Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 22, 23, 24 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Апр 08, 2010 12:57 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Ванве

Барон де Бац, маркиза де Шалабр

Барон де Бац посмотрел на часы, выколотил трубку и решительно направился к дому, в котором не был... Сколько же времени прошло с их последней встречи? Он не помнил и более того, не хотел вспоминать, не смотря на то, что очень хотел видеть Жанну де Шалабр. Странно, почему он не обращал на нее внимания  в Версале, когда умирал от скуки при дворе? Нужна была революция, чтобы открыть для себя эту женщину? Судя по всему так. Он не стал ее искать, когда Жанна исчезла из Ванве, только довольствовался слухами, но теперь, когда случайно оказался в этом тихом пригороде и узнал, что волею судьбы она тоже приехала сюда... Барон постучал в дверь, сначала тихо, а потом сильнее и когда уже отчаялся ждать, с той стороны послышались легкие шаги. Ее шаги. - Здравствуйте, Жанна, - улыбнулся де Бац. Она не изменилась, напротив, в его глазах стала еще более привлекательной. - Я  узнал, что вы здесь и пришел засвидетельствовать свое почтение. Пригласите зайти?

- Вы?
Маркиза побледнела и отступила на шаг назад. Если бы она сейчас увидела на пороге мертвеца, она бы испугалась меньше. Воспоминания о бароне ушли сами собой – память просто услужливо вытерла их, как не имеющие больше отношения к ее жизни. Барон был в прошлом. И вот теперь это прошлое настигло ее в момент, когда она этого меньше всего ожидала…

Сегодняшний день мог бы стать одним из самых счастливых в ее жизни. Разве можно было вообразить себе, что настанет миг, когда этот мужчина, которого она полюбила всем сердцем, будет принадлежать только ей, не скрываясь в дебрях политики и не отвлекаясь на заседания? Они провели вместе все утро, прогуливаясь по саду и обсуждая стихи. Днем, после того, как Луиза приготовила обед, они еще долго сидели у открытого окна, пили кофе и вспоминали прошлое. Потом, когда прибежала Жюли, маркиза попросила его остаться. Она диктовала ей отрывки из книги, изредка поглядывая на Максимильяна и любуясь его умиротворенным лицом. Час назад она настояла на том, чтобы он отдохнул, и устроилась с книжкой у окна, как только Максимильян поднялся в спальню. Когда прозвучал стук в дверь, маркиза не могла и помыслить…
- Зачем вы приехали? - пролепетала она, не сводя с барона глаз.

- Я хотел увидеть вас, Жанна, - ответил де Бац. - Я опасался, что с вами что-то случилось... И что кривить душой, мне вас не хватало. Я все время думал о вас. Наверное, в чем-то виноват перед вами, в чем-то был не прав. В таком случае... простите меня, Жанна. Я согласен отдать все, чтобы вернуть то время, поверьте, - он запнулся, так как не привык говорить о своих  переживаниях. Поэтому перевел тему: - Но вы так и не пригласите меня зайти в дом?

- Я не одна, - сказала она едва слышно. Ей хотелось сказать барону, что он опоздал. Еще полтора месяца назад все могло было быть иначе. Он, наверное, и представить себе не мог, что она чувствовала, сидя в одиночестве в Ванве в ожидании его писем. Сколько раз она представляла себе их встречу... Даже сейчас этот человек с обаятельной улыбкой, тихим голосом и выразительными глазами, имел над ней, пусть небольшую, но власть. Как иначе объяснить, что она беспокоится о том, что его поймают и не желает ему зла?

- Я слышал... Слышал, но полагал, что обстоятельства были сильнее вас, - ответил барон. - Но ведь вы вольны принимать любые решения, не так ли? Я не прошу вас о многом, Жанна. Просто позвольте мне иногда видеть вас, если то время, что мы провели вместе оставило в вашей душе приятные воспоминания.

Маркиза покачала головой и отвела глаза.

- Я понимаю, - усмехнулся барон. - Каждый из нас ценит свою выгоду. Мне просто приятно видеть вас, быть с вами, но вам, слабой женщине, нужно еще и беспокоиться о том, чтобы выжить. Простите за невольную резкость. Больше я не побеспокою вас. Только, возможно, в самом крайнем случае, так как никто не может запретить мне беспокоиться о вас.

- Стойте, барон! - маркиза шагнула к нему навстречу. - Я не хочу, чтобы вы думали обо мне превратно. Вы ошибаетесь, считая, что я руководствовалась личной выгодой, делая свой выбор. Но я благодарна вам за то, что вы в свое время пытались помочь мне. Пусть вы и неверно истолковали поведение моих друзей и то, что меня оставили на некоторое время в тюрьме - в этом нет вашей вины.

- Ах, значит вам все объяснили, - не удержался от иронии барон. - Право, обидно слышать, что вы воспринимаете это как должное. Да, посадили в тюрьму, да, есдва не отрубили голову. А в целом, жизнь прекрасна и удивительна, правда? Но что я говорю... Простите, Жанна, мне пора идти. Рад был увидеть вас и убедиться, что с вами все в порядке.

- Прощайте, Жан. - тихо сказала маркиза. Ее не покидало ощущение, что так просто эта история не закончится. Закрыв за бароном дверь, маркиза вернулась в свое кресло и попыталась читать. Буквы перед глазами расплывались. Что теперь делать? Сообщить Максимильяну о присутствии тут барона де Баца? От подобной мысли ей чуть не стало дурно. Каким бы ни был барон, он не сделал ей ничего плохого. А если она не скажет? Будет ли это значить, что она предает Максимильяна? Посчитает ли он себя обманутым, если узнает, что она видела барона и утаила от него информацию. От этих мыслей разболелась голова. Она никогда не умела быстро принимать правильных решений. Отложив книгу, маркиза вышла в сад, чтобы подумать о сложившейся ситуации в одиночестве.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Апр 08, 2010 2:35 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794

По дороге в Лилль

Бьянка /// Барер, Бьянка

- Ваша лошадь будет готова через несколько минут.

Бьянка кивнула и улыбнулась молоденькому конюху, который разглядывал ее беззастенчиво, и не скрывая восторга. «Видел бы ты меня вчера, поверил бы в нечистую силу», - подумала она и уткнулась в газету. Сейчас, находясь в нескольких сотнях милей от Парижа, она наконец-то обрела способность трезво мыслить. Безумные мечты о встречах с Робеспьерах растаяли, как дым. Ей было стыдно, что она не смогла побороть свою слабость и пришла к нему под благовидным предлогом перед отъездом. И еще более стыдно, что так и не оставила записку Огюстену, несмотря на то, что пришла именно для этого. Она вспомнила об этом в последний момент, и, набросав короткое письмо с просьбой не волноваться и обещанием вернуться через несклько дней, подсунула ему под дверь. Утром он найдет записку, и все будет в порядке…

За свое особое отношение к Робеспьеру, вспыхнувшее с особой силой с момента его болезни, Бьянка ругала себя всю дорогу. Во-первых, она откровенничала с человеком, которого почти не знает. Это недопустимо. Во-вторых, она навязывала ему свое общество. Это отвратительно. В-третьих, она открыла перед ним, кто она на самом деле. Это опасно. В-четвертых… Ну и так далее. Теперь, по мере того, как мысли о Робеспьере прекращали терзать ее с той же силой, что и в Париже, она наконец-то могла подумать о другой встрече, состоявшейся сразу после ее выступления в Якобинском клубе. Бертран Барер. Человек, о котором даже сам Робеспьер отзывается, как о хитром политике, с которым лучше не связываться… Выйдя из Клуба, Бьянка не смогла справиться с искушением узнать, зачем этот страшный человек затеял возню в защиту Клери. Именно поэтому она постучалась в дверь его квартиры. За дверью слышались голоса – очевидно, политик принимал гостей…

Бьянка помешала свой остывший кофе и погрузилась в воспоминания.

***

… Она не ошиблась в своем преположении. Бертран Барер действительно принимал гостей. Когда он открыл дверь, она увидела в его глазах растерянность.
- Добрый вечер, гражданин Барер. Мне бы хотелось поговорить с вами. Но если вы заняты, мы можем отложить этот разговор.

Беседа шла третий час подряд. Несколько бутылок шампанского и старая добрая компания - отличное лекарство после якобинского клуба, тем более, что Барер понял, что зашел слишком далеко. И к какому черту вспомнилась Элени Дюваль? Давно не играл в благородство что ли?
- Прекрати, Бийо, мы отлично развлеклись, а за цензуру я выступлю первым же, - беззаботно ответил он на очередной выпад коллеги, которому совсем не понравилась роль письмоносца Барера.
- Мальчишка унизил нас всех. Ты уговорил меня помочь ему, а он и ухом не повел, - продолжил шипеть Бийо.
- Полно, - махнул рукой Барер, - Ему же хуже будет. В конце концов, не Клери, так другой. Тот же самый Ландри, думаю, он будет сговорчивей. Зато если что - шею открутили бы не нам. На ладно, друзья. Лучше выпьем.
Демервилль подозрительно нахмурился, явно, слегка догадываясь об истинных мотивах своего друга, но счел за лучшее деликатно промолчать.
Остальные гости вежливо поддержали тост. Разговор перешел на искусство.
Как некстати, зашел слуга, которго держал квартирный хощяин и друг Барера.
- Ко мне? Гость? Пусть заходит! - улыбнулся Барер, но после фразы слуги, сказанной на ухо, извинился перед гостями и встал из-за стола.
Как некстати.
Именно сейчас, когда все закончено, и когда ему еще предстоит отрекаться от любых связей с Клери и ругать себя за неуместный рыцарский порыв...
Барер легко сбежал по лестнице.
- Добрый вечер, гражданин, - поздоровался он, - Нет-нет, поговорить я всегда рад. Только еще не подали сыр... Я не могу выпроводить гостей без десерта, пусть даже скромного. Впрочем, подождите в кухне. Слуга спустится за Вами.

Войдя в комнату, Барер продолжил улыбаться гостям, умоляюще толкнув локтем Демервилля и незаметно указав кивком голвы на дверь.
- Граждане! Мы совсем забыли, что на дворе - май, - Демервилль посмотрел на друга с непередаваемым выражением, явно обещая разговор в ближайшем будущем, - Давайте допьем последние бутылки на набережных. Идемте гулять.
- И пугать собой Париж, - съзвил Бийо-Варенн. К счастью, его гошлос потонул в шуме общей поддержки.
- Я присоединюсь к Вам через полчаса,- быстро сказал Барер, - Только отправлю одно письмо. Работа, граждане, простите.

Как только за гостями закрылась дверь, он кивнул слуге, расположившись в кресле у окна.
- Итак, молодой человек, я слушаю Вас, - обратился он к Клери, вошедшему в гостиную.

Бьянка оглядела комнату и машинально отметила, что тут была попойка, причем вина - дорогие, и еда вполне неплохая. Гостиная была обставлена изысканно. Несколько довольно дорогих украшений, старинные подсвечники, пара картин кисти художников эпохи возрождения. Неплохо живет гражданин Барер. По сравнению с Робеспьером и Сен-Жюстом в особенности. - Мне бы хотелось выразить вам благодарность за поддержку. Лично. И познакомиться с человеком, которого считаю своим доброжелателем.


- Не стоит благодарности, - кивнул Барер, - указывая кивком на стул, - Вы запоздали с визитом, молодой человек. И боюсь, что безвозвратно. Я был вашим доброжелателем до тех пор, пока в этой стране был ценен талант. С сегодняшнего дня он значения не имеет.

- Пожалуйста, поясните, - слегка нахмурилась Бьянка.

- В конце недели в стране будет введена цензура, - улыбнулся Барер, - И в тех рамках, в которые будет поставлена пресса, уже не будет иметь значение, кто талантлив, а кто - нет, поверьте. Я мог бы привести Вам примеры из истории, но не стану утомлять. Лучшими газетами станут те, где печатается большинство новостей или кто перепечатывает наиболее яркие речи. С другой стороны не удержусь от комплимента в Ваш адрес. Я бы тоже аппелировал к Марату и аналогичной ситуации год наза, происходившей с ним, окажись я на Вашем месте. Вы правильно защищались.

- Спасибо. - сдержанно сказала Бьянка. Чем меньше слов, тем лучше. Вдруг он все использует против нее? И все-таки интересно, откуда у него столько дорогих вещиц. Расследовать? Или прочесть мысли? Он вообще похож на аристократа, в отличие от остальных. Подобными манерами обладал разве что Сен-Жюст, но Антуан делал все, чтобы от них избавиться. - У вас очень красивая квартира, - не сдержалась Бьянка.

- Не моя, впрочем, - заметил Барер, - Я родился на Юге и мог бы сейчас сказать, что дом моей семьи в Тарбе стоит двух таких квартир, но это было бы во-первых оскорблением моего квартирного хозяина, во-вторых, нашим южным хвастовством. Итак, юноша, продолжим о делах, к сожалению, хотя был бы рад видеть Вас в списке своих друзей - но Вы так отчаянно демонстрировали, что Вам это не по душе, что не смею навязываться. Вы пришли ко мне с вопросами? Претензиями? Прошу Вас, пользуйтесь моим временем и не волнуйтесь по поводу последствий - впредь я ни в коем случае не стану защищать Вас.

- Что вы, мне была лестна ваша защита, глупо это отрицать. - учтиво ответила Бьянка. - Но я не привык пользоваться чьими-то добрыми намеряниями вслепую. Зачем вам я, гражданин Барер? И что значило послание гражданина Бийо-Варенна? Я не отреагировал на него, потому что не понял, что от меня требовалось. Ведь я журналист, а не политик. Объясните?

- Ну какое послание, - ответил Барер, - Просьба. Предложение, если хотите. Свободное место было рядом с членами Комитета Общественного Спасения - мы, как правило, садимся на одну трибуну. Так как, кроме меня, никто из них еще не высказался, это сочли бы знаком, что Комитет принял решение в Вашу пользу. Комитету мало кто решается противостоять. Но это дело вчерашних дней, - махнул рукой Барер, - забудьте. Что касается того, зачем Вы - мне... я думаю, у Вас етсь ответ на этот вопрос, и поэтому Ваш визит так запоздал, на так ли? Позвольте его услышать.

Бьянка опустила глаза. Ну и хитер этот Барер... Ни одного простого слова, любую фразу можно трактовать двояко. Простым смертным с таким человеком лучше не играть. Интересно, способен ли он на простые человеческие чувства? - Я пришел исключительно поблагодарить. И ответа на заданный вопрос у меня нет. Я не привык задавать вопросы, зная ответы.

- Все очень просто, - улыбнулся Барер, - я верил в необходимость свободы прессы. До сегодняшнего дня. Вы - моя крупная политическая неудача, Клери. Как и идеологическая.

- Больше не верите? - Бьянка подавила в себе желание прочесть его мысли. Успеет. Сейчас она слишком измотана. - Мне было бы интересно узнать ваше мнение по поднятому мной вопросу о комиссарах.

- А теперь я скажу Вам, что будет дальше, - задумчиво сказал Барер, - Вы имеете право знать. Будет принята цензура. Газеты утратят свое значение - и какое бы то ни было. И нашим, Комитета, и Вашего покровителя врагам останется только гадать, продолжается ли расследование про комиссаров. Они всегда решат, что продолжается. И страх побудит их искать альтернативы. Одновременно с этим наберут обороты нелегальные памфлеты и издания, а также нелегальные сборища. За неимением возможности выпустить пар, у наших врагов останется один выбор - поднять народ на восстание, которое будет жестоко подавлено. Я жду новых казней и усиления террора. И скажи я теперь, после Вашего дела, хоть слово - меня гильотинируют. А Вы ничего сделать уже не сможете. И когда террор пойдет на усиление, Вы будете знать, что это сделали в том числе и Вы. Не волнуйтесь, с нас ответственности это не слагает, - Барер отпил из бокала шампанское и по привычке потер лоб рукой. Что касается моего личного мнения о комиссарах, то больше оно не имеет значения. Все будет так, как я сейчас Вам говорю.

- Весьма пессиместичное заключение, - осторожно заметила Бьянка. Смысл его слов расплывался и требовал осмысления. И - на всякий случай - чтения между строк. А на это она сегодня была уже не способна. Слишком большое потрясение пережила во время разбиратльства в Клубе. Слишком устала от игр в слова. Слишком запуталась в этой истории. Она поднялась. - Благодарю вас за беседу, гражданин Барер. Мне нужно идти.

Барер кивнул.
- Меня тоже ждут друзья, - почти весело ответил он, - Удачи, гражданин Клери.

***

Сидя в таверне, Бьянка вновь и вновь прокручивала этот разговор. Удивительно, что она не обмолвилась ни словом о нем Робеспьеру! Что это - новая попытка жить самостоятельной жизнью, без подсказок? Или желание потратить все отведенные ей минуты общения с ним на беседы не о политике? Из раздумий ее вывел голос конюха, сообщавший, что лошадь готова. Она оставила ему монету и направилась к выходу. До Сен-Жюста оставалось еще много-много миль. Она успеет подумать.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Апр 09, 2010 12:50 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794.
Париж, тюрьма Люксембург.
Гош, Ален Клуар.


Гош нетерпеливо мерил шагами камеру. Чем закончилась история Клери? Приер ясно дал понять, что это уж в любом раскладе не забудут. И получится ли у Эжени уговорить того газетчика прийти к нему для того, чтобы дать объяснения нелепой истории про Огюстена Робеспьера?

-Черт возьми, - в который раз сквозь зубы пробормотал он, - Еще чуть-чуть, и я согласен на гильотину. Там хотя бы свежий воздух и хоть какие-то новости.

Он попытался успокоиться, расчерчивая очередную карту и на этот раз размышляя, с какой стороны можно было бы подступиться к Англии. Если не стать им врагами первыми, они не оставят Францию в покое никогда. Столетнюю Войну пора завершить одним ударом. Только не черзе Ла-Манш. Оттуда они ждут удара. А вот свои северные границы они едва ли держат в такой же готовности...
*И это сделаю снова уже не я*, - подумал Гош, поставив жирную точку на северном побережье Ирландии.

- Посетитель, - лениво протянул новый охранник.

*Может быть, снова Приер? Хотя нет, что ему еще сказать мне. Она придет только завтра вечером. Неужели получилось, и у этого мерзавца-издателя хватило храбрости хотя бы прийти и держать ответ передо мной?* - пронеслось в голове у Гоша.

- Получилось, - заметил он вслух, глядя на дрожащего от сраха человека. Настроение резко улучшилось, - Ну что, гражданин, готовы держать ответ за свой поступок? - сурово спросил Гош, подойду к дрожащему от страха невысокому человечку ниже себя на голову.

Ален Клуар и не скрывал того, что его трясет от страха, когда начинал задумываться о том, зачем должен идти в Люксембургскую тюрьму и видеть заключенного. Генерала Гоша. Того самого, обвиненного во взяточничестве.  Но должен был. И точка. В каком бреду ему это приснилось, понять сложно, да и невозможно, наверное. Но теперь он здесь и... выслушивает упреки непонятно в чем. - За какой поступок, гражданин? - спросил Клуар.

- Значит, я ошибся? - холодно переспросил Гош, - И это не вы воспользовались моим честным именем, чтобы прикрыть ваши темные домыслы по поводу Огюстена Робеспьера - плевать, домыслы ли это или правда. Важно что лично я к ним не имею никакого отношения, хотя Вы утверждали обратное в Вашей статейке.

- Вашим честным именем воспользовался не я, а ваш адвокат, который выступал от вашего имени, - сказал Клуар. - И я не писал, что вы имеете к этому отношение, а только то, что вы обращались к Клери. Или это тоже неправда?


- Какой адвокат? - надменно переспросил Гош, - Что касается Вашей заметки, из нее явственно следует, что информацию Вам дал снова я, причем бесдоказательную, в виде слухов и сплетен. Потрудитесь объясниться.


- Вам лучше знать своего адвоката, - прищурился Клуар. - А если вы превратно поняли мою заметку, то это ваши заботы, гражданин. Можете считать, что мы поговорили. Всего вам доброго.

- Нет, не всего доброго, - быстро ответил Гош, подойдя к человеку, который становился ему все омерзительнее с каждым словом, - Я знаю, что силы неравны, - холодно прошипел он, схватив Клуара за горло, сдавив и слегка приподняв, - Этот поединок не сделает мне чести - но клянусь, я успею свернуть Вам шею собственными руками прежде, чем Вы позовете охрану. И прежде, чем Вы уйдете, Вы научитесь нести ответственность за свои действия. Никакого адвоката у меня нет. И я понял Вашу заметку именно так, как Вы хотели видеть ее понятой. Вы оклеветали от моего имени человека, и я не дам Вам просто уйти. Эй, - снова предупредил он, - Не пытайтесь пискнуть, я же сказал, что сверну Вам шею, издайте Вы хоть вопль.


Клуар даже не пытался кричать или звать на помощь, так как силового преимущества перед этим верзилой у него явно не было. Единственное, что он сделал - это инстинктивно пытался разжать сдавившие горло пальцы. Безуспешно, пока тот сам его не отпустил. - И что же... гражданин, - прохрипел он, переводя дыхание. - Чего вы добьетесь? Я готов ответить за свои действия, перед Конвентом, если потребуется. Однако то, что я написал - правда. Огюстен Робеспьер уже произнес свою защитную речь и оправдался. Однако факт имел место. За это меня собираетесь задушить? А с человеком, который назвался вашим адвокатом говорите сами, я не имею чести знать о всех ваших знакомцах, псих ненормальный.

- Сами Вы псих, если верите всем незнакомцам, и если продолжаете упорствовать, - отрезал Гош, - Поместите опровержение и изложите публично подоплеку истории - да-да, эту Вашу сказку про моего адвоката. Обещайте это и катитесь ко всем чертям. Если нарушите слово - достану из-под земли, хотя я в тюрьме, а Вы - в большом Париже.

- А вы сначала напишите это опровержение, что не обращались к Клери, - ощерился Клуар. - Я не поленюсь навести справки у самого Клери и напечатаю все, что узнаю. Давайте, генерал, машите кулаками. Или придушите, как собирались, раз  у вас вся сила в кулаки ушла. Убьете меня, быстро в корзину чихнете, ахнуть не успеете. - Клуа подбежал к двери, воспользовавшись минутным замешательством собеседника и, ударив ручкой о дверь, позвал охрану.

- Я пришлю Вам опровержение на адрес редакции, как положено по закону, - холодно ответил Гош, понимая, что ни капельки не сожалеет, что поддался желанию свернуть шею этому человеку, который причинит порядочным людям еще много бед. Что-то это подсказывает, - Вот и посмотрим, кому понадобится адвокат, тем более, что, в отличие от меня, у Вас такие знакомства есть, - он развернулся на каблуках спиной к посетителю и молчал до того момента, как снова остался в камере один.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Пт Апр 09, 2010 1:29 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Апр 09, 2010 1:06 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794

Самбро-Маасская армия.

Сен-Жюст, Маэл.

- Гражданин, не действуйте мне на нервы, - вяло огрызнулся Маэл, уже раз в двадцатый отгоняя от палатки солдата, которому не терпелось попасть в лазарет по каким-то своим причинам. Бегло скользнув по мыслям смертного, он выяснил, что тот стремится остаться здесь, чтобы избежать какого-то разбирательства. Прогонять его уже не было никаких сил, настырный человек придумывал все новые и новые предлоги, казалось, что фантазия его не истощалась. За хлопотами в лазарете вампир не думал о странном приключении в лесу и вспомнил о нем только тогда, когда раненый, которому надо было сменить повязку забормотал в бреду что-то о дьяволах. Нужно будет попытаться увидеть Сен-Жюста. Однако возможность не представлялась, так как хирург отбыл в город и как раз в этот день несколько солдат пострадало - кажется, взорвалась бомба, которую пытались сделать сами только Богам известно из чего... Сменить повязку этому, очистить раны второму... В конечном итоге краткий список составил полдюжины дел. Он был только рад, когда повернувшись на шорох у входа, увидел своего смертного друга.

- Добрый вечер, гражданин Сен-Жюст. Я освобожусь примерно через час с четвертью.

Сен-Жюст не находил себе места, и наступления темноты ждал, поглядывая на часы каждые четверть часа. Несколько раз он готов был сесть на лошадь и отправиться в лес - проверить, не приснилось ли ему то странное место, где фантазии сливались с реальностью. Останавливало лишь воспоминание о трупе Делани, найденном на дереве в петле и о подобранном неизвестном человеке, который так и не пришел в сознание. К вечеру желание отправиться на ту поляну стало действовать на нервы. Он придумывал себе тысячи дел, беседовал с солдатами, выучил наизузть карту местности и даже отказался от обеда в надежде, что голод заставит отвлечься. Ничего не помогало. Сейчас, глядя на Страффорда, Сен-Жюст думал, что, наверное, нет ничего лучше, чем подобная жизнь после смерти, что досталась Страффорду, Клери и Эжени. Наблюдать за невероятными явлениями, не боясь быть подчиненным потусторонним силам. И как люди могут отрицать факт их существования?

- Хирургу пришлось уехать. Давайте помогу? - предложил Сен-Жюст. Час с четвертью! За это время можно окончательно сойти с ума!

- Помогите, если есть охота, - отозвался Маэл, хмуро оглядывая лежащего перед ним человека. Поверхностный осмотр говорил, что жить он будет, если не случится заражения, а вот биение сердца оптимизма не внушало. Время покажет. Крепко привязав раненого к столу, он дал ему выпить полстакана армейского самогона в качестве обезболивающего и взялся за скальпель. - Принесите еще корпию, она в деревянном ящике. И рассказывайте, что стряслось, на вас лица нет.

- Ничего не стряслось. - Сен-Жюст улыбнулся. - Просто я не могу забыть вчерашней поездки. Знаете, я сегодня едва не повторил наше путешествие. Не могу понять, что там произошло. А я не люблю неразгаданных загадок. - Он направился к деревянному ящику.

- И не пытайтесь понять, - Маэл заставил человека закусить деревянную ручку от какой-то бытовой утвари, служившую сейчас именно для таких целей и быстро сделал надрез. Грубая по сути работа не требовала большой концентрации, но все же отвечал он немного односложно: - И не пытайтесь... Я тоже не знаю, что это было, никогда не встречал такого. Я не видел того, что вероятно видели вы, мне сложно судить. Однако не нужно пытаться разгадать это явление, если не стремитесь закончить так, как Делани. Мне бы этого не хотелось.

- Жаль, я не пересчитал, сколько их было... А вы даже их не видели. Знаете, даже там они умудрялись пророчествовать. Я, видимо, к этому располагаю. - мечтательно заговорил Сен-Жюст, наблюдая за его работой. - Да вы просто профессионал, Страффорд... Сколько еще умений вы в себе храните?

- Наверное, много. А что касается тех… Мне сложно судить о них, Сен-Жюст, - снова односложно ответил Маэл, так как стремился обработать рану как можно скорее. Разговор «под руку» его нервировал, даже несмотря на то, что сейчас не было опасности задеть какую-то важную артерию. Только вычистив раневой канал и убрав расширявшие крючья, вампир продолжил, пользуясь тем, что человек потерял сознание, что было лучше в первую очередь для самого пострадавшего. – Насколько я знаю, они могут быть довольно мстительны, но это не мой опыт, так рассказывали. Если честно, мне не очень нравится ваш тон. Вы что, хотите вернуться туда и исчезнуть для этого мира?


- Наверное, остаточное явление, - смутился Сен-Жюст. Страффорд попал в точку. Он никак не мог выкинуть из головы необычных лесных существ, заметных только для простых смертных. - Завтра пройдет. Скажите, а вы не пытались заглянуть в мысли нашего вчерашнего незнакомца? Понять бы хотя бы, кто это.

- Нет, - пожал плечами Маэл. - Он был без сознания, когда я к нему подходил. И у меня других дел по горло. Скажите, почему вы ждете, что я пойду и прочту его мысли? Почему бы не попробовать привести его в чувство и поджарить пятки, если человек окажется несговорчивым? Не ждите помощи от сверхъестественных сил, ее ведь может и не быть. Точнее, я не всегда могу быть рядом. - Вампир закончил промывать рану и быстро наложил швы. Теперь возник давно надоевший и тысячу раз обсуждавшийся вопрос о перевязке. Хирург утверждал, что повязка должна быть герметичной, однако опыт, полученный много лет назад, говорил, что воздух действует скорее благотворно. Когда вернется, разумеется, все переделает по-своему и ни черта не хочет слушать, что пока еще никто не умер от неправильной перевязки, достаточно только содержать рану в чистоте. Вздохнув, вампир сделал по-своему. - Не беспокойтесь, если придет в чувство - узнаем.

- Как вы себе это представляете? - нахмурился Сен-Жюст. Слова Страффорда больно ударили по самолюбию. Его уже давно никто не упрекал в нерешительности. - Комиссар Конвента поджаривает пятки человеку, который лежит без сознания? Не комментируя, зачем ему это нужно? Мы хотим сохранить наше расследование в тайне. Но я вижу, что отвлекаю вас от работы. Найдите меня, когда закончите.

- Оставьте это ребячество, Сен-Жюст, - устало сказал Маэл. - "Вы со мной поговорили не так и теперь я уйду, а потом вы ищите меня по всему лагерю?". Не выйдет. Я говорил не буквально, разумеется. Но и здесь есть доля истины, это война, а не светский прием. Будь этот человек лазутчиком, вы бы церемонились? Или вы гуманист в отличие от австрийцев, которые не брезгуют любыми методами, если дело касется получения информации? И у вас достаточно власти, чтобы не комментировать свои действия. Я думаю, что если красочно обрисовать человеку перспективы... он может согласиться рассказать и без применения жестких методов. И для этого совершенно не обязательно читать мысли или обладать сверхспособностями. Вот так. Не нужно на меня обижаться, так как кроме меня вам вряд ли кто-нибудь решится сказать банальную правду.

