечером, правда, не такой сильный, но все равно он успел основательно промокнуть, так как сначала ждав Жюльетт возле Тюильри, начисто забыв об утренней записке. Она что-то увлеченно писала, скорее всего статью, мешать не хотелось, лучше отдать должное хорошему коньяку и переварить дневные впечатления. Рикор, кажется, был не в обиде за то, что помимо патрулирования застав ему пришлось терпеть разговоры о войне от Буонапарте, вот только жаловался на раскалывающуюся голову, из чего следовал вывод, что разговор сопровождался обильными возлияниями. В Конвенте обсуждали секции и так ни к чему не пришли, а вот Максимильян заинтриговал. Он всего лишь упомянул об отобранной шифровке, когда брат попросил показать записку. Пришлось пообещать, не без внутреннего содрогания, конечно, так как вдруг выяснится, что они отобрали сверхсекретное послание у своих же...

- В верхнем ящике стола - сверток с ужином... Там невкусно, но много... Дождь льет все также? Ты когда-нибудь видел Терезу Кабаррюс? - выдала Бьянка, не прекращая писать.

- Нет, не видел, - отозвался Огюстен, принявшись искать сверток. - Но много слышал. Говорят, что красивая. И, судя по всему, хорошая шельма, пробы ставить негде... прости на добром слове. А что?

- Просто интересно. - Бьянка подняла глаза. - Интересно, как должна выглядеть женщина, ради которой комиссар совершает такие своеобразные подвиги. Судя по всему должна быть красивая. А мне теперь любопытно на нее взглянуть. - Она улыбнулась. - Я почти закончила.

- Боюсь, что для этого нужно напроситься в гости к Тальену, - хмыкнул Огюстен, выкладывая на стол сыр, хлеб и отваренный целиком картофель. - Но я на такие подвиги не способен, меня потом Максимильян съест.

- Съест, - согласилась Бьянка, убирая листки и чернила. - Я закончила. Ты не забыл о нашей вчерашней находке?

- Не забыл. И сказал о ней Максимильяну, так как мне пришла в голову мысль, что Буонапарте вполне мог позаимствовать шифровку у кого-то из агентов Комитета, он же не спрашивал, кого именно угостил по физиономии... Максимильян заинтересовался и попросил ее принести. Так что мы или компенсируем причиненный ущерб или же попытаемся подобрать ключ к этому шифру.

- Я с тобой! - обрадовалась Бьянка и вскочила с места. - У меня как раз есть время привести себя в порядок, пока ты ужинаешь. - Она подмигнула Огюстену и направилась к шкафу с платьями.

***

- Максимильян, мы принесли тебе то самое сверхсекретное послание о котором я говорил тебе, - сказал Огюстен, устраиваясь на стуле у окна. - Надеюсь, что с этим не будет связано никаких осложнений...

- Если шифр слишком сложный, мы обратимся к криптографам, - задумчиво сказал Робеспьер, откладывая в сторону словарь и книгу. К сожалению, труды Бэкона иначе читать не получалось. Пока что. - Хотя мне бы не хотелось предавать этот факт огласке.

- Ты что, надеешься расшифровать письмо самостоятельно? - опешил Огюстен.

- Кое-что мне знакомо, не очень сложная комбинация, которую используют наши агенты, - пожал плечами Робеспьер. - Но почему-то не думаю, что вы ограбили именно нашего агента, иначе...

- Иначе о нас бы уже доложили, - сказал Огюстен, положив сложенный лист на стол. - Что скажешь об этом шедевре эпистолярного жанра?

- Этот... - Робеспьер внимательно изучил записку, - ...кажется, он мне знаком. Хотя я очень сильно сомневаюсь, это было бы совпадением... С другой стороны, им могли пользоваться раньше, если... - он замолчал, раздумывая.

- Будь я проклят, если понял, к чему ты ведешь, - пробормотал Огюстен.

Бьянка заерзала на стуле, изо всех сил стараясь не лезть в мысли Робеспьера. Может быть, все-таки удастся повести себя по-человечески и не стараться узнать интересный секрет раньше времени?

- Что вы имеете в виду, гражданин Робеспьер? Вам уже встречались подобные записки?

- Не записки, а символы, - после паузы сказал Робеспьер, не отрываясь от листа. Казалось, он не сразу уловил суть вопроса. - Некоторые буквы перевернуты и подобное я уже видел...

- Максимильян, ну как так можно? - не выдержал Огюстен. - Ты тянешь кота за... и тем самым только разогреваешь наше любопытство. Мы имеем право знать, что там написано, тебе не кажется?

- Пока что я и сам не знаю, что там написано, - ответил Робеспьер. Он выдвинул ящик стола и принялся выкладывать лежавшие там бумаги до тех пор, пока не смог сдвинуть заднюю его стенку. Небольшая книжица в коричневом переплете представляла собой молитвенник, на полях которого были сделаны пометки. Иногда пометки встречались и между строк. Если внимательно вчитываться, можно заметить, что некоторые буквы в словах либо переставлены, либо написаны наоборот. Можно вполне сделать вывод, что у сделавшей пометки особы хромала грамотность. Возможно, так оно и было. А возможно и нет.

- Чье это? - прошептала Бьянка. не отрывая глаз от молитвенника. От него веяло тайной и смертью. - Можно мне подержать его в руках?

- Возьмите, - протянул ей книжицу Робеспьер. - Возможно, вам удастся заметить то, что ускользнуло от моего внимания.

- Чья это книга? - повторила Бьянка вопрос, перелистывая страницы. На полях виднелись едва заметные символы и буквы. В точности такие же, как на найденной записке. - Я могу переписать это на листок. Все, что увижу. Дайте мне, пожалуйтста, перо и чернила.

- Садитесь на мое место, - Робеспьер поднялся из-за стола, подвинув чернильницу. - Для вас действительно имеет значение, кому принадлежала эта книга? Хорошо. Это молитвенник вдовы Капет.

- Марии-Антуанетты? - почему-то шепотом спросил Огюстен. - Откуда он у тебя?

- Это не имеет отношения к делу, - отмахнулся Робеспьер.

- О господи, - ахнула Бьянка. - Откуда он у вас? Простите, сама того не желая, повторила вопрос Огюстена. Зря. - она углубилась в работу.

- Если вы видите то же, что вижу я, то подтвердите или опровергните мою догадку... - Робеспьер взял молитвенник и перевернув несколько страниц нашел заметку с перевернутой буквой. - Посмотрите, некоторые символы здесь выделяются, но это в рукописи. А в самом молитвеннике некоторые буквы отмечены иголкой. Почти незаметно, если не присматриваться... Попробуем подставить их, сравнив с текстом нашей записки и посмотрим, что получится. Правда, я очень сомневаюсь, что все будет так легко. Полагаю, что хозяйка молитвенника обозначала так символы, чтобы не забыть. Однако пока что это только преположение, которое не было возможности проверить.

На то, чтобы переписать все, ушло более получаса.

- Нет, получается бессмыслица, - признал Робеспьер, разглядывая лист. - Логично предположить, что за основу взять французский язык, а не какой-либо другой, если переписка предназначалась для довольно широкого круга. Но я не могу понять закономерность. У кого-нибудь есть идеи по этому поводу? Гражданка Флери?

- А если это латынь? - предположила Бьянка. - Взгляните!

- Не похоже... - усомнился Робеспьер. - Или просто не допускаю мысли, что все настолько усложнено. Если учесть тот факт, что владелица молитвенника действительно допускала орфографические ошибки... Немецкий? Его знают еще меньше, нежели латынь.

- А что если нужно просто прочитать текст наоборот? - предположила Бьянка. - Может быть, это просто зеркальное отражение? Если нет, то можно пойти по буквам. Взять наиболее частовстречающиеся гласные... В таком случае, тут работы - не на один вечер.

- Возможно. И о гласных я тоже думал, - сказал Робеспьер. - Действительно, это может занять не один вечер, но кто сказал, что должно быть легко?

- Подождите, - вмешался в разговор Огюстен. - Мне кажется или там были какие-то цифры? А что если эти цифры - дата? Двадцать первое чего-то там?

- Месяц? - переспросил Робеспьер. - А возможно ты и прав... - Он быстро выписал на отдельный лист названия месяцев и рядом - предполагаемую криптограмму.

- Все равно ничего не выходит, - огорченно признал Огюстен.

- Подожди... - остановил его Робеспьер. - А что если предположить... 21 R, T, D...

- Подставим названия месяцев? - предложил Огюстен. - Если допустить, что они пишут без гласных, то получится "термидор".

- Здесь слишком часто повторяются одни и те же буквы, - покачал голово Робеспьер. - Значит, гласные есть.

- Мне кажется, что дату должны обозначать символы. Посмотрите, их тут мало. В любой записке цифр значительно меньше, чем букв. - Бьянка взяла зашифрованную записку и поднесла ее к молитвеннику. - Посмотрите, тут тоже есть символы.

- У меня уже голова болит думать, - сказал Огюстен, но занятие его увлекало. - Вот что, по-вашему, может обозначать это 21?

- Постойте! - Робеспьер взял молитвенник и пролистал его, иногда выписывая отдельные буквы и символы. Потом изучил результаты работы и негоромко рассмеялся: - Разгадка была у нас под носом, граждане. Еще в самом начале мы говорили о том, что хозяйка отмечала некоторые буквы иглой, чтобы не забыть. Но владелица могла допускать ошибки! Посмотрите, здесь в рукописи перевернутая R и на этой же странице продырявлена P. Попробуем так?

- 21 прериаля... - спустя некоторое время прочел Огюстен. - Выходит, что согласные пишутся через одну букву по алфавиту, а гласные - через две, правильно? А это что за штука?

- Еще не знаю, - сказал Робеспьер.

Часы показывали половину четвертого, когда Бьянка с удовлетворением захлопнула молитвенник и отложила его в сторону. Несколько часов азарта и споров, и в качестве приза - записка с вполне связным текстом. "Вы должны покинуть пригород не позже 21 прериаля. Торопитесь и предупредите остальных". Теперь они были обладателями тайного шифра и интересной новости о том, что роялисты в курсе готовящейся облавы. Вновь утечка информации. Но на этот раз роялистов переиграли. И все благодаря импульсивному вмешательству Буонапарте! Генерал и тут оказался в первых рядах! - последнюю фразу Бьянка сказала вслух и весело взглянула на Огюстена, который с чувством пил коньяк. Его брат казался уставшим, но и его, кажется, развеселила эта игра в буквы. Как выяснилось, несколько символом служили для того, чтобы разделять слова, которые шли в одну строчку, а некоторые означали начало и конец слова...

- Завтра же напишу любовное письмо барону де Бацу! - заговорила Бьянка, разминая пальцы. - Знать бы, куда положить записку?

- Положить? - удивился Огюстен. - А ты уверена, что ее найдет тот, кому она предназначена?

- Ты не помнишь у кого Буонапарте забрал ее? - спросил Робеспьер.

- Нет, было темно, - пожал плечами Огюстен.

- Согласен, вопрос похож на глупый, - кивнул Робеспьер.

- У меня мысль, - после недолгих раздумий объявил Огюстен. - Как вы думаете, тот человек, которому дал в рыло Буонапарте попытается забрать свою записку?

- Думаю, что он уже раздобыл новую, так как это безнадежное предприятие, пытаться вернуть ту, которая утеряна, - сказал Робеспьер.

- А что если нарисовать им новую, вручить ее Буонапарте и посадить генерала на то место, где была драка? - предложил Огюстен. - Вдруг сработает?

Бьянка изумленно воззрилась на Огюстена. - Так я и вижу, как он играет по продиктованным правилам!

- Кто? - не понял Огюстен.

- Твой генерал. - Бьянка на секунду изобразила молниеносного Буонапарте, который произвел на нее неизгладимое впечатление.

- Беру его на себя, - сказал Огюстен. - Не выйдет, так не выйдет, но думаю, что смогу его убедить. Вопрос в том, что мы напишем барону.

- Мы напишем, - Робеспьер прошелся по комнате, - что они должны оставаться в пригороде до 21 прериаля и не покидать пределы ни под каким прелогом.

- И что дальше? - спросил Огюстен. Тон брата ему не понравился.

- А дальше... Не исключено, что к тому времени заговорщики окажутся в ловушке.

***

Больше эту тему они не обсуждали. Побеседовав еще десять минут с Робеспьером, Бьянка и Огюстен оставили его отдыхать и направились к дому. По дороге Бьянка расспрашивала своего спутника о шифрах - тема заинтересовала ее до чрезвычайности. Когда они добрались до ее квартиры, она твердо решила, что отныне все утренние записки будет составлять для него на новом - только что расшифрованном - языке. Заодно и попрактикуются.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Мар 12, 2010 1:09 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, улицы.
Колло дЭрбуа, Бийо-Варенн

- По-моему дни нашей славы позади, - проворчал Бийо-Варенн в ответ на очередной взгляд прохожего в красном колпаке. То ли было дело раньше - *Это граждане депутаты, друзья Эбера* - и все, толпа готова носить тебя на руках. Никогда бы раньше не подумал, что ему будет не хватать дешевой популярности. А коллеги хороши, как всегда. Нет бы гражданину Карно отвлечься от великих свершений – что вы, что вы, пусть грязную работу делают другие. А гражданин Барер, как всегда, дружелюбно разводит руками – и, конечно, - что вы, что вы, куда гражданину Бареру марать свои белые манжеты в секциях, он и так голову от бумаг не поднимает, добавьте ему секции – и загнется наш гражданин Барер. Великая потеря для общества , а уж светские салоны и вовсе не переживут: когда еще по вечерам можно будет увидеть смертельный номер, член Комитета Общественного Спасения исполняет провансальские песенки, куда тут. Париж будет плакать много дней и умрет. А вот если их с Колло дЭрбуа убьют в темной подворотне, запишут «Умерли за Францию! Да здравствует Республика!», похоронят в Пантеоне рядом с Маратом, Робеспьер прольет слезу, Барер – две, и все, поминай как звали.
- Они до сих пор не успокоятся, Колло, смотри, - Бийо-Варенн указал на очередную толпу молодчиков, что-то обсуждающую, - И поди разберись, какое общество зарегистрировано, какое нет, и где толпа, а где нелегальное общество. Тьфу, черт, - он сплюнул на землю.

- Все очень просто, - оживился Колло. – Нужно просто попытаться выяснить, где и когда у них заседания, а потом… А потом замаешься проверять. Что мы имеем по обществам вообще? У нормального общества должен быть председатель, секретарь, казначей, место для сборищ, они должны вести учет своих завсегдатаев, у них должно быть много всяких бумаг… Ну, знаешь, комитеты чем-то похожи на ежей во время зимовки – чем больше листьев, чтобы завернуться, тем ёж счастливее. Бюрократам нужна бумага, без нее они никуда. Мы, кстати, тоже ежи… Размером со слона, судя по количеству бумаг. Да, так о чем я? О том, что я не представляю, как это узнавать.

- Я понимаю, - ответил Бийо, - но как прикажешь отличить незаконное общество от компании пьяниц, - он снова показал рукой на толпу полупьяных санкюлотов, - вот это - незаконное общество или просто граждане перебрали? Ленорман арестовали, к гадалке не пойдем. Или теперь каждые, кто собираются больше чем по трое будут платить налог? Тьфу, Колло, эта история - фикция.

- Ты думаешь, что Ленорман могла бы сказать нам, где секционное общество, а где - нет? - заржал Колло. - Не думаю, что это можно считать собранием секционного общества, так как они собираются не в помещении, а просто гуляют. Слушай, ты не хочешь сходить в местный комитет по надзору, довести там всех до сердечного приступа и выяснить, кто и где собирается и зарегистрированных? Тогда нам будет легче искать... Я так думаю.

- Для начала - зарегистрированных - отрезал Бийо-Варенн, - .дни нашей с тобой доброй славы позади. Предлагаю начать с секции Тампль. Помимо прочих недостатков, там могут быть наши с тобой старые знакомые, которых можно убедить, что мы с тобой до последнего сражались за Эбера. Сделай траурное лицо, пусти слезу - ты же актер. Я обещаю тоже корчить самые постные мины. Согласен?

- Для начала - зарегистрированных - отрезал Бийо-Варенн, - .дни нашей с тобой доброй славы позади. Предлагаю начать с секции Тампль. Помимо прочих недостатков, там могут быть наши с тобой старые знакомые, которых можно убедить, что мы с тобой до последнего сражались за Эбера. Сделай траурное лицо, пусти слезу - ты же актер. Я обещаю тоже корчить самые постные мины. Согласен?

- А зачем? - сделал большие глаза Колло. - Я еще не сошел с ума, чтобы признаваться в симпатиях к эбертистам. Притом неважно, что я думаю где-то в глубине души. Вот встретишь ты старого знакомого, выложишь ему все, а он на тебя донос напишет и будешь пускать слезу перед Сансоном, только его это не растрогает.

- Значит ты тоже так считаешь? - мрачно переспросил Бийо-Варенн, - Что следующие на очереди - члены Комитет Общественного Спасения? Хорошо, не хочешь в секцию Тампль, пошли развлекаться. К Кордельерам?

- Я этого не говорил, - нахмурился Колло. - С чего это ты так извращаешь мои слова? Посуди сам, какая это будет прекрасная фигура, если на тебя или на меня придет донос, где мы будем обвиняться в симпатиях к эбертистам? Одним разбирательством и общественным порицанием здесь не отделаешься. Нет, если ты твердо намерен отстаивать свои симпатии, я не возражаю, но только делай это без меня. И к Кордельерам иди тоже без меня.

- Напротив, - нахмурился Бийо-Варенн, - В секции Кордельеров эбертистов больше нет. А вот беспорядки начались оттуда. Поэтому предлагаю начать с нее. Все равно предстоит немало неприятных встреч.

- Ну пойдем, - не стал возражать Колло. - Хотя я не совсем понимаю твой замысел.


***
- Замысел не удался, - хмуро сказал Бийо-Варенн, изведя половину записной книжки под запись председателя секции Кордельеров, - Здесь одних зарегистрированных обществ - на каждый дом хватит. Поговорить им что ли не с кем.


- А по-моему врут, - не очень уверенно сказал Колло. - Черт их знает. Мне нужны более конкретные бумаги, а не лишнее переписывания чужого словоблудия. Но это была твоя идея, не моя. Я сразу прелагал идти в Комитет по надзору, а ты вцепился в эти секции. Ходи теперь... - дЭрбуа чертыхнулся. Не то чтобы он был воинственно настроен, но из-за бесполезной траты времени хотелось с кем-то поругаться. И этим кем-то оказался на свою голову Бийо.

