Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого ордена. Детективный триллер...
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 11, 12, 13 ... 20, 21, 22  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Июн 26, 2009 1:30 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Февраль 1983 года

Вена

Бьянка, Миранда Форстер

Спокойное лицо, чуть близорукий взгляд, скованность в движениях и какая-то внутренняя растерянность. Она всегда была немного похожа на монашку. Миранда Форстер. Страшное существо, напрочь лишенное сострадания во всем, что касается ее принципов. Бьянка поймала себя на мысли, что боится. Рэймонда она неплохо изучила и знала, что у него есть слабости. Миранда была сильнее. С фанатиками всегда так. А ее фанатизм граничил с психическим расстройством.

Разыскать Миранду Форстер ей помог случай. Однажды, наблюдая за домом Рэймонда, она заметила курьера, который нес письмо. Письмо пришло из Вены, от Элизабет Свэнсон. Бьянка запомнила адрес, а реакция на письмо Рэймонда, помогла ей узнать, кто стоял за этим именем. Дальнейшее было делом техники.

Когда Бьянка вошла в ее комнату, Миранда даже не удивилась. Лишь закрыла книгу и уставилась на нее своими спокойными до жути глазами.

- Вы все-таки нашли меня? Вы убьете меня прямо сейчас или постараетесь доставить мне физические неприятности в память о лаборатории? – голос Миранды был безжизненным и тусклым. Она не боялась.

- Я не буду вас мучить. Просто попрошу сказать мне несколько слов. А потом вы, конечно, умрете, Миранда. – Бьянка мягко взяла из ее рук книгу и отложила. А затем дотронулась до ее руки. – Я рада, что вы живы. Вы нужны мне, Миранда.

В глазах мисс Форстер Бьянка прочла злость. Отлично. Ее нужно вывести из себя, иначе ничего не получится. Когда-то Мариус рассказывал, как трудно воздействовать на эмоционально воздержанных людей. Миранде хладнокровия было не занимать.

- Что конкретно вы от меня хотите? – Миранда быстро взяла себя в руки.

- Ничего. Только несколько слов, которые позволят мне расквитаться с вашим братом Рэймондом. Вот ему я действительно приготовила неприятный финал. Вы – лишь звено этой цепочки. Вы просто выполняли свою работу. Поэтому умрете быстро.

Она отреагировала на имя брата даже быстрее, чем думала Бьянка. Вот оно!

- Я не буду помогать вам мстить моему брату. – Миранда поднялась и направилась к кухне. – Заставите – ваше право. Я хочу заварить себе кофе. Вам не предлагаю, знаю, что вы не употребляете ничего, кроме крови людей.

Бьянка растерялась. Самообладание Миранды начинало ее беспокоить. Почему она не боится? Бьянка взволнованно разглядывала вещи Миранды. Женщина без лица. Ни одной детали, говорящей о ее характере! Взгляд упал на лежащую книгу, и Бьянка из любопытства потянула ее к себе. На пол выпала картинка. Бьянка вспыхнула. «Искушение Амадео»! Небольшая фотография. Откуда?

- Положите фотографию. Немедленно. – Что это? Бьянка не верила своим ушам. Миранда Форстер нервничает?

- Не отдам. Зачем вам мой Амадео? – Бьянка разорвала фотографию на мелкие кусочки и швырнула ей в лицо. – Вот и все, Миранда. Конец вашим романтическим мечтам.

Бледное лицо Миранды Форстер начало покрываться красными пятнами. Вот, значит, как. Интуитивно Бьянка поняла, что если потеряет хотя бы минуту, то проиграет. Она достала диктофон. Наконец-то, мысли Миранды послушно выстроились в нужном порядке. Она была управляема. Теперь. И это - главное...

...Бьянка в изнеможении опустилась на пол. Никогда не думала, что справиться с простой смертной может быть так трудно. Несколько раз она была на грани срыва. Если бы не Амадео… Окно распахнулось порывом ветра, что вывело Бьянку из задумчивости. Над ней все еще колыхалось тело Миранды Форстер. Получив с нее все, что нужно, Бьянка заставила ее повеситься. Стук. С ноги Миранды упала туфля. Бьянка порылась в сумочке и достала пачку сигарет. Совершенно дурацкая привычка смертных, которую она подсмотрела у Маэла. Но иногда и правда здорово отвлекает. Где-то завыла сигнализация. Надо уходить. Неожиданно взгляд Бьянки привлек медальон на шее Миранды. Раньше она его не замечала, но сейчас… Бьянка подошла, не в силах оторвать от него глаз. Маленькая и незатейливая старинная вещица. «Анриетте с любовью». Бьянка аккуратно отстегнула медальон и сжала его в руке. Как тогда, в феврале 1794 года.

***

Это была самая холодная зима в Париже за последние годы.

- Неужели ты ничего не оставишь для своей Анриетты? – Ее спутник смеется и отводит глаза. Никто не знает его таким. В этом городе его имя наводит ужас на всех, включая самых влиятельных граждан.

- Это все глупости и пустые разговоры. И потом, Анриетта…

- Ты прекрасно знаешь, что она от тебя без ума. Ты едешь туда, откуда можешь не вернуться. Ты обязательно должен что-то оставить. Пойми, для нее это важно. Мне на ее месте, во всяком случае, было бы важно, - поправляется Бьянка.

Он кивает, изображая преданный взгляд. – Слушаюсь, дорогая синьора. Но что я должен ей оставить? Я разучился делать подарки. Это было в прошлой жизни. И не со мной.

- Медальон! Это будет самое лучшее. Я знаю потрясающего мастера. Он живет тут, неподалеку. И работает допоздна. Сейчас я отведу тебя к нему и мы с ним обо всем договоримся. Не спорь, пожалуйста. Мне нравится Анриетта Леба. И потом, она сестра одного из твоих лучших друзей! Пойдем. – Бьянка берет его под руку, и почти бегут по направлению к улице Ришелье.

***

Нет. Только не это. Так не бывает!
Бьянка медленно открыла крошечный замочек и взглянула на старинный портрет.
На нее смотрел Антуан Сен-Жюст.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Июн 26, 2009 5:45 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Февраль, 1983

Вена.

Рэймонд Форстер.

Рэймонд Форстер почти бежал к дому, где жила Миранда. Он не находил себе места с тех пор, как прослушал автоответчик: "Рэй... приезжай... меня хотят убить. Я чувствую, что меня выследили. Я боюсь. Пожалуйста, Рэй".

Он тут же взял несколько дней за свой счет на работе и первым же рейсом вылетел к сестре. Нужно забрать ее, чем скорее, тем лучше! Что могло случиться? Кто ее выследил? Босс? При мысли об этом человеке, Рэймонд сжал кулаки. Да, очень может быть, что Босс решил таким вот способом поквитаться с ним, а может быть и расставить ловушку. Как ни странно, мысль о возможной западне практически не пугала его. Будь что будет. Главное – узнать, что с Мирандой. Убедиться, что она в безопасности. Почему он не подумал об этом раньше? Нужно было рассказать ей все, объяснить, предупредить… А он… Боялся, что у нее будут неприятности? Да, наверное.

Рэймонд поймал себя на том, что уже минут десять жмет на кнопку звонка. Никого нет дома. В одиннадцать вечера? Он поежился. На улицу выходить не хотелось. Холодно. Легкое пальто ничуть не грело и не спасало от ледяного ветра. Что теперь делать? Можно найти какой-нибудь бар и немного подождать там, пока не закроются… Можно поискать гостиницу. А можно подождать до утра на вокзале и зайти позже.

Он оперся спиной о дверь и, к его удивлению, дверь приоткрылась. Не заперто? Как такое может быть? Рэймонд осторожно зашел в квартиру. В нос тут же ударил тошнотворный, немного сладковатый запах, который усиливался по мере того, как он приближался… Он не помнил, сколько времени стоял так, глядя на тело. В горле стоял ком. Кажется, он кричал и вел себя как безумный… Но лучше было бы сойти с ума, чем осознавать то, что произошло. Миранды больше нет.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Июн 27, 2009 12:09 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Февраль 1983 года

Лондон, резиденция Ордена Таламаска

Дэвид Тэлбот, Аарон Лайтнер

Это был безумно трудный день. Дэвид, закурив сигару, выключил верхний свет и некоторое время сидел в своем кресле, вытянув ноги перед собой и пуская дым. Виски. Нужно выпить. Он сделал попытку подняться, но вернулся в прежнее положение. Не сейчас. Позже.

То, что произошло с агентом Эллисоном, грозило серьезным скандалом. Хорошо, что никто не знал о его прибытии, иначе не избежать вопросов. Дэвиду стоило большого труда замять эту историю и тихо отправить Стивена в клинику. Там хорошие специалисты. Хотя, насколько он понял ситуацию, шансы Эллисона – минимальны. Еще и мисс Ривз вьется вокруг этого дела. Сдержанная, интеллигентная Джессика закатила форменную истерику, когда узнала о положении дел. Конечно, она узнала лишь часть. Но достаточно, чтобы тут же превратить Эллисона в великомученика, а себя – в страдалицу. Но самым ужасным было то, что принесенный в жертву агент почти не придвинул их к разгадке. Они по-прежнему не представляли себе, что прячется за именем Босс. Как же он устал. Очень устал. Вызвать такси и поехать домой. И выспаться.

Аарон Лайтнер положил трубку и некоторое время сидел неподвижно, уставившись на телефонный аппарат так, будто он мог решить все его проблемы. Разговор с лечащим врачом агента Эллисона не прибавил оптимизма, наоборот. Как раз время принять решение... Аарон взял со стола конверт и отправился к Дэвиду. Говорили, что Тэлбот уехал, но это и не столь важно. Можно просто оставить письмо на столе. Лайтнер подошел к двери, постучался и, к своему удивлению, получил приглашение зайти.

- Аарон? Я думал, ты давно уехал. Проходи. Садись. Хочешь выпить? Бокалы и виски там, в шкафу.

- Да, я выпью, - Аарон взял бутылку с виски, стаканы и лед из бара. Закончив приготовления, он поставил поднос на стол и сел в кресло напротив. - Я пришел поговорить с тобой. Сказать, что я принял решение. - Лайтнер продемонстрировал Дэвиду конверт.

- Почему так официально? - спокойно спросил Дэвид. - Ты не можешь мне пояснить на словах?

- Не думал, что тебя застану, - объяснил Аарон. - Слышал, что ты уехал. Дэвид, я хочу вернуться в свой старый отдел, к ведьмам и привидениям. Вот, собственно и вся просьба.

- Почему? Что-то случилось? - Дэвид едва скрыл разочарование. Похоже, назревает еще одно выяснение отношений.

- Ничего не случилось. Просто я так хочу.

Дэвид помолчал, обдумывая с чего начать. Затем продолжил. Подавленно и печально. - Я сделал все, что мог, Аарон. Я до сих пор сам не могу прийти в себя. Тот, кто это сделал с агентом Эллисоном, обладает необычнми способностями. Да ты, наверное, и сам это понял. Эллисон был обречен.

- Босс. Да, пожалуй... Я не об этом. Ты действительно сделал все, что мог, Дэвид. Все, чтобы установить личность этого человека. Но ничего для того, чтобы помочь агенту. Я не хочу больше терять своих учеников вот так. Поэтому и ухожу.

- Перестань, пожалуйста. - Дэвид начинал злиться. - Ты не присутствовал при этом. Таламаска, естественно, возьмет на себя расходы на его лечение. Уверен, что мы смжем ему помочь. Ты нужен мне сейчас. Здесь. Каждый день. На самом трудном участке. Не уходи, Аарон. Прошу тебя.

- Я не присутствовал, потому что ты приказал мне не путаться под ногами, давай будем называть вещи своими именами. И о каких, к черту, расходах на лечение ты говоришь, если человека уже не вернешь? - Аарон не мог вспомнить, когда в последний раз настолько терял самообладание.

- Хорошо. Уходи. - Дэвид вскрыл письмо и, не глядя, подписал заявление. - Возьми.

Аарон спрятал письмо в карман. - Благодарю. Это было важно для меня. А теперь поговорим об этом деле. Я все же хочу найти этого человека, известного нам как Босс... Итак. Наши агенты провели расследование и выяснили, что некоторое время назад, в Рэймсе, Рэймонд Форстер вступил в контакт с бессмертной по имени Бьянка Сольдерини. Ее след теряется там же, в Рэймсе, примерно в то же время.

Неожиданное продолжение. Дэвид с интересом взглянул на старого коллегу. - Бьянка Сольдерини... - задумчиво проговорил он. - Бессмертная, которая никогда не была замечена в связах с другими бессмертными... В Реймсе обосновалась в начале 19 века под именем Элеонора Сольдерини.. Так-так? Дальше?

- В квартире Рэймонда Форстера нашлась очень любопытная вещь, Дэвид. Пуля. Не совсем обычная, как мне объяснили. Эксперты считают, что попадая в тело пуля разрушается, впрыскивая в тело жертвы сильнодействующее лекарство предположительно нервно паралитического характера. Тебе не кажется, что это весьма интересно?

- Ты думаешь, они ловили бессмертных, используя такое оружие? Мы начинали его разработку, но свернули производство. По своим причинам. Ты хочешь сказать, что Бьянка Сольдерини как-то связана с лабораторией? Господи...

- Вы начинали разработку такого оружия? - Аарон не скрывал удивления. - Я не знал. Но вижу, что ты уже умножил два и два. Прибавим три, а именно слух, что лабораторию разгромили бессмертные и получим... Это же может быть своего рода война.

- Да. Об этом я и думаю. Если мы не найдем Босса, Ордену угрожает опасность. Я не сплю ночей, думая об этом. Знать бы, что произошло с этой бессмертной... - Дэвид тяжело вздохнул. - ЧТо касается оружия... Это был проект одного из молодых агентов. Он принес эту идею и некоторое время работал над ней. Очень талантливый мальчик. Но он не рассчитал с лекарствами и скропостижно скончался. А я закрыл проект.

- Самое неприятное это то, что о Сольдерини больше никто не слышал. Допустим, она не общалась с себе подобными, но если на секунду представить себе, что были и другие... Даже молодые бессмертные могут доставить нам много неприятностей и очень может быть, что в этой войне не будет победителей.

- Об этом я и думаю. Аарон... - Дэвид смотрел почти умоляюще. - Нам очень нужен этот журналист. Дэниэл Маллой. Он видел Босса. И он не способен прятаться, как Форстеры. Прошу тебя, привези его. Мы не имеем права его задерживать, это нужно сделать тонко и умно, как умеешь только ты. Он - наш последний шанс. Сделай это, пожалуйста. Ради Ордена.

- Если и он не сможет вспомнить Босса, ты поступишь с ним точно так же, как поступил с Эллисоном ради Ордена? - резче, чем следовало бы, спросил Аарон.

- Я не буду с ним работать. Я раздавлен этой историей. Маллоем будешь заниматься ты.

- Хорошо. Я привезу его.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Июн 27, 2009 1:52 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Февраль, 1983

Лондон.

Дэниэл Маллой, Аарон Лайтнер.

«Молодой человек, мы закрываемся». – Дэниэл вздрогнул и резко обернулся. Ничего такого. Просто симпатичная официантка. Просто действительно, наверное, поздно. Просто поздно, и все. Он захлопал себя по карманам в поисках кошелька. Сейчас придется уйти из этого места. Жаль. Тут было спокойно. Главное, не сорваться, главное, не сорваться.

Дэниэл вышел на улицу и поежился. Вчера, прилетев в Лондон, он совершенно забыл, что Англия – не Индия. Дурак, не взял теплых вещей. Мимо прошла парочка панков, оживленно обсуждая концерт новомодной группы «Killer Queen» и отпивая из банок пиво. Выпить, как хочется выпить! Но нет, не сейчас. Нельзя. Нужна трезвая голова. Дэниэл чиркнул зажигалкой, пытаясь успокоиться. Вчера, когда ему в истерике позвонила Джесс, он бросился в Лондон, не раздумывая. Дэниэл никогда не размышлял над вопросом, есть ли у него друзья. А тут вдруг понял. Есть. Точнее, был. «Я видела его. Он сошел с ума, Дэниэл. Он никого не узнает!!!» - Джесс буквально кричала в трубку, захлебываясь слезами. – «Это из-за того расследования. Тебе тоже грозит опасность. Я видела призрака, который мне сказал… Поверь мне». Дэниэл рассеянно пообещал ей, что непременно останется в Дели и затаится. А сам, повесив трубку, двинулся в аэропорт и взял билет до Лондона. Зачем? Он и сам не знал. Вот еще одно кафе. Чай тут продают и пирожные. Отлично, то, что надо. Главное – не сорваться.

Аарон зашел в кафе, сделал заказ и не дожидаясь пока журналист обратит на него внимание присел за столик рядом.
- Дэниэл Маллой? Мне нужно поговорить с вами.

Дэниэл отшатнулся.
- Что вы от меня хотите? - Черт, нервы сдают. Стив в таких случаях никогда не паниковал. - Я в чем-то обвиняюсь? Нет? Тогда идите своей дорогой, мистер. Я знаю свои права.

- Вас не в чем не обвиняют, Дэниэл, - вздохнул Аарон. - Меня зовут Аарон Лайтнер, я коллега Стивена Эллисона.

- Не поддамся на эти штучки. - упрямо сказал Дэниэл. - Знаю я вас. Коллег. Был один такой. Не помню, правда, кем представлялся. Но тоже, наверное, из ваших. В дурдом меня посадил, жаба недобитая. Уйдите лучше, мистер... Лайтнер? - Дэниэл прищурился, вглядываясь в его лицо. Его зрение уже давно оставляло желать лучшего, но он категорически не желал этого признавать. - Чееееерт... - протянул Дэниэл. - Так это вы увезли Стивена из Дели? Ах ты мразь!!!!!!! Что вы с ним сделали, гады?

- Это я увез Стивена из Дели, - спокойно ответил Аарон. - Если бы я этого не сделал, он бы умер. К сожалению, это не помогло ему сохранить рассудок. Тот человек, который запер вас в дом для умалишенных поработал над сознанием вашего друга. Это рано или поздно закончилось бы летальным исходом. Нам удалось спасти его жизнь, но не память.

- Да врешь ты все!! Он был совершенно нормальным!! Он только про чертово расследование не мог думать! У него все было отлично, он живл со своей девчонкой, все у него прекрасно было! Если бы вы не вмешались! Зачем вы к нему полезли? Что, мало на вас ищеек работает? Заняться нечем? И что теперь? Стив - инвалид по вашей вине, а вы бродите, как ни в чем ни бывало по улицам, разыскивая, к кому еще прицепиться. Чего вам от меня надо? Про вампиров поговорить? Про убийства? Или в дурдом вернуть? Может, вы меня хотите это.. .как свидетеля? А?

- Ничего подобного. Мне нужно, чтобы вы вспомнили того человека, который поместил вас в больницу. Это все.

- Но... но я не помню его, - растерянно пробормотал Дэниэл. Под взглядом этого человека он как-то сник и уселся обратно на стул.

- Попытайтесь. Это очень важно.

- Ну, глазастый такой. В смысле, глаза у него такие странные. Рыбьи. Светлые-светлые. И горят, как у ненормального. Если б не глаза, то вполне обычный старичок под полтинник. Тощий такой. Волосы у него такие, знаете, клочьями как будто. И одевается, как клерк. А имя у него такое редкое, необычное... А фамилия... - Говорить становилось все труднее. Дэниэл изо всех сил старался вспомнить - вроде как что-то важное... имя и фамилия. Когда он отрубился тогда, перед дурдомом в машине, этот чудик кому-то звонил по телефону и представлялся... а потом вдруг каааак глянул... и все - прощай, головной мозг. - Черт, со мной что-то происходит, - пробормотал Дэниэл. - Спать хочу. Завтра поговорим. Я... пойду... Спать...

- Куда вы пойдете? Вам есть где ночевать? - спросил Аарон. Ему не терпелось сейчас же отправиться в Орден и рассказать все Дэвиду. Не столько со слов журналиста, сколько в его мыслях он видел образ того, кого называли Боссом. Но нельзя бросать молодого человека просто так. Не исключено, что за ним следят... - Вы слышите?

- Он ... здесь. - сказал Дэниэл и закрыл глаза. Через секунду он уже крепко спал, зажав в руке непотушенную сигарету.

Журналист спал. Аарон взял из его пальцев зажженную сигарету и аккуратно затушил окурок. Потом подозвал официанта и попросил вызвать такси. Оглядываться по сторонам в поисках Босса не имело смысла. Сейчас никто не может помешать ему следить. Пусть следит, если есть желание. Когда машина остановилась у кафе, Аарон разбудил журналиста и вместе с официантом помог ему сесть в автомобиль. Едва опустившись на сиденье, Дэниэл Маллой снова уснул. Лайтнер расплатился и, захлопнув дверцу, назвал адрес штаб квартиры Ордена.

****конец седьмой части****

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Июн 30, 2009 6:16 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

***** часть ВОСЬМАЯ ****

апрель 1793 года

Канн

Рэднинальд Лайтнер, Шарлотта Кордэ

- Итак? – Рэджинальд Лайтнер, глава Ордена Таламаска смотрел строго и выразительно. С годами он научился скрывать восхищение, которое питал к этой женщине. Удивительная, преданная, безжалостная в своих принципах. Настоящая находка и пример для подражания для любого агента… В тот день, когда Лайтнер предложил принять ее, четырнадцатилетнюю французскую аристократку, в члены Ордена, он выслушал массу нелицеприятных отзывов о себе. Но он выстоял и настоял на своем. И оказался прав. Сейчас ей было 22. И более талантливого сотрудника было невозможно отыскать среди многочисленных агентов Ордена. Шарлотта Корде. Маленькая женщина, которая никогда не была ребенком. В 14 лет она умела читать мысли и видела то, чего не видели даже самые опытные. В 22 она научилась жить второй жизнью, не только скрывая мысли, но и разработав собственную систему «другой Шарлотты». Его смелый ангел-хранитель. В тот день, когда исследование жизни бессмертных зашло в тупик, она выступила в его защиту. « Не стоит отказываться от исследований! Я знаю, что слишком молода, чтобы просить об этой чести, но позвольте мне возглавить это направление! Клянусь, я добьюсь результатов, чего бы мне этого не стоило!» Ее серые глаза метали молнии. Она говорила долго и выразительно. Ее речь, в которой она изложила свой план, длилась около часа. После этого даже самые сомневающиеся отдали ей свой голос.

Сейчас они сидели в небольшой кафе на окраине Канна. Этот провинциальный городишко, взбудораженный Революцией и слухами о деятельности Конвента, стал лучшим пристанищем для Шарлотты. Именно здесь она проводила свои встречи с одним из Древнейших, прикидываясь перед ним невинным созданием и потихоньку собирая информацию.

- Реджинальд, думаю, мне нужно ехать в Париж. – Глаза Шарлотты блеснули решимостью. – Париж наводнен бессмертными. Уверена, что там я принесу намного больше пользы, чем здесь.

- Шарлотта, нет. Это слишком опасно. Не сейчас. – Лайтнер подавил в себе желание согласиться на ее предложение. Он не сомневался, он она сделает в Париже больше, чем двое агентов, безвылазно там проживающих. Но что-то подсказывало ему, что нужно подождать. – Лучше расскажи мне, что ты узнала.

- Хорошо, как скажете, мистер Лайтнер. – Спокойная уверенность и взгляд из-под ресниц. – Бессмертный по имени Эрик посетил меня вчера. Как всегда, говорил о своем историческом труде и жаловался на болезнь. Скучно… Но мне удалось прочитать в его мыслях многое. К примеру, как вам понравится информация о том, что среди бессмертных бушуют такие же страсти, как и среди нас, людей? Эрик оказался вовлеченным в интригу, связанную с небезызвестным вам Театром вампиров. Некий бессмертный по имени Сантино – не забудьте внести это имя в архив, кажется, о нем мы еще не слышали, - попытался захватить власть в Театре. Но больше всего меня заинтересовала другая информация. Несколько месяцев назад в газете «Друг народа» прошла серия заметок, подписанная неким Жаном Клери. В этих заметках прослеживается необычная тенденция. Они написаны иначе, чем другие статьи. В них вскрыты факты, до которых не удалось докопаться ни одному из местных журналистов. Чтение мыслей? Безусловно. Этот журналист – Клери – пропал при невыясненных обстоятельствах, предварительно фактически предсказав измену генерала Дюмурье. А недавно в «Друге народа» была опубликована переписка генерала с некоторыми членами партии жирондистов. Недружественной, как вы знаете, якобинцу Жан-Полю Марату… Рэджинальд… Интуиция подсказывает мне, что это дело рук Клери. И что Клери – не простой смертный. Поручите мне это расследование! Бессмертный, который по уши погряз в делах смертных – это идеальное поле для исследований! Прошу вас…

Рэджинальд Лайтнер стойко выдержал взгляд Шарлотты. Она умела убеждать. Но нужно было все обдумать, прежде чем отправить ее сейчас в Париж. Это требует времени и соответствующей подготовки. Никто не должен знать о деятельности Ордена. Никто и никогда. Он накрыл своей рукой руку Шарлотты.

- Шарлотта. Мое дорогое дитя. Я знаю, что вы готовы на все ради Ордена. Прошу вас, подождите. Вы отправитесь в Париж, обещаю вам. Нужно лишь немного подождать. Продолжайте писать письма своему Эрику и наблюдайте. Я свяжусь с вами. Обещаю.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Июл 01, 2009 9:34 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1793

Париж.

Марат, Сен-Жюст, Бьянка, Робеспьер, Дантон, Фукье-Тенвиль и другие.

- Судебное заседание продолжается!