Сен-Жюст вскинул голову по привычке и приготовился сказать резкость, когда осознал нелепость ситуации. Кого он хочет обмануть? И перед кем изображает из себя Архангела смерти? Этому человеку - бессчетное количество лет, и, как верно как-то раз заметила Клери, он способен любого раздавить одной лишь силой взгляда. Сен-Жюст рассмеялся.

- Ладно, Страффорд, вы правы. Если бы вас тут не было, я бы действовал иначе и не церемонился. Мне интересно наблюдать, как вы читаете мысли, и я делаю все, чтобы стать свидетелем этого действа. Знаете, еще год назад я не представял себе, что такие существа, как вы, могут ходить по земле и жить среди нас. И считал себя корифеем в мистике лишь оттого, что иногда мне казалось, что я вижу призраков и слышу голоса умерших. Но к хорошему быстро привыкаешь. Вот я и сижу тут с вами, вместо того, чтобы пойти и воспользоваться свободным часом для отдыха. Скажите... А вы знаете много себеподобных? И есть ли среди ваших знакомых кто-то старше и сильнее вас? Влияет ли возраст на способности или они зависят от чего-то еще? - Последний вопрос уже давно мучил Сен-Жюста. Клери говорила о том, что не против сделать его таким же, как она сама. Значило ли это, что он станет самым беспомощным среди них?


- Сложный вопрос... Точнее, требует времени для осмысления и ответа, - улыбнулся Маэл. Он перенес раненого на походную койку, затем взял старый котелок и побросал туда пузырьки со скипидаром, дегтем и спиртом. Туда же прибавились и с очень большим трудом раздобытый алоэ. Из этого требовалось приготовить обеззараживающий раствор и лучше это сделать сейчас, а не откладывать на потом. Занявшись подготовкой ингредиентов, вампир восстановил в памяти вопрос. - Я знаю не очень много подобных мне, их наберется меньше десятка... я имею в виду тех, с которыми знаком лично. Среди них четверо гораздо старше, не стоит даже пытаться подсчитать сколько им лет. Есть и те, кто сильнее, но их не много, так как наша сила увеличивается с возрастом, с годами приходят и способности. Те, кто не достиг трехсот лет почти беспомощны, как младенцы, хотя и не идут в сравнение со смертными, разумеется. Но и до трехсот доживают немногие... Уходят по своему желанию. Или же их уничтожают более сильные.

- По своему желанию? - изумился Сен-Жюст. - И как они уходят? Сжигают себя? Выходят на свет? Не каждый смертный способен наложить на себя руки - срабатывает инстинкт самосохранения. А у смертных возможностей гораздо больше.. Выстрелил в голову - и тебя уже нет... - Он оборвал свою мысль, размышляя о тех немногих бессмертных существах, которых он знал. Интересно, сколько лет Элени Дюваль? Тогда она казалась ему могущественнейшим созданием, но, возможно, она даже младше Клери. Вот Эжени сама говорила, что она слабее остальных. И называла свой возраст. Что-то около тридцати лет в бессмертии. По меркам Страффорда это совсем мало. А Клери? Она говорила что-то про триста лет, но он тогда считал, что она так шутит. Вслух он свои подсчеты озвучивать не стал. - И за что же вы уничтожаете друг друга? Людей на земле много, и они вчено переходят дорогу друг другу. Но вам-то что делить? Перед вами весь мир - бери себе любой отрезок земли и играй с ним, сколько вздумается.

- И сжигают тоже. Иногда выходят на солнце, - пожал плечами Маэл. - А что касается причин... Их много, о всех вам знать совершенно не обязательно. Обычно мы не позволяем находится другим на территории, которую считаем своей и уничтожаем тех, кто пришел не спросив позволения. Обычно вопрос решается в пользу более сильного. Когда-то уничтожали христиан, но они пытались навязать нам свою точку зрения на определенные вопросы и лезли туда, куда их не просили. Причин много.

- А чья территория Париж? - быстро спросил Сен-Жюст. - Вас там много. И все - разные.

- Те, кто там обитают не возражают против моего присутствия, - недобро улыбнулся Маэл. - Проще говоря, я не мешаю жить им, а они - мне.

Сен-Жюст засмотрелся, как ловко бессмертный управляется с бинтами и повязками, как готовит какие-то адские смеси и все это - со скоростью, невозможной для местного хирурга. Судя по всему, человеку, над которым все это время колдовал Страффорд повезло... Несколько минут он думал, задать или не задать интересующий его вопрос. Затем махнул рукой на приличия.

- Скажите, Страффорд, как вы считаете, я бы быстро освоился в вашем мире?

- Не знаю, - пожал плечами Маэл. - Все зависит от ваших индивидуальных особенностей. А также и от того, как сильно вы любите жизнь. Мне сложно ответить, так как сам я подобными вопросами не задавался никогда. Когда я стал таким, как стал, то выяснил, что существо, гораздо более древнее, чем вы можете себе представить, ровным счетом ничего не знает о внешнем мире. У меня не было времени задумываться над философскими вопросами. А потом задумываться над ними не было нужды.

- Жизнь я люблю, - уверенно начал Сен-Жюст, - какую именно ее часть - вопрос философский. Предположим... - их разговор был прерван вбежавшим солдатом. - Гражданин Сен-Жюст! Вас повсюду ищет гражданин Леба. Это срочно. Он предположил, что вы находитесь тут и послал за вами!

Сен-Жюст чуть не выругался, но вовремя спохватился. Это война, а не светская беседа в гостях у Страффорда.

- Сейчас я приду. Подождите меня у палатки. - Я найду вас позже, - сказал он Маэлу. И быстро вышел, стараясь не думать о том, что их разговор прервали на самом интересном месте.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Апр 09, 2010 1:21 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, Опера.
Эжени, Демервилль, Анри де Бриенн

- Я знал, что Вам понравится Вивальди, Изабель, - улыбнулся Демервилль в перерыве оперы.

- Понравился? – переспросила Эжени, -Да я в восторге! Боже мой, это просто… Ну как музыка ангелов. Никогда не видела, чтобы мелодия просто светилась, а все вокруг застывает, чтобы только услышать хоть еще одни звук.

- Вы – поэтичная натура, я давно заметил, - рассмеялся Демервилль, - Рад, что доставил Вам удовольствие. А Вы достанете ноты и разучите что-то для меня, хорошо?

Эжени на всякий случай скользнула по его мыслям, пытаясь убедиться в одном смущавшем ее моменте.
- Который комплимент за вечер, Доминик, - ласково сказала она, - Берегитесь, не начали ли Вы за мной ухаживать? Я думаю об этом иногда, - призналась она, - У меня никогда не было именно друга, который при этом не был бы поклонником. Разве что Сен-Жюст, но той дружбе предшествовало полгода оскорблений, общие потери и общие сломанные судьбы. А с Вами, хотя мы знакомы меньше месяца, мне так легко, будто мы общаемся уже много лет. Вы – такой открытый, такой искренний… И так веселите меня, что мне даже неловко, - улыбнулась Эжени.

- Нет, Изабель, - искренне ответил Демервилль, - Даже не беспокойтесь. Комплименты Вы заслуживаете, и друзям их также говорить можно и даже нужно, тем более, что у нас, южан, это в крови. Но я не стану соперничать с такой блистательной персоной, как Гош, даже если персона эта сейчас находится под следствием. Просто Вы – один из немногих людей в это время и в этом месте, к которому я чувствую действительно искреннюю симпатию. С Вами можно говорить о чем угодно, Вы искренни, Вы плачете, когда хотите плакать, а смеетесь, когда хотите смеяться. Вы – мой друг, который хранит свои тайны, в которые я не буду лезть. Вы явно пережили какую-то трагедию в недавнем прошлом, и заслуживаете большего, чем проводить одинокие вечера с клавесином. Согласитесь, моя компания только украсила Вашу музыку, а Ваша музыка – мою компанию.

- Это точно, - улыбнулась Эжени, - Мы составляем отличный дуэт, Доминик. И я рада, что он неромантический. Только не обижайтесь, - испугалась она, - Я не к тому, что Вы не подходите для романтического дуэта, только не мне.

- Романтический дуэт у Вас с Вашим генералом, - беззаботно ответил Демервилль, - Причем красивый, как мне кажется. Ваши черные глаза подойдут к его военной форме. Только не надо каждый раз так ими сверкать, когда я говорю о нем. Вы зря боитесь и хотите бежать от этого, Изабель. Вы любите его, это же видно.

- Люблю, - тихо сказала Эжени, - Хотя не понимаю, какэто могло получиться… Вы правы, Доминик, мое прошлое только отпустило меня из своих цепких рук. Пусть отступит и даст мне немного счастья и… любви. И Вашу дружбу. Как хорошо, что мы выяснили этот вопрос. А Вы кого любите? Рассказывайте Ваши тайны теперь, - она облокотилась на перила ложи, повернувшись к Демервиллю и хитро улыбнувшись.

- Ее родители запрещают нам видеться, - хмуро сказал Демервилль, - Ее зовут Анна Роше. И ее Вы можете наблюдать сегодня весь вечер под музыку Вивальди вон в той ложе, - он перегнулся черзе перила, указывая Эжени направление.

- Красивая, - одобрительно заметила Эжени, - Не вешай нос, она тоже смотрит в твою сторону. Кстати, а вон, вон, в соседней ложе – смотри – это же наш с тобой новый знакомый! Жан Дюбуа с набережной Орсе!

- Где? – оживился Демервилль, - Да нам с тобой определенно везет! Мы как раз хотели навестить его еще раз. Кстати, я навел справки. Ничего на него нет. Мы ошиблись адресом в этом деле, - чуть более хмуро заключил он.

- Подождем его у выхода после окончания? – предложила Эжени, - Заодно в последний раз убедимся, что все чисто.

Анри де Бриенн заметил своих недавних посетителей в толпе на выходе из театра. Пожалуй, он был даже рад – эта пара ему искренне понравилась. Видимо, он окончательно отвык от светсткого общества, если радуется возможности завязать знакомство даже с первыми встречными, к тому же, знакомыми Маргариты Монтеню. С другой стороны, много ли в Париже искренности и доброжелательности сейчас? – Граждане, - окликнул он Эжени и Демервилля, - Рад снова встретит Вас.

- Мы Вас тоже, - дружелюбно поприветствовал молодого человека Демервилль, - Ну как Ваши дела, Жан?

- Как видите, позволил себе билет в Оперу, - улыбнулся владший из братьев де Бриенн, - Я всегда любил Вивальди, - почти сболтнул он лишнее.

- А Изабель в первый раз услышала, представляете? – рассмеялся Демервилль.
Эжени кивнула, улыбнувшись собеседнику и протянув его руку, пытаясь снова проглядеть его мысли, в которых не было снова ничего подозрительного, - Все, теперь я задолжала Доминику небольшой домашний концерт, - проговорила она, - Если у Вивальди нет ничего для клавесина, не успокоюсь, пок ане освою мандолину. Или гобой!

- Только не гобой, - шутливо взмолился Демервилль.

- О, Вы играете? – заинтересовался де Бриенн, - и Вам так понравился Вивальди?

- Не то слово понравился, - воскликнула Эжени, - Я уже сравнивала эту музыку с искрами, которые рассыпались по залу. И вокруг зацвел розовый сад, хотя это просто мелодия. Этот человек умел слышать Бога, или что-то близкое к Богу.

- Я говорю голосом человека и ангела… - рассеянно начал цитировать де Бриенн, - Согласен с Вами, гражданка Мерсье, - прервал он сам себя, - Я и сам не ожидал, что эта музыка так на меня подействует, - признался он, - Но это правда больше, чем развлечение. В ней - вся наша жизнь. Я рад, что имею возможность обсудить это, - улыбнулся он, - Я живу довольно замкнуто, но, беседуя с Вами, я понимаю, как мне этого не хватало.

- Так, кто со мной за нотами? – поинтересовалась Эжени и переглянулась с Демервиллем. Жен Дюбуа понравился им обоим, - Так, гражданин Дюбуа, - медленно начала она, - Приглашаем Вас на импрвизированный домашний концерт. На сладкое дают яблоки.

Де Бриенн радостно кивнул, подумав, что на одни вечер осторожностью можно и пожертвовать.
- К сожалению, мне почти нечем дополнить Ваш вечер со свеой стороны, - признался он, - А Вы любите цветы, Изабель? Жена моего брата живет в Ванве. Она прислала мне прекрасных комнатных роз – они живут за городом, - разговорилс он, - Я знаю, что сейчас ценнее хлеб. Но эти розы – все, что у меня есть, чтобы разлеить с Вами.

- Когда-то я любила сказки, - тихо ответила Эжени, посерьезнев, - Вивальди и розы. Красивое начало красивой и нежной истории. Только они должны быть почти цвета спелой малины.

- Розы цвета малины, - повторил Демервилль, - Это уже не сказка, а целая история. Такая причудливая провансальская история.

- Да еще и музыка Вивальди! – рассмеялась Эжени, - По-моему, это будет самая красивая провансальская история во всем Париже за сегодняшний вечер.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Апр 10, 2010 3:07 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794

Ванве.

Жанна де Шалабр, Робеспьер // Барон де Бац, граф Сомерсет.

Запах только что срезанных цветов немного отвлекал от тревожных мыслей. Маркиза де Шалабр невольно залюбовалась розами, которыми только что украсила гостиную. Она нервничала. Барон де Бац здесь, в Ванве. Зачем он приехал сюда – одному богу известно. Если из-за нее, это ужасно – значит, он крайне разочарован и неизвестно, как себя поведет. Но еще хуже, если он приехал по своим делам. Значит ли это, что Максимильяну грозит опасность и она увлекла его в самое пекло, сама того не желая. Но больше всего маркизу страшило то, что она совершенно не представляла себе, как жить с этим секретом. В свое время она ясно дала понять Максимильяну, что не будет помогать ему в расследовании личности барона де Баца. Больше они к тому разговору не возвращались – он тактично обходил эту тему, а она была ему за это благодарна. Но теперь все изменилось. Они оба в Ванве. И неизвестно, как Максимильян отреагирует, если узнает, что она видела барона и не сообщила об этом. И ведь у нее не было слов в свое оправдание. А признанием, что больше всего на свете она сейчас боится разрушить их хрупкую гармонию, вряд ли можно будет помочь – вдруг он не будет слушать и просто исчезнет? Маркиза услышала его шаги. Сердце забилось при мысли, что с его проницательностью ему не составит труда уловить ее настроение. Вчера она сослалась на мигрень. Но продолжать одну и ту же игру вечно невозможно…

Робеспьер спустился по лестнице с чувством легкого дискомфорта от того, что пришел к довольно неутешительным выводам: оказывается, его очень тяготит вынужденное затишье. Когда стол не завален бумагами, когда не нужно спешно составлять речь или же обдумывать возможный шаг, касающийся дипломатической переписки. Впрочем, затишье это временное, не сегодня, так завтра прибудет курьер из Парижа с корреспонденцией и тогда он будет сожалеть о том, что не удается выкроить время для простой прогулки. И есть еще газеты. И много не касающихся политики тем, которые можно обсудить. Всего за пять лет он настолько привык к уже сложившемуся распорядку, что жить иначе становилось... непривычно.

- Здравствуй, Жанна, - он слегка коснулся ее руки. - Ты снова утруждаешь себя лишними хлопотами, не думая, что это может плохо сказаться на твоем здоровье. Как ты себя чувствуешь?

- Ты спрашиваешь о моем здоровье? - рассеяно переспросила маркиза. - Я хотела задать тебе тот же вопрос. Сегодня пасмурно. Я собирала утром цветы и думала о том, как рада, что вернулась. - Мысли никак не удавалось построить в стройную цепочку.

Она была чем-то то ли расстроена, то ли взволнована. А может быть, причина действительно в мигрени, так часто бывает, когда должна измениться погода. Будет лучше не задавать лишних вопросов... наверное. Однако вопросы возникли сами собой:

- Что ты хочешь делать сегодня? Возможно, свежий воздух пойдет тебе на пользу? С другой стороны, если ты неважно себя чувствуешь, логичнее остаться дома. Мы поступим так, как ты скажешь.


- Наверное, это из-за погоды. - Маркизе было стыдно, что приходится прибегать к вранью, но сказаться больной было единственным способом, чтобы объяснить свое странное настроение и тревожную рассеянность. Если он начнет задавать вопросы, она погибнет. Отдать барона на съедение жандармов ей не позволит полученное воспитание, а обманывать Максимильяна... Лучше об этом не думать. Маркиза поправила прическу и потянулась за накидкой.

- Пойдем прогуляемся, Максимильян. Обед подадут через час.

***

Барон де Бац несколько раз оглянулся на Сомерсета, который все время то останавливался, то отвлекался, чтобы поприветствовать каких-то людей. Надо же, граф успел обрасти знакомствами за столь короткое время. Впрочем, это не было удивительным: Сомерсет, если не находился в мрачном расположении духа, располагал к себе. При других обстоятельствах он бы порадовался, результатам проделанной работы, но не сейчас, когда готовилась облава, а голова готова была лопнуть от тревожных мыслей. К примеру, насколько возможно покинуть пригород незамеченным? Сколько людей на самом деле в распоряжении жандармерии? Кому они подчиняются? Если придется иметь дело с комитетскими ищейками, натасканными в Бюро, то дела обстоят хуже, чем казалось на первый взгляд...

- Пойдем же, - прошипел барон, когда граф возник рядом, чрезвычайно довольный собой.

- Подожди, не суетись, - тихо заговорил Сомесет. Пока все под контролем. К двум часам нам надо смыться отсюда - мне только что сказали, что сюда прибудет подкрепление из Бюро общей полиции. Их языка я точно не пойму. А праздник жизни начнется через четверть часа. Первым в списке у нас - некий Франсуа Монтеспам. Неплохой был шахматист, кстати. Однажды он даже выиграл у меня, представляешь? Его я предупредил одного из первых, надеюсь, вместо Монтеспама патриоты получат парочку его протертых ботинок. Не поверишь, бедняга подвизался разнорабочим - помогал чинить крышу какому-то зажиточному булочнику. - Сомерсет недобро улыбнулся, затем помахал рукой кому-то из жандармов. - Посмотри, как меня тут любят! Вот что значит - познакомились с воспитанным и интеллигентным человеком. Они в душе тянутся к нам, просто сами этого не подозревают. Теперь я знаю - если выгонишь меня, всегда смогу найти себе друзей среди патриотически настроенных граждан.

Барон не выдержал и рассмеялся, слова графа, хоть и были сказаны серьезно, заражали энергией и каким-то мальчишеским безрассудством. А вот он сам неожиданно почувствовал себя старее. Лет на пятьдесят, если один год этой проклятой революции считать за десять.

- Монтеспам еще хорошо устроился, - с улыбкой сказал барон. - Я однажды двое суток торчал на паперти Нотр Дамм, как нищий. Мне даже бросали деньги. А еще... - Что было еще, де Бац досказать не успел, так как увидел Жанну Шалабр. Слишком неожиданно. Он узнал и женщину, и ее спутника, который моментально заставил забыть все прочие неприятности, которые начали казаться мелкими... А ведь он управляет Бюро общей полиции... Задумавшись, барон споткнулся и ухватился за Сомерсета, чтобы не упасть.

- Ты что, ноги не держат? - начал Сомерсет, но осекся, глядя на приближающуюся пару. Веселое настроение улетучилось. Так вот, значит, что за мужчина сопровождал маркизу в этой поездке! В Комитете по надзору об этом не знали, а в доме, где он снимал мансарду, говорилось лишь о том, что Жанна притащила с собой из Парижа какого-то хлыща в парике. Нужно уносить ноги. Робеспьер, хоть и полуслепой, но вряд ли не запоминает лиц. А рассмотреть графа у него были тысячи возможностей. Прикрыть собой барона и прятаться самому. Четкий план. Сомерсет повернулся к одному из жандармов.

- Дорогой тезка, я только что понял, что не захватил с собой главный список. Мой коллега из бюро общей полиции - он кивнул на де Баца - знает, где он лежит. Пожалуйста, сходите в Комитет вдвоем? С меня - бутылка вина. - Он весело улыбнулся. Жандарм кивнул и выжидающе перевел взгляд на барона. - Пойдемте?

- Я, кажется, вывихнул лодыжку, - пробормотал де Бац. Это не было правдой, но нужно что-то делать! Так и знал, что аукнется ему та поездка с Карно. И тот разговор в карете вспомнится. И еще что угодно... А Сомерсет сейчас сдаст его жандарму, который не первый день на службе и поймет, черт возьми, что никакого списка и в помине нет, более того, он не знает того и не помнит этого! Подозрительно? Еще и как! Робеспьеру останется только подписать приказ об аресте. И то не обязательно. И какой, черт возьми, агент ставит бутылку вина первому попавшемуся жандарму, который согласился сходить за списком, совать нос в который позволено только избранным. А не рядовым. Де Бац застонал. - Я посижу пять минут в кафе, - спокойно сказал он. - Боль утихнет и мы пойдем.

- Конечно, - кивнул Сомерсет. Он понял, что сказал что-то не то. - В таком случае, я схожу за списком сам.

***

- Сегодня на улицах шумно, не находишь? - маркиза с тревогой поглядывала по сторонам. Она не очень хорошо различала лица, но даже это не помешало ей отметить, что в городе появилось много незнакомцев. - Люди суетятся и, похоже, чего-то ждут. Ты не знаешь, что это может быть?

- Если тебе это мешает, мы всегда можем вернуться домой, - ответил Робеспьер. Он наблюдал за двумя мужчинами и жандармом на другой стороне улице. Признаться, сначала его внимание привлек именно жандарм и уже во вторую очередь - прохожие, один из которых споткнулся. А вот лицо второго было до боли знакомым... Жандарм, между тем, вел себя странно: сначала примерился уйти, но потом вернулся, тогда как споткнувшийся, отчаянно хромая, направился в кафе. Жаль только, что в памяти не всплывали обстоятельства, при которых он мог видеть этого гражданина... - Да, возможно... что-то произойдет. Хочешь, мы вернемся?

"Возможно что-то произойдет". Маркиза внутренне содрогнулась. Здесь что-то готовится, Максимильян знает, что тут произойдет, но не хочет ее расстраивать. Здесь, в Ванве, она знала почти всех. В силу общительного характера, маркиза легко заводила друзей и была знакома не только с простыми жителями города, но и с аристократами, которые, также, как и она, были вынуждены скрывать свое происхождение. Они не были ни в чем виновны - она была в этом уверенна. Неужели сейчас вновь начнется этот кошмар, когда люди забывают о том, что они прежде всего люди? - Мне ничего не мешает, - осторожно заметила маркиза и взяла его под руку. - Я очень счастлива здесь, Максимильян. Еще недавно я и не мечтала о том, что смогу прогуливаться по этим улицам рядом с тобой и говорить обо всем на свете, кроме политики. Хотя, иногда мне кажется, что ты скучаешь без своей работы, и мое общество не может заменить тебе твоих сумасшедших будней даже на сутки. Но я стараюсь об этом не думать. Ведь ты обещал мне, что останешься тут на неделю?

- Теперь не знаю, Жанна, - задумчиво сказал Робеспьер. Не потребовалось много времени, чтобы вспомнить того человека - именно он был фальшивым курьером, которого задержал Ришар и который впоследствии был выпущен на свободу. Да, что-то произойдет... Из всех мероприятий ему вспомнилось только одно: облава. Городок будет разбит на несколько участков и по домам пройдут с арестами. Присутствие лже-курьера здесь вполне объяснимо только тем... Возникла мысль об агенте роялистов. Возможно ли, что они знают о предстоящем ударе? Почему-то лично он в этом не сомневался. – Здесь произойдут события... Возможно, среди арестованных будут твои друзья. Возможно, ты возненавидишь меня за это, так как в данный момент я являюсь руководителем Бюро и знаю о том, что здесь будет. И возможно, облава будет иметь место сегодня. Лучше я скажу об этом сейчас, чем говорить потом.

- Значит, твоя поездка сюда была спланирована с самого начала? Ты здесь находишься, как руководитель Бюро? - голос маркизы дрогнул. Все вставало на свои места. В этом мире нет больше места романтике. И внезапное решение Робеспьера уехать вместе с ней в Ванве было связано с тем, что он должен осуществлять тут общее руководство арестами. Арестами ее друзей и знакомых. А она будет наблюдать за этим, и ее не тронут. Просто потому, что с ней рядом - известный политик, которого все боятся. - Ты прав, Максимильян, нам лучше вернуться домой.

- Нет, - ответил Робеспьер на прозвучавший с нотками то ли паники, то ли отчаяния вопрос. - Если бы я находился здесь, как руководитель Бюро, то принимал бы отчеты у тех, кто мне подчиняется. - Ответ был скорее данью вежливости, думал он совсем о другом. Если предположить, что заговорщики знают о планируемых действиях, то они успели удалить из пригорода всех по-настоящему важных людей. Вместо них похватают мнимых подозрительных, тех, кто заподозрен в контактах и так далее. Следовало бы арестовать бумаги местного Комитета по надзору, так как без сомнения, коррупция здесь просто царствует, то же самое сделать и в жандармерии. И только сверив списки, производить аресты. Перекрыть выезды из пригорода... тоже было бы неплохо. Но похоже, надежды на то, что удастся навести здесь порядок нет никакой: коррумпированные чиновники для начала начнут два часа устанавливать его личность и изображать деятельность...

- А сейчас ты думаешь о том, как мы проведем с тобой сегодня вечер у камина? - маркиза взглянула ему в глаза. - Не нужно ничего говорить, Максимильян. - Я все понимаю. Точнее, пытаюсь понять. Пойдем домой. Если тебя будут искать, то прежде всего придут туда. Ведь ты оставил в Париже мой адрес для связи с тобой?

***

Граф Сомерсет видел, как парочка развернулась и направилась в противоположную сторону. Маркиза шла чуть впереди, за ней следовал ее спутник. Поссорились? В данный момент это было бы не вовремя. Маркиза де Шалабр – их с бароном пропуск из Ванве, и пока она дорога Робеспьеру, у них есть хороший шанс выбраться. Прежде всего нужно изъять донос на нее. Иначе к ней придут, и это будет совершенно некстати. Он повернулся к жандарму.

– Ну, я пошел, тезка. Вернусь. Начинайте без меня.


В Комитете по надзору все было как обычно: люди создавали видимость работы, ходили с умными лицами и носили бумаги со стола на стол. Вот и чудесно. Никто ничего не заметит. А он и правда тут засиделся. Уверенным шагом, переговариваясь по ходу дела со знакомыми теперь жандармами, Сомерсет прошел в кабинет начальника Комитета. Не менее уверенно открыл ящик стола, куда сложил доносы. Так и есть – вот он, донос на маркизу де Шалабр. Он сложил его аккуратно и положил в карман. Пусть поживет. А дальше будет видно. Затем, все также улыбаясь знакомым и пожимая им руки, граф направился к выходу, чтобы покинуть эти гостеприимные стены навсегда. Его путь лежал к дому маркизы де Шалабр.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Апр 10, 2010 4:58 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Самбро-Маасская армия

Сен-Жюст, Бьянка

Вбежавший солдат был взволнован до чрезвычайности.
- Гражданин Сен-Жюст! Гражданин Сен-Жюст! Срочное донесение из Парижа! Курьер говорит, что уполномочен отдать его вам лично в руки! Он сказал, что будет ждать вас у сломанного дерева, рядом с поворотом на Лилль!

Сен-Жюст оторвался от написания приказа и взглянул на солдата, как на сумасшедшего. Что он несет, что за бред? Он уже был готов отчитать его, когда обратил внимание на его остекленевший взгляд. Такое впечатление, что кто-то вложил ему в голову эти слова и заставил бежать к нему, сломя голову, не задумываясь о смысле сказанного. Что за чертовщина? Хотя… Сен-Жюст подумал о том, что сегодня он еще не видел Страффорда. Может быть, Страффорду пришлось срочно покинуть лагерь и он выбрал этот странный способ назначить ему встречу? Во всяком случае, интуиия не подсказывала ничего плохого.

- Благодарю вас, вы свободны, - Сен-Жюст поднялся. Взяв на всякий случай второй пистолет, он быстро направился к поседланной лошади.

***

Лесная дорога на Лилль. Тут же вернулись мысли об их путешествии со Страффордом. Может быть, и тут бродят эти таинственные существа, смертельно опасные для простых смертных и невидимые для бессмертных? Вот и то самое дерево. Много лет назад в него ударила молния, но, изуродовав, не убила. Несколько свежих веток, покрытых листьями, служили тому подтверждением, хотя само дерево – почерневшее и почти сухое, производило удручающее впечатление. Сен-Жюст спрыгнул с коня и подошел. На одной из веток была привязана записка. «Кто выиграл время, тот выиграл все». Он улыбнулся. Цитата из его любимого Мольера. Значит, это не Страффорд – вряд ли он стал бы играть с ним в игры. Эжени? Скорее всего, она. Раньше она, правда, выбирала более простые способы, чтобы показаться. Ветер донес до него звуки скрипки. Сен-Жюст замер. Что, если все это – плод его воображения, а он сейчас лежит на самом деле на траве, и готовится прострелить себе голову во сне? Как бы там ни было, музыка была прекрасной. И незнакомой. По мере того, как Сен-Жюст двигался вперед, удаляясь в чащу, музыка становилась все более осязаемой. Было темно, и звуки скрипки были единственным ориентиром. Наконец, его взгляду открылась полянка. Маленькая фигурка в глубине. Клери. Он бросил на землю пистолет и улыбнулся. Она всегда любила эффектные появления.