- Ты думаешь, в Комитетах по надзору есть более конкретные бумаги? - огрызнулся Бийо-Варенн,- Они получают информацию из секций. Это замкнутый круг, Колло.

Колло уже открыл рот, чтобы мягко возразить, но не выдержал и разразился потоком ругани. - Все, мне надоело. Пойдем в законно организованное общество, секционное или народное, послушаем, что там говорят и заодно попробуем выяснить, кто хочет наябедничать на своего ближнего. В большинстве случаев это будут, конечно, поклепы, но может быть удастся узнать и что-нибудь полезное.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Мар 12, 2010 2:29 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, дом Барера, потом - дом Карно

Барер, Демервилль, Карно

- Доминик, ты как раз вовремя, посмотри, - Барер не просто вежливо улыбался, но просто сиял, наверное, впервые за последний год.

Демервилль с облегчением вздохнул про себя – если его старший друг говорит таким тоном, то это точно дело не имеющее отношения к странной интриге с Театром Вампиров. Вообще гражданин Карно заслуживал личного памятника хотя бы за то, что вернул Барера к жизни в буквальном смысле слова. Вспомнив старое, тот как будто преобразился и даже помолодел лет на пять – ни дать ни взять все тот же молодой адвокат из Тулузы, преданный своей профессии и берущийся за каждое новое дело, как за первое и последнее.
- Знакомые слова, знакомые цитаты, - улыбнулся Демервилль, - Для кого готовишь защиту? Решил открыть частную практику?

- Нет, нет, - махнул рукой Барер, - Просто записка для Фукье. Арестовали госпожу Майи, и я решил на бумаге изложить юридическую необоснованность дела. Да оно просто рассыпается по кусочкам, а новый декрет…

- … Ради твоей приятельницы принимать не будут, - закончил Демервилль.

- Именно! – вскричал Барер, - Но я забыл тебя поздравить.
Прекрасное было выступление в Трибунале.

- Да, зачитать твою речь по бумажке было несложно, - усмехнулся Демервилль, - Бертран, я как раз по этому вопросу. Я все понимаю, конечно, тебе виднее. Я не политик, но все-таки, согласись, странно сначала подписывать самому приказ об аресте человека, а потом прикладывать все усилия, чтобы спасти его…

- Да еще и рискуя остаться сильно обязанным мне, - подхватил Барер, - Молодец, Доминик. Я тоже думал на эту тему. И, пожалуй, не вижу другого выхода кроме как познакомить тебя лично с человеком, который нам с тобой теперь обязан.

- Ты имеешь в виду Карно? – быстро переспросил Демервилль.

- Карно, -кивнул Барер, - Но ни слова о наших подозрениях, тем более, что их еще и нет. Сейчас, я закончу записку для Фукье и идем. Он живет недалеко отсюда, а ужин в хорошей компании – это лучшее украшение вечера.
***

Карно поставил свечу на подоконник. И немного прикрыл окно. Приятный воздух после дождя. Жаль, что ветер быстро задувает огонь. В данный момент ему хотелось больше всего почитать книгу, подышать воздухом и подготовиться к ночной прогулке. Через час придется вернуться в Тюильри поработать. А пока - отдых у окна и подогретое молоко в кружке. Плюс сигара. Что еще нужно для счастья? Услышав шум в прихожей, Карно внутренне содрогнулся - ну кого еще принесло в это время. Однако, узнав голос Барера, он поднялся и приоткрыл дверь комнаты. - Впустите их, Жюль, - крикнул он слуге. - Это ко мне.


- Добрый вечер, гражданин Карно, - улыбнулся Барер хозяину, - Простите за внезапное вторжение, мы просто проходили мимо и подумали, что будем рады, если Вы составите нам компанию за кратким ужином. Надеюсь, мы не помешали? - Барер прикинул, что даже суровый генерал Карно не сможет спустить их с лестницы с порога, так как все-таки доброе дело не проходит незамеченным.
Демервилль застыл за спиной Барера, выжидая, пока тот представит его и незаметно разглядывая Карно в домашней обстановке.


- Я рад вас видеть, Барер, - Карно изобразил подобие улыбки. Кривой она получилась исключительно от усталости. На самом деле он действительно был рад видеть этого человека. - Жюль, накройте стол. Ужин. И быстро. - Слуга метнулся на кухню, и вскоре оттуда послышалась оживленная возня. В доме Карно приказания исполнялись быстро. - Проходите, граждане, - Карно сделал приглашающий жест рукой.


- Благодарю, Карно, - Барер расположился в удобном кресле, - А я Ваш должник, - сверкнул он глазами, - Это был триумф, Карно. Настоящий триумф. Черт побери, это была моя лучшая судебная речь за все годы. Теперь не остановлюсь, пока не превзойду самого себя. Но позвольте мне представить нашего добровольного помощника, который так прекрасно выступил, обеспечив полную победу нашему делу, - он вдохновенно взмахнул рукой, - Доминик Демервилль, секретарь Комитета Общественной Безопасности и мой земляк.

Демервилль подошел к комитетчикам и вежливо наклонил голову,
- Быть полезным великим людям - уже большое счастье, - чуть смущенно проговорил он, - Но гражданин Барер преувеличивает мой вклад. Его речь была действительно великолепна, а я выступил просто чтецом, способным зачитать готовый текст без запинки.

- Вы и правда смотрелись великолепно, - кивнул Карно. - А вы, Барер, как обычно, превосходите себя в дипломатии. Браво. Но не преумаляйте своих заслуг. Что-то случилось? - он перешел на деловой тон. Тем временем на столе появилась бутылка вина и закуски. - Угощайтесь, граждане.

- За победы, - провозгласил Барер,- И за призвание, граждане!

Демервилль осторожно кивнул, не вполне понимая свою роль, но надеясь, что вдохновение его друга не заведет того слишком далеко - а Барер явно пребывал во вдохновенном состоянии, явно минимум наполовину находясь в Тулузе на адвокатской трибуне, выслушивая аплодисменты публики и даже прокурора.

- Но я правда по делу, Карно, - воскликнул Барер, выпив бокал до дна, - Даже не столько по делу, сколько с просьбой.

- Я внимательно слушаю, Бертран, - спокойно сказал Карно, допивая свой бокал также, до дна.

- Речь идет о моем юном друге, - кивнул Барер в сторону Демервилля, - Боюсь, не представится другого случая замолвить за него слово. Место моего секретаря молодой человек уже перерос, а его способности, на мой взгляд, заслуживают куда большего внимания, чем им уделялось до того. Насколько я знаю, Карно, у Вас – вечная нехватка верных и талантливых людей в Вашем ведомстве. Возьмите к себе моего юного друга – клянусь, не пожалеете. К тому же в лице меня Вы приобретете Вашего должника, - Барер специально употребил это слово, понимая, что Карно даже если и забыл, то теперь точно вспомнит, что должником является как раз он.
Демервилль слушал Барера с возрастающим ужасом, боясь подавиться вином.

- О каком именно месте вы говорите? - слегка нахмурился Карно. - Поясните, пожалуйста. Так мне будет легче подумать и дать ответ. - он перевел взгляд на стушевавшегося Демервиля. Похоже, молодой челвоек был удивлен не меньше, чем он сам.

- Да хоть первого или второго секретаря, - пожал плечами Барер, - Вам виднее, Карно, где у Вас нехватка рук или таланта.

- О, почту за честь, - воскликнул Демервилль, наконец, найдя свою партию, - Гражданин Карно, я буду счастлив служить у Вас, поверьте. Если Вы окажете мне эту честь, я никогда не подведу Вас.

- Мой секретарь в ближайшие дни пойдет под трибунал за слишком длинный язык. Так что место и правда свободно, - усмехнулся Карно. - Простите за черный юмор. Но это правда.

- Благодарю Вас, Карно, - кивнул Барер, - Но теперь, раз мы покончили с делами, давайте просто выпьем - и ни слова о политике еще минут сорок? - Воспользовавшись случаем, когда Карно обернулся, чтобы отдать новые приказания слуге, он едва заметно кивнул Демервиллю - *Молодец*

- Я буду Вам хорошим секретарем, гражданин Карно, - взволнованно подтвердил Демервилль. Одобрение патрона свидетельствовало о том, что он сделал все правильно. Дальше - посмотрим...

Ровно через сорок минут они вышли и втроем направились к Тюильри. Карно был задумчив - размышлял, зачем хитрецу Бареру понадобилось внедрять к нему своего человека. Человека безусловно талантливого и верного. Подозревает его в чем-то и хочет поймать за руку? Но зачем? Барер явно играет не на стороне Робеспьера, так что им - по пути. Подозревает что-то относительно де Баца? Может быть, и так. В таком случае, этому Демервилю придется трудиться вхолостую. Все равно ничего не найдет. С этими мыслями Карно пожал руку Бареру и направился к своему кабинету.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Мар 12, 2010 2:48 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Люксембургская тюрьма

Бьянка, генерал Лазар Гош

- Мне нужен Лазар Гош, - звонко произнесла Бьянка и прошла мимо жандарма, направляясь к комнате, куда приводят заключенных. Тот поспешил за ней, твердя заготовленную речь про правила и про то, что ей положено десять минут.
- Я позову вас, когда закончу, - она ласково посмотрела на жандарма, слегка воздействуя на его мысли. Тот растаял и кивнул. Как пойдет разговор, она не знала, поэтому лучше подстраховаться. А беседа предстояла сложная.

Бьянка уже поняла, что строптивый генерал, как она его окрестила, считает женщин созданными исключительно для украшения. Или для любви. Или для ведения домашнего хозяйства. Ее, судя по всему, он отнес к первой категории. Спорить с ним не хотелось – он был героем не ее истории. Но лишний раз ходить куда-то, облачившись в Жана Клери, не хотелось тем более. Жан Клери наворотил достаточно, чтобы постепенно исчезнуть, оставив от себя лишь свое имя. Чем меньше вранья тем лучше. Иначе можно в нем когда-нибудь утонуть окончательно.

Бьянка расположилась на неудобной табуретке, пожалев об отсутствии кресла. Рядом положила принесенную папку. И стала ждать.

***

Гош смотрел в окно, пытаясь разложить по полкам ссору часовой давности. Она больше не придет, это очевидно. А он не знает даже ее фамилии, не говоря об адресе. Вместе с тем, ни одного своего слова он назад не заберет. На сегодняшний день он знал только одну женщину, с которой можно действительно расслабиться и просто поболтать, не боясь, что она полезет, куда не следует на свою голову. Та женщина Марата, Жюльетт. Но надо быть Маратом, чтобы найти такую. Кроме того… пожалуй, Жюльетт Флери превосходила ту, другую, по всем статьям. Кроме одной. Ее не надо было спасать ни от чего. И это не та женщина, которую хочется увидеть спящей перед рассветом… Впрочем… Гош разозлился. Она хотя бы не та, которая побежит к Сен-Жюсту по любым делам – Марат наверняка отучил ее от напыщенных индюков. И она не спутает названия Антверпена и Таркуэна, а внятно изложит картину военных действий. Они не могут быть еще во Франции, да еще и на прямой с Парижем.
С третьей стороны, может она вернется?
Гош влетел в комнату для встреч узников. Нет, не вернулась, зато пришла та, другая, Жюльетт.
- Простите, я в этом помещении частый гость, - равнодушно проговорил он, - Вот и веду себя по-хозяйски, так то садитесь на любое место, буду рад.

- Вы расстроены, генерал? Не заметили, что я уже сижу, - рассмеялась Бьянка. И, не сдержавшись, добавила. - Но если вам приятнее, чтобы все было по-вашему, я пересяду. Пересесть?

- Лучше расскажите новости, - заметил Гош, - Я думал о вас. Вы не обманете меня, это вы были с Маратом Я все думал, что ему не повезло, но ошибся.

- Марат умер. - жестко сказала Бьянка. - А новости у меня две. Хорошая и плохая. С какой начать?

- Если смерть Марата - это первая плохая новость, то остается хорошая, - резко сказал Гош, - Если смерть Марата не новость, то давайте обе другие сразу, - он продолжил рассматривать Бьянку в деталях, с видимым безразличием дожидаясь ответа. Из головы не шла глупая ссора и еще что-то смутное... А если она не перепутала, и республиканская армия еще не в Бельгии? Это невозможно... Или...?

- Плохая новость в том, что Северная армия все еще во Франции, - вздохнула Бьянка. Она не собиралась об этом говорить. Но, прочитав в мыслях генерала причину его возбужденного состояния, пожалела его. Точнее, посочувствовала бессмертной, которая вылетела отсюда вчера, незаслуженно оскорбленная этим строптивым типом. считавших всех женщин за потенциальных поломоек, с которыми не о чем поговорить. Пусть помучается. - После падения крепости Ландресси армия разделилась. Часть ее сейчас находится под Таркуэном. Три попытки форсировать Самбру. Все три - неудачные. - Она подняла на Гоша взгляд, в который никак не получалось вложить обычное невинное выражение. - Но с красивыми женщинами не говорят о войне, не так ли, генерал?

- Тогда я не думаю, что есть хорошие новости, - ответил Гош, продолжая рассматривать гостью, как ни в чем ни бывало и делая вид, что пропускает ее замечание мимо ушей. Он подумает о случившемся, когда она уйдет, - Или мы случайно завоевали Италию?

- Буонапарте в Париже, - пожала плечами Бьянка. - И полон иллюзий. На сегодняшний день он - один из наиболее уважаемых и умных стратегов. Помимо вас, конечно, - она улыбнулась. - Вы готовы продолжить беседу о военных новостях со мной, невзирая на принципы? Или перейдем к причине моего визита?

- Буонапарте, - повторил Гош, - И завтра он вернется к солдатам. На юг... Я не буду обсуждать с Вами военные новости, - подтвердил он, пытаясь параллельно понять, кто в Северной армии все-таки сошел с ума. Случилось то, чего быть не могло. Но это было так. А Эжени не вернется, - Переходим к причинам Вашего визита. Кстати, эта прическа Вам к лицу и не помешает Вам изречь еще немало умных мыслей... - если бы Эжени упомянула попытки форсировать Самбру.... Или Ландресси... Впрочем, она больше никогда не придет. И хватит об этом. Значит, Таркуэн... Интересная крепость... Стоп. Новости.

- Вы всем своим гостьям говорите комплименты? У вас очень ловко получается, мне нравится... Стоп. Новости. - Бьянка открыла папку и извлекла листок с первой статьей Гоша. - Я имела долгий разговор с братом. Ваша статья не может быть напечатана под вашим именем. На сегодняшний день обвинения с вас не сняты. Если опубликовать статью с именем заговорщика, это лишь даст повод для смеха контрреволюционерам. Те, против кого вы хотите поднять кампанию, будут всеми силами отрицать изложенные факты. А так как комиссаров направлял Конвент, то против газеты выступят все политики. Статья, подписанная человеком, сидящим в тюрьме, будет однозначно воспринята как своего рода покушение на Конвент, то есть на правительство. Поэтому... Поэтому я хочу попросить вас от имени брата передать ему права на вашу идею. И пожелать удачи. Жан Клери напишет о продажных комиссарах правду. Но сделает это осторожно и постепенно. - Бьянка с тревогой посмотрела в глаза Гоша и мягко спросила. - Что скажете, генерал?

- А за последствия отвечать будет Жан Клери, я или Вы, - поинтересовался Гош, что-то взвесив про себя, - Поймите, имя ничего не значит. Но если объясняться потом будете Вы, учитывая болезнь Вашего брата - я против.

- Отвечать будет он, - она пожала плечами. - А я и не через такое проходила. Вы затеяли прекрасное дело, генерал. Виновные должны быть наказаны. Или хотя бы испугаться. Положитесь на моего брата. Пожалуйста!

- Покажете, что получится? - спросил Гош, - Я согласен. Наверное, важнее сделать что-то, чем не сделать ничего. Ваш брат прав.

- Обязательно покажу! - обрадовалась Бьянка. - Я благодарна вам за то, что вы не стали спорить. Вы мужественный и благородный человек. Это - просто к слову. А теперь я пойду. Или вы хотите еще поговорить о последних новостях?

- Нет, - спокойно сказал Гош, - С Вами я бы обсудил другое, но Вы, кажется, слишком взволнованны именно последними новостями, раз целый вечер говорите только о них. Но я их обдумаю самостоятельно, благодарю за своевременное предложение помощи.

- Давайте обсудим, - кивнула Бьянка. - Что вас интересует, Лазар?

- Хорошо, усмехнулся Гош, - Менят интересует все. Где Вы родились, как приехали в Париж. Наконец, одна ли Вы сейчас. По-моему отличная живая тема.

- Тема живая, но банальная. Это же скучно! - мягко улыбнулась Бьянка. - Правду о себе я все равно не расскажу, а кормить вас сказками не хочется. Могу, правда, ответить на последний вопрос. Я не одна.

- Ну вот это уже становится интереснее, - усмехнулся Гош, - Итак, Вы с кем-то. И собираетесь быть верны ему всю жизнь - или есть варианты? - такая болтовня оказалась лучшим способом параллельно обдумать то, что как раз в разговоре было интереснее всего Зачем загонять целую армию в небольшую долину? И вообще где находятся все остальные? Если бы знать... Если прикинуть, картина получалась не то, чтобы невеселая, а вообще за гранью здравого смысла. Стягивать все силы к небольшому населенному пункту, оставляя неприятелю возможность ударить между армиями и снова выйти на прямую дорогу к Парижу... бред какой-то...

- Генерал, никогда не говорите просто ради того, чтобы просто говорить. Вам это не идет. - Бьянка вздохнула. Ей было искренне жаль этого сильного и здорового человека, который так рвался выбраться из тюрьмы просто ради того, чтобы броситься на защиту Франции. "И что за мерзавец засадил этого честного человека за решетку? Оторвать бы ему руки за донос...", - отстраненно подумала Бьянка. И продолжила. - Если вам больше нечего мне сказать, я пойду.

- Ну, раз на второй вопрос Вы решили не отвечать, то добавить действительно нечего,- высокомерно заметил Гош и кивнул ей на прощание, - Не забудьте показать статью. Не хотелось бы видеть, что все сводится к серии мелких или крупных - но всего лишь хищений денег отдельными личностями.

- Какой вы, оказывается, бываете высокомерный и неприятный! - расстроилась Бьянка. - А к чему все должно сводиться, позвольте спросить? С крупных и мелких хищений начинается падение комиссара. Дальше - больше. Нет?