Жансонне бросил быстрый взгляд на Бриссо и отвернулся. Похоже, что этот процесс запомнится всем в первую очередь как триумф подсудимого. Сочувствие революционного трибунала, сочувствие людей, которые собрались в зале заседания и вокруг здания суда, заявление прокурора Фукье- Тенвиля, который сказал, что не знает большего друга народа, чем Марат, превратили заседание в фарс. Любое заявление подсудимого встречалось бурными овациями. А Друг Народа отнюдь не защищался. Он обвинял. И требовал, чтобы жирондисты были наказаны.
Наконец, Марат поднял руку, требуя тишины. И продолжил свою речь так, как будто находился в якобинском клубе, а не в зале суда:

- Я сказал все, что касается первого пункта обвинения. Теперь второй. Меня обвиняют в том, что в февральской газете я призывал к грабежам и убийствам. Я отрицаю это глупое обвинение! Возмущенный интригами, к которым прибегли враги родины с целью довести народ до отчаяния, сокрушаясь зрелищем перекупщиков, повышающих цены на хлеб, я только указал, что мера, которая способна пресечь их, диктуется простым здравым смыслом.
В любой другой стране разгром нескольких магазинов и казнь нескольких перекупщиков пресекли бы этот разбой. Но подобные мероприятия у нас неприменимы! Я всего лишь указал меру, которую ни в коем случае не следует применять! Это не значит рекомендовать убийство, глупые люди! Это значит, обсудить средства прекращения беспорядка! И я имел право предлагать их и как простой гражданин и как человек, состоящий в Законодательном собрании! Глупо, очень глупо делать это пунктом обвинения, граждане!
Те, которых я называю не иначе как клика государственных людей, просто воспользовались этим номером газеты для того, чтобы подосланные ими эмиссары разгромили несколько лавок бедных бакалейщиков с целью обвинить в этом меня! Так что этот пункт обвинения ограничивается всего лишь предложенным мною средством, которое я считал вполне подходящим для прекращения гибельного разбоя перекупщиков!

Марат выдержал паузу и продолжил:

- Меня обвиняют в том, будто я сказал, что необходимо снести двести тысяч голов. Я имел в виду не это. Приведенный в отчаяние потоками крови, проливаемой патриотами, я сказал, что пятьсот или шестьсот голов, укрепили бы свободу и положили бы конец всем заговорам. Если бы они были вовремя снесены! Беспорядки, смуты, бедствия, - все это следствие козней приспешников старого порядка, врагов революции, предателей и заговорщиков. Я сказал, что свобода никогда не восторжествует, пока не будут снесены головы трехсот тысяч негодяев! Это было простое предсказание политического деятеля. Кто сможет поставить мне это в вину? Говорю вам, в наших собраниях присутствуют враги родины. Этот декрет был издан против меня роялистскими заговорщиками, во главе которых стоят Верньо, Бриссо, Гюаде, Жансонне, Ролан, Рабо, Барбару… Они преследуют меня за то, что я разоблачил их как лицемеров и заговорщиков, вынудил их признаться в том, что они являются соучастниками Дюмурье и сторонниками Людовика Филиппа Орлеанского.
Как я уже говорил, я испытываю доверие к моим судьям. Я уверен, что верну себе свободу и снова посвящу себя защите родины. Сейчас, как никогда я горю желанием исчерпать этот вопрос и покончить с моими врагами. Да, я слышал, будто меня обвиняют еще и в том, что я отказался пойти под арест. Подумайте, люди! Это продиктовано простым благоразумием! Испытывая уже более двух месяцев болезнь, требующую ухода, я не хочу среди грязи и нечистот предаваться размышлениям о судьбе добродетели на этом свете.

Бриссо поднялся, подошел к прокурору и протянул ему запечатанный конверт. Крайнее средство. Он не предполагал, что им придется воспользоваться так скоро, но выхода не было. Еще немного и Марат будет оправдан, а этого нельзя допустить. Только не сейчас. Только не сегодня.
Фукье Тенвиль прочел письмо, старательно избегая гневного взгляда Бриссо и презрительного – Жансонне. Потом поднялся, еще раз перечитывая написанное.

- Прочтите, прочтите, всем! – закричал со своего места Верньо. – Народ должен знать о своем Друге правду, пусть он ее и тщательно скрывает!

- Мне нечего скрывать! – отозвался Марат. – Я не трушу и не забиваюсь в угол, как некоторые. И в любой момент, в любую минуту готов вступить в непримиримую борьбу с врагами республики!

- Пусть сначала зачитают документ! – присоединился к Верньо Барбару.

- Пусть скажут, в чем меня обвиняют, я опровергну эту ложь так же, так опроверг все лживые обвинения до этого! – Марат выпрямился, готовый продолжать свою речь в любую минуту. На какую-то секунду ему стало не по себе. Слишком уж уверенный вид у лидеров жиронды, и выражение лица Бриссо, на котором застыло какое-то чересчур хищное выражение тоже не нравилось. Вот бы стереть ухмылку с физиономии Жансонне… ничего бы не пожалел.

- Гражданин Марат, - голос прокурора заглушил шум в зале. – Вас обвиняют также в присвоении научных трудов, авторство которых принадлежит другим лицам, в связях с аристократами, в связях с иностранцами и подозрительными, в соучастии в убийстве журналиста Жана Клери … - Всегда уверенный в себе, Фукье – Тенвиль растерялся и уже не так уверенно добавил: - Здесь есть письменные показания очевидцев… свидетели…

- Свидетели сейчас находятся здесь, в этом зале! – Бриссо обвел присутствующих взглядом, не стараясь скрыть торжество. – Эти честные граждане только ждут, когда им будет позволено сказать свое слово…

Марат поспешно вытер выступившую на лбу испарину. Такого он не ожидал. Да, что и говорить, лучшая защита – это нападение, но такого поворота событий не предвидели ни он, ни Клери. Даже если здесь сейчас будет Клери собственной персоной, все равно его обвинят либо в связях с аристократами, раз нашли свидетелей, либо в соучастии… Марат вспомнил оговорку Клери о том, что люди Дюмурье… Ему стало действительно плохо. По сравнению с этим такие мелочи, как присвоение научных трудов уже не должны волновать.

Пока нужно опровергнуть те обвинения, которые можно опровергнуть, а там видно будет. Со своего места Марат видел, как поднялся, а потом сел на свое место Робеспьер и что-то тихо сказал Сен-Жюсту. Сен-Жюст кивнул, выражение его лица было каким-то отрешенным. Ну что же… Сами напросились.

***

Максимилиан Робеспьер отказывался верить в то, что услышал. Разумеется, все знали об этой дурацкой истории с академией, но делать из этого официальное обвинение?! Он поднялся, намереваясь высказать свое мнение, но потом передумал. Посмотрим, что скажут свидетели, если они есть. Что касается связей с аристократами, то не секрет, что Марат, будучи в свите д"Артруа не избежал общения с ними. Когда это было... Робеспьер повернулся к Сен-Жюсту:

- Ну и как тебе это нравится?

Сен-Жюст едва сохранил маску хладнокровного высокомерия на своем лице. Вызванный из армии посланником от Робеспьера по поводу суда над Маратом, он уже составил свое мнение. Марат нужен Революции. ВО всяком случае, сейчас, пока он не исчерпал своего влияния на санкюлотов. Если Марат умрет, у них останется лишь Шометт и Эбер со своим "Папашей Дюшеном". Не самые лучшие представители идеалов "снизу".

- Хочешь, чтобы я выступил?

- Нет, сейчас не время, - покачал головой Робеспьер. - Подождем выступления свидетелей. Никто, кстати, не удосужился уточнить, эта история с научными трудами - правда или ложь? Понимаю, что Марат жаждет славы и на этом поприще, но это уже слишком.

- Я в нее не верю, - пожал плечами Сен-Жюст. - Скорее поверю с его связи с аристократами. Мы ведь до сих пор не выяснили, на какие средства он издает свою газету.

- Сейчас это не так важно. Интересно, что думает Дантон по этому поводу. Он имеет влияние и если не в добрый час решит высказаться... - это было сказано скорее для себя, чем для Сен-Жюста. - Хотя... кто знает, кто знает...

- Кстати, к вопросу о Дантоне... У меня все готово, Максимилиан. Лишь дай отмашку. Фабр Эглантин, один из его самых ярых приспешников - наилучший кандидат для слежки. Интуиция меня не обманывает. Его можно поймать за руку на бесчестных деяниях. Если я соберу материал на Фабра, мы утопим Дантона.

- Не сейчас, Робеспьер оглянулся по сторонам, желая удостовериться, что их никто не слушает. - И обсуждать это будем не здесь. Ты слишком долго отсутствовал и не слышал Эбера... А пока что меня интересует мнение Дантона. Сможешь к нему пробраться?

- Да, как скажешь, Максимилиан. - Сен-Жюст улыбнулся своим мыслям и затерялся в толпе.


***


- Я отвечу по всем пунктам, граждане! - продолжал Марат. - И докажу, что все эти обвинения не более чем гнусная ложь! Начну с того, что меня обвиняют в присвоении научных трудов. Я никогда не отрицал, что интересуюсь наукой и по мере сил делаю в нее довольно весомый вклад. Можете читать мои работы по медицине, физике и химии и поймете, что я, как и любой другой ученый, только дополняю уже существующие теории. Запомните, люди, в мире нет ни одного научного общества, суждения которого могут превратить в истинное то, что ложно и в ложное то, что истинно!

- Я требую, чтобы предоставили слово гражданину Фуркруа! – Бриссо смотрел на Фукье Тенвиля так, будто хотел прожечь в нем дыру.

- Слово предоставляется гражданину Фуркруа! – опомнился Фукье-Тенвиль.

Фуркруа поднялся, желая только одного: побыстрее оказаться в другом месте. Ну, кто, кто его в свое время тянул за язык! Надо же было показать свою осведомленность и сказать, что так называемые работы Марата на самом деле являются работами Антуана Лавуазье! Кто как ни он мог узнать стиль изложения Директора Академии и те сокращения, которыми он обычно пользовался… Кажется, так давно это было! Тогда все смеялись над Маратом, который так и не смог расстаться с мечтой получить признание на научном поприще! Кто же мог знать, что все так обернется! Теперь он не знал, что сказать. Да, он действительно свидетельствовал… говорил…

- Я… граждане, предоставленные в Академию несколько месяцев назад работы были подписаны именем Марата, это так. И эти работы в действительности являются черновиками Антуана Лавуазье. Но сам Лавуазье никогда ничего не говорил о том, что у него пропали бумаги. Понимаете? Он никогда об этом не заявлял. Я готов это засвидетельствовать. – Фуркруа поспешно сел на свое место и добавил: - У меня все.

- Это обвинение смешно, граждане! Я попираю его ногами, вот что я делаю! – снова взял слово Марат. – Повторяю, что все это – заговор моих врагов! Я слышал об этой клевете и готов поклясться, что не отправлял в Академию работ, с 1783 года. Еще скажу, что ученые довольно часто ссылаются на труды друг друга. К примеру, на мой мемуар о тепловых явлениях ссылаются и наши академики, труд которых по недоразумению признан теперь едва ли не классическим. Что вы на это ответите? - Ничего они не ответят. Марат плотоядно улыбнулся. А откупщик, оказывается, умеет держать слово. Хватило совести не разболтать всем об этой лжи. Сказать бы сейчас… Но лучше не трогать Лавуазье. Мало ли, кто пришел его послушать… - От себя добавлю, что найду того человека, который распространил эту гнусную ложь и сделаю все, чтобы заставить его признаться в этом перед этим самым судом, граждане! – Марат поискал Ролана, но взгляд упал на Сен-Жюста, который сменил место и теперь о чем-то говорил с Дантоном. Дантон выглядел так, будто у него болели зубы. Притом все сразу.

***

Издали Дантон казался еще более отвратительным. Изрытое оспой лицо, казалось, светилось удовлетворением и жаждой крови. Лидер кордельеров. Выдающийся деятель Конвента. И... подлый предатель, назначающий в лесу свои тайные встречи с жирондистами. Сен-Жюст не мог простить Дантону увиденного. До той ночи он еще сомневался в постоянных обвинениях со стороны Робеспьера. Но, увидев перекошенное страхом лицо самого решительного и громогласного деятеля Горы, Сен-Жюст больше не сомневался.

- Надеешься увидеть его голову, отделенной от тела, Дантон? - тихо спросил Сен-Жюст, приблизившись к Дантону. - Лицо у тебя выразительное. Чем же тебе гражданин Марат не угодил?

-Напротив, я уверен, что он как всегда выкрутится, - хмуро ответил Дантон. Заявление Марата о том, что он намерен докопаться до истины с подложным мемуаром не внушало оптимизма. А тут еще и Сен-Жюст. Чесали бы языки с Максимилианом, так нет, нужно брать на себя труд и перебираться сюда. - Зачем тебя прислал Робеспьер? Что он хочет?

- Правды, конечно. Только правды. Странное желание, да? - Сен-Жюст с вызовом уставился на Дантона. - А что, есть основания подозревать гражданина Марата в том, что он поглощен воровством чужих рукописей вместо того, чтобы заниматься Революцией? Скажи, ты веришь в эти обвинения?

- Все знают, что Марат хочет прославится как ученый, это не секрет, - махнул рукой Дантон. - Но вряд ли он крал то, в чем ни черта не смыслит.

- Однако, здорово было сыграно, правда? Как ты думаешь, Дантон, кто подставил Марата?

- Не верю, что Робеспьер прислал тебя, чтобы узнать мнение по этому вопросу, - скривился Дантон. - Излагай по делу, Сен-Жюст, раз пришел.

*Ты как всегда ошибаешься, он прислал меня именно по этому вопросу. Видимо, тебе хочется интересных вопросов? Ты их получишь*

- Мы подозреваем, что кто-то из наших помог жирондистам подставить Марата в деле о рукописях. Как ты думаешь, кто бы это мог быть? - Сен-Жюст "выстрелил" наобум. Старая привычка, которая никогда не обманывала.

- Спроси у Эбера, он собирает все сплетни которые его не касаются, - ответил Дантон. Тема разговора и так ему не нравилась, теперь же начала и надоедать.

- Думаешь, это Эбер? - Сен-Жюст изобразил простодушный взгляд. - Подонок он, однако...

- Я ничего не думаю. Только сказал, что Эбер в курсе всех сплетен.

- Ответ в стиле Дантона. Обо всем - и ни о чем, - зло засмеялся Сен-Жюст. - Что ж, начнем с Эбера. Если это он все организовал... Пахнет гильотиной, не так ли?

- Кому что, а Сен-Жюсту стакан крови, чтоб напиться, - проворчал Дантон. - Я не сказал, что подозреваю Эбера. Каким местом ты слушаешь?

- Ушами, Дантон, ушами. - ухмыльнулся Сен-Жюст. - Я усвоил твое мнение. Благодарю. - С этими словами он начал пробираться в толпе к Робеспьеру. Беседа не пролила света на происходящее, но подала неплохую идею. Эбер давно мешается под ногами со своими безумными мыслями. Не пора ли заткнуть ему рот?

***

- Меня обвиняют в связях с аристократами и подозрительными? - Марат чувствовал, что устал, но не мог позволить себе остановиться. - Я готов ответить и на это! Многим из тех, кто сидят сейчас в этом зале можно предъявить точно такое же обвинение! – В зале поднялся шум. Марат терпеливо ждал, изо все сил стараясь не смотреть по сторонам, хотя было очень любопытно узнать, на кого его слова произвели наибольшее впечатление. – И это обвинение так же смехотворно, как и все предыдущие! В связях с аристократами и подозрительными нужно обвинить в первую очередь тех, кого я уже назвал раньше! Воистину, очень глупый ход, обвинять меня в том же, в чем я заслуженно обвинил их самих! Да, не скрою, ко мне часто подходили люди, которых можно условно отнести к подозрительным. Но если у этих людей есть ко мне вопросы, разве не мой долг как политика и как гражданина ответить на них? Разве аристократ подойдет к вам на улице, чтобы спросить ваше мнение по тому или иному вопросу? Разве они не спрятались по своим жалким норам? Подумайте, люди, и вы поймете, что я прав!

***

- У Защиты есть свидетель!

Бьянка перевела дыханье. Да, ей придется выступить. Сейчас. Другого выхода нет. В мыслях людей она читала симпатии к Марату, но история о похищенных рукописях, кажется, внесла некоторые сомнения. Нельзя допустить поражения. Нельзя допустить даже переноса слушанья дела на другой день. Марат слишком болен, и держится из последних сил. Надо выступить. Бьянка сделала шаг вперед.

- У меня есть неопровержимые доказательства интриг некоторых членов Конвента против подсудимого!

Тишина. Взгляды обращены на нее. Господи, как страшно. Ей стоило немалых усилий устроить все так, чтобы процесс был назначен на вечер. Она не успела к началу, но услышала достаточно, чтобы вмешаться. Все ведь просчитано заранее, не так ли? Грим. Костюм. Выражение лица. Незажившие шрамы, голос, и легенда.

- Меня зовут Жан Клери. - Шепот среди рядов. - Я – постоянный автор статей в «Друге народа» осенью прошлого года. – Я – студент из Реймса, который решил попытать счастья на поприще журналистики. Жан-Поль Марат приютил меня и дал мне возможность показать свои способности. За что и поплатился.
*Не смотреть на него, ни в коем случае! Иначе можно сбиться с мысли! *

- В октябре прошлого года я опубликовал свою первую работу в газете Марата. Вот, я принес этот номер, вы можете вспомнить, что писал я о генерале Дюмурье. Тогда это была проба пера. Но затем я решил специализироваться на этой теме и отправился в армию за доказательствами.

*Кашель. Пошатнувшись, Бьянка прижимает руку к губам. Когда она отводит руку, на ней – сгустки крови. Первые ряды отшатываются*

- Простите, после того, что со мной сделали враги Марата, я слишком болен. К сожалению, я не могу говорить столько, сколько хотелось бы. Вот письма. Они были добыты мной не так давно. Мне передал их верный когда-то Дюмурье человек, посчитавший своим долгом вступиться за невинно осужденного человека. К сожалению, вскоре после этого он умер… *взгляд на Бриссо – обличительный и гневный*. – Я не буду называть имен палачей. Просто расскажу, что произошло. Выводы пусть сделает народ. Те, кого все это время пытаются обмануть политические деятели, которые прикрываются понятиями о равенстве и демократии.

Бьянка начала свой рассказ. Мысль о сотнях глаз, внимающих ее словам, придавала ей сил и уверенности. В тот момент, когда она передала судье письмо генерала, в котором тот рассказывал жирондисту Барбару о заговоре против Марата и запланированном убийстве Жана Клери, Бьянка не смогла не бросить торжествующего взгляда в сторону кучки жирондистов. У тех буквально вытянулись лица.

- Как просто заткнуть рот тому, кто докопался до правды! После того, как мне удалось раскопать заговор против Республики некоторых членов Конвента – да, да, месье Жансонне и месье Барбару, я говорю о вашей переписке с генералом – мне решили заткнуть рот. Они не знали, что, прострелив мне легкое, им это не удалось. Я выжил! И вот, я здесь.
* Зал молчит. Как они любят громкие слова! Еще немного, и я почувствую в себе силы оратора!*

- Никто из вас не задавался вопросом, почему на процессе не присутствует гражданин Лавуазье? Тот самый пострадавший, чьим именем попытался воспользоваться гражданин Марат? Согласитесь, после целой серии обличительных заметок в его честь ,кому, как ни ему, стать свидетелем обвинения, доказавшим, до какого уровня падения дошел его враг? Но нет. Гражданин Лавуазье сейчас находится у себя дома.

Бьянка возвысила голос и повернулась к маркизу Кондорсе.

- Не сказал ли он вам, гражданин Кондорсе, когда вы приехали к нему в имение умолять , чтобы тот выступил на суде, что он отказывается от обвинений? Что не считает гражданина Марата виновным? Более того, что он уверен – гражданина Марата просто подставили его враги, постаравшись использовать в своих целях их давнюю вражду? Молчите? Так вот, я готов заявить под присягой. Такой разговор был. Сможет ли под присягой опровергнуть мои слова маркиз Кондорсе? Если да, то пусть приведет сюда откупщика, чтобы тот дал показания против Марата! И мы поверим! Ведь правда, граждане? Поверим?

*Гул толпы. Пьянящий и одурманивающий. Кондорсе замер, пригвожденный ее словами. Взгляд Марата, полный изумления. Да. Это ее час. Плевать на опасность. Не для того ли она получила свой Дар, чтобы помогать тем, кого любит? Что? Мысли Кондорсе о предательстве откупщика? Нет-нет, этого нельзя допустить. Вдруг он отправится к Лавуазье? Этот сумасшедший бессмертный друг откупщика тогда подумает, что она снова втянула его в игру?*

- Откуда я это знаю? Я подслушал беседу маркиза с гражданином Бриссо. Она состоялась позавчера, в его кабинете в Академии, ровно в полдень. В ходе беседы все это было изложено. Я прав?

*Кондорсе, бледный, как смерть, молчит. В зале – тишина. Как хорошо, что она только что прочла о состоявшемся разговоре с Бриссо в мыслях маркиза. Видимо, тем, кто рискует, и правда везет. Однако, пора заканчивать. Все это изрядно истощило ее силы*.

Бьянка вновь изобразила кашель с кровью и пошатнулась для убедительности.

- У меня все, граждане. Вам решать, кто здесь прав, а кто виноват. Напоследок скажу. Враги Революции расстреляли меня в прошлом году, в ноябре. Все это время я восстанавливал свои силы. Меня не было в Париже. Мне стало известно, что моим именем были подписаны статьи о Марате, обличающие его в присвоении рукописей. Заявляю перед лицом всех честных граждан, собравшихся сегодня здесь, чтобы выслушать вердикт в отношении Друга народа. Я не причастен к этим статьям. Мои имя просто использовали.

Она отошла. Голова кружилась от пережитых эмоций и потрясений. Нужно поохотиться как можно скорее. Она переоценила свои силы… Бьянка откинулась к стене и провела рукой по коротким остриженным волосам. Но, почувствовав чей-то взгляд, резко обернулась. Издали за ней пристально наблюдал Сен-Жюст. В его мыслях она прочла наблюдения о необычном для французов акценте и столь же необычном цвете глаз, напомнившем ему… Бьянка отвернулась и заторопилась к выходу.

Марат сел и некоторое время просто не мог выйти из ступора. Ай да Клери! Речь, достойная всяких похвал! А какая игра, какой грим! Марат оглянулся по сторонам, разыскивая ее, но Клери исчез. А что если... А что если ей действительно плохо? Грим - это хорошо, но как можно подделать кашель с кровью?! Марат ринулся было к выходу, но ему не позволили этого сделать. Толпа подхватила его на руки, казалось, в зале дрожат стены от выкриков. Он бросил взгляд на лица жирондистов и ухмыльнулся. Бледное лицо Кондорсе, синюшное - у Бриссо, багровое от гнева у Жансонне и зеленое от страха у Барбару. Богатая палитра! В любое другое время полюбовался бы. Может, попросить Давида увековечить этот момент? Но все-таки... Клери. Трюк или не трюк? Похоже на трюк. Марат немного успокоился. Нет, трюк. Взгляд Клери был чист, голос ровный, губы не обметаны лихорадкой... Уже легче. Он только сейчас почувствовал, что устал. Неплохо будет, если его отнесут прямо домой. Дело выиграно, а завтра... завтра он выступит в якобинском клубе.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Июл 02, 2009 12:47 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1793 года

Сен-Жюст, Робеспьер / Марат, Сен-Жюст

Промучавшись без сна до рассвета, Антуан Сен-Жюст поднялся с первыми лучами солнца. Суд над Маратом дал слишком много тем для раздумий, догадок, подозрений и выводов. Слишком много всего произошло за один вечер. Но загадкой и главной интригой произошедшего действа, а иначе это триумфальное правосудие и назвать было нельзя, стало появление Клери. Его догадки о Клери казались абсурдными. Однако, Сен-Жюст не мог отделаться от мысли, что худенький и даже женоподобный мальчик-журналист со звонким голосом и необычными сияющими глазами и красавица-синьора по имени Элеонора Сольдерини, ставшая музой Марата – это одно и то же лицо. Или, может, она его сестра? За несколько встреч с ней, Сен-Жюст изучил ее манеры досконально. Поворот головы, привычку слегка барабанить пальцами по столу, когда она о чем-то задумывается, быстрый взгляд на собеседника и легкая торжествующая улыбка. Нет, он не мог ошибиться. Это она. А если это она, то Марат вляпался по уши. Лишь профессиональная шпионка способна на подобные находки. Сколько людей крутились возле Дюмурье, но лишь она, изящная рафинированная аристократка, вытащила из него нужную информацию? Бред. Однако… Если все обстоит так, как он думает, то ее таланты можно заставить работать на Революцию. Решено. Он отправится к Максимилиану, и поговорит с ним. А затем заставит Марата расколоться. Чего бы ему это не стоило.

Робеспьер выпил уже давно остыший кофе и с отвращением отодвинул чашку. Холодный напиток не бодрил... Он отложил в сторону карту Франции, которую изучал и задумался о других вещах. Прежде всего, ситуация в Лионе. Судя по донесениям, цены на хлеб и муку там едва ли вдвое выше, чем в Париже. Тогда как большинство мануфактур закрыты, люди остались без работы... Вот уже в который раз из Лиона шлют депеши и прошения об установлении максимальных цен на зерно и продукты первой необходимости, а они все медлят и медлят... Нужно будет поднять этот вопрос в Конвенте, закрывать глаза на происходящее уже не представляется возможным. А Эбер... Эбер продолжает заниматься подстрекательством. Помимо нападок на жирондистов, разумеется. И помимо нападок на Дантона, пока что довольно редких... Невеселые размышления прервал Сен-Жюст. - Здравствуй, Антуан. Признаюсь, не ждал тебя в такое время. Что-нибудь случилось?

- Бессонница, - коротко ответил Сен-Жюст. Он отметил, что его друг выглядит уставшим. Неудивительно - в последнее время все новости из провинции внушали серьезные опасения. Некогда любезничать. Он сразу перешел к делу. - Максимилиан, вчера мы не успели обсудить один вопрос, который занимал меня всю ночь. Журналист Жан Клери, последний из выступавших на процессе. Что ты думаешь о нем? Согласись, его речь и изложенные факты заслуживают внимания.

