Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого ордена. Детективный триллер...
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 18, 19, 20, 21, 22  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Авг 27, 2009 2:13 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

4 июля, 1973.

Париж, Кабинет Робеспьера.

Робеспьер, Бертран Дидье.


Робеспьер оторвался от бумаг и смерил вошедшего не слишком приветливым взглядом. Он никого не ждал и ясно дал понять, чтобы его никто не беспокоил за исключением ближайших соратников. Этот человек к соратникам не относился, хотя его лицо показалось знакомым. К тому же, было уже очень поздно. Бумаги, бумаги… Они никогда не заканчиваются.
- Что у вас? - спросил Робеспьер. - Надеюсь, что что-то важное, вы оторвали меня от работы...

- Я работаю с гражданином Карно. Меня зовут Бертран Дидье, и я - один из его осведомителей, - он учтиво поклонился. - Гражданин Карно прислал меня к вам, посчитав, что мое сообщение - по вашей части. Недавно я получил информацию о том, что граф Сен-Жермен - ярый роялист, изгнанный из страны и считавшийся погибшим, не умер и находится в Париже. Более того, по моим данным, он арестован и находится в Консьержери. Собственно, это все, что я хотел сообщить

- Сен-Жермен? - удивленно переспросил Робеспьер. Разумеется, он слышал о нем, но считал графа отпетым шарлатаном, а также личностью полу мифической, благодаря в основном тем слухам, которые ходили о нем. - Простите, но почему вы решили, что это - важная информация? Нет, безусловно, она заслуживает некоторого внимания, но не настолько, чтобы серьезно этим интересоваться. Тем более что этот человек арестован.

- Есть подозрение, что он как-то связан с бароном де Бацем и может вывести на него. Но это - непроверенная информация.

- Вот как? - Робеспьер некоторое время раздумывал, глядя в окно. - Тогда распорядитесь перевести этого графа, мнимый он или настоящий, в отдельную камеру, я хочу, чтобы за этим лично проследил смотритель и потом отчитался. И еще. Немедленно вызовите ко мне Сен-Жюста.

- Сен-Жюст был первым, кого я искал. Гражданин Карно изначально отправил меня к нему. Но его нет здесь.

- Отдайте приказ разыскать немедленно, - Робеспьер снял очки и посмотрел на Дидье так, как смотрят на недалеких людей, которым приходится по несколько раз объяснять самые простые истины.

- Хорошо. Я выполню ваше поручение. - Бертран Дидье кивнул и быстро покинул кабинет Робеспьера.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Авг 27, 2009 2:24 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

4 июля, 1793.

Париж, Консьержери.

Сен-Жюст, Маэл, Сен-Жермен, Гауэр, Эбер и другие.
(продолжение)

Проникнуть в тюрьму не составило особой сложности – пятью минутами раньше Сен-Жюст выполнил свое обещание. Гауэр, запутавшийся, одурманенный своими же собственными эмоциями, хлопот тоже не доставлял, только бормотал что-то невразумительное, когда, не заметив в темноте поворот, натыкался на стену. Вот и камера, в которой содержат графа. Воспользовавшись Даром, Маэл отпер замок, дверные петли заскрежетали, к счастью, не очень громко, но этого было достаточно, чтобы лежащий на низкой кровати человек пошевелился.

- Кто здесь?

Он узнал голос Сен-Жермена и жестом зажег огарок свечи на столе. Некоторое время граф всматривался, пытаясь разглядеть посетителей, потом сел, приводя в порядок камзол, которым укрывался.

- Маэл! Какая неожиданная встреча. Я и не знал, что тебя тоже арестовали, - Сен-Жермен подвинулся. - Присаживайся. Тюфяк я положил в угол, он кишит насекомыми, но на досках тоже удобно, если притерпеться.

- Я пришел за вами, граф. Поменяйтесь одеждой вот с этим гражданином, - Маэл подтолкнул Гауэра вперед.

Сен-Жермен поднялся, взял со стола свечу и всмотрелся в лицо «гражданина».

- Милорд Гауэр! – граф рассмеялся. – Теперь вам действительно предстоит сыграть мою роль и в этот раз я буду не в обиде, обещаю.

- Он вас не слышит, - Маэл оперся о стену, прислушиваясь. Нет, ничего, эмоции и сны узников перебивали все, он даже не знал, сколько времени прошло. – Не теряйте время.

- Я оставлю ему свой жилет и камзол, - поморщился Сен-Жермен, внимательно осмотрев одежду Гауэра. – Похоже, милорд перестал о себе заботиться, а насекомыми, видит бог, я уже сыт по горло.

Маэл только пожал плечами, наблюдая, как Гауэр покорно снял свои вещи и одел чужие. По узкому коридору они прошли незамеченными, он отсчитал четвертый поворот, там должна быть караульная, но… В караульной находился человек. Вампир вслушался в его мысли и презрительно скривился. Пьяница, проспавший все на свете.

А еще… Сюда шли люди. И их слишком много, чтобы можно было начать игру с воспоминаниями и памятью. А других вариантов… не было. Покопавшись в их мыслях, Маэл почувствовал, что ему действительно плохо: они шли по тревоге, проверить, на месте ли заключенный. Сен-Жермен тоже услышал их и рванулся в сторону, чтобы укрыться в темной нише. Дальше события начали развиваться с бешеной скоростью и совершенно не по плану. Дверь в караульную распахнулась, громыхнул выстрел…

Секундой позже Маэл сообразил, что шум на улице, должно быть, заставить нерадивого служаку протрезветь и вскочить. Открыв дверь, солдат увидел то, что увидел… Граф сполз по стене, зажимая ладонью плечо. Нужно отдать ему должное, Сен-Жермен не издал ни звука, тогда как стрелявший остановился в замешательстве, не зная, чем была та неясная тень, которую он только увидел. Или показалось?

Пока смертный хлопал глазами, раздумывая, что именно ему показалось, Маэл успел очнуться от столбняка, схватить графа, втолкнуть его в караульную и запереть дверь. Нетрезвому капралу был отдан мысленный приказ забыть о собственных бреднях и заняться объяснением причины как так получилось, что он стрелял.


***

- Гражданин Сен-Жюст! Вас ищет Робеспьер! Это срочно!!!

Сен-Жюст чуть не выругался вслух, увидев вбежавшего санкюлота. Момент был напряженный, он, радуясь посетившей его музе, красноречиво вещал о шпионах и врагах, которые могут в любой момент проникнуть в Консьержери и сделать что-то непоправимое. Собравшиеся люди слушали его уже около пятнадцати минут, и Сен-Жюст собирался говорить еще минут десять, как минимум. А тут – «к Робеспьеру».

Иногда ему казалось, что на Неподкупного работает половина парижских санкюлотов. Только Робеспьер умел в кратчайшие сроки извлекать понадобившихся ему людей из любого места, где бы те не находились. Иногда Сен-Жюст намеренно уходил в таверны на окраины, чтобы выпить в одиночестве после трудного дня, но это его не спасало, если у Робеспьера появлялось желание задать ему вопрос. Вот и сейчас. Поздним вечером. Сен-Жюст поднялся. – Мы еще вернемся к этому разговору, граждане.

Неожиданно в дверях появился перепуганный капрал – один из троих, оставшийся охранять тюрьму. «Мне показалось, что там… стреляли!» Люди повскакали со своих мест, но Сен-Жюст, в несколько прыжков преодолев расстояние до двери, поднял руку. «Я проверю сам. Ждите моего сигнала». Ступеньки, ведущие вниз. Он толкнул дверь в караульную, но она оказалась запертой. За дверью послышался шорох. Сен-Жюст взвел курок и навел пистолет на место, где предположительно находился замок.

Маэл склонился над Сен-Жерменом, осматривая рану. Не смертельная, но выглядела она как-то странно, чтобы тут же залечить ее и забыть. Он пожалел, что так и не пытался как следует изучить анатомию, чтобы иметь представление, в чем опасность. Все же, лучше довериться интуиции, которая, как правило, не подводила.

Граф потерял много крови, но был в сознании, только бледность и расширенные от боли зрачки говорили о том, что он ранен. Да еще перепачканная кровью одежда. Вампир подошел к окну и резко распахнул его, тут же похвалив себя за то, что не высунулся - слишком много внимания сосредоточено на окнах, слишком много вооруженных людей вокруг и, как назло, ясная, лунная ночь. Нет, о том, чтобы перенести Сен-Жермена по воздуху придется забыть.

Шаги. Неторопливые шаги в коридоре. Маэл вторгся в мысли человека, готовясь заставить его уйти, но узнал Сен-Жюста. Монтаньяр был один, вампир жестом убрал засов с двери и, когда она распахнулась, приложил палец к губам:

- Молчите. Не нужно шуметь.
- Он убит? - Сен-Жюст смотрел на Маэла с нескрываемым ужасом. - Страффорд?

- Ранен, - ответил Маэл.

- Сколько человек вы сможете держать под контролем?

- Одновременно не больше двух. Смотря, что вы задумали.

Сен-Жюст на секунду задумался, затем бросился к шкафу, где висела одежда караульных. К счастью, в тюрьме существовала особая форма, и приходящие на работу караульные должны были соблюдать особый внешний вид.

- Вы сможете его переодеть? Сделаем из него пострадавшего... надо вымазать кровью его лицо, иначе его узнают... Я попробую провести его за собой, за вами - отражать взгляды любопытных. По одному. Чтобы никому не пришло в голову подумать, что они не знают этого человека. Справитесь?

- Исчезновение формы трибуналом не грозит? - поинтересовался Маэл, помогая Сен-Жермену снять камзол. - Если поднимут шум еще из-за этой мелочи... Впрочем, другого выхода нет. С любопытными я справлюсь, но не следует исключать возможность, что кто-то может увидеть что-то лишнее - их слишком много, невозможно отвести глаза всем, как и держать под контролем толпу. А теперь помогите мне, он и так потерял много крови, это может быть опасно.

***

"Откройте!!!" - дверь содрогнулась под ударами. Сразу несколько человек по ту сторону караульной. Бросив отчаянный взгляд на Сен-Жермена, Сен-Жюст распахнул дверь. На пороге стояли четверо вооруженных людей.

- Что вы ломитесь, олухи? - прошипел Сен-Жюст, смерив их ледяным взглядом. - В тюрьму проникли шпионы. Их как минимум трое. Мой человек, - он кивнул на Сен-Жермена, - разглядел троих, пока его не расстреляли в упор. Соберите всех, кто способен держать оружие и прочешите тюрьму. Пятерых - к вдове Капета. Это заговор. Шевелитесь!!!!!!!!!

