Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 25, 26, 27 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Май 15, 2010 3:21 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794

Самбро-Маасская армия.

Сен-Жюст, Маэл.

Маэл удобно устроился возле треножника, над которым булькал котел с очередным варевом из ивовой коры, иногда отвлекаясь на то, чтобы отвечать окликавшим его людям. Проливные дожди, хоть и не затяжные, нарушили и без того нерегулярные поставки, солдаты питались всякой дрянью и как результат – в лазарете всегда находилось какое-то дело. Прибавить к этому регулярные проверки питьевой воды и пищи и получалось, что времени на безделье не остается. Во время последней такой проверки ему даже пришлось стать участником драки, силой отобрав у людей явно протухшее мясо. Однако сейчас его мысли были заняты не текущими делами, а наблюдением за маркитанткой, которая заигрывала с прибывшим позавчера курьером. Странный курьер постоянно вертелся у палатки хирурга, одно время Маэла настойчиво посещала мысль, что молодой человек явно хочет добраться до конфискованного самогона, пока после долгих размышлений он не пришел к выводу, что курьер следит за ним. Не прилагая усилий к тому, чтобы читать мысли новоявленного соглядатая, вампир не прогонял его, предпочитая тоже наблюдать. Кто знает, вдруг этот человек подослан… например, Карно?

Мимо прошли несколько солдат, пытаясь на ходу привести в порядок форму. Притом не просто так, а в сопровождении капрала. Что у них стряслось? Ответ на вопрос пришел сам собой: к нему подбежал какой-то солдат с вытаращенными от ужаса глазами.

– Слушай, Блаве, ты лучше… того… приведи себя в порядок…

- А что? – Маэл осмотрел свой валявшийся рядом мундир. – Что случилось?

- Прибыл Архангел Смерти…


Сен-Жюст шел по лагерю, отдавая короткие приказания и делая замечания. Целая группа солдат без сапог? Почему не доложили? Количество дезертиров - более трех десятков? Записывайте приказ. Прочесать лес. Дезертиров расстреливать на месте, как преступников. Перебои в поставках? Прислать сюда офицера, которому поручено за этим следить. Он в двухдневном отпуске? Сейчас? Когда такое положение с продовольствием? Послать за ним. Он будет разжалован и отправлен в Париж. Там разберутся. Здесь, в армии, Сен-Жюст вновь чувствовал себя на своем месте. Лишь иногда в глазах мелькали строчки, написанные ровным почерком. Реорганизация трибунала. Судебных проволочек больше не существует, как и защиты. Заподозренный в измене будет казнен. Бред. Из размышлений его вывели слова одного из солдат, который продолжал докладывать новости. "... несколько человек отравились.. Они в лазарете..." Сен-Жюст кивнул и направился знакомым маршрутом. Страффорда он увидел первым. Добрый знак. Он не сдержал улыбки. - Гражданин Блаве? Рад, что застал вас. Доложите обстановку.

Маэл поднялся, решив соблюдать субординацию, несмотря на то, что варево требовалось постоянно помешивать.

- Четыре дня назад имел место несчастный случай, взорвался порох. Двое умерли, получив несовместимые с жизнью повреждения, одному оторвало руку, к службе теперь не годен. Двое идут на поправку. Было несколько случаев простуды, четверо умерли, один - от воспаления легких. Семеро отравились, трое в тяжелом состоянии. Есть подозрения, что они ели испортившееся мясо. Это все.

Вампир помешал деревянной ложкой отвар, как бы невзначай взглянув в сторону. Посыльный никуда не делся, наоборот, навострил уши, хотя сейчас вокруг них было подозрительно тихо - все, кто был более или менее в здравом уме, решили исчезнуть, от греха подальше. Даже маркитантка спряталась за огромный походный котел, в котором варили кашу.

Сен-Жюст повернулся к посыльному. - Вы что тут делаете? Идите, вы свободны. - Затем обратился к Маэлу. Мысленно. *Страффорд, если есть что-то, о чем вы хотели сообщить, но не могли в присутствии этого человека - скажите. А вообще, я рад вас видеть в добром здравии. И рад, что вы никуда не исчезли. Честно говоря, я боялся, что не застану вас*.

*Присаживайтесь, Сен-Жюст, если есть время* - мысленно ответил Маэл, наблюдая, как посыльный растворился в темноте. По правде говоря, посыльному полагалось ответить... Однако задаваться этим вопросом сейчас вампир не стал.

- Гражданин посыльный подбирается к нашему самогону, - злорадно сообщил он в голос. - Конфискованному для настоя и для поднятия морального духа больных, когда такие случаются.

- Гражданин посыльный сильно рискует, - зло усмехнулся Сен-Жюст. - А мне надо с вами побеседовать, когда вы освободитесь. Зайдите ко мне, Блаве. У меня есть новости по интересующему вас вопросу. *Относительно Антуана Лавуазье*, - последнюю фразу Сен-Жюст добавил мысленно.

- Думаю, что освобожусь через... четверть часа, - сказал Маэл, еще раз помешав в котле. Его так и подмывало бросить чем-нибудь тяжелым в сторону ближайших кустов, в которых явно кто-то залег, но не стал этого делать из тех соображений, что это может быть и не посыльный вовсе, а... кхм... маркитантка. *Знаете, Сен-Жюст... мне очень не нравится тот человек. Если бы вы задались целью, как наделенное полномочиями лицо, выяснить, что в действительности ему здесь нужно, я был бы вам безмерно благодарен*.

Сен-Жюст кивнул.

- До встречи, Блаве. Поторопитесь. - И вышел из палатки. Лицо человека, о котором говорил Страффорд, было ему незнакомо. Новенький? Это стоит проверить. Страффорд никогда не обманывается в нехороших предположениях. Однако, стоило ему сделать несколько шагов, как он понял, что новичка и след простыл. Странно. А ведь он даже не знал его фамилии. Итак, вечер начинался с расследования. Ну и отлично. Может быть, так строчки нового закона, предложенного Кутоном, перестанут мозолить глаза?

***

Маэл зашел в палатку не через четверть часа, как обещал, а значительно позже, так как одному из отравившихся стало хуже и они с хирургом уже стали опасаться, что бедняга отправится на тот свет прежде, чем подействует рвотное. Оказалось, что его тайком подкармливали сослуживцы, узнав, что больного держат на рисовой похлебке. Идиоты. К своему неудовольствию, выходя из лазарета, Маэл опять заметил посыльного, который, казалось, никуда не исчезал вовсе. Он постарался исчезнуть как можно незаметнее, но был уверен, что настырный смертный найдет его и у Сен-Жюста, так как прекрасно слышал их разговор. У непосредственного начальства пришлось ждать и прошло не менее часа прежде, чем комиссар смог освободиться - вампир же развлекал себя тем, что вырезал из куска дерева фигурку лошади.

- Гражданин Сен-Жюст, по вашему распоряжению прибыл, - сказал Маэл, когда ему позволили зайти и не столько для проформы, сколько из-за находившихся здесь солдат.

- Отлично. Мне нужно выехать в ближайший город. Составите мне компанию, - бросил ему Сен-Жюст поднимаясь. Затем обратился к солдатам. - Я вернусь через два часа. К этому моменту прошу подготовить отчеты, о которых мы говорили. - Он запрыгнул на лошадь и, убедившись, что Страффорд следует за ним, быстро покинул лагерь. Лишь через четверть часа Сен-Жюст позволил себе остановиться. - Кажется, вами сильно интересуются, Страффорд. - он спрыгнул с лошади и привязал ее у дерева.

- Представьте себе, я это заметил, - сказал Маэл, тоже спешиваясь. - Вам что-то удалось узнать? И при чем здесь известия о Лавуазье? - произнеся имя казненного друга, вампир нахмурился и начал шарить по карманам в поисках трубки. Трубка нашлась, а вот кисет... - У вас не найдется немного табака, Сен-Жюст? Черт, мне кажется, что я не склонен что-либо терять.

- В том то и дело, что сведения, которые мне удалось узнать, меня удивили, - произнес Сен-Жюст, протягивая табак. - Дело в том, Страффорд, что никто в лагере не в курсе того, что тут появился новичок. Я расспросил всех, включая Леба. никакой информации. Похоже на то, что этот человек умеет воздействовать на мысли. И это меня насторожило. Однажды я столкнулся с людьми, принадлежащими к тайной организации, которые обладали вашими способностями. Готов поведать вам подробности, если вам интересно. Что касается вашего друга, то я посвятил некоторое время изучению его дела и готов представить вам список свидетелей, которые выступили против него. Он довольно короткий. В ближайшее время я возвращаюсь в Париж. На случай, если вы готовы составить мне компанию, я подготовил для вас документы. Решайтесь.

- Благодарю, - Маэл набил трубку, раздумывая над словами своего смертного друга. Потом внимательно взглянул на него. - Скажите, Сен-Жюст, почему вы делаете это? Я имею в виду список свидетелей. Они ведь ваши соратники, если можно так выразиться. Они разделяют ваши воззрения и ваши стремления. И вы знаете, что я без сожалений отправлю этих людей к праотцам. Была бы моя воля, это список возглавил бы и кое-кто еще... но не будем об этом. Однако мне интересно, почему вы хотите смерти этих людей? Они чем-то провинились перед вашим правительством? Или перед вами лично?

Сен-Жюст опустил глаза. - Я знал, что вы спросите. С момента нашего знакомства кое-что изменилось, СТраффорд. Я начал видеть людей. И разделять тех, кто что-то делает ради собственной выгоды, а кто - ради страны. Я признал некоторые свои ошибки. Это - долгий разговор, и когда-нибудь я расскажу вам, если вам будет интересно. В моем списке - те, кто заключил сделку с совестью. Поэтому я отдаю их вам без сожаления. Вы вправе вершить ваш суд.

- Все мы рано или поздно идем на то, чтобы заключать сделки с совестью, - задумчиво сказал Маэл. - Например вы, когда помогли бежать аристократу и убежденному роялисту. Например я, у которого не хватило духа убить того, кого собирался. Подумайте об этом. Когда будет время.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Май 17, 2010 1:23 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Дом Мишеля Ландри

Уильям Сомерсет, Мишель Ландри


Уильям Сомерсет слегка поморщился – боль в ноге продолжала беспокоить. Хотя теперь все это было уже неважно. За прошедшие годы судьба столько раз бросала его в самые разные ситуации, что он привык не терять присутствия духа, что бы ни происходило. Еще нежелю назад он считал себя трупом и мечтал о смерти. Но однажды утром он проснулся на набережной, вдалеке от притона, где проводил все время с момента своего ухода из монастыря. Рядом лежали деньги. Много денег. Видимо, провидение, желая подкинуть ему средств на выживание, немного ошиблось в расчетах. Он так и не смог вспомнить, с кем провел тот вечер. Лишь смутное очертание молодой женщины с глазами, похожими на звезды, которая играла с ним в шахматы и говорила то, что он думал. Чего только не привидится… Однако, деньги были реальными. Настолько, что он смог не только купить себе новую одежду, но и основательно пополнить запасы гашиша. Он заплатил вдвое больше. И теперь снова чувствовал себя живым человеком. Долой грязные притоны. Конечно, ночевки на улицах – не лучшее времяпрепровождение, но лучше так, под Новм мостом, просыпаясь от утренней росы и шума, чем на вонючих соломенных матрасах в Консьержери. Вернуться в дом Рено он уже не мог. Все только и говорили о том, как Сесиль заявилась к Робеспьеру с угрозами… Бедная девочка, она исполнила свою роль в этой драме. Жаль, что у нее ничего не вышло. Лишь одна мысль беспокоила Сомерсета по-настоящему. Его друг, скорее всего, был арестован. Этот факт умалчивался, несмотря на то, что газеты продолжали выходить по-старому, крича наперебой о новостях. Освободить самостоятельно де Баца казалось абсурдным даже для Сомерсета. Но не для влиятельного человека из правительства, о котором Жан упоминал с почтительностью и уважением. Пусть Сомерсет не знает его имени. Но он знает, что этот челове существует. И при этом ничего не делает для того, чтобы вытащить Жана из тюрьмы – в противном случае барон был бы на свободе.

В один из дней Сомерсет остановил санкюлота, чтобы задать ему один-единственный вопрос. Какие газеты сейчас наиболее популярны. И получил ответ – «Друг народа» и «Саппер санкюлот». Какая из них лучше, он так и не понял. Но, наведя справки, узнал, что «Друг народа» выходит с перебоями, в отличии от своего соперника. Значит, «Саппер Санкюлот». Адрес редакции Сомерсет узнал без проблем. И вскоре уже входил в помещение, с любопытством разглядывая мужчину лет тридцати пяти, открывшему ему дверь.

- Мишель Ландри? Меня зовут Франсуа Сомер. И у меня есть информация, которая вас заинтересует.

- Да, я, - Ландри потер глаза, что было не очень-то вежливо, но хорошо хоть не зевнул, ведь спать хотелось немилосердно. - Что вам нужно, гражданин? Точнее, проходите... Тьфу! Прошу извинить, но я сейчас немного не готов принимать визиты. Чашка крепкого кофе сделает из меня человека и мы сможем поговорить спокойно. Проходите. - Ландри пустил посетителя в комнату, предварительно убедившись, что на столе не лежат заметки и прочие бумаги. С информацией пришел... надо же. Но раз это может быть интересно, значить человека нужно выслушать. В оригинале фраза звучала несколько по иному, но цитировать в сонном состоянии - штука непростая. Через четверть часа Мишел вернулся в комнату с кофейником и двумя чашками, вполне способный мыслить после умывания холодной водой. - Я вас слушаю, гражданин Сомер.

- Прежде чем прийти к вам, я навел справки, - начал вкрадчиво Сомерсет. - Ваше издание - читаемо и уважаемо. Есть и еще одно - "Друг народа". Но, кажется, у него сейчас дела обстоят не лучшим образом. Итак, к делу. У меня есть информация о самом известном преступнике Франции - бароде Жане де Баце. Он арестован и находится в тюрьме. Также мне известно, что все эти месяцы он жил под покровительством известного политика. Об этом я и хочу рассказать. Если вы, конечно, наберетесь смелости это напечатать. - Сомерсет с удовольствием отпил глоток горячего кофе.

- Нет, не наберусь, - покачал головой Ландри. - Извините, но если я попробую опубликовать такую информацию, то на следующий же день ко мне нагрянуть тихие граждане в сером из Бюро общей полиции и вежливо спросят, откуда информация... Популярность популярностью, но быть популярным в тюрьме я не хочу, там сидели люди и познаменитей, чем я.

-Жаль. - меланхолично улыбнулся Сомерсет. - Значит, информация достанется вашему коллеге Жану Клери. - Всего хорошего и удачи в работе, - с этими словами он поднялся.

- Весьма серьезная угроза, - улыбнулся Ландри. - На каких условиях вы предоставите мне информацию?

- Вы ничем не рискуете. - Сомерсет улыбнулся ему в ответ. - Я, увы, не силен в написании текстов. Поэтому текст мы напишем вместе с вами. А потом вы просто скажете, что вам подсунули его под дверь. Имен называть не будем. Лишь упомянем барона. Можете назвать это исповедью роялиста. Буду с вами откровенен. Меня разыскивает полиция, и во власти этого человека сохранить жизнь как мне, так и вам. - Сомерсет блефовал. Он не представлял себе, о ком говорит, но знал, что действует наверняка. Если появится подобная статья, у тайного коллеги барона не останется выбора.

- Так не пойдет, - покачал головой Ландри. - Понимаю, что вы рискуете, но с другой стороны, у вас нет выбора. Вам остается довериться либо мне, либо Жану Клери. И предпочтительнее епрвое, так как знакомства его сестры... скажем так, вы можете оказаться за решеткой раньше, чем успеете оглянуться. Впрочем, к делу. Напишите ваш материал, я прочту его и решу, стоит ли это публиковать. Если нет - вы просто заберете свою руклпись и уйдете на все четыре стороны. В жандарменрию я, разумеется, е побегу.

- Да? Это почему, кстати? - заинтересовался Сомерсет. С журналистами он раньше никогда не сталкивался, поэтому изучал манеру речи Ландри с большим интересом. И даже частично симпатизировал этому охотнику за удачей.

- А она спит с Робеспьером-младшим, - сообщил Ландри. - Вы что, гражданин, с Луны свалились?

- Примерно оттуда, - усмехнулся Сомерсет. - Дайте мне лист бумаги и перо. Я напишу.

Сомерсет присел за стол и заскрипел пером. Статьи он писать не умел, но это - и не его дело. Главное. составить заметки так, чтобы напугать высокопоставленное лицо из правительства. Пусть побегает и подумает, как освобождать барона. Свои заметки Сомерсет озаглавил, как "Барон де Бац - легенда или живой человек?" Коротко рассказал историю нескольких деяний де Баца. Ничего нового, но достаточно для того, чтобы таинственный челвоек в маске понял, что он не шутит. Затем перешел к аресту. Тут пришлось применить фантазию и дописать кое-что от себя. Главное - дать понять, что барон арестован. Сомерсет увлеченно набросал последний абзац - с угрозами объявить во всеуслышанье имя помощника барона. Но затем порвал листки. Слишком грубая работа. Газету будут читать республиканцы. Кто знает, что они сделают с его другом, чтобы выбить из него имя изменника? Лучше просто дать понять, что барон арестован. И на этом пока закончить, дописав "продолжение - в следующих выпусках". Потом приписка - "Полная версия хранится в надежном месте и будет обнародована в случае моей смерти". На всякий случай. Он поставил точку и протянул листки Ландри. - Вот. Читайте.

- Хм. Любопытно, - Ландри бегло прочел заметки, отметив, что прямой угрозы они не несут. Но если те, кто находятся у власти увидят здесь косвенную... То за его голову никто не даст и гнутого медяка. С другой стороны не хотелось упускать такую возможность... Журналист повернулся к сидевшему напротив человеку. - Скажите, а вы действительно намерены опубликовать продолжение или это просто угроза?

- Посмотрим, - рассмеялся Сомерсет. - Ну, благодарю вас за кофе. И будьте бдительны. В последнее время я - черный вестник ареста. Люди, которые со мной сталкиваются, оказываются за решеткой. Поэтому я окажу вам услугу. В качестве оплаты за сотрудничество. Если я верно осведомлен, то в этом доме проживает гражданка по фамилии Шалабр. Если вас арестуют, скажите, что я заходил наводить о ней справки. И больше не отвечайте ни на какие вопросы. Стойте на своем. Шаг в сторону - и вас гильотнируют за общение с роялистом. Кстати, если мои заметки не будут опубликованы, мне придется сообщить властям, что я заходил именно к вам. А так - простой визит вежливости к даме, которой не было дома. - Сомерсет с удовольствием разглядывал помертвевшее лицо журналиста. Похоже, он здорово перепугался. Ничего, им полезно. - Он понялся. - Запомните. Жанна Шалабр. Больше вы ничего не знаете. Когда выйдет заметка, скажите, что нашли записи под дверью и опубликовали, посчитав интересными, но не связывая из с визитом странного человека. Главное - описывайте меня погаже, вроде как "заходил какой-то сумасшедший". Живее будете. Ну, прощайте.


***

Мишель Ландри хмуро смотрел на стояших перед ним жандармов. Хорошо, что листы со злосчастными заметками он еще раньше умудрился сунуть в кипу других бумаг, а эти, казалось, не были намерены делать обыск. Только арестовать его и...

- В чем меня обвиняют? - спосил журналист, хотя уже и так знал ответ. Ну да, разумеется! Подозрение в связях с роялистами. Этот самый чертов роялист вышел от него около часа назад, а граждане в форме уже здесь. Быстро же у них работает служба, ничего не скажешь... Никогда не отличавшився излишней сентиментальностью, Ландри почувствовал приступ острой жалости к себе, в то время как в голове вертелась мысль: "Ну почему так глупо?!" Оставалось надеяться, что все это беспокойство было не зря и его коллега, в теории мирно спящий за перегородкой, найдет эти бумаги, поймет, что к чему и все же опубликует их. И хорошо, если бы он слышал часть разговора... и нен ботал лишнего. Набросив на плечи сюртук, Мишель поплелся за жандармами, даже не потрудившись запереть на ключ дверь.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Май 17, 2010 1:38 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794
Париж, у Тюильри
Карно, Гош

Сегодня снова удалось сэкономить на еде, обойдясь одним завтраком, который прилагался к стоимости маленькой комнаты в гостинице на окраине. Гош посмотрел на себя в витрину и недовольно сжал губы - в приличном обществе в таком виде показаться нечего было и думать.

У старьевщика удалось приобрести серый фрак, который хотя бы подходил по росту, хотя и не первой новизны. Подкладка была порвана в нескольких местах, благо, служанка гостиницы с удовольствием согласилась починить, а заодно заштопать и отстирать от пятен крови, указывавших на криминальное происхождение вещей, жилет. А денег, сэкономленных на самом дорогом удовольствии для Парижа - хлебе - хватило на то, чтобы почистить сапоги. В принципе, в гражданском платье он все равно чувствовал себя несколько неловко - видимо, отвык. Не хватало тяжести сабли, которая слегка мешала при ходьбе, и которую он привык придерживать за эфес. Новый костюм требовал даже новой походки и новых жестов. Гош откинул назад волосы и выругался. Определенно, с мирным Парижем он имел мало общего, по крайней мере при текущем положении дел.

Впрочем, назвать этот город мирный сейчас может только дурак или сумасшедший. Людей хватают прямо на улицах. Сегодня была облава на публичных женщин - очевидно, Республика решила регламентировать на только количество хлеба на душу населения, но даже кроватей - не более одной на каждый двух человек без права замены. Вообще они ополчились на женщин. И это было особенно мерзко. Вчера закрыли "Комеди Франсэз" - говорят, арестована половина актрис."А ведь Франция - тоже женщина," - развеселился Гош собственным мыслям, хотя смешного в них было действительно мало.
Итак, он один. Друзей в Париже у него мало. Бывший комиссар Мозельской армии Малларме дал ему возможность переночевать, но его жена смотрела так испуганно, что генерал решил откланяться. Остальные - не в Париже, а как раз там, где больше всего хотелось оказаться. Может быть, сменить фамилию и завербоваться в полк, просто начав все сначала?
Но пока оставался только Париж. Сен-Жюст, который его смертельно ненавидит.
Жюльетт Флери, которая порхает по этой жизни и готова одолжить чернил, с которой приятно поговорить вечером на улицах и еще более приятно было бы получить красивый роман длиной в неделю или две, пока обоим не наскучит, а потом быть друзьями и иногда искать утешения друг у друга.
Наконец, была Эжени, которую просто было снова неясно, где искать и которая предпочитает призрака тому, чего так боится сама.
*Я, наверное, тоже... Так или иначе - ее я точно больше не увижу. Зато не боюсь ничего другого*, - мрачно подумал Гош и, изменив направление, зашагал к Тюильри. Хватит с него неизвестности и этой полу-свободы. Все, или - эшафот, или, наконец, лететь вперед.
Этого человека он дождался только в сумерках на выходе из .Тюильри.
Откинув голову назад, Гош подошел к нему.
- Добрый вечер, гражданин Карно, - произнес он медленно, - Вы не отвечали на мои письма, но я позволю себе быть немного настойчивым. Не ради собственных интересов и не ради Ваших.

Карно медленно обернулся. Этой встречи он ждал уже несколько дней. - Лазар Гош? Вас освободили? Поздравляю. - Генерал Карно, разумеется, кривил душой. Он приложил массу усилий для того, чтобы Гоша отпустили из тюрьмы хотя бы на некоторое время. О беспорядках, которые должны были начаться в Люксембургской тюрьме со дня на день, было хорошо известно. Разумеется заговорщики будут казнены. Было бы глупо лишиться таким образом одного из лучших генералов Франции.

Гош выдержал холодный взгляд бывшего учителя, начальника, человека, мнение которого раньше считал почти законом, а личность которого очень высоко ставил. Но теперь ничего не было. Просто - военный гений, отличный стратег и человек, облеченный властью, которая явно не идет на пользу хорошему сну, судя по его виду. Или, может, совесть мешает спать гражданину Карно? Не суть и неважно.
- Мне все известно, гражданин Карно, - проговорил Гош спокойно, но потом все больше увлекаясь, - Мне показали приказ при аресте, подписанный Вами. Но я не останавливался и писал Вам письма, уже из тюрьмы. Вы не отвечали мне. Послушайте, пусть я тридцать раз подозрительный, но ведь когда-то Вы считались с моим мнением. А теперь я могу идти куда хочу, но снова несвободен. Я отрезан от внешнего мира и не могу делать то, что сделать надо - я же Вам все излагал и много раз. И лучше изложу еще, после чего надоем Вам, и Вы меня прикажете гильотинировать, наконец, чем буду гулять по Парижу, чувствуя себя предателем Родины, которая снова в опасности. Все планы пошли прахом - армии застряли у Самбры. В тюрьме было много военных, я все представляю себе. Гражданин Карно, заберите у меня свободу, заприте меня в комнате с картами, гильотинируйте после победы - но нельзя же просто стоять на месте. А про то, кто из нас был прав - поговорим после победы. Пока я даже не спрашиваю у Вас объяснений Вашему приказу арестовать меня, - нахмурившись, добавил Гош.

- Я подписал приказ, потому что на то были причины, - мрачно ответил Карно. - И доказательства вашей вины. Если бы вы были сдержаннее, генерал, их бы не было. Что касается ваших писем, то я не только читал их, но и принимал к сведению. - Карно помедлил. Больше всего сейчас хотелось выслушать мнение его молодого соратника по военному вопросу. Но нельзя. Пока Гош числится в подозрительных, нельзя с ним говорить, будь трижды проклята эта система.

- Ну вот я и говорю, - поговорим потом, - сверкнул глазами Гош, по привычке пытаясь одной рукой опереться на эфес отсутствующей сабли, - Черт побери, я еще докажу, что ни в чем не виновен. Но это сейчас не главное. Карно, хотите - упорствуйте, отдайте меня под Трибунал, но для начала - верните мне возможность делать то, что я умею и что сейчас необходимо - хоть из-под замка, - уже спокойнее закончил он, - Карно, я много думал в тюрьме, я рисовал планы и схемы. Наша ошибка в том, что мы недооценили артиллерию австрийцев, а они сейчас делают упор именно на нее. Но чрезмерное ее количество делает их неповоротливыми. Все решит скорость. Вы меня понимаете?
- Вы правы. - кивнул Карно, пропустив мимо ушей первую часть монолога Гоша. - Я думал об этом. С интересом прочту ваше мнение, если вы изложите его письменно, как и раньше. Но у меня к вам вопрос. Что вы намерены делать? Думаю, вам поставили условие не покидать Париж... И, кстати, где вы остановились?
- Вы не хотите слушать меня, - с горечью выдохнул Гош, - Просто будто бы, став подозрительным, я заранее лишился головы на плечах и способности думать. Карно, дайте мне шанс, и Самбру форсируют почти завтра же. Дайте мне возможность завершить все - и делайте со мной что хотите!, - Чуть не пропустив мимо ушей первую часть монолога Карно, Гош уже спокойнее заметил, - А вот что я буду делать, зависит от Вашего ответа.

- Вы считаете, что для форсирования Самбры сделано недостаточно? Ставите под сомнения военные знания генерала Дежардена и вашего старого знакомца Пишегрю? - иронично спросил Карно. - А откуда, позволю себе спросить, у вас эти сведения?
- Вы знаете, в тюрьме у меня появилось много новых знакомств, - усмехнулся Гош, - Не беспокойтесь, большинство из них уже унесли сведения о передвижении войск с собой в могилы. Десятки и сотни способных офицеров и солдат. Мое мнение о Пишегрю, насколько я знаю, известно Комитету. А Дежарден теперь просто боится проявить инициативу, - Гош на стал заканчивать фразу о том, что сам подал пример последствий за излишнюю инициативность, - Поэтому все замедляется. Между Парижем и Самброй шесть дней пути туда и обратно...

- Вы хотите, чтобы я помог вам добраться до Самбры? - Карно не выдержал и улыбнулся. - Знаете, генерал, вы восхитительны в своей наивности.

- Нет, Вы не поможете, - выдохнул Гош, - Я же знаю, что не поможете. Я лишь говорю, что армия, которой как никогда нужна быстрота, теперь медлит, не меньше чем на шесть дней - столько надо, чтобы согласовать действия с Парижем. Я уже понял, что шанс Вы мне не дадите, - Гош говорил ровно, хотя перед глазами все почти поплыло... Карно не понял. Теперь точно все кончено. Теперь нет никакого смысла даже пытаться расплатиться с Пишегрю по долгам. Это будет выглядеть как попытка очередного изменника убить честнейшего генерала Республики, героя Пишегрю. Даже в глазах Карно он - человек уже отыгравший свое. Того самого Карно, чье мнение значило для меня даже больше, чем он сам себе признавался и чьей почти дружбой он в свое время так дорожил. Даже Карно теперь меряет людей не по заслугам, а по благонадежности, - Дайте его хоть другим, этот шанс. Вы спрашиваете меня, что я намерен делать... Хотелось бы сказать - сперва услышать Ваше решение. Но я его уже понял.

- Стойте, Гош. Не горячитесь. - Карно видел, что творится в душе его бывшего ученика. В нем шевельнулось давно забытое чувство, похожее на сочувствие. Он был слишком жесток. Нельзя отталкивать от себя верных и талантливых людей. Их и так немного. - Вы не можете покинуть Париж. Сделав это, вы себя погубите. Но никто не мешает вам помочь своим коллегам решить загадку Самбры, которую уже три раза пытались форсировать, и все три раза - безуспешно. В этом месяце предстоит битва при Флерюсе. Комитет направил в Самбро-Маасскую армию генерала Журдана, который будет руководить этим участком фронта. В ваших возможностях помочь ему. Если, конечно, вас интересует конечный результат, а не слава победителя.
Гош поднял подбородок и посмотрел на Карно, улыбнувшись и вспомнив их первую встречу, когда Карно - еще не такой усталый и гораздо более... живой что ли, точно так же перехватил его на улице через секретаря. *Вас ждут, молодой человек*, - произнес клерк и завел его в какие-то галереи, продолжавшиеся бесконечно, пока вдруг не возникли двери кабинета, за которой обнаружился стол, заваленный бумагами и за столом - высокий человек, преждевременно ссутулившийся от постоянной бумажной работы.* *- Значит, Вы - Лазар Гош? Я прочел Ваше письмо. Мы мыслим в одном направлении...*
Воспоминание промелькнуло и исчезло, дав Гошу повод улыбнуться, как и тогда, два года назад.
- По-моему, моя слава не так мала, чтобы желать большей - пусть у Республики ее будет больше, чем у меня, - беспечно сказал Гош, - потом рассчитаемся. В Самбре нет загадки. Дайте им возможность действовать самостоятельнее, ослабьте свою хватку, пусть они используют время, не тратя его на согласование с Парижем - увидите, они сделают чудо.
- Я подумаю над вашими словами, - ровно произнес Карно. Затем по-отечески положил руку на его плечо. - Пожалуйста, будьте благоразумнее, Гош. Ваша голова нужна Республике. Больше я вам ничего не скажу. И найду вас в ближайшее время. - Карно кивнул ему на прощанье.

- Вы даже не знаете, насколько я благоразумен, Карно, - усмехнулся Гош беспечно, - Например, я решил отложить на потом обещание пустить пулю в лоб одному из депутатов Конвента, а ехать в Самбро-Маасскую армию, чтобы поквитаться с Пишегрю я и не намеревался... Пока нет денег на лошадь, - рассмеялся он, глядя, как глаза Карно лезут на лоб.

- Мне нравится ваш настрой. - Карно решил не поддаваться на провокацию. - И, поздравляю с тем, что вы имеете возможность сами выбрать себе место для ночевки. Мне надо идти. Прощайте.

Гош кивнул ему, проводив взглядом, пока тот не исчез в недрах Тюильри, после чего направился в другую сторону и заняться гораздо более частными делами, в частности - найти женщину, про котороую он внятно дал понять Жюльетт Флери, что не желает больше слышать.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Май 17, 2010 3:13 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794

дом на улице Кордельеров.

Альбертина Марат, Симона Эврар, Огюстен.

Огюстен чертыхнулся, не найдя Рикора ни дома, ни в той конуре, которая по умолчанию называлась "старой квартирой" и куда он имел обыкновение сбегать иногда, чтобы отдохнуть от суровых будней супружеской жизни. Нельзя сказать, что соратник был ему нужен по срочному делу, просто хотелось уточнить, будет ли он сегодня в якобинском клубе. Видеть физиономию Фуше не хотелось еще по старой памяти, однако знать о чем там говорят жизненно необходимо, раз этот пройдоха умудрился стать председателем. А так как с Максимильяном они почти не видятся, то обсудить все события получается не с кем. Жюльетт где-то исчезала последние дни, но он не задавал лишних вопросов, считая выяснения отношений занятием утомительным и ненужным. Дебатов достаточно и в Конвенте, а слуха, гаже чем тот, о которм написал Ландри придумать сложно. Пусть болтают.