- Нет, - заметил Гош, - Вы добьетесь только то, что человек десять пойдет на гильотину, а на их место придут новые, а мы... то есть, уже они, конечно, военные, останутся марионетками, которые годны только кивать в ответ на указания гражданских лиц, наделенных черзвычайными полномочиями. Но хватит спорить. Я хочу видеть, что у Вашего брата получится в итоге, тогда и обсудим.

- В таком случае, вам придется попрощаться со мной так, чтобы мне захотелось вернуться, - сузила глаза Бьянка. - Мое предложение показать статью было адресовано симпатичному и галантному молодому человеку, умеющего себя вести с женщинами. А сейчас передо мной генерал, которому хочется ответить, что я - не ваша подчиненная.

- Вот когда Вы снова начали мило кокетничать, Вы мне тоже стали снова нравиться гораздо больше, - заметил Гош, - И хотя у Вас кто-то есть, за эти слова Вы на меня явно не рассердитесь, а даже помиритесь со мной, верно? Я Вас угадал?

- В точку, генерал! - рассмеялась Бьянка и протянула ему руку. - Мир?

- Мир, - невесело улыбнулся Гош, - И прощайте или до свидания.

- До свидания. Я вернусь со статьей. - В дверях Бьянка обернулась. - Ее фамилия - Леме, генерал. Эжени Леме. Мне показалось, что вам это должно быть интересно. - Она скромно опустила глаза и вышла, не дожиаясь ответа.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Мар 12, 2010 3:12 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Тюильри.

Карно, Маэл.

Перед глазами у Карно до сих пор стояло бледное лицо графа Сомерсета. Несчастный глупец, видимо, совсем потерял последние мозги, коли позволил себе явиться к Тюильри и маячить там, почитывая прессу. Его могли задержать, как подозрительного! Все что угодно могли сделать! Какое счастье, что в свое время с бароном было заключено соглашение о том, фамилия Карно не будет открыта ни одному из участников заговора! Барону в этом плане можно было доверять. А это значило, что Сомерсет маячил у Тюильри просто в знак того, что Карно должен выйти на связь. Черт побери. Скорее всего, так оно и было! Барон ведь знал, что Сомерсет – единственный, кого Карно знает в лицо! И самое страшное, что барон не понимает, куда делся Альбер Монтеню – человек, служивший связующим звеном в последние месяцы. Значит, надо действовать. Назначить встречу. Все что угодно, лишь бы Сомерсет прекратил торчать у него под окнами. Нужен человек, который не задает вопросов. Нужен новый Монтеню. Вопрос в том, откуда его взять…

В дверь постучали. На пороге стоял один из жандармов.

- Гражданин Карно, я по поручению гражданина Ришара. Он передал для вас подборку материалов. Как вы и просили.

- Оставьте тут. – Карно кивнул на стол. Когда жандарм вышел, он склонился над папкой. Конечно, вряд ли это что-то даст. Но все же…

… Эта идея посетила его несколько дней назад. В тот вечер к нему как раз заглянул Ришар, посланный Робеспьером рассказать об Альбере Монтеню. В этот момент от него как раз уходил Блаве. Прощаясь с Ришаром, Карно тогда поинтересовался, не знает ли он этого человека. И был крайне удивлен, когда наблюдаельный сыщик бесстрастно произнес, что где-то видел этого человека. Причем в прошлом году. «Поднимите дела тайной жандармерии, Ришар. Все досье. Я хочу, чтобы вы нашли всех людей, похожих по описанию на этого человека». Ришар тогда кивнул и вышел. А теперь перед Карно лежала папка. «Все-таки, Ришар – настоящий профессионал, хорошо, что его оставили в покое», - подумал Карно, открывая папку…

Через час Карно откинулся в кресле, удовлетворенно улыбаясь. Год назад жандармы и правда следили за человеком с подобной внешностью. Более того, инициатором был Сен-Жюст. Самые первые записи появились в начале 93 года. Высокий, длинные светлые волосы, необычный цвет глаз, прямой нос, неестественная бледность. Все сходилось. Фамилия того человека была Страффорд. Рискнуть? Пожалуй. Во всяком случае, это уже что-то. Карно вызвал секретаря и попросил пригласить к нему Эжена Блаве. Сегодня же.

Маэл переступил порог кабинета, не переставая думать о том, что гражданину Лиэндону, который был обвинителем на процессе откупщиков сегодня очень крупно повезло. Нет, он не собирался убивать его прямо сейчас, просто хотел понаблюдать. В том, что этот человек умрет сомнений не было, вопрос только когда. А теперь наблюдение откладывалось на неопределенный срок, так как неизвестно, какую гадость приготовил ему Карно. В том, что генерал приготовил какую-то гадость, Маэл тоже не сомневался, достаточно было взглянуть на его лицо и... удержаться от искушения прочитать мысли, чтобы не утратить интерес к событиям. - Слушаю вас, гражданин Карно, - сказал Маэл, остановившись у окна. Потом вспомнил, что правила хорошего тона обычно рекомендуют здороваться, хотя желать здоровья или доброго вечера человеку, который ему неприятен и, возможно, замышляет недоброе, не очень-то и хотелось. - Добрый вечер, гражданин Карно.

- Добрый вечер, гражданин Блаве. Или... гражданин Страффорд? - Карно посмотрел на него в упор.

- Называйте, как вам больше нравится, - равнодушно бросил Маэл. А этот человек не так прост, как кажется! Значит, предполагает довольно интересную беседу и все, что угодно, но не бездействие. Тоску и не очень хорошее настроение как рукой сняло, вампир был весь во внимании и даже готов был поклясться в том, что вряд ли за последние, скажем 24 часа, Карно приходилось разговаривать со столь внимательным собеседником.

- Во всяком случае, эта фамилия кажется мне более верной. - кивнул Карно. - Граждане Сен-Жюст и Робеспьер знают вас под этой фамилией. И, судя по всему, решили подстраховаться. На всякий случай. На вас поступил донос, Страффорд. Вас обвиняют в связях с англичанами. - тихо, но резко сказал Карно. - Вот такие у меня печальные новости.

- Кого обвиняют? - улыбнулся Маэл. - Страффорда или гражданина Баве? Впрочем, это не столь важно... Очевидно, кто-то очень долго думал прежде, чем составить именно такой донос, меня забавляет формулировка. Но это тоже не относится к делу. Что вы предлагаете, гражданин Карно?

- Кого обвиняют? Вас, - коротко ответил Карно. - А кто вам сказал, что я что-то предлагаю? Я констатирую факт.

- Значит, вы просто решили меня проинформировать? Премного благодарен. Теперь буду дожидаться ареста, что поделать.

Карно отметил, что на лице Страффорда не дрогнул ни один мускул. Сильный человек. Очень сильный. Знать бы, какую роль он играл в прошлом году, и что его связывает с этим городом. Сен-Жюст подозревал его в связях с англичанами, а Робеспьер взял под свою защиту. Это все, что удалось почерпнуть из бумаг, заботливо подобранных Ришаром, потому что дальше след обрывался.

- Не хотите рассказать о своей миссии здесь, в Париже? - спросил Карно. - В прошлом году вы сотрудничали с Робеспьером. В этом привезли бумагу от Сен-Жюста. Кого-то из них вы, судя по всему здорово напугали, если вас решили убрать чужими руками.

- Возможно, - равнодушно сказал Маэл, но тут же спохватился. Нельзя так. Вот как человек старается его запугать, представив факты таким образом... Значит, Робеспьер, либо Сен-Жюст захотели его убрать? Право, как нехорошо с их стороны. Хотя, если честно, подобные действия как раз в стиле Робеспьера. По крайней мере, год назад он бы не удивился такому повороту событий, но на этот раз интуиция подсказывала, что Неподкупный здесь не причем. Не тот у него был моральный настрой, граждане, чтобы придумывать такие мелкие неприятности. Так как знает, мерзавец, о нашей натуре. Не совсем понятно как он это узнал, но факт остается фактом. Так что донос этот, скорее всего, выдумка самого Карно. Проникнув в мысли генерала, Маэл убедился, что это действительно так и ему еще больше расхотелось разочаровывать этого предпринимателя. Поэтому он и заговорил, тщательно подбирая слова: - Да... Вполне возможно... Я допускаю, что кто-то из них может попытаться избавиться от меня таким образом.

- Вас это не пугает? - поинтересовался Карно, скрывая торжество. Все-таки, не зря он уцепился за Ришара. Интуиция не подвела - этот человек действительно был тем самым Страффордом. И явно состоял в близких отношениях с триумвирами.

- Разумеется, пугает! - выпалил Маэл, но тут же снова перешел на прежний тон из-за опасения, что его слова могли прозвучать слишком жизнерадостно. - Пугает, гражданин Карно. Как и любого другого, окажись он на моем месте.

- Что вы намерены предпринять? - продолжил допытываться Карно. В тоне собеседника он уловил какие-то странные нотки. Показалось?

- Ждать, что будет дальше, - пожал плечами Маэл. - Что здесь можно предпринять? Вопрос, разумеется, риторический.

- Вы хорошо справились с заданием. Мне бы хотелось и впредь продолжать сотрудничество. - прямо сказал Карно. - В данный момент в моих силах сделать так, чтобы донос не пошел дальше. Что вы на это скажете?

- Я скажу, что если этот донос действительно дело рук тех лиц, которых вы упомянули, вряд ли будет возможным задержать его надолго, - после непродолжительной паузы сказал Маэл. - Но отсрочка в исполнении приговора - это уже кое-что.

- Сейчас я дам вам поручение, - медленно проговорил Карно. - Вы должны пойти в таверну "Золотой фазан" и передать хозяину таверны - это круглолиций лысый гражданин - всего одно слово. "Гостиница". Это все. Справитесь? - Карно с интересом взглянул на собеседника. Поручение выглядело, как издевательство, однако Страффорд вряд ли догадывался, что под словом "гостиница" было зашифровано точное место встречи с бароном де Бацем. А ему и не нужно это знать. Насколько известно Карно, сегодня в "Золотом фазане" будут сидеть осведомители Бюро общей полиции. Владелец таверны уже давно под подозрением. А если этот Страффорд подойдет и побеседует с ним, его и правда возьмут на заметку. В случае чего, у Карно будут готовые козыри и против Страффорда, и против Робеспьера, если этот человек и правда был его агентом.

- Когда должно быть передано сообщение? - спросил Маэл. Превосходно. Если бы не способность читать мысли, был бы он втянут в заговор и тогда... тогда избавиться от него было бы проще, чем кажется на первый взгляд. Не Карно, нет, у него не хватит информации, чтобы иметь возможность серьезно помешать, а вот Робеспьер... Что-то подсказывало, что диктатор не будет спокойно ждать от него следующей гадости, а попытается сделать ответную, пользуясь своей осведомленностью. Возможно, деспот терпит до поры до времени, но стоит дать повод и жизнь станет невыносимой настолько, насколько можно себе представить. Вступать в конфликт с Робеспьером не хотелось, в данном случае уже не столько из-за Сен-Жюста, а потому, что он вполне трезво оценивал масштаб грядущих неприятностей. И, наконец, последний пункт - очень уж захотелось обойти гражданина Карно и потом любоваться результатами проделанной работы. Итак, де Бац, осведомители и таверна "Золотой фазан". А с другой стороны Карно. Едва удержавшись от довольной улыбки, вампир спросил: - Это ведь предполагает как можно скорее? Сейчас?

- Да, - коротко ответил Карно. - Сейчас.

- Хорошо, - сказал Маэл. - Мне потом вернуться с докладом? Что я должен делать после того, как передам сообщение?

- Ничего. Вы можете просто дать мне слово, что выполните задание. Я свяжусь с вами. Надеюсь, мы поняли друг друга правильно, - улыбнулся Карно.

- Хозяин таверны "Золотой фазан" получит сообщение о гостинице, - кивнул Маэл. - До встречи, гражданин Карно. - Повернувшись, он покинул кабинет, не строя особых планов, но и не питая иллюзий, что легко отделается. Было бы хорошо заполучить в собеседники кого-нибудь из благонадежных граждан и прогуляться с ним до таверны, но вся беда в том, что благонадежными являются исключительно члены этого гадюшника под названием Комитет. С другой стороны, Карно не уточнял как именно должно быть передано сообщение. Тогда почему бы действительно не отправится в таверну и не подсесть за столик к осведомителям? Провести время за непринужденной беседой именно с ними, а не с хозяином, который получит свое сообщение мысленно, а вспомнит потом другого человека? Того же осведомителя... Который поклянется, что не знает ни какой гостинице. Вариантов была масса, но пока что не остановился ни на одном из них.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Мар 13, 2010 3:05 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Тюильри.

Сомерсет, Робеспьер, Ришар, Карно.

Граф Сомерсет молча бродил вокруг Тюильри, мысленно проклиная свое положение в частности и сложившиеся обстоятельства в целом. И ведь ничего не поделаешь. Любимый друг и коллега Жан де Бац ясно объяснил. Их доверенное лицо, человек в высшей степени влиятельный, перестал выходить на связь. Это раз. Он совершенно точно – не предатель. Это два. Связной, через которого эта связь поддерживалась, исчез. Это три. Все дела встали ввиду невозможности скоординировать действия. Это четыре. И пять – этот таинственный человек знает в лицо Сомерсета. Поэтому граф должен бродить там, как одержимый, являя собой живое напоминание о необходимости связаться с бароном. Сам же барон идти к Тюильри отказывался наотрез, не объясняя причин. В последнее время он захандрил и предпочитал мрачно играть в шахматы, не выходя из дома.

Пошел дождь. Сомерсет поежился – не хватало еще промокнуть и заболеть. Машинально он отметил группу мужчин, приближавшихся ко входу. Посыльные. Сонные жандармы, одуревшие от многочасовой стоячки на промозглом ветру, особенно не приглядывались. Неожиданно Сомерсету пришла в голову шальная мысль. Может быть, этот таинственный человек сидит в кабинете, окна которого выходят на другую сторону? Что если пройти в Тюильри и пошататься там? Если остановят, скажет, что разыскивает гражданина … к примеру, гражданина Вадье. Или (он посмеялся про себя) гражданина Робеспьера. Идея Сомерсета развеселила, и он отправился в ближайшую таверну за бумагой. Через четверть часа он выходил из нее с запечатанным конвертом. В крайнем случае, всегда можно сказать, что его остановили на улице и попросили передать… А еще через четверть часа он, перешагнув порог несчастного изувеченного якобинцами дворца, с любопытством оглядывал остатки прежнего великолепия.

Робеспьер прислонился к стене, ожидая, пока предметы перестанут плясать перед глазами. Переутомление? А может быть, нервное. Или простуда, что неудивительно с такой погодой. Как бы там ни было, сейчас лучше остановиться и переждать, иначе есть риск либо растянуться на полу, либо сломать себе шею на лестнице. День выдался тяжелый, в том плане, что было много ненужной болтовни, бумаг, выяснений, но на самом деле все пустое и ни к чему эта суматоха не привела. Основных тем было четыре: все обсуждали секции, все обсуждали смерть чиновника, фамилию которого он не помнил, все обсуждали делегацию в Конвент от секции Марата и реформу народного образования предложенную Давидом. И промолчать нельзя и высказываться не очень хочется, одним словом. Особенно после разговора с дЭрбуа, который мог довести до белого каления кого угодно, излагая свою точку зрения о тех же секциях. Все, достаточно. Он попробовал пройти вперед, но лучше не становилось, поэтому вынужден был ухватиться за оконную решетку. Придется искать Субербьеля и выслушивать мнение доктора по поводу пренебрежительного отношения к собственному здоровью и так далее...

А так хотелось верить, что с разговорами на сегодня покончено! Шаги в коридоре привлекли внимание, что и не удивительно - в Тюильри сейчас почти пусто. Когда человек ступил в полосу света, выяснилось, что это посыльный - в руках молодого мужчины был конверт. Он оглядывался по сторонам, будто находился здесь впервые или же заблудился. Странно. Но выбирать не приходилось.

- Гражданин! - окликнул его Робеспьер, придя к выводу, что без Субербьеля не обойдется. А еще почему-то именно сейчас пришла в голову мысль, что доктор был одним из присяжных в тот день, когда были решением суда были приговорены откупщики. Лучше от этого не стало.

Сомерсет замер. Ну разве можно фортуне подкидывать такие шутки без предупреждений? Хотя на то она и фортуна. В данный момент он лицезрел Робеспьера собственной персоной с лицом, напоминающим маску мертвеца. Сомерсет осторожно подошел, не сводя с него глаз. Похоже, тирану плохо? Вот не хватало, чтобы он отдал концы у него на руках.

- Добрый вечер, я могу вам помочь? - вежливо осведомился Сомерсет.

- Да, можете, - нетерпеливо сказал Робеспьер. - Ступайте к присяжным, найдите, пожалуйста, гражданина Субербьеля и приведите его сюда. Это в павильоне Равенства.

- В павильоне Равенства? Да, сейчас, - пробормотал Сомерсет. Черт побери, они тут переименовали все комнаты! И как, скажите, искать этот павильон Равенства? - Может быть вам принести... воды? Или проводить куда-нибудь? Не стоять же вам тут, пока я буду бегать за гражданином Субербьелем.

- Ничего не нужно, благодарю, - немного резче, чем следовало бы, ответил Робеспьер. Хотя, его сказочное состояние не скроешь, раз первый встречный предлагает принести воды. - В конце этого коридора есть скамейка. Проведите меня к ней, пожалуйста. - Не дожидаясь согласия, он вцепился в руку посыльного, не в силах понять, что не так с этим... прохожим.


Первой мыслью графа Сомерсета было просто уйти. Однако, здравый смысл подсказал ему, что это будет ошибкой. Посыльный, который сбегает, когда его посылают за помощью - подозрителен. А Робеспьер известен своей паранойей. Еще не хватало, чтобы его приметы были объявлены всем жандармам и на него началась охота! Пришлось бежать за врачом. По сторонам он старался не смотреть. Комната. Еще комната. И еще. В одном из коридоров он остановился. Вот тут, у этого окна, он обнимал графиню Дюмонд - очаровательную голубоглазую блондинку, которая была от него без ума. Вот здесь, в этой крошечной комнате для слуг они предавались своей страсти. А тут он впервые увидел баронессу Линьяль - обладательницу бархатистого голоса и огненно-рыжей шевелюры. Некоторый считали баронессу слишком пошлой, некоторые готовы были биться ради нее до последней капли крови... Усилием воли Сомерсет заставил себя двигаться дальше. Где этот зал, он не знал, но, судя по всему, в Тюильри сейчас не так много народу, и можно ориентироваться по голосам... Но нужного человека он так и не нашел. Распорядившись о том, чтобы Субербьеля доставили к Робеспьеру немедленно, он рванул обратно. Тирана на месте не было. Где, черт возьми, его кабинет? Сомерсет вновь побежал по этажам, заглядывая в каждую дверь, откуда пробивался свет. Наконец, удача ему улыбнулась. Тиран сидел в той же позе, только переместился в кресло.