Маэл тихо рассмеялся, хотя на самом деле ничего смешного не было. Когда-то Сен-Жермен хотел спасти Марию-Антуанетту, теперь, не зная того, королева спасала графа. Но голова у Сен-Жюста работала отлично, это действительно подарок судьбы, что он смог приникнуть сюда. Вслушавшись в мысли уходящих людей, вампир нахмурился.

- Они хотят немедленно доложить Эберу. Нам нужно идти. Граф... - Маэл склонился над Сен-Жерменом. - Граф, вам нужно собраться с силами.

- Тащите его за собой, Страффорд, если что, вы тоже со мной... отлавливаете заговорщиков... - Сен-Жюст криво усмехнулся. Ситуация напоминала их возвращение от Дантона. С той лишь разницей, что теперь он играл против своих же, а англичанин был его партнером.

Сен-Жюст машинально отдавал приказания бегущим навстречу людям, поднимаясь наверх. "переведите вдову Капета в другую темницу"... "этот человек со мной, он ранен"... "помощи не нужно, найдите убийц"... Он давал краткие описания "шпионов", якобы проникших в здание, и злился, что не может понять расстановку сил - было слишком темно. Успеть до появления Эбера. Хитрый журналюга знает больше, чем говорит, и весьма умен, пусть и тщательно это скрывает.

Маэл сосредоточил все свое внимание на мыслях людей, едва успевая стирать из их памяти лишние подозрения, убирать тревогу, рассеивать сомнения. Их было много, но все же не настолько, чтобы считать операцию проваленной. Ситуацию сильно осложнило то, что Сен-Жермен потерял сознание, как только они добрались до комнат тюремщика. Почтенного Ришара не было на месте, но он мог вернуться в любую минуту.

Вампир выругался, в который раз за эту ночь. Он мог бы дать графу немного своей крови, но очень не хотелось делать это при свидетеле, пусть даже сейчас они в сговоре.

- Здесь найдется немного коньяка или вина? - тихо спросил Маэл, повернувшись к Сен-Жюсту. - Нужно привести его в чувство.

- Да. Надеюсь. Сейчас. - Сен-Жюст принялся обшаривать уютную каморку тюремщика. - Вот, - он протянул полупустую бутылку вина. - Напиток сомнительного вкуса, но больше ничего нет.

- Ну же, граф, пейте... Дома отоспитесь, - Маэл приложил горлышко к губам Сен-Жермена. Попытка увенчалась успехом, граф глотнул, закашлялся и открыл глаза.

- Где вы достали это пойло, Маэл?

- Простите, граф, придется довольствоваться этим, - усмехнулся Маэл. - Так и знал, что вы, человек привыкший к хорошим винам, придете в сознание. Теперь заставьте себя идти, осталось совсем немного.


Сен-Жюст заворожено слушал, как они перекидываются шутками. Реальный разговор двух людей из нереального мира. «Эй, Ришар, открывай, старый пьяница!» Знакомый голос вывел его из оцепенения. Незапертая дверь (впопыхах они забыли ее запереть) подалась. На пороге стоял Эбер.

- Сен-Жюст? Ты? Что ты тут делаешь? Заключенных баб тискаешь? – Маленькие глаза журналиста превратились в две горящие точки. – А нет, не баб…

Пошел к дьяволу, Эбер, - быстро пришел в себя Сен-Жюст.

- И перестань строить из себя шута - ты не в Конвенте.

- Я-то не в Конвенте, но и ты не на своем месте, голубчик. Говорят, тебя Неподкупный ищет по всему городу. А ты тут проводишь время в компании подозрительных людей...

- Ты как раз вовремя, Эбер, - Сен-Жюст благоразумно пропустил мимо ушей его последнее замечание. - Исторический момент - у тебя есть шанс спасти от похищения твою любимую женщину. Мария-Антуанетта, она же мадам Вето, если говорить на твоем жаргоне, только что чуть не покинула стены тюрьмы.

- Слышал эту новость, - хмыкнул Эбер. Уходить он не спешил. - Посижу тут с тобой, пожалуй, пока не прибудет подкрепление. Я человек трусливый, как ты знаешь, журналист, а не военный. В заварухи суюсь только из-за спины сильных вооруженных солдат. Кто эти люди?

- А твое какое дело? - ледяным тоном отпарировал Сен-Жюст. - Я не уточняю у тебя, кто ворошит грязное белье парижан, чтобы принести свежие новости для твоего "Дюшена". И ты не суй нос, пока тебе его не отстрелили.

- О, угрозы? - глаза журналиста заблестели. - Ты что это, Антуан? Пьяный чтоль? Эй, это я, Жак Эбер! Ку-ку! Я не роялист и не заговорщик. Не узнал?
Сен-Жюст смерил его презрительным взглядом. - Ты заговариваешься, Жак. На твоем месте я...

Сен-Жюст осекся, проследив за взглядом Эбера. Тот смотрел на изящный золотой медальон на груди графа Сен-Жермена. Дорогая вещица никак не вязалась с одеждой караульного. Лицо Эбера залила смертельная бледность. Он все понял. Сен-Жюст сжал рукоять пистолета и в отчаянии взглянул на Маэла.

***

За время перепалки Маэл не произнес ни слова, пытаясь присмотреться к Эберу. Сложный человек, весь, казалось, состоит из эмоций, но отнюдь не глупых, а скорее целенаправленных. За излишней вспыльчивостью и несдержанностью таился такой же холодный, как и у Сен-Жюста ум. Эбер многое заметил. Он умел делать выводы из того, что видит.

*Что с ним делать? Слишком рискованно заставлять его забыть обо всем, есть множество мелких деталей, за которые он будет цепляться, пытаясь вспомнить. И слишком много свидетелей. Говорите вы, вам лучше знать, какой участи вы желаете этому человеку*

*Мне придется его застрелить, чтобы он не продолжил копать дальше. Но я дал себе клятву, что ни один из них не погибнет. Заставьте его забыть. Пусть просто уйдет. Прошу вас, помогите мне не совершить это преступление, Страффорд*.

*Пусть будет так. Только мне придется вступить с ним в разговор. Сейчас мы с графом выйдем из комнаты, вы задержитесь на несколько минут, пусть он запомнить вас.* Маэл поставил на стол бутылку, которую до сих пор держал в руках и помог графу подняться.

- Пойдемте...

- Кто эти люди? - глаза Эбера забегали по сторонам. Он медленно пятился к стене, не отрывая взгляда от пистолета в руках Сен-Жюста. Этот выскочка в чем-то замешан. Любимый шакал Робеспьера не так чист, каким кажется. И у него нет другого выхода, как выстрелить, убирая ненужного свидетеля. - Не убивай меня, Антуан, пожалуйста. Я никому не скажу, - прошептал Эбер и рухнул в протертое до дыр кресло. По лбу катился холодный пот.

Маэл отметил, что Сен-Жюст прав. Эбер думал о том, что должен как можно скорее доложить обо всем Робеспьеру. Если останется цел, разумеется. Необходимо стереть ему память, но для этого нужен зрительный контакт.
Он помог Сен-Жермену подняться и, не обращая внимания на революционера, повел графа к двери. Им предстояло пройти мимо кресла, в котором устроился журналист.

- Гражданин... - заговорил Эбер охрипшим от ужаса голосом, - Гражданин... Я не знаю, кто вы, но, поверьте, я не собирался в этом разбираться. Связываться с Антуаном - себе дороже... Поэтому, кем бы вы ни были, я просто забуду, что я вас видел, клянусь здоровьем своей жены, забуду! И про вашего раненого друга тоже.. Боже мой, ну что мне сделать, чтобы вы мне поверили?

*Забудете, вы правы* Маэл повернулся и посмотрел в глаза революционеру, наблюдая, как из них постепенно уходит осмысленное выражение и сменяется растерянностью. Память... Множество самых разных фактов, замыслы, интриги, планы. Какая грязь. Стереть воспоминание о нем и о раненом человеке. Сгладить из памяти те слова, которые Эбер только что говорил Сен-Жюсту, пусть помнит только, что был какой-то разговор. Вот так... Последним штрихом вампир заставил смертного повернуться к ним спиной, взять со стола бутылку и допить то отвратительное пойло, которым он приводил в чувство Сен-Жермена. Пока журналист пил, захлебываясь, они исчезли за дверью, оказавшись в узком помещении с двумя деревянными лавками. К счастью, оно было пустым.

- Благодарю вас, Страффорд, - выдохнул Сен-Жюст. Его била дрожь, как и Эбера.

- Боюсь, что этот человек еще доставит нам неприятности, - медленно проговорил Маэл. - Милосерднее и менее хлопотно было бы убить его. Но сейчас нам нужно выбираться отсюда, а ясно одно - граф не может идти. У нас есть возможность позаимствовать где-нибудь хотя бы лошадь?

- Здесь есть конюшня. - Сен-Жюст порадовался, что неплохо изучил это мрачное место. Убедить людей, охранявших лошадей, отдать ему срочно коня, не составило труда. Он подвел лошадь к Маэлу. - Возьмите. Здесь мы расстанемся. Меня ждет... Робеспьер. А вы, думаю, доберетесь без меня.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Авг 27, 2009 6:44 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

4 июля 1793 года

Париж, кабинет Робеспьера

Робеспьер, Сен-Жюст (продолжение)

Робеспьер поставил точку, отложил в сторону перо и бумаги и посмотрел на часы. Как поздно! Третий час ночи, а Сен-Жюст как в воду канул, его не смогли найти ни дома, ни в тех кабаках, где он иногда любит бывать... Что же, придется отложить разговор до утра. Немного обидно, ведь выходит, что он ждал зря, но с другой стороны с бумагами на сегодня покончено. Робеспьер вздохнул. Если бы это могло быть гарантией того, что к завтрашнему дню на столе не вырастет точно такая же кипа, то он мог бы надеяться на более или менее полноценный отдых. В  давно опустевшем коридоре послышались  шаги. - Где ты пропал, Антуан? - хмуро спросил Робеспьер. Теперь он уже сомневался в том, что действительно необходимо обсуждать известие, принесенное агентом Карно. Действительно, это могло бы подождать до утра. - Тебя искали повсюду, но не могли найти. Мне жаль, если я отрвал тебя от того, чем ты занимался, но... - Робеспьер замолчал, внимательно глядя на соратника. - Что с тобой? Тебе плохо? Ты ранен? Что случилось? - последний вопрос он задал почему-то шепотом.

Сен-Жюст поискал глазами кофейник. Вот он, на полу. Пустой. Он чувствовал смертельную усталость, но не прийти к Робеспьеру не мог. Во-первых, Максимильян хотел что-то обсудить, а во-вторых, нужно все рассказать первым. Пока тут не оказался Эбер. Или кто-то еще... - Все в порядке. Точнее, нет. Не в порядке. Я только что из Консьержери. Ночью в здание проникли люди. Предполагаю, они имеют отношение к заговору по освобождению вдовы Капета... Сейчас там Эбер и много людей. А я был вынужден покинуть Консьержери, потому что мой человек был ранен. Он видел их. Но уже ничего не расскажет. Я не успел довезти его до больницы.

