Вампиры Анны Райс

[Xochitl]

Здорово не бейте. ;) Это первое, что я начала писать по-русски за много-много лет. Сюжет мой (это только самое начало того, что я задумала), научно-фантастическая направленность - тоже, а вот герои навеяны....ну в общем, поймете, кем.

Интересно, тянет ли это на начала повести, и читабельно ли?


Земля была устлана прошлогодними прелыми листьями, - бурыми, чернеющими, со стоящими в них темными, блестящими лужицами. Сквозь них уже пробивались первые фиалки, точно маленькие язычки фиолетового пламени, но теперь их вид во мне ничего не вызывал, кроме смутных воспоминаний и слабой, непонятно к чему относящейся боли.

На одном совсем черном листе, почти полностью превратившемся в сквозную сеть из жилок, лежал мертвый паук-сенокосец. Я взялся двумя пальцами за одну из его ножек, которая была почему-то странно и неуклюже согнута, и поднял его, разглядывая его шерстистое круглое тельце и тончайшие лапки, а затем оторвал одну, и на тельце выступила капелька млечно-белого сока.

- Не надо, Бруно, - услышал я голос Этьена.

- Почему? – спросил я и уронил маленькое тельце назад, на бурые мокрые листья. – Я только хотел получше рассмотреть его. Может, я его потом зарисую. Он ведь мертвый; я не могу причинить ему никакого вреда.

- Просто не надо, - спокойно, без тени отвращения или упрека, но настойчиво повторил Этьен. Отчего-то мне захотелось послушаться его, хотя на его глазах я делал гораздо худшее.

Я повернулся туда, где в сгущающемся сумраке темнела его фигура. Одет он был по своему обыкновению опрятно и скромно, во все черное. Просторные вельветовые брюки, шерстяной свитер с высоким горлом, тяжелая, длинная замшевая куртка с широкими лацканами, которую он никогда не застегивал; вьющиеся иссиня-черные волосы волнами спадали на плечи, обрамляя широкое смуглое лицо с тонкими, точеными чертами, и глаза мягко светились зеленью.

Он поднял правую руку, задумчиво глядя на плотно обвившегося вокруг нее ллинла, и тот лениво зашевелил усиками. Ллинлы были не просто живым оружием; они умели мыслить и общаться с людьми, которым были привиты, передавая им нехитрые образы и требуя выполнения своих желаний, а также, в свою очередь, могли угадывать желания и чувства хозяина и подлаживаться под них. Этьенов Боец, как его прозвал вырастивший его биоинженер, отличался в этом отношении особой чуткостью. С тех пор, как у Этьена не стало семьи, он стал часто разговаривать со своим ллинлом вслух, и порой, задумавшись, тихонько качал правую руку, поддерживая ее под локоть, будто это был ребенок. Боец отзывался на ласку, поводя усиками, и пытался успокоить хозяина, посылая ему смутные счастливые сны.

Вот так; Этьен пришел ко мне когда-то с открытой душой, а я отнял у него самое дорогое и только и смог дать ему ллинла взамен.

Желтовато-белесое кожистое тело Бойца охватывало всю руку Этьена до локтя и почти полностью скрывало кисть, так что видны были только загорелые пальцы с поблескивавшим на них золотом колец: одно, широкое, на безымянном, а другое, такое же, только намного меньше и тоньше, на конце мизинца. В ту страшную для него ночь Этьен нашарил его среди золы, и, подняв, долго глядел на него с помертвевшим лицом и с таким пронзительным свечением в зеленых глазах, что все заглянувшие в них отшатывались, а потом надел его себе на палец и пошел прочь, слегка пошатываясь, как пьяный, и все уступали ему дорогу. С тех пор он никогда не снимал его.

- Я даже не знаю, что я чувствую, - проговорил я. – И зачем я делаю это. Да и это не имеет значения. Меня уже убили. Давно, задолго до Бертрана. Бертран только довел до конца то, что начали другие, только и всего.

Этьен пристально, но все так же спокойно смотрел на меня.

- Ты поэтому так поступил с ним?

- Да, - ответил я. – И я сделал с ним только то, что он когда-то сделал со мной. Не более того. Впрочем, это тоже не важно.

Теперь для меня ничто не важно. Как-то я видел забытую кадильницу, которой уже давно никто не пользовался. Это было давно, - так давно, что по сей день кажется каким-то смутным сном, хотя теперь я снова помню все, что случилось со мной за столетия моей жизни. Я не могу сказать, где это было и как. Но если я закрою глаза, то очень ясно вижу тот деревянный столик, а на нем цепочку и прикрепленную к ней глубокую золотую чашечку, на которой играли неровные отблески свечей, сплошь черную, обуглившуюся. Вот и я тоже, - насквозь выжжен и почернел изнутри, и там, где во мне могло что-то быть, теперь одна зола. После того, что сделал со мной Бертран, сам того толком не понимая, я даже не хочу умереть.

Но когда-то, когда-то...

[Fallen Angel]

Интересно получилось! С удавольствием прочту продолжение!

[Rowen]

Очень интересно! А продолжение будет?

[muse]

Я требую продолжения банкета!
А если серьезно - мне очень понравилось, загадочно, чувственно..
Первый абзац просто супер. Один постоянный читатель вам уже обеспечен!

[Xochitl]

Muse, Rowen, Fallen Angel -

Спасибо!