- Семнадцать минут, - ее звонкий голос разрезал лесную тишину. – Я проиграла самой себе. По моим расчетам ты должен был появиться через двадцать две.

- Черт побери, ты все-таки приехала! – Сен-Жюст несколько секунд с удовольствием смотрел на ее сияющее лицо, затем, наплевав на обычную сдержанность, подбежал к ней, схватил на руки и закружил.

- Это было так просто, мне самой стыдно, что я не догадалась сделать этого раньше! – Бьянке было и правда стыдно. Она твердо решила не упоминать о том, что к этой поездке ее подтолкнула Эжени. Эжени это сделала явно от хорошего отношения к Сен-Жюсту и вряд ли хотела бы, чтобы он об этом узнал.

Сен-Жюст осторожно поставил ее на землю и вернулся к обычной манере разговора.
- Ну, хватит лирики. Считай, что тебе это приснилось. И рассказывай. Рассказывай все. Подробно. Каждую мелочь. О людях, о твоей газете, о клубе, о сплетнях и о фактах. И еще… Что, черт возьми, у вас там происходит?

Бьянка опустилась на траву и потянула его за собой. И почему она всегда считала, что он способен изъясняться только короткими злыми шутками и комментариями? Ведь он может быть другим – настоящим, живым, понимающим.
- Тебе очень идет форма, - улыбнулась она. – Но ты похудел. Отдаешь свой ужин солдатам, как истинный патриот?

- Сохну от ревности к Огюстену Робеспьеру, - в тон ей ответил Сен-Жюст. – Клери, пожалуйста, расскажи мне о Париже! Я извелся тут, когда прочел один из номеров твоей газеты. Ты подняла тему о комиссарах, а потом вдруг скатилась до освещения культурной жизни парижан. Ты с ума сошла? Или тебе заткнули рот? Кто? Как? Почему молчит Робеспьер? Видел еще несколько газет – о нем ни одного упоминания!

- Он был очень болен, Антуан, - тихо сказала Бьянка. – Так болен, что чуть не умер. Но сейчас все в порядке. Он идет на поправку и с ним все будет хорошо, я уверена. Что касается Парижа… Пожалуйста, приготовься и устраивайся поудобнее. Мой рассказ займет больше времени, чем ты думаешь. Все началось с того, что в редакцию «Друга народа» принесли статью генерала Гоша, написанную им в тюрьме. Он поднимал тему о комиссарах, но не называл имен…

Бьянка начала рассказ. Изложение фактов перемежалось ее личными впечатлениями от встреч с генералом Гошем и описаниями заседаний в Клубе. Отдельную часть Бьянка посвятила своим ошибкам, которые спровоцировали скандал. Сен-Жюст слушал с возрастающим интересом. Когда она дошла до того момента, когда ее вызвали в Якобинский клуб, он заметно нервничал. Бьянка нагнетала обстановку, пока не дошла до своей речи. Ее она пересказала практически наизусть. Потом последовала заключительная часть о выступлении Колло и о том, как якобинцы поздравляли Клери с победой. Когда она завершила рассказ, ее глаза сияли.

- Клери, я тобой горжусь, - серьезно сказал Сен-Жюст. – Честное слово. Ты превзошла себя. Все это время я думал, что ты приехала сюда, чтобы посоветоваться.

- Когда ты перестанешь считать себя всесильным, Антуан? – она укоризненно взглянула на Сен-Жюста.

- Дело не во мне, а в тебе. Скажешь, на протяжении этой истории ты ни разу ни с кем не посоветовалась? –Сен-Жюст поднял брови. – Ну же, Клери, признавайся, кто тебя поддерживал? Общественное мнение – территория Робеспьера, но ты говоришь. Что он был болен. Неужели Огюстен, поддавшись обаянию твоих прекрасных глаз, наплевал на спокойствие брата и водил тебя к нему? Я угадал? Это был Робеспьер?

- Да. – нехотя ответила Бьянка. – Это был Робеспьер.

Сен-Жюст рассмеялся, довольный тем, что попал в точку. – Ты удачно выбрала себе спутника. С ним не скучно, а если что-то случится, всегда поможет его скучный брат.

- Неправда, он не такой, - вспыхнула Бьянка.

- Не такой? А какой? – удивился Сен-Жюст.

- Он просто человек, Антуан. Человек, способный сопереживать и поддерживать, умный, тонко чувствующий настроение, благородный и преданный своим идеалам. Наверное, именно такие люди способны управлять страной. – ответила Бьянка и опустила глаза.

Сен-Жюст уставился на нее, не мигая. – И это говоришь ты, Клери? Ты? О Робеспьере? В прошлом году я только и делал, что защищал его от твоих нападок. Теперь ты заговорила иначе. Да и о его болезни ты высказываешься с таким видом, словно держала его за руку, не отпуская в иной мир.

Бьянка опустила голову, обдумывая ответ. Слишком свежи были воспоминания о том, как она, наплевав на принципы и правила, заложенные Мариусом, открылась этому человеку, ставшему для нее особенным за такое короткое время. Маленькая комната, распахнутое окно, запах лекарств и окровавленная подушка. Она склоняется над умирающим человеком и протягивает ему свою руку, рассеченную кинжалом, поддерживая его голову. «Я не могу допустить, чтобы вас не стало…» Слова. Брошенные в минуту слабости, и не воспринятые. Он ничего не понял, и слава богу. Поймет ли Сен-Жюст?

- Ты помогла ему выздороветь? – Сен-Жюст взял ее лицо в свои ладони и развернул к себе. – Я хочу услышать все. Полностью. Говори, Клери.

Она молча кивнула.

- Ты открыла ему свою сущность? Ты общалась с ним без Огюстена? – Сен-Жюст сам не мог поверить в это предположение.

- Да. Огюстен не знает. – Бьянка подняла на него глаза, полные отчаяния. Глупо было предполагать, что он не догадается. Он знал ее слишком хорошо.

Сен-Жюст недобро рассмеялся. Затем устремил на нее взгляд-приговор.

- Любовница Огюстена Робеспьера мечтает о его брате. Сильно придумано. Браво, Клери.

Бьянка вскочила. Вот он, ее внутренний голос. Она ничего не придумала. Сен-Жюст видел, не читая мыслей, но делал неверные выводы.
- Антуан, это другое! Другое! Клянусь тебе, мне ничего от него не нужно! Только говорить с ним и знать, что я хотя бы что-то для него значу!

- Понимаю. Когда мне было четырнадцать, я влюбился в свою учительницу по латыни, - с издевкой заговорил Сен-Жюст, глядя перед собой. – Ей было двадцать шесть. Старая дева – так о ней говорили. Но она казалась мне самой умной и проницательной. И мне было неважно, что она одевается слишком вычурно, что ей не идет синий цвет, и что у нее длинноватый нос. Уж очень она мне казалась умной. – Он усмехнулся. В который раз он жалел, что не прихватил с собой ни трубки, ни сигары. – Огюстен знает?

- Нет… - едва слышно проговорила Бьянка.

- Вот как? – надменно переспросил Сен-Жюст. – Значит, ты не считаешь нужным ему сообщить? А как же честность, Клери? Согласись, положение Огюстена – не из лучших. Сколько ты собираешься обманывать его? До тех вор, пока в тебе горит надежда приручить его старшего брата также, как Марата? Не выйдет. Робеспьеру не нужны женщины, если ты еще этого не поняла. Революция. Соратники. Семья. Три важных пункта. По поводу очередности двух последних я могу ошибаться. Но в любом случае, ты не вписываешься ни в один из них.

- Антуан, умоляю тебя, прекрати. – Бьянка зажала уши руками. – Твои обвинения чудовищны. И беспочвенны. Чего ты от меня хочешь?

- Будь честной. – Сен-Жюст тоже поднялся. – А вообще, кто я такой, чтобы давать тебе советы? Как ты там построишь отношения с обоими Робеспьерами – не мое дело. Хочешь, продолжать разыгрывать с Огюстеном святую преданность, хочешь – порадуй его сообщением о том, что он тебе нужен лишь как возможность поближе подобраться к его брату. Мне все равно. Наши пути разошлись в тот день, когда ты предпочла мне Огюстена. И мне надоела эта история. Уезжай. Я прекрасно обхожусь без твоего общества.

- Стой! – Бьянка на секунду закрыла глаза, призывая своего ангела-хранителя дать ей терпения. – В моем доме есть несколько книг. Старинные гравюры. Замки разных городов. Иногда я листаю их, выбирая тот, куда отвезу тебя, когда решусь забрать с собой. Я хочу, чтобы этот день стал самым красивым в твоей жизни. Потому что потом все будет по-другому. А еще я говорю с тобой. Каждый день. Я слышу твой голос, когда тебя нет рядом, и отвечаю тебе. Ты – часть меня, Антуан. Я никогда не смогу воспринимать тебя, как простого смертного, потому что вижу в тебе своего спутника в вечности. Через сто, через двести, через триста лет. Они – мое настоящее, а ты – будущее. Навсегда. И для этого не нужны условности. Слова, разговоры, совместные дела. Просто ожидание. Иногда я хочу забрать тебя. Но в такие моменты я понимаю, что тебе еще нет тридцати, ты слишком молод, и будешь ругать меня за то, что навсегда остался таким. Но мне надоели твои упреки. Хочешь, я сделаю это прямо сейчас? - ее глаза блеснули потусторонним блеском. – Ты готов проститься со смертной жизнью? Готов стать таким же, как мы? Готов распрощаться со своей политической карьерой? Приходить на заседания Конвента по вечерам, изобретая разные объяснительные причины своего отсутствия? Читать мысли своих противников и пугать их своими знаниями? Если ты скажешь… - Бьянка осеклась. Сен-Жюст смеялся.

- Готов на все ради последнего пункта. Неужели это миниатюрное создание по имени Клери может подарить мне такое счастье?

- Ты действительно этого хочешь?

Сен-Жюст подошел и взъерошил ее волосы. – Ты победила, Клери. Я все еще цепляюсь за жизнь. И если вопрос стоит так, как ты сказала, то я готов просить об отсрочке, чтобы подготовить свой переход в ваш мир. Скажи… Ты действительно собираешь книги с изображениями замков? В таком случае, я могу внести свое предложение. Не против?

- Если оно не будет противоречить моим планам, - Бьянка склонила голову и ободряюще улыбнулась. – Итак?

- Пусть это будет Блеранкур. Старинные развалины в нескольких милях от города, где я вырос. В детстве я иногда убегал туда и просиживал целыми днями, придумывая истории и легенды. А потом рассказывал их друзьям. И мне верили. Для меня это место стало важным воспоминанием.

- Хорошо. Пусть это будет Блеранкур, - легко согласилась Бьянка. На душе стало легко и спокойно. Она вернется в Париж и поговорит с Огюстеном. Он должен все понять правильно. Обманывать его, скрывая свое восхищение его братом – оскорбительно. А Сен-Жюст как всегда прав. Даже обидно.

- Значит, договорились, - просиял Сен-Жюст. Мысль о том, что встреча с Клери не окончилась ссорой, наполняла душу оптимизмом. К тому же, она говорила так убедительно… – Скажи, Клери… А ты способна подниматься в воздух?
- Я? В воздух? Нет, я еще до этого не доросла, - растерялась Бьянка. – Но я могу отправить тебя в путешествие. Хочешь?

- Успеешь. – Сен-Жюст сел на траву и подозвал Бьянку к себе. – Садись. Я готов выслушать твою исповедбь о Робеспьере. С самого начала. Вижу, что тебе это важно. Говори. Хотя нет. Лучше – мысленно. Мне надо тренироваться.

Бьянка рассмеялась и замолчала. *Это невозможно, Антуан. Да и к чему тебе это? Лучше путешествие. Венеция. Город на воде. Дворец Дожей. Правителей. Большой совет и сенат, Верховный суд и тайная полиция. Праздничная трибуна на балконе. Гости города, которые причаливают к самому дворцу со стороны Пьяцетты, оказываются у ног правителя и преисполняются восторгом от оказанного приема. А жители города трепещут, ожидая, за кем из них великие правители пришлют в эту ночь…*

Они расстались незадолго до рассвета.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Апр 10, 2010 5:22 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794

Ванве.

Жанна де Шалабр, Робеспьер.

Было очень сложно и невыносимо делать вид, что ничего не произошло. Робеспьер держал на коленях раскрытый "Монитер", но не читал его, взгляд лишь иногда цеплялся за буквы. Если бы только была возможность связаться с Ришаром! Все варианты, которые приходили в голову, сводились только к одному: не позволить покидать пригород. Недооценил он агентуру противника, что теперь плакать? И Ришар недооценил, судя по всему. Но возможно, он догадается кардинально изменить план действий, ведь в Бюро поступают отчеты... Проклятая болезнь помешала ему быть в курсе всех дел, да и потом дернул же черт дать обещание Субербьелю... Теперь остается сходить с ума от неизвестности и от бездействия. И проклинать себя за это на все лады. В комнату вошла Жанна, потребовалось колоссальное усилие воли, чтобы заставить себя не думать... Не думать не получалось. Хотя, что говорить, оставалось только ждать развязки и искать возможность отправить кого-то в Париж. Желательно не вызывая подозрений.

- Выпьем кофе, Жанна, - мягко сказал Робеспьер, поднявшись ей навстречу. - Потом мне нужно будет написать несколько писем, но это значительно позже. Если твоя головная боль прошла, мы можем начать читать произведение, о котором спорили вчера, это поможет прийти к компромиссу.

- Хорошо. Я скажу Луизе, - ровно сказала маркиза. Она села за стол и взялась просматривать одну из газет. Так и есть, Максимильян не обращает на нее внимания. Значит, брошенная фраза была формой вежливости, не более. - Максимильян, мне кажется, нам надо поговорить, - тихо сказала маркиза, присаживаясь рядом. - Я не могу закрывать глаза на то, что тут происходит. А ты явно думаешь именно об этом. Мы говорили с тобой о том, что попытаемся доверять друг другу, помнишь?

- Я не могу не думать об этом, Жанна, - так же мягко ответил Робеспьер. На самом деле вопрос о доверии прозвучал весьма кстати. Не то чтобы он не доверял Жанне... Но и ближайшие планы обсуждать не собирался. - Я знал о том, что должно произойти, но по-прежнему не знаю, произойдет ли что-нибудь сегодня или в другой день. Паника может возникнуть и на пустом месте. О чем ты хочешь говорить? Сожалею, но не могу пересказать тебе свои мысли они больше общего характера, но не частного.


- Здесь есть одно заведение. Комитет по надзору. Не помню фамилии председателя, но он однажды заходил ко мне... - маркиза чувствовала, что все рушится. Здравый смысл подсказывал, что она не имеет права мечтать о счастье с этим человеком. Он - республиканец, она - аристократка. Она не имела права делать этого выбора. Но выбор был сделан. Маркиза была готова расплакаться. Неожиданно для себя она подошла к Робеспьеру и прижала к себе его голову. Затем заговорила быстро и сбивчиво. - Максимильян, я все понимаю. Все, что произошло между нами, было ошибкой. Но это произошло. Я и сама не знаю, что будет дальше. Но не могу видеть, как ты, сидя здесь, думаешь о своем. Иди к ним. Пожалуйста. Пусть все закончится. А потом, вернувшись, ты расскажешь мне о том, что произошло, и мы решим, как будем жить дальше. Я вижу, как тяготит тебя мое общество. Но я люблю тебя, и не нахожу в себе сил разорвать эту связь, у которой нет будущего. Иди. Я буду ждать здесь.


- К чему же мы пришли, Жанна... Теперь мы договорились до того, что все было ошибкой. Мне нелегко это слышать. Я не могу идти к ним, пока не получу определенных известий. Если я сейчас приду туда, то только распугаю здешних как напуганных, так и коррумпированных чиновников и не добьюсь никаких результатов кроме того, что меня, возможно, посчитают сумасшедшим. Но сейчас речь не об этом. Когда-то ты говорила, что разделяешь наши идеи, Жанна. Что это было? Красивый жест? Игра? Возможность потешить тщеславие? Или же думала, что все будет происходить без крови и в рамках приличия, как принято в светском обществе? Ошибкой было бы так считать. Чего же ты ждешь от меня сейчас? Должен ли я закрыть глаза на заговорщиков только потому, что они принадлежали к твоему кругу и предать все, за что боролся? Этого не будет. - Только сейчас он заметил, что тон стал резким, будто он говорил с трибуны, а не в тихой комнате, где рядом только эта не чужая ему женщина. - Извини. Иногда я забываюсь, когда начинаю говорить о таких вещах. Это непростительно.

Маркиза отступила. - О боже, Максимильян, ты пугаешь меня, когда так говоришь! Мы всегда понимали друг друга с полуслова! Я разделяла ваши идеи! И сейчас разделяю! Но в чем они выражались? В том, что в обществе не должно быть богатых и бедных? В том, что люди, рожденные аристократами, не должны притеснять тех, кто родился в семье простого крестьянина? Я и по сей день так считаю. Посмотри на мой дом. Я с легкостью рассталась со своими богатствами, пожертвовав их на дело революции. Я просто оставила себе самое необходимое. Я научилась сама справляться с хозяйством. А балам и светским приемам я предпочла общение с простыми горожанами, которые любят меня и доверяют мне. И это не было красивым жестом. Но если бы тебя не было здесь, меня бы тоже арестовали. Просто за то, что я - бывшая аристократка. Это не так? Я буду счастлива, если пойму, что ошиблась. Но дело сейчас не в этом. Я хочу, чтобы ты меня понял правильно. Я не жду от тебя, чтобы ты закрывал глаза на деятельность заговорщиков. Лишь прошу о справедливости. Но и это не главное. Я понимаю, что наш союз невозможен, но тем не менее, в глубине души, не теряю надежды на то, что ошибаюсь. Пожалуйста, не говори со мной так, словно ты находишься в Конвенте!

- Ты верно рассуждаешь, говоря об общих идеях, - только и сказал Робеспьер. На самом деле он был близок к панике. Последние слова Жанны звучали как упрек, хотя он и не был высказан и, с какой-то точки зрения как пощечина, но на это можно и не обратить внимания сейчас... А ведь она говорила, что переписывалась с сестрой и если кто-то... - Жанна, послушай меня. У тебя сохранились письма твоей сестры?

- Да, конечно, - удивилась маркиза. - К чему этот вопрос?

- Принеси сюда все свои бумаги, все письма, за исключением счетов. И дневник, ты говорила, что ведешь дневник. Где Луиза?

- На кухне, - ошарашенно ответила маркиза. - Мои бумаги здесь, в гостиной. - она достала с полки коробку. - Вот. Я ничего не скрываю.

- Я не стану просматривать их, но прошу тебя внимательно отнестись к моим словам, - медленно сказал Робеспьер. - Собери всю корреспонденцию, которая может показаться более менее подозрительной, а подозрительным может показаться даже самое невинное письмо и брось их в камин. Дневник отдай мне. Клянусь, что не стану его читать.

- Иначе меня арестуют? - маркиза открыла коробку, извлекла из нее конверты и бросила их в камин, не разбирая. Блокнот, перевязанный тонкой лентой, она положила на стол. - Это была вся переписка. И вот мой дневник. Прочтешь ли ты его - решать тебе. Что касается моих писем, то, как видишь, ими я не дорожу. - маркиза отвернулась и взглянула на огонь. Она говорила неправду. Среди писем было несколько, которые были ей дороги, и вообще, она была человеком сентиментальным. Однако, в данный момент поддалась сиюминутному порыву. - Я поднимусь в свою спальню и немного отдохну. Пожалуйста, не думай, что я обижаюсь. Просто мне надо отдохнуть. И подумать.

- Речь идет не столько об аресте, сколько о твоей жизни, Жанна, - устало сказал Робеспьер. Он чувствовал себя так, будто тащил под гору неподъемный груз. Какой-то сизифов труд, единственная ассоциация, что пришла в голову. Впрочем, итог разговору все равно был подведен одной единственной фразой, которая повторялась несколько раз на протяжении этого недолгого, но тяжелого разговора. - Если тебе не сложно, позови, пожалуйста, Луизу. я хочу поговорить с ней. И, конечно, отдохни. Постарайся не думать ни о чем плохом.
насколько это возможно, пусть даже звучит это невероятно глупо.


Маркиза кивнула и направилась к лестнице. Мысль о том, что между ними все закончилось вот так, была невыносимой. Однако, он ясно дал понять, что больше не желает иметь с ней ничего общего. Лишь готов помочь. По старой дружбе. Маркиза уговаривала себя, что так будет лучше. В конце концов, она прекрасно обходилась без него все это время, и привыкла к тому, что ей светит вечное одиночество. Но почему-то было больно. До такой степени, что она не смогла сдержать слов, которые никогда не произнесла бы, находясь в здравом рассудке.

- Не бросай меня, Максимильян. - Маркиза остановилась у лестницы, положив ладонь на перила. - На твоем месте я бы, наверное, также тяготилась этой связью. Но я ничего не могу с собой поделать.

- Кто сказал тебе подобную глупость, Жанна? - Робеспьер подошел к ней, внимательно глядя на женщину. Надо же, к  каким неожиданным выводам можно прийти, если в разговоре ограничиваться недомолвками. Но в данном случае выводы они сделали совершенно одинаковые, следуя то ли какой-то чудовищной логике, то ли эмоциям. А может быть, во все виновата напряженная и без выяснения отношений обстановка. Он накрыл ее ладонь своей, а потом, повинуясь внезапному порыву, обнял. - Я не собираюсь оставлять тебя. По крайней мере до тех пор, пока ты сама не захочешь прекратить отношения.

- Боже мой, сколько раз еще мы будем возводить стены, разделяющие нас, повинуясь неверно истолкованным словам? - маркиза подняла на него глаза, полные горечи и тоски. - Я не смогу прекратить этих отношений даже, если буду считать их неправильными. Я сделала свой выбор. И призналась тебе в своих чувствах. Разве я могу заставить их замолчать? Меня действительно не покидает ощущение, что ты тяготишься моим обществом, и ты ни разу не опроверг моих слов. Ты можешь хотя бы иногда не думать о политике? Сделать над собой усилие? Я почти готова не задавать тебе вопросов. Отпустить вершить твое правосудие и забыться сном в ожидании тебя. Но, пожалуйста, оставь мне хотя бы частицу себя. Я не могу видеть, как ты постоянно думаешь о заговорах и арестах, и я вряд ли смогу себя изменить, потому что я прежде всего женщина, а не политик.

- Если бы я тяготился твоим обществом, то вряд ли бы приехал сюда и оставался здесь, - ответил Робеспьер. Не думать о политике он не мог, но и оставить все так, как есть тоже не мог. Дилемма заключалась в том, что сейчас он хотел поговорить с Луизой о ситуации в городе, но слова Жанны несколько меняли все далеко идущие планы. Проблема выбора, будь она трижды проклята, когда на одной чаше весов ставший близким человек, а на другой - страна, пусть даже в уменьшенном масштабе небольшого пригорода. Сейчас он не сделает то, что наметил, сознавая, что каждая минута промедления может дорого обойтись, а что сделает в следующий раз? То-то же. Проблемы выбора существовать не должно. - Думаю, что мы можем продолжить нашу беседу наверху, - после несколько затянувшейся паузы сказал он. - Ступай, а я скоро приду, только попрошу Луизу принести кофе, который мы так и не выпили.

- Я буду ждать, - сказала маркиза и, бросив на него полный любви и благодарности взгляд, стала подниматься по лестнице.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Апр 10, 2010 10:12 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Тюрьма Люксембург
Эжени, Гош.

- Успокойся, все хорошо. Все в порядке, - эту фразу на разный лад Гош повторил за последние полчаса.

- Ты ничего мне не сказал. А если бы то, что эта история началась с твоей подачи, получило бы огласку? Если бы в итоге свалили все на тебя? – Эжени вскочила и нервно заходила по комнате, - Ты в тюрьме. Тебя и так обвинят при первой возможности.

- Но хоть в этот раз меня мы обвинили за дело, - беспечно отозвался Гош, - Веселее идти на эшафот по обвинению в том, что раскрыл неприглядную правду и оклеветал святых Конвента, чем по ложному доносу и обвинению во взяточнчестве. Все, успокойся, прошу тебя. Иди сюда и не будем больше о политике.

Эжени подошла к нему, положив руки ему на плечи и снова забывая обо всем на свете.
- Хотя здесь и тюрьма, но мне никогда не было так хорошо, - прошептала она, - Без прошлого. Без будущего. Два изгоя, у которых нет ничего, кроме любви.

Гош кивнул и привлек ее к себе.
- Забудь про прошлое, - сказал он, - И не думай о будущем. Ну посмотри на меня. Что не так? Что мне сделать?

Эжени покачала головой и отстранилась.
- Не могу, - проговорила она, - Не могу. Я не могу без тебя, но когда я с тобой, я чувствую взгляд в спину. Он следит за мной, он не отпустит меня. Я предаю Камиля каждую минуту.

Гош нахмурился.
- Итак, нас все время трое. И всегда так будет? – спросил он, - И ты сравниваешь нас каждый раз, когда я говорю с тобой, обнимаю тебя – каждый раз, когда ты возникаешь на пороге этой комнаты? И кто же из нас лучше по-твоему?

- Вы разные, - тихо проговорила Эжени, стараясь не смотреть на него, - Я никогда вас не сравниваю.

- Тогда давай для начала останемся вдвоем? – отрывисто заметил Гош, - Это наш единственный шанс. Ты ведь это понимаешь. Пожалуйста, просто будь со мной. Верь мне. И просто слушай свое сердце. Ты ведь пришла ко мне? Пусть поздно, но пришла. Очнись, пожалуйста.

- Я верю, - прошептала Эжени, подойдя к окну с решетками, - Но нас и правда трое в этой истории. И ему тоже горько и больно, что он так во мне ошибся. Что слова, которые я говорила ему развеялись как дым через месяц после того, как он оставил меня… Каждый раз, когда я тебя вижу, я не могу больше думать ни о чем на свете, только о том, чтобы быть счастливой рядом с тобой, пусть хоть четверть часа, хоть полчаса. Но стоит тебе прикоснуться ко мне – и я слышу его грустный голос *Ты все забыла, Эжени. А я любил тебя*.

Гош пристально посмотрел на нее и отошел на несколько шагов.
- Знаешь, - сказал он наконец, - Я больше мечтатель, чем всегда про себя думал. Я лучше буду любить парижское видение, прекрасную как сон женщину, которую два раза случайно встретил на парижских улицах, чем ту, которая каждый раз, когда она со мной, будет терзаться угрызениями совести и вести разговор с другим, целуя меня.

- Так ты любишь меня или ту меня, какой я была раньше, - тихо переспросила Эжени.

- Я люблю тебя, - сказал Гош, - Но быть с тобой не смогу, если нас вечно будет трое. Прости и пойми меня тоже, хорошо?

Эжени подошла к нему.
- Почему все так? – спросила она, - Я знаю, что мне надо просто уйти, и не могу. Не могу без тебя, понимаешь? Когда я выхожу на улицу, я уже, кажется, готова уцепиться взглядом за каждую деталь, которая заставит меня подумать о тебе. Недавно я видела человека с таким же шрамом, как у тебя. Как копия, точь-в-точь. Вот, у тебя, на лбу, - он провела по нему рукой, - И снова ты не выходишь у меня из головы, даже в мелких и дурацких деталях, видишь?

Гош снова нахмурился и усадил Эжени на деревянную скамейку.
- Я знал одного человека с подобой приметой. И не думал никогда, что есть такой же третий - обеспокоенно сказал он, - Ты точно не ошиблась? Это было бы слишком неприятное совпадение. Рассказывай.

Эжени смутилась и затеребила платок, не зная, куда деть руки.
- Он твоего возраста, - начала она, вспоминая своего нового знакомого, - Высокий такой, изящный. Даже хрупкий. У него светлые волосы чуть ниже плеч и очень светлые серые глаза… Но он не военный, он перепиывает бумаги. Его зовут Жан Дюбуа, и мы с ним почти подружились…

- Его зовут Анри, шевалье де Бриенн, - резко сказал Гош, - И этот шрам у него от меня. А у меня от его братца, Шарля де Бриенна, моего бывшего полковника.

- Шарля? Анри? Де Бриенна? – переспросила Эжени.

- Я рассказывал тебе, что пошел на военную службу еще в ранней юности, - спокойно объяснил Гош, - И у меня несколько не сложились отношения с полковником полка. Он презирал третье сословие, выскочек и наглецов. А потом он несправедливо арестовал моих друзей, поверив доносу лейтенанта, который был дворянином. Ну, я дал ему пощечину. Поэтому на следующее утро мы встретились с ним в Булонском лесу, а через день - с его братом. После этого старшему пришлось уйти из армии, потому что… В общем, я тогда сам не понял, как получилось, но я его очень серьезно задел, а сам получил просто удар по лицу. Ну и на следующее утро нанес такой же как раз младшему, Анри. Что сталось с ними, я не знаю, а меня посадили под арест на три месяца.

- Так ты думаешь, что этот Жан Дюбуа – на самом деле аристократ? И заговорщик? –снова переспросила Эжени,понимая, что все становится на свои месте. Смерть Монтеню… Тот дом… Они с Демервиллем просто попались на обаяние этого человека… Она даже не удосужилась как следует прочесть его мысли.

- То, что он заговорщик – уже говоришь ты, - ответил Гош, развернув к себе Эжени, - А теперь я хочу услышать историю от начала до конца.