- Гражданина Суберьбьеля нет. Я попросил срочно найти его, - отрапортовал Сомерсет. Интересно, якобинцы так выражаются или надо пасть на колени и поцеловать его ботинок?

Как ни странно, посыльный вернулся. Если этот человек был посыльным, разумеется, так как, то ли в его манере держать себя, то ли в одежде было нечто, что заставляло думать о том, что курьер этот особенный.

- Вы должны были доставить депешу перед тем, как я остановил вас? - вопрос был риторический, человек все еще держал в руке конверт. - Кому она предназначается?

- Гражданину Бареру, - брякнул Сомерсет наобум первое вспомнившееся имя. - Бертрана Барера он запомнил по его манере нести совершенно убийственный якобинский бред в необычной, можно сказать, аристократической манере.

- Возможно, вы его еще застанете, - медленно сказал Робеспьер. Взгляд постоянно цеплялся за какие-то мелочи, вполне невинные на первый взгляд, такие, как массивный золотой брелок на поясе курьера, довольно дорогая булавка для галстука, она была приметной только потому... Интересно, это лихорадка проделывает такие фокусы или же беспокойство имеет основания? - Да, мы ожидаем депешу и не одну. Откуда вы прибыли?

- Я парижанин, - улыбнулся Сомерсет, проклиная в душе всех якобинцев вместе и этого - особенно. Надо уходить. - Если вы не возражаете, я пойду. - Он слышал, как кто-то приближается к кабинету. Хорошо бы, чтобы это был тот самый доктор с непроизносимой фамилией. Отвлечет тирана... Но это был не доктор. Судя по всему, еще какой-то якобинец.

***

Жак Ришар поправил галстук, прежде чем войти. Усталость - не повод для того, чтобы выглядеть неряшливо. Отчитаться - и домой. Завтра можно будет себе позволить прийти на работу попозже и выспаться. Все дела он закончил, сегодня специально сидел допоздна. Перешагнув порог кабинета Робеспьера, Ришар заговорил:

- Добрый вечер, гражданин Робеспьер, я принес отчеты за.... - он осекся. - Простите, я не знал, что у вас посетители. Я зайду позже.

- Нет, останьтесь, - Робеспьер махнул рукой, приглашая Ришара сесть. - Я приму отчеты, но сначала закончу с этим гражданином. - Он повернулся к посыльному, надеясь, что агент останется верным своей привычке наблюдать. А вот курьер хочет уйти. И не удивительно, ведь ответ на обычный вопрос к посыльному выглядел, мягко скажем, странно. Паранойя? Или слишком много совпадений? - Гражданин, когда я спросил, откуда вы, я не имел в виду ваше место жительства, а место, откуда была прислана депеша.

- Из Парижа. Ко мне подошли и попросили передать письмо, - Сомерсет изобразил крайнее смущение. Только сейчас он вспомнил о дорогих аксессуарах, которые являлись неизменными атрибутами его крайне убого на его взгляд одеяния. Наверное, не зря ему мерещились графиня и баронесса. Возможно, обе они уже на небесах... И он там скоро будет благодаря своей идиотской затее. Вошедший якобинец тем временем изучающе пялился. Захотелось сказать ему что-нибудь непристойное, чтобы тот немного ослабил хватку. "Кажется, на этот раз действительно влип, граф", - сказал сам себе мысленно Сомерсет.

- Значит, вы не являетесь официально уполномоченным курьером, - скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Робеспьер. - Передайте мне депешу, пожалуйста.

- А так разве можно? - искренне удивился Сомерсет.

- Можно, - кивнул Ришар. - Выполняйте, что вам сказано.
Сомерсет молча положил конверт на стол.

- Конверт не подписан и без печатей, - резюмировал Робеспьер, изучив депешу и обращаясь скорее к Ришару. - Следовательно, речь может идти о частной переписке. Тем не менее, мы обязаны контролировать бумаги, приходящие на имя Комитета. Гражданин Ришар, проверьте, пожалуйста, документы.

***

Шаги отдавались гулким эхом. Лазар Карно завернул в галерею, мысленно представляя себе, как уже через полчаса окажется дома и ляжет на диван с томиком стихов малоизвестных французских авторов. Сегодня вечером Страффорд передаст сообщение для барона, и завтра они, наконец, встретятся. Пожалуй, это было единственным, что его беспокоило. В остальном дела двигались неплохо. Сегодня он получил подтверждение того, что встреча с представителем герцога Кобургского состоится. Если переговоры пройдут успешно, то австрийцы ударят по Самбро-Маасской армии в той части, которой руководит генерал Дежарден. Даже не придется приносить в жертву Пишегрю. Главное – сделать так, чтобы Журдан с подкреплением не дошел до места вовремя. И тогда весь Конвент заговорит о поражении на границе Франции и не даст резвому Буанапарте продвинуть его план. «А, может быть, и Сен-Жюст, наконец, найдет свою смерть». Это был внутренний голос. Но почему бы и нет? Если Сен-Жюст погибнет в бою, Робеспьер будет надолго выбит из колеи. Кстати, это мысль. А пока осталось последнее дело. Передать Робеспьеру бумаги из Комитета общей безопасности, переработанные Карно по личной просьбе тирана. Кстати, он еще тут. Вот и прекрасно – покончим с неприятной миссией немедленно. Карно постучался, открыл дверь и остолбенел. В кабинете Робеспьера сидел граф Сомерсет собственной персоной. И, похоже, дела у него были явно не вполне хороши.

- Добрый вечер, Максимильян, - заговорил Карно. – Вот бумаги, которые я обещал переработать.

- Добрый вечер, Лазар, - поздоровался Робеспьер. Похоже, сегодня на него свалятся все бумаги за вчерашний и позавчерашний день. - Благодарю, оставь их здесь, пожалуйста, я просмотрю сегодня же. Гражданин Ришар? Мы можем отпустить курьера?

- Нет, - Ришар нахмурился и повернулся к Сомерсету. - Боюсь, мне придется задержать вас для беседы, гражданин... - он бросил беглый взгляд на свидетельство о благонадежности, которое минуту назад получил от курьера. - Гражданин Сомер. - В Париже - неспокойное время. Ваш рассказ выглядит неубедительно. Я вынужден настаивать на проверке вашей личности. И даю слово, как только будут соблюдены все формальности, вы будете отпущены на свободу, а я принесу вам извинения за то, что оторвал вас от дел. - Ришар слегка поклонился.

Сомерсет вспомнил, что когда-то он верил в Бога. Жаль, что ни одной молитвы не помнит. Он кивнул. Спорить было бесполезно.

- Кто это? - холодно спросил Карно, обращаясь к Робеспьеру.

- Гражданин утверждает, что курьер. Он принес послание для гражданина Барера, но письмо не имеет никакого отношения к официальному, - сказал Робеспьер. - Возможно, дело касается частной переписки, поэтому я передам депешу гражданину Бареру лично.

"Аминь", - подумал Карно. Вот и добегался под окнами граф Сомерсет. Что ж, он хотя бы не француз. Не так обидно будет. И как хорошо, что он не знал, кого ищет на самом деле! - Вы совершенно правы, Ришар. Задержите гражданина, - произнес Карно и отвернулся. В их деле нет места сантиментам. Сомерсет попался, значит, он должен умереть. Когда графа, который, кстати, держался весьма достойно, увели, Карно повернулся к Робеспьеру.

- Странные личности бродят по Тюильри. Итак, вот что, собственно, я хотел обсудить... - Он достал бумаги и заговорил о делах.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Мар 13, 2010 4:54 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794.
Париж, дом на площади Вож.
Демервилль, Эжени

- Идти, не идти, идти, не идти, может идти, может не идти, может идти… - Эжени гадала на ромашке, - Вот черт, -осталось два лепестка, - не идти или… не идти, - все, пусть я сжульничала, но получилось. Никуда я не пойду, и вообще я о тебе не думаю, мерзкий гадкий Лазар Гош. Я останусь пока в Париже не из-за тебя, а просто из любопытства, чем кончится твое дело. И буду так радоваться, когда тебя казнят, что устрою фейерверк и большой праздник. И буду танцевать до утра. Вот!

Закончив с делами, она с удовлетворением оглядела свою новую квартиру. Светлая и просторная с гостиной и даже с приличной мебелью. Ничего общего с домом на Ситэ, откуда она исчезла около недели назад. И отличное дневное убежище нашлось совсем недалеко. А еще тут обнаружилась прекрасная библиотека и даже клавесин. Интересно, кем был предыдущий владелец?
Наверное, это был мужчина. Никаких цветов на окне, и занавески простые темной ткани, а клавесин пыльный. Им явно давно не пользовались. Эжени задумчиво открыла крышку и взяла несколько аккордов. Вальс. Моцарт… Она вскочила.

*Никакого Моцарта. И, кстати, уважаемый гадкий Гош, я настолько о тебе не думаю, что у меня куча других дел. Например, вот сейчас пойду и куплю себе новые ноты. Гайдн. Всегда любила Гайдна*.
Она быстро собралась и выскочила за дверь, перепрыгивая на лестнице через ступеньки.

- Ооох, простите, - виновато протянула Эжени.

Молодой человек потирал ушибленный лоб. Вокруг него белыми крыльями трепетали бумаги, оседая на пол.
- Да ничего, - Доминик Демервилль поправил сбившийся набок галстук и улыбнулся, - В конце концов, в Париже, видимо, знакомятся с соседями только так. Я знаю, Вы – дама, которая играет по вечерам на верхнем этаже.

- Так громко? – смутилась Эжени, - Я думала, что никому не помешаю. Я даже думала сменить клавесин на рояль. Теперь не буду.

- Наоборот, - рассмеялся Демервилль, - Так хорошо. А шум я даже люблю. Парижане кажутся мне тихими и замкнутыми.

- Не оскорбляйте нас, парижан, - возмутилась Эжени, впрочем, вовремя вспомнив о собственном не вполне парижском происхождении, - Впрочем, я сама не настолько парижанка, но буду защищать этот город как свой, - рассмеялась она в тон Демервиллю. Обаятельный молодой человек. С ним было просто легко и хорошо, - Так чем Вас смущают парижане? Вы недавно приехали?

- Несколько лет назад, - улыбнулся Демервилль во весь рот, - И большего любителя Парижа сложно найти в этом городе, правда. Но здесь правда все другое, чем дома. Например, соседи. Ведь правда, не столкнись мы с Вами на лестнице, мы могли бы годами жить за соседними дверьми и ограничиваться вежливыми кивками. И при этом каждый день почта увозит из Парижа тысячи писем, которые парижане пишут друзьям, которых не видят уже долгие годы и которые разбросаны по всему свету. У нас дома бы пожали плечами и сказали, что это ненормально.

- А где у вас дом? – поинтересовалась Эжени, пытаясь распознать легкий акцент в быстрой речи юноши, - Прованс? Каталония?
Демервилль гордо выпрямился и вскинул голову.

- Берите выше, - торжественно объявил он, - Гасконь. Доминик Демервилль к Вашим услугам, - он щелкнул каблуками и поклонился, - А Вас как зовут?

- Ой, сама не знаю, - растерянно ответила Эжени, - Я недавно сменила квартиру, сменила все. Может, имя тоже сменить? Только не принимайте меня за чудачку. Просто весенний каприз.

- А по-моему здорово, - обрадовался Демервилль, - Всю жизнь любил распутывать загадки, а теперь у меня, наконец, есть возможность увидеть, как они создаются. Но надо же мне Вас как-то называть? И другим, кстати, тоже?

- Отлично, беру Вас в соучастники, - восхитилась Эжени. Молодой человек нравился ей все больше, тем более, что друзей резко не хватало. *А Гош пусть локти кусает от зависти!!!*, - Так, - начала она загибать пальцы, - Выбираем… Анна, Тереза, Сюзетта, Изабель, Жанна, Аделаида, Мари, Элизабет…

- Остановимся на Изабель, - предложил Демервилль, - Осталось придумать откуда Вы, есть ли у Вас муж, на какие средства Вы здесь проживаете и чем интересуетесь.

- У вас очень здорово получается придумывать, - восторженно согласилась Эжени, - Вам надо работать в полиции и вести всякие расследования. Кстати, а Вы чем занимаетесь? Где Вы служите?

- В Комитете Общественной Безопасности, - машинально ответил Демервилль, - Стоп, стоп! – он замахал руками, глядя, как вытянулось лицо его собеседницы, - Да не бойтесь Вы! Знаете, почему Вы не похожи на заговорщицу?

- Знаю! – ответила Эжени, пытаясь прийти в себя от удивления. Предложить сообщничество в создании тайны человеку из Комитета Общественной Безопасности, - это надо было умудриться, - Заговорщики как раз ведут себя как люди, у которых нет тайн и которым нечего скрывать.

- Именно, - кивнул Демервилль, вспомнив про Барера, который всегда что-то скрывал и при этом оставался самым открытым человеком, которого он только знал, - А у Вас на лбу написано, что у Вас есть свои загадки. Поэтому в настоящий заговор Вас никогда не возьмут.

- Ну вот, - огорчилась Эжени, - Ладно, не берите меня в ваши заговоры.

- Зато возьму пить кофе, - подхватил Демервилль, - Вы ведь тоже куда-то направлялись, а у меня есть еще полчаса. Только соберу бумаги, хорошо?

- По рукам, - радостно ответила Эжени, - Ради Вас я даже выгуляю свое новое платье. И вашим бумагам тоже не мешает проветриться перед тем, как вы запрете их в ящике стола.

Демервилль расхохотался и первым сбежал по лестнице вниз на улицу.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Мар 14, 2010 3:21 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Самбро-Маасская армия
Сен-Жюст, Филипп Леба.

Филипп Леба отложил в сторону перо и перечитал письмо.
*Милая Элиза, дела снова зовут меня. Приходится прервать это письмо и расстаться на несколько часов даже с такой возможностью поговорить с тобой. Ты знаешь, здесь красивые рассветы. Каждое утро я выхожу, чтобы встретить солнце. Как жалко, что я не могу показать этот восход тебе, но когда я вижу его, я представляю, что ты рядом. Но ты далеко, и это – единственное, что меня так удручает здесь…*

Сен-Жюст бы засмеял его за подобные письма. Подумав о Сен-Жюсте, который должен был вернуться с обхода, Леба покраснел и быстро сложил письмо в конверт, запечатав его как раз вовремя, чтобы сунуть письмо в карман и улыбнуться входящему другу.
- Прости, Антуан, - смущенно проговорил он, - Но нормальная работа почты – единственная роскошь, которую я себе позволяю. Не надо сейчас делать грозное лицо, я также написал Робеспьеру насчет новых поставок. Растет количество волонтеров. Это радует.

Выслушать ответ Сен-Жюста он не успел – вошел офицер с пачкой писем в руках.
- Письмо для гражданина Сен-Жюста и гражданина Леба, - скучным голосом заметил офицер и вручил конверт Сен-Жюсту, которого солдаты негласно считали старшим по званию, чем его друга.

Леба сделал протестующий жест, узнав почерк Анриетты на конверте, но было поздно.
- О, как мило с ее стороны, написать нам обоим! – попытался Леба исправить неловкое положение, видя, что Сен-Жюст помрачнел.

Сен-Жюст и правда помрачнел. Он вообще в последнее время был настроен не лучшим образом. Эжени, промелькнувшая, словно сон, лишь разбередила старые раны. Он вновь находился между двумя мирами. Миром живых, в котором все было непонятно и неправильно, и миром мертвых, в котором каждая мелочь имела свое место. К мыслям "о вечном" к тому же накладывались подозрения. С каждым днем они становились все более четкими. Известие о том, что генерал Гош все таки арестован. Отсутствие генерала Журдана, чью помощь обещали еще три недели назад. СОздавалось впечатление, что чья-то невидимая рука делает все для того, чтобы они не выстояли. Но чья? Карно? Это абсурд. Можно все что угодно думать о его характере, но он - патриот и талантливый военачальник, у которого есть чему поучиться... Писмо Анриетты хорошего настроения не добавило. Теперь помимо всего прочего его будет мучить чувство раскаяния и беспокойства за единственное светлое существо, которое он знал. - Вряд ли Анриетта писала мне, - выдавил из себя Сен-Жюст и замолчал, изучая принесенную лично для него корреспонденцию.

Леба взял у него из рук письмо.
- Да ничего важного она не пишет, - успокаивающе заметил он, - У них с Элизой все в порядке, она много рисует, но очень волнуется за нас и боится, что Элиза многое умалчивает, чтобы ее не взволновать. Ну что, ответ пишем на двоих или мне отдуваться? - деланно беспечным тоном продолжил он.

- Пиши один, - Сен-Жюст отвел глаза. Затем, нахмурился. - Ты хочешь сказать, что Анриетта вернулась в Париж?

- Приехала ненадолго, - рассеянно кивнул Леба, - Я не мог возражать. Элизе нездоровилось, ей нужны были вторые руки для ведения дома, - Не волнуйся, - добавил он, - Как только Элиза поправится, Анриетта снова уедет. Черт возьми, Антуан, ты меня совсем не слушаешь, - вспыхнул Леба, - И я хочу поговорить с тобой начистоту.

Сен-Жюст медленно поднял на него глаза. - Говори.

- Последние недели ты сам не свой, - медленно произнес Леба, глядя на него, - С тех пор, как бесследно пропал полковой хирург, с которым ты внезапно сблизился.

Сен-Жюст слегка побледнел. - Полковой хирург отбыл в Париж с донесением. И вообще, он не был хирургом. Просто имел познания в медицине. А также был человеком, которому можно доверять. Филипп, я не понимаю, о чем ты. Все в порядке. Я немного скучаю по родным и беспокоюсь о них. Думаю, тебе понятны подобные чувства. А еще меня мучает бессонница. Это - все.