- Заслуживают, - Робеспьер зевнул. - Извини. Да, заслуживают, я обратил внимание на превосходную речь месье Клери и на тот факт, что ему удалось каким-то образом добыть бумаги генерала Дюмурье, тогда как это не удавалось самым ловким людям из числа как жирондистов, так и якобинцев.

- Я о том же. Буду откровенен, я подозреваю в Клери профессионально обученного шпиона. И считаю необходимым прояснить этот вопрос. Человек, способный достичь таких высот в деле Дюмурье, должен работать на нас. Неважно, сколько ему лет. Возможно, он старше, чем кажется. Да это и не имеет особого значения. Я хочу разыскать его и привести сюда. Направить его энергию против Дантона и Эбера. Что скажешь, Максимилиан?

- Послушай, что я скажу, Антуан, - нахмурился Робеспьер. - Ты слишком торопишь события. И Дантон и Эбер могут быть полезны. Особенно сейчас, когда мы еще не изгнали жирондистов из Конвента, сейчас, когда в Лионе назревает мятеж, сейчас, когда растет недобольство в парижских секциях. Эбер еще успеет поругаться с Дантоном, вот увидишь. А нам остается только подождать и решить, кому из них мы окажем поддержку. Так что не торопись, Сен-Жюст. Что же касается Клери... Можно попробовать. Я думал о том, чтобы заставить работать на нас гражданина Страффорда, но пока что мне это не удается... Можешь попробовать поговорить с молодым человеком, только осторожно, не пытайся давить или угрожать, как ты это умеешь. В столь деликатных делах гораздо важнее добровольное согласие сотрудничать. В дальнейшем будет гораздо меньше неприятностей.

- Это будет самый деликатный разговор за все годы нашего сотрудничества, - улыбнулся Сен-Жюст. - В таком случае, я сегодня же займусь этим вопросом. Кстати, я принес тебе наброски своего ближайшего доклада. Посмотри и напиши, что нужно расширить. а что убрать. На этом спешу пожелать тебе удачного дня, - Сен-Жюст кивнул в знак прощания и быстрым шагом вышел из кабинета.

***
Марат не сразу понял, что в дверь стучат: настолько увлеченно составлял речь для  выступления в якобинском клубе. Как же долго он ждал этого момента! Казалось бы, победа. Но не стоит расслабляться. Жирондисты еще могут показать ядовитые зубы, нужно быть готовым ко всему. Вот когда их окончательно выгонят из Конвента, это нужно будет отпраздновать! Вместе с Клери. Выступление в суде было блестящим, но он не мог не беспокоиться. Слишком много внимания к скромной персоне бедного студента из Реймса... Не вышло бы из этого ничего плохого, враги тоже не спят, к сожалению. Нужно будет уговорить ее уежать из Парижа на некоторое время, хоть не хочется лишать Клери заслуженного триумфа. Марат отложил перо и поднялся. Нужно налить себе немного вина, успокоиться и придать мыслям нужное направление. Речь должна быть закончена сегодня. Стук в дверь повторился, все более настойчивый. Жан Поль чертыхнулся. - Входите!

- Поздравляю, гражданин, Марат. - Сен-Жюст ворвался в редакцию, не дав сказать журналисту ни слова. Машинально он отметил, что Марат один. Так даже лучше. - Вижу, отмечаешь свой триумф? Разыграно было здорово. Кто автор пьесы?

- Благодарю, гражданин Сен-Жюст, - Марат развел вино с водой и отпил несколько глотков. Очень хотелось кофе, но придется потерпеть. - Пьеса была разыграна жирондистами, гражданин Марат только защищался. И немного обвинял.

- Браво, браво. - Сен-Жюст по-дружески похлопал Марата по плечу. - Особенно хорош был последний из актеров. Признаться, он меня ошеломил и чуть было не затмил тебя, когда начал извлекать секретные бумажки генерала. Я восхищен.

- Ну и что? Можно подумать, ты недоволен, что жирондисты не нашли что на это ответить, - пожал плечами Марат.

- Я доволен. Очень доволен. И хочу познакомиться с твоим Клери как можно скорее. Где он? Готов отправиться к нему сейчас же.

- А я не знаю, - совершенно искренне ответил Марат. - Он исчез после суда.

- Отправился переодеться. Понимаю, - задумчиво проговорил Сен-Жюст. - Не с руки ослепительной итальянской синьоре разгуливать по городу в таком виде.

- Фантазер, - мирно заметил Марат и с трудом сдержался, чтобы не зевнуть. - Хотя новость забавная. Жаль, что я сейчас больше всего на свете хочу выпить кофе, закончить речь и пойти домой.

- Я так и думал, что ты упрешься, и даже не пожелаешь слушать моих предложений, - печально резюмировал Сен-Жюст. - Но в этом вопросе я буду играть в открытую. Я - единственный, кто догадался. Такие женщины, как твоя синьора, не остаются незамеченными. А я с ней общался достаточно, чтобы изучить и сделать отметки в памяти. Признаюсь, изображать мальчишку-журналиста у нее получается мастерски. Но я слишком наблюдателен, и меня не проведешь. На этот раз вы с ней зашли слишком далеко. Это уже не игры в аристократов, это политика. А политика не терпит компромиссов. Я хочу знать, каким образом ей удалось провернуть дело с Дюмурье. Также интересно, на кого она работает. На тебя? Прекрасно. Нам с тобой по пути. А таланты твоей ловкой интриганки нам пригодятся. У тебя есть время до вечера, чтобы договориться с ней о сотрудничестве. Если ты продолжишь отрицать очевидное, мне придется доложить обо всем Робеспьеру. Я не шучу, ты знаешь, что я это сделаю. И тогда ей придется предстать перед судом, как подозрительной особе. Надеюсь, что мы договоримся. Мне бы не хотелось видеть эту женщину на гильотине. Она мне симпатична. И может принести пользу. - Сен-Жюст повернулся и направился к двери, не взглянув на Марата.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Июл 04, 2009 2:38 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1793.

Париж.

Лавуазье, Маэл / Сен-Жюст, Лавуазье, Маэл.

В Академии было практически пусто. Маэл шел по коридорам, в надежде встретить хоть одного живого человека и спросить, где можно отыскать Антуана Лавуазье. О том, что придется предпринять, если ученого здесь не окажется, он старался пока что не думать.
Жаль, что у входа никого не было, хотя по идее должен быть портье, в обязанности которого входит следить за тем, кто сюда заходит, а также открывать дверь, если понадобится. Но вполне возможно, что эту должность упразднили за ненадобностью. Пойти проверить?
Он вернулся, уже на лестнице столкнувшись с человеком, довольно уверенно поднимавшимся наверх. Смертный держал в руке толстую кожаную папку и вздрогнул от неожиданности, когда вампир спросил, где можно найти гражданина директора. Начав путано объяснять, человек махнул рукой, прошел немного вперед и указал на дверь, ведущую в один из кабинетов. Прекрасно.

***

Антуан Лавуазье сидел за заваленным бумагами столом, у него был вид человека, которого приговорили если не к смертной казни, то к пожизненной каторге. Вздрогнув при звуке открывшейся двери, ученый быстро сунул лист, который держал в руках в кипу бумаг.

- Какое вы имеете право…- ледяным тоном начал Лавуазье, но, увидев посетителя, тут же сменил тон: - Не думал, что это ты. Извини. Добрый вечер, Маэл.

- Добрый, - вампир не торопился сесть, не зная, чем вызвано такое настроение старого друга. – Только уже не вечер, а скорее ночь. Мария волнуется, думает, что тебя опять арестовали. Я тоже был немало удивлен, когда увидел, что тебя нет в лаборатории.

- Не заметил, как прошло время, - Лавуазье бросил быстрый взгляд на часы. – Я задержался, потому что… Маэл, закрой пожалуйста дверь.

Вампир бросил быстрый взгляд на хмурое лицо ученого и молча выполнил просьбу. Лавуазье чем-то обеспокоен или чего-то боится, невозможно игнорировать его эмоциональный настрой. Но чего, черт возьми? Хотя бояться сейчас можно чего угодно…

Тревога передалась и ему, Маэл привычно вслушался в мысли людей. Стало не по себе. Лавуазье думал о каких-то бумагах и о Дантоне, а еще были мысли человека, занятого своей работой. Человек этот заперся в соседнем кабинете и подслушивал. Точнее, готовился подслушивать, так как зашел только несколько минут назад. Значит, соглядатаи. Интересно, кто его подослал и за кем именно следят… Но копаться в мыслях слухача не было настроения, да и молчание становится подозрительным. Что же, пусть пишет.

Повернувшись к Лавуазье, вампир быстро приложил палец к губам, призывая молчать о найденных бумагах. Когда ученый медленно кивнул, Маэл указал на стену и поднес ладонь к уху.

Нужно отдать должное Лавуазье – он довольно быстро сориентировался в ситуации, только побледневшее лицо выдавало волнение, голос звучал спокойно.

- Я задержался, потому что изучал старые доклады о камнях с неба, теперь пытаюсь увязать все известные мне факты так, чтобы они совпадали с одной гипотезой…

- Камни с неба? – удивился Маэл. – Опять? Три года назад ты сам сказал, что ничего подобного с неба не падает и подписал вердикт, запретивший доклады на эту наболевшую тему.

- Да, но прочти, что прислал мне Лаплас. Месье Хладни, немецкий ученый, выдвинул гипотезу… Нет, сам читай. – Лавуазье протянул Маэлу тонкую папку и откинулся на спинку кресла все с тем же видом обреченного человека.

Едва прочитав первые несколько строк, вампир едва сдержал возглас изумления. Это было письмо Мирабо, датированное мартом 1791 года и неопровержимо доказывающее, что Дантон являлся одним из видных деятелей, которых сам Мирабо и некий месье Талон привлекали в свое бюро роялистской пропаганды и тайной полиции. Одного этого документа было достаточно, чтобы похоронить Дантона, не дожидаясь суда. Талон! Опасаясь преследований, он бежал в Англию и несколько месяцев назад был предан суду одним из декретов Конвента.

Еще одно письмо. Декабрь 1792 года. Изложение разговора Майлза с аббатом Ноэлем, агентом Дантона. Выходит, что Дантон провоцировал королей с трибуны, а сам тайно сговаривался с ними, и посылает эмиссаров, чтобы выманивать у них миллионы для спасения Людовика.

Следующий лист. Короткая заметка об архиве Дюмурье и о том, что генерал каким-то образом связан с Талоном, Ноэлем и Дантоном. Еще один документ, свидетельствующий, что в марте и апреле 1791 года Дантон не только расширил свое имение в Арси, купив дом стоимостью 25 тысяч ливров, но и прикупил имения на сумму в 60 тысяч ливров, заплатив за них тут же, наличными деньгами.

Следующий документ. Свидетельство Лафайета. Дантон получил от Людовика сумму, равную его жалованью незадолго до бегства. Любопытно… Если эти бумаги будут обнаружены, то они пойдут на эшафот как заговорщики. И на эшафот их отправит либо Дантон, либо Робеспьер.

- Боюсь, что я изрядно подзабыл проблему, связанную с падающими с неба камнями, поэтому не могу придумать достойный комментарий на письмо месье Лапласа, - объяснил свое молчание Маэл. Быстрый взгляд на часы показал, что он читал документы чуть больше пяти минут. – Сомневаетесь в их реальности?

- Усомниться в их реальности означает признать несправедливость новых научных открытий, физических открытий, - Лавуазье говорил, глядя на бумаги в руках Маэла так, будто это была ядовитая змея. – В первую очередь атмосферное электричество…

- То есть факт не вписывается в общепринятую картину мира? –улыбнулся Маэл. – И поэтому все готовы съесть живьем этого несчастного Хладни только за то, что он позволил себе усомниться. Странно слышать эти слова от человека, который перевернул с ног на голову химию.

- Маэл! – Лавуазье вскинул руку, призывая его замолчать, - Я вовсе не бросаюсь на Хладни, я просто говорю о том, что его концепция – новая. Он еще даже не публиковал ее. Впрочем, это не мешает ему объединять такие явления как аэролиты, болиды, железо, которое не связано с рудными месторождениями и, наконец, падающие звезды.

- Впечатляет, - кивнул Маэл, снова бросив взгляд на папку в руке. Осталось еще три листа. Взглянув на первый, он узнал почерк маркиза Кондорсе. Собственно, это было окончание письма: «… которым приходилось иметь с ним дело. Только Дантон обладает этими качествами, я его выбрал и не раскаиваюсь в этом». - Ничего не могу сказать о падающих звездах, но о железе мне приходилось не только слышать, но и видеть образец. Однако не возьмусь строить теории о его происхождении, для этого у меня не хватает знаний.

Следующий лист. Письмо Сен-Жюста к Робеспьеру, где Сен-Жюст возмущался выбором Дантона и выступал против того, чтобы Ноэль, контрреволюционный журналист должен быть послан в Лондон, чтобы закрепить союз двух народов. По каким-то причинам это письмо не попало к адресату.

Маэл продолжал вполуха слушать Лавуазье, который нашел в себе силы довольно подробно рассказывать о минералах, и продолжал изучать бумаги. Последний документ. Нечто вроде расписки о том, что в сентябре 1790 года, Лафайет передавал Бриссо пять тысяч ливров через секретаря Клуба. Закончив читать, вампир продолжил слушать Лавуазье, на этот раз внимательно.

- Я не знаю, что ответить, Антуан. Все, что ты говоришь – логично. Время покажет, прав ли Хладни, а пока что буду с интересом ожидать выхода в свет его работы. Можно считать, что меня это заинтересовало. Прости, но сейчас вернемся в настоящее. Уже поздно. Я предлагаю поехать домой, пока Мария не сама не предприняла серьезных попыток разыскать тебя.

- Да, действительно поздно, - Лавуазье поднялся и убрал бумаги в несгораемый шкаф. Когда ученый протянул руку к тонкой мягкой папке, Маэл покачал головой и молча спрятал найденные бумаги в карман. – Я хотел еще поработать в лаборатории, хотя бы час. Но, прежде всего, нужно поужинать. Составишь мне компанию?

- Я уже ужинал, благодарю, – Маэл прислушался к мыслям смертного за стеной. Человек был раздосадован тем, что зря торопился, зря потратил время на то, чтобы слушать и записывать совершенно бесполезный с его точки зрения разговор. Вампир улыбнулся. – Но с удовольствием выпью немного вина.

- Тогда пойдем.

Они спустились вниз, где Лавуазье разбудил сонного портье и приказал подать экипаж. Было видно, что ему не терпится поговорить о бумагах, он торопился поскорее покинуть это место, где их могут подслушать.

- Как к тебе попали эти бумаги? – спросил Маэл, когда экипаж тронулся.

- Случайно, - ответил Лавуазье. – Я нашел их в шкафу, среди старых отчетов и заключений о присуждении премий. Они давно забыты, эти документы давно следовало бы сдать в архив, но я держал их для доклада о расходах Академии за последние три года. Это смертный приговор не только маркизу Кондорсе, но и мне…

- При чем здесь ты? Только не говори, что ты каким-то образом замешан в планы роялистов!

- Нет, - покачал головой Лавуазье. - Ты видел свидетельство Лафайета о том, что секретарь Клуба передал деньги Бриссо?

- Да, - ответил вампир. – И что? При чем здесь якобинский клуб?

- Не якобинский клуб, - лишенным эмоций голосом ответил Лавуазье. – Клуб 89, где я занимал должность казначея и секретаря.

- Так… - Маэл замолчал. Как ни верти, дело пахло эшафотом. Сейчас казнят и за более мелкие проступки, быть замешанным в серьезный заговор вовсе не обязательно. Для Лавуазье приговором являлась бумага Лафайета, а для него самого – то, что он когда-то отдал Дантону мануфактуры.

***

- Значит, они говорили о науке? Интересно... - Сен-Жюст опустил глаза, в который блеснул недобрый огонек. Не так давно, имея целью любой ценой найти компромат на англичанина Страффорда, он занялся созданием шпионской сети в Академии. Во-первых, директором Академии по сей день оставался откупщик Лавуазье, кажется, единственный в этом городе, к кому англичанин питал дружеские чувства. А во-вторых... Во-вторых, Академия оставалась средоточием аристократических настроений. Никогда не помешает быть в курсе событий. С молодым физиком по фамилии Фуркуа Сен-Жюст познакомился в тот злополучный вечер, когда, получив известие о том, что англичанин расправился с его другом, примчался в Академию, чтобы расправиться с учениками Лавуазье. Кровь за кровь - по закону военного времени. Фуркуа был одним из тех, на кого пал его выбор. Однако, в его глазах Сен-Жюст прочитал совсем не то, что в глазах остальных. "Пощадите. Я могу быть вам полезен...". Услышав этот тихий шепот, Сен-Жюст поверил. Он умел отличить истинного предателя. И не ошибся. С тех пор он регулярно получал от Фуркуа доносы о передвижениях Лавуазье, Кондорсе и некоторых других ученых, заинтересовавших Конвент. Вот и сегодня, едва он собрался отдохнуть, как в его дверь постучался посыльный...

К черту отдых! Сен-Жюст пулей вылетел из дома. Маэл Страффорд пришел к откупщику, чтобы обсудить вопросы о падающих камнях? Бред, и еще раз бред! Скорее всего, они изучали вместе какие-то бумаги, а между делом, для отводу глаз, завели разговор, который не мог бы навлечь на них подозрений. На углу улицы Сен-Жюст увидел двух людей - знакомая сутулая фигура откупщика, и рядом - высокий англичанин. Задержать их не за что. Но вдруг что-то удастся выяснить?

- Добрый вечер, граждане. Строите заговоры? Или просто беседуете о науке?

Лавуазье побледнел и замедлил шаг. Этот человек был его проклятьем, и всегда являлся, как предзнаменование к чему-то ужасному. Бросив взгляд на плащ Маэла, под которым тот нес компрометирующие документы, он постарался взять себя в руки.

- Добрый вечер, гражданин Сен-Жюст. Вижу, наши беседы продолжают занимать ваши мысли. Если я скажу, что мы говорили о науке, вы же не поверите, так?

- Не поверю, - легко согласился Сен-Жюст. - Кажется, вы чем-то озабочены? Уж не переправляете ли вы ценные документы, составленные вами совместно с вашим другом? Что там? Переписка с английским правительством? Или, может быть, план подкупа генералов французской армии?

- Нужно быть полным идиотом, чтобы вести подобную переписку, когда вы или ваши люди умудряются перехватывать даже мои неоплаченные счета, - заметил Маэл. - Так что не надейтесь. Кстати, добрый вечер, гражданин Сен-Жюст.

- А как же без переписки? - удивился Сен-Жюст. - Вы ведь пока не умеете передавать нужную информацию при помощи мыслей? Или умеете? Ваш друг, кстати, испуган. Нехороший знак. Уж не меня ли испугались, а, гражданин Лавуазье?

- Нет, гражданин Сен-Жюст, не вас. В последнее время я стал бояться темноты. И голосов, которые раздаются за моей спиной, - проговорил Лавуазье.

- Сен-Жюст, этих постоянных визитов вполне достаточно, чтобы сделать вас постоянным кошмаром людей с более крепкими нервами, чем у меня и у гражданина Лавуазье вместе взятых, - ответил Маэл. - В народе часто говорят о том, что знакомство с вами - самый кратчайший путь на эшафот.

- Да что вы, Страффорд? Вы мне льстите! - засмеялся Сен-Жюст. - Однако, к делу. Что за документ вы составляли в кабинете гражданина Лавуазье? Вряд ли это было любовное письмо - такие вещи не требуют конспирации?

- Почему вы решили, что мы составляли документ? - в свою очередь удивился Маэл. - Кто бы ни был вашим осведомителем, он ошибся.

- А что вы делали? - невинно поинтересовался Сен-Жюст.

- Обсуждали новую теорию одного немецкого ученого, - совершенно честно ответил Маэл. Выдумывать ничего не пришлось, Лавуазье действительно разбирал бумаги трехлетней давности в связи с письмом Лапласа. - Странно, что вам не доложили.

- Однажды, беседуя с гражданином Демуленом об одном роялистском заговоре я, почувствовав, что за стеной - чужие уши, заговорил с ним о поэзии... - задумчиво проговорил Сен-Жюст. - Старый и испытанный способ запутать шпионов. Ничего не напоминает? К сожалению, я не имею полномочий обыскать вас, граждане. А жаль. Наверное, стоило бы. Не так ли, гражданин Лавуазье?

Лавуазье опустил глаза.
- Это не то, о чем вы подумали... И даже если вы найдете... Это ничего не доказывает...

- Мы говорили о науке, а что вы подумаете - это ваше дело, Сен-Жюст, - перебил Маэл. - Да, кстати, на будущее... Если ваши люди берутся следить, то пусть, по крайней мере, стараются не попадаться мне на глаза. Неприятно их видеть и сознавать, что они зря получают свои деньги.

- Это очередная угроза, да? А что вы сделаете с моими шпионами? Заставите их броситься с крыши Лувра? Отравиться? Или добровольно броситься под нож гильотины? Соблюдайте приличия, Страффорд. Вы начинаете бросаться угрозами по поводу и без повода. Или ваш друг в курсе ваших методов разбираться с неугодными?

- Почему вы видите угрозу в любых словах, Сен-Жюст? Я просто отметил, что ваши люди не стараются. Довольно неприятно сознавать, что в данный момент за моей спиной маячит какой-то тип и явно разрывается между желанием доложить куда следует и сходить за угол по нужде.

- Вы переоцениваете значимость своей персоны, Страффорд. Мои люди не ходят за вами по пятам. А вот поставить меня в известность по поводу ваших подозрительных действий - это действительно их работа. И в ней они, как я вижу, преуспели. Или нет? Вы действительно говорили о науке? Под вашим плащом не спрятано никаких писем и записок, которых бы вы не могли мне продемонстрировать? Судя по лицу гражданина Лавуазье, я попал в точку.

- Вовсе не переоцениваю, - пожал плечами Маэл. - Значит, тот человек не ваш? Позже я спрошу у него лично, почему он уже полчаса следует за нами. Что касается подозрительных действий, то вы их видите во всем, точно так же, как и угрозы.

- В таком случае, вы позволите мне обыскать вас? Клянусь, если я не обнаружу ничего подозрительного, я принесу вам публичные извинения.

- Прекратите. Пожалуйста. Вы не имеете права, - тихо сказал Лавуазье.

- Они сейчас у власти, следовательно, имеют право на все, Антуан, - Маэл повернулся к Сен-Жюсту и рассмеялся. - И мне станет легче от ваших извинений, Сен-Жюст? Обыск - довольно неприятная и унизительная процедура.

- Мне понадобятся свидетели, - быстро сказал Сен-Жюст. - Вернемся в Академию. Вы же не думаете, что я буду проводить обыск один? Это незаконно.

- О боги, гражданин Сен-Жюст вспомнил о законах. Это не к добру, - зло сказал Маэл. - Хорошо, я отправлюсь в Академию. И не знаю, что с вами сделаю, когда выяснится, что все беспокойство зря. Вот это можете воспринимать как прямую угрозу, если вам так хочется.

Сен-Жюст выдержал его взгляд.
- Я не собирался вас обыскивать, Страффорд. У меня связаны руки. Вы находитесь под личной защитой Максимилиана Робеспьера, а это для меня многое значит. Идите. Я хотел получить подтверждение своим подозрениям. Я их получил.

***

Они проводили Сен-Жюста взглядами. Когда монтаньяр скрылся из виду, продолжили идти по набережной. Соглядатай все так же шел за ними, держась на приличном расстоянии и не имея возможности слышать разговор. Очевидно, в его обязанности входила только слежка.

- До сих пор не верю, что он ушел, - Лавуазье оглянулся, бросив взгляд на переулок, в котором скрылся Сен-Жюст.

- Он ушел. Но ты чуть не погубил нас, Антуан. Запомни, никогда, ни при каких обстоятельствах не признавай себя виновным. Даже если пойман с поличным. Ты же практически открыто заявил Сен-Жюсту о бумагах. Теперь он не успокоится до тех пор, пока не убедится в том, что никаких бумаг не было. Или пока не найдет себе новую игрушку. «Это не то, что вы подумали»! Более неудачной фразы ты не мог выбрать. Что на тебя нашло, Антуан? Какое помрачнение? Сразу напрашивается правильный вывод, что что-то он подумать все-таки должен, хотя минуту назад и вовсе не помышлял об этом. – Маэл взглянул на осунувшееся лицо ученого и смягчился. Хватит с него на сегодня и Сен-Жюста, не нужно доводить человека до приступа бесполезными сейчас упреками. – Извини. Сейчас действительно важно то, что он все же ушел.

- Твои упреки справедливы, я понимаю это только сейчас, - устало ответил Лавуазье. – Но до сих пор не могу поверить, что в Академии нашли пристанище заговорщики и шпионы! – взгляд ученого засверкал неприкрытым гневом, вампир невольно отступил на шаг, не ожидая такого всплеска эмоций.

- Не все верны своим идеалам. Некоторые просто спасают шкуру, - пожал плечами Маэл. - Вряд ли мы можем осуждать их за это в такое время, как сейчас. Лучше подумай о том, откуда могли взяться эти бумаги.

- Не знаю. Я уже говорил, что обнаружил их случайно и поражен этим открытием не меньше, чем ты.

- Хорошо, подойдем с другой стороны. Подумай о том, кто из академиков активно занимается политикой и может пойти на подобные интриги.

- Многие занимаются политикой, - нахмурился Лавуазье. – Но я не хочу возводить беспочвенные обвинения…

- Благородный ты человек, Антуан Лавуазье, - едко заметил Маэл. – Раз не желаешь возводить подозрения. Вот Сен-Жюст подозревает даже собственную тень и правильно делает.

- Не будем о нем. Пожалуйста.

- Хорошо. Но от неприятной темы тебя это не избавит. Пойми, тот, кто это сделал, не особо церемонился, когда прятал эти бумаги в твоем кабинете. И не особо задумывался над тем, что с тобой сделают, если документы обнаружат. Сейчас вопрос только в том, кто первый до нас доберется. Сен… Монтаньяры, которые везде видят заговоры и на этот раз у них действительно есть веская причина или другие, те, в чьих интересах уничтожить улики. Они не пощадят ненужных свидетелей. Не хочу тебя пугать, но это так.