- Консьержери... - Робеспьер был сбит с толку и даже не скрывал того, что испуган. Не из-за событий в Консьержери, а потому, что никогда раньше не видел Сен-Жюста в таком состоянии. - Поговорим по дороге, я должен отвезти тебя домой, ты же на ногах не держишься. Я не думал, что... Да, я хотел с тобой поговорить об одном заключенном, он содержится в Консьержери, агент искал тебя, чтобы доложить, но тебя нигде не было... Я подумал, что это важно, дело касается заговора де Баца.  - Робеспьер волновался, поэтому говорил так же путано, как и Сен-Жюст. - Если бы я знал, то не вызывал бы тебя.

- Я был там со Страффордом... Он наш должник - я ведь намекнул ему, чтобы он убирал откупщика из города. Кстати, мой план удался, откупщик согласен уехать... До этого меня нашел мой осведомитель. Сказал, что люди барона планируют проникнуть в Консьержери, чтобы посмотреть, как там все организовано. Я взял Страффорда и этого человека, и отправился в тюрьму... Провел собрание для охраны, промыл всем мозги... Страффорд и мой человек тем временем спустились вниз. Они напоролись на людей Баца. Была стрельба. Сбежали они или нет - не знаю. Я организовал поиски, дал распоряжение перевести бывшую королеву в другое помещение и приставить к ней пятерых охранников... Максимильян, дай мне, пожалуйста, воды. Или чего-нибудь еще. - Сен-Жюст замолчал, уставившись в пространство.

- Да, конечно, - Робеспьер поставил перед Сен-Жюстом графин с водой, в шкафу обнаружилась початая бутылка вина, которую когда-то давно принес Дантон, а также хлеб и сыр: он сегодня забыл поужинать. - Все это хорошо... Точнее, плохо... Но скажи мне, почему ты взял с собой именно Страффорда? У тебя нехватка людей? Почему именно он, Антуан?

Сен-Жюст продолжал смотреть перед собой потемневшим взглядом. - Потому что Страффорд видит больше, чем другие. А мы имеем возможность этим пользоваться. Пока имеем. Разве это не очевидно?

- Что ты хочешь этим сказать? - прищурился Робеспьер. Но задумываться о странностях не хотелось, сейчас есть другие вопросы для обсуждения. - Впрочем, это не столь важно. Теперь вот что. Агент доложил мне, что в тюрьме сейчас содержится Сен-Жермен, не знаю, настоящий или вымышленный, ходили слухи, что он умер... Судя по всему он имеет отношение к роялистам и к заговору де Баца. То, что ты рассказываешь сейчас, полностью подтверждает мои худшие опасения - они что-то готовят. Я хочу, чтобы этого человека допросили, это первое. Охраной тюрьмы займется Эбер.

- Сен-Жермен? Я слышал, что он умер, - машинально ответил Сен-Жюст и потянулся за графином с водой. Мысли упорно не желали выстраиваться. Выпить вина, чтобы привести себя в порядок? Пожалуй. Несколько глотков сделали свое дело. Сен-Жюст заговорил более осмысленно. - Кажется, я знаю, о ком ты говоришь. Позавчера я допрашивал одного подозрительного. Аристократа, которого задержали без документов. Он говорил полную ерунду, и мы посчитали его за сумасшедшего. Или за человека, который пытается показаться таковым. О Сен-Жермене говорили, что он умеет говорить ни о чем по несколько часов подряд... Ты понимаешь, к чему я веду?

- Нет, - честно признался Робеспьер.

- Думаю, что этот человек - тот, кто нам нужен. Либо Сен-Жермен, либо некто, пользующийся его манерами и действующий от его лица, - Сен-Жюст быстро допил вино и только сейчас подумал, что все это время сидит в шляпе.

- Антуан, я действительно ничего не понимаю, - покачал головой Робеспьер. - Но я сказал тебе то, что хотел и... Тебе нужно как следует отдохнуть, поэтому завтра и послезавтра можешь остаться дома. Более того, я рассержусь, если увижу тебя в Конвенте или в якобинском клубе.

Сен-Жюст просиял. - Спасибо, Максимильян! Но я даже не думал просить тебя об этом.

 Робеспьер собрал со стола бумаги, собираясь запереть их в шкаф и не выдержал: все же покосился на соратника. Раньше слово "Отдых" и имя "Сен-Жюст считались понятиями несовместимыми. Но, похоже, всему есть предел и человеческой выносливости тоже. Знать бы еще с чего такая бурная радость: на повестке дня десятки нерешенных вопросов... - Хорошо, - подытожил Робеспьер. - Значит, с этим все. А теперь пойдем, внизу меня ждет экипаж.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Авг 27, 2009 10:26 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля 1793.

Париж.

Кабинет Робеспьера.

Робеспьер, Эбер.

Жак Эбер часто слышал гадости в адрес своей манеры входить в помещение. Несмотря на внушительное телосложение, он обладал тихой, кошачьей походкой, и привык двигаться неслышно. Профессия обязывает, как говорится. Но этим утром он вошел в кабинет Робеспьера стремительным шагом. Он был серьезен и озабочен.

- Неподкупный, тебе придется оторваться от своих бумажек, - начал он, забыв поздороваться. – В Консьержери творится какая-то чертовщина.

Опять Консьержери! Робеспьер просто перевернул бумаги, которые изучал и внимательно посмотрел на Эбера, пытаясь убедиться в том, что тот трезв. С утра он выслушал уже четыре доклада о Консьержери, все докладчики несли действительно такую чертовщину, в которую сложно поверить. А еще сложнее разобраться в том, что действительно там произошло. При мысли об этом стало немного нехорошо. Не любил он мистику. Не понимал. И боялся.

- Что стряслось, Эбер? Не говори мне, что вдову Капет похитили, по тюрьме бродят призраки и прочую чушь. С меня достаточно.

- А что, про призрака с горящими впадинами вместо глаз, который увел за собой душу арестанта, перерезавшего себе вены, ты уже наслышан? Отлично, минус один пункт в моей страшной сказочке. - Не дожидаясь приглашения, Эбер уселся в кресле и налил себе кофе. - Сахарку нет? Ах, да, ты же неподкупный у нас, и такими глупостями, как сахар, не балуешься... Перехожу к дальнейшему изложению. Вчера в здании произошло нечто, не поддающееся разумению. Сен-Жюст затеял там что-то вроде лекции о вреде пьянства на местах и безопасности. Тем временем раздались выстрелы. Сен-Жюст, разумеется, поскакал туда первым. Остальные подошли позже, и обнаружили там Сен-Жюста с двумя мужиками, один из них был ранен. Эти мужики сказали, что по тюрьме бегают враги, и все, включая меня, отправились на их поиски. Стоит ли говорить, что эти враги испарились? Тюрьму, между прочим, обыскивали до утра. А из здания за ночь не вышел никто, кроме Сен-Жюста и его двух спутников. Не спрашиваю, заметь, кто это был, это ваши дела. И последнее. В ту же ночь заключенный, арестованный недавно, как подозрительный, сошел с ума. Раньше он просто нес чушь. А теперь несет чушь, умноженную на десять. Говорит, что играл с Сен-Жюстом в карты, проиграл, и оказался в тюрьме. Я доступно излагаю?

Робеспьер некоторое время раздумывал, переваривая свалившуюся на него информацию, но, поразмыслив, понял, что Эбер не сказал ничего нового.

- Я знаю о том, что Сен-Жюст был вчера в Консьержери и читал, как ты выразился, лекцию. Если бы вы действительно меньше пили, то не рассказывали бы мне истории о привидениях. И я не удивляюсь тому, что Сен-Жюст, услышав выстрелы, пошел туда первым. Вы, надо полагать, ждали подкрепления из наиболее трезвых солдат. То, что враги испарились, означает, что история с Тамплем может повториться, в прошлый раз, когда они хотели организовать побег, заговорщики испарились точно так же - бесследно. Вы их нашли, гражданин Эбер? Что касается спутников Сен-Жюста, то я знаю о них. Как и то, что заключенный, выдающий себя за Сен-Жермена или еще черт знает за кого не в своем уме. Притом давно, судя по протоколам допроса.

- Вот как? Простите, гражданин Неподкупный, что отнял ваше время. Я в общем, так, зашел поздороваться. И уж совсем не для того, как вы, верно, подумали, чтобы бросить тень на неприкосновенную добродетель гражданина Антуана. Кстати, - Эбер подмигнул, - по городу ходят слухи, что у него большие проблемы с выпивкой. Спивается - говорят - гражданин Антуан. Жизнь - говорят - покалечила его юную психику. Шляется - говорят - по кабакам и играет в карты с подозрительными иностранцами. Перегрузили мальчика, а, Неподкупный?

- Что вы себе позволяете?! - Робеспьер легко хлопнул ладонью по столу и поднялся. - Подумайте сами, что полезного вы мне сказали? Ваши домыслы? Я знал, что Сен-Жюст и Страффорд были в Консьержери, так как слухи о заговоре ходят уже давно. - Он упорно не хотел замечать вывод, который напрашивался сам. Сен-Жюст. Страффорд. Арестант, который сошел с ума и утверждает, что играл в карты с Сен-Жюстом. Раненый, которого вывели из здания. Возможно ли, что стреляли не в кого нибудь, а именно в него? Похоже, что так оно и было. А эти люди, которые докладывали ему... Робеспьер с ужасом подумал о том, что они ничего не помнят из того, что произошло.

- Я себе позволяю то, что выполняю ваше поручение, гражданин Неподкупный. - отчеканил Эбер. - Кто зимой просил меня собирать все, что говорят о самых видных политиках? Кто сказал, что это необходимо для того, чтобы понимать, кто популярен в народе, а кто непопулярен? Кто требовал ничего не скрывать, даже самое нелицеприятное? Кто все это был? Может быть, скажете, что это была моя инициатива? Может, думаете, мне приятно возиться в чужом грязном белье? Нет, не буду кривить душой, мне это делать приятно. Но не до такой степени, чтобы получать вот такие вот выговоры.

- В данный момент речь идет не о выговоре, а всего лишь о замечании, - ледяным тоном сказал Робеспьер. - Не отрицаю, я дал вам это задание и пока что у меня нет причин говорить, что вы плохо справляетесь. Сейчас мы говорим о том, что вы приходите ко мне с совершенно бредовой историей и, насколько я могу судить, хотите, чтобы я предпринял определенные действия. Вместо того, чтобы ясно изложить, что от меня требуется, вы докладываете, что гражданин Сен-Жюст напивается и ничего по существу.