- Вы с ума сошли, - воскликнул он через пять минут, узнав о последних событиях, - Нет, вы просто сошли с ума.

- Конечно, это ты у нас самый нормальный, - не сдержалась Эжени, - И что теперь скажешь? Донести на него?

- Ни в коем случае, - нахмурился Гош, - Послушай, мне сложно дать тебе такой совет, тем более, что я даю его не тебе, а твоему Демервиллю. Я считаю, что ему надо поговорить с шевалье де Бриенном по-мужски. Мир или война. И сказать, что его инкогнито раскрыто. Это может быть очень опасно. Будь я на свободе – я бы просто вызвал его на дуэль, но рекомендовать его как противника не для себя не могу.

- Мы поговорим с ним, - сказала Эжени, - И пусть бежит за море. Не смотри на меня так, драться на дуэли я никого не пущу. Даже тебя бы не пустила.

- Я бы не стал спрашивать, - заметил Гош.

- Ох, какой ты все-таки невозможный, - всплеснула руками Эжени, - И что теперь делать мне? И что будет с нами? И что будешь делать ты?

- Любить тебя, - хмуро заметил Гош, взяв ее за руку, - Но больше не видеть. В моих мыслях мы с тобой хотя бы будем наедине. И будь осторожна. Пусть твой друг поговорит с де Бриенном сам.

- Так значит – все? – еле слышно снова переспросила Эжени.

Гош промолчал и подошел к двери, крикнув охрану.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Вс Апр 11, 2010 12:42 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Апр 11, 2010 12:37 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Ванве
Шарль-Батист де Бриенн, жандармы

Виконт де Бриенн возвращался домой. Сегодня им с этим англичанином - справедливости ради, не лишенным сообразительности - пришлось потрудиться. Кажется, жандармы идут по пятам, причем идут как-то избирательно. Чья-то комбинация? Почему, например, в семье бывших марикзов де Сюлли арестовали только главу семейства? В семье бывших герцогов Бофор - старшую дочь, а в семье графов Фуа - только младшего сына? Обычно якобинцы не церемонятся и забирают всех. Впрочем, сейчас было не до мыслей - главное - успеть, возникнуть на пороге чужих домов, понять - опоздали или нет по лицам домашних и успеть - или опоздать - предупредить.

На вторые сутки они оба буквально валились с ног и одновременно решили, что пара часов отдыха им не повредит. Вечером - продолжат.
Кроме того... Де Бриенна старшего не покидала мысль о том, что списки, выкранные Сомерсетом - не единственные. И вместо отдыха он собирался заняться несколько другим делом.

Увозить жену подальше от Ванве. Диана должна исчезнуть из окрестностей Парижа. В Нормандии у нее остались родственники. Пусть поживет у них, пока он не добудет ей выездной паспорт. Нет, им всем. Потом - съездить за Анри, вытащить мальчишку из Ппарижа - и уходить всем за Ла-Манш. Дальше будет видно. Битва еще будет выиграна.

С такими невеселыми мыслями Шарль-Батист подошел к собственному дому...

Жандармы!

*Хоть бы они пришли за мной* - пронеслось у него в голове. Благо, его сейчас родная мать не узнает - ради безопасности, они с Сомерсетом потрудились над собственной внешностью, превратив себя в обычных завсегдатаев злачных мест, постепенно опускающихся на дно и никак не могущих оказаться аристократами.
- П-простите, - граждане, - спросил он заплетающимся языком, - Что в городе п-происходит? Контрреволюция? У нас же все тихо было. Повсюду сегдоня жандармы, даже не выпьешь по-людски, - посетовал он в сторону

- Вы кто такой? - резко осведомился жандарм. Надоело все это до зеленых чертей... Складывалось ощущение, что они выполняют какую-то никому ненужную работу или же запугивают мирное население. Тех, кого требовалось арестовать не было дома они, как по волшебству, то ли выехали, то ли исчезли. Иногда все же удавалось застать кого-то, но все же его не покидало ощущение, что разыгрывается фарс. Вот сейчас выяснится, что гражданка уехала. - Гражданка Дарде здесь проживает?

Де Бриенн помертвел. Только не это. Они пришли за Дианой. Он быстро прикинул все варианты. Сказать, что она живет не здесь- ему не поверят. Попробовать влезть в драку. Хотелос. Бесполезно - сначала убьют его.
Искать Сомерсета с его фальшивыми документами.
Вот это вернее.
- Здесь, гражданин, - ответил он. Каждое слово давалось через силу, так как каждое слово было предательством женщины, которую он обожал - но если только так ее можно спасти - то пусть будет трижды предательство, - Я мусорщик, - сказал он, - меня зовут Дюше, - он склонил голову и послушно затрясся от страха под взглядом жандарма.

- Предъявите ваши документы, - сказал жандарм тем же скучающим тоном. Не очень-то хотелось ему проверять документы, но что поделать, раз приказано...

- П-простите, гражданин, - заплетающимся языком продолжил де Бриенн, - Док-кументы... где-то были.. - он похлопал себя по карманам, - Ого, - удивленно сказал он, - И б-буажнк где-то был. Я в-выкладывал все на стол в таверне "Храбрый петух"... П-пойдемте д-доведете меня дот-туда, м-может, л-лежит т-там. А н-не лежит - ар-рестуйте и хозяина.ю он в-в к-кредит с честным-ми санкюлотами н-е тогрует...

- Тогда вы последуете за нами для установления личности, - сказал сержант, делая знак сопровождавшим его людям.

- За-за то, что потерял д-документы? - переспросил де Бриенн, - Так меня можно найти к-каждый д-день тут. Х-хотя, пойдемте, - он подумал, что все к лучшему. Здесь был только сержант с двумя солдатами, и обоим он подал знак. Значит, у Дианы будет время уйти.

- Жди здесь, гражданин, - жандарм подтолкнул подозрительного к пустовавшей комнатушке, которую ранее занимал кто-то из прислуги. - Попытка к бегству не приветствуется, будешь объявлен вне закона. Вы, граждане, выпоняйте свой долг, - велел он подчиненным, которые без видимой охоты поплелись в дом.

Де Бриенн послушно зашел в комнатушку, которая была ему хорошо знакома. В том числе, тот факт, что все комнаты для прислуги сообщались с хозяйскими.
Пользуясь тем, что жандармы поднялись в верхние покои, он прокрался на кухню. Окно.
Удаляясь от собственного дома, он думал о Диане, которую теперь препроводят в местную тюрьму. Ее надо спасти. Остальное - гори синим пламенем.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Апр 11, 2010 1:04 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Ванве

Робеспьер, Луиза (служанка маркизы)

Робеспьер зашел на кухню, где хозяйничала Луиза. Женщина беззаботно напевала себе под нос и совершенно не ожидала, что кто-то зайдет, так как вздрогнула при его появлении. Сможет ли она дать верную оценку обстановке в городе? Сейчас ему было важно не только уловить настроения, но и получить повод пойти в жандармерию. Разговор этот мог быть полезен еще и тем, что даже самые нелепые слухи, как правило, редко возникают на пустом месте. Из всего вместе можно было извлечь некоторую выгоду... если правильно подойти к вопросам и ответам.

- Луиза, простите, не хотел вас пугать. Вас не затруднит сделать кофе?

- Да, конечно, - женщина заулыбалась и вытерла руки о фартук. Этот галантный мужчина ей нравился. В глубине души она жалела свою бедную хозяйку. такая красавица, а так одинока! В Ванве женщины, обладающие намного менее эффектной внешностью, уже давно были замужем. А Жанна, бедняжка, так и жила одна. И ведь в таком возрасте уже вряд ли найдешь себе кого-то стоящего! Но этот мужчина, одетый с иголочки, и в пышном парике, был просто идеальным женихом! Поэтому Луиза старалась во всем ему потакать.

- Благодарю, - Робеспьер отошел к окну, раздумывая, с чего можно начать разговор. Впрочем, что тут думать? - Скажите, Луиза, что за оживление сегодня в городе? Мы были вынуждены вернуться с прогулки и я думаю, стоит ли повторять попытку вечером или лучше остаться дома... Что вы посоветуете?

- О, гражданин, я бы посоветовала вам пойти прогуляться, - заговорила Луиза, блеснув глазами. Гражданин затронул интереснейшую тему. - Ходят слухи, что в этом городе поселились заговорщики! - она перешла на шепот. - Брат мужа моей сестры работает в КОмитете по надзору. Он и рассказал, что сегодня будут ловить заговорщиков-аристократов, и казнить их прелюдно!" Ходит слухи, что сюда привезут саму Мадам Гильотину! И можно будет прийти и посмотреть, как головы аристократов чихают в корзины! Вот бы увидеть Анри Сансона! - мечтательно продолжила Луиза. - Говорят, он мастер своего дела! И что когда он отрубает голову аристократу, за его спиной вырастают крылья.

- Полно, Луиза, слухи могут быть преувеличены, - сказал Робеспьер, хотя ровный тон дался ему с некоторым трудом. Превосходно! Все, кому не лень знают о том, что планируется облава. Жаль, что этого не слышит Ришар. И второй вопрос: интересно, знает ли Лиуза о том, что ее хозяйка - бывшая аристократка? Воистину, язык может довести до беды... Однако говорить в голос он этого, разумеется, не стал. - С другой стороны, если они правдивы, то может случиться, что начнут хватать всех без разбора, как не так давно в Париже... Разумно ли прогуливаться под носом у жандармов, если некоторые из них только считают, что выполняют свой долг, раз в городе поселились заговорщики. - Пытаясь направить разговор в нужное русло, Робеспьер отметил, что в его словах как-то очень мало патриотизма и очень много скептицизма, но ничего не мог с собой поделать.

- Нет, не преувеличены! - упрямо зашептала женщина. - Брат мужа моей сестры рассказал, что из Парижа прибыл очень серьезный человек, который все списки пересмотрел и сделал вывод, что заговорщиков в Ванве - ОЧЕНЬ много! - она для убедительности сделала круглые глаза.

- Как это интересно, - вполголоса заметил Робеспьер. "Серьезный человек из Парижа". Это мог оказаться Ришар. Вот с кем бы он хотел поговорить... Но даже если ему удастся уговорить женщину... Впрочем, чем черт не шутит, ведь вариантов не много... - Скажите, Луиза, а вы можете пригласить сюда этого вашего родственника? Я бы хотел поговорить с ним.

- Родственника? Но он занят. Он арестовывает заговорщиков, - с достоинством произнесла Луиза. - А вы, гражданин.. Вы тоже из Парижа?

- Я из Парижа, - ответил Робеспьер. - Возможно, мы сделаем вот что? Давайте, я напишу ему записку, а вы постараетесь передать ее, как можно скорее. Если ваш родственник сочтет этот разговор важным, то непременно придет, а если нет... Что же... решение принадлежит ему. - Он шагнул к низкому столику, где еще раньше увидел блокнот и карандаш, но писать не торопился. Не исключено, что чиновник может быть коррумпирован, не исключено, что женщина не доставит письмо... Случайностей может быть много. Но не использовать возможность - глупо. - Что вы скажете, Луиза?

На лице женщины отразилась целая гамма сомнений. Ее родственник был в Ванве человеком уважаемым. Не с руки ему ходить с визитами, пусть даже и просит о этом потенциальный жених бедняжки Жанны. А если жених обидится? Если он - важный человек в Париже? Хотя вряд ли. был бы важным человеком, сидел бы сейчас в Комитете, а не пил кофе с Жанной. Она решилась. И выдала скороговоркой. - Знаете, гражданин, кстати, простите, не знаю вашего имени, о чем сожалею весьма, так вот, гражданин, вряд ли я смогу привести сюда своего родственника, но вот вас я могу попытаться провести к нему на прием, если он будет свободен. Согласны? Я закончу свои дела через час, и, если Жанна не будет возражать, отправлюсь с вами в Комитет.


- Вы – умная женщина, Луиза, посудите сами… - Робеспьер слегка улыбнулся, хотя мысли веселыми не были. Визита в Комитет хотелось избежать, насколько это возможно, так как его появление поставит всех на уши и может случится так, что будет бесповоротно испорчено все, что не успели испортить агенты Бюро. Но если другого выхода не будет… - Подумайте, ведь если цель нашего визита покажется вашему родственнику пустяковой, то получится, что мы просто отнимем у него время, только и всего. Могут начаться пересуды, что вы используете свое положение, чтобы провести меня на прием. Вам это нужно? Не думаю. Мой вариант был лучше, так как вы бы просто отдали ему письмо, по которому гражданин сам бы судил о важности сообщения и сам бы принял решение, без ущерба для вашей и своей репутации. Но если вы считаете, что прийти на прием – это единственная возможность передать мое сообщение, то пусть будет по-вашему.

- Хорошо, - с достоинством произнесла Луиза. - пишите ваше письмо. Я отнесу. Скажите, гражданин, а вы давно знакомы с Жанной? - на этом этапе она решила, что гражданин ей все-таки нравится. Неплохая партия для бедняжки хозяйки. Сравнительно молодой, интеллигентный, и речь такая правильная. Наверное, получил хорошее образование. Главное, чтобы у него были серьезные намеряния. А ради такого можно и исполнить его просьбу. Пусть чувствует, что его тут уважают.

- Четыре года. Это считается давно? - немного рассеянно ответил Робеспьер, пытаясь составить в уме текст записки. - Простите, как зовут вашего родственника? Должен же я как-то к нему обратиться...

- Альбер Морсер. - Луиза победоносно взглянула на собеседника, словно это имя должно для него что-то значить.

- Благодарю, - немного подумав, Робеспьер набросал следующий текст: "Гражданин Морсер, учитывая обстоятельства, связанные непосредственно с вашей текущей работой, прошу вас прийти по указанному ниже адресу для частной беседы, не имеющей пока что официального характера. Смею надеяться, что вам удастся не разглашать этот факт, во избежание случайностей, могущих иметь влияние на дальнейшие события. Робеспьер, от Бюро общей полиции." Дата, адрес. Он запечатал конверт и протянул его женщине. - Я буду вам очень признателен, если вы отнесете письмо как можно скорее. Постарайтесь, пожалуйста, нигде не останавливаться.

- А кофе? - оторопела Луиза. То, что этот гражданин уже начал распоряжаться в этом доме, было добрым знаком. Мужчина имеет право быть главным в семье. Но тем не менее, она обещала подать кофе, и не имела права просто взять и уйти.

- Вы правы, сначала кофе, - согласился Робеспьер.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Апр 11, 2010 1:52 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Ванве.

граф Сомерсет, барон де Бац.


Граф Сомерсет вошел в кафе, куда скрылся его друг де Бац уверенным шагом. Тот сидел за чашкой кофе, глядя в окно. Хорошо, что дождался. Граф прекрасно понимал, что нужно срочно уходить, и продумывал пути к отступлению. Когда-то его другу барону не было равных в придумывании подобных вариантов. Но в последнее время он сильно сдал и размяк – приходилось это признать. Хотя идея с вывихнутой ногой была весьма неплохой.

- Пойдем, Жан. Надо уходить. – тихо сказал Сомерсет. – Робеспьер, думаю, узнал меня – мне всегда говорили, что я обладаю запоминающейся внешностью. Заставы сейчас перекрыты. Но у меня есть весьма неплохая идея, где мы сможем пересидеть облаву. Есть один дом, который не тронут. Я позаботился об этом. А если и тронут, то его будет защищать одна известная якобинцам персона. Догадываешься, о чем я?

- О чем ты? - резко спросил де Бац, недобро прищурившись. Догадаться, что имеет в виду граф было не очень сложно, но он хотел это услышать, а не строить догадки. И уходить сейчас он не собирался, пока не станет ясно, что они должны препринять и чем все закончится, иначе зачем вся эта суета? Но в голос этого говорить не стал, только спросил: - Что ты предлагаешь?

- Маркиза - наш козырь, - невозмутимо произнес Сомерсет. - Через час за нами начнут гоняться ищейки ее любовника. - последнее слово он упомянул намерянно, хотя и знал, как злится на ситуацию его друг. - Я планирую использовать эту связь. Ты со мной? Или будешь выбираться самостоятельно?

- Для начала я хочу знать, в чем заключается твой план, - жестко сказал де Бац. "Любовника" он пропустил мимо ушей, в данный момент требовалось приложить все усилия к тому, чтобы избежать лишних выпадов в адрес графа Сомерсета. - По пунктам, пожалуйста.

- Я всегда действую по ситуации, друг мой, - недобро улыбнулся Сомерсет. - И ты это прекрасно знаешь. Но раз ты настаиваешь на пунктах... Пункт первый. Я планирую спрятаться в ее доме, воспользовавшись ее положением. Она внушаема, и ее легко запугать. Понимаю, это не метод, но у нас нет другого выхода. Никто не виноват, что она приволокла с собой этого якобинца, и у нас спутались все планы. Кстати, вы, кажется, переписывались? Мне бы не помешала парочка ее писем. Боже мой, ты смотришь на меня так, словно знаешь первый день. Я же сказал: это - особый случай. Во имя того, чтобы выбраться, я готов использовать все способы. Начиная с шантажа, заканчивая убийством. Что, будешь разводить сантименты по бросившей тебя женщине или скоординируем действия?

- Буду разводить сантименты, - де Бац раздраженно хлопнул ладонью по столу. - Я не сделаю подобную подлость по отношению к ней, потому что потом у меня точно не останется шансов, это первое. Второе: я не собираюсь прятаться у нее в доме, давая повод ее любовнику упражняться в остроумии на мой счет. Третье. Несмотря на то, что ты сделал все возможное, чтобы зарекомендовать меня как несуществующего сотрудника вполне конкретного комитета и тем самым усугубил мое плачевное положение, я все же доведу до конца все, что задумал и буду не прятаться, а наблюдать, пока это возможно. Наш корабль еще не тонет, а я - не крыса, образно говоря. И четвертое. Выберусь я и без вашей помощи, Сомерсет. Хочешь - оставайся со мной, хочешь - беги прямо сейчас. Доступно?

- Вполне. - кивнул Сомерсет. - Что ж. Мне жаль, что мы друг друга не поняли. Я ведь тоже не крыса. Да и с тонущего корабля не побежал бы. Но я люблю жизнь. И не хочу лишиться головы. А то, что, как только Робеспьер вылезет из объятий де Шалабр, он первым делом поставит вопрос о моем аресте, я не сомневаюсь. И хочу подготовиться. Сдаваться я не собираюсь. Но если меня загонят в угол, мне будет все равно, какими методами действовать. Якобинцы не церемонятся, и я не буду. Продолжай разводить сантименты. Возможно, я сыграю тебе на руку, и твои маркиза к тебе вернется. В этом случае попрошу с тебя компенсацию в виде бутылки того самого вина из твоих старых запасов. Счастливо оставаться, барон.

- До встречи, - мрачно сказал де Бац. Отговаривать друга от безумной затеи он не собрался, так же, как и принимать в ней участие. И он был прав насчет методов, которые используют якобинцы, но... что-то здесь шло вразрез с его собственными принципами, поэтому идея была отвергнута. Поднявшись из-за стола, де Бац едва не охнул: лодыжка отозвалась болью. Похоже, выдумка некстати обернулась правдой.

- Будь осторожнее. Как бы там ни было, ты остаешься моим единственным другом, - тихо сказал Сомерсет. - Удачи. И, надеюсь, мы еще увидимся. На твоем месте я бы воспользовался подаренным тебе званием "посланника от комитета" и сделал пару шагов, которые усложнят Робеспьеру жизнь. Его тут никтоне знает в лицо. Но, возможно, твои принципы тебе этого не позволят.

- Ты будь осторожен, - улыбнулся барон. - Не позволь им схватить тебя, безумец. Увидимся в Париже.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Апр 11, 2010 11:37 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, сперва - дом, где снимают квартиры Эжени и Демервилль, потом - квартира Анри де Бриенна.
Эжени, Демервилль, Анри де Бриенн.

*Чертовщина какая-то*, - думал Демервилль по дороге из Тюильри домой. Положительно, атмосфера в Комитетах здоровой никогда не была, но то.ю что происходило сейчас.ю уже переходило всякие рамки. Во-первых, нигде не было найти обычно вездесущего Карно, который уехал на несколько дней *по делам* - и по слухам, по делам семейным. Само сочетание имени Карно с любыми семейными делами уже вызывало ощущение фантасмагории. Барер, напротив, был весел и не вел и ухом на домыслы, почему он выступил в защиту Клери. *Я, как законник, выступил в его защиту только потому что мальчишка держался в рамках законодательства. И на собственном опыте убедился, что эта часть законодательства нужнадется в доработке*, - замечал он. И теперь Барер, всегда выступавший за относительную свободу прессы, театров, писателей, даже издававший свою газету – теперь он готовит законопроект о цензуре. У Демервилля состоялся с ним удивительно неприятный разговор на эту тему, в результате которого он так и не понял, как связать реплику Барера об обстоятельствах, которым придется подчиниться в виде цензуры и вторую мысль последнего о том, что история с Клери не закончена – мол, столько сил вложили. Барер, в принципе, иногда мог менять свою точку зрения на противоположную, но одновременно противпооложных вроде раньше не придерживался. В третьих, Колло дЭрбуа почему-то притих, что само по себе было недоразумением. В-четвертых, на несколько дней Карно подменил Приер, оказавшийся, судя по всему, гораздо меньше в курсе дел, чем думал сам.
В-шестых, Робеспьера так и не было, а если учесть, что не было и Сен-Жюста, то стало окончательно неясно, кто на данный момент главный.

В итоге на заседаниях председательствовал Барер, половину из них просто пытавшийся не разругаться со всеми, кто хотел разругаться с ним или между собой.

В общем, немудрено, что из этого бардака хотелось сбежать каждое утро и все последующие двенадцать часов.
- Изабель, подожди, - радостно окликнул Демервилль соседку у входа в дом, - Эй, что с тобой? – удивился он, - На тебе лица нет.

- Любить тебя, но больше не видеть, - прошептала Эжени, погрузившись в свои мысли, - Дело как раз не в том, что со мной, а что генерал больше не со мной, - устало пояснила она Демервиллю, - И что наш с тобой новый друг Жан Дюбуа на самом деле шевалье Анри де Бриенн.

Демервилль замер на пороге дома, пытаясь уложить в голове информацию.
- Шевалье? Аристократ? Так мы с тобой напали на верный след, - начал размышлять он вслух, - Ты уверена? И откуда ты это узнала?

Эжени проскользнула в дверь дома первой, тем более, что Демервилль сейчас напоминал каменное изваяние.
- Гош узнал его, - горько сказала она, - Помнишь, у этого Анри шрам такой, через весь лоб? Вот это Гош сделал.

- Интересно, что этот человек умудрился в этой жизни не сделать? - заметил Демервилль.

- Не познакомился со мной на несколько месяцев раньше, - прошептала Эжени, - Я не знаю, как его больше не видеть… Так, про Анри. Гош терпеть не может доносы, поэтому сказал, что вызывать на дуэль Анри де Бриенна он тебе вообще не советует, но поговорить честно стоит. А я, со своей стороны, хочу сказать, что пойду с тобой, и что мне кажется, нам надо правда ему сказать, что все раскрыто. И пусть катится ко всем чертям.

- Тебе легко говорить, - мрачно заметил Демервилль, - А вот мне, как секретарю Комитета Общей Безопасности, отпустить заговорщика – это – он сделал жест рукой сверху вниз, изобразив нож гильотины, - Поэтому давай так. Если он – убийца Монтеню – то можешь даже не плакать и не уговаривать меня. Я позову жандармов. Если - нет, то мы отпустим его в обмен на информацию о следующем звене цепочки. Все, Изабель, я иду тебе навстречу как могу. А ты, пожалуйста, посиди сегодня дома. Он может быть очень опасным, и тебе там будет не место.

Эжени кивнула и поднялась по лестнице.
- Ладно-ладно, Доминик Демервилль, - сквозь зубы проговорила она, - Плохо ты меня знаешь. Пока ты будешь собираться, я первая доберусь до де Бриенна. И Гош меня плохо знает. Я еще не забыла время, когда не носила красивые платья и не любила пользоватьс дверями. Мне ваши заговоры не так важны, мне важно, обманывал нас этот человек или правда стал нашим другом, - с этой мыслью она выбралась из квартиры через окно и быстро пошла в сторону набережной Орсе.

***
Анри де Бриенн читал книгу при свете единственной свечи. Беспокоило отсутствие каких-либо известий от брата, а также от других участников заговора. С другой стороны, вынужденная передышка только радовала. Недавний вечер с новыми знакомыми стал настоящим подарком. Пожалуй, давно он так не веселился – хотя и Изабель Мерсье, и Доминик Демервилль принадлежали к третьему сословию. Впрочем, для горожан они оказались вполне утонченными и веселыми молодыми людьми

Стук в окно прервал мысли.
- Изабель Мерсье? – изумился до предела де Бриенн, - Что Вы делаете на моем балконе?

- Хочу поговорить, - холодно заметила Эжени, - И хотела сделать это как можно незаметнее. Открывайте.

Де Бриенн повиновался, отступив от окна и дав возможност гостье спрыгнуть в комнату.
- Рад снова видеть Вас, - улыбнулся он гостье, - Вы сегодня грустная. Я могу Вас развеселить? И о чем Вы хотели поговорить в такой таинственной обстановке?

- К сожалению, я Вас сегодня видеть не рада, - хмуро ответила Эжени, - А теперь поговорим, шевалье Анри де Бриенн. Вам придется ответить мне на несколько вопросов. И вопроса, почему Вы живете под чужой фамилией, не будет, - из-под плаща она достала пистолет, который давно приглянулся ей у очередной жертвы на охоте. До стрельбы она доводить дело не собиралась, тем более, что слабо представляла себе, как это делается. Если смерный нападет – ему же хуже, но вид оружия может его вразумить.

Де Бриенн вскинул голову.
- Что же, сударыня, Вы считаете, что пистолет –это достаточный аргумент, чтобы заставить меня говорить? – недобро блеснул глазами он, - Стреляйте. Одним заговорщиком больше, одним меньше.

- Пока меня интересует не заговор, а смерть Монтеню, - проговорила Эжени, - Вы обманули наше доверие, скрывая свою причастность к убийству?

- Я не обманывал Ваше доверие, - усмехнулся де Бриенн, - Я не причастен к убийству Монтеню, и вы - действительно первые люди, которые вызвали мою симпатию, за несколько лет. Остальное - мое дело. Слово дворянина, в смерти Монтеню я не повинен.

- Между тем, Вы были с ним связаны, - проговорила Эжени уже спокойнее.
Де Бриенн собирался ответить что-то резкое, но прислушался к шагам на лестнице. В комнату поднимался еще кто-то.
- Позвали жандармов? – насмешливо спросил он, - Тогда лучше уходите, Изабель. Свое дело Вы сделали, а дальше будет драка.

- К полиции я отношения не имею, - ответила Эжени, - И я никого не звала. Мое слово. Вы кого-то ждете в такой час? - она прикинула, что для Демервилля это было бы слишком раннее появление. Оставались жандармы, - Поверьте, если это жандармы, я окажусь примерно в Вашем же положении, так как меня застанут в комнате заговорщика.

Де Бриенн окинул ее взглядом, принимая решение.
- Уходите, Изабель, - тихо сказал он, - Таким путем, как пришли.

- Если там жандармы, то они стерегут и снаружи, - резонно возразила Эжени.

- Тогда посидите-ка здесь. К жандармам я выйду сам, а Ваш шанс – выскользнуть через окно, пока меня будут выводить и до начала обыска, - быстро проговорил де Бриенн и, не обращая внимания на пистолет, схватил Эжени за руку и толкнул в закуток, образованный креслом с высокой спинкой, резным шкафом и стеной, в которой и было окно.

В дверь постучали.
- Войдите, - повелительно сказал де Бриенн.
На пороге возник странный человек, на жандарма не похожий. Скорее на бандита. Высокий, в меру небритый, в залатанной рубахе и высоких сапогах.

- Вы – Жан Дюбуа? – осведомился верзила.

- Да, - быстро ответил Анри де Бриенн,- В чем дело?

- Вам привет от Ваших друзей, которых Вы предали, - верзила одним прыжком оказался около де Бриенна, выхватив нож и целясь в горло.
Де Бриенн успел отскочить, понимая, впрочем, что эта драка безнадежна. Убийца выше его и втрое сильнее, район набережной нехороший… В следующую секунду нож разрезал ему руку от плеча до запястья, чудом не попав в корпус, так как убийцу отвлек громкий женский визг, раздавшийся из угла комнаты.

Убийца замахнулся вновь, краем глаза увидев женскую фигуру,выскочившую из угла. Черт побери, он готов был поклясться, что к де Бриенну никто не входил за весь день. Значит, придется прикончить обоих.
- От каких друзей? – де Бриенн воспользовался секундным замешательством убийцы, чтобы отскочить. Рубашка быстро пропитывалась кровью. Если не сделать перевязку, он потеряет сознание через пару минут, - Изабель, да уходите! – закричал он в сторону Эжени.

- От верных слуг короля! – убийца снова замахнулся и… Невероятно, но нож разрезал воздух. Как будто в последнюю минуту он поменял направление удара, причем на неверное. Чертовщина, - он снова подскочил к де Бриенну.

- Я - верный слуга короля, - побледнев выпалил де Бриенн, - Что я сделал?

- Предали их, много болтая с посторонними о ненужном, - Верзила снова замахнулся, но упал.
На месте носа у него расплывалось кровавое пятно.

- Вы? Изабель? Вы застрелили этого человека? – изумился де Бриенн, чувствуя, как подступает слабость. Голова кружилась, перед глазами поплыли темные пятна.