- Вряд ли кто-то станет говорить о том, что документы пропали, - сказал Лавуазье.

- Ты прав. Открыто заявлять об этом никто не станет. Но нам достаточно и того, что о бумагах знают определенные лица. Идеальных людей не бывает, у всех есть свои слабости и недостатки. И все люди боятся боли.

- Ты думаешь…

- Я думаю, что цель оправдывает средства, - резко сказал Маэл. - Человек может вытерпеть самые жестокие пытки и умереть, но на самом деле у каждого есть свой предел. И что-то мне подсказывает, что тот человек, который предпринял подобный шаг, не станет молчать, он расскажет все, что знает, стоит, как следует пригрозить банальной дыбой. Поэтому постарайся вспомнить всех без исключения академиков, кто занимается политикой. Поименно.

- Хорошо. Завтра… мы увидимся?

- Завтра я зайду к тебе в лабораторию, - пообещал Маэл. – Сейчас ступай домой, скажи Марии, что это я задержал тебя и ни слова больше, выпей стакан вина и постарайся успокоиться и поспать.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Июл 05, 2009 1:33 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1793 года

Париж

Реджинальд Лайтнер, граф Сен-Жермен

Куда катится этот мир? Еще немного, и одним из самых красивейшим городов Европы и правда начнут править санкюлоты… Слухи, которые доносятся до Лондона правдивы. Только в Париже все обстоит даже хуже, чем говорят. Так размышлял, сидя в кафе на улице Святого Антуана, Рэджинальд Лайтнер, глава Ордена Таламаска. В Париж он приехал инкогнито, что стоило ему немалых усилий. Но таковы правила. Граф Сен-Жермен пожелал встретиться в Париже. А он знал, что делает.

Иногда Рэджинальд ловил себя на мысли, что сам побаивается этого человека. Граф был образован, как истинный ученый, и обладал душой настоящего исследователя. Идеальный во всем, он при желании предоставлял Ордену такие отчеты, которыми зачитывались даже самые старые и опытные агенты Таламаски. Поначалу, когда граф только возник на горизонте, ему не верили, и тщательно проверяли все его утверждения. Он ни разу не ошибся. Он мог бы стать его правой рукой, если бы... Если бы не его категорическое нежелание сотрудничать с какой бы то ни было Организацией. Но это не имело значения. Графу удалось одному из немногих подобраться к самой опасной части исследований – к бессмертным. А ради того, чтобы изучить их истинную природу, Рэджинальд был готов пойти на все. Или почти на все.

Часы пробили полдень. Сейчас он должен появиться – он всегда появляется эффектно. Он вошел с последним боем часов. С неизменной тросточкой в руке и задумчивым выражением лица, на котором не читалось ничего, кроме того, что он сам хотел показать.

- Добрый день, мистер Лайтнер, - граф Сен-Жермен занял место напротив и немного подумав заказал кофе. - Рад, что вы благополучно добрались. Если не возражаете, перейдем сразу к делу, у меня не так много времени, а из вашего письма следует, что нам нужно многое обсудить.

- Я подумал о вашем предложении, граф, - почтительно начал Лайтнер. - Я прибыл в Париж, чтобы от лица Ордена сообщить вам, что мы его принимаем. Мы готовы предоставить вам некоторые архивы. Ваши исследования и знания имеют для нас некоторую ценность. Нам необходимы ваши записи и наблюдения - ведь вы, кажется, дружны с Древним бессмертным по имени Маэл? Мы готовы оказать вам ответную услугу. Вам остается лишь сообщить нам свои требования.

- Прежде, чем говорить о каких либо требованиях я бы хотел подробнее узнать о самом задании, - улыбнулся граф. - Если  оно покажется мне невыполнимым по какой либо причине, я вынужден буду отказаться и ожидать момента, когда понадоблюсь вам еще раз.

- От вас требуются записи. Ничего существенного - просто подробные дневники наблюдений за бессмертным. Это все. - Лайтнер почтительно опустил глаза.

- Здесь есть определенные трудности, мистер Лайтнер, - покачал головой Сен Жермен. - Поймите, что во время этих довольно редких встреч мы просто беседуем. Темы разговоров представляют интерес и для меня и для моего собеседника, но вас ведь интересует не это. Я довольно трезво оцениваю мои способности и возможности бессмертного. Он не позволит мне вести то наблюдение, результатов которого вы ожидаете и боюсь, что моя жизнь будет стоить очень дешево, если он что-то заподозрит.  Говорю вам это сечас, чтобы вы могли верно оценить ситуацию в целом.

- Мы могли бы быть вам полезными, граф, - скромно заметил Лайтнер. - Мы располагаем целым штатом агентов, умеющих читать мысли и манипулировать смертными, не хуже вас. И они - в вашем распоряжении, если вам будет угодно. Вам останется всего лишь записать свои наблюдения о жизни бессмертного. Его устремления, мысли и желания. Что может быть проще?

- Вряд ли вы преставляете себе более сложную задачу. Я попытаюсь. Но не взыщите, если не смогу оправдать ваши ожидания. О моих требованиях говорить бессмысленно, раз я не могу дать вам гарантий. Но мне понадобится талантливый агент, желательно женщина и желательно француженка. Сейчас объясню. Здесь, в Париже, есть небольшое Собрание бессмертных. Кажется, они актеры. Я мог бы собрать кое-какую информацию о них, если мне придется отступить от первого задания, но мне нужен помощник. Несмотря на то, что я умер, награду за мою голову, кажется, еще не отменили.

- Вы получите такого агента, - быстро ответил Лайтнер. - Впервые переговоры с графом Сен-Жерменом проходили настолько безболезненно. Возможно, ему действительно требовались люди, наделенные необычными способностями? Кто знает? Но не дело Ордена расследовать истинные причины возникновения договоренностей с графом. Ему нужен агент? Женщина-француженка? Он готов отдать ему Шарлотту. Во-первых, мадмуазель Корде - и вправду лучшая. А во-вторых, его любимице и самой не мешало бы поближе познаокмиться с таинственным графом. - Ее зовут Шарлотта Корде. Ей всего 22, но, поверьте мне, она стоит десятка более зрелых агентов. Как ей найти вас?

- Должен напомнить, что это может оказаться рисковано, - Сен Жермен отпил кофе и с отвращением отодвинул чашку. Остывший напиток утратил свой вкус и аромат. - Но вы и так знаете это. Пусть мадмуазель Корде оставит для меня сообщение в гостинице "Роза и перо", я сам найду ее.

- Она оставит. Благодарю вас за понимание. - Реджинальд Лайтнер подавил в себе желание пойти на попятный и предложить графу другого агента. Это может быть опасным.. Да, безусловно. Но кто, как не Шарлотта, сможет, как следует, пронаблюдать за самим графом и сделать правильные выводы и отчеты? - До встречи, граф. Я был рад повидать вас в добром здравии. - С этими словами Глава ордена Таламаска бросил несколько монет на стол и заторопился к выходу.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Июл 05, 2009 2:54 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1793

Париж.

Бьянка, Марат.

Жан Поль Марат мерил шагами комнату, постоянно натыкаясь то на письменный стол, то на печатный станок, то на стул. Настроения не было, несмотря на приятные воспоминания о суде и о торжественном появлении в Конвенте на следующий день. Триумф, настоящий триумф! А визит Сен-Жюста мешал насладиться этим триумфом так, как он хотел.

При воспоминании о Сен-Жюсте настроение окончательно испортилось. Марат снова налетел на стул и в ярости швырнул ни в чем не повинный предмет о стену. Ну почему, почему этому мальчишке неймется! Сидел бы себе в армии, где ему самое место и не лез, куда его не просят. Чтобы успокоиться, Жан Поль отпил еще глоток вина и попытался думать о предстоящем разговоре с Клери, которого теперь не избежать.

По правде говоря, он думал об этом почти весь день. И когда безжалостно раскритиковал статью Камилла Демулена, и когда спросил у Робеспьера, почему жирондисты еще в Конвенте, и когда спорил с Фукруа о науке, и когда вносил свои замечания по поводу нововведений, касающихся в основном театров, и даже когда произносил свою обвинительную речь, адресованную жирондистам. Сен-Жюста в Конвенте не было. Может быть, это и к лучшему, он бы вполне мог утратить контроль над собой. В дверь постучали.

- Открыто! – рявкнул Марат. Увидев на пороге Клери, он приготовился к самому худшему, что было до сих пор.

- Прости, я должна была появиться в тот же вечер, но мне показалось… - Бьянка остановилась на пороге, сжимая в руках пакет с вином, сыром и хлебом. – Я хотела отметить…. Что случилось? – Поставив продукты на стол, она не могла удержаться от прочтения его мыслей. Сен-Жюст. Значит, она была права. Он все понял. Удивительный смертный, достойный большего, чем гоняться за призраками… Его беда, что он выбирает себе противников, с которыми не способен справиться по определению… Однако, на этот раз Сен-Жюст, кажется, настроен на серьезный ход. Как жаль, что она не может сыграть в открытую и с ним, и с Маратом… - Марат? Я сделала что-то не так?

- Ты все сделала правильно, - Марат поднял лежавший у стену стул и попытался приладить на место отвалившуюся ножку. - Только мы не все рассчитали. Тебе нужно уехать из Парижа, Клери. Слышишь? Я хочу, чтобы сегодня же ночью уехала из города!

- Этого не будет, даже не думай. - спокойно сказала Бьянка. - Я принесла кое-что, чтобы отпраздновать наш триумф. Я слишком много сил положила для того, чтобы собрать все необходимое для процесса. И теперь сбежать? После того, как я вернула себе свой любимый образ Клери и могу вновь работать для нашей газеты?

- Ты ничего не понимаешь! - закричал Марат. - Не будет больше никакого Клери! Разве ты плохо меня поняла?! Я хочу, чтобы ты уехала навсегда! Исчезла! Испарилась! Никогда больше не появлялась! Я хочу, чтобы ты уехала, - прибавил он уже тише, сообразив, что его крики слышны даже на улице. Весь день думал о том, как бы сказать о намерениях Сен-Жюста, но получилось только так. Ну и ладно. Главное - чтобы она уехала.

Бьянка отшатнулась.
- Не кричи. Пожалуйста... Хочешь, уйдем отсюда? Только поговори и расскажи, что случилось.

- Нечего рассказывать. Сен-Жюст. Он узнал тебя. И теперь хочет втянуть тебя в политику. А я этого не хочу. Поэтому и добиваюсь, чтобы ты уехала.

- Давай обсудим все спокойно. - Бьянка была готова расплакаться. Сейчас, когда ее отношения с Маратом достигли высшей точки взаимопонимания, расстаться с ним? Ни за что. Он слишком болен. В любой момент может случиться... Нет, вот об этом точно лучше не думать. У нее впереди - вечная жизнь. У него счет идет на годы, если не на месяцы. - Я буду перед тобой откровенной, Марат. Никогда и никому подобного не говорила. Если ты будешь настаивать, я уйду. Но только для тебя. Я не покину Парижа, и буду рядом с тобой, чего бы мне это не стоило. Слишком поздно. Ты слишком дорог мне, чтобы я могла отступить. Поэтому лучше сразу продумать другой вариант. Неужели ты думаешь, что я не смогу справиться с Сен-Жюстом? Поверь мне, я хорошо его изучила. Я справлюсь. Только не заставляй меня вновь прятаться и наблюдать за тобой со стороны. Я так больше не смогу.

- Ты не понимаешь, - снова повторил Марат. - Он знает, что ты - это Клери. Его заинтересовали бумаги Дюмурье, то, как ты сумела раздобыть их. Он считает, что ты шпионка и интриганка и что можешь им пригодиться. Они хотят предложить тебе сотрудничество, а если ты откажешься, то тебя будут судить по статьям Декрета об иностранцах и Декрета о подозрительных. Я ничего не смогу сделать, чтобы помешать им. То есть, я могу кричать о том, что все это ложь сколько угодно, только никто меня не станет слушать. А если станут, то тебя тут же отправят на эшафот. - Он не мог понять, зачем говорит все это. Наверное, слишком много выпил. - Он придет за ответом. Но ответа я не дам. Ты уедешь, а я вцеплюсь мальчишке в горло прямо в Конвенте.

- Я не шпионка. - Бьянка растерялась, не сумев подобрать нужных слов. - Но я могу пригодиться, как им, так и тебе. Ведь ваши с ним задачи одинаковы? Я готова поговорить с ним. Сама. Я убью его, если он попытается меня арестовать. У меня хватит сил. - Бьянка опустилась на стул и обхватила голову руками. Все не то. Она не может подобрать нужных слов и не может ему открыться. - Марат, не заставляй меня скрываться, не попытавшись отыграться. Прошу тебя. Я не хочу больше скрываться!

- Одинаковы, - Марат отпил еще глоток вина, прямо из горлышка. - Задачи одинаковы, а тот разговор мне все равно не нравится. И не нравится то, что тебя хотят втянуть в опасную игру. Не буду больше говорить с тобой об отъезде, поступай, как знаешь.

- Только скажи, что ты хочешь, чтобы я осталась. Я справилась с генералом Дюмурье. Справлюсь и с Сен-Жюстом.

- Я хочу, чтобы ты осталась, но не хочу, чтобы ты рисковала, - Марат провел рукой по лбу и поставил бутылку на пол. Все, хватит. Уже в который раз пошел по кругу.

- Тогда давай просто составим план действий. Какова для нас главная задача на сегодняшний день? Свержение жирондистов? Я готова пройтись по ним также, как в свое время прошлась по Лавуазье. Но прежде всего, я выясню, чего хочет Сен-Жюст. И, поверь мне, обращу его желания в нашу пользу. Он ведь требует от тебя ответа, так? Когда? Я буду готова.

- Оставь жирондистов мне. Я сегодня уже сказал все, что думаю. И завтра тоже скажу. Не хочу, чтобы ты появлялась, ведь мы не знаем, что нужно Сен-Жюсту. Он придет завтра, но я не знаю когда. Если тебя не будет, я скажу, чтобы он пришел вечером, вот и все.

- Тогда скажи ему, что я согласна с ним встретиться и все обсудить. Обещаю, я справлюсь. А теперь, когда мы все решили, стоит отпраздновать возвращение Клери. Я снова могу вернуться к журналистике! А ты можешь дать мне первое задание. Начнем? - Лучезарное вырежание лица стоило немалых трудов, но Бьянка с этим справилась. Она найдет способ разобраться с Сен-Жюстом. В конце концов, она единственная, кто знает его слабости...

- Не знаю, как насчет первого задания, - Марат распотрошил принесенный Клери пакет. - Хлеб! Где ты его взяла?

- Украла, - рассмеялась Бьянка. - В салоне госпожи Ролан не убудет, ведь правда? Кстати, готова описать подробно званый ужин преподобных супругов!

Марат подавился.
- Ты что, серьезно? Не знал, что госпожа Ролан приглашает тебя в гости.

- Она и не приглашала. - опасный разговор миновал, и Бьянка радовалась возможности поделиться информацией, зная, что вызовет восхищение у своего спутника. - Моя новая внешность позволяет мне играть любую роль. А госпожа Ролан любит, когда у нее много слуг. Многие не выдерживают строптивого характера достопочтенной Манон, и сбегают. Тогда и подворачиваются ободранцы-санлюлоты, готовые за кусок сыра выполнить любую работу. - Бьянка изобразила гримасу просителя. - Так и сложилось, что ваша покорная слуга побывала в гостях у Роланов и вынесла оттуда некоторые интересные факты. Я же не могла не поинтересоваться, как отреагировали жирондисты на твое освобождение!

- Интересные факты? - рассмеялся Марат. - Расскажешь обязательно! Пока не забыл! Хотел сказать, что мне уже надоели обвинения в том, что я украл бумаги откупщика. Хотелось бы с этим разобраться, бумаги ведь кто-то украл. И этот кто-то явно не я... Но теперь рассказывай. Я уже представляю себе санкюлота у двери госпожи Ролан. На его лице написана все скорбь этого мира и так далее... А что было дальше?

- Значит, это и будет моим первым заданием, - улыбнулась Бьянка. - А теперь о салоне Роланов... - Она заговорила, вплетая в рассказ все подмеченные подробности и цитаты. Через минуту в ставшем ей родным подвале редакции воцарился мир и покой, а мрачная личность Антуана Сен-Жюста была изгнана до завтрашнего вечера.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Июл 06, 2009 1:08 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1793 года

Париж

Бьянка, Антуан Сен-Жюст

Проникнуть в дом и дождаться в темноте, затем ошарашив своим появлением. Одно время Бьянка всегда так делала с Маратом, получая удовольствие от его реакции. Сен-Жюст встал на путь поиска острых ощущений? Он их получит. Устроившись в единственном кресле, украшающем его весьма скромно обставленную меблированную комнату, Бьянка замерла в ожидании. Главное, чтобы ее симпатичный оппонент не отправился сегодня на поиски женщин и славы. Но нет, кажется, она в нем не ошиблась. Входная дверь хлопнула, и Сен-Жюст замер на пороге, интуитивно почувствовав неладное. Щелкнул затвор его пистолета. Пора действовать.

- Постреляем в темноте? Проигравший выносит разбитую посуду и трупы крыс. – Бьянка демонстративно взвела курок, не сводя глаз с пистолета Сен-Жюста. Если он выстрелит, она успеет отпрыгнуть. Если выстрелит она, мир лишится талантливого молодого политика.

- Клери? Ты уже тут? Гражданин Марат, оказывается, соображает быстрее, чем я о нем думал. Ему зачтется. Ты что, серьезно хочешь сыграть со мной в эту игру? Тогда будь первой. Только смотри не попади в шкаф. Там хранится бутылка хорошего вина, выпить которого я настраивался весь день.


- Достойный ответ достойного монтаньяра. Чтобы ты знал, чем рискуешь, я прострелю твою шляпу, - ответила Бьянка и спустила курок. В мыслях Сен-Жюста она впервые уловила смятение. В комнате было темно, а пуля прошла ненамного выше его головы, сбив шляпу, как и было обещано.



Сен-Жюст чиркнул спичкой и зажег свечу. – Отличный выстрел. Тебя в Италии научили пользоваться оружием? А, может быть, сам генерал Дюмурье преподал несколько уроков? - Секунду они смотрели друг другу в глаза. Затем Сен-Жюст рассмеялся. – Браво, синьора. Даже шляпы не жаль. А вот твоей роскошной шевелюры жаль. Марат не стоит твоей стрижки. Ты намного красивее в своем прежнем имидже.


- А тебе не стоило отпускать усы, - отпарировала Бьянка. – Старше выглядеть ты не станешь, даже не надейся, и солидности тебе это не добавляет. А смотришься глупо.


- Вот и поговорили. – примирительно ответил Сен-Жюст и скинул плащ. – Я учту твое пожелание. Обещаю. А теперь положи пистолет и давай поговорим. О Дюмурье, об украденных письмах, о тайнах откупщика и о твоей роли в этой истории. Впервые за долгое время я скрыл от Конвента свои догадки относительно подозрительной мне персоны. Но мне придется исправить мою ошибку, если…


- Что ты хочешь знать, Антуан? – перебила его Бьянка. Боже мой, он снова ввязался в спор с бессмертным по фамилии Страффорд – его мысли занимали вчерашняя встреча с давним врагом, предположения о заговоре, который, по мнению Сен-Жюста, плели в Академии и желание разделаться с англичанином. Какая преданность данному себе слову!


- Все, моя дорогая синьора. Зачем ты приехала в Париж. Зачем морочила голову людям, представляясь чужим именем. Как тебе удалось раскопать грязное белье Лавуазье и найти свидетелей его нелицеприятных деяний. Каким образом ты смогла забрать у генерала переписку с жирондистами? И, наконец, почему ты чувствуешь себя безнаказанной и ничего не боишься в этом городе? *А еще, что ты нашла в этой старой развалине Жан-Поле Марате*, - подумал про себя Сен-Жюст.


- Отвечаю сначала на незаданный вопрос… - задумчиво проговорила Бьянка и, поднявшись с кресла, медленно двинулась к Сен-Жюсту. – Жан-Поль Марат вытащил меня из ада, в который я погрузила себя много лет назад. Поначалу он увлек меня силой своих речей и чистотой помыслов, пусть, мне и не нравились его методы. Затем я обнаружила, что этот грубый человек обладает таким внутренним благородством, с которым не тягаться ни одному из утонченных и интеллигентных вельмож, которых я знала. А потом я поняла, что без него не мыслю своей жизни. Что касается остальных вопросов… - Бьянка остановилась рядом с Сен-Жюстом и, положив руки ему на плечи, заглянула ему в глаза. – Посмотри на меня, Антуан. Внимательно посмотри. Разве мне можно в чем-то отказать?


Сен-Жюст едва сдержался, чтобы не отшатнуться от нее. Мерцающие светло-голубые глаза и бледная кожа, такая же бледная, как у…..

*Ты такая же, как они. Как Страффорд и та актриса*


*Нет. Не такая. Я твой друг, хотя ты и делаешь все, чтобы меня разозлить. А они – враги*


*Как ты это делаешь?*


*А это имеет значение?*


*Кто ты? Кто ты на самом деле?*


*Вопрос неверный. Лучше спроси, как сделать так, чтобы Страффорд не угадывал всех твоих поступков заранее*


Сен-Жюст вскочил и заходил по комнате.

- Черт побери, я сейчас сойду с ума от вопросов. Я не понимаю. Ни того, что со мной происходит, ни тебя!


- Успокойся, Антуан. Я не сказала тебе ничего, что могло бы свести тебя с ума. У тебя есть выбор. Отправить меня на гильотину – ведь я не ответила на твои вопросы, или оставить все так, как есть. А наличие выбора – это уже не так плохо, согласись! У нас теперь есть общая тайна. Это ведь интереснее, чем если бы я согласилась стать твоей любовницей, правда? – Бьянка махнула рукой, и направилась к двери.


- Подожди. – Сен-Жюст взял себя в руки и больше не казался растерянным. – Ты говорила о Страффорде. Дай мне совет… Пожалуйста…


Бьянка улыбнулась и с удовольствием отметила, что он оправдал ее надежды.


- Скажи, ты хорошо помнишь свою первую любимую женщину?

- Конечно, - ошарашено ответил Сен-Жюст. – А какое это имеет значение?


- Тогда запомни мой совет. Как только ты увидишь Страффорда – пусть даже вдалеке, вспоминай во всех подробностях свои любовные похождения. Ни одной мысли о делах. Только женщины. Научись этому, Сен-Жюст. Сделай это своей привычкой. Это не поможет тебе его уничтожить, но, во всяком случае, сделает тебя менее уязвимым. Это мой первый урок. А теперь мне правда пора.


- Я сохраню твою тайну, - тихо сказал Сен-Жюст, когда дверь за ней закрылась. Он открыл вино и залпом выпил из горлышка, забыв о бокале. Отчего-то визит этой удивительной женщины впервые позволил ему поверить в то, что игра с англичанином не проиграна. Во всяком случае, пока.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Июл 06, 2009 1:29 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1793

Канн.

Шарлотта Корде, Сен Жермен.

Дорога в Канн заняла гораздо больше времени, чем предполагалось вначале. Поломка кареты, вынужденная остановка, враждебно настроенные крестьяне и гвардейцы, по поводу и без повода требующие предъявить документы. Если придраться было не к чему, тогда просто зачитывали статьи Декрета о подозрительных и настаивали на аресте "до выяснения". К счастью, золото всегда остается золотом, но даже подумать страшно, насколько глубоко проникла коррупция в эти стройные и нерушимые ряды революционных дворняг. Что же, следовало ожидать, что так будет. Люди всегда были жадны до денег, а те, кто вчера был никем, а сегодня стал всем - особенно.

Часы пробили два. С минуты на минуту должна прийти мадмуазель Корде. Жаль, что пока что невозможно предсказать насколько удачным и взаимовыгодным будет это сотрудничество... В какой-то мере от этого разговора зависели его планы на ближайшее будущее, а в свободное от этих планов время можно заняться и бессмертными.

Шарлотта издали наблюдала за ним. Вот он вышел из дорожной кареты и, окинув обстановку взглядом, в котором смешалось презрение и любопытство, направился к кафе, где была назначена встреча. Великий Сен-Жермен.... Человек-загадка, о котором в Ордене говорили с трепетом и почтением. Кто он и откуда он черпает свои знания и умения, не знал даже Глава Ордена. Когда мистер Лайтнер сообщил о том, что именно ей, Шарлотте Корде, оказана честь стать на некоторое время помощницей Сен-Жермена в каком-то непростом деле, она едва сдержала возглас восторга. Вот оно. Ее шанс проявить себя и вырваться отсюда. Ее шанс сделать что-то по-настоящему нужное для Ордена. Ради Ордена Шарлотта была готова на все. И теперь, шагнув навстречу своему неведомому партнеру, она, поборов страх, привычно закрыла мысли и настроилась на серьезную работу.

- Добрый день, граф. Я - Шарлотта Корде. Здесь мы можем говорить спокойно. Нас никто не потревожит.

- Добрый день, мадмуазель Корде, - Сен Жермен слегка склонил голову, с интересом разглядывая молодую женщину. Женщину! Она почти ребенок. И о чем думал Рэджинальд Лайтнер? Предполагаемая работа с бессмертными уже сама по себе опасна, но это еще далеко не все, ведь ее придется везти в Париж... и придумывать достоверную легенду, если Глава Ордена об этом не позаботился. Хотя вряд ли. - Рад знакомству, я слышал о вас много положительных отзывов. Скажите, вас посвятили в подробности или это должен сделать я?

- Я не ребенок! - вспыхнула Шарлотта. - Простите, граф, - сразу же смутилась она. - Мне сказали, что я должна помочь вам в каком-то деликатном деле, но в подробности не посвящали. Я к вашим услугам.