- А в том-то и суть моего донесения, Неподкупный, - печально произнес Эбер. - Ты в точку попал, сам того не зная. Набор бредовых разрозненных историй. И никакой возможности их связать. Буду откровенен. Я не уверен, что сам-то все помню. Ришар сказал мне, что я сидел в его комнате с бутылкой вина. Пустой. Но я-то знаю, что вино ненавижу. Я шампанское люблю, я гурман! Ну, и что-то покрепче. С чего я выпил дерьмо Ришара? Вот в чем вопрос. Потому и говорю. Чертовщина. У меня есть версия, что людей чем-то опоили. Иначе никак не складывается.

- Возможно, - неохотно признал Робеспьер. - Из тех докладов, что я выслушал, напрашивается именно такой вывод.

- Ну что, Неподкупный? - глаза Эбера блеснули. - Что делать-то будем? К вечеру сплетни расползутся по всему Парижу. Солдаты болтливы и напуганы. Про призрака уже шепчутся, скоро начнут шептаться и про странности в Консьержери. Надо нам это? Не надо? Что писать-то будем, а?

- Какие есть варианты? - спросил Робеспьер.

- Первый - промолчать, второй - нагнать страху, понаписав всякой х...ни от лица какого-нибудь караульного, потом напечатать опровержение, караульного - укоротить на одну голову "за клевету", третий - разгромная статья о попах, которые сеют смуту и довели народ до того, что им чертики на работе мерещатся, четвертый - рассказ о происках врагов, которые п....дят специально про чертовщину, чтоб опять же у народа сбить патриотический дух, а на самом деле все было вот как: (дальше - рассказ очевидца). - все это Эбер выпалил на одном дыханьи. Потом задумался на секунду и закончил: - Других вариантов пока не вижу.

- Мне больше нравится четвертый вариант, - сказал Робеспьер, стараясь пропускать брань мимо ушей. Получалось плохо, так как таким образом он упускал половину сказанного.

- Скучный ты, Неподкупный. Я так и думал, что ты это выберешь. По мне-то более творческий - третий вариант.... Или второй... Но - Эбер предполагает, а Робеспьер располагает. Пойду запущу в работу. Кстати, что это за новое назначение? Почему это я должен за тюрьму отвечать? Я что - военный? Пусть твой Карно отвечает, он - настоящий мужчина.

- Если это действительно был заговор с целью освобождения вдовы Капет, то тебе следует быть внимательнее. Ты ведь этим занимался? И я не помню, чтобы ты отказывался. Впрочем, как знаешь, мое дело посоветовать. Скажи, Жак... А что ты на самом деле думаешь обо всем этом? - Робеспьер выжидательно смотрел на Эбера, стараясь не показывать, что его действительно волнует ответ.

- Я же сказал - похоже, что всех чем-то опоили, - серьезно сказал Эбер. - А что еще сказать? Что у нас черти бегают по Консьержери и веселятся, подтирая все воспоминания? Я, кстати, не отказываюсь, просто спросил.

- Не отказываешься? - быстро спросил Робеспьер, - Ты о чем?

- Я не отказываюсь надзирать за тюрьмой. А ты что обо всем этом думаешь?

- Самое логичное объяснение - это действительно то, что всех опоили, - задумчиво сказал Робеспьер, глядя в окно. - Так как я отказываюсь принимать вариант о том, что по Консьержери бегают, как ты сказал, черти.

- Слушай, Неподкупный, а ты в бога веришь? - прищурился Эбер.

- Все во что-то верят, - ушел от ответа Робеспьер. - А что остается делать? Ты можешь мне объяснить, к примеру, как ты, по твоему же собственному признанию, умудрился выпить вино Ришара, на которое, я слышал, не всякий пьяница польстится, а потом чуть ли не забыть об этом?

- Ну ладно, Неподкупный, не хочешь - не отвечай. - миролюбиво хмыкнул Эбер. - У меня остался последний вопрос. Нам еще нужна Теруань? Или ее пора это... того... А?

- Вот больше мне не о чем думать, только о ней, - поморщился Робеспьер.

- А говорили одно время, что она тебе не дала, - подмигнул Эбер и замахал руками. глядя, как раздувается от возмущения Робеспьер. - Все, все, молчу, молчу. Понял я. Ну, ты как хочешь, а я - работать. Работа прежде всего. Давай, пей свою водичку. И до встречи в Конвенте. Сегодня задам жару святому Камилю, будет лопатой дерьмо отскребать.

- Гражданин Эбер, - задумчиво пробормотал Робеспьер, когда за журналистом закрылась дверь, - Мне кажется, что вы начинаете меня очень сильно раздражать...

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Авг 28, 2009 1:51 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля 1793 года

Париж, дом Маэла

Сен-Жюст, Сен-Жермен

Сен-Жюст взглянул на часы и подскочил от удивления. Полдень. Где-то далеко копошились воспоминания о том, как Максимильян довез его до дома, как он рухнул, не раздеваясь, на кровать и провалился в глубокий, тяжелый сон. Впервые за много лет он не проснулся с первыми лучами солнца, движимый огромным количеством грядущих дел. Легкий укол совести. Нет. Сегодня он не будет думать ни о Конвенте, ни о Комитете, ни о шпионах. Мир остановился в нужной точке отсчета. Если думать о том, что он натворил, можно сразу идти и стрелять себе в голову, оставив покаянное письмо для Робеспьера. Нужно навестить графа. Страффорда днем не бывает, а ему может что-нибудь понадобиться…

Дверь открыл слуга. Этого человека Сен-Жюст прежде где-то видел, но сейчас это было неважно.Слуга, видимо, предупрежденный, пропустил его в дом без лишних вопросов. Граф лежал на кровати и читал книгу.

- Добрый день, гражданин Сен-Жюст, - граф отложил книгу и указал на кресло у кровати. Потом позвонил, тут же отдав появившемуся слуге распоряжения насчет вина и легких закусок. - Вчера я не смог поблагодарить вас за участие в моем спасении, поэтому делаю это сечас. Чем я могу быть вам полезен?

- Я зашел узнать, все ли у вас в порядке. - пробормотал Сен-Жюст. - и обсудить дальнейший план действий. Вас надо вывезти из страны.

- Все в порядке, насколько это возможно в данной ситуации, благодарю вас. Да, мне придется покинуть Францию, но придется немного подождать. Страффорд говорит, что рана скверная, нужно искать хирурга или врача из тех, которые умеют не только пускать кровь, а потом  он быстро поставит меня на ноги. Нужно подождать несколько дней.

- Несколько дней... Это опасно. Хотя, что может быть опаснее того, что мы уже пережили? - задумчиво произнес Сен-Жюст. Не хотелось ни есть, ни пить. Только задавать вопросы. Но это сейчас - совершенно не к месту. - Сен-Жюст поднялся. - Простите. что потревожил, граф. Я просто зашел удостовериться, что все в порядке. Вчера вы выглядели не лучшим образом. Я постараюсь разузнать о хирургах. И зайду завтра днем.

- Останьтесь, если хотите, - улыбнулся Сен-Жермен. - Хотя знаю, что не вправе настаивать, но вы так и не сказали, что я могу для вас сделать. Думаю, что будет лучше, если врачами займется Страффорд, мы можем допустить ошибку, которая станет фатальной и для вас и для меня. Я знаю двоих, которые хорошо известны, но не знаю, согласятся ли они на риск. Впрочем, скоро это станет известно.

- Страффорд спросил меня, зачем я вам помогаю. Я не смог дать ему внятного ответа. А вы как считаете, зачем? - Сен-Жюст с удовольствием уселся обратно в кресло.

- Не знаю,  - покачал головой Сен-Жермен. - Вы ведь сами для себя все решили, не так ли?

- Да. Я разделил мир на две части. Одна мне интересна больше, но я не имею к ней отношения. Вторая - меньше, но я в ней живу. Вот такая судьбоносная история. А заодно и хорошая возможность заглушить свою совесть. Но когда вы уедете, у меня ведь будет шанс все исправить? Или, соприкоснувшись с миром, закрытым для посторонних глаз, вернуться невозможно?

- Вы  сами загнали себя в жесткие рамки, - тихо рассмеялся граф. - Так нельзя, иначе скоро вы не найдете себе места в жизни. Зачем вы делите мир на две половины, если все мы - часть одного целого? Не столь важно, кто является человеком, а кто  нет.

- Часть одного целого? - переспросил Сен-Жюст. - Но почему тогда я вижу то, чего не видят другие? Я не о наблюдательности. Я о снах, в которых со мной говорите вы, а потом предстаете передо мной таким же. Или еще другой, не менее яркий сон, в котором я сначала умираю, а потом меня вытаскивают с того света с помощью... каким-то странным способом. О голосах, о призраках реально существовавших людей? И почему люди сжигают ваши книги, считая их ложью и выдумками, даже не пытаясь понять? И в одном и в другом случае ответ один. Два мира. А я по какому то безумному стечению обстоятельсв оказался между ними.

- Поэтому я и говорю о том, что вы загнали себя в жесткие рамки. Возьмем простой пример. В детстве вам читали сказки? Вы верили в тех, кто их населяет? Я не говорю о том, что вы должны верить в них и сейчас, я пытаюсь сказать, что это не мешало вам жить дальше. Очень многие люди видят сны и вещие и простые, всегда стремятся придумать им сложное объяснение, так как боятся верить в то, что очевидно. Голоса и призраки относятся к тем же материям, но вряд ли кто либо сознается в том, что видел их из боязни, что их осудят. Да и воспоминания об инквизиции все еще живы... Страффорд мог бы рассказать вам, что в то время, которое вы называете Древним миром подобные вещи встречались на каждом шагу и их воспринимали относительно спокойно... 

- Значит, я должен был родиться не в эту эпоху, - улыбнулся Сен-Жюст. - Но раз вы отвечаете на мои вопросы, позвольте мне этим воспользоваться. И спросить то, что меня мучает который день. Что произошло в замке Кастельно? Как получилось, что вам известно о моем сне и вы знаете меня? Почему вы оказались таким же, как и тот граф, что говорил со мной в нереальном мире? Я знаю о способностях читать мысли. Наверное, вы могли бы прочитать мои и сыграть на эффекте неожиданности. Но вы же оказались таким же! Как все это объяснить?

- В замке Кастельно мы действительно виделись, - мягко ответил Сен-Жермен. - Просто вы запомнили это как сон и ничего больше. Почему так произошло я не имею права  говорить. Надеюсь, вы простите мне это. Не нужно искать этому логического объяснения, как вы не ищете объяснения вашим снам - это просто прооисходит и все.