- Я хотел проверить его тщательнее, но не стал, видя, как тебя увлекает каждое его слово, - неожиданно жестко сказал Леба, - Друг мой, это каждому твоему слову внимает вся армия. Про тебя уже рассказывают легенды, как ты ходишь на австрийцев с голыми руками, а они бегут от одного твоего вида. А позавчера ты лично схватил сразу восемь шпионов и привел их в лагерь в одиночку, связав их одной веревкой и подгоняя. А сапоги для солдатты добываешь буквально из-под земли, потому что тебе известны все тайные склады старой роялистской армии и ты находишь все новые ее боеприпасы для того, чтобы раздать их солдадам. Скоро они начнут поклоняться тебе как античному герою, - мягко продолжилд он, - Тебе больше нет нужды искать себе кумиров или внимать кому-то как источнику истины. Ты теперь сам - командир, мой друг.

- С чего ты взял, что я ищу себе кумиров? - вскинул глаза Сен-Жюст. - Филипп, ты ошибаешься. Я уже давно не ищу себе кумиров.. Во всяком случае, среди живых. - Разговор о Страффорде начинал его тяготить. Тем более, что в словах Леба была доля истины. Сен-Жюст решил переменить тему. - Скажи, Филипп, ты знал, что генерал Гош обвинен в получении взятки и сочувствии к заговорщикам? Что ты об этом думаешь?

Леба нахмурился.
- Я не поднимал с тобой эту тему, так как думал, что ты сам все прекрасно знаешь, - тихо ответил он, - Говорят, что ты и был инициатором его ареста, так как у вас несколько не сложились отношения, - Леба решил проявить такт и дипломатичность, так как прошлой осенью воочию наблюдал, как "не складывались" эти отношения, что в итоге стоило Гошу крупного поражения, когда тот решил что-то доказать Сен-Жюсту, а Сен-Жюсту - унижения на военном совете, когда Гош отредактировал его план наступления, который Сен-Жюст готовил неделю - и ведь великолепный план... - Но я на твоей стороне, ты же знаешь. Я думаю, у тебя были веские причины. И Гош действительно много задавался, - историю про взятку Леба не стал комментировать, памятуя о предлоге для ареста того же Эбера или дантонистов, которые также несколько месяцев назад придумал лично Сен-Жюст.

- Я?? - Сен-Жюст со злостью смял чистый лист бумаги. на котором планировал сегодня напиисать очередное злое письмо в Комитет общественного спасения. - Я?? Кто это говорит? Филипп, ты тоже так считаешь? Что я свожу счеты таким образом?

- Я не считаю, что ты сводишь счеты, - ответил Леба, дипломатично игнорируя первую часть вопроса.

- Черт. - Сен-Жюст взял себя в руки. - Ты меня расстроил. Я вижу, что ты не говоришь всего, что думаешь. Но ты неправ. Я видел приказ на арест Гоша, но я был уверен, что делу не будет дан ход. Но хватит об этом, - он резко замолчал, обдумывая слова Филиппа. Из головы не шел разгово с Эжени и его обещание. - В ближайшее время я хочу проведать генерала Пишегрю, - медленно произнес Сен-Жюст. - Не хочешь составить мне компанию?

- Я как раз сказал тебе все, что думаю, - вспыхнул Леба, - У тебя есть свои причины делать то, что ты делаешь, Антуан, и я всегда стараюсь найти тебе оправдание. Если ты говоришь, что непричастен к аресту Гоша - значит так оно и есть, или у тебя есть причины не признаваться мне в этом, как и в некоторых других случаях, когда ты скрывал от меня истину. Но учти, пожалуйста, что кроме меня на веру это объяснение не примет никто, потому что о твоей роли в этой истории говорит весь Париж. А зачем ты хочешь проведать Пишегрю? - сделал попытку Леба сменить тему.

- Я не писал доноса на Гоша и не подписывал приказа! - взвился Сен-Жюст. - Черт побери, Филипп, откровенность - так откровенность. Итак, ты считаешь, что я таким образом свожу счеты с теми, кто мне не нравится? Хочешь, давай уйдем из лагеря в лес и поговорим начистоту. Расскажи мне о том, что ты думаешь, какой я подлец. И что, получив власть, я стал использовать ее ля сведения счетов?

- Ты не подлец, Антуан, - ответил Леба, втайне радуясь, что его друг хотя бы вышел из состояния апатии, - И ни в какой лес мы не пойдем, потому что иначе пойдут слухи, что мы ушли драться на дуэли. Ты сам видишь, как легко рождаются сплетни. Ты не любил Гоша, но у тебя были причины, причем не только личные. Так или иначе, ты выбрал Пишегрю. И теперь тебе надо будет просто с этим жить. Я уважаю тебя и восхищаюсь тобой. Просто ты болезненно реагируешь на любые замечания, но это как раз следствие того, что твой талант принес тебе много ответственности. И я ради твоего же блага не поведусь на твою вспышку. Я верю, что ты непричастен - а если бы был бы причастен, то не сводил бы личные счеты, какая бы черная кошка между вами не пробежала, кстати, не знаю, с чего. И никогда не понимал.

- Ты поедешь со мной к Пишегрю? - коротко спросил Сен-Жюст. Незачем Филиппу знать о роли Пишегрю в истории с арестом Гоша. Но слишком уж часто в последнее время он слышит отголоски этой истории. А это значит, что пришло время с ней разобраться.

Филипп Леба кивнул.
- И все-таки, Антуан, - мягко сказал он, - Я не понимаю, почему ты так заинтересован в этой истории. Пойми, ты уже не заставишь замолчать злые языки, и помочь Гошу ты тоже теперь не сможешь, не бросив на себя еще большую тень. И ты так и не объяснил мне, что у вас случилось тогда, с чего заварилась вся эта каша. Я же был в Страсбурге и наблюдал уже историю в развитии, - напомнил он события осени девяносто третьего у Рейна.

- Мне плевать на злые языки, - прошипел Сен-Жюст, окончательно разозлившись. - Талантливый генерал в тюрьме. На мой взгляд он - невиновен. Если говорить о его человеческих качествах, то он - напыщенный и самовлюбренный индюк, абсолютно помешанный на собственных заслугах и талантах. К тому же, невоспитанный. И вообще мерзавец. Но он - из тех, кто способен принести пользу моей стране. Поэтому я - на его стороне. Я понятно объяснил? - Он отвернулся к окну и закурил. - Покажи письмо сестры.

- Я рад, что ты разозлился и перестал сам ходить с таким заносчивым видом, что даже мне не по себе, - Леба рассмеялся и хлопнул его по плечу, - Все, достаточно на сегодня споров и чувства оскорбленного достоинства. Читай письмо, а потом будем обсуждать последние домашние сплетни. Кстати, Лиза еще давно прислала мне на день рождения в подарок пбутылку хорошего вина. Садись, сейчас достану. Ты заслужил этот вечер.

Сен-Жюст состроил серьезную мину и уже готов был отказаться, но неожиданно улыбнулся. Действительно, какого черта он отталкивает от себя одного из немногих оставшихся друзей? - Спасибо , Филипп. Я рад, что мы поговорили. Сегодня вечером - только о семейных историях. И пусть генералы передохнут от нашего внимания.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Мар 14, 2010 3:43 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Барон де Бац, Лазар Карно

Барон де Бац  расхаживал по комнате, не зная куда себя деть от  беспокойства и от неприятного, липкого, похожего на страх ощущения. Монтеню исчез. Сомерсет не вернулся. Карно не выходил на связь. В данном случае его мало волновали обстоятельства, которые помешали Карно и Монтеню держать связь, но вот за Сомерсета он очень сильно волновался. Также ему стоило немалых трудов пересилить себя и прийти сюда, так как сообщение о встрече было передано самым диким образом. Точнее, передал его, как всегда, трактирщик, но после разговора у барона сложилось четкое мнение, что кто-то из них двоих сошел с ума. Да и что можно думать, когда человек утверждает, что сообщение передано, но не может сказать кем именно? Все, что удалось выжать, это то, что был там какой-то тип, которого раньше не видели, но он весь вечер играл в карты, пока не проигрался совсем. К стойке  не подходил, так как на его деньги гуляла вся свора нюхачей из комитета и угощали, собственно, они. Тьфу, пропасть! Дверь распахнулась без предупреждения. Де Бац схватился за пистолет, но иуи же шагнул в сторону, позволяя Карно пройти. - Добрый день, генерал.

Карно вошел быстрым шагом и посмотрел на де Баца взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. - Плохие новости, барон. Похоже, удача вам изменила. Если, конечно, план передавать мне напоминания при помощи вашего друга Сомерсета, было вашей идеей. Если это не так, то удача изменила ему, и он - слабоумный игрок с фортуной, как, собственно, я о нем и думал. Ибо он был задержан два часа назад в Тюильри. В кабинете Робеспьера. С весьма подозрительным конвертом в руках. Мне пришлось поддержать коллег в желании провести дополнительное расследование. Так что, боюсь, вам придется забыть о том, что вы когда-то были с ним знакомы.

- Что? - тупо спросил де Бац. Голос сел, поэтому вопрос прозвучал как карканье. Информация не укладывалась в голове, понадобилось некоторое время, чтобы осознать произошедшее. Черт возьми, ну кто заставлял Сомерсета идти внутрь дворца?! Кто заставил его попадаться на глаза Робеспьеру?! Безумец, он так и не расстался со своим идиотским планом "убить тирана"! И какой конверт?! Кто знает, что за мысли были в его одурманенной адским зельем голове... Барон застонал и сел, обхватив руками голову. - Да, это была моя идея. Но я велел ему только прогуливаться рядом и не заходить ни под каким предлогом даже в галереи! Вы не выходили на связь, генерал и я не знал, что думать.

- Мне пришлось уничтожить Монтеню, - жестко сказал Карно. - Его выследили. Робеспьер подослал ко мне человека, который мне сообщил об этом. Думаю, он издевался. Что касается Сомерсета... Я сочувствую вам, барон. Потому что знаю, что вы питаете особые чувства к этому человеку. Но факт остается фактом. Он полез в Тюильри. И был, разумеется, задержан. Я не отдал приказ убить его только из уважения к вам. Но, надеюсь, что вы будете благоразумны и разубедите меня в этом. Сомерсет должен быть уничтожен до того, как его начнут допрашивать. Он слабый человек, и он увлекается зельем. Кто знает, как повернутся его мозги, если оторватьего от любимого дурмана.

- Дайте мне сутки, генерал, - сдавленным голосом сказал де Бац. Мозг лихорадочно работал. Ну в самом деле, что можно сделать за сутки? - Это не так много, я сделаю все, чтобы вытащить его.

- Это невозможно, - отрезал Карно. - И хватит об этом. Мы терпим неудачи день за днем. Необходимы решительные меры, пока ваших людей не перебили поодиночке. Прежде всего - направить ищеек по ложному следу. И тут потребуется ваша фантазия. Нам нужен второй де Бац. Человек, который будет выслежен и арестован. И казнен, разумеется. Тогда ищейки на некоторое время успокоятся, и у нас появится время. Вы говорили, что имеете влияние на Вадье из Комитета общей безопасности? Пришло вреся воспользоваться связями. Дольше тянуть нельзя.

- На то, чтобы раздобыть мне двойника, потребуется время, - жестко сказал барон. - А я, со своей стороны, сделаю все от меня зависящее и до тех пор не буду слушать никого, кроме себя. Если меня поймают - значит, я отправлюсь на эшафот, но попытаться обязан. Думаете, я могу уподобиться вашему идолу и спокойно смотреть, как моему другу отрубят голову?! Черта с два. Не хотите дать мне сутки - не нужно. Обойдусь без вашей помощи и начну действовать прямо сейчас.

- Стойте. - властно произнес Карно. - И успокойтесь. Я готов вас выслушать и попытаться помочь, раз вопрос стоит таким образом. Вы что, собираетесь его... похитить?

- По возможности, освободить... скажем так, полуофициально. Я не хочу, чтобы потом подняли на уши весь Париж. Расскажите мне, в чем его обвиняют? Когда они предъявят обвинение и как сейчас обстоит дело?

- Расскажу, - легко согласился Карно. - Обвинения пока что нет. Да и о задержании я узнал случайно. Сомерсет явился в Тюильри с каким-то конвертом, изобразил посыльного, якобы, с письмом для Барера. Попался на глаза Робеспьеру и Жаку Ришару - тому самому, что был рекомендован на должность одного из руководителей тайной жандармерии. Оба заподозрили, что все не так просто. Ришар задержал его до утра. Это все.

- На ночь его переведут либо в тюрьму, либо оставят где-то при Тюильри, - задумчиво сказал барон. - Если отправить туда человека с приказом о переводе либо туда, либо обратно, есть шанс вызволить его. Это главное, а потом - новые документы и  приказ держаться подальше от Тюильри. Но скажите... вы ничего не скрываете от меня? Он не сделал ничего... непоправимого?

Карно пожал плечами. - Всего лишь показался подозрительным Робеспьеру.

- Я должен попытаться, - де Бац взял со стола шляпу, он был настроен весьма решительно. - И хочу начать действовать прямо сейчас. Я хотел вас видеть, так как не знал, что с Монтеню и почему вы не даете о себе знать. Теперь скажите, как мы будем держать связь в дальнейшем? Трактирщик повредился рассудком, мне кажется, но тем не менее передал мне сообщение.

- Не знаю, барон, - раздраженно сказал Карно. - Вопрос о том, как мы будем поддерживать связь, я позволю себе оставить пока без ответа. Что касается Сомерсета. Мне бы хотелось знать, что вы задумали, ибо я пока не готов потерять союзника.

- А я не намерен терять друга, - в тон ему ответил де Бац. - Поэтому сейчас пойду и растолкаю одного гражданина, который сможет мне продать несколькобланков с печатью Комитета безопасности. Под утро никто не станет внимательно рассматривать подписи и мы сможем забрать Сомерсета под предлогом перевода в другое помещение. Это - единственный план, который приходит мне в голову, так как завтра он может быть казнен.

- "Мы"? - поднял брови Карно.

- Я говорю о себе и о том, кого определил в напарники, - резко ответил де Бац.

Карно кивнул.- Удачи. Судя по всему, сегодня вечером ваши мысли заняты только планом по вызволению из неприятностей вашего друга Сомерсета, верно?

- Верно, - кивнул де Бац. - Но если вам нужно что-то обсудить со мной - к вашим услугам. Правда смею надеяться, что вопрос не требует глобальной разработки ответа.

- Да что вы, барон, - усмехнулся Карно. - Разве могу я требовать от вас разработки ответов? вы - украшение этого города, а мы, простые смертные, не отягощенные голубой аристократической кровью, должны молиться хотя бы на то, что вы соблаговолили согласиться обсуждать с нами планы. - Карно посерьезнел. - Ваше отношение к делу в последнее время изумляет и настораживает. Вы заранее признаете поражение, барон? За эти недели вы впали в меланхолию и любуетесь ею. Ни одного предложения и н и одной конструктивной мысли. Очнитесь.

- Как вы предлагаете работать, Карно? - прищурился барон. - Мы, к сожалению, не дорвавшееся до власти третье сословие, на нас охотятся так, как мы в свое время на оленей в лесу. И я лично не могу работать, когда все заставы закрыты, а мои агенты либо варятся в собственном соку, одуревшие от ужаса, либо в тюрьме ожидают казни. Как только из Парижа будет возможно выехать не сгибаясь под пачкой бумаг с печатями, я соглашусь, что все это время любовался меланхолией.

- Что ж, займемся оплакиванием нашего нового положения, - недобро произнес Карно и поднялся. - Мне пора. Если вас схватят при попытке освободить Сомерсета, я вряд ли смогу вам помочь. Хочу, чтобы вы это знали.

- А если не схватят - продолжим сотрудничество, когда я сочту нужным с вами, барон, поговорить, - вполголоса проворчал де Бац. - Прекрасно. Считайте, что вы меня предупредили.

Карно молча пожал руку барону и, кивнув, покинул комнату.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Мар 14, 2010 6:47 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, дом, где живут Эжени и Демервилль
Эжени, Демервилль

*Я не сделаю перерыв, пока не разучу эту сонату до конца*, - Эжени взяла последний аккорд и перевела дух. Последние полторы ночи потрачены хотя бы с толком – она явно сделала успехи. Пожалуй, надо выписать рояль. А на завтра еще много дел – например, смена занавесок. И цветы в вазах, вот так. Тогда комнаты перестанут казаться пустыми и чужими.

Впрочем, в любом случае эта квартира была предпочтительнее обжитого и родного дома на Ситэ. Въехав сюда, Эжени поняла, что страшные события последних месяцев, кажется, отпустили ее хоть ненадолго. Впрочем, стоит отдать должное и ее чудесному соседу – их знакомство удивительно хорошо на нее влияет. Пожалуй, впервые за последний год она наконец встретила в этом городе человека, которого можно было назвать действительно молодым. И тут дело не в возрасте – Демервилль явно был ровесником тех же Гоша и Сен-Жюста, но в отличие от них, не взваливал на себя обязательства и ответственность, которая была ему просто не по силам и не пытался всеми силами показать, что этой ответственности он достоин. Наконец, но не считал свой возраст недостатком и не пытался выглядеть старше и серьезнее, чем он есть.

Кстати, может в этом и есть причина холодности и жестокости Сен-Жюста или высокомерия Гоша? Они считают, что все только и ждут, чтобы они оступились или повели себя неподобающе своей высокой миссии, чтобы старшие коллеги пожали плечами – мол, почти мальчик, что с него взять. Поэтому старших коллег надо было превзойти всеми средствами – и так, чтобы у тех не было шанса или случая даже рот раскрыть.

Вот поэтому с Демервиллем так легко и приятно, хотя, например, про то, что он может быть кандидатом для романа или чего-то серьезного и думать смешно, слишком он веселый и молодой. Зато вот друг он будет просто замечательный.

Эжени улыбнулась сама себе и заиграла уличную песенку времен начала революции, в которой высмеивалась Мария-Антуанетта.
Ее прервал стук в дверь.
На пороге стоял тот самый Демервилль, который так ей понравился.
- Если моя музыка мешает Вам отдыхать, могли бы просто постучать в потолок, - весело заметила Эжени, - Добрый вечер, Демервилль.

- Здравствуйте, Изабель, - сверкнул глазами ее сосед. Если Эжени почувствовала к Демервиллю симпатию с первого взгляда, то последний радовался чуть не больше нее возможности расширить свой круг общения. Тем более, что так хотелось провести вечер за веселой болтовней и в хорошей компании, а Барер, как назло, по четвергам ходит в Оперу, с директором которой дружит чуть ли не с первой недели своего пребывания в Париже, а после представления всегда остается на ужин с ним и ведущими актерами, которые ценят его критические замечания, - Я думаю, что мне пора потребовать от Вас компенсацию за постоянный шум с потолка. Мне нужна Ваша помощь.