- Ваши способности делают вам честь, мадмуазель Корде, - улыбнулся Сен Жермен. - Но все же послушайте моего совета: не демонстрируйте их столь открыто... Наша задача, между тем, проста, как все гениальное. Вести наблюдение и писать отчеты. Но для этого придется отправиться в Париж. Надеюсь, с этим не возникнет затруднений?

- Мои способности тщательно скрываются, - заметила Шарлотта, - Но вы ведь с вами коллеги, не правда ли? Для того, чтобы выехать в Париж незамеченной, мне понадобится два дня. Предлог продуман, главное - убедить родных в том, что эта поездка необходима. Все это время, граф, я готова посвятить подготовке. Прошу вас. посвятите меня в ту часть планов, которые мне надо знать. Я вся - внимание.

- Вместе мы займемся труппой одного небольшого театра в Париже. С ними еще требуется вступить в контакт, так что сложности будем решать по мере их поступления. Труппа состоит из пяти довольно молодых... актеров. У меня иногда может бывать гость. Сейчас сложно сказать, будете ли вы с ним видеться, все зависит от легенды, которую мы придумаем и которая, по возможности, не нанесет урон вашей репутации. В случае, если встреча состоиться, вам нужно соблюдать максимальную осторожность, я имею дело с довольно непредсказуемым существом.

- Это бессмертный? - Шарлотта не смогла подавить азартного блеска в глазах. - У вас есть предложения относительно моей легенды? Я могу сыграть любую роль, которая вам больше понравится - вашего секретаря, вашей незаконнорожденной дочери, обретенной несколько лет назад, вашей любовницы. Выбирайте, граф.

- Это бессмертный, - кивнул граф. - Древнее создание, около двух тысяч лет от роду. Над легендой я подумаю, у нас еще есть время. Скорее всего это будет вариант с незаконнорожденной дочерью, так безопаснее в первую очередь для вас.

- Хорошо. Я почему-то так и думала, - кивнула Шарлотта. - Граф, прошу вас, не сомневайтесь во мне. Это далеко не первое задание, порученное мне Орденом. И я - опытный агент. Вы можете устроить мне испытание, если хотите. Прямо здесь.

- Я не сомневаюсь в ваших способностях, мадмуазель Корде. И не хочу оскорбить вас недоверием, устраивая проверку. Перед тем, как мы отправимся в Париж, мне бы хотелось получить ответ на вопрос, на первый взгляд не имеющий отношения к главной задаче. А именно ваше отношение к политике.

- Я аполитична, - серьезно ответила Шарлотта, взглянув ему в глаза. - Я преданна Ордену. Мы живем по другим правилам, нежели простые смертные.

- Это все, что я хотел знать. Теперь касательно отъезда. Здесь предоставляю решать вам, для меня удобен любой вариант. Я могу остаться здесь на два дня и мы покинем Канн вместе, я могу дожидаться вас в любом другом городе.

- Нет. Встретимся в Париже. Здесь меня все знают, и мне будет сложнее объяснить, кто вы такой. А нам не нужны лишние свидетели. Вы сможете оставить мне адрес, где вас найти?

- Просто поселитесь в гостинице "Роза и перо". Я сам найду вас.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Июл 07, 2009 1:35 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1793 года

Париж

Сен-Жюст, Франсуа Ламбер

В кабинете, куда его провел сегодня Робеспьер, Сен-Жюст чувствовал себя неуютно. Просторная комната без окон, у стены – пара стульев и стол, старый и местами изрезанный чьей-то нервной рукой. «Здесь тебе никто не помешает, Антуан. Прости, что не нашел для тебя более приемлемого места. Но, сам понимаешь, я не могу вынести на всеобщее обозрение тот факт, что посвящаю тебя в некоторые дела бюро тайной полиции. Да, знаю, это противозаконно, мой друг. Но я также знаю, что не могу не воспользоваться твоими талантами. Если бы я мог, то выгнал бы из Бюро добрую половину людей. Но я не могу. Поэтому пока наш уговор должен остаться тайной. А ты сможешь спокойно работать тут над расследований заговоров наших врагов и беседовать со своей сетью осведомителей. Я в тебя верю…» Все это Максимилиан заявил его, вызвав ни свет ни заря в Конвент. Незадолго до этого Сен-Жюст сообщил Робеспьеру, что возвращается в армию. Судя по выражению лица друга и соратника, Максимилиану это не понравилось. Была ли его просьба и оказанное доверие попыткой задержать его в Париже? Кто знает. Но, так или иначе, работа на Бюро тайной полиции устраивала Сен-Жюста полностью.

Сен-Жюст взглянул на часы. Ровно девять. Через несколько минут должен явиться человек, встречу с которым он ждал с нетерпением. Франсуа Ламбер, один из учеников Антуана Лавуазье. 35-летний парижанин, посвятивший жизнь изучению минералов. В ряды Академии он был зачислен не так уж давно, и довольно быстро снискал к себе уважение. Сен-Жюст безошибочно определил в нем человека, способного на двойную игру. Пара угроз – и молодой ученый готов на все, что угодно. Например, следить за своим учителем и докладывать Сен-Жюсту все, что вызовет подозрение. Позавчера, получив сообщение о том, что Лавуазье шептался о чем-то со Страффордом, Сен-Жюст почуял, что в это дело нужно внести ясность. И вызвал Ламбера к себе.

Эта комната навевала ужас не только обстановкой - мрачной и убогой, но прежде всего атомосферой безысходности и отчаяния, которая, казалось, намертво вьелась в камни. Франсуа чувствовал себя неуютно. Отчитаться бы поскорей. Не в добрый час он принял решение стать осведомителем, но что делать... От этого решения зависела не только его жизнь, но и жизни дорогих ему людей. - Гржданин Сен-Жюст? Вы вызывали меня...

- Вызывал, гражданин Ламбер. Садитесь. - Сен-Жюст снова взглянул на часы. - Вы задержались на десять минут. Впредь прошу вас быть более пунктуальным или заранее предупреждать меня о задержке. - Он говорил тихо, не поднимая глаз. Отработанный прием, который безотказно работал на тех, кто боялся. - Итак, я перейду сразу к делу. Расскажите, были ли вы в Академии позавчера вечером примерно около восьми? И если да, то видели ли вы Антуана Лавуазье? Меня интересуют его передвижения в тот вечер. Любые детали и отклонения от его обычного поведения.

- Да, я был в Академии позавчера, - он нервно переступил с ноги на ногу, не решаясь сеть. Очень хотелось выкурить трубку, чтобы успокоится. - Вы, наверное слышали... тот  случай, три года назад, когда запретили исследовать падающие с неба камни... Позавчера обсуждался этот вопрос, возник спор могут ли некоторые вещества образовываться в естественных условиях... - Франсуа запутался, потеряв нить собственных рассуждений. Сложно говорить о науке с человеком, который не имеет к ней отношения. А еще он боялся. - Возник спор... Го... Гражданин Лауазье сказал, что сейчас принесет записи и объяснит свою теорию. Он ушел, его не было довольно долго, около получаса прошло. За ним пошли, спросили придет ли. Но он что-то читал за столом, ответил что-то невразумительное, а потом крикнул, что занят. Это странно, обычно Лавуазье не повышает голос и странно то, что он не принимал участия в обсуждении...

- Интересно... - задумчиво проговорил Сен-Жюст. - Дальше? Вы ведь подошли к его столу и попытались взглянуть на документы, которыми так увлекся гражданин Лавуазье? Ведь так? Я не ошибся?

- Да, я подошел. На его столе действительно лежало несколько старых докладов... С краю... Но он их не просматривал. На его столе лежала папка с документами... я успел рассмотреть лист с подписью маркиза... гражданина Кондорсе.

- Ламбер, мне по слову из вас расказ выуживать? - холодно спросил Сен-Жюст. - Что было на этом листе? Много ли документов лежало на столе? Было ли среди них что-то, имеющее отношение к предмету вашего научного спора? Создалось ли у вас впечатление, что Лавуазье изучал что-то, связанное с падающими камнями - так, кажется, вы обозначили обсуждаемую проблему - или он был занят чтением чего-либо, не имеющего отношения к науке? Был ли он испуган? Радржажен? Растерян? Вернулся ли он к вам и остальным ученикам? Мне нужны любые мелочи. Любые.

- Я успел рассмотреть всего одну фразу: " только Дантон обладает этими качествами" и подпись Кондорсе. Потом Лавуазье убрал лист. Я же уже сказал, что он действительно изучал старые доклады о падающих камнях, там было три или четыре доклада, рецензии... Мне показалось, что он растерян и он разозлился, когда его отвлекли. К остальным он не вернулся, мы подождали еще полчаса, к нему пошел месье Лагранж, но вернулся через несколько минут и сказал, что директор не придет. Мне показалось, что месье Лагранж  удивлен.

- А потом к нему пришел его английский друг? Так?

- Англичанин пришел намного позже, через час или даже больше.

- И они еще полчаса говорили о падающих камнях... - продолжил свою мысль Сен-Жюст. - гражданин Ламбер, благодарю вас. Ваш рассказ может оказаться очень ценным для нас. У меня к вам просьба. Точнее, поручение. Сегодня, встретившись с Лавуазье, сообщите ему, что слышали разговор двух неизвестных. Они обсуждали, что в Комитете заинтересовались пропажей важных документов, хранившихся в Академии. Дальше - полное неведение. Я расспрошу вас о реакции. Теперь мы с вами будем встречаться очень часто.

- Я все сделаю, гражданин Сен-Жюст, - Франсуа Ламбер нерешительно взял со стола шляпу. - Я могу идти?

- Идите, Ламбер. До вечера. В шесть. - Сен-Жюст кивнул ему и проводил взглядом. - Из его рассказа рисовалась необычная картина. Сначала Лавуазье беседует со своими учениками. Затем выходит, обещая вернуться через несколько минут. Но не возвращается. Его застают за чтением документа, касающегося Дантона и Кондорсе. Судя по всему, это не входило в его планы. Тем более, что к политике откупщик не имеет никакого отношения. Это значит, что ему либо принесли этот документ.... Но зачем? Либо он нашел его случайно. Но где??? Слишком много вопросов. И главный вопрос - что же все таки читал Лавуазье и где все это спрятал? А еще этот вечный Страффорд... Слишком много вопросов...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Июл 10, 2009 1:09 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Париж.

Сантьяго Люциани

Манжет был слишком вычурным по нынешним временам. Особенно нелепо он смотрелся на стойке забитого маленького кабака.
Сантьяго пожал плечами и расправил рубашку, чтобы складки от локтя лежали ровно – плевать, что локти покоятся на грязной дубовой доске. Много недель он каждый вечер расправляет этот манжет…. Много. Расследование вокруг кладбища Невинно Убиенных затянулось – хотя призраки - не по его части. Надоело, сил нет. Призрака не обманешь, не скользнешь него сквозь пальцы - простая аналитика. Скука.

Письмо из Таламаски. Еще запечатанное лежит рядом. «Подождешь», - усмехнулся Сантьяго. Ему нравилось пренебрегать руководством – пусть даже так – в мелочах.
Вообще-то Сантьяго полагалось быть Реджинальду Лайтнеру, главе ордена Таламаски, благодарным. Кто, как не он, Санта-Реджинальд выудил его из такого же мерзкого кабака где-то между Понте-Веккьо и фортом Бельведер во Флоренции.
«Вы ведь не просто шулер. Вы правда видите карты».
«Ах, Таламаска ты просто спасла меня», - на губах Сантьяго расползлась издевательская усмешка.
Если бы бы не Реджинальд – гнить бы ему однажды на галерах.
И сам Лайтнер может теперь приписать себе в заслуги спасение еще одной заблудшей души.
Впрочем, Сантьяго не верил в само слово «заплутать».
В конце концов, он – флорентиец, а «Флоренция» - значит искусство.
И то с того, что его искусство –это талант обмана, иллюзии… да хоть бы и жульничества – как ни назовите, достопочтенные граждане – вот вам новомодное словечко.

Сантьяго никогда не считал себя жуликом – он был для этого слишком флорентийцем, а значит- художником.
И пусть сейчас он не играет в карты в забытой богом таверне, а работает во благо всего человечества(еще одна пафосная теория Лайтнера) – он не жульничает, нет. Он ступает неслышной тенью, творя судьбы других – и свою.
«Итак… наблюдать и не вмешиваться… Вампиры?»… Сантьяго залпом допил вино, - «Это будет интересная игра. Возможно, я всю жизнь ждал именно такой большой игры… в конце концов, у Ботичелли была его Венера, а у меня будет… »... Сантьяго открыл конверт изящным ножом с рукояткой слоновой кости – еще одна немодная нынче штучка.
Единственный сувенир с Понте-Веккьо.

«Итак… Театр Вампиров…. В Париже много бессмертных нынче – ага, а кто не бессмертен во времена гильотины. Собрать доказательства, что это вампиры…. Дальше – простые инструкции: ходить только днем, при подозрении слежки – связаться с Таламаской...хорошо, Лайтнер…Не трогать старших бессмертных – не твоего ранга дело», - Сантьяго прикрыл глаза, - «Этого я ждал всю жизнь. Оказаться в сердце зла и обвести его вокруг пальца, - да! Ну что - сегодня вечером в театр?»

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Июл 10, 2009 2:03 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793.

Париж.

Маарет, Сен-Жермен.

Худенький, болезненного вида парнишка, поставил ее чемодан у дверей комнаты и взглянул на нее просительно и с надеждой. Маарет кивнула и дала ему несколько монет. Последний раз она останавливалась в парижской гостинице «Роза и перо» лет тридцать назад, когда они с Маэлом приезжали в Париж повидаться со своим финансовым агентом. Бросив беглый взгляд на поблекшие обои и старенькую мебель, Маарет отметила, что за эти годы тут мало что изменилось.

В ожидании прибытия старого друга она устроилась в кресле и открыла первую попавшуюся газету, которую купила на почтовой станции. Граф Сен-Жермен. Один из немногих смертных, с которым никогда не было скучно. Когда-то он увлек ее своей необычной историей и совершенно феноменальным любопытством. Этот человек обладал удивительным умением получать удовольствие от каждой минуты своей жизни. Это качество, в совокупности с его природным обаянием и широтой взглядов, заставили ее поверить в то, что она все еще способна на искреннюю симпатию по отношению к смертному. Сколько лет прошло с момента их первой встречи, она не помнила, но никогда не забывала о графе и регулярно навещала его. Правда, раньше рядом с ней был Маэл. А теперь… Впервые за много столетий оказавшись без спутника, Маарет чувствовала себя одинокой. Поиски неведомого бессмертного, который разрушил ее отношения с Маэлом, не принесли никакого результата. Маарет была практически уверена, что эту подлость совершил Торн, но найти его так и не смогла – Торн исчез и не оставлял никаких следов своего пребывания.

Ее прибытию в Париж предшествовал неприятный разговор с Реджинальдом Лайтнером, главой Ордена Таламаска. Именно он предложил ей использовать агентскую сеть Ордена не только для того, чтобы искать Мекаре, но и для наблюдения за многочисленными членами ее семейства. И теперь Маарет пожинала плоды своего преждевременного решения. Информация лилась рекой. И далеко не всегда радовала. Получив несколько сообщений из Франции, Маарет всерьез обеспокоилась судьбой своих родственников, даже не подозревавших о ее существовании. Все они были аристократами, и с началом революции переживали не лучшие дни…

- Я рада вас видеть граф, - искренне поприветствовала Маарет Сен-Жермена. – Чего не могу сказать о встрече с этим городом.

Сен Жермен слегка поклонился и поднес к губам протянутую руку.
- Маарет! Вы ничуть не изменились, все так же прекрасно выглядите! Жаль, что вы не позволили тогда нарисовать ваш портрет... Но для этого еще будет время, не так ли? Расскажите скорей, что привело вас в эту несчастную страну? И как вы нашли меня?

- Граф, вас найти не сложно. Мысли смертных всегда скучны и одинаковы, а вас я могу услышать, как только о вас подумаю. - Маарет улыбнулась, отметив про себя, что он почти не изменился. Ее кровь сделала свое дело - очередной эксперимент, предложенный графом, возможно, единственным из всех смертных на земле, который не желал стать одним из них. - Я получила неприятные известия о своих близких. Как вы знаете, я много лет не интересовалась тем, что происходит вокруг, а теперь, столкнувшись с реальностью, кажется, впервые об этом пожалела. Вы как всегда правы - иногда полное неведение лучше неприятных сюрпризов. Буду с вами откровенной - события, которые сейчас происходят во Франции, повергли меня в ужас. Мои принципы не позволяют мне вершить историю на свой манер. Но я чувствую, что должна что-то предпринять... Или хотя бы, поговорить об этом.

- Говорите. Вы всегда можете поговорить со мной. Обо всем. - Сен Жермен склонил голову, пристально глядя на сидевшую перед ним женщину. Она была прекрасна, она была недосягаема, она казалась божеством. Смертельно опасным божеством, как индийская Кали. Почему в голову приходит именно эта ассоциация он не знал, просто принимал ее как должное. Но разговоры с Маарет всегда доставляли ему ни с чем не сравнимое удовольствие, а также ощущение опасности, похожее на то, что должен был бы испытать человек, бегущий по краю пропасти. - Ваши близкие здесь, во Франции? Расскажите, что произошло и может быть, мы сможем придумать, как помочь им.

- Я всю жизнь старалась сделать их жизнь счастливой и свободной, - задумчиво заговорила Маарет. - К сожалению, в наше безумное время, деньги - одна из составляющих, ведущих к счастью и свободе, думаю, с этим мало кто поспорит. Поэтому я старалась, чтобы они были богаты. Во все времена и во всех странах. Кто мог подумать, что их богатство сослужит им такую страшную службу? После падения монархии все перевернулось. Страной правят хитрые и продажные люди, которые, прикрываясь словами о демократии и равенстве, делают на этом целые состоянии. Но народ - это слепая сила, которая, повинуясь красивому порыву, готова растоптать тех, на кого укажут эти прожженные жизнью мошенники. У меня нет других слов - среди тех, кто стоит сейчас у власти, нет практически никого, чья совесть не была бы запятнана преступлениями разного характера. Моих родственников планомерно уничтожают вместе с остальными несчастными, которым в жизни повезло родиться аристократами. Да, конечно, я могла бы уничтожить все их Комитеты и одним взглядом заставить разбежаться по углам весь этот сброд. Но я не могу. Не имею права. И поэтому я в отчаянии. Скажите, граф, вы, уверена, знаете больше чем я о современной ситуации во Франции. Неужели нет силы, способной остановить этот кошмар?

Сен Жермен покачал головой.
- Боюсь, что нет. Рано или поздно люди сами поймут, что творят, но тех, кто ушел, не вернуть... Лучшее, что вы можете сделать для тех, кто еще жив - помочь им уехать из Франции. Куда угодно. У вас достаточно денег, чтобы осуществить это, ведь коррупция сейчас разъедает правящий аппарат, голод тоже вносит свою лепту.

- Если бы все было так просто, - горько сказала Маарет. - Далеко не все способны бросить все и уехать. Вы не поверите, но многие искренне верят в то, что у правящих политиков хватит совести не трогать их, ведь они ничего плохого не сделали! Это их аргумент. А я не могу давить на них... Я слышала о войне, которую развязали соседние страны. Кажется, вся Европа потрясена творящимся во Франции беспределом. Я не ошибаюсь?

- Не ошибаетесь, - ответил граф. - Всех потрясла казнь Людовика.

- И заключение под стражу Марии Антуанетты с ее семьей... Она никогда не вызывала моих симпатий, но этот арест... - Маарет внимательно посмотрела на графа. - Как вы думаете, освобождение королевы могло бы стать стимулом для тех, кто хотел бы расправитсья с этими, так называемыми, демократами? Судя по всему, их решимости не хватает на то, чтобы нанести ответный удар.
Скажите, граф... Вам говорит о чем-то имя барон де Бац?

- Я слышал, что его ищут, - улыбнулся Сен-Жермен. - И слышал, что он в Париже. Для этого человека авантюра - единственно возможная форма существования. Он дерзок, отважен, любит играть со смертью. Сумасброд, сумашедший и безумец. Я знал его, когда король еще был у власти. Я слышал, что в день казни Людовика, он появился перед процессией и размахивая саблей призывал спасти короля. Разумеется, к нему никто не присоединился...

- Он строит планы освобождения королевы, - тихо сказала Маарет.

- Я слышал и об этом. Он поставил на кон миллион ливров и собственную жизнь. А между тем, деньги уплывают, у него нет возможности добыть всю сумму единовременно. Не так легко находясь в розыске вести финансовые операции. И я слышал, что Мишони, которому подчиняется служба надзора за всеми тюрьмами не может уследить за всем и, кроме того, старается не упустить собственной выгоды. Что вы хотите, до революции он был торговцем лимонадом, - Сен-Жермен презрительно усмехнулся. - Но вместе с тем, он честно служит тем, кто ему платит. До тех пор, пока платит, естественно.

- Вы считаете, что этот человек - барон де Бац - действительно готов сделать все ради спасения монархии? Одно ваше слово, граф, и я готова выплатить недостающую сумму. Как вы знаете, для меня деньги не имеют обычного значения. - Маарет подумала, что так откровенно она не говорила даже с Маэлом. Удивительно, что смертный стал свидетелем ее слабостей. Но слова были сказаны.

- Да, я так считаю, - немного подумав ответил граф. - Он уже слишком далеко зашел и слишком многое сделал.

- Я могу попросить вас связатсья с ним? Не знаю, как вы относитесь к подобного рода заговорам...

- К сожалению, не могу. Я не знаю где его искать и не могу позволить себе открыто появляться в обществе. Меня могут узнать, это будет досадной помехой... Разве вы не слышали, что я умер? - казалось, граф был немало огорчен тем фактом, что собеседница не слышала о его смерти. - Если бы мы могли найти подходящего человека, который сможет связаться с Бацем. Или же просто передать небольшой аванс Мишони... У вас есть друзья в Париже?

- Можно сказать, и так. И вы знакомы. Это Маэл, - Маарет подавила горькую усмешку. - В последние месяцы мы перестали быть спутниками. Но он остался моим другом. Надеюсь... А о вашей смерти я читала, граф. Я внимательно слежу за вашей судьбой. Просто иногда забываю, что вы - не такой, как мы. Отсюда и нелепые предложения.

- Мне почему-то кажется, что легче сдвинуть с места гору, чем заставить его участвовать в неизвестной авантюре, - медленно проговорил Сен-Жермен. - Но вам лучше знать... Когда мы виделись с Маэлом в последний раз, мне показалось, что у него неприятности. Правда хуже от этого стало не ему, а маркизу Кондорсе.

- Я напишу ему письмо и попрошу оказать нам эту услугу, - сказала Маарет, опустив глаза. Не хотелось расспрашивать о Маэле и его неприятностях. В памяти стоял их разговор, состоявшийся не так давно, когда он ясно дал ей понять, что не желает возвращаться. Однако, надо будет навести справки об этом маркике Кондорсе. Насколько глубоко увяз в парижских интригах ее спутник, если имеет врагов среди смертных?

- Как считаете нужным, - быстро сказал Сен-Жермен. Заговорив о бессмертном, он совершил чудовищную бестакность и теперь торопился исправить положение. - Я постараюсь с ним увидеться в ближайшее время.

- Граф... - Маарет дотронулась до его руки. - Не говорите ему обо мне. Просто передайте письмо. Мне бы не хотелось, чтобы он знал о моем пребывании в Париже. А теперь, когда я рассказала вам о том, что меня беспокоит, поведайте мне о том, как прошла ваша встреча с Реджинальдом Лайтнером. Уверена, что этот человек согласился допустить вас к архивам Ордена ради того, чтобы еще раз попытатсья завязать с вами сотрудничество. Я не ошиблась?

- Да, - довольно уныло ответил Сен-Жермен. - Не могу сказать, что мне это не интересно, даже наоборот. Я не так давно был на востоке и заинтересовался случаями реинкарнации... Жаль, что Лайтнера они не интересуют. Или почти не интересуют. Но я действительно готов сотрудничать с ним и выполнять мелкие поручения, так как отдал бы все свое состояние лишь бы взглянуть на некоторые документы!

- Вы не представляете себе, сколько всего интересного вы найдете в их архивах, - улыбнулась Маарет. - С удовольствием расскажу вам о тех документах и реликвиях, которые, уверена, будут вам полезны. - Отбросив тревожные мысли о потерянном бессмертном спутнике, Маарет заговорила об архивах Таламаски, в которых прекрасно ориенрировалась, радуясь, что может помочь своему смертному другу. Незачем думать о Маэле. Это было его решение, и не ей его судить.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Июл 11, 2009 12:28 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Париж

Антуан Лавуазье, Франсуа Ламбер

Нет, хватит. Никаких больше интриг и политики. Антуан Лавуазье шел в Академию, сжимая в руке папку с документами. Он знал, где Маэл спрятал всю эту политическую головоломку о Дантоне, Мирабо и всем прочем. Пора положить этому конец, пока Сен-Жюст, этот фанатичный безумец, не прознал об этом и не отправил на гильотину их обоих. Маэл очень самоуверен, но он не парижанин и не представляет себе, на что способны эти люди, потому что не видел, как развивались события с самого начала. Даже если он спрятал это, чтобы повести какую-то свою игру, он, Антуан Лавуазье возьмет на себя ответственность и избавит друга от нависшей опасности. Здесь, в его кабинете, никто не помешает ему расправиться с бумагами, случайно попавшими в его шкаф, должным образом.

Лавуазье опустился в свое кресло и, переведя дух, решительно чиркнул спичкой, аккуратно сложив письма в железную коробку. Он заворожено смотрел, как убийственные листки чернеют, охваченные огнем. Все. Игра окончена. Они с Маэлом снова свободны. Лавуазье вздрогнул, когда в его кабинет вошел один из его учеников – Франсуа Ламбер. Какая глупость, он забыл запереть дверь кабинета! Однако, это всего лишь ученик. Ничего серьезного. Он быстро взял себя в руки.

- Добрый день, Франсуа. Что-то случилось?