- Нет, - растерянно заметила Эжени, - Я не умею этим пользоваться, - он посмотрела на пистолет, который еще держала в руке и про который напрочь забыла, пока мысленно мешала убийце нанести верный удар.

- Зато я умею, - на середину комнаты вышел Демервилль, - Я опоздал к началу представления. Прошу меня извинить.

- Значит, я обязан Вам жизнью, - пробормотал де Бриенн.

- И, надеюсь, теперь расскажете все, - жестко заметил Демервилль, - Кто пытался убить Вас? Вы – заговорщик?

- Кажется, уже нет, - пробормотал де Бриенн, - Потому что меня пытались убить слуги короля.

- Отлично, - пробормотал Демервилль, обращаясь к самому себе, - Меня зовут Доминик Демервилль. Я работаю в Комитете Общей Безопасности. Только что я спас жизнь роялисту. Приятно познакомиться….

- Мне кажется, что Анри и Монтеню – звенья одной цепочки, - вступила в разговор Эжени, - И раз за Анри теперь охотятся, то его арест нам без надобности.

- Это тебе так кажется, - заметил Демервилль, - А я просто не могу себе позволить отпустить заговорщика. Кроме того, если мы его отпустим, он продолжит свое дело, будь уверена. Но Вы-то, молодой человек, объяснитесь, как попали в такую ситуацию, и зачем пытались запудрить нам мозги, присоединившись к нашему тесному кругу.

- Я ничего не пытался, - с трудом проговорил де Бриенн, - Вы – первые люди, которые оказались мне симпатичны за долгое время. Я не знал, что Вы работаете в Комитете Общей Безопасности и ищете убийцу. А те, кто наблюдал за мной от главарей заговора, видимо, знали. Вы можете арестовать меня.

- Так, молодой человек, - принял решение Демервилль, - Вот сейчас, положа руку на сердце, тветьте, что будете делать дальше. Убьете нас, чтобы оправдаться перед друзьями? Перейдете на нашу сторону?
- На свою собственную, - сверкнул глазами де Бриенн, оперевшись о стол, чтобы не упасть. Сознание ускользало, так как рана явно оказалась серьезнее, чем он думал, - Убивать людей, которые спасли тебе жизнь против чести. Но будь я проклят, если не отдам однажды свою жизнь за корону.

- Так, - вступила снова Эжени, - Напоминаю. У нас в комнате – свежий труп. За Анри теперь охотятся. И если нас с тобой опознают, то за нами тоже начнут. У меня есть мысль, куда его деть, кстати. Анри, Вы сможете выбратьс через окно и пройти до Ситэ? – поинтересовалась она.

Де Бриенн кивнул, пытаясь не рухнуть на пол от слабости.

- Ты понимаешь, во что ввязываешься? – поинтересовался Демервилль, - Черт побери, жаль, что здесь нет Гоша. Он, мне кажется, единственный, кто может тебя урезонить.

- А Гош-то здесь причем? –взмолился Анри, теряя нить разговора.

- А Гош бы сказал, что нельзя сперва спасать жизнь человеку, а потом ее отнимать! – вступилась за Анри Эжени, - Я не чувствую к нему симпатии, но если тепер ты позовешь жандармов – это будет просто подло.

- А еще я теперь сам не докажу, что непричастен к заговору, да и ты тоже, -мрачно заметил Демервилль, - Поэтому, шевалье, Вам придется умереть. Документы, - резко сказал он, - Где?

Шевалье де Бриенн кивнул головой на ящик стола.

- Отлично, - сказал Демервилль, - Жаль, этот верзила здоровее Вас, но хорошо, что я стрелял в лицо, - он нагнулся и достал из кармана убитого бумаги, положив на их место документы, по которым жил де Бриенн, - Так, юноша. Теперь Вас зовут Никола Верне, Вы родились в Париже, проживаете на улице Ренн. А Жан Дюбуа был убит при невыясненных обстоятельствах. Это я расскажу Бареру, а он поможет составить распорт для Комитета. Как расследование, дело тупиковое. Мы заберем из квартиры все ценности, чтобы было похоже на ограбление. А Вы, Анри, остаетесь нашим заложником и нашей нитью к расследованию дальше. Насколько я понимаю Ваши там правила, Вы больше не в заговоре, поэтому, как подлечитесь, катитесь на все четыре стороны, а пока посидите там, куда мы Вас упрячем. А теперь осталось прдумать, куда Вас деть.

- Вот это я придумала, - заметила Эжени, Как ты уже понял, меня не всегда звали Изабель Мерсье.

- И как тебя звали раньше? – изумился Демервилль.

Эжени таинственно улыбнулась и первой вылезла в окно, благо, высота была небольшой даже для человека.

Через полчаса они устроили де Бриенна в старой квартире Эжени на Ситэ под оханья мадам Симон.
- Он останется в постели минимум на неделю, - сказала Эжени Демервиллю по дороге на улицу Феру, - Итак, что дальше?

- Дальше я еду в Ванве, - проговорил Демервилль, - Он проговорился, что у него там есть жена брата. И я хочу, чтобы ты поняла. Если кто-то узнает, что мы спасли жизнь заговорщику, да еще и устроили его в твоей квартире – нас гильотинируют. Если нас опознают и найдут друзья Анри – нас убьют.

- Наверное, генерал правильно советовал мне посидеть вечер дома, - мрачно ответила Эжени.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Апр 12, 2010 12:22 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж
Элени, Барер

Барер шел домой из Комитета, в буквальном смысле еле передвигая ноги. Главное - не останавливаться ни на секунду, иначе он уснет на месте прямо на улице. Работы в Комитете стало больше ровно втрое, так как в отсутствие Сен-Жюста и Робеспьера он занял место председателя. А если учесть, что куда-то уехал и Карно, то ситуация с количеством работы становилась совсем безнадежной. А еще предстояло сегодня отредактировать законопроект о цензуре, который стал неизбежен. И подумать, что дальше делать с Клери... Была ли его защита ошибкой? Да нет... Разве что ошибкой было бы думать, что в это дело он ввязался, благодаря неуместному рыцарскому порыву - мол, Элени Дюваль подумала бы о нем лучше, чем более, что его мыслей она не заслуживает. Никакого рыцарства, к сожалению. Обстоятельства и расчет. Что до Элени Дюваль... Барер улыбнулся, вспомнив, как радовался Демервилль, поняв, что он выбросил из головы странный разговор с актрисой из ее театра за неимением времени на частные расследования. И не стоит Демервиллю знать, что он решил довести расследование до конца. Сказка про волшебников, рассказанная Селестой, была даже увлекательна - но, увы, несостоятельна за неимением доказательств.
Да, надо закончить это дело.

К спектаклю он безнадежно опоздал, поэтому пришлось дожидаться Элени Дюваль у выхода.
- Добрый вечер, поздоровался он с актрисой, выходящей после представления, без труда опередив прочих поклонников также желавших урвать хоть чуть-чуть ее внимания, - Нам надо поговорить, Элени.

Элени на секунду замерла, затем кивнула. Быстро раскидать ненужных свидетелей их встречи. Это несложно - к кому то можно обратиться мысленно, к кому-то при помощи слов. Этот человек, вычеркнутый навсегда из ее жизни, вернулся. Не ради нее, нет. Чтобы закончить расследование. Элени утопила растущую обиду в сарказме. Расследование, первой жертвой которого стала Селеста. Как трогательны смертные! Она дала ему знак следовать за собой и направилась прочь от театра. Когда они отошли на достаточно далекое расстояние, Элени нарушила молчание. - Что привело вас сюда, Бертран?

- Очень нетипичное для меня желание, - улыбнулся Барер, - Поговорим начистоту, Элени. Я знаю многое. Но не все. И для принятия решения я решил поговорить с Вами. Вы живете по поддельным документам, как и весь Ваш театр, причем не просто по поддельным документам, но людей, умерших или исчезнувших при загадочных обстоятельствах. Что скрывается за театром, Элени? И зачем Вы крутили Ленорман? - без перехода продолжил он, - Это было Ваших рук дело, не оправдывайтесь.


- Я не сказала ни слова, - холодно заметила Элени. - А вы уже упрекаете меня в оправданях. Что вы знаете о театре, чтобы говорить со мной в таком тоне?

- Элени, упаси меня Бог говорить в неподобающем тоне с дамой, - мягко заметил Барер, - а неверно подобранные слова могут быть оъяснены только усталостью. Узнав о Вашей роли в истории с Ленорман и будучи председателем Комитета по искусствам, я решил проверить Ваш театр лично, чтобы самому решить, что делать с теми фактами, которые могли бы открыться. Обычная проверка на благонадежность - так делают со всеми театрами и увеселительными заведениями сейчас. Мои подозрения оказались верны. Если бы дело касалось одной Вас, я, быть может, остановился бы. А может, именно поэтому и не остановился, - задумчиво проговорил Барер, окинув взглядом Элени, - Меня увлекают тайны. Я рассказывал Вам. После истории с Ленорман я многое понял про Вас, но не хотел лезть в Ваши секреты, поэтому решил Вас не видеть. Но не хотел и чтобы их коснулась чужая рука. А вот то, что мне открылось после самой беглой проверки, меня уже увлекло настолько, что привело к Вам, обратно.

Он умолк, продолжая рассматривать Элени. Она осталась все такой же красавицей - впрочем, со дня их последней встречи прошел едва ли месяц, но событий хватило бы и на три года. Он подумал, что безнадежно постарел за это время. Еще месяц назад он искал общества этой женщины, чтобы расслабиться и поболтать о чем угодно, кроме политики, а теперь говорит с ней с безжалостной откровенностью, которая обычно пугает всех больше, чем его лесть.
И все-таки какой-то своей частью он не мог перестать ей любоваться. Пусть будет так, - Барер снова улыбнулся актрисе. Пусть его искренность станет самым большим его комплиментом ей, пусть даже она не поймет, что это был комплимент и похвала ее изобретательности.


- Значит, вы решили поговорить со мной начистоту? Похвальное желание. Жаль, немного запоздалое. - Элени опустила голову, разглядывая грязную бесформенную тряпку у себя под ногами. Париж, Париж, тобой хотят управлять, но не считают нужным держать тебя в чистоте и порядке, каким ты был когда-то... Желание политика ее позабавило. Вот и еще один человек решил заглянуть по ту сторону рампы. Только он не знает, что там, в неизвестности, лежит преисподняя, и ни один смертный не способен остаться в здравом рассудке, если понакомится с этой частью жизни поближе. - Что ж, давайте поговорим. Прежде всего, мне бы хотелось знать, что вы поразумеваете под истории с Ленорман. - Она улыбнулась. - Вы считаете, что я управляла этой женщиной, верно?

- А я смотрю на Вас и восхищаюсь, Элени. Что до Вашего вопроса... Я считаю, что во все времена за безумцами и глупцами стояли умные люди,- мягко ответил Барер, - Я нашел закономерность в предсказаниях Ленорман и отдал должное тому, как Вы водили меня за нос, когда безумная женщина все-таки открыла мне свою тайну, указав на Вас.

- Вы - один из самых рассудительных мужчин из всех, кого я когда-либо встречала. Вы сами-то верите в то. что говорите? - рассмеялась Элени. - Вы действительно считаете, что я умею предсказывать людям будущее? Читать их мысли и говорить вслух их желания? Да еще и передавать свою науку третьему лицу, к которому даже не подхожу близко?

- Элени, Элени, - рассмеялся Барер, - Я не верю в сказки, но верю в случайности как творение рук человека. Вы не предсказывали никакое будущее. Вы преследовали определенные цели. Вы неплохо знаете людей. Я собрал коллекцию предсказаний Ленорман. Часть из них, несомненно. была подстроена, чтобы завлечь в ее салон политиков - я про истории с кошельками и повешенными друзьями. Непроверяемо и правдоподобно. Что касается политиков, то над ними Вы основательно потрудились. Несколько совпадений, несколько туманных намеков, парад подстроенных ситуаций - и вот в салон повадились комитетчики, готовые заглядывать Ленорман в рот. Сожалею, что бы вынужден прекратить Ваши забавы, - усмехнулся он, - Но меня Вы тогда провели как мальчишку, отдам Вам должное.

- И все-таки мне бы хотелось узнать, что именно мне приписывается, - лукаво улыбнулась Элени. - Зайдемте в кафе? Итак, комитетчики. Помню, один из них искупался и не смог выступить, а второй чуть не попа под копыта. Вы считаете, безумной лошадью управляла я? Или, может быть, сталкивала человека в воду? А как быть с повешенными?

- Вам не приписыватся ничего ровным счетом, - устало сказал Барер, - Вы - прекрасная актриса, Элени и умная женщина. Искупаться в Сене может каждый, особенно при чужой помощи - а на улице было темно, а опасности попасть под лошадь подвергается каждый из нас каждый день. Это особенность Парижа. Но как только мы слышим предсказание, мы ищем ему подтверждение. Мы так устроены. Я занимался этой наукой в числе других. Если Вам сейчас угодно ответить на мою откровенность признанием, что Вы умеете читать будущее, или что Ленорман была на самомделе колдуньей, а на Вас указала просто из страха - давайте обойдемся без кафе. Я все понял. Живите, как желаете дальше нужным. Если в следующий раз Ваш Театр на благонадежность проверю не я, я не буду заботиться о последствиях, - Он безнадежно посмотрел в сторону Сены. Откровенность разговора изрядно утомила его, тем более, что в ответ он пока слышал все те же обтекаемые и красивые слова, которые прекрасно умел подбирать в нужном порядке и сам.

- Нет уж. Теперь вам придется ответить, раз вы сами предложили поговорить откровенно. - Элени смотрела, не мигая. - Каким образом, вы считаете, я могла исполнять предсказания? Меня никогда не считали столь могущественной, и мне интересно узнать вашу версию событий.

- Я считаю, что Вы просто прекрасно манипулировали совпадениями, прибегали к услугам наемных актеров, а иногда подстраивали ситуации, вроде пинка нищего для падения в воду, - ответил Барер, - Но хватит с нас откровенности. Я услышал достаточно, чтобы принять решение, Элени. Живите теперь как знаете. Я прекращаю свое расследование. Потому что разочарован в нем. И в Вас тоже. Видит Бог, никогда не говорил такое женщине, - горько усмехнулся Барер, - Я увидел в Вас ту искру, котороую не видел ранее ни в ком. Но увертки Вашей подруги по театру и ее россказни про добрых волшебников, которые приносят фальшивые документы стоят Ваших кокетливых расспросов про предсказания. Впрочем, я также никогда не бросал даму ночью посреди улицы. Куда Вас проводить?

Элени медленно подняла голову. "Вы разочаровали меня". Оскорбление, достойное республианца. И это - цена того, как она сходиа с ума по этому человеку на протяжении последнего месяца. Проще всего бросить в лицо оскорбление и не пытатсья ничего объяснить. Вот, значит, какова ваша хваленая откровенность, Бертран Барер... - Я дойду сама. Не стоит утруждать себя. - Она слегка надавила на его мысли, пригвоздив к месту. - Вы вы можете посмотреть на меня во стороны. Моя походка тоже подозрительна, как и мои визиты к Ленорман. Что касается вашего расследования... Откровенность за откровенность. Мы все - мертвые. Вампиры. Питаемся кровью, и это дает нам воможность читать мысли и оставаться неуязвымыми. А еще мы бессмертны. Поэтому и приходится пользоваться чужими документами. Ведь если вы получите документ, в котором будет сказано, что Элени Дюваль, родившаяся сто тридцать два года тому назад, до сих пор живет и здравствует, вы не поверите этому факту? Счастливо оставаться.. Бертран. - Элени развернулась и быстро пошла прочь.

Барер проводил ее взглядом.
С одной стороны, любимую женщину вроде как надо догонять.
С другой - что-то пригвоздило его к месту.
Элени Дюваль отделалась отговорками и недомолвками.
И больше ответственность за нее он не несет.


Следовательно, раз все логично и доказано - это правда.

Любопытно ли ему идти дальше?

Барер задумался.

Нет. Наверное, нет.

Пусть Элени Дюваль идет своей дорогой. Его место - в Комитете Общественного Спасения, в Конвенте, рядом с живыми и понятными женщинами.

Пусть остается улыбающаяся маска. Свое настоящее лицо и сеансы искренности он прибережет для отражения в зеркале.

И теперь исключений не будет.

Барер еще долго смотрел вслед Элени, после чего пошел в сторону дома, чтобы упасть на постель и заснуть до утра без сновидений.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Ср Апр 14, 2010 1:45 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Апр 12, 2010 1:25 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Ванве

Робеспьер, Луиза // Робеспьер, чиновник Альбер Морсер

- Простите, я задумался... Что вы сказали? - Робеспьер повернулся к Луизе, только сейчас осознав, что в разговоре повисла неловкая пауза. Избежать визита в Комитет не удалось, так как гражданин Морсер даже не стал читать сообщение, мотивируя это беседами с задержанными. Хорошо, если так... Результаты работы, впрочем, всегда можно проверить по имеющимся протоколам. Злило то, что теоретически послание могло относиться к чему угодно и представлять собой, например, приказ об отмене операции. Подобные вещи, граждане, вполне можно приравнять к государственной измене... Впрочем, чиновник любезно согласился принять их, несмотря на беседы с арестованными. И если это попытка выудить взятку, то карьеру этого милейшего человека можно считать законченной.

- Я говорила о том, что Жанна прекрасно справляется с хозяйством сама, - откликнулась Луиза. Брат мужа ее сестры по имени Альбер Морсер очень ругался на нее, когда она заявилась с этим письмом. Она, признаться, немного оторопела. Такой обходительный мужчина, ну разве можно так выходить из себя? Хотя, с другой стороны, госдураственные дела - есть государственные дела. Вернувшись в дом Жанны, она занялась мытьем посуды, когда любезный гражданин, не желающий открывать свое имя несмотря на все намеки, спустился к ней и задал вопрос о своем послании. Ей показалось, что он расстроился. И тогда она вызвалась его проводить. Теперь, пользуясь случаем, она, не закрывая рта, описывала достоинства своей хозяйки.

- Я не сомневаюсь, что ей это удается, так как в каждом из нас скрыто множество талантов, о которых мы и не подозреваем, - ответил Робеспьер. Сейчас этот разговор немного нервировал, но никуда не денешься, приходится слушать. Жанна, казалось, была расстроена тем обстоятельством, что ему пришлось покинуть дом и это не прибавляло ни хорошего настроения, ни оптимизма. И последней каплей было самочувствие, оно оставляло желать лучшего. Ачего, собственно, он ожидал после тяжелой болезни? Того, что сверхъестественный эффект от необычного лекарства будет продолжаться долго? - Вы, я вижу, давно знаете Жанну...

- К сожалению, не так давно - около четырех лет, как и вы, - с готовностью отозвалась Луиза. - Но за это время я успела ее полюбить. Она - женщина в высшей степени порядочная, таких у нас мало. Настоящая патриотка. Ее родители держали небольшое хозяйство к северу от Парижа. И это, я думаю, сделало ее обеспеченной женщиной. - Последнее она прибавила для красного словца. Она не была уверена в том, что приятная соседка так уж богата. Но для мужчины деньги имеют большое значение - в наше-то время! Пусть лучше считает ее богатой невестой! Это не повредит. - Жанна приехала в это поместье летом 90-го года. Вы себе не представляете, что тут творилось раньше! Оно было заброшенным. Ни одного цветочка в саду! Вы видели ее сад? - она победоносно взглянула на собеседника.

- Самый красивый в Ванве, здесь я с вами совершенно согласен, - ответил Робеспьер. Значит, Луиза не считает Жанну аристократкой. Хоть что-то, что можно назвать положительным в той ситуации, в которой они невольно оказались. - Но мы, кажется, пришли?

- Да. Пойдемте, я провожу вас к гражданину Морсеру. - Луиза кивнула Робеспьеру и вошла первой.


***

- Граждане, граждане, да прекратите вы этот шум! - сидевший за столом чиновник стукнул по столу пустым кофейником, пытаясь привлечь внимание споривших коллег.

- А я говорю, пусть перепишет приказ, у нас половина жандармов читать не умеют, а он пишет, как курица лапой! - не унимался второй, временно переключив внимание на сослуживца, но и не подумав сбавить тон.

- Ты видел, сколько у меня бумаг?! - разъярился уязвленный нападками человек и взмахнул рукой, от чего документы рассыпались по полу. - Видел?! Сам пиши, если умный, а уменя и так работы по горло!

- Хорошо ты ее выполняешь! - не остался в долгу первый, тем самым ввязавшись в спор.

- Да тихо вы, сейчас Морсер выскочит! - заорал секретарь, пытаясь перекричать всех троих. - Что у вас, гражданин?! Говорите или проваливайте!

- Я к гражданину Морсеру, - спокойно ответил Робеспьер, с интересом наблюдая за сценой. До сих пор он наивно полагал, что настоящий бедлам твориться в Бюро комитета общественного порядка, но похоже, он ошибался.

- И заставит переписать приказ! - рявкнул секретарь, пытаясь положить конец спору и полностью утратив интерес к гражданину.

- Гражданин Морсер ждет этого человека! - встряла Луиза. - У него важное дело к гражданину Морсеру. Он из Парижа!

- Ну так и идите к гражданину Морсеру! - не выдержал секретарь. - Он у себя, велеи подать кофе и...

- И все, - заключил чиновник за столом.

- Так мы можем пройти? - холодно осведомился Робеспьер.

- Я же сказал, проваливайте! - был ответ.

Не желая больше тратить время на препирательства, Робеспьер постучался в обшарпанную дверь, за которой, надо полагать и находился Морсер.

Альбер Морсер хмуро поднял голову от бумаг. Только что от него увели подозреваемого с непроизносимой длинной фамилией. Тот ерзал на стуле, плакал и кричал, что тут неподалеку ходит сам барон де Бац, и он готов назвать кучу имен аристократов. Все в свое время. Порядок во всем - таково было правило Альбера Морсера. А порядок требовал действовать, не отходя от плана, обсужденного вместе с другими патриотами. Начало облавы - ровно в полдень. Затем - доставление подозреваемых в здание муниципальной тюрьмы. Затем - ровно в 16.00 - короткие беседы с задержанными. Под запись, конечно. Затем - отправка их обратно в муниципальную тюрьму. Все полученные показания надо собрать и обработать. К утру подготовить отчет и направить его в Париж, запросив о дальнейших указаниях. Никакой самодеятельности. Увидев Луизу в сопросождении человека в очках, он пожалел, что согласился принять посетителя. Но вынужден был киунуть. - Садитесь, гражданин. А вы идите, Луиза. - Когда женщина скрывлась за дверью, он продолжил. - Итак, гражданин, представьтесь, пожалуйста. И расскажите о цели вашего визита в Ванве. О чем вы хотели со мной поговорить, что решились оторвать меня от работы?

- Я бы хотел поговорить об изменениях, которые будут внесены в порядок вашей текущей работы, - сказал Робеспьер. - Жаль, что вы так небрежно относитесь к корреспонденции, гражданин Морсер, я боюсь думать о том, сколько сообщений, отосланных агентами Бюро общей полиции неофициально вы пропустили.

- Кто вы такой? - холодно спросил Морсер. - И по какому праву со мной говорите в таком тоне?

- Мой тон, гражданин, пока что самый нейтральный, уверяю вас, - сказал Робеспьер, протянув  чиновнику карточку из Клуба Якобинцев и прилагавшийся к ней в качестве дополнения лист с паспортными данными.

Морсер вздрогнул, читая карточку и второй документ. Вот оно. Началось. Андрэ Бодлер все-таки профессионал своего дела, черт побери. Так грамотно вычислить поведение заговорщика! Как хорошо, что он успел предупредить, а то, не ровен час, этого гражданина в паричке и правда приняли бы за Робеспьера и выдали ему все списки и что он там еще захотел бы! Альбер Морсер на всякий случай достал блокнот и прочел описание роялиста маркиза де Фонтене, о котором рассказал гражданин Бодлер. Так и есть. Невысокий рост, одет, как парижанин, светлый напудренный парик, заостренный подбородок, глаза - серые. Еще и очки нацепил для пущей достоверности, гад! Что ж, в Париже его работой останутся довольны. Морсер поднялся и, не глядя на собеседника, подошел к двери и подозвал жандармов. Затем повернулся и посмотрел, не скрывая торжества. - Все это прекрасно, гражданин. Но я вынужден задержать вас для выяснения вашей личности. Это займет не так много времени. - Уведите гражданина и поместите его в одиночной комнате. И никого к нему не допускать!

- Что же, мне остается только подчиниться, - пожал плечами Робеспьер. Ни к чему сейчас угрозы или попытки доказать что-либо вообще. Можно не сомневаться в том, что рано или поздно все выяснится, вот только в чью пользу? Будет даже обидно умирать зная, что казнен, как заговорщик. Но для этого его нужно будет отправить в Париж... Впрочем, вариантов не было. Он повернулся к жандармам: - Пойдемте, граждане.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Апр 12, 2010 1:53 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Ванве

Граф Сомерсет, маркиза де Шалабр

Граф Сомерсет проводил взглядом удаляющуюся пару. Итак, Неподкупный отправляется в Комитет по надзору, сопровождаемый служанкой Жанны де Шалабр, маркизы и паотриотки. Сколько времени он проведет там, известно одному лишь всевышнему. Возможно, если республиканские ослы внимательно отнеслись к его сообщению, то он проведет там около суток, пока они будут выяснять его личность. Сомерсет улыбнулся, вспоминая собственную шутку, которую провернул, расставшись с бароном и вернувшись в местный Комитет по надзору для того, чтобы забрать донос на маркизу.

«Граждане! Я собрал вас для того, чтобы предупредить. На всякий случай. Вы когда-нибудь слышали о мошеннике – роялисте маркизе де Фонтене? Так вот. В Париже я занимался его делом. И мне стало известно, что в последнее время он вполне удачно работает, представляясь… Максимильяном Робеспьером. У него есть комплект документов, удостоверяющих его так называемую «личность». Пожалуйста, будьте осторожными. А вот описание этого человека…»

Они слушали и внимали. Как хорошо, что он успел познакомться с ними поближе – было время войти в доверие. Может быть, попробовать уехать сейчас? Пока его еще никто не ищет? Граф Сомерсет быстро дошел до заставы и остановился, похолодев. На выходе из города стояла дорожная карета. Рядом с каретой стоял тот самый человек, который отдал распоряжение задержать его в Тюильри. Он о чем-то беседовал с парой жандармов, те кивали и записывали. Вот так сюрприз… Похоже, что придется все-таки воспользоваться запасным вариантом в виде маркизы де Шалабр. Сомерсет поморщился. Честно говоря, изначально он не очень хотел идти по этому пути, и заговорил об этом, просто чтобы пошутить над своим другом бароном, который, как Сомерсет считал, слишком увлекся этой женщиной. Но – судьба, ничего не поделаешь.

Он вернулся к дому маркизы и постучал. Когда та открыла, широко ей улыбнулся, попутно разглядывая. И что де Бац нашел в ней такого, что так психует уже не первый месяц? Невысокая брюнетка. Безусловно, ухоженная и следящая за собой. Но склонная к полноте. Такие женщины, если бросают за собой ухаживать, превращаются в нечто неаппетитное. Этой пока везет, и она ухитряется поддерживать форму. Странно, как до сих пор ее держат тут за простушку – чего от нее не отнять, так это умения изящно одеваться. И, кстати, у нее довольно красивые глаза. Темно-карие. И взгляд необычный – мягкий, дружелюбный и какой-то беззащитный. Нетипично для карезгазой брюнетки – обычно они производят более жесткое впечатление. А тут…
- Добрый день. Вы ко мне?

Сомерсет кивнул. Святая невинность! Говорит так, словно не подозревает, что за ад тут творится. Интересно, хорошо ли она спит по ночам, обнимая палача, которому предпочла барона?
- К вам. Точнее, к вашему гостю. Максимильян Робеспьер ведь тут остановился?

Маркиза улыбнулась. Тревога прошла. Молодой человек – знакомый Максимильяна, значит, его нужно впустить и не мучить себя сомнениями.
- Здесь. Только он сейчас ушел. Проходите. Хотите кофе? Я думаю, он скоро вернется.

- Ну вот и прекрасно. Я подожду. – Сомерсет вошел и прикрыл за собой дверь.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Апр 12, 2010 2:38 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж, Люксембургская тюрьма
Мерлен, Гош


*Мерлен, нам надо поговорить. Это важно. Гош* - автор записки перечитал ее и зачеркнул от начала и до конца.
Это было восемнадцатое испорченное послание абсолютно одинакового содержания.
Гош стукнул кулаком по столу, еще раз перебрав в голове список всех людей, к кому он мог обратиться. К сожалению, обратиться действительно было больше не к кому. Оставалось надеяться, что Мерлен согласится на переговоры до того, как их личные боевые действия продолжатся.
Итак… *Мерлен, нам надо поговорить. Это важно. Гош*, - Генерал размашисто расписался. Благо, права переписки его пока не лишили.

Кристоф Мерлен не выходил из дома третий день. Не хотелось ни пить, ни играть в карты. Даже женщину - и ту не хотелось. Ему снились цветные сны, которые он не мог вспомнить. И еще перед глазами стоял отвратительный юнец на тонких ножках и трупным цветом лица. Он ясно дал понять, что не отступится. И то, что Фуше пытается успокоить его, говоря про цензуру и про то, что Колло дЭбруа не даст Клери развернуться. Как бы там ни было, а Фуше сам трясется за свою шкуру. Это видно - он даже жрать почти перестал. Жрет только этот холеный Баррас - жрет и пьет, словно совесть у него, как у младенца. Мерлен почувствовал, что снова хочет выпить. Похмелье отступало, и организм требовал новой порции. Конечно, стоит взять себя в руки, но при мысли, что он будет опозорен, и его грязное белье будет протасканоп о всему Парижу, накатывала тоска. Записке, которую ему принесли с утра, Мерлен даже порадовался. Все разнообразие. Может, хоть подраться с Гошем удастся. Именно поэтому в тюрьму он явился трезвым. Не хватало, чтоб обвинили потом в пьяном дебоше. - Что надо, Гош? - поинтересовался Мерлен, когда генерала привели в комнату для свиданий с закоюченными.