На секунду перед глазами мелькнул смутный образ. Высокая женщина, потрясающе бледная и столь же потрясающе красивая. Сен-Жюст сдавил виски, не зная, как удержать воспоминание, но образ померк. Еща одна загадка. - Со мной сделали то же, что вчера с Эбером? - тихо спросил Сен-Жюст. - Какая-то часть моей жизни навсегда останется для меня неизвестной? Так? Одно время говорили, что в этом замке прячутся роялисты во главе с бароном де Бацем. Я не смею просить вас открыть мне то, что не имеете права открывать. Но, надеюсь... меня не использовали для помощи роялистам?

- Какая-то часть жизни останется для вас неизвестной, это так. О том, что произошло на самом деле знаем только я, Страффорд и еще одна... женщина. Скажу больше, в том, что произошло, есть доля моей вины, никто не ожидал, что случится то, что случилось. Да, барон де Бац был в замке, но если вы спросите его, он тоже не сможет рассказать о тех событиях. Никто не сможет. Вас не использовали для помощи роялистам, не волнуйтесь.

- А как вам удается уживаться между живыми и мертвыми? Научите меня, граф! Вас когда-нибудь мучали сомнения? Или вы всегда были таким, как сейчас - человеком, победившим предрассудки и существующим вне времени?

- Разумеется, меня мучают сомнения! Они всем свойственны. А что касается живых и метвых все дело в разнице восприятия. Вот если, к примеру, я окажусь запертым в комнате с полусгнившим трупом, не способным мыслить, двигаться, чувствовать и говорить, - Сен-Жермена передернуло от отвращения, - То только тогда я стану утверждать, что нахожусь рядом с мертвецом. И, поверьте, мне будет очень неприятно от подобного соседства. Такие, как Страффорд - это другое. Они просто есть.

- Вы знаете многих из них? - на языке вертелся один вопрос. В конце концов, Сен-Жюст решил, что сегодня позволить себе задавать любые вопросы. - Вы знакомы с ... Клери? А с актерами из Театра вампиров? Они все очень разные... Одни способны жить среди нас и приносить удачу тем, кого любят. Они почти не отличаются от нас. Другие бьются в нашем мире, совершая детские ошибки, но пытаясь завоевать свое место в этом городе. И есть Страффорд. Я считал его своим врагом, пока не понял, что он - другой. В этот момент мне стало легче жить, намного легче. Наверное, вы это имеете в виду, когда говорите, что нужно шире смотреть на вещи и вытащить себя из жестких рамок? Слишком много вопросов, да?

- Я видел актеров из Театра, но они мне не интересны, я не знаком с ними, если вы это имеете в виду. На мой взгляд, они довольно посредственны, существа, живущие в своем замкнутом мирке. С тем, кого вы называете Клери я не знаком, не могу судить. И есть Страффорд и такие, как он. Они видели больше, чем вы можете себе представить, для них не существует границ. Вижу, что вам ближе актеры из театра, о которых я столь нелестно отозвался. Прошу простить меня, но это мое мнение, мне бы не хотелось путать вас в неискренности. К ответу на ваш вопрос, я смею надеяться, что неплохо знаю Страффорда и женщину, которая является его спутницей.

- Из всех мне ближе тот, с кем вы незнакомы, - улыбнулся Сен-Жюст. - А Страффорда я фактически узнаю заново, перечеркнув все, что успел о нем придумать и начав все с чистой страницы. Так мне проще. Граф! Могу ли я отнять у вас еще немного времени? Прежде, чем отправиться к вам, я по памяти восстановил несколько цитат из ваших рукописей. Вы можете взглянуть? Они совершенно мне непонятны. Наверное, поэтмоу я запомнил их лучше всего.

Сен-Жермен взял рукописи и принялся их пролистывать. - Удивляюсь, как они у вас оказались. Но прежде, чем говорить на эту тему, расскажите мне, что вы знаете о сиволах и, трактуя изложенное здесь, объясните, что именно вам непонятно.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пт Авг 28, 2009 7:40 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

1793 год, Париж.

5 июля, ранний вечер

Собор Нотр-Дам де Пари
Эжени, Теруань де Мерикур

Теруань де Мерикур пребывала в обычном настроении – то есть чуть раздраженном, чуть игривом и в состоянии меланхолии, переходящей в истерику. Эбер сегодня не пустил ее дальше порога, заявив, что занят, поэтому посоветоваться и обсудить следующие шаги было не с кем. Чувство довольства собой за вчера улетучилось, потому что сегодня тоже надо было что-то делать.

Она подошла к Собору, почему-то пытаясь избежать встречи с поклонниками сразу же при появлении. Демулена и актрису пока не было видно. «Может, она успела подговорить его изменить место встречи», - подумала Теруань и вдруг спиной ощутила уже знакомый недобрый взгляд.

Эжени стояла одна, как всегда чуть поодаль и внимательно наблюдала за происходящим – за самой Теруань в том числе, недобро изучая ее и как будто пытаясь рассмотреть все до тех пор, пока предметы не станут прозрачными
«А может я уже стала прозрачной», - подумала Теруань, тряхнула головой и подошла к актрисе, нагло отвечая на ее взгляд.
- А где Камиль? Что-то долго его нет сегодня, - усмехнулась она.

Эжени специально пришла к Собору одна. Ее смертный спутник сегодня задержится в редакции, а ей... хотелось поговорить с некоторыми участниками событий наедине. Конечно, без Конвента сейчас ничего невозможно. Да, постоянные трупы у Собора еще сыграют свою роль. Но этого мало... слишком мало. Слишком много сейчас других дел у Революции и колеса истории.

Она увидела Теруань издалека и снова подумала об Алессандре. «Кстати, именно ее я ведь вспоминала дождливым вечером, когда он впервые подошел ко мне. Мне даже показалось, что я слышу ее смех, отражающийся от стен Собора». Еще одна безумная королева... и вот новая – ей под стать и на смену. «Королева Собора... Кстати... А ведь именно этого Конвент и не простит – в отличие от рек крови, которыми можно затопить хоть все ступени. Эта женщина... вполне заслужила получить корону... и все последствия. А он... он жалеет ее, как когда-то жалел меня. Но если он со мной только из жалости и боязни оставить одну - в отличие от нее я не королева. И мне нужно совсем другое. Если он любит ту меня, которую нашел тогда, когда я слышала смех Алессандры, или если он готов променять меня на нее... Я не буду его держать. Но и к ней он не уйдет». Эжени улыбнулась на реплику Теруань. Женщина была в весьма нестабильном состоянии, которое поддерживала в себе искусственно и напоминала плотину со сгнившими опорами. Стоит найти ту, которая держится слабее всех – и поток вырвется на свободу.
- Я подожду его тут, - ответила она, - Он сегодня будет поздно. Поэтому можешь пока вернуться к своей свите.

Теруань именно это вдруг и захотелось сделать, но отступать было не в ее принципах.
- Может, хочешь присоединиться? Подождем вместе. И отлично скоротаем время, - она подмигнула Эжени.

- А ты красивая, - обратилась Эжени к ней, решив пропускать мимо ушей все реплики Теруань, которые не имели отношения к ее цели, - И привыкла быть в центре внимания, не так ли? - Дергать за мысли этой женщины было тяжело, как будто огромная марионетка повисла на слишком тонкой леске. Эжени попыталась высветить воспоминания. Которые пришли на ум Теруань чуть ярче»

- Да, да, люблю, - Теруань гордо улыбнулась, - Как видишь, это мне удается лучше всего.

- Настоящая королева, только без короны и королевства, - подыграла ей Эжени, - Хотя нет, королевство у тебя теперь есть, да? – она указала рукой на Собор.

Теруань нехотя окинула Нотр-Дам взглядом:
- А ты считаешь, что мне подойдет такое жутковатое королевство, - недобро усмехнулась она.

- Ну почему жуткое..., - Эжени постаралась говорить как можно проникновеннее, тщательно улавливая все оттенки настроения соперницы и подстраивая слова под те мысли, которые в этом воспаленном сознании еще удавалось различить, - Хотя не скрою, есть легенды, что Собор сам наказывает своих завоевателей. Стены начинают давить на них, а горгульи оживают, чтобы те, кто дерзнули бросить им вызов везде чувствовали их холодный взгляд. И даже днем захватчикам нет покоя.

Теруань показалось, что собор на секунду поколебался в лунном свете. Бежать, пока не поздно, бежать из этого мира призраков.
- Ты можешь верить своим старым сказкам. Но я не боюсь ничего!

- Ты веришь, что сможешь завоевать Собор?, - Эжени с трудом удержалась, чтобы не начать поддакивать королеве санкюлотов. Видимо, она случайно попала на действительно верную колею в больном сознании.

- Я ни во что не верю. Я его просто завою! Пусть сдвигаются стены, пусть горгульи следят за мной, - Теруань теперь точно знала, почему ей иногда становится так сложно дышать и откуда это ощущения навязчивых глаз, которые следят за ней каждую ночь, - Я завоюю Собор! Клянусь! Я еще буду королевой!, - Теруань с каждым словом чувствовала прилив сил, давно забытый. Каждое слово теперь звучало в ушах как звон колокола, разгоняя тучи сознания и открывая ей теперь все в истинном свете.

- Не буду спорить – удачи..., - Эжени решила закончить разговор до прихода Демулена, - А теперь тебе пора покорять вершины. А мне – ждать. Просто ждать.

Теруань, не слушая ее, направилась к центральному входу Нотр-Дам, жестикулируя и громко вещая собравшимся вволю повеселиться санкюлотам. Королева сделала первый шаг в сторону короны. Эжени улыбнулась горгульям, отошла в сторону и залезла на полюбившийся ей парапет набережной, слушая ветер и далекие голоса людей.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Сб Авг 29, 2009 8:19 pm), всего редактировалось 2 раз(а)
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Авг 28, 2009 7:45 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля, 1793

Париж, редакция "Друг Народа"

Бьянка, Марат, Эжени, Демулен.

- Ты уверен, что хочешь это издать в своей газете? – Бьянка задумчиво покусывала перо. Перед ней лежало несколько листков со статьей, которую они сегодня весь вечер придумывали на пару с Маратом. Марат пересказал ей свой разговор с Робеспьером, упомянув о речи, произнесенной Неподкупным в Конвенте. Речь касалась журналистов, но по сути дела была адресована Камилю Демулену, который, как пояснил Марат, что-то не поделил с Робеспьером. Рассказ Марата и вылился в написание статьи о журналистике и свободе слова. С призывами и примерами. Примеры дописала Бьянка, взяв за основу свою головокружительную карьеру и несколько удачных работ молодых парижских публицистов.

- Почему бы и нет? - Марат с удовольствием прочитал заметку еще раз. - Моя статья не задевает ни Робеспьера, ни ту политику, которую он сейчас ведет, я просто стараюсь поддержать журналистов, после речи Неподкупного никто не захочет писать, все боятся...