Франсуа покачал головой. - Нет, ничего не случилось. точнее случилось и я подумал, что должен прийти прямо к вам. Понимаете... Я случайно слышал разговор... Двое неизвестных... То есть, я хочу сказать, что никогда прежде не видел этих людей...
Франсуа перевел дыхание. Ему было невыносимо стыдно за собственное косноязычие. И почему на бумаге он всегда ясно и четко излагал мысли, а стоило немного поволноваться и он превращался в жалкого заику.
- Они говорили о том, что в Комитете интересуются какими-то очень важными бумагами, которые то ли пропали, то ли были украдены. Эти документы хранились в Академи... Так они говорили. И я подумал, что должен сказать вам.

Лавуазье побледнел. - Какие документы? Какие бумаги? Я ничего не понимаю. Расскажите подробнее, прошу вас.

- Простите... У вас сейчас пожар начнется! - Ламбер схватил со стола графин с водой и выплеснул его содержимое на горящие бумаги. Потом с любопытством заглянул в коробку.

- Что вы себе позволяете, Франсуа? - в ярости воскликнул Лавуазье. - Немедленно отойдите от моего стола! Я сжигаю ненужный мусор, вот и все. Благодарю вас за сообщение и, будьте любезны, покиньте мой кабинет.

- Хорошо, как скажете, - Франсуа не отрывал взгляд от железной коробки, но все же отошел от стола. - Я пойду, если я вам больше не нужен...- С этими словами он вышел. Теперь нужно как можно скорее разыскать гражданина Сен-Жюста.

Лавуазье некоторое время сидел, обхватив голову руками. Что подумает Ламбер о его вспышке гнева и как истолкует ее? Не появится ли у него ненужных подозрений? Он скомкал промокшие остатки писем и положил их в папку. Он запутался. Не надо было ничего трогать. Сегодня же вечером он поговорит об этом с Маэлом... А пока... Надо успокоиться и вернуться к исследованиям.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Июл 11, 2009 12:53 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

1793 год, май.

Париж. Театр вампиров

Сантьяго Люциани, Лоран, Элени

Парижские театры – это особый мир, неуклонно прославлявший себя век за веком. Парижане, в отличие от тех же испанцев, небольшие любители уличных гуляний, поэтому театры довольно рано для всей Европы начали забираться в сначала небольшие – потом - все больше помещения. Когда-то это были небольшие балаганчики, но теперь парижский театр – это не только сцена, исполнители, текст и ряды стульев. Это еще и позолоченная лепнина, хрустальные люстры, бархат кресел, мех и бриллианты.

Впрочем, мех и бриллианты утратили свою актуальность в революцию. Сантьяго, будучи флорентийцем, в неудовольствием отказывался теперь от удовольствия одеться в бархат и тонкий батист – но что делать. «Оставайся незамеченным, ни во что не вмешивайся». Твои правила, Лайтнер? Ха, нет. Это – законы воровского мира, карточных шулеров, куда древнее парижских театров. Возможно, эти законы по возрасту были примерно равны истории тех, за кем Сантьяго предстояло наблюдать сегодня.

Последний спектакль Театра Вампиров гремел по всему Парижу – как же, настоящее отсечение головы на потеху благородной публике. Именно этот, безусловно, патетический и трагический момент спектакля так интересовал Сантьяго сегодня. В конце концов, что, как не доказательства удивительной способности вампирской плоти к восстановлению в единое целое даже после столь варварских… операций, может служить очередным доказательством и памятником их существования, очередным памятником, который Таламаска проглотит и погребет в себе, утащит тайн в подвал и будет хранить столетиями.

Итак, с чего начнем?

Для начала нужно было получить подтверждение того, что среброволосый юноша, который каждый вечер умирал на потеху парижанам, остается самим собой до и после спектакля. Нет, нет, конечно, идея о бесчисленных двойниках, один из которых умирает каждый вечер еще более безумна, чем простая гипотеза о бессмертном, способным пережить отсечение головы –но наука любит факты. Сантьяго тоже любил факты.

Его план отличался простотой и, как он сам признавал, неким простым изяществом.

Перед спектаклем он, изображая простого любопытного, подойдет к актерам взять автографы на предусмотрительно промасленной программке. И даже вампиру придется взять ее в руки, чтобы расписаться – перчаток в Театре Вампиров актеры не носили.

А потом повторим тот же трюк после спектакля.

Сравнить отпечатки – это задача даже не для ученого, впрочем – пусть потом ученые перепроверяют в своих подвалах собранные Сантьяго улики. Это уж не его забота.

А после отпечатков… посмотрим, посмотрим. Дл начала посмотрим спектакль. Сантьяго не собирался ради работы отказываться от удовольствия в полной мере насладиться театральным действом.

Вот он, тот самый черный экипаж, в котором каждый вечер актеры приезжают на спектакль. Для Сантьяго не было проблемой проскользнуть вперед других поклонников, поджидавших все больше неестественно красивую темноглазую женщину, главную актрису театра. В другое время Сантьяго бы заинтересовался, но вот для текущего расследования она пока была…бесполезной. Почему-то ему понравилось это определение примадонны Театра Вампиров.
Вот он, этот сребровласый мальчик. Сантьяго засверкал глазами, изображая преданность и поклонение.
- Автограф, месье, всего один автограф!

Лоран изумленно обернулся. Как правило, в театре ему доставались маленькие роли, лишь спектакль спектакль "Мадам гильотина" дал ему возможность хотя бы немного показать себя. Однако, это не добавило ему популярности - увы. Постановка была своеобразной, и публика на нее ходила тоже весьма своеобразная. Как правило, поклонники охотились за Элени, готовые на все ради ее взгляда и улыбки. Но этот мужчина смотрел именно на него, протягивая ему листок. - Это вы мне? - переспросил Лоран.

Получилось! Мальчик откликнулся на зов! Но это – только половина задачи. Сантьяго сосредоточился. «Не смотри ему в глаза, не восхищайся серебристыми волосами, главное – не смотри в глаза. Помни, что он тоже был человеком когда-то. Все они любят лесть».
- Да, месье, Вам! Вы – лучший актер этого Театра! Молю Вас – всего один автограф, - Сантьяго протянул ему программку, подкрепив свою искреннюю мольбу просительным жестом.

- Пожалуйста, - пожал плечами Лоран и взял листок. Листок показался ему каким-то странным. Но, возможно, у этого месье просто нет денег на нормальную бумагу? Сейчас революция, и, говорят, люди голодают. - Вот, возьмите. - он протянул листок. Удачи вам, месье. И... Надеюсь, вы получите удовольствие от спектакля. - Лоран кивнуг ему и удалился. Арман строго предупредил быть вежливыми и обходительными с теми, кто к ним обращается. Что ж, кажется, он все сделал правильно.

Да! Первая часть завершена успешно! Сантьяго даже с некоторым сожалением подумал о том, что бессмертные все-таки ничем не отличаются от простых людей – добавь немного сахара – и вот они твои, как на ладони.

Он зашел в театр с остальной публикой, отрешившись от своего задания, чтобы сполна насладиться спектаклем.

***

Надо признать, действо было неплохим. Конечно, не сравнить с родной Флоренцией, где все – действо и его часть. «Мой милый Сан-Джованни», - почему-то Сантьяго пришли на ум строки Данте, обращенные им в изгнании к Баптистерию на площади Дуомо. На дверях Сан-Джованни изображены грешники и святые. Вот она – полная аллюзия мира на небольшой поверхности. Мир действительно проще, чем хочет казаться.

Звук гильотины оборвал воспоминания о Флоренции. Вот она, отрубленная голова. Сантьяго выскользнул из театра за несколько минут до финала. Если он попросит автограф во второй раз –это будет слишком заметно. Потому…

- Мадам, Мадам!, -бедно одетой женщине польстило старомодное обращение. «Ах, ну да – теперь же все у вас граждане», - усмехнулся Сантьяго, - Мадам, вот золотой, молю Вас, помогите мне.

Женщина отступила на шаг, посмотрев на Сантьяго как на безумца.

- Мадам, умоляю, я слишком скромен, чтобы самому сделать это. Молю Вас, возьмите автограф у моего любимого актера и передайте мне, - Сантьяго протянул женщине программку.

Женщина подозрительно посмотрела на сумасшедшего, но промасленный листок бумаги взяла.

Она зашла через черный ход, заботливо подсказанный заказчиком. Вот какие-то темные проходы, коридор – ну да парижан коридорами не испугаешь. Вот – дверь с надписью «только для актеров». Женщина приоткрыла створки. Как жаль – того, кто ей нужен сейчас нет. В гримерке стояла черноглазая женщина. Красивая – вот хоть сейчас на портрет. Даже излишне бледный грим ее не портил.

- Мадам, - заискивающе обратилась к актрисе парижанка, - Я всего лишь хотела получить автограф, - у того господина с серебряными волосами, который играл одну из главных ролей, не подскажете – где его найти?

- Лорана? Он отдыхает. - Элени окинула тоскливым взглядом гостью. Надо поговорить с Арманом о том, чтобы запретить всякой нечисти врываться в Театр после спектаклей. Сегодня им нужен Лоран, завтра они захотят самого Армана... Но правила - есть правила. Надо быть вежливыми и обходительными. Знакомство с Сен-Жюстом и этим чудовищем - Максимилианом Робеспьером - наводило о мыслях про шпионов Конвента. Рисковать нельзя. на всякий случай Элени мимоходом прошлась по мыслям незванной гостьи, но обнаружила в них лишь мечту о дополнительном заработке и восхищение месье Маратом. А еще какого-то мужчину, поджидавшего ее на улице. А вдруг это проверка? Элени смягчилась. - Хорошо, мадам. Я сейчас схожу с актеру и принесу вам автограф. - Она скрылась за дверью и через минуту вернулась с подписанным листком. - Вот, возьмите.

Женщина с подобострастием взяла замусоленный листок. Все, золотой – в кармане!
Оставаться в Театре ни на секунду не хотелось. Она сама не знала почему. Выскочив на улицу, она почти налетела на терпеливо ждущего Сантьяго.
- Гражданин, вот автограф. Как Вы просили.
Сантьяго был хоть и актером собственного театра, но актером осторожным. Он быстро выхватил листок, оборонив золотой в протянутую руку. Все, теперь – домой. Никакого Сен-Дени сегодня. Никаких кабаков. Назад – в гостиницу на острове Ситэ.
Когда-то здесь сожгли тамплиеров, но Ситэ был хотя бы отделен от остального Парижа водой.
Сантьяго легко спрыгнул с парома.
Пять минут – и он дома. Со всеми доказательствами.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Июл 11, 2009 1:06 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793

Париж.

Шарлотта, Сен-Жермен, Маэл.

Сен Жермен с нетерпением ожидал Шарлотту Корде. Через полчаса должен прийти Маэл, но перед тем, как познакомить их, молодую женщину необходимо проинструктировать. Только бы она не опоздала. Мадмуазель Корде подобное знакомство должно заинтересовать. Он видел, как у нее горели глаза, когда речь заходила о бессмертных. Что же, скоро ей представится возможность показать себя... Сейчас его интересовали настоящие возможности этой женщины-ребенка и то, как она поведет себя в деле. Когда слуга и сообщил, что Шарлотта здесь. Граф поднялся ей навстречу.

- Добрый вечер. Рад, что вы приняли мое приглашение. Сегодня у меня будет гость, с которым я хочу вас познакомить. Он должен прийти в течение часа.

В Париже Шарлотта находилась второй день. Много времени ушло на то, чтобы убедить свою тетушку в необходимости этой поездки и главное – в необходимости сохранить все втайне. Для всех она отправилась навестить родственников в Лион, а это значило, что у нее есть целая неделя для работы. Граф Сен-Жермен ей нравился. Он был вежлив, обходителен и не задавал лишних вопросов. Настоящий профессионал. Удивительно, как этот человек мог не заинтересоваться работой Ордена. Но это было не ее дело, и Шарлотта не проявляла любопытства.

- Добрый вечер, граф. Мне удалось уладить все дела, поэтому всю неделю я – в вашем распоряжении. Признаюсь, я заинтригована вашим предложением. Тот, с кем вы хотите меня познакомить – бессмертный, не так ли?

- Бессмертный, - улыбнулся Сен-Жермен. - Уверен, что вы захотите поговорить с ним. Но прошу вас, не нужно полностью скрывать свои мысли. Он может попробовать прочесть ваши мысли и будет немало удивлен, если обнаружит, что они закрыты. Бессмертные не любят неприятных сюрпризов. Ведите себя естественно. Мы будем иметь дело с существом довольно подозрительным.

- Общаясь с другим бессмертным, я научилась открывать свои мысли так, чтобы в них отражалась другая Шарлотта. Так что, думаю, тут все будет в порядке. Знает ли он об Ордене? О том, что я имею к нему отношение?

- О самом Ордене он мог слышать, хотя мы ни разу не говорили об этом. И о вас он не знает ровным счетом ничего.

Шарлотта кивнула и улыбнулась. Когда дверь открылась, она была готова к встрече и спокойна. Бессмертный, представший перед ними, являл собой полную противоположность Эрика. Грубоватое лицо, намного более простая форма одежды и абсолютная приближенность к смертным. Глядя на него, можно было сказать, что он давно живет в Париже и хорошо усвоил, как должен выглядеть человек этой эпохи. Лишь мраморная бледность его лица выдавала Древнейшего. Да, их ни с кем не спутать - вампирам из Театра до него далеко. Значит, теория Ордена о том, что вампиры предпочитают одиночество, ошибочна - бессмертный явно освоился в Париже лучше, чем Эрик... Шарлотта машинально сделала первые мысленные отметки для отчета и с достоинством поклонилась, когда граф представил ее своему гостю.

Когда с приветствиями и церемонией знакомства было покончено, Маэл занял кресло у камина - несмотря на май, на улице было довольно холодно. Письмо графа, полученное вчера вечером, заинтересовало его. Сен-Жермен был осведомлен о том, что подобные встречи могут навлечь ненужные подозрения, но решился пригласить его. Присутствие незнакомой женщины мешало прямо спросить об обстоятельствах, заставивших графа пойти на риск, а также обрадовать графа сообщением, что за ним наверняка следили, а он и не пытался тщательно скрываться, хотя некоторые меры предосторожности все же принял. Вампир бросил взгляд на сложенные на столе газеты и хмыкнул.

- Граф, вы читаете Эбера?

- Должен же я быть в курсе того, что происходит в этой несчастной стране, - отозвался Сен-Жермен.

- Менее подходящее чтение сложно себе представить. Эбер болтлив, как рыночная торговка и врет, как священник.

- Ты несправедлив к священникам. Они не всегда врут, - рассмеялся граф.

- Сейчас все газеты одинаковы, - тихо сказала Шарлотта. - Лично я не увидела ни одной, которая могла бы привлечь внимание беспристрастного читателя. Есть несколько интересных авторов. Не более того.

-Это ваше мнение, - пожал плечами Маэл. - Не стану его оспаривать.

- Шарлотта не интересуется политикой, - мягко заметил граф. - И правильно делает. Страшно смотреть на то, что сейчас происходит.

- А какие газеты предпочитаете вы, месье Страффорд? - поинтересовалась Шарлотта, бросив графу благодарный взгляд. - Ведь вы - иностранец, не так ли?

- Да, иностранец. Я читаю почти все, без особых предпочтений, - ответил Маэл. - Так же, как и граф, стараюсь держать себя в курсе последних событий. Особенно это касается Декретов новшеств и правил, число которых увеличивается с каждым днем. Но читать Эбера у меня не хватает моральных сил.

- А что вы скажете о работах Жана Клери в газете "Друг народа"? Возможно, я говорю, как провинциалка, но стиль этого автора показался мне необычным для парижской прессы, - спросила Шарлотта. Вопрос был рискованным, но что поделать. Орден заинтересовался этим Клери несколько месяцев назад, почти не сомневаясь, что под этим именем работает бессмертный.

- Клери? - удивленно переспросил Маэл. Значит, Шарлотта не интересуется политикой? Будем считать, что я поверил. Вампир слегка улыбнулся. - Одно время о нем говорили все, кому не лень. Потом он то исчезал, то появлялся. Говорят, что несколько человек пишут под этим псевдонимом, хотя, без сомнения, такой человек существует.

- По дороге в Париж я случайно нашла старую газету, где рассказывалось о выступлении Клери на суде по делу Жан-Поля Марата, - Шарлотта изобразила смущение. - На суде молодой журналист как раз говорил о том, что его именем воспользовались другие люди. Его история меня заинтересовала, и я даже почитала последние выпуски "Друга народа". Удивительно, что столь молодой человек так искушен в истории и так ловко жонглирует фактами... Судя по тому, как его описывают, ему не больше восемнадцати.. А рассуждает он, как взрослая и сформировавшаяся личность.

- Никто не знает, пишет он свои статьи самостоятельно или ему кто-то помогает. В любом случае, это не имеет значения. - Маэл с любопытством посмотрел на Шарлотту. В свое время он сам прочел все, что смог найти по суду над Маратом. Во-первых это было интересно, во-вторых хотелось отгадать кто может скрываться под именем Клери из знакомых ему бессмертных. Сейчас, восстанавливая в памяти заметки, он не мог вспомнить ни одного более-менее толкового описания внешности и возраста журналиста. Скорее всего, об этом позаботился сам Клери. И откуда, скажите на милость, ей известно, как выглядит журналист?

- Это и правда не имеет значения, - улыбнулась Шарлотта. - Простите, граф, мне пора, и я вынуждена вас оставить. Завтра мы вернемся к нашему разговору. Была рада с вами познакомиться, месье Страффорд. - повернулась она к Маэлу. - До свидания. - Шарлотта взяла шляпку и вышла из комнаты. Ее лицо горело от стыда - как она могла так непродуманно полезть в разговор? Перед тем, как отправиться в Париж, она получила пакет из Лондона от Главы Ордена, с подробным описанием всех бессмертных, которые находились в Париже, так что внешность Клери, описанную разными агентами, она могла бы описать даже во сне.... И вот теперь этот Древнейший засомневался в ее искренности. А ведь граф предупреждал о его подозрительности! Размышляя так, Шарлотта вышла из гостиницы, но остановилась, прислушиваясь к мыслям смертных. Что-то было не так.

- Граф, теперь, когда мадмуазель Корде ушла, я могу спросить, почему вы настаивали на этой встрече, пренебрегая предупреждением? Боюсь, что у вас будут неприятности из-за моего визита, я не уверен, что избавился от моих соглядатаев.

- Маэл, я привез вам письмо. Его передала дама, которая является нашим общим другом - прекрасный повод для встречи, не так ли? - Сен-Жермен с улыбкой протянул ему конверт.

- И вас не пугают неприятности? Ваше дело, - Маэл вскрыл конверт и бегло прочел письмо. Оно было странным. Маарет, которая просит помочь смертным? Такое случается не каждый день. Правда, исключение составляла ее семья, но и тогда вампирка избегала прямого вмешательства. Хотелось бы знать, что произошло на самом деле. Но, разумеется, об этом не говорилось ни слова. Просто просьба. Вампир поднес бумагу к пламени свечи. Когда письмо сгорело, он некоторое время раздумывал, потом все же заговорил: - Маарет пишет, что вам нужна помощь. Мне жаль, если она напрасно вас обнадежила. Прежде, чем согласиться, я должен знать, что от меня требуется.

- Ничего особенного. Просто связаться с одним человеком и передать ему деньги, - посерьезнел граф. - Что касается неприятностей, то я покину Париж, как только удостоверюсь, что все идет по плану. А это - вопрос недели, не больше.

- Допустим, - Маэл нахмурился. Эта просьба ему не нравилась, хотя бы потому, что казалась слишком простой. Передать деньги и письмо человеку, по имени Мишони. Вампир не сомневался, что уже где-то слышал о нем. Только бы еще вспомнить где именно... В письме так же говорилось о том, что он будет ожидать каждый вечер с десяти до одиннадцати вечера в кафе «Бригантина» на протяжении двух недель. Прийти, сказать пароль, завязать разговор, сыграть партию в кости или в карты, отдать деньги. Казалось бы, что может сложного? Но все равно это не нравилось. – Прежде, чем вступать с этим человеком в разговор, я хочу узнать о нем как можно больше. Потом мы обсудим дальнейшие действия. – По лицу графа было видно, что он очень недоволен таким ответом, хотя и старается это скрыть. - Постарайтесь оставаться здесь хотя бы два дня, за это время я узнаю все, что мне нужно.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Июл 11, 2009 2:02 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года. Париж.

Сен-Жюст, Франсуа Ламбер

Сен-Жюст закрыл глаза и некоторое время сидел, пытаясь отрешиться от сегодняшнего дня и просто расслабиться. Голова шла кругом. Сегодня в Конвенте Бриссо ясно дал понять, что жирондисты не собираются сдавать позиции, несмотря ни на что. Они подготовили аргументированный ответ на его доклад о введении фиксированного уровня цен на хлеб, и ему стоило немалого труда заставить дослушать себя до конца. Сен-Жюст только сейчас подумал, что забыл пообедать, и отметил, что в этом имеется немалая причина для раздражения. Сидя за столом в ожидании Франсуа Ламбера, он перебирал свежие письма. Доносы, доносы и еще раз доносы. Если вникнуть в их содержание, становится удивительным, как революция до сих пор еще жива. Надо фильтровать. Но как? Вот письмо о готовящемся восстании в Лионе. Есть ли в нем доля правды? На всякий случай, стоит послать туда своего человека. Стук в дверь – робкий и едва слышный – заставил Сен-Жюста прерваться. Он спрятал бумаги в стол и сказал: «Войдите». На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял Ламбер.
- Вижу, на этот раз вы пунктуальны, - произнес Сен-Жюст, уставившись на него немигающим взглядом. – Вы сделали все, как я просил? Рассказывайте.

- Я сказал. Сделал все так, как вы приказали, - Франсуа помолчал, потом нерешительно продолжил: - Когда я зашел к Лавуазье, час назад, он жег какие-то бумаги в ящике... В железном ящике... Я сказал ему, он изменился в лице, но ответил, что ничего не понимает и попросил рассказать подробнее. А я... не знал, что ответить подробнее, поэтому вылил воду на горящие бумаги и успел заметить, что там были письма, что-то вроде записей о купле-продаже...

Сен-Жюст оживился. - О купле-продаже? Может быть, вы прочли какие-то имена? А папка? Та самая папка, что бросилась вам в глаза вчера утром? Ее не было на столе? Как он отреагировал, когда вы заглянули в железную коробку?

- Он разозлился и выгнал меня. Папки на столе не было. Но на бумагах о купле-продаже я успел заметить имя Дантона. Это все.

- Скажите, Ламбер, вам неприятно делать то, что вы делаете? Шпионить за вашим учителем? Доносить об этом мне? Вы ведь делаете это впервые, не так ли? - Сен-Жюст неожиданно улыбнулся, подбадривая своего собеседника.

Тон собеседника испугал. Подобного страха Ламбер не испытывал никогда, но нашел в себе силы вымучено улыбнуться. - Я делаю это впервые, вы правы, гражданин Сен-Жюст. Но такие приказы не обсуждаются и я стараюсь в точности выполнять ваши поручения.

- Вы не ответили. Вам неприятно? Или вам все равно?

Франсуа вспомнил, как Лавуазье разговаривал с ним сегодня и прошлым вечером, как делал замечания при других, опровергая некоторые его теории и... по большому счету считал его ничтожеством. Наверное, это так и есть. - Мне все равно, - тихо ответил Ламбер.

- Тогда и отвечайте так, как думаете, а не так, словно вам стыдно из-за того, что вы шпионите за ним, - Сен-Жюст стукнул по столу, не скрывая раздражения. Затем достал лист бумаги и придвинул к Ламберу перо и чернильницу.
- Похоже, вы обделены даром красноречия. Это бывает. Вот вам перо и бумага. даю вам час на то, чтобы во всех подробностях описать мне все, что вспомните о Лавуазье и этих бумагах. Интересуют любые мелочи, даже самые незначительные. Я хочу, прочитав то, что вы напишете, увидеть все своими глазами. Так, как если бы я, а не вы, находился в его кабинете в то утро. Даю вам час. Вы поняли, чего я от вас хочу?

- Да, - кивнул Ламбер. - Я напишу.

Удостоверившись, что Ламбер достаточно проникся сутью задания, Сен-Жюст вышел из комнаты, забрав с собой все документы. Надо пройтись по коридору. Похоже, история с Лавуазье начинает принимать нужный оборот. А там и до Страффорда недалеко.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Июл 12, 2009 12:44 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

1793 год.

Париж.

Сантьяго Люциани.

Письмо Реджинальду Лайтнеру, главе ордена Таламаски.

«Милорд!

Не могу даже высказать на бумаге всю силу удовольствия, которое мне доставила Ваша настоятельная рекомендация задержаться в Париже и насладиться вволю знаменитыми французскими театрами. Город бурлит по-прежнему и главной темой разговоров остается арест Марии-Антуанетты. Будучи иностранцем, не рискну высказать свое отношение к данному факту. Вместе с тем, зрелище, о котором я буду повествовать далее имеет к текущей политической жизни непосредственное отношение.

Не далее как вчера вечером по Вашей рекомендации я посетил знаменитый Театр Вампиров. Верите ли – они выступают с удивительной постановкой, артистичной и злободневной одновременно. Чего стоит одно название – «Мадам Гильотина». Не стану утомлять Вас подробным описанием сюжета и перейду сразу к финалу. Каждый вечер на сцене они отрубают голову – причем одному и тому же актеру, вечер за вечером. Данный актер – просто чудо во плоти, очаровательный мальчик с серебряными волосами и фиолетовыми глазами, не старше 16 лет от роду. Возраст и внешность актера лишь добавляют циничности самому действу. Он известен парижской публике под именем «Лоран».

Конечно же, я не мог оставить Вас, как известного любителя театральных зрелищ, без небольшого сувенира на память. Высылаю Вам две промасленные программки с автографом этого юного дарования, один из которых взят до, а другой – после спектакля. Верите ли – даже такой профан, как я, находит автографы идентичными, хотя кровь льется настоящая.

Искренне надеюсь, что данные скромные сувениры займут место в дальнем углу Вашей коллекции предметов подобного искусства.