Гош посмотрел на Мерлена и нахмурился. Зрачки с красными прожилками, нездоровая бледность...Не хватало только связаться с опускающимся человеком.
Хотелось спросить, пьет ли теперь Мерлен каждый день, и не стала ли тому причиной нечистая совесть, но пришлось придержать язык.
- Мне надо объявить с Вами двусторонне перемирие, Мерлен, - выдавил он из себя что-то похожее на вежливое приветствие.

- Зачем? Еще раз хотите попросить меня поработать вашим посыльным? - огрызнулся Мерлен.

- Нет, - сказал Гош, пытаясь сдержаться, - Речь сейчас пойдет не о моих интересах. Есть одна женщина, Мерлен, она дорога не только мне, но и Вам. И я боюсь, что она вмешалась в весьма опасное дело, а моему совету сидеть дома не последовала. Если Вам это небезразлично, я расскажу, в чем дело. Если все равно - уйдите, сделайте одолжение. Драться я с Вами не стану. Если выйду на свободу - решим наш вопрос на саблях или пистолетах, мое слово. Так как? перемирие или пойдете по своим делам?

Мерлен недобро рассмеялся. - Черт побери, Гош, я все-таки угадал. Вы, кажется, записали меня в старшие братья этой вашей Леме. Не надо корчить надменное лицо. Вам скучно, вижу, тут, вот вы и придумываете разные истории. Что вы хотите? Любовную записку ей передать? Или за руку ее подержать, чтоб дома сидела?

- Я никого и никуда не записываю, - ровно сказал Гош, - Хотите - держите за руку, хотите - делайте что угодно. Но если Вам неохота слушать, и я ошибся в том, что Вам эта история небезразлична, прошу меня извинить. Я обращусь к кому-нибудь еще.


- К кому? - Мерлен поднял брови. Сейчас он наслаждался беспомощностью генерала, понимая, что тому обратиться не к кому. Эжени никогда не была общительной.

- Вот Вы сейчас чего хотите добиться, Мерлен? - резко спросил Гош, - Речь идет не о моих интересах, поэтому бросьте Вашу браваду. Я говорю Вам, что Ваша знакомая впуталась в историю, из которой ее надо вытаскивать. В ней замешаны люди короля Людовика Семнадцатого, да, того мальчика, которого держат в Тампле. Вам еще скучно?

- Мне весело, - мрачно сказал Мерлен. - Что значит, "впуталась"? Поясните. И откуда вы знаете все в таких подробностях?

- Ну так вот, - отрывисто начал Гош, - До того, как я дрался с Вами, у меня были и другие истории – можете себе представить. Так, однажды, меня угораздило вызвать на дуэль двух братьев-аристократов… Он вкратце изложил свою часть истории, - Теперь Вам понятна причина моего беспокойства? – преувеличенно вежливо осведомился он.


- Значит, бедняга подружилась с роялистом? - Мерлен присвистнул. - Ну что я могу сказать? Молодец гражданка. А что вы предлагаете? Вызвать его на дуэль?

- Вы специально нарываетесь? - поинтересовался Гош.

- Говорите по делу. Голова раскалывается, - признался Мерлен и сел на лавку.

- Я все сказал, - отрезал Гош, - А теперь попробуйте привести мозги в порядок и подумайте, почему я уже полчаса сдерживаюсь, чтобы не продолжить наш прошлый увлекательный диалог. Впрочем, если причин для беспокойства Вы не видите, то свою голову приставить не могу, тем более, что по-моему она неплохо сидит именно у меня на плечах, - не сдержался он.

- Я все сказал, - отрезал Гош, - А теперь попробуйте привести мозги в порядок и подумайте, почему я уже полчаса сдерживаюсь, чтобы не продолжить наш прошлый увлекательный диалог. Впрочем, если причин для беспокойства Вы не видите, то свою голову приставить не могу, тем более, что по-моему она неплохо сидит именно у меня на плечах, - не сдержался он.

- Идите вы к черту, Гош. - огрызнулся Мерлен и поднялся. - Разберусь. Вот только докладывать не буду, не обессудьте.

- А Вы не считаете, что мне лучше быть в курсе дел? - поинтересовался Гош, - И Вы даже не поинтересовались адресом на набережной Орсе, по которому надо идти в первую очередь.

- А зачем мне им интересоваться, раз вы сами мне его скажете? - не скрыл издевки Мерлен.

- Хватит, Мерлен, еще раз Вам повторяю, - заметил Гош, - Или мне еще раз сказать, что интересы у нас с Вами тут сходятся? Еще раз - предлагаю перемирие. Если я выйду на свободу, в первый же вечер к Вашим услугам. Сабля или пистолет, Булонский лес. Если не выйду - прошу извинить мое там отсутствие. Или Вам доставляет удовольствие унижать меня, учитывая, что Вы сами забеспокоились?

- Конечно, доставляет, - честно ухмыльнулся Мерлен. - Ведь вы занимаетесь этим всю свою жизнь. Давайте адрес, генерал. У меня не так много времени вести с вами беседы

- Вы согласны работать вместе? - поинтересовался Гош, - Поверьте, есть еще одно лицо, к которому я обращусь в случае Вашего отказа, избежав необходимости общаться с Вами. А у Вас не будет ничего, аз что можно было бы зацепиться - ни адреса, ни примет, только россказни заключенного. А Эжеи просто разозлится, и ничего Вам не скажет, если, конечно, с ней все в порядке. Так что Вы решили? - холодно поинтересовался он после короткой паузы.

- Да хватит торговаться, как базарная торговка, - вспылил Мерлен. - Чего вы от меня хотите? Есть у вас еще одно лицо, к которому вы обратитесь? Да обращайтесь! Что ж тогда меня звали? Сказал помогу - значит помогу, и точка. Но приплясывать тут перед вами, изображая преданность интересующей вас женщине, не буду. Давайте адрес или катитесь к черту.

- Не надо ничего изображать, - холодно ответил Гош, - Это я пытаюсь втолковать Вам последние полчаса. Я хочу быть в курсе дела, только и всего. Ее я едва ли увижу, поэтому давайте буду в курсе дел от Вас. Согласны, наконец?

- Я подумаю, - буркнул Мерлен.

- Решайте. Сейчас, - отрезал Гош, - Или - да, или - нет.


- Я ни в чем не буду вам отчитываться. - с расстановкой ответил Мерлен. - Вижу, ваша гордыня мешает вам трезво мыслить. Как хотите. Прощайте, генерал.


- Я мог бы сейчас сказать Вам, что расскажу о Вас Клери все, что знаю, но до шантажа не опущусь, - медленно ответил Гош, - Но до шантажа я не опускаюсь. Поэтому будь по Вашему, - он попробовал выдавить из себя необходимые слова, жалея, что вообще умеет разговаривать, - Прошу Вас. Расскажите, как пойдет дело, и что там творится.


- Хорошо. Ваша просьба принимается, - кивнул Мерлен.

- Договорились. Булонский лес, шпага или пистолеты, - кивнул Гош,- Кстати, здесь красивое зеркало, не находите? Малая гостиная дворца Люксембург, - он кивнул Мерлену на их отражения и усмехнулся, глядя, как с лица Мерлена чуть стерлась улыбка. Гош был не только выше, но и выглядел определнно лучше, чем этот гражданин после многодневного запоя, - Вы победили, идите же, - надменно сказал он и развернулся на месте.


- Да уж уйду и без вашей команды, генерал, - прищурился Мерлен. - А зеркало и правда неплохое. Можно тренироваться на собственном отражении раздавать указания. Вижу, вы не теряете времени даром. Пистолеты. Если доживем. - Он кивнул на прощанье и вышел. Как ни крути, а небольшая победа. И на душе стало немного легче. Правда, беспокоила мысль о роялисте, с которым связалась Эжени. Ничего, все выяснится. И голова разгрузится от мыслей про предстоящий позор, связанный с его деятельностью в бытность комиссаром. Мерлен зашагал к ближайшей таверне. Нужно выпить кофе, взбодриться и действовать, пока он еще на свободе.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Апр 12, 2010 10:03 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794

Ванве.

Виконт де Бриенн, барон де Бац.


Последние сутки стали одними из самых тяжелых в жизни виконта де Бриенна. Черт побери все на свете. Диана арестована, а он лишен свободы передвижения, документов, даже возможности пройти по городу при свете дня. И то, что он не один тут такой, было слабым утешением. Они слишком засиделись в Ванве, пока Анри играл в большую политику в Париже, а он сам пытался принять решение развязывать с этой политикой или все-таки выполнить свой долг.
В итоге ни долга перед короной, ни долга перед близкими.
Виконт разозлился – но кроме себя самого ругать было некого. И тратить время даже на ругань с самим собой не хотелось.
Спасти Диану. А потом он скроется в Париже и заберет Анри. И – здравствуй Англия, здравствуй, служба и восстановление королевской власти во Франции на штыках, которые они приведут с той стороны пролива.

Теперь – конкретика.
Спасти Диану.
Взломать замки и силой извлечь ее оттуда в качестве плана не рассматривалось. Нет, действовать нужно с головой, а лучше – с двумя. Граф Сомерсет за последние дни произвел на виконта де Бриенна весьма неплохое впечатление. Будь он еще и не англичанином и не сиди на своем адском зелье – превосходный был бы человек.
Но выбирать не приходилось, тем более что даже мысли в голове Сомерсета были навеяны дымом гашиша, то от этого они не переставали быть изобретательными и эффективными.

В подобном настроении де Бриенн пробрался на задворки гостиницы. Пришлось подождать у черного хода, пока слуги не уснут. Теперь – быстро вверх по лестнице. Последний номер с правой стороны. Де Бриенн осторожно постучал в дверь. Если там засада – он погиб.

Впрочем, отворили почти сразу. За дверью стоял не Сомерсет. Но, несомненно, аристократ и человек их круга, пожалуй, даже смутно знакомый де Бриенну - очевидно, по военной службе или Версалю. Скорее военный, чем придворный, Лет сорока – сорока пяти, невысокий. Темно-каштановые волосы с легкой проседью, гладко выбритое лицо. Вот, пожалуй, и все. Впрочем, скорее внимание привлекала не внешность человека, но его манера держаться – довольно властная, спокойная, лишенная суеты.

Он кивнул де Бриенну, пропуская того в комнату и быстро запер дверь, обернувшись к посетителю.
Виконт слегка поклонился незнакомцу.
- Добрый вечер, сударь, - решил ограничиться он нейтральным обращением, - Сожалею, что знакомство наше приходится начинать с расспросов, но я ищу человека, проживающего в этой комнате и буду рад, если Вы подскажете, как можно мне его разыскать.

- Гражданин, вы арестованы, - сказал де Бац, вытаскивая из-за пояса пистолет. Ну сил больше нет работать с такими идиотами! Где, интересно, Сомерсет их выискивает? А потом удивляются, что не все у них слава Богу и идет не так, как планировалось. Когда-то он считал, что республиканцы – непроходимые болваны, но, похоже, что пальму первенства у них все же перехватили. Ужасно. Этот человек является сюда и открыто говорит о том, что я, дорогие мои, роялист. А если бы здесь сейчас сидел агент Комитета? Де Бац чувствовал, что разозлился не на шутку. Проучить дурака, а потом можно и поговорить… Тем более что тот наивно позволил ему запереть дверь. – Ваши документы. На стол.

- Вот мои документы, - де Бриенн достал из кармана пачку бумаг и неожиданно бросил их противнику в лицо, чтобы выиграть секунду времени, которая нужна была противнику на выстрел. В следующую секунду де Бриенн навалился на противника всей тяжестью, намертво вцепившись в руку с пистолетом. – Еще раз интересуюсь, где человек, проживающий в этой комнате? – прошипел де Бриенн.

Барон только вздохнул. Пока противник сосредоточил свое внимание на огнестрельном оружии, свободной рукой он вытащил из-за голенища нож и приставил его к шее нападавшего. Для убедительности слегка нажал на лезвие. – Перерезать вам горло сейчас или потом? – поинтересовался де Бац. – Или, может быть, позвать жандармов? Они, насколько я знаю, сейчас как раз ловят аристократов. На ваш вопрос, однако, отвечу: я понятия не имею где находится человек, ранее проживавший в этой комнате, так как в данный момент здесь проживаю я. А кто вам был нужен?

- Уберите нож, я отвечу на вопросы, - устало сказал де Бриенн. – Я/ просто ошибся дверью, - Он встал и отряхнулся, оперевшись на стол. Черт возьми, что за игру ведет этот тип? Или теперь в следователи Комитета берут представителей аристократических кровей? Его взгляд сфокусировался на медном подсвечнике.
- А теперь продолжим разговор, - Бриенн использовал подсвечник по назначению, двинув незнакомцу по черепу тяжелым предметом, - Вы правильно хотели меня проучить, - заметил он, разглядывая нож соперника и убеждаясь, что первое впечатление было верным. Не носят следователи дамасскую сталь, хоть убейте. – Но важно не как начать, а кто выиграет, верно? Так что, достанете сейчас свой пистолет или поговорим по-человечески?
- Я не знаю, где сейчас человек, который снимал эту комнату, - повторил барон, спокойно глядя на стоявшего перед ним противника. Пора заканчивать с этим, так как если пойдут в ход все тяжелые предметы, бесполезный разговор имеет все шансы затянуться надолго. Тем более что этот тип дважды прохлопал ушами фразу- пароль, на которые следовало бы ответить. Он, конечно, мог ее и не знать, но что это меняет? В конечном итоге все равно выиграет кто-то один. Барон сел на пол, скрестив ноги по-турецки и стал ждать, пока шум в голове утихнет, не обращая внимания на собеседника.

Де Бриенн посмотрел на него, пытаясь, наконец, оценить ситуацию на холодную голову.
- Вы прибыли из Дижона? - спросил он тихо. Черт побери, надо найти способ как-то разрешить идиотскую ситуацию, когда в городе облава, а в это время два сумасшедших аристократа сейчас поубивают друг друга в номере, записанном на третьего аристократа.
- Вопрос не совсем верный, его следовало задавать в таверне, - издевательски заметил барон. – Здесь говорят другие слова, но допускаю, что вам их не сообщили. Кто вам был нужен?

- Граф Сомерсет, но Анри Бодлер меня бы тоже устроил, - ехидно ответил де Бриенн. – И боюсь, что новые слова известны только вам, да ему. Неосмотрительно, хотя вполне надежно, - он сел на пол напротив незнакомца, подняв подсвечник. - Впрочем, за последние дни все изменилось, что, надеюсь, не связано с вашим приездом. И если два дня назад я знал все пароли и всех аристократов Ванве в лицо, то теперь не осталось ни аристократов, ни паролей. Поэтому я не в обиде за урок.

- А ваше имя? – поинтересовался де Бац, принимая ответ. – И почему вы считаете, что мой приезд каким-то образом связан с изменениями?

- Шарль-Батист, виконт де Бриенн, к вашим услугам, как и Пьер Дарде, горожанин из Ванве, - представился виконт. - Могу я поинтересоваться вашим именем, милостивый государь? Что касается изменений – все просто. Ванве спал беспробудно несколько лет, оставаясь в стороне от всех потрясений и тихой гаванью для аристократов, со своими налаженными связями, явками и правилами. Когда являются люди, имеющие власть менять правила, это сулит изменениями. При этом начинаются облавы. Признаться, я переоценил Сомерсета. Видимо, он у вас выполняет роль знаменосца, если говорить терминами старого порядка, - рассмеялся де Бриенн.

- Роль знаменосца у меня? – искренне удивился де Бац. Вот это новости! – А почему вы так решили? Впрочем, это не столь важно. Барон де Бац, к вашим услугам. Я действительно не знаю, где в данный момент может находиться граф, но, возможно, смогу быть вам полезен. Разумеется, если это входит в сферу моих интересов и в пределы моих возможностей.

- По поводу графа приведу вам весьма неприятное сравнение, поясняющее мою мысль. Робеспьер потому и Робеспьер, что всегда впереди него идут его гонцы, которые готовят территорию, на которую он потом вступает, чтобы творить свое гибельное дело, - невесело откомментировал де Бриенн. – Но это лирика, барон. Рад был с вами познакомиться и так же буду рад быть вам полезен. Помощь же графа мне была нужна… Мою жену арестовали как подозрительную, - быстро проговорил де Бриенн. – Я успел скрыться. Я должен ее спасти.

- И что вы хотите сделать? – спросил де Бац. Вопрос был задан не из любопытства, так как это неожиданное вмешательство могло стать весьма существенной помехой и еще больше запутать все. – Какой у вас план действий?

- Я хотел обсудить это с Сомерсетом, - ответил де Бриенн. – Если мы не будем координировать действия, хаос только усилится, а мы станем мешать друг другу. И мне нужна помощь.

- Вы можете обсудить это со мной, - невозмутимо сказал де Бац. – Я не знаю, где сейчас находится Сомерсет и только очень надеюсь, что не в Ванве. Видите ли… его опознали. А терять своего верного, как вы выразились, знаменосца, я не намерен.

- Это плохо, - нахмурился де Бриенн. – Я как раз рассчитывал на его положение посланца от Комитета с тем, чтобы отправить Диану в Париж, а по дороге напасть на карету под видом бандитов. Аристократы нашли прибежище в лесах, - пояснил он, - Впрочем, этот комментарий уже не имеет отношения к делу.

- Положение посланца от Комитета оказалось шатким, - сказал барон. – Но еще не все потеряно, если все обстоит так, как вы говорите. Есть люди, которые возьмут на себя роль разбойников, рискуя быть убитыми? Они сами знают, что предстоит сделать? Пока что ваши планы совпадают с моими, так как в числе арестованных может оказаться не только ваша Диана.

- Мы все клялись умереть за правое дело, - усмехнулся де Бриенн. – А организация и подчинение приказам – основа этого самого правого дела. Кроме того, легко умирать, когда терять уже нечего.

- Я не люблю излишнего пафоса, друг мой, - поморщился барон. – Умирать, может быть, легко, но жизнь тоже штука неплохая. Поэтому вы сейчас подготовите людей, пусть устроят засаду у развилки. Сигналом послужат два выстрела в воздух, а узнать карету будет не трудно. Я, в свою очередь, попытаюсь узнать о планах противника, так как аресты все еще продолжаются, хоть и весьма выборочно. Это значит, что вашим людям придется в прямом смысле патрулировать развилку, не привлекая к себе лишнего внимания. Что сложно, но выполнимо.

- А я люблю пафос, когда умереть предстоит на этот раз не мне, - усмехнулся де Бриенн. – Людям это иногда надо. Увидите. Договорились.

- Я, на вашем месте, не был бы так уверен, - покачал головой де Бац. – Встретимся здесь. Чтобы избежать ловушки, сделаем вот что… Если занавеска на окне задвинута до половины, как сейчас, это значит, что все спокойно и можно заходить. Если же увидите ее в другом положении, то это означает, что нас посетили наши друзья – республиканцы и явка больше не надежна. Вечером, если все спокойно, на окне будет стоять зажженный канделябр.

- А я лично умру без пафоса, - рассмеялся де Бриенн. – Но предпочту пожить. Я все понял. Счастливо оставаться, барон. Рад нашему знакомству, - Он поклонился и вышел из комнаты.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Апр 12, 2010 10:05 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Ванве.

Ришар, Робеспьер, Морсер.

Робеспьер брезгливо отбросил в угол кишащий насекомыми соломенный матрас и сел на топчан, решив предоставить себе небольшой отдых. Приходилось делать выбор между относительно свежим воздухом возле окна или между спертым, но зато сидя. Плохо то, в сыром и довольно холодном помещении его снова начал одолевать кашель, но с другой стороны, никто и не надеялся на условия с повышенным комфортом. Зато здесь тихо и не приходится поддерживать беседу, что давало возможность спокойно обдумать эту комичную ситуацию в целом. Ирония была в том, что думать было, собственно, не о чем, так он по-прежнему находился в неведении относительно истинного положения вещей в городе. Ясно только то, что кто-то дал распоряжение о нем, раз Морсер так заинтересовался проверкой личности, не удосужившись даже проверить документы на подлинность и соответствие паспортных данных. Интересно, сколько их агентов в общей сложности аккуратно расселены по тюрьмам в следствии вот таких инструкций? Если удастся доказать, что он является тем, кем является, то без сомнения, кто-то лишится головы в ближайшее время. Если же нет, то головы лишится он сам. К сожалению, на злость сил уже не осталось. Как и на любопытство, когда в коридоре послышались чьи-то голоса и торопливые шаги.
Что же, все может решиться меньше, чем через минуту... Как выяснилось, ожидание без определенности довольно тяжелая вещь. И определенность не заставила себя ждать, так как шли именно сюда. Человек, появившийся на пороге камеры был хорошо ему знаком.

- Добрый день, гражданин Ришар. Вас тоже арестовали?

- Это Робеспьер. Освободите его. Немедленно. - Ришар говорил тихо. Даже тише, чем обычно. Но его голос в установившейся внезапно тишине прозвучал зловеще. Только что, переговорив с неким Морсером из местного Комитета по надзору, Ришар пришел в ужас от творившегося в Ванве беспредела. Создавалось впечатление, что люди тупеют с каждой милей, удаляющей их от Парижа. Он приехал час назад, и теперь убеждался, что интуиция его не подвела - все было хуже, чем он мог себе представить. Один из его сыщиков - Андрэ Бодлер - уже давно не выходил на связь, хотя обязался слать отчеты ежедневно. И вот, прибыв в Ванве, Ришар обнаружил, что некто, носящий его имя, бродит по Комитету и раздает указания... - Гражданин Робеспьер, добрый день, - сдержанно поздоровался Ришар, - нам надо немедленно поговорить. Кабинет для вас уже готовится. Пойдемте.

- Благодарю вас, Ришар. Вы не можете себе представить, как вовремя появились, - Робеспьер направился к выходу, полностью игнорируя Морсера. Еще предстоит выяснить, чьи распоряжения он выполнял. - Пожалуйста, проследите... - приступ кашля заставил его прерваться, но зато потребовалось и остановиться, тем самым позволив Ришару пройти вперед и отстранить Морсера с дороги. - Проследите, чтобы Морсер сдал все бумаги и необходимо выяснить, чьи распоряжения он выполнял. Я уверен, что это не следствие... природного явления, именуемого в народе несколько по-иному.

- Он выполнял указания человека, представившегося именем моего агента, направленного сюда для контроля обстановки, - тихо сказал Ришар. Думать о том, что мог натворить заговорщик, действующий так нагло и уверенно, было страшно. И обидно. Операция в Ванве тщательно планировалась около месяца, и - провал. Полный. Ришар был вне себя - ко всему прочему страдала профессиональная гордость.

- Подробнее мы поговорим в кабинете, который, я надеюсь, будет нам предоставлен, - сказал Робеспьер.

***

Робеспьер передал Ришару еще не опечатанные списки, которые, судя по всему, были уже без надобности, так как люди, числившиеся в них так и не были арестованы, большей частью. Только что они допросили людей, которые вступали в контакт с исчезнувшим агентом и описания несколько противоречили друг другу, чего и следовало ожидать.

- Гражданин Морсер, - тихо сказал Робеспьер, повернувшись к чиновнику, сидевшему на табурете у окна, - Вы были обязаны проверить документы у человека, представившегося агентом Комитета. Судя по тому, насколько внимательно вы отнеслись к моим, я делаю вывод, что вы либо пренебрегли своими обязанностями, либо болван, каких мало. Агент Комитета был невысокого роста и у него недоставало фаланг на двух пальцах левой руки, что, без сомнения, было указано в удостоверении, в разделе особых примет. Далее. Вы манкировали своими обязанностями, разглашая официальные поручения, данные вам, что бы приравнял к государственной измене. Вы дали доступ посторонним к бумагам, которые должны храниться в несгораемом шкафу под семью замками. Как понимать подобное попустительство? Объяснитесь.

Морсер дрожал мелкой дрожью и то и дело доставал из кармана платок, промокший от пота. Платок он подносил ко лбу и убирал обратно. Еще вчера он устроил роскошный ужин для семьи и друзей, радостный оттого, что в его жизни все так прекрасно складывается. Этот человек из Парижа... Андрэ Бодлер... Он был так убедителен!! Все наливал и наливал ему вино, и рассказывал, как доложит в Комитете общественного спасения о его прекрасной работе... А еще намекнул, что шепнет кому надо по поводу повышения содержания... Он был такой веселый, а так красиво говорил... Но как можно было не догадаться...

- Гражданин Робеспьер.... Я не знал... Он так внезапно появился... Привел товарища своего, сказал, что это аристократ... И сдал властям... Я изучал документы... Подробно изучал!!! Но потом случайно пролился кофе... Он сказал, что поможет мне и сам взялся вытереть стол... А потом навалилось.. Я сделаю все что угодно... Не арестовывайте... - неожиданно Морсер заплакал.

- За какие же заслуги я должен помогать вам избежать наказания? - ровно спросил Робеспьер, впрочем, безо всякого интереса. Операция была провалена по всем статьям. Агент, скорее всего, погиб. Возможно, его подвергли допросу перед смертью. А сколько еще будет жертв этой глупости и попустительства? - привел товарища и сказал, что это аристократ... - задумчиво повторил он, но потом не выдержал и повысил голос: - Да вы соображаете, что говорите?!

Морсер присел на стул и продолжал всхлипывать. Жак Ришар положил руку на плечо Робеспьера. - Боюсь, что тут мы вряд ли что-то выясним. Вы говорили, что узнали в человеке, которого случайно встретили на улице, того самого посыльного, что сбежал из Тюильри? Скорее всего, это он и есть. К счастью, жандармы его знают в лицо. Из города в последние два часа никто не выезжал. У нас есть шанс задержать его. Мы прочешем каждый дом в Ванве. Этого же человека нужно изолировать. Я бы предложил снять с постов всех, кто имел отношение к организации облавы. И заменить людьми из Бюро общей полиции. Я пошлю за ними немедленно. - Ришар говорил спокойно, но решительно.

- Еще немного и я заподозрю вас в умении читать мысли, гражданин Ришар, - устало сказал Робеспьер. - Разумеется, мы так и поступим. К ним советую прибавить тех четверых чиновников, которых я застал в приемной и которые были столь беспечны, что сам факт их дальнейшего пребывания на службе внушает мне некоторые опасения. Гражданин Морсер, вы арестованы. В дальнейшем мы решим, будет ли решать вашу участь революционный трибунал или же вам удастся отделаться лишь порицанием и увольнением со службы. Гражданин Ришар, распорядитесь, пожалуйста.

***

Пока уводили Морсера, Ришар успел написать несколько записок и коротких писем. Все они были адресованы разным сотрудникам Бюро общей полиции. - Это проверенные люди, - ровным голосом произнес Ришар, протягивая Робеспьеру два письма на подпись. Ситуация сложилась особая и требует привлечения дополнительных сил. Если вы не возражаете, я лично возглавлю операцию.

- Разумеется, я не возражаю, - Робеспьер подписал бумаги, а также составил документ, который подтверждал полномочия Ришара. - Полагаю, что нужно будет повременить с отправкой арестованных в Париж и еще раз просмотреть все бумаги, во избежание недоразумений, так я не сомневаюсь, что работа велась спустя рукава. Было бы разумно приостановить операцию до тех пор, пока люди не будут заменены надежными. Впрочем, вы это знаете не хуже меня.

- Об отправке в Париж не может быть и речи! - твердо сказал Ришар. Как только сюда прибудут мои люди, я дам распоряжение о проведении допросов. Возможно, наш неуловимый посыльный - не единственный заговорщик, которому удалось войти в доверие местных властей. - Он аккуратно сложил бумаги и внимательно взглянул на Робеспьера. - Как ваше здоровье, гражданин Робеспьер?

- Лучше, благодарю, - ответил Робеспьер. - Думаю, что не будет излишней предосторожностью объявить в городе комендантский час. Допускаю, что заговорщики любят обсуждать свои планы по вечерам, это будет для них весьма неприятной неожиданностью, особенно если патрули на улицах будут заменены агентами Бюро.

Ришар улыбнулся и кивнул. - Я сделаю все, что от меня зависит. Так нагло заговорщики еще ни разу не выступали. Надеюсь, они попадутся на собственный крючок. Не беспокойтесь, гражданин Робеспьер. Я бы посоветовал вам отправиться домой и хорошенько отдохнуть. Вы перенесли тяжелое заболевание. Вам не стоит так рисковать своим здоровьем.

- Возможно, вы правы, - неохотно согласился Робеспьер. Оставлять все сейчас не хотелось, но еще меньше хотелось потерять сознание где-то в коридорах между кабинетами в обнимку с кипой бумаг. - Вам известен адрес, по которому меня можно найти здесь?

- Нет. Но вы же где-то остановились? - вопросительно посмотрел Ришар.

- Да, - Робеспьер написал адрес на блокнотном листе и, стараясь избежать лишних недоразумений, пояснил: - Это дом Жанны Шалабр.