- Я так и не могу понять, что он теперь взъелся на Камиля. Он ведь сейчас почти ничего не пишет! Да и в Конвенте высказывается довольно редко...

- Не знаю, - пожал плечами Марат. - Не мое это дело, но говорят, что здесь не обошлось без женщины. Кого они не поделили и почему, я не знаю, те, у кого есть голова на плечах, предпочитают помалкивать, чтобы не потерять ее... Я только пересказываю сплетни.

- Сегодня казнили несколько человек, обвиненных в шпионаже... Среди них было два журналиста. Как ты думаешь, это последствия того, что Робеспьер поругался с Камилем, или просто стечение обстоятельств? - поинтересовалась Бьянка, попутно пробегая глазами статью.

- Может быть и стечение... - пробормотал Марат. - Смотря, что они писали. Знаешь, в Конвенте не впервые говорят о том, что некоторые публикуют ложную информацию и так далее. Робеспьер просто высказался в голос, но очень плохо то, что это связано с Демуленом.

В дверь постучали. Бьянка чуть не рассмеялась, когда проникла в мысли гостя - это был Камиль Демулен собственной персоной. Причем, кажется, не один.

- Кого черт принес в такое время? - Бьянка не подала виду, что знает. - Откроешь?

- Кому это нужно, ходить в гости в такое время? - проворчал Марат. Настроение испортилось, так как этот вечер он давно планировал провести в компании Клери. А тот, кто пришел, эти планы нарушил. Он распахнул дверь и увидел на пороге Демулена собственной персоной. - О! Камиль! А мы только что тебе вспоминали! Заходи, раскритикуешь мою новую статью. - Только когда Демулен шагнул в комнату, Марат заметил, что коллега пришел не один.

- Прости, что поздно. Давно собирался тебя навестить, а тут оказался рядом с редакцией. – Демулен улыбнулся. - Познакомься, это Эжени.

Эжени всю дорогу ощущала дикий страх, который, к сожалению, объяснить Демулену внятно не могла. Ведь та древняя бессмертная внятно проговорила свое предупреждение: не приближаться к Марату ближе соседней улицы, а лучше - еще дальше. С другой стороны, чем дальше они будут находиться теперь от Собора по ночам - тем лучше. Камилю ни к чему лишний раз встречаться с бывшей любовницей, которая проявляет к нему нездоровый интерес. Да и общие знакомые слишком часто там появляются, а новый скандал в Конвенте им сейчас был абсолютно не нужен. К сожалению, куда именно они идут Эжени узнала уже почти под дверью редакции, а закатывать скандал под этой же дверью было минимум странно. Поэтому она просто отступила за спину Демулена и краем глаза осмотрелась, думая о том, через сколько минут будет прилично распрощаться, пока бессмертная, сидевшая в углу комнаты не обвинит ее в посягательстве на территорию или еще какой-нибудь чертовщине в духе того же Сен-Жюста. На самого Марата она боялась даже посмотреть.

Марат с любопытством уставился на женщину за спиной Камиля. Это и есть та самая актриса, из-за которой произошла драка? Потом он сообразил, что пялиться неприлично, а догадки лучше оставить при себе, тем более что Демулен, оказывается, страшно ревнивый. Он поздоровался, пригласил гостей устраиваться, предупредив, чтобы не трогали сломанный стул и табурет в углу, который уже давно начал шататься.

- Камиль, ты будешь вторым, кому я дам это прочесть. Меня можешь не благодарить, зато гордиться можно начинать, - Марат протянул ему исписанные листы. - Мы только закончили над ней работать. В основном это заслуга Клери.

Демулен прочитал статью и восхищенно воскликнул:

- Марат, да это же то, что надо! Я уже второй день думаю, как отреагировать на злосчастную речь Робеспьера, но вы с Клери все придумали даже лучше, чем мне бы хотелось. - Он повернулся к Бьянке. - Клери, как всегда восхищен твоим стилем. Ты молодец.

- Я рад, что наши скромные труды заслужили твою похвалу, - раскланялся Марат.

- Смотри, не перехвали меня, Камиль, - заметила Бьянка. – К комплиментам привыкаешь. Кто знает, кто потом из меня вырастет.

Демулен посерьезнел, но промолчал, не поддаваясь на провокацию. Клери, очевидно, хотел пройтись по Робеспьеру, так что придется научиться сдерживаться.

Эжени повернулась к Демулену:

- Но во мнениях о лучшем публицисте Парижа мы с тобой все равно не сойдемся, - обращаться к Клери или Марату она не рисковала, - Только вы уверены, что вам нужна эта борьба? Ведь это только усилит глупый раскол из-за довольно глупых причин, правда. А все вместе вы могли сделать больше. Может быть. я говорю глупость, но, если я правильно понимаю, в Париже есть три популярные газеты...и "Революция". Две - ваши, - она кивнула всем троим по очереди. И одна - Эбера. Если единственным союзником Робеспьера станет Эбер... это же может кончиться плохо...для всего...разве нет? Извини, что вмешалась...и вы извините, граждане, - Эжени почувствовала себя в Театре на обсуждении очередной пьесы.

- А где вы увидели тут борьбу, Эжени? - повернулась к ней Бьянка. - Статья, призывающая молодых журналистов работать по призванию - это выпад против Робеспьера или Дантона?

- Уж точно не против Марата, - улыбнулась Эжени, - Простите, правда, я здесь случайно и не должна была вмешиваться... но все события связаны и ни одно не происходит нигде. Статья появится не в некой газете в неком городе в неком году, а в определенном историческом контексте. После событий в Конвенте, в газете Марата после определенной речи Робеспьера. И будет восприниматься именно через эту призму. Но мое мнение можно не учитывать...правда, - Она отступила за спину Демулена, по привычке втянув голову в плечи и ожидая обычной реакции Театра.

- О какой борьбе вы говорите, гражданка? - нахмурился Марат, повернувшись к спутнице Камиля. Конечно, можно было и тактично промолчать, но не был тактичным человеком. Только не в этом случае. - Уж не хотите ли вы сказать, что я подстрекаю Конвент к расколу? При чем тут ваши понятия "вместе" или "не вместе"? Мы же не в песочнице играем! Моя статья - только о свободе слова, ни о чем больше. А те дураки, которые хотят искать в моих словах скрытый подтекст ... Пусть ищут!

- Марат, потише, - предостерегающе поднял руку Демулен. - Эжени просто высказала свое мнение. Мы ведь не в Конвенте, где в последнее время принято помалкивать?

- А я высказал свое мнение! - заупрямился Марат. - Когда человек что-то говорит, пусть даже не думая, он же рассчитывает на какую-то реакцию, верно? Я сказал то, что думаю. Мы действительно не в Конвенте, Камиль.

- Гражданин Марат, я счастлива, что самый громкий оратор Конвента в жизни ничуть не менее слышен, чем на трибуне, - Эжени рассмеялась, - Но Вы же сами в своих речах и статьях напоминаете нам, в какое время мы живем - а Ваш голос слышно на каждой улице Парижа, поверьте. Но если подтекст ищут только дураки - то боюсь, что количество умных людей ограничится разве что этой комнатой - и я согласна вычесть себя из этого числа. Я понимаю, что умный читатель - это цель любого публициста... но ведь газету читаю не только умные люди, да?

- Я говорю о том, что читая мою статью многие вспомнят ту памятную драку возле собора Нотр-Дам, когда гражданин Демулен побил из-за вас гражданина Робеспьера, - сказал Марат. - Так как статья эта действительно написана после речи Неподкупного. Так что не нужно рассуждать о дураках и умных, сплетни одинаково распространяют и те и другие.

- Боюсь, что эта беседа закончится тем же, - заметила Бьянка, глядя, как глаза Демулена превращаются в две огненные точки. - Камиль, ты что уставился? Наливай. Где вино, ты знаешь.

- Да, я говорю именно об этой истории. Но эта история перестала быть личной после речи Робеспьера. Вспомнят уже не о драке, а о другом. Будут говорить о расколе среди тех, кто начинал Революцию. Хотите - можете потом винить во всем меня. Я не хотела, я боялась приходить сюда, потому что многие монтаньяры теперь не пылают ко мне дружескими чувствами - и я их прекрасно понимаю. Но дело уже не только в драке, правда. И последствия будут касаться уже не драки, правильно ведь? Статья - уверена - хороша. Но даже хорошие вещи могут привести к...неконтролируемым последствиям, а авторы будут потом сожалеть, что не подумали о них чуть раньше, - Эжени глянула на стул, - Если еще злитесь на меня - можете бросить стулом... он ведь все равно сломан, да? Но я от своих слов не откажусь. Вот!

*Заткнись. Или ты коллекционируешь драки? Засунь свое мнение себе в глотку, бессмертная. Не видишь, что Камиль сейчас снова начнет бросаться на людей? Но Марат - не Робеспьер, за себя постоит. А Камиль станет вновь героем скандальной хроники* - Бьянка послала свою мысль молодой вампирки, не отрывая глаз от чернильницы.

- А почему монтаньяры должны пылать к вам какими-либо чувствами вообще? - удивился Марат. - Какое вы имеете отношение к политике и к расколу, если он и будет? Возможно, гражданин Демулен к вам прислушивается, но это касается только его. Вы же не Манон Ролан, чтобы иметь какое-то влияние, не Теруань и не... Впрочем, не так важно. И не стану я бросаться в вас стулом, тоже придумали, - Марат фыркнул.

- Так в том-то и дело, что не имею. Я - это личное дело другого человека, знаете ли. И по-моему мы оба полвечера уже убеждаем друг друга в одном и том же - что личные дела к политике не относятся. Но спорить с Вами так увлекательно, что не жалко и целый вечер потратить. Даже рискуя получить стулом или табуретом по шее. В моральном смысле слова, конечно, - Эжени рассмеялась и подошла к Демулену:

- Да не надо меня защищать от собственных друзей. А то они еще решат что я - твой враг. мне правда было интересно поспорить и я сама нарвалась. Предлагаю вернуться обратно в начало разговора, только уже теперь разговаривайте вы. Ты ведь за чем-то хотел зайти - или я не права?

- Я хотел зайти, просто чтобы навестить Марата, – ответил Демулен. Он завелся. Всегда ненавидел бытующее среди монтаньяров мнение о том, что женщине – не место в политических разговорах. Он повернулся к Марату. – Да, я прислушиваюсь к ее мнению, потому что она часто говорит мудрые вещи. В отличие от многих монтаньяров, которые занимаются исключительно тем, что бросаются друг в друга ни на чем не основанными обвинениями и крутят интриги просто так, просто ради того, чтобы поинтриговать.