Я же продолжу, с Вашего позволения, наслаждаться высоким искусством, которое пленило не только исконных парижан, но и Вашего покорного слугу.

Остаюсь искренне Ваш,
Сантьяго Люциани»

Сантьяго размашисто расписался и залпом допил вино.
Потом задумчиво заказал еще.

Давись своими «доказательствами», Реджинальд. Читай мои отчеты.
Сантьяго ощутил приступ тошноты от одного воспоминания об этом безупречном британском джентльмене. Впрочем, снова благодаря этому джентльмену, Сантьяго вчера вечером видел новую суть во всех событиях, лицах и временах, которые окружали его.

Он видел живое бессмертие. Не то омерзительное небытие призраков, которое наблюдал же не раз, а настоящее – прекрасное, вечно молодое и движущееся.
И как вообще Реджинальд мог предположить, что тот, кто хоть раз видел это чудо своими глазами, останется к нему равнодушным? Ограничится сбором скромных объедков, которые Театр выкинет ему навстречу – и пойдет дальше, навстречу унылой старости и смерти…

Сантьяго сжал кулаки, пока не почувствовал боль от ногтей, врезающихся в кожу. Боль отрезвляет.

Интересно, а укус вампира – это больно?

Но нет, искать смерти от клыков вампира – тоже скучный и банальный конец.

Сантьяго уже знал, что будет искать теперь.

Не скучных обрывков легенд, не мелких материальных радостей для Реджинальда Лайтнера.

Бессмертие. Это – авантюра, достойная и жизни и смерти.

И бессмертия.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Июл 12, 2009 3:12 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793

Париж.

Лавуазье, Маэл.

Маэл шел в сторону Арсенала, стараясь не думать о том, куда исчезли найденные в Академии бумаги. Маловероятно, что кто-то мог обнаружить тщательно замаскированный тайник, но все же... Никогда нельзя недооценивать смертных и тот факт, что за ним следят. Сегодня он хотел перенести документы в другое, более надежное место, но не нашел их. Теперь приходилось только догадываться, к кому в руки они попали. Существовала небольшая вероятность, что их взял Лавуазье. Но зачем? Счел тайник недостаточно надежным? Захотел кому-то отдать? Опять догадки. Вампир ускорил шаг, но все равно прошло еще двадцать минут, прежде чем он добрался до места. В лаборатории было тихо, но горел свет. Значит, Антуан еще работает. Маэл постучался, одновременно прислушиваясь к мыслям находящихся в помещении людей. Недоставало только слухача в доме...

- Проходи, Маэл, добрый вечер, прости, я не слышал... - Антуан Лавуазье не мог избавиться от чувства вины. И от другого, даже более неприятного чувства, что его поступок, возможно, приведет к неприятным последствиям. Но старался об этом не думать, подбирая слова, чтобы сообщить о том, что произошло.

- Добрый вечер, Антуан, - Маэл сел в кресло, еще раз проникнув в мысли смертных в доме. К счастью, их никто не подслушивал, все были заняты своими делами. Уже лучше. - Бумаги исчезли.

- Их взял я, Маэл. - тихо сказал Лавуазье. - Я взял их, чтобы уничтожить. И уничтожил. Их больше нет, и нам ничто не угрожает.

Благо, что он успел сесть. Да и такой роскоши как сердечный приступ кажется, не подвержен. Но на какую-то минуту стало действительно очень плохо.

- Как ты сказал? - тихо спросил Маэл. - Ты их уничтожил? - Он провел рукой по лбу и немного помолчал, осознавая услышанное. - Зачем? Ты понимаешь, что ты наделал?

- Я знал, что тебя это расстроит. Но так будет лучше, поверь мне, Маэл. - устало ответил Лавуазье. - Я устал от политики и от всех этих игр в шпионов, интриги и доносы. Устал. И не могу больше видеть, как ты, человек, поставивший из-за меня под удар всю свою работу в Париже, рискуешь жизнью, оказываясь замешанным в новые заговоры. Ведь я вижу, что Робеспьер ни на минуту не оставляет тебя в покое. И Сен-Жюст. Неужели ты не понимаешь, что он вцепился в тебя мертвой хваткой и только и ждет случая, чтобы отправить в тюрьму или - того хуже. Он не отступится, Маэл. А я больше не могу бояться. Эти документы принадлежали не мне, они оказались у меня случайно. Так пусть не принадлежат никому.

- Какую работу в Париже?! - Маэл постарался не сорваться на крик, и вовремя понизил голос. Вышло нечто, больше похожее на шипение. - Оставь это в покое! Ты что, действительно не понимаешь, что ты наделал?! Тогда позволь мне тебя обрадовать. С той минуты, когда догорел последний лист, наши жизни не стоят и ломаного медного гроша! Эти бумаги заботливо собрала одна из партий, их спрятали до удобного момента. Если станет известно, что документы исчезли, логично предположить, что их начнут искать и им не понадобится много времени на то, чтобы сузить круг подозреваемых в пропаже. Я не прорицатель, но могу рассказать тебе, что будет дальше.

- Ты снова говоришь о партиях и подозрениях. Когда это закончится? Я помню, когда ты приехал, мы с тобой никогда не говорили о политике. А теперь я только и слышу об этом. Ты правда не понимаешь причин моего поступка? Мне жаль, что ты вообще узнал об этих документах.

- Разговоры о политике начал не я, - жестко ответил Маэл. - Будь моя воля, говорил бы с тобой исключительно о науке. Причины твоего поступка... - Вампир вздохнул. Лавуазье пытался помочь ему. И что теперь с этим делать? - Антуан... Я понимаю их. Но понимаю также и то, что нас уберут как ненужных свидетелей или же обвинят в заговоре против Республики, все зависит от того, кто первый узнает о том, что бумаги существовали и что они исчезли. Сен-Жюст что-то знает об этом или догадывается. Помнишь, он хотел обыскать меня? Уверен, что как раз он это раскопает и для того, чтобы доказать свою невиновность мы должны будем предъявить документы тому, кто за ними придет. Иначе - эшафот. Не исключено, что без суда и следствия. Теперь мы никому не сможем доказать, что сожгли их, а не передали враждующей партии.

Лавуазье молча достал папку, где оставалось лежать несколько смятых листков - с подтекшими чернилами, но не уничтоженные огнем.
- Сможем. Возьми. Мне уже все равно.

Маэл молча перебрал листы.
- Здесь не все. Ты уверен, что остальные сгорели? Почему потекли чернила?

- Случайность, которая сработала на руку твоему плану, - грустно улыбнулся Лавуазье. - В тот момент, когда я пытался сжечь документы, в мой кабинет вошел один из моих учеников. Он испугался, что начнется пожар и, подбежав к моему столу, вылил в железный ящик, в который я сложил все, что хотел сжечь, стакан воды...

- Моему плану? Пока что в мои планы входит спрятать эти бумаги подальше и никогда больше их не видеть. Скажи... - вампир задумался, потом решился спросить: - Твой ученик видел эти документы?

- Не знаю... мне показалось, что он заинтересовался.... Не знаю... Маэл, мы можем хотя бы один вечер поговорить о чем-то другом?

Маэл забрал со стола уцелевшие бумаги и спрятал их в карман. Так надежнее. Он продолжал злиться, но хотя бы наорать как следует на этого человека, не получалось. Сколько лет прошло с момента их знакомства и все оставалось по-прежнему.

- Хорошо. Но я не буду задавать тему для беседы, чтобы опять не отвлечься на политику. Говори ты.

Они заговорили о химии, но разговор медленно перетек к истории открытий и изобретений. Лавуазье взял перо и принялся составлять своего рода таблицу.

- Тысяча шестьсот шестьдесят девятый год - Брандт выделил фосфор, а немногим раньше мы отметим работы Бойля… Еще Галилей изобрел термометр и весы для определения плотности твердых тел, но это уже намного раньше, тысяча пятьсот девяностые годы.

- Тогда допиши Парацельса и Агриколу, - усмехнулся Маэл. – Они тоже внесли свой скромный вклад в науку.

- Да! «Двенадцать книг о металлах», а Парацельс… - Лавуазье помедлил, подбирая нужное слово.

- …занимался лженаукой, - закончил Маэл.

- Я этого не говорил!

- Зато ты об этом думал, у тебя на лице все написано.

- Думаешь, я стану отрицать то, что именно он установил, что для горения нужен воздух, металлы, когда обращаются в окалины увеличивают свой вес? – возмутился Лавуазье. – Ну знаешь ли…

- Я не об этом, а о том, как Парацельс охарактеризовал главную задачу химии. Или правильнее будет сказать алхимии.

- Это другой разговор, это… - часы пробили два. Антуан Лавуазье все же обмакнул перо в чернильницу и сделал запись.

- Уже поздно, - Маэл поднялся. – Тебе нужно отдохнуть, да и Мария в один прекрасный день скажет мне все, что думает по поводу столь поздних визитов. Увидимся завтра.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Июл 12, 2009 3:13 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года. Париж.

Жан-Поль Марат, Альбертина Марат, Симона Эврар, Бьянка

Альбертина Марат считалась железным человеком. С детства она привыкла повелевать и не терпела возражений. Худощавая, рано постаревшая женщина, которая могла заткнуть рот любому уличному хаму, лишь смерив его презрительным взглядом. У нее было лишь одно слабое место. Ее брат Жан Поль, перед которым она преклонялась.

В дом Симоны Эврар на улице Кордельеров Альбертина переехала вскоре после того, как там обосновался Жан Поль. Ей не нужно было особого приглашения – в один прекрасный день она просто вошла в маленькую квартирку, где Симона приютила ее брата, и поставила на пол чемоданы. В глубине души она считала Жан-Поля слишком доверчивым и падким до женщин, поэтому считала себя просто обязанной лично проследить, что за дама стала спутницей ее обожаемого брата.

Поначалу их отношения с Симоной не сложились. Альбертина никак не могла понять, что выдающийся гений и лучший революционный публицист Франции делает с этой молоденькой (почти 20 лет разницы – ну разве это нормально??), черноволосой, нескладной женщиной, которая не имела никакого представления о том, как на самом деле надо вести домашнее хозяйство, да и вообще, что и говорить, не отличалась особым интеллектом . Но со временем Альбертина смирилась с Симоной. В конце концов, эта женщина действительно любила ее брата, и готова была целыми днями служить ему, выполняя все его капризы и молча перенося его взрывной характер… Однако, в последнее время что-то пошло не так. Жан Поль круглосуточно пропадал в редакции. Симона таяла на глазах, съедаемая ревностью, но Альбертина ее успокаивала: Жан-Поль – не из тех, кто будет скрывать свою любовницу и обманывать. (*он честно скажет в лицо и выгонит, но тебе этого не стоит знать, дорогая*). Самым страшным было то, что подобные отлучки наносили тяжкий вред его здоровью. А тут еще этот мальчик, Клери, так замечательно выступивший на суде. Марат словно помешался на нем, иногда называя его именем своих родных. Увидев, как Жан-Поль, бледный, но полный решимости, одевается, чтобы снова куда-то отправиться, Альбертина приняла решение.

- Жан Поль, ты снова уходишь, на ночь глядя? Куда, позволь спросить? Еще утром мы собирались провести вечер в семейном кругу. Что-то изменилось?

Марат едва не подавился от неожиданности и быстро проглотив кусок пирога объяснил: - В редакцию, мне нужно поработать. И кто это "мы"? Я еще с утра сказал, что вечером уйду в редакцию и вернусь поздно. - Он намеревался выйти из дома незамеченным, но сестра разрушила все планы. Ничего, без боя он все равно не сдастся.

- Жан Поль... - Альбертина присела на краешек стула, перебирая шаль. - Мы - это я и Симона. Я давно хочу поговорить с тобой о ней. В последнее время ты очень груб с ней. Она того не заслуживает. Симона любит тебя, она - твой самый преданный друг. Сегодня она приготовила для тебя твою любимую телятину. А ты снова уходишь. Твоя газета вышла только вчера. Неужели нельзя пропустить один вечер и побыть дома?

- Нельзя, меня будут ждать, - Марат  взял плащ, но одевать его не торопился. - Альбертина, ну ты же знаешь, что у меня сейчас  не самый легкий период. Жирондисты вот-вот сдадуться, но нам предстоит приложить все усилия, чтобы выгнать их из Конвента навсегда! Разве я не говорил тебе, что они неожиданно нашли поддержку в мятежном Лионе? Подумать только, они до сих пор не могут примириться с поражением и готовятся опровергнуть обвинения! Каким способом, хотел бы я знать?! Но этого пока никто не знает, а я собирался поработать. Приготовь мне пожалуйста кусок хлеба с телятиной, я съем по дороге в редакцию.

- Ты встречаешься там с Клери? - мимоходом спросила Альбертина. - Скажи, Жан-Поль, ты не думал о том, что стоило бы давно познакомить нас с твоим юным помощником? Мальчик прекрасно выступил на суде, и у него, судя по всему, большое будущее. И ведь это ты дал ему возможность развить талант? Мне бы очень хотелось узнать его получше. Может, ты пригласишь его к нам на ужин? - она говорила мягко, но решительно, приняв решение во что бы то ни стало добиться согласия.

- Он вряд ли захочет прийти... - Марат запнулся, но потом быстро продолжил: - ... сегодня. Сегодня мы думали поработать. Но если планы изменятся, мы зайдем через час, еще не поздно. Если нет - не ждите меня, я вернусь поздно.

Альбертина подошла к брату и положила ему руку на плечо. - Жан-Поль.... Пожалуйста. Приведи его. Я очень тебя прошу. Мне бы очень хотелось лично поблагодарить его за выступление на суде. (*и убедиться, что он - не мошенник и шпион, который только и ждет удобного случая, чтобы воткнуть тебе нож в спину*)

- Я ничего не обещаю, - упрямо сказал Марат. - Ты же знаешь, когда я сажусь работать, время летит быстро. А я хочу нанести еще один удар по Бриссо.

- И правильно, - Альбертина сдвинула брови и непроизвольно сжала кулаки. - Тот еще мерзавец. По нему давно плачет Мадам гильотина. Иди, Жан-Поль. Симона принесет тебе ужин через час. Но мы не теряем надежды увидеть твоего друга.

- Хорошо, - Марат набросил плащ и скрылся за дверью. А теперь главное увидиться с Клери и решить, как действовать дальше.

***

"О чем говорят в салоне госпожи Ролан?" Короткий и простой заголовок. Бьянка поставила точку и, довольная собой, подула на листок, исписанный чернилами. Марат задерживался, и в ожидании его прихода она решила не терять времени даром и подготовить статью для очередного выпуска газеты. В статье рассказывалось о том, как она, прикинувшись мальчиком, приехавшим в Париж попытать счастья, проработала день на кухне у супругов Ролан. Конечно, на самом деле попасть в дом Роланов было не так просто, но тут помог ее особый дар убеждения. Но читателю интересны не методы, а результат. А результатом был живой рассказ о большом приеме у прекрасной госпожи Манон, на котором гости пили, ели и смеялись, изредка погляывая в окно и отпуская нелицеприятные шуточки о санкюлотах.... Когда вошел Марат, Бьянка молча протянула ему листки и по традиции села ждать его вердикта, свернувшсь в кресле.

Марат отложил в сторону листы, потянулся и зааплодировал.
- Браво! Браво, браво, браво, Клери! Это именно то, о чем я мечтал и чего мне не хватало! Завтра же мы опубликуем это! Жаль, что у нас нет времени... - Жан Поль вскочил, опрокинув стул. - Черт! Я совсем забыл о времени! Сейчас сюда придет Симона! Какой кош... Я хотел сказать, что моя сестра Альбертина хотела пригласить тебя на ужин. Я сказал, что буду работать, так как не знал, как ты к этому отнесешься. А теперь зачитался и забыл, что сейчас сюда придут...

- О, это было бы даже интересно! - воскликнула Бьянка и сама устыдилась своего порыва. Она давно хотела посмотреть на женщину, известную на весь Париж, как супруга Марата, в домашней обстановке. Конечно, она ей не соперница, но любопытство все равно не давало ей покоя. Какая она - эта Симона? То, что Бьянка читала в мыслях Марата, ей не нравилось. Но, может, она просто пристрастна? О своей сестре он всегда отзывался с большим уважением. Нельзя обижеть его своим пренебрежением. Ведь это просто ужин, и они ни о чем не заподозрят. - Я хотела сказать, что с удовольствием составлю тебе компанию, - поправилась Бьянка.

- Ну тогда пойдем? - Марат аккуратно сложил рукопись Клери. - Возьму их с собой и еще раз перечитаю на сон грядущий. - По дороге мы как раз их встретим.


***

Альбертина Марат не спускала глаз с юного гостя. Чудесный мальчик - вежливый, образованный и умный. Как хорошо, что он поправился - на суде он выглядел просто ужасно, но сейчас ему было явно лучше. Хотя... Его слабое здоровье все-таки давало о себе знать: он почти ничего не ел, и был так бледен, что, казалось, вот-вот грохнется в обморок. Правда, было в его манерах что-то странное, а что - Альбертина понять не могла. Возможно, его удивительная образованность?
- Скажите, Жан, а где вы учились? - вежливо спросила она.

- О, это целая история! - улыбнулась Бьянка, ковыряя вилкой мясо. Надо бы заставить их всех отвлечься, чтобы переложить часть еды на тарелку Марата. Он не заметит, а ей будет не так неудобно. Все-таки женщины старались.
- Мои родители мечтали сделать из меня адвоката. Это модная сейчас профессия, как вы знаете, многие политики начинали именно с этого. Я был отправлен учиться в Реймс, но погорел из-за своего острого языка. Дело в том, что наш преподаватель истории считал себя вправе давать оценки некоторым событиям, которые .... - Бьянка говорила долго и убедительно. В конце концов она отметила, что даже Марат слушает ее болтовню, открыв рот. Да, роль Клери ей сегодня удалась. Лишь один человек не сказал ни слова за весь вечер - Симона Эврар. Она выглядела расстроенной и Бьянке стало так ее жалко, что она решила не читать ее мыслей. Зачем? И так все понятною.


Марат увлеченно слушал Клери, вспоминая, что нечто похожее уже где-то слышал. Притом не так давно. Тоже говорили об истории и об оценке исторических событий. Теперь оставалось только вспомнить кто говорил и с кем. А, вспомнил! - Вы все никак не сойдетесь на том, что считать исторической правдой, а что - ложью. Впрочем, это и неудивительно, если учесть то, что ваш преподаватель истории может быть таким же ослом как наши великоумные академики. Жаль, что я в свое время уделял недостаточно времени истории, я чувтсвовал, что мое призвание - это  физика и химия... Так о чем я? О том, что не так давно я слышал спор Кондорсе и Морво об истории. Кто-то что-то написал и они где-то не сошлись во мнениях. Говорят, очень своеобразный взгляд на вещи, я так и не понял толком о чем они, как и того, какое отношение к истории имеет Морво, он же химик. По крайней мере, он так думает. Но в любом случае, я уверен, что вы пострадали за правду, Клери.

- А я всегда страдаю за правду, - рассмеялась Бьянка. Уловка с телятиной прошла успешно, кусок незаметно перекочевал с ее тарелки в тарелку Марата и был поглощен им, пока она болтала об истории.

- Скажите, Жан, а как вы познакомились с моим мужем? - это была первая фраза, которую произнесла Симона.

Бьянка вскинула на нее глаза и улыбнулась.
- А это - еще одна история. День, который я никогда не забуду. Я гулял по Парижу, как истинный провинциал, разглядывая вашу архитектуру и старинные памятники, и случайно завернул к монастырю Якобинцев. Там как раз выступал Жан Поль. Не поверите, но я, можно сказать, влюбился в него с первого взгляда. И поставил себе цель - познакомиться с этим мастеом слова и уговорить меня взять к себе в ученики. У меня ведь с первого раза получилось, правда? - она весело посмотрела на Марата.

- Не совсем, - запротестовал Марат, - Я оценил твои заметки значительно позже, во время нападок на наших академиков. Жаль, что их до сих пор не разогнали. Если бы кто-нибудь знал, какая там процветает коррупция! - Он заметил взгляд Симоны  брошенный на Клери, но продолжил говорить о тех, кто попал на предмет обсуждения. - Тогда в Арсенале не осталось ни одного не выбитого стекла! Клери, вы были бесподобны.

Симона поднялась и начала собирать тарелки. - Чай или кофе?

- Благодарю вас, гражданка Эврар, но мне, наверное, уже пора, - ответила Бьянка. - Утром я должен уехать по неотложным делам, а это значит, что мне всю ночь писать статью, для которой я уже собрал материал. Гражданин Марат меня хвалит, но я, к сожалению, не всегда отличаюсь пунктуальностью. Огромное вам спасибо за угощение, дамы. Я был рад с вами познакомиться. Удачного вечера. Жан Поль, вас ждать? - Бьянка устремила на него невинный взгляд честного ученика.

- Да, я выйду с тобой и куплю немного табака, если повезет. А если повезет еще больше, он даже не будет подмочен. - Марат поднялся и нашарил в кармане несколько су.

- Ты сейчас вернешься? - с надеждой спросила Симона.

- Да, вернусь, - проворчал Марат, но поймав немного укоризненный взгляд сестры поправился: - Вернусь. Ничего с собой не беру, видите? - Он развел руками, чтобы показать, что ничего, кроме монеты действительно не берет.


***

- Все хорошо? Я была правильным Клери? - Бьянка подумала о том, что она не рада перспективе провести остаток ночи в одиночестве, но решила не подавать виду. Если ему хочется провести время с семьей - пожалуйста. Может, он на что-то обиделся?

- Да, все хорошо, ты вела себя правильно, - задумчиво ответил Марат. - Пойдем скорее, я действительно хочу успеть купить табак.

- Ты и правда собираешься вернутсья домой? - Бьянка не могла поверить, что их устоявшийся ритм жизни испортят его родственники.

- Собираюсь, - вздохнул Марат. - Не хочу огорчать Альбертину. Она старалась...

- Хорошо. Тогда до завтра, - улыбнулась Бьянка. - Плоды своих трудов я оставлю у тебя на столе.

- До завтра, Клери. Я буду ждать тебя в редакции.

***

Симона Эврар сжала бокал в руке так, что он треснул.

- Господи. Симона, что ты делаешь? - воскликнула Альбертина Марат, с изумлением наблюдая эту сцену. Симона всегда отличалась особой сдержанностью.

- Это женщина – глухо сказала Симона. Ее лицо выражало такую ненависть и боль, что Альбертине стало страшно за ее здоровье. Не дай бог сейчас удар хватит.

- Кто?

- Клери. Никто не догадывается. А я вижу ее насквозь. Я смотрела на руки этого Клери. Поверь мне, я не ошибаюсь. Я и раньше подозревала, что с Клери не так все просто. А теперь точно знаю. Он возвращается от нее не такой, как обычно. Тебе не понять, Альбертина. Извини. – Услышав, шаги Марата, Симона, смахнув слезы, убежала в кухню. Если бы она могла, она бы разорвала эту женщину, спрятавшуюся под обличьем мальчика-журналиста. Но она не может. Поэтому она уничтожит ее по-другому. У Клери много врагов. Они помогут с ней расправиться. И тогда Марат снова станет таким, как прежде.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Июл 12, 2009 6:47 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года

Париж. Академия.

Антуан Лавуазье вошел в кабинет, погруженный в свои мысли. Он только что хорошо пообедал, и планировал заняться разбором новых заявок молодых ученых, стремящихся попытать счастья, чтобы быть принятыми в ряды членов Академии. Он тихо выругался, споткнувшись, и в ужасе отпрянул – это была чья-то рука. Человек тихо застонал. Опустившись на колени, Лавуазье осторожно развернул раненого к себе. «Ламбер!» - воскликнул он, узнав одного из своих учеников. Франсуа истекал кровью. Только сейчас Лавуазье увидел, что рядом лежит кинжал. Он склонился над Франсуа Ламбером, пытаясь понять, куда его ударили.

- Простите, месье Лавуазье, что я врываюсь без приглашения, но у нас вышел спор, и мы…
Дверь распахнулась, и взору ученого предстали трое молодых химиков, с которыми сегодня утром он обсуждал обсуждал физико-химические методы в биологии.
- Господи.. – выдохнул один из них. – Что с ним?

- Позовите кого-нибудь на помощь! Быстро! Он ранен и, кажется, серьезно! – пробормотал Лавуазье, не отрывая глаз от Ламбера. Боже мой, только вчера они беседовали тут, в этом кабинете – Франсуа стал свидетелем того, как он пытался сжечь свою страшную находку и, возможно, даже видел несколько листков… Не может быть… Его пробил холодный пот. Нет, не может быть, никто не мог об этом знать… Он машинально взял кинжал, пытаясь понять, откуда это оружие.

- Расступитесь, черти!
Незнакомый голос. Двое жандармов.

- Уберите его отсюда, быстро!


Лавуазье оттаскивают от раненого, над ним склоняется жандарм.


- Кто это сделал, приятель?

Франсуа хрипит и обводит присутствующих мутным взглядом.
- Это сделал…. («Тихо, идиоты, молчите, я ничего не слышу!!!»)
Лавуазье… не… («Серж, выведи отсюда зрителей, черт бы их побрал, мне надо снять показания!!»)
…Лавуазье…

Голова Франсуа падает и глаза закрываются. Жандарм поднимается с колен.
- Он умер. Но он успел назвать имя убийцы. Гражданин Лавуазье. Вы арестованы по подозрению в убийстве этого человека.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Июл 13, 2009 1:47 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май 1793 года.

Париж.

Элени и Эжени.

Эжени шла, приноравливаясь к мелким и изящным шагам Элени.
Элени на ее- и не только ее взгляд была совершенной женщиной. Нет, Женщиной. Изящная, тонкая. Свободная.