Размышляя о том, где бы поесть, Огюстен отметил, что зашел на улицу Кордельеров и вспомнил, что давно не видел Альбертину. Напроситься в гости было немного нахальным, но вполне обдуманным решением. Вот и появится еще один повод подкупить провизию, а то создается ощущение, что обе женщины питаются исключительно святым духом. Зная Альбертину, он никогда не рисковал передавать импровизированные передачи просто так, обычно этим занималась Жюльетт, но если появлялся повод - всегда. Приняв решение, он направился в трактир, где можно было купить всего понемногу... не без использования некоторых депутатских полномочий, чтобы требуемое было доставлено. А кому какая разница, если честно?

Махнув рукой мальчишке, которому было поручено нести корзину с провизией, Огюстен постучал в дверь. Долго не открывали, потом на пороге появилась немного взлохмаченная и, казалось, испуганная Симона Эврар.

- Здравствуйте, - кивнул ей Огюстен. - Гражданка Марат дома?

Симона закивала и отступила, пропуская Огюстена. Из кухни раздавалось ворчание и звук ложки, бьющейся о кастрюлю. Альбертина помешивала какое-то бурчащее блюдо и отчаянно ругалась.

- Каналья, чертов проходимец, я покажу ему, как продавать честным гражданам тухлое мясо! Вот сейчас доварю эту дрянь и затолкаю ему в глотку то, что получилось. Он будет у меня знать, как наживаться. И в Комитет напишу на него жалобу. Симона, что молчишь, я с тобой разговариваю или со стенкой?!

- Гражданка Марат, вы действительно считаете, что эту дрянь нужно предварительно доваривать? - с улыбкой поинтересовался Огюстен, хотя смешного здесь не было ничего, скорее наоборот. В присутствии Альбертины к нему всегда возвращалось хорошее расположение духа, а некоторые ее фразы были достойны того, чтобы повторить их в армии при случае. Не дожидаясь ответа, он указал мальчишке на стол, куда следовало поставить корзину, потом снова повернулся к Альбертине: - Здравствуй Альбертина. Я не вовремя? Или могу надеяться пообедать здесь?

- Сегодня мне, видимо, еще и пойло продали некачественное, раз у меня на глазах Симона превращается в комиссара Робеспьера, - усмехнулась АЛьбертина и вытерла руки о фартук. - Садись, комиссар. И убери свои корзины, ради всего святого. Сколько мне говорить тебе - я сама могу о себе позаботиться и живем мы безбедно. Надо будет - попрошу, я не гордая. А пообедать ты тут всегда можешь. - Эй, Симона!, - рявкнула Альбертина. - Накрывай на стол. Обедать будем!

- С ума сошла? - поднял взгляд Огюстен. - Я пришел сюда, чтобы спокойно и хорошо пообедать, а не объедать вас. Тем более я сам слышал, как ты честила каналью, продавшую тебе тухлое мясо. С пищевым отравлением я не дойду до Тюильри, Альбертина. Зови Симону, сейчас пообедаем чем-то получше.

- Ты что, серьезно считаешь, что я собираюсь кормить этим варевом? Варево - для этого черта недоделанного, мясника Бартье. Для нормальных людей у меня - другая еда. - с достоинством произнесла АЛьбертина. - Но раз ты настаиваешь, я могу взять что-то из того, что принес. Но впредь - прекрати это. Мне Клери достаточно. - Альбертина быстро передала корзинку подошедшей Симоне, и скоро в комнате уже послышалась предобеденая возня. - Что пришел? - по-дружески спросила Альбертина, облокотившись на шкаф и сверля Огюстена черными глазами. - Случилось что-то?

- Ничего не случилось, - покачал головой Огюстен. - Сначала искал своего друга, он живет здесь неподалеку, но не нашел. А потом понял, что хочу есть, но не в состоянии видет те физиономии, которые как правило окружают меня в тавернах.

Альбертина метнула быстрый взгляд в сторону комнаты, где Симона накрывала на стол. Несмотря на то, что с момента гибели брата прошел уже почти год, Симона так и не свыклась с мыслью о том, что Жан-Поль жил на два дома.

- Как Клери? - понизила голос Альбертина. - Мне показалось, что она рассеянна и растроена чем-то. Опять ее обижают? КТо? Расспрашивала ее - она молчит.

- Рассеяна? Я не замечал. Да и причин расстраиваться нет. Думаю, все дело в том, что после выступления Жана Клери в Клубе, о котором не кричал, наверное, только ленивый, ей пришлось стать осторожнее не в два раза, а в десять. Вот она и переживает. На театральных заметках не выедешь, а тут еще закон о цензуре и статья в "Саппер санкюлот". Все одно к одному, что не способствует хорошему настроению.

- Чертов Ландри! - рявкнула Альбертина. - Я в тот день ходила к нему и чуть не затолкала ему его вонючую газетенку в задний проход! - она стукнула по столу. - Ну надо же вообразить такое! Пропустить в газете мерзкую сплетню про нашу Клери и Робеспьера! Да Клери в здравом уме в жизни... - она прикусила язык. - Ну, ты меня понял. Ты-то надавал ему по первое число?

- Не было возможности, - развел руками Огюстен. В животе заурчало, когда на столе постепенно стали появляться мясо, хлеб, сыр и отварной картофель, но набрасываться на еду он счел не вежлывым, поэтому принялся открывать вино. - Сидя с утра до вечера в Конвенте немногое успеешь, да и потом мой брат сказал, что начистить Ландри физиономию означает признать, что сплетня правдивая. В чем-то я с ним согласен, а в чем-то нет. Иными словами Максимильян не хочет очередного скандала, в который будет замешана моя скромная персона. Ну и он сам заодно, - резюмировал Огюстен.

- А вы уверены, что это просто сплетня? - тихо спросила Симона.

Альбертина чуть не поперхнулась и грозно воззрилась на вдову брата. - Ты что несешь, дура? - гаркнула она. - Соображаешь?

- Уверен, - ответил Огюстен, разливая вино. - Хотя бы потому, что мой брат вряд ли позволил бы Ландри держать свечку, что и возвращает нас к тому, что это - домысел. Притом глупый.

- Недавно я видела, как гражданку Флери провожал до дома мужчина. - также тихо, но настойчиво, произнесла Симона.

- Ты что, следишь за ней? - охнула Альбертина. - Совсем с ума сошла!

- Гражданка Эврар... и я, и Жюльетт - взрослые люди и выясним наши отношения не раньше, чем в том возникнет необходимость, - известие было не очень приятным, однако как-либо показывать это он не намеревался сказал в точности то о чем думал. - Не забывайте, что по роду своей деятельности она должна общаться с людьми.

- И дарить им свои вещи на прощанье? - опустила глаза Симона. Она говорила почти шепотом.

- Ну хватит! - Альбертина вскочила, потом села. - Марш из-за стола! Не хочу сидеть за одним столом со сплетницей, которая занимается сведением бабских счетов. Марш!

Симона, поджав губы, вышла, бросив на стол салфетку. Когда за ней закрылас дверь, Альбертина посмотрела на Огюстена.

- А ты чего уши развесил? Не знаешь что ли, что Симона ее ненавидит?

- Успокойся, Альбертина, - сказал Огюстен, положив себе на тарелку еще немного овощей. - Любая информация подразумевает то, что на нее как-то ответят, правда? То, что Симона ее ненавидит я не знал, но не удивлен. А наши отношения с Жюльетт - это только наши отношения с Жюльетт и никого больше они не касаются.

- Ты рассуждаешь как настоящий мужик. - одобрительно сказала Альбертина. - Никогда в тебе не сомневалась, комиссар. А Клери - просто ребенок со своими слабостями. Не удивлюсь, если узнаю, что за ней ухлестывает полпарижа. Тебе с ней повезло. - Альбертина всегда говорила о Клери с гордостью, считая полностью от начала и до конца, творением своего великого брата.

- Это правда, мне с ней повезло, - улыбнулся Огюстен. - Теперь давай выпьем и ты подробнее расскажешь мне о том, что твориться за пределами Конвента.

Альбертина кивнула. - С удовольствием. Хотя рассказчик я - сам знаешь, какой. В общем, вчера чуть не одела на голову корзину одной гражданке на Новом мосту. Ты представляешь, она вслух рассуждала о мужских достоинствах своего мужа, при этом кидая намеки - вроде того, что посещения якобинского клуба пагубно воздействуют.. Ну, ты понимаешь.. Ну, я ей сказала все, что думаю... - С этими словами Альбетрина погрузилась в красочный рассказ из жизни жителей с улицы Кордельеров.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Май 17, 2010 11:27 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

По дороге из Лилля в Париж

Маэл, Сен-Жюст

Остался последний рывок. Еще час езды, и впереди покажутся огни Арраса. Всю дорогу из Лилля Сен-Жюст изо всех сил старался держаться и не заговаривать о привале, хотя с каждой минутой он чувствовал, что сил остается все меньше. В эти дни он поставил своеобразный рекорд. Последний разговор с Робеспьером заставил его закончить дела в миссии в три раза быстрее, чем он собирался. Гора отчетов, доклады Леба, десятки мелких распоряжения, и люди, люди, люди. Они шли нескончаемым потоком. Бригадные командиры, солдаты, несколько поставщиков, призванных держать ответ. Филипп Леба был прекрасным патриотом, но ему недоставало жесткости и умения принимать решения… А в Париже сейчас вечер… Заседание Конвента закончилось… Возможно, Робеспьер сейчас беседует с Кутоном в своем кабинете… Кофейник, две чашки и несколько листков убийственного содержания… «Я считаю, что мы просто обязаны реорганизовать Трибунал… Следствие, допросы, свидетельские показания, защита… Это – формальности, Максимильян! Что является мерилом приговора? Совесть судей, движимых любовью к родине…Те, кто употребляет во зло революционные принципы, что смущает граждан и развращает общественные нравы, разве они нуждаются в защите? Тут все очевидно, Максимильян..,»

Сен-Жюст видел это воочию… Сон? Слишком реально для сна. «Неподкупный превзошел себя… Убийца и тиран…» Тихий голос Демулена. Насмешка и боль. Этого нельзя допустить.

… «Совесть судей… никакой защиты… Недобродетельные граждане будут наказаны… все…»

- Но ты же понимаешь, что мы не можем этого допустить! – Сен-Жюст поймал удивленный взгляд Страффорда. Все ясно. Он разговаривал во сне. А все это про Кутона – лишь дурной сон. – Простите, Страффорд. – усмехнулся Сен-Жюст. – Я просто задумался.

- Скоро приедем, - успокаивающе сказал Маэл. - И тогда вы сможете отдохнуть по-настоящему... несколько часов, пока будем менять лошадей. Однако если вы очень устали, мы можем остаться в Аррасе на всю ночь, тогда днем вы продолжите путь самостоятельно. - О причинах, побуждающих революционера сломя голову нестись в Париж, вампир догадывался, хотя никогда и не говорил об этом. Интересно, они там все выжили из ума? Или только Робеспьер? Теперь становится даже жаль, что в свое время он не свернул деспоту шею, когда представилась такая роскошная возможность... Смотреть на то, что получится из затеи не хотелось, так как на ум приходило малоприятное слово: "бойня". Именно так убивают бессловесный скот, который покорно идет туда. Не в первый раз случается такое в истории, однако, сейчас приходится быть этому свидетелем и от этого становилось еще более противно. -- - Скоро приедем, - повторил он, глядя на дорогу.

- Нет, что вы, - быстро сказал Сен-Жюст. - Я, конечно, поеду с вами. Нескольких часов мне будет вполне достаточно. - Внутренний голос кричал о том, что ничего не произойдет, если он остановится в Аррасе на ночь и выспится. Но этот последний разговор с Робеспьером... И откуда это ощущение безысходности? Откуда чувство, что они дошли до конца и дальше можно только падать? Если это так, то он должен быть рядом. Пусть он ничего не изменит. Хотя бы попытается. - Я уже выспался. Видимо. Остается только найти таверну. Как вы думаете, как встретит нас город Робеспьера? Вы ведь знаете, Страффорд, что Робеспьер - из Арраса?

- Нет, не знал, - ответил Маэл. - Хотя не раз бывал в этом городе, через него шли почти все торговые пути на юг Франции. Таверну мы, разумеется, найдем, как только проедем цитадель. Если ее еще не разрушили. Документов Сен-Жюста оказалось более чем достаточно - Маэлу даже не пришлось предъявлять свои. Сложно даже сказать, чего больше исполнены дежурившие на заставе люди, страха или служебного рвения. Дальше - все как обычно. Мощеные улицы, более аккуратные, чем в Париже, редкие прохожие, вжимающиеся в стены домов, чтобы пропустить двух всадников, один раз даже встретились двое жандармов, совершавших, судя по всему, ночной обход. А вот площадь в центре города была не такой, как он помнил, хотя и ратуша и окружающие площадь весьма симпатичные домики никуда не делись, а напротив, приобрели более уютный вид. Тут же выяснилась и возможная причина малочисленности прохожих - напротив ратуши высился непременный атрибут всякого города, в котором насчитывалось более трехсот домов - гильотина. Спешившись, Маэл взял лошадь под уздцы и направился к таверне, отличить которую можно было по огням и по запахам съестного. Трактирщик молча воззрился на них, судя по всему, люди в форме не внушали здесь ничего, кроме панического ужаса, но, убедившись, что они не собираются никого арестовывать, приказал подать вино и еду за облюбованный путешественниками столик. - Весело здесь у них, ничего не скажешь, - хмыкнул Маэл, усаживаясь.

- Еще веселее было в марте, - проговорил Сен-Жюст, разливая вино. Ноги приятно гудели - сказывалась усталость. В момент, когда на столе возникла тарелка с хлебом и сыром он набросился на еду, радуясь, что Страффорд в данном вопросе ему - не соперник. Когда с закуской было покончено, Сен-Жюст подумал, что окончательно проснулся. Теперь можно спокойно ждать лошадей. И спокойно поговорить. - Скажите, Страффорд, вы, похоже, сочувствуете французам? Но ведь раньше вы были английским подданным? Как это произошло? Вам ведь не нравится буквально все, что у нас происходит. Однако, вы остаетесь в стороне и не пытаетесь вмешаться.
-
- Сэр Малкольм Страффорд и сейчас является английским подданным, - лениво ответил Маэл. Спокойная обстановка действовала на него почти усыпляюще. - Но сейчас есть Эжен Блаве и он во Франции. Не знаю, как вам объяснить, Сен-Жюст, но смысл рассуждений сводится к тому, что я не политик и уж тем более не дипломат и стараюсь жить по законам той страны, в которой нахожусь. А то, что происходит во Франции мне не нравится. Хотя в начале, лет пять назад, это было забавно. Сейчас происходящее уже не кажется смешным. А вмешаться... Что вы имеете в виду? Я бы вполне мог свернуть шею парочке особо выдающихся деятелей, - вампир недобро улыбнулся, - Но на его место придут другие, не менее сумасшедшие. Зачем мне это? Я собираюсь отстаивать только свои банальные, мелкие, личные интересы вне зависимости от того, на территории какой страны я нахожусь. И называйте это эгоизмом, если хотите.

- Это не эгоизм. Это - ваш способ существования, - пожал плечами Сен-Жюст. - Мне сложно представить себе, как бы я действовал, попади я в ваше положение и имей возможность выбирать для себя время и страну проживания. Наверное, вам повезло, что вы способны ограждать себя от действительности и оставаться беспристрастным. Я знаю бессмертных, которым этого сделать не удалось. - Он подумал о Клери. Она, кажется, с годами поверила в их идеи и стала почти что якобинкой. Смешно. - Однажды я задавал вам вопрос о Робеспьере, но у нас не было времени уделить ему достаточно времени. Поэтому я повторюсь. Скажите, Страффорд, за что именно вы так его ненавидите? Вы считаете, он недостоин уважения? Но если не он, то кто?

- Хороший вопрос, - пробормотал Маэл. – На него сложно ответить однозначно. Я не считаю, что Робеспьер недостоин уважения. В чем-то, безусловно, достоин. Более того, вполне возможно, что при его правлении в стране будет хотя бы какое-то подобие порядка, если он догадается объявить диктатуру. Это приводит меня к следующему этапу рассуждений, так как нет страшнее чудовища, чем человек, который ничего не желает для себя, а только стремиться очистить от воображаемой грязи других. Подобное высказывание отнюдь не красивая метафора. Ведь в действительности вряд ли есть что-то, что способно его взволновать. Неизвестно, кто из нас мертвее – я или он, человек, который не способен любить, переживать и даже как следует ненавидеть, так как обобщает все эти простые эмоции и возводит их в неизвестную степень. Но и не в этом дело, ведь по большому счету все сказанное – всего лишь грани характера. Вы думали о том, к чему вы идете с вашей моралью, Сен-Жюст? Хотите создать идеальное общество путем массового истребления инакомыслящих? Такие попытки были и до вас. Но за почти две тысячи лет я не встречал идеального общества. Впрочем, это не имеет отношения к делу. Если хотите, я добавлю сюда личный мотив – Лавуазье казнили, даже не проверив как следует, виновен ли он. Я потрудился проверить и выяснил, что обвинение было раздуто, как мыльный пузырь. Где же ваше правосудие или подобие его? При столь ненавидимой вами монархии приговоренный имел право на помилование при определенных условиях… - Маэла передернуло от отвращения, потом он махнул рукой. – Вы не обязаны все это слушать Сен-Жюст.

Сен-Жюст покачал головой. Он крутил в руках свой бокал. "При его правлении будет какое-то подобие порядка, если он догадаетя объявить диктатуру". Слова Страффорда обожгли, потому что являлись его же собственными мыслями. Совсем недавно он говорил об этом Робеспьеру, но его слова были отвергнуты. Диктатура. Вот и все, к чему они пришли. Третьего не дано. - Мы не хотели идеального общества, - тихо сказал Сен-Жюст. - Лишь общества справедливости. Общество, где сильные не угнетают слабых. Где нет разделения на богатых и бедных, где люди рождаются равными, и способны строить собственными руками свою судьбу. Ведь человек имеет на это право, Страффорд. А у тех, кто находится внизу, при короле просто не было шансов подняться. Никогда. Но задача эта требовала перевернуть страну. Перестроить психологию. Уничтожить многовековые традиции. Мы шли по трупам во имя этой цели... Черт возьми, Страффорд, в ваших глазах - приговор. Не мне, но истории, что мы делаем. Вы считаете, что мы проиграли. Что ничего уже нельзя исправить. Так? - Сен-Жюст поставил на стол бокал, не прикоснувшись к вину.

- Где люди рождаются равными, - повторил Маэл. - Здесь вы правы, Сен-Жюст. Так, как было, тоже не могло продолжаться, вот в чем вся ирония. И задача ваша вполне заслуживает как права на существование, так и оправдания, если закрыть глаза на некоторые вещи. Вы правы, когда говорите о том, что у третего сословия не было шапнсов стать хотя бы чем-то, вы правы, когда говорите о том, что для этого нужно было сломать вековые традиции. Я не сказал, что вы проиграли, так как вы еще и не выиграли. Однако те идеалы о которых я слышу сейчас не имеют отношения ни к равенству, ни к свободе, ни к чему тому, о чем все так любили рассуждать еще несколько лет назад. Вы остановились перед горами трупов. И не знаете, что делать дальше, так как шагать по-другому не умеете... Я не хотел вас огорчать, Сен-Жюст. Однако признаю вашу правоту, когда вы говорили об обществе.

- Я - один из тех, кто попытался сломать историю собственными руками. - Сен-Жюст заговорил все также тихо, глядя перед собой. - Но что толку говорить об ошибках. Не так давно я сказал, что революция оледенела. Но иногда мне кажется, что есть и другое значение того, что происходит сейчас. Она вырвалась из-под контроля. Бесконтрольная, обезумевшая масса - составляющая того, что мы называли революцией - мечется, не находя себе пристанища и покоя. И остановить это может нечто еще более сильное. Как извержение вулкана, уничтожившее Помпеи. Только в нашем случае этим извержением может стать... Смерть тех, кого больше всего боятся. Испуганные люди забиваются в норы и ждут своего часа, чтобы ударить в спину. Я чувствую эту новую силу. Вы считаете меня паранойиком, Страффорд?

- Нет, не считаю, - покачал головой Маэл. - Однако вы забываете еще один старый, как мир закон. Побеждает сильнейший. Страх - это сильнейшее оружие, которым нужно только уметь пользоваться.

- Да. Поэтому я считаю, что единственное, что может восстановить порядок - это диктатура. - Сен-Жюст поднял на Маэла мрачный взгляд. - Не думал, что вы станете единственным человеком, которому я могу изложить свои мысли, не боясь быть непонятым. Я буду бороться до конца, Страффорд. И в любом случае буду рядом с Робеспьером, потому что все, что было сделано - результат нашего совместного труда и, возможно, совместных иллюзий. Вопрос только, за что бороться? За страну? Или за власть? Эта тонкая грань стерлась. - Сен-Жюст залпом выпил свой бокал и поставил его на стол.

- Выиграв одно, вы выиграете и второе, - немного подумав, ответил Маэл. - В вашем случае эти две вещи взаимосвязаны. Вы будете с Робеспьером... Что же, я бы очень разочаровался в вас, если бы услышал другой ответ. Значит, вы отдаете себе отчет в своих поступках, а не действуете из каких-то надуманных побуждений.

- Иногда мне бы хотелось отдавать себе отчет в своих поступках меньше, чем у меня получается это делать. - грустно улыбнулся Сен-Жюст. - Но я, кажется, затронул слишком тяжелую тему. А, может быть, мне просто нужно было выговориться. В любом случае, спасибо, Страффорд.

- Не за что, - меланхолично сказал Маэл, набивая трубку. - Думаю, что вам лучше заночевать здесь. Что-то подсказывает мне, что лошадей мы дождемся не скоро, так дайте отдых и нашим и себе. Утром отправитесь и прихватите мою лошадь, а я догоню вас вечером.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Май 18, 2010 1:14 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794
Париж.
Гош, Эжени

За окном были сумерки. Черт побери, когда он усвоил привычку спать целый день? Гош недовольно откинул волосы, лезшие в глаза и прищурился на закат.

Вчера после разговора с Карно он долго бродил по Парижу, пытаясь собраться с мыслями. Да, здесь все, кажется, перешли на ночной образ жизни – казалось, мостовая гудит от беспокойных поздних прохожих, которые мечутся из стороны в сторону, передавая слухи, газеты, убегая в страхе…

Как ни странно – хотя как раз не странно, его не увлекло общее настроение.

После разговора с Карно с души упал какой-то большой камень. Ему еще верят, а значит – все еще имеет какой-то смысл.

Настроившись на философский лад, Гош купил в таверне бутылку вина и отправился на набережную, вспомнив старую привычку еще времен ранней юности. До рассвета время пролетело почти незаметно в воспоминаниях и каких-то приятных я ярких картинках, сменявших одна другую и не оставлявших, наконец, места логике и мыслям о будущем.

Вернувшись в гостиницу на рассвете, Гош закрыл ставни и проспал до вечера, за что сейчас был слегка собой недоволен. Впрочем, нет. Хорошее настроение вечера вернулось. И сидеть в четырех стенах в любом случае не стоило.
В конце концов, Париж – это не только гильотина. Гош припомнил отдельные в разные времена любимые улицы и решил, наконец, посмотреть, как все здесь изменилось – когда еще будет такая возможность при любом раскладе?

Как обычно, досадуя на отсутствие оружия, он вышел на улицу и потратил следующие несколько часов на бездумное любование городом, который когда-то очень любил.

Неподалеку от бульвара Капуцинов его внимание привлек силуэт молодой женщины в светлом платье, идущей по улице шагов на десять впереди. Она двигалась удивительно спокойно, даже слегка рассеянно, как будто ее не коснулось общее настроение и безумие, хотя и довольно быстро.

Удивительно прямая осанка и темные волосы указывали на то, что гражданка довольно молода. *Я должен узнать, красивая ли она*, - подумал Гош, решительно последовав за незнакомкой, довольно легко лавировавшей в беспорядочной толпе людей.

У Нового моста она свернула направо, на другой берег Сены, где было меньше народу. Несколько раз у Гоша уже была возможность догнать ее и заговорить, но слова как-то не находились. *А если окажется, что она уродлива – или вовсе молодящаяся старуха в парике?* - мелькнула у него мысль, - * Хотя нет, женщина с такой осанкой просто не может быть уродливой… А ведь сейчас она свернет к дому, и я так и не увижу ее лица…*

Он ускорил шаг и нагнал незнакомку, глядя в ее сторону, чтобы рассмотреть.
Женщина удивленно повернулась к нему и резко остановилась, чуть не споткнувшись. Впрочем, Гош тоже застыл на месте.

Перед ним стояла Эжени, глядя на него своими большими глазами, в которых мелькало какое-то непередаваемое выражение.

Слова явно не приходили и ей в голову.

Некоторое время они молчали, после чего Гош, подумав, что заговаривать сейчас не менее неестественно, чем молчать, подал ей руку.

Она кивнула и качнула головой направо, указывая направление.

Через пару кварталов она остановилась у двери дома, во всех квартирах которого уже жгли свет, кроме окон верхнего этажа, остававшихся темными.

Подведя Эжени к подъезду, Гош наклонил голову и снова помолчал, подумав, что прощаться сейчас так же странно, как и здороваться, после чего первый развернулся и направился дальше по улице.

Он услышал, как за спиной почти неслышно хлопнула дверь и, дойдя до конца улицы, обернулся.

В окнах верхнего этажа зажегся свет.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Май 18, 2010 3:12 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Тюильри.

Патрис Декувьер, Максимильян Робеспьер, Рикор, Огюстен, Колло дЭрбуа.

«Все будет сделано в лучшем виде. Не волнуйтесь, гражданин». Так сказал вчера Патрис Декувьер, покивав на прощанье, человеку в несвежем сюртуке. Вот уж неисповедимы пути Господни. Он всего два дня в Париже, а к нему подходят с предложениями сделать доклад. Да на какую тему! Деятельность комиссара Фуше и комиссара дЭбруа в Лионе! История нашумевшая и дошедшая до родного Арраса довольно быстро. Тогда ее обсуждали все, кому не лень – еще бы, сам Неподкупный отозвал комиссаров из миссии за излишнее рвение к делу. В Якобинском клубе Арраса тогда спорили много дней до хрипоты, обсуждая, что может и что не может делать в миссии истинный патриот-якобинец, и имеет ли он право применять силу против мирных жителей для устрашения. Отдельные дебаты были посвящены тому, можно ли использовать оружие против врагов народа, расстреливать их картечью, если гильотина не справляется… К общему решению не пришли, зато время провели с толком. И тут – такая неожиданность!

Патрис приехал в Париж просто потому, что в Аррасе делать ему было нечего. В особенности после того, как он узнал, что его жена изменила ему с садовником, который работал на супругу самого Лебона. Жена так и сказала – ты слишком много времени уделяешь политике, а я скоро буду считать, что мой муж – это кастрюля, потому что совсем тебя не вижу. Дура. Ну и пусть теперь изучает семена и коренья. Патрис поморщился, отгоняя воспоминания. Итак, Париж. Красивый, величественный, недоступный. В первый день он просто бродил по улицам, любуясь соборами и красиво одетыми женщинами. Когда-то он, будучи одним из основателем клуба «Розати», блистал своими стихами и любовными виршами. Единственный, кто мог составить ему конкуренцию, был Лазар Карно, будущий великий генерал, а тогда – просто умный и корректный мужчина, который говорил мало, но по делу. А вот гражданин Неподкупный не блистал – увы. Возможно, именно поэтому Декувьер в глубине души относился к Робеспьеру немного свысока, как бы жалея. Привычка – что поделать…

Он вновь перечитал петицию, попавшую к нему в руки. В том, что его попросили зачитать ее в Якобинском клубе, не было ничего странного – Конвент больше не принимал петиционеров, и у граждан просто не было другого выхода, чтобы быть услышанными. Но то, что они обратились к нему, говорило о том, что они, скорее всего, ошиблись. Надо будет посмотреть по сторонам – может, увидит кого похожего? Не могли же лионцы обратиться к первому встречному? Так мыслил Патрис Декувьер, тщательно завязывая галстук и пудря парик. Сегодня – его первый выход в общество парижских якобинцев. Нужно быть на высоте.

Робеспьер еще раз перечитал доклад агента, который мог помешать его планам. Лионские петиционеры, оказывается, нашли себе докладчика и готовы действовать через Клуб якобинцев. Как нельзя более кстати. Однако с докладом следовало ознакомиться во избежание возможных недоразумений, так как в Лионе действовал не один Фуше, если быть точным. А затронуть Комитет... нет, этого нельзя допустить. Не сейчас. Он подошел к окну и распахнул створки. Душно. Возможно, опять собирается гроза. Не найдя ожидаемого облегчения, Робеспьер снова вернулся к отчету. Патрис Декувьер. Знакомое имя. Почему он услышал о нем только сегодня? Выяснится со временем.

- Франсуа, - обратился он к Рикору, который вот уже второй день замещал его секретаря, отсутствующего по болезни. - Найди мне, пожалуйста, гражданина Патриса Декувьера. Я хочу видеть его как можно скорее.

- Да, хорошо, - Рикор аккуратно запер в ящик стола бумаги, будь они прокляты двести раз и быстро вышел из кабинета, радуясь возможности немного размять кости. Искомый гражданин все не находился и вскоре у него возникла вполне дельная мысль - перепоручить работу бездельникам из бюро по надзору. Однако доносчик на доносчике и шпион погоняет... Тоже не выход. Еще полчаса беготни по кабинетам и ему, наконец, указали стол в общем зале, где гражданин Декувьер что-то писал. Вот и хорошо. Рикор приблизился, разглядывая немного франтоватого и уверенного в себе гражданина, которого по каким-то своим соображениям хотел видеть Робеспьер.

- Гражданин Декувьер? - спросил он и, получив утвердительный ответ, продолжил: - Я - Франсуа Рикор, прошу вас пройти со мной.

Декувьер следовал за Рикором, отмечая, как расступается народ. Гражданин вел его, скорее всего, к Неподкупному. Ведь он честь по чести написал, что хочет засвидетельствовать ему свое почтение, и все такое. Перед выступлением в парижском Якобинском клубе нужно все-таки заручиться поддержкой своего влиятельного знакомого. Вот и кабинет. Декувьер вошел и остановился, разглядывая своего знаменитого соотечественника.

- Ну здравствуй, Максимильян. Помнишь меня?

- Добрый день, гражданин Декувьер, - Робеспьер поднялся из-за стола, навстречу вошедшим. Помнил ли он этого человека? Да. Но смутно, будто они виделись очень, очень давно, а не пять лет назад. Поэтому и предпочитал говорить с ним, как с незнакомым, ничего не меняя ни в поведении, ни в интонации. За пять лет могло многое измениться... Впрочем, об этом не сейчас. - Я помню вас. Присядьте. Франсуа, пожалуйста, поспроси кого-нибудь принести кофе.

- Хорошо, - ответил Рикор и снова скрылся за дверью. Как бедный Анри умудряется здесь работать и выглядеть человеком? Но зато можно будет выпить кофе и ему, это радовало.

Декувьер мгновенно понял настрой собеседника и переменил тон. Все верно говорили в Аррасе - зазнался Неподкупный. Он-то помнил его другим. Но - годы берут свое. Теперь перед ним сидел напыщенный парижанин, одетый с иголочки, с болезненным цветом лица, маленький, но при этом источающий яд и ужас. Что ж...

- Ко мне обратилась делегация граждан из Лиона, - деловито заговорил Декувьер. - с просьбой зачитать доклад о беспорядках, творившихся там двумя комиссарами Конвента.

- Да, я знаю об этом, - кивнул Робеспьер. - Если я верно понял, в вашем докладе фигурируют оба комиссара, несмотря на то, что один из них был отозван раньше?

- Да, совершенно верно, - произнес Декувьер с чувством выполняемого долга. - Что-то не так?

- Не могу это утверждать в полной мере, - ответил Робеспьер. Разумеется, он читал петицию, которая, судя по всему, была правдива, поэтому отыскать в ней мероприятия, в которых бы не участвовал дЭрбуа было сложно. Однако нет ничего невозможного. Простая проверка отчетов показала, что некоторые действия ему приписывают зря. – Все же есть несколько фактов, на которые я хотел бы обратить ваше внимание. Колло дЭрбуа, несмотря на то, что его действия заслуживают осуждения, находился в Париже в то время, когда происходит большая часть приписываемых ему действий. Это легко проверить и не сомневаюсь, что он выступит в свою защиту. Если доклад написан в точности по петиции… Вам нужно изменить отчет, если не хотите быть обвиненным в клевете.

- Изменить отчет? - Декувьер удивился. - Как вы себе это представляете? Люди приехали из Лиона, чтобы предать огласке определенные факты. И доверили это сделать мне. Вы предлагаете мне обмануть их доверие? Подтасовать историю? В моем докладе отражено, когда именно гражданин дЭрбуа покинул Лион. И я считаю, этого достаточно.