- И какая же, - расхохоталась Эжени. Из Демервилля получился бы прекрасный актер – настолько выразительно он жестикулировал,
подкрепляя каждое свое слово, - Но только не просите сходить и помочь Вам выбрать полковую трубу, чтобы Вы по вечерам могли тренироваться исполнять военные гимны.

- С меня хватает Вашего клавесина, - улыбнулся Демервилль, - В общем, мне нужна Ваша помощь для борьбы с большой корзиной яблок. Южных, ранних и очень вкусных. Но матушка, кажется, перепутала, отправляя мне корзину, и решила, что мы с Бертраном не люди, а лоси.

- Ваша матушка прислала Вам корзину яблок? – Эжени была в шоке, так как никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

- Ну да, - сверкнул улыбкой Демервилль, - Она уверена, что я забываю нормально поесть в Париже, представляете? А количество она объясняет тем, что, наверное, Бертран тоже ходит вечно голодный, но каждый раз при отсылке путает, что мы - люди, а не лоси и ошибается с количеством раза в три.

- А кто такой Бертран, о котором я столько слышу? – Эжени снова расхохоталась, настолько заразительной была веселость ее нового собеседника. Сен-Жюст бы точно не оценил Демервилля, посчитав его паяцем или несерьезным человеком, и сейчас стоял бы посреди комнаты, задрав нос и деля вид, что сам никогда не мечтал бы о подобной посылке из своего Блеранкура. Гош бы тоже задрал нос и заметил, что такие мелочи их не волнуют и остаток вечера держался бы церемонно и официально, а потом стал бы задираться. Ужас, а она ведь не ест яблоки. Обидно…

- О, Бертран - это Бертран Барер, - восторженно ответил Демервилль, - Он из Комитета Общественного Спасения, мой друг и лучший адвокат всей Франции! Я хочу Вас познакомить как-нибудь, хотите? Они ведь тоже люди, в своем Комитете, а Барер – лучший из них!

- А я сама знаю некоторых из Комитета, и кстати они действительно обычные живые люди, - обрадовалась Эжени, - Например, Сен-Жюста. Он только кажется глыбой льда, а на самом деле он тоже замечательный и почти самый лучший, за некоторыми исключениями.

- Ладно, уговорили, - согласился Демервилль, - Так что, идем есть яблоки?

- Идем, - после короткой заминки ответила Эжени, - Кстати, раз уж ты хочешь кормить голодных, мне кажется, в этом доме есть и еще такие. Что, например, скажешь о нашем новом соседе, которого я видела только мельком?

- Он въехал несколько дней назад, - ответил Демервилль. – И в такой спешке, будто за ним гонится тысяча чертей. И он никуда не выходит, а зажигает свет только когда думает, что все уснули. Ты права, пошли знакомиться. Может, ему нужна помощь.

- Ну так пошли, - Эжени потянула его к двери, - Если твоя веселость даже меня проняла, то любого другого и подавно вытащит из отчаяния, что бы у него ни случилось.

***
- Тысяча чертей, - Демервилль первый зашел в комнату их нового соседа – дверь оказалась не заперта и легко поддалась, - Тысяча чертей, - Он подскочил к лежащему на полу человеку, - Эй, гражданин, вставай. Тебе плохо?

- Вставайте, слышите? - Эжени потрясла человека за плечо, - Бесполезно, Доминик, - тихо сказала она, - Я видела достаточно мертвых в своей жизни. Этому человеку не помочь. Он умер.

Демервилль ошеломленно выпрямился, глядя то на свою знакомую, то на труп, то разглядывая комнату. На столе стоял недопитый бокал, рядом с которым лежала записка, написанная нетвердым почерком.

- Это – яд, - хмуро заметил Демервилль, разглядывая содержимое бокала в то время, как Эжени схватила записку.

- *Моя дорогая Маргарита. Прости за все. Я связался с роялистскими заговорщиками. Я предал свою страну и не могу с этим жить. Прости и прощай. Альбер Монтеню* - зачитала она, - Если бы мы знали, кто этот Монтеню, мы могли бы отдать письмо. Париж велик. Кто его преследовал? И бедная Маргарите…

- Монтеню? – не поверил своим ушам Демервилль, - Так он же работал секретарем в Комитете Общей Безопасности… Я не был с ним знаком, но слышал фамилию, и что он правда оказался предателем и пойдет под трибунал. А он, оказывается, сбежал… Кстати, он занимался делами армии - он задумался о своем.

- Адрес Монтеню ты сможешь выяснить в Комитете? – поинтересовалась Эжени, увлекшись рассказом Демервилля, - Я отнесу письмо его вдове. А ты попробуешь узнать, что стало поводом для ареста, хотя бы официальным. По рукам?

- По рукам, - задумчиво протянул Демервилль, - А теперь давай быстро убираться отсюда и делать вид, что мы весь вечер провели друг у друга в гостях. Если бедняга не ошибался относительно своих преследователей, то они будут здесь с минуты на минуту.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Мар 14, 2010 9:24 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, дом Фуше
Фуше, Баррас

Поль Баррас поправил бант на волосах, откинув голову перед зеркалом. Пожалуй, темно-синий полосатый фрак смотрится слегка вызывающе по нынешним временам, но в крайнем случае он отговорится, что, мол, так проникся Неподкупным, что следует ему во всем. И что, что у Робеспьера полоска мелкая и выцветшая от времени, а у Барраса костюм сшит по последней моде и из лучшего лионского сукна. При мысли о Лионе он поморщился. В последние дни жилось неспокойно – после визита одного старого знакомого. *О тебе спрашивали, Поль*, - заметил он, - *Что бы вы там ни творили в миссиях, учти…* Баррас усмехнулся и заплатил за информацию сто ливров – в конце концов, именно верность тяжелее всего купить, но хотя бы с финансовой стороны бояться нечего.
Итак, они что-то подозревают… Баррас отвернулся от зеркала и налил себе коньяка, выпив залпом. В голове прояснилось.
На полу валялась женская лента. Тереза Тальен забыла ее вчера вечером. Тереза… Милая сумасбродная женщина, к тому же, на поверку, оказавшаяся ярой сторонницей монархии, готовой на все, чтобы прекратить «те страшные гонения на аристократов».
И все-таки кольцо смыкается… Он вздохнул, налил себе еще коньяка, снова выпил.
Еще раз. Тереза, какое-то расследование, нерешительный Тальен и… умница Фуше. Вот уж кто сейчас не пьет в одиночестве, а, скорее всего, уже имеет свой план. У этого человека вечно туз в рукаве. И он натворил в миссиях не меньше.
Впрочем, есть еще один туз.
История с секциями. Баррас задумчиво побарабанил пальцами по зеркалу. Народные волнения. Отвлечь Неподкупного от гибельного расследования, переключив на более насущные дела.
Только волнения на улицах подавлены… Черт, если бы начались беспорядки в Консьержери… Но это невозможно.
Выпив еще раз для храбрости, Баррас вышел из дома, выбрав из утренних мыслей самую трезвую.
Посоветоваться с Фуше. В конце концов, этот человек явно с ним в одной лодке. Посмотрим… Не сдаваться проще не в одиночку, не так ли, господа-граждане?

Жозеф Фуше держал на коленях раскрытую книгу, но его мысли были далеки от изложенных там событий, а вертелись вокруг драмы вполне реальной. Жизненной. Ибо у него на горле постепенно стягивалась петля... пока что невидимая, но какое в этом утешение? Допустим, сейчас на него не обращают внимания, да и после публичного пинка, который от всей души отвесил ему Неподкупный, вряд ли кто-то решиться открыто общаться с почти изгоем. Действовать. Нужно действовать, но осторожно. По возможности манипулируя людьми, либо отыскать того, кто мог бы каким-то образом иметь влияние на Робеспьера. Как? Это - другой вопрос. Не будешь же ты надеяться, Фуше, войти в доверие к Сен-Жюсту, либо к Кутону? Слишком велик риск... А может, к нему может прислушаться уже немолодая девушка, которой он когда-то давал обещание? Но она обижена, что вполне логично. Знал бы, где упадешь, Фуше... Хотя о чем тут говорить, если с самого начала он неверно сделал ставки на Дантона? О чем говорить, если судьба Камиля Демулена нет-нет, да и всплывает в памяти? Жозеф Фуше так и не пришел к каким-либо выводам, так как в дверь постучали.

- Здравствуйте, Фуше, - сухо поздоровался Баррас, зайдя в комнату. Аскетизм обстановки ему не понравился... Но какой тут может быть выбор, - Под Вас, как и под меня кто-то копает, - с порога заявил он, - Я верю информации по цене сто ливров. А Вы?

- Зравствуйте, Баррас. Вижу, что вы расстроены. Верить, не верить... вопрос сложный. Вот я не верю никому, кроме себя, - Фуше развел руками.  - И под меня копает вовсе не банальный "кто-то", а личность вполне реальная и известная.

- Под меня тоже, - жестко сказал Баррас, - Больше некому. Я пришел посоветоваться, Фуше. Вы и я - разные люди. Мне омерзителена чистота Вашей комнаты, Вы всегда скептически смотрели на роскошь моего особняка. Но теперь у нас нет выхода, кроме как пропадать или спасаться заодно. Вы согласны? Я - за то, чтобы дать бой, - Баррас пристально посмотрел на Фуше.

- Что же вы предлагаете? - осторожно спросил Фуше. - Вы знаете, что я не сторонник слишком радикальных мер, которые могут быть только вредны сейчас. И потом, Баррас, если уж вы пришли ко мне за советом, сделайте одолжение, не судить за меня. Мне неприятна мысль, что вы так пренебрежительно отзываетесь о моем жилище, но вместе с тем я не испытываю отвращения к роскоши... Впрочем, это не столь важно, просто мне хотелось бы расставить акценты.

- Если Вы меня неверно поняли, прошу прощения, - Баррас щелкнул каблуками, - Кстати, если в Вашем жилище найдется бутылка хорошего вина, то беру свои слова назад. Фуше, Его надо отвлечь. Надо выиграть время. Вы меня понимаете? - аккуратно спросил он.

- А иначе - не возьмете? - хищно прищурился Фуше, но тут же сменил выражение лица на обычное. Тон собеседника ему не нравился и было ясно, что если они и договорятся, то это будет сделано ценой чрезвычайных усилий, по крайней мере с его стороны. Дважды, дважды он делал неверные ставки и ошибся. Нельзя ошибиться в третий раз. - Да, необходимо. У меня есть свой план действий, которому я собираюсь следовать. А что предлагаете вы? Чем отвлечь?

- Да ладно Вам, - вальяжно протянул Баррас, - Я же не в друзья навязываюсь. Кстати, о друзьях. Мерлен... - воспросительно спросил он, - Есть смысл обсуждать все втроем? Вы ведь редко ошибались в людях. Или с ним - покончено? У меня правда есть план, - признался он, - Но если этот юноша Мерлен на Вашей стороне, я буду готов дождаться его.

- Я не обсуждаю с Мерленом мои планы, - сказал Фуше и даже позволил себе  слегка улыбнуться. Интересно было бы столкнуть Барраса с Неподкупным. И понаблюдать реакцию одного и второго. Притом оставаясь незамеченным, разумеется. - Но и не говорите мне, что конкретно предлагаете. Или вы пришли только затем, чтобы выяснить мои намерения? Они ясны: остатья  в живых.

- Нет. Посоветоваться, - хмуро выдохнул Баррас, - Я все думаю об этой истории с секциями, Фуше. Нужно нечто подобное. И если у Вас нет предложений, я изложу свое... если, конечно, Вы не из чувствительных.

- Я бы не стал делать ставки на секции, - покачал головой Фуше. - Ни при каких обстоятельствах. Но говорите, я вас очень внимательно слушаю. Возможно, ваш план будет удачнее чем все мои выводы.

- Восстание в тюрьме, - хмуро сказал Баррас. В ответ на удивленный взгляд Фуще он пояснил, - Причем роялистское восстание. Я знаю одну особу нужных взглядов. Она сумеет сделать то, что нужно. Удача или неудача - неважно. По крайней мере об этой истории будут долго говорить. А заодно, - она помедлил и произнес чуть тише, - Тальен будет с нами.

- Восстание... - скривился Фуше. - Скажите, а какая мне от этого выгода? Только та, что меня, возможно, заподозрят в соучастии и тогда точно отправят на эшафот? Нет, я действительно не вижу для себя ничего, кроме неприятностей, - по правде говоря, он подумал как раз о том, что возможно, Баррасу и его сообщникам нужен козел отпущения... Без него, как-нибудь. - Тальен может быть с вами сколько угодно, но в подобном поступке я вижу ничего, кроме подстрекательства к бунту и связей с роялистами. Нет, Баррас, премного благодарен.

- Не заподозрят, - заметил Баррас, - Я просто обсуждаю с Вами свою мысль. В соучастии Терезе Кабаррюс и аристократам Бордо не обвинят ни меня ни Вас. Выгода одна - Тереза сделает так, как ей скажу... скажут, - поправился он, - А Неподкупный отвлечется.


- Ну и что? - равнодушно пожал плечами Фуше. - Постараюсь изложить вам свою точку зрения. Когда я сказал, что подобное предприятие меня не интересует, я нисколько не кривил душой и не пытался набить себе цену. Для меня ничего не изменится в том плане, что Неподкупный не забудет о моем существовании только благодаря восстанию. Отвлечется на некоторое время - возможно. Но не забудет, а тут же начнет искать виновных и я... я так хорошо подхожу на эту незавидную роль виновного во всех смертных грехах, верно? Я не намерен развлекать его. И не намерен ставить под удар свое и без того хрупкое положение. Слишком уж дорожу своей головой, извините.

- А Ваш план?- переспросил Баррас.

- Мой план? - немного растерянно переспросил Фуше. Он и правда растерялся. Не говорить же Баррасу о дерзкой идее стать председателем в Клубе. В том самом месте, где, казалось, царит Робеспьер. Да и пока что это просто идея, мысль, мечта... Не больше. И чем меньше людей на данном этапе знают об этом, тем лучше. Меньше болтовни, меньше слухов.... Это может быть опаснее, чем неверно сделанные ставки, граждане. И речь вовсе не о доверии. - Я планировал немного склонить общественное мнение в свою пользу. Право, мне очень неприятно думать, что я единственный виновен во всех смертных грехах. И никаких громких свершений или, упаси Боже, контрреволюционных идей.

- Как интересно, - промолвил Баррас, - пожалуй, я не откажусь на это посмотреть. Так что, Фуше? Вот моя рука. Давайте каждый из нас пойдет по своему плану, но в случае удачи не откажется поделиться с союзником.

- Если она будет, эта удача, - осторожно ответил Фуше, без особого восторга пожав протянутую руку. - Но учтите, что в случае неудачи я буду отрицать причастность к вашему безумному плану только потому, что вы сочли нужным посвятить меня в него.

- Безусловно, Фуше, как я буду отрицать сам факт моего посещения этого дома... если что, - беспечно улыбнулся Баррас, - Всего Вам доброго... друг мой, - прикоснувшись рукой к шляпе, он вышел.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Мар 15, 2010 12:09 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Тюильри.

Карно, Маэл.

Маэл ожидал аудиенции у Карно, прилагая все усилия, чтобы не сорвать злость на ком-нибудь из ни в чем не повинных смертных. То, что до похода в таверну "Золотой Фазан" казалось лишь развлечением, при дальнейшем рассмотрении взбесило гораздо больше, чем можно было ожидать. Не составило труда прочесть мысли трактирщика, не составило труда просидеть в той несчастной таверне проигрывая соглядатаям в карты, предварительно расположив их себе и не составило труда наблюдать за посетителями. Итак, гражданин Карно решил связать его по рукам и ногам, состряпав настоящее обвинение. И он бы попался, обязательно попался в эту ловушку, если бы не скромные способности, доставшиеся ему в довесок к бессмертию. Уже потом, из чистого любопытства он разыскал в одной из подворотен барона де Баца, немного освежил смертному память, притом совершенно неважно, что роялист мало что помнил из событий в замке Кастельно и, прочитав мысли заговорщика убедился в своих догадках насчет генерала. Не такая уж плохая информация, если задуматься. И если учесть то, что разговор происходил без свидетелей, де Бац не пожалуется. Ибо некому.
На пороге появился секретарь и пригласил зайти.

Карно хмурно взглянул на вошедшего Страффорда. История становилась все более темной. Вчера в "Золотом фазане", куда он направил Страффорда с поручением, была облава. Похватали множество людей. Но ни один из них не смог описать Страффорда, так что фактически англичанин остался совершенно чист. Однако, сообщение барону он передал. Как ему это удалось сделать, оставшись незамеченным? В этом был вопрос. И это наводило Карно на мысль о том, что от англичанина следует избавиться как можно скорее. Не так он прост, чтобы играть с ним. А неприятностей и так хватает. - Садитесь, Страффорд. Буду называть вас настоящим именем, не люблю маскарады, - сказал Карно, указывая Маэлу на кресло.

- Слушаю вас, - лениво сказал Маэл, устраиваясь в кресле. Интересно, какую новую гадость задумал прославленный генерал? То, что он не попал под арест во время облавы явно не входило в планы этого деятеля и теперь следует ожидать, что ситуация несколько оживится... возможными осложнениями.

- Вы прекрасно справились с заданием. Расскажите, все ли прошло спокойно? - поинтересовался Карно, изучая посетителя. Что-то в его взгляде ему не нравилось. Скрытая угроза? Или показалось?

- Все спокойно. Не считая облавы, - мягко сказал Маэл. Что же, раз генералу так нужно, поиграем еще немного в полное неведение и станем строить из себя олуха царя небесного. Так забавнее. - Но ваше сообщение передано, какое значение имеет остальное? Или вы, возможно, надеялись, что меня арестуют во время облавы?

- Нет. Зачем мне это? - улыбнулся Карно. - Я все еще надеюсь на наше сотрудничество. Взаимовыгодное сотрудничество.

- Выгодное кому? - поинтересовался Маэл. - Вам или мне? Но согласен, на данном этапе это можно назвать сотрудничеством. Вы позвали меня затем, чтобы дать очередное поручение?

- Да, - коротко сказал Карно. - Я хочу, чтобы вы направились в Самбро-Маасскую армию. Думаю, вам это будет нетрудно.

- Хорошо, - легко согласился Маэл. - Если у вас готовы все бумаги, я могу отправиться завтра вечером.