Она, Эжени, тут на вторых ролях. Ее терпят тут почти из милости.
Удивительно – кому-то бессмертие дает свободу, а вот у Эжени ее забрало.
Ведь вроде так недавно…
Дырявые башмаки бедноты.
Двести лье.
Париж.
Она тогда прошла много, много лье. Что остается – присесть на паперть и кормиться из карманов парижан.
Зайти в собор перекреститься на удачу.
Все готические соборы походи один на другой. Так она думала до тех пор, пока…
Господи.
Вот она – твоя свобода.
Нотр-Дамм де Пари.
Я не могла раньше жить без него.
Эжени тогда села прямо на ступени и, раскрыв глаза, смотрела на Него. Собор Парижской Богоматери.
С тех пор она каждую ночь приходила на площадь и смотрела на собор с химерами.
Даже когда их взяли однажды ночью – до последнего момента она скручивала голову, смотря на Нотр-Дамм.
Эжени качнула головой. Она еще вспомнит Нотр-Дамм.

- Элени, я счастлива. Революция идет по стране. Скажи – а как ты чувствуешь ее поступь? Дл меня – это замена звону колоколов.

Элени изумленно взглянула на подругу. Эжени редко показывала свои эмоции, как правило, отмалчиваясь и поглядывая вокруг с отрешенным видом. Революция и все, что с ней связано, было предметом шуток в Театре - Арман любил повторять, что им, бессмертным, уготована участь видеть еще десятки подобных явлений, и по большому счету их это не касается. - Эжени, я не знала, что тебя это так волнует. Тебе действительно нравится то. что происходит в Париже? - отчего-то Элени даже понизила голос: тема, которую подняла ее подруга, казалась кощунственной.

- Нравится ли мне это, - прошептала Эжени, вглядываясь во мглу. Элени не может знать, что она пытается разглядеть призрачные башни Нотр-Дамм, - да просто вырвалось. Я слишком живу этим веком, да, Элени?, - Эжени взглянула сверху вниз на изящную подругу, верховенство которой она всегда приветствовала в любой ситуации, - Я помню, что все в прошлом, не волнуйся.
«И я правда сболтнула лишнее».

- Нет, давай поговорим об этом, если хочешь. - улыбнулась Элени. - Правила запрещают нам вмешиваться в исторические события, но это не касается обсуждений, верно?

Подруга…старшая… Что ей можно открыть а что – нет? Разве она, эта великая примадонна с белым лицом может понять само значение слова - «свобода»? Эжени снова взглянула во мглу.
- Обсуждать не мешает… Элени, разве тебя не увлекает звук наступающей эпохи? Свершаются великие деянии, как можно нам быть безразличными? И потом – будь я сейчас жива…. Я могла бы стать кем угодно… один шанс за век, - Эжени опустила голову на длинной шее, понимая всю нелепость сказанного

- Ты серьезно? Я никогда об этом не задумывалась. Честно. - Элени быстро прокручивала в голове все свои ехидные высказывания о революционерах и всех последних событиях. Своего отношения к революции она не скрывала - они искренне была уверена, что это все ненадолго, и если у власти стоят такие мерзавцы, как Сен-Жюст, то скоро, очень скоро, они перегрызут друг другу глотки. Только сейчас Элени поняла, с чего вдруг Эжени заговорила на эту странную тему. Они проходили мимо монастыря Якобинцев, откуда валом валил народ. "Очевидно, бездельники только что окончили свое заседание", - подумала Элени, но вслух на этот раз не сказала. Она уважала чужие чувства, даже если они шли вразрез с ее убеждениями. Машинально провожая глазами якобинцев, Элени вполуха слушала, как Эжени рассуждает о свободе и демократии, которые перевернут этот мир. Арман был прав - по всей видимости, Эжени действительно пошло не не пользу чтение разных бредовых изданий вроде "Друга народа", которые одно время пачками свозились в Театр для подготовки к спектаклю "Мадам гильотина".... И вдруг... Элени от неожиданности на секунду, остановилась, взгялываясь в знакомую фигуру. Сен-Жюст? Она была уверена, что то, как они с Арманом выставили его перед Робеспьером, положило конец его карьере, и в последнее время совсем о нем не думала. Однако, она явно ошиблась. Он был оживлен и даже весел - его обычно высокомерное лицо горело от возбуждения. Элени заглянула в его мысли. Так и есть, хищник загнал в угол свою жертву и заранее празднует победу. На этот раз жертвой был известный ученый Антуан Лавуазье... Сен-Жюст тем временем, похлопал по плечу своего собеседника и кивнул в сторону кафе. Элени с отвращением отвернулась и увидела, что ее подруга смотрит туда же, куда только что смотрела она сама. - Заглядываешься на молодых монтаньяров? - не сдержалась она.

«Тебе не знать, аристократка, даже вкуса настоящей свободы. Такой вот- в дырявых башмаках. Тебе не знать, каково это- смотреть на каменных химер, имея ни гроша в кармане. Тебе не знать – что там, за решеткой, за прутьями, у нас было больше свобод, чем во всем твоем чертовом Театре», - Эжени в который раз скрыла свои мысли за взглядом в пол, - А что мешает нам заглядеться на смертных, Элени?, Тайна Эжени полыхала в ней не хуже революционного костра, не хуже горгулий Нотр-Дамм…. Но услышит ли ее великая примадонна, не знавшая вкуса свободы с луком и черным хлебом?

- Ничего не мешает, - спокойно ответила Элени. - Только смертный смертному рознь.
Эжени хотелось выпрямиться, глянуть на Элени сверху вниз…но…нет.. забудь о той свободе. Забудь о горгульях вприкуску с луком.

- Кого именно из смертных ты имеешь в виду, Элени, - Эжени даже опустила глаза долу, чтобы не выдать секрет.

- О Сен-Жюсте, с которого ты не сводишь глаз, - ответила Элени. - Ты его знаешь? Или просто залюбовалась? Прекрасный образец национального героя - молодой, красивый и знаменитый. Он популярен в этом городе...

Эжени ощерилась, в первый раз пролив свет на бурю, бушевавшую в ее душе:
- А что – одной красоты вампирам недостаточно? С каких это пор?
Нет, Элени, - решила выскользнуть из расставленных силков она, - Меня увлекает не только этот молодой и прекрасный смертный, - Я захвачена самим идеями. Я, дочь простой прачки, пришедшая нищей к Нотр-Дамм сейчас могла бы сделать так много!

- Ты совсем не знаешь его, - тихо произнесла Элени.

Эжени осеклась. «Так, значит, ты тоже влюбилась в Него?»
- Я не понимаю тебя, Элени. Впрочем, столь красивые смертные могут одновременно привлекать взоры многих наших сородичей, не вижу в этом ничего странного.

- Загляни в его мысли. Он мерзавец и ничтожество. Его интересует только слава и женщины. - Элени вовремя взяла себя в руки. Она никогда не рассказывала о своих мыслях и делах - природная осторожность сделала ее скрытной. Но восторг, с которым Эжени смотрела на ее врага, вывел ее из себя.

Эжени ощутила себя вновь подавленной своей товаркой.
- Стремление к славе – это нормально, - почти прошептала она, -Как по-разному можно читать мысли смертных. Слава для него – лишь инструмент служения народу. Ты смотришь, но не видишь, Элени, -на этой фразе Эжени, казалось, совсем померкла.

- *Рассказать? Нет, ни за что. Моя тайна останется со мной* Элени взяла себя в руки и улыбнулась. - Эжени, прости. Я полезла не в свое дело. Каким бы ни был этого человек, он смертный, и значит, не может причинить нам вреда. А сколько жизней он готов отправить на эшафот в порыве самолюбования, пусть считают парижане. Кажется, мы забыли об охоте. Пойдем? Я не настаиваю, если ты хочешь пройтись за Сен-Жюстом, я могу оставить тебя.

«Нет, я не дам тебе шанс подтвердить твою – увы - правдивую гипотезу», - Нет-нет, к чему мне Сен-Жюст, - против воли Эжени на миг уставилась глазами в небо – лишь миг, - Пошли охотиться. Но давай пройдем у Нотр-Дамм.

- Конечно, - улыбнулась Элени. Возможно, она зря так отреагировала. Мало ли на кого еще смотрит ее подруга... А вот революционной ересью, которая поселилась в ее голове. надо будет и правда занятсья. Если Арман узнает, что все это - серьезно, ему это не понравится.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Июл 13, 2009 2:39 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Май, 1793

Париж.

Робеспьер, Маэл, Сен-Жюст.

Маэл едва успел вернуться домой и взяться за свежие газеты, заботливо оставленные приходящей прислугой, как раздался стук в дверь. Кого еще принесло? Арест Лавуазье выбил его из колеи. Он слишком поздно узнал о случившемся, да и если бы узнал раньше это вряд ли могло помочь – ученого видели у тела с оружием в руке…

Разговор с Марией Лавуазье занял всего несколько минут, она ничего не могла сказать толком и сама была в шоке от случившегося. Настойчивый стук в дверь повторился. От визитов он уже давно перестал ожидать чего-то хорошего, поэтому сразу же пошел открывать, даже не пытаясь читать мысли смертного, чтобы узнать, кто это и зачем пожаловал. На пороге, нервно переминаясь с ноги на ногу, стоял молодой человек, сжимая в руке конверт.

- Кто вы и что вам нужно? – неприветливо спросил Маэл.

- Я… Меня зовут Симон Дюпле. У меня письмо от гражданина Робеспьера, - он протянул конверт и так и остался стоять на пороге, не решаясь зайти в дом.

Маэл прочел письмо. Робеспьер хотел его видеть, чтобы «обсудить дела, могущие представлять интерес». Предлагалось прийти «в любое удобное для вас время». Вампир усмехнулся. Если отождествлять человека с животным, то Максимильян Робеспьер больше всего напоминал лису, такой же хитрый, изворотливый и безжалостный. Ценные качества. Точно подметил народ, ничего не скажешь… Он пишет, что готов встретиться в любое удобное время, но отсылает письмо вечером, точно зная, что так письмо найдет адресата и с посыльным, который не торопится уходить. А значит, получил распоряжение дождаться либо его, либо ответа.

- Что велел передать гражданин Робеспьер на словах?

- Я могу проводить вас, гражданин Страффорд, если вы решите ехать сейчас, - учтиво ответил Дюпле.

- Хорошо. Дайте мне пять минут времени.

Судя по тому, что пришел Симон Дюпле, как выяснилось, личный секретарь Робеспьера, то они сейчас направляются домой к Неподкупному, а не в Конвент.

Ехали верхом, хоть и шагом, но все же соглядатаю, как тень следовавшему за ним, приходилось прилагать немало усилий, чтобы успевать следить и оставаться незамеченным. Интересно, что он скажет своим хозяевам и что ответят ему хозяева… В том, что они что-то ответят, Маэл не сомневался…


***

Они вошли в дом, миновали большой салон, обстановку которого составляла обитая бордовым мебель, клавесин, стол и большой портрет Робеспьера во весь рост. Несмотря на невеселые мысли, Маэл приложил все усилия, чтобы не улыбнуться, но минутой позже они вошли в другую комнату, служившую приемной и вампир на секунду замер, радуясь, что минутное замешательство не позволяет ему рассмеяться. Превратить смех в кашель он бы не сумел даже под угрозой расстрела на месте. Этот малый салон живо напоминал что-то среднее между молельней и пантеоном богов, только здесь поклонялись одному божеству, изображения которого были везде. Портреты, картины, гравюры, бронзовые статуэтки, гипсовые барельефы, миниатюры и черт знает что еще – все это с изображением Неподкупного. К счастью, они не стали здесь останавливаться, а поднялись на второй этаж.


Робеспьер еще из окна увидел, что миссия Симона Дюпле увенчалась успехом. Превосходно. Он убрал бумаги в ящик стола, оставив только газету, где на первой полосе красовалась статья о Лавуазье и о погибшем молодом ученом по имени Ламбер. Только что он изучил все материалы по этому делу, включая показания очевидцев и вынужден был признать, что откупщик действительно попался. В свою бытность адвокатом, он брался именно за такие дела: сложные, кажущие на первый взгляд безнадежными… Но он никогда не помогал так называемым сильным мира сего, тем, на чьей стороне были власть, привилегии и деньги. Так что не стоит отвлекаться на Лавуазье.

Лучше подумать о Дантоне. Почему именно сейчас Дантон решил уехать к себе в Арси? Он говорил что-то о подорванном здоровье, которое якобы нужно было поправить. А злые языки утверждали, что его отъезд связан с женитьбой. Но, так или иначе, Дантона следовало вернуть в Париж. Робеспьер нахмурился. Он был уверен, что от него ускользает что-то важное. Некогда Дантон искал примирения с Жирондой, это ни для кого не секрет, но месяц назад тот же Дантон начал выступать против. Что же произошло? В чем может быть настоящая причина? Жирондисты обвиняют его во взяточничестве и растратах, впрочем, не впервые, Дантон защищается и не только снимает с себя все обвинения, но и настаивает на расширении прав революционного трибунала… А эта попытка примирения? Не было ли это попыткой расслоить Жиронду?

Но он сейчас нужен в Париже. В секциях бурлит, а Дантон – единственный, кто может навести там порядок. Ему были посланы уже четыре письма, но они остались без ответа. В чем причина молчания? Это тоже следовало выяснить. Только кого захочет слушать всемогущий Дантон. На это ответ нашелся довольно быстро. Точнее, пришел сам собой. Достаточно было вспомнить о Лавуазье, как тут же вспомнился и англичанин. Страффорд сумел уговорить Дантона пойти к Консьержери. Значит, сумеет уговорить его вернуться в Париж.

***

Комната, в отличие от салонов на первом этаже была обставлена почти по спартански. Ничего лишнего. Узкая кровать, книжный шкаф, стол и несколько стульев. Вот и все. Даже фигура Робеспьера в ярком сюртуке выглядела здесь немного неуместно, жилище скорее подходило бы скромному служащему. Но это не смотрелось нелепо и на том спасибо.

- Добрый вечер, гражданин Страффорд, - Робеспьер указал на свободный стул. – Спасибо, Симон, ты можешь идти.

Секретарь молча скрылся за дверью.

- Добрый вечер, гражданин Робеспьер, - кивнул Маэл. – Чем обязан вашему столь неожиданному приглашению?

- Я собирался кое о чем спросить. Но об этом позже. Сейчас же я хочу сказать, что слышал об этой истории с гражданином Лавуазье… Многие говорят, что они с гражданином Ламбером довольно часто спорили, но никто не ожидал, что все закончится вот так.

- Да, я тоже слышал об этой истории, - спокойно ответил Маэл. – К сожалению, все указывает именно на то, что гражданина Ламбера убил Лавуазье.

- Но это эшафот… - Робеспьер немного опешил. Он ожидал чего угодно, но не такой спокойно отстраненной реакции. Выходит, что слухи об их дружбе сильно преувеличены. Будь он сам на месте англичанина… Но он не на месте англичанина.

- Увы, - согласился Маэл. Внутри все сжималось при мысли о том, что ничего нельзя сделать. Лавуазье увидели возле тела с ножом в руке, а умирающий назвал его имя. И только безумец сможет поверить в то, что Антуан Лавуазье не способен на убийство. Но это еще не повод просить помощи у Робеспьера, который при самом фантастическом раскладе не станет помогать откупщику избежать гильотины. А об адвокате он позаботится сам. Может быть, так же поступит и смертный, который, едва узнав о происшествии не раздумывая бросился искать защитника – человек этот представился как Жан Шарль Борда, а из мыслей окружающих Маэл узнал, что он математик, работающий над системой мер и весов. – Зачем вы хотели меня видеть, гражданин Робеспьер? Вряд ли затем, чтобы высказать соболезнования по этому поводу. – Не следовало говорить так резко с человеком, который мог отправить ученого на казнь одним росчерком пера, но было уже поздно. А еще советовал Марии быть помягче…

- Я просмотрел материалы по этому делу, - начал Робеспьер, злясь на себя за то, что позволил себе растеряться при выходке англичанина, который вел себя совсем не так, как следовало.

Маэл промолчал, привычно изобразив на лице вежливую заинтересованность, хотя так и подмывало спросить с чего бы это. Он что, подробно изучает дела всех тех, кого отправляет на эшафот? Словно в ответ на его мысли, Робеспьер продолжил:

- Убитый, гражданин Ламбер, довольно часто посещал клуб якобинцев, даже готовился вступить в него. Его кандидатура рассматривалась. Но о нашем решении он уже не узнает. – Робеспьер тихонько вздохнул. – Жаль. Он подавал большие надежды. Мы же должны сделать все, чтобы его убийца поплатился головой.

- Я не сомневаюсь, что вы приложите для этого все усилия, - сказал Маэл.

- Меня настораживает одна мелкая деталь в показаниях очевидцев, - Робеспьер взял и положил на стол газету, в которой воинственно настроенный Эбер требовал немедленной казни. – Последними словами Ламбера были «Лавуазье не…» Не что? Мы этого не узнаем, но все же меня не покидает ощущение, что мы арестовали не того человека.

- Если на это обратили внимание вы, гражданин Робеспьер, то это еще не значит, что ваше мнение разделит и Фукье Тенвиль.

- Зря вы так, гражданин Страффорд, - в голосе Робеспьера прозвучал металл. - Я пытаюсь воспрепятствовать наказанию невиновного, несмотря на то, что защищать таких, как Лавуазье несколько противоречит моим правилам. В моих интересах найти настоящего убийцу. Гитон Морво и гражданин Фукруа, мнением которых я интересовался и которых уважаю, не считают, что Лавуазье способен убить человека.

Вампир вопросительно посмотрел на Робеспьера. Говорить не хотелось, хотя тон Неподкупного ясно говорил о том, что он начинает терять терпение.

- И что? – наконец выдавил из себя Маэл.

- Я хотел добавить, что ведение этого дела поручено Фукье-Тенвилю, как вы верно заметили. Только от него зависит, когда оно будет рассматриваться… Так как улик пока что недостаточно, - Робеспьер намеренно подчеркнул последние слова. – Думаю, может идти речь о замене тюремного заключения на домашний арест и подписку о невыезде. Известно, что гражданин Лавуазье работает над системой мер и весов, а, следовательно, трудится на благо Франции… Пока его вина не доказана… - совсем тихо прибавил лидер Горы и уже громче добавил: - К сожалению, я не могу уделять все мое время этому вопросу. Я должен уехать в Арси, чтобы справиться о здоровье моего друга и соратника Дантона. Впрочем, нет нужды рассказывать о нем. Я слышал, что вы знакомы.

Маэл слушал его, борясь с желанием свернуть Робеспьеру шею. Но от проявления эмоций, к сожалению, зависело слишком многое. И не нужно читать мысли, чтобы отгадать, чего хочет от него Неподкупный.

- Да, мы виделись, - медленно проговорил Маэл. – И я мог бы поехать с вами в Арси, чтобы справиться о здоровье гражданина Дантона.

- Правда? – Робеспьер старался скрыть торжество в голосе и сделал вид, что погружен в мучительные раздумья. Молчание начинало угнетать его самого, но англичанин не высказывал ни радости, ни гнева. – Что же… Тогда я могу остаться в Париже и при случае поговорить с Фукье-Тенвилем.

- Благодарю вас, гражданин Робеспьер. Я обязательно поеду в Арси, как только мне позволит время, - ответил Маэл.

- Я могу поговорить с ним завтра, - улыбнулся Робеспьер. – А у вас будет время подготовиться к отъезду.

- Тогда думаю, что завтра мы и обсудим все детали, - вежливо сказал Маэл.

В дверь постучали, на пороге появился секретарь.

- Гражданин Робеспьер, пришел гражданин Сен-Жюст.
Робеспьер с досадой ударил ладонью по столу. Да, он планировал отправить в Арси и Сен-Жюста тоже, но все же не хотелось сталкивать Страффорда и Антуана так скоро.

- Наверное, случилось что-то важное, - пробормотал Робеспьер. – Да, я хотел сказать, что гражданин Сен-Жюст тоже поедет в Арси.

- Как вам будет угодно, - пожал плечами Маэл.

Сен-Жюст поднимался по лестнице в прекрасном расположении духа. Он вызвался сам провести несколько допросов по делу Лавуазье, и отметил, что жандармы допустили несколько неточностей. Взять хотя бы допросы, проведенные сразу же после обнаружения трупа. Слишком много вопросов было не задано. Но он исправил эту ошибку, и сейчас нес Робеспьеру отчет о проделанной работе на нескольких листах. Сен-Жюст вошел в кабинет быстрым шагом, и сразу перешел к делу.

- Максимилиан, я заехал по дороге домой, чтобы передать тебе свой отчет. Я давно говорил тебе, что расследования по делам об убийствах часто ведутся в Париже непрофессионально, но то, что наворотили с делом Лавуазье! Мне удалось расколоть Фуркуа на нормальные показания, что касается.... - Сен-Жюст осекся, уставившись на Страффорда. Увидеть здесь, в доме Робеспьера, англичанина он не ожидал.

- Гражданин Страффорд здесь по моему приглашению, Сен-Жюст, - Робеспьер прошелся по комнате. - Я рад, что гражданин Фуркруа дал показания, оставишь мне свой доклад, я ознакомлюсь. Завтра же я собирался говорить об этом с Фукье-Тенвилем. - Он подошел к окну и принялся поправлять штору, хотя в этом не было никакой необходимости. Как же некстати Сен-Жюст принес этот доклад! Сейчас Страффорд подумает, что это все подстроено и тогда... Все усилия окажутся напрасными. Но винить Сен-Жюста тоже нельзя, он делает то, что должен делать, вот только вцепился в откупщика мертвой хваткой...

- Тогда прошу простить меня за вторжение, - холодно сказал Сен-Жюст. - В следующий раз я заранее предупрежу о своем визите. До завтра, Максимилиан. Простите, гражданин Страффорд, я не поздоровался. Добрый вечер и всего хорошего.

Вампир смерил Сен-Жюста холодным взглядом, но спазм гнева тут же уступил место чему-то похожему на апатию. Что бы не принес этот проныра-монтаньяр, для Антуана Лавуазье это вряд ли обернется чем-то хорошим. Он бы мог почти наверняка сказать, до каких пор стоящие у власти люди будут сохранять ученому жизнь.

- Добрый вечер, гражданин Сен-Жюст, - без эмоций сказал Маэл.

- Подожди, Сен-Жюст, остановил соратника Робеспьер. - Я хотел, чтобы ты отправился в Арси, навестить Дантона. Но это не сейчас, а через несколько дней.

- Мы можем обсудить это завтра, не так ли? Или гражданин Страффорд теперь - один из тех, в чьим присутствии говорят о делах государственной важности?

- Говорят, потому что гражданин Страффорд составит тебе компанию.

- Что? - Сен-Жюст не смог скрыть изумления. - Что? Лишь мысль о том, что не стоит выносить на всеобщее обозрение их личные трения позволила Сен-Жюсту не спросить "Максимилиан, ты в своем уме??"

- Гражданин Страффорд составит тебе компанию, - повторил Робеспьер. - Вы справитесь о здоровье гражданина Дантона, расскажете последние новости и убедите его вернуться в Париж.

Сен-Жюст взглянул на Робеспьера, затем - на Страффорда. Очевидно, что он должен был стать участником какой-то очередной игры, задуманной Максимилианом. Больше всего его злило то, что ему, Сен-Жюсту, сообщали об этом в последнюю очередь.

- Мы поговорим об этом завтра, Максимилиан. Обсудим подробности. Мне пора. - Сен-Жюст кивнул обоим и вышел из комнаты, едва сдерживая охватившее его бешенство.

***

- Перед тем, как уйти, я бы хотел обсудить некоторые вопросы, гражданин Робеспьер, - голос Маэла звучал ровно, но на самом деле он чувствовал, что этот разговор вымотал его.

- Да? – Робеспьер взял в руки принесенные Сен-Жюстом бумаги, но пока что не хотел читать их.

- Когда мы ехали сюда, за мной следили… - тихо сказал Маэл.

- И что вы предлагаете мне сделать? – немного резче, чем следовало спросил Робеспьер.

- Ничего, - ответил Маэл. – Мне эта слежка не мешает. Я не знаю чей это человек, кто поставил его следить за мной, поэтому подумал, что вам это будет интересно. Не знаю, собирались ли вы сохранить втайне мой визит сюда и предстоящую поездку.

- Да, конечно, - Робеспьер закусил губу от досады. Зря он позволил себе сорваться, тем самым показав собственную слабость и, возможно, недальновидность. Он позвонил, вызывая Симона. Когда секретарь вошел, революционер написал несколько слов на обрывке бумаги и протянул записку Дюпле. Симон прочел, кивнул и удалился, притворив за собой дверь.

- Все в порядке, гражданин Страффорд. Это все?

- Нет. Гражданин Сен-Жюст едет для того, чтобы следить за мной?

- Нет, - покачал головой Робеспьер. Это было правдой только наполовину, он снова почувствовал досаду и почти злость. – У гражданина Сен-Жюста другое задание.

- Хорошо, - кивнул Маэл. – Значит, вам важен только результат переговоров, а не то, как я предпочитаю путешествовать?

- Что вы имеете в виду? – нахмурился Робеспьер.

- То, что я путешествую не в карете, а верхом. И передвигаться буду преимущественно вечером. Предпочитаю встретить по дороге разбойников, чем излишне воинственно настроенных граждан, в провинциях сейчас беспорядки. И, мне кажется, чем меньше людей будет знать о цели моей поездки, тем лучше и для вас и для меня. Поездка днем предполагает ненужное общение.

- Разумеется, гражданин Страффорд. Почему вы говорите мне об этом?

- Потому что со мной в дорогу отправляется ребенок, у которого вы отобрали обещанную игрушку, гражданин Робеспьер. Думаю, он злится из-за того, что последним узнал о вашем намерении отправить его в Арси в моей компании. Теперь не объяснить, что вы сами не знали к чему приведет наш разговор. Я же просто хочу знать о ваших условиях и, думаю, имею на это некоторое право.

- Хорошо. Я скажу гражданину Сен-Жюсту, что вовсе не обязательно следовать за вами по пятам. Вы этого хотели?

- Да, - Маэл поднялся. – До завтра, гражданин Робеспьер.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 11, 12, 13 ... 20, 21, 22  След.
Страница 12 из 22

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group