- Ну и прислушивайся, - пожал плечами Марат. - Когда мне плохо, я к Симоне тоже прислушиваюсь. А насчет монтаньяров... Выходит, что только ты у нас безгрешен? Вот уж действительно святой Камиль! - он рассмеялся.

Бьянка звякнула бокалами. - За свободу слова, граждане?

- За свободу слова! - Марат взял из рук Клери бокал и залпом осушил его. - Клери, давно бы так!

Демулен тем временем переваривал слова Марата, стараясь погасить раздражение. Тост Клери вернул его к действительности. - За свободу слова, коллеги. Эжени высказала свое мнение, но я считаю, что эта статья необходима в наше смутное время.

- А я - против женщин в политических дискуссиях, - дружелюбно заметила Эжени, - От них - все зло, и я готова первой под этим подписаться. В рамках свободы слова.

Демулен рассмеялся и обнял Эжени.

- Хотел бы я тебе возразить, но это - тема для новой дискуссии. А нам пора к Собору. Хочу присмотреться поближе к тому, что там происходит, и написать большую статью. Марат с Клери вдохновили.

- А мы с Клери еще поработаем на благо отечества, - потер руки Марат. - До встречи в Конвенте, Камиль, спасибо, что зашел.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Авг 28, 2009 7:49 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля 1793 года

Париж, дом Лавуазье

Маэл, Лавуазье

Маэл шел к дому Лавуазье, пытаясь отгадать спит ученый или еще нет. Обычно Антуан задерживался в лаборатории до ночи, но сейчас помещения при Арсенале опечатали. Увидев в окнах свет, вампир обрадовался, что эта поездка не стала пустой тратой времени: Лавуазье остался верен старой привычке и, скорее всего, продолжал работать с записями. Разговор предстоял важный, не хотелось терять времени зря, тем более, что к вечеру Сен-Жермену стало значительно хуже. Из слов прислуги Маэл узнал, что утром заходил Сен-Жюст и долго беседовал с графом, но это вряд ли могло иметь отношение к столь резкому ухудшению. Скорее всего, перестала действовать кровь, которую он добавил в предназначенное для раненого питье. Рана же выглядела еще более скверно, чем вчера, начиналось (или уже началось?) нагноение. Можно было бы использовать кровь и покончить со всем этим в две минуты, но ранение не было сквозным, это его и останавливало. В любом случае, был нужен врач, а у Лавуазье, кажется, были знакомые знаменитости.


Лавуазье что-то увлеченно писал, в его руках дымилась сигара. - Маэл, рад тебя видеть! Как видишь, выполняю свое обещание. Заканчиваю дела в Париже. Правда, теперь, как видишь, я вынужден заниматься этим дома. Они отняли у меня... Впрочем, ты, наверное, уже знаешь.

- Я рад слышать, что ты решил серьезно отнестись к моим словам, - улыбнулся Маэл, но самом деле обеспокоился: Лавуазье курил, когда бывал чем-то взволнован или расстроен. Скорее всего, дело в лаборатории. - Что-то случилось или ты переживаешь из-за того, что Арсенал опечатали?

- Они не имели на это права. - помрачнел Лавуазье. - Но разве я могу противостоять этим одержимым людям? Наука для них - пустой звук. И, знаешь, я уже рад, что решил уехать. Раз я не нужен Франции, я буду работать на австрийцев. В конце концов, через сто лет будет совершенно неважно, где и при каких обстоятельствах были доведены до ума те или иные открытия.

- Могу только повторить, что безумно рад этому твоему решению. Но я сейчас по делу. Скажи, у тебя среди академиков есть талантливый врач? Желательно, чтобы он был не только теоретиком и имел представление о хирургии?

Лавуазье нахмурился. – Видимо, и у тебя что-то случилось, раз ты задаешь мне такие вопросы. В Париже сейчас Вик дАзир. Один из основателей нашего лицея искусств. Мой хороший друг, и блестящий врач. Человек исключительной честности.

- Он умеет молчать? - хмуро спросил Маэл. - И лучше будет, если мне скажешь ты, что он потребует за свою работу.

- Он честный человек, - повторил Лавуазье. - Если я поговорю с ним, то ручаюсь за то, что он сохранит все втайне. Если, конечно, разговор не идет о каком-то преступном сговоре.

- Зависит от точки зрения, Антуан. Если говорить о нынешних законах, то по нам плачет эшафот и, без сомнения, мы совершаем преступление. Но одному человеку нужна медицинская помощь. Если не вмешаться, он может умереть, мне бы этого не хотелось.

- Кто этот человек, Маэл? Твой друг? - тихо спросил Лавуазье.

- Граф Сен-Жермен, - ответил Маэл. - Вчера его пришлось вытаскивать из Консьержери и он был ранен в перестрелке.

- Госсподи, - ахнул Лавуазье. - Значит все эти слухи - правда??? - Он выкопал листок "Папаши Дюшена" и протянул его Маэлу. газета была посвящена проискам шпионов, раздувающих слухи про чертовщину, которая творится в Консьержери, перестрелки, сумасшешдих роялистов и призраков, разгуливающих по тюрьме.
- Никогда не беру это мерзкое издание. Но сегодняшний вечерний выпуск... Что-то заставило меня унести это с собой. Тепреь я понимаю, почему.

Маэл прочел статью и рассмеялся. - Ну посуди сам, Антуан, что им еще остается делать, если в чертовщину они принципиально не верят? Я и сам не очень верю, если честно.

- Расскажи, что там произошло? - Лавуазье нервно закурил.

- Ничего. Примчался Сен-Жюст, рассказал мне, что граф арестован и  нужно срочно что-то предпринять. Почему он это сделал, кстати,  для меня до сих пор загадка, но факт остается фактом. Найти Гауэра, если ты слышал о таком авантюристе, было делом техники, а потом мы  поменяли их. К несчастью,  что-то они все же заподозрили, несмотря на то, что Сен-Жюст развлекал  охрану речью о бдительности, завязалась перестрелка... Пришлось импровизировать, но все живы и почти здоровы.

Лавуазье отказывался поверить в смысл услышанного. - Маэл, я снова слышу о Сен-Жюсте. Люди не меняются. Сен-Жюст - отъявленный негодяй и, уверен, что он ведет какую-то свою игру...

- Я не вникал в подробности его психики, Антуан, но он действительно хотел вытащить Сен-Жермена и мне ничего не оставалось делать, кроме как помочь ему. Во-первых, я ему кое-чем обязан, а во-вторых я не мог оставить графа на растерзание этим извергам.

- Хорошо. Оставим Сен-Жюста. - Лавуазье поднялся. - Мы теряем время. Идем, я познакомлю тебя с дАзиром.

- Я хотел попросить, чтобы к дАзиру отправился ты. Если согласен принять участие в этой авантюре, конечно, - склонил голову Маэл. - Сен-Жермен был очень плох, я должен находиться дома на случай, если станет еще хуже.

- Да, да, конечно. Я приведу его, - заторопился Лавуазье и потянулся за шляпой.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Авг 29, 2009 3:49 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля, 1793.

Париж.

Дом Эбера, несколькими часами раньше.

Жак Эбер.

Дверь за последним посетителем закрылась. Жак Эбер устало провел рукой по лбу.

- Дорогая, принеси мне шампанского и мяса! Ужинать буду!

Шампанское появилось незамедлительно. Эбер с любовью ущипнул супругу за попу, притянув к себе, чмокнул в лоб. Все-таки, до чего ж хороши эти бывшие монашки! Чудо, как хороши! Эбер закрыл глаза и вытянул ноги перед камином. Все складывалось удачно. План работал. Сначала утопить мальчишку Сен-Жюста, потом – безногого. А дальше – путь к власти. Правая рука Робеспьера. Вершитель судеб и король республики. Моралиста Неподкупного можно и потерпеть по такому случаю. Все, пора работать.

Эбер достал блокнот и стал внимательно изучать наброски мыслей, которые он записывал в течение дня. Консьержери. Сен-Жермен. Роялисты. Чудесная троица. Вариант первый – в тюрьме находится Сен-Жермен, который строит из себя больного. Вариант второй – это на самом деле Гауэр, который просто вчера вечером решил сменить немного речи, и заговорить по-новому. Вариант третий: это был сначала Сен-Жермен, а потом его подменили. Абсурд? Абсурд. А если нет? Тогда мыслим дальше. Что известно? Сен-Жюст в паре с английским интриганом по фамилии Страффорд, который буквально недавно светился во всех всевозможных политических скандалах, выводят из тюрьмы раненого человека. Сен-Жюст называет его своим осведомителем и направляет всех на поиски шпионов, которые в него стреляли. Но шпионы испаряются. Абсурд? Абсурд. А если никаких шпионов не было? Один из караульных бормотал что-то на тему разрядившегося пистолета и выстрела в воздух. А если это был не воздух, а тот, кого вел Сен-Жюст? Что тогда напрашивается? Эбер налил себе еще шампанского. Его ладони вспотели от напряжения. Думай, думай, Эбер, это твой звездный час! Убрать Сен-Жюста, этого зарвавшегося щенка, любой ценой. Подняться на ступеньку ближе к власти. Мыслим дальше. Предположим, Сен-Жюст по неведомым пока причинам организует побег Сен-Жермена из тюрьмы. Но тот ранен. Что делать? В простую больницу не обратишься – подозрительно. Но у нас есть откупщик! Старый лис – академик, друг Страффорда! А у откупщика – масса дружков, знакомых с врачеванием не понаслышке. Надо почитать досье. Эбер потянулся к потайному шкафу и достал из него папку. Затем открыл на букву «Л»

Так.. нет.. не то.. О! Друзья и соратники откупщика, которые давали за него хорошие отзывы на процессе! Что мы имеем? Не то.. не то.. Вот!
…Пьер Жозеф Дезо, читал в Париже лекции по анатомии и хирургии, усовершенствовал некоторые методы в хирургии, имел клинику…
…Жан Доминик Ларрей, первым ввел военный лазарет, практикует на фронте… ампутации, ранения и пр., считается творцом военной хирургии вообще.
…Вик дАзир, анатом, лейб медик вдовы Капета в свое время, врач, много исследовал эпидемии… Этот орал за откупщика больше всех.

Если предположить, что есть раненый, то им потребуется врач. Но не так-то все просто будет, граждане дорогие! Жандармчики сядут у всех троих подходящих медиков, и хрен вы к ним прорветесь. Слово Эбера! А откуда они возьмутся? Да мы доносик накатаем. Вот прямо сейчас и накатаем.

Эбер извлек пачку бумаги и обмакнул перо в чернила.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Сб Авг 29, 2009 3:54 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля, 1793.

Париж.

Дом Маэла, вечер.