- Вот и прекрасно, - кивнул Карно. - Пожалуйста, распишитесь вот тут в получении депеши. Вы должны передать ее гражданину Сен-Жюсту. Лично. - Карно откинулся в кресле. – Но это еще не все. Сегодня из Парижа выехал еще один посыльный. Его имя – Робер Делани. Я на словах расскажу вам его маршрут. Ваша задача – догнать его и сделать все возможное, чтобы оградить его от опасностей. Он везет важное донесение, и он должен добраться до пункта назначения. А ваши способности ограждать себя от опасности мною оценены в полной мере после выполнения вами первого задания. Вот, собственно, и все.

Маэл молча расписался, так же молча принял из рук Карно депешу. Забавные мысли в голове у генерала, ничего не скажешь. И нравились они все меньше и меньше. Робер Делани ехал в армию не просто с важной депешей, а и с вполне конкретным заданием - вступить в переговоры с Кобургом на нейтральной территории после окончания основной миссии. Сам Маэл тоже получал депешу, но не столь важную. Никаких стратегических планов или секретной переписки, всего лишь распоряжение о наградах и наказаниях, которое почему-то "забыли" вручить первому курьеру. И дальше гражданин Эжен Блаве, следуя замыслу великого стратега, догоняет первого курьера, оберегает его от опасностей в пути и, прибыв к месту назначения... А вот дальше события могли развиваться по-разному, но с одинаковым печальным итогом. Эжен Блаве будет обвинен в связях с австрийцами и его ждет трибунал в любом случае - попадет ли Делани под подозрение, или не попадет - виновен все равно будет найден. Это бросит тень на Сен-Жюста и комиссар, разумеется, будет отозван в Париж. Зачем-то это очень нужно Карно. Таким образом Карно избавляется от Блаве, устраняет Сен-Жюста и пока Блаве обвиняют во всех смертных грехах, переговоры с Кобургом идут своим ходом. Великолепно, ничего не скажешь. И еще не факт, что так уж и невинна та депеша, которую ему вручили, сделать выводы из мыслей собеседника не удалось. - А что будет, гражданин Карно, если ваш Делани не выполнит поручение? - осведомился вампир. - Вам самому не надоело прикрывать мной все дыры, начиная от роялистов и заканчивая так называемыми депешами? Это просто вопрос, можете на него не отвечать, если не хотите...

- Делани выполнит поручение, - тихо сказал Карно. На его лице не дрогнул ни один мускул. Страффорд упомянул роялистов. Блефует он или и правда о чем-то догадывается - уже неважно.

- Разумеется, - слегка улыбнулся Маэл. - Я выеду сегодня же. Чтобы догнать Делани как можно скорее. А поговорим по душам мы после моего возвращения, хорошо?

- Разумеется, - кивнул Карно. - Удачи, Страффорд.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Мар 15, 2010 4:00 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Кристоф Мерлен, Эжени

Кристоф Мерлен сидел за столом таверны, обхватив голову руками. Он уже давно не напивался до такого скотского состояния, но остановиться не мог. Чертов Клери со своей газетой. Это ж надо было облить помоями комиссаров?
И ведь он написал правду. Когда-то, стал комиссаром Конвента, Мерлен безмерно гордился своим положением. Завертелась настоящая жизнь. Реквизиции, бои, расправы с заговорщиками. Казненых становилось все больше. Потом появился приятель – комиссар Брандэ, который как-то раз, за бокалом вина, объяснил ему, что имущество заговорщиков принадлежит Революции, а они, как представители власти, могут немного поправить свое материальное положение… Позже он попытался все забыть. Забыть свою деятельность в миссии, как кошмарный сон. Теперь перед ним лежала статья о комиссарах. Хлесткая, злая и… правдивая. Жан Клери в газете «Друг народа» не пощадил никого из них. Не называя имен, он прошелся по нескольким комиссарам, в которых угадывались то один, то другой. Эту статью Мерлен прочел днем. Заседание в Конвенте закончилось слишком рано и, предоставленный сам себе, он отправился слоняться по улицам, изо всех сил борясь с воспоминаниями о своих прежних «победах» под Тулоном. В какой-то момент он вспомнил про Эжени и бросился в ее кафе. Просто посмотреть на нее и обменяться несколькими ни к чему не ведущими фразами. Плевать, что ничего не выйдет. Она другая. Но в ее комнате в кафе «У Флориана» сидел совершенно другой человек. От него он узнал, что Эжени продала кафе и больше тут не бывает. Мосты сожжены.

Сидя в пустой таверне, Мерлен думал о своем предстоящем выступлении в Конвенте, об имении под Парижем, купленном на награбленные деньги, и об Эжени, с которой он расстался не лучшим образом. Почувствовав чей-то взгляд, он обернулся. И подумал, что, наверное, сошел с ума. В дверях, глядя на него своим призрачым взглядом, стояла Эжени Леме.


- Ну привет, - пробормотала Эжени, сжимая в руках бутылку вина и какую-то еду, которой она собиралась сегодня кормить своего нового молодого друга, который как бы ни стеснялся рассказывать про матушку, которая присылает ему яблоки, все равно недоедает. Демервиллю понравится, тем более что их совместные вечера ничего не значат. Вчера, несмотря на труп этажом ниже он рассказывал ей взахлеб про свою родину и про то, как приехал в Париж. Удивительные они люди, южане, и приятные. И правда прошлое отпускает.

Впрочем, одно ее прошлое сейчас сидело посреди таверны и напивалось в одиночестве. Пожалуй, она не хотела его больше видеть никогда в жизни. Он милый или неплохой – но тоскливые вечера, когда она вышивала в задней комнате кафе, а он рассказывал какую-то чушь были слишком живы. И их тоже прервал все тот же отвратительный генерал республиканской армии по имени… неважно…
А еще они оба с Гошем зачем-то обманули ее.
Освободившееся время Эжени использовала на то, чтобы наверстать полное отсутствие знаний о военных действиях, которые сейчас вела Франция. Чтобы больше никто не мог ее даже упрекнуть, что она что-то перепутала. Каждую ночь она прочитывала газеты за месяц, дорисовывая к карте Франции стрелки и линии, пытаясь найти логику в том, что делали эти люди. Удивительно – вот линии на карте. Тактика и стратегия. Красивая головоломка. С другой – за каждой линией – тысяча переломанных судеб. Интересно, какой Гош на войне? Красивый и отчужденный или наоборот живой и стремительный, как человек на своем месте и в своей стихии? Или жестокий и высокомерный? Или знает каждого солдата по имени?
Замечтавшись в один из вечеров, Эжени едва не пропустила небольшое сообщение в одном из старых номеров «Монитер», которое заслуживало внимания…. Назначение Кристофа Мерлена в Мозельскую армию. Гош ведь тоже был в Мозельской армии… Удивительно, как они не встретились…
А потом… «По приказу Конвента, переданному комиссаром Мерленом, бригадный генерал Лазар Гош отстоял город Дюнкерк, защищая его от превосходящих сил врага до подхода подкрепления»…
Вот как. Они оказывается встречались. И почему они делали вид, что незнакомы? Странная тайна. Не может быть, чтобы если их связывала победа, даже если они лично друг друга терпеть не могли, они делали вид, что незнакомы. Или они хотели обмануть ее…
*Значит, Гош, ты еще и лжец*, - подумала Эжени, уцепившись за повод разочароваться в своем Кстати, Мерлен.
- Пить в одиночестве вредно, - заметила Эжени, не дождавшись ответа на приветствие.

- Здравствуй, - смутился Мерлен. - Я так редко делаю. Просто, настроение... Я тебя искал... Ты все-таки избавилась от своего кафе, да?

- Не вспоминай про кафе, - махнула рукой Эжени, - о попугае позаботятся, а может я заберу его с собой, еще не решила. Прости, это было не совсем честно - я даже адреса не оставила, но я слишком внезапно все решила.

- Да ладно тебе, - махнул рукой Мерлен. - Вряд ли ты думала, что мы будем встречаться. Да я и сам не думал, что захочу тебя найти. Как ты? Генерал не обижает?

- А что - ревнуешь, - вкрадчиво поинтересовалась Эжени, не зная, кого хочет больше обидеть, - С Гошем все кончено, если тебе интересно. Зато я была в армии. Я рассказывала, что знакома с Сен-Жюстом? Теперь знаешть точно. А Гош... не будем о нем, - оборвала она.

- Ты переключилась на Сен-Жюста? - удивился Мерлен. - Выше - только звезды. - Он отсалютовал ей бокалом. - Ну, за бурную личную жизнь, красавица.

- Не такой уж он высокий, - в тон ему продолжила Эжени, - а ты и Гош обманули меня, тысяча чертей, - посторила она любимое выражение Демервилля, - Вы вели себя, будто не были знакомы. Но так как я теперь все знаю, то ни за что вам не поверю. Особенно ему.

- О, у тебя появились свои агенты-доносчики? - Мерлен презрительно ухмыльнулся. Вот. Началось. В памяти всплыли воспоминания об осаде Дюнкерка. Он, тогда еще начинающий комиссар, прибыл в осажденную крепость вместе с подкреплением. Именно там он впервые присвоил имущество одного из жителей соседней деревни. Не для себя. Для солдат. Он был наслышан о реквизициях Сен-Жюста и просто хотел быть не хуже. Поэтому, пообещав достать необходимое продовольсвтие, отправился по деревням, расстреливая тех, кто отказывался подчиняться. А потом познакомился с Лазаром Гошем. Тогда Гош был бригадным командиром. То, что произошло потом, позволило ему взлететь до немыслимых вершин. Еще одна страничка, которую Мерлен мечтал перелистнуть и не вспоминать.

- У меня нет доносчиков, - спокойно ответила Эжени, - Я всего лишь навела справки о передвижениях войск, - Вы были в одно время и в одной армии, но когда увидели друг друга вели себя как будто в первый раз. Что это значит? Теперь я понимаю, что Гош издевался над словом "кавалерист"...., - в мыслях Мерлена Эжени прочла смущение и....он что, может заставить себя что-то забыть?

- Ты навела справки о передвижениях войск? - изумился Мерлен. - Как? Карно пустил тебя в свой кабинет и предоставил все выкладки? Или Сен-Жюст делится с тобой военными секретами? Не смеши меня, красавица. Ты красивая женщина, самая необычная женщина в Париже. Но изучать передвижания войск - это слишком. Даже для тебя.

- Я просто перечитала газеты, - отрезала Эжени, - Так что, больше сказать нечего? И не поэтому ли ты пьешь в одиночестве?

- Из-за того, что знал Гоша? Нет, поверь мне. Все намного запутаннее. Но стоит ли обсуждать это здесь и сейчас? Если Гош обсуждает с тобой свои военные победы, то я к этому не готов. Да и побед у меня не было. Что касается генерала, то он достоин уважения. Если он выживет и сможет выйти, с удовольсвтием погуляю на вашей свадьбе. Пусть ты и говоришь, что все конечно. Я видел, как ты на него смотришь.

- Между тем все кончено - раз,- по привычке начала загибать паьлцы Эжени, - Два - он женат, три - у вас какая-то мерзкая тайна, четыре...ты не думаешь ведь, что он заменит мне Камиля, - с этими словами Эжени резко развернулась и вышла.

***

Мерлен проводил ее взглядом. Черт побери, еще не хватало, чтобы вылезла эта грязная история. Он сжал пальцами виски. Сколько еще темных пятен в его безупречной биографии? И если это известно Эжени, то это может стать известным и Клери? Клери ведь достает грязное белье героев своих публикаций буквально из преисподней. Тальен сегодня сидел бледно-зеленый, и только повторял: «Этого никто не знал!» И снова воспоминания.

… Дюнкерк. Бригадный командир Лазар Гош сидит за столом и бешено строчит что-то на бумаге. «Что вам, комиссар?» - небрежный поворот головы. Мерлен знает, что Гош презирает комиссаров. Несколько раз он готов был набить ему морду, пока не услышал, как тот отдает распоряжения. Две недели назад он, Мерлен, наблюдал, как командовал генерал Ушар. Трусливый предатель, который не имеет право называться якобинцем и патриотом.
«Генерал Ушар прислал приказ отозвать войска. Он хочет, чтобы вы сдали крепость».

«Какого черта?» - Гош вскакивает, вне себя от бешенства. - «Гражданин предствитель народа. Я прошу принести Конвкенту эту карту. Но быстро, пока не поздно», - Гош протяивает листок бумаги, - «Если мы сдадим .Дюнкерк, мы уже никогад не отвоюем побережье обратно. И я его удержу», - Он пытается переглядеть комиссара.

"Я знаю, командир. Но я видел Ушара. Он не даст вам устраивать самодеятельность", - Мерлен опускает глаза под тяжелым взглядом Гоша. - "Я на вашей стороне. А Ушар только мешает. Вот мое мнение".

Разговор прерывает женский крик. Солдаты тащат женщину ко рву.
«Она была роялистской шпионкой. Ее расстреляют», - жестко говорит Гош, - «Я знаю, что она была Вашей любовницей. Моей тоже. Маркитантка. Удобный образ. Она зажгла огни в городе.», - он провожает женщину деланно безразличным взглядом, - «Вам пора в Париж. А нам – держаться до последнего».

Женщина извивается в руках солдат и кричит.
- Это все ты! Ты! И ты не доживешь до тридцати и умрешь в собственной постели, а не как мечтаешь!

Лицо Гоша каменеет.
«Что касается Ушара, то если мы сумеем сдержать Дюнкерк, я первый назову его предателем», - еще два месяца назад Гош бы не сказал такого. Но история Дюмурье многому их научила.

Мерлен сжимает кулаки. Крики жанщины затихают. Надо решиться. "Ваше дело - воевать. Я сам. Я сам назову его предателем. Он - трусливая скотина. Я напишу в Париж. Действуйте, командир, и ни о чем не думайте". - Он выходит на воздух и несколько минут стоит, соображая, что только что фактически обещал утопить Ушара. Ничего. Какая разница, виновен генерал, или просто не достоин носить это гордое звание? Сейчас это делается легко. Донос - и человека нет. Конечно, нехорошо этим пользоваться, но ситуация слишком острая. И кому, как не комиссару Конвента, помогать настоящим патриотам?


... Мерлен продолжал сидеть за столом, хотя бутылка давно опустела. Тогда, в 93-м, он все сделал так, как собирался. И оказался прав. Ушар был вскоре казнен, а Гош отстоял крепость и был назначен командующим Мозельской армией. Однажды они встретились спустя несколько месяцев. Гош сделал вид, что они незнакомы, а Мерлен хорошо понял этот взгляд. Никто не должен знать о его роли в той истории. Война - это трупы. А генерал Ушар - просто случайная жертва обстоятельств. Надо предупредить Гоша о том, что эта женщина что-то заподозрила. В конце концов, у них и правда всегда были общие любовницы. Гош выиграл эту партию.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just


Последний раз редактировалось: Eleni (Пн Мар 15, 2010 11:23 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Мар 15, 2010 4:18 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Улицы Парижа.

Бьянка, Огюстен, Максимильян Робеспьер.

Огюстен помахал рукой вслед скрывшемуся из виду экипажу. Между прочим, последнему, так как других у дворца не наблюдалось - все разъехались. Ну и ладно. Тем более что погода располагает к пешей прогулке. Правда, Максимильян неважно себя чувствует в последнее время, хоть и не говорит.

- Граждане, последний экипаж исчез в неизвестном направлении, поэтому предлагаю пойти пешком. А по дороге зайдем выпить кофе. Есть возражения? - он обнял Жюльетт, предположительно с ее стороны возражений последовать не должно. А еще ему не терпелось обсудить статью в "Друге народа" написанную едко, но метко. Сегодня, кажется, только ее и обсуждали. По правде говоря, к некоторым деталям он не мог остаться равнодушным, но зато на то, как забегал Тальен посмотреть стоило... - Значит, единогласно? - уточнил он.

- У нас не остается выбора, Огюстен. Если ты не заметил, экипаж уехал, - сказал Робеспьер, направляясь к воротам.

Бьянка сосредоточенно молчала, изредка поглядывая на своих спутников. То, что с ней разговаривают - уже хорошо. Огюстен, кажется, настроен миролюбиво и не собирается ругать за дерзкую выходку со статьей. Еще лучше. Осталось узнать, сердится ли на нее его старший брат. Конечно, это ни на что не повлияет. Дело, начатое генералом Гошем, было верным, и она не собиралась складывать знамена. Во время их последней встречи, когда она продемонстрировала статью, генерал долго и смешно делал умный вид, затем не смог скрыть улыбки. Остался доволен результатом. Подумалось о записке, которую генерал передал через нее для Эжени. Сегодня вечером, самое крайнее - завтра она обязана заняться поисками этой бессмертной. Обещание - есть обещание. А пока - прогулка в приятной компании, которая сейчас вынесет свой вердикт.

- Я попросила владельца кафе "Отто" на всякий случай придержать для нас столик в самой немноголюдной части кафе, - скромно сказала Бьянка. - Просто, на всякий случай.

- В таком случае, мы зайдем туда выпить кофе, - сказал Робеспьер. Похоже, разговор о статье все же состоится, вовсе не было необходимым хитрить, вызываясь проводить его до дома, притом приплетая ни в чем в данном случае не повинного Субербьеля. Конвент сегодня лихорадило от криков, статья вызвала широкий резонанс и уже сейчас раздавались выкрики "Клери - на гильотину!". Спустя очень короткое время они либо остынут, либо... попытаются если не осуществить свое намерение, то закрыть газету. Сам он пока что не делал попыток вступиться, лучше дать им возможность накричаться вдоволь. Время покажет, даже завтра станет ясно, как нужно действовать дальше.

- О статье в "Друг народа" сегодня говорят весь день, Жана Клери можно поздравить с успехом...

- Сенсация, - хмыкнул Огюстен. - Ну, казалось бы, кого можно удивить тем, что Тальен - вор? Нет же, удивляются...

- Все получилось так, как вы говорили? - поинтересовалась Бьянка у Робеспьера. - Мне пора уходить в подполье? Что ж, Марат будет мной доволен. Что касается Тальена, - она повернулась к Огюстену. - Ты ошибаешься, Огюстен. Эти люди выглядят вполне благопристойно. Также благопристойно, как супруги Ролан, которые обирали народ. Также благопристойно, как гражданин Эбер, который брезгливо морщился при виде санкюлотов и обжирался деликатесами у себя дома. Эбера народ носил на руках, он был некоронованным королем санкюлотов. Тальен не столь популярен, но, поверь, все, что я написала, не лежит на поверхности.

- Я надеюсь, что до подполья все же не дойдет, - слегка улыбнулся Робеспьер. - Но Марат мог бы вами гордиться.