- Если в отчете отражено, когда именно дЭрбуа покинул Лион, значит, все в порядке, - равнодушно заметил Робеспьер. - Мне бы очень не хотелось, чтобы заседание превратилось в разбирательство и так с вашим отчетом я не знаком, то имею право на то, чтобы выдвигать различные версии на этот счет.

- Отражено, - кивнул Декувьер. - Также как и вся его лионская деятельность. Я могу идти?

- Да, - немного рассеянно ответил Робеспьер, возвращаясь мыслями к текущим делам. - Будьте осторожнее с вашим отчетом, гражданин Декувьер. Есть те, кому он может не понравится.

***

- ...и... ну сам понимаешь, что из этого получилось, - закончил рассказ Огюстен, опорожнив кофейник в уже на четверть полные коньяком чашки. Рикор рассмеялся, потом резко оборвал смех, обернувшись на шум открываемой двери.

- Черт, Огюстен, кофе предназначался для твоего брата...

- А? Правда? Извини... - Огюстен тоже повернулся, чтобы тут же взять вину на себя, но это было лишним. Разумеется, он узнал выходящего человека, с которым у него в свое время была почти холодная война. Не мог Декувьер простить, что он занял должность прокурора Па-де-Кале, ох, не мог... Впрочем, сейчас это ничего не меняло: столько времени прошло. - Декувьер?! Какими судьбами?!

- Здравствуй, Бон-Бон, - улыбнулся Декувьер. К младшему брату Робеспьера он испытывал смешанные чувства, более близкие к симпатии. Пару раз он заглядывал в "Розати", но было видно, что старший брат просто пытается приучить маленького оболтуса к прекрасному. Парень откровенно скучал и зевал, а поэзии предпочитал местных красоток. Он бы так и продолжал разгульный образ жизни, если бы не влип в некрасивую историю из-за женщины. Тогда его вытащил Максимильян, и Огюстен притих. А потом получил пост прокурора Па-де_кале, чем вызвал неудовольствие не только у Декувьера, но и у многих других благовоспитанных граждан. Впрочем, это были прошлые дела. Сейчас он был вполне рад видеть земляка. - Решил переехать в Париж. В Аррасе становится тесно. Как ты? Женился? В последний твой приезд говорили, что с тобой была какая-то белокурая красотка.

- Садись, выпей с нами... - предложил Огюстен, потом спохватился, вспомнив, где находится. - Нет, лучше не здесь... Да и пить, собственно, уже нечего... Будет лучше...

- Будет лучше, Огюстен Бон Жозеф, если ты займешься делом, - раздался от двери голос брата. Нехорошо так упрекать при посторонних, однако Огюстен счел лучшим поскорее ретироваться.

- Я заходил сказать, что у Анри воспаление легких и он будет болеть долго... - сообщил он, хотя новость предназначалась в основном для Рикора.

- Чтооо? - не выдержал Рикор. - То есть, я хотел сказать, что мне очень жаль. Бедняга...

Огюстен почти с удовлетворением наблюдал, в какой бардак превращается приемная, внося хоть какое-то разнообразие в повседневную рутину. Однако лучше позорно сбежать, прихватив с собой Декувьера. Пусть расскажет новости из Арраса. Выполнить задуманный маневр ему не дали - дверь распахнулась и появлению посетителя предшествовало ругательство столь смачное, что Рикор аж присел, а сам Огюстен едва не подпрыгнул. Конечно же. Колло. Вот кого нам не хватало, чтобы всем стало еще веселее.

- Ты что орешь, гражданин дЭбруа? - нахмурился Рикор, быстро вспомнив о своих временных обязанностях. - Это - кабинет председателя Комитета общественного спасения, между прочим. - Он бросил взгляд на Огюстена, который едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

- Тебя не спросили! - гаркнул Колло, не намереваясь так легко сдавать позиции. Повернувшись к Робеспьеру, он не стал особенно выступать за конфиденциальность разговора. Пусть слушают, черт бы их побрал, раз он сам узнает последние новости едва ли не от "вязальщиц". Черт бы их побрал тоже. - Робеспьер, это правда, что какая-то гнида будет читать доклад о лионских сплетнях?! Вам не надоело?! Для этого какая-то сволочь изъяла мой отчет из архива?!

- Правда, - холодно ответил Робеспьер. - Гражданин Декувьер перед тобой. А твой отчет изъял я. Во избежание путаницы в датах.

- Черт... - пробормотал Колло, так как слово уже сорвалось, но вступать в открытый конфликт с Робеспьером-старшим не хотелось. Мало ли, что за отчет собирается читать этот... гражданин. Извиняться не хотелось, поэтому он холодно уставился на указанного гражданина, пытаясь понять, что за фрукт и с чем его едят.

- Патрис Декувьер. Приятно познакомиться, гражданин, - Декувьер приветственно кивнул, разглядывая бывшего актера, о котором столько слышал в последние два дня. СУдя по его поведению, этот вполне мог расстреливать людей и чинить беспредел. Потрясающая невежливость!

Рикор отступил к двери, ближе к Огюстену, чуть не прыснув со смеху от развернувшейся "драмы".

Огюстен молча изучал пол под ногами, желая как можно скорее оказаться подальше отсюда и отсмеяться. А вот Франсуа, похоже, останется здесь, раз исполняет обязанности секретаря... Бедный Рикор, совсем бедный...

- Колло дЭрбуа, - процедил депутат, не сводя взгляда с потенциального противника. - Считаю нужным предупредить, гражданин. Только дай мне повод обвинить тебя в клевете. Только дай мне повод... - резко развернувшись на каблуках, он покинул кабинет, прилагая невероятные усилия для того, чтобы держать себя в рамочках.

- Вот и познакомились... - тихо сказал Огюстен.

- Мне всегда говорили, что парижские депутаты - самые гостеприимные депутаты в мире, - меланхолично произнес Декувьер. - Ну, Бон-Бон, может быть, хотя бы ты составишь мне компанию за обедом?

- Составлю, - легко согласился Огюстен. - Франсуа, я буду в "Отто", если решишь выбраться на обед. Максимильян, увидимся позже.

- Доброго дня, граждане, - сказал Робеспьер и, повернувшись, скрылся за дверью.

- Пойдем, Патрис, по дороге поговорим, - сказал Огюстен и отсалютовав Рикору кисетом, направился к выходу.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Май 19, 2010 4:36 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Кафе "Отто".

Патрис Декувьер, Огюстен, Фуше.

Огюстен с отвращением отодвинул картофель, положив себе немного сыра и каши, которой было совсем мало. Микроскопический кусок мяса вообще не шел в расчет, так же, как и кусок почти черного хлеба. Оставалось только пить, что перед заседанием было не очень умным решением, поэтому он ограничился тем, что развел вино водой.

- Твое здоровье, Патрис, - он выпил, потом с любопытством уставился на собеседника. Интересно, почему он лезет на рожон? Хочет, чтобы Колло в один прекрасный момент размазал его по стенке? Если бы сказанное в приемной относилось лично к нему, то он бы не был столь беспечен, а взял бы на себя труд задуматься. Впрочем, еще неизвестно о чем шел разговор с Максимильяном. - Послушай, Патрис... что ты намерен делать? Я бы внимательно отнесся к словам Колло и немного придержал бы доклад.

- С какой стати, Огюстен? - нахохлился Декувьер. - Вот и ты туда же. Люди доверили мне донести до общественности факты нарушений. С какой стати я должен молчать? У нас в Аррасе говорили, что в Париже больше свободы, чем там, под крылышком у Лебона. Этот дЭрбуа - он кто вообще такой, чтобы позволять себе подобные выпады и угрозы? Таких надо учить, я считаю.

- Извини, но... ты что... ладно, промолчу для ясности, - пробормотал Огюстен. - Здесь не Аррас, это ты верно заметил. Сколько дней в Париже? Как хорошо успел освоиться? Мне понадобилось месяца два, чтобы вникнуть во все сложности и то не без помощи Максимильяна. Ты наивен, если думаешь, что о нарушениях Колло ничего не известно. Он еще несколько месяцев назад читал свой отчет, по поводу которого сегодня так орал. В результате - одобрение в Конвенте и молчание в Клубе, но не в этом суть. Ты слышал о Комитете общественного спасения? Шаг в сторону, дорогой друг, и все, можешь заказывать по себе панихиду. Исключений, как правило, не бывает.

- О Комитете я наслышан. А еще знаю, что такое "суд по-лебоновски", - ухмыльнулся Декувьер. - Ладно, Бон-Бон, не будем о грустном. Расскажи о себе, а я поведаю тебе наши новости.

- Ты глух, как не знаю кто, - сказал Огюстен. - Твое дело. О себе мне рассказывать нечего. Живем от заседания до заседания, все радости жизни сводятся к еде и вылазкам в театр время от времени. Через месяца три поеду в италийскую армию, но это еще не скоро. Лучше рассказывай ты, а то что-то... - Он запнулся, заприметив входящего в кафе Фуше, который быстро взглянул на них, а потом подошел к стойке, чтобы сделать заказ. - По твою душу Патрис. Или же я очень сильно ошибся...

Декувьер нахмурился. Жозефа Фуше он знал со времен "Розати" и считал человеком хитрым и мерзким. Его недолюбливали, и было за что. Несколько раз благодаря его стараниям страдали хорошие люди - Фуше умел пошептать на ушко нужным людям, чтобы сделать все по-своему. По правде говоря, встречи с этим человеком Декувьер хотел избежать - во всяком случае - до прочтения своего доклада. Но - не судьба. Он молча наколол на вилку кусок картофеля и начал ожесточенно жевать жесткий кусочек мяса.

Жозеф Фуше направился к столику, который занимал его бывший... нет, другом этого человека вряд ли можно было назвать. Скорее, знакомый. Высокомерный и наглый, как раз под стать Максимильяну, хотя последний нахалом не был, признаем факт, Декувьер всегда вызывал острое желание как-нибудь стереть с лица это выражение собственного превосходства. Что же... придется говорить с ним, раз известия, принесенные Колло так тревожны. Немного путал все карты Робеспьер-младший, но это не было особенно страшным, так как встречу всегда можно перенести на другое время, предварительно договорившись.

- Добрый день, граждане, - поздоровался Фуше. - Позволите присесть? Благодарю. Признаться, для меня большая неожиданность встретить тебя, Патрис, но как только я узнал, то решил засвидетельствовать почтение, так как мы почти соотечественники. Ты, Огюстен? Мы давно не виделись, но...

- Да, давно, - прервал его Огюстен. - Тебе остается только выразить восхищение тем, как я вырос...

- Здравствуй, Жоеф, - вежливо поздоровался Декувьер. Внутренне он напрягся. Не очень приятно говорить с человеком, о котором ты собираешься зачитать доклад, рисующий его не в лучшем виде. Судя по всему Фуше сделал в Париже неплохую карьеру - недавно он стал председателем Клуба якобинцев. А вот Огюстен, судя по всему, его не жаловал...

- Я слышал, что ты с первых же дней решил способствовать росту своей карьеры? - елейным голосом поинтересовался Фуше, но глаза его хищно блеснули. - Право, я начинаю немного завидовать.... не всем удается так удачно выбрать тему для выступления, тем более что тема эта, как мне сказали, одобрена...

Огюстен молча чиркнул спичкой, собираясь закурить, но помедлил и едва не ожег пальцы, задумавшись о том, насколько быстро распространяются слухи. Ведь после разговора в кабинете прошло меньше часа... Или же Колло, выкрикнув свои угрозы, сразу же побежал советоваться с бывшим соратником? Жаль, что Патрис не хочет ничего слушать, эти игры с Лионом становятся все опаснее и опаснее, а в воздухе отчетливо пахнет гильотиной.

- О чем ты, Жозеф? Какая карьера? - улыбнулся Декувьер. И в который ужераз за сегодняшний день произнес свою сакраментальную фразу. - Петиционеры из Лиона попросили меня сделать доклад о положении дел. Я согласился и подготовил его. Не могу же я обмануть доверия граждан? А ты считаешь, тема удачна? Чем, Жозеф? На мой взгляд, тема, как тема.

- Ты недавно в Париже и не знаешь, что не всякая тема безопасна, - слегка улыбнулся Фуше. - Огюстен мог бы объяснить тебе лучше, чем это сделаю я... -

- Может быть, мне еще сказать речь в твою защиту, Фуше? - поинтересовался Огюстен. - Не стану, так как мне придется спрашивать у тебя разрешения на сей неблаговидный поступок.

- Я, в свою очередь, не стану упрекать тебя за то, что ты придерживаешься той же точки зрения, что и Максимильян, - отпарировал Фуше, потом повернулся у Декувьеру: - Будь осторожен, Патрис, так как петиционеров из Лиона здесь... не ждали. На этом позволь распрощаться. Если захочешь поговорить со мной в более спокойной обстановке, то вот ... - вырвав лист из блокнота, он быстро написал адрес. - Если же нет... то желаю удачи.

Декувьер проводил взглядом удаляющуюся тощую фигурку земляка. Все это было ему противно, более того, он чувствовал, что его решимость тает. Все, с кем он сегодня говорил, твердили о том, что выступать не следует. Может и правда, черт с ним, с докладом - жизнь дороже? Но показать сомнения - значит, признать поражение. Если будет совсем тяжко, он просто не выйдет на трибуну. А пока...

- Продолжаем разговор, - спокойно улыбнулся он Огюстену. - Итак, наши новости. Ты не поверишь, но Матильда Беламье снова забеременела! Говорят, что отцом станет Аллен Мантоз, один из личных секретарей Лебона... - Вскоре они с Огюстеном уже весело беседовали, вспоминая общих знакомых. До заседания в Клубе оставалось еще несколько часов.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Май 19, 2010 5:50 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Париж

Реджинальд Лайтнер, Клод Монтеню

В Париже жарко. И грязно. А кормят в кафе все хуже и хуже. Реджинальд Лайтнер, глава Ордена Таламаска, сидел в кофейне на окраине города, уткнувшись в газету. Не было и речи о том, чтобы спокойно отдыхать после утомительной поездки из Лондона. Он слишком хорошо помнил, как в апреле потерял в Париже нескольких агентов Ордена лишь оттого, что попытался заполучить контроль над одной из бессмертных по имени Бьянка Сольдерини. Светловолосая бессмертная, как выяснилось, состояла в близких отношениях с ведущими политиками страны. И попытки приблизиться к ней вылились в провал тщательно спланированной операции. Лайтнер тогда сам едва унес ноги из страны, преследуемый парижскими ищейками. Он почти впал в депрессию. Но однажды получил отчет от одного из французских агентов Ордена. В районе границы с Бельгией был замечен бессмертный по имени Эжен Блаве. Судя по описаниям, он был из северных вампиров – внешне чем-то напоминал Маэла Страффорда. Лайтнер тотчас же написал Маарет, уточняя, где сейчас находится Маэл, но Маарет ответила скорбным сообщением о том, что Маэл прнял решение уйти под землю на ближайшие годы. Это значило, что Блаве – новый, неопознанный бессмертный. У Лайтнера буквально зачесались руки в преддверии нового исследования…

Новое письмо от Маарет окончательно убедило его в том, что он движется в верном направлении. Она намекала, что предполагает, что Блаве – из ее недругов. Вот и прекрасно. Фактически это давало ему неограниченное поле для деятельности. Для изучения личности Блаве был моментально выделен специальный агент Клод Монтеню. Он должен был направиться в армию, где в данный момент находился Блаве, и начать сбор информации. Именно этого агента и ждал Лайтнер, потягивая кофе мелкими глотками.

Клод Монтеню зешал в кафе отнюдь не спокойным и уверенным шагом человека, который твердо знает, что делает. Точнее, шаг, может быть и был уверенным, но в голове царил полный сумбур и задание, казавшееся сначала таким интересным, сейчас стало смертельно опасным. Конечно, никто не говорил, что играть с бессмертными безопасно, но в армии он насмотрелся такого, что тот же убийца по сути, казался едва ли не ангелом небесным по сравнению с живыми людьми. Господи, господи... Зачем эта война, если они расстреливают своих же?! Первый опыт в качестве агента... вот он какой. Страх перед бессмертным, страх перед солдатами, страх перед комиссарами и панический ужас перед перспективой умереть вот так бесславно, на эшафоте. За преступления, которых не совершал. - Добрый день, - поздоровался Монтеню, опустившись на стул. Хотелось чего-то выпить. - Не стану к вам обращаться, так как не знаю, как называть. Отчета у меня нет, все на словах. Я опасался обыска.

Лайтнер смерил агента пристальным взглядом. Так и есть. Он перепуган. В досье Клода говорилось о том, что он талантливый экстрассенс, способный к чтению мыслей и манипуляциями над людьми. Но ничего не говорилось о его человеческих качествах. Итак, он трусоват. Первый минус. - Вы сделали все верно, Клод. Готов вас выслушать. Только прежде всего успокойтесь. Ситуация под контролем.

- Эжен Блаве. Точный возраст я не смог установить, но на первый взгляд ему далеко за полсотни лет. Не стану останавливаться на описании внешности, вы это и так знаете. Находится при армии несколько месяцев, откуда прибыл установить не удалось, сведения самые разные, однако точно известно, что он прибыл с последним набором рекрутов. В данный момент занимает должность помощника полкового хирурга, но фактически замещает хирурга. Обладает широкими познаниями в медицине. Пользуется популярностью среди солдат, по крайней мере они выполняют его распоряжения. Несколько раз был замечен мной в самой банальной драке во время обхода, когда пытался отобрать у солдат испорченные продукты. Очень дружен с комиссаром Конвента Антуаном Сен-Жюстом, но враждует, хотя и не открыто, с другим комиссаром, Филиппом Леба. Сначала полагал, что Сен-Жюст находится полностью под влиянием Блаве, однако впоследствии выяснилось, что это не так, это создание ни в коей мере не влияет на него метально и, судя по всему, всячески избегает пользоваться своими способностями. Если они в достаточной мере развиты, разумеется.

- Так-так таааак.. Прекрасно, прекрасно... - Лайтнер постукивал по полу тросточкой. - Прекрасная работа, Клод. - Он задумался. И снова Антуан Сен-Жюст. В прошлом году этот человек рассматривался как потенциальный агент Ордена и находился под особым наблюдением агента Люциани. Молодой человек явно обладал особыми сверхъестественными способностями, пусть они и находились в неразвитом состоянии. Одно то, что все бессмертные, замеченные в Париже, так или иначе становились его друзьями или врагами, говорило само за себя. Однако, идея сделать предложение Антуану Сен-Жюсту была вскоре отметена - молодой человек оказался видным политиком, слишком глубоко вовлеченным в процесс убиения старых французских порядков. - Значит, Сен-Жюст... - вслух проговорил Лайтнер. - Скажите, Клод, вы уверены, что остались незамеченными? Этого человека не стоит рассатривать, как простого смертного, и он замечает больше, чем другие.

- И он и Блаве заметили меня, хотя я и старался соблюдать осторожность, - медленно сказал Монтеню. - Вместе с тем я не заметил никаких попыток со стороны Блаве вторгнуться в мое сознание. Блаве обратил на меня внимание Сен-Жюста и, возможно, мне грозил бы расстрел, если бы я не уехал, - Клод нервно сглотнул. - Но причина моего отъезда даже не в этом, а в том, что в скором времени либо Блаве, либо Сен-Жюст, либо они вместе будут в Париже. Я слышал их разговор.

- В Париже? - глаза Лайтнера заблестели. - Это прекрасно, Клод, просто прекрасно! Знаете, в таком случае, стоит подумать о том, чтобы найти для вас место работы. В свое время один из наших агентов без труда стал личным секретарем одного из главных политиков Франции - Жоржа Кутона. Конечно, вам может показаться, что якобинцы - страшные люди, но мы имеем над ними преимущество, о котором они не подозревают. Вторжение в сознание - и сам Робеспьер сделает так, как вы ему прикажете, - он улыбнулся, вспоминая несколько собственных трюков. - Как вы смотрите на то, чтобы стать сотрудником Бюро общей полиции? Один из его руководителей - чудесный и интеллигентнейший месье, который уже оказывал некоторые услуги нашему ордену. Думаю, он поспособствует вашему назначени. Таким образом вы получите доступ к информации и возможность беспрепятственно передвигатсья по Парижу. Что скажете?

- Я... - Монтеню немного помедлил с ответом, но в глубине души уже знал, что согласен на этот безумный план. В своих умениях он не сомневался, а такая возможность понаблюдать представляется, может быть, раз в пятьдесят лет! Гораздо сложнее совладать с толпой, но того, чего он так опасался в армии, можно избежать здесь без особого труда. - Признаться, я ничего не смыслю в делах этого Бюро, но не думаю, что совершу какие-либо фатальные промахи. Я согласен. Напишите мне краткие распоряжения и я тут же отправлюсь на поиски вашего человека, так как желательно хотя бы как-то зарекомендовать себя до призда интересующих нас особ в город.

Лайтнер кивнул и принялся быстро писать записку для Ришара. Конечно, Ришар вряд ли сохранил о нем добрые воспоминания, к тому же, наведя справки, Лайтнер узнал, что теперь Ришар близок к Робеспьеру. Но Ришар был единственным, кто знал, на что способен Лайтнер. И, как умный человек, не будет играть с огнем. В свом письме Лайтнер описал свои требования и бросил несколько ни к чему не обязывающих фраз, прочитав которые Ришар должен был понять, что сопротивление бесполезно. - Его зовут Жак Ришар. Вы всегда сможете найти его на выходе из Якобинского клуба после десяти вечера. Удачи, Клод.

- Я буду держать с вами связь старым способом, - кивнул Монтеню. - Отчеты - раз в неделю, как и раньше. До встречи. И благодарю за пожелания удачи.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Май 20, 2010 1:38 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Париж

Генерал Гош, Бьянка

*Если бы Вы были сдержаннее, все было бы иначе…* - фраза, которую повторил Карно, регулярно встречалась в жизни Гоша, причем произносили ее самые разные люди, обращая неизменно к нему. *Черт побери, а я ведь почти нагрубил ему. Если он говорит, что для ареста были причины – значит, так оно и есть. А я еще и обещал все припомнить когда история закончится… Дурак* - отругал сам себя Гош. Возможно, стоило запоздало извиниться – тем более, что Карно обещал подыскать ему занятие. Да хоть какое-нибудь занятие! Нельзя же вечно спать, читать и гулять по улицам. Гош подумал, что еще недавно сильно переживал по поводу вечной нехватки времени для досуга. Практика показала, что, наверное, лучше переживать из-за отсутствия времени, чем действительно получить его в свое распоряжение. Гош снова подавил в себе желание, которое испытывал примерно раз в полчаса - бросить все и отправиться на границу, чтобы хоть под трижды чужим именем, трижды без шансов на карьеру – но делать то дело, которое он умел. Пожалуй, почти единственное, которое умел.
Впрочем, свои плюсы были даже в создавшемся положении. Экономия на еде позволяла покупать одну книжку в день. Вчера это был трактат, написанный два века назад по партизанской войне, с которой Гош еще не сталкивался, но после прочтения даже захотел когда-нибудь получить шанс проверить все на практике – тем более, что в книге были очевидно слабые места. Сегодня надо обязательно зайти в ту же лавку и попросить что-то на ту же тему. Перебрав в кармане остатки денег, Гош подумал, что ужин отменяется. Впрочем, и ладно.
В лавке пахло пылью, паутиной и какой-то затхлостью. Владелец был ей под стать – низенький согбенный старичок со смешно торчащими космами.
- Я бы купил книгу по военному делу. Партизанская война, если ничего нет – то давайте что-то по укреплению крепостей в ситуации осады, - подздоровавшись, начал Гош, - Если можно, несшитую. Это удобнее для заметок, - гордо заметил он, чтобы у продавца не возникло и мысли, что он хочет купить книгу без обложки, потому что она на два су дешевле. Уже забирая книгу, он наткнулся взглядом на латинский словарь. Это было заманчиво – времени выучить латынь у него никогда не было, как и шанса получить знания в более системном порядке. Послав к черту экономию, Гош расплатился за обе книги и хотел было выйти, как почувствовал на спине чей-то взгляд.
Так и есть. Красавица Жюльетт Флери разглядывала его, слегка насмешливо улыбаясь. *Только бы она не видела, как я доставал из кармана последние деньги. Или она этому и улыбается?* - быстро подумал Гош и первым подошел к ней.
- Рад Вас снова видеть, - беспечно сказал он, - Хотя в таком месте не ожидаешь встретить красивую женщину. Обычно вы читаете дурно написанные романы, где на каждой странице героини ждут своего принца, проливая слезы в одинокой башне. Ну здравствуйте, Жюльетт.

Бьянка слегка нахмурилась. - Вы снова говорите о женщинах во множественном числе, генерал. Это неверно. Или вы хотели позлить меня за то, что уловили мою мысль купить для вас в подарок несколько книг? Не стоит мстить за добрые намеряния. - Бьянка неслышно приблизилась к прилавку, выхватив из мыслей Гоша названия книг, которые он хотел прочесть, но не имел возможности их купить. Затем перечислила их и положила деньги на прилавок.
- Сейчас он соберет мой заказ, генерал. Вы можете уйти или забрать его в качестве моего подарка. Если я, конечно, угадала. Мы, женщины, в оснонвом читаем любовные романы, так что нам трудно понять, что именно хотелось бы почитать настоящим мужчинам.

Гош нахмурился. Искушение было велико, хотя она, конечно просто поняла, что у него мало денег. Достав из кармана все, что у него было, он положил деньги на прилавок.
- Возьмите. Остальные куплю потом, - повернувшись к Бьянке, он нахмурился и мрачно заметил: - Благодарю. У Вас неплохой вкус, но от Вас подарок у меня уже есть.

- А вы его еще не потеряли? - невинно спросила Бьянка. - Что ж, возьму эти книги себе. Мне давно не мешало просветиться в военных терминах получше, чтобы всегда иметь возможность поддержать беседу на уровне. Итак, вы все еще в Париже и не убежали спасать республику. Вы уже нашли работу? А Эжени? Рассказывайте, генерал, вам теперь все равно придется донести до моего дома этот увесистый сверток с книгами.

- Почитать дадите? - уже веселее спорсил Гош, подхватывая одной рукой сверток, а другую предлагаю Жюльетт, - Работу я нашел. По крайней мере на сегодня и завтра. Помогаю разгружать мешки в таверне "Красная маска", знаете? Хотя нет, - рассмеялся он, - не думаю, что Вы - знаток подобных заведений, к Вашей чести будь сказано. Зато мне удалось увидеть одного важного для меня человека. Он обещал не вычеркивать меня из списка тех, чьей помощью он пользуется. Но это другое.

- Поздравляю, - серьезно сказала Бьянка. - Знаете, генерал, это дорогого стоит в наше время. Вы сидели в тюрьме, как подозрительный. Не каждый рискнет воспользоваться вашей помощью. Мне искренне жаль, что вы разгружаете мешки. И вообще... Не обижайтесь за эти книги. У меня не очень хороший характер. Я представляю себе, что вы сейчас испытываете. Хотите - давайте выбросим их и забудем? Только условие - не говорите обобщенно о женщинах, хотя бы при мне? - Она остановилась и весело взглянула ему в глаза.

- Нет уж, - ехидно заявил Гош, - Раз Вы купили эти книги, теперь Вы их прочтете. А потом обсудим. И вообще, рза мы не говорим о женщинах, то давайте говорить о Вас. Вы все еще с Робеспьером-младшим? И никогда ему не изменяете? И будете с ним всю жизнь, пока смерть не разлучит Вас?

- Ну и вопросы у вас, генерал! - ахнула Бьянка и рассмеялась. - Ну кто же знает наперед, что там будет до смерти и как? Что касается Огюстена Робеспьера - да, я все еще с ним. И ему не изменяю. Вы хотите мне предложить это сделать или просто так интересуетесь? - Она одергивала себя за то, что дразнит генерала, но только сейчас поняла, что соскучилась по подобным перепалкам.

- Конечно, предлагаю! - снова безмятежно ответил Гош, - Мне кажется, романтическое приключение пойдет Вам на пользу. С мной.

- Вы не знаете, о чем говорите, генерал, - мягко ответила Бьянка. - Давайте прекратим этот разговор? Мы почти пришли. И, если вы не возражаете, мне бы хотелось предложить вам работу на завтрашний вечер. Не на меня. На моего брата. У него есть маниакальное желание иметь у себя подшивки всех газет Парижа. Я собираю их для него. Но сейчас он болен, и готов хорошо заплатить тому, что сделает эту работу за него. Не далее, как вчера он просил меня найти такого человека. Согласны?

- Вы меня что - жалеете? - резко спросил Гош, - И что - изменить депутату Конвента с разнорабочим Вас недостойно?

- Вы что, с ума сошли? Причем тут... Ну, знаете ли, - Бьянка вспыхнула от возмущения. - Мне наплевать на профессии и происхождение! Но, изменив человеку, с которым я живу, я не смогу больше продолжать с ним отношений. Я буду вынуждена уйти. Просто потому что считаю вранье оскорбительным для тех, кого уважаю. Четыре месяца назад я бы подумала над вашим предложением. Но не теперь. И не стоит видеть жалость там, где ее нет. Жалеют неудачников. А вы, как говорят, - военный гений. Который просто оказался на мели. Вы интересовались работой - я вам сообщила, где ее можно получить. Не нравится - так и скажите. Мне пора.

- Я сделаю эту работу бесплатно, - протянул Гош, вздернув подбородок, - А если предложите мне деньги, мы сильно поссоримся. И я не на мели. Просто деньги у меня не в приоритете. Сейчас, в данное время, - На самом деле его мысли уже занимало другое. А если Карно сказал, что воспользуется его помощью тоже из жалости? Это было бы хуже всего.

- Да у меня их вообще нет! - Бьянка всплеснула руками и рассмеялась. - Ну какой же вы упрямец! Где вы остановились? Я напишу вам, когда соберу газеты для брата.

- Значит, просто так Вы меня видеть не хотите? - усмехнулся Гош, - Ну вот, теперь я точно на мели, если такая женщина видит во мне только подшивальщика газет. Пишите адрес...

- Видеть в качестве кого? - Бьянка прищурилась. - Давайте определимся, генерал. А то еще немного - и я почувствую себя неловко.

- А я, может, только этого и добиваюсь, - рассмеялся Гош, - Вы так уверены в себе, что поневоле хочется сделать что-то, чтобы смутить Вас, деловая Вы моя женщина.

- Ах вот как! Ну что ж, впредь буду осторожнее! - Бьянка развеселилась. Кажется, сложный разговор миновал, и можно было вновь получать удовольствие от легкой беседы. - Диктуйте адрес, генерал.

- А я не буду осторожнее, договорились? - подмигнул ей Гош и надиктовал собеседнице свой временный адрес, думая о том, что если Карно общается с ним из жалости или если в Париже хоть кто-то заговорит о том, что он работает на рыбаков, то лучше пойти и повеситься. Или правда вызвать на дуэль Мерлена и дать ему прострелить себе голову.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Май 20, 2010 3:46 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Якобинский Клуб.

Патрис Декувьер, Робеспьер.

Заседание, хвала небесам, закончилось. Невероятно тяжелое, нервное, напряженное, оно началось с того, что Декувьер все же зачитал свой доклад, который представлял собой не столько жалобу лионцев, сколько почти обвинительный акт против "лионских палачей". Те комиссары, которые вели себя в миссиях не безупречно, первыми почувствовали западню и, начав с возражений, закончили тем, что обвинили докладчика в клевете. Нужно отдать должное Декувьеру, он не растерялся и тут же предложил ответить на обвинение следующим докладом, что было вполне логично... Продолжив читать, докладчик обвинил Фуше, который умудрился на протяжении всей этой речи сохранять самое нейтральное и даже приветливое выражение лица - здесь многие помнили еще недавние обвинения и оправдания. Не выдержал Колло дЭрбуа, высказавший столь яростно, что повлекло за собой настоящую бурю с выкриками "На гильотину!", хотя Декувьер не назвал его имени. Не успел, если быть точным. Робеспьер приложил платок к губам - в душном помещении снова начал мучить кашель.

Плохо то, что Декувьер, по каким-то своим причинам решил косвенно обвинить Комитет и "тех граждан, которые препятствуют торжеству справедливости, пренебрегая революционными принципами, которым должны следовать патриоты". Несомненно, этот пассаж был написан ранее, однако в силу того, что о разговоре в Тюильри знали все, кому не лень, фраза приобретала оттенок неприятный и двусмысленный. Справившись с очередным приступом кашля, Робеспьер заметил, как Колло пулей выскочил из зала, пнув попавшегося под ноги кота, неизвестно как здесь оказавшегося. Животное несколько раз перевернулось в воздухе и уже на трех лапах скрылось где-то под скамьями. Что же, пора уходить и ему. Желательно так, чтобы не столкнуться с Фуше, который делает вид, что занят разговором. А еще лучше поговорить с Декувьером... пока не поздно. Впрочем, Патриса окружили якобинцы, большинство из них были либо злы, либо недовольны. Спустившись, он случайно услышал обрывок фразы, брошенной со злорадством: "... потому что тобой недоволен Робеспьер!" Сказавший это человек удалился, а Робеспьер отметил то, что якобинец отгадал настроение. Неужели на его лице написаны какие-то эмоции? Странно... Впрочем, не о том думаешь, гражданин. Приблизившись, он окликнул Декувтера, пригласив следовать за собой.