- Понятно, - На лице Ришара не дрогнул ни один мускул. Жанна Шалабр. Та самая женщина, что проходила свидетелем по делу об убийстве Люмьера. Приятная брюнетка тридцати девяти лет, которую можно вогнать в испуг парой четко поставленных вопросов. Одинокая. Ведущая замкнутый образ жизни. Предположительно, аристократка. Все это он знал раньше. Теперь к его "досье" добавилась еще одна деталь - скорее всего, она была любовницей Робеспьера. А Неподкупный, оказывается, крупно рискует. Однако, то, что он написал этот адрес сам, можно было считать своеобразным знаком доверия. Ришар сложил листок и убрал в карман. - Я буду держать вас в курсе событий. Отдыхайте, гражданин Робеспьер.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Апр 13, 2010 12:30 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Ванве
Робеспьер, Ришар, Демервилль

Доминик Демервилль придержал коня и окинул взглядом Ванве. Мирный и немного сонный городок, скрывающий свои секреты за белыми стенами домов, увитыми темным плющом. И тут ему предстоит найти... Кстати, что именно он ищет, Демервилль не вполне себе представлял. Жену брата шевалье де Бриенна? Какое отношение она может иметь к заговорщикам? Или самих заговорщиков, которые не будут с ним церемониться, уж точно,раз даже своих убивают?
*Кажется, нас далеко занесло*, - мрачно подумал Демервилль и направил коня в город.
- Документы, гражданин, - жандарм на въезде был удивительно собран для такого маленького и тихого поселения.
Демервилль предъявил карточку якобинского клуба, после чего с удивлением получил указание спешиться и проследовать в Комитет по надзору.
На пороге кабинета в Комитете его удивление переросло в настоящее изумление.
Что, черт возьми, тут делает Робеспьер?



Робеспьер скрыл удивление за обычной маской спокойствия, которое на самом деле далось ему с очень большим трудом - нервы были на пределе. Признаться, он ожидал увидеть еще одного заговорщика, скрывающего под личиной чиновника, жандарма, кого угодно, но такой вывод был поспешен: ведь на лбу у человека отнюдь не написано, что он - роялист. Этого же человека он знал, приходилось видеть его в Комитете, но даже под страхом смертной казни не вспомнил бы, что за должность занимает этот... Демервиль. Кажется, один из секретарей. И что же он делает здесь, в Ванве? Единственной причиной, имеющей значение сейчас могло быть послание из Комитета. Но тогда кому? Проваленной операцией занималось непосредственно Бюро...- Какова цель вашего визита, гражданин Демервиль? - холодно осведомился он, возвращая молодому человеку документы.


Демервилль машинально положил документы в карман, пытаясь выгадать хоть ппру секунд, чтобы сообразить, что ответить, учитывая, что рядом с Неподкупым стоял глава Бюро Общей Полиции Ришар. Последним Демервилль всегда тихо восхищался, признавая, что этот господин превосходит умением расследовать что угоднои достать любую тайну с любой глубины всех известных ему людей. Так что же им ответить? Он вспомнил старый совет Барера о том, что всегда следует избегать прямой лжи, но как можно реже говорить всю правду - тем более, что за правду его бы в этот раз гильотинировали.
- Я здесь по частному делу, гражданин Робеспьер - ответил Демервилль, - Мне не посчастливилось обнаружить тело одного несчастного несколько дней назад, и я узнал, что у него были родственники в Ванве. Мы, южане, сентиментальны, - пожал он плечами, - Моя частная поездка происходит с разрешения и ведома начальства.


Ришар не спускал глаз с молодого человека. Его слова звучали убедительно. Однако, слишком явным было совпадение. А совпадений, как считал Ришар, не бывает. В последнее время он видел этого гражданина в приемной Карно. - Кого вы подразумеваете под начальством, гражданин Демерваль? - осторожно спросил Ришар и открыл блокнот. - И назовите, пожалуйста, фамилию интересующего вас человека.


- Его звали Жан Дюбуа, он работал переписчиком бумаг на набережной Орсе, - честно ответил Демервилль, - Может быть, это глупо, но я решил, что если у бедняги были родственники, им стоит дать знать.

- В таком случае, это является не столько частным делом, сколько общественным, - заметил Робеспьер. - Так как практически не сомневаюсь в том, что раз речь идет о трупе, то начато следствие. Если же для вас это носит частный, а тем более сентиментальный характер, я рекомендую вам отложить его до тех пор, пока ситуация не станет более стабильной. Вы оказались здесь невовремя, Демервиль.

- Так следствие и начато, - проговорил Демервилль, снова умудрившись не влезть во вранье, - Мой рапорт об этом лежит в Париже. Я сожалею, если оказался здесь не вовремя и последую Вашему совету, гражданин Робеспьер, отложить поездку до другого раза. Я могу идти?


- Гражданин Ришар, будьте добры, проверьте все, что имеется на Дюбуа в здешнем архиве, - так же ровно сказал Робеспьер, кивком указав на несгораемых шкаф, сейчас до отказа забитый бумагами. - Если же здесь не обнаружится документов, мы сделаем запрос в Париж. - Бросив беглый взгляд на Ришара, который направился к шкафу, он снова обратил внимание на Демервиля: - Гражданин, меня все же интересует истинная причина, по которой вы решили предпринять это утомительное путешествие. Разумеется, вы можете промолчать или солгать, но я не рекомендую этого делать.

Демервилль пожал плечами, сам удивляясь своему спокойствию. На самом деле его охватил все тот же чертов азарт. Посмотрим, гражданин Ришар, кто лучше умеет копаться в чужих тайнах. Кроме того, Демервилль знал, что его показания легко проверяемы, а главное - правдивы.
- Мне нечего добавить, - сказал он, - Я готов подождать новостей из Парижа под арестом, если хотите. К Жану Дюбуа ходили переписыввать бумаги многие сотрудники Комитетов. Я был у него пару раз, но в очередной визит наткнулся на его труп, что указано в полицейском рапорте. Я всего лишь выполняю долг человека. Будь я трупом, я был бы признателен, если бы кто-то сообщил моим родным.


- Вам осталось ответить на последний вопрос, который был вами, кстати, проигнорирован, - бесстрастно произнес Ришар. - С чьего ведома вы отправились сюда? Насколько мне известно, сейчас вы работаете у гражданина Карно. Вы тут по его разрешению и ведому?


- Гражданин Карно сейчас отсутствует, - спокойно ответил Демервилль, - Его замещает Приер, а председательствует в Комитете временно Барер. Они оба в курсе, что я попросил отпуск на пару дней. Я думал доехать до Ванве, узнать адрес и.ю выразив соболезнования родственникам, вернуться в Париж. Кто же знал, что тут что-то происходит, и что я окажусь настолько невовремя, - заметил Демервилль.


- Следовательно, дело действительно частное, - подытожил Робеспьер. - И поскольку у вас нет официальных причин находиться здесь, мы вынуждены задержать вас на некоторое время. Мы сообщим в Комитет об обстоятельствах, вынудивших нас принять это решение. Разумеется, санкции к вам применятся не будут.


Демервилль не стал скрывать удивление, так как причин задерживать его ни у кого действительно не было, но не стал спорить с председателем Комитета Общественного Спасения, понимая, что тут излишнее служение закону будет истолковано только ему во вред.
- К Вашим услугам, граждане, - кивнул Демервилль, - Я же сказал, что готов посидеть под арестом, пока все не выяснится.


- Надеюсь, ситуация скоро разрешится. Я напишу гражданину Бареру, - сказал Ришар и, открыв дверь, подозвал жандармов.


Услышав имя Барера, Демервилль окончательно успокоился.Пока его вели в местную тюрьму, он посмеялся над нелепостью ситуации, прикидывая заодно логичность и правдивость своих показаний. Так как они действительно были правдивыми, опасаться было нечего, кроме, пожалуй, того, что убийцы Анри де Бриенна сообразят, что исчезла не толко жертва, но и сам убийца. Но так как искать станут его, а не его соседку, то тюрьма Ванве становилась и вовсе неплохим местом, чтобы провести в ней неожиданный отпуск в покое и безопасности.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Апр 13, 2010 3:24 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Ванве, дом маркизы

Граф Сомерсет, маркиза де Шалабр// + Робеспьер

Граф Сомерсет незаметно взглянул на часы. В доме маркизы он находился уже третий час. Еще часок – и можно будет подумать об уходе. Если Робеспьер не вернется, значит, его план сработал, и аррасский тиран благополучно сидит в местной тюрьме. А это значит, что путь свободен. Не будет же тот человек, что арестовал его в Тюильри вечно торчать у заставы! Графа беспокоило и еще одно обстоятельство. Действие его «волшебного лекарства» закончилось час назад. О том, чтобы возвращаться домой за новой порцией, не могло быть и речи. Значит, нужно будет дотянуть до вечера. Граф нащупал в кармане кусочек коричневой плитки. Он всегда носил с собой запас. На всякий случай. Он признавал, что в последние дни слегка переусердствовал с курением гашиша, и организм начинал бунтовать, когда от него требовалось длительное ожидание. Вернувшись в Париж, нужно будет взяться за голову и прекратить. Де Бац прав – так недалеко до зависимости… До графа тем временеи долетела фраза его собеседницы, с которой он оживленно обсуждал парижские театры. Она оказалась весьма искушенной театралкой и необычными и спорными суждениями – не беседа, а удовольствие!

…- я очень рада, что вы любите Мольера, но, позвольте, то, что сделали с ним в Камеди Франсез… Знаете, я всегда любила молодые таланты и считала, что им нужно тоже давать возможность показать себя. Но, когда я смотрю эту постановку, у меня неизменно возникает вопрос – почему бы этим людям не сесть в зрительский зал и не взглянуть на себя со стороны? Откуда такие ужимки и такие нарочитые жесты? Вы со мной не согласны?

Она склонила голову, с интересом заглядывая ему в глаза. Сомерсет отметил ее привычку подолгу, и при этом ненавязчиво смотреть в глаза собеседнику. А еще его умияло то, как маркиза на протяжение всего этого времени избегала любого к нему обращению. Причина была понятна. Назвать по имени человека, которого едва знаешь, она, скорее всего, считала неприличным. А слово «гражданин», видимо, никак не желало влезать в ее лексикон.

- Готов с вами поспорить, и сделаю это с удовольствием, - улыбнулся Сомерсет. – Что вы имеете против Сильви Вартен? Молодая, красивая и, главное, перспективная актриса. Ей очень удаются трагические роли. Да, она немного простовата, не спорю, и этот ее южный акцент… - граф передернул плечами. Он развлекался, как мог, невинно провоцируя маркизу показывать ее истинную сущность. Ведь по сути, она все-таки была аристократкой, получившей блестящее воспитание. А такую женщину должны коробить современные порядки и манеры. Граф не ошибся.

- Сильви Вартен? – воскликнула маркиза, всплеснув руками. – Мне кажется, что вы шутите. Сильви Вартен не имеет никакого понятия о словах, которые произносит! Помните монолог Федры в финале драмы Расина?
«О, выслушай, Тесей! Мне дороги мгновенья.
Твой сын был чист душой. На мне лежит вина.
По воле высших сил была я зажжена
Кровосмесительной неодолимой страстью».
- Когда я прочла впервые эти строки, они звучали, как музыка. Но как произносит их эта актриса? – маркиза слегка нахмурилась. – Она просто читает наизусть слова!

Сомерсет опустил глаза, пряча улыбку. Он бы сказал, что она трогательна в своем восприятии мира. Впечатление отравлялось лишь одним. Эта утонченная женщина принадлежала самому кровавому тирану Франции. А если и не принадлежала, то делала вид, что еще хуже. Сомерсет тихо продекламировал:
«Но не умрет, увы, воспоминанье
О совершившемся чернейшем злодеянье.
О, мой несчастный сын! Злой рок его унес.
Пойдем! Кровавый труп омою ливнем слез
И жертву моего злосчастного проклятья
С раскаяньем приму в отцовские объятья…»

- Вы прекрасно читаете Расина, - с чувством произнесла маркиза. – А теперь скажите, что вы пошутили, вознося комплименты молодой труппе из Камеди Франсез.

- Признаюсь. Пошутил. – Сомерсет откинулся на спинку кресла. Надо уходить. Робеспьер не вернется, и у него есть шанс покинуть Ванве. Однако, его беспокоила еще одна мысль. Интересно, рассказала ли маркиза своему любовнику о бароне? Здесь, в Ванве, был опознан Сомерсет. Но не барон. И она – единственная, кто могла бы дать его описание, остальные не знают барона в лицо.

- Скажите, Жанна, - заговорил Сомерсет, глядя перед собой. – Что вас связывает с бароном де Бацем?

Маркиза побледнела так резко, что граф всерьез испугался, что она сейчас упадет в обморок. Но она быстро взяла себя в руки.

- С бароном де Бацем? О чем вы?

- О том человеке, что приходил к вам два дня назад, - улыбнулся Сомерсет. – Максимильян Робеспьер знает, что вы встречались?

Маркиза медленно поднялась. Ее глаза потемнели и загорелись холодным блеском. Наслаждаясь произведенным эффектом, Сомерсет подумал, что она все-таки весьма привлекательна, пусть и не в его вкусе.

- Уходите, - тихо, но решительно сказала маркиза.

- Вы меня прогоняете? – Сомерсет поднял брови. – Но что вам это даст? Я все равно сообщу гражданину Робеспьеру о ваших связах.

- Во всяком случае, это произойдет не в моем доме, - твердо сказала маркиза. – Прошу вас, не заставляйте меня еще раз произносить приглашение покинуть эту комнату.

Сомерсет кивнул.
- Что ж, счастливо оставаться… маркиза.

Его миссия была выполнена. Какой бы ни была маркиза де Шалабр, все-таки благородное происхождение не позволило ей докладывать о бароне де Баце. Это, безусловно, радовало. Сомерсет взял шляпу и направился к двери, однако был вынужден остановиться на пороге. Дверь открылась. На пороге стоял Максимильян Робеспьер.

***

Курьер. Человек, который, скорее всего, убил агента и который ввел в заблуждение чиновников. Благодаря которому была сорвана тщательно планируемая операция. Здесь, в этом доме. Робеспьер почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Возможно ли предположить, что утечка информации происходила и из этого дома? Он не мог вспомнить, чтобы говорил о чем-то важном, более того... Более того, он сам сказал Жанне об операции. Кого же теперь винить? Ее или себя? В висках застучало, но призывать на помощь волевое усилие было не впервые за сегодняшний день. Удивляясь собственному спокойствию, наверное, он уже настолько устал от потрясений, что перестал их воспринимать, Робеспьер закрыл за собой дверь, после чего осведомился:
- Уже уходите, гражданин? Простите, не имею чести знать ваше настоящее имя.

- Андрэ Бодлер, к вашим услугам, - слегка поклонился Сомерсет. Ситуация выходила из-под контроля. Робеспьер здесь, а это значило, что обман раскрыт, и теперь за ним будет охотиться вся жандармерия Ванве.

- Вы незнакомы? - что-то в голосе Максимильяна заставило маркизу насторожиться. Только что ее гость изображал из себя его старого знакомого, а сейчас... Что-то пошло не так. Маркиза переводила встревоженый взгляд с Робеспьера на темноволосого незнакомца.

- В некотором роде, - ответил Робеспьер. - Гражданин Бодлер, агент Комитета. Что у вас за сообщение для меня? - Он подошел к секретеру, стараясь не выпускать заговорщика из поля зрения и положив на столешницу шляпу, всецело сконцентрировал внимание на нем.

- Хотел поинтересоваться вашим здоровьем, - ответил Сомерсет. Он видел, как напрягся его соперник. Следит, не выпускает из виду. Значит, никакой надежды на то, что он, скажем, просто гулял и задержался. Он побывал в Комитете. Все уже случилось. Его выпустили. Как - вопрос второй. Сомерсет спокойно уселся в кресло. Рука тем временем скользнула в карман, нащупав пистолет.

- Это не ответ, гражданин, - Робеспьер шагнул было к стоявшему у окна стулу с высокой спинкой, но потом передумал и все же остановился у стола. Жест заговорщика не остался незамеченным. Значит, вооружен. - Жанна, проверьте, пожалуйста, не вернулась ли Луиза.

Маркиза кивнула и поднялась. Обстановка в комнате изменилась. Ей стало страшно, несмотря на то, что ничего особенного пока не произошло.

- Постойте, Жанна, не торопитесь. - Сомерсет на секунду закрыл глаза, стараясь перебороть головокружение. По мере того, как отступало действие наркотика, стремительно наваливалась усталость. Он видел устремленный на него взгляд стальных глаз из-под очков. Робеспьер взбешен и мечтает выместить на нем всю злость своего поражения. Живым он его не отпустит. Проклиная все на свете, граф быстро поднялся и встал за спиной маркизы. Щелкнул затвор пистолета. Использовать женщину таким образом не входило в его планы. Но выбора не оставалось. - Мне бы хотелось побеседовать втроем. Вы, я и гражданин Робеспьер. Присаживайтесь, гражданин. И, пожалуйста, положите ваше оружие на пол так, чтобы я его видел.

- Я безоружен, - сказал Робеспьер, продемонстрировав руки. Это была чистая правда, слишком поздно пытаться извлечь пистолет, который лежал в ящике бюро на другом конце комнаты. Поверит ему противник или нет, не имело существенного значения, так как если он намерился пустить кому-то пулю в лоб, то, без сомнения, сделает это. - В отличие от вас. О чем вы хотели говорить?

- Мне бы хотелось пригласить вас составить мне компанию в Париж, - улыбнулся Сомерсет, не сводя с него глаз. - Боюсь, без вас я не смогу далеко уехать. Здесь полно ваших людей, и, уверен, меня уже ищут. Я бы с удовольствием отправился в Париж с вашей спутницей, но, подозреваю, что ее жизнь имеет ценность только для вас. Если, конечно, имеет.

- Где гарантия, что вы не выстрелите в женщину? - ледяным тоном спросил Робеспьер. - Простите, я не имею привычки верить людям на слово, особенно, если они относятся к категории потенциальных врагов. Тем более, что вы сами уточнили ценность жизни гражданки Шалабр.

- Мое слово, - пожал плечами Сомерсет. - Большего я предложить вам не могу. Не в моих привычках убивать женщин. Вы сами поставили меня в такое положение, увы. Вы когда-нибудь охотились, гражданин Робеспьер? Если охотились, то знаете, как ведут себя звери, загнанные в угол. Мне придется выстрелить в маркизу де Шалабр, если я почувствую лишь намек на то, что вы пытаетесь помешать мне покинуть Ванве. Или кого-то предупредить. Поэтому собирайтесь и поехали. Я тороплюсь. И, пожалуйста, без резких движений. Я не знаю, где вы прячете оружие, и поэтому подозрителен сверх меры.

- Ваше слово - не гарантия, - так же холодно сказал Робеспьер. - Не нужно пытаться заставлять меня играть вслепую. Отпустите ее и мы обсудим сложившуюся ситуацию. Вы вооружены, я нет. Вам ничего не мешает разрядить пистолет в меня, а жизнь, уверяю вас, мне все еще дорога.

- Вы смеетесь надо мной? - изумился Сомерсет. - Вы всерьез считаете, что я вам поверю? Если я застрелю вас, меня разорвут ваши люди. К тому же, вы зарекомендовали себя, как человек беспринципный. Знаете, я до последнего момента не был уверен в том, что вы будете защищать эту женщину. Поймать человека, который сорвал ваши планы устроить показательные аресты и казнить еще десяток аристократов - что в сравнении с этим может стоить жизнь еще одной аристократки? Но я ошибся. Это делает вам честью

- Я не заставляю вас верить мне, - тем же тоном сказал Робеспьер. - У вас есть выбор: добиться желаемого или же не добиться ничего. Решение принадлежит вам. Времени на его принятие у вас достаточно.

- Я сказал вам свои условия, - жестко произнес Сомерсет. - Как только я буду в безопасности, я отпущу эту женщину. Ни секундой позже. - Краем глаза он заметил, как к дому приближаются двое жандармов.
- К вам гости, гражданин Робеспьер. Мы с маркизой де Шалабр, с вашего позволения, отойдем в соседнюю комнату. Я прикрою дверь, но буду наблюдать за вами и слушать. У вас есть возможность сообщить им, что вы ненадолго уезжаете и попросить прислать к дому дорожную карету. Пожалуйста, не пытайтесь меня обмануть. Я действительно выстрелю. Сначала в нее, потом - в себя. Мне терять нечего. Пойдемте, Жанна, - мягко сказал он маркизе. - Уверен, ваш друг будет вести себя благоразумно, и вы еще сможете неоднократно насладиться Расином в постановке лучших парижских актеров.

С этими словами он скрылся за дверью вместе с маркизой.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Апр 13, 2010 10:27 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1794.

Ванве.

Сомерсет, Жанна де Шалабр, Робеспьер.

Робеспьер в бессильной ярости наблюдал, как заговорщик и Жанна скрылись в другой комнате. Допустить, чтобы этот человек скрылся, он не мог, однозначно. Никогда не сможет простить себе ни смерти Жанны, ни этого побега, но направляясь к двери знал, что не станет вызывать карету.

- Что вам угодно, граждане? - осведомился он у жандармов.

- Гражданин Ришар направил нас к вам в целях обеспечения вашей безопасности, - ответил один из жандармов. - Меня зовут Антуан Миронель. Бюро общей полиции. Гражданин Ришар считает, что в ваш дом в ближайшее время может прийти кто-то из заговорщиков. Тот, кого мы ищем, до сих пор не найден. Если вы не возражаете, мы побудем здесь до окончания операции.

- Передайте гражданину Ришару, что я не нуждаюсь в охране, так как в ближайшее время покину Ванве, - сказал Робеспьер. Он отступил в сторону, зная, что из комнаты эта часть зала не видна и чтобы наблюдать за ним, лже-курьеру придется показаться на глаза стражам порядка. - Также передайте на словах, что он должен будет дожидаться моего возвращения и не предпринимать никаких действий, противоречащих моим прямым распоряжениям, - оставалось только надеяться, что Ришар не придаст значения этим "распоряжениям", в случае неудачи, а сделает так, как велит долг, но выбора не оставалось. Во время этой короткой речи, он шагнул к бюро и взял карманный пистолет. Игрушка, которую он даже не считал серьезной, трофейная новинка то ли из Америки, то ли из Бельгии... лучше, чем оставаться безоружным перед готовым на все человеком. Пистолет он опустил в карман, даже не думая о том, замечен ли его маневр. - Теперь уходите, граждане.

***

- Вы покинете Ванве? - удивился жандарм. - Хорошо, я все передам гражданину Ришару. Он и сам собирался навестить вас через два часа. Это он тоже просил передать. - проследив, как Робеспьер взял оружие, жандарм нахмурися. - Вы уверены, что вам не требуется охрана? Все в порядке? Гражданин Ришар был весьма взволнован, когда направлял нас сюда. И нужно ли отдать распоряжение о дорожной карете?

- Отдайте распоряжения о карете, раз вы об этом вспомнили, - кивнул Робеспьер, отступив в сторону так, чтобы его было видно из комнаты и стараясь держать руки на виду. - И передайте сообщение гражданину Ришару. Охрана мне не требуется. Теперь уходите.

Жандармы кивнули и вышли. Как только за ними закрылась дверь, Сомерсет выглянул из комнаты. Он был бледнее обычного. Озноб и ломота во всем теле. Главное, чтобы никто не понял. Почему-то подумалось о де Баце. "Я всегда держу ситуацию под контролем. А ты стареешь, друг мой, и становишься занудой". Старинный друг был прав. Если удастся вырваться из этой переделки живым, он никогда больше не притронется... Краем глаза Сомерсет увидел, как его противник повернулся к нему боком и сунул руку в карман. Сколько прошло времени, черт возьми? Взять себя в руки. Немедленно. Граф с силой сжал руку маркизы и приставил пистолет к ее виску. - Я все вижу, Робеспьер, - проговорил он.

- Мне больно, - тихо сказала маркиза, отпустите мою руку, я никуда не уйду.

Ее голос подействовал успокаивающе. Сомерсет окончательно пришел в себя.

- Встаньте лицом ко мне, чтобы я видел ваши руки, - хрипло проговорил он, обращаясь к Робеспьеру и остабив хватку. - Когда будет карета?

- Вы все слышали, - ответил Робеспьер. Как назло, легкие начал раздирать кашель, поэтому вместо пистолета он вытащил платок и приложил его к губам, оставаясь на виду. Этот тип, похоже, не совсем вменяем... Возможно, Жанне удастся вырваться. А возможно, он начнет стрелять во все, что движется. Предсказать невозможно. - Требуется время только на то, чтобы отдать необходимые распоряжения и приехать сюда.

- Прекрасно. Подождем. Вы играете в шахматы, Робеспьер? - Сомерсет продолжал смотреть на него, не отрываясь. Зачем он достал платок? Говорили, что он тяжело болел не так давно. И кашель не показной. Он повернулся к маркизе. - Он играет в шахматы, Жанна?

Маркиза вздрогнула, и молча отвернулась.


- Я играю в шахматы, - ответил Робеспьер. Неужели предложит партию, где ставками станут жизни или еще что-нибудь важное? Довольно пошло, как в плохой пьесе. Но с другой стороны это может помочь тем, что противник сконцентрируется на игре и частично утратит бдительность. - Вы что, хотите сыграть партию?

- Хочу, - кивнул Сомерсет. Шахматы всегда действовали на него успокаивающе. Их любимая игра с де Бацем... Если его план не сработает, на том свете будет рассказывать, что последнюю партию в своей жизни сыграл со своим врагом. Тоже неплохо. - Принесите доску и фигуры. Точнее... Нет, увы, нам с маркизой придется сопровождать вас. Кстати, я не отказался бы от кофе. Пойдемте, друзья мои. И, пожалуйста, без резких движений.

***

Робеспьер ожидал, пока противник сделает ход, обдумывая свой. Сейчас преимущество было у заговорщика, несмотря на то, что ему самому удалось установить некоторый контроль в центре. Противник, похоже, избегает осложнений, но это не мешает открыто провоцировать. Впрочем, если не будет достаточно внимателен, то лишится слона, в то время как его задача на данный момент - защитить пешку. Он старался не думать о том, что может приехать карета и тогда это будет проигрыш, не имеющий отношения к шахматной партии. Хотелось кофе. Однако много чести распивать его с врагом, один из них сегодня точно если не умрет, то будет покалечен и дай Бог, чтобы этим кем-то оказалась не Жанна.

- Пожалуй, я лишу вас коня, - Сомерсет передвинул фигуру. У него был особый, весьма рискованный стиль игры, всегда сбивающий с толку противника. Его друг барон играл иначе - гораздо осторожнее, но как показывала практика, рискованная манера графа довольно часто вела к победе.

- Вы окружили себя стадом баранов, Робеспьер, и они вас погубят. - Сомерсет улыбнулся. - Правда, маркиза? Вам, должно быть, невесело проводить время в компании соратников вашего друга?

Маркиза лишь холодно посмотрела на графа и ничего не ответила. Все это время она в ужасе думала о том, в каком положении они оказались из-за ее присутствия в Ванве. Если бы ее тут не было, все сложилось бы иначе. Но это было лишь одной половинкой медали. Этот аристократ, имени которого она не знала, боролся за свою жизнь. Пусть его методы были отвратительными, но не всем же блистать благородством, как барон. Или... Возможно, окажись барон де Бац на его месте, он действовал бы также? Эти люди приехали в Ванве, чтобы спасти своих товарищей. И она могла бы быть среди этих несчастных аристократов, за которыми открыта охота, если бы судьба не свела ее с Максимильяном. Она бросила на Робеспьера взгляд, полный тоски и сострадания.

Робеспьер сделал ход пешкой, тем самым практически разрушив оборону противника, но, по сути, это ничего не меняло, так как черный слон все еще имел пути к отступлению и какого-либо перевеса, тем более существенного, все еще не намечалось. До тех пор, пока лже-курьер не побьет пешку, разумеется. Если бы хоть что-то могло заставить заговорщика хотя бы на секунду отвести пистолет. Нервы были почти на пределе. И не только у него. Поддерживать же разговор и отвечать на выпады он не собирался.

- Вижу, вы не очень беспокоитесь о вашей королеве, - усмехнулся Сомерсет, резко меняя стратегию. Ход ладьей. Противник молчит, маркиза бросает на него выразительные взгляды. Скучно. Но, похоже, игра и правда помогла взять себя в руки. Странно, что не едет карета - неужели жандармы все-таки получили какой-то знак и он что-то упустил? - Не хотите со мной разговаривать? Правильно. Не пристало благородному якобинцу беседовать с человеком, который пил, образно выражаясь, народную кровь. Кстати, мне всегда было интересно, как бы вы позиционировали себя, о, борец за народную справедливость, родись вы в благородном семействе какого-нибудь маркиза или графа? Отреклись бы от праздных развлечений и приняли бы терновый венец народного идола? Вряд ли я получу ответ. Хотя, не скрою, мне всегда было интересно знать, что вы думаете и чувствуете на самом деле. Удивительная вещь - как обычный, воспитанный человек может превращаться в палача? В Париже сейчас казнят по шестьдесят, а то и по восемьдесят человек в день. Якобинская диктатура кричит о тиранах и... просто убивает десятки людей. Нашему несчастному королю это не приснилось бы в кошмарном бреду. Он всего лишь любил пирожные. Мне кажется, это честнее. Кстати, ваши верные овцы очень любят деньги, Робеспьер. Только делают вид, что это не так. Наверное, эта страсть к накопительству идет у них от голодного детства, полного зависти к богатым аристократам. Поэтому их можно купить. - Сомерсет сделал еще один ход. Тиран, восседающий напротив него - хлипкий человек в парике, то и дело прикладывающий платок к губам и захлебывающийся кашлем, продолжал молчать.