- Да о чем ты говоришь, Жюльетт! - возмутился Огюстен. - Достаточно просто немного поработать с этими людьми! Ничего не скажу насчет Тальена, о нем и без нас ходят вполне симпатичные истории, но в Тулоне я был свидетелем некоторых событий и не удивляюсь, что Фрерон под видом справедливого возмездия награбил себе гораздо больше, чем хочет показать. Вот о ком бы следовало написать...

- И тебя обвинят в клевете, - вполголоса заметил Робеспьер.

- А что, молчать? - вспылил Огюстен.

- Ты хочешь, чтобы ее арестовали, Огюстен? - тихо спросил Робеспьер. - Нет? Поэтому нужно думать, что и когда говорить. Хотя ты прав, Фрерон просится в компанию к Тальену.

- Черт возьми, мне нравится твоя позиция, Максимильян, - разошелся Огюстен. - Выходит, мы должны молчать перед кучкой... при даме стесняюсь сказать кого!

- Не молчать, но сделать так, чтобы общественное мнение во главе с обиженными не упекло тебя в Консьержери, - сквозь зубы сказал Робеспьер. - И отпусти мою руку, если не вознамерился сломать ее.

- Я хотела в следующей статье написать о Баррасе, - растерянно пробормотала Бьянка и сжала руку Огюстена, чтобы как-то погасить его вспышку. - Я знаю, что нужно остановиться. Но ведь процесс уже пошел. И тут нужно либо идти до конца, либо снова молчать. Если мы разбередим это осиное гнездо, они начнут кусаться и покажут, на что способны. И общественное мнение будет на нашей стороне. Я ошибаюсь? - она посмотрела на Робеспьера.

- Процесс пошел, вы правы, гражданка Флери. И отступить сейчас - значит сдаться, - задумчиво сказал Робеспьер. - Но насчет общественного мнения я пока не буду торопиться и давать определенную оценку. За то, чтобы оно было на нашей стороне, предстоит побороться. Не забывайте, что они тоже якобинцы и следовательно, будут выслушаны.

- И их не опротестуют, - скептически заметил Огюстен. - Интересно, куда мы катимся? Или уже прикатились, раз идем на поводу у всяких...

- Ты бы не стал защищаться, если бы перед тобой маячила угроза взойти на эшафот? - начал терять терпение Робеспьер.

- Я не воровал, как некоторые, так что здесь мне не в чем себя упрекнуть, - сказал Огюстен.

- А в остальных действиях, значит, ты себя можешь себя упрекнуть? - резко спросил Робеспьер.

- Максимильян, я тебя умоляю, оставь в покое свою казуистику! - вспыхнул Огюстен.

- Не надо! Пожалуйста! - перепугалась Бьянка. - Огюстен, пожалуйста, успокойся! Любой факт можно рассматривать с нескольких сторон... Я понимаю, что затронула больную тему. Но, - она повернулась к Робеспьеру, - ведь когда-то она должна была быть затронута?

- Она уже затронута, гражданка Флери. Мы говорили о возможных последствиях и я не могу сказать, что подобная реакция для нас неожиданна. Теперь, повторяю, мы не имеем права отступить.

- Иными словами, ты обвиняешь ее в том, что статья появилась вообще? - прищурился Огюстен. - Ловко.

- Я никого ни в чем не обвиняю, - отчеканил Робеспьер. - Огюстен, никто не давал тебе права разговаривать со мной в таком тоне.

- Но хоть кто-то же должен говорить тебе правду! - бросил Огюстен. - Остальные боятся собственной тени!

- Если боятся, значит, им есть чего опасаться, - ровно сказал Робеспьер. - Ты, к примеру, считаешь себя везде невиновным, поэтому и не боишься.

- Черт бы меня побрал... - медленно сказал Огюстен. - Да за любое мнение, отличное от твоего, знаешь что грозит? Я задавался вопросом, куда мы катимся, но вижу, что мы уже прикатились к диктатуре!

- Огюстен, не надо! - взмолилась Бьянка. - Не надо! Зачем ты это делаешь? Мы говорили с твоим братом о последствиях. Он предупреждал. Я не послушалась. Не знаю, во что это выльется, но он предупреждал! - Она была близка к панике. Глупая мелочность - ее не волновало, что будут говорить в Конвенте, но ссора этих двух близких людей задевала ее за живое. - Не нужно обвинений, я тебя прошу. Еще немного, и я правда пожалею, что заварила эту кашу!

- Я просто хочу понять, кто из нас прав, - упрямо сказал Огюстен, хотя уже видел, что зашел слишком далеко. - Сейчас мы пойдем в кафе и попытаемся...

- Будьте осторожны с дальнейшими публикациями, гражданка Флери, - ровно сказал Робеспьер, сожалея, что не представляется возможным взять экипаж. - Приходите, если вам когда-нибудь понадобится что-либо обсудить.

С этими словами он повернулся и пошел прочь.

Бьянка дернулась, чтобы догнать его, но Огюстен схватил ее за руку и покачал головой.

- Тогда беги за ним ты! Нельзя вот так расставаться, как ты не понимаешь? - она чуть не плакала.

- Пойдем в кафе, Жюльетт, как мы и планировали, - сказал Огюстен. - Мне жаль, что ты стала свидетельницей нашей ссоры и даже готов признать, что сказал лишнее. Но молчать... Наверное, это было выше моих сил. Уверен, что завтра все будет по-другому и мы сможем поговорить более спокойно.

- Ты хочешь сказать, что у вас с ним часто происходят подобные ссоры? Мне так не кажется, - Бьянка потянула его в сторону, куда удалился Робеспьер. - Пойдем, пойдем, догоним его.

- Нет, не часто, - покачал головой Огюстен. Идти и извиняться, точно нашкодивший ребенок не хотелось, но с другой стороны, при свидетелях ссорился, при свидетелях и извиняйся, что здесь можно сказать... - Пусть будет, как ты хочешь, Жюльетт. Пойдем.

***

Они нагнали Робеспьера в конце улицы. Он шел медленно. Бьянка не могла забыть слов, брошенных Огюстеном. Люди боятся говорить свое мнение... Мы движемся к диктатуре... Она никогда не задумывалась об этом, воспринимая Робеспьера-старшего скорее, как учителя и мыслителя, нежели как политика. Если задуматься, Огюстен прав. И если родной брат бросает подобные обвинения, что же думают остальные. На секунду стало страшно, но Бьянка отогнала эти мысли. В конце концов, она здесь - гость. И журналист, который имеет возможность говорить свою правду, ни на кого не оглядываясь. - Подождите! - она заговорила первой.

- Мы все-таки проводим вас. Можно?

- Не нужно, - быстро сказал Робеспьер. - Я иду не домой, это может поставить в неловкое положение того человека, к которому я направляюсь. - Он и в самом деле направлялся не домой, а к Жанне, иначе увидев его перевернутое лицо Дюпле будут иметь все основания полагать, что либо сгорело здание Тюильри, либо воскрес Капет и решил заявить о своих правах. Жанну будет легче убедить в обратном. А кроме того, не хотелось, чтобы кто-либо видел, что он находится на грани нервного срыва, так как подобных слов ожидал от кого угодно, но не от Огюстена.

Бьянка выразительно посмотрела на Огюстена.

- Максимильян, извини, - неохотно сказал Огюстен. - Я не хотел. Сказал, не подумав.

- Мне кажется, что в этом случае ты сказал именно то, что думал, - резко бросил Робеспьер. Он торопился уйти, так как опасался приступа кашля, который может не только отнять много сил, но и поспособствует нарушению планов на ближайшее время. Что не исключало и продолжения ссоры. Напоминало событие в детстве, когда Огюстен, после долго спора решил доказать на практике, что прыгать с забора ничуть не опасно. Результатом был перелом ноги, после которого спор продолжился, со скидкой на весомый аргумент: "А если бы..."

- Давайте пообедаем завтра вечером? - Бьянка решила использовать последнюю возможность. - Точнее, поужинаем? Где вам удобно? Сейчас мы уйдем и не будем вас задерживать.

- Завтра заседание в Якобинском Клубе, - сказал Робеспьер. - Если хотите, приходите туда, после решим. Правда вам, гражданка Флери, придется в таком случае придется занять трибуну для зрителей. Или же увидимся после заседания.

- Я могу прийти, будучи Жаном Клери. Но наверное, не стоит? - улыбнулась Бьянка. Кажется, первая гроза миновала.

- Я бы на вашем месте не стал рисковать, - покачал головой Робеспьер. - Те, кто зол на вас из-за статьи, могут устроить публичный скандал, о Жане Клери до сих много слухов...

- Это правда, - подтвердил Огюстен.

- Я неудачно пошутила, - Бьянка опустила глаза. - Мы пойдем. До завтра, гражданин Робеспьер.

- До завтра, гражданка Флери, - попрощался Робеспьер.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Мар 15, 2010 4:39 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, тюрьма Люксембург
Гош, Мерлен

*Таркуэн… И его возьму не я* - Гош обхватил голову руками, - *А я ей не поверил*…
На столе в камере валялись листки… *Моя дорогая…*…. *Я немогу описать то, что думаю…*… Бред.
Он вздохнул и написал
*Прости. Я был неправ. Приходи, пожалуйста. Что мне сделать, чтобы ты меня любила?*.
Хоть так. Когда придет сестра Клери, он отдаст записку.
И все-таки Таркуэн, который в свое время они не решились штурмовать.
Или та женщина, которая исчезла как не было? Что за черт…
Или Жозефина Богарне, которая следит за ним ревнивым взглядом и вообразила черт знает что… Если бы сейчас в тюрьме была еще хоть одна симпатичная узница… Гош снова вздохнул и размашисто подписал письмо.
Все, к нему пришли. Может быть, она получила письмо от белокурой женнщины?
По обыкновению, влетев в малую гостиную дворца Люксембург, Гош оторопел. Его пришла навестить совсем не женщина.
- Что Вам угодно? – начал он, сложив руки на груди и прислонившись к стене.

- Не ожидал меня увидеть, командир? - тихо спросил Мерлен. - Я бы не пришел. Сам ненавижу ту историю. Но она догадалась о том, что мы знакомы. Просто хочу, чтоб ты знал.

Гош усмехнулся, не меняя позы
- Благодарю за информацию, гражданин. И как у вас дела? Теперь точно все хорошо?

- У меня такая благостная физиономия, что позволяет так думать? - удивился Мерлен. - Нет, не так хорошо, как хотелось бы. Но и лучше, чем у вас... генерал.

- Я думаю, что для Вас - я просто гражданин, - ехидно заметил Гош, - Что касается Вашей физиономии, обещаю подумать, - он вскинул голову, - И я только радуюсь успехам соотечественика. Вы женитесь на ней? - Глупая ревность, между ними ничего не может быть... и еще в глубине души он внезапно захотел набить этому довольному депутату морду... За то, что он хотя бы может проводить время с женщиной, которая интересовала его самого больше, чем могла.

- Я? у вас неверная информация, гражданин, - усмехнулся Мерлен. - Вряд ли я женюсь в ближайшее время. Не на ком взгляд остановить.

- Что Вы имеете в виду? - холодно произнес Гош,- Впрочем, заранее отказываюсь быть Вашим собутыльником на ужинах комиссаров Конвента за обсуждением женщин. А теперь отвечайте, где она?

- Откуда мне знать? - сузил глаза Мерлен. - Она мне не отчитывается.

- Кто Вы ей? - продолжил допрос Гош, не задумываясь, как это выглядит, - Отвечайте. Если бы она была с Вами, она бы не пришла ко мне. Или - ?

- Да иди ты к черту, генерал, - вспылил Мерлен. - Считай, что я ей старший брат. Или дедушка. Или случайный прохожий. Как больше нравится, так и считай.

- Не верю, - хмуро сказал Гош, - Я поверил тебе, что Ушара просто переведут на юг, тогда... И та женщина... Я не доживу до тридцати... Но вся мерзость в том, что только тебя и можно попросить о двух вещах, - он задумался, снова внезапно вспомнив те женские крики и почти поверив в ее предсказание.

- Просто ничего не бывает, генерал, - жество сказал Мерлен. - Иногда стоит приносить что-то в жертву. Пусть нам и не очень приятно об этом вспоминать. Я сохранил нашу тайну. Она мне не нравится. Но твоя женщина решила влезть не в свое дело. А скотина по фамилии Клери, кажется, хочет докопаться до комиссаров. Одного из них Клери уже разобрал по косточкам. Вот я и думаю, какое дерьмо выплывет наружу, когда дело дойдет до меня?

- Что ты попросишь взамен на передачу двух писем? – высокомерно спросил Гош.

- Что, посыльных не хватает? - огрызнулся Мерлен.

- Видишь ли, проблема, - в тон ему ответил Гош, - Так что просишь взамен? Два письма.

- Опровержение в прессе, если Клери вытащит на свет ту историю с генералом Ушаром, - спокойно сказал Мерлен и взглянул на него в упор.

- Вы что, Мерлен, совершенно лишены представлений о чести и совести? - Гош в упор посмотрел на него, - Черт побери, если бы я только знал, что Вы не просто попросите Конвент дать мне шанс и поставить другого главнокомандующего - того же Дежардена.... Но нет, Вам надо было погубить человека, который всего лишь не верил в невозможное... Я тоже был хорош в этой истории. Наивный самовлюбленный тип, который готов был делать только то, что сам считает нужным. Впрочем, насчет Дюнкерка я не ошибался, да и его правда надо было защищать любой ценой. Но не предательства, черт вас побери. Любой другой, но честной. Что вами двигало, Мерлен?

Мерлен рассмеялся. - Что, расчищаешь себе местечко в раю, генерал? Не выйдет. Как удобно - воспользоваться грязной работой других, а затем делать вид, что твои руки - чисты и невинны. Не ожидал о тебя, честное слово. Или ты только вчера родился? Забыл, как теперь все делается? Думал, попрошу заменить Ушара, и его уберут, по-дружески похлопав по плечу? Был бы ты дураком, я б поверил в то, чт ты действительно веришь в чистые руки. Но ты не дурак, и не вчера родился. Тьфу, слушать противно.

- А я и не говорю, что мои руки чисты, - высокомерно ответил Гош, начиная закипать, - Но в отличие от вас я верю в возмездие. Да, если бы не моя безумная гордыня - Ушар был бы жив. И будет вполне справедливо, если меня теперь самого казнят как изменника. Но в отличие от тебя я знаю цену чистой совести, понимаешь? И честному имени. И я сам все расскажу Клери. И про свою гордыню, и про то, что тогда не думал ни о чем кроме как спасти Дюнкерк, потому что Дюнкерк - ворота во Францию для англичан. И даже в своей безумной гордыне я хотел защитить свою страну, понимаешь? Республику, Францию, свободу. Я защитил ее, и теперь верну себе честное имя, которое потерял. И она прочтет и хотя бы вспомнит обо мне. А ты что будешь делать, Мерлен? Жить и трястись вечно, боясь, что однажды твои дела всплывут? Говорить, что мной руководила личная месть? Учить меня жить? Или объяснять ей, что я оказался ее недостоин? Отличный сценарий, - Гош усмехнулся.

- А я, значит, не знаю цену совести? Я, значит, руководствовался, по-твоему, другими мотивами?! - взвился Мерлен. - Я вижу, ты совсем спятил! Перед кем ты рисуешься? Перед девицей, которую видел два раза? Напридумывал себе романтического бреда, и готов утопит ьтех, кто помог тебе ради прекрасных глаз театральной красотки? Еще бы, какая тебе разница - все равно помирать на гильотине? Почему бы не порисоваться напоследок?

- Это ты сошел с ума, - заорал Гош, - Если считаешь, что открыть правду - это утопить. Я не назову твоего имени, чтобы уж точно я сам себя не мог ни в чем упрекнуть. Не желаю, чтобы кто-то считал, что я свел таким образом счеты с тобой. И я хотя бы умру честным человеком, а ты живи сколько хочешь со своей ненавистью, со своей ложью и страхом за свою шкуру. Тк передашь письмо, - хмуро спросил он, - Хотя бы из чувства признательности?

- Какой признательности? За что? - ошарашенно переспросил Мерлен.

- За то, что я не назову тебя, - Гош посмотрел на Мерлена сверху вниз, - И дам тебе возможность трусливо жить дальше в страхе за свою шкуру. Глядишь -и тебя что-то проймет однажды. Впрочем, мне до этого дела нет. Передашь письма?

Два письма, - Гош протянул Мерлену два сложенных вчетверо клочка бумаги. Верхний – ей. Она не ответила на первое письмо. И я верю, что она не с тобой. Ты не той породы, знаешь ли. Второе сложнее. Передай Карно. Пусть мне отрубят голову хоть завтра. Он должен знать. Я набросал карту. Север важнее Юга… Пусть меня трижды назовут предателем – но это план наступления. Проси что хочешь -но не бесчестных поступков

Мерлен покрутил в руках письма. Одно - то, что предназначалось Карно, положил в карман. Второе порвал и бросил в лицо генерала. - Со своими бабами разбирайся сам, Гош. Или ищи себе других посыльных. - Он развернулся, чтобы уйти.

- С бабами? - Гош подскочил к Мерлену и заехал ему кулаком в лицо.

- А с кем? С мужиками? - прохрипел Мерлен, от ярости потеряв голос. Он был ниже Гоша, но не уступал ему в силе. К тому же, в драках поднаторел еще со времен своей первой поездки в миссию. Он резко ударил генерала в живот, затем, не дав ему опомниться, изо всех сил двинул кулаком по уху.

- С тобой разберусь, хотя надо было раньше, - в голове зазвенело, Гош и Мерлен, вцепившись друг в друга, покатились по полу, - А вот это тебе за баб, - прошипел Гош, ударив врага головой об стену, - А вот это лично от меня!

Мерлен больше не разговаривал. Удар был сильным, поначалу он подумал, что сейчас потеряет сознание. Но ярость придала ему сил. А когда он злился, то терял разум. В голове крутилась лишь одна мысль. Стереть высокомерную ухмылку с этой холеной самодовольной морды. Улучив момент, когда Гош на секунду отвлекся, посчитав, видимо, индидент исчерпанным, Мерлен резким движением сбил его с ног и. не дав опомнитсья, начал методично наносить удары по почкам. Этому приему его научили тоже во время первой поездки в миссию. Мерлен не понял, в какой момент в комнату вбежали жандармы и оттащили его от генерала. Плевать, что о нем теперь скажут. Он ни о чем не будет жалеть.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Вт Мар 16, 2010 1:43 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 19, 20, 21 ... 35, 36, 37  След.
Страница 20 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group