Декувьер дернулся, чтобы сказать резкость, но вовремя понял, что не стоит огрызаться при людях. Это заседание его вымотало до предела. К чертовой матери этот Париж, по сравнению с местными воротилами Лебон - всего лишь властолюбивый нахал, подгребающий под себя все, что плохо лежит. Откуда это ощущение, что находишься в комнате, напичканной змеями? Кошмарно. И пора на воздух. Он вышел вслед за Робеспьером. - Мне уже сообщили, что вы мною недовольны, - сухо сказал Декувьер. - Что-то еще?

- Вы действительно собираетесь верить утверждению, исходящему от третьего лица? - резко спросил Робеспьер. От намерения помочь начинающему политику дельным советом не осталось и следа, хотя он и понимал, что фраза о патриотах была сказана не намеренно. - Или вы намерены сорвать на мне злость только за то, что совершили глупость, пренебрежительно отвергнув все советы?

- Я получил совет не читать доклад. Он был единственным и противоречил моим убеждениям, - в тон ему ответил Декувьер.

- Вам советовали быть осторожнее. Впрочем, я почти отказался от своего намерения объяснить вам суть происходящего, так как не собираюсь терпеть дальнейшие ваши выпады. Кто надоумил вас составить доклад в том духе, в котором он был составлен? Вопрос, разумеется, риторический, так как вряд ли вы ответите.

- Никто. Доклад составлял я сам, - помрачнел Декувьер. - Я знал, что наживу себе врага в лице Фуше, но я не смог промолчать. Этот лис достоин того, чтобы о нем узнали правду. И грубиян, который чуть что ругается и топает ногами - тоже.

- Вы не смогли промолчать, теперь не будете иметь возможности высказаться, - уже менее резко заметил Робеспьер. - Вам не мешало бы спросить у кого-нибудь, знают ли о том, что творил Фуше в Лионе. Вам бы ответили что да, об этом известно. Более того, его действия почти одобрены. Не всеми, разумеется, но об этом не говорят. Полагаете, что он писал отчеты в Комитет? Или же думаете, что это - первая жалоба, которая приходит к нам? Касательно грубияна, который топал ногами... Вам недостаточно обвинения в клевете, Патрис? Вы хотите получить обвинение в оскорблении члена Комитета, а, следовательно, правительства? До этого могут додуматься, а дальнейшее уже зависит от того, скольких еще недоброжелателей вы умудритесь нажить.


- Значит, все это было зря, - окончательно упал духом Декувьер. Теперь он лучше понимал, каким образом скромный адвокат из Арраса добился такого успеха на политическом поприще. Короткие, хорошо понятные фразы, глубокие познания в расстановке политических сил и мышлении соратников. Он до последнего не верил, что все будет именно так, как предсказывал Робеспьер. Но вышло все так. И даже хуже.

- Почему же... - Робеспьер подумал о том, что несмотря на все препятствия, реальные или кажущиеся, главное было сделано: обвинение на слуху у якобинцев. Остальное сейчас не столь важно. Однако кажется странным, что лионцы обратились именно к Декувьеру. Может быть, их ставка была именно на человека неизвестного, не успевшего нажить себе как друзей, так и врагов? Или же... - Обвинение лионцев будет заслушано, - сказал он в голос. - Но скажите, кто подал вам эту мысль - читать защиту с собственных слов, не имея представления о ситуации? Кто бы он ни был - этот человек ваш недруг. Для вас уже очень плохо то, что прозвучало обвинение в клевете, поверьте.

- Прочесть доклад самому... Недруг... Не может быть... - Декувьер резко побледнел. - Нет... Я должен... Я должен идти, Максимильян. Большое спасибо за поддержку. Завтра я все объясню. До встречи. - Декувьер резко повернулся и быстро зашагал прочь. Вот и нужный дом. Он поднялся по лестнице и постучал. Он разберется, в какую интригу его втравили. Немедленно.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Май 21, 2010 2:55 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Тюильри

Робеспьер, Жак Ришар

Робеспьер миновал лесничный пролет и тут же был остановлен одним из секретарей Бюро у которого, по большому счету, не было никакой ценной информации. Подобное происходило уже раз пятый за последние полчаса - то время, что он пытался дойти до Бюро. Странно, что сам Ришар не зашел за бумагами, обычно очень исполнительный, он никогда не забывал служебных мелочей, некоторые бумаги требовали немедленного рассмотрения... Впрочем, кто знает, может быть, обстоятельства не позволили ему вспомнить о документах. "О важных документах, - напомнил ехидный внутренний голос. - Теперь иди сам. И не раздражайся, что к тебе обращаются с просьбами". Довольно уныло согласившись с этим утверждением, он зашел в кабинет Ришара, намереваясь только вручить ему папку.

Ришар вздрогнул от неожиданности. Никто не должен видеть. Усилием воли он поднял глаза и уставился на вошедшего. Губы растянулись в приветственной улыбке. Какая теперь разница, как он выглядит - естественно или нет. Пистолет, вовремя убранный в стол. Вечером, когда все уйдут, он выстрелит себе в голову и покончит с этим. Письмо с признанием оставлено. Вот только много ли даст это признание? Несколько ни к чему не ведущих фактов. Безликий образ, пробраться к которому нет никакой возможности. Отчаяние и вечный позор. Он, человек с кристальной совестью, никогда не станет игрушкой в руках человека, способного управлять человеческим сознанием с помощью взгляда. Но это - вечером. Пусть сегодняшний день пройдет, как обычно. Ему стоит еще многое сделать, чтобы оставить сотрудникам дела в полном порядке. - Добрый день, гражданин Робеспьер. - выдавил из себя Ришар. И замолчал.

- Добрый день, Ришар, - довольно холодно поприветствовал его Робеспьер. - Вы не зашли ко мне, поэтому... - он запнулся, взглянув на лицо начальника Бюро. Бледный, с натянутой улыбкой и блуждающим взглядом он походил скорее на какую-то нелепую марионетку, но не на всегда собранного и отдающего отчет в своих действиях гражданина. Вид Ришара почему-то насторожил его. Что могло произойти, черт возьми, чтобы довести человека до подобного состояния? Роялисты захватиили Конвент? Или что-нибудь еще хуже? - Что произошло, Ришар? - спросил он резко, но в голосе, помимо воли, проскользнули нотки беспокойства, из-за чего он тут же почувствовал некоторую досаду. Ни к чему лишние эмоции. - На вас лица нет. Рассказывайте.

- Я все изложил в отчете, - Ришар взял себя в руки. - Вот. Или.. о чем вы? - Ришар машинально провел рукой по парику. Записка, подписанная инициалами РЛ. Он никогда не вспомнит имени и фамилии, но эти две буквы огненным контуром опоясывают голову. "Вы должны принять этого человека... " В Бюро общей полиции внедрен человек, способный на все что угодно! Они просто воспользовались им... Господи.... Последнее слово Ришар сказал вслух, так ему показалось.

- Ришар, вы что, пьяны?! - воскликнул Робеспьер, но тут же мысленно отругал себя. Похоже, что настроение Ришара невольно передалось и ему. Или же это был страх перед неизвестным происходящим? Он опустился на стул напротив. - Послушайте, Ришар. Меня интересует, что с вами происходит. Если это касается личных дел, я не стану задавать вам вопросов, но если то, что повергло вас в такое расположение духа касается вашей работы, то я просто обязан настоять на ответе.

Ришар открыл рот, затем молча помотал головой. Сказать такое - значит, признать себя невменяемым. Хотя.. Шарантон - тоже выход. Что если он на самом деле просто сходит с ума? Ришар никогда и ни при каких обстоятельсвах не позволял себе слабости. В самые худшие моменты его поддержкой были его принципы. Теперь их не осталось. А может быть, он просто все выдумал? - Я бы назвал это личным. - тихо сказал Ришар. - Вы все узнаете из моего доклада завтра утром. Простите, но я не могу сказать большего. Даже вам, как своему непосредственному начальству. - Он вновь почувствовал подступающую волну ужаса и опустил глаза.

- Личное узнаю из доклада?! - Робеспьер резко поднялся из-за стола. - Ришар, вам не кажется, что вы заговариваетесь?! Немедленно дайте мне ваш доклад или говорите, что произошло, иначе я не знаю, что о вас думать! Считайте, что это приказ.

"Приказ"... Это слово, произнесенное властным голосом, на секунду вывело Ришара из прострации. Он рассеянно порылся в папке и извлек письмо. Короткая записка. "... в память о нашем былом сотрудничестве... Окажите содействие... Гражданин, который явится к вам с этим письмом, объяснит вам то, что от вас требуется, известным вам способом.... Не пытайтесь ему помешать... Вы знаете, что я способен проникнуть в ваши мысли... Вспомнили? Прекрасно. Записка должна быть уничтожена... " Ришар наполнил бокал коньяком и выпил залпом.

Робеспьер медленно положил письмо на стол, чувствуя, как его захлестывает волна паники. Снова они, эти люди, охотящиеся за такими, как Жюльетт Флери, способные читать мысли, изменять память, стирать воспоминания и навязывать свои эмоции. РЛ. Реджинальд Лайтнер. Вряд ли когда-нибудь ему суждено забыть это имя и весь пережитый в те дни ужас. Страх сжал горло даже сейчас, когда Робеспьер запоздало поймал себя на мысли, что Жюльетт Флери, по сути, обладает теми же способностями, что и эти наблюдатели. Но почему-то  создания, подобные ей, даже тот же Страффорд, не внушали такого ужаса и отвращения. - Реджинальд Лайтнер, - тихо повторил он в голос. - Что вы предприняли, Ришар? Взяли его человека на службу, надо полагать?

- Я. Ничего. Не помню. - Ришар сжал виски. Потянулся к коньяку. Отдернул руку. - Вы понимаете? Господи. если бы я знал, как объяснить... Эти люди... Они обладают особыми... Да. считайте меня сумасшедшим, но я в это верю... ОДнажды, просто чтобы продемонстрировать мне своюс силу, меня заставили написать донос на самого себя... Я просто не осознавал, что делаю... Тот человек, который охотился на эту Флери... - Ришар заговорил. Речь была сбивчивой, он многое не помнил и словно силой вырывал из памяти отрывки той истории. Затем перешел к письму. - Я сделал все возможное. Лично обошел сотрудников Бюро, расспрашивая о том, как приняли новичка... Они смотрели на меня, как на сумасшедшего. Понимаете? Они уверены в том, что всю жизнь знали этого человека! Он - среди них! И уже никто из нас не сможет отличить это.. человеческое существо от обычных сотрудников... - К концу своего монолога - а длился он около получаса - лицо Ришара приобрело зеленоватый оттенок.

- Выпейте, - Робеспьер снова наполнил бокал, на это раз до краев. - Вас не должно беспокоить то, что о вас подумали. Скажете, что должен был прийти новый сотрудник, только и всего, это объяснит ваши расспросы. А сейчас... - он резко замолчал, раздумывая над сложной ситуацией. Этот человек среди них и кто знает, что на самом деле нужно ему. Шпионит? Разумеется. За кем? Неизвестно. Есть риск, что очень скоро все Бюро превратится в готовых пациентов Шарантона, не говоря уже об утечке информации. Они и не вспомнят, что говорили, о чем и когда. Робеспьер с содроганием вспомнил тот день, когда  все домашние в один голос твердили о том, что он ночевал дома, в то время, как он провел все то время неизвестно где. Неожиданно захотелось последовать примеру Ришара и выпить несколько глотков коньяка - он был близок то ли к приступу, то ли к нервному срыву. Однако два паникующих человека - слишком много для столь маленькой комнаты. И выход из ситуации есть только один. Только одно существо способно узнать о внедрившемся в их ряды диверсанте. Жюльетт Флери. Он вынужден просить ее о помощи. Хотя бы затем, чтобы сотрудники не посходили с ума.

- Найдите Жюльетт Флери, Ришар. Немедленно. И передайте на словах, что я прошу ее прийти.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Май 22, 2010 1:40 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Тюильри.

Бьянка, Робеспьер, Клод Монтеню и другие.

Бьянка возвращалась домой из своего укрытия в мрачном настроении. Сегодня она видела во сне Сен-Жюста. Таким она помнила его год назад - живым, смеющимся или страдающим, грубым или очаровательным. Но живым. Тогда она считала его частью себя. Теперь же все ушло, и ей начинало казаться, что красивая сказка про вечного спутника в бессмертии разлетелась на много осколков в тот вечер, когда она призналась ему в своем особом отношении к Робеспьеру. С тех пор исчез даже хорошо знакомый издевательский внутренний голос, и она видела в этом особый знак. Конец их духовной связи? Скорее всего. Стоил ли Робеспьер того, чтобы она разбросала всех, кого любила, погрузившись в неосуществимые пока мечты о том, чтобы стать существом, без которого он не способен обходиться. "Пока неосуществимые". Даже вспоминая о старых привязанностях она думала про это самое "пока". Значит, в глубине души все решено - осталось лишь дождаться? У дома она заметила двух жандармов, явно ее ожидающих.

- Гражданка Флери? Мы пришли, чтобы проводить вас в Тюильри. Гражданин Робеспьер желает вас видеть.

Ну вот и все. Стоило размышлять и строить планы по восстановлению старых привязанностей, если сейчас, услышав этот призыв, она готова все бросить и лететь в Тюильри, забыв про все дела. Вот и знакомая дверь. Она вошла и испуганно остановилась, глядя на его побледневшее лицо и взгляд, устремленный в одну точку. - Я здесь... - только и смогла сказать Бьянка. - Что случилось?

- Добрый вечер, гражданка Флери, - Робеспьер поднялся ей навстречу и пригласил сесть, только усилием воли избавившись от охватившего его оцепенения. А ведь нужно было так много сделать... Он бросил взгляд на заваленный бумагами стол, письма, которые не вскрыл, депеши, которые не прочел и снова почувствовал досаду из-за собственной слабости. И из-за того, что приходится просить помощи в том числе. - Благодарю вас, что пришли. Если позволите, перейду сразу к делу. Сегодня вечером я получил известие от Ришара.... - сухой, обстоятельный рассказ не занял и четверти часа. Незачем предаваться личным страхам и эмоциям, если из-за одного человека может рухнуть слишком многое из того, на что положены месяцы усилий. - Боюсь, что вынужден просить вас о помощи, - закончил он свой рассказ.

Бьянка опустила глаза. К чему стремилась, то и получила. Сколько раз она просила его использовать ее способности по назначению? - Я готова вам помочь. Есть простой способ - поработать с Ришаром. Но из вашего рассказа следует, что его психика и так пострадала. Да и я, признаюсь, не готова пока раскрываться первому встречному. Мне нужно попасть в бюро и провести там некоторое время. Есть предложения?

- Пока что нет, - ответил Робеспьер. - Но они будут, если вы хотя бы приблизительно скажете, сколько времени вам нужно.

- Я не знаю, - она нахмурилась. - Эти агенты... Они все разные. Понимаете, о чем я? Мне надо хотя бы пройтись и оценить обстановку. Тогда я смогу сказать что-то определенное. С другой стороны... Если меня там увидят, сразу станет понятно, что Ришар доложил обо всем, и их план раскрыт.

- Ситуацию значительно осложняет то, что они способны читать мысли и тем самым раскрывать... неискренность, - задумчиво сказал Робеспьер. - Более того, разговора с Ришаром лучше избежать, так как я опасаюсь за его душевное равновесие. Но все же я могу найти повод, чтобы проводить вас в Бюро под предлогом... - он отошел к полке и, сняв с нее папку, некоторое время изучал содержащиеся в ней бумаги. - Когда-то вы говорили о роялистах, не так ли? Вы числитесь агентом, но никто не видел вашего отчета. Мы можем это проверить, тем более что о роялистах сейчас многие говорят.

- Я не прочту его мыслей, но тот, чьи мысли окажутся закрытыми, и будет искомым человеком. - Бьянка улыбнулась. - Мы пойдем прямо сейчас?

- Да, если вы не возражаете. Чем скорее мы узнаем его, тем лучше, - Робеспьер поднялся и взял со стола ключи от кабинета и от архива.

***

Клод Монтеню делал вид, что перебирает бумаги, не особенно реагируя на шум вокруг и сосредоточенно пытаясь читать мысли окружающих, чтобы хоть как-то ориентироваться в окружавшем его бедламе, где все, ругаются, курят, смеются, кричат, перекладывают толстые пачки исписанных листов, пишут отчеты и так далее. До сих пор ему удавалось не только не выделяться, но и сойти за полноценного сотрудника настолько, что никто ни на секунду не заподозрил неладное. Вот и славно. Потребуется еще некоторое время на то, чтобы немного пообвыкнуться и мы будем готовы к тому, чтобы встретится с бессмертным, по имени Эжен Блаве. Радовало то, что рекомендательное письмо Лайтнера оказалось столь действенным, но все равно на всякий случай он немного поработал с гражданином Ришаром. И не сомневался в том, что этот достопочтенный гражданин не станет делиться с другими кажущейся бредовой информацией. Однако он ошибся. По резко установившейся в Бюро тишине, Монтеню понял, что произошло нечто, из ряда вон выходящее и, подняв взгляд, едва не подпрышнул на стуле, несмотря на всю свою выдержку. Весь план мог провалиться в первый же день, так как в кабинет зашел невысокий, аккуратно одетый человек и… бессмертная женщина, в глазах которой застыло не предвещающее ничего хорошего выражение. Смертный, судя по мыслям окружающих, был не кто иной, как Робеспьер, а вот женщину он и так знал по описаниям. Жюльетт Флери, за знакомство с которой поплатился бедняга Орсе. По крайней мере, так говорили. Быстро же они работают… Клод снова уставился в бумаги, лихорадочно раздумывая на тем, что делать дальше.


Бьянка машинально встала ближе к Робеспьеру, хотя и понимала, что потенциальный враг вряд ли нападет на него физически. Не нужно было читать мыслей ее спутника, чтобы понять - он находится в состоянии, близком к панике, потому что столкнулся с необъяснимым и неподвластным ему явлением. От этого можно запаниковать. Она была полна решимости защитить этого человека любой ценой - не только потому, что питала к нему особые чувства, но и от ненависти к этой организации. Таламаска. Орден, сотрудники которого имеют наглость лезть в дела как смертных, так и бессмертных. План действий оформился мгновенно. Вычислит и уничтожить, и чем быстрее, тем лучше. Пока она здесь, она ответственна за этих людей. И никто не вправе вмешиваться. Пока Робеспьер что-то говорил одному из старших сотрудников Бюро, она, опустив глаза, присела за стол и открыла принесенную папку. Одновременно с этим она методично просматривала мысли сотрудников Бюро. Нужный ей человек будет либо скрывать мысли, либо делать неумелые попытки выдать себя за сыщика. Так и есть. Она на секунду вскинула глаза, чтобы взглянуть на свою потенциальную жертву. Молодой человек лет тридцати пяти не примечательной внешности. Умные глаза, в которых застыла тревога. Он все понял. Нужно заставить его выйти отсюда. И убить. Третьего не дано.

Клод Монтеню слегка кивнул, глядя на бессмертную. Умница. Впрочем, с их возможностями легко было бы догадаться... И в том, что он - покойник, едва покинет это помещение, можно было не сомневаться. Как интересно... Выходит, что к ней обратились намеренно? Он слегка коснулся мыслей человека, который привел ее и едва не отшатнулся, столкнувшись с довольно непривычным явлением: тот почувствовал вторжение. Панический ужас, понимание того, что сейчас произойдет, ясность намерений и... знание того, кто они и зачем здесь. Доложить Лайтнеру. Если удастся выйти отсюда живым. Их взгляды на секунду встретились. Холодный приговор в глазах политика только подстегнул решимость действовать немедленно, иначе не будет ничего, кроме эшафота... в очень скором времени.

*Слышишь меня?* - обратился он к бессмертной. - *Ты пришла, чтобы меня убить, верно? Один только шаг в сторону и кто-то из этих людей отправится в Шарантон*. - В глубине души он не надеялся на успех предприятия, однако это был единственный шанс, хоть и слабый.

Бьянка мельком посмотрела на Робеспьера. Он почувствовал, что в его мыслях кто-то копается. Еще немного, и он не выдержит - если в этой жизни и есть что-то, чего он боится, так это агенты Ордена с их непостижимыми способностями влиять на сознание людей. Этот агент обладал хорошими способностями и был ненамного слабее Клода Орсэ. А справиться с Орсэ было непросто даже ей... Однако, он вступил в переговоры.

*Что тебе нужно?* - короткий мысленный ответ. Нужно потянуть время, чтобы как можно глубже прощупать его возможности.

*Не мешай мне работать, оставь меня в покое и забудь о том, что видела меня. Тогда никто не пострадает, обещаю. В противном случае, тот человек, который привел тебя, будет не в состоянии вспомнить собственное имя* - быстро проговорил Монтеню. Подобные угрозы не входили в его планы, их выполнение тоже, но с другой стороны, появление здесь этой бессмертной, одержимой своей целью, тоже не было предусмотрено.

Бьянка кивнула. Затем, собрав силы, дала ему мысленный приказ: *Следуй за мной*. И поднялась, ожидая результата. Этот мысленный разговор изматывал, но она не могла поверить в чистоту помыслов агента Ордена. Слишком они хитрые и беспринципные.

Неужели ничего не вышло? В отчаянии, Монтеню предпринял ментальную атаку, насколько это было возможно, оказывая хоть какое-то сопротивление влиянию бессмертной. Тысячу раз прав был Лайнер, когда говорил, что нельзя вступать в переговоры с этими созданиями без предварительной подготовки и подробнейшего изучения досье... Хорошо, что он успел и кое-чему научиться, когда путешествовал по Индии, возможно, это и позволило выиграть несколько секунд, перед тем, как стоявший за спиной человек пошатнулся и с тихим стоном опустился на пол, даже не поняв, что его поразило. Робеспьер и его собеседник, которого Монтеню окрестил "архивариусом" не сговариваясь бросились к невольной жертве психологического влияния.

Бьянка на секунду отступила. Ее влияния явно не хватало. Но сдаться сейчас - и считай, они навсегда сядут на шею. Она поймала ход мысли упавшего человека - его рука потянулась к ножу для разрезания бумаги. Сейчас он ударит того, кто приблизится первым. Старый трюк. - Не подходите к нему, - крикнула она Робеспьеру, понимая, что выдает противнику свое слабое место.

Голова раскалывалась. Монтеню из последних сил пытался противостоять бессмертной. Жюльетт Флери. Женщина, погубившая Орсе... А Орсе был гораздо сильнее его. Но что это? На ее лице - замешательство. И крик. Этот смертный ей важен настолько, что она готова это показать? Но это противоречит всем учебникам! Параграф "14.5": Бессмертные неспособны на чувства в тех случаях, когда дело касается их личных интересов. Значит, она пришла сюда не ради мести? Ради защиты этого человека? Эти мысли промелькнули в течение нескольких секунд... Как хочется завершить миссию... И как глупо погибнуть вот так, по нелепому обвинению... Но она показала свое слабое место. И это - спасение. Монтеню схватился за эту мысль, как за спасительный якорь. Впиться в сознание этого щуплого человека. Просто заставить его совершить несвойственный ему поступок. Для него это - кошмар. И она это знает.... Этот человек отчаянно сопротивляется.. Но сейчас он опустится на пол и схватится за сердце...

Все происходящее казалось частью кошмарного сна. Вот Жак первым успел подойти к лежащему на полу человеку, но блеснуло тонкое лезвие и тот, грязно обругав своего незадачливого коллегу, ударом ноги выбил из ослабевших пальцев нож для резки бумаги. Сразу же, несмотря на предупреждение Жюльетт Флери, его самого охватило жгучее желание ударить и без того не понимавшего что происходит, сотрудника бюро. Нельзя допустить... Мысль билась где-то на задворках сознания, как и воспоминание, что когда-то физическая боль помогла избавиться от наваждения. Поэтому, не думая, он ударил ладонью об угол стола. Больно. Но в голове прояснилось. Впрочем, ненадолго, так как ответом на сопротивление оказалась даже не эта кошмарная ментальная атака, а банальный сердечный приступ. Может ли он оказаться смертельным? Додумать этот риторический вопрос не было времени - в глазах потемнело и он опустился на пол, почти рядом с несчастным секретарем Бюро.

Бьянка видела, как Робеспьер схватился за сердце. Работа агента. Можно не сомневаться. Как хотелось вцепиться в него и разорвать на мелкие части, но она понимала, что это невозможно сделать при таком скоплении людей. Они, казалось, застыли, наблюдая за развернувшейся трагедией. Она медленно подняла взгляд на Монтеню. Он победил. Сейчас он не даст убить себя, потому что у него в руках - близкий ей человек. А днем... Днем, когда она не сможет защитить этого человека, агент будет способен на все. Абсолютно на все.

*Я готова на переговоры. Отпустите его. Я обещаю, что не причиню вам вреда*.

* Я уже сказал о своих требованиях, - быстро заговорил Монтеню, стараясь не сбиться с верного настроя и не дать заглушить мысль чувству торжества и победы. А также неимоверного облегчения. По правде говоря, до последнего момента он не надеялся, что простой план сработает. - Вы не мешаете мне спокойно работать и я не причиню ему вреда. В противном случае... вы не хотите видеть этого человека в Шарантоне? Будет обидно, я думаю...* - против всяких инструкций сейчас у него начался приступ многословия. Лишний и ненужный, но с пережитым ужасом было не так-то легко справиться.

*Я согласна. Но мне надо знать, в чем заключается ваша работа и связана ли она с работой этих людей. А именно с политикой* Бьянка задала этот вопрос потому что знала, что именно это будет беспокоить Робеспьера больше всего, когда он придет в себя. Сотрудники Бюро тем временем находились в странном оцепенении. Надо прекращать. - Граждане, вы что стоите? Эти люди так и будут лежать на полу? - Народ засуетился.

*Нет, не связана, - быстро ответил Монтеню. - Мы только наблюдаем, нас не интересует политика. Эти люди делают свою работу, в которую я не имею права вмешиваться и не стану делать ничего, что как-либо связано с политическими убеждениями*. - Понимая, что от правдивых ответов сейчас зависит его жизнь, агент немного приоткрыл мысли, позволяя бессмертной удостовериться в его искренности.

*Хорошо. Уходите первым. Я ничего вам не сделаю* Бьянка опустила глаза и присела у дивана, куда сотрудники Бюро положили Робеспьера, который начал приходить в себя. Пусть агент видит, что она не будет чинить ему препятствий.

*Нет. Мы уйдем вместе. До галереи, - Монтеню едва удержался, чтобы не покачать головой. Безмолвный диалог требовал чудовищного напряжения, но выйти отсюда живым было важнее, разумеется. План был прост: в галереях в это время много людей. Затеряться среди них - и его не найдет даже бессмертная, читать мысли отдельного человека в толпе, на это неспособны даже сильнейшие из них. По крайней мере, хотелось в это верить. А чтобы этот наделенный властью человек не позвал жандармов, нужно будет взять под контроль его сознание. И заставить не отпускать от себя бессмертную, хотя бы четверть часа. Сконцентрировавшись, он продолжил свой монолог. - Мы пройдем вместе до галереи. Если мне удастся уйти, вы не станете преследовать меня, иначе этот человек лишится рассудка. Если же вы найдете возможность настигнуть меня.... что же, я знаю, что вы со мной сделаете.*

Глупый фарс еще не закончился. Да и можно ли назвать фарсом то, что один человек держал под своим контролем мысли и намерения остальных? Сказать кому - не поверят. Вот и служащие Бюро не понимают, что именно происходит, хотя недоуменно смотрят то друг на друга, то на до сих пор лежащего без сознания секретаря. Тихо переговариваются между собой, редко и неуверенно. Похоже, что Жюльетт Флери не удалось сладить с этим человеком. Что же... Придется отступить. И он был бы счастлив выйти отсюда, находясь в своем уме, а не предаваться потом ложным воспоминаниям. Поэтому и не пытался сопротивляться краткому приказанию, в основном из опасения повести себя неадекватно. Робеспьер взял со стола папку, которую перед этим читала Жюльетт Флери. - Гражданка Флери, пойдемте. Мы здесь больше ничего не узнаем. И вы, гражданин Монтеню, пройдите с нами.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Май 22, 2010 2:44 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Кафе на окраине Парижа

Реджинальд Лайтнер, Клод Монтеню

Реджинальд Лайтнер ожидал встречи с агентом Монтеню с возрастающим нетерпением. Утром он прогулялся по улицам, усмехаясь про себя человеческой наивности. Повсюду народ трудился, чистил улицы и отмывал дома - шла подготовка к новому празднику. Сейчас, ближе к вечеру, он вновь брел по Парижу, чтобы скоротать вреемя. На Новом мосту он заметил оживление. "Граждане! ВОзрадуйтесь, ибо глядет новая эра правосудия и изобилия! Все мы, патриоты, возложим венки Верховному существу, и благополучие вернется! Не будет войн! Не будет голода! Да здравствует Максимильян Робеспьер! Да здравствует Верховное существо!" Оратор в грязных промасленных штанах захлебывался в собственных мыслях и, кажется, не вполне отдавал себе отчет в произносимых словах. Но его слушали и радовались. Лайтнер ускорил шаг, чтобы не засмеяться в голос. Все-таки французы - полные идиоты, раз готовы вместо хлеба вкушать сказки о придуманных богах. Лайтнер вошел в кафе, где они условились встретиться и издали заметил агента. Тот был взволнован, если не сказать - напуган. Глава Ордена Таламаска заказал себе кофе и присел за столик. - Добрый вечер. Что-то случилось?


*Случилось* - ответил Монтеню, потом, спохватившись, повторил то же самое, но уже в голос: - Случилось. - Он сам с трудом помнил, как в компании политика и бессмертной дошел до галерей, а потом, отдав мысленное приказание не отпускать бессмертную, скрылся в толпе, как и задумал. Хорошо, что в присутствии посторонних людей, которые тут же окружили Робеспьера, Жюльетт Флери не могла ослушаться сказанной в голос просьбы задержаться. Кратко пересказав все произошедшее в Бюро, Монтеню подытожил: - Мне кажется, что они могут повторить попытку. И, по правде говоря, я ожидал какого угодно поступка, но не этого. Плохо, что я привлек к себе слишком много внимания и если в бюро я еще могу сладить со своими новыми сотрудниками, то нет никакой возможности хотя бы узнать тех, кто видел нас в коридорах. Что касается Робеспьера, то я побоялся стирать его память полностью, заставил только смутно помнить мое лицо. Во избежание последствий.

- Опять она. - Рука Лайтнера непроизвольно сжалась в кулак. - Эта бессмертная, кажется, поставила себе цель не давать нам работать... А вы молодец, Монтеню, - спохватился он и пожал руку агенту. - Я напишу в Орден о вашем поступке - это будет хорошим уроком для молодых агентов. Правда, теперь мы знаем ее слабое место и имеем возможность держать ее на коротком поводке. Она сильна ночью, но днем она неспособна никого защитить. Быстро же она меняет предпочтения. Марат, Сен-Жюст, теперь - оба Робеспьера. Мда... Думаю, вам больше не стоит появляться в Бюро, агент Монтеню. Это опасно. Или вы уже полюбили опасность? - Лайтнер искоса взглянул на агента.

- Выходит, что все это было зря? - хмуро спросил Монтеню. - Не скажу, что я полюбил опасность, мне не нравится риск глупый и неожиданный. Но с другой стороны я привык доводить дело до конца. И потом... вам вряд ли удастся внедрить туда другого агента. Получается... что все было совсем зря. Бесполезная трата сил и времени? Единственная польза - своего рода наставление молодым агентам? Но, если это ваше распоряжение, то я, разумеется подчинюсь.

Взгляд Лайтнера потеплел. - "Довести дело до конца или умереть". Параграф 2.12. Я проверял вас, Монтеню. Разумеется, вы доведете део до конца. Нам нужна информация о Блаве, и мы соберем ее. А, возможно, теперь еще и получим что-нибудь новенькое об этой бессмертной, которая так ловко научилась жить среди людей и манипулировать ими. Я бы, кстати, с удовольствием побеседовал бы с ней, если бы она согласилась позволить поместить себя в условия, в которых она не способна нанести нам вред. А вы? - в глазах Лайтнера засветился азарт.

- Я не представляю себе, как это можно сделать. К сожалению, - покачал головой Монтеню. - Она опасна, так как считает, что мы оскорбили дорогое ей существо. Помните Страффорда? Он убивал смертных только за то, что они как-то мешали тому человеку, которому он оказывал покровительство. Если отчеты верны, разумеется. Здесь ситуация несколько опаснее, мне кажется. Робеспьер является фактически диктатором и... он знает об Ордене и, что самое любопытное, об истинной природе наших бессмертных друзей.

- С ним бы было тоже интересно побеседовать, - задумчиво произнес Лайтнер. - Возможно, он не только знает об их природе, но и пользуется покровительством этой бессмертной, чтобы получать ее кровь? Я знаю одного такого смертного... Но, к делу. Итак, вы возвращаетесь с Бюро и продолжаете собирать информацию об Эжене Блаве. В случае, если попадете в ситуацию, в которой вы не сможете противостоять опасности, вы... - Лайтнер быстро взглянул на Монтеню. - Что вы сделаете в этом случае?

- Нет, он вряд ли получает ее кровь, - заметил Монтеню. Хотя ответа требовал совершенно другой вопрос, он не мог оставить без внимания ни одну мелочь, так или иначе касающуюся бессмертных. - Он болен, это видно. Если бы брал от нее кровь, то не болел бы. Если же я окажусь в ситуации, в которой не смогу противостоять опасности, то... пуля в лоб была бы самым выгодным решением, так как не всякий допрос можно выдержать. А если нет, то мы сможем некотрое время наблюдать и за Блаве и за Флери. Отчеты будут у вас каждую неделю, даже если там не произойдет ничего важного.

- Прекрасно. А теперь, если позволите, я угощу вас ужином, агент Монтеню, - улыбнулся успокоенный Лайтнер и поднялся. - Пойдемте. Это не здесь.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Май 23, 2010 1:53 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794
Париж, Тюильри
Карно, Барер


Барер посмотрел на часы, пытаясь понять, сейчас двенадцать дня или ночи. Судя по всему, снова ночь. *Кошмар, еще чуть-чуть, и Комитет станет напоминать тех жутких существ, про которых говорили древние римляне, которые живут только по ночам и питаются кровью случайных прохожих. Кто-то мне ведь недавно даже рассказывал подобную сказку…* Барер напряг память, пытаясь вспомнить. Конечно, та девушка из театра, где работает Элени Дюваль. Когда они познакомились? Месяц назад? А кажется, что много-много лет – слишком многое успело измениться даже за месяц. Барер сделал себе в памяти пометку узнать, что стало с Элени Дюваль – в конце концов, в последнее время за деятелей искусства взялись основательно – были арестованы многие знаменитые актеры и актрисы. Даже гениальный пианист Эрман – и тот завтра отправится в Трибунал – и все потому что когда-то имел несчастье выступать перед королем и королевой
*А я так спокойно об этом думаю, будто… Нет, никаких будто. Надо идти к Фукье. В конце концов, многие из них и в чем не виноваты.*, - Таким образом, запланировав себе еще одно дело на поздний вечер, Барер поднялся от бумаг. Впрочем, быстро уйти не получилось – в дверь зашел Карно, очевидно, что-то забывший у себя на столе. Барер вежливо улыбнулся и протянул ему руку.


- Добрый вечер, - кивнул Карно и быстрым шагом направился к столу. Как правило, он не читал всех газет, что выходили в Париже, считая журналистов глупыми и невежественными существами, неспособными написать что-то важное. Однако, разговор, подслушанный случайно в кафе, куда он отправился ужинат ьпосле заседание, заставил его забеспокоиться. Люди судачили о бароне де Баце, ссылаясь на какую-то газетенку, в котором фигурировало слово "Санкюлот". Исчезновение барона сильно нервировало Карно, поэтому он хватался за малейшую возможность узнать, что могло произойти с тайным коллегой. ВОзможно, барон таким образом пытается что-то дать ему понять? Трудно сказать, пока не прочтешь. Карно знал, что секретарь регулярно складывает на его стол все вышедшие газеты. Сегодня утром он перенес всю пачку в комнату заседаний Комитета. Жаль, конечно, что придется все это делать при Барере - но, в конце концов, он никому не обязан давать отчет. - Вы, как всегда, не спешите домой, - вежливо сказал он политику, усаживаясь в свое кресло.


Барер доброжелательно кивнул Карно, заканчивая разбирать корреспонденцию, которой собирался заняться завтра. Его взгляд привлек не вполне обычный конверт с иностранной маркой. Официальная почта, которую он получал, обычно упакована иначе. Штемпель Швейцарии. Странно, очень странно. Поддавшись порыву, он вскрыл конверт. Быстро пробежав строки глазами, он понял, что судьбу пианиста Эрмана придется отложить на пару часов. Письмо было подписано одним высокопоставленным швейцарским дипломатом, обращавшимся совсем не к Комитету Общественного Спасения, но лично к нему с просьбой спасти маленького дофина и переправить в Швейцарию этого узника Тампля, взывая к его благородству и приводя порой разумные аргументы, что революция захлебнулась в терроре…

- Но вывод они делают ошибочный. И на мой счет, и по ситуации, - заметил Барер, - Какая мерзкая провокация. Карно, взгляните, -он с усмешкой положил письмо на стол коллеге, отметив, что тот читает не военные отчеты а, против всех своих привычек, парижские газеты.

- Видимо, по ночам Тюильри – самое спокойное место, чтобы ознакомиться с местной прессой, - улыбнулся Барер, поняв к своему удивлению, что даже не знает, беспокойно ли все дома у Карно - или просто он живет далеко. Да, сейчас они делают одно дело и – казалось кроме друг друга у Комитетчиков не осталось почти никого. Но ведь по сути вне этого дела – они абсолютно разные, чуждые и несхожие друг с другом люди. Стоит закончиться Комитету – они станут незнакомцами.

- Перевезти маленького дофина? В Швейцарию? И об этом просят вас? - Карно неожиданно для себя рассмеялся. Да, он был в курсе этого плана - маленький сын короля должен остаться вживых и вывезен из страны, чтобы впоследствие можно было восстановить монархию, прикрываясь его именем. Но писать об этом Бареру? Знать бы, что за идиот распространяет подобные провокации. - Знаете, коллега, я вам даже завидую. Мне никто не пишет писем с подобными предложениями. Что намеряны делать? Отправиться снаряжать отряд по выводу маленького Капета? - Поймав его взгляд, Карно счел нужным пояснить. - Да, решил ознакомиться. Бессоница. И не всегда хочется возвращаться домой, чтобы ворочиться несколько часов, видя вместо потолка карты Франции, расчерченные разными цветами.

- А по-моему, это отличная идея так украсить комнату, - светски заметил Барер, - Что до письма - это просто провокация. ХОрошо, что Вы оказались здесь, друг мой. Вы можете засвидетельствовать, что я намерен представить отчет о получении этого письма на завтрашнем заседании Комитета, а сейчас сдам его в Комитет общей безопасности. Пусть разбираются. А я... я умываю руки,

- Забавно, - произнес Карно. Со стороны казалось, что он говорит ответную реплику. Но это восклицание вырвалось само собой. Перед ним лежала газета "Саппер Санкюлот" с написанной в ней в весьма витиеватых выражениях угрозой ему, Карно, что его тайна будет раскрыта, если он не вытащит барона де Баца... Точнее. написано это было все не так. Но все, что нужно, он прочел между строк. Сомерсет. Скорее всего, это он шлет предупреждения. Чертов англичанин, который давно напрашивается на то, чтобы случайно умереть в канаве. Карно терпел его в деле исключительно из уважения к барону. А теперь это человеческое отребье, у которого вместо мозгов уже давно - дым от наркотических благовоний - смеет ставить ему условия. И ведь он их исполнит. Все эти мысли промелькнули за несколько секунд. Также, как и осознание того, что барон де Бац арестован, но это явно скрывается. Почему Сен-Жюст не стал афишировать своих подвигов? Неизвестно. Но барона нужно вытаскивать. И прежде всего узнать имя, под которым он содержится. - Знаете, коллега, а я недавно тоже получил необычное письмо. - мгновенно перестроился Карно. - Это был донос. Якобы в КОнсьержери помещен по ошибке под именем простого подозрительного горожанина один из самых близких людей к генералу Кобургу. Как вы думаете, меня хотели заинтересовать? Или это была шутка? А, может быть, правда?

- Я думаю это была провокация, - задумчиво отметил Барер, - как и письмо, лежащее у меня на столе, - Возможно, именно затем, чтобы Вы полезли в это дело, скомпрометировав себя. На Вашем месте я бы передал это письмо в Комитет общей безопасности, придав ему гласность, чтобы защитить себя.

- Видимо, я так и поступлю, - кивнул Карно. - Простите, что отвлек вас от дел. Поработаем. - Он взял чистый лист и обмакнул перо в чернила. Изменить почерк. Составить текст... "Уважаемый гражданин Карно! К вам обращается человек, который боится называть своего имени...." Через десять минут перед Карно лежал шедевр эпистолярного жанра, возвещающий о захвате важного военного свидетеля, который попал под стражу случайно, и был арестован под другим именем. - А знаете, Бертран, возможно, в том письме, о котором я рассказал вам, что-то есть. - Карно прервал звенящую тишину. - Пожалуй, я проведу серию допросов. Это не помешает. Как вы считаете?\

- Только если они будут публичными, с привлечением кого-то еще от одного из Комитетов, - посерьезнел окончательно Барер, - Иначе Вы подставитесь первым. И никто не поручится, что Вы не допрашиваете соучастника - иначе от кого Вы можете знать такую информацию? Кроме того, Вам придется обвинить кого-то, кто скрыл от Вас подлинную личность шпиона. Кстати, - оживился Барер, - Я слышал, арестован барон де Бац. На вечере у ... неважно, обсуждали публикацию в газете "Саппер Санкюлот". .редактора арестовали, впрочем. Жаль, способный был юноша.

- Барона де Баца? Вы серьезно в него верите? Я всерьез полагал, что барон де Бац - плод выдумки нашего юного коллеги Сен-Жюста. - Карно позволил себе улыбнуться. - А за совет спасибо. Не хотелось бы заплатить за собственное рвение.

- Вот-вот, - вздохнул Барер, - Ведь провокация может исходить от кого угодно... Слишком много врагов, Карно. Что до барона де Баца - я слушаю слухи и делю правду на два. Я уверен, что человек по фамилии де Бац существует. На пустом месте такие легенды не рождаются. Но внутренняя политика - не моя стезя, Карно. Здесь я лишь наблюдатель, - улыбнулся Барер, - Однако прошу меня извинить. Меня ждет на ужин один друг, - То, что друг вовсе не друг, а Фукье-Тенвиль, который его не ждет, Барер решил не прибавлять. Он услышал от Карно многое. Но обдумает это, когда реит другую задачу. Спасти друга от гильотины - и пусть рыщут по своим заговорам. Близкие куда важнее. В конце концов, спасти можно только их...

Карно проводил взглядом коллегу и задумался. Завтра он примет решение, давать ли ход письму собственного сочинения. И, скорее всего, даст. Нужно поднят шум вокруг нового заговора, чтобы хотя бы узнать, под каким именем арестован барон. А если он просто так отправиться бродить по тюрьмам, это будет подозрительно. Переговорить с бароном и наметить общий план действий. Слишком много было сделано вместе. А Карно не привык бросать своих. Он вышел из кабинета, прихватив с собой пресловутую газету.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Май 23, 2010 3:32 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Дом Дюпле.

Бьянка, Робеспьер.

Звуки скрипки и люди вокруг. Скрипачу – лет двадцать с небольшим. Когда-то он приехал в Париж, потому что в родном Лилле ему пророчили судьбу гения. Поступил на службу в один из маленьких театров. Теперь театр был закрыт, а он зарабатывал себе на жизнь игрой на улицах. Хотя «зарабатывал» - громко сказано. Сейчас люди слишком бедны, чтобы бросать монетки музыкантам. Они просто слушают и тихо плачут в душе, думая о несбывшихся надеждах. Они не верят, что что-то изменится. Хотя… Этот праздник, что придумал Робеспьер. Думая о нем, обозленные помертвевшие от лишений души становятся чуть-чуть теплее. Он, как всегда, тонко продумал, что им нужно и решил подарить сказку, пусть, она и продлится всего один день. Людям нужно думать не только о войне и голоде. Должно быть что-то хорошее… Вот и в своей газете она ненадолго прекратила втаскивать на поверхность грязь и боль. Пусть думают, что хотят, но пока она собирает материал о комиссарах, «Друг народа» пишет о культуре и заседаниях Конвента, не вдаваясь в оценки.

Так рассуждала Бьянка, сидя на мостовой среди прочих слушателей неподалеку от Монмартра. Сегодня вечером она проиграла. Не смогла защитить дорогое ее сердцу существо, и позволила уйти агенту. Скрыться от этих мыслей она прибежала на Монмартр, куда всегда приходила, когда хотела отвлечься. Что бы сказал Марат на подобную слабость? Скорее всего, посмеялся бы, легко хлопнув по плечу: «Да ладно тебе, Клери». Он всегда находил нужные слова. Обнаружив, что музыкант уже давно ушел и народ разошелся, Бьянка побрела обратно к центру. «От кого ты бежишь? От Огюстена, которому боишься смотреть в глаза?» Да, Антуан. Ты, как всегда, прав. Я бегу от разговора с Огюстеном, потому что хочу поговорить с его братом, прежде чем… Вот и Сент-Оноре. Робеспьер не спит, в отличие от остальных жителей дома. Четвертый час ночи. Ее время. Бьянка поднялась на окно и легко спрыгнула на пол, оказавшись в комнате Робеспьера. Казалось, он не удивился. Наверное, он ждал этого визита, потому что они так и не обсудили произошедшее.

- Я рада, что вы не спите. Простите, что потревожила. Но мне показалось, что нам стоит обсудить сложившуюся ситуацию.

- Заходите, - Робеспьер поднялся навстречу молодой женщине и, немного подумав, закрыл окно. В ночной тишине любой разговор становится особенно слышен. Они действительно не обсудили случившееся, да и что было обсуждать? Неудачу? Хотя сам он с трудом мог вспомнить лицо того агента, могли найтись люди, которые запомнили человека, спустившегося в галереи. Страффорда в свое время запомнили. Вряд ли этот человек сильнее по своим способностям. От мыслей о неудаче и от панического ужаса его спасла только кипа бумаг, когда Рикор сообщил, что две петиции требуют немедленного ответа. На самом деле их было не две, а больше. - Что вы хотите сказать о ситуации? Все настолько плохо? - поинтересовался Робеспьер. - Сейчас среди потенциальных пациентов Шарантона, Ришар, секретарь Бюро, Жак из архива и я. Буду вам очень благодарен за совет... что можно сделать, чтобы обезвредить людей от подобных вмешательств?

- Мне это неизвестно, - Бьянка покачала головой. - Когда-то я давала совет Антуану... Маленький трюк, о котором мне рассказывали. Если, зная, что рядом с тобой находится человек, обладающий способностью прочесть твои мысли, начать усилием воли думать о чем-то, что в свое время поразило воображение... Первое свидание, первое выступление, первый провал, о котором больно вспоминать... Все, что угодно. Нечто, во что можно погрузиться с головой, и не отвлекаться... Правда, этот совет я могу дать вам. Остальные все равно просто не поймут, о чем я говорю. Мне очень жаль, что я так бездарно все сделала. Простите меня. Что касается его лица, то я могу... - она молча взяла с его стола чистый листок и перо и принялась набрасывать портрет. Универсальный агент... Очень скоро он привыкнет к ней и перестанет видеть в ней женщину окончательно. Она - неживое существо, способное приносить пользу обществу. Это главное, а все остальное вторично. Да и чего именно она хочет от этого человека? - Бьянка положила перо и задумалась, поставив подбородок на сложенные руки.

Робеспьер кивнул, принимая совет к сведению. Использовать его на практике будет чрезвычайно сложно, так как он никогда не заставлял себя думать или не думать о чем-то намеренно, но никто не сказал, что это затея обречена на провал. Мудрое решение. Однако остальным этого не скажешь.

- Вы сделали все, что было в ваших силах, не сомневаюсь, - сказал он в голос. - И вы запомнили его лицо, значит, этот человек останется безликим только для меня, для Ришара, но не для вас. В дальнейшем мы найдем способ обезвредить его, но я бы не стал принимать скоропалительных решений... Ведь на его место могут прислать другого, верно? Кого-то, кто станет действовать более смело. С действительно разрушительными последствиями. Скажите... вы не можете действовать в толпе? Глупо сформулированный вопрос, но суть в том, что Страффорд избегал этого. Агент же постарался скрыться именно в толпе. Чем это объясняется?

- Да, вы правы. - Бьянка вернулась к работе. -Я не всесильна - увы. Именно поэтому я боялась выступления в якобинском клубе и тянула до последнего. А Страффорд, судя по всему, гораздо сильнее меня.. если и он избегал толпы... Как вы считаете, почему я отступила? - она вновь отложила перо и с любопытством взглянула на своего собеседника. Интересно, что он скажет, если она возьмет и расскажет ему о том, что предпочла его Огюстену? Выгонит? Расстроится? Рассудит, что можно извлечь из сложившейся ситуации? Посмотрит на нее новыми глазами? Бьянка нервно оглянулась по сторонам, словно тут был кто-то еще. Нет стоит экспериментировать. Итак ситуация накалена до предела, справиться бы хотя бы с тем, что есть.

- В Клубе все зависело не столько от ваших необычных возможностей, сколько от умения завладеть вниманием слушателей и умения подобрать нужные слова, - медленно сказал Робеспьер. - Вам это удалось. Я не знаю, почему вы отступили, так не имею возможности видеть и слышать то, что доступно вам. Возможно, вы вели своего рода диалог с этим человеком... Возможно, ему удалось заставить вас отступить. В любом случае, не произошло ничего непоправимого. Не вините себя за то, что не в силах изменить сейчас. Возможно, это удастся вам в будущем.

- Я отступила, потому что он пригрозил мне, что сведет вас с ума. - Она грустно улыбнулась. - Я сильнее, чем он. Я и имела возможность, потратив еще несколько минут, подчинить его своей воле. Но этих нескольких минут было бы для него достаточно, чтобы сделать с вами все, что угодно. Однажды я проделала это с Каррье... У меня не хватило мужества показать, что я недоступна для человеческих чувств. Теперь они знают, что вы мне дороги, и будут этим пользоваться. Просто хочу, чтобы вы знали, что произошло и чем может грозить мое участие в этой истории. Вы когда-нибудь сталкивались с подобным выбором?

- Сталкивался, - Робеспьер содрогнулся как от воспоминаний, так и от возможной перспективы сойти с ума. А еще было сочувствие по отношению к молодой женщине, которую заставили стать перед выбором и... от последующих картин, возникших в голове, ему стало нехорошо. - Боюсь, что невольно поставил вас в затруднительную ситуацию и вряд ли смогу когда-нибудь заслужить прощение, - медленно сказал он, глядя на собеседницу. - Тогда, когда вы провели несколько дней в тюрьме, они смогли поставить вас в подобные условия. Им нужны были вы, не так ли? Бьянка Сольдерини, жившая триста лет назад в Венеции. Я не знаю их истинных намерений, но мне известно, что они... наблюдают. Вас могут поставить в те же условия и сейчас. Это приводит нас к тому, что нужно покончить с Монтеню, но сделать это с помощью третьих лиц. Иного выхода я не вижу.

- О господи, вы знаете мое имя! - Бьянка вспыхнула. Почему-то именно эта мелочь ее смутила, хотя в знании о том, где она жила прежде, не было никакой важной информации. - Да, вы правы, им нужна была всего лишь я, а не политические секреты. А для этой цели они были готовы действовать любыми методами. Как правило, такие как я, не привязываются к людям, и предпочитают общаться в кругу себе подобных. Поэтому они неуязвимы. А меня легко поймать, стоит пригрозить... - она оборвала фразу на середине. - Вы правы. Через третьих лиц. Но, насколько я поняла, Страффорд вряд ли будет помогать вам.

- Я бы предпочел не встречаться со Страффордом, - покачал головой Робеспьер. - Хотя это и не от меня зависит. Нет... Вам не кажется, что у нас есть довольно неплохой опыт с гражданином Орсэ? Он ничего не смог сделать, будучи одурманен опием. Если сделать так, что Монтеню угостят снадобьем без его ведома и без ведома угощающего лица, которое будет всего лишь исполнителем... мы обезвредим его на некоторое время. А может быть и навсегда. Однако это не дает гарантий, что на место Монтеню не придет другой человек. Правда, здесь напрашивается вариант несколько сложный, но в целом выполнимый... обезвредить остальных, хотя бы частично, при помощи информации, которую, быть может, удастся извлечь из самого Монтеню. Слишком сложно и трудоемко, но за неимением других вариантов...

- Их кто-то направляет, - тихо сказала Бьянка. - И этот кто-то гораздо сильнее и хитрее их. Устранить Монтеню - лишь временное решение проблемы. Он - исполнитель. Всего лишь пешка.

- При благоприятном стечении обстоятельств об этом мог бы рассказать Монтеню, - задумчиво сказал Робеспьер. - Сейчас преимущество не на нашей стороне, но... Если я правильно думаю, сейчас им нужны не вы, иначе любой агент просто наблюдал бы, а не предпринимал агрессивные действия и не скрывался с места, которое заполучил, приложив определенные усилия. Его посадили именно в Бюро общей полиции, а не в одном из бюро комитетов, где легче затеряться... Как вы думаете, в Бюро общей полиции есть что-то, что может заинтересовать их? Кроме того, что вы числитесь там, как агент?

- Досье... Там есть досье на всех, кто хотя бы как-то был втянут в жизнь Парижа и имел заметное влияние на кого-то из политиков. Уверена, что Эжени Леме, спутница Демулена и Страффорд, близкий друг Лавуазье, попали под наблюдение агентов Бюро.... Есть еще несколько бессмертных, с которыми я не знакома. А еще есть Сен-Жюст. Вы знаете, что одно время они мечтали заполучить его или хотя бы познакомиться поближе? - Бьянка вспомнила разговор с Сантьяго. Он стрелял в Сен-Жюста просто чтобы проверить, как на это среагируют бессмертные. И говорил, что Сен-Жюст приковывает особое внимание Ордена. Стоило ли говорить об этом Робеспьеру? Сейчас, глядя на его встревоженное лицо, она об этом не думала.

- Нет, я об этом не знал, - покачал головой Робеспьер. - Хотя нет, о чем я... Люциани. Он ведь тоже из их общества. И он был... дружен с Сен-Жюстом. К сожалению... - он нахмурился, вспомнив о досье, которое пришлось сжечь в угоду Сен-Жюсту. Люциани в свое время попадал под наблюдение жандармов, а потом исчез. Довольно загадочным образом... Не будем упускать и этот факт.


- Люциани ушел из Ордена. Не думайте о нем. - Бьянка хотела рассказать о том, как сама его освободила, но вовремя одумалась. Пусть он догадывается или не догадывается - всему есть мера, даже его терпению. - В любом случае, нам надо затаиться и ничего не предпринимать. Пока... В утешение я могу сказать лишь, что агент Монтеню действительно не планирует влезать в дела Бюро и интересуется лишь поиском какого-то бессмертного... Знать, какого...

- Это - хорошая новость, - слегка улыбнулся Робеспьер. - И сейчас лучше ничего не предпринимать, вы правы. Но вы печальны. Не грустите, из любой ситуации можно найти выход, даже если она кажется безнадежной. Мне жаль, что я невольно послужил причиной ситуации, в которой вы оказались перед выбором, но еще не все безнадежно потеряно. Благодарю вас за помощь и за то, что отозвались на мою просьбу.

- Ну что вы... Разве я могла не отозваться... Если бы я могла переложить на свои плечи хотя бы часть ваших проблем... - Бьянка отходила к окну, отчаянно ругаясь на себя за то, что мямлит все эти ненужные слова, вместо того, чтобы сказать то, что думает и покончить с этой историей раз и навсегда. - Пожалуйста, не думайте, что ставите меня в неудобное положение.. Я с радостью готова помочь вам. Всегда. - Хотелось ударить рукой по подоконнику. Если бы Мариус видел ее сейчас, он бы смеялся, и был бы прав. Бьянка Сольдерини, одна из самых популярных женщин Венеции, существо, еще при смертной жизни бросившее вызов всем условностям, бессмертная, которая никогда и ничего не боялась, не может поговорить на равных с мужчиной. Немыслимо! Глупо и так непохоже на нее- настоящую! Но что-то заставляло говорить слова, от которой самой становилось противно. Неужели, страх перед его реакцией? - Обращайтесь, гражданин Робеспьер. И я буду держать вас в курсе. Наверное, это все, что я хотела обсудить. - Бьянка опустила голову и взглянула на ночную улицу. Говорят, Мишеля Ландри недавно арестовали. Он, наверное, много бы отдал за возможность увидеть ее ночью в окне Робеспьера.

- Вы уже и так достаточно помогли мне, - устало сказал Робеспьер. Откуда она взялась, эта усталость? - Вы сделали больше, чем я мог даже помыслить... - Какой-то вопрос диссонировал с общим тоном. Ах да, Ландри. - Ландри арестован по подозрению в общении с роялистами. Думаю, что его в скором времени отпустят, так как мы не можем наказывать всякого, с кем приходят побеседовать подозреваемые. Он еще успеет написать не одну мерзкую статейку. - Взглянув на нее, он резко сменил тему разговора: - Что вас тревожит, гражданка Флери? После того выступления в Якобинском Клубе вы чем-то обеспокоены. Если я в силах помочь вам, советом или действием, не стесняйтесь сказать. Этим вы очень обяжете меня.

- Это личное. - Бьянка встряхнула головой, борясь с собственной слабостью. - Не знала, что я так выразительна. Как вы верно заметили, мне слишком много лет. А годы стирают с наших лиц эмоции. Это никак не связано с происходящим сейчас. Просто я в последнее время сама себе не очень нравлюсь. А хотите, расскажу, почему? Скажите, гражданин Робеспьер, что бы вы сказали, если бы я призналась, что несмотря на все хорошее отношение к вашему брату, полюбила другого человека?

- Простите, - Робеспьер на секунду замолчал, будучи в замешательстве, так у него и в мыслях не было задавать вопросы личного характера, ставя в неловкое положение в первую очередь собеседницу. - Я не предполагал, что это личное, хотя следовало бы подумать. К ответу на ваш вопрос... Что же, вы взрослые люди и вправе решать, как долго вам оставаться вместе и оставаться ли. Полагаю, что было бы справедливым сказать о вашем решении Огюстену, так как он привязан к вам... Не думаю, что выдам какую-то тайну, если скажу это.

- Он захочет узнать имя счастливого соперника, а, назвав имя, я сделаю ему больно, - улыбнулась Бьянка. К ней возвращалась былая уверенность в том, что лучше броситься с обрыва вниз и посмотреть, что из этого выйдет, чем стоять на перепутье, размышляя, стоит ли поступать так, а не иначе. - Также я брошу тень на этого человека, причем незаслуженную. Дело в том, что он не сделал ничего, чтобы заслужить мое особое расположение. Всего один дружеский разговор, который все решил. Я, к сожалению, быстро принимаю решения. С того самого разговора и тянется моя печальная история. И, раз вы проявили к ней интерес, посоветуйте, как мне поступить.

- Не сердитесь, но здесь я не вправе давать вам советы, - покачал головой Робеспьер. - Да и не следует спрашивать совета в подобных делах у третьих лиц... Я не хочу, чтобы последовав какому-нибудь совету, вы потом косвенно обвиняли меня в своих несчастьях, если что-то будет не так, как вы хотите. Я говорю в целом, так как подобные эмоции свойственны, наверное, всем. Более того, у меня не столь богатый опыт в житейских ситуациях, чтобы я мог что-либо советовать. Поэтому не совершайте ошибки, настаивая на ответе. Единственное, что я могу сказать, это повторить то, что будет справедливо, если вы поговорите с Огюстеном. Не нужно мучить его и себя.

- Но он же попросит назвать имя! Он имеет право знать! - в отчаянии сказала Бьянка.

- Разумеется. Хотя не могу сказать с уверенностью, что он попросит назвать имя. Узнает, не исключено, так как в Париже живут в том числе и сплетнями, а вы - довольно известная личность.

- Вы даже не представляете себе, о чем говорите, - быстро сказала Бьянка. - И все гораздо хуже, чем вы думаете. Я не очень разочаровала вас своим признанием? А если разочаровала - то это честно. Я все сказала, как есть. А имя этого человека не имеет значения. Как же меня измучала эта неопределенность! - Она замерла на секунду, сжигая взглядом входную дверь. Пусть думают о ней все, что угодно. Еще немного, и ее обвинят в том, что она изменяет Огюстену с генералом Гошем... Ну и пусть. Черт с ней, с репутацией. Лучше так, чем эта правда, к которой ни готов ни один, ни второй. - Мне стало легче. Надеюсь, вы сохраните мою тайну.
- Я сохраню вашу тайну, не нужно оскорблять меня недоверием, - тихо сказал Робеспьер. - Вы не разочаровали меня, так как каждый имеет право на личную жизнь... Хотя мне и немного жаль, что у вас не сложилось с Огюстеном, но это скорее дань недавнему прошлому: я слишком привык видеть вас вместе.

- Это не изменится, поверьте. - Бьянка склонила голову. Ну и беседа... И ведь он совсем не догадывается... Это - к лучшему. Надо сделать еще одну попытку вырвать из себя это ни к чему не ведущее чувство. Если получится. - Огюстен слишком дорог мне, чтобы сказать ему такое. Я буду бороться с собой. Хотя бы потому что человек, о котором я рассказала вам, никогда в жизни на меня не взглянет так, как мне нужно. Вот такая я эгоистка. Но ведь мы с вами всегда беседуем искренне в те редкие моменты, когда я прихожу в этот дом через окно? Мне пора. Я буду держать вас в курсе. И ничего не предприму, чтобы не подставить вас под удар. Прощайте, гражданин Робеспьер.

- Вы прощаетесь? - спросил Робеспьер, но потом отругал себя. Достаточно сказано бестактностей на сегодня. - Удачи, гражданка Флери. Будьте осторожны.

- А вы хотели услышать имя человека, о котором я вам рассказала? - резко повернулась Бьянка. - Или еще поговорить со мной?

- Нет, - удивленно ответил Робеспьер, даже не пытаясь скрыть это удивление, - Я не намеревался задавать вам вопросы личного характера. И не могу настаивать на беседе, отнимая ваше время... Тем более что все ваши мысли, скорее всего, заняты пресловутым личным вопросом.

- Пресловутый личный вопрос никуда не уйдет, - просияла Бьянка. - Но если вы хотите, чтобы я осталась и поговорила с вами о чем-то, что вам интересно, я с удовольствием останусь. К сожалению, я не спешу. Мой личный вопрос не дает мне возможности вернуться домой, так как я ничего еще не решила - просто потому что я не знаю, как говорить с Огюстеном и при этом не хочу его обижать и расстраивать. Но если вы планировали поработать.. В общем, решение за вами.

- Из меня сейчас не очень хороший собеседник, но думаю, что мы можем уделить немного времени разговору, - сказал Робеспьер. - А потом... боюсь, что усталость возьмет свое вне зависимости от моего желания. Вам не будет сложно рассказать немного о своих путешествиях? Если подобная тема для разговора вас устраивает...

- Да, конечно! И так как вы знаете о моих способностях, то я могу не только рассказывать, но и показывать! Это не чтение мыслей - нет! Просто образы. Мои личные и дорогие мне воспоминания. Когда-то я уже показывала вам свои образы, только тогда я вас не любила и старалась обидеть. Теперь все иначе. Вы знаете, как выглядел Рим в 15 веке? То, что пишут в книгах, не дает возможности прочувствовать до конца величие этого города. Однажды человек, которого я бесконечно уважала и боготворила, взял меня с собой в путешествие... - Бьянка тихо повела рассказ, украшая его давно забытыми картинами. Она была счастлива, что сдержала свою тайну и не нарушила хрупкого равновесия, которое установилось между ней и этим человеком, который с одной стороны держал в руках всю страну, а с другой оставался бесконечно одиноким. Лучше так. А дальше будет видно.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Май 23, 2010 11:39 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794
Париж
Сомерсет, Эжени

Граф Уильям Сомерсет держал в руке мокрую рубашку, раздумывая, просушить ли ее, повесив на заднем дворе какой-нибудь парижской домохозяйки или одеть прямо так. Уважающий себя человек должен всегда стараться выглядеть достойно – хотя бы ради самого себя. Поэтому, признав тот факт, что он стал обычным бродягой, граф тем не менее пытался следить за собой. В том, чтобы регулярно мыться в Сене, и там же стирать свое белье, он находил теперь своеобразное удовольствие. Сколько, интересно, Робеспьер намеренн дать ему времени пожить, изматывая постоянной слежкой? Эта игра начинала надоедать и действовала на нервы. Но что еще оставалось делать? Он не мог пойти ни к одному из их с бароном общих друзей, потому что тем самым обрек бы их на арест. Поэтому – бродяжничество и охота на случайных пьяниц, готовых сыграть с ним на деньги. Деньги, которые он однажды нашел рядом с собой, выбравшись из притона, были потрачены на гашиш и опий. А все остальное, вроде еды и питья – не столь важно, и дело наживное.

Взгляд Сомерсета на секунду задержался на аппетитной молодой женщине лет двадцати пяти в пышной юбке и кокетливом ярко-голубом чепце. Она энергично развешивала белье, беспрестанно что-то болтая в открытое окно, где, судя по всему, находился ее муж или брат. Удивительные создания – эти женщины… Способны болтать без умолку и ни о чем просто так, ради самого процесса. А вещи у ее мужа или брата весьма неплохие, кстати. Что если пробраться сюда ночью и позаимствовать? Воровство станет еще одной ступенькой в его грехопадении. Стоит попробовать – все равно за его жизнь сейчас никто не даст и ломаного гроша! Сомерсет продолжал с интересом следить за телодвижениями заинтересовавшей его дамы, когда заметил смутно знакомое лицо. Девушка, смотревшая на него, была молодой. Длинноволосая брюнетка с печальными и мерцающими глазами. Наверное, эти глаза он и запомнил. Хотя, что раздумывать, если можно просто спросить.

- Простите, прекрасная гражданка, за прямоту. Вы с вами нигде не встречались? Уж очень ваше лицо ассоциируется у меня с чем-то приятным.


*Цветут розы*, - отметила Эжени, едва выйдя на набережную. Действительно, весна незаметно перешла в лето, и теперь Париж как будто утонул в цветах – красные мальвы, белые камелии и повсюду – тяжелые, до земли наклоняющие ветки под собственной тяжестью кустовые розы. *Пахнет кровью и розами. Если бы с Сены не доносился ветер, то даже бессмертные задохнулись бы*.
Эжени посмотрела на правый берег Парижа. Тюрьма там. *Ох, генерал, у Вас не очень хороший характер, но все-таки…* Все-таки в этом что-то было. И розы, и вчерашний вечер, когда они внезапно столкнулись на улице и так и не нашли, что сказать друг другу, и их недолгая прогулка – все было очень неправильно – но так правильно. Эжени внезапно подумала, что, познакомься они несколько раньше, то, как знать, может быть, все было бы иначе. Если бы не было призраков на Ситэ… Или если бы… *Черт побери, я должна его найти. Или он меня…* Эжени повернулась спиной к Сене, рассматривая прохожих. Ведь столкнулись же они на улице один раз – значит, должен быть второй случай на пару первому. Высокий темноловосый мужчина, рассматривавший окна второго этажа привлек ее внимание сразу… Хотя нет, генерал того же роста, но держится слегка по-другому, и волосы у него немного короче. Но и в этом было что-то знакомое…
Эжени не выдержала и рассмеялась. Ирония судьбы – накликала себе случайную встречу.Тот незнакомец-аристократ из жуткого притона. Выглядел он… ну хотя бы гладко выбритым. *Волосы у него мокрые. И рубашка… Его что, в Сене искупали одетым? Красив, хотя про таких говорят - *еще красив* - скоро его образ жизни даст о себе знать. Даже в полутьме видно, как блестят глаза. И руки стали еще более худыми…*
Черноволосый мужчина обернулся. На руке блеснуло знакомое кольцо.
В ответ на вопрос незнакомца, Эжени рассмеялась.
- Вы видели меня во сне, неужели не помните?, - прищурилась она, - Хотя нет, шучу. Меня зовут Анна, я - дочь мясника с угла улицы Кордельеров, и мы с Вами вместе третьего дня стояли в очереди за курицей в лавке. Какой вариант выбираете?


- Первый, - серьезно сказал Сомерсет. Некоторое время он рассматривал молодую особу, которая вызвала у него столь приятные ассоциации. - Вы не похожи на дочь мясника. Размер ноги не тот. Знаете, давно обратил внимание, что у дочерей мясников ноги вырастают такими же огромными, как и у их отцов. Видимо, какое-то древнее проклятье. - Он говорил серьезно, а глаза смеялись. Стоящая перед ним девушка ему нравилась.


- Вместе тем, мне кажется, будь у меня действительно в руках курица, Вы бы пожирали меня взглядом еще сильнее. Угадала? – усмехнулась Эжени, - Что кается дочерей мясника, доверяю Вашему опыту, хотя мне не нравится презрение, которое звучит в Вашем голосе. Я, между прочим, далеко не кающаяся аристократка, - нарочито по-деревенски с провинциальным заговорила Эжени, решив поддразнить этого принца в лохмотьях, - В Вашем сне я не учила Вас стирать рубашки, например? Моя мать была прачкой, и, кстати, учила никогда не надевать одежду тонкого батиста мокрой – теряет форму.

- Про форму я и так знаю, мадмуазель, - печально произнес Сомерсет, с отвращением приподнимая двумя пальцами жалко висящий манжет рукава. - Но что же делать - я не имею собственного дома. Увы. Но не теряю присутствия духа и хотя бы как-то поддерживаю внешний вид в отличие от тех опустившихся существ, что бродят по улицам, жалея себя и взывая к милосердию тех, в чьих руках находится власть. - Сомерсет шутливо нахмурился. - Интересно, сам-то понял, что наговорил? Что касается курицы в ваших руках, то пожирал бы вас взглядом - угадали. В особенности. если бы она была черной, а в другой руке у вас была игла. Слышал, дикие люди колдуют при помощи этих несложных приспособлений. А вы ведь умеете колдовать, не так ли? Иначе не ассоциировались бы у меня с ангелом-хранителем, который вытащил меня из преисподней и дал шанс купить себе новую рубашку и кое-что еще, необходимое мне для вдохновения.

Эжени выслушала монолог незнакомца и нахмурилась.
- Мне кажется, или я слышу в Вашем голосе ноты жалости к себе? Или Вы хотите ее пробудить в других? Что касается черных куриц с иголкой – увы, гражданин. В прошлый раз Вы требовали от меня сшить себе фиолетовое платье, теперь Ваше представление о прекрасном дополнилось черной птицей и иголкой. В следующий раз Вы скажете, что я должна ездить верхом на двухголовой корове. У Вас сложное представление о прекрасном, - Эжени продолжила разглядывать незнакомца, пытаясь прикинуть, что с ним можно сделать. С одной стороны, человек явно находился в отчаянном положении. С другой стороны, помочь еще одному роялисту – это заявка на катастрофу. С четвертой стороны..., - Вы знаете, а у меня, кажется, относительно Вас просыпается материнский инстинкт, - рассмеялась Эжени, - Если бы Вы ни были так опасны, все было бы гораздо проще.

Соерсет потряс головой. - Нет-нет-нет, так мы не договаривались! Мое прекрасное видение, мой темный ангел, моя спасительница и совесть в одном лице, не надо о материнских инстинктах, прошу вас! Я вижу очаровательное существо, которое не портит даже то, что оно не всегда знает, куда деть руки и поэтому теребит собственные рукава или вот эту сумочку, которая так хорошо дополняет ваш сегодняшний наряд. На корову я не посажу вас, даже если приму смертельную дозу яда! Вы изящны, а на коровах пусть ездят дочки мясников, которые уверовали в то, что они избранные и теперь носят платья, украденные у более успешных в прошлом соседок. Хотите, подарю вам единорога? Только он должен быть непременно черным. Вы хоть и играете белыми, но это не ваш цвет. - Говоря это Сомерсет отметил, что человек, блуждавший якобы в поисках нужного дома, за его спиной, внаглую сверлит глазами его спутницу. Сомерсет слегка нахмурился и сделал галантный жест рукой, словно, пропуская Эжени вперед. - Премного обязан вам за беседу. А теперь спешите, гражданка, и не оглядывайтесь по сторонам. Опасен не я, но те, кто следят за мной. Прошу вас, уходите. Мне бы не хотелось видеть вашу голову в руках парижского палача.

Эжени ласково улыбнулась ему и прошла вперед, поравнявшись с человеком, которого взглядом отметил Сомерсет и мысленно приказав шпиону споткнуться, причем так, чтобы задеть сумочку, которую она несла в руках. Человек действительно споткнулся и упал, чуть не отдавив ей ногу. Воспользовавшись его замешательством, Эжени быстро сунула ему за пазуху свой кошелек, приказав забыть о том, как он у него очутился. Содержимое сумочки между тем рассыпалось по всей улице – от каких-то принадлежностей для вышивания до мелких денег.
- Держи вора, - закричала Эжени, указывая на соглядатая, - Мой кошелек, граждане! Он нарочно толкнул меня, смотрите. Граждане, держите его, - Парижанам в эти дни не надо было повторять дважды, - человека уже схватил за плечо какой-то молодчик в краном колпаке, многие кинулись собирать мелочь. Эжени тем временем повернулась к Сомерсету.
- Ну что, бегите, - рассмеялась она, - Ваш шанс. Только перестаньте вдохновляться темными и мрачными картинами, договорились?

- Как я могу найти вас? - быстро спросил Сомерсет. - Не уйду, пока не назовете адрес и имя.

- Не назову, пока не обещаете, что перестанете вдохновляться темными зельями и ангелами, - ответила Эжени, - Знаете, у меня много друзей-самоубийц, и каждый в своем роде. Хочу, наконец, завести одного нормального.

- Я самый что ни на есть нормальный. А мои темные зелья - часть меня. Большую часть моей жизни, - Сомерсет увидел, как к ним приближается жандарм. Черт побери, а ведь эта симпатичная девушка уже запомнена и отмечена шпионом, приставленном к нему Робеспьером. Теперь ей точно не отмыться от преследования. Сомерсет вспомнил чему учил его старый друг де Бац. Незаметный удар хорошо заточенным гвоздем в бок. Благо, этот человек одет под санкюлота, гвоздь легко пройдет через тонкую рубашку. А самодельное оружие граф всегда носил с собой на всякий случай. - Я восхищен вашим поступком. Жаль, мне действительно нужно бежать. Буду счастлив видеть вас снова... И желательно - на этом свете. - Сомерсет неслышно приблизился к шпиону, который пытался оправдаться перед толпой и быстрым движением воткнул в него гвоздь. Затем затерялся в толпе.

Эжени задумчиво посмотрела ему вслед, после чего вмешалась в толпу, вычищая из мыслей шпиона любые воспоминания о самой себе и встрече с Сомерсетом. Пусть думает, что потерял человека в толпе, став обычной жертвой уличной истерики. Если выживет, конечно – сейчас шпион лежал в луже красной крови. Воспользовавшись все прибывавшими любопытными, она затерялась в толпе, подумав, что почему-то именно благодаря этому смертному, который живет в мрачном царстве теней, ее личные призраки наконец отступили. Запах крови смешивался с розами, а где-то впереди на парижских улицах маячил силуэт человека, который живет только реальностью и только сегодняшним днем. Теперь ей снова предстояло его искать.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Май 24, 2010 1:15 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Дом Дюпле.

Сен-Жюст, Робеспьер.

«Покупайте «Монитер»! Все новости Парижа, всего 8 су за номер! Правительство выделяет дополнительные средства на праздник в честь Верховного существа! Последняя речь гражданина Максимильяна Робеспьера! Все об успехах французский патриотов в армии, на бельгийской границе! Враг почти повержен! Комитет общественного спасения начал обсуждение нескольких законов, которые сделают нашу жизнь лучше! Гражданин Давид пишет новый портрет Неподкупного, и вскоре он будет выставлен…»

Сен-Жюст едва сдержался от того, чтобы не зажать уши руками и свернул в переулок. Он расстался со Страффордом около пяти часов утра, вполне мирно добравшись с ним до Парижа. Ровно в половину шестого он входил в квартиру, преследуемый заспанной квартирной хозяйкой, которая изо всех сил старалась придумать для себя дело, чтобы быть ему полезной. «Хотите кофе, Антуан?» (Он запретил ей обращаться к себе официально, потому что от этих «гражданин Сен-Жюст» становилось уже невыносимо тошно). «Вы устали, Антуан? Давайте я вскипячу для вас воды? Вы будете отдыхать или вам принести приборы? Может быть, завтрак?» Он довольно быстро спровадил эту приятную женщину, которая явно была непрочь быть приглашенной к нему как-нибудь на ночные посиделки вдвоем со всеми вытекающими последствиями. Не до этого сейчас. Традиционно перед сном бросил взгляд на соседний дом. Окна на третьем этаже не освещены. Значит, Огюстен уже спит, а Клери скачет в сторону своего укрытия. Вряд ли они в ближайшее время смогут разговаривать. То, что она вообразила себе про Робеспьера, было слишком. И хватит о этом…. А уже через четыре с половиной часа его разбудил стук в дверь. Почта, будь она неладна. Похоже, выспаться не удастся, несмотря на то, что сегодня – выходной день и даже Тюильри притих в ожидании завтрашних баталий.

Ровно в полдень Сен-Жюст, одетый по случаю выходного дня еще более изысканно, чем обычно, стучался в дом на Сент-Оноре. Если Робеспьера нет, он с удовольствием проведет время с сестрами Дюпле. Но Максимильян, как оказалось, был дома.
- Я вернулся, - улыбнулся Сен-Жюст, оказавшись в тесной, но уютной комнате, заваленной бумагами. Он дал себе обещание сдерживаться и не выплескивать раздражения, даже если оно возникнет.

- Я рад тебя видеть, Антуан, - Робеспьер жестом указал на кофейник на столе и, обмакнув перо в чернильницу, предостерегающе поднял руку, призывая Антуана помолчать две минуты, чтобы иметь возможность закончить письмо. Обычно он мог концентрировать внимание и на нескольких важных вещах, однако после вчерашних разговоров ему немилосердно хотелось спать: полтора часа - не отдых, а проснулся он по привычке, рано. - Я рад, что ты вернулся, - повторил Робеспьер, запечатав конверт. - Хотя пока что ничего особенно страшного не происходит. Из последних событий внимания заслуживают только лионские петиционеры, но на данном этапе это уже тоже не имеет большого значения. Как твои дела?

- Мои дела по-старому. Несколько дней в пути, и меньше суток - среди храбрых республиканцев, готовых произвести очередную попытку форсировать Самбру. - Сен-Жюст придвинул кресло к раскрытому окну и устроился, вытянув ноги. - Я прибыл в Париж сегодня на рассвете, и не знаю о последних новостях. Хотел заглянуть в Бюро, но посчитал, что это подождет до завтрашнего дня. А ты как-то бледновато выглядишь для выходного дня. Не выспался?

- Не выспался, - кивнул Робеспьер, судорожно подавив зевок. - Скажи, как давно ты слышал своего друга Люциани?

- Люциани? - насторожился Сен-Жюст. - Я не слышал ничего о нем с тех пор, как он исчез из тюрьмы. Насколько я знаю, он покинул страну. Будет странно, если я не спрошу, зачем ты им интересуешься?

Робеспьер внимательно посмотрел на соратника, но от замечаний воздержался. Исчез из тюрьмы и покинул страну. Потрясающая осведомленность... - Объясню, - ответил он. - У нас в Бюро объявился человек из их организации и, разумеется, морочит всем головы. Ришар и еще несколько человек на грани нервного срыва, предупреждаю, что они могут рассказать тебе очень много разной чепухи...
Бюро

- Так... - Сен-Жюст помрачнел. - Человек, обладающий сверхъестественными способностями - в Бюро общей полиции. Имеет доступ к бумагам. И к мыслям всех, кто туда ходит. Зачем он там? Перерыть досье и забрать все, что связано с Клери, Эжени и Страффордом? Возможно. Но почему сейчас? И откуда все это знает Робеспьер? Хотя... - Ты уже обсудил все с Клери? Она была здесь вчера? Странно, что она не уничтожила агента сама и быстро...

- Она бы уничтожила, но ей помешали. Агент, как выяснилось, не глуп. К моему великому сожалению, - ответил Робеспьер. - В результате все плохо: мы так и не знаем, что именно ему нужно и как долго он намерен там сидеть. Я говорю это тебе еще и с тем, чтобы ты был осторожен: тобой эти люди интересовались особенно.

- Расскажи все, что знаешь, - быстро сказал Сен-Жюст. - Пока мы не поймем, что им надо, мы не поймем, как от них избавиться. Но они читают мысли... Черт знает что такое. Самый простой вариант - вывезти из Парижа всех, чьим здоровьем можно шантажировать Клери - а именно, тебя и твоего брата - и отправить ее на встречу с этим агентом, чтобы она захватила его силой и притащила в тюрьму. Как Орсэ. То, что ты вкладываешь в понятие "ей помешали" - это ведь угроза кому-то из тех, кого она ставит в свой "близкий круг", не так ли? Больше ее ничем не напугать.

- При чем здесь я? - возмутился Робеспьер, но возмущение быстро уступило место досаде. - Да, ты прав, - неохотно признал он, - Ей пригрозили и я стал предметом шантажа. Мы пришли к выводу, что агента не столько интересует политика, сколько те, кого они успели взять на заметку из бесс... Из таких, как она, одним словом. А также те, кто с ними непосредственно общался. Например, ты или я.


- Шантаж входит в моду, - усмехнулся Сен-Жюст. - Может быть, и нам стоит взять это на заметку? Давно забытый, но всегда действенный прием. - Он погрузился в размышления, анализируя ситуацию. Вариантов было ровно два: смириться и предоставить сотрудникам Ордена взять то, что им надо и катиться к чертовой матери или попытаться их обыграть. В первом случае беспокоила неизвестность. А также ближайшее будущее. Кто знает, каким будет следующий шаг этих людей, если они почувствуют себя безнаказанными? Что самое печальное, вариантов действия не складывалось. А признавать этого не хотелось. - Прежде всего, нам надо скрыть мой приезд, - сказал Сен-Жюст. - Я мельком слышал, что интересую их, и именно мои мысли будут изучаться прежде всего, если я появлюсь в Бюро. Скрыв мое присутствие в Париже, мы выиграем несколько дней. Это даст мне возможность что-то спланировать с Клери, оставаясь при этом незамеченным для Ордена. Согласен?

- Антуан, не забывай, что они обладают способностями, которыми не обладаем мы, - ответил Робеспьер. - Я не могу не приходить в Бюро, так как в твое отсутствие являюсь его руководителем. И агенту ничего не стоит прочесть мои мысли или, если я буду очень мешать, умереть от сердечного приступа. Флери говорила о том, что есть своеобразный способ защиты, но он требует определенных навыков, которых у меня, к примеру, не наблюдается. Хорошо, мы скроем твой приезд. И что? Дальше как? Ты будешь скрываться неделю? Месяц? До тех пор, пока агенту не надоест эта игра? - он провел рукой по лбу, пытаясь прогнать воспоминания, от которых слова застревали в горле. - Нет, мои слова - не упрек тебе. Это просто монолог, так мне неприятны подобные вмешательства.

- В Бюро пусть появляется Кутон, или Карно, будь он неладен, - хмуро сказал Сен-Жюст. С каждой минутой он все больше злился оттого, что в голову не приходило ни одной ценной мысли. Все упиралось в чтение мыслей и возможность влияния на сознание.... - Стой! - Сен-Жюст оживился. - Клери ведь запомнила его лицо? Они не знают о ее способности воспроизводить лица - во всяком случае, она вряд ли рисовала им портреты на заказ. Что если попросить ее нарисовать его лицо, немного видоизменив его, но похожим? Поясню свою мысль. Этот человек явно будет работать в Бюро днем, и стараться уходить до наступления темноты, чтобы не сталкиваться с ней. Он - человек, и должен где-то спать. Если я вызову несколько жандармов, не связанных с Бюро, дам им портрет и попрошу разыскать этого человека, как важного свидетеля по какому-нибудь политическому делу? Они не будут знать об истинной цели своих поисков, не будут знать его имени, и он может не обратить внимания на их мысли. Нам нужно знать, где он живет. Дальше мы сможем действовать через Клери. вы ведь с ней подружились, не так ли? Думаю, она с радостью выполнит любое твое поручение.

- Не в моих правилах скрываться, как будто я совершил преступление - хмуро бросил Робеспьер. - Да, гражданка Флери запомнила его лицо, но об этом позже. Антуан, с чего ты взял, что он станет работать там днем? Я видел его вечером, притом довольно поздно. Не зная об истинной цели, мы не можем строить предположения. Возможно, он ищет бумаги, возможно людей, а возможно и... - он помедлил, подбирая нужное слово, так как уже едва не употребил определение "бессмертные" и хотел этого избежать. - Возможно, таких, как Флери, Леме, Страффорд. Мы этого не знаем точно. Хорошо, мы уничтожим агента. Что дальше? Они пришлют кого-то еще, кого мы уже не сможем распознать. И еще, последнее. Я и так попросил Жюльетт Флери об одолжении и не стану этого делать впредь, если обстоятельства не сложатся таким образом, что мы окажемся в безвыходной ситуации. Что же касается агента... Вот, - он положил на стол рисунок, сделанный молодой женщиной.

- И зря, - начал Сен-Жюст, но осекся. Не его дело лезть в эти отношения. Пусть сами разбираются во взаимных одолжениях. - Есть и еще один план. Им нужна информация. И люди, представляющие интерес для их исследований. Что если предложить им переговоры? Честные переговоры на нейтральной территории? Все это время мы сразу переходили к военным действиям, уничтожая их, как врагов. Что если выбросить белый флаг и разобраться в том, что им нужно?
- Это исключено, - покачал головой Робеспьер. - Я бы не хотел, чтобы в один прекрасный момент ты не смог вспомнить собственное имя или же вернулся с такой встречи законченным роялистом, к примеру. Хотя... если с тобой будет кто-то из подобных Жюльетт, эти люди не смогу так легко вмешиваться в твою память и мысли. Вчерашняя история меня научила тому, что наши планы будут разбиты о шантаж, ведь опыт агентов пополнился довольно полезным трюком. К сожалению. Тобой, дорогой друг, тоже очень легко шантажировать ту же Жюльетт Флери.

- Ты так думаешь? - скептически заметил Сен-Жюст. - Мы с Клери всего лишь... даже не знаю, как выразиться. Впрочем, тебе виднее. Но мы ведь можем предоставить им гарантии, Максимильян. И они смогут прочесть в моих мыслях, что я не собираюсь сделать им ничего плохого. Кстати, что ты подразумеваешь под выражением "подобных Жюльетт"? - Сен-Жюст не удержался от этого вопроса. Он только сейчас понял, что она на равных обсуждают вещи, о которых год назад говорить было не то что не принято - это считалось полным абсурдом. Интересно, что думает об этом сам Максимильян?

- Можем. Только предоставлять им гарантии, не зная, что они потребуют, это все равно, что покупать кота в мешке. Но да, логично, что ты, возможно, не собираешься делать им ничего плохого. А я второй раз становлюсь свидетелем того, как наши служащие вдруг начинают сходить с ума и бросаться на окружающих с ножами. Поступай, как знаешь. Что касается твоего вопроса, то я нахожу его очень странным. До этого момента ты прекрасно понимал, о чем речь и только сейчас спрашиваешь, что именно я подразумеваю.

- Мне интересно, как ты это воспринимаешь, вот и все, - пожал плечами Сен-Жюст. - До недавнего времени подобный разговор между нами был бы невозможен.

- До недавнего времени я считал подобные выдумки сказками. До встречи с гражданином Лайтнером, если быть точным. Говоря о подобных Жюльетт, я имею в виду то, что они обладают большими возможностями, чем мы. Но ты и сам об этом прекрасно знаешь.

- Мы так ничего и не решили, - сказал Сен-Жюст и опустил голову. - Завтра я должен показаться в Бюро. Видимо, действовать придется по обстоятельствам.

- Придется действовать по обстоятельствам, - согласился Робеспьер. - Я опасаюсь этих... наблюдателей. Поэтому предпочитаю выдвинуть все возможные возражения сразу же, чтобы не было себя в чем винить потом. Ситуация сложная... и необычная.

- Необычная... Возможно, к вечеру у меня появятся новые соображения.. А пока полдень. Готов составить тебе компанию за обедом у Дюпле. - Сен-Жюст неожиданно улыбнулся.

- Да, конечно, - кивнул Робеспьер. - Думаю, нам лучше спуститься вниз.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Май 25, 2010 12:15 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Париж

Бьянка, Огюстен

Судя по взглядам окружающих, Бьянка сегодня выглядела прекрасно. Она и правда готовилась к этому походу в театр, запланированному еще неделю назад. А после вчерашней беседы с Робеспьером к ней полностью вернулось присутствие духа и способность соображать. Больше всего она радовалась, что не сказала ему о своем странном и неясно откуда взявшемся чувстве. Человек был к этому не готов, к тому же, он, как человек хорошо воспитанный и любящий свою семью, скорее всего, был бы крайне смущен подобным развитием событий. Пусть думает, что она говорила о ком-то третьем. А она к тому моменту вернет их с Огюстеном отношениям былую легкость. И все будет как раньше. С той лишь разницей, что она позволит себе приходить изредка к его брату и говорить с ним на темы, не касающиеся политики. Как оказалось, она страшно устала скрывать свою истинную природу, а перед Робеспьером можно было не таиться. К тому же, ему действительно интересны ее воспоминания о прошлых веках! На том и порешим.

Для сегодняшнего просмотра Бьянка выбрала «Элизу» Луиджи Керубини. Легкая романтическая опера, не взывающая к патриотическим чувствам и лишенная налета торжественности и пафоса, так присущих современным постановкам. После того, как они с Огюстеном и Рикором посетили оперу Гретри «Республиканская избранница, или Праздник добродетели», желания ходить в театры поубавилось. Возможно, сегодня повезет больше?

Огюстен казался задумчивым и даже грустным. Вряд ли он догадывался о мыслях, которые бушевали в ней последние недели. Возможно, произошло что-то в Конвенте? Бьянка нарушила молчание первой.

- Ты сегодня немногословен. Что-то случилось?

- Нет, ничего не случилось, - быстро ответил Огюстен. Он ждал либо этого вопроса, либо подобного, так как с трудом выносил этот поход в театр, который они сами же запланировали. И это, наверное, было очень заметно. Собственно, ничего и не случилось. Сегодня он получил записку от неизвестного "доброжелателя", где говорилось об измене Жюльетт. Было неприятно и он никак не мог унять это чувство, несмотря на то, что сам отнюдь не являлся образцом верности, а Жюльетт не была ему ни женой, ни невестой. Хотя о том, чтобы спросить ее согласия и объявить о помолвке он думал. Эта досада мешала спокойно воспринимать пьесу и, как ни странно, он хотел бы заняться какой-то умственной работой, желательно монотонной - это помогало избавиться от хандры так же верно, как и бокал хорошего коньяка.

- Так не пойдет. - Бьянка остановилась, чтобы заглянуть ему в глаза. - Я не помню тебя таким уже давно. а если быт точной, впервые вижу тебя в таком настроении. Ты обижен на меня? За что? Мы никогда не скрываем друг от друга подобные вещи. Предлагаю не нарушать традиций. Если не хочешь, мы не пойдем в театр. Я ведь это просто так предложила... Ну, пожалуйста, Огюстен, расскажи, что тебя расстроило? Ты злишься из-за того, что мы вчеране встретились? Ты... ревнуешь? Думаешь, вчерашнюю ночь я провела так, как тебе бы не понравлиось?

- Ну вот, ты сама об этом заговорила, - улыбнулся Огюстен. Такой ответ звучал несколько цинично, но он ничего не мог с собой поделать. - Пойми, Жюльетт, если я не задаю тебе лишних вопросов, это восе не значит, что мне все равно, что с тобой. Однако когда я слышу, что тебя провожает домой пока что неизвестный мне гражданин и получаю записку, в которой сообщается примерно то же самое, то здесь задумаешься поневоле. Поэтому, раз ты вспомнила нашу давнюю и такую хорошую традицию, предлагаю выяснить все вопросы. По крайней мере в этом случае мы сможем расстаться, как взрослые, цивилизованные люди, а не как персонажи дешевой комедии. Я сознаю, что ты - очень красивая женщина и что твои предпочтения могут со временем измениться.

- Записку? Записку обо мне? Записку, в которой написано, что я тебе изменяю? И ты поверил... записке? - Бьянка достала из сумочки театральные билеты и протянула их Огюстену, не отпуская. - Давай их порвем. Прямо сейчас. Думаю, нам лучше будет провести время в кафе за бокалом коньяка, чем слушать пение актрис. Это мы еще успеем. Согласен?

- Отдельно записке и отдельно слухам я бы не поверил, Жюльетт. Однако подобное я слышал от слишком разных людей, чтобы и дальше притворяться слепоглухонемым, - сказал Огюстен. - Не нужно рвать билеты, так как поход в кафе - не лучшая затея. Там как раз могут быть любители послушать. Лучше пойдем в театр, как и планировали.

- Странно, что об этом заговорили только сейчас, - Бьянка быстро посмотрела по сторонам. Огюстен прав - этот пикантный разговор мог представлять интерес очнеь для многих. - Я знаю кафе, где всегда мало народу, - повторила она упрямо. - Судя по твоему взгляду, моих слов, что меня оговорили, тебе недостаточно, верно?

- Если ты передумала идти в театр, то пойдем лучше домой, - сказал Огюстен. - Там есть коньяк и там мы сможем говорить спокойно.

- Домой в таком настроении я идти не хочу, - разозлилась Бьянка. - К тому же, ты не ответил мне на вопрос. Ты поверил тому, что прочел обо мне в твоей записке? Может быть, ты мне ее покажешь?

- Я ее сжег, - спокойно сказал Огюстен. - на какой вопрос ты хочешь, чтобы я ответил, Жюльетт? Я уже сказал, что не поверил бы записке, взятой отдельно: и у тебя и у меня могут быть недоброжелатели. Но извини, я не могу относиться спокойно к тому, что некто провожает тебя домой, что еще полбеды, так как ночью ходить небезопасно и ты так благодарна гражданину за услугу, что даришь ему свои вещи? Здесь я не знаю, что думать, так как человек, который мне это сказал не способен фантазировать. После того, как еще несколько граждан поделились со мной новостью о том, что видели тебя в обществе какого-то человека я стал задумываться о том, что в слухах может быть доля правды: не забывай, что ты сейчас известна, Жюльетт. А парижане обычно следят за теми, чье имя у них на слуху.

- О боже, у меня появились личные шпионы! - на этот раз Бьянка рассердилась всерьез не незнакомого недоброжелателя. Все это время она беспокоилась, что кто-то намекал на ее секреты с Робеспьером, но, как выяснилось, дело вообще не стоило обсуждения. - Что ж, я готова рассказать тебе об этом человеке. Это - генерал Гош. Я действительно виделась с ним пару раз, столкнувшись случайно на улице, и он провожал меня домой. Он попросил меня подарить ему что-то на память, и я не уловила в его просьбе ничего неприличного. Все это - пустые слова, Огюстен, просто дружеский флирт! Как ты знаешь, я люблю общаться с мужчинами на равных, но это практически никогда ничего не значит! К тому же, генерал влюблен в одну актрису, которуя я знаю, и я лично передавала ей его записки. Если бы я изменила тебе, то ты был бы первым, кто узнал об этом! Не имею привычки врать по таким вопросам, потому что, как ты верно заметил, мы - взрослые люди.

- Мне хочется тебе верить, - ответил Огюстен, хотя чувство досады никуда не делось, вопреки обыкновению. Слова Жюльетт звучали правдоподобно, оснований не верить ей не было, но все же... слишком много он выслушал за это время, хотя с радостью отказался бы от перевирания всех сплетен. Еще и Максимильяна туда же приплели, что вообще не поддавалось никакой логике. - Может быть, мы все же сходим в театр? Мне меньше всего хочется сидеть в кафе, хотя если ты настаиваешь... Еще мы можем просто пойти погулять, хотя бы к садам Тюильри.

- Тебе хочется мне верить, но неприятный осадок от всего, что ты выслушал, никуда не уходит, - констатировала Бьянка. - Наверное, я могу это понять. Знаешь, , думаю, я как-нибудь приглашу генерала к нам, и, уверена, все разрешится. Тем более, что я попросила его выполнить для меня, точнее, для моего брата, некоторую работу. Ну что мне еще сделать и сказать, чтобы ты мне поверил? И знаешь, ты прав - пойдем в театр. А после театра купим у скупщиков что-нибудь вкусное и устроим дома большой праздник. МОжет быть, и настроение вернется? - Бьянка потянулась к нему и чмокнула в щеку.
- Пожалуйста, не злись! Я этого не заслужила!

- У меня есть причины не любить Гоша и кроме той о которой мы только что говорили, - угрюмо сказал Огюстен. Эта тема была ему очень неприятна, но лицемерить с близкими людьми он не хотел. Да и не умел. - Будет лучше, если мы не встретимся, иначе я вспомню о том, что именно он подбил Клери на серию тех заметок. Говорю об этом сейчас, чтобы у тебя не было на этот счет иллюзий, Жюльетт. И считай, что я пропустил мимо ушей то, что он выполняет для твоего брата некую работу. Прости, но я не хочу, чтобы и без того неприятный разговор закончился недосказанностью. А теперь пойдем в театр. И давай зайдем в кафе, как ты хотела - мне нужно выпить.

Бьянка подумала о том, что Огюстен, наверное, прав в своем отношении к генералу. Знал бы он о его предложениях, дело бы окончилось не просто скандалом, но чем-то посерьезнее. Но он не знал. А себя ей упрекнуть было не в чем. Что касается истории с его братом, то еще немного, и она будет со смехом вспоминать о собственном умопомешательстве. Огюстен - ее спутник. А все остальное не имеет значения.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Май 25, 2010 12:45 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794
Париж, у дома Бьянки
Гош, соседка Бьянки, неизвестный

Гош выругался сам на себя сквозь зубы. Черт бы побрал его язык в тот момент, когда он обещал Жюльетт сделать работу для ее брата – на редкость нудную, надо сказать. Ну кому, кому интересно, что происходило месяц назад – в конце концов, это уже дело историков. А сейчас все меняется почти ежечасно… Он откинулся в кресле… Надо же – подшивка газет за год… еще год назад, в марте, он был адъютантом генерала Ле Венера. Теперь нет ни адъютанта, ни того генерала… Как будто прошла целая жизнь.

И как будто целую жизнь он разбирает эти затхлые газеты. Гош отложил последнюю и радостно выпрямился. Если военной карьерой будет покончено – то в библиотеке он места явно не найдет. Впрочем, если с военной карьерой покончено – лучше пустить себе пулю в лоб.
Он оглядел комнату, которая за неделю жизни успела прийти в некоторый беспорядок.

Женщина на кровати пошевелилась.
- Мишель, - тихо произнес Гош, - Спасибо тебе за все. Мне пора. Не поможешь на правах старого друга разобраться с этим бардаком?
Получив сонный кивок в ответ, он успокоился и выбежал на лестницу, надеясь, что к его возвращению Мишель приведет убогую комнату в порядок, заодно лишив ее следов своего пребывания.
Дом Жюльетт ничем не выделялся среди окружающих. Темные окна настораживали.

Постучав несколько раз, Гош снова чертыхнулся и собирался уйти обратно, как вдруг из соседней двери выглянула испуганная женщина средних лет.


- Вы к гражданке Флери? – быстро проговорила она, меряя взглядом незнакомца, - Она задерживается. Вы можете передать мне все, что хотели передать ей. Она мне доверяет, - последнюю фразу женщина произнесла с гордостью. С тех пор, как она узнала, что по соседству с ней проживает сестра одного из самых известных журналистов Парижа, к тому же, проживает не одна, а с братом самого Неподкупного, она относилась к соседке с особой преданностью.

Больше всего хотелось просто сунуть жещине пачку листов в руки и быстрее от нее отделаться. Впрочем, в последний момнет Гош умудрился себя осадить - в конце концов, женщина не виновата ни в том, что не родилась красавицей, причем лет на тридцать раньше него самого, ни тем более в его дурном настроении.
- Благодарю, гражданка, вежливо улыбнулся он, - Уверен, Вы достойны доверия не меньше, чем Ваша соседка. Вежливо передав ей листы, он подмигнул ей, отметив, что женщина не знает, возмутиться ли или смутиться, - Ну, всего Вам доброго.


***
Он следил за домом на улице Комартен уже полтора часа. Окна квартиры Жюльетт Флери были темны. Значит, все верно - она с Робеспьером-младшим отправилась в театр. Это хорошо. Лишние жертвы не нужны. В его цели не входило убийство этой женщины. В конце концов, она виновна лишь в том, что сестра ненавистного журналиста и в том, что умнее других. Что касается Жана Клери, то он всегда был человеком-невидимкой… Сейчас все решится. Факт, что Жюльетт ведет все дела своего брата, не был секретом. Скорее всего, у нее должно что-то храниться. Если устроить пожар в ее доме, можно убить двух зайцев. Уничтожить бумаги, если таковые найдутся, и оставить очередное предупреждение для мальчишки.

Пора. Он подошел к дому. В одном из окон мелькнуло лицо – наверное, кто-то из обитателей проснулся, чтобы выпить воды. В этом районе явно принято ложиться рано. Да и не страшно, если его увидят – в темноте лицо хорошо все равно не разглядеть. Он поднялся на третий этаж и сунул специально заготовленный для этого ключ в замок. Дверь подалась. Не зажигая свечи, он прошел в комнату и бросился к столу, заваленному бумагами. Судя по всему, Жюльетт Флери уходила в спешке – иначе как объяснить, что у женщины – такой беспорядок. Он начал методично разбирать черновики, лежащие в столе. Так и есть – она продолжает копаться в грязных историях из прошлого популярных политиков. Вот и набросок статьи, которая так и не вышла. Значит, он все делает верно. Он распахнул окно. Свежий воздух сделает свое дело – огонь разгорится моментально. Затем чиркнул спичкой и поднес ее к бумагам. Еще одна спичка – к занавескам. И последнее. Записка, нацарапанная ножом на стене. «Последнее предупреждение, Клери. Твоя сестра будет следующей». Некоторое время он заворожено смотрел, как пламя перекинулось на деревянные стулья и стол. Затем тихо вышел и запер за собой дверь.

***

Отсалютовав женщине, Гош меланхолично повернулся, бросив напоследок взгляд на дом Жюльетт. На секунду показалось, что в окне мелькнул свет - хотя это, конечно, обычный обман зрения - луна сегодня светит почти неприлично ярко и бликует на окнах всего квартала. Улица Комартен... Знакомый адрес.. Хотя, конечно. В последнем доме по той же улице некогда жила одна его старинная знакомая и даже почти подруга. Вечер внезапно пообещал быть чуть более интересным... или нет. Не интересным, а разнообразным. Снова разозлившись на свое вынужденное безделье, Гош развернулся в другую сторону, чуть не сбив с ног какого-то гражданина, выходившего из подъезда.
- Черт побери... то есть извините, - холодно заметил Гош, подумав, что ссора с соседом Жюльетт - это последнее, чего не хватало для полного разнообразия этому вечеру. Мужчина чертыхнулся в ответ явно не оценив извинения по достоинству. Гош нахмурился и хотел было заметиь что-нибудь по поводу расшатанных нервов собеседника, но, к собственному сожалению, в который раз за этот день сдержался, причем на этот раз - из чисто практических соображений, так как второпях забыл дома спички, а курить хотелось все больше, - Гражданин, у Вас не будет огня? - примирительно заметил он.

Случайный свидетель. Этого еще не хватало. - Конечно. Сейчас. - Он полез за спичками и начал рыться в карманах, чтобы потянуть время. Человек, стоявший перед ним, не смотрел в его сторону. Это было несомненным плюсом. Ударить его? Выстрелить? Глупо. Лучше просто уйти, понадеявшись на удачу и темноту. Он молча протянул коробок и быстро зашагал, удаляясь от проклятого дома.

Гош взял коробок и чиркнул спичокй, после чего протянул его обратно... пустому месту. Все-таки этот гражданин какой-то нервный. И дурно воспитан - впрочем, сейчас не время открывать на уице Комартен школу хороших манер. Пожав плечами, Гош направился к дому, в котором жила его знакомая, о которой он случайно вспомнил.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Май 25, 2010 11:23 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года (продолжение)

У дома Бьянки


Сен-Жюст// Генерал Гош, Сен-Жюст// Огюстен, Бьянка, Робеспьер, Рикор


Сен-Жюст ворочался на кровати второй час. Бездарный день – серый, ненужный. Новость об агенте, который затесался в Бюро общей полиции, нервировала. Нет, даже злила. Давно уже в его жизни не происходило ситуаций, которые он не представлял себе, как разрешить. А тут был именно тот самый случай. Невозможно бороться с людьми, которые способны узнать каждый твой шаг. И невозможно обратиться к тем, кто способен им противостоять. Клери продемонстрировала све слабое место, и ею теперь можно манипулировать А Страффорд… Сен-Жют до сих пор не мог забыть, как однажды ему стало стыдно, когда он увлекся настолько, что стал требовать от Страффорда применения его способностей. Нет, при всем хорошем отношении, Страффорд будет последним, к кому он обратится. Не спится. И эти отблески в окне. И крики. Сен-Жюст подскочил на кровати. Последние остатки сна, как рукой сняло. Кричали о пожаре. В соседнем доме. Он выглянул и похолоде – горела квартира Клери. Через минуту Сен-Жюст уже подбегал к дому.

Вокруг суетились люди. Судя по всему, пожарных уже вызвали, но волнение нарастало с каждой секундой. «Там кто-то есть? В квартире?» - Сен-Жюст встряхнул кричащую женщину, узнав в ней соседку Клери. Та, дрожа всем телом, затрясла головой. Уже легче. Перед глазами встала картина. Полгода назад Клери однажды, в редкий момент их хороших отношений, извлекла из шкафа маленький дорожный сундучок. «Здесь – вся моя жизнь, Антуан. Если ты когда-нибудь захочешь сделать мне больно, просто сожги его». Он засмеялся и сказал, что так и сделает. А потом они сидели на полу, перебирая пожелтевшие картинки, записные книжки и дневники. Он по обыкновению издевался над ее сентиментальностью. А она нахмурилась и попросила никогда с этим не шутить. «Есть вещи, которые невозможно восстановить. Когда-нибудь ты это поймешь…» В ту минуту он понимал, о чем она. Медальон, который подарил ему Сен-Жермен, был, пожалуй, одной из таких вещей. Не раздумывая, Сен-Жюст взлетел на третий этаж, растолкав беснующихся людей. Накинуть сюртук на голову и понадеяться на удачу. Одна из комнат была полностью охвачена огнем, вторая – та самая, где находился чертов сундук – пока нет. Вот и он. Сен-Жюст схватил его и понесся обратно. Если в доме и было что-то еще из ценностей – не взыщи, Клери. На улице он отдышался, присел на землю и на несколько минут отключился, глядя перед собой. Успел.

***

Женщина рядом пошевелилась во сне, не открывая глаз. Гош мгновенно открыл глаза, слегка завидуя спокойному сну своей подруги на эту ночь. Сам он, скорее всего, теперь не уснет до рассвета. Мари почти не изменилась за несколько лет - разве что вышла замуж и овдовела, о чем сообщила ему с порога. Гош поинтересовался, можно ли в такой случае зайти и, естественно, остался на ночь...
Мари снова пошевелилась. Ее волосы упали Гоша на лицо, после чего он проснулся окончательно и, несколько негалантно убрав руку из-под головы женщины, поднялся, оглядывая комнату, обставленную мило, но несколько по-мещански - слишком много каких-то статуэток в виде купидонов, пастушек и прочей мелочи. На столе обнаружилась недопитая бутылка вина, которая поможет скоротать время до рассвета.
Снова захотелось курить. Впрочем, этого Мари в своей изящной квартирке точно не потерпит. Одевшись, Гош вышел на улицу, мысленно поблагодарив незнакомца за спички.
Впрочем... Или он сошел с ума, или сегодня без спичек вполне можно обойтись - зарево пожара было видно на многие кварталы вперед. К горящему дому на улице Комартен уже бежали люди, за которыми последовал и Гош.
Черт возьми, горит дом Жюльетт... ее соседка причитала в голос, что-то крича толпе и пытаясь сказать, что кто-то там чего-то не доглядел. А эти и рады слушать, разинув рты про горькую жизнь Жюльетт и ее славного брата, на которого, наверное, наали завистники.
Гош подошел к ней сквозь толпу и встряхнул женщину за плечи.
- Прекратите истерику, гражданка,- прошипел он, - Вода у Вас есть? Ну и отлично, вот за ней и бегите. А вот этот гражданин Вам поможет, - схватив какого-то зазававшегося прохожего, явно считавшего голубей на горящей крыше за шиворот, он толкнул его практически в объятия гражданки, - А Вы что стоите? - набросился он на остальных прохожих7 Будем ждать, пока дом сгорит? А Вы, гражданин...? - он осекся на полуслове, так как гражданин в слегка закопченном, но не потерявшем вида сюртуке развернулся к нему лицом,
- Что здесь делаете? - закончил Гош несколько по-иному предложение, так как все-таки обращался он не к кому иному, а к Сен-Жюсту, причем еще и не в Мозельской армии.

- Вас освободили? - Сен-Жюст прищурился, окинув холодным взглядом фигуру генерала. Он несколько минут назад узнал этот голос, но посчитал это плодом собственной фантазии.

- Не Вашими молитвами, не беспокойтесь, - ощерился Гош, - А Вы, вижу, тоже не на границе. Так что, будете сейчас спрашивать у всех присутствющих свидетельства о благонадежности или займемся делом?

- Не командуйте, генерал. Не в армии. Хотя, вижу, вы готовы заставить маршировать даже эту слабую женщину, потерявшую всякие мозги от страха. - Сен-Жюст легко поднялся на ноги. - Что вам здесь надо, генерал? Не хватает острых ощущений?

- Может быть, сами покомандуете? - поинтересовался Гош, - Как раз последняя балка прогорит. Кстати, япервым задал Вам этот же вопрос.

- Да? - ухмыльнулся Сен-Жюст. - Простите, не расслышал. Пожарные уже здесь. И тушением должны заниматься профессионалы. Или хотите проявить себя героем и в этой области?

- Я просто предпочитаю заняться делом, чем тратить время на очередные препирательства с Вами, - огрызнулся Гош, - Кстати, посторонитесь. Или Вы специально играете в героя, стоя под горящей доской? Но спасать Вас должны профессионалы, конечно.

- Генерал, вы считаете, я ослеп при виде вашей блистательной осанки? - Сен-Жюст вздернул подбородок. И неторопливо отошел в сторону. Он продолжал прижимать к себе обгоревший сундучок. Лицо и руки болели от жара. Он повернулся к дому, возле которого суетились пожарные, и уставился на последние отблески пламени.

- По крайней мере Вы вовремя прозрели, - ехидно ответил Гош, выпрямившись, - Не забудьте почистить сюртук - он слегка прокоптился, а то утратите свой блистательный холодный вид, - он развернулся в сторону горящего, а точнее, догорающего дома и направился в сторону горожан, которые присоединились к пожарным, подумав не без сожаления, что его собственный сюртук можно было не слишком жалеть.

***

Вопреки ожиданиям, вечер прошел довольно спокойно, а выпитый в кафе коньяк помог на время забыть обо всех треволнениях. Не выход, конечно, но что делать, если иначе в голову лезет такое, что удивляешься сам себе. Сейчас думать обо всем этом не хотелось. Жюльетт делилась впечатлениями от спектакля, он иногда соглашался, иногда нет и тогда каждый принимался отстаивать свою точку зрения в довольно забавной манере: пародируя известных и не очень людей. Довольно невинное развлечение, конечно, могло оказаться довольно опасным, если бы кто-то услышал, как он комментирует пьесу в манере Максимильяна, а потом - в манере Колло, но улицы были довольно пустынны, да и говорили они негромко. В квартале от дома было наоборот людно. Огюстен подумал, что немного поспешил с выводами, когда радовался тишине и спокойствию. Ветер донес запах гари. - Похоже, где-то пожар, - сказал он и был уверен, что не ошибся. Не сговариваясь, они ускорили шаг, а на соседней улице перешли на бег, пока не остановились как вкопанные перед домом. Пожарные уже закончили свою работу и, похоже, первые этажи и левое крыло дома практически не пострадали.
А вот их скромное жилище, к сожалению, сгорело дотла, это было видно даже отсюда при свете Луны. - Черт побери,- пробормотал Огюстен. - Как хорошо, что я не успел забрать деньги за этот месяц, ведь кроме всего прочего нам понадобится новая квартира и одежда.

- Не может быть... Не может быть... Огюстен, так не бывает... - Бьянка замерла, вцепившись в его руку. Идти дальше было страшно. Ее квартира. Дом, которым она так гордилась. Она любила в нем каждую мелочь, и, вспоминая свои роскошные комнаты во дворце Мариуса в Дрездене, понимала, что никогда и ни на что не променяет свою крошечную квартиру. Там жили ее воспоминания. Лишь раз она показала Сен-Жюсту свои сокровища, которые хранила почти триста лет, потихоньку дополняя. Среди ее вещей была тетрадь, в которой Марат писал свои заметки за день до смерти... Статья, которая так и не вышла. Они написали это вместе, и она решила, что оставит ее неизданной, чтобы не ворошить старых ран. Теперь ничего этого нет. Она отчаянно сдерживалась, чтобы не расплакаться.

- Выходит, что бывает, - медленно сказал Огюстен, притянув ее к себе. Говорить банальное: "Не плачь" не хотелось, да и не в словах дело. - Нам чертовски повезло,что нас не было дома в тот момент, когда загорелся дом, а остальное - дело наживное. Пойдем к жандармам, узнаем о причине пожара. Хорошо, если это случайность...

- Иди. Я не пойду. Не хочу этого видеть. - Бьянка отвернулась. Все конечно.

Огюстен прошел вперед, направляясь к дому. Нашло какое-то отупение, было невыносимо думать о том, что какая-то тварь намеренно подожгла квартиру, а ведь похоже, так оно и было. И на какое-то время они остались бездомными... Впрочем, Рикор не станет возражать, если некоторое время они поживут в его старых комнатах, а потом что-нибудь придумается. Почти у дома он заметил знакомую фигуру Сен-Жюста. Надо же, почти забыл, что они с Жюльетт соседи. - Антуан? - Огюстен тронул его за плечо. - Что говорят о причине пожара, не знаешь?

- Где она? - быстро спросил Сен-Жюст. Затем коротко ответил: - Поджог.

- Она не захотела подходить, - Огюстен кивнул в сторону чудом уцелевшего навеса, где оставил Жюльетт. - Естественно, расстроена. Но держится. Пойдем туда.

Сен-Жюст взглянул на подошедшего Огюстена. - У меня предложение к вам обоим. Как смотрите на то, чтобы поселиться пока у меня. Я дома почти не бываю. И, наверное, скоро снова уеду в армию. Твоя спутница сейчас немногословна, Огюстен, но я знаю, как ей нравилась эта улица.

Огюстен пожал плечами, глядя на почерневший от копоти фасад дома. Потом отрицательно покачал головой. - Спасибо, Антуан, но вынужден отклонить твое предложение. Мне будет неудобно стеснять тебя, да и сплетен уже достаточно. Надеюсь, что Рикор пустит нас в свою старую квартиру, она все равно пустует.

- Антуан, буду тебе обязана, если узнаешь, сдаются ли квартиры на этой улице, - тихо сказала Бьянка. Затем улыбнулась Огюстену. - Не в моих правилах менять привычки. Интересно, можно ли узнать, кто это сделал? Вопрос риторический.

- Только если кто-либо видел вероятного поджигателя, - машинально ответил Огюстен. - В чем я лично сомневаюсь, так как на любого подозрительного обратили бы внимание. Но с другой стороны, подожгли не весь дом, а именно эту квартиру, причем целенаправленно. Может быть, кто-то видел незнакомых граждан... Нужно будет расспросить соседей.

- Нужно... - Бьянка опустила голову и снова замерла, глядя перед собой.

***

Карета, мягко качнувшись, остановилась. Извозчик распахнул дверцу и, размахивая руками словно ветряная мельница, принялся объяснять, что дальше ехать нельзя – слишком много людей собрались посмотреть на пожар. Робеспьер молча кивнул и направился к дому пешком, благо, идти недалеко.

- Жди! – махнув рукой извозчику, бросил Рикор и пошел следом. – Может, это и не их дом? - высказал он предположение уже, наверное, в двадцатый раз.

Робеспьер промолчал. Мысли были самые тревожные, а когда он думал о том, что в горящей квартире могли оказаться Огюстен и Жюльетт Флери, становилось совсем плохо. Известие о пожаре распространилось, наверное, быстрее, нежели сам пожар и теперь количество жертв росло, преувеличенное в десятки раз слухами. Приблизившись к судачившим о происшествии людям, Робеспьер невольно прислушался к разговорам.

Какой-то мужчина кричал о заговоре, какая-то женщина выдвигала более нелепую теорию о висельнике, найденном в этом доме пять лет назад, кто-то строил предположения, что было бы, если бы огонь не удалось быстро потушить. Разговоры, разговоры… В том числе и весьма любопытные, так как постоянно мелькали имена Жюльетт Флери и ее брата, но прислушиваться еще и к ним, не было ни времени, ни желания.

Сомнений не было, сожгли именно ту самую квартиру, однако дом не сгорел дотла, что утешало, если бы не тяжелые мысли.

- Все, все, граждане, расходитесь! Нечего больше смотреть! – жандармы запоздало вспомнили о том, что нужно разогнать толпу, раз больше ничего интересного не предвидится. – Ты куда идешь, гражданин? Все уже сгорело…

- Там был мой брат, гражданин, - прошипел Робеспьер, смерив стража порядка взглядом.

- Прибереги чувство юмора для… - зло бросил Рикор, прибавив к сказанному довольно скабрезное уточнение. Жандарм, разглядев трехцветный пояс, модный среди депутатов Конвента, попятился. Рикор удовлетворенно кивнул и решил сразу же брать гражданина за горло: - Стой. Что было предпринято для того, чтобы установить личность поджигателя?

Робеспьер прошел вперед, направляясь к подъезду дома.

- Кажется, слухи распространяются быстрее ветра, - пробормотал Сен-Жюст, глядя, как к ним спешит Робеспьер. - Максимильян, мы здесь! Все живы. Только бездомные на время. - Он помахал ему рукой.

Бьянка слабо улыбнулась. - Все в порядке. Мы с Огюстеном были в театре, когда все случилось. Кажется, никто не пострадал. А вещи - дело наживное, правда, Огюстен?

- Я рад, что с вами все в порядке, - сказал Робеспьер. Банальнейшая фраза, но никакими словами нельзя передать то облегчение, которое он испытал, увидев Огюстена и Жюльетт целыми и невредимыми. Еще он поймал себя на том, что вцепился в руку брата, не иначе как желая удостовериться в том, что с ним действительно все в порядке.

- Мы пришли уже к шапочному разбору, Максимильян, - объяснил Огюстен.

- Антуан, необходимо выяснить, кто заходил в дом перед тем, как начался пожар. Допросить всех свидетелей, составить протоколы. Я пришлю сюда людей Пейана и надеюсь, что ты сможешь взять на себя руководство.

Огюстен тихо застонал. Теперь соседи точно будут вспоминать их недобрыми словами... Но в голос ничего не сказал, понимая, что распоряжения вызваны необходимостью.

- Да, конечно. - Сен-Жюст подумал о том, что теперь по Парижу поползут разговоры о том, что из-за любовницы младшего брата Робеспьера, был поднят на ноги весь квартал. Мысль мелькнула и пропала. Как надоело оправдываться перед незримыми вопрошателями и вести мысленный разговор, оправдываясь перед неизвестными, имя которым "толпа". Пусть думают, что хотят. Этот пожар явно предупреждение для Клери. Те, кто хотят ее запугать, действуют все более нагло. Кто знает, до чего они додумаются в следующий раз. - Тот, кто это сделал, не мог остаться незамеченным. ВО всяком случае, я на это надеюсь. Оставляю вас. Где вас искать, когда освобожусь?

- Пойдем искать Рикора, - пожал плечами Огюстен.

- Рикор здесь. Он разговаривал с жандармами,  - сказал Робеспьер, потом повернулся к Жюльетт Флери: - Гражданка Флери, - он понизил голос так, чтобы его могла слышать только та, кому эти слова предназначались и, возможно, стоявший рядом Сен-Жюст. - В вашей квартире есть вещи, которые могли не сгореть, но которые необходимо изъять? 

Она бросила благодарный взгляд на Сен-Жюста, затем указала на сундук у своих ног. - Все здесь. Остальное - в надежном месте. Там были просто вещи... И мои статьи. - Она хищно улыбнулась.- Но их я могу восстановить по-памяти.

- Хорошо, - кивнул Робеспьер. - Если будут какие-либо новости, меня можно найти в Тюильри. Антуан, пусть люди Пейана действуют осторожно, нам не нужна лишняя паника и дополнительные сплетни. Огюстен, оставляю вам Рикора, но я надеюсь, что сегодня еще увижу его в Тюильри. Гражданка Флери, постарайтесь вспомнить, не получали ли вы писем с угрозами. На этом прощаюсь. - Повернувшись, он пошел к тому месту, где был оставлен экипаж.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Май 26, 2010 3:07 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1793.

Тюильри.

Ришар, Маэл, Клод Монтеню.

Жак Ришар пил седьмую чашку кофе и сосредоточенно писал. Он никогда не был против рутинной работы с отчетами, понимая, что ни одно преступление не будет раскрыто, если в бумагах не соблюдать порядка. Сегодня он два раза заходил под разными предлогами к Робеспьеру, в надежде, что у него будут хорошие новости после беседы с Жюльетт Флери. Но тот молчал. И это значило, что ничего не сдвинулось с мертвой точки. Что в Бюро и по сей день находится некое существо, умеющее управлять мыслями и давать приказы на расстоянии. Что никто не подозревает, что рядом с ними - это страшное существо. И что он, Ришар, не только совершил должностное преступление, но и не имеет возможности его исправить, так как просто не помнит лица этого человека. Жаль, что он сам не может поговорить с этой Флери. Полученное воспитание не позволяло ему обратиться к женщине с просьбой пояснить некоторые странности. Оставалось жить, поглощая литрами успокаивающий раствор, и ждать, когда разразится катастрофа. Он поднял голову, когда в его кабинет вошел высокий длинноволосый мужчина. Его лицо показалось смутно знакомым. Ришар поймал себя на мысли, что любой, кто входит в его кабинет, может оказаться тем самым агентом. Он закрыл папку и вежливо поздоровался с вошедшим, разглядывая его из-под очков.

- Добрый вечер, гражданин. Что вам угодно? Уже поздно, видимо, вас привело ко мне важное дело?

Маэл с любопытством рассматривал сидевшего за столом гражданина, который, может быть, по манере одеваться, а может быть, по манере разговаривать, чем-то напомнил ему Робеспьера. Несмотря на то, что при таком сравнении эпитеты в голову лезли самые нелестные, умом он понимал, что этот гражданин здесь не при чем и в его личной неприязни не виноват. С огромным трудом удержавшись от так и просившейся на физиономию если не ухмылке, то гримасе, вампир заставил себя быть сдержаннее и уже через несколько секунд обратился к начальнику Бюро со всей серьезностью, на которую был способен.

- Гражданин Ришар, меня зовут Эжен Блаве и обратиться к вам мне посоветовал гражданин Сен-Жюст. Дело в том, что две недели назад по месту жительства меня спрашивали жандармы. В то время я находился в армии, что могут засвидетельствовать многие люди, но мне бы не хотелось оставлять этот вопрос нерешенным.

Ришар посмотрел на вошедшего с некоторым подозрением. В последнее время мало кто рисковал являться в Тюильри с предложением уточнить, зачем его искали жандармы. Скорее всего, этот человек приехал издалека и незнаком с парижскими обычаями последних месяцев.

- Эжен Блаве? Присядьте. Я должен уточнить. - Ришар поднялся и, выглянув за дверь, дал распоряжение секретарю. Затем углубился в отчеты, считая свою миссию исчерпанной до того момента, пока секретарь не принесет ответа на вопрос этого гражданина.

Ришар был, мягко скажем, удивлен таким визитом, но Маэл не стал это как-то комментировать. Пусть удивляется, если хочет, а ему самому важнее знать повод, по которому жандармы стали искать почти никому неизвестного курьера, который и жил по указанному адресу без года неделя, находясь в постоянных разъездах. Единственное, до чего они додумались с Сен-Жюстом, что здесь мог фигурировать либо какой-то старый донос из армии, либо гражданин Блаве кому-то очень сильно не понравился, что было не удивительно с учетом сорванных переговоров и последних событий. Впрочем, сам Маэл не был уверен в том, что это непременно Карно. Время тянулось медленно, но терпение было вознаграждено: в кабинет зашел гражданин в штатском и протянул Ришару пачку бумаг.

- Благодарю вас, - сухо кивнул Ришар. В последние два дня он настолько погряз в подозрениях, что физически не был способен общаться с сотрудниками, как раньше. Кто-то из них - не тот, за кого себя выдает. А он этого никогда не узнает. Стоп. Не начинать об этом думать, пока не закончена работа. - Вы свободны, гражданин Монтеню. - Не дожидаясь, пока сотрудник выйдет из кабинета, Ришар погрузился в чтение. Так и есть. Донос. "Подозрительный гражданин... Подозрительный образ жизни... Был замечен в противоправительственных высказываниях... " Боже мой, одно и то же! Но этот Блаве упомянул о Сен-Жюсте. Значит, скорее всего, донос - просто форма сведения счетов. Он поднял голову. - Гражданин Блаве, вы вызвали неудовольствие у некоторого лица, пожелавшего остаться неизвестным. В ближайшее время будет проведена проверка и, думаю, все разъяснится. У вас с собой ваши документы?

- Да, - кивнул Маэл и положил на стол документы. Свидетельство о благонадежности, удостоверение, документ из армии, свидетельствующий о том, что он занимает должность помощника хирурга и бумага, подписанная Сен-Жюстом и удостоверяющая, что Эжен Блаве не является дезертиром, а находится в Париже с такого-то и по такое-то число с ведома правительства. Довольно увесистая пачка... Вампир повернулся в сторону выходившего секретаря, отметив нечто странное в его поведении, только не мог понять что...

***

Клод Монтеню не торопился уходить, но закрыть дверь с другой стороны все же пришлось, раз его не пригласили остаться. Сначала он думал воздействовать должным образом на мысли Ришара, но потом подумал, что подобное предприятие в присутствии бессмертного - более чем рискованная затея. Впрочем, при умелом применении своих способностей выход можно найти из любой ситуации, а так как он бы все отдал, чтобы присутствовать при разговоре... Не оставалось ничего иного, как читать мысли гражданина Ришара. И без ущерба для него и можно видеть бессмертного его глазами, что тоже опыт. Устроившись за столом у стены, Монтеню подпер голову рукой так, что со стороны могло показаться, будто он то ли сосредоточено работает, то ли дремлет, укрывшись от любопытных взглядов и сосредоточил мысли на начальнике Бюро.

Ришар просмотрел документы и протянул их обратно собеседнику. Тот держался уверенно. Ришар отметил, что он непохож на других посетителей этого кабинета. Скорее всего, это не просто помощник хирурга, а доверенное лицо Сен-Жюста. Шпион или агент. Да, наверное, так оно и есть.

- Скажите, гражданин Блаве, известно ли, когда гражданин Сен-Жюст вернется из армии? - поинтересовался Ришар.

- Известно, - ответил Маэл, раздумывая, к чему этот вопрос. А попутно и над тем, чем ему так не понравился секретарь, но последнее, разумеется, он не озвучивал. Жаль, что видел только его спину, а не физиономию... возможно, это какое-то плохое предчувствие или нечто почти родственное ему. - Он вернулся сегодня рано утром.

- Да? Понятно, - искренне удивился Ришар. Свое удивление он, конечно, скрыл, благо хорошо научился прятать эмоции. Однако, сообщение Блаве показалось ему по меньшей мере странным. Сен-Жюст считал Бюро своим детищем, и тратил массу сил на работу с сотрудниками, установление дисциплины и порядка и все прочее. Он продолжал курировать работу Бюро даже после того, как необходимость в его постоянно присутствии отпало. Что могло случиться, что Сен-Жюст, вернувшись в Париж, не нашел времени заглянуть сюда? Болезнь? Переключение интересов? А, может быть, он уже в курсе того, что сюда затесался непрошеный гость и предпочитает не появляться тут, чтобы не делать свои мысли достоянием незнакомца? - Думаю, мы с вами все выяснили, гражданин Блаве. - спокойно сказал Ришар. - Ступайте. И будьте осторожны - теперь вы знаете, что у вас есть недруги, готовые действовать бесчестными методами.

Маэл рассеянно кивнул, забирая у Ришара бумаги. Он не очень стремился к тому, чтобы читать мысли смертного, но все же его эмоции были слишком сильны и полностью отвлечься от них не получалось. В общих чертах он понял, что Сен-Жюст не появлялся здесь и встревожился, не зная, что думать. Вся подлость заключалась в том, что никак не спросишь... Вампир мотнул головой, отстраняясь от чужих мыслей и тут понял, что именно не давало ему покоя: обычно он слышал отголоски мыслей собеседника, даже помимо своей воли, разница только в том, что сидящий перед ним человек слышался четче, чем, допустим, люди за стеной. А вот мыслей секретаря он не слышал, хотя ментально был настроен на то, чтобы отгородиться и от них тоже. Положив документы во внутренний карман, вампир задумчиво посмотрел на начальника Бюро, а потом перевел взгляд на дверь.

- Благодарю вас, гражданин Ришар, - сказал он в голос. - Доброй ночи.

Клод Монтеню быстро собрал со стола какие-то бумаги, как только уловил, что бессмертный намерен уходить. Незачем сталкиваться с ним лишний раз, если ты уже и так на подозрении. Позже можно будет как следует покопаться в мыслях Ришара и записать все, что удастся узнать из его впечатлений от беседы с вампиром. А пока что...

- Я в архив, граждане, - сказал он, улыбнувшись коллегам. - Если кому-то нужно отнести бумаги, могу взять их.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Май 27, 2010 12:29 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Дом Сен-Жюста

Маэл, Сен-Жюст

Сен-Жюст запел дверь и рухнул на кровать, сбросив лишь испорченный пожаром сюртук. Попытаться заснуть? Или дождаться рассвета и отправиться в Тюильри? Наверное, стоило отдохнуть, только сон не приходил. Слишком много впечатлений для первого дня в Париже. Сначала – извести от Робеспьера, потом – этот пожар. Несчастная Клери выглядела совсем потерянной, и он радовался, что сообразил спасти часть ее вещей. Однажды Эжени сказала, что у бессмертных есть свой способ борьбы с неприятностями – они просто исчезают на некоторое время. Клери вела себя именно так. На то, чтобы вернуть ее к жизни после смерти Марата, потребовалось почти полгода. А терять ее не хотелось. Пусть они и почти перестали общаться. Но Клери стала частью этого города, и если какие-то мерзавцы… Кстати, о мерзавцах. Расспросив большую часть жителей дома, Сен-Жюст узнал, что незадолго до пожара к Клери приходил какой-то молодой человек. На вид – лет двадцати пяти, высокий, вежливый. По словам соседки, красивый. Он крутился перед квартирой, затем передал какие-то старые газеты и ушел. Агенты Пейана, прибывшие к на место пожара, подробно записали ее показания. Нужно будет поискать этого молодого человека, на данный момент это – единственный подозреваемый. Размышляя, Сен-Жюст закрыл глаза и попытался заснуть.

Маэл постучал в дверь, обещая себе, что вторую попытку предпринимать не будет - Сен-Жюст мог уже спать и будить его не очень-то хотелось. С другой стороны... С другой стороны, выходило, что Монтеню - не кто ин6ой, как агент Таламаски. И какого черта, скажите, он делает в Бюро общей полиции, практически под носом у Робеспьера? Это уже второй вопрос, заслуживающий более подробного рассмотрения. Что-то или кого-то ищет, разумеется... И можно было бы оставить агента в покое, но небольшая загвоздка заключалась в том, что Орден в свое время доставил ему некоторые неприятности. Таламаску Маэл ненавидел от всей души и довольно часто убивал их агентов, если удавалось поймать их за наблюдением. Здесь задача осложнялась тем, что вступать в конфликт с правительством не очень-то хотелось, вдруг этот человек у них на вес золота, благодаря своим талантам? Дверь, наконец-то распахнулась, на пороге появился Сен-Жюст, бледный и невыспавшийся. - Простите за вторжение, Сен-Жюст. Мне нужно поговорить с вами и я подумал, что не нужно откладывать разговор на завтра. Однако если вы очень устали, это подождет.

Сен-Жюст отступил вглубь комнаты и указал на кресло. - Вы, Страффорд, всегда желанный гость в этом доме. Только что-то мн подсказывает, что пришли вы не навестить меня, а по делу. Что-то случилось за эти сутки? Похоже, Париж ждал нашего возвращения, чтобы преподнести все сюрпризы одновременно. - Он взял бутылку, в которой оставалась вода, и плеснул туда вина. Больше всего хотелось выпить корячего чаю, но за неимением лучшего...

- Я только что из Бюро общей полиции, - сказал Маэл, устраиваясь в кресле. - Пытался выяснить причину появления жандармов. Выяснилось, что виной всему простой донос, кому-то не понравилась моя физиономия... По крайней мере Ришар не нашел ничего, что могло бы иметь серьезные последствия. Вместе с тем я столкнулся там с довольно странным субъектом... Скажите, имя Монтеню вам о чем-то говорит?

- Монтеню... Нет, это имя мне ни о чем не говорит. - Сен-Жюст медленно поставил бутылку на стол. - Но не говорит исключительно потому, что, обсуждая сложившуюся ситуцию, мы не называли имен. Вы правы, Страффорд, этот человек - не обычный сотрудник Бюро. Уверен, что интуиция вас не обманула и мы говорим об одном и том же человеке. Буду откровенным. Присутствие там этого человека лишает меня пока возможности приходить в Бюро, потому что никто не знает, как бороться с излишне любопытными гражданами, которым природой дано больше, чем простым смертным.

- Черт побери... - Маэл улыбнулся, глядя на своего смертного друга. - Как быстро вы оценили всю ситуацию и сделали выводы, несмотря на то, что еще не были в Бюро, а я даже не начал свой рассказ... Откуда у вас информация, позвольте полюбопытствовать? Впрочем, это не так важно... Совершенно верно, я пришел к выводу, что Монтеню - агент, может быть, известного вам Ордена ор котором вы сами когда-то упоминали и о котором у нас не нашлось времени поговорить. Чтобы не утомлять вас подробностями, прибавлю только, что чаще всего я отношусь к этим людям, как к своим личным врагам и, по возможности, их убиваю. Меня несколько сбило с толку то, что этот человек находится в Тюильри, практически под носом у... - Маэл хотел сказать "у вашего диктатора", но передумал: - ... ваших коллег. Скажите, вы используете его способности Монтеню в своих интересах? Если так, я не стану его трогать, черт с ним.

- Знаете, Страффорд... - Сен-Жюст задумался, как ответить так, чтобы в его фразе не содержалось даже намека на просьбу о помощи. Удивительно все сложилось. Они с Робеспьером полдня говорили об агенте и так и не пришли к выводу, как с ним бороться. Сен-Жюст поклялся себе, что не будет посвящать в свои неприятности Страффорда. А тут сам Страффорд заявляет, что убивает этих агентов, как личных врагов... - Нет, мы не используем его способностей. Более того, его присутствие нам неприятно. Мы не знаем, кого он выслеживает и что ему нужно. Но не можем ничего сделать. В этой организации работают не идиоты. Этот человек прекрасно шантажирует. Шаг в сторону - и под угрозой рассудок того из простых смертных, кто дорог угрожающему. Прекрасно работающий вариант, практически не дающий сбоя.

- Это значит, что вы не будете на меня в обиде, если я его... - Маэл щелкнул пальцами, что должно было означать не очень хороший финал в первую очередь для агента. - Но говоря об агенте вы сказали "мы" из чего я делаю вывод, что этот вопрос уже обсуждался? На непременном ответе не настаиваю, просто хочу просчитать все последствия, которыми мне лично может грозить гибель лица, ставшего теперь должностным. Агенты Бюро, знаете ли, люди заметные и убирать их следует осторожно, особенно если они успели обрасти симпатиями со всех сторон... Видите ли, я еще намерен пожить в Париже и лишние неприятности с властями мне не нужны.

- Думаю, Робеспьер был бы вам благодарен, - нехотя выдавил из себя Сен-Жюст. - Но меня беспокоит другое. Этого агента кто-то подослал. Уничтожить его - и на его месте окажется другой. А мы даже не будем знать об этом. У нас связаны руки, Страффорд. И мы действительно не знаем, как следует поступить. Некоторое время назад мы уже уничтожили одного агента. Он охотился за артефактами. Ради того, чтобы получить возможность подобраться поближе к одной... особе, такой же, как и вы, бессмертной, сотрудники этого ордена в течение часа убрали из Парижа меня и чуть не свели в могилу Робеспьера. Вы понимаете, чего я опасаюсь? Я могу спланировать все, что угодно. Но в данной ситуации я вынужден признать, что абсолютно растерян.

Маэл скривился, услышав упоминание о Робеспьере. Воистину, никогда нельзя знать, где найдешь, где потеряешь... Убирая агента, он тем самым оказал бы услугу этому деспоту, чего подсознательно не хотел. И был даже доволен, что находится человек, который каждый день отравляет тирану жизнь и с этим ничего нельзя сделать. Красота! Стремление разорвать агента на мелкие кусочки куда-то исчезло, уступив место заинтересованности. Вампир вздохнул, размышляя над тем, не является ли подобное настроение признаком совсем уже мелочной мстительности...
- Если вы боитесь, что это ставит под угрозу близких вам людей... - растерянно сказал Маэл, даже не придумав аргумент повесомее, так как в уме рисовалась весьма забавная каринка: могильная плита и надпись на ней: "Погребен таламасочниками"... слишком уж красочно излагает Сен-Жюст, это, скорее всего, навеяно его ассоциациями...

- Ставит. К сожалению, ставит. - твердо сказал Сен-Жюст. - Думаю, этот агент - наша личная боль. Поэтому - хватит об этом. Хотя если вас когда-нибудь затронет его присутствие в городе, буду рад помочь вам от него избавиться.


- Нужно попытаться убрать его из этого вашего Бюро, - после паузы сказал Маэл. По правде говоря, ему стало немного и стыдно и досадно за то, что сначала говорил вещи противоположные, а потом Сен-Жюст, похоже, раскусил его тактику. Впрочем, против своих принципов он тоже не шел: не в его правилах было возиться с агентами Ордена, в особенности когда те что-то вынюхивали. - Если я сломаю ему шею просто так, ваши коллеги начнут расследование. Бумаги Ришару принес именно он, Монтеню... Из чего я делаю вывод, что гражданин заинтересовался моей скромной персоной. А я этого очень не люблю...

- Вы думаете, он заинтересовался вами? С чего вдруг? - Сен-Жюст искренне удивился. - Они не смогли справиться с существом гораздо более слабым, чем вы. Неужели они всерьез считают, что справятся с вами?

- При чем здесь справиться? - удивился в свою очередь Маэл, настолько, что невольно ответил вопросом на вопрос. - Дело ведь не в том, чтобы справиться физически. Они... наблюдают. Записывают впечатления, свои и других смертных... Монтеню мог расспросить обо мне того же Ришара, к примеру. Им важна каждая мелочь. Иногда они берут наши вещи... разные мелочи... Иногда, если получается, набюдают за нашим образом жизни. Подобное внимание безобидно, но оно страшно раздражает. Вам бы тоже не понравилось, если бы за вами был постоянный надзор, не так ли? И я уверен, что заинтересовал Монтеню, он ведь агент Ордена и посажен в ваше Бюро затем, чтобы собирать информацию. А еще он закрыл мысли перед тем, как зайти.

- У меня была мысль пойти с ними на переговоры... - задумчиво произнес Сен-Жюст. - И узнать, что им нужно. Но если вы предполагаете, что они заинтересовались именно вами... Кстати, возможно, их спутало ваше новое имя? Серьезно, Страффорд! Ведь вы официально погибли год назад! Я был сбит с толку и не принял во внимание даже то, что ваш новый образ Эжена Блаве идентичен прежнему. ВОзможно, с ними произошло то же самое?

- На переговоры? - переспросил Маэл, окончательно сбитый с толку. - А зачем? Хотите, чтобы вам заморочили голову настолько, что вы сами начнете собирать информацию обо мне или о той вашей знакомой? Это было бы очень неприятно, поверьте. А к ответу на ваш вопрос... нет, я не уверен до конца, что он изначально интересовался именно мной. Но теперь, когда он увидел меня, безусловно заинтересуется.

Сен-Жюст улыбнулся. Он вспомнил, как отреагировал на его слова о переговорах Робеспьер: "Я бы не хотел, чтобы в один прекрасный момент ты не смог вспомнить собственное имя или же вернулся с такой встречи законченным роялистом". У каждого - свои ассоциации... - И тем не менее, нужно что-то решить, - закончил он вслух свою мысль.

- Я не вправе вам что-либо советовать, так как не могу понять, какие будут последствия, - задумчиво сказал Маэл. - Не могу же я каждый вечер ходить в ваше Бюро, на меня там и так косо смотрят, так как считают чем-то вроде вашего агента. К тому же так есть риск столкнуться с Робеспьером, - вампир не удержался и возвел глаза к небу, демонстируя как свое отношение к упомянутому человеку, так и почти ангелькое терпение. - Подскажите, как лучше выманить оттуда Монтеню и я поинтересуюсь у него о цели подобных фокусов. Проломить череп агенту - небольшая забота, меня смущают условности.

- Все упирается в чтение мыслей, - мрачно ответил Сен-Жюст. - Если я отошлю его куда-то с заданием, он прежде всего поинтересуется, с чего я это делаю. Да и наш с вами разговор узнает. Это значит, что мне нельзя появлятсья в Бюро. - Он ударил кулаком по столу. - Черт побери, какой же все это бред! Откуда их принесло на наши головы? Единственное, что я могу сделать - это соорудить длинную цепочку, через которую будет передано это задание. И направить его в место, где вы будете его ждать.

- Какие сложности... - Маэл тихонько напел похоронный марш и задумался. Потом рассмеялся. - А вы правы, Сен-Жюст. Если агент возьмет за горло кого-нибудь из ваших коллег, вам придется отступить, ничего не поделаешь. Нужно на время оставить его в покое... Знаете, мне пришло в голову более сложное, но в то же время и довольно простое решение... Найти кого-либо из его коллег. Монтеню - не единственный агент в Париже. За него возьмусь лично я и... потом посмотрим. Не буду посвящать вас во все подробности, во избежание того, что ваши мысли прочтут.

- Мне нравится ваш настрой, - слабо улыбнулся Сен-Жюст. - Надеюсь, у вас все получится. Может быть, вы могли бы мне посоветовать, как держать свои мысли закрытыми? Я не смогу вечно игнорировать работу Бюро. День, два, потом я должен буду появиться там и - соответственно - увидеться с этим человеком.

- Ничего не могу посоветовать, - развел руками Маэл. - Я знаю, что люди добиваются этого тренировками... Хотя есть простой способ, который иногда использовал Сен-Жермен... Заключается он в том, что как только вы начинаете думать о том, о чем думать нельзя, ни в коем случае не думайте о белой обезьяне. О чем угодно, но только о ней! Вы меня понимаете? Попробуйте  и убедитесь, что эта обезьяна поселится у вас в мыслях настолько прочно, что узнать ваши истинные намерения будет весьма затруднительно. А насчет постороннего агента... Знаете, у меня есть одна мысль...  - вампир нахмурился, думая, стоит ли это излагать и продолжил: - Когда я появился в Париже после отсутствия, Мария Лавуазье говорила мне, что кто-то пытался купить у нее дневник мужа и письма, которые он получал. Человек показался ей странным... В конечном итоге, после очередного визита письма пропали, притом женщина не могла вспомнить, что трогала их. Я могу спросить о судьбе дневника. Но небольшая деталь... Какая-то сволочь написала на меня донос. Мелочь, но моим кругом общения могут интересоваться. Вы и так оставили вдову без средств к существованию и понимаете, что будет, если я узнаю, что кто-то ее обидел.

- Белая обезьяна? - оторопел Сен-Жюст. Затем рассмеялся - весело и от души. - Отличный совет, Страффорд, обязательно им воспользуюсь! Что касается гражданки Лавуазье, то не беспокойтесь за нее. Это - самое малое, что я могу для вас сделать.

- Я найду вас завтра, как только узнаю что-нибудь, - сказал Маэл, поднявшись. - Отдыхайте, Сен-Жюст. Возможно, вам не придется спать завтра ночью.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Май 27, 2010 7:59 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794

Клуб якобинцев.

Эли Лакост, Мерлен, Фуше, Ришар, Сен-Жюст, Робеспьер и другие.

Эли Лакост обвел взглядом всех присутствующих, дожидаясь, когда заседание объявят открытым. Якобинцы занимали свои места, но оживления не было заметно, впрочем, как всегда в последнее время. Неподкупный не высказывался, скорее всего, из принципа, а остальные боялись навлечь на себя недовольство. Вот поэтому и сводились заседания в большинстве своем к частным вопросам. Последним заслуживающим внимания выступлением был доклад от имени лионцев, но кто знает, осмелится ли докладчик продолжить начатую им самим тему... В зале было душно, поэтому Лакост немного ослабил узел галстука и, решившись, протиснулся поближе к трибуне, выразительно посмотрев на председательствующего Фуше. Да, он собирался сказать небольшую речь, которая, возможно, вызовет реакцию у собравшихся здесь граждан.... если они не слепы и не глухи. Собирать сплетни и анализировать их умеет не только Клери. Вот и посмотрим, будет ли журналист настолько смел, чтобы... Впрочем, об этом рано.

Сен-Жюст бросал взгляды по сторонам. Робеспьер сегодня днем поведал ему о Декувьере с его докладом о лионцах и обличающих выпадах на Фуше и Колло. По поводу Колло Сен-Жюст был не согласен с Робеспьером - этого человека он не считал достойным уважения, более того, давно подумывал об исключении его из Комитета, вместе с его дружком Бийо-Варенном. Но об этом он умалчивал. Возможно, Максимильян прав - не время сейчас демонстрировать, что в Комитете все не так хорошо, как кажется. Декувьера, однако, не было. Сен-Жюст делал отчаянные попытки, чтобы не зевнуть, так как страшно не выспался этой ночью - из-за пожара и интересной беседы со Страффордом перед рассветом. Он извлек блокнот и начал писать наброски для своего завтрашнего короткого отчета в Комитете. Нужно продумать детально все предложения по снабжению армий - иначе все снова превратится в обмен взаимными оскорблениями. Бийо обязательно прицепится к какому-то слову, Колло его поддержит, Ленде будет выразительно молчать, Барер улыбаться и вашим и нашим, а Карно - выжидать момент, чтобы сказать какую-нибудь гадость... Краем глаза Сен-Жюст увидел, что возле трибуны неуверенно топчется Эли Лакост. Поговаривали, что его деятельность в качестве народного представителя Конвента в миссиях была далеко не идеальна. Уж лучше бы молчал. Но нет - он явно собирался что-то сказать, и Фуше, кажется, это понял.

Жозеф Фуше немного насторожился, пытаясь отгадать о чем хочет высказаться Лакост. Тщетно, так как тема могла быть любой. Но с другой стороны, как можно запретить говорить гражданину, которому есть что сказать? В отличие от некоторых... Фуше бросил быстрый взгляд на то место, которое занимал Робеспьер, отметив, что у того более бледный чем обычно вид, но на лице никаких эмоций. Фуше едва не состроил гримасу. Молчание Неподкупного настораживало: он не высказывался с тех пор, как сменился председатель, тогда как перед этим выступал довольно часто. И это молчание не сулили лично для него, Жозефа Фуше, ничего хорошего. А слухи.... А что слухи? Черт с ними! Он зазвонил в колокольчик, объявляя заседание открытым.

Эли Лакост поднялся на трибуну и разложил перед собой листы с речью. Как и Робеспьер, он не любил импровизаций, предпочитая читать. Вздохнув, Лакост отругал себя за ассоциации - Робеспьера он не любил и это мягко сказано.

- Граждане! - начал он. - Я хочу сказать о деле скорее общественном, нежели касающемся внешней или внутренней политики, но Клуб якобинцев с самого начала занимался и общественным мнением в том числе, поэтому считаю нужным высказаться именно здесь. Вчера вечером многие граждане стали свидетелями пожара, который грозил разрушительными последствиями целому кварталу, если бы не блестящая работа пожарных частей... Вы знаете, что во все времена поджог считался преступлением, но сейчас я хочу обратить внимание не на пока что неизвестного злоумышленника, а на причину возникновения трагедии. Я слышал, а позже и удостоверился в том, что поджог является местью Жану Клери, так как сожгли квартиру его сестры. Ни в коей мере не оправдываю преступника, но хочу отметить, что это могло быть местью за клевету. Что можно ожидать от человека, который, играя в журналиста, морочит головы честным гражданам своими баснями? Не так давно все мы обсуждали его статьи о комиссарах и были вновь введены в заблуждение речью журналиста. Да, в заблуждение! Виновником той клеветы называли не только Клери, но и небезызвестного генерала, который, не скрываясь, проводит время с людьми, которые непосредственно общаются с журналистом. Не стану удивляться, если в ближайшее время мы прочтем еще одну клеветническую статейку, поданную человеком, который сам осужден за взяточничество, а граждане, чувствуя себя либо обиженными, либо оскорбленными, сожгут половину города! Не дожидайтесь, пока по городу поползут слухи, что всем этим руководит рука Питта. Однако я им не удивлюсь... ибо только злоумышленники и иностранные агенты желают внести раскол в ряды патриотов и испытанный прием - это диверсии как раз такого рода!

Жак Ришар поднялся, глядя на Лакоста слегка прищурившись. Это ж какой извращенной фантазией нужно обладать, чтобы вывернуть все таким образом? Как правило, Ришар не выступал, но слова Лакоста его покоробили.

- Гражданин Лакост! Я правильно вас понял? Вы обвиняете журналиста Клери в пособничестве Питту? Что вы называете диверсиями, поясните?

- Я? Обвиняю? Ну что вы! Я только сказал, что Питт мог бы радоваться подобным диверсиям и высказал предположение, что в конечном итоге по городу вполне может пойти подобный слух! - Лакост не мигая смотрел на решившего высказаться гражданина. Ришар из Бюро общей полиции. Хм. Не иначе как выслуживается перед Робеспьером.

- Вижу, вы неплохо осведомлены о мыслях Питта, - сухо бросил Ришар и сел на место.

- Это всего лишь предположение! - немного повысил голос Лакост. Ну и в чем, интересно, его собираются упрекать, если он честно берет пример с Неподкупного, который вспоминает Питта при каждом удобном случае? - И это предположение, граждане, высказывается не только мной.

- Есть еще кто-то, считающий также? Высказывайтесь, граждане! - Сен-Жюст поднялся, сжигая взглядом Лакоста. Мерзкий тип. Вот, оказывается, что он так нервно перетаптывался. Еще один желающий ужалить в спину, и посильнее. - Я был на месте пожара. Вчера ночью. Два человека остались без средств и крыши над головой. Небезызвестный вам гражданин Робеспьер-младший и Жюльетт Клери, сестра журналиста, которого тут так любят обсуждать. Я видел на стене нацарапанное послание, в котором было предупреждение, что в следующий раз будет убита и сама Жюльетт. Также, как месяц назад был убит печатник, работавший на Клери. Цель? Заставить журналиста замолчать, как вам известно. Заметьте, журналист уже давно ничего подобного не писал. Однако, судя по всему, те, кого он упомянул месяц назад, до сих пор трясутся от ужаса. Будет человек, которого оклеветали, чья совесть чиста, продолжать травлю человека, угрожая смертью его сестре уже после того, как все слова были сказаны? Ответ очевиден. Это - послание на будущее. Уж очень было страшно тогда, месяц назад. Так кого вы, гражданин Лакост, обвиняете в связях с Питтом? Человека, который месяц назад выступил перед Клубом и снискал аплодисменты, убедив всех в чистоте своих помыслов? Странно, что вы не сказали об этом тогда. Или, может быть, вы обвиняете его сестру, оставшуюся бездомной? И в чем, кстати, состоит диверсия? За те полгода, что она прожила там, она сделала столько хорошего, что люди - простые, небогатые жители квартала, при мне подходили к ней и предлагали помощь. Кто-то совал свои сбережения, кто-то нес вещи, кто-то предлагал кров. Людям не чуждо сострадание по отношению к тем, от кого они видели только добро. Вы бы могли похвастаться таким же отношением к вам, добродетельный гражданин Лакост?

- Диверсия состоит в том, что дом подожгли, - невозмутимо сказал Лакост. - Все прекрасно знают, что если бы дом был деревянный,, то огонь перекинулся бы на другие здания... и тогда без крова остались бы гораздо больше людей. Я не упрекаю гражданку Флери в добрых или дурных поступках, но если вы сами о ней заговорили, гражданин Сен-Жюст, то еще раз напомню, что клеветнические нападки - ибо не все факты в статьях Клери правдивы, исходили от человека, который, будучи обвиненным во взяточничестве, пытается очернить других. Подобное положение вещей не нравится многим, смею предположить. И когда я вижу, как известный вам человек снова берется за старое, то ожидаю очередных клеветнических нападок, так как он уже зарекомендовал себя дурным поступком. Чтобы избежать нападок, позволю себе также уточнить, что в статьях Клери были как правдивые, так и лживые обвинения, но не стану превращать это заседание в слушание, тем более что эта тема уже обсуждалась ранее.

Сен-Жюст понял, что чего-то не знает. Лакост говорил о Гоше. И постоянно намекал на его общение... А ведь неспроста Гош крутился в тот вечер у дома. Значит ли это, что она и правда продолжает с ним встречаться? Черт побери, неприятно играть вслепую. Робеспьер явно высказываться не будет, Кутон, сидевший от него по левую руку, нахохлился, как замерзшая птица и делает вид, что его эта перепалка не касается. Надо же, какой мстительный - его ненависть к Марату перешла по наследству к ученику Марата Клери. Но нельзя сдавать позиций.

- Чья диверсия, Лакост? Жана Клери? - улыбнулся Сен-Жюст, прикинувшись, что не понимает, о чем тот толкует. - Думаете, это журналист поджег сестренку, чтобы привлечь к себе внимание? Вы меня запутали.

В зале раздались смешки. Обстановка разрядилась, народ повеселел. "Хлеба и зрелищ. Принцип одинаков, как на улице, так и тут", - подумал Сен-Жюст и сел на место.

- Эй, Мерлен, ты тут недавно орал, что сожжешь поганые бумажки, что пишут Клери с сестрой. Не твоя работа? - захихикал кто-то, пихая Мерлена под бок. Тот огрызнулся, но промолчал. Выглядел Мерлен не лучшим образом - словно пил неделю, не останавливаясь.

- Граждане, граждане! - попытался успокоить якобинцев Фуше, понимая, что обсуждение может вылиться в выяснение личных отношений. - Граждане, никто никого не обвиняет! Все только высказывают свое мнение, граждане! Иначе я буду вынужден попросить вас сменить обсуждение!

- Я не отказываюсь от своих слов, граждане, - сказал Лакост. - Для тех, кто меня не слушал, а только гнет свою линию, пытаясь оправдать журналиста, заявляю еще раз, что я никого не обвиняю, а констатирую факты! И уже говорил об этом, что и запротоколировано секретарем и отражено в моих записях. - с этими словами он протянул листы с речью секретарю. - У меня все, граждане, благодарю за внимание.


- С какого момента мы, граждане, обсуждаем тут, в якобинском клубе, личность женщины, у которой сгорела квартира? - крикнул с места Мерлен. - Понимаю, бывает, приятно лишний раз произнести имя красивой девушки, но мы так дойдем до абсурда! Хотя с другой стороны в этом что-то есть! Женщины - украшение жизни! Предлагаю, чтобы каждый из якобинцев рассказал о достоинствах и доброте какой-нибудь своей знакомой девушки! Гражданин Сен-Жюст показал пример! Вперед, граждане!

На этот раз в зале засмеялись уже в открытую и громко. Мерлена хлопали по плечу, а тот, довольный собой, отпускал скабрезные шутки.

- Оставь, Антуан, - сказал Робеспьер, заметив, что соратник намерен отпарировать выпад. - Ни к чему не приведет. - Странно даже, что голос звучит так спокойно, на самом деле он уже давно не испытывал такой злости, как сейчас. Правда, направлена она была вовсе не на соратника и даже не на Эли Лакоста, который только повторил то, что слышал, если уж быть справедливым. Он перевел взгляд на нижние скамьи, где обычно сидели прибывшие из провинций якобинцы. Место, которое в прошлый раз занимал Декувьер пустовало. Как нелепо... выходит, он приехал сюда, чтобы возвести против себя обвинения в клевете и сбежать? Все может быть. Робеспьер повернулся к Сен-Жюсту, но передумал спрашивать у соратника, где мог запропаститься этот... защитник. А ведь теперь стоило позаботиться о том, чтобы лионцы не испугались и не исчезли вслед за Декувьером. - Антуан, отошлешь к лионцам кого-то из верных людей, пусть снова возьмут у них петицию, - не скрывая досады сказал он.

- Хорошо. - кивнул Сен-Жюст с бесстрастным видом. Мерлен. Интересный тип. Свиду - тупица, а растет на глазах. Он ловко научился выставлять напоказ, когда нужно, свою ограниченность, которой на самом деле нет и в помине. Пожалуй, такими темпами он довольно быстро сделает себе карьеру в политике, пусть и в узком кругу. - Тебя что-то насторожило, Максимильян? Декувьер? Думаешь, его отсутствие неслучайно?

- Я недостаточно хорошо знаю его, чтобы утверждать наверняка, но мне кажется, что этот трюк с отказом от прежних позиций - не в его стиле. Хотя, не исключаю, что он испугался. Во время нашего последнего разговора Декувьер был уверен, что все, затеянное им - зря. Слишком уж на него набросились...

- Граждане, а почему бы и не обсудить затронутый гражданином Лакостом вопрос? – выкрикнул кто-то из якобинцев. Судя по голосу, оратор был немного навеселе и не прочь продолжить столь весело начавшееся заседание. – Тем более что он касается женщин! Согласен, согласен, мы собрались здесь, чтобы послушать гражданина с оправданиями, что выступал за лионцев, но что-то я его не вижу среди собравшихся.

В зале зашумели и как по команде головы начали поворачиваться к тому месту, где должен был сидеть Декувьер.

Фуше поймал себя на том, что начинает барабанить пальцами по столу. Дурная привычка, свойственная ему только в периоды очень сильных переживаний. Как ни старался он избежать этой темы, ничего не вышло и даже отсутствие Декувьера не изменило изначальных намерений собравшихся.

- Граждане, граждане! – он зазвонил в колокольчик, требуя восстановления тишины. – Полагаю, что в отсутствие докладчика вопрос о его оправданиях снят сам собой…

- Верно, Фуше! – закричал кто-то.

- Верно! Если придет, будет оправдываться! – вторил еще один якобинец.
Фуше только слегка пожал плечами, желая сказать, что как, мол, решите вы, граждане, так и будет.

- В таком случае, перейдем к другим вопросам, которые мы хотели обсудить на этом заседании, - подытожил Фуше.


Робеспьер еще раз бросил взгляд на пустовавшее место, которое должен был занимать Декувьер и снова почувствовал, как возвращается чувство досады. И за то, что докладчик струсил, и из-за того, что теперь придется приложить массу усилий для того, чтобы поставить лионцев на прежние позиции, и из-за того, в частности, что слишком уж упорно ходили слухи о сотрудничестве Клери с Гошем. Значит, на поддержку в прессе нечего расчитывать. Еще и эти труды зря. О вынужденном молчании, которое он по стечению обстоятельств должен был хранить в Клубе и вспоминать нечего. Раскрыв блокнот, Робеспьер принялся делать заметки, практически не обращая внимания на очередного оратора, который поднял давно наболевний вопрос о ценах.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Май 28, 2010 11:16 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Париж

Реджинальд Лайтнер

Реджинальд Лайтнер наблюдал за домом, за дверью которого только что скрылась бессмертная Бьянка Сольдерини, сидя за столиком в кафе. Сегодня все только и говорили, что о пожаре в ее квартире. Жаль. Очень жаль. Возможно, в огне пропали ценные экспонаты, рукописи, артефакты с трехсотлетней историей… А ведь не далее, как вчера утром Лайтнер подумал о том, что проникнуть в ее квартиру проще простого и решил непременно подослать к ней своего агента днем, в ее отсутствие. А тут – такая неудача. Жаль. Однако, она быстро нашла себе жилье. Неугомонная, ничто ее не берет. Что за маниакальная страсть вертеться в мире простых смертных? И ведь чего только не придумывает, чтобы оставаться для них обычной женщиной, которая просто не любит спать по ночам. Хотя, скорее всего, она все-таки хоть как-то, но воздействует на своего смертного спутника – иначе он бы догадался, что с ней что-то не так. Через минуту в тот же дом вошел мужчина лет сорока с довольно легкомысленным выражением лица, делающим его похожим на человека гораздо младше. А еще через десять минут они вышли вдвоем и направились к Тюильри.

Лайтнер быстро поднялся и пошел за ними, старась оставаться незамеченным. Еще один знакомый Бьянки Сольдерини? Нужно покопаться в его мыслях… Есть! Франсуа Рикор, лучший друг ее спутника! Это ему принадлежала квартира, куда она переехала после пожара. А вот дальше – интереснее. На сегодняшний день он состоял временным секретарем при Робеспьере. Значит, ему доверяют. Лайтнер улыбнулся своим мыслям. Агент Монтеню известен вампирке, к тому же, о нем много разговоров, и его опасаются. Рано или поздно он совершит ошибку и погибнет. А вот Франсуа Рикор… Никто не заподозрит ничего дурного в том, что он ходит в Бюро, чтобы принести ту или иную бумагу для своего начальника. И вряд ли даже эта бессмертная догадается читать его мысли на предмет благонадежности, как тут принято выражаться. Они будут следить за Монтеню. А тем временем работу Монтеню сделает другой… Самому Монтеню об этом, кстати, знать не обязательно.

Реджинальд Лайтнер остановился, чтобы купить газету и зажег трубку. Он находился в прекрасном расположении духа. Оставалось дождаться Рикора и проводить его домой…

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 25, 26, 27 ... 35, 36, 37  След.
Страница 26 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group