Мне самой это кажется очень корявым, но я рада, что понравилось. А продолжение будет - сейчас кое-что пишу, только как всегда без всякого хронологического порядка, так что, наверное, долго буду приводить все в божеский вид.

[Fallen Angel]

Xochitl, жду с нетерпением!)))

[Xochitl]

Бруно стоял напротив челнока. Серебристый свет лампы, освещавшей площадку, выхватывал из темноты его каштаново-золотистые волосы, смуглое спокойное лицо и большие карие глаза с затаившейся в них золотинкой. Он был тонкий и хрупкий, невысокого роста, и на вид ему можно было дать лет шестнадцать, не больше. Одет он был в кремовую рубашку и коричневый вельветовый костюм, который очень шел ему и плотно облегал его стройную фигурку.

- Было большой честью сопровождать Вас, Рем, - сказал Бруно и поклонился, подняв ладони в традиционном жесте, означавшем, что на них нет огненной силы. – Если я Вам понадоблюсь, я всегда к Вашим услугам.

Тот, кого звали Ремом, молчал, продолжая как-то странно, пристально глядеть на него, точно чего-то ожидая. Это был плечистый, мощного сложения мужчина лет сорока пяти. В его смольно-черных волосах уже пробилась проседь, а темное лицо пересекало несколько морщин, очевидно, преждевременных, которые в слабом освещении казались еще заметнее и глубже. В спокойных ярко-синих глазах Рема время от времени мелькали серебряные блики.

Бруно тоже стоял молча и смотрел на своего спутника. Ведь он не всегда был таким смуглым, подумалось ему. Нет, кожа у него молочно-белая, такая редко у кого бывает. Он просто обгорел. Да, огонь....топот подкованных сталью сапог по беленому полу....не дом, а ловушка, все полыхает и некуда деться....детей, нет, только не детей, умоляю, лучше меня, но оставьте детей...

Голову Бруно пронзила острая боль, и он пошатнулся, невольно застонав, так что Рем едва успел подхватить его.

- Что с тобой....с Вами, Бруно? – тихо, с нескрываемой тревогой спросил он.

Глаза Бруно, казалось, стали еще больше и глубже, а лицо приобрело какое-то потерянное и одновременно удивленное выражение, будто он никак не мог взять в толк, где он и что происходит вокруг. Постепенно он приходил в себя, и наконец мягко отстранил Рема.

- Нет...ничего, - прошептал он. – Может, померещилось что... Надо будет сходить к врачу и проверить импланты. Прошу Вас, не беспокойтесь обо мне.

Рем протянул руку и, отведя в сторону каштановые пряди, осторожно коснулся основания уха Бруно, куда был вживлен наружный имплант. Он покачал головой, точно получив подтверждение каким-то своим невеселым мыслям, но промолчал. Потом он тронул ушную раковину Бруно и посмотрел на свои пальцы. На них были алые пятна.

- У Вас ухом идет кровь, - сказал он. – Этого не должно быть. Вы уверены, что все в порядке?

Проследив глазами движение Рема, Бруно повторил его, своими собственными пальцами дотронувшись до уха, и растерянно посмотрел на оставшуюся на них кровь.

- Да...вполне, - наконец ответил он и поднял свои огромные темные глаза на Рема. – Мне надо лететь. Спасибо Вам за все.

- Прошу, пойдите и проверьте Ваши импланты сегодня же ночью, - со сдержанной отеческой лаской сказал Рем. Он выглядел печальным и не на шутку встревоженным, и, казалось, думал о чем-то своем. – Этим нельзя рисковать.

- Я сделаю все, что необходимо. Вы очень добры ко мне. Прощайте.

Усевшись в челнок и положив пальцы на сенсорный пульт управления, чтобы включить дворники, Бруно видел сквозь затемненное стекло, усыпанное сверкающими брызгами дождя, как Рем провожает его обеспокоенным и таким же странным взглядом. А ведь это не в первый раз, подумал он. Рем вообще всегда так на него смотрел. И на негласных совещаниях членов Совета Мудрых, где Бруно присутствовал как один из личных хранителей ее величества, и когда они случайно где-нибудь встречались. И каждый раз, когда Бруно ощущал на себе его взгляд, ему почему-то становилось не по себе. Рем о чем-то смутно напоминал ему, и он никак не мог отделаться от мысли, что это «что-то» он обязательно должен знать, должен припомнить, и тогда все изменится, встанет наконец на свои места... Но вспомнить ему никогда не удавалось. И вскоре он одергивал себя: в самом деле, что у него могло быть общего с Ремом? Тот был председателем Совета Мудрых и главным управляющим ее величества. Само собой, Бруно был обязан защищать его, как и любого другого члена Совета, и отдать за него жизнь, если будет нужно. Но лично к Рему он не имел, да и не мог иметь никакого отношения.

Бруно поднял челнок и повернул его, чтобы лететь назад к зданию Совета, и когда он еще раз взглянул на площадку, ему показалось, что Рем закрыл лицо руками.

[катрин]

ОЧЕНЬ интересно БРАВО! :!:

[Rowen]

Очень интересно и красиво! Мне очень понравилось! Браво!

[Fallen Angel]

Отлично! читала с огромным интересом!

[Xochitl]

катрин, Fallen Angel, Rowen -

Большое спасибо! *обнимает всех* Буду продолжать, только не обещаю, что смогу скоро выложить. Снова сбилась на английский, переводить придется ;)