- У вас прекрасное самообладание, - задумчиво произнес Сомерсет. - Выдержка настоящего палача. Неудивительно, что вы спокойно ходите по кровавым рекам, не боясь запачкать ботинок. Мне жаль, что я не могу убить вас. С вашим уходом у страны был бы шанс выжить.

- Вы несколько преувеличиваете число жертв, - сказал Робеспьер, делая ход ладьей. - Шах. Попытайтесь спасти вашего короля, если... - он не договорил, так как снаружи послышался цокот копыт. Пока еще едва различимый, но нервное напряжение, казалось, значительно обострило слух. "Бодлер" тоже услышал. И он тоже был на пределе, так как повернул голову к окну, видимо, желая удостовериться в том, что следом не скачет еще и дюжина жандармов. Краем глаза заговорщик продолжал наблюдать, но настолько привык к тому, что ему постоянно приходится извлекать из кармана платок, что доведенный до механического привычный жест не насторожил, а был воспринят, как факт. Робеспьер опустил голову, изучая расположение фигур на доске. Пальцы сомкнулись на рукояти пистолета. Медленно, очень медленно, не делая резких движений, Жанна Шалабр отстранилась, откидываясь на спинку кресла. То ли поняла, то ли бессознательно пыталась оказаться вне досягаемости. Время, казалось, можно было резать ножом и продавать в розницу. Сейчас. Робеспьер на секунду замер, держа руку с пистолетом под столом, на уровне бедра, слегка подался назад, оставляя пространство для маневра. Затем выстрелил, одновременно опрокидывая легкий карточный стол на противника. Пистолет стал бесполезен, но зато заговорщик был ранен в ногу, что уже неплохо. Ослепленный болью, движимый страхом и отчаянием, человек вскочил, но тут же рухнул, выронив оружие и зажимая рану руками.
Сомерсет взвыл от боли и ярости. Кровь хлестала из раздробленного колена, на секунду его буквально парализовало. Его враг, казалось, сам был ошарашен от содеянного и не приучен к перестрелкам. Огромным усилием воли Сомерсет, оттолкнувшись здоровой ногой, прыгнул в сторону маркизы и, резко дернув ее за платье, повалил на пол. Она закричала, когда граф, заломив ей руку назад, второй рукой сдавил ей шею. Он действовал грубо, но остатки полученного воспитания больше не угнетали его совесть. Ничего больше не существовало. Только собственная жизнь, за которую он цеплялся всеми возможными способами.

- Уходи, Максимильян, он не посмеет ничего мне сделать, - проговорила маркиза, стараясь вложить в голос уверенность. Получалось слабо. Граф физически ощущал, как бьется ее сердце, но не чувствовал ни жалости, ни раскаяния.

- Ошибаетесь, маркиза. - Затем он повернулся к Робеспьеру. - Вижу, вам нельзя доверять. Вы не оставляете мне выбора. Совсем не оставляете. - Он сжал шею маркизы, и она захрипела. - Я убью ее прямо сейчас. У тебя на глазах, жалкий тиран.... Мне нужна карета... Прямо сейчас... - Граф дотянулся до своего пистолета, который он выронил, когда в него выстрелили. В нем еще оставалась пуля.

- Карета скоро прибудет, - ледяным тоном сообщил Робеспьер, впрочем, не отвлекаясь на то, чтобы выглядывать в окно.

В этот момент раздался стук в дверь.

- Гражданин Робеспьер, карета прибыла, - раздался голос из-за двери. - Откройте, пожалуйста!

Робеспьер не ответил, так как кошмарная ситуация повторялась опять: вооруженный, обезумевший человек и его жертва, которая не предпринимала никаких попыток как можно дороже продать свою жизнь. Заговорщик пытался ползти, медленно, судорожными рывками, видимо, рана доставляла нешуточную боль, да и безвольное тело тоже нужно было тащить за собой. Единственное, в чем выигрывал в этот момент он сам - это в том, что мог передвигаться быстрее противника. В дверь стучали и, судя по тому, что стучали громко, ее намерились ломать. А дальше что? Против пистолета, все так же направленного на Жанну, он был бессилен.

- Откройте. - прошептал Сомерсет. Он думал о том, что если сейчас же не перетянуть рану, то он, скорее всего, потеряет сознание из-за потери крови. Граф начал медленно отползать в соседнюю комнату, увлекая за собой маркизу. Как и в прошлый раз, он оставил щель для того, чтобы наблюдать за происходящим. - Карета... и никаких жандармов вокруг, Робеспьер. Вы поедете со мной и, как только выберемся отсюда. я отпущу вас...

Он вышел на крыльцо, отдавая распоряжения жандармам.

- Уходите. Здесь останется только карета и кучер, всем остальным отойти. - Переглядываясь, кто со страхом, кто с недоумением, люди выполнили распоряжение, на объяснения времени не оставалось, да они их и не ждали. Тем более, что объясняться еще придется. С Ришаром, наступив на горло гордости и своим принципам и перед самим собой, что было значительно хуже. Он проиграл, притом не сейчас, а уже давно, только поддавшись лишним сантиментам. Теперь за оба проигрыша предстояло заплатить предательством. Как идеалов, так и самого себя. В дверях появился заговорщик, Жанна, полумертвая от ужаса, помогала ему идти, не вполне понимая, что делает, до того безжизненным было ее лицо. "Бодлер" тяжело оперся о дверцу кареты, дуло пистолета все еще было направлено на женщину. Жандармов поблизости не было, только кучер ерзал на месте, заметно нервничая:

- Куда едем-то, гражданин? - спросил он, видимо не в силах сохранять молчание.

- В Париж, - ровным голосом ответил Робеспьер.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Апр 13, 2010 11:15 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Париж.
Эжени

*И все-таки ты абсолютно невозможный. И ты мне совсем не нужен. Вот сейчас де Бриенн придет в себя, вообще вернусь обратно в старую квартиру, и ты меня не найдешь даже если захочешь. И с тобой я все равно быть не смогу. Все, мы ошиблись. И вообще теперь ты не хочешь меня видеть, а не я тебя*, - вела Эжени внутренний диалог с Гошем, который, впрочем, все равно ни разговаривать, ни видеть ее больше не хочет.

Она понимала, что на этот раз неправа именно она. Гош пытался до нее достучаться до последнего, и больше всего на свете хочется сейчас побежать, сломя голову, к нему, чтобы сделать свой выбор, но… Нет, никуда она не побежит. Во-первых, потому что она не будет за ним бегать, а с другой стороны, потому что он теперь не поверит в этот выбор. И с третьей стороны, как ни крути – оставался Камиль и его тревожная тень. С четвертой стороны… Был Гош. Нет, он был с первой стороны. Да вообще из-за него все остальные стороны виделись довольно слабо, если и существовали.

*Поэтому я не буду больше думать о тебе, и о том, как ты держишься, как разговариваешь, как двигаешься, как смотришь…. Надо срочно отвлечься*, - Эжени резко закрыла и открыла глаза. В принципе она нашла самое неподходящее время сидеть и грезить. В ее старой квартире лежит раненый роялист, Демервилль уехал в Ванве, а убийца, которого они так хотели найти до исх пор не найден. В принципе ясным за это время стало одно – Анри пытались явно убить те же люди, кто убил их с Демервиллем соседа по дому…

*Эээй… А ведь убийцу мы как раз знаем. Его зовут Никола Верне*, - Эжени резко встала, - *И он явно не впервые шел убивать человека, а значит…*

*… Значит, иногда, когда наше недавнее прошлое отпускает нас, к жизни возвращаются еще более старые времена*, - Эжени посмотрела на себя в зеркало и с сожалением вынула шпильки из прически.
Вот уж что-то, а парижское дно она когда-то знала хорошо. Едва ли обычаи там могли сильно перемениться.

*Да уж, в таком виде меня бы и вовсе узнал только Феликс*, - подумала Эжени через полчаса, перевоплотившись в саму себя тридцатилетней давности, - *И, пожалуй, сегодняшняя я себе нравлюсь больше. Итак, для начала поговорить с бродягами. Насколько я помню события тридцать лет назад, парижское дно подчиняется иерархии почти как королевский двор. И у убийц тоже есть своя организация*…

Выйдя из квартиры, она направилась в сторону Нового моста, откуда начинались дороги многих бродяг Парижа в самые разные времена, - ведь *На Новом мосту в любое время ты встретишь женщину, монаха и нищего… Ох, Гош бы очень разозлился, почему-то мне так кажется, и не оценил бы эту поговорку*, - вернулась Эжени мыслями все к тому же, с чего начала вечер.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Апр 14, 2010 1:40 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794
Ванве
Барон де Бац, виконт де Бриенн

Барон де Бац открыл дверь на стук, ожидая увидеть скорее Сомерсета, но не виконта. Хотя почему, собственно, он так надеялся увидеть именно графа? Наверное потому, что всегда сходил с ума от беспокойства, когда не получал от него вестей. Те сведения, которые ему удалось собрать буквально по крохам, были неутешительными настолько... Хотя, признаться, местами они напоминали бред. Сначала ходили слухи, что арестовали Робеспьера. Почему именно его и каким образом, барон понять не мог, но не в том суть. Спустя совсем короткое время он узнал, что Робеспьер поарестовывал всех, кого было можно, во что он, на пример, верил гораздо охотнее. А потом все стихло. Ни тебе арестов, ни тебе патрулей на улицах. И никаких слухов. Он попробовал сунуться к заставе, но повернул обратно, так как заставы оказались перекрыты. Вернувшись к себе, де Бац планировал сначала отдохнуть, а ближе к вечеру отправиться за новой порцией сплетен, но Бриенн несколько спутал его планы.

- Добрый вечер, барон, - де Бриенн шагнул в комнату, - Никто и никуда не поедет, - мрачно сказал он, - Якобинцы все отменили. Процесс будет в Ванве. Предыдущая облава была цветочками - они прочесывают каждый дом. Я был у дома Неподкупного. Он отбыл в Париж с двумя сопровождающими, но из Ванве сейчас не выпустят за ним вслед и муху.

- Откуда вы знаете, виконт, что процесс будет в Ванве? - едко спросил барон. - Будет ли он вообще, вот в чем вопрос. Но вы правы, заставы перекрыты и хотя выскользнуть, если применить некоторые усилия, можно, то тем в чьей судьбе мы принимаем участие, это не грозит. По крайней мере, в ближайшее время.

- Если Вы сидите в гостиничном номере, то я слушаю то, о чем говорят на улицах, - ехидно ответил де Бриенн, - Что касается того, будет ли процесс, то, насколько я знаю, с судебными процедурами у якобинцев все в порядке. А мы с Вами - нарушители закона, барон, если Вы не забыли.

- Процесс... Болван! Они сейчас казнят без суда и следствия! - взорвался барон. - Трибунал подписывает обвинительные акты десятками, не вдаваясь в такие мелочи, как чтение! И виконт... Знаете ли, я не терплю необоснованных обвинений в свой адрес. Поэтому еще одно подобное и вам придется развернуться кругом, покинуть комнату и самостоятельно спасать вашу прекрасную Диану. К вашему вседению, я не прохлаждался в номере все время.

- А Вам, в свою очередь, придется говорить гадости зеркалу напротив Вас а потом самому думать, как спасти тех, кто Вам нужен, барон, - парировал де Бриенн, - Вы не терпите обвинений в свой адрес, я не собираюсь терпеть оскоробления в свой. То, что Вы у нас светоч ума и образованности не означает того, что Вас окружает стадо баранов, если Вас этому еще жизнь не научила.

- Так мы ни к чему не придем, - примирительно заметил барон. - Я, знаете ли, привык обходиться и собственными силами, не рассчитывая на поддержку. А вам, друг мой, придется потрудиться...  И если вас поймают, я как-нибудь перенесу эту потерю. Поэтому советую вам оставить подобный тон, таким вы можете говорить с якобинцами.

- Я тоже как-нибудь перенесу потерю Вас, - рассмеялся де Бриенн, - Все, я рад, что мы оставим взаимные оскорбления и перейдем к действиям. Итак, у нас с Вами проблема - заключенных решили никуда не вывозить. Нам надо повернуть обстоятельства так, чтобы их отправка в Париж стала необходимостью. Дальше позаботятся мои люди. Штурмовать тюрьму - это стиль якобинцев, я предпочитаю более надежные методы.

- Для этого нужно дать понять якобинцам, - скучающим тоном начал барон, - что среди заключенных есть человек, обладающий некой информацией, за которым, в свою очередь, тянуться и еще несколько нужных нам людей. Действовать необходимо через тюремных осведомителей, притом так, чтобы самому не оказаться в тюрьме. Я, допустим, твердо знаю, что намерен предпринять, а вы, похоже, я вились сюда просто для того, чтобы прогуляться.

- Вы забыли добавить "Болван", - заметил де Бриенн, - Никакие тюремные осведомители не нужны. Робеспьер покинул Ванве, Вы меня слышали? Это значит, что, если от него придет приказ, его послушают.

- А при чем здесь Робеспьер? - осведомился барон. - Если придет приказ перевезти заговорщиков в Париж, люди будут готовы напасть, а если приказ не будет отдан в ближайшее время, мы поможем им отдать его. Ведь мы добиваемся, чтобы заключенных вывезли, не так ли?

- Осталось дело за малым - достать приказ, и найти гонца, которому поверят, - кивнул де Бриенн, - По части приказал я надеюсь на Ваш опыт, а по части гонца - первый курьер из Парижа будет наш, с ним поработают мои люди.

- Но приказ напишут они сами, - вздохнул барон. - Зачем нам гонец и какое он имеет значение? Я намереваюсь решить вопрос в местном Комитете, не подвергая лишний раз риску людей, которые будут вынуждены ездить туда и обратно. И не будет никаких фальшивых приказов, все самое настоящее... Ваша задача состоит только в том, чтобы вовремя расставить людей на месте, вот и все. Или обеспечить прикрытие, если это понадобится.

- Я думаю, барон, что для Вас вообще ничье мнение, кроме собственного, значения не имеет, - развеселился де Бриенн, - Все, хватит. Давайте сделаем так. Будем действовать одновременно, но согласованно. Чей план сработает - неважно, важен результат. Я буду стеречь гонца из Парижа, тем более, что он будет, и перехватить его будет в любом случае надо, Вы - работать в Комитете. Но - карты на стол. Вы объясняете мне, какого черта Вы терпите мое нерасположение к Вам, и кто именно и зачем Вам нужен, а я - пробую иногда прикусить язык. Идет?

- Как считаете нужным, - безразлично пожал плечами барон. - Будем согласовывать, если хотите. И вы совершенно правы насчет результата.  Теперь... я терплю ваше нерасположение только потому, что Сомерсет исчез, буду откровенен. А лишняя пара рук и глаз мне не помешает, даже несмотря на разногласия между нами. Кто именно мне нужен... простите, но не могу сказать, так как не разглашаю информацию о своих агентах. Всякое может случиться, не так ли? Но чтобы вы не считали себя обиженным, я готов делиться с вами информацией, в пределах разумного, конечно же, так как не вправе разгляшать чужие тайны.

- Договорились, - кивнул де Бриенн, - Ну что - я знаю, что по слухам Вы - любитель шахмат. Игра? - Он кивнул на доску на столе.

- Игра, - радостно потер руки барон, сразу же несколько улучшив свое мнение о собеседнике.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Апр 14, 2010 3:45 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1794 года

Ванве

Робеспьер, маркиза // Робеспьер, Ришар

"А я обманула вас! - глаза Люсиль Демулен сверкнули задором. - Ведь это все - неправда...". Карету качнуло. Робеспьер тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Что хотела сказать Люсиль не имело значения, да и мало что имело значение вообще, так как на первый план снова вышли внутренние враги: сомнения, почти отчаяние и дальше по возрастающей. Всю свою сознательную жизнь он считал, что следует определенным принципам, которым не изменит, но сегодня выяснилось, что все это... зря? Или самообман? Так или иначе, от осознания предательства хотелось пустить себе пулю в лоб в прямом смысле. Останавливало только то, что тогда роялисты смогут праздновать окончательную победу. Иногда в мыслях иногда мелькали обрывки вполне логичного плана, который сейчас обдумать не удавалось. "В школе тебя прозвали Римлянином за верность принципам, потом - Неподкупным за верность этим же идеалам, - в голове возник до невозможного ехидный голос старого друга. - А теперь что? - Даже сочувствие тратить не хочется." И голос был прав. Он поднял руку, намереваясь дернуть за шнур, но передумал. Сначала отвезти домой Жанну, а потом ехать в местный Комитет.


Всю дорогу до Ванве маркиза молчала. Несколько робких попыток обратить на себя внимание ни к чему не привели. Казалось, что ее спутник превратился в ледяную статую с живыми глазами, устремленными в одну точку. Что творилось на душе у Робеспьера, можно было только гадать. Но трагедия, развернувшаяся у нее на глазах, означала одно: он переступил через себя, нарушил свои принципы ради личных интересов, и теперь не может простить себя за это. Это был финал. Вряд ли их отношения получат продолжение – глядя на нее, он будет видеть роялиста, которому помог сбежать от правосудия. Робеспьер столько лет не подпускал к себе никого, кто мог бы хотя бы на секунду отвлечь его от мыслей о Республике… И вот, он переступил через себя. Результат – упущенный роялист и сделка с совестью.

«Мне очень жаль, маркиза, что мне пришлось использовать вас в своих целях. Поверьте, никогда прежде я не поднимал руку на женщину. Но я был вынужден защищаться. Якобинцы убивают нас только за происхождение. Не мы начали эту войну. А вам искренне сочувствую. Вы сделали неверный выбор».

Она так и не узнала его имени. Смутное воспоминание. Версаль. Ослепительный темноволосый граф с необычным акцентом. Кажется, англичанин. Но она могла ошибаться. Уже много лет она не запоминала лиц. В карете она перевязала его рану, потому что не могла видеть, как этот человек, пусть вынужденный враг, но все же человек, мучается от физической боли. Он был на пределе, и все это время маркиза была уверена, что он потеряет сознание, и Максимильян развернет карету. Но этого не произошло. Незнакомец высадил их неподалеку от Парижа, потребовав, чтобы Робеспьер дал инструкции кучеру довезти его до центра. Потом – поиски экипажа и молчаливое возвращение. Несколько ни к чему не обязывающих фраз.

Человек, который помогал ей выйти из кареты, намереваясь проводить до дому и ехать в Комитет, был уже не тем Максимильяном Робеспьером, который был с ней сегодня утром.


Карета, наконец, остановилась. Больше не было риска задремать и увидеть во сне Люсиль или Камиля, которые будут говорить иногда понятные, иногда не очень, но в общем и в целом вполне справедливые вещи. Механически он вышел из кареты, помог выйти Жанне и расплатился с извозчиком. Возле дома околачивался какой-то жандарм, но заговорить с ним получилось не сразу: слова застревали где-то в горле. - Что...

- Гражданин Робеспьер, гражданин Ришар велел передать...

- Где сейчас гражданин Ришар? - перебил Робеспьер, решив воспользоваться тем, что голос вернулся.

- В Комитете, он...

- Я скоро приду туда, гражданин. Передайте, что все в порядке, - с этими словами он распахнул дверь, пустив вперед Жанну и зашел сам, отстраненно наблюдая картину разрушения в зале.

***

В Комитете было практически пусто, если не считать сотрудника Бюро, присланного Ришаром ранее, который занимал сейчас место секретаря. Также на скамейке сидели несколько просителей, они терпеливо ждали свеой очереди, даже не пытаясь шуметь. Ришару удалось навести здесь некоторый порядок, оставалось надеяться, что их усилия не пропадут... "Если ты не предашь еще раз" - добавил издевательский голос. Скоро он научится не обращать на него внимания и тогда, возможно, умрет и какая-то часть души. Скорей бы. Но довольно. Ришар обнаружился в кабинете с кипой бумаг. - Я знаю, что вы искали меня, гражданин Ришар, но не мог прийти раньше.

- Что-то случилось? - Ришар на секунду поднял взгляд и вновь углубился в чтение. - Мне доложили, что вы покинули Ванве и решили вернутсья в Париж. Удивлен видеть вас снова здесь. Пожалуйста, садитесь. Выпьете кофе? Похоже, работы сегодня на всю ночь.

- Совершенно верно, - подтвердил Робеспьер. - Мне пришлось поехать в Париж... И, возможно, придется поехать туда еще раз. В связи с последними событиями необоходимо отдать следующие распоряжения... Объявить в розыск Курьера среди проверенной агентуры. В ближайшее время он может появится в больнице с пулевым ранением ноги, либо обратиться к практикующему хирургу. Можно сказать с уверенностью, что ближайшие несколько дней он приведет в постели, следует расставить агентов для сбора информации в секциях, которые я укажу позже. В случае, если он будет обнаружен, не арестовывать, вести наблюдение, отслеживая тех, кто попытается вступить с ним в контакт. Полагаю, это может быть шансом выйти на небезызвестного барона де Баца и его ближайший сподвижников.

- Вот как? - Ришар поднял голову от бумаг, снял очки и потер покрасневшие от усталости глаза. - Значит, я мыслил правильно. Я направил к вам жандармов, но, судя по всему, опоздал. Что ж, мне наука - впредь думать быстрее. Нам нужен художник. Если вы знаете кого-то из местных, посоветуйте, к кому обратиться за подобной информацией. Как только я получу портрет, составленный по описаниям, я направлю его в Париж. У нас также есть образцы его почерка.

- Я не знаю здесь никого, - покачал головой Робеспьер. - И было бы глупо обращаться за помощью здесь, где, к сожалению, слишком хорошо поработали до нас враги. Но если все сложится удачно, через некоторое время у вас будет его портрет. Пока же придется довольствоваться описанием. Теперь то, что касается Ванве. Как только сюда прибудет пополнение, направить людей в гостиницы и общественные места для сбора информации и показаний, помимо проверки некоторых адресов. Кто-нибудь из нас возьмет на себя допрос Морсера, как представителя местного общества и человка, могущего быть осведомленным о последних как сплетнях, так и событиях. Сейчас же займемся оставшимися списками и теми текущими делами, где может потребоваться моя помощь. Здесь судить вам, не хочу нарушать уже сложившуюся у вас систему работы с бумагами.

В голосе Робеспьера Ришар уловил новые нотки. Судя по всему, за это время произошло нечто такое, что выбило его из колеи. Ришар лишь однажды видел подобный блеск в глазах Неподкупного. И он не сулил ничего хорошего тому, кто попробует преградить ему путь. Ришар не был сторонников излишней жестокости, предпочитая обвинять лишь тех, чья вина была доказана. Но ситуация складывалась таким образом, что, похоже, жертв не избежать. И он первый готов был подписаться под необходимостью подобных мер. - Я составил два списка, - заговорил Ришар, вновь одевая очки. - Первый - это список людей, замеченных в связях с подозрительными. Уверен, что большинство из них не имеют отношения к заговорщикам, но побеседовать нужно со всеми. Частично сыщики Бюро уже начали работу с ними. Короткий список - непосредственные подозреваемые. Наибольший интерес здесь вызывают люди, замеченные в связях с лже-Бодлером. Один из жандармов рассказал о том, что наш заговорщик с простреленной ногой представлял в Комитете своего соратника. Вот его нам и надо найти. И, кажется, я знаю, как это сделать. - Ришар понизил голос. - Скажите, гражданин Робеспьер, как вышло, что этот человек попал в Париж? Все заставы были перекрыты. Это не праздное любопытство. Я должен знать.

- При моем непосредственном участии, - ровным голосом ответил Робеспьер. Лучше, если узнает сразу, чем докопается до истины, которая, впрочем, уже была сказана. Сейчас пришлось сказать об этом Ришару, кто станет следующим? Якобинцы? Конвент? Снова возникла еще более предательская мысль взяться за пистолет и покончить с этим. Но нет. Сколько раз он говорил другим, что за свои поступки нужно отвечать? Много. Научись же, прежде, отвечать за них сам, даже если в конечном итоге эта веселая история распространится и доведет до эшафота. За контакты с заговрщиками и по собственному приказу. Который вполне может оформить тот же Ришар.

Ришар внимательно посмотрел на Робеспьера. Затем подошел к двери, открыл ее и снова закрыл. Никаких лишних ушей. И снова воспоминание. Заседание якобинского клуба. Робеспьер в тот вечер стер его в порошок, обвинив во всех смертных грехах. Обвинив незаслуженно и несправедливо. Лишь затем, чтобы выгородить любовницу своего младшего брата. В тот вечер от него отвернулись все. А он ежедневно ожидал, когда за ним придут. И лишь случайность вернула его к жизни. Теперь этот человек сидел перед ним, и в руках Ришара находилась его страшная тайна. Лидер якобинского общества, лицо Республики выпустил заговорщика, даже не выпустил, а сам вывез его из города. Что там произошло? Была ли замешана в дело его любовница-аристократка? Это неважно. Достаточно одного факта, чтобы уничтожить этого человека. Постепенно. Медленно. Начать это сейчас и наблюдать за тем, как общественное мнение выносит свой вердикт. Но что это даст? Сейчас, когда Республика делает первые робкие шаги к наведению порядка, лишить ее идеального правителя? Уничтожить лидера? Показать якобинцам, что Неподкупный также подвержен слабостям, как и все остальные? Ришар нервно мотнул головой, прогоняя видение. Он всегда гордился своими принципами и в отличие от Неподкупного, не будет заниматься сведением счетов. Робеспьер нужен Республике. Заменить его некому. А это значит... Ришар молча налил коньяк и немного разбавил его кофе. Затем протянул Робеспьеру. - Выпейте. Что бы не произошло в доме гражданки Шалабр, это останется между нами.

- Мне все равно будет ли предаваться огласке этот факт,  - ровно сказал Робеспьер. - Вы сможете огласить его, когда мы покончим с операцией здесь или когда вам будет угодно. За свои поступки нужно нести отвественность и я не являюсь исключением из этого простого правила.

- Вы не имеете права предавать этот факт огласке. Подумайте о республике. Кто останется якобинцам? - Ришар налил себе коньяка и выпил залпом. - Давайте работать.

- Еще немного и мы договоримся до того, что я обвиню вас в модерантизме, гражданин Ришар. Вы не имеете права на снисхождение, я же его не заслуживаю. Поступайте как знаете. А сейчас передайте мне бумаги, пожалуйста и объясните ваш принцип работы.

- Обвиняйте в чем хотите. Я сказал то, что думаю. Не в моих принципах делать иначе, - Ришар внутренне содрогнулся от ледяного спокойствия этого человека. Живой мертвец. Он слышал подобные сравнения от осужденных, теперь же прочувствовал, что они имели в виду. - Я спросил вас о том, каким образом этот человек покинул город не просто так. - продолжил он, взяв себя в руки. - Я верно понял, что в это посвящены лишь вы и я? и, возможно, женщина, с которой вы проживаете? Я предлагаю скрыть факт его отъезда. Заговорщики сейчас отрезаны от Парижа и не имеют возможности получать информацию. Гражданку Шалабр мы во избежании недоразумений оставим под охраной. Этот гражданин, судя по всему - важная шишка среди заговорщиков. Иначе его побег после задержания в Тюильри не был бы организован так быстро и мастерски. Значит, если пустить слух о его задержании, его попытаются освободить вновь. Я подберу человека, которого можно будет одеть и причесать так, чтобы издали он был похож на нашего подозреваемого. Завтра утром его провезут в карете в помещение, выделенное под дополнительную тюрьму. Нам останется ждать. И я уверен, что мы дождемся ходов с их стороны.

- В целом план хорош, - после довольно долгой паузы сказал Робеспьер. - Только позвольте небольшое уточнение: информация должна исходить непосредственно из места заключения, иначе есть большой риск, что это как раз и сочтут попыткой дезинформировать. И будут недалеки от истины. Гораздо сложнее дело обстоит с тем, чтобы найти подходящего человека. Ванве - слишком маленький город и любое изменение может быть заметно. Хотя последнее больше относится к размышлениям, необходимо учитывать и этот факт.

- Соласен с вами, кивнул Ришар. - У нас есть несколько часов, чтобы это организовать. А подходящий человек у меня есть, иначе я бы не заговорил об этом. Вы видели его сегодня. Антуан Миронель. Он заходил к вам сегодня под видом жандарма. Антуан - один из лучших сыщиков Бюро, которому я доверяю, как себе. У него примерно такой же рост и длинные темные волосы. Я неоднократно засылал его в самые разные места для расследований, он способен изменить внешность по необходимости. Немного грима, и его лицо станет неузнаваемым. Роялисты считают нас людьми неадекватными, если разнесется слух о том, что этого человека избивали, нам это будет на руку. Я могу позвать его сейчас, и вы посмотрите, так ли, по-вашему, он подходит внешне на роль нашего подозреваемого.

- Также все упирается в лимит времени, - продолжал рассуждать в голос Робеспьер, кивком дав Ришару понять, что слышал и принял все сказанное. - В случае непредвиденных обстоятельств можно несколько ускорить события, снабдив гражданина Миронеля шифрованной запиской, которая, разумеется попадет в руки одного из не находящихся за решеткой заговорщиков.

Ришар поднял брови. - Вы знаете их шифр?

- Да, - коротко ответил Робеспьер. - Он попал к нам исключительно благодаря стечению обстоятельств. И благодаря тому же стечению обстоятельств нам удалось подобрать к нему ключ.

- Прекрасно. - Ришар поднялся и выглянул за дверь, отдавая распоряжение пригласить Миронеля. Когда он вернулся, его глаза блестели охотничьим азартом. - Вы все-таки выпейте, гражданин Робеспьер. Нам предстоит бессонная ночь.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 22, 23, 24 ... 35, 36, 37  След.
Страница 23 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group