Сен-Жюст, Лавуазье, Маэл, Сен-Жермен.

Антуан Лавуазье вбежал в дом Маэла и заговорил, едва закрылась дверь.

- Маэл.. все пропало. - Он осекся, увидев в комнате Сен-Жюста, который сидел у постели какого-то незнакомого аристократа. То, что это аристократ, было видно с первого взгляда. Видимо, это и есть граф Сен-Жермен. Маэл тем временем попросил продолжать. Сен-Жюст и граф смотрели на него с нескрываемым интересом. Что ж…

- Я не смог даже попасть к нему в дом. У дАзира – полно жандармов. К нему никого не пускают. Бред… - Лавуазье рухнул в кресло.

- Похоже, что у этой истории будет весьма невеселое продолжение, - сквозь зубы сказал Маэл. - Так мы можем... Ничего не можем, а врач нам нужен как можно скорее. Кто-то слишком хорошо соображает, вот я думаю, кто бы это мог быть...

- В таком случае, вы рискуете больше, чем я думал, - подал голос Сен-Жермен. - Может быть, кто нибудь из вас может...

- Ни у кого нет ни малейшего понятия о том, что нужно делать, - ответил Маэл. - Мы, конечно, можем позвать первого попавшегося коновала с улицы, но они имеют обыкновение заливать раны горячим маслом или прижигать раскаленным железом во избежание заражения. Вам это нужно, граф?

Сен-Жермена передернуло.

- Правильно, - подытожил вампир. - Но пулю необходимо извлечь, очистить рану, если раздроблена кость, иначе все остальное может иметь скверные последствия. Что приводит нас к тому, с чего мы начали. Нужен хирург.

- Кто-то знал о нашем плане и сообщил об этом куда следует. - Лавуазье поднял голову и в упор взглянул на Сен-Жюста. Сейчас ему было наплевать, что тот подумает. Если все это устроил он, то они все - смертники.

Сен-Жюст улыбнулся.

- Видимо, вы подозреваете меня, гражданин Лавуазье? Вижу, что это так. Что ж, ваше право. - Он повернулся к Маэлу. - Я могу предположить ход мысли человека, подославшего жандармов. Он проверяет версию о том, что я солгал вчера. Но боится идти с этим к Робеспьеру, хочет все разнюхать сам, чтобы удостовериться в своей правоте. А потом сдать меня, как заговорщика. Это - первый вариант, и он ведет к политикам. Точнее, к одному из них - Эберу. Он мечтает получить портфель министра, а я ему мешаю подобраться ближе к Робеспьеру. Только Эбер располагает возможностью лично побеседовать со всеми, кто был вчера в тюрьме, и сделать выводы. Второй вариант - тайная полиция. А именно, люди, которые работают по заговору барона де Баца. Робеспьеру стало известно, что граф в Париже, и естественно, что его хотят арестовать и казнить...

- Первый наиболее близок к истине, мне кажется, - ответил Маэл. - Возможно, это тайная полиция, но я не думаю, что они стали действовать без распоряжения Робеспьера. У него просто не было времени отследить всю цепочку событий, да и задумай он что-то в этом роде вы бы узнали об этом, Сен-Жюст. Нам придется отказаться от идеи искать врача, но мы уже умудрились подставить дАзира. И не только его, так как, скорее всего они отслеживали тех, кто и когда приходил.

- Глупо спрашивать у гражданина Лавуазье, следил ли кто-то за ним, - мрачно усмехнулся Сен-Жюст. Он сам удивлялся, что ничего не чувствует по поводу того, что в данный момент рискует потерять все. Включая собственную голову. Максимильян никогда не поймет и не простит, хотя, видит бог, Сен-Жюст ни на секунду не забывал о Революции и своей роли в ней. Он не предатель и не заговорщик. Но если эта история выплывет на поверхность, ему никогда не поверят. Предчувствие. Ему ведь говорили, что жить осталось не так много. Вот оно. Кто знал, что это произойдет так скоро... - И все-таки нам нужно привести врача. - Сен-Жюст поднялся.

- Что вы задумали? - спросил Маэл и тоже поднялся. - Где вы собираетесь искать хирурга?

- Не знаю, Страффорд. Решу по ходу дела. Вопрос судьбы. Если меня подозревают, то завтра арестуют и гильотинируют. А это значит, что пока я могу что-то сделать, я буду это делать, потому что счет идет на часы. Если меня не подозревают, то я все еще обладаю властью и смогу найти врача. Либо так, либо так. Третьего не дано. Главное, что я сам разобрался в себе и моя совесть чиста. Я никого не предавал. А помочь графу для меня - дело чести.

- Значит, мы должны сделать все, чтобы отвести малейшие подозрения от всех, кто в это вмешался. Антуан, - Маэл повернулся к Лавуазье. - Скажи мне, пожалуйста, что ты видел в доме дАзира? Там толпа? Много людей? Или только жандармы? Расскажи, все, мне нужно иметь представление о том, что там происходит.

- Трое жандармов у входа в дом, - сказал Лавуазье. - Но лошадей было больше. Наверное, несколько человек находится в доме.

Сен-Жюст одел шляпу и направился к выходу, но резко остановился.

- Мне надо подумать. Страффорд, я могу воспользоваться какой-нибудь из ваших комнат?

- Разумеется. Можете занять комнату рядом с гостиной, там вам никто не помешает. Только предупредите меня, пожалуйста, когда будете уходить.

Когда за Сен-Жюстом закрылась дверь, Маэл некоторое время молчал, раздумывая, но потом поймал себя на том, что пауза затянулась.

- Граф, я думаю, что вам нужно отдохнуть сейчас. Постарайтесь поспать и не думайте ни о чем. Если вам что-нибудь понадобится - зовите меня или слуг.

Сен-Жермен обессилено кивнул. Ожидание кошмарной операции измотало его больше, чем усиливающийся жар и довольно ощутимая боль, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал, когда думал о том, что по его вине все эти люди могут сложить головы на эшафоте. Он попытался приподняться.

- Месье Лавуазье... Благодарю вас за то, что согласились помочь и... мне действительно жаль... - мысли окончательно спутались, он не помнил, когда так отвратительно себя чувствовал.

***

Сен-Жюст вернулся через пять минут. Поискал глазами сигару. Сел в кресло.

- Сейчас я изложу вам свой план. Он безумный, как и вся ситуация. Но другого выхода я не вижу. На данном этапе все произошло по логике нашего невидимого врага. Антуан Лавуазье появился у нужного человека и догадка подтвердилась. Он выиграл. А мы можем его переиграть. Просто доказав, что у Антуана Лавуазье были свои причины для визита к этому человеку. Нужно придумать вескую причину, по которой он в этот вечер отправился к дАзиру. Например, обсудить какое-то открытие или что-там еще вы обсуждаете - вам виднее. Может быть, что-то личное, связанное с членами вашей семьи. По моему плану Лавуазье должен отправиться к дАзиру и всю ночь обсуждать с ним нечто важное. Чтобы прорваться через жандармов, понадобится ваш дар убеждения, Страффорд. Тогда у вас будут свидетели, что Лавуазье приходил к дАзиру по своим делам. Дальше. Мне надо выйти отсюда незамеченным, так как, я уверен, за домом следят. Единственный, кто тут есть помимо нас - это ваш слуга, Страффорд. Соглядатаи видели его, когда он открывал дверь. Это значит, что единственный путь для меня - это покинуть дом, будучи вашим слугой. Переодеть меня в него - дело техники. А как оторваться от слежки, я знаю. Остается последний пункт плана - найти доктора. Для этого вы, Лавуазье, должны написать мне список всех хирургов Парижа, которые способны лечить людей. Это должны быть люди, не близкие вам. Лучше даже, если они будут из тех, кто нападает на Академию. Дальше - моя забота.

Сен-Жюст перевел дух и продолжил.

- И последнее. Жандармы пришли к дАзиру не по своей воле. Значит, существовал донос, либо личное распоряжение. Это я смогу узнать, когда доберусь до архивов Комитета. Я нередко прихожу поработать ночью, когда пишу речи или должен сосредоточиться. Если все пройдет хорошо, я найду способ появиться у дома дАзира и освободить вас. Это все.

- Если за домом следят, - Маэл тоже закурил, выискивая недостатки в изложенном плане. - То это значит, что они могли легко проследить весь путь, который проделал Антуан Лавуазье от дома дАзира. Его видели и жандармы и те, кто следит за домом. У нас нет никаких гарантий, что соглядатаи не сменились или не ушли с докладом, хотя последнее вряд ли. Так что сама идея похода к дАзиру может оказаться бессмысленной, на то, чтобы найти тех, кто следил уйдет слишком много времени. Но это просто поправка, разумеется, я помогу пройти через жандармов, если понадобится. Дальше. Вы не сможете покинуть мой дом, выдав себя за слугу, Сен-Жюст. Вы гораздо выше ростом и вашу походку ни с кем не спутаешь... Но здесь я смогу помочь вам. Теперь о врачах. Что скажешь, Антуан?

- Я готов составить список. - Лавуазье тоже закурил. - Может, выйдем из этой комнаты? Для раненого не очень полезно находиться в прокуренной комнате.

- Маэл, а почему бы тебе, пользуясь Даром, не убедить жандармов в том, что никто к дАзиру не приходил? - спросил Сен-Жермен.

- Я могу сделать и это, - Маэл посмотрел на Сен-Жюста.

- Значит, остается третья часть плана? - Сен-Жюст посмотрел на Лавуазье. - В любом случае, нужно, чтобы у вас обоих было алиби. Вы правильно заметили, Страффорд, люди, охранявшие дАзира могли смениться. И если даже сменился лишь один из них, то он наутро вспомнит, что видел Лавуазье.

- Что вы имеете в виду под третьей частью плана? - спросил Маэл. - Алиби? Список? Соглядатаев?

- Я имею в виду, что мы не будем задействовать никого из врачей, на кого, прежде всего, подумают. И пока вы будете сидеть в гостиной к дАзира и развлекать жандармов умными разговорами о мировых открытиях, я приведу врача, который сделает операцию.

- Мы? - удивился Маэл. - Нет, боюсь, что жандармов будут развлекать исключительно Антуан и дАзир. У меня немного другие планы, я расскажу вам о них позже. Меня они просто не запомнят...

- Итак, подведем итоги. И не будем терять времени. - Сен-Жюст посмотрел на Маэла и Лавуазье.

- Симпатичная задача, - пробормотал Маэл. - Несмотря на все мои способности, я не могу находиться в двух местах одновременно, а мне предстоит отвести Антуана к дАзиру и поспособствовать тому, чтобы вы, Сен-Жюст, покинули дом незамеченным. Думаю, что логично будет, если сначала мы покинем дом, а потом я пойду к дАзиру, в