Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 26, 27, 28 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Май 29, 2010 10:32 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Тюильри.

Сен-Жюст, Маэл, Клод Монтеню, Робееспьер.

Маэл сидел у стены рядом с каким-то уличным музыкантом и наблюдал за выходившими из Клуба якобинцами. Наблюдение это было довольно безынтересным, но в данный момент он высматривал Сен-Жюста, размышляя о своем. Сегодня он был у Марии Лавуазье помимо того, что оставил вдове немного денег, которые она сначала не хотела принимать, выяснил, что пропали не только письма ее мужа, но и дневник, в который он записывал разные события частного характера. Уже не совсем обычно, так как лабораторные журналы и разные научные материалы в том же шкафу остались нетронутыми... Да и что здесь размышлять? Письма ученого тоже остались нетронуты, исчезли только те, что Маэл писал ему как из Англии, так и из других стран. Вампир раздраженно повел плечами. Превосходно! Если это - дело рук Таламаски, то у них будет прекрасный список всех его мест жительства в крупных и мелких городах мира. Ничего не скажешь, печально... Заметив группу смертных, вампир скользнул по ним взглядом. Да, Сен-Жюст среди них. Робеспьер тоже. Теперь тиран может порадоваться, если соратник ему расскажет: карьере агента Ордена, похоже, пришел конец. Притом незавидный.

Сен-Жюст плелся за Робеспьером, отражая атаки желающих задать вопросы и проклиная про себя эту роль. Но Максимильян был раздражен, если не сказать больше. Оттенки его настроения он привык угадывать на расстоянии. А это заседание явно прошло не лучшим образом. Прежде всего, из-за пропавшего Декувьера. И, конечно, из-за глупой истории с Клери и генералом, о котором столько намекалось. Он получил мысленный сигнал, когда они собирались сесть в экипаж. В последний момент пришлось сказать Робеспьеру о том, что он вспомнил – есть еще одно важное дело. Когда экипаж тронулся, он проводил его взглядом и только тогда подошел к Маэлу.

- Добрый вечер, Страффорд. Новые сведения? У меня – почти ничего. Увы.

- К сожалению, не густо, - развел руками Маэл, отметив, что музыкант мгновенно куда-то испарился, как только заметил подходившего к ним Сен-Жюста. - Знаете, Сен-Жюст, меня все это начинает даже не раздражать, а злить, так как это бессовестно, забрать у женщины память, которая осталась от мужа. У Марии пропали все письма, которые я писал Антуану на протяжении двух лет и дневник. Что примечательно, больше ничего. Эти стервятники воруют то, что им отказались продать! - его передернуло от отвращения.

- Вы хотите выследить этого человека? - Сен-Жюст проводил глазами уходящий экипаж. - Я могу составить вам компанию, но, как вы знаете, в некоторых вопросах, в которых вы сильны, от меня мало толку.

- Боюсь, что это невозможно, - пожал плечами Маэл. - Мои способности, увы, не безграничны... Возможно, его уже нет в Париже, мы только потеряем время... Если хотите, мы может отправиться в ваше Бюро и я попытаюсь вытрясти все, что возможно из этого Монтеню. Если нет - мы можем попытаться найти кого-нибудь из их веселой компании. Сделаем, как скажете, в конце концов, только вы способны верно оценить предполагаемые последствия.

- Разыщем кого-то из их компании? Это вряд ли. Скорее, посмотрим на этого Монтеню, который обосновался в Бюро. - Глядя на Страффорда, Сен-Жюст подумал, что, наверное, не стоит излишне перестраховываться. Этот человек с особыми возможностями испугается. Он же не сумасшедший. А если заставить его работать на себя... - Пойдемте, Страффорд.

***

В Тюильри было темно. Кажется, все, кто мог, разбежались. Даже Барер - любитель ночных посиделок в компании документов - и тот, сбежал пораньше. Сен-Жюст провел Маэла по коридорам в сторону Бюро общей полиции. Толкнул дверь. И увидел человека, застывшего за столом среди кучи бумаг.

- Монтеню? - сказал Сен-Жюст, чтобы что-то сказать. Этот человек был ему незнаком - значит, это был тот самый агент. - Я наслышан о вас. Давайте поговорим. И познакомимся поближе.

- Старый знакомый, - кивнул Маэл. - Мы с вами встречались в армии, гражданин Монтеню.

- Совершенно верно, гражданин Блаве, - слегка улыбнулся Монтеню, стараясь сохранить спокойствие хотя бы внешне. Продержаться сейчас и отвоевать позиции... хороший план. Однако выполним только в теории, увы. Кто знает, что на уме у бессмертного, время стерло с его лица все эмоции, всякое выражение, которое можно назвать человеческим. Впрочем, сначала нужно попытаться выяснить их намерения. И так как ведущую роль здесь играет смертный, то следует обратиться именно к нему: - У вас ко мне какое-то дело, граждане?

- Хотим выяснить ваши намеряния. Без свидетелей. - Сен-Жюст устроился в кресле. Думать о белой обезьяне. Точнее, не думать. Метод Сен-Жермена, позволяющий закрывать мысли. А какие еще варианты. - Мне частично известна ваша миссия, Монтеню. Хочу узнать остальное. Прямо сейчас.

- Мне бы хотелось понять о какой именно миссии вы говорите, - спокойно сказал Монтеню.

- А у вас их много? - хмыкнул Маэл, но потом счел за благо не вмешиваться в разговор. Пока что. В конце концов, допросы - это скорее епархия Сен-Жюста, он быстрее сумеет направить собеседника на нужный разговор.

- О той, что привела вас сюда, - пожал плечами Сен-Жюст. - Остальное меня не касается. Мне известно о вашем Ордене, а вам - о том, что я - среди тех, кто интересует гражданина Лайтнера. Вы сейчас думаете о том, как добраться до моих мыслей. Не получится. Поэтому предлагаю поговорить спокойно и без особенных вмешательств. Вы же хотите покинуть эту комнату живым? - Сен-Жюст блефовал, зная, что сам не способен противостоять подобным типам. Возможно, совет о "белой обезьяне" поможет?

- Нас интересуют только бумаги, - развел руками Монтеню. - Они необходимы для истории. Мы просто наблюдаем, нас не интересует политика, ни внутренняя, ни внешняя. Мне жаль, что вы так остро воспринимаете все происходящее. Вы интересуете Лайтнера, совершенно верно, глупо отрицать это. Но мы не намеревались как-то затрагивать вашу личную жизнь или ваши личные интересы. Нас интересует ваш опыт общения с... Простите, гражданин Блаве, - Монтеню бросил осторожный взгляд на бессмертного. - С теми, кто не совсем принадлежит этому миру.

- А вы спрашивали у них, нравится ли им такое положение вещей? За вами когда-нибудь кто-то наблюдал, Монтеню? Как вам понравится, если вас сдадут на опыты ученым? Как обладателя особыми способностями? Впрочем, это не имеет отношения к делу. Кто именно вас интересует? - Сен-Жюст почувствовал, как голову стягивает железным кольцом. Не думать о белой обезьяне. Не думать. Он провел рукой по лбу. - Монтеню, оставьте ваши шуточки. Я ведь тоже кое-что умею. Например, стрелять. Давайте не будем показывать друг другу возможности?

- Вы не успеете выстрелить, - печально покачал головой Монтеню. - Я, к сожалению, успею обезвредить вас до того, как ваш друг успеет защитить вас.

- Вы так уверены? - с интересом спросил Маэл. - Хотите, проверим? Впрочем, это еще успеется. Оставьте в покое гражданина Сен-Жюста, Монтеню. Не нужно срывать на нем досаду, не будьте мелочны... Лучше скажите мне, Лайтнер в Париже? Только не забывайте, что я умею отличить ложь от правды.

- В Париже, - с нажимом произнес Монтеню. - Вы даже можете попытаться найти его...

- Вы нам поможете? - заинтересовался Сен-Жюст. - Я не собирался стрелять в вас. Не имею привычки стрелять в безоружных. Прошу вас, прекратите пытаться проникнуть в мои мысли. Это бесполезно. - Сен-Жюст сам удивился уверенности, с которой произнес эту фразу. Но ведь не зря им интересовался этот чертов Лайтнер. Наверное, он и правда что-то может. "Главное - не думать о белой обезьяне".

- Я не могу вам помочь, - снова покачал головой Монтеню. - Прошу вас, не пытайтесь нам препятствовать...

- В чем препятствовать? Скажите, Монтеню? - Сен-Жюст придал взгляду вежливое выражение. - Кто именно вас интересует? И для чего вы проводите время здесь, в Бюро общей полиции?

- Вам ничего не скажет изложение... - улыбнулся Монтеню. Он оставил попытки прочесть мысли собеседника, но вместо этого нанес сильный ментальный удар по молодому политику, стараясь вызвать сильную боль. Это удалось. Когда молодой человек немного ослабил контроль над собой, Клод буквально вторгся в его разум и отдал мысленный приказ: * Не задавай вопросов. Не вмешивайся в дела Ордена. Не пытайся найти Лайтнера. Если будешь думать об этом - будешь чувствовать то же, что и сейчас*

- Черт бы тебя побрал, Монтеню! - Сен-Жюст сжал виски руками. В голову словно впилась раскаленная стрела. Мысли исчезли, осталась лишь боль - такая, что на секунду в глазах все потемнело. - Черт бы тебя побрал... - Сен-Жюст не договорил. С ним что-то происходило.

Практически мгновенно, Маэл схватил со стола пресс-папье и бросил его в агента. Старый трюк, который отвлечет его на несколько секунд... да, отвлек.

- Раздавлю, сволочь! - прошипел вампир, уже усилием мысли швырнув агента на пол, предварительно убедившись, что тот больше не держит Сен-Жюста. Так же, мысленно, он сосредоточил свою волю на том, чтобы заставить Монтеню гореть. Почему-то огонь всегда ассоциировался у него с болью, да и странно, если бы было иначе. Агент закричал нечеловеческим голосом, казалось, что от крика сейчас разобьются окна... Вампир жестом заставил задвижку на двери скользнуть в петли. Кожа агента местами покрылась волдырями, а местами обуглилась, однако Маэлу надоела эта экзекуция и он отпустил Монтеню еще прежде, чем тот потерял сознание. Воспользовавшись так называемой передышкой, вампир подошел к Сен-Жюсту и, положив ладонь на липкий от пота лоб смертного, тихо спросил: - Что вы чувствуете?

- Не задавать вопросов... Не вмешиваться... Черт побери, Монтеню... - Сен-Жюст хотел пояснить Маэлу, что с ним произошло, но при одной мысли об Ордене и Монтеню, в голове началось то же самое. Раскаленная стрела, парализующая сознание. Подобного он не испытывал никогда в жизни.

- Ну вот видите… - почему-то шепотом сказал Маэл, на самом деле будучи почти в ужасе от того, что происходит с его смертным другом. Наверное, эта беспомощность переросла в упрек: - Сен-Жюст, ну зачем вам понадобилась эта идея с переговорами? Да и я тоже хорош… опасался немного насорить в вашем Бюро, ведь кому-то нужно отскребать его потроха от стенки… - вампир бросил злобный взгляд на все еще лежащего без сознания Монтеню.

- Он что-то сделал со мной, Страффорд! - Сен-Жюст снова схватился за виски. Раскаленная стрела не уходила. При этом не было никакого понятия о том, как все это прекратить. - Надо арестовать его... Но я не могу даже на него смотреть... - И снова эта спасительная мысль. Не думать. Не вмешиваться. Не задавать вопросов.


- Успокойтесь! Отстаньте от него! Бросьте к чертям собачьим и не думайте! - Маэл заставил политика отвернуться от Монтеню и буквально силой подвел его к окну. - Он дал вам мысленный приказ не вмешиваться ни во что, скорее всего. Будете пытаться мешать ему - будет болеть голова. Наверное... - По правде говоря, у него почти не было соображений на счет того, что сделал Монтеню, но вывод напрашивался единственный. Самое скверное, что он не знал, как с этим бороться, ведь человеческий разум - штука настолько хрупкая и не надежная...

Тем временем Монтеню открыл глаза. В лучшем случае Блаве отпустит его, озаботившись состоянием своего смертного... друга? Да, судя по всему, он привязан к Сен-Жюсту, насколько это понятие вообще возможно применить вампиру. В худшем.. В худшем он убьет его прямо сейчас. Что ж, умереть за дело всей жизни - неплохая смерть. Главное, что он сделал все, чтобы они не добрались до Лайтнера. Во всяком случае, Сен-Жюст еще долго не сможет чинить им препятствий. Очень скоро он поймет, что находится на грани помешательства. Дальше все будет зависеть от него самого. Захочет сохранить рассудок - отучится думать о Таламаске и ее агентах. Не отучится - окажется очень скоро в Шарантоне. Но, так или иначе, нельзя давать спуску этим бессмертным существам.

- Блаве, предлагаю вам заняться здоровьем вашего друга, пока он окончательно не сошел с ума, - невозмутимо произнес Монтеню, внутренне содрогаясь, так как не знал, какое будет принято решение.

- Здоровьем моего друга я займусь несколько позже, - сквозь зубы ответил Маэл. - А вам, Монтеню, советую писать завещание. И предупреждаю, что если вы позволите себе еще одну выходку в том же духе, то не успеете и этого. - Проникнуть в мысли агента было не так сложно, подчинить его волю - тоже, однако он опасался заставлять агента еще раз вмешиваться в психику Сен-Жюста. Неизвестно, чем обернется. Но к делу. Увести отсюда Сен-Жюста было бы желательно, но не представлялось возможным, так как он вполне мог потерять сознание где-то по дороге. Оставить агента одного? Глупо. Неизвестно, что он еще вытворит. Все эти колебания прервал звук открывающейся двери. Ну да, давно пора кому-то появиться после всех оглушительных криков... Мысль осталась незаконченной, так как на пороге комнаты стоял Робеспьер, глядя на всю картину расширенными то ли от удивления, тог ли от страха глазами. Вампир едва удержался от того, чтобы не состроить физиономию. Присутствие диктатора было неприятно, но зато он мог увести отсюда Сен-Жюста. Должна же от него быть хоть какая-то польза? - Сен-Жюст, уйдите вместе с Робеспьером, - посоветовал он, даже не сообразив, что раздает распоряжения.

Робеспьер сжал в руке ключи от несгораемого шкафа, едва справившись с собой. Здесь происходило что-то страшное, хотя и не заметное на первый взгляд. В комнате стоял отвратительный запах.... похожий на горелую плоть? Возможно ли это? Или это только ему кажется? Опираясь о стену, на полу сидел Монтеню. Бросив на него беглый взгляд, Робеспьер увидел, что лицо и руки агента сильно обожжены. Сен-Жюст. Было видно, что ему очень плохо, притом настолько, что он едва в состоянии держаться на ногах. И был еще Страффорд. Внешне спокойный, он отошел к окну и начал наблюдать за чем-то, происходящим на улице. Неужели и здесь происходит эта чертовщина? Вот и Рикор пять минут назад нес такой бред, что пришлось отпустить его домой... Воздержавшись от вопросов, Робеспьер прошел к железному шкафу в углу комнаты.

- Максимильян... уйди... Монтеню... Нужно его... - Сен-Жюст хотел сказать «арестовать», но не договорил. Он физически ощутил, как голова раскалывается на две половинки и увидел себя, лежащим на полу с раскроенным черепом. Широко раскрытые мертвые глаза и мозги, втоптанные в пол. Он попятился, затем нетвердыми шагами приблизился к окну и ударился о стекло. Видение не исчезало. Только трупов стало больше. Не было больше ни Страффорда, ни Робеспьера, ни Монтеню. Лишь он сам - с раскроенным черепом, пытающийся подняться с пола. Еще и еще. Отовсюду на него смотрели эти мертвые глаза. - Хватит! Прекратите! - ему показалось, что он кричит, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. С улицы долетал шум ночного города. Осколки разбитого стекла и кровь. Рука нащупала осколок стекла.

Монтеню почувствовал, как неведомая сила швыряет его в другой конец комнаты. Блаве сильнее, чем они думали. Но если поддаться страху, все будет проиграно. Робеспьер тем временем дернулся и его взгляд, обычно такой маловыразительный, заметался по комнате.

*Сен-Жюст - не жилец. Я предупреждал, что это случится, если вы попытаетесь мне помешать. Одна попытка сделать что-то мне или Лайтнеру, и ты – следующий*

И снова попытка бессмертного подчинить его сознание. Монтеню вновь повернулся к Сен-Жюсту и сконцентрировал на нем свою силу.

Параграф 44, статья третья. «В случае опасности вы можете воздействовать при помощи внешних эффектов…. После того, как вы подчинили подсознание вашего оппонента, он будет выполнять любые приказы. Это хорошо действует в том случае, если в комнате при этом находится некто из сверхъестественных созданий. Они приучены к тому, что одни способны повелевать смертными. Докажите им, что вы делаете это не хуже, и вы отвлечете внимание. Хорошо действует приказ о ликвидации какого-то жизненно важного органа….»
*Вырви себе глаза – и ты не увидишь то, чего не хочешь*.


Простое и мудрое решение. Вырвать глаза – и они отступят. Рука Сен-Жюста, все еще сжимающая кусок стекла, уверенно поползла к правому глазу.

Робеспьер попятился, услышав в голове голос и понял, что практически подчиняется еще не высказанному приказу. Сен-Жюст не жилец... Не жилец. Будь они прокляты со своим вмешательством! Резко отступив, он ударился локтем об угол несгораемого шкафа, к которому направлялся и боль, как это всегда бывает, вернула ему способность мыслить. По взгляду Страффорда он понял... Впрочем, какая разница? Одним из наиболее сильных впечатлений за последнее время оставалась та встреча с Лайнером и ее весьма своеобразные последствия. Он задумался, воскрешая в памяти те детали, которые вызывали самые сильные эмоции. Монтеню смотрел на Сен-Жюста и на Страффорда, а десяти секунд должно быть достаточно... Есть ли у него это время? Бросив беглый взгляд на Страффорда он увидел, что англичанин едва заметно кивнул. Значит, все верно. Рванувшись к соратнику, он накрыл ладонью осколок стекла, который тот, очень медленно, как во сне, подносил к лицу и с удивлением встретил нешуточное сопротивление.

- Антуан.... прекрати! - только на эти слова и хватило сил, так как Сен-Жюст не переставал сопротивляться, будто у него отбирали не осколок, а нечто жизненно важное. Долго так продолжаться не может... А кусок стекла и так уже стал липким от крови, с каждой секундой шансов забрать его становилось все меньше. - Антуан!!! - выкрикнул Робеспьер, мысленно уже согласившись с тем, что проиграл и сейчас произойдет что-то непоправимое.

Голос Робеспьера. Он где-то здесь. И ему грозит опасность. Май 93го... Страффорд, Эжени Леме, Театр вампиров... Мертвые создания, поселившиеся в Париже неизвестно зачем. Элени Дюваль со своими катакомбами. Она тоже здесь. Женщина-смерть, красивее которой он никогда в жизни не видел. Сколько их в Париже? Темнота и выстрел. Простреленная шляпа падает на пол. Звонкий смех Клери. *Я твой друг, но ты делаешь все, чтобы это изменить*. Она такая же, как эти создания. Но она – друг. *Только не трогай Робеспьера, Клери*. *Я здесь не для того, чтобы изменить мир, Антуан. Поверь мне, и перестань искать ответы на свои вопросы. Ты их не найдешь*.

Кажется, он произнес ее имя. Безумие отступало. Май 93го. Здесь все понятнее и проще. И стрела, пронзившая голову, ощущается не так болезненно.

- Максимильян… Мне нужно поговорить с тобой о Клери. Оставь в покое Марата. Сейчас я не могу тебе объяснить, но, поверь мне, это важно, – заговорил Сен-Жюст. Темнота рассеялась. Смотреть на Робеспьера и не поворачиваться в другую сторону. Словно кто-то приказывает ему. Внутренний голос? Такое с ним не впервые. Но почему Робеспьер смотрит на него с таким ужасом?

Маэл не переставал держать агента в поле зрения все время, но не думал, что сам станет жертвой шантажа... К счастью, Робеспьер, которого он лично всегда считал трусом, долго не раздумывал над смыслом жизни, а попытался прийти на помощь. Любопытно, как агент не уловил это его намерение? Сколько прошло времени? Секунд десять, не больше. За это время диктатор оказался рядом с Сен-Жюстом и Маэл понял, что пора действовать. Только и речи быть не может о том, чтобы убить агента здесь! Куда прикажете потом деть труп? Да и не выход это... Теперь предстояло обезвредить даже не агента, а Лайтнера, который, несомненно, стоит за всем этим безобразием. А для этого Монтеню нужен не только живой, но и в здравом рассудке... Вывести его отсюда, а потом - выпить кровь - вот единственный выход. Мгновенно оказавшись возле агента, Маэл для начала ударил его, не очень сильно, но вполне достаточно, чтобы тот потерял сознание и повернулся к Сен-Жюсту. "Оставь в покое Марата. Сейчас я не могу тебе объяснить, но, поверь мне, это важно", - донеслись до него последние слова смертного друга.

- Но Марат... - хотел возразить Маэл, но потом осекся.

- Что ты так смотришь на меня, Максимильян? - продолжил Сен-Жюст, не дождавшись ответа. - Я долгое время молчал, считая, что ты не поверишь мне. Ты и сейчас не поверишь. Вижу, как ты смотришь - и заранее предчувствую ответ. Но ты затеял опасную игру с Клери. Продолжишь - и количество необъяснимых событий в твоей жизни увеличится. - Он медленно опустил глаза. Окровавленная рука. – Кажется, я порезался. Я разбил стекло? Бред какой… Не стоило мне вчера играть в карты с Камилем до утра. – Сен-Жюст виновато улыбнулся. – К вечеру все будет в порядке. Сейчас я пойду домой и приведу себя в чувство.

Маэл только сдавленно охнул, поймав себя на том, что зажал ладонью рот. Наверное, чтобы не заорать. Он переводил взгляд с Сен-Жюста на Робеспьера, но в глазах первого видел только усталость и абсолютную уверенность в том, что говорит, а во взгляде второго - бесконечное отчаяние.

- Уведите его, - сказал Маэл, впервые обратившись к Робеспьеру. - Я займусь вот этим, - он указал на Монтеню, который второй раз за сегодня оказался без сознания. Робеспьер хотел что-то сказать, но потом только сухо кивнул. - Пойдем, Антуан.

Убедившись, что Робеспьер и Сен-Жюст ушли, Маэл подошел к агенту и без церемоний опорожнил на него стоявший на столе графин с водой. Тот пришел в сознание, хотя и не сразу.

– Думаю, что нам нужно прогуляться, гражданин, - с недоброй улыбкой сказал вампир.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Май 30, 2010 2:18 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Париж

Фуше, Фрерон, Мерлен

Жозеф Фуше сидел за столиком в углу и читал газету, иногда поглядывая на заходивших в кафе посетителей. Сегодняшнее заседание в Клубе закончилось, по сути, ничем. А это означало, что к теме лионцев и к теме Клери еще вернутся. И если он сам пока что способен немногое сделать с первым обстоятельством, здесь остается надеяться на содействие Колло, то со вторым... Никто не запретит якобинцам обсуждать довольно невинную тему, не так ли? Разговоры разговорами, но последствия могут сделать из Клери героя, если, конечно, виновника поджога найдут. А отыскать его было довольно просто, достаточно поразмыслить логически. И если Робеспьер до сих пор не додумался до этого... то не исключено, что додумается в ближайшее время. Поэтому нужно было что-то предпринять и немедленно, пока Неподкупный не сделал первый шаг. Размышляя так, Фуше едва не упустил того, кого дожидался. Слегка приподнявшись, чтобы привлечь к себе внимание, он помахал рукой Фрерону, который почти собрался уходить.

Фрерон махнул рукой в ответ. Однако, взгляд Фуше не отпускал. Значит, что-то хочет обсудить. Прошедшее заседание? Кажется, все сложилось лучше, чем могло бы. Лакост выступил, как ему было сказано. Хорошо, что этот трусоватый комиссар, позволивший себе приобрести неплохое поместье под Марселем после того, как четыре месяца представлял Конвент в Мозельской армии в 93-м, умеет слушать слова. Достаточно было намекнуть ему, что он - в списке Клери, и все встало на свои места. Конечно, ему не хватает громкого голоса и наглости того же Мерлена, который, похоже, приобретает все большую популярность в Клубе, хотя не всегда говорит что-то умное. Но страх заставил его вылезти на трибуну и произнести нечто внятное. Страх позволил быть ему настолько многословным, что он даже вывел из себя Сен-Жюста. Страх, жадность и завсить. Три двигателя прогресса. После того, как Фрерон поварился среди политиков, он в этом не сомневался. Безусловно, среди них существовали сумасшедшие вроде Робеспьера. Но Максимильян явно нездоров на голову... С этими мыслями Фрерон подошел к столику Фуше и присел, кивнув ему. - Кажется, мы сегодня виделись, Жозеф. Или тебе не с кем поужинать?

- Не стану возражать, если ты составишь мне компанию, - ответил Фуше, делая знак хозяину кафе. Как только с довольно простым заказом было все решено и улажено, он повернулся к Фрерону и заговорил, понизив голос: - Что ты думаешь о сегодняшнем заседании? Вполне возможно, что замечание о Гоше плохо скажется на репутации Клери... Обвинения с Гоша еще не сняты, насколько я знаю. И если удастся доказать, что они, вступив в сговор, направляли свои действия на... да на что угодно, что можно расценить, как вред общему делу, то Жан Клери осужден. Его ни спасут ни речь, ни чье-либо заступничество, так как Лакост верно подметил особенность насчет возмущения простых людей... Тогда конец. Но так будет только в том случае, если факт будет доказан. А если им удастся найти истинного виновника поджога и доказать обратное? Клери станет едва ли не святым.

- С чего ты взял, что его найдут? - улыбнулся Фрерон. - И каким образом имя поджигателя поможет Клери? Клери, между прочим, в последнее время затаился. Возможно, сделал выводы? Что касается генерала Гоша, то тут я с тобой согласен. Как ты думаешь, не воспользовался ли он своими связями, чтобы выйти из заключения? Столько народу гибнет на гильотине, а генерал Гош... И эта связь с женщиной, близкой к окружению Робеспьера... Как ты думаешь, в слухах о том, что между ними что-то есть, есть доля истины?

- Поможет, - Фуше отпил глоток давно остывшего кофе, который заказал еще до прихода Фрерона. - Посуди сам... Допустим, имя поджигателя известно. Ничего не стоит доказать, что он сделал это, боясь разоблачений в каких-либо неблаговидных поступках, притом совершенно не имеет значения, насколько дурны эти поступки. Что же выходит? Клери возведут в ранг святых, так как он пострадал за правду. И уверен, что общественное мнение будет на его стороне. Глупая это затея, с пожаром, Фрерон. Очень.

- О чем ты? - Фрерон напрягся и пристально посмотрел в глаза Фуше. - Жозеф, ты с ума сошел? Ты хочешь сказать, что поджог устроил... я?

- Я в своем уме, - спокойно сказал Фуше. - И я этого не сказал, помилосердствуй. Однако сопоставив некоторые факты и расспросив людей или же послушав сплетни, легко выяснить приметы преступника. И некоторые детали в одежде, как трехцветная лента у пояса, которая в большинстве случаев носят депутаты. Это значительно сужает круг поисков... Дальше остается перебрать имена тех, кто рискует оказаться  сначала в списке Клери, а вскоре и в проскрипционных. Послушав разговоры в кулуарах мы узнаем, что вчера некими депутатами был устрое довольно веселый ужин, рассказы о котором будут перевирать еще долго... Сопоставив тех, кто уходил с приметами виденного у дома Жюльетт Флери человека, методом исключения и находим виновного... Я, разумеется, могу ошибаться, но ты можешь поправить меня, если эти выводы не верны.

- Меня там не было, Жозеф, - мягко сказал Фрерон. - Не было. - Что ж, когда-нибудь этот разговор состоялся бы. Фуше - не дурак, и умеет сопостовлять факты. А если он немного покопается в прошлом, то вспомнит, как Фрерон в день убийства печатника получил записку и вынужден был уйти по срочному делу, провожаемый скабрезными ухмылками тех, кто был посвящен в его личную жизнь. "Николь ревнива", - виновато пожимал тогда плечами Фрерон, заключая с соратниками договор о молчании. Все знали, что тот вечер он провел у любовницы, и мужская солидарность не позволила никому поразмыслить и предположить, что вместо любовного ложа он направился прямиком туда, где печаталась газета ненавистного Клери... Однако, Фуше догадался. И не стоит его злить, изображая неведение. Фуше не предлагает сотрудничества два раза и мстителен. Если оттолкнуть его сейчас - можно нажить себе врага. Так почему бы не сделать его союзником? - Этот человек был нанят за деньги.

- Я понимаю, - мягко сказал Фуше. - Однако хочу заметить, что там вовсе не обязательно быть. Я имею в виду присутствовать. К таким же выводам могут прийти и другие... Как видишь, мне не понадобилось на это много времени.

- Как ты узнал? - спокойно спросил Фрерон. Все. Отпираться бесполезно. Остается лишь понять, что именно хочет получить Фуше за свое знание.

- Провел небольшое расследование, - пожал плечами Фуше. - Удивляюсь, почему Робеспьер  еще не догадался, эта задачка ему вполне по силам... Я так думаю.

- Но ты ведь говоришь об этом не просто так? - Фрерон на секунду отвлекся, чтобы заказать себе кофе. - Что ты предлагаешь, Жозеф?

- Нужно что-предпринять, - слегка улыбнулся Фуше. - Если в списках появишься ты, то легко предположить, что будут за последствия... Клери всегда и во всем прав, он  не лгал, не клеветал... и так далее. Поэтому предлагаю найти какого-то неуравновешенного человека, желательно на хорошем счету и сделать так, чтобы он случайно оговорил себя. Мерлен, - Фуше бросил взгляд на входившего в кафе депутата. - Пришел Мерлен. Теперь, боюсь, здесь станет шумно и мы вряд ли сможем продолжить разговор.

Фрерон перехватил его взгляд. Вот, значит, как? Он уже давно отметил, что они с Фуше мыслят похоже. Мерлен. Человек неуравновешенный, нервный, замеченный в скандальных историях. О его вспыльчивости ходят легенды. И его ненависть к Робеспьеру-младшему, и его стычки с Жюльетт Флери... Фрерон помахал ему рукой. - Эй, Мерлен! Как всегда паришь на крыльях успеха и не замечаешь старых друзей? Иди к нам!

Мерлен обернулся и заторопился к столику Фуше. Широко улыбаясь, он приземлился на свободный стул. - Рад вас видеть, граждане! Сегодня в клубе снова говорили о прекрасной Жюльетт Флери. Вот это успех у гражданки, а?

- Успех, несомненно, - согласился Фуше. Сейчас предстояло провести довольно тонкую работу, так как Мерлен подходил для их целей как нельзя лучше... Но и торопиться тоже нельзя, иначе он может заподозрить неладное. Нужна вполне невинная беседа, для начала. Подготовив почву таким образом, продолжить разговор завтра. И, если понадобится, послезавтра... - Знаю,  ты  рад поговорить об этом, но меня не очень интересует эта тема... Сплетни - вот большинство составляющей всех этих разговоров. Какой толк их пересказывать?

- Да эта Флери просто обнаглела! - Мерлен стукнул кулаком по столу. - Еще немного, и она начнет выступать в Конвенте. Это же просто смешно - о какой гражданке еще столько разговоров?!

Фрерон положил руку ему на плечо. - Тихо, Мерлен. Не ори. Давай не уподобляться другим и говорить на более приятные темы? Кстати, я бы с удовольствием выпил. Трудный был день. Составишь компанию?

- С удовольствием, - блеснул глазами Мерлен и отправился за бутылкой.

Фрерон опустил глаза и начал неторопливо помешивать кофе. Кажется, она нашли лучшего кандидата на роль главного злодея в деле Клери.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Май 30, 2010 11:17 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Дом Сен-Жюста

Сен-Жюст, Робеспьер// + Бьянка

Сен-Жюст перевязал руку. На всякий случай – кровь перестала капать еще на улице. Немного непонятно, какого черта было разбивать окно в том кабинете. Кажется, это было Бюро общей полиции. Однажды он бывал здесь – пытался найти хотя бы что-нибудь о Страффорде. Англичанин занимал все его мысли, и то, что подступиться к нему не было никакой возможности, злило и не давайло спокойно работать. Особенно злило, с каким упорством все покрывали его, словно сговорились. Робеспьер устроился в кресле и выглядел странно. Никогда прежде на его лице не читалось такой растерянности. Неужели он все же задумался о его словах о Клери и Марате? И знает ли он, что Клери… Удивительно, а он, Сен-Жюст, даже не знает, как ее зовут на самом деле. Ведь, скорее всего, Элеонора Сольдерини – тоже вымысел. И уже вечер… Сколько же он проспал? Рука машинально потянулась к бутылке вина. Удивительно, но она была почти полной.

- Прости, я, видимо, проспал заседание, - нарушил молчание Сен-Жюст. Голова прошла, разум прояснился. Никогда прежде он не испытывал подобных ощущений… Сколько же вчера было выпито? – Расскажешь? Я собрал некоторые данные по делу Бартье, как ты и просил. К жирондистам этот неудачливый ученый, правда, не имеет никакого отношения. Но есть люди, которые готовы под присягой показать, что это не так. Если все пойдет так, как нам нужно, Лавуазье будет оправдан. Главное, все рассчитать верно.


- Да, конечно, - машинально ответил Робеспьер. Почти на все замечания Сен-Жюста приходилось отвечать именно так, ведь невозможно доказать, что прошел уже год с тех пор. Год! Нет больше Лавуазье, зато есть смертельно опасный враг в лице Страффорда, который исчез в неизвестном направлении. Огюстен вернулся из миссии, Марат убит, а Жюльетт Флери появляется гораздо чаще, чем Жан Клери. Слушать речи соратника не хотелось, он был готов то ли взвыть от собственного бессилия, то ли закричать на Антуана, но не делал ни того, ни другого. Все казалось дурным сном, если бы не свежие порезы на руке у Сен-Жюста, да и у него самого. Что угодно, только бы не оставаться беспомощным свидетелем происходящего! - Тебе нужно отдохнуть, Антуан. Можешь завтра не приходить на заседания и... - он запнулся, подумав о том, что будет, если Сен-Жюст заговорит.


- Ты чем-то расстроен? Я давно не видел тебя таким. - Сен-Жюст с тревогой взглянул на соратника. - Надеюсь, причина - не мое отсутствие на заседании. Хотя я, конечно, очень виноват. А Демулен? Он нашел силы прийти?

- Антуан, не нужно! - воскликнул Робеспьер, не в силах больше выносить этот разговор. Демулен, Дантон, Эбер, Капет... Неужели с этого момента придется жить с призраками? Похоже, он совсем утратил самообладание, осознав в полной мере то, что произошло. Сильно сдавило голову и переносицу, он потер виски, пытаясь унять ноющую боль, потом добавил уже спокойнее: - Антуан, довольно. Я не хочу больше ни о чем разговаривать. Отдыхай.

- Как знаешь. - Сен-Жюст отсалютовал ему бутылкой. Он уходит. И так бывает часто в последнее время. После истории со СТраффордом их отношения дали трещину, и далеко не всегда Максимильян говорит с ним откровенно. - До завтра, Максимильян.

Робеспьер вышел, едва не хлопнув дверью. Что теперь? Представить себе, что Сен-Жюст завтра придет в Конвент невозможно! Оттуда ему будет открыта дорога только в больницу... Решение пришло быстро и, что самое главное, вовремя. Хорошо, что он сам еще сохранил способность хотя бы как-то мыслить и воспринимать действительность. Жюльетт Флери. Она дружна с Антуаном, возможно, она знает, что можно сделать. Что говорить, он бы обратился за помощью даже к Страффорду, если бы только знал, где его искать сейчас. Где найти молодую женщину он знал точно - после пожара они с Огюстеном временно поселились в старой квартире Рикора. Только бы она была дома! И только бы не было дома Огюстена, который начнет задавать лишние вопросы, отвечая на которые он рискует тоже сойти с ума. Дойдя до квартиры Рикора в каком-то полубреду, Робеспьер постучал в дверь и стал ждать, прислонившись к стене и уже не заботясь о том, что кто-то может его увидеть.

Бьянка бросила взгляд на часы. Почти три. Затем на спящего Огюстена. Он заснул минут двадцать назад. Пожар, уничтоживший ее квартиру, на некоторое время затмил все их предыдущие размолвки. Точнее, одну-единственную, но серьезную. Вопрос о генерале Гоше оставался открытым, но к этой теме они больше не возвращались. В последние два дня Огюстен позволял себе выпить больше обычного, а она тихо завидовала, как всегда в такие моменты, что лишена любой возможности расслабиться простыми человеческими способами... Она неслышно подошла к двери и едва не отпрянула. За дверью стоял Робеспьер. Его мысли были полным кошмаром. если не сказать хуже. Паника передалась и ей. Она быстро открыла и провела его в комнату. - Боже мой, что случилось?

- Думаю, что Антуан нуждается в вашей помощи, - шепотом сказал Робеспьер. - Если ему не поможете вы, то вполне возможно, что не поможет никто. Если вы согласитесь пойти со мной, я расскажу по дороге о том, что случилось... - По правде говоря, рассказать - означало снова вернуться в тот кошмар, но уместно ли сейчас подобное малодушие? Он отбросил эту мысль, вместе с желанием присесть и довольно сильной жаждой. - Пойдемте. Пожалуйста.

Бьянка снова бросила короткий взгляд на Огюстена и молча вышла из квартиры, притворив за собой дверь. - Таламаска? - тихо спросила она. Не нужно было дожидаться ответа, чтобы понять, что угадала. Они быстро шли в сторону улицы Комартен. Робеспьер, кажется, задумался, подбирая слова для рассказа. Бьянка легко дотронулась до его руки, чтобы выдернуть из потока мрачных мыслей. - Я вижу, как вам трудно. Позвольте мне заглянуть в ваши мысли, и вы будете избавлены от этого рассказа. Я должна знать все, что произошло.

- Нет, не нужно! - Робеспьер остановился, в каком-то замешательстве сжав ее ладонь. Восклицание получилось резким, но сегодня он уже видел результаты такого вмешательства и хотя знал, что Жюльетт Флери во многом превосходит того агента, страх был слишком силен, чтобы позволить ей... А нужно ли это согласие? - Я расскажу. Все произошло в Бюро общей полиции... - рассказ получился долгим, но зато подробным и обстоятельным. Подытожив сказанное, он закончил: - Теперь он живет в прошлом. Все время говорит о событиях годичной давности. О Камиле, о Дантоне, о Страффорде. Только Страффорд никуда не делся... Боюсь, что отношение к вам тоже изменилось. Это все, что я могу сказать.

Бьянка слушала, не перебивая. Если показать ему свой ужас, он совсем перестанет верить в то, что все хорошо закончится. А ведь она в глубине души не верит. И думает о нем в .. прошедшем времени? Он был человеком, отношения к которому она не могла описать даже себе самой. Он был несоизмеримо большим, чем просто друг, он был ее частью. Сколько раз она клялась себе, что не будет выносить его вспышек ярости, его ужасного характера, его внезапных грубых выпадов, сколько раз уходила и возвращалась. Ее Сен-Жюст. Единственный, кто видит ее насквозь. Единственный, кого она, не задумываясь, готова была забрать с собой в вечность. На глаза навернулись слезы, которые Бьянка торопливо смахнула. Все это становилось похожим на похороны. Если она сама не верит в то, что сможет ему помочь, то кто еще сможет? - Это похоже на защитную реакцию организма. - Губы снова предательски задрожали. - Этот агент что-то сделал... ЧТо-то приказал ему.. Что-то, чего мы не знаем... Вы говорите, что он держался за голову, и казалось, что ему больно. А потом все прошло. Он так защищается. Перенестись в события годовалой давности, чтобы не видеть и не слышать реальности. Я легко с этим справлюсь! - Она заглянула ему в глаза. - Правда? Вы мне верите?

- Верю, - серьезно сказал Робеспьер. Больше ему ничего не оставалось делать, так как думать об этом значит совсем предаться отчаянию. - Пойдемте скорее. Я боюсь, как бы ему не пришло в голову прогуляться в ближайшую таверну. Понимаете, что тогда будет?

- Да, да... Его нельзя выпускать... Я сделаю все возможное. Если хотя бы кто-то прознает... Я понимаю... Я могу передвигаться быстрее. И могу помочь вам преодолеть это расстояние вместе со мной. Если вы закроете глаза. Потому что это может вас напугать. - Бьянка представила себе, как Сен-Жюст выходит из дома и встречает кого-то из депутатов. Пусть сейчас ночь, но произойти может все, что угодно. Этого нельзя допустить.

- Нет, ступайте вы, - покачал головой Робеспьер, потом подумал о том, что не так легко будет справиться с увиденным в одиночку. - Поступайте, как знаете. Только будьте готовы к тому, что происходящее может быть для вас ударом более тяжелым, чем можн предположить.

***

Они добрались медленнее, чем хотелось бы. Но на лице Робеспьера непроизвольно отразился такой ужас, когда она хотела перенести его, что она отступила. Ее испугали и слова о том, что она в одиночку, возможно, не сможет справиться с шоком. А если она покажет свою нерешительность… Когда они очутились у дверей квартиры Сен-Жюста, Бьянка с удовлетворением отметила, что он дома. Дверь не была заперта. А комната наполнена дымом. На полу лежала пустая бутылка, а Сен-Жюст сидел, глядя на единственную горящую свечу. Господи, какой знакомый вид! Время словно перенесло его в прошлое. Именно таким она знала его в 93-м – он пытался бороться с собой, искал ответы на вопросы, в которых терялся, вечно думал о потусторонних силах и старался разгадать сотни загадок, которые на него свалились. Тогда, в 93м, он часто уходил от реальности при помощи монологов наедине с бутылкой… Казнь дантонистов изменила его кардинально, он словно похоронил себя заживо и потерял интерес к происходящему. Свиду казалось, что Сен-Жюст повзрослел и одумался – он больше не пил, не бродил по притонам, считая, что об этом не узнают, не заговаривал о мистике, и даже чаще улыбался. Но это был уже не тот Сен-Жюст. Лишь во время своей поездки в армию Бьянка впервые за много времени увидела в нем проблески прежнего интереса к жизни… Наверное, дело было в Страффорде. Судя по всему, он вернулся.

- Антуан? – тихо позвала Бьянка и сделала несколько шагов вперед. Робеспьер последовал за ней неслышной тенью.

- Ты? – Сен-Жюст улыбнулся ей. Он хотел что-то сказать, но, увидев Робеспьера, осекся. Его лицо вытянулось, в глазах мелькнула неуверенность.
*Ты здесь? С Неподкупным? Что случилось, Клери? Ты говорила, что ненавидишь его. Зачем ты это устраиваешь?*

Он обратился к ней мысленно. Снова 93-й. Именно тогда, обнаружив в себе эту способность, и обрадовавшись, что такие, как она, могут его слышать, Сен-Жюст любил такое общение и часто переговаривался с ней именно так. Бьянка посмотрела на Робеспьера в отчаянии.

*Все в порядке, Антуан. Я не причиню ему вреда. Я была вынуждена открыться ему, и он знает, что я – Клери. Теперь все будет проще. Клянусь, твой друг не пострадает*

- Ну проходите… гости… - Сен-Жюст ногой отодвинул от стола один из стульев. – О чем будем говорить, граждане?

*Я тебе не верю, Клери. Я знаю, что ты убьешь любого, кто может нанести вред Марату. С Робеспьером они в последнее время не ладят. Что ты задумала и что тебе от него нужно? Учти, что я…*

- Не надо, Антуан, прошу тебя! – вслух воскликнула Бьянка. Теперь она окончательно растерялась. Она никогда не сталкивалась с подобным, и даже Мариус никогда не говорил, можно ли вернуть человека в реальность, если на него воздействовали так грубо и так жестоко. Попытаться поговорить и объяснить? Возможно. – Марат умер, Антуан. Год назад. Взгляни на газету, что лежит у тебя на столе. Она подошла и перевернула «Монитер». – Сегодня 18 прериаля. Год 1794й. – Она опустила голову и подвинула ему газету.

Сен-Жюст мельком взглянул. Его лицо стало мертвенно-бледным, а глаза расширились от ужаса.
- Максимильян?

- Да, - Робеспьер кивнул, не сводя взгляда с соратника. Похоже, Антуан был испуган, но если бы одного страха было достаточно, чтобы вернуть его к реальности! Этот страх передался и ему тоже, до дрожи в руках и в коленях. Стараясь не поддаваться панике, он взял из буфета чистый бокал, наполнил вином до половины и выпил.  - Сейчас 94й год, Антуан. Многое изменилось.

- 94 год? - едва слышно переспросил Сен-Жюст. Он начал читать. Закурил. Несколько раз он поднимал глаза на Робеспьера, затем вновь погружался в чтение. - Но Демулен... вчера... Мы говорили о бриссотинцах... спорили. Максимильян, что со мной произошло? Я болен? Не смотри на меня так, Клери, я еще не умер! - сказал он резко, метнув на Бьянку полный злости взгляд, словно она могла быть виновницей его несчастья. Затем схватился за голову. - Прости, прости меня, Клери...

Бьянка молча сложила газету и бросила ее в пустой камин.

- Демулен казнен немногим больше месяца назад. Как и бриссотинцы. Как и Дантон, - ровно сказал Робеспьер. - Прекрати, пожалуйста, говорить об этом. Впрочем, нет, говори, если считаешь, что так будет легче... - он снова наполнил бокал, но пить не стал. Недоставало опьянеть и утратить над собой контроль. Для того, чтобы достойно завершить день.

- Демулен? За что? - догоревшая сигара обожгла пальцы. Сен-Жюст медленно поднял голову и взглянул на Робеспьера в упор. - Не отвечай. Я все понял. Уходите. Прошу вас.

Бьянка едва заметно покачала головой. Сен-Жюст быстрее застрелится, чем будет считать себя ущербным. И уж точно не вынесет жалости. Разговорами тут не помочь. Нужно попытаться поговорить о сегодняшнем дне.

- Что же ты понял, Антуан? - спросил Робеспьер, глядя сквозь него. Ответа он не ждал и медленно повернувшись, покинул комнату. Оставалось только надеяться, что Жюльетт Флери сможет привести его в чувтво, а иначе... впору сойти с ума самому.

Бьянка метнулась за Робеспьером и поймала его на пороге. - Я буду здесь столько, сколько потребуется. Он поправится, я уверена. Верьте в это, пожалуйста. Иначе, я сама перестану верить. Скажите Огюстену, что я вернусь. Не знаю, что еще сказать.

- Благодарю... Я в вас верю, - возможно, выпитое вино сыграло с ним злую шутку, а возможно, ему действительно хотелось как-то приободрить эту женщину-ребенка, которая пыталась сделать невозможное. Он взял ее за руку и слегка сжал прохладную ладонь. - Пока вы здесь, я верю в то, что все будет хорошо.

- Спасибо. Теперь я уверена, что у меня все получится. - Бьянка быстро улыбнулась и скрылась за дверью.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just


Последний раз редактировалось: Eleni (Пн Май 31, 2010 1:39 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Май 31, 2010 1:34 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Париж

Маэл, агент Монтеню

Маэл вел агента по темным улицам, постепенно удаляясь от людных мест. Он направлялся в сторону набережной, тут же пресекая любую попытку Монтеню улизнуть или заговорить. Шутки закончились. Его до сих пор пробирала дрожь, когда он вспоминал взгляд Сен-Жюста и его слова о событиях, которые случились год назад. А  еще несколько часов назад он спокойно заседал в своем клубе, спокойный, собранный... Наверное, ему никогда не удастся избавиться от чувства вины. Нужно было не играть в эти игры, а попросту сделать так, как поступал ранее - свернуть агенту шею без лишних разговоров. Не дожидаться, когда станет уязвим, не ждать, пока Монтеню дойдет до шантажа... И знал ведь, знал, что он способен на это! Правда, никогда не думал, что будут применяться такие методы, но... это не оправдание. Свернув в подворотню, которая заканчивалась тупиком, Маэл толкнул агента к стене какого-то заколоченного, почти развалившегося дома. Не говоря ни слова, вытащил из-за голенища сапога нож - выпив кровь, он всегда перерезал горло своим жертвам, так проще думать, что человек погиб в драке, а кровь попросту вытекла. Говорить не хотелось. Все, что ему нужно он узнает через несколько минут.

- Зачем нож? - Монтеню сказал это просто для того, чтобы услышать свой голос. Стоявший перед ним вампир был страшнее, чем можно было себе предположить. То, что с жизнью можно попрощаться - это очевидно. Но инструкция говорила о том, что продавать жизнь нужно дорого. Что можно сделать в сложившейся ситуации? Торговаться с вампиром? Обещать ему вернуть разум этому политику - Сен-Жюсту? Это будет пустым обещанием. Если политик научится отсекать мысли об Ордене, у него есть шанс вернуться в этот мир. Если нет... - Вы хотите меня зарезать, Блаве?

- Затем, Монтеню, что сейчас я убью вас, - снизошел до ответа Маэл. Говорил он совершенно спокойно и серьезно, без тени превосходства или насмешки. - Но предварительно узнаю все о Лайтнере и о ваших коллегах, которые находятся здесь, в Париже. Не знаю насчет коллег, возможно, случившееся с вами чему-то научит их.... но потроха Лайтнера в заспиртованном виде я пошлю следующему Главе Ордена. Вам удалось меня разозлить и разозлить не на шутку, Монтеню. Молитесь, если умеете.

- Не умею. - спокойно ответил Монтеню. - И вряд ли смогу помочь вам в вашем поиске. Я не знаю, как найти Лайтнера. И уж тем более не знаю, сколько агентов помимо меня находится в Париже. У нас не принято делиться подобной информацией во избежании... подобных ситуаций. Если хотите убивать - убивайте. - Монтеню на секунду закрыл глаза. Что ж, он знал, на что идет. Но, в отличие от множества смертных, он прикоснулся к тайне, и жизнь его была яркой и многогранной.

- Я получу от вас всю информацию, которую только смогу. Здесь не нужны слова, - не тратя больше врмени на разговор, он оказался рядом с агентом, резко запрокинул ему голову назад, едва не сломав шею и впился клыками в горло. Как всегда, образы... Отсеивая ненужные, он видел Лайтнера в кафе и название кафе, места для связи, которые знал Монтеню и многие, многие делишки Ордена, темные и не очень. Лица некоторых агентов, которые были в Париже, но были ли они в городе сейчас или раньше, Маэл не смог узнать, так как сознание смертного туманилось. Он даже прекратил бессмысленное сопротивление, что о многом говорило. На второй важный вопрос о содеянном с Сен-Жюстом ответа не было, но это было не смертельно... Ответ на него знает Лайтнер. Отшвырнув Монтеню прочь, вампир удобнее перехватил нож. Агент, казалось, не понимал, почему его отпустили, да и не удивительно... человек находился практически при смерти. Перерезать горло и все закончится... Если он не скажет на прощание какую-то банальность.

*Параграф четырнадцать. Никогда не подходить к бессмертным без необходимости... Параграф восемнадцать... Если вы столкнулись с бессмертным, постарайтесь выяснить, есть ли среди смертных объекты, которые ему дороги... Ришар... Не надо было к нему обращаться...* Мысль Монтеню оборвалась. Он умирал от потери крови.

Маэл вытер нож об одежду агента, забросив труп в кучу разной гнилой требухи у одного из полуразвалившихся домишек и убедившись, что за ним никто не наблюдает, направился к дому Сен-Жюста. Немного подумав, он решил исчезнуть быстро, со скоростью, недоступной смертным... Многие видели, как он уходил из Тюильри в сопровождении Монтеню, значит, кроме всего прочего, нужно позаботиться о железном алиби.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Май 31, 2010 4:16 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794

Квартира Сен-Жюста.

Бьянка, Сен-Жюст // Бьянка, Маэл.

Первое, что увидел Сен-Жюст, открыв глаза, было сосредоточенное лицо Клери. Она что-то писала, подложив под листок книгу. Видение. Сон. Неземное существо, которое досталось Марату. Хотя.. Марат умер? Убит? Мгновенно в памяти встали события вчерашнего вечера. Он больше не способен воспринимать действительность. Или, возможно, все это ему приснилось. Сен-Жюст пошевелился. Она моментально отложила книгу.

- Антуан? Я здесь. А тебе не советую подниматься. Вчера ты потерял много крови. Я принесла тебе ужин.

Он следил за тем, как ее руки летают над свертками, раскладывают на тарелку в форме замысловатых пирамидок. Холодная телятина. Сыр. Теплый хлеб. Еще сыр.

- Откуда все это?

Ее глаза весело заблестели.
- Украла. У меня больше нет денег. Мою квартиру сожгли, а чтобы пополнить запасы средств, придется ненадолго уехать. Я выбрала твое общество, Антуан. Мечты сбываются. Не могу отойти от тебя ни на секунду. Лишь отбежала за продуктами. И принесла для тебя воды. И вина. – Она присела к нему на кровать и улыбнулась. – Ты очень напугал нас. Только не злись. И не думай, что я тебя жалею. Мне тебя ничуть не жалко. Мне жалко себя. Знаешь, я поняла, что без тебя мне будет скучно. Только и всего.

- Когда-нибудь я научу тебя, Клери, и хорошим манерам и тому, как надо говорить с ведущими политиками страны, - буркнул Сен-Жюст и пододвинул к себе тарелку. – Значит, тебе нравятся мужчины, больные на голову? Запомню и учту. Правда, у меня нет вариантов. Так что ты права. Мечты сбываются.

Бьянка тем временем положила перед ним несколько газет.
- Это все, что мне удалось собрать, пока бежала сюда. Будем изучать историю. Вчера я пыталась тебя вылечить, но чуть не убила. Увлеклась. Поэтому сегодня мы с тобой попытаемся зайти с другого выхода. И попробовать вспомнить, листая эти газеты.

Сен-Жюст с удовольствием отпил глоток вина. – Знаешь, а я ненавидел, когда ты ходишь в виде Жана Клери. Если то, что я лицезрею сейчас – из 94 года, то мне это определенно больше нравится. Итак, доктор, рассказывайте. Что произошло за этот год? Надеюсь, я занял почетное место в Комитете общественного спасения? Мне всегда хотелось туда попасть. Будучи вашим пациентом, стараюсь говорить честно.

Бьянка забрала с его кровати пустую тарелку. Сен-Жюст изо всех сил старался не думать о том, что его постигло. И даже пытался веселиться. Все это было страшно, в особенности, с учетом того, что вчера, попытавшись проникнуть в его сознание, она и правда, едва смогла остановиться, и не выпить его кровь до конца. То, что сделал с ним агент Ордена, находилось где-то далеко в подсознании. Во всяком случае, она угадала, и его состояние – защитная реакция организма. Знать бы, на что. Бьянка хотела что-то сказать, когда почувствовала приближение бессмертного. Она машинально нащупала кинжал, но мысленно посмеялась над собой.

- Кажется, твои мечты сбываются еще больше, чем ты думаешь, - тихо сказала Бьянка и приготовилась к возможному нападению.



Маэл остановился, так и не дойдя до дома, где жил Сен-Жюст. Там снова была бессмертная, присутствие которой он уловил еще вчера, решив нанести визит молодому политику сразу же после того, как уничтожил агента. Встречаться с другими бессмертными не хотелось, но сейчас был особый случай... Он по-прежнему чувствовал свою вину и беспокойство, никуда это все не делось, поэтому навестить Сен-Жюста было уже не только вопросом чести, своего рода, но и попыткой помочь... «чтобы очистить совесть?» - ехидно поинтересовался внутренний голос, на что вампир ответил сочным эпитетом на давно забытом языке. Но даже если и так, почему его должно останавливать присутствие другой вампирки? К тому же молодой и слабой. Не колеблясь больше, он направился к дому, почти у двери мысленно предупредив бессмертную о своем визите.Открыла дверь на стук именно она: изящная, маленькая, светловолосая вампирка. Лицо ее было и знакомым и незнакомым одновременно, но сейчас Маэл не стал задумываться над тем, где видел ее. Да и видел ли? Не так важно сейчас.


* Меня зовут Страффорд, - представился он, хотя это тоже не имело большого значения. - Я могу зайти?* - последний вопрос был задан тоже из вежливости.


*Нет. Мне бы этого не хотелось. Но ведь вопрос задан из вежливости, не так ли?* - Бьянка отступила, изучая бессмертного. 15 век. Она была еще живой. Он был гостем Мариуса. Они встречались раз или два, но она запомнила это лицо и смогла бы его описать в любой момент. Бесполезно скрывать от него, что она год назад чуть не свела в могилу его смертного друга Лавуазье. Бьянка смело взглянула ему в глаза. *Вас зовут Маэл. И я вас помню. А вы, должно быть, помните меня. Вы достаточно натворили. Уходите. Он все равно считает вас врагом, и ему не до вас*.


*Ваш упрек справедлив, но только отчасти. Не стану объяснять почему, так как не собираюсь оправдываться... Нас вдвоем слишком много для такой небольшой квартиры, поэтому на этот раз я уйду*. - Он повернулся, чтобы уйти. Пешком, как и пришел, несмотря на то, что из слов вампирки следовали выводы очень неутешительные и ему хотелось как можно скорее оказаться у кафе, название которого было вырвано вчера у Монтеню.


*Стойте!* Бьянка видела, что Сен-Жюст безмятежно листает газеты, придвинув поближе свечу. Этот вампир - гораздо сильнее ее. Он может помочь. Ему это по силам. Так что заставляет ее гнять его отсюда - желание защитить Сен-Жюста, или же гордыня? Она всегда знала, как этот Страффорд дорог этому смертному. Тот поминал его по поводу и без повода. Так стоит ли поддаваться этому глупому чувству ревности, когда Сен-Жюст и так стоит на грани безумия? - *Подождите. Я готова поговорить с вами. Подождите меня, прошу вас*.


*После того, как сочли нужным упрекать меня? - удивленно поднял брови Маэл. - Право, я даже не знаю, что ответить... Я сделаю все от меня завиясщее, чтобы Сен-Жюст вернулся к прежнему образу жизни, но сделаю это без вашего участия*. - Он вышел на лестницу, не желая больше оставаться на занятой ею ранее территории, но не ушел совсем. Пусть говорит, если хочет.

Бьянка хотела сказать ему что-то резкое. Этот вампир - самовлюбленное, древнее существо, еще тогда поразил ее своими манерами и тем, как он себя преподносит. Но речь шла о здоровье Сен-Жюста. И сейчас она понимала, что нужно отбросить все - и ревность, и сомнения, и тщеславие, и сделать так, чтобы Антуан поправился. *Не уходите, прошу вас. И простите меня за резкость. Я страшно волнуюсь. Этот человек - один из самых дорогих мне людей. Но я не могу ему помочь так быстро, как хотелось бы. Вы хорошо его знаете, и, думаю, понимаете, что чувствует сейчас Сен-Жюст, осознавший, что стоит на пороге безумия. Но мне бы хотелось присутствовать при вашем разговоре. Поймите, его сознание перенесено в прошлое, и в том прошлом вы - его враг. А мне он доверяет. Не прогоняйте меня*.

* Поэтому я и ухожу, - ответил Маэл. - Я представляю, что с ним произошло, я был там... И не хочу, чтобы он сейчас бросался на меня, как на врага, лишние выяснения ни к чему не приведут, мы только потратим время на не нужные никому доказательства прописных истин. Это человек так же дорог и мне. К сожелаению, я не знаю, что именно вызвало в нем такие изменеия, но знаю, что ему был дан ментальный приказ... Судя по всему, агент не хотел, чтобы Сен-Жюст мешал его наблюдениям и лез с вопросами, эта история началась еще в армии. Монтеню мертв, но мне удалось узнать очень немногое. Надеюсь, что найду человека, который сможет вернуть все, так как сам я боюсь вторгаться в чужой разум без знания всех тонкостей. Оставайтесь с ним, если это возможно.*

- Где ты, Клери? - раздался приглушенный голос Сен-Жюста. Щелкнул затвор пистолета.

*Он идет сюда* - Бьянка посмотрела на Маэла. - *Где я могу вас найти?*

Маэл быстро назвал адрес, показав мысленно и дом. Не время затевать торговлю информацией. Кивнув ей на прощание, он исчез прежде, чем Сен-Жюст успел выйти и заметить их.

- Здесь кто-то был? Кто? - Сен-Жюст с подозрением выглянул на лестницу.

- Мне тоже так показалось. Но здесь никого не было. Мне нужно было побыть в одиночестве, чтобы морально подготовиться к экскурсу в прошлое. Пойдем. Я готова. Если ты настаиваешь на том, чтобы я посвятила тебя во все, что произошло за этот год, тебе стоит запастись терпением и вернуть себе прежнее хладнокровие. Оно тебе понадобится. - Бьянка устроилась в кресло, поджав под себя ноги и тихо заговорила, словно рассказывая сказку. - Начнем с дела Ламбера. В день последнего заседания в зале было шумно...

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Май 31, 2010 7:02 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Тюильри/дом Робеспьера

Франсуа Рикор, Реджинальд Лайтнер // Франсуа Рикор, Робеспьер

Реджинальд Лайтнер нервничал, хотя внешне это никак не проявлялось. Агент Монтеню больше не выходил на связь. Прождав до вечера, глава Ордена направился к Тюильри, чтобы покопаться в мыслях сотрудников Бюро общей полиции, но ничего нового для себя не узнал. Утром в комнате, где располагалось Бюро, был обнаружен беспорядок и разбитое окно. Ничего из документов не пропало. Свидетелей происшедшего обнаружить никому не удалось. Также не удалось узнать, кому принадлежала кровь, найденная возле разбитого окна. Сен-Жюст в Бюро так и не появился. Не появился и Монтеню. Жак Ришар тоже больше не являлся на работу - говорили, что он слег с тяжелейшей лихорадкой, причины которой врачи списали на нервное истощение. Что касается Робеспьера, то, стоило Лайтнеру надавить на его мысли, как тот задергался и, бросившись к ближайшему экипажу, укатил. Еще один политик, способный чувствовать вмешательство? Возможно, так и есть. Говорили, что Жюльетт Флери - его доверенное лицо. Кто знает, каким образом бессмертная платит ему за доверие и возможность находиться в Париже? Вполне может иметь место факт передачи крови... Все это было подозрительно и неприятно. Лайтнер поискал Рикора и быстро завладел его мыслями. Теперь обычным копанием в документах в поисках информации о Блаве не обойдешься. Требуются кардинальные меры. Например, донос. Если донос попадет на стол к кому-то из местных влиятельных политических маньяков, с Блаве можно будет попытаться сыграть ту же шутку, что и с Жюльетт Флери два месяца назад. Лайтнер осторожно мысленно надавил на Рикора. *Остановись. У тебя - неотложное дело. ВО имя спасения Республики...*

Франсуа Рикор остановился у киоска, где можно было купить напитки, но сама мысль об отвратительном кофе вызывала тошноту. Может, это от жары? Будь она проклята... Он хорошо переносил жару, но плохо - сопутствующую ей духоту, поэтому находиться в людном помещении было для него сущим наказанием. Остановив выбор на стакане воды с небольшим количеством сиропа, Рикор расплатился и едва не выронил стакан. Ну что за дырявая голова! Ему же нужно было решить вопрос с Блаве! Этот подозрительный гражданин и так загулялся на свободе, если учесть еще и слухи о том, что он связан с англичанами... Можно ли это оставить так? Нет, нельзя. Придя к таким выводам, Рикор купил на оставшуюся мелочь два листа довольно скверной бумаги, конверт и под небольшой залог одолжил перо и чернила. Устроившись тут же, за небольши столиком у киоска, он принялся писать, стараясь наиболее четко изложить свои мысли. Все изложение заняло чуть больше страницы, но перечитав его, Рикор остался доволен. Достаточно, а то еще заинтересуются, откуда у него самого такая информация. Запечатав конверт, он с чувством выполненного долга допил воду, почувствовав, что банальнейший напиток принес облегчение, даже лучше, чем кофе или вино. По крайней мере, появилась ясность мысли.

Удостоверившись в том, что Рикор выполнил поручение, Лайтнер с чувством выполненного долга зашагал в сторону кафе "Красный лев". Надежда увидеть там Монтеню почти испарилась. Но все же - вдруг? Возможно, Монтеню просто был вынужден исчезнуть из Бюро и затаиться на день? Монтеню был сильным и способным агентом, верным Ордену. Заподозрить его в том, что он испугался и сбежал, было невозможно. Лайтнер заказал кофе и приготовился провести в кафе час за чтением любимого Мольера.

Рикор повертел в руках конверт, раздумывая, что теперь делать. Идти в Комитет безопасности? Не очень-то хочется. А для Комитета общественного спасения дело может показаться и не совсем достойным внимания, хотя там и идет речь о связи с англичанами. Хотя... нет, все же жара определенно плохо влияет на него! Достаточно просто отнести это это письмо Максимильяну, а там он решит, что с этим лучше делать, ведь дело должно быть рассмотрено как можно скорее. Да, как можно скорее. Уверенность в этом его не покидала. Приняв решение, Рикор отправился искать Робеспьера.

***

Робеспьер стоял у окна, бездумно глядя на пустынный внутренний двор. В голове тоже было так же пусто, а о том, что творится в душе он и не задумывался, боясь окончательно погрязнуть в сомнениях и самокопании. Сегодня он не остался на заседание Комитета и даже не успел никого предупредить об этом, так как едва выйдя из зала заседаний почувствовал странное вмешательство. То, чего боялся больше всего, но задумываться о возможно произошедших изменениях не было сил. Да и сам страх оказался парализован чувством возникшей вокруг абсолютной пустоты. Может, это и есть результат? Жарко. Он бросил на кровать сюртук и ослабил галстук. Сейчас можно позволить себе ничего не делать и ни о чем не думать. Целых полчаса. А потом нужно будет отправиться к Сен-Жюсту и выслушать заведомо плохие новости от Жюльетт Флери, написать речь, рассмотреть письма, которые не успел прочесть днем, ответить на некоторые и, возможно, под утро заснуть. Завтра предстоял нелегкий день... Во всех смыслах. Но пока что - немного отдыха. Робеспьер подошел к столу и взял из ящика капли, принесенные вчера Субербьелем.

Нельзя этим пернебрегать, так как кашель в последние дни сменился на сухой, в чем Жак не видел ничего хорошего и занимался в основном тем, что строил мрачные прогнозы. Стук в дверь заставил его бросить пузырек в ящик и пригласить посетителя зайти.

Франсуа Рикор виновато улыбнулся. - Простите, что пришлось потревожить вас дома. Но дело не терпит отлагательств. Мне стали известны интересные факты о гражданине, прибывшем в Париж с целью шпионажа в пользу англичан. Сегодня я составил письмо, но не уверен, в какой из Комитетов стоит его подать. Прочтите, пожалуйста. Это действительно важно. - Рикор положил на стол листок с доносом, составленным им полчаса назад.

Робеспьер молча взял письмо и, бегло прочитав текст, в изумлении уставился на  своего временного секретаря. Рикор никогда не занимался такими вещами, как доносы и сейчас это выглядело по меньшей мере странно. Притом донос был именно на Блаве! Почему ни на  кого-нибудь другого? И откуда ему известно о том, чтио Блаве всязан с англичанами? Вряд ли его осведомленность простирается настолько далеко, чтобы уловить связь со Страффордом... - Блаве? - переспросил он, внимательно глядя на Рикора. - Мне рекомендовали его, как хорошего патриота, что доказывает, что все мы можем заблуждаться. Но с другой стороны, нужно проверить факты. Я просто обязан спросить, с чего вы взяли вот это пассаж об англичанах или же о его высказываниях?

- Я слышал их собственными ушами, - уверенно ответил Рикор. - И готов подтвердить это под присягой.

- Да, разумеется, - сказал Робеспьер, внутренне похолодев от ужаса. Если Рикор где-то и слышал то, что изложено в доносе, то только в собственной голове, так как у Страффорда еще есть мозги и он вряд ли стал бы говорить то, что здесь изложено в публичном месте. - А об англичанах?

- Я видел, как гражданин Блаве передавал письма гражданину Стиву Блэквуду в середине мая, - ответил Рикор, не моргнув глазом. - Как известно, гражданин Блэквуд был казнен вчера, как английский шпион. Я просто сделал выводы. Вы считаете, этого недостаточно?

- Этого достаточно, - спокойно сказал Робеспьер. - Хорошо, Франсуа, я займусь этим. Только держи это в тайне, мы ведь не хотим распугать всех его возможных сообщников, верно?

- Да, конечно, я понимаю. - уверенно кивнул Рикор. - Кстати, хотел узнать, не приехал ли Сен-Жюст. Его очень ждут в Бюро общей полиции. Он не заболел?

- Он вернулся, но пока еще не занимался делами Бюро, - ответил Робеспьер. Говорить это было нежелательно, но другого выхода он не видел, так как вчера кто-то мог заметить их, выходивших из Тюильри. Что стоит спросить у кого-то еще? Вносить еще большую путаницу не хотелось. - Антуан болен, врач рекомендовал ему полный покой. Не нужно его беспокоить. Если у тебя есть вопросы по Бюро, можешь задать их мне.

- Есть, - кивнул Рикор. - Вы случайно не знаете, что произошло в Бюро вчера ночью? Люди теряются в догадках. А один из сотрудников Бюро не вышел на работу. Его фамилия - Монтеню. Вам она не встречалась?

- Когда я заходил туда, то не заметил ничего странного, - пожал плечами Робеспьер, внутренне содрогнувшись про воспоминании вчерашней сцены. Однако теперь понятно, откуда ветер... Рикор спрашивает о Монтеню, которым прежде не интересовался, плюс Блаве...  - Монтеню... Мне ни очем не говорит это имя, Франсуа. Почему это так интересует тебя? Насколько я знаю, раньше тебя не интересовало Бюро и его сотрудники.

- Да? - удивился Рикор. В последние два дня он действительно зачастил в Бюро. Проводил там все свободные минуты, листая архивы, и считая, что выполняет поручение Робеспьера. Странно, почему он спрашивает. Неожиданно заболел затылок. Тупая, ноющая боль плавно растекалась. Рикор машинально поднес руки к вискам.

- Впрочем, это не столь важно, - быстро сказал Робеспьер, опасаясь повторения истории. - Успокойся, Франсуа. На тебя плохо действует жара. Ступай домой и как следует отдохни, мне не нужно, чтобы ты падал от усталости. Надеюсь, что сегодняшнего дня и завтрашнего тебе будет достаочно, чтобы прийти в себя. Твоей бумагой мы займемся послезавтра.

- Да, хорошо, - улыбнулся Рикор. Боль отпустила. - До завтра, гражданин Робеспьер.

Робеспьер задумчиво смотрел на дверь, чувствуя, как его охватывает даже не гнев, а ярость. Которой обязательно нужно найти выход, иначе он тоже рискует сойти с ума. Дидье. Эту фамилию он знал. И знал то, что Лайтнер в Париже, Ришар показывал письмо. В архивах могли быть адреса, ведь этот человек должен был где-то жить, а следовательно, мелькал во многих документах. С этими бумагами можно будет предпринимать более определенные шаги, даже если ему придется унижаться перед Страффордом.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Июн 01, 2010 4:59 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794

Тюильри.

Маэл, Робеспьер.

Маэл торопливо шел к Тюильри, на ходу обдумывая план действий. В мыслях Монтеню мелькнуло имя Бернарда Дидье, но образ, который связан с этим именем, являлся именно Лайтнером. Следовательно, имеет смысл поискать этого Дидье, хотя бы для того, чтобы сузить круг поисков. А значит, сейчас нужно пройти в Бюро и поговорить с гражданином Ришаром, всеми правдами и неправдами убедив его извлечь кое-какие бумаги из архивов. План прост и, что самое главное, легко выполним.
Время было далеко не позднее, в коридорах даже попадались люди, но никто не обращал на него особенного внимания – именно в это время здесь оставались только те, кому нужно было работать. Или делать вид, что они работают. Никто не спросил у него документы, никто не останавливал, поэтому к кабинету Ришара он подошел в довольно хорошем настроении… Которое тут же испарилось, так как за столом начальника Бюро сидел вовсе не Ришар, а Робеспьер.

Робеспьер поднял голову, оторвавшись от бумаг и уже собрался отчитать посетителя за то, что тот позволил себе ворваться без стука, но слов попросту не нашлось, когда он узнал в посетителе Страффорда. В ответ на его мысли, не иначе… Произошедшее с Рикором стало последней каплей, но что делать с людьми, обладающими подобными способностями, он не знал. Бороться с ними, все равно, что бороться с призраками, однако стоило использовать все… Хотя это и вряд ли поможет Сен-Жюсту. Если бы в силах Жюльетт Флери было вернуть его в прежнее состояние, она бы не так остро нуждалась в том, чтобы ей верили.

- Я надеялся вас разыскать, Блаве, - сказал Робеспьер, поднявшись из-за стола.

- Меня? - Маэл на секунду опешил, будучи не готовым к такому повороту событий, поэтому вопрос вырвался глупый до невозможности. – А чем я обязан такому вниманию к моей скромной персоне? Разве вы не боитесь, Робеспьер?

- Страх утомляет, - резко ответил Робеспьер. – Я устал бояться, Страффорд. И вас в том числе. Возможно, это скоро пройдет.

Маэл хмыкнул и сел на стул, не дожидаясь приглашения.

– Может быть, вы все-таки скажете, зачем искали меня? – в свою очередь спросил он, так как любопытство оказалось значительно сильнее желания выдержать характер.

- На вас поступил донос, - сказал Робеспьер.

- Ну и что? – разочарованно спросил Маэл. – Знаете, это уже не первый. Кому-то очень не нравится мое присутствие в армии и то, что меня считают доверенным лицом Сен-Жюста.

- За что он и поплатился, - резюмировал Робеспьер, но увидев, как сверкнул глазами Страффорд, предостерегающе поднял руку. – Человек, который написал этот донос, никогда раньше не видел вас и не интересовался вами. Более того, он рассказывал вещи, свидетелем которых не мог быть, однако он свято уверен в своей правоте. Прочтите, - он положил на стол написанный Рикором донос. – Возможно, это наведет вас на размышления.

Маэл неохотно взял лист и начал читать, сначала бегло, а потом – внимательно.

- Но это же бред! – вырвалось у него.

- Этого бреда достаточно, чтобы приговорить вас к смерти, - спокойно заметил Робеспьер. – Немногие знают, что это бесполезное занятие… Вас не смущает, что вам, Эжену Блаве, приписывают обвинение в контактах с англичанами? В вашем досье пока что нет таких сведений…

- Хм… - Маэл задумчиво повертел в руках донос. – Говорите, что этот человек, - он посмотрел на подпись внизу, - Рикор, ни разу не интересовался подобным и вел себя не совсем обычно?

- Именно, - кивнул Робеспьер. – Поэтому я в первую очередь подумал о Дидье.

- И вы искали меня затем, чтобы моими руками уничтожить человека, который вам мешает? – прищурился Маэл.

- Я искал вас затем, потому что знаю, что ваш арест – это лишние жертвы и лишние истории из серии бредовых, - ответил Робеспьер. – С нас уже достаточно этих беспокойств, причиной которых являетесь вы. К сожалению, я не вижу способов бороться с этой организацией. Поэтому хотите – принимайте меры, хотите – нет. Рикор не успокоится до тех пор, пока вы не окажетесь за решеткой или до тех пор, пока вы не убьете его.

Маэл скрестил руки на груди, обдумывая сказанное. Возразить было нечего, так как Робеспьер говорил правду об этом Рикоре, убивать которого не имело смысла. Не Рикор, так кто-то другой… Нет, уничтожить нужно Дидье, иначе эта история никогда не закончится. А возможно, это судьба? Прийти в Бюро, чтобы узнать информацию и обнаружить, что есть человек, пусть и глубоко ему неприятный, который идет по тому же пути? Таких совпадений не бывает, как любил говорить Сен-Жюст. «Любил», - Маэл поймал себя на мысли, что думает в прошедшем времени, от этого стало невыносимо тяжело.

- Почему вы подумали о Дидье? – спросил он, хмуро глядя перед собой.

- Потому что под этим именем скрывается Реджинальд Лайтнер, глава этой шайки, - ответил Робеспьер. – Не так давно гражданин Ришар, начальник Бюро, получил вот такое любопытное письмо… - на стол лег еще один лист. – После этого у нас появился Монтеню.

- Вот, значит, как… - Маэл выдержал паузу, но не из пафоса, а потому что события опережали ход мыслей. Значит, его вознамерились посадить под арест именно агенты Ордена? Любопытно… В любом случае, с этим пора покончить. – Я пришел сюда, чтобы узнать адрес, по которому проживал или проживает этот Дидье, - сказал он. – Я могу поработать в архивах?

- В этом нет необходимости, - сказал Робеспьер. – Записывайте.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Июн 01, 2010 5:10 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794

Парижское кафе // за городом.

Реджинальд Лайтнер, Маэл.

Маэл зашел в кафе, планируя устроиться в углу с чашкой кофе и для начала попробовать почитать мысли посетителей и хозяина. На первый взгляд казалось, что план ни к чему не приведет, однако кто знает, какие мелочи могут быть полезны в поисках Лайтнера. В том, что Глава Ордена будет найден, он не сомневался ни на секунду и только от сговорчивости и искренности этого человека зависело его же дальнейшее существование и, может быть, выбор между смертью быстрой и смертью мучительной. Едва окинув взглядом помещение, вампир понял, что читать мысли посетителей не понадобится - Лайтнер собственной персоной и во всей красе сидел за столиком с книгой в руках. Вампир подошел к хозяину и заказал кофе, после чего направился составить компанию... своей возможной будущей жертве.

Лайтнер поднял глаза. На него в упор смотрел вампир. Он был копией Страффорда. Подробности единственной встречи с бессмертным спутником уважаемой Маарет Лайтнер не очень помнил - скорее всего, этим он был обязан тому бессмертному. В прошлом году Лайтнер клялся и божился Страффорду, что никогда не посмеет следить за ним и докучать его смертным знакомым... Об вампире, который представлялся фамилией Блаве, Маарет сказала, что почти ничего о нем не знает. Хорошо бы как можно быстрее определить его возраст.

- Добрый вечер, - вежливо поздоровался Лайтнер. - Мы знакомы?

- Да, гражданин Лайтнер... - сквозь зубы сказал Маэл, присаживаясь за столик. - Короткая же у вас память. Освежить вам ее немного перед тем, как мы продолжим, точнее, начнем, очень неприятную для вас беседу? Если я могу помочь, то говорите, не стесняйтесь. А также держите открытыми мысли.

- Нет. Не стоит освежать. Я помню вас, - тихо сказал Лайтнер. Он был близок к панике. Могло ли случиться, что Маарет его обманула? Или она просто не знала, что Блаве - это ее бессмертный спутник? Почва медленно, но верно уходила из-под ног. Перед ним сидел бессмертный с более чем тысячной историей. Способный сжигать людей силой взгляда. Сильный и опасный. И он был в бешенстве.

- Вот и прекрасно, это избавит меня от упоминания ненужных подробностей, - сказал Маэл, не меняя интонации. - Однако если у вас провалы в памяти, то хочу напомнить о нашем уговоре... Вы не трогаете тех людей, с которыми я так или иначе общаюсь и не присылаете ко мне и к ним своих ищеек, а я не вспоминаю о вашем существовании. Было это?

- Да, - кивнул Лайтнер. - Чем же я заслужил ваше возмущение?

- Какая наглость, - покачал головой Маэл. – У вас хватает смелости спрашивать? Что же, перечислю по возрастающей. Вы украли у вдовы Лавуазье письма ее покойного мужа и дневник. Притом письма адресованные мне, Лайтнер… И не говорите, что это была не кража. Это гадко, отбирать у нее память, но вам этого не объяснить, все равно не поймете. Далее. Вы приказали Франсуа Рикору написать на меня донос и надеялись доставить мне неприятности, не так ли? И последнее. Вы подослали Монтеню сначала в армию, где я находился, а потом в Бюро общей полиции. Я, кажется, ясно сказал, что не хочу видеть рядом ваших… молодчиков, но вас это не остановило. И дальше – больше. Вы являетесь причиной того, что Антуан Сен-Жюст пострадал вчера, хотя и не пытался причинить вашему агенту физический вред. Это было последней каплей, Лайтнер.

На лице Лайтнера отразился ужас.

- Боже мой... О чем вы говорите... Помилуйте, мистер Страффорд... Я украл письма вдовы Лавуазье? Я глава Ордена, но я не... О боже мой... Неужели вы действительно считаете, что я мог бы отдать подобное приказание после того, как мы с вами заключили договор?Да я близко не подошел бы к Лавуазье и его семье! Что касается произошедшего недоразумения с Монтеню... Недоразумения - подчеркиваю. Я действительно сделал все, что вы перечислили. Но меня интересовал некий бессмертный по имени Эжен Блаве! Слухи о вашей смерти достигли и Ордена - поверьте! Я действительно не знал, что гоняюсь за вами! - Лайтнер приоткрыл свои мысли. Хотя бы в этом он был честен. - Что касается гражданина Сен-Жюста, то я не имею ни малейшего понятия, что с ним произошло. А что с ним?

- Жалкие оправдания! - Маэл едва не оскалился, но вовремя вспомнил, что они находятся в общественном месте. - Не думаю, что кого-то кроме вашей конторки интересовали письма, которые я писал Лавуазье! Если бы ко вдове проявляли интерес политики, то они явились бы с отрядом жандармов, а не делали так, что бедная женщина не помнит, куда делись письма, а помнит только то, что кто-то пытался купить их! А когда она отказалась продать эту оставшуюся память, то ваши люди их просто украли и помогли ей забыть об этом, так? Я знаю ваши штучки лучше, чем вы думаете, Лайтнер. И не нужно мне врать. Недоразумение... О том, что это было недоразумение, Монтеню сейчас рассказывает крысам, которые жрут его труп. Я был вчера с Сен-Жюстом в Бюро и могу поклясться чем угодно, что ваш агент напал на него первый, начав воздействовать на разум! Вы могли бы мне рассказывать сказки, если бы я не был тому свидетелем! поэтому мне не нужны ваши бредовые клятвы и заверения в вечной преданности - вы столько не проживете.

- Позвольте, но что же вы хотите от меня! - всплеснул руками Лайтнер и покорно склонил голову. - Вы сказали, что Монтеню мертв, так что я даже не могу пообещать вам наказать его. Разумеется, он не имел права нападать первым и совершил должностное преступление. Но что теперь об этом говорить... Могу пообещать вам лишь то, что человек, посетивший вдову Лавуазье, будет найден и наказан. А письма вернутся к вам.

- Из-за вас человек, которого я считаю своим другом повредился рассудком, - тихо сказал Маэл. - Я полагаю, что кроме Монтеню должны быть наказаны и вы. Так как именно вы раздаете своим псам подобные указания, нападать на тех, кто им даже не угрожает. С этих пор, Лайтнер, я буду убивать ваших агентов везде, где только увижу. А вы будете наблюдать это уже на небесах... И так до тех пор, пока от вашего Ордена не останется даже воспоминаний. Поверьте, это в моих силах.

- О господи, - выдохнул Лайтнер. И побледнел, как смерть.

- Однако только от вас зависит, Лайтнер, какой будет ваша смерть. Быстрой или медленной и очень мучительной, - Маэл улыбнулся. - Господь вам не поможет... А вот сами себе помочь вы можете... вполне. Верните Сен-Жюста в прежнее состояние, а также этого... Франсуа Рикора. Если нет, то я могу изложить подробно, что с вами сделаю.

- Но я не могу! - в отчаянии вскрикнул Лайтнер. - Поймите, каждый агент - уникален! Я не знаю, что Монтеню с ним сделал! И, если на то пошло, у вас гораздо больше возможностей вернуть его в прежнее состояние!

- Я, также как и вы, не могу знать, что сделал с ним ваш агент. А вам нужно было думать прежде, чем раздавать такие указания вашим уникальным агентам. Вот так. Умирать будете долго и мучительно, обещаю, - заключил Маэл, смерив Лайтнера взглядом.

Лайнер отчаянно замотал головой. Неожиданно его лицо приобрело землистый оттенок и он начал сползать вниз, схватившись за сердце. Пальцы, державшие чашку с кофе, разжались. Люди, привлеченные звуком разбившегося стекла, поворачивали головы. - Врача, врача, человеку плохо! - закричал кто-то. Вокруг Лайтнера засуетились люди.

- Я врач, - сказал Маэл. Тон его был настолько убедителен, что люди расступились, давая ему свободу действий. Беглый осмотр показал, что с Лайтнером ничего опасного, но сознание он действительно потерял. Тьфу! Уж на что никчемным существом он считал Робеспьера, нужно отдать ему должное - Неподкупный и тот держался лучше. - Вынесите его на улицу, только не трясите сильно, - сказал он. - И принесите вина с водой и уксуса... Хотя, на свежем воздухе он и так придет в сознание. - Вслед за людьми вышел на улицу и он сам. Лайтнер действительно пришел в сознание, как только ему растерли уксусом виски и ослабили галстук, а потом дали глотнуть вина.

- Держите его! Это вор! Он вчера украл мой кошелек! - заорал неожиданно один из пожилых санкюлотов. - Вор! - подключился к нему еще один голос. Где-то завизжала женщина. Несколько человек бросились на Маэла, пытаясь схватить его за руки. Поднялся крик - кто-то выхватывал дубинку, кто-то кричал, что следует позвать жандармов. В сутолоке никто уже не обращал внимания на Лайтнера. Сам глава Ордена медленно отполз в сторону и затерялся среди экипажей. Умение управлять толпой было тем качеством, которое он оттачивал в себе с юности. Спрятаться и переждать. А дальше будет видно.

***

Маэл остановился перед домом, в котором жил Лайтнер, практически не сомневаясь, что найдет Главу Ордена именно там. Даже если он и попытался бы скрыться, что можно сделать ночью? Вероятно, дожидается рассвета, чтобы, чувствуя себя в безопасности покинуть Париж. И, потом, нужно прихватить с собой все трофеи... Занятие хлопотное. Вампир улыбнулся, увидев в окнах во флигеле свет. Он не ошибся. Что же, будем надеяться, что все приготовления были сделаны не зря, все таки не так легко найти ночью повозку, лошадь и остальные необходимые вещи. А потом еще покинуть на несколько часов город, что предусматривало вполне легальный выезд со всей волокитой. Нет, пожалуй, можно было сказать, что он устал. Недолго думая, он забрался в окно, застав Лайтнера именно за сортировкой каких-то писем.

- Собираете вещички, Лайтнер? Они вам больше не понадобятся, не занимайтесь напрасным трудом.

Лайтнер спокойно отложил папку.

- Вижу. Значит, мне не повезло. Итак, вы пришли, чтобы объявить мне свой приговор? Что вам будет сделать приятнее? Сжечь меня живьем или устроить нечто более мучительное?

- Нечто более мучительное, - сказал Маэл. - Уверяю вас, я напишу подробное письмо следующему главе Ордена о вашей смерти и даже об этом печальном, по сути, факте будут вспоминать с какими угодно эмоциями, но не с теми, которые обычно сопровождают такие воспоминания. Не пытайтесь снова упасть в обморок или сделать что-то, что может спровоцировать меня. А также не пытайтесь покончить жизнь самоубийством. Я все равно разгадаю ваше намерение, так как, закончив этот монолог, стану форсировать ваши мысли и намерения.

- Спасибо, что предупредили, - улыбнулся Лайтнер. - Годами он доводил умения управлять собственным организмом до совершенства. Ему не нужно было носить с собой яд, потому что он знал - в крайнем случае сможет приказать остановиться собственному сердцу. Но это - в крайнем случае. Очень не хотелось умирать, пока существовала надежда выкрутиться.

- Остановить работу сердца... - задумчиво повторил Маэл. - Нет, так дело не пойдет. - Он взял из шкафа пустой бокал и, разрезав запястье, до половины наполнил его своей кровью. Потом разбавил это вином и протянул Лайтнеру. - Пейте, Лайтнер. Это придаст вам сил и продлит вашу жизнедеятельность немногим больше, нежели положено в условиях, которые я собираюсь вам предоставить. Не заставляйте меня применять силу и, пожалуйста, без ваших выходок.

Глаза Лайтнера блеснули. Мечта всей жизни на закате дней.

- Благодарю вас, - бесстрастно сказал он и выпил напиток. Вот она, ИХ кровь. Возможно, здесь есть кровь самой Маарет... Лайтнер прикрыл глаза, пропуская через себя каждую секунду этого великого момента.

- А теперь пойдемте, - Маэл приблизился к Главе Ордена. - Точнее, полетели. Видите, на какие жертвы я иду ради того, чтобы вы дольше мучились? Обычно я избегаю делать и то, и другое...

***

Чаща была такой дремучей, что Маэл сам едва ориентировался на местности, предпочитая следовать по сделанным ранее отметинам. Зато нет абсолютно никаких шансов встретить здесь человека, можно искать до бесконечности. Идея о том, какую именно смерть подготовить Лайтнеру, пришла совершенно спонтанно, когда он вынужден был уносить ноги от разъяренной толпы и оказался на пристани. Так что в некотором роде этот человек сам подсказал ему решение. Купить очень большую бочку, в которой мог почти свободно поместиться человек, не было сложно, а вот на то, чтобы доставить ее сюда, потребовалось время и определенные усилия.

- Вот, взгляните, какую великолепную идею вы подали мне своей выходкой, - Маэл указал на бочку. - На пристани пьяные рыбаки забавлялись тем, что катали проигравшего в кости в подобной, размером поменьше. Вы же будете устроены лучше... с какой-то точки зрения. Она до половины полна водой, так что некоторое время вам не грозит умереть от жажды, да и моя кровь не позволит вам умереть быстро... Внутри есть также кусок мяса и хлеб, который скоро размокнет в воде. В такой среде и в такую жару довольно быстро множатся черви и прочая дрянь, которой, в свою очередь, тоже нужно чем-то питаться. Пищей им послужите вы, Лайтнер и... продукты отхода вашей жизнедеятельности. Здесь рядом есть даже муравейник... Я потратил много времени на то, чтобы найти его и перенести сюда. Красные муравьи - довольно злобные насекомые, Лайтнер. Они доставят вам немало приятных минут, начав есть вас сверху. Теперь, когда я уверен, что остановка сердца вам не грозит ни в коей мере, предлагаю оценить все перспективы, которые вас ожидают. Тем более что звать на помощь в этой глуши бесполезно.

- Зачем вы мне все это рассказываете, вампир Страффорд? - Лайтнер прислонился к дереву и смотрел, слегка прищурившись. Он не был больше похож на главу Ордена. Скорее, на уставшего от жизни старика. - Хотите испугать меня заранее? Или договориться со мной о чем-то?

- Чтобы вы в полной мере оценили, что вас ждет. Времени на то, чтобы подумать о своих ошибках у вас будет предостаточно. Еще в таверне у вас был шанс умереть более достойно и менее мучительно, однако своей выходкой вы только заставили меня применить фантазию. О вас будут вспоминать как о человеке, который утонул, простите, в собственном дерьме из-за своих ошибок и неумения держать данное слово. Ваш пример научит тех, кто будет после вас, быть осторожнее... А так как у меня впереди очень много времени, то клянусь, что использую любую возможность навредить вашему делу. К примеру, по возвращению в Париж обязательно сожгу ваши бумаги. Я не собираюсь с вами ни о чем договариваться, вести переговоры нужно было в таверне.

- Я пытался, - развел руками Лайтнер. - Но вы не дали мне такой возможности. - В глубине души теплилась надежда, что его жизнь не может закончиться вот так глупо. Глава Ордена, он повелевал миром, используя свой особый дар и дар тех, кто ему подчинялся... Не может быть, чтобы вот так... глупо.. отвратительно.. Он обязательно найдет выход...

- Я дал вам прекрасную возможность все обдумать, Лайтнер. Там, в таверне, - сказал Маэл. - А выхода вы не найдете. Обещаю, что я заколочу вас крепко. - С этими словами он резко бросил стоявшего рядом человека в бочку и поднял с земли мешок, где были молоток и добротные гвозди. Приладив крышку, он еще раз удостоверился, что отверстия в ней достаточно широки для того, чтобы человек не задохнулся, но узки настолько, что между ними едва можно просунуть палец. Закончив задуманное, он бросил мешок под ближайшее дерево и пошел прочь, насвистывая песенку.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Июн 01, 2010 10:30 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794

Париж. Праздник Верховного Существа.

Погода была великолепной и, казалось, благоприятствовала празднику. Если бы не некоторые мелочи, заставившие волноваться уже с утра и последующие события… размышлять о которых попросту нет времени. Главное, что позади осталось и открытие праздника в садах Тюильри и речь, произнесенная с некорторым опозданием и симфония, блестяще исполненная. Сейчас шествие должно было двинуться на Марсово поле, где, по замыслу Давида и будет сожжена статуя Атеизма.

Заняв место во главе процессии, Робеспьер попросту пошел вперед, радуясь предоставленной возможности еще раз обо всем подумать. Нужно признать, что замысел Давида удалось воплотить блестяще, все выглядело торжественно и зрелищно, даже дома, украшенные флагами и зелеными ветками. Зрелища – это именно то, чего в большинстве случаев требует народ, однако довольны далеко не все, чему свидетельствуют услышанные мимоходом оскорбления…

Робеспьер невольно ускорил шаг, так как в памяти всплыло хмурое лицо Пейана и сосредоточенное – Герона. Что послужило этому причиной? Нет ответа и вряд ли стоит искать его сейчас. Но почему, откуда это беспокойство? На этот вопрос ответ нашелся быстро: Герон никогда не приходил к нему публично. Никогда. Именно потому, что Комитет безопасности должен быть уверен в том, что Герон работает на них. И должно было случиться нечто очень важное, чтобы заставить Герона прийти сегодня утром.

Несвоевременный визит только задержал его, но самое досадное было то, что возможности поговорить без свидетелей так и не предоставилось. Что же хотел сказать Герон? Теперь кажется, что это, а также сообщение о том, что члены революционного трибунала во главе с Фукье просят срочно принять их взаимосвязаны, хотя ни Фукье, ни Герон не отдают себе в том отчета. Возможно…

Выбросить мысль из головы окончательно так и не получилось, она просто прервалась, уступив место осознанию факта, что то ли он слишком ускорил шаг, то ли шествовавшие теперь уже далеко позади депутаты Конвента – замедлили. Не было нужды даже оглядываться, чтобы понять это, так позади осталось, собственно, все шествие.


Но вот и Марсово поле. Размышлять практически некогда, остается подчиниться случаю и… “пусть все идет, как идет”? Фраза, никогда не входившая в число повторяемых им, вдруг пришла на ум сама собой. Вгляд остановился на колеснице, которую везли быки и накоторой стоял трофей из орудий труда и колосьев, украшенный красной драпировкой. Там же шли и народные представители.

Но вот колонна мужчин ушла в одну сторону, женщины – в другую. Группы юношей и девушек тоже разделились, а им предстояло подняться на гору, установленную посреди поля. Робеспьер начал подниматься наверх, замедлив шаги. Это и позволило в очередной раз услышать, как кто-то из толпы депутатов выкрикнул очередное оскорбление, достаточно громкое. Прекрасно. Значит, вот чем развлекались граждане народные представители по пути из Тюльри сюда.

- От Капитолия до Тарлейской скалы всего один шаг, Робеспьер, - сказал кто-то, тоже довольно громко. Мирабо. Когда-то эту фразу сказал Мирабо. Видимо, у гражданина хорошая память, но недостает фантазии, иначе придумал бы что-то свое.

Робеспьер очень пожалел, что не может сейчас повернуться и посмотреть в лицо этому человеку. Судя по всему, происходящее – только начало. Начало чего-то, спланированного не менее тщательно, чем сам праздник.

Однако программа меняться не должна, иначе все – зря. Речь.

- Уничтoженo чудoвище, кoтoрoе мoнархи забрoсили вo Францию! Да исчезнут вместе с ним все преступления и все несчастья мира!… - начал речь Робеспьер. Довольно короткая, она с первых же фраз сопровождалась с одной стороны проклятиями, а с другой – аплодисментами. Об этом обстоятельстве оставалось думать уже только с иронией, так как золотой середины, судя по всему, не было.

- Нарoд, не страшись больше их кощунственных заговоров…

- Не перевелись еще Бруты!

Голос Мерлена или похожий на него? Вот это действительно новость…

- Ты мoжешь связать свoю мимoлетную жизнь с самим бoгoм и с бессмертием...

- Не хочешь ли ты стать Богом, Робеспьер?

- Мне нравится этот праздник, но я ненавижу тебя!

- Я бы хотел убить тебя, Робеспьер!

- Как ты убил… - имя заглушили аплодисменты, однако это послужило причиной выкриков из толпы, еще более резких. Нашлись те, кто требовал ответа. Ответа за смерть братьев, мужей, родных.

Отступить сейчас, значит признать поражение. Протянув руку, Робеспьер взял факел и, до предела измотанный жарой и происходящим, поднес огонь к статуе Атеизма, которая, опять же стараниями Давида, вышла довольно уродливой. Ожидание… краткая передышка. Очевидно тот, кто отвечал за всю эффектность, несколько перестарался с горючим…

- Прокоптилась твоя Мудрость! – едко заметил кто-то из толпы.

Финал. Артиллерийский залп возвестил об окончании праздника. Напряженные минуты ожидания, пока процессия удалиться с поля в том же порядке, в котором они явились сюда. А его собственное отступление было больше похоже на бегство.

***

По дороге домой, о которой лучше не вспоминать, почти в квартале от дома, как из-под земли появился Огюстен, до крайности взволнованный.

- Максимильян… в народе уже говорят…, - задыхаясь сказал он. Было видно, что он бежал.

- О чем говорят? – резко спросил Робеспьер. – Тебе не кажется, что прошло слишком мало времени с момента окончания праздника, чтобы дать слухам в народе утвердиться окончательно?

- Да при чем здесь… - выдохнул Огюстен. – Народ вполне доволен, они получили зрелища и впечатления…

- Это точно.

- Максимильян, ты позволишь мне сказать? – возмутился Огюстен, прижимая ладонь к боку. – Я ушел с Марсова поля, так меня отозвал Пейан… Декувьер… Его труп нашли сегодня утром… - он снова перевел дыхание, а потом продолжил: - К нему никто не приходил… Раньше не обратили внимания… Он был мертв уже несколько дней…

- Жаль, - холодно обронил Робеспьер.

- Ты не понимаешь! – глаза Огюстена расширились. – Одним из подозреваемых являешься ты!

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Июн 01, 2010 11:33 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Сен-Жюст, Бьянка

- Ты уверена, что мы не можем никуда выйти? У меня, может быть, мечта – показаться с тобой в приличном обществе? Вдруг на тебя кто-нибудь нападет? У меня будет шанс совершить подвиг во имя бессмертной женщины – это же романтика! – Сен-Жюст ловко запустил апельсиновой коркой в пустой бумажный сверток, лежащий на полу на другом конце комнаты. – О, я делаю успехи, Клери! Посмотри, какой я меткий!

Бьянка взглянула на него с укоризной.
- Антуан, прошу тебя, всего десять минут тишины! Мне надо собраться с мыслями. - Она улыбнулась, любуясь его выражением лица. Вот, каким он мог бы стать, если бы не все, что с ним произошло. Эти два дня, что она провела с ним, пролетели незаметно. Поначалу Сен-Жюст злился от собственной беспомощности, затем удивлялся, слушая ее пересказ прошедших событий, как сказку, потом, когда дело дошло до казни дантонистов, ушел в мрачное состояние и пил, пока не отключился. Иногда они сидели, взявшись за руки, и он повторял: «Этого не должно было произойти». Он заново переживал свои ошибки и достижения, вскакивал, начинал анализировать, курил, смотрел в окно, и снова погружался в молчание. Два дня абсолютного покоя и безмятежности, в течение которых она вместе с ним переживала этот год, со всеми его потрясениями и радостями. Близкий друг, которого у нее никогда не было. И два счастливых дня, которых у них уже никогда не будет. Осталась последняя глава. Она сама. И приступить к ней у нее не хватало духу.

- А может быть, не стоит?

Она резко обернулась. Сен-Жюст был совершенно серьезен и смотрел, не отрываясь.

- Может быть, не стоит, Клери? То, что ты хочешь мне рассказать, меня уже пугает. Ведь я угадал, и ты хочешь сказать мне что-то еще, и поэтому бродишь по комнате, как тень? Мне всегда нравилось, как ты передвигаешься – ты похожа на красивое привидение, потому что тебя совсем не слышно. И движения у тебя нечеловеческие, если приглядеться. Так что? Я угадал?

- Да. Ты угадал. – Бьянка села рядом, и опустила глаза. – Сегодня я хочу сделать еще одну попытку вернуть тебе твое настоящее. Если не получится, я найду Страффорда. Он сильнее. Он сможет.

- Не хочу я видеть никакого Страффорда! – вспылил Сен-Жюст. – Почему ты постоянно мне его навязываешь? Не могу себе представить, чтобы я имел что-то общее с этим существом. Даже ты толком не можешь мне объяснить, что такого случилось, что я стал называть его своим другом. Ведь не можешь? Я хочу, чтобы мне помогла ты. И только ты. Я готов ждать. Несколько дней в Конвенте, и я буду в курсе дела. А как себя вести в миссии, я и так знаю. На черта мне этот ушедший год? В нем не было ничего хорошего!

- Однако, это так. В твоем настоящем нет места для Клери. Мы стали чужими друг другу. В ней есть Страффорд. И Робеспьер. И ты сам. Несгибаемый. Страшный для окружающих. Недоступный для каких-либо чувств. Сделавший оглушительную политическую карьеру. И очень одинокий. – Бьянка машинально взяла из его рук апельсин, оторвала корку и метко швырнула ее в том же направлении, что и он.

- Понятно. – Сен-Жюст развернул к себе ее лицо. – Ты это мне хотела сказать?

- Примерно. Только с подробностями. – Бьянка отвела глаза.

- Но ведь ты прибежала сюда, как только мне понадобилась помощь! Ты от меня не отходишь! Мы говорим с тобой так, словно прожили вместе этот год! Что могло случиться?

- Однажды я уже это сказала вслух. И это все уничтожило. А других слов я все равно не найду. Просто мне хотелось бы, чтобы ты запомнил эти дни и сохранил их в себе. Мне больно сознавать, что сейчас все закончится, и между нами вновь вырастет стена непонимания. Просто запомни. – Бьянка увидела, что он хочет что-то сказать, и на секунду приложила ладони к ушам. – Нет, не говори ничего! Иначе я передумаю. А ты – не игрушка, созданная для моего удовольствия. Я должна вернуть тебя. Ты нужен Робеспьеру. А я…

- Тогда сделай свою попытку через несколько часов? Ведь ты уходишь на рассвете? Знаешь, мне однажды приснился сон о том, как мы с тобой гуляем по крышам. Глупость? Согласен. Мне, наверное, не дают покоя лавры старика Сансона. Говорят, его однажды видели на крыше. Легенда при жизни. Я посмеялся над теми, кто это рассказывал, а ночью мне приснилось.

- Тебе приснились мои мысли, - Бьянка встряхнула головой. Он прав. Несколько часов ничего не решат. – Пойдем. Сегодня на улицах пустынно.

***

И снова комната. До рассвета оставалось чуть больше часа. Сквозь распахнутое окно было видно, как ветер теребит листья деревьев. Бьянка смотрела вдаль, не отрываясь.
- Клери? – Сен-Жюст тронул ее за плечо и развернул к себе. – Я хочу подарить тебе кое-что. – Он разжал пальцы. На ладони лежал медальон Сен-Жермена. – Эта вещь была мне очень дорога. Я так думаю, что она появилась у меня позже. Просто потому что я всегда ношу ее с собой, но не могу вспомнить, откуда она у меня. Возьми. Я хочу, чтобы это было твоим. Раз уж ты говоришь, что мы больше не будем такими, как сегодня.

Бьянка испуганно посмотрела на медальон и отвела его руку. – Нет, Антуан, что ты! Это – твоя история. Тебе подарил его человек, о встрече с которым ты мечтал на протяжении всего нашего знакомства. И я уже дала тебе обещание. Ты просил меня после твоей смерти передать ее твоим родным.

- Даже так? – Сен-Жюст горько усмехнулся. – Похоже, ты не рассказала мне что-то еще.

- Я ничего об этом не знаю. Лишь отрывки. Ты никогда не рассказывал.- мягко сказала Бьянка. – Я знаю лишь имя этого человека. Но и ты, надеюсь, скоро его вспомнишь.

- Черт побери, Клери, я не понимаю. Ну что такое могло случиться, что мы перестали понимать друг друга? – Сен-Жюст сел в кресло и закурил.

- Есть предположения? – Бьянка снова отвернулась. Осталось несколько минут. Потом надо решиться.

- Ну, как тебе сказать… Не знаю, Клери. А, нет, придумал! Ты призналась в любви Робеспьеру! – Сен-Жюст рассмеялся, представив себе подобную сцену. Затем посерьезнел. – Кстати, пользуясь случаем, раз уж мы разговариваем, хочу попросить тебя быть к нему помягче. Ты зря на него нападаешь. Он не такой, как ты о нем думаешь. Поверь мне, Клери. Мне бы очень хотелось, чтобы ты перестала его ненавидеть.

- Я постараюсь, - тихо произнесла Бьянка. – Пора. Я передам тебе часть своей крови. Теперьты знаешь обо мне больше, чем раньше, и тебя вряд ли это испугает. Вместе с моей кровью ты получишь ответы на свои вопросы. А, если у меня все получится, утром проснешься с ощущением, что видел дурной сон.

- Клери, прекрати так…

Бьянка покачала головой. Затем привлекла его к себе и прокусила его шею.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Июн 02, 2010 5:20 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июль, 1794

Тюильри.

Жак Ришар, Робеспьер.

Жак Ришар потер покрасневшие глаза и отложил перо. Две свечи догорели, осталась всего одна. Что говорить, зрение он испортил себе именно благодаря этим вечным ночным сидениям над бумагами. А дела не заканчиваются. И, как обычно, болит голова. Травяные настойки, прописанные знакомым доктором, уже не помогали. Мигрень плюс нервы. Он так и продолжал вздрагвивать при каждом стуке в дверь, несмотря на то, что два дня отдыхал дома, стараясь забыть о нависшей опасности. От мысленного вторжения невозможно спрятаться. Его могут поймать где угодно. Поймать и заставить сделать что-то против его воли, как марионетку. Этот человек по фамилии Дидье тогда дал наглядно понять, что он имеет власть над человеческим разумом…

Ришар закрыл папку и открыл новую. Она была тоненькой, поэтому он отложил ее напоследок. В ней лежало всего несколько листков – полицейский отчет по факту обнаружения трупа некого Патриса Декувьера из Арраса. Человек был найден в квартире, которую снял на месяц на свое имя. При нем были обнаружены его документы. В комнате не было следов борьбы, вещи – на местах. Пара дорожных чемоданов. На столе стояла пустая бутылка из-под недорогого вина. И один бокал. Поначалу жандармы решили, что он умер от сердечной недостаточности, однако, чуть позже, обнаружив посиневшие ногти, изменили свое мнение. Декувьера отравили. После детального описания места обнаружения трупа следовало несколько листков – допросы свидетелей. Ришар достал еще две свечи, зажег их и углубился в чтение.

Робеспьер зашел в кабинет Ришара без стука, будучи уверен, что обнаружит там в лучшем случае дежурного по Бюро - этот день был объявлен выходным. Голова раскалывалась, сказывалось и нервное напряжение, иногда он не был в состоянии говорить из-за приступов кашля, внезапно участившихся. В этом было нечто издевательское - заходиться сухим, чахоточным кашлем в такую жару. Однако сейчас было не до пространных размышлений. Выслушав сначала Пейана, а потом и Герона, он пришел к выводу, что дело может закончится плохо. Как назло, им опять не удалось толком поговорить, так как народ продолжал гулять, не обращая внимания ни на что и отмечая выпавший выходной. Единственное, что удалось выяснить, так это то, что у Декувьера было найдено некое письмо, но что в нем было... Это вопрос. И куда попало это письмо, тоже вопрос. Полицейские отчеты - вот все, что ему было сейчас нужно.

Тем не менее, в кабинете он ожидал найти кого угодно, но не Ришара. Эта встреча только прибавила к злости раздражение - этот человек знал слишком многое и вот уже второй раз ему придется быть подозреваемым... И хорошо, если не осуждаемым. И прекрасно, если в конечном итоге не осужденным.

- Добрый вечер, Ришар, - сухо поздоровался он и занял место за секретарским столом, собрав все текущие документы. Идти в кабинет, а потом сновать туда и обратно в поисках могущих понадобиться бумаг он не был намерен.

- Добрый вечер, гражданин Робеспьер, - удивленно поднял голову Ришар. За прошедшие месяцы он научился распознавать оттенки интонаций этого человека. Иногда он думал, что, обладай он этим умением тогда, когда впервые с ним столкнулся, то, возможно, ему было бы труднее вести расследование дела Жюльетт Флери и Мишеля Люмьера. Ришар был удивлен появлением Робеспьера, и не скрывал этого. Сегодня с утра все только и говорили, что о предстоящем празднике. Город преобразился, выглядело все красиво и торжественно. Сам Ришер тоже поприсутствовал немного на церемонии, но довольно быстро вернулся в Бюро. - Праздник закончился? - вежливо поинтересовался Ришар.

- Да, закончился, - ответил Робеспьер. - Пять часов назад, если быть точным. Но на улицах еще гуляют. - Он бегло просмотрел папки с делами, но не нашел бумаг, которые в данный момент интересовали больше всего. Решив не играть в молчанку, так как все подобные новости так или иначе стекаются в Бюро, Робеспьер спросил: - Бумаги о Декувьере поступали к вам, Ришар? Сегодня утром обнаружили его тело.

- Да, как раз изучаю это дело, - кивнул Ришар. Вопрос его неприятно удивил. Значило ли это, что слухи об убийстве распространились так быстро? Жандармы, обнаружившие тело, записали в отчете, что Декувьер умер своей смертью. Версия об убийстве возникла гораздо позже. То, что Робеспьер пришел в Бюро на ночь глядя копаться в бумагах по этому делу, означало, с одной стороны, его логичный интерес к этому делу. Он был одним из немногих знакомых Декувьера в Париже, более того, нашлись свидетели их разногласий. Но был и второй вариант. Причастность к этому делу самого Робеспьера или же кого-то из его людей. Ришар закрыл тонкую папку и положил ее перед собой. - Вот оно. Здесь немного.

- Благодарю, - он взял папку и внимательно изучил собдержимое. Так называемая официальная версия. А неофициально основных подозреваемых трое: Фуше, Колло и он сам. Фактически, у всех троих была причина желать смерти Декувьера. От мысли, что подобными подозрениями он ставится на одну доску с Колло и, что самое неприятное, с Фуше, его передернуло, что отозвалось взрывом боли в голове. Откуда возникли подобные слухи остается только гадать и вся подлость заключается в том, что спросить не у кого, так как попытаться нащупать почву означает только усугубить подозрения. А если... Нет, без "если", иначе он снова рискует пойти по кругу. И о письме, которое упоминал Пейан в отчете не сказано ничего. Что за... Он прикоснулся к вискам, но потом одернул руки. Осталось только показать свою слабость перед Ришаром и сегодняшний день можно считать закрытым. Как заседание. - Я бы не хотел, чтобы по этому делу происходила какая-либо утечка информации, - в голос сказал он. - В особенности это касается Комитета безопасности. Поэтому лучше держите эти бумаги и те, которые последуют, в несгораемом шкафу.

- Разумеется. У вас есть повод сомневаться? - Ришар вновь придвинул к себе папку. - Вы, наверное, уже поняли, что это дело рискует стать делом государственного масштаба. Разумеется, расследованием будут заниматься самые проверенные сыщики Бюро. Но прежде чем они начнут задавать вопросы... Простите, но мне бы хотелось задать вам несколько вопросов самому. Потому что в данном деле может иметь значение любмая мелочь, вы согласны? А вы - один из немногих, с кем беседовал Декувьер.

- Говорите, - резко бросил Робеспьер. - Я отвечу, если смогу.


Ришар уловил растущее раздражение собеседника. Что-то подсказывало, что нужно оставить его в покое и не лезть на рожон. А лучше - устраниться от расследования этого дела. Но чувство долга мешало ему упустить возможность поговорит ьлично с человеком, близко знакмым с убитым.

- Скажите, при каких обстоятельствах вы встретились с Декувьером в Париже?

- Декувьер пришел ко мне с неофициальным визитом, - неохотно ответил Робеспьер. - Об этой беседе каждый строил собственные предположения, но она носила в основном частный характер.

- Чего он хотел от вас? И имели ли место разногласия между вами? - Ришар выпил воды. Долго он не продержится.


- О разногласиях вы, возможно, слышали, однако они не имеют отношения к общему характеру частной беседы. Я счел нужным дать Декувьеру совет, однако у нас нет возможности строить предположения, так как Патрис мертв. Беседа закончилась тем, что он распрощался и ушел, не сказав, куда направляется. Он очень торопился, судя по всему. Наш разговор не носил характера ссоры.

- Вы не заметили ничего подозрительного в том, как он закончил беседу? - продолжил Ришар. - И хорошо ли вы его знали? Как вы считаете, у Декувьера были враги? Человек, который убил его, был не просто его врагом. Они были знакомы. Иначе он не выпивал с ним у себя дома. Или... Как вы думаете?

- Он просто очень быстро ушел, будто что-то вспомнил, - сказал Робеспьер, воскресив в памяти обстоятельства их последнего разговора. - Но не имею ни малейшего представления о том, с кем он мог встречаться, мы были не знакомы настолько хорошо, чтобы держать перед лруг другом отчет о личных делах.

- Но ведь вы были одним из немногих, к кому он пришел по прибытию в Париж? - сказал Ришар. История переставала ему нравиться все больше и больше. Очевидно, что лично Неподкупный вряд ли пошел убивать неугодное ему лицо. У него - свои методы и масса других возможностей. Кто-то из его соратников? Или же... кто-то из его врагов?

- Да, это так, - резко ответил Робеспьер, сверкнув глазами. - Что значит этот допрос, Ришар? Я ответил вам на те вопросы, которые относились к делу, мне кажется, что их достаточно. Или же этот разговор облечен в такую форму, потому что вы хотите, но не смеете выдвинуть обвинение?! - он поднялся из-за стола, на сводя взгляда с Ришара и на несколько секунд даже забыл о головной боли.

- Я не подозреваю вас, - размеренно произнес Ришар, выдержав его взгляд. - Я хочу докопаться до правды. И мне не нравится, что убит человек, с которым связывается ваше имя. Декувьер почти ни с кем не общался в Париже, кроме вас, вашего брата Огюстена и Фуше. Также имели место его стычки с гражданином дЭрбуа. Что произошло в этот короткий период такого, что этого человека убили? Я уверен, что это политическое убийство. И не могу позволить себе терять время. Если вам не нравится, что я пытаюсь разобраться, вы можете отстранить меня. Или же я сам подам прошение об отстранении, если вы этого потребуете.

Робеспьер снова опустился на стул и принялся прочитывать поступившие сегодня донесения агентов. Вовсе не потому, что они его действительно интересовали, а потому, что сейчас он колебался между тремя решениями: остаться в Тюильри и поработать, пойти домой и отдохнуть, так как валится с ног от усталости или же пойти проведать Сен-Жюста. Чистейшей воды эгоизм, но склонялся он в пользу второго, так как одинаково не в силах был выносить ни разговоры об этом дне, ни разговоры о Камиле от соратника.

- Какое вы приняли решение, гражданин Робеспьер. - После десятиминутной паузы Ришар решил напомнить о себе.

- Решение о чем, гражданин Ришар? - ледяным тоном спросил Робеспьер. - Позволять или нет составлять протокол допроса?

- Продолжать ли мне расследовать это дело. - "Ну вот и все", - мелькнуло в голове у Ришара.

- Продолжайте, - раздраженно повел плечами Робеспьер, не отрываясь от бумаг. Взгляд зацепился за знакомую фамилию, поэтому он вчитался внимательней: "... они расстались после заседания Клуба якобинцев, означенный гражданин прошел в сторону улицы Закона, где около 11 часов вечера столкнулся с гражданином ДЭрбуа у Театра Республики". На этом отчет обрывался. Любопытно, ведь следили явно не за Колло. Тогда за кем? Он поискал в папке первую страницу, но не нашел ее.

Вопросов было слишком много. Но они требовали тщательной проверки. К примеру, Ришар обратил внимание, что и Робеспьер, и Фуше были земляками Декувьера. И у обоих нашлись к нему вопросы политического характера. Совпадение? Или чья-то хорошо спланированная игра? Выяснить, что связывало этих троих можно было и без помощи Робеспьера. Как и некоторые другие вопросы.

- У меня больше нет вопросов, гражданин Робеспьер. с вашего позволения, я пойду.

- Ступайте, - Робеспьер махнул рукой, отпуская его, а когда за Ришаром закрылась дверь, он поймал себя на мысли, что не отрываясь смотрит на этот деревянный прямоугольник с медной ручкой. Поведение Ришара ему не нравилось.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Июн 03, 2010 12:28 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Дом Сен-Жюста/ Тюильри

Сен-Жюст, Робеспьер

Стук в дверь. Настойчивый, раздражающий стук. Сен-Жюст резко сел на кровати и огляделся вокруг. Это был чудесный сон. Путешествие по крышам. Сон словно пришел из прошлого. Они с Клери были близки, как никогда прежде. Не было этих ее чудовищных признаний в чувствах к Робеспьеру, которых он не мог понять, не было ее дурацкого и ни к чему не ведущего романа с Огюстеном. Как будто бы они переместились в события прошлогодней давности, когда его не точило чувство вины перед Демуленом, а она была свободной женщиной, об истинной природе которой знал только он один. Стук в дверь прервал этот приятный сон. Снова – серое утро, душное и не приносящее радости. Скоро начнется заседание в Конвенте, где он должен будет выступить с коротким отчетом о положении дел в Самбро-Маасской армии. О том, сколько дел накопилось в Бюро, было страшно подумать. И еще был Монтеню. Человек, справиться с которым не по силам даже Робеспьеру. Рядом с кроватью стоял графин с водой, и Сен-Жюст плеснул себе немного воды на лицо. День начался. Осталось узнать, кого принесло в такую рань. Он распахнул дверь, ожидая увидеть кого угодно. Только не Робеспьера, стоявшего на пороге.

-Максимильян? Что-то случилось? Монтеню дал о себе знать? Проходи.

- Ничего не случилось, - ответил Робеспьер, от неожиданности даже не вспомнив о правилах хорошего тона. Значит ли поведение Сен-Жюста, что Жюльетт Флери удалось задуманное? Скорее всего, да, так как взгляд Антуана был прежним. И он впомнил о Монтеню, а не говорит о событиях годичной давности. С плеч, казалось, упал неподъемный груз. - Ты был болен, Антуан. Я пришел проведать тебя, - осторожно сказал он, веря в лучшее, но опасаясь, что ничего не произошло и эти слова - всего лишь попытка понять окружающую действительность

- Болен? Чем? - начал Сен-Жюст. В этот момент его взгляд упал на пустой сверток у двери. Рядом лежало три апельсиновые корки. Еще штук шесть - в самом свертке. "О, я делаю успехи, Клери!" "Прекрати навязывать мне этого Страффорда" "Возьми этот медальон. Наверное, он был мне дорог когда-то..." Сен-Жюст подошел кграфину с водой и сделал несколько глотков. Она была здесь вчера. И крыши, и их разговоры - не сон. Лишь то, что произошло позже, окутано дымкой нереальности. Но он обязательно вспомнит. - Садись, Максимильян. Не бойся. Никаких разговоров о погибших и умерших. Я вернулся в нормальное состояние.

- Скорее всего, ты просто устал, - неопределенно ответил Робеспьер. По правде говоря, он действительно боялся теперь вообще заговаривать о чем-то, опасаясь вызвать повторение того безумия. Однако приглашение принял и опустился в кресло у окна. - Я рад, что тебе лучше, но полагаю, что к работе еще рано возвращаться, хотя Ришар уже несколько раз спрашивал о тебе.

- Подожди. Я хочу понять все, что произошло. - Сен-Жюст сел в кресло и застыл, глядя перед собой. Он просидел неподвижно несколько минут, вспоминая детально события этих дней. Начиная со встречи со Страффордом, и заканчивая уходом Клери. Черт побери, он наговорил ей кучу лишнего! Зачем вообще было нужно что-то говорить о дантонистах и что-то анализировать? КТо тянул его за язык? После одного только этого разговора он вряд ли смог бы смотреть ей в глаза. А ведь были и другие разговоры. - Черт, - тихо сказал Сен-Жюст. - Агент Ордена все-таки выполнил свою угрозу. Судя по всему, я обязан своим возвращением в мир нормальных людей гражданке Флери? Надо будет поблагодарить ее при случае. - Вместе с памятью возвращалось и отвратительное настроение, и саркастический тон. Да, она была права. Их действительно разделяет стена, разрушить которую вряд ли удастся.

- Я не знаю, - тихо ответил Робеспьер. - Либо гражданке Флери, либо... Страффорду. - Воспоминания о последней их встрече были не самыми приятными, но оставалась надежда, что Дидье больше не будет им помехой. В голос он этого не сказал, так как отлично помнил, что происходило тогда, в кабинете Бюро.

- Ей, Максимильян. - сказал Сен-Жюст. - Я попросил ее не звать Страффорда, потому что считал его своим врагом. Но ты ничего не говоришь о Монтеню. Я даже не знаю, чем все это закончилось. И закончилось ли? Он бежал? ЕГо удалось арестовать?

- Монтеню... Он больше не появлялся в Бюро после того дня. А потом приходил Страффорд, мы с ним столкнулись прямо в Бюро, так как Рикор... он одержим навязчивой идеей... - изложение событий явно хромало, так как он до сих пор не знал, что можно говорить, а что может вызвать помутнение рассудка. - Страффорд спрашивал о Дидье. После того дня я его тоже не видел.

Сен-Жюст поднялся. - Мы теряем время. Пойдем. Позавтракаем в кафе. По дороге ты введешь меня в курс событий.

***

Сен-Жюст устроился на своем любимом месте в кабинете Робеспьера. Спокойно поговорить в кафе не удалось. Редкие посетители посматривали на них, Робеспьер явно нервничал, и в конце концов, Сен-Жюст предложил ему отправиться в Тюильри, не задавая лишних вопросов. Кажется, праздник Верховного существа намечался на эти дни.. Возможно, он уже прошел? Удачно? Неудачно? лучше выяснить это у Огюстена - на случай, если прошел неудачно. Дело агентов пришлось тоже нехотя перенести на вечер. Сейчас не было смысла в этом копаться, не узнав всей информации от Страффорда. Оставался Декувьер. И Ришар. Человек, который знает слишком много. - Значит, ты говоришь, что гражданин Ришар решил тебя допросить.. - задумчиво сказал Сен-Жюст. - Что ты о нем думаешь? Тебе кажется, что он тебя подозревает? Или у него - своя игра?

- Мне кажется, что он меня подозревает. Основных подозреваемых, насколько я понимаю четверо: Огюстен, Колло, Фуше и я. Мне попала в руки одна довольно любопытная страница отчета, датированная тем же днем, когда я видел Декувьера в последний раз. Там говорилось, что дЭрбуа встретился с каким-то гражданином на улице Закона, как раз там, где жил Декувьер. Первая страница отсутствует. Возможно, Ришар и ведет свою игру, в подобных условиях ему это очень удобно... - Робеспьер отпил глоток воды из стоявшего перед ним стакана. Вспоминая о допросе, он чувствовал только глухое раздражение, так как знал, что Ришар может пойти путем шантажа, если захочет, конечно.

- Что значит "с каким-то гражданином"? - прищурился Сен-Жюст. - Кто-то следил за Колло? И при этом не узнал имени того, с кем он встречался? А ты не спросил Ришара, почему в отчете отсутствуют страницы?

- Допустим, за Колло следили мои люди, - ответил Робеспьер, слегка улыбнувшись. - Имени того, с кем встречался дЭрбуа, агент мог и не знать, не в том суть... А суть в том, Антуан, что первая страница, где могло быть описание гражданина, а может быть и его имя, исчезла. Отчет был брошен в кипу других. Я ничего не спрашивал у Ришара, просто принял это к сведению. И мне был очень неприятен тот допрос, если ты хочешь услышать абсолютно все, включая мое мнение.

- Дело может обернуться служебным расследованием.... - пробормотал Сен-Жюст, обдумывая сложившуюся ситуацию. - Таким образом, Ришар будет отстранен. Утеря документа - это должностное преступление. Вопрос в том, кто не уследил за этим. И в том, что же все-таки там было. Впрочем, последний пункт мы сможем уточнить у твоих доверенных лиц, которых ты приставил следить за Колло, не так ли? Но, отстранив Ришара, не наживем ли мы себе врага? Еще в прошлый свой приезд я говорил тебе о том, что опасно держать подле себя человека, который слишком много о тебе знает... Нам надо принять решение относительно Ришара, Максимильян.

- Мы не знаем точно, кто потерял документ, - склонил голову Робеспьер. Даже если Сен-Жюст прав и Ришар теоретически может быть опасен, терять хорошего руководителя и преданного делу человека не хотелось. - Ришар не глуп, он догадается, куда ты клонишь и тогда... - он развел руками, - ... тогда может начать действовать, не разбирая средств. К тому же я не хочу терять человека, действительно способного работать. Посади в Бюро какого-нибудь набитого дурака, к тому же продажного и через неделю мы сами не поймем, где и что.

- Я могу ручаться практически за любого сотрудника Бюро. - не устоял, чтобы не похвастаться Сен-Жюст. - Среди них нет дураков. Продажность - другой вопрос... К сожалению, я не умею читать мыслей. Но дело не в этом. Ну не понял меня, когда я говорил о Ришаре. Он - человек умный и хороший профессионал. Мы можем оставить его и дать возможность работать так, как он привык. В противном случае мы можем ожидать удара в любой момент, потому что не знаем, что у него на уме. А так как он обладает особой информацией о тебе, мы не можем рисковать. Ришар должен исчезнуть... Либо продолжать работать. Третьего не дано. Теперь о Декувьере. Давай посмотрим, кому его смерть была бы выгодна. Основываясь на твоем рассказе, я могу смело вычеркнуть из списка подозреваемых тебя и Огюстена. Огюстена он никак не затрагивал, а тебе удалось его переубедить. Первая, и самая простая версия - Декувьера убил Фуше или Колло. Во втором варианте, правда, слабо представляю себе, с чего бы они начали выпивать вдвоем. Но, допустим, Колло пришел к нему помириться. Версия вторая - кто-то из лионцев, осознав, что сделали ставку не на того человека, решили расправиться с ним, чтобы не угас интерес к их делу. В это мне тоже верится с трудом, у них была другая миссия. Третья версия - что Декувьера убил кто-то, до этого момента не мелькавший на виду, как участник этой истории. Зачем? Чтобы бросить подозрение на тебя, Колло или Фуше. Ты говоришь, что ваш разговор резко прервался после того, как ты спросил, кто посоветовал Декувьеру выступить с докладом о Лионе? Что он быстро распрощался и куда-то направился? Думаю, тут и нужно искать разгадку.

- Да, именно так, - немного подумав, Робеспьер повторил их диалог с Декувьером. - Следовательно... Декувьер высткпает в Клубе, говорит со мной и очень быстро уходит, притом целенаправленно. Судя по полицейским отчетам, труп был уже сильно обезображен разложением, когда его нашли, значит, Декувьер умер примерно в тот же вечер, вряд ли он бы  стал пить неразбавленное вино с утра, насколько я его знал. Есть версия, что это отравление... Если так, то можно допустить, что вино принес кто-то знакомый ему... Это теоретически мог быть Огюстен, мог быть я, мог быть Колло, желающий помириться, мог быть Фуше и... мог быть Карно.

- Карно? - удивился Сен-Жюст. - Но причем тут Карно?

- Он был знаком с Декувьером еще в Аррасе, - немного удивленно ответил Робеспьер, так как думал, что Сен-Жюсту известен этот факт. - Фуше, Карно, я и, следовательно, Огюстен, были знакомы еще раньше и так все мы состояли в одном местном обществе, то были знакомы и с Патрисом, который некоторое время председательствовал... если это можно так назвать.

- "Розати"? - переспросил Сен-Жюст. - Ты никогда не рассказывал об этом подробностей, а я не интересовался. Я знал о Фуше, но не о Карно. - Его глаза заблестели. - Слишком просто, чтобы быть правдой. А ведь он - идеальный подозреваемый, Максимильян.

- Да, "Розати". Идеальный подозреваемый, ты прав. и прав в том, что все слишком легко... Говори, что ты предлагаешь, так я смогу скоординировать работу своих людей с твоими действиями.

- Мне нужно несколько минут. - Сен-Жюст вышел, прикрыв за собой дверь и достал трубку. К трубке его приучил Страффорд, и теперь он с ней не расставался. Побродив вокруг Тюильри, Сен-Жюст вернулся обратно и занял прежнее место. - Итак, Карно. Человек-загадка. Талантливый генерал, о личности которого ничего не известно. У него нет друзей, он не принимает участия в дружеских сборищах, которые так любит Барер, никто не знает имен его любовниц... Идеальный подозреваемый. И идеальный хищник - хитрый и опасный. Безусловно, он будет защищаться. Наша задача - усыпить его бдительность и пустить следствие по ложному следу. Как член Комитета общественного спасения, он имеет доступ к архивам Бюро и может спросить с того же Ришара также, как и ты. Нам нужен подозреваемый. Человек, против которого легко сфабриковать обвинение, да так, что никому не придет в голову, что это - неправда. В этом случае мы будем иметь возможность понаблюдать за Карно. Но заниматься этим должен человек, которому мы доверяем, как себе. Это о стратегии. Теперь - о ближайших планах. Нужно осторожно собрать информацию о деятельности Декувьера в Аррасе. УЗнать, с чего он принял решение ехать в Париж. Возможно, имела места какая-то встреча, о которой Декувьер упомянул своим родным или друзьям? Если в Аррас направится Огюстен и немного посплетничает с соседями, это никого не насторожит. Также нам надо восстановить жизнь Декувьера в Париже. По минутам. Это по силам еще одному нашему доверенному лицу - Жюльетт Флери. Знаю, ты не любишь к ней обращаться. Но для нее это несложно, к тому же она числится агентом Бюро и жаждет помогать тебе. - Сен-Жюст прервался и вопросительно посмотрел на Робеспьера.

- Я поговорю с Огюстеном и думаю, что он  съездит в Аррас... Поездка предполагает встречу с Бюиссаром, это наш старинный друг, у него же можно всегда узнать все последние новости. Что касается Жюльетт Флери... да, пожалуй, только ей под силу собрать информацию, которая требуется. Ты сам побеседуешь с ней или хочешь, чтобы это сделал я? Что касается подозреваемого, здесь нужно думать, так как ты верно заметил, это должен быть идеально подходящий человек. Почти то же касается и наблюдения за Карно, я затрудняюсь сказать что-либо. Пока что. Но зная чего мы хотим, будем надеяться, что сегодняшний день подскажет решение. Великолепный план, Антуан, можешь им гордиться.

Сен-Жюст не смогу скрыть улыбки. Несмотря на то, что он уже давно стал самостоятельным политиком, принимающим подчас сложные, но правильные решения, похвалы Робеспьера воспринимались им, как личные достижения. - Думаю, тебе лучше самому поговорить с Клери, - ответил он, продолжая думать о своем плане. - Не знаю, заметил ты или нет, но она тянется к тебе, как к учителю, и уважает тебя, как когда-то уважала Марата. Она будет рада, если ты обратишься к ней. С тех пор, как она потеряла Марата, она стремится найти себе применение... - Сен-Жюст внутренне содрогнулся собственным словам. Но этот ход был единственно возможным, чтобы перевести эти отношения в нечто более конкретное. Пусть обсуждает с ним расследование. Возможно, это выбьет из нее неуместную романтику. - Что касается подозреваемого... У меня возникла еще одна мысль. Что если нам найти человека, который чем-то дорог Карно? Он - живой человек, и у него должны быть привязанности. Если мы найдем такого человека, Карно задергается и сделает ошибку.

- Не думаю, что будет разумно трогать его близких, - сказал Робеспьер. - Если это будет человек, который ему дорог по каким-то причинам, он, как умный противник, легко протянет цепь рассуждений от Бюро к нам. Это может быть человек из его окружения.

- Есть кандидаты? - поинтересовался Сен-Жюст. - У него было и есть много последователей. Людей, верных ему и считающих его военным гением.

- Нет, последователи не подойдут. Какое ему дело до последователей и мало ли кто считает его гением? Нужен человек, с которым он общается, мы пытаемся воплощать в жизнь план, основанный далеко не на грубых материях, - Робеспьер задумчиво повертел в руках перо. - Желательно сделать это быстрее, но спешка может обойтись слишком дорого. Время покажет. Теперь я хочу, чтобы ты попробовал поговорить с Ришаром, с учетом того, что этот гражданин может вести двойную игру.

- Хорошо. - кивнул Сен-Жюст. - Во всяком случае, постараюсь его успокоить. Ришар нужен нам в рабочем состоянии, способный мыслить, а не пугающийся каждого шороха. Надеюсь, что наш друг Монтеню не вернулся в Бюро. В крайнем случае, мы знаем противоядие! - весело закончил он мысль и поднялся. - Я зайду позже. Составишь мне компанию за обедом?

- До обеда еще далеко, - едва улыбнулся Робеспьер. - Но думаю, что составлю.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Июн 03, 2010 5:47 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794

Тюрьма

Карно, де Бац

Барон де Бац шел по коридору с сопровождении жандармов, постоянно то спотыкаясь, то останавливаясь, чтобы дать себе короткую передышку. Сколько дней он здесь? Неизвестно. Уже на второй он перестал делать отметки, сраженный жесточайшей лихорадкой: воспалились раны. Кое-какая медицинская помощь была ему оказана, вопреки ожиданиям, наверное, тюремщики получили соответствующие распоряжения. А потом о нем забыли. Никаких допросов, никаких положенных другим заключенным прогулок, заботились только о том, чтобы принести скверную еду и довольно чистую воду. Правда, никакого интереса для надзирателей он и не представлял: у него не было денег, чтобы купить себе тюфяк получше или продукты, или сдавать белье в стирку, словом, пользоваться теми благами, что еще позволялись в тюрьме. Лихорадка так и не прошла. Именно поэтому он шел и практически бредил на ходу, изо всех сил пытаясь не упасть. Дверь, дверь, ступеньки и дверь. Когда его привели в какую-то комнату, барон буквально рухнул на стул, даже не глядя на сидящего напротив человека.

Карно смотрел на барона де Баца, испытывая нечто, похожее на жалость. Выглядел союзник отвратительно. Как бы не умер в тюрьме. Это был бы самый бесславный конец для такого, как барон - сгнить в тюрьме, как простой преступник, и быть выброшенным на свалку вместе с другими такими же неудачниками под именем Кристофа Тарле. Что задумал чертов Сен-Жюст? Зачем его держат тут? Карно удалось немыслимыми усилиями загасить разговоры о бароне после той статьи в "Саппер Санкюлот". Некоторое время ушло на распространение слухов о задержанном военном преступнике. Затем - серия допросов "для отвода глаз". И, наконец, барон де Бац собственной персоной в комнате для допросов. Все предыдущие допросы Карно проводил сам, отсылая секретарей. Поэтому сейчас, оказавшись наедине с бароном, мог быть увереным, что их никто не подслушивает. Хотя, и у стен, как известно, есть уши. Поэтому будем соблюдать осторожность. Карно молча выложил газету со статьей, продиктованной Сомерсетом, на стол. Барон любит этого английского шута. Пусть хоть развлечется.

Де Бац молча прочел статью, с трудом понимая, о чем там идет речь. Сосредоточить внимание не удавалось даже усилием воли, а перед глазами плясали темные пятна, грозящие слиться в сплошную черноту. Вместо элементарного вопроса из горла вырвалось только нечто нечленораздельное, он и сам не в состоянии был определить характер восклицания. Да и не задумывался над этим. Де Бац поднял голову от газеты, глядя на собеседника. Пусть объясняет.

- Ваш английский друг шлет вам приветы через прессу санкюлотов, - тихо сказал Карно. - Здравствуйте, барон. Я искал вас. И, вижу, вам хуже, чем я думал.

- Это... бред... - выдавил из себя барон. - Бред... То, что он пишет. Не знаю, как он решился на такой шаг. У меня нет возможности сказать, чтобы он так не делал. - Самое скупое и бестолковое изложение, однако на большее его просто не хватало. И на том спасибо, что удалось внятно сформулировать хотя бы это. Пожалуй, стакан неразбавленного вина, какого угодно, вернул бы ему способность мыслить более связно, но об этом было даже страшно мечтать.

- Таким своеобразным способом он, видимо, намекнул мне о том, что вы не отправились в лирическое путешествие и не отдыхаете, покуривая трубку, в безопасном месте, - мрачно произнес Карно. - Дерзкая выходка. Впрочем, что еще ожидать от человека, полностью утратившему связь с реальностью?

- Как видите, он в чем-то прав, - сказал барон. - Что от меня нужно? Видит Бог, Карно, больше всего на свете я сейчас хочу лечь, пусть даже и гнилую солому.

- Я вытащил вас сюда, чтобы узнать, в каком вы состоянии. Боюсь, оно неутешительно. У нас есть всего четверть часа, чтобы скоординировать план действий. Я правильно понял, что вас не трогают и держат, как простого заключенного?

- Я не знаю, как меня держат, - покачал головой барон. - У меня одиночная камера, вот и все. Я не выхожу оттуда, только на допрос и то очень редко.

- О чем вас спрашивают? - Карно обмакнул перо в чернила и принялся тем временем составлять протокол своего допроса "подозреваемого", придумывая вопросы и ответы на ходу.

- Ни о чем особенном... - вяло ответил барон, но потом разозлился: - Черт возьми, я с трудом помню, что было вчера, если отличаю один день от другого! Или по мне не видно, что я болен и нахожусь далеко не в лучшем состоянии? Я понимаю, что здесь не загородный дом и не место для отдыха, однако я уже счастлив, что вообще дошел до этой комнаты. К этому, собственно, я и веду. - Эта вспышка отняла у него все силы. Де Бац откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Карно едва поборол растущее раздражение. Он давно заметил, что барон прекрасно действует, когда ему созданы для этого все условия, и падает духом, когда что-то идет не так, как ему хотелось бы. Конечно, он не военный, а просто аристократ. Но тем не менее, нельзя позволять себе подобных вспышек. Однако, каким бы он ни был, его нужно извлечь отсюда, чего бы это ни стоило. Без него не будет выходов на влиятельных роялистов, укрывшихся за границей. Он - сердце заговора. - Успокойтесь, барон, - выдавил из себя Карно. - В загородном доме мы бы беседовали на другие темы.

Де Бац промолчал, так как мысли путались и Карно почему-то превратился в Сомерсета, который говорил и говорил что-то бесконечно долгое, а потом появились жандармы и кто-то начал грубо трясти его за плечо. Доминик, его управляющий, доказывал, что здесь не загородная резиденция, а сам он знал, что находится в Тампле с целью спасения Марии-Антуанетты. Горло обожгло, барон закашлялся и облизнул губы, почувствовав вкус дешевой водки. И на том спасибо. Жандарм вертел в руках небольшую круглую фляжку, испуганно косясь на Карно. Доброе дело сделал человек... А вот этот допрос превращался в какой-то инквизиторский.

Карно кивнул жандарму, молча давая знак удалиться. Дело плохо. Еще немного, и барон начнет впадать в беспамятство и беседовать вслух сам с собой, называя имена и фамилии тех, кто предпочел бы остаться неназванными. Вслед за флягой с каким-то пойлом, оказавшейся чудом у жандарма, Карно извлек бутылку с водой, которую держал под столом на всякий случай, и протянул ее барону. Ну и ситуация... Не может же он просто взять и вывести его, представив своим протеже. Но и оставлять его в таком состоянии нельзя. Карно принялся писать "протокол" в два раза быстрее. Единственный способ перевести де Баца в камеру с более человеческими условиями и добиться нормального осмотра его врачом - представить его, как важного свидетеля. Для этого понадобится вывалить массу важной информации, и сказать, что сообщена она была якобы этим человеком. Но что поделать.

- Хотите сигару? - Карно поднял глаза от писанины. Взгляд барона оставался все таким же мутным, но, кажется, ему получшало.

Де Бац покачал головой, заодно отогнав и совершенно идиотскую мысль, которая пришла в голову: написать Сомерсету пару слов и передать их через Карно. Такое могло возникнуть только в горячечном бреду, не иначе. И, потом, он вовсе не собирался облегчать Карно жизнь, раз никто не заботится о том, чтобы облегчить хотя бы его пребывание здесь. Видит Бог, он в этом нуждается, даже если жить осталось недолго.

- Единственное, что я хочу, так это лечь, - сказал барон. - Еще я хочу охапку свежей соломы, но это уже из области мечтаний... А если увидите когда-нибудь идейного вдохновителя этой вот статьи... то скажите, что я это не одобряю, так как он, вероятно, желает видеть меня мертвым. Притом не от лихорадки.

- Если я увижу автора, то я не завидую последнему, - мрачно сказал Карно, продлжая писать. Через минуту он поставил точку и протянул свое сочинение барону и тихо заговорилю - Прочтите. Постарайтесь запомнить. Если вас будут допрашивать, ни с кем не говорите, требуйте позвать меня - якобы со мной вы нашли общий язык. Я делаю это, чтобы добиться для вас особых условий. Дальше - посмотрим. Держитесь, барон.

- Как же вы наивны, - скривился де Бац. - Меня еще и не допрашивали по-настоящему... Настоящий допрос, друг мой, это когда в случае неправильного ответа на поставленный вопрос вы попадаете в конуру, полтора на полтора шага и высотой чуть больше половины вашего роста и стоите там несколько суток. По колено в воде. С крысами. Я видел, как развязывались языки и у людей покрепче, чем я.

Карно побледнел от злости. - И вы будете упрекать меня в наивности? - Этот аристократ, поставивший под удар все дело ради того, чтобы ублажить своего непутевого друга, начинал его раздражать.

Барон только демонстративно пожал плечами и снова привалился к стене, закрыв глаза, так он экономил силы. Единственная выгода от всего этого - он получил возможность говорить то, что думает, а не то, что хочет слышать Карно. И это было неожиданно приятно.

- Возьмите себя в руки, барон, - прошипел Карно, смерив его тяжелым взглядом. - Надеюсь, вы запомнили то, что я написал от вашего лица. Не подведите меня. Я многое ставлю на карту, пытаясь вам помочь. Если у вас есть что-то, что вы хотели бы передать за стены этого заведения, говорите. Не знаю, когда в следующий раз у нас представится возможность поговорить.

- Нет, ничего не нужно передавать, - сказал де Бац. - Любая утечка информации - гибель.

- Ваше право. - Карно поднялся и позвал жандармов. КОгда де Баца увели, он некоторое время сидел, пытаясь избавиться от неприятного осадка, который остался от беседы. Затем попрсил, чтобы пригласили следующего "подозреваемого" в шпионаже. Теперь, чтобы не выглядеть подозрительным, придется поговорить еще хотя бы с четырьмя арестованными людьми. А затем дать распоряжение о том, чтобы к ценному свидетелю, предоставившему интересный материал в ходе допроса, был направлен врач и нормальная еда. Пусть барон встанет на ноги. А дальше видно будет.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Июн 03, 2010 8:04 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Тюильри

Сен-Жюст, Робеспьер

Выступление в Конвенте с докладом о положении в армии прошло на удивление спокойно. Казалось, все находятся под впечатлением от провала вчерашнего праздника и затаились, не зная, как себя вести. Изредка Сен-Жюст ловил осторожные взгляды депутатов, в которых читался вопрос. Ответа на него не было. Чем все это обернется, он и сам не знал. Да и сам Робеспьер, казалось, пытался забыть о вчерашнем вечере. Сидя рядом с ним, Сен-Жюст чувствовал, что соратник смертельно устал. Еще и эта история с Декувьером. Под конец заседания он попросту отключился, проворачивая в мыслях вновь и вновь картину идеального преступления. Чтобы направить Бюро по ложному следу, нужно не только найти идеального подозреваемого, который сыграет свою роль в этом деле. Необходимо сочинить историю, которая покажется убедительной всем, включая Ришара. Когда заседание окончилось, Сен-Жюст поймал Робеспьера в тот момент, когда к нему направлялись другие депутаты. Если не увести его сейчас, можно прождать до вечера.
- Максимильян, ты хотел сегодня поговорить со мной до обеда? – сказал Сен-Жюст так, чтобы это слышал Кутон. Тот едва сдержал досаду во взгляде. – Пойдем?

- Да, конечно, - Робеспьер  распрощался с Кутоном и с теми депутатами, которые его окружали, позволив Сен-Жюсту увести себя. По правде говоря, он хотел переговорить с лионцами, так как увидел у решетки Конвента человека, которого они избрали своим председателем. Поговорить, пока не поздно... Ведь не исключено, что его сочтут подозреваемым и арестуют, тогда разговор не состоится и все планы можно считать сорванными. События вчерашнего дня только укрепили его решение наносить удар быстро и неожиданно, в Клубе все уже привыкли к его молчанию, это в данный момент на руку. Но завтра может оказаться, что все складывается против. - Говори, Антуан, -  немного рассеянно сказал Робеспьер, когда они оказались в кабинете. - Признаюсь, что этот разговор немного путает мои планы. Когда мы все обсудим, я хочу, чтобы ты разыскал мне того лионца, из петиционеров, который был у решетки. Если он будет так неосторожно ходить, его могут арестовать и тогда весь мой замысел рухнет.

- Нам надо действовать быстро, поэтому я и увел тебя. - приглушенно заговорил Сен-Жюст, на всякий слуай закрыв окно. - Утром, после нашег разговора, я переговорил с Ришаром. Он измотан и, кажется, нервничает. Но настроен решительно. Я помню этот взгляд еще по истории с убийством Люмьера - он хочет любой ценой раскрыть это дело. кстати, первым делом он сообщил мне об исчезновении листка из отчета. И покорно предложил провести служебное расследование. - Сен-Жюст налил себе воды и выпил залпом. В кабинете было душно. - Итак, к делу. У нас есть два варианта. В одном подозреваемым выступает лицо, которому мы доверяем. В этом случае мы держим все нити расследования. Во втором мы выбираем человека, близкого к Карно. В этом случае мы, вполне вероятно, не сможем быть в курсе всего, потому что не сможем слушать, о чем Карно будет с ним говорить. Чтобы пустить расследование по ложному следу, нужно не только изобрести подозреваемого, но и придумать набор доказательств, которые косвенно будут на него указывать. Возможно, нам потребуется помощь самого подозреваемого. Именно поэтому я склоняюсь к мысли, что это должен быть наш человек. Пока все понятно?

- Пока что все понятно, - ответил Робеспьер. - Верный мне человек, который к тому же может быть и подозреваемым - это Огюстен. Он один из тех, кто идеально подходит, но... Я не представляю себе реакцию окружающих и не представляю себе его реакцию на подобный поворот событий. Впрочем, это отступление. Говори дальше, я слушаю.

- Все намного проще, Максимильян. - Сен-Жюст заговорил, стараясь излагать свой план последовательно. – Огюстен – хороший подозреваемый, но трогать его опасно. Никто не знает, как все повернется, и мы не можем рисковать его жизнью. Он – настоящий. Он – здесь. И он не может исчезнуть. Зато есть другой человек. Мы уверены в нем не меньше, чем в Огюстене. Он наделал столько дел, что привлекает к себе внимание одним только именем. И он – непотопляем. У него нет собственного дома, он приходит и уходит по собственному желанию. И в худшем случае у него есть возможность просто исчезнуть. Его имя – Жан Клери. Я поведу свой рассказ с самого конца. С истории, которая «приключилась» с одним известным журналистом, решившим стать борцом за правду.

Однажды молодой и талантливый журналист Жан Клери взялся за благое дело – он решил показать обществу, что творят некоторые комиссары Конвента в миссиях. Он выпустил целую серию заметок. Отвечал за свои слова перед Клубом. Но решил не останавливаться на достигнутом. Итак, следующая мишень Жана Клери – Жозеф Фуше. Чтобы собрать информацию о нем, Клери едет в Аррас и находит там Декувьера, старого знакомого Фуше. Узнает все, что хотел, и уезжает. Но Декувьер решает поехать в Париж, и так случается, что с ним связываются лионцы. И тогда в голове у Клери созревает план. Он предлагает Декувьеру сделку. Декувьер должен прочесть доклад. Клери обещает напечатать в своей газете большую статью о Декувьере, повторив его доклад. Тем самым он сразу же делает Декувьера человеком видным и обсуждаемым в Париже. Поначалу все идет по плану. Но Декувьер пугается и решает выйти из игры. Переговорив с тобой, он бежит к Клери, чтобы сообщить, что отказывается с ним сотрудничать. Но Клери показывает ему готовую статью и обещает, что опубликует ее. В ответ на это Декувьер угрожает ему, что распространит слух о том, что это сам Клери поджог квартиру сестры, чтобы привлечь к себе внимание. Чем не мотив для убийства?

Это – история. Ее можно легко состряпать при помощи парочки свидетелей, которые подтвердят, что видели их вместе. Если Ришару это станет известно, он обязательно вцепится в эту версию. Затем произойдет «утечка информации». Мы будем отстаивать Клери и всячески демонстрировать свое неудовольствие. В связи с этим Огюстен даже отправится в Аррас – якобы, чтобы расспросить местных жителей о Клери. На самом деле он будет заниматься тем, что мы решили сегодня утром – узнавать, не было ли у Декувьера визитеров от Карно. Но его никто не заподозрит – все будут уверены, что его миссия – сбор фактов о брате Жюльетт. По возвращении из Арраса Огюстен и Жюльетт на некоторое время разъедутся. Еще один штрих в копилку Ришара – логично будет предположить, что Жюльетт обижается на Огюстена за то, что он копает под ее брата.

Еще один положительный момент. Газета с посмертным интервью с Декувьером выйдет. И в ней прозвучат все те факты, которые он так и не смог озвучить. Доказательства вины Клери, которые мы будем потихоньку подкидывать, будут косвенными. Но следствие, уверен, схватится за эту интересную версию. Это даст нам возможность спокойно вести собственное расследование. Ты, я и Клери, в смысле, Жюльетт, или как вы там ее называете. Я уверен, нам удастся усыпить бдительность Карно. И в тот момент, когда он будет праздновать победу, мы нанесем удар… - Сен-Жюст выпил еще один стакан воды и перевел дух. Критикуй.


Робеспьер некотрое время молчал, внимательно глядя на Сен-Жюста. - Браво, Антуан, - наконец сказал он. - Ты продолжаешь меня удивлять сегодня и сейчас я ничуть не жалею, что пренебрег разговором с лионцами ради того, чтобы услышать это. Возможно, я буду сожалеть позже... Мне нечего ни добавить, ни убавить, ни возразить, за одним единственным исключением: мы должны спросить согласия Жюльетт Флери, прежде чем бросаться в эту... хм... авантюру. У нее будут все основания отказать нам, так как Жан Клери для нее несколько больше, нежели... просто родственник, насколько я понимаю. Это единственная причина, из-за которой я не могу дать добро по немедленному воплощению этого плана в жизнь. Подождем до вечера.

Сен-Жюст перевел дыханье и улыбнулся. - Я волновался, как перед первой речью. Кажется, моя "болезнь" пошла мне на пользу. Я чувствую, что становлюсь прежним. И, кажется, даже знаю причину. Впрочем, это лирика. Позови сегодня брата на ужин. С ней. Там и поговорим.

- Да, я приглашу их, - кивнул Робеспьер. - Хочу, чтобы ты на всякий случай знал о моих планах, так как они могут идти вразрез с твоим. Я планирую закончить то, что начал Декувьер. Звучит цинично, но его гибель снова привлечет внимание к делу лионцев и... это мне выгодно. Не смотри на меня так, я не убивал Декувьера, здесь можно было обойтись и без этого. Мне нужен не это несчастный, а сами петиционеры. Я хочу, чтобы они выступили в Клубе.

- Председатель Клуба будет не против? - Сен-Жюст прищурился.

- Председателя Клуба никто не станет спрашивать, - недобро улыбнулся Робеспьер. - Если, разумеется, все пойдет как задумано. А для этого мне нужно, чтобы лионцы набрались храбрости и открыто выступили, но не могу же я просить их сделать это...

- Я понял свою задачу, - Сен-Жюст окончательно развеселился. - До вечера, Максимильян?

- До вечера. И желаю удачи в твоих... похвальных начинаниях.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Июн 04, 2010 7:56 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

квартира Рикора // квартира Сен-Жюста.

Бьянка, Огюстен // те же, Сен-Жюст, Робеспьер.

Огюстен поморщился, нечаянно плеснув коньяком на рубашку. Придется переодеваться, так как грязное белье - это была одна из немногих вещей, способных довести его до белого каления. Пытаясь привести себя в порядок, он думал о том, что хватит пить, иначе Максимильян может припомнить его отсутствие в Конвенте, но, по правде говоря, он с чистой совестью проспал заседание, явившись в Тюильри только вечером. Узнав последние новости и забрав из Бюро по надзору текущие бумаги и прессу, Огюстен вернулся домой. Жюльетт не было. К ее отсутствию он почти привык, но нельзя сказать, что происходящее ему нравилось. С одной стороны он нашел объяснения Максимильяна вполне логичными...

Да, Сен-Жюст болен, поэтому Жюльетт будет некоторое время выполнять агентурную работу и отчитываться непосредственно Сен-Жюсту. Неизвестно сколько времени это займет, поэтому он должен набраться терпения. А такие понятия как элементарное беспокойство или банальная ревность можно было отодвинуть куда-нибудь подальше, так как его сомнения - это результат его личных комплексов. К такой казуистике Огюстен уже давно привык, иными словами это означало "Ничего не спрашивай и ни во что не вмешивайся". Еще и это приглашение на ужин к Сен-Жюсту... Не лезло ни в какие ворота. Хлопнула входная дверь. Одно из двух - либо пришел Рикор, который вел себя очень странно в последние дни, либо Жюльетт.

- Огюстен? – Бьянка распахнула дверь. Она хотела по обыкновению подлететь к своему спутнику и чмокнуть его в щеку, но остановилась в нерешительности. Они так и не выяснили до конца отношения, потом был спектакль, потом – пожар, потом – срочный переезд в квартиру Рикора. На следующий день они тоже не поговорили, потому что он заснул. А через полчаса появился его брат с сообщением о том, что с Сен-Жюстом случилось несчастье. Она понадеялась, что Робеспьер что-нибудь придумает, но даже если это и так, то она не успела спросить, что именно он сказал. Не читать же мысли человека, с которым живешь – это нечестно. Пауза получилась глупой. Нужно что-то сказать.

- Я вернулась, - произнесла Бьянка с серьезным видом.

- Это хорошо, что вернулась, - сказал Огюстен, повязывая галстук. - Мы сегодня приглашены к Сен-Жюсту на ужин и я бы не хотел приходить туда один, несмотря на то, что ты, судя по всему, только что оттуда. Кстати, он уже выздоровел? Это приглашение было для меня неожиданностью.

- Да. Выздоровел. - Бьянка растерялась. Тон Огюстена был ей понятен. А это приглашение - нет. За эти два дня она, возможно, наговорила ему много лишнего, пытаясь объяснить свое отношение к нему так, чтобы он понял. Неужели ей это удалось и она вновь обретет друга, без которого одно время не мыслила себе существования? Или он хочет поиздеваться? В последнее время он стал настолько злым и несносным, что ожидать можно было чего угодно. Но до недавних событий она привыкла к этому и перестала реагировать на его нападки. А теперь, после того, как они провели эти два дня вне времени, придется вновь этому учиться и доставать защитную броню, чтобы не расстраиваться от каждой грубости. - Хочешь, я помогу тебе завязать галстук? - Вот и дожили до того, что она не знает, какие сказать слова Огюстену, чтобы он перестал ее подозревать и домысливать то, чего нет.

- Да, помоги, - Огюстен вынужден был признать, что хватил лишнего и будет лучше принять предлагаемую помощь. Жюльетт ловко справилась с задачей и когда с этим было покончено, он притянул ее к себе и обнял за плечи - запах ее духов всегда будил в нем довольно приятные и мирные воспоминания. - Я скучал по тебе. Ты хоть знаешь, зачем нас приглашают, тайный агент Бюро? - улыбнувшись, он взъерошил ей волосы. - Максимильян ничего толком не сказал, но он тоже там будет.

- Думаю, это сюрприз для нас обоих, - уклончиво ответила Бьянка и, положив руки ему на плечи, заглянула в глаза. - Ты больше не злишься на меня? Я теряюсь, когда ты злишься. Ты всегда такой спокойный, ты - как стена, за которую можно спрятаться от любой опасности, что я и делаю. А когда ты злишься, я не знаю, как себя вести. Ты меня избаловал.

- Жюльетт, давай пока что не будем возвращаться к той теме для разговора, - сказал Огюстен. - У нас сейчас есть над чем подумать. И я действительно соскучился. Но не пойти нельзя, иначе я узнаю о себе очень много нового в не очень лестных выражениях.

- Я буду защищать тебя, обещаю! - Бьянка сдвинула брови. - Вот, я умею смотреть не хуже, чем твой брат. Училась у Сен-Жюста. Не будем терять времени? Только скажи, как я выгляжу? Тайный агент Бюро должен быть неотразим - таковы правила.

- Тайный агент Бюро должен быть незаметен. На то он и тайный. А ты выглядишь неотразимой, поэтому тебе опасно поручать секретные задания, - с самым серьезным выражением лица ответил Огюстен. - Хотя я ничего не имею против твоего правила.

- С другой стороны, у меня все равно больше нет красивой одежды. - Бьянка только что вспомнила об этом и почти расстроилась. - Но, будем считать, что я учусь быть незаметной. Пойдем. Твой брат не любит, когда опаздывают. Антуан рассказывал мне, как однажды они чуть не поссорились из-за его опоздания. - Бьянка сжала руку Огюстена и потянула его за собой.

***

Робеспьер сложил в папку письмо лионских петиционеров и откинулся на спинку кресла, позволив себе немного расслабиться. Сейчас, пожалуй, он был по-настоящему доволен. Только бы радость не оказалась преждевременной... Стараниями Антуана лионцы получили в некотором роде неприкосновенность, правда, временную, а у него оказалось письмо с жалобой и, собственно, петиция. Теперь можно будет готовить удар... А пока что можно немного отдохнуть, пока до назначенного часа осталось тридцать минут. Из кухни в гостиную сновала туда-сюда довольно миловидная гражданка, накрывая на стол. Кто она и что здесь делает, Робеспьер не спрашивал, не желая вмешиваться в личные дела соратника, но ее присутствие немного стесняло, так как нельзя было говорить свободно.

- Антуан, у тебя не найдется немного кофе? - спросил он с некоторой досадой. Снова повысилась утомляемость, временами накатывала слабость и все бы ничего, только Субербьель уже не говорил о переутомлении, а многозначительно молчал. - В последнее время я не могу без него обходиться.

- Полина, принеси, пожалуйста, кофе. И, клянусь, больше я тебя не побеспокою. Во всяком случае, в ближайшие пару часов. - Молодая женщина метнула на Сен-Жюста взгляд, полный восхищения, и скрылась за дверью. - У меня потрясающая хозяйка, правда? - Сен-Жюст занял место в кресле напротив и с удовольствием вытянул ноги. - Знаешь, Максимильян, в глубине души я, видимо, давно стремился к домашнему уюту. Она так обо мне заботится, что я начинаю задумываться о женитьбе. Приходишь домой, тебя встречают, кормят, кладут в постель, а наутро ты обнаруживаешь на стуле чистую рубашку... Хотя, кому я говорю. У тебя все это и так есть.

- Я рад, что ты решил уделить внимание и личной жизни, - сказал Робеспьер. - Теперь осталось только пожелать тебе удачи... или счастья? Что принято желать, Антуан? Огюстен тоже начал задумываться о женитьбе, я надеюсь, что это сделает его немного более дисциплинированным, нежели сейчас... Ты же в подобных назиданиях не нуждаешься.

- Огюстен? На ком? - опешил Сен-Жюст.

- На Жюльетт Флери, - ответил Робеспьер. - Не сложно догадаться, верно? Почему тебя это удивляет? Он спросил моего согласия и я не стал возражать. Теперь дело, насколько я понимаю, в том, чтобы заручиться согласием самой гражданки Флери.

- Ты говоришь об этом так, словно не знаешь... Ладно, это их дело. Решение за ней, - серьезно сказал Сен-Жюст. И представил себе ночную свадьбу и невесту, исчезающую на рассвете. Похоже на сказку. Бред. Разумеется, она не согласится, она же не сумасшедшая. На пороге тем временем возникла Полина с дымящимся кофейником. Обычно она любила поболтать, но сегодня не раскрывала рта - видимо, боялась знаменитого гостя. Проводив ее, Сен-Жюст извлек чашки и разлил кофе. - Ну вот, теперь мы одни. А они опаздывают. Помню, как однажды ты вспоминал мне мое опоздание целую неделю. Огюстена с Клери ждет то же самое?

- Ты опоздал на заседание, Антуан, - напомнил Робеспьер. - Хотя ты прав, нехорошо заставлять ждать.

Ждать, впрочем, пришлось недолго. Они еще не успели выпить кофе, как в прихожей раздались голоса, возвестившие о том, что теперь все приглашенные в сборе.

***

Бьянка вошла первой. Сообщение об ужине у Сен-Жюста заставило ее понервничать по дороге, потому что она не представляла себе, зачем их позвали. Если бы Антуан бы позвал их просто вдвоем… Но там должен был быть и Робеспьер. Похоже на официальный визит. Огюстен честно пытался разговаривать, но, похоже, неопределенность его доконала. Бьянка и сама не могла понять, почему так цепляется за эти отношения, но решила для себя твердо, что будет бороться за них до конца. Робеспьер – далекий и недосягаемый, пусть остается в своем мире. А Сен-Жюст… Когда-нибудь он поймет, что есть нечто более ценное, чем обладание бессмертной любовницей. Поймет и оценит ее дружбу. А если не поймет – такова судьба. Она сделала все, что могла. Но все эти мысли остались позади, когда они вошли в комнату. Их ждали.

Комната так изменилась, что она ее не сразу узнала. Тут было убрано, уютно, на столе стояли закуски. Во всем чувствовалась женская рука. Она улыбнулась, глядя на Сен-Жюста

– Антуан никогда не упустит своего. Ну и прекрасно. Значит, он возвращается к жизни. И все же торжественность обстановки смущала.

- Мы пришли. Добрый вечер, гражданин Робеспьер, здравствуй, Антуан. Что-то случилось? Или это просто дружеский вечер?

Сен-Жюст поставил чашку на стол. В моменты хорошего расположения духа ему всегда было стыдно за свои нападки на Клери. Так и сейчас, глядя на ее выразительное лицо, на котором читалось смутное чувство тревоги, он ощутил укол совести. Никто на ее месте не позволил бы так измываться над собой. Впрочем, все это лирика. И воспоминания о прогулках по крышам следует оставить в стороне.

- Я хотел поблагодарить тебя за помощь, Клери, - сдержанно улыбнулся Сен-Жюст.

- А заодно обсудить… - продолжила Бьянка.

- … одно дело, которое не терпит отлагательств, - сдался Сен-Жюст. И посмотрел на Робеспьера. – Максимильян сейчас расскажет вам то, что сочтет нужным. А пока – прошу к столу. Огюстен, надеюсь, ты оценишь, как готовит моя квартирная хозяйка Полина.

Робеспьер кратко изложил историю с Декувьером, начиная с памятного разговора в кабинете, куда ворвался Колло, продолжив разговором после заседания и исчезновением Патриса и завершив рассказ полицейскими сводками, изложив несколько своих соображений по делу, умолчав о предполагаемой роли Карно. Теперь предстояло рассказать придуманный Антуаном план, но он медлил... Во-первых, они не подумали о том, что выполнение плана подразумевает появление Клери на публике и в таком случае будет гораздо сложнее сберечь тайну. Сложно предположить, что сделают парижане, когда узнают, что их в некотором роде дурачили. Во-вторых, действие могли повлечь за собой и "смерть" Жана Клери, либо вымышленную... либо наиболее приближенную к реальности, если кто-то решит убрать журналиста с дороги. Подвергать ее таким испытаниям, даже если Жан Клери в этой истории остается только именем... сложно.

- У Антуана есть довольно неплохой план действий, - продолжил Робеспьер после недолгой паузы, - Согласно которому Фуше теоретически является следующей мишенью Жана Клери. Предположим, что журналист отправился в Аррас собирать информацию, где и познакомился с Декувьером... - дальше он рассказал о версии с шантажом и о предполагаемой поездке в Аррас с той же целью сбора информации, но, умолчав о том, что по версии Антуана в план входит и раздельное проживание Огюстена и молодой женщины. Пусть сам говорит, если хочет. - Но прежде, чем обсуждать выполнение и технические детали этого плана, мы хотим знать ваше мнение, гражданка Флери, так как невольно подвергаем вас риску и как агента Бюро в том числе. Не говоря уже о Жане Клери, который фактически превращается в подозреваемого. От себя могу добавить, что сделаю все от меня зависящее для того, чтобы Клери продолжал писать свои статьи, но окончательное решение принадлежит вам. Не отвечайте сразу, так как вам придется все хорошо взвесить.

- Вы кого-то подозреваете? Все это нужно, чтобы вывести на чистую воду какого-то человека? - тихо спросила Бьянка. Она нервно теребила платье. План Сен-Жюста был безупречен, он мастерски все спланировал. Но Жан Клери был ее личным созданием, единственной ниточкой, связывающей ее с Маратом. Испачкать этот образ, добровольно отдать его под удар после того, сколько было положено сил на то, чтобы очистить перед глазами общественности личность журналиста и доказать чистоту его помыслов... Она понимала, что такой вариант - не развлечение, и продиктован необходимостью. Возможно, в ответе на ее вопрос крылась разгадка.

- Эти подозрения могут быть необоснованными, но думаю, что так или иначе мы будем иметь возможность вывести преступника на чистую воду, - сказал Робеспьер. - На Жана Клери сейчас открыт сезон охоты и если его не удалось уничтожить путем публичного осмеяния, его могут попытаться уничтожить другим образом... увы. Якобы возводящиеся на Клери подозрения не несут в себе угрозы в лице общественного мнения, напротив...

- Черт побери, Максимильян! И заодно Антуан... - не выдержал Огюстен. - А вам не кажется, что вы подвергаете Жюльетт такому риску, какому не подвергается и взрослый мужчина? Гениальная идея, но только вы не берете в расчет человеческую жизнь, а только общественное мнение. И что с вами всеми случилось? - Огюстен залпом выпил вино и снова наполнил бокал.

- Огюстен, ты прав, - задумчиво сказал Робеспьер. - Но ты забываешь, что Жан Клери сейчас в опасности и без этого.

- И вы хотите возвести эту опасность в геометрическую прогрессию, - саркастически закончил Огюстен. - Я против.

- Я не настаиваю, так как риск действительно очень велик, - после паузы сказал Робеспьер. - В основном для Жана Клери, который участвует в этом только косвенно. Реально точно такой же опасности вы подвергаетесь, оставаясь в Париже о чем свидетельствует поджог.

Сен-Жюст только сейчас понял, какую они сделали ошибку, пригласив Огюстена. Любой мужчина на его месте возмутился бы подобным предложением. Огюстен ничего не знает о ее природе, а без этого знания ситуация выглядит дико. Вся надежда на Клери. Он был уверен, что она с удовольствие примет участие в осуществлении его плана. Хотя бы потому, что это интересно. При других обстоятельствах он мог бы даже поддержать Огюстена. Но не теперь. Ко всему примешивалось еще и глухое раздражение от того, что младший брат Робеспьера, похоже, считает себя вправе что-то разрешать ей, а что-то запрещать.

- Максимильян прав, - заговорил Сен-Жюст. - Жан Клери стал настолько известным, что без обсуждения его статей не обходится ни одно заседание Якобинского клуба. Тот же Фуше с радостью придушил бы его. И, кстати, с чего ты взял Огюстен, что мы собираемся поставить Жюльетт под удар? Считаешь себя единственным ее защитником? Ты действительно думаешь, что я могу во имя личных интересов бросить женщину, которая дорога мне, как друг, не меньше, чем тебе, на съедение этим шакалам?

Бьянка тем временем смотрела на Робеспьера, не отрываясь. Он никогда прежде не привлекал ее к своим делам. Обращался с просьбами лишь в тех вопросах, где требовалось вмешательство сверхъестественных сил. А тут речь шла о вполне "человеческой" ситуации. Отказать ему - значит, навсегда потерять его доверие. Она так долго этого добивалась! Так мечтала стать ему нужной и полезной!

- Подожди, Огюстен, мне нужно подумать, - сказала она еще тише. - Жана Клери не существует. Не стоит об этом забывать. Меня беспокоит общественное мнение, и мне бы не хотелось запятнать этот образ.. Но если вы говорите, что сделаете все возможное... Вы ведь постараетесь, правда? Это в ваших силах? - она обращалась к Робеспьеру.

- Я попытаюсь обрисовать вам ситуацию, гражданка Флери. С общественным мнением дело обстоит и проще и сложнее одновременно, так как в данный момент Жан Клери является журналистом, потенциально опасным для многих. Более того, после поджога ему сочувствуют, так как видят в этом акт мести. В целом, можно было бы сказать, что общественное мнение на его стороне, если бы не один нюанс... мелочь, но это может иметь последствия. Доказано, что статья о комиссарах написана с подачи генерала Гоша, который сам находится под подозрением, притом обвиняют его именно во взяточничестве и растрате. Значит, Жан Клери таким образом, работает на пока что мифического противника, который может стать вполне реальным, если как следует заняться этим фактом. В Клубе уже было высказано мнение на это счет, однако первый удар был слабым и, я полагаю, что пробным. Пожар в какой-то мере способствует популярности Клери, мы имеем сочувствие к нему, однако это сочувствие может вылиться в нечто очень негативное по отношению к вам, если как следует извратить сложившуюся ситуацию. Я бы сказал, что положение журналиста сейчас очень шаткое и оно зависит от внешних факторов. Убийство Декувьера - это всего лишь еще один факт, который либо сыграет на руку журналисту, либо может стать причиной его гибели в плане общественного мнения.

- Генерал Гош был обвинен незаслуженно, - машинально ответила Бьянка. И Антуан это знает. Но я понимаю, что в сложившейся ситуации правда не имеет значения. Есть лишь факты. Генерал, обвиненный во взяточничестве, из личной мести решает направить перо известного журналиста против своих врагов - честных комиссаров Конвента. Попутно он знакомится с его сестрой... Между ними завязывается роман... Так?

- Именно, - кивнул Сен-Жюст. - Слухов о романе я, правда, пока не слышал. А что, под этим что-то есть? - он с любопытством посмотрел сначала на Бьянку, потом на Огюстена.

- Антуан! - одернул соратника Робеспьер. Недоставало еще ссоры из-за этой чудовищной бестактности, но что-либо предпринимать было уже поздно.

- Мы собрались здесь, чтобы обсудить сплетни? - недобро прищурился Огюстен. - Или ты решил услышать правду из первых уст, не заботясь о том, что твои слова оскорбительны? И оскорбительны как для меня, так и для нее. Ваш план, граждане, не выдерживает критики, если кому-то интересно мое мнение, но я могу поехать в Аррас и попытаться выяснить обстоятельства отъезда Декувьера, воспользовавшись каким-либо благовидным предлогом. Если Жюльетт, конечно, не станет возражать. А теперь, с вашего позволения, мы оставим вас обсуждать дальнейшие действия, тем более, что все и так решается без нашего участия. Пожелания и письма направляйте по нашему теперешнему адресу.

Робеспьер промолчал, признавая, что в этом случае любая сказанная им фраза будет звучать глупо, так как Огюстен имел все основания для того, чтобы злиться.

- Пойдем, Жюльетт, - Огюстен поднялся из-за стола и протянул руку своей спутнице. - Доброй всем ночи, граждане и благодарю за ужин.

- Подожди, Огюстен! - взмолилась Бьянка. - Ты же понимаешь, что к нам обратились не просто так! Антуан всегда говорит в такой манере, ты еще к этому не привык? И я уверена, что он не хотел меня оскорбить! - она метнула на Сен-Жюста убийственный взгляд.

- Да. Не хотел, - спокойно ответил Сен-Жюст. - Успокойся, Огюстен. Я уже сказал о своем отношении к твоей ... спутнице. Мы с ней знакомы дольше, чем вы. И сами разберемся. К тому же я действительно впервые слышу, что ее имя связывают с этим напыщенным воякой Гошем. Кстати, в день пожара я обнаружил его на улице Комартен, традиционно отдающим приказания. Уж не он ли поджог ли вашу квартиру в качестве акта ревности? Для тех, кто не понял, поясняю - я шучу.

- Антуан, пожалуйста прекрати, - немного резче, чем следовало, сказал Робеспьер. Выяснять личные отношения не хотелось, однако этот разговор уже несколько переходил всякие границы. Огюстен и так довольно болезненно реагировал на все сплетни вместе взятые, а Антуан, кажется, находил своеобразное удовольствие в том, чтобы эти сплетни пересказывать, не заботясь о том, что подобное оскорбительно и для женщины в первую очередь. - Давнее знакомство ничуть не оправдывает тебя. Твои шутки не уместны. Гражданка Флери, Огюстен, я прошу прощения за поведение Антуана, так как сам он не догадается сделать это.

- Я прошу прощения. Видимо, моя недавняя болезнь отучила меня от вежливости. - улыбнулся Сен-Жюст. Затем разлил вино в два бокала и один из них протянул Огюстену. - Мир?

Огюстен взял бокал, действуя именно из вежливости, но пить не собирался, так как не забыл грязную выходку. И оставаться здесь дальше означало то, что он покорно проглотил сказанное. А ведь такая ситуация может повториться и завтра и послезавтра. Сказать гадость, а потом попросить извинения, даже не обращаясь ни к кому персонально, что может быть проще?

- Пойдем, Жюльетт, - тихо, но веско сказал он. - Мы обсудим все позже.

Бьянка молча поднялась. Она очень злилась, что все получилось вот так. Если Робеспьер передумает к ней обращаться... Но теперь не имеет смысла об этом думать. - Доброго вечера, граждане, - сказала она и, опустив глаза, вышла первой.

***

- Что за блажь пришла тебе в голову, Антуан? - холодно осведомился Робеспьер, как только за братом и его спутницей закрылась дверь. - Еще несколько лет назад результатом подобной выходки могла бы быть дуэль и боюсь, что в данной ситуации я всецело на их стороне хотя бы с этический точки зрения. У меня нет слов, чтобы высказать тебе свое мнение.

- Я погорячился, - с раздражением произнес Сен-Жюст. - Что касается дуэли, то я готов. Остается подать идею твоему брату. Кстати, я действительно ничего не знаю о разговорах про генерала. И если такие разговоры есть, то это может дать нашим противникам неплохие козыри.

- Недоставало еще дуэли! - Робеспьер раздраженно хлопнул ладонью по столу. - Что касается разговоров... Я об этом и говорил гражданке Флери, если ты внимательно меня слушал. И если внимательно слушал то, что сказал Лакост в Клубе, то вполне можешь сделать выводы. Имеют сплетни основание или нет, ты не должен был говорить так. Они выяснят отношения и без твоего вмешательства... Но говорить об этом тебе тоже бесполезно.

- Хорошо, я учту и сделаю выводы, - нехотя произнес Сен-Жюст. - Мы не подумали о том, как выглядит наше предложение, и реакция Огюстена предсказуема. Думаю, нам следует встретиться с Клери без Огюстена. Вот только не знаю, как это сделать. Мы теряем время.

- Да, мы об этом не подумали, - неохотно признал Робеспьер. - Теперь я тоже не знаю, что делать, так как Огюстен вряд ли отпустит ее и будет прав. С другой стороны, если они решат предпринять поездку в Аррас, чтобы выяснить кое-какие факты о Декувьере - это уже кое-что. Жана Клери эта наша оговорка и так не спасет, у него очень скверное положение... И шаткое. Я попробую поговорить с ними обоими сегодня же. И так как обсуждение дальнейших планов невозможно без определенного решения, пойду прямо сейчас. - Он поднялся из-за стола. - Я сообщу тебе завтра утром о результатах разговора.

- До завтра, Максимильян, - сказал Сен-Жюст и откинулся на спинку кресла. Приготовленная еда осталась нетронутой. На душе - отвратительный осадок. Нужно было еще тогда, в марте, поговорить с ней по-человечески. Тогда, возможно, не было бы этого романа с Огюстеном и не было бы всех прочих ошибок. А теперь... Сен-Жюст залпом выпил вино и налил новый бокал. Хоть напьется.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Июн 05, 2010 2:58 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Квартира Рикора

Бьянка, Огюстен

Мрачная атмосфера комнаты начинала действовать на нервы. Мало того, что Огюстен всю дорогу демонстративно молчал и шел быстрым шагом, по возвращении он, перекинувшись парой ни к чему не обязывающих слов, уселся в кресло с книгой. Рядом – холодный кофе с коньяком. Некоторое время Бьянка развлекала себя тем, что набрасывала текст статьи по плану Сен-Жюста. «Интервью» с Декувьером получалось вполне себе жизненным. Жаль, что она не знала его. Придется прогуляться к Фуше, чтобы получше поймать образ этого несчастного Декувьера и написать статью в его стиле. Конечно, были братья Робеспьеры, которые его тоже неплохо знали. Но у Бьянки был свой нерушимый принцип – никогда не копаться в мыслях тех, кто составляет часть ее жизни. Поэтому Фуше. Завтра.

Часы пробили полночь. Бьянка оглядела тоскливую комнату практически без мебели. Стало до слез жаль собственной маленькой квартиры на улице Комартен. Видимо, придется отлучиться на некоторое время, чтобы восполнить материальные запасы. Драгоценности, которые она забрала, уходя от Мариуса, хранились в надежном месте. Правда, во Франции их не продашь без риска быть узнанной… Хотя… Придется попробовать. Не ходить же в одном платье! Огюстен продолжал читать. Бьянка, наконец, сломалась.

- Послушай… Я не предмет обстановки, Огюстен. Я так не привыкла. Еще немного, и я отправлюсь гулять по улицам – там хотя бы есть звуки! – Она подошла и положила руку на раскрытую страницу. – Обрати на меня внимание в конце концов!


- Не сердись, - Огюстен отложил книгу и усадил Жюльетт к себе на колени. - Просто я не могу перестать думать о свалившихся отовсюду неприятностях и тем самым срывать на тебе плохое настроение. Еще один или два бокала коньяка и это пройдет. Должно пройти.

- Нет. Это не поможет. Проблема - вот тут, - она положила руку ему на лоб. - Пока ты не задашь мне свои вопросы, ты будешь терзаться сомнениями. О каких неприятностях ты говоришь? Перечисли?

- Хорошо, если ты настаиваешь... - Огюстен сделал глоток коньяка прямо из горлышка. - Мне не дают покоя эти слухи, будь они прокляты. И то, что об этом говорит Антуан Сен-Жюст, прямо в лицо и никого не стесняясь... Одним словом, оченть неприятно. Но какой смысл говорить об этом опять? Помимо этого меня беспокоит пожар, а также  тот план, которому они собрались следовать. Знаешь... не хочу разочаровываться в собственном брате, но у меня такое ощущение, что людей больше не считают за людей. Вот так.

- Боже мой, Огюстен, ну что мне с тобой делать! - начала Бьянка, тщательно подбирая слова. - Мне удивительно, что сплетни обо мне пошли только сейчас, а не в первые же дни, когда мы продемонстрировали обществу свои отношения! Проще всего облить грязью женщину, упрекнув ее в неверности! Этим шагом можно заодно глубоко задеть ее спутника! Сколько раз я должна повторить, что эти слухи - беспочвенны? Сен-Жюст вообще не знал о них, и сделал выводы на основе слов твоего брата. А уж твой брат знает лучше всех про общественное мнение! Тебе нужна я или мой образ в массах? Уверена, что обо мне говорят и что-то похуже. А к своему брату ты несправедлив. Что такого он предложил? Поставить под удар Жана Клери, которого не существует?!

- Мне нужна ты, - рассмеялся Огюстен. - Если бы я не боялся потерять тебя, тогда мне было бы действительно все равно. Но мне не все равно, не знаю, радует тебя это или огорчает.

- Хорошо, с этим решили, - улыбнулась Бьянка. - Остается план Сен-Жюста. Его слова. И, что более всего меня огорчает - твое отношение к старшему брату.

- Оставим в покое план Сен-Жюста, - отмахнулся Огюстен. - И знаешь... я не очень люблю, когда манипулируют людьми, Жюльетт. Возможно, завтра я двадцать раз пожалею о том, что говорил подобные гадости, но сейчас у меня такое ощущение, что именно этим они и занимаются. Как отвратительно это ни звучит. Послушай, Жюльетт... - неожиданно перескочил он на другую тему. - Выйдешь за меня замуж? Или собираешься поддерживать такие отношения, покуда они к чему-то не приведут?

- Ты предлагаешь мне... о боже мой, Огюстен... Мне? - Бьянка была готова к чему угодно, только не к подобному повороту событий. Но ведь это было логично. Она сделала все для того, чтобы услышать это. Будь она простой смертной, она бы согласилась. Во всяком случае, задумалась бы. Но она - не простая смертная. Она - гостья этого века, которая будет наблюдать, как эти люди состарятся и умрут, а сама будет оставаться все такой же молодой и цветущей. - Ты же ничего обо мне не знаешь... - второй раз за этот вечер она растерялась.

- Я узнал тебя достаточно за это время и точно знаю, что без тебя мне будет чего-то недоставать в этой жизни, - сказал Огюстен. - Почему ты смотришь на меня так, будто я сказал потрясающую глупость?

- Нет. Не глупость. Просто я не знаю, как ответить. - Бьянка лихорадочно думала, что можно сказать в такой ситуации, чтобы не обидеть своего спутника отказом. Хотя, конечно, существовал вариант честно признаться в том, кем она является на самом деле. И затем наблюдать, как он либо сам сходит с ума, пытаясь найти подтверждения этому факту, либо считает, что она просто издевается. - Дело в том. что я - не свободная женщина, Огюстен. И я не имею права выходить замуж вторично. Мне продолжать или ты уже разочарован?

- Вот это действительно новость, - отозвался Огюстен. - Выходит, я действительно слишком мало знал о тебе. Тогда вопросов больше нет и не будет. Продолжим разговор темой об Аррасе. Ты действительно хочешь ехать туда, чтобы собирать факты о Декувьере?

- Ты не ответил на мой вопрос. А я хочу знать все полностью. - Бьянка едва сдержалась, чтобы не прочесть его мысли.

- Я же ответил, что действительно мало знал о тебе, за исключением того, что ты сама рассказала. Было бы глупо разочаровываться, так как у тебя была какая-то личная жизнь и до встречи со мной, верно? Нет, я не разочарован. Есть обстоятельства и условности, которое иногда сильнее нас. Такой ответ тебя больше устраивает?

- Наверное. Наверное, больше. - Бьянка обняла Огюстена и приблизила к нему лицо. - Ты спрашиваешь про Аррас.. Я отвечу вопросом на вопрос. Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

- Разумеется, хочу, - улыбнулся Огюстен. - Тогда на всякий случай я пойду и договорюсь о лошадях, пока еще не слишком поздно. И проверю расписание вечерних дилижансов в том направлении. А заодно подумаю над тем, какой бы предлог придумать для того, чтобы обосновать наше появление в городе. Для этого нужно проветрить голову, в последнее время я, наверное, слишком много пью.

- Я отучу тебя от этой привычки, если хочешь. - Бьянка легко щелкнула его по носу. - Иди. Я буду ждать.

- Я пока что не решил, так как иногда мне это необходимо. Хотя и не должно входить в привычку, - Огюстен ссадил ее с колен и потянулся за сюртуком на спинке кресла.

- Значит, план Сен-Жюста одобрен? - Бьянка устроилась в кресле, обхватив руками колени. Это предложение отправиться в Аррас, наверное - решение всех проблем. Им с Огюстеном нужно время, чтобы вернуть отношениям прежнюю легкость. А за это время она окончательно отвыкнет от его брата. И придумает, как поговорить с Антуаном так, чтобы он прекратил военные действия.

- Лично я этот план не одобряю, - сказал Огюстен. - И никогда не одобрю. Однако если от расследования дела в некотором роде зависит благополучие и спокойствие близких мне людей - я поеду.

С этими словами Огюстен взял шляпу и поцеловав Жюльетт в макушку, вышел. Как ни странно, этот разговор успокоил его, хотя оскорбительные слова Сен-Жюста вряд ли забудуться скоро. С другой стороны, что о них думать? Только если не будет повода напиться, вот и все. Он направился  к станции, решив справиться о найме лошадей только после того, как уточнит ситуацию с дилижансами.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Июн 06, 2010 12:50 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Квартира Рикора.

Бьянка, Максимильян Робеспьер // те же и Огюстен.

Бьянка проводила взглядом своего спутника и осталась сидеть в кресле. Все запуталось. Совершенно неожиданно перед ней возник образ Мариуса, со взглядом издевательским и насмешливым. "Заигралась в смертную жизнь.. А я предупреждал..." Почему как только что-то налаживается, за этим неизменно следуют проблемы? И страдают невинные люди. Такие, как Огюстен, который не заслужил этого вранья. Бьянка не могла не признать - она обрадовалась, услышав предлагаемый план. И ехать в Аррас ей не хотелось. Но, может быть, эта поездка - к лучшему? Стук в дверь прервал ее рассуждения.

- Огюстен, ты вернулся?

- Добрый вечер еще раз, гражданка Флери, - Робеспьер переступил порог квартиры Рикора, испытывая довольно сложные эмоции, которые в основном сводились к тому, что предлагаемый план обречен на неудачу. И Огюстен прав, тысячу раз прав, нужно это признать и перестать впадать в зависимость от других, так как лишние жертвы... это слишком. Притом совершенно неважно, что речь идет о фактически неуязвимом существе, в данном случае речь шла о Жюльетт Флери. И плевать на возможность уличить Карно, если приходится идти против своей совести, что вдвойне противно. - Я бы хотел поговорить с вами и с Огюстеном, если вы не возражаете.

- Вы? - глаза Бьянки расширились, но она быстро взяла себя в руки. - Я не ожидала вас увидеть. Проходите, пожалуйста. Только здесь неуютно. Но есть еще один стул. Что вы хотели обсудить, гражданин Робеспьер? Огюстен ушел, чтобы узнать расписание вечерних дилижансов. Мы едем в Аррас. Вы об этом хотели спросить?

- Я пришел сказать, чтобы вы оставили эту затею, - устало сказал Робеспьер. - Будем решать трудности по мере их поступления, только и всего. Мы не имеем никакого права подвергать опасности вас и Жана Клери, пусть он и является вымышленным человеком. То, что казалось безупречно продуманным, оборачивается обратной стороной. Огюстен прав, а мне очень жаль, что вам пришлось это выслушать. Забудьте.

- Нет! Нет, нет, вы не можете так поступить со мной! - от неожиданности Бьянка забыла об обычной дипломатии. - О какой опасности вы говорите? Вы все знаете о моих способностях, в отличие от Огюстена! Антуан дал мне шанс быть вам полезной, а вы говорите про обратные стороны! Ну так же просто нельзя!

- Только не волнуйтесь так, - по правде говоря, он и сам растерялся, что в последнее время случалось нечасто: подобная вспышка была неожиданностью. - Я не стану заставлять вас менять решение или как-то влиять на него, это было бы несправедливо по отношению к вам... Однако я хочу, чтобы вы взвесили все... и когда примете решение, известили меня о нем.

- Я приняла решение! Я так радовалась, что вы предложили мне помочь вам! Не знаю, чье это было решение - ваше, или Антуана, но вы же понимаете, что я - не просто женщина, для которой подобное предложение было бы, безусловно, опасным! Я и сама не знаю, как мне говорить с Огюстеном, он имеет полное право возмущаться. Но я знаю, что вы никогда в жизни не предложили бы мне сотрудничать, не зная обо мне правды. А еще.. Огюстен сделал мне предложение. А я отказала ему. Боже мой, мне так стыдно, что я его обманываю, но что я могу поделать? - Бьянка сжала подлокотники старенького кресла. - Простите за эту вспышку. Очень нервный вечер. Все будет так, как вы скажете.

- Все будет так, как вы решите, гражданка Флери. Если у вас есть ко мне какие-либо вопросы относительно этого плана, я готов ответить на них... А что касается Огюстена, я знал, что рано или поздно он сделает вам предложение, так как он спрашивал моего согласия и можно легко предположить, что вы ответили отказом... учитывая сказанное вами ранее. В любом случае, в ваших частных делах вам виднее, какое решение принять.

- Иногда вы говорите, как человек, а иногда - как известный политик. Иногда ваши интонации заставляют забыть о том, что вы - великий политик, а иногда они так официальны, что хочется спрятаться и занять свое место где-нибудь подальше. Знать бы, от чего это зависит? - Бьянка неожиданно улыбнулась. - У меня нет к вам вопросов. Если бы они были, я бы задала их в квартире Антуана. Но план слишком хорош, чтобы его обсуждать. Я не спрашиваю, кто является вашим подозреваемым, ради которого все это делается. Просто верю, что этот человек заслуживает затрачиваемых усилий. Я поеду в Аррас вместе с Огюстеном и постараюсь убедить его в том, что он ошибается в своих суждениях. Что касается слов Сен-Жюста, то я привыкла и не обижаюсь. Я знаю, что он не хотел меня обидеть. Просто сказал вслух то, что обычно говорит при помощи мыслей.

- И как же я говорю сейчас? - поинтересовался Робеспьер. - И в каких суждениях Огюстен должен ошибаться, если не секрет? Видите, как много вопросов...

- В своих суждениях относительно вас и того, как вы хотите меня использовать, - устало сказала Бьянка. - А как вы говорите... - Она задумалась. Он вряд ли он поймет, что она имеет в виду. В тот вечер, когда она пришла к нему впервые в открытое окно, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, он говорил иначе. Так, что она, забыв обо всем, стала рассказывать о себе и о Марате, о том, каким увидела Париж зимой 92-года, о том, как менялись ее взгляды, как она написала свою первую статью и с каким трепетом следила за каждой черточкой лица Марата, пока он читал ее. - Вы говорите, как брат Огюстена.

- Я не хочу вас использовать. Именно поэтому и пришел сказать, чтобы вы забыли о сегодняшнем разговоре. Это.... мерзко, подвергать опасности ту, которой я обязан жизнью, пусть даже вы утверждаете, что настоящая опасность вам не грозит. И я не знаю, что сделать, чтобы от этой мерзости избавиться. Что поделать, в последнее время я совершаю ошибку за ошибкой. Видимо, исчерпал себя, как говорил Дантон. Хотя это и не является оправданием.

- Да как вы можете так считать? Говорить? думать? Ваша вера в справедливость ваших поступков заставила даже меня измениться! И за вами - тысячи людей, готовых последовать за вами! Дантона сгубило отсутствие веры в то, что он делает. Но вы же до сих пор верите? - обычное восхищение сменилось печалью. Как же он устал от всего, что с ним происходило! Наверное, нет человека, на плечи которого свалилось бы столько ответственности. И у него нет выхода. Он не может отвлечься, удариться в удовольствия, закрыть окна и двери и погрузиться в одиночество. Он ничего не может. - Помните, в тот вечер, когда я пришла, чтобы помочь вам выжить, вы тоже отказывались принять мою помощь? Но не оттолкнули меня, потому что увидели, что я предложила от чистого сердца. Иногда я думаю о том, что будет, когда вас всех не станет. Мне очень страшно уже сейчас, потому что мне кажется, что я очень не скоро смогу забыть эпоху, невольной участницей которой я оказалась. Поэтому мне дорога каждая минута. И каждая возможность стать частью вашей жизни и хотя бы немного помочь человеку, которого я считаю одним из самых.... которым я восхищаюсь.

- Это - констатация факта, хотя и весьма малодушная, вынужден признать, - ответил Робеспьер. - И которая ведет к тому, что совершив ошибку однажды, я могу ошибиться и еще раз, хочу, чтобы вы это знали прежде, чем взяться за это дело. Хочу надеяться, что это рассуждение, в свою очередь, является ошибкой. Тем не менее, я благодарен вам за эти слова и за помощь от чистого сердца.


- Не бывает людей, которые не делают ошибок. А вы - просто человек, - тихо сказала Бьянка. - Я ведь уже не маленькая, и отдаю себе отчет в своих действиях. Посмотрите, я уговариваю вас согласиться. Разве это называется "использовать"? Да и что тут опасного? Выяснить, с кем общался Декувьер, пока жил в Париже? Мне это нетрудно, поверьте. Иногда мне трудно жить среди вас. Я много лет училась не читать мыслей тех, кто мне нравится. Мне достаются лишь обломки вашей жизни, ведь она проходит днем, а я существую только ночью. Я знаю, что переживу вас всех, и мне заранее страшно об этом думать. И я готова на все, чтобы быть принятой в ваше общество такой, какая я есть. Лишь вы и Антуан знаете, кем я являюсь на самом деле. Прошу вас, не говорите о ваших принципах. Просто примите мою помощь и дайте мне возможность заслужить вашу похвалу и улыбку.

- Пусть будет по-вашему, - мягко сказал Робеспьер. - Только прошу быть осторожнее, так как стоит кому-либо отследить ваши передвижения или же просто заподозрить... И дело не ограничится сожженной квартирой. Вы очень красивы, однажды увидев, вас сложно забыть и невероятно сложно с кем-то перепутать. Будет лучше, если вы не дадите предполагаемым противникам возможности узнать вас. Скажите еще, насколько хорошо вы представляете себе ситуацию, в которую попал Декувьер из-за своего отчета? И вот еще... Меня не перестает удивлять тот факт, что лионцы избрали именно Декувьера, человека практически не известного. Возможно, вам придется встретиться с председателем их делегации. Его вы сможете найти в Клубе якобинцев, если понадобится, найти место на трибуне для зрителей труда не составит.

- Я стану некрасивой. Обещаю. Мне нужно совсем немного времени. Хотите покажу, как я это сделаю? - Бьянка закружилась по комнате, окрыленная его словами. Затем остановилась. - Нет. Сейчас не покажу. У меня ничего не осталось. Но у меня есть возможности достать деньги... Я придумаю, очень быстро придумаю, как их безболезненно достать! Я ведь смогу приходить к вам обсуждать этот план, верно? В следующий раз вы меня не узнаете!

- Вы говорите, что не маленькая, а ведете себя, как ребенок. Как вы собираетесь раздобыть деньги? Желательно, чтобы они были получены легальным путем. Помните, всегда помните, что вы на виду. Вами интересуются. Возможно, за вами следят. Недавно в Клубе Сен-Жюст выступил в вашу защиту, так будьте же благоразумны и не совершайте поступков, которые могут быть только на руку недоброжелателям. Одним словом я бы очень не хотел, чтобы вас уличили в какой-нибудь финансовой афере.

Бьянка открыла рот, чтобы рассказать, как продаст что-нибудь из своих драгоценностей, а затем заставит человека забыть об этом инциденте. но вовремя спохватилась. Робеспьер не любил этих игр с человеческим сознанием и мог испугаться ее плана. Не стоит его тревожить. Ее беспокоила еще одна мысль. Огюстен был уверен, что им нужно ехать вместе, но, поехав в Аррас, она могла потерять столько дней, в течение которых можно было бы собирать информацию о Декувьере и общаться с лионцами... - Вы правы, и я буду осторожной, - сказала она вслух. - Огюстен считает, что мы должны поехать в Аррас вместе. Я не смогла ему возразить. Как мне поступить? Я знаю, что больше буду полезной здесь, в Париже. А он тревожится за меня. Если бы вы смогли убедить его в том, что мне ничего не грозит...

- Я поговорю с ним, как только он вернется, - кивнул Робеспьер. - Разумеется, если вы разрешите мне подождать. Задача Огюстена в Аррасе не такая сложная, ведь Декувьер был убит здесь, в Париже...

- Мне будет приятно, если вы посидите тут до его прихода, - улыбнулась Бьянка, и протянула ему листки. - Взгляните. Я набросала статью, которую описал Антуан. Это - то самое невышедшее интервью Декувьера. Я верно поняла задачу? Я оставила все, что касается Фуше и несколько сгладила все, что касается гражданина дЭрбуа, потому что мне показалось, что в сложившейся ситуации это - нежелательно. Но все можно поправить, если нужно. Это просто набросок.

Прочитав, Робеспьер улыбнулся.

- Поразительно, как точно вы схватываете суть... Великолепная статья и, должен признать....

Его прервал стук входной двери. Повернувшись, он увидел Огюстена, на лице которого читалось самое мрачное и угрюмое выражение.

- Здравствуй еще раз, Максимильян, - хмуро сказал он. - Мы еще не все сказали у Антуана?

- Не все, Огюстен, - ответил Робеспьер. - Вынужден огорчить тебя известием, что гражданка Флери останется в Париже. Это необходимо.

- Необходимо? - переспросил Огюстен, недобро сузив глаза. - А в чем выражается необходимость? У вас мало агентов, Максимильян? Почему она должна подвергаться опасности, не имея отношения к этому делу? Что...

- Достаточно, Огюстен, - предостерегающе поднял руку Робеспьер. В его интонациях чувствовался холод. - Огюстен, ты задумывался об опасности, когда ездил в миссию?

- Ну... нет. Я...

- Уже хорошо. Ты знал, что это - твой долг, верно? Гражданка Флери прекрасно осведомлена о том, в каких условиях ей придется работать и выбрала этот путь еще раньше и без твоего участия. Сейчас, когда требуется ее помощь и она любезно согласилась предоставить ее, ты намерен препятствовать?

- Нет, Максимильян, я...

- Я хочу знать, до каких пор я вынужден выслушивать твои упреки, - уже менее холодным тоном сказал Робеспьер. - Если ты назовешь мне хотя бы одну единственную вескую причину, а не абстрактное понятие "опасность", мы откажемся от этого плана. Я не вижу опасности в том, что гражданка Флери, собирая материал для номера газеты, постарается узнать еще кое-что. Редкий журналист не напишет о Декувьере, как только лионцы прочтут петицию...

Огюстен молча сел в кресло и налил себе немного коньяка.

- Хорошо, почти убедил, - так же хмуро сказал он. - Я не хочу спорить. Поступайте, как знаете.

Бьянка бросила на Робеспьера взгляд, полный благодарности. Затем выразительно посмотрела на дверь. Лучше закончить этот разговор на хорошем, пока никто не поругался.

Робеспьер поднялся, проследив ее взгляд.

- На этом прощаюсь, граждане.

- Подожди, Максимильян, - Огюстен отпил глоток из бокала, потом поморщился и отставил его в сторону. - Я так и не смог придумать довольно вескую причину, которая приведет меня в Аррас. Не стану же я кричать на каждом углу, что меня интересует Декувьер.

- Хорошо, что спросил, - кивнул Робеспьер. - Некоторое время назад, если ты помнишь, мы продолжали выплачивать аренду за дом, несмотря на то, что в этом не было нужды. Теперь, когда из-за пожара вы находитесь в крайне стесненных обстоятельствах, тебе понадобились эти деньги и ты вынужден....

- Я понял, - усмехнулся Огюстен. - Даже врать не придется. Ловко вы все продумали. Браво.

- А на самом деле, - продолжил Робеспьер уже более сухим тоном, - ты постараешься узнать о судьбе членов клуба "Розати". Кто из них, возможно, вступал в контакты с Декувьером и, возможно, с Лебоном...

- Ледюк, - быстро сказал Огюстен, от неожиданности даже протрезвев. - Он на короткой ноге с Лебоном. Послушай.... я не представлял, что... Я смогу на всякий случай заручиться комитетской бумажкой? На случай, если Лебону придет в голову проверить, на кой черт мне это нужно?

- Разумеется, - ответил Робеспьер. - Зайдешь ко мне завтра утром.

- Хорошо, - пробормотал Огюстен.

- Теперь позвольте пожелать вам доброй ночи, - Робеспьер взял шляпу и кивнув на прощание, скрылся за дверью.

***

Когда за Робеспьером закрылась дверь, Бьянка, по обыкновению забралась на колени к Огюстену и положила голову ему на плечо. Удивительно, но его старший брат способен был несколькими словами расставить все по местам. Человек, который почти никогда не ошибается, и тем не менее, как оказалось, терзает себя самокопаниями. Но - хватит о нем.

- Огюстен, тебя не будет всего несколько дней. Со мной ничего не случится. Я буду очень осторожна. И даже изменю внешность на всякий случай. Ну что мне сделать, чтобы ты перестал волноваться? - Бьянка заглянула ему в глаза.

- Я все равно буду волноваться, Жюльетт, - Огюстен погладил ее по волосам. - Ты способна совершить тысяча и одну глупость и при этом пребывать в уверенности, что все идет просто превосходно. Даже удивляюсь, как они держать такого вот очень способного, но чертовски опрометчивого агента... Я постараюсь вернуться пораньше. А ты, раз уж тебя так ловко в это втянули, в случае необходимости жестоко тряси Максимильяна. Пусть помогает решать возникающие препятствия, раз ему это так нужно.

- Да. Обещаю. И еще обещаю, что постараюсь больше не дать поводов для сплетен. Я вела себя действительно опрометчиво и не задумывалась о том, во что может вылиться любое неосторожное слово. Больше этого не повторится. Обещаю. А на Сен-Жюста не сердись. Он всегда меня воспитывает. Уверена, что он не хотел тебя задеть, а просто преподал мне очередной урок, который я усвоила. - Бьянка вздохнула и рассмеялась. - Кажется, я вывалила тебе все, что хотела. У нас еще есть возможность сделать этот вечер не таким плохим, каким он казался два часа назад. Попробуем?

- Ну, если ты действительно честно намерена выполнить все обещания в точности... - улыбнулся Огюстен, - тогда я только за то, чтобы внести в вечер приятное разнообразие.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Июн 06, 2010 11:13 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Тюильри

Жак Ришар, Робеспьер // + Сен-Жюст

Жак Ришар в нерешительности замер перед дверью в кабинет Робеспьера. Рядом толпились какие-то просители, сотрудники различных бюро, политики – обычная полуденная суета. Сегодня утром он передал Неподкупному записку, в которой сообщал, что готов отчитаться по расследованию дела Декувьера. Ответ пришел быстро – короткая, но убедительная просьба явиться с отчетом ровно в полдень. До означенного срока оставалось десять минут. Ришар всегда приходил на встречи раньше, чтобы иметь возможность еще раз собраться с мыслями.

За прошедший день он провел колоссальную работу с агентами. Немного беспокоило то, что Сен-Жюст так и не появился в Бюро. Ришар знал о его выступлении в Конвенте, и слышал, что Сен-Жюст оправился от недомогания и вновь приступил к работе. Что означало это игнорирование Бюро общей полиции? Было бы странно, если бы Сен-Жюст просто не знал о том, что произошло с Декувьером и о том, что Робеспьер числится в списке основных подозреваемых по этому делу. Он выражает таким образом протест? На него непохоже. Скорее всего, готовит какой-то удар. Конечно, Сен-Жюста нельзя упрекнуть в беспринципности. Но о его верности Неподкупному ходили легенды. Якобинцы поговаривали о том, что именно Сен-Жюст были инициатором уничтожения фракции Дантона, к которой принадлежал и его лучший друг Демулен. И все – из-за того, что Дантон являлся главным соперником Робеспьера на политической арене, а Демулен был одним из немогих, кто осмеливался спорить вслух с Неподкупным. Ришар поморщился. К чему вспоминать мартовские события? Он должен расследовать убийство. И если в Ванве он был на стороне Робеспьера, то здесь вопрос стоял иначе. В Ванве глава якобинцев стал жертвой обстоятельств. Теперь же он, возможно, совершил убийство неугодного человека. А убийца должен быть наказан, вне зависимости от своего положения. Ровно без одной минуты двенадцать, Ришар поднялся и вошел в приемную. По-дружески кивнул Рикору, который исполнял обязанности секретаря. И открыл еще одну дверь…

- Добрый день, гражданин Робеспьер. Я пришел, чтобы сообщить вам результаты расследования.

- Добрый день, гражданин Ришар. - Робеспьер отложил в сторону отчет лионцев, который изучал, готовясь к вечернему заседанию в Клубе. Конечно, это нужно было сделать еще дома, а не здесь, где текущих дел по горло, но вчера вечером он был измотан настолько, что сил хватило только на то, чтобы сделать набросок речи. Набросок! А она должна быть готова полностью к вечеру. Еще и проклятая болезнь способствует тому, что к концу дня он практически падает от усталости. - Докладывайте, что у вас. Если есть письменные отчеты - можете оставить их, я просмотрю немного позже.

- Я подготовил письменный отчет. Вот, возьмите, - Ришар протянул бумаги Робеспьеру и сел напротив него, изучающе поглядывая. В отчете он изложил все, как было. Сыщикам удалось выяснить, что Декувьер был отравлен большой дозой лекарства. Пустой пузырек из-под этого снадобья был найден в кармане у погибшего. Происхождение его оставалось непонятным - данных о состоянии здоровья Декувьера у парижских сыщиков пока не было. Зато было известно, что доктор Субербьель, являвшийся семейным врачом Робеспьеров, два дня назад, наводя порядок в своих лекарствах,не досчитался пары пузырьков. Далее следовал протокол допроса свидетеля - жены булочника, проживавшего напротив квартиры,где остановился Декувьер. Женщина показала, что в вечер убийства видела у дома подозрительного гражданина, который прогуливался, как бы между прочим, поглядывая на часы. Она дала четкое описание этого человека. Это был Жозеф Фуше - тут не могло быть сомнений. Впрочем, с самим Фуше еще не говорили. Наконец, еще один факт. В тот вечер, когда Ришар обнаружил пропажу двух листков из отчета,в Бюро,как выяснилось, заходил гражданин дЭрбуа. Он копался в бумагах под предлогом того, что должен подготовиться к какому-то выступлению,затем ушел, раздосадованный... Далее следовали заключения и мелкие наработки по делу, - все,что удалось сделать за сутки.

- Ваши выводы, гражданин Ришар? А также я хочу слышать о последующих действиях, - резко сказал Робеспьер, ознакомившись с отчетом. Фуше, Колло и он сам. Возможно, Огюстен, который заходил к Субербьелю за лекарством для него. Лекарство же содержало какой-то ядовитый в больших дозах компонент, поэтому принимать его следовало по каплям и с большими промежутками во времени. Вызывало оно и сонливость, поэтому он сам избегал пить этот настой часто. Картина ясна: пожелай он отравить Декувьера, то мог бы сделать это. Вот только зачем? Дальше - хуже. Если Ришару придет в голову допросит Колло, то дЭрбуа поднимет такой шум, что будет слышно во всем Тюильри, что спугнет настоящего преступника. Запретить допросы? Тоже не выход, так как в этом случае налицо факт, что преступника покрывают. А ведь предстоит еще действовать по составленному ранее плану... - Ваши дальнейшие действия, гражданин Ришар, - повторил он.

- В ближайшее время я планирую допросить всех вышеуказанных лиц, - сказал Ришар, выдержав его взгляд. - Прежде всего меня интересует гражданин Фуше. Он - председатель клуба якобинцев, и он - лицо наиболее заинтересованное в смерти Декувьера.За ним последует гражданин дЭрбуа.

- Хорошо, - спокойно сказал Робеспьер. - Продолжайте работать, гражданин Ришар. И прикажите опечатать квартиру Декувьера, если до сих пор это не было сделано.

- Разумеется, это было сделано! - удивился Ришар. В этот момент за дверью послышались знакомые шаги и голос. Кажется, встреча с Сен-Жюстом состоится раньше,чем он думал.

- Макимильян, - начал с порога,по обыкновению, Сен-Жюст и замолчал,увидев в кабинете Ришара. - Добрый день, гражданин Ришар. Рад видеть вас в добром здравии. Я только что из Бюро. Мне бы хотелось знать, как продвигается расследование смерти Декувьера. Но, вижу, гражданин Робеспьер опередил меня.

Ришар поздоровался и кивнул. - Гражданин Робеспьер только что ознакомился с результатами работы жандармов. Вы можете прочесть. Отчет - на столе.

- Возьми, Антуан, - Робеспьер протянул ему принесенные Ришаром бумаги. - Мне нужно будет, чтобы ты взял на себя руководство подчиненными нам жандармами, я же, если потребуется, оставлю за собой агентуру. Жду твоего заключения.

Сен-Жюст начал читать. С каждой страницей ему все это нравилось меньше и меньше. Безусловно, убийство было спланировано профессионалом и задевало сразу трех известных людей. Прекрасный стратегический ход с учетом того, что на момент смерти Декувьера было непонятно, как все сложится. Три подозреваемых - три варианта развития событий. Временная отсрочка. И возможность выбрать наиболее выгодный вариант в зависимости от ситуации... Это он... Карно... Пусть доказать это пока невозможно,но интуиция на подобные вещи у Сен-Жюста работала безотказно. А значит, план верный. Сен-Жюст поднял голову и впился глазами в Ришара. - Это... все? - спросил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

- Это – все, что удалось сделать за вчерашний день, - спокойно ответил Ришар. Взгляд Сен-Жюста ему не нравился.

- Я не вижу подписи под отчетом. Кто автор? – Сен-Жюст положил руку на закрытую папку.

- Я. – Ришар вежливо улыбнулся. – Что-то не так?

- Удивительно, что мне приходится говорить об этом вам,профессионалу своего дела, - заговорил Сен-Жюст, и вновь открыл папку. – Мне казалось, что вы изжили в себе манеру вести расследование, цепляясь за одну версию. Итак, что мы имеем? Три подозреваемых. Все трое – как на подбор – известные политики. Что приятно, все трое – единственные, кто прилюдно беседовал с погибшим. Как все удобно – даже не нужно думать и чего-то искать! Есть Фуше, есть Робеспьер, есть дЭбруа. Все трое, как показывают свидетели, имели трения с Декувьером. Какой же мы делаем из этого вывод? Элементарный! Кто-то из них – убийца!

Ришар хотел что-то сказать, но Сен-Жюст пригвоздил его взглядом.

- Вы хотели услышать мое мнение? Извольте не перебивать, Ришар. – Этот отчет – набор рассказов о том, какие шаги были предприняты, чтобы доказать вину тех, кто оказался в списке подозреваемых в первый же день после обнаружения трупа. У вас ведь не возникло мысли проверить ради интереса, не встречался ли Ришар во время своего пребывания в Париже с кем-то еще? Уверен, что такие люди есть. Но следствию ничего об этом не известно! Следствие проверяет, где находились Фуше, Робеспьер и дЭрбуа в момент убийства! А не задавались ли вы вопросом, Ришар, откуда вообще этот Декувьер взялся в Париже? Это было его личной инициативой? Или его пригласили? Я могу продолжать задавать вопросы. Но не хочу терять времени. Мой вам совет – не позволяйте себе увлекаться простыми версиями, лежащими на поверхности. Иногда гораздо интереснее разглядеть то, что не бросается в глаза!

Ришар поджал губы, и молча кивнул. С одной стороны он кипел от злости, когда слышал, как этот мальчишка раздает указания, словно он прожил жизнь. Этот поучающий тон, эти унизительные слова! Но еще более неприятно было сознавать, что Сен-Жюст прав. Он увлекался. И, увлекаясь, переставал рассматривать другие версии. Он и правда не задался теми вопросами, что поднял Сен-Жюст. И это было его ошибкой.

- Продолжай, Антуан! - Робеспьер подошел к окну, рука сама потянулась к галстуку, чтобы ослабить узел. Тон был резким, но злость, которой он позволил выплеснуться, была направлена вовсе не на Сен-Жюста, несмотря на обращение, а на Ришара. Превосходно! Практически составить обвинение, потом, если предоставится возможность, доказать это... возможно, использовав шантаж и заставив его молчать. - Говори! - справившись с приступом сухого кашля, он продолжил: - Я хочу знать в деталях, какие шаги будут предприняты, так как гражданин Ришар, видимо, собрался доказывать то, что ему кажется очевидным...

- Я настаиваю на том, чтобы в этом деле были рассмотрены все версии. Как очевидные, так и не очевидные. Гражданин Ришар, - сказал Сен-Жюст уже более мягко. - Мне бы хотелось, чтобы вы расширили отчет к завтрашнему дню. Идите и работайте.

Ришар поднялся. Он чувствовал себя растоптанным. Сутки работы, а результат - эти два человека, кажется, соревнуются в том, как посильнее его унизить. - Я не собрался ничего доказывать, - тихо сказал Ришар. - Я просто выполняю свою работу. Первой была отработана версия, которая лежала на поверхности. Но это не значит, что не существует и других версий. Мои люди работают. Думаю, завтра будут результаты.

- Все верно, гражданин Ришар, - устало сказал Робеспьер. - Кроме всего прочего, я хочу, чтобы вы занялись допросом свидетелей. Отчеты сразу же отнесете либо мне, либо гражданину Сен-Жюсту, вместе с протоколами. Квартиру, где был убит Декувьер сегодня еще раз осмотрят специально назначенные люди, мне нужна более подробная опись вещей. У меня пока все. Антуан, останься. Ришар, можете быть свободны.

Когда за Ришаром закрылась дверь, Сен-Жюст налил себе кофе и улыбнулся.
- Удивлюсь, если после такого Ришар не раскопает в этом деле все, что только возможно. Надеюсь, вы вчера хорошо поговорили с Клери. Следующий ход - ее. Нам нужно подкинуть доказательство знакомства журналиста с Декувьером.

- Огюстен выехал в Аррас сегодня утром, - сказал Робеспьер. - Жюльетт Флери займется расследованием здесь, в Париже. Я хочу, чтобы ты поговорил с Субербьелем, буквально перед гибелью Декувьера к нему заходил Огюстен и брал лекарство... ядовитое в больших дозах. Понимаешь, что это значит?

- Да. Это значит как то, что Огюстен мог передать его тебе, так и то, что он не успел этого сделать, и оставил дома. Кто знает, не был ли в тот вечер Жан Клери приглашен на теплый семейный ужин к сестре? - Сен-Жюст открыл блокнот и сделал себе пометку. - С Субербьелем я поговорю.

- Хорошо, - кивнул Робеспьер. - Мне нравится твой ход мысли.

- Теперь о статье Клери. - продолжил Сен-Жюст. - Она должна выйти завтра. Если ты, конечно, не передумал. Выход статьи о Фуше с цитатами Декувьера может подвергнуть ее опасности. На всякий случай я придумал отходной вариант. Клери мог напиать статью, но испугаться ее печатать в связи с убийством. В этом случае нам надо подумать, каким образом она «всплывет».
О лионцах. Я поговорил утром с их председателем. Его зовут Антуан Мерешаль. Он взвинчен до предела в связи с этой историей. Как мы и предполагали, к Декувьеру лионцы подошли не случайно. Мерешаль рассказал, что после неудачного похода по кабинетам Тюильри, они направились в ближайшую таверну. Туда же пришел поужинать Декувьер. В таверне было многолюдно. Какой-то молодой человек, лица которого Мерешаль, конечно, не запомнил, указал на Декувьера со словами: «Слышал о ваших проблемах. Этот человек – тот, кто вам нужен. Хороший знакомый самого Неподкупного». И исчез. Мерешаль настолько перепуган тем, что оказался ввязанным в уголовное дело, что поначалу наотрез отказывался говорить об этом. Мне удалось его разговорить. Возможно, после выступления в Якобинском клубе его стоит спрятать. Он – один из немногих свидетелей, кто мог бы быть нам полезен. На всякий случай я приставил к нему наблюдателей.

- Пусть Клери испугается ее печатать в связи с убийством, но прочтут те, кому это нужно, - задумчиво сказал Робеспьер. - Я опасаюсь, что из-за статьи поднимется шум и, в связи с убийством, не меньший, чем в прошлом месяце. Сразу найдется множество правых и виноватых, что даст возможность еще больше спутать все карты. Статья может всплыть вместе с теми бумагами, которые изъял ранее Пейан, официального отчета о них не существует и официально они сейчас у самого Пейана. Возьми, пожалуйста, синюю папку со второй полки и прочти. Там ничего не значащее письмо мне, подобное я получил, из чего делаю вывод, что это - черновик, несколько расписок, бумага о съеме квартиры. Если у тебя есть идеи получше - я их выслушаю.

- Нет, идея мне нравится. - улыбнулся Сен-Жюст. - Я сомневался в необходимости публикации, а этот вариант - наименее опасен. Что относительно лионцев? Ты будешь говорить с Мерешалем?

- Сегодня нет, - покачал головой Робеспьер. - О разговоре тут же станет известно, а я хочу, чтобы Мерешаль выступил сегодня  в Клубе с докладом. Достаточно, если ты приставишь к нему людей и я согласен с мнением, что после выступления его нужно спрятать.

- Пока это все, что я могу сообщить тебе по делу, - Сен-Жюст сделал еще одну отметку в блокноте. - Я хочу увидеться с Клери. Только меня берут сомнения, что в свете последних событий мне стоит навещать ее в квартире Рикора. В последнее время о ней и так слишком много говорят, не хватало еще, чтобы начались разговоры о том, что она - моя любовница. Думаю, нам лучше встретиться у тебя. В конце концов. она - невеста твоего брата.

- Да, хорошо, - кивнул Робеспьер. - В теории, она может быть сегодня в Клубе, я дал ей поручение узнать подробности о Мерешале, которые уже выяснил ты. Если хочешь, я напишу ей и приглашу зайти.  Теперь же... я бы хотел немного поработать. Извини, - на самом деле самочувствие оставляло желать лучшего, но показывать это не хотелось. - Если будут какие-либо известия, до ужина ты сможешь найти меня в Тюильри, потом дома и потом в Клубе.

- Я поищу ее в Клубе. До встречи, Максимильян, - Сен-Жюст вышел, на ходу продумывая, каким образом Ришар должен будет получить доказательства возможной причастности Клери к убийству Декувьера.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Июн 07, 2010 5:45 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Клуб якобинцев.

Жозеф Фуше, Антуан Мерешаль, Мерлен, Кутон, Робеспьер, Прюдом, Колло и другие.

Жозеф Фуше зазвонил в колокольчик, объявляя заседание открытым. Уже опускаясь на свое место, он неловко задел рукой чернильницу, едва не опрокинув ее и тут же резко отодвинул ни в чем не повинный письменный прибор, так, что на пол упали лежавшие рядом перья. Нервы. Он вынужден был признать, что сдают нервы. А может быть, виновата жара... Но это обвинение, еще не высказанное и еще не написанное висело над ним, как грозовая туча, с которой в любую секунду может ударить молния! Использует ли Робеспьер это убийство Декувьера, чтобы обвинить его, Фуше? Все возможно... Он поискал взглядом своего врага и отметил, что вид у того не слишком цветущий. Ах, да, Робеспьера могут обвинить в том же преступлении, вопрос только в том, кто первый успеет нанести удар. Было бы неплохо нанести этот удар первым, но слишком мало времени, чтобы подготовиться. За Робеспьером жандармерия, Бюро, Комитет. А что за Фуше, который вынужден все время действовать за спинами? Что же, время покажет...

- Заседание открыто, граждане... - еще раз повторил он. - Прежде, чем перейти к повестке дня, предлагаю высказаться по текущим вопросам, как это было....

Он запнулся. Замолчал, не будучи уверен, что в силах выговорить еще хотя бы слово. Мерешаль. Кажется, так его зовут. Человек, которого лионцы избрали то ли председателем, то ли обвинителем. Здесь. Тоже измучен жарой, но, судя по всему, настроен решительно. Намерен говорить? Фуше сжал колокольчик так, что тот жалобно звякнул. Нет, не намерен... Показалось. Можно закончить фразу и вздохнуть свободней: -.... как было всегда, граждане.

- Граждане! - поднялся один из якобинцев. - Я бы хотел обратить ваше внимание на то, что некоторые общества, собирающиеся вполне официально при крупных фабриках, подобно нам выпускают свой листок. Но замечено, что некоторые, намеренно или ненамеренно искажают факты! Притом факты, на первый взгляд мелкие и недостойные, может быть, внимания. К примеру, в одном таком листке, то ли по недосмотру наборщика, то ли из чьего-то злого умысла была допущена досадная опечатка в фамилии осуждаемого обществом за пьянство и дебоши человека. И что же? Осуждение коснулось ни в чем не повинного патриота! Хорошо, речь шла о фамилии и всего лишь о порицании, но если бы дело касалось вещей более серьезных? Должен ли редактор листка нести ответственность, граждане? И должны ли листки подвергаться цензуре, как и пресса? Думаю, что этот вопрос достоин внимания.

Луи Прюдом поймал на себе взгляд сразу нескольких якобинцев. После закрытия своей популярной некогда газеты "Парижские революции" он почти не бывал в клубе. Страх повторить судьбу Демулена и Эбера не давал ему покоя, и он почти не высказывался, предпочитая вести себя тихо. Однако, на него смотрят. И если он не выскажется, Робеспьер может подумать, что у него на уме какие-то темные мысли. И тогда... Прюдом поднялся, чувствуя себя некомфортно.

- Безусловно, этот вопрос достоин внимания! Журналисты должны отвечать за качество материалов, которые они печатают в своих изданиях. И неважно, газета это или листок! Слово, напечатанное и растиражированное - есть оружие, и подчас это оружие может быть смертельным! Месяц назад уважаемый Колло дЭрбуа поднял вопрос о цензуре. И я считаю, что цензуре должна подвергаться любая печатная продукция! - Он сел, и бросил осторожный взгляд на Неподкупного. Вроде бы, сказал все верно.

- Но граждане! Нужно ли наказывать честного патриота, если ошибка была допущена без злого умысла! - заговорил еще один из завсегдатаев Клуба. - Нет, я вовсе не защищаю тех, кто намеренно искажает информацию или клевещет, но иногда случаются и недоразумения...

- Значит, тот, кто допустил опечатку, должен заявить в печати об ошибке! - крикнули из зала. - И, если понадобится, ответить перед общественностью!

- Верно! Верно говоришь! - поддержали оратора.


- Но среди нас нет места тем, кто не может ответить за свои действия! - закончил свое выступление человек на трибуне, полагая, что подвел итог, так как слова были встречены аплодисментами.

- Патриот, который берет на себя миссию нести слово в массы, не имеет права на ошибки! - раздался голос Кутона. - В зале наступила тишина. - Слухи, порожденные ошибкой, могут бросить тень на невинного человека. Мне бы хотелось знать фамилию того, кто совершил ошибку.

По залу прокатился шепот. Очевидно, что люди, знающие, о ком идет речь, обсуждали его судьбу и заранее ее оплакивали.

- Его имя - Марсель Лабарден! - выкрикнул кто-то, решившись стать первым. - Я знаю его, он мой сосед. И, между прочим, он еще тот патриот! Человек, который не отказывается от привычки пить кофе с сахаром, не может до конца понять, как можно оскорбить невинного человека, напечатав о нем в многотиражном листке, что он - дебошир!


Кутон кивнул и записал фамилию в своем блокноте.


- Но разве так уж имеет значение, напечатано слово или не напечатано? - выкрикнул еще один человек из зала. - Вчера на рынке я наблюдал, как здоровый детина рассуждал вслух о том, что весь Париж работает на армию, а деньги тем временем улетают в неизвестном направлении! Он сравнивал парижан с полудохлыми курами! Я усматриваю в этом выпад против правительства! Некоторые люди попадают под трибунал и за меньшие выходки!

- Уймись, Партье, твоя жена уже давно бегает к сапожнику, а не к этому несчастному вояке. Он и так головой двинулся. Пожалей беднягу! - подал голос Мерлен. - Граждане, мы что, будем тут сплетни собирать? Да знаю я, о ком он говорит! Если отправлять жандармов к каждому ненормальному, то у нас жандармов не хватит!

- Верно! Верно! - поддержали Мерлена, кто-то даже хлопнул его по спине.

- Боюсь, что он прав, Жорж, - сказал Робеспьер, отняв платок от губ. - Разве ты не видишь, что сейчас они выясняют вопросы, сводящие в конечном итоге к частным? Пусть говорят... - на самом деле спорить с Кутоном не хотелось, но и молчать тоже было невыносимо. Если заседание затянется... Лучше об этом не думать, так как именно это должно стать решающим.

Антуан Мерешаль все еще медлил, не решаясь выйти на трибуну. Мысль о том, что его свяжут грязным уголовным делом об убийстве Патриса Декувьера, действовала на нервы. Но внезапно он ощутил прилив сил. Почему-то вспомнилась немолодая вязальщица, которая подошла к нему прямо перед заседанием. Женщина лет сорока, худая и изрядно потасканная, с удивительными светло-серыми глазами, которые не вязались с ее обликом. Она положила руку ему на плечо и сказала: «Такими, как вы, гражданин Мерешаль, можно гордиться. Вы смелый человек. Не дайте же беззаконию остаться безнаказанным. С богом!» И растаяла в толпе. Почему-то ее взгляд вывел его из оцепенения. А сейчас он ощутил такой же прилив сил. Стараясь ни на кого не смотреть, он поднялся на трибуну и заговорил.

- Граждане якобинцы! Меня зовут Антуан Мерешаль, и я представляю группу петиционеров, которая явилась из Лиона, чтобы рассказать о беззакониях, творимых там двумя комиссарами Конвента. Знаю, сколько людей гибнет на полях сражений. Они защищают нашу молодую Республику от австрийских и английских недругов, желающих задушить его на корню. Но я хочу вспомнить о тысячах людей, расстрелянных по обвинениям в продажности и антипатриотизме. И назвать фамилии тех, кто являлся организатором массовых расстрелов наших соотечественников. Жозеф Фуше, как я вижу, в Париже является человеком уважаемым. Потому что вряд ли якобинцы избрали бы своим председателем человека, в котором сомневаются. Однако, я рискну произнести то, что собирался, несмотря ни на что. Потому что я представляю сейчас целый город. И пусть часть моих соотечественников позволили себя одурачить и подняли оружие против республики. Но это – лишь малая часть!

Мерешаль заговорил. В своей речи он старался не упустить ни одной подробности. Он начал с памятного для лионцев дня 10 ноября прошлого года, когда в город прибыл Жозеф Фуше. Далее последовал рассказ о казнях. Осужденных связывали друг с другом, расставляли рядами и расстреливали из пушки, заряженной картечью. Уцелевших добивали штыками. Мерешаль перечислил десятки имен людей, расстрелянных безвинно, приводя доказательства своих слов. Среди жертв были женщины и дети – Фуше и Колло дЭрбуа уничтожали людей целыми семьями. На первом же своем заседании «трибунал семи», созданный Колло и Фуше, вынес 64 смертных приговора. Осужденных расстреляли из пушек на равнине Бротто. Второй день "работы" из 248 обвиняемых трибунал приговорил к смерти 211 человек. Опять в дело были пущены пушки. Комиссары не забывали и о традиционном средстве расправы - гильотине. По чьему-то предложению от нее была прокопана канавка для стока крови в фонтан. А в марте в Лионе был закрыт якобинский клуб…

- Я требую, чтобы деятельность вышеуказанных граждан была рассмотрена! Граждане, постарайтесь представить себе то, что я вам только что описал! И не оставайтесь равнодушными! Многие лионцы заслужили смерть. Многие – но не все! Разве в ответе целый город за заговорщиков, которые пошли против принципов революции? Мы просим рассмотреть нашу петицию. У меня все.

Антуан Мерешаль с чувством выполненного долга сошел с трибуны.

Колло д Эрбуа вскочил, намереваясь высказать все, что думает, но потом снова опустился на свое место. Он был вынужден признать, что боится и боится не разъяренных якобинцев и не возмущенных возгласов, так как понимал, что за подобные вещи хвалить вряд ли станут… Он боялся этой гробовой тишины, которая сейчас воцарилась в зале. Было слышно, как скрипит перо, которым секретарь невозмутимо составляет протокол заседания и шелест страниц. Казалось, что было слышно даже биение его сердца. Нервно оглянувшись по сторонам, он понял, что все взгляды устремлены вовсе не на него, хотя несколько секунд назад он возвышался среди соратников, как шест в чистом поле. Все взгляды были устремлены на Фуше. И холодный взгляд Робеспьера – тоже. Сердце забилось уже где-то в горле. ДЭрбуа судорожно сглотнул, приняв решение понаблюдать, но в случае чего он продаст свою репутацию якобинца и, может быть, даже патриота, дорого.

Жозеф Фуше машинально сжал в руке колокольчик, за который цеплялся, как утопающий, но тут же понял, что призывать к тишине и порядку некого. Такой образцовой тишины он не слышал уже давно и все бы хорошо… если бы не обращенные на него взгляды, в которых читается где сочувствие, где насмешка, где любопытство, а где и ужас. И не было ни одного, в котором он мог бы увидеть поддержку и черпать силы. Невольно он бросил взгляд на то место, где сидит Робеспьер, желая убедиться в очевидном – выступление лионцев – его рук дело. Но на лице врага не читается никаких эмоций. Холодный, замкнутый, отстраненный. Змея! Доведенный до отчаяния, Фуше решил нарушить тишину:

- Граждане! Как вы все знаете, мы отчитывались в Конвенте о своих действиях… - он осекся, встретившись с горящим бешенством взглядом, которым наградил его Колло. А ведь дЭрбуа имеет один из решающих голосов в этом чертовом Комитете… Комитете Робеспьера, как его называют. Фуше исправился: - Я читал доклад, в котором изложил…

- Твой доклад не был принят, Фуше! – истерично закричал кто-то из якобинцев. – Выслушан, но не принят! Кузину моей жены казнили вместе с детьми, несмотря на то, что она с семьей даже не жила в Лионе!

Послышался грохот, приглушенные восклицания. Со своего места Фуше мог видеть, что сказавший это человек упал в обморок. Возможно, от жары, а возможно и от того, что признав это и сам отнес себя к не особенно благонадежным.
Ропот, поднявшийся после его слов и усилившийся после выступления излишне нервного гражданина, сменился вполне конкретными репликами.

- Что ответишь, Фуше?

- Ты что-то хотел сказать?

Ах, мерзавцы, они только и ждут зрелищ!

- Мой отчет был выслушан, граждане! – успокаивающе заговорил Фуше, делая отчаянную попытку склонить общественное мнение на свою сторону. Отчаянную – так он не был силен в ораторской борьбе и признавал это. Именно поэтому враг и нанес удар публично. – Мой отчет был выслушан такими же патриотами, как и вы. Были рассмотрены обвинения и пришли к выводу, что меня обвиняют в модерантизме, граждане! Я был вынужден защищаться от обвинений в модерантизме! Вы сами прекрасно это знаете, иначе меня бы не было среди вас…

- А ведь верно! – сказал еще один якобинец. – Фуше защищался против обвинений в модерантизме!

- Я сам слышал! Я был там! – подхватили его слова.

- А на обвинение нужно ответить! – упрямо гнули свою линию противники.
Фуше слушал эту полемику, внутренне замирая. Похоже, он уже умер тысячу раз и то, что мнение очень медленно, но верно склоняется в его пользу, заставляло сердце биться сильнее. Человеческий разум устроен так, что люди неохотно признают свои ошибки. Вот и сейчас… Как же якобинцы могли избрать своим председателем такого негодяя? Значит, они ошибались? Фуше вздохнул немного свободнее, однако даже эта робкая попытка была жестоко пресечена грубым вмешательством. Поднялся Робеспьер.

- Граждане якобинцы, - сказал Робеспьер с места, избегая необходимости брать слово согласно правилам. – Тот, кто не желает оправдаться перед народным собранием, членом которого он состоит, тот оскорбляет авторитет этого народного собрания. Удивительно, что тот, кто прежде так домогался одобрения нашего общества, теперь перед лицом обвинения пренебрегает им и чуть ли не обращается в Конвент за помощью против якобинцев. Я призываю Фуше к ответу. Пусть он защищается и скажет, кто: он или мы достойнее охраняем права народного представительства и кто мужественнее уничтожал партийные раздоры: он или мы.

Второй раз за это заседание зал накрыла звенящая тишина. А потом она словно взорвалась восклицаниями, самыми разнообразными, нечего было и думать понять что-то в этом гуле. Нечего было и думать о том, чтобы защищаться. Фуше вынужден был признать, что проиграл. Сейчас… сейчас его растерзают на части. Он опустил взгляд, недоуменно глядя на колокольчик, который все еще сжимал в руке. А ведь его полномочия председателя еще никто не отменил! И если сейчас… Он зазвонил в него, все еще не желая умирать.

- Граждане, дискуссия прекращается! Заседание объявляю закрытым! Заседание закрыто, граждане!!!

Робеспьер медленно сел на свое место. Что же, неплохо. Фуше закрыл заседание, подготовленная ранее речь не понадобилась. Но это и к лучшему, будет повод прочесть ее на следующем, уже вполне официально попросив слова. Якобинцы, кто по привычке послушав председателя, кто последовав его примеру, тоже рассаживались по местам, а некоторые, решив, что прений больше не будет, направились к выходу.

- Пойдем, Антуан, - обратился Робеспьер к Сен-Жюсту, наблюдая, как секретари Клуба собирают свои протоколы и собираются уходить. – Здесь больше нечего делать Если что-то и будет обсуждаться, мы узнаем об этом завтра.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Июн 07, 2010 11:58 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Улицы Парижа // дом Дюпле.

Бьянка, Сен-Жюст, Робеспьер, агент Бюро.

Робеспьер покинул зал одним из первых, не собираясь задерживаться больше в душном и жарком помещении. Все прошло так, как он предполагал, Мерешаль выполнил обещание, а Фуше... пока еще не раздавлен. Его счастье, что полномочия председателя оставались в силе, но он вынужден сделать ответный шаг. Любой. И дальше покажет время и события. Кто-то хотел подойти с какими-то вопросами, а может быть и бумагами, но Робеспьер проигнорировал просителя. Только оказавшись на улице, где столпотворение еще не началось, он позволил себе прислониться к стене дома и обратился к стоявшему рядом Сен-Жюсту:

- Все прошло хорошо, Антуан. Ты провел отличную работу с Мерешалем, нам теперь остается ждать действий Фуше. А сейчас найди, пожалуйста, экипаж, мы поедем домой, а не пойдем пешком.

- Ты выглядишь не лучшим образом, - нахмурился Сен-Жюст. Сегодня его весь день не покидало чувство, что Робеспьер болен гораздо больше, чем хочет это показать. Внимание Сен-Жюста привлекла женщина, которая отделилась от толпы вязальщиц и направлялась к ним, держа перед собой скромный букетик белых цветов. Сен-Жюст машинально нащупал пистолет и загородил собой Робеспьера. После истории с неудавшимся покушением Сесиль Рено он стал еще более подозрительным.

- Гражданин Робеспьер, ваша речь была просто потрясающая. И правильно, нужно ставить на место наглецов, черт бы их побрал, - энергично заговорила она и протянула цветы. - Это вам. От всех нас, - она неопределенно махнула рукой в сторону вязальщиц, шумной толпой уходящих от здания монастыря. Надеюсь, вы довольны тем, как я выполнила обещание. - Женщина произнесла это, не меняя тона и вдруг подмигнула Сен-Жюсту.


- Благодарю, гражданка, - ответил Робеспьер. На таком расстоянии он не мог видеть ее лицо без очков, но голос показался знакомым. Как и слова об обещании, произнесенные с той же знакомой интонацией. Не доверяя первому впечатлению, он предоставил свободу действий Сен-Жюсту, полагая, что он узнает женщину, если она им действительно знакома.

- Насколько я понимаю, цветы - не мне? - весело ответил Сен-Жюст, рассматривая стоявшую перед ним особу. В свое время он был единственным, кто опознал Жана Клери, связав его с загадочной спутницей Марата. Конечно, это Клери - кто бы сомневался. Но почему бы не поиграть с ней, раз ей так важен этот маскарад? - Жаль. Почему-то все внимание достается гражданину Робеспьеру. Или это потому, что я сегодня молчал?


- Не завидуйте гражданину Робеспьеру, гражданин, - строго ответила Бьянка, придав голосу подобающую хрипловатость. - Вы - не он, а он - не вы. И не смущайте меня вашими намеками. Возьмите цветы, гражданин Неподкупный.

Довольно непринужденная беседа, которую вел Сен-Жюст с женщиной была довольно забавной. Кроме того, теперь он уже не сомневался в том, что гражданка хорошо знакома им обоим и первое впечатление о знакомых нотках в голосе не было обманчивым. Вряд ли кто-то из настоящих "вязальщиц" осмелился бы говорить с Сен-Жюстом в таком тоне, да и цветы в качестве приза за удачную речь выпадают не каждый день. Шагнув вперед, он протянул руку, чтобы взять букет и, наконец, получил возможность, рассмотреть женщину вблизи. Только глаза принадлежали Жюльетт Флери и руки, принадлежавшие, без сомнения, более юной особе, нежели та, которой она хотела казаться.

- Вы вовремя подошли к нам, гражданка, мы как раз собрались уезжать. Антуан, найди, пожалуйста, экипаж. Скоро здесь станет людно, не будем терять время.

- Не хочет ли гражданка проехать с нами? - Сен-Жюст задумчиво окинул взглядом маленькую фигурку. - Кстати, откуда цветочки? Не краденые?

- Заработаны честным трудом. А вы, гражданин, лучше бы почистили ваши башмаки. А то такой красивый молодой гражданин, а башмаки у вас..., - Бьянка поморщилась. - Стыдно.

- Ну знаете ли, гражданка, - пробормотал Сен-Жюст. - Это нечестно. Я же не обсуждаю, что у вас размазались румяна, и вообще, румянами настоящие вязальщицы не пользовались никогда в жизни. ЧТО за страсть к аристократизму?

- А это чтобы понравиться гражданину, который произнес сегодня незабываемую речь, - отпарировала Бьянка. - Не нравится, не смотрите. Все, молодой человек, у меня нет на вас больше времени. Всю ночь стирать белье. На цветочки зарабатывать.

- Вы стираете белье... ночью? - вырвалось у Робеспьера. Сдерживаемый смех едва не перешел в кашель, диалог был забавен, но он нашел в себе силы продолжить с довольно серьезным видом: - Надо же, какие у вас условия труда...

- Что поделать. Кушать всем хочется. Тем более что политическая активность у меня чрезмерна, и муж не будет отпускать слушать речи, если я не буду приносить доход в семью, - затараторила Бьянка, обрадовавшись, что ее игру поддержал и Робеспьер. - Строгий он у меня. И справедливый. Настоящий республиканец. Эх, поговорила бы я с вами еще, граждане, но время - деньги. Желаю вам добраться до дому без приключений. Надеюсь, увидимся. И окошки не закрывайте. Жарко сегодня. - Она повернулась и неспешно направилась прочь.

- Поедем, Антуан. Иначе есть риск, что когда мы придем домой, нас будут уже ждать. Если поблизости не экипажей, пойдем пешком, я не хочу задерживаться.

- Судя по всему, она планирует прийти через окно. Интересно, что напишет гражданин Ландри в своей газете, если увидит, как к тебе таким нетрадиционным способом ходит облезлая вязальщица? - Сен-Жюст хмыкнув, представив себе эту сцену, и, завидев экипаж, направился к нему.

- Не обязательно увидит, она осторожна, - ответил Робеспьер. - И не обязательно вязальщица. Надеюсь, что твои переживания напрасны.

***

Бьянка смотрела на знакомое окно, не отрываясь. Первоначально она хотела проникнуть в комнату Робеспьера и устроиться там ждать. Но одумалась, помня о том, как он нервничает при любых столкновениях со сверхъестественным. До Сент-Оноре она добралась быстрее, чем ее недавние собеседники. Очень хотелось хотя бы немного привести себя в порядок, но сделать это было негде. Придется беседовать в таком виде. Впрочем, наверное, она зря беспокоится: Робеспьер не воспринимает ее, как женщину, а Сен-Жюст – ко всему привыкший. Наконец, окно распахнулось и за занавеской заплясали отблески свечей. Значит, они пришли. Проверив на всякий случай, нет ли никого поблизости, Бьянка легко вскарабкалась по стене и очутилась на подоконнике.

- Снова вы? А почему без цветов? – Сен-Жюст быстро подошел, подал ей руку и задернул шторы.

- Побоялась вашей реакции, гражданин Сен-Жюст. Вы слишком обидчивы. А у меня нет привычки дарить два букета одновременно, - Бьянка весело улыбнулась и стянула с головы чепец. – Добрый вечер, гражданин Робеспьер. Как видите, я в точности выполнила обещание. Меня может узнать только Антуан. И то в силу болезненно развитой подозрительности.

- Добрый вечер, гражданка Флери. Прошу вас, присядьте, - Робеспьер указал на плетеное кресло у стены. - Ваш маскарад великолепен, у вас талант к перевоплощениям. Я хотел спросить, какие у вас есть новости и Антуану, кажется, есть что сообщить не только мне, но и лично вам. Поэтому не будем терять времени, граждане.

- Сегодня гражданин Ришар получил от нас выговор за нерасторопность, - начал Сен-Жюст, моментально настроившись на деловой лад. - Надеюсь, что с завтрашнего дня он будет бегать быстрее обычного. Хорошо бы, чтобы он что-то нашел на Клери. Вопрос в том, чтобы немного помочь ему взглянуть в нужном направлении, - он выразительно посмотрел на Бьянку.

- Мысленное воздействие на соседей? - задумчиво спросила Бьянка. Она заметила, что лицо Робеспьера напряглось. - Я бы предпочла обойтись без этого. У вас есть предложения?

- Пейан скажет ему о найденых бумагах, - сказал Робеспьер, с трудом скрывая недовольство, вызванное желанием Антуана решать возникшие затруднения с помощью сверхъестественного. - Официального отчета о них, как я говорил, не существует, однако известно, что Пейан нашел их в день, когда труп Патриса обнаружили. Не исключено, что о документах знает и Фукье.

- Нужно составить опись документов, чтобы она лежала у меня. Все бумаги по расследованию должны нахдиться в Бюро. Получается, что мы нарушаем собственные правила. - Сен-Жюст сделал пометку в блокноте.


- Думаю, для начала нам будет достаточно того, что Ришар найдет статью. Лучшего доказательства того, что Жан Клери встречался с Декувьером, не придумаешь. Но, граждане, вы, как я вижу, хотите действовать традиционными методами. Этого не получится. Нам надо восстановить жизнь Декувьера в Париже поминутно. Вы считаете, что это возможно без привлечения особых способностей?

Бьянка пожала плечами и отвела глаза. Слово за Робеспьером.

- А ты, Антуан, рассчитывал именно на особые способности гражданки Флери? - спокойно спросил Робеспьер, однако спокойствие было подчеркнуто показным. - Одно дело собрать информацию, помогающую восстановить деятельность Патриса в Париже и совершенно другое - заставлять людей думать и действовать иначе. Представь себе, что Жюльетт Флери здесь нет. Есть агент, которому поручено собрать информацию и все. Как бы ты действовал?

- Но она здесь есть, - заметил Сен-Жюст. - И никто не говорит о том, чтобы заставлять кого-то что-то делать и думать. Дело в том, что люди иногда не помнят мелких деталей и подробностей. А она может прочесть их воспоминания и отделить нужное от ненужного.

- Антуан, пожалуйста, не говори обо мне так, словно меня нет. Как ты верно заметил, я здесь есть, - Бьянка искоса взглянула на Сен-Жюста. Любопытно поставить его в неудобное положение. Никогда прежде она этого не делала, а сейчас, откуда ни возьмись, появилось мелочное мстительное чувство, с которым было трудно бороться.

- Это обговаривалось ранее и гражданка Флери дала согласие помочь нам со сбором информации, - так же ровно сказал Робеспьер. - Сейчас, если я еще не совсем упустил нить разговора, речь идет о том, чтобы помочь кое-кому взглянуть на события в нужном направлении и о воздействии на соседей. Гражданка Флери сказала, что предпочитает обойтись без этого. Что же дальше? Что ты предлагаешь, если речь уже не идет о ментальном внушении?

Сен-Жюст ощутил прилив раздражения. В данной беседе он чувствовал себя лишним. Не стоило устраивать этой встречи втроем, в такой ситуации диалог становится проблематичным. - Я говорил о том, что она может прочесть мысли людей. Она - в смысле ты, гражданка Флери. Если и это ты называешь ментальным внушением, то мне становится непонятным участие гражданки Флери в нашем плане. Разве что для красоты? Согласен, гораздо приятнее работать с красивой женщиной, чем приглашать десяток агентов. Мне, во всяком случае.

- Антуан, успокойся, пожалуйста, - Бьянка вскинула брови, изображая изумление. - Когда ты раздражаешься, то перестаешь выдавать умные мысли, а только бросаешься непонятными намеками. Тебе это не идет. Ты вызвался командовать парадом. Командуй.

- Значит, это я неверно тебя понял, - сказал Робеспьер, снова вспоминая беседу. Неужели он сделал неверный вывод? При этой мысли он почувствовал вполне логичную досаду. И упрек, и не вполне понятный намек только способствовали тому, что на ум пришло несколько возражений, но к делу они не имели ни малейшего отношения. - Пожалуйста, продолжай.

- Прежде всего, нам нужно, чтобы Жан Клери появился в Париже, - продолжил Сен-Жюст, кивнув Робеспьеру в знак согласия. - Он должен повести себя нетипично, чтобы обратить на себя внимание. К примеру, столкнувшись с Колло или Фуше, забеспокоиться и попытаться заверить одного или другого в том, что прекратил расследование. Возобновить выпуск газеты, в которой не будет ни слова о комиссарах. Попытаться навести справки о том, как ведется расследование. К примеру, "случайно" встретившись в моем кабинете с Ришаром. Предложить, в конце концов, освящать ход расследования в прессе. Да, думаю, будет неплохо, если он выступит с подобным предложением, тем самым показав свой интерес. Главное - перестать быть призраком, о котором ничего неизвестно. Кстати! Почему бы Жану Клери не прогуляться по соседям Декувьера, собирая информацию для статьи об убийстве? Таким образом мы во-первых, покажем его заинтересованность, а во-вторых, дадим возможность гражданке Флери, - Сен-Жюст вежливо улыбнулся Бьянке. - использовать свои способности для сбора информации. Я понятно излагаю или в моем плане есть изъяны?

- При изначальном обсуждении не было и речи о том, чтобы Жан Клери появился в обществе, тем более так открыто, - тихо сказал Робеспьер. - К тому же эти встречи предполагают беседу при свидетелях, на виду у всех... - он помедлил, подбирая слова. Когда-то они говорили с Жюльетт Флери о том, что даже Страффорд избегал действовать в толпе, но знает ли об этом Сен-Жюст? Выдавать чужую тайну не хотелось. - Одурачить толпу невозможно, тем более, что Жан Клери слишком известен. И подобная беседа - не выступление в Клубе, где часто отвлекаются на дебаты. Статья Жана Клери будет обнаружена среди бумаг Декувьера, этого достаточно, чтобы Ришара начал идти в нужном направлении, что и требуется. Работу с общественным мнением я обещал взять на себя. Клери появится на публике только в случае крайней необходимости, когда других вариантов не останется совсем. Ты сам говорил о причинах, по которым статья не выйдет в печать, почему же сейчас меняешь план? Гражданка Флери соберет информацию и без лишнего риска, появляясь в нужных местах хотя бы в виде вязальщицы.

- Так было бы эффективнее, - пожал плечами Сен-Жюст. - Но вязальщица, так вязальщица... - Он хотел сказать что-то еще, когда услышал внизу шум. Робеспьер тоже замер, вслушиваясь в разговор Элеоноры с кем-то из жандармов. В конце концов переговоры закончились торопливыми шагами по лестнице. Бьянка метнулась в угол, и Сен-Жюст едва успел передвинуть кресло в ее сторону, как дверь открылась. На пороге стояла взволнованная Элеонора, за спиной которой маячили двое жандармов. В одном из них Сен-Жюст узнал Бертрана Бартолье, сотрудника Бюро общей полиции, которого он приставил сегодня утром к предводителю лионцев Антуану Мерешалю. - Что случилось, Бертран? - резко спросил Сен-Жюст, предчувствуя, что тот принес плохие новости. Элеонора тем временем, вздохнув, покинула комнату. ------- Гражданин Мерешаль. Полчаса назад он был сбит экипажем на выходе из таверны "Республиканский кинжал". Насмерть. Экипаж был обнаружен в соседнем квартале брошенным. Сейчас жандармы допрашивают очевидцев, чтобы иметь возможность составить портрет человека, управлявшего лошадьми.

На несколько секунд в комнате повисла тишина. Сен-Жюст, бледный от злости, наконец, проговорил. - Вы свободны, Бертран. Поговорим завтра утром.

В глазах сотрудника Бюро отчетливо проявился ужас. Он все понял. Но поспешил удалиться. Когда за ними закрылась дверь, Сен-Жюст ударил кулаком по подлокотнику кресла, затем подошел к графину, стоявшему на столе, и, не задумываясь о том, что в нем налито, налил полный бокал и выпил залпом.

- Я отправлюсь туда немедленно! - Бьянка бросилась к окну. - Я соберу информацию... Нарисую.. Нельзя терять ни секунды!

- Стойте! - Робеспьер поднялся. - Подождите, гражданка Флери. В доме сейчас встревожены и агент не успел далеко уйти. Нам не нужно, чтобы вас видели. Даже лучше, если вы придете туда позже. К тому времени они соберут нужную информацию у свидетелей, вы же будете меньше ходить перед глазами у жандармов. Недоставало, чтобы кто-то увидел в вас подозрительную, - он потянулся к бокалу, потом задумчиво повертел его в руках. - Благодарю, Антуан, ты только что выпил мое лекарство.

Сен-Жюст тем временем, скривившись, искал глазами воду.

- Черт побери, что это была за отрава? Надеюсь, не то лекарство, что влили Декувьеру? Стой, Клери, черт возьми, тебя там еще сейчас не хватало! - Слова звучали грубовато, но с Сен-Жюста полностью слетел саркастический тон.

- Что там было в лекарстве? - перепугалась Бьянка.

- Я не знаю, что влили Декувьеру, - пожал плечами Робеспьер. - Но это тоже может ядовито в больших дозах, его следует разводить по каплям в воде. Ты, насколько я могу судить, выпил его с водой. Возможно, в состав входит опий, так как после него я хочу спать. Субербьель и аптекарь знают точный состав.

- Вот я и высплюсь, - усмехнулся Сен-Жюст. - Весьма кстати ввиду сложившихся обстоятельств.

- А как действует опий? - Бьянка не смогла побороть любопытства. Затем спохватилась. - Отвести тебя домой, Антуан?

- На случай, если я решу лечь спать в канаву? - огрызнулся Сен-Жюст. И направился к двери. - Я должен быть там, у таверны. До встречи, граждане.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Июн 08, 2010 1:02 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Париж

Мерлен, Фрерон, Фуше, Каррье

- Да черт возьми, Фрерон, я эту Жюльетт Флери первым делом бы отправил на эшафот, если б мог! – Мерлен ударил кулаком по столу. Бокал протяжно звякнул. В прокуренной таверне было многолюдно, и несколько человек повернули головы в его сторону. – Интриганка, каких мало! Уверен, она сует нос во все дела политиков, а этот олух Робеспьер-младший лишь губами шлепает, глядя на ее задницу.

- Тише, Кристоф, тише, - Фрерон по-дружески похлопал Мерлена по плечу и плеснул в его бокал еще коньяка. – Выпей лучше и не ори. Тебя могут услышать. А о Жюльетт Флери в наше время лучше вслух не говорить. Сам знаешь, - он выразительно поднял глаза к потолку.

- Да какое мне дело, с кем она спит? – рявкнул Мерлен. Они сидели в таверне уже второй час, засев там сразу после окончания заседания в Якобинком клубе. В ход пошла вторая бутылка, любезно купленная Фрероном. Сам Фрерон лишь крутил в руках свой бокал, подливая в него понемногу. – Знаю я все про это семейство! Еще Эбер писал, что с этим Клери не все так чисто. Клери работает на Робеспьера, а сестренка помогает ему шпионить.

- Тише, Кристоф, - в очередной раз сказал Фрерон. Еще немного, и Мерлен станет неуправляемым. А это никак не входило в его планы. Довести его до нужной кондиции, подогреть его злость к журналисту и его сестре и заставить кричать на всех углах об этом. Желательно – драка с участием Мерлена. По городу уже итак ходили слухи о том, что Мерлен невменяем, когда выпьет. Вот и чудненько. – Я вообще не понимаю, что ты разошелся. Клери уже давно молчит и не выступает, сестру его тоже не видно…

- Молчит? Не выступает? Да я уверен, что это Клери натравил лионцев на Фуше! Это же его любимая тема! Не удивлюсь, если скоро статейка появится в его духе. Черт побери, порвал бы этого недомерка, попадись он мне! – Мерлен обвел таверну покрасневшими глазами.

- Да? – искренне удивился Фрерон. – С чего ты решил?

- А ты слышал, как был построен их доклад? – прищурился Мерлен. – Все свалено на Фуше, черт бы их побрал. А Колло вроде как ни причем. Чуешь, к чему это? Все просто. Клери работает на Робеспьера и не тявкает на комитетчиков. А свалить Фуше им на руку. Все спланировано, дружище. А нам остается лишь пить и смотреть, как уничтожают патриотов.

Фрерон закурил и задумчиво поглядел на собеседника. При всей своей бесшабашности Мерлен был далеко неглуп и делал интересные выводы. А ведь он прав. В первый раз Декувьер говорил о Фуше и Колло, второй же раз упор был сделан на первого. При мысли, что Клери мог приложить руку к этой истории и продолжает действовать несмотря на предупреждения, стало неприятно. Размышления прервал Фуше, который медленно пробирался к их столику.

Фуше  медленно опустился на свободный стул и пробормотав приветствие, плеснул себе немного коньяка. Выпил, не почувствовав вкуса. Подумав, налил немного больше, но пить не стал. Теперь - уничтожен. На этот раз Робеспьер не прибегал к намекам и пространным фразам. Коротко и ясно он высказал то, что давно хотел сказать, в обход слова председателя. Практически не приложив усилий, несколькими словами публично отхлестал и отшвырнул, как собаку. Хотя нет,собаку, скорее всего, не отшвырнул бы. А Фуше чувствовал себя именно как бездомная, побитая собака. И где то время, когда никому не известный адвокат не мог связать двух слов? Или, лучше, где то время, когда он, Фуше, наслаждался триумфом, думая, что теперешний враг станет просить у него слова? Выход все же был... Не выход, отсрочка... Он реализует ее сегодня... Напишет письмо... А пока что лучше выпить. Хотя бы эта компания принимает его и не разбежалась, не желая даже говорить.

- Что, Фуше, отхлестал тебя прилюдно Робеспьер? Да, что ни говори, это он может. Во время праздника он смотрелся куда бледнее, - Мерлен поднес свой бокал к бокалу Фуше. - Твое здоровье, коллега.

Фрерон с любопытством взглянул на Фуше. Сегодня ему досталось. Возможно, он рисковал, не отталкивая его, но он принял твердое решение. Фуше хитрее Робеспьера, и у него есть шансы побороться за общественное мнение. Значит, пока пусть все останется, как есть. К тому же, Фуше знает о нем то, чего знать не должен бы.

- И ему от этого ни холодно, ни жарко, - практически всхлипнул Фуше. - Вы только разозлили эту... змею, эту лисицу! Да что об этом говорить? Бесполезно, как и моем здоровье.

- Да ладно тебе, ты давай, держись, - буркнул Мерлен, и похлопал Фуше по плечу. - Змеи кусаются, лишь когда на них наступают. Просто нужно выбирать тропы.

- Что планируешь делать? - тихо спросил Фрерон.

- Ты, Мерлен, уже наступил, если слухи не врут, - тихо сказал Фуше. - Ты выкрикивал оскорбления на празднике? Если да, то жди, когда змея укусит. Я собираюсь, - он повернулся к Фрерону, - выиграть немного времени. Я напишу якобинцам письмо с просьбой отложить суд до тех пор, пока оба Комитета не сойдутся в оценке моей деятельности. Оба Комитета... Пока они будут спорить и оценивать, я надеюсь выиграть немного времени. Все равно наша лисица будет приводить в порядок свою шкурку после нервного потрясения... Говорят, он болен. Хоть бы умер.

Фрерон выпил, состроив скорбное лицо. - Аминь.

- Эй, гражданин, ты чего уставился на нас? Хлеба и зрелищ захотелось? - крикнул Мерлен молодому человеку, который, сидя за несколько столиков от них, указал на Фуше, беседуя о чем-то со своими приятелями. - Сейчас я покажу тебе зрелище. Париж в тридесятом веке до нашей эры и небо в звездах. - Мерлен решительно поднялся.

- Тихо, тихо, Кристоф! - испугался Фуше, потянув Мерлена за рукав. - Я не хочу быть замешанным в публичный скандал! Только не сейчас, пойми меня правильно!

Мерлен погрозил кулаком притихшему посетителю таверны и сел на стул. - Только ради тебя, Фуше.

- Терезу Кабаррюс арестовали, слышал? - Фрерон благоразумно перевел разговор на другую тему. - Тальен вне себя. Вчера бегал с питолетом по комнате и желал палить из окна по прохожим. Смешной он.

- Разве арестовали? - удивился Фуше. Впрочем, удивление было наиграным. - А за что? Хотя... Много ли надо? Ничего не могу сказать, граждане. Даже выдавить из себя сочувствие и то не могу. Мне бы кто-нибудь посочувствовал...

- С чего ты взял что тебе не сочувствуют? - Еще один человек, неслышно подошедший к сидевшей компании, присел за свободный стул. Он был одет небрежно, грязные волосы торчали во все стороны, лицо слегка подергивалось. Некоторое время назад он попал больницу с сильнейшим нервным срывом. Подергивающийся глаз стал последтвием истории, о которой он никогда не рассказывал.

- О, а вот и секретарь Конвента к нам притопал! - радостно возвестил Мерлен. - Садись, Каррье, выпей с нами за нездоровье своих недругов! Каждый поднимает бокал и думает про кого-то, кто ему неприятен. Черная месса. ------- Глаз Каррье дернулся сильнее. - Разговорчики о черных мессах веди с Сен-Жюстом, Мерлен! Твое здоровье, Фуше. Я знаю, что произошло. Сочувствую.

- Я не стану пить за того, кто мне неприятен и кому я в данный момент желаю смерти, - скривился Фуше. - Лучше пить за что-нибудь более... - он так и не подобрал нужного слова и беспомощно развел руками. - Как видите, я, увы, не силен в словесных дебатах. Я рад, что ты решил к нам подсесть, Жан. Выпьем. Сегодня можно.

- Не ходил бы ты завтра в Конвент, Фуше. Скажись больным. - коротко сказал Каррье.

- Я и не пойду, - Фуше округлил глаза. - Я еще не утратил желания жить... А он ведь бросится. Ударит, несмотря на то, что в последнее время, говорят, не высказывается в Конвенте. Но он и в Клубе не высказывался.... - Фуше вымученно улыбнулся. - До сегодняшнего дня. И лучше бы вообще молчал!

- А он и не выскажется. Выскажется Кутон или Сен-Жюст, - подал голос Фрерон. - Верные псы на страже. Говорят, Кутон не выходит из дома и готовит какой-то доклад. К слову сказать, а не отправиться ли нам, граждане, куда-нибудь, где не так много ушей?

- Пойдемте, граждане, пойдемте, - закивал Фуше. - Простите, из меня сегодня такой плохой собеседник... Завтра, может быть, станет лучше.

Мерлен пропустил вперед всех троих и, подхватив недопитую бутылку, стал пробираться между столиками, распевая "Марсельезу".

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Июн 08, 2010 7:08 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Бюро общей полиции.

Ришар, Колло дЭрбуа.

Жак Ришар еще раз перечитал сложенные вчетверо листки, которые выпали из папки, переданной сегодня утром Пейаном. Папка была доставлена с сопроводительным письмом. В ней национальный агент Пейан сообщал, что передает все документы, изъятые из квартиры гражданина Патриса Декувьера в день его убийства. Документы пролежали несколько дней, потому что проходили регистрацию. Далее следовала опись, скрепленная печатью…

Ришар промокнул лоб платком. Этого не может быть! На столе перед ним лежала статья, написанная неровным подростковым почерком, с многочисленными помарками. Последнее интервью Декувьера. Без подписи. Однако, по почерку легко установить автора. Хотя что-то подсказывало ему, что автор известен. Кто, кроме Жана Клери, мог так интересоваться личностью Жозефа Фуше, старого знакомого Декувьера по Аррасу? В черновике был набросок статьи о деятельности комиссара конвента Фуше, несколько неозвученных фактов из лионского периода, и пара любопытных историй из Арраса. Автор статьи мог узнать их только от самого Декувьера. Вопрос в том, как черновики оказались в его квартире…

Когда дверь в кабинет Ришара распахнулась, он быстро убрал папку в стол. Перед ним стоял Колло дЭрбуа. И, судя по его выражению лица, находился он в недобром настроении.

- Присаживайтесь, гражданин дЭрбуа, - вежливо сказал Ришар, указывая на кресло. Благодарю, что откликнулись на мое приглашение. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Это не займет много времени.

- Задавайте ваши вопросы... гражданин, - Колло сел и, немного подумав, вытащил из кармана небольшую плоскую фляжку. Глотнул из нее коньяка, в голове немного прояснилось - последствия вчерашней попойки сказывались до сих пор. Черт бы побрал заседание в Клубе! Он не помнил не только с кем пил, но и что пил. И не помнил, как оказался дома. А теперь этот... Ришар со своими вопросами. дЭрбуа подумал, не послать ли агента к такой матери прямо сейчас, но не стал этого делать. Тьфу, пропасть! Бывший сотрудничек Комитета безопасности теперь работает на их Комитет... дЭрбуа всполмнил, как назло этому деятелю защищал эту... маленькую такую... и тощую, подержаться не за что... Жюльетт Флери. Ну, хоть есть что вспомнить. Деточка-то, благодаря и его усилиям, ушла из под носа у этого ищейки невредимой. Колло сделал еще глоток и уставился на собеседника: - Задавай свои вопросы, гражданин. Я слушаю.

Ришар внутренне содрогнулся от вида этого человека и запаха, от него исходящего. Известный хам и кутила. И этот человек представляет часть правительственного комитета! Удивительно, как такой благопристойный и воспитанный человек, как Робеспьер, терпит его общество... Но - к делу.

- Гражданин дЭрбуа, я пригласил вас, чтобы поговорить о человеке по имени Патрис Декувьер. Он был найден мертвым несколько дней назад. Вы знали его?

- Скажем так, я его видел несколько раз. В кабинете Робеспьера и на заседании Клуба. До этого знаком не был, не знался, не встречался, не пил и так далее. Дальше?

- Вы беседовали с ним?

- Беседо... вал, - Колло икнул, потом повторил: - Беседовал. В кабинете Робеспьера в присутствии самого Неподкупного, Франсуа Рикора и Робеспьера-младшего. Сказал все, что думаю и ушел.

- И что вы о нем думали? - поинтересовался Ришар. Он поднялся, взял чистый стакан и, налив в него воды, поставил перед Колло.

- О! Спасибо, - поблагодарил Колло, залпом осушив стакан. - Да ничего не подумал. Приехал делать карьерочку и так как самому страшно, двинул за поддержкой к Неподкупному. Только, - Колло прибавил смачный эпитет, - не получил он этой поддержки, судя по физиономии.

- Судя по чьей физиономии? - уточнил Ришар.

- По его. По физиономии Декувьера, - сказал Колло.

- Значит, вам показалось, что разговор между гражданами Декувьером и Робеспьером вышел неприятный? Понятно. - Ришар сделал отметку в блокноте. - Откуда вам стало известно о том, что гражданин Декувьер планирует выступить в Якобинском клубе с речью, которая затрагивала бы вашу деятельность в Лионе?

- А об этом все говорили, - удивился Колло. - Как только он появился. Сейчас не вспомню, кто мне об этом сказал, но кто-то сказал, что выскочка пошел к Неподкупному пороги обивать, чтобы заручиться поддержкой. Спросил, правда ли, что какая-то гнида будет читать отчет. Декувьер, судя по физиономии был не в настроении, я говорил, Робеспьер-младший и Рикор ржали, как лошади... Вот и все, собственно... - дЭрбуа пожал плечами.

- Постарайтесь вспомнить, гражданин дЭрбуа, от кого первого вы услышали про отчет. - мягко сказал Ришар. - Это может быть важным. А заодно вспомните, пожалуйста, где вы были с 18.00 до полуночи 2 июня? В тот день заседание Конвента закончилось в 17.30.

- Не помню я, от кого услышал, - Колло послушно задумался, пытаясь вспомнить. - Кажется, я тогда кофе пил в галерее у Папаши Филина, - он подумал о том, что даже не знает, как зовут Папашу по-настоящему, все называли его исключительно по прозвищу. - Со мной был Пьер Мийо, с Пьером еще кто-то. Я что, всех помню? А второго числа... да, тогда заседание закончилось и я был... сначала в Комитете, а потом у Сент-Амарант. Рассказать зачем?

- Вы оставались там до полуночи? Простите, но мне придется узнать имя человека, с которым вы провли этот вечер. - Ришар с досадой подумал о том, что придется вызывать сюда развратниц из этого салона, который, по-хорошему, уже давно пора было бы закрыть.

- Я оставался там до утра, - сказал Колло, посмотрев на Ришара, как на маленького. - А с кем был... не помню.

- Придется вспомнить, - чуть жестче произнес Ришар.- Это в ваших интересах.

- Не помню, - покачал головой Колло. - Вот честное слово не помню. Вспомню - скажу. Или можно вызвать сюда шлюх... но не советую. Если они начнут узнавать своих клиентов, может получиться неудобно.

- Надеюсь, что вспомните. - кивнул Ришар, не реагируя на последнее замечание Колло. - И последний вопрос. Были ли вы лично знакомы с гражданином из Лиона Антуаном Мерешалем?

- Был, - недобро ухмыльнулся Колло. - Какое упущение, что ему в свое время удалось избежать гильотины... хотя, похожу, в сговоре с бунтовщиками его обвиняли совершенно напрасно.

- Почему вы так говорите? - вскинул глаза Ришар. - У вас к нему личная неприязнь?

- Почему сразу личная неприязнь? - удивился Колло. - Ничего личного. Только глубокое сожаление, что он не стал короче на голову тогда, меньше головной боли было бы сейчас. При чем здесь личное? - дЭрбуа зевнул и поднялся. - Поговорили и хватит. Это была хорошая возможность оторвать зад от бумаг, но работать тоже нужно. Счастливо оставаться, Ришар.

В очередной раз Ришар подумал о том, что порядок в стране вряд ли будет восстановлен, пока в правительстве сидят развратники, пьяницы и хамы. Какие законы может всерьез обсуждать человек, который явно не помнит, до какого часа пил вчера и с кем? Ришар вздохнул и принялся писать отчет по факту неофициального допроса гражданина дЭрбуа.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Июн 09, 2010 2:14 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь 1794 года

Квартира маркизы де Шалабр

Робеспьер, маркиза де Шалабр, Мишель Ландри

Робеспьер шел по улице, стараясь избегать слишком освещенных и людных мест. Не то чтобы он хотел скрыться или остаться незамеченным, просто хотелось по возможности избежать разговоров с кем-либо. Притом совершенно неважно, кто будет собеседником:  агент, решивший, что у него сверхважные новости, кто-то из якобинцев или же кто-нибудь знакомый.  Невероятное напряжение, связанное с событиями последних дней, нервозность  и, как следствие, пока что редкие срывы на повинного разве что в мелких промахах Рикора, все это требовало каких-то мер… Например, отдыха, хотя бы кратковременного. Весь вчерашний вечер и  почти все утро он ловил себя на том, что вспоминает Жанну Шалабр. Эта женщина возникала в мыслях всегда, когда больше всего на свете ему хотелось покоя. Жанна могла ничего не говорить, ничего не делать, просто находиться рядом, но это простое присутствие всегда действовало на него гипнотически, хотя в этом было нелегко признаться даже себе. Так и сейчас. Они довольно прохладно расстались, со времени их последней встречи в Ванве прошло почти три недели… события не забылись, но он по-прежнему  нуждался в этой тихой и мягкой женщине. В чем тоже было нелегко признаваться даже себе.
Робеспьер остановился возле дома и несколько раз стукнул железным кольцом о дверную ручку.

Маркиза де Шалабр захлопнула книгу и поднялась, чтобы открыть дверь. Наконец-то дневная духота уступила место приятному вечернему воздуху. В последнее время она полюбила вечера, потому что не переносила июньской жары. Раньше она всегда покидала Париж в это время, но теперь дорога в Ванве была закрыта для нее, по крайней мере, на этот год. Слишком много ненужных воспоминаний. Правда, с тех пор, как в ее жизни появился этот удивительный человек Анри Сансон, все, что произошло, воспринималось иначе. Что значат ее маленькие несчастья в сравнении с тем, что приходится выносить тому же Максимильяну? Она – лишь маленькая часть этого мира. Нужно просто уметь радоваться тому, что имеешь. Книгам. Цветам. И другу, так внезапно появившемуся из ниоткуда.

С Анри Сансоном маркиза де Шалабр виделась всего три раза. В последний раз она рассказала ему свою историю, не называя имен. Он и не спрашивал. Просто слушал, задумчиво глядя на нее и не перебивая. Затем изрек простую истину: «А вы уверены, Жанна, что этот человек так уж нужен вам для того, чтобы продолжать жить? Зависимость – дурная спутница жизни. Перестаньте ждать. Перестаньте думать. Все разрешится само собой. Только к тому моменту вы станете прежней собой, которую так оплакиваете». В тот вечер она была крайне расстроена – легко давать советы, не зная ситуации. Однако, уже через два дня она поняла, что больше не смотрит на дверь, ожидая визита Робеспьера. Нужно просто взглянуть с другой стороны, и … начать сначала.

Маркиза распахнула дверь и улыбнулась, увидев гостя. Палач оказался прав.
- Максимильян? Пожалуйста, проходи. Я рада тебя видеть.

- Я тоже рад тебя видеть, Жанна, - скорее машинально, чем осознанно ответил Робеспьер. Жара плохо действовала на него, утомляя гораздо больше, чем хотелось бы. Если усталости можно желать. - Я потревожил тебя? Извини, что без предупреждения, у меня не было времени даже написать.

- Нет, ничего страшного. Я читала и собиралась пить чай. Буду рада, если составишь компанию. Скоро должен вернуться Мишель, владелец этого дома. Я в последнее время за ним присматриваю - он был арестован по непонятному обвинению, и крайне тяжело это воспринял. Но теперь все в прошлом, его отпустили, - маркиза говорила, ловко расставляя чайный сервиз и вазочки с печеньем. - Но он нас не потревожит - лишь зайдет за приготовленным ужином.

- Мишель Ландри, - вполголоса сказал Робеспьер, как бы проверяя собственную память. Не составило труда вспомнить, за что журналист был арестован. А также и то, что его совсем недавно выпустили без каких-либо объяснений практически перед казнью. Поговаривали, что Сансон уже успел остричь ему волосы, когда пришло распоряжение из Бюро. Ни сожаления, ни сочувствия по этому поводу Робеспьер не испытывал, более того, постарался выбросить Ландри из головы. На время. - У тебя найдется немного воды? Желательно прохладной? Чай хорошо утоляет жажду, но он слишком горячий.

- Да, конечно, сейчас принесу, - маркиза быстро вышла из комнаты. То, что между ними происходило, она не могла себе объяснить. Раньше любой визит Максимильяна был радостью, и она начинала с порога рассказывать ему о своих мыслях и впечатлениях. Сейчас она почти физически ощущала ту стену, что выросла между ними по возвращении из Ванве. Анри Сансон был прав, предостерегая ее. Еще неделю назад она бы расплакалась, наблюдая, каким далеким и холодным стал человек, которого она полюбила. Теперь откуда то взялось спокойствие. Она больше не будет бороться и что-то доказывать. И даже если он уйдет прямо сейчас... - Вот вода, Максимильян. - Маркиза разлила по чашкам чай и присела рядом.

- Ты все еще находишься под впечатлением недавних событий? - спросил Робеспьер. Перемена, произошедшая в женщине, скорее чувствовалась, нежели бросалась в глаза, но ворошить старые воспоминания не хотелось. Тем более что они были не очень радостными. Вопрос же был задан в попытке прояснить обстановку и решить, стоит ли приходить сюда вообще, если этот визит окажется тягостен для обоих. - Мы не очень хорошо попрощались и наверное, я виноват перед тобой за то, что произошло позже. Постарайся забыть. Если сможешь.

- О чем ты говоришь? - подняла на Робеспьера глаза маркиза. - Если говорить о прощании, то его просто не было. А что касается моей встречи с Антуаном... - маркиза дотронулась до его руки. - Я все понимаю. Антуан сделал все, от него зависящее, чтобы защитить не только тебя, но и меня. Если бы об этой истории кто-то узнал, я бы вполне могла показаться кому-то заговорщицей. Пусть разговор с Антуаном был не из легких, но я приняла его, и не жалею.... Скажи, Максимильян, зачем ты пришел сегодня? Я не думала, что когда-нибудь еще тебя увижу и считала, что виной тому - воспоминания о твоем поступке, совершенном из-за меня. Я ошибалась?

- Что же... - Робеспьер помедлил с ответом, пытаясь разгадать, что кроется за вопросом. - Я думал о тебе, поэтому и пришел. Ты разочарована?

- Нет. - маркиза улыбнулась. - Я искренне рада. Просто я думала, что ты не вернешься, и постаралась научиться жить самостоятельно. Ведь когда-то надо этому учиться? Перестать цепляться за тех, кто сильнее... Любить чужие мечты... Стараться понять то, что интересно тем, кто способен тебя увлечь. Мне кажется, что я изменилась. И, возможно, именно ты будешь разочарован.

- Возможно... - Робеспьер отставил чашку и теперь наблюдал за ней, склонив голову. - Ты действительно изменилась, Жанна. И мне интересны эти перемены, так как ход твоих мыслей и нравится и настораживает одновременно.

- Настораживает? Нет-нет, если ты считаешь, что мое отношение к тебе изменилось, то это не так. Или.. о чем ты? Жалость к себе - унизительное чувтсво. Я всего лишь избавилась от него и взглянула на мир новыми глазами. - Маркиза прислушалась. - Кажется, это Мишель.

- И ты поступила... - Робеспьер прервал фразу, стараясь не дать волю вспышке гнева. Взрыв эмоций - что может быть хуже? Однако сдержать себя удалось с трудом, слишком нежелательна была эта помеха в виде гражданина Ландри, сейчас. С другой стороны, он был предупрежден, что Ландри появится. Простая логика подсказывает, что нервы никуда не годятся. Он поднялся, когда журналист появился на пороге, но не заговорил.

- Добрый вечер, Жанна, - заговорил вошедший Ландри, и умолк, замерев на пороге. Маркиза перепугалась, глядя, как побледнело его лицо. Словно увидел призрака... Однако, Мишель быстро взял себя в руки. - Добрый вечер... гражданин... - большего он выдавить из себя не смог.

- Мишель, как хорошо, что ты заглянул! Вот, я приготовила для тебя ужин, - маркиза заботливо ткнула ему в руки сверток. - У тебя нездоровый вид.

Ландри попятился, едва не выронив сверток. - Все в порядке... Просто.. жарко... Простите, что помешал... Я уже ухожу, если позволите... - Он пулей вылетел за дверь.

Маркиза вздохнула. - Мишель не может оправиться после ареста. Наверное, он подумал... Впрочем, что об этом говорить, ты и сам все понимаешь. Что ты хотел мне сказать, Максимильян?

- Арест был вполне заслуженным, - резко сказал Робеспьер. - Если бы не удалось доказать, что молодой человек стал жертвой обстоятельств, то он бы лишился головы скорее, чем мог бы сообразить, к чему может привести подобная писанина. Хотя думаю, что молчание будет недолгим, об их войне с Клери всем известно и только ленивый не ждет развития событий сейчас, когда Клери подозревают в убийстве. Впрочем, это не столь важно... Предыдущую тему я не считаю возможным продолжать здесь, так как она слишком... личная. Я не могу знать, кому еще придет в голову зайти сюда.

- Клери? В убийстве? Ты говоришь о брате Жюльетт? - ахнула маркиза. - О том мальчике, что был учеником Жана Поля Марата? Боже мой, кого он убил?

- Жанна, я не могу говорить пока еще ничего не доказано, - ответил Робеспьер. Вспышка была вполне естественной, а вот рассказать Жанне о Клери ему пришло в голову совершенно спонтанно - когда заговорил о причине ареста и вспомнил, что Ландри был чрезвычайно охоч до разных сплетен. И он не успел далеко отойти от двери.... Следовательно, слышал. И, возможно, напишет об этом, чего, собственно и хотел добиться Сен-Жюст. Впрочем. если не напишет - это тоже можно понять, все зависит от степени испуга. Поэтому он продолжил уже спокойней: - Был убит один человек, Декувьер... Он приехал в Париж, чтобы сделать карьеру, но закончилось все это довольно печально... Убийство расследуется, в бумагах покойного была найдена запись разговора журналиста и покойного, сделанная самим Клери. Полагают, что эти записи могли стать объектом шантажа... Мне очень неприятно говорить об этом, Жанна.

- Какой ужас! Максимильян, не стоит говорить об этом, раз тебе это так неприятно. Я уверена, что все разъяснится. Кажется, ты принимал участие в судьбе этого журналиста? Понимаю, он ведь брат невесты твоего брата. Пожалуйста, не волнуйся, я уверена, что это просто печальное стечение обстоятельств. - Маркиза искренне расстроилась. Она вновь неверно подумала о нем. Он гораздо больше, чем хочет показать, способен на сострадание...

- Я надеюсь, что в конечном итоге все разъяснится, - ответил Робеспьер. Ни волнения, ни малейших угрызений совести он не чувствовал, так не сказал ни слова лжи, а верить этому или не верить - решение принадлежит Ландри, который, без сомнения, подслушивал. - Не расстраивайся, Жанна. Еще ничего не ясно и ничего не доказано, хотя сама история мерзкая, согласен с тобой.

- Я подумала... Если ты не планировал поработать сегодня вечером... Может быть, ты согласишься пойти со мной в оперу? - Маркиза переменила тему, чтобы не говорить о Клери. Только сейчас она поняла, что Мишель мог быть где-то поблизости. А вдруг он услышал их разговор? Ведь тогда он, как журналист, гоняющийся за сенсациями, может напечатать в своей газете эту сплетню! А если он это сделает, то Максимильян, конечно, не простит ему подобного и накажет. Бедный Мишель, она, сама того не желая, возможно, ввела его в искушение!

- Прости, но не думаю, что опера сейчас сможет доставить мне удовольствие, - на этот раз он ответил действительно искренне и сильно понизив голос, так как слова уже не предназначались для посторонних ушей. - Не хочу никого видеть. И говорить  с посторонними на отстраненные либо политические темы - тоже. Наверное, мне требуется отдых. И твое общество, Жанна.

- Просто мне показалось, что тебя смутило появление тут Мишеля, - маркиза тоже машинально понизила голос. - Но, поверь мне, его комната находится в другой части дома, и он не имеет привычки заходить ко мне! Я буду счастлива, если ты останешься. - глаза маркизы просияли.

- Появление Ландри меня разозлило, если быть честным, - сказал Робеспьер. - Но не станем заострять на нем внимание. Я останусь. Мне недоставало тебя.

***

Мишель Ландри обратил внимание, что перо в его пальцах дрожит. На листке бумаги красовалась клякса. Написать статью о Клери, основываясь на подслушанных словах Робеспьера - значит вырыть себе могилу. Точно. И тогда уже его ничтоне спасет. Но с другой стороны... Такой информации не было ни у кого! О Декувьере вообще почти ничего не писали, и даже источники в Комитете безопасности дали понять, что расследование - закрытое, и вряд ли удастся что-то узнать. А тут - такая удача! Если напечатать статью о том, что Клери подозревают в убийстве арасского политика, он озолотится. В моральном смысле озолотится. Жуналисты будут кусать локти, что не узнали это первыми. А комиссары конвента, которые так боятся пера Клери, увидят в нем, Ландри, раносчика добрых новостей, и кто знает... Нет, надо обязательно дословно записать все, что сказал Робеспьер. А завтра он подумает, что с этим делать.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Июн 10, 2010 5:33 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Тюильри // Квартира Маэла.

Ришар, Сен-Жюст // Сен-Жюст, Маэл.

Без одной минуты девять. Сен-Жюст аккуратно сложил листки с отчетами в папку. Мимо него прошествовал Ришар и уселся на свое место. Интересно, ему кажется, или у Ришара и правда теперь прослеживаются манеры Неподкупного? Нашел, кого копировать. Впрочем, лучше Робеспьера, чем Кутона. Жорж в последнее время стал вообще невменяемым. В глазах – патриотический огонь, на языке – витиеватые фразы, разобрать которые не всегда представляется возможным. И шипит, как змея. И сжимает кролика, словно игрушку. Ему бы в отпуск… Ришар прервал его размышления, положив на стол очередной отчет. А это уже интересно. Вот и Клери появился, как они и ожидали. Ришар смотрел с любопытством, готовый яростно защищать свою версию. Сен-Жюст скорчил недовольную мину.

- Что это, Ришар?

- В деле Декувьера появились новые факты, - ровным голосом произнес Ришар. – Прочтите, гражданин Сен-Жюст. Я признаю свою ошибку. Вы были совершенно правы, упрекая меня в недоработках. Как видите. В деле появился еще один подозреваемый.

- Вижу. А с чего вы взяли, что найденный черновик принадлежит Клери? В Париже мало журналистов? – Сен-Жюст с удовольствием играл свою роль.

- Я проверил, гражданин Сен-Жюст. Посмотрите, я приложил образец почерка Жана Клери. Этот отрывок статьи был найден в вещах Марата. Посмотрите – почерк идентичен.

- Я посмотрю. Благодарю вас. Вы свободны. К полудню подготовьте данные по убийству Мерешаля.

Ришар кивнул и вышел за дверь. Сен-Жюст, наконец, расслабился и налил себе воды. Жарко и душно. Не хочется даже ужинать. Хотя, возможно, это последствия вчерашнего вечера. Он так и не смог добраться до места убийства Мерешаля – чертово лекарство, которое он случайно выпил, едва не свалило его. Зато как суетилась Клери, как заглядывала ему в глаза, как расспрашивала о самочувствии! И почему это бессмертное существо начинает ценить его лишь в моменты опасности? Кстати о бессмертных. С момента истории с Монтеню он больше не виделся со Страффордом. Ему едва удалось вырвать из Клери признание, что Страффорд заходил к нему, но был ею изгнан. Ревнует? Смешно, но, кажется, она действительно ревнует к этому бессмертному. Во всяком случае, ни о ком другом из его друзей она никогда не высказывалась с таким нарочитым презрением. Надо навестить его и сказать, что все в порядке. Сен-Жюст запер документы в тайник и направился по адресу, который называл ему Страффорд, рассказывая о своем новом доме. Конечно, вряд ли он найдет его там. Но хотя бы оставит записку.

***

Однако, Сен-Жюст ошибся. Страффорда он обнаружил сидящим в кресле с трубкой и свежим номером «Монитора».

- Добрый вечер, Страффорд, - поздоровался Сен-Жюст. – Вы не запираете дверь. Ждете кого-то?

- Знаете, Сен-Жюст, тот вечер, когда ко мне решат забраться грабители будет одновременно и печальным и невероятно интересным. Интересным - для меня, разумеется. А больше мне и ждать некого, - сказал Маэл, отложив газету в сторону и поднявшись навстречу гостю. - Рад вас видеть в добром здравии. Действительно рад... - он указал на кресло возле окна. - Теперь могу честно признаться, что я испугался за вас. И не приходил только потому, что вы считали меня врагом. К сожалению, я не держу здесь еду, но в шкафу есть вино и кофе, который нужно сварить. Если хотите - хозяйничайте.

- Жаль, что вы не можете составить мне компанию. С вами я бы выпил, чтобы отметить мое возвращение в 94-й год, - улыбнулся Сен-Жюст. Кофе варить не хотелось. Поэтому он плеснул с бокал вина, отметив, что у Страффорда оно всегда отменное и дорогое. - Считал. Было бы смешно повторить все мои прошлогодние попытки вас уничтожить. Я рад, что вы не видели меня в таком состоянии. Мне бы это было неприятно. Она рассказала мне, что вы приходили. Значит, вы познакомились с ней? Она - мой первый проводник в ваш мир. Что удивительно, о ее сверхъестественных способностях я узнал лишь после того, как она сама мне это объяснила. Что скажете о моей спасительнице? Она вам понравилась?

- Я был знаком с ней и раньше, - лениво ответил Маэл. - Не близко. Она была еще смертной... Красивая женщина. Тот, кто сделал ее тем, чем она является сейчас, был не дурак по части красивых женщин... и не только женщин, - вампир улыбнулся, отметив, что и здесь не может не удержаться от того, чтобы не сказать несколько лестных вещей в адрес Мариуса. Хотя кто знает, может быть, для него они как раз и являются лестными. - Она была права, ваша Бьянка, в том, что лучшим вариантом в тот момент было не показываться вам на глаза. Иначе мы бы долго выясняли, кто из нас где ошибается.

- Вы и его знали? У много у него таких было? - с интересом спросил Сен-Жюст. Вот уж никогда не думал, что информацию о Клери он сможет почерпнуть у Страффорда. Хотя.. Странно было бы, если бы они ничего друг о друге не знали. Таких существ не так много в мире и логично, что они обладают некоторыми знаниями о себе подобных.

- Его я знал. И это знакомство в конечном итоге привело к тому, что оба мы стали теми, чем являемся сейчас. С тех пор у нас нечто вроде перемирия, временами склоняющееся то в одну, то в другую сторону. А на второй ваш вопрос мне нелегко ответить, да и не стану, поскольку это не мое дело. Я ведь не нянька ему и не расспрашиваю его о симпатиях... - Маэл хмыкнул, подумав о том, что о симпатиях Мариус рассказывает сам, притом очень часто именно это и становится причиной поспешного бегства с территории, занимаемой римлянином. Но в голос этого не сказал. - Спросите у нее, может быть и ответит.

- Знаю, что не могу просить вас рассказать о ней. Вы не станете. Также, как, наверное, и она не стала бы делиться со мной информацией о вас. Верно? - Сен-Жюст вдруг подумал, что даже рад тому, что они не общаются. Правда, объяснить себе этого чувства он не сумел.

- Я не могу ручаться за нее, - пожал плечами Маэл. - Могу вас утешить только тем, что практически ничего не знаю о ней, в отличие от некоторых.

- "Некоторые" - это тот самый человек, который сделал ее такой, какая она есть? Впрочем, какой смысл расспрашивать. Теперь вы знаете, кто скрывается под именем Клери. Я называю ее так, потому что привык. Она ведет образ жизни обычного человека - лишь исчезает по ночам и ничего не ест, как и вы. Интересно, много ли среди вас таких, которые выбирают нашу жизнь? Мне кажется, что, будучи способным читать человеческие мысли, можно навсегда возненавидеть этот мир со всей его грязью. Или в вашем ее тоже достаточно? - Сен-Жюст с удовольствием налил себе еще вина. Оказывается, он настолько привык к дешевому пойлу, что продается в таверне, что забыл, каким должно быть настоящее вино. Нужно подумать об этом и откладывать часть денег и на это удовольствие.

- "Некоторые" - это другие, - уклончиво ответил Маэл. - Я не могу вам ответить ровным счетом ничего, Сен-Жюст. Мы любим этот мир, вот и все. Мой круг общения среди подобных мне слишком узок и мне, например, совершенно не интересно, какой образ жизни кто ведет. Если это не затрагивает меня самого, разумеется. Среди нас ведь есть и свои фанатики, которые считают таких как я или Бьянка фактически преступниками только за то, что мы живем среди людей. В последние сто лет они уже почти не встречаются, иначе вы бы могли жестоко поплатиться за то, что водите со мной дружбу. Мое счастье, что я слишком стар и немногие осмеливаются поучать меня... Иначе вполне возможно, что мне пришлось бы тяжело.

- А ее счастье, что эти фанатики... - Сен-Жюст резко побледнел, словно увидел змею, и отставил бокал. - Черт побери, Страффорд, я только сейчас вспомнил о том, что Монтеню, этот охотник до сверхъестественных секретов, до сих пор на свободе! С момента нашей с ним встречи произошло столько событий, что я совсем забыл о нем!

- Монтеню еще в тот же вечер начали жрать крысы в какой-то подворотне, - сказал Маэл. - Я убил его.

- Если бы все проблемы решались так просто, - пробормотал Сен-Жюст. - Ваше здоровье, Страффорд! Это - лучшая новость за последнюю неделю! В Париже стало одним маньяком меньше! Ради такого стоит ненадолго повредиться рассудком, чтобы дать возможность действовать! - Сен-Жюст говорил беспечным голосом, но думал о втором человеке. Робеспьер говорил, что в Париже он был известен под фамилией Дидье. Тот самый человек, что отправил его в Блеранкур, внушив, что его сестра при смерти. Тот самый, кто загнал Клери в камеру и чуть не свел с ума Ришара. Тот самый, кому они все подчинялись.

- В Париже стало двумя маньяками меньше, - улыбнулся Маэл. - Главный идейный вдохновитель, который сподобил Монтеню на подвиги... он еще жив. Но это не надолго. Полагаю, что он протянет еще два дня, а потом окажется в мире, который, возможно, лучше, чем этот. Лайтнер больше не сможет вредить ни вам, ни мне, что довольно приятно сознавать.
-
- Так-так... Страффорд, кажется, вы решили сегодня сразить меня новостями, - глаза Сен-Жюста заблестели. - Как вам это удалось? Могу ли я увидеть, что вы с ним сделали? Понимаю, что вам было несложно с ним справиться.. Но.. как вы его нашли?

- Как много вопросов… Отвечаю по порядку. Вы не можете увидеть, что я с ним сделал, так как без меня вы не найдете туда дорогу, а что касается меня, то за последние две ночи я наговорился с Лайтнером вдоволь… Нужно же было как-то разнообразить свалившийся на него досуг. Впрочем, ему сейчас не до вас. Нашел я его довольно просто – узнал из мыслей Монтеню название кафе, в котором они проводили свои встречи. А домашний адрес Дидье дал мне Робеспьер, так ему, видимо, этот Орден стал поперек горла. И если бы в другое время я бы полюбовался на то, как кто-то треплет вашему диктатору нервы, оставаясь безнаказанным, то на этот раз наши точки зрения касательно Таламаски совпали. Так и нашел… Сначала в кафе, потом дома, когда ему удалось улизнуть, натравив на меня толпу.

- Еще один враг повержен... - Что Страффорд подразумевал под словом "досуг", Сен-Жюст не мог себе представить, но догадывался, что от такого "досуга" отказался бы любой нормальный человек. Машинально он сделал в уме отметку о том, что была встреча с Робеспьером и прошла она, судя по всему, достаточно мирно. - Что дальше, Страффорд? Остались ли у вас дела в Париже? Понимаю, что вы здесь не можете оставаться вечно...

- Разумеется остались, - Маэл раскурил погасшую трубку. - Вы думаете, я забыл о Коффинале? Все время помню. Просто у меня впереди очень много времени, я могу ждать очень долго... На данный момент достаточно крови, мне надоело убивать из мести, тем более что это блюдо, как известно, подают холодным. У нас разные понятия о вечности, Сен-Жюст... Поэтому я буду оставаться здесь до тех пор, пока мне не станет скучно. Пока что я считаю своим долгом помогать Марии, она осталась совсем без средств после того, как ваши деятели решили ограбить родственников казненных... А большую сумму я ей оставить не могу, так как те же деятели обязательно поинтересуются, откуда у нее деньги, приплетут заговорщиков и... не мне вам рассказывать. Еще я думал о том, чтобы вернуться в армию. По крайней мере, там я хотя бы нахожу себе занятие...

- Я собираюсь туда вернуться через несколько дней. - Сен-Жюст наполнил бокал и подумал о том, что все-таки стоит поужинать. Его квартирная хозяйка, скорее всего, ожидает его с очередным кулинарным шедевром. Полина была вдовой чиновника, случайно погибшего во время событий 10 августа. За Сен-Жюстом она ухаживала с таким самоотречением, что он проникся к ней симпатией и благодарностью. - Надеюсь, нам с вами по пути. Если вы не решите навестить, скажем, Северную армию.

- Скоро мне начнет казаться, что вы, во что бы то ни стало, хотите избавиться от моего общества, так настойчиво предлагая обсуждать тему моих ближайших планов, - сказал Маэл. - Да, кстати... Есть некий гражданин, который написал на меня донос по наущению Дидье. То есть, Лайтнера. Гражданина зовут Франсуа Рикор и, насколько я понимаю, он одержим идеей посадить меня за решетку, несмотря на то, что все мысли Лайтнера уже заняты не мной, а тем, как бы поскорее умереть. Источником информации был Робеспьер и так как фантазия у этого человека полностью отсутствует, я делаю вывод, что нужно что-то предпринять с этим Рикором.

- Да нет, Страффорд, это я беспокоюсь, что вы уедете, но не знаю, как вас удержать в Париже, - рассмеялся Сен-Жюст. - Что касается Рикора, то новость печальная. Он человек честный, настоящий патриот, проверенный временем. Лайтнер верно рассчитал, кого подослать с доносом. Но вы же не собираетесь ничего сделать Рикору? Я мог бы поговорить с ним, но, боюсь, моей силы внушения тут не хватит.

- Я не убью его, если вы принимаете участие в судьбе этого человека, однако меня вовсе не радует мысль, что благодаря ему мне постоянно будет дышать в затылок отряд жандармов. Робеспьер сказал, что обвинение серьезное и почему-то на этот раз я склонен ему верить, хоть и не хочется. Вы можете устроить встречу с этим Рикором? Возможно, мне удастся заставить его забыть о моем существовании, что будет лучше для всех.

- Да, конечно. А можно я.. поприсутствую при этом? - Сен-Жюст подумал о невероятности происходящего. Рикор может зайти в комнату с намерянием сдать Страффорда властям, а выйти, просто не зная, кто это такой.

- Вы не заметите ничего интересного для себя, - улыбнулся Маэл. - Вы ведь хотите зрелищ в первую очередь? Их не будет, я вам обещаю... Но присутствуйте, я не против, тем более что вы оказываете мне услугу.

- Я бы мог отвести вас к нему прямо сейчас, - развеселился Сен-Жюст. Вино, выпитое на голодный желудок и вечерняя духота подействовали расслабляюще. Не хотелось думать о расследованиях и докладах. Страффорд был прав. Зрелищ. Хотя бы один вечер пожить для себя. - Правда, в данный момент Рикор исполняет обязанности секретаря Робеспьера...

- А можно встретиться с ним где-нибудь на нейтральной территории? - почти безнадежно спросил Маэл. - Понимаю, что это может быть не так легко осуществить, но встретить там Робеспьера... нет, это не для моих нервов, Сен-Жюст.

- И не для его нервов... - Сен-Жюст кивнул. - Да, пожалуй, вы правы. Хорошо, я устрою вам встречу на нейтральной территории. Завтра же утром поговорю с ним. Кстати, не поверите, но я уже не первый день ломаю голову над тем, чем именно могу быть вам интересен. Вы уйдете в вечность, а я, скорее всего, умру. Вы интересуетесь историей, а наша революция когда-нибудь станет историей. Хотите я расскажу вам, как все начиналось? Взгляд человека и политика. Честно, и ничего не скрывая. Лет через двести прочтете обо мне статью в учебнике и улыбнетесь, глядя, как историки перевирают факты.

- Расскажете. Обязательно расскажете, - кивнул Маэл. - Только эта беседа долгая, а вы, скорее всего, голодны. И я тоже. Поэтому давайте каждый из нас утолит голод на свой лад, а потом мы встретимся здесь, если вы хотите начать свой рассказ сегодня. И не говорите о том, что скоро умрете. Не нужно призывать к себе смерть.

- Она меня боится, - беспечно ответил Сен-Жюст. - Но я надеюсь, что моя смерть будет выглядеть иначе. И через двести лет я составлю вам компанию в изучении учебников и исторических трудов. Я действительно должен поужинать, иначе рискую напиться у вас и заснуть, не доведя свой рассказ до логического конца. Я вернусь через пару часов, если мои коллеги - политики не заставят меня изменить планы. И благодарю за вино. У вас, наверное, был отменный вкус, когда вы имели возможность получать удовольствия от простых человеческих радостей.

- Не могу сказать, так как в мое время особенного выбора среди вин и не было. За почти две тысячи лет многое изменилось, я бы сказал... Ступайте ужинать, потом возвращайтесь сюда. Если меня не будет - подождите. До скорой встречи, Сен-Жюст.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Июн 11, 2010 5:49 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Июнь, 1794.

Дом Мишеля Ландри.

Жанна Шалабр, Мишель Ландри, Бернар Делье.

Бернар Делье замолчал, закончив выкладывать все последние новости, куда включались политические события, происшествия и сплетни. К его огорчению, старший соратник даже не реагировал на особенно сочные пассажи, из которых можно было сделать неплохой материал, а только смотрел в одну точку отрешенным взглядом. Иногда Мишель хватал перо и начинал записывать, но потом комкал ни в чем не повинную бумагу и отбрасывал ее в угол, где уже скопилась довольно внушительное количество неудачных заметок. Творческий кризис? Все может быть…

После ареста Ландри был сам не свой, пил чаще обычного и часто Бернар замечал его за бесцельным хождением из угла в угол. Вот и сейчас. Бледный, растрепанный, Ландри, казалось, был близок к сердечному приступу. Насупившись, Делье уткнулся в свой блокнот. Видимо, следующим номером придется заниматься ему. Одному только Богу известно, как он умудрялся издавать газету сам, пока Мишель был под арестом. Да, тяжелое испытание и все такое, но ведь все уже позади?

- Ну что ты, Мишель? Ты слушаешь, что я говорю? – Бернар задумчиво повертел в руках перо, раздумывая, что было бы интереснее парижанам: рассказ о разыгравшейся на рынке потасовке или театральные события, когда одного актера заставили прогуляться один квартал нагишом на спор. К политике можно перейти и потом, здесь у Ландри лучше чутье. Только как бы привести его в чувство? Денег нет, все. Похоже, ушло на выпивку… Напарник очень любил кофе, но где ж его взять-то? Да еще и с такими ценами! Несколько раз, правда, Мишель угощал его этим божественным напитком, самым настоящим, из зерен и на вопрос, откуда он взял это, получал всегда один и тот же ответ: «Жанна угостила». Сначала Бернар думал, что Жанной зовут любовницу Ландри, но все оказалось гораздо скучнее – это была квартирантка, бросать на нескромные взгляды на которую, ему было строжайше запрещено. А толку от запрета, если он ее и не видел ни разу?

- Ну хочешь, я пойду к этой Жанне и попрошу у нее кофе для тебя? – предложил Делье, готовый пойти и на такие жертвы. Ландри бросил на него взгляд, в котором, казалось, мелькнула паника и отрицательно покачал головой. Вздохнув, Бернар поднялся. – Я уже иду, Мишель.

Не обращая на коллегу никакого внимания, он вышел в коридор и направился для начала в общую гостиную, а потом – на кухню, откуда действительно доносился вкусный запах кофе и чего-то вкусного.
Женщина стояла к нему спиной, он видел только ее каштановые волосы и фигуру в светло сером платье.

- Эхгм… - откашлялся Делье, собираясь заявить о своем присутствии и не обращая никакого внимания на то, что Ландри тоже показался в коридоре и издали показывал ему кулак. В самом деле, что за идиотизм! Он только хотел попросить немного кофе, а не ухаживать за гражданочкой непонятно какой наружности. – Гражданочка…

Женщина повернулась. Бернард Дилье почувствовал, как сердце забилось сначала в горле, а потом – в пятках. Он узнал эту женщину, несмотря на то, что прошло уже много лет. Отец его служил садовником, а он сам был еще мальчишкой, когда, засмотревшись на что-то, не поклонился знатной даме, более того, опрокинул миску с белилами едва ли не под ноги, за что был сначала избит ее лакеями, а потом и отцом, который впервые поднял на него руку. И прежде, чем Делье осознал, что говорит, у него вырвалось:

- Маркиза де Шалабр! – имя той женщины он тоже не мог забыть. Еще он подумал о том, что мир все-таки тесен.

Маркиза расправила плечи и взглянула в глаза говорившему. Черты его лица расплывались - она уже давно не различала лиц людей, находившихся от нее на расстоянии. Как правило, ей это не мешало, но сейчас она пожалела, что очки остались в комнате. Голос говорившего был ей незнаком. Сердце заныло в печальном предчувствии. Сейчас, когда все успокоилось и вернулось на круги своя, обстановка накалится по новой. Судя по всему, говоривший настолько наивен, что говорит, не думая о последствиях. Если он распространит весть о том, что в доме Ландри живет аристократка, а Ландри добавит, что ее навещает Робеспьер, начнется такой скандал, что достанется всем. В подобной ситуации оставалось одно. Молчать. И положиться на Мишеля. Мишель - человек умный. Ему вряд ли захочется быть замешанным в такую историю. Маркиза помешала кофе.

- Доброе утро, граждане, - произнесла она, игнорируя восклицание незнакомца.

Мишель Ландри некоторое время стоял, потеряв дар речи. В его руках сейчас оказалась информация, которая, разнеси он ее по городу, сделала бы его еще более знаменитым, чем Папаша Дюшен с его рассказами о разврате, творимом австриячкой Антуанеттой. Ландри едва не присвистнул. Вот значит как. Робеспьер шляется сюда не просто к женщине. К аристократке! Вместе с тем в голову пришла и другая мысль - отрезвляющая. Жанна живет в его квартире. А Робеспьер сейчас - человек номер один в политике. Разотрет, как вошь. И никто не вспомнит о Ландри. Но упустить такой секрет - немыслимо.

- Доброе утро, Жанна, - улыбнулся Ландри. - Мы пришли, чтобы одолжить у вас немного кофе. Мой коллега, видимо, вас с кем-то спутал. Да, Бернар?

- Нет, - весело отозвался Бернар. Плохое настроение, вызванное депрессией Мишеля, как рукой сняло. Вот теперь они заживут на широкую ногу! Маркиза де Шалабр, судя по всему, женщина с достатком... И кофе у нее водится, и сахар. И свежими булочками пахнет. Да и платье на ней из дорогой ткани... Вот бы его собственной любовнице, Мадлен, такое! Так нет, добропорядочная гражданка должна ходить в деревянных башмаках, а на аристократке - глядите-ка - аккуратные кожаные туфельки. На лице Делье появилось выражение крайнего упрямства. - Я не ошибся. Я узнал вас, маркиза. Только сейчас меня никто не изобьет за то, что не поклонился аристократке... Времена, знаете ли, меняются... Вот только ума не приложу, как вы можете спокойно существовать, когда таких как вы... Ладно, не важно. Дорогая маркиза, для начала мы не можем попросить у вас немного кофе? - он склонился в шутовском поклоне. - А я за это буду молчать о том, что вы - аристократка аж до обеда.

Не говоря ни слова, маркиза потянулась к шкафчику и достала маленький сверток.

- Возьмите кофе. - Затем, подхватив кофейник, спокойно направилась в свою комнату. Итак, этот человек точно знает, что говорит. Если он разнесет эту новость, ее, наверное, посадят в Консьержери... А, возможно, казнят. Откуда-то взялась циничная мысль о том, что в отличие от многих других, она будет иметь преимущество на гильотине, потому что палач Сансон хорошо ее знает и постарается сделать так, чтобы ей было не так больно. Но нужно попытаться что-то сделать. Заплатить ему? Глупо. Стоит однажды поддаться на шантаж, и ты станешь рабыней этого человека. Немедленно сообщить обо всем Максимильяну, чтобы он принял меры? Это будет значить, что молодой человек не доживет и до обеда. Еще одна циничная мысль. Оставался последний вариант - поговорить с Мишелем и попытаться вразумить его. Маркиза пыталась мыслить трезво и спокойно, но ее все больше охватывала паника.

Бернар Делье подбросил на ладони мешочек с кофе и довольно рассмеялся.

- Маловато. Но ничего, закончится этот - попросим еще. Должна же она чем-то платить за молчание, верно? Теперь заживем, Мишель... Ты не можешь себе представить, как мы заживем! Не нужно больше будет печатать газету на дрянной бумаге, а кофе будем пить каждый день с молоком и с сахаром, вот увидишь! Почему ты на меня так смотришь? - Делье стало немного неуютно под взглядом коллеги. - Ты что, считаешь, что я не прав и обидел твою квартирантку? Да брось! Может, это и бессовестно по отношению к честной гражданке, но не по отношению к аристократке. Ее слуги, если хочешь знать, избили меня, когда я был еще ребенком, почти до полусмерти. За то, что не поклонился. Имею же я право на компенсацию? Ну что ты... Ну хочешь, я верну ей этот кофе, только перестань на меня так смотреть, а?

Ландри сделал ему знак следовать за собой. Заговорил он только после того, как они оказались в комнате, за закрытой дверью.

- Бернар, - тихо сказал журналист. - Ты - покойник.

Он хотел произнести что-то еще, но слов просто не было. Наверное, стоило бежать из города, пока не поздно. Черт с ней, с квартирой и домом. "Трус", - прозвучал внутренний голос. И он не мог с ним не согласиться. Да, он трус. Стал им, после того, как из-за визита какого-то ненормального его чуть не казнили по подозрению в связях с роялистами. Жанна точно все расскажет Робеспьеру. А он уничтожит их просто на всякий случай, даже если они оба забьют себе рот гвоздями. Ландри сел, обхватив голову руками.

- По... Почему? - Бернар судорожно сглотнул. Что-то в голосе коллеги заставило поверить в то, что он - действительно покойник. Впрочем, сам Мишель тоже сейчас не напоминал живого человека. Теперь мечты о роскошном житье стали какими-то призрачными и бледными, отстраненными на второй план... чем? Страхом? Но перед чем? Делье нервно рассмеялся. - Брось, Мишель! Ты что, думаешь, что она подаст на меня в суд за вымогательство мешочка кофе? Тогда ей самой понадобится адвокат, я же не стану молчать и скажу, что она ввела в заблуждение честных граждан.

- Господи, откуда ты взялся такой... - Ландри безнадежно махнул рукой. - Ты не знаешь, с кем связался. Дай сюда кофе. Я попробую поговорить с ней. И учти. Жди здесь. Никуда не выходи. Просто поверь мне, что мы оба - в полном дерьме. - Ландри резко поднялся и вышел из комнаты.

***

- Войдите, - маркиза старалась говорить ровным голосом. Она сидела за столом и пила кофе. Рядом лежала открытая книга. Шантажист не должен видеть ее смятения. Стоит показать свой страх, и у тебя ничего не получится. Там, в Ванве, она поняла это слишком поздно. Никто не знает, как бы все сложилось, если бы она попыталась бороться с тем человеком, если бы сказала вслух, что не дорожит своей жизнью... Вряд ли аристократ поднял бы на нее руку... Но - это было в прошлом. Теперь она находилась перед лицом новой опасности. Маркиза боялась, что к ней пришел тот незнакомец, что узнал ее. Но это был Мишель. Уже легче. Она улыбнулась, как ни в чем ни бывало. - Вы хотели что-то спросить, Мишель?

Ландри немного опешил и от дружеского тона и от спокойствия женщины. Слова, которые он собирался сказать, как-то сами вылетели из головы... "А будешь мямлить - потеряешь голову вообще", - подсказал внутренний голос. С этим было тоже сложно не согласиться. Он аккуратно положил на край стола мешочек с кофе. - Жанна, послушайте... Мне очень жаль, что все так произошло... - Ландри замолчал, ожидая ее реакции и пользуясь этой паузой, чтобы немного собраться с мыслями.

- О чем вы? - спокойно сказала маркиза. - О высказывании вашего коллеги, пока не знакомого мне? Или о кофе? - Она улыбнулась. - Кофе мне не жалко. Оставьте его себе.

- О высказывании моего коллеги, - Ландри опустил взгляд, чтобы Жанна не увидела в его глазах панический ужас. - Жанна, я могу просить вас... не говорить никому об этом... происшествии? Понимаю, что это глупо... Но с другой стороны, это может быть публичный скандал... Никому это не нужно, ведь правда? - Критический взгляд со стороны показывал, что глупо выглядел о сам. Но что поделать, если жизнь - штука чертовски хорошая, если задуматься.

- Мишель, - мягко сказала маркиза, - мы с вами оба - в незавидном положении, это верно. Поверьте, я пока не знаю, что предпринять. Мне не хотелось бы огласки. И было бы странно с моей стороны утверждать, что я не боюсь ареста. Вы же, будучи случайно посвященным в круг моих ближайших знакомых, боитесь того, что пострадаете вы сами. - Маркиза на секунду замолчала, чтобы досчитать до пяти. Ей было неприятно угрожать. Но выхода не оставалось. Она защищала не только собственную честь. - Боитесь. И правильно делаете. Я не знаю, как вы поступите, Мишель. Но, как человек взрослый, вы понимаете, к чему может привести этот скандал.

- Вы?! Боитесь ареста?! - Ландри рассмеялся, но смех был вовсе не издевательский, а нервный, почти истерический. - Видите, вам удалось меня рассмешить... Наверное, напоследок... То есть вы... вы скажете все... чтобы обезопасить себя... потому что не знаете, как я поступлю, так? И заверения в молчании здесь не помогут... Что же... - Мишель поднялся, понимая, что разговор окончен. И все логично. - Простите, что побеспокоил вас.

- Стойте! - маркиза чуть повысила голос. - Сядьте, Мишель. Я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите. Услышать о том, что я планирую делать? Я не знаю. Вы можете гарантировать, что ваш гость не будет на всех углах обсуждать меня и мое происхождение?

- Я... я не уверен... - честно сказал Ландри. - Но я поговорю с ним и надеюсь, что он будет благоразумен. Я сделаю это сейчас же... - страх опять сжал горло так, что стало трудно дышать. - Я не хочу расспрашивать вас о ваших планах... - он подумал о том, что его вопросы могут быть восприняты как что-то обидное или еще черт знает что. - Я поговорю с ним! - Ландри начал пятиться к двери, понимая, что без каких-либо гарантий разговор не имеет смысла - она тут же доложит обо всем и тогда... Вот о том, что будет тогда лучше не думать. - Я поговорю с ним сейчас же! - он выскочил за дверь, понимая, что какой-то шанс, один из тысячи, все же есть.

***

Бернар Делье увлеченно просматривал свои заметки, нарочно не обратив внимания на снова появившегося в комнате Мишеля. Нервный он, это тоже понимать надо. Однако что-то в голосе коллеги ему не нравилось и только сейчас, взглянув на его лицо Делье понял, что именно: панический ужас. Страх человека, обреченного на смерть без права помилования. Стараясь убедить себя в том, что Мишель все-таки боится всего на свете после ареста, Бернар снова уткнулся в блокнот. Ну его, с этими истериками. Захочет - сам расскажет, почему дрожит. А кофе все-таки зря отдал... в руках журналиста больше не было мешочка.

Ландри вошел в свою комнату быстрым шагом и порога спросил.

- Ты доверяешь мне, Бернар?

- Нууу, да, доверяю, - протянул Делье, гадая, к чему такой странный вопрос. - Послушай, ты можешь мне сказать, что случилось и почему ты носишься по дому, как перепуганная наседка?

- Значит так, друг мой, - начал Ландри. - Моя соседка имеет отношения с очень, скажем так, влиятельным лицом. Если она передаст твои слова, нас разорвут на части. Тебя и меня. Не спрашивай, почему. Я знаю, о чем говорю. Счастье, что она все еще здесь. Нам надо срочно спасать свою шкуру и убедить ее молчать. Сейчас ты напишешь донос на самого себя и отдашь его мне. Это будет твоим залогом того, что ты будешь молчать. Это не обсуждается. Бери перо и пиши. Я отнесу его ей и покажу. И буду умолять ее забыть об этом разговоре.

- Ты что, спятил?! Донос на самого себя погубит меня, чтобы ты знал. Откуда я знаю, в каких целях она использует его? Тебе-то я доверяю, а вот ей... Да и подумай, Мишель, что, она станет рисковать головой и заявлять этому влиятельному лицу, что я мол, дружок, недобитая аристократка? Подумай! Тогда на гильотине окажется и она, и ее чиновник. Я, может быть, смогу промолчать в таком случае, чтобы не навлекать на нас лишнюю угрозу, но я полагаю, что она две тысячи раз подумает прежде, чем делать такое заявление. Вот так. И скажи мне, что это не логично.


- Логично, - сказал Ландри. Он судорожно пытался понять, как поступить. Предположить, что Робеспьер не знает, к кому ходит по ночам, было невозможно. Разумеется, он знает. И, разумеется, будет защищаться. Если назвать эту фамилию Делье, никто не может гарантировать его реакции. Одно сказанное вслух слово - и можно прощаться с жизнью...

- Ну, вот и все, совершенно не из-за чего переживать, - улыбнулся Бернар. - Ты, Мишель, стал слишком нервным после ареста. Конечно, тебя можно понять, но это не значит, что нужно теперь уйти в подполье и шарахаться от каждой тени? Вот увидишь, аристократка и не пикнет, так как ей тоже неохота прощаться с жизнью. И знаешь... вот какие принципы справедливости и равенства мы проповедуем, если моя любовница, ничуть не хуже, а может, даже лучшее ее, завтракает черствым хлебом, если он есть, а эта - булочками? Так что не дрейф, Мишель. Нет ничего плохого в том, если булочками позавтракаем и мы.

***

Маркиза де Шалабр поставила на стол пустую чашку. Главное - принять решение. Все это время перед глазами стояла та комната в Ванве. И Сомерсет - кажется, так его звали....

… События месячной давности. Они – вдвоем. За дверью Робеспьер беседует с жандармами. Сомерсета трясет мелкой дрожью. На секунду он ослабляет хватку и прислоняется к стене, вытирая пот со лба. Маркиза смотрит на него, не отрываясь и боясь пошевелиться. Наверное, он очень болен. У него огромные блестящие глаза, взгляд мечется по комнате. Наверное, нужно попытаться вырваться. Но ее переполняет жалость.

- Что, маркиза, никогда не видели подобного? – шепотом спрашивает ее похититель.
- Вам плохо?
- Мне не хочется умирать. Это плохо или хорошо? – его губы искривляются в подобии улыбки. – Я бьюсь за свою жизнь. А вы?

Нужно вырваться. Она может заговорить его и, усыпив его бдительность, закричать, броситься к двери, забыв на секунду о пистолете в его руке.

- Бесполезно, маркиза. Я знаю, о чем вы думаете… - Сомерсет участливо кивает. – Думаете, что если вы выйдете отсюда, ваш кошмар закончится? Ошибаетесь. Он лишь приобретет новые формы. Посудите сами. В вашем доме – государственный преступник. Сообщник барона де Баца. Вы сможете доказать, но не были в сговоре со мной? А ваши отношения с бароном? Пока что никто ничего не знает. В моей власти сделать так, чтобы это стало достоянием общественности. Ваш тиран не простит вам этого. Никогда. Не проще ли просто дать мне возможность вырваться?

Маркиза бросает взгляд на дверь. Сейчас жандармы уйдут, и все пойдет по его плану. Почему она медлит? Неужели слова Сомерсета настолько запали ей в душу? Надо решиться. То бы он не говорил… Надо доверять Максимильяну, он найдет выход из положения, даже если Сомерсет воплотит свою угрозу в жизнь… Еще минута. Решиться… У ее головы вновь оказывается его рука с пистолетом. Жандармы ушли.

- Вы благоразумная женщина, маркиза. Все будет хорошо. Обещаю, что не причиню вам вреда…

…. Сколько раз она прокручивала в мыслях ту сцену? Сотни раз. Сотни раз продумывала, как бы все обернулась, найти она тогда в себе силы на решительные действия. Сейчас история повторялась. Только все зашло не так далеко, и ситуацию можно было изменить. Человек, который идет на шантаж, заслуживает наказания. Видит Бог, она в своей жизни не сделала ничего такого, за что ее должны судить. А этот молодой журналист решил спуститься на скользкую тропу. Что ж… Пусть. Она приняла решение. Пощады не будет.

Через минуту маркиза стучалась в комнату Ландри. Из-за двери доносились приглушенные голоса. Они, видимо, обсуждали сложившуюся ситуацию. Бедняжка Мишель, он перепуган до смерти. Она постарается сделать все так, чтобы он не пострадал.

- Мишель, простите, что отрываю вас от беседы. Я все обдумала. И готова поговорить с вами обоими.

- Пожалуйста, садитесь, - вежливо сказал Бернар, освободив стул от кипы бумаг. Будем соблюдать вежливость в общении, почему бы и нет? - Конечно, это не кресло и не такое роскошное, к которому вы привыкли, но все равно. Пожалуйста, говорите. Мы вас очень внимательно слушаем. Поверьте, я вовсе не такой страшный, как вы, возможно, думаете. Если мы сумеем столковаться, я никому не скажу о вашей тайне, поверьте. Будете и дальше наслаждаться жизнью... позволяя и другим пожить немного лучше, чем они живут сейчас. Это справедливо, не так ли?

Ландри бросил на маркизу полный отчаяния взгляд и промолчал.

- У каждого человека свои понятия о справедливости, - сказала маркиза, занимая предложенное место. - Я готова выслушать ваши условия. И выполнить их в меру своих возможностей.

- Хорошо, что вы заговорили об этом, - серьезно сказал Делье. - Перед тем, как вы пришли, я как раз говорил Мишелю о понятии равенства. Согласитесь, что это один из основных революционных принципов, хотя вы можете об этом и не знать. Так вот, маркиза, будет только справедливо, если вы немного поможете тем, кто живет немного хуже, чем вы. Вот посмотрите хотя бы на Мишеля... Пьет какую-то бурду, ест непонятно что... Так и умереть недолго... Меня же вполне устроит небольшая сумма, скажем, в сто ливров... за этот месяц и немного продуктов, которые у вас, я вижу, хорошего качества.

- Вы хотите, чтобы я отдала вам запасы продуктов? - удивилась маркиза. - Что ж, берите. Их не так много, как вам кажется. Что касается денег, то я не держу такой суммы дома. К какому сроку вы хотите получить их? И каковы гарантии, что вы сохраните мой секрет в тайне? Согласитесь, это тоже следует обговорить.

- Я хочу получить их сегодня, - развел руками Делье. - А если вы вместо банка решите пойти к жандармам, то обещаю, что на суде я расскажу все, что знаю о вас. Простите, но у вас нет выбора и единственной гарантией может служить мое честное слово. Согласитесь, это уже немало. Если же вы откажетесь... Что же, я подожду, пока к вам придет тот человек, который приходит и расскажу все ему. Он политик, как мне сказали. Уверен, что он выложит требуемую сумму не задумываясь, чтобы не портить себе карьеру и сохранить голову на плечах.

Маркиза опустила глаза. Как все это отвратительно! И глупо винить во всем революцию. Честный человек останется честным при любых обстоятельствах и вне зависимости от того, сколько у него денег и чем он вынужден питаться. Она поставит в известность Максимильяна и посоветуется с ним, как поступить.

- Не нужно меня пугать, молодой человек. Я приняла к сведению ваши пожелания и постараюсь все выполнить. Что касается моих продуктов, то Мишель знает, где они лежат. Берите. - Маркиза с достоинством поднялась, стараясь не смотреть на Ландри.

- Как видишь, маркиза оказалась очень даже сговорчивой, - улыбнулся Делье, когда за женщиной закрылась дверь. - А ты боялся. Если она поторопится, то вечером мы сможем устроить роскошный банкет! А пока что давай все-таки обсудим материал для газеты?

- Вечером и обсудим, - сдержанно ответил Ландри. Вот так, за одну минуту, можно разбить человеческую жизнь. Судя по всему, ему нужно бежать из Парижа. И сделать это, как можно скорее.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 26, 27, 28 ... 35, 36, 37  След.
Страница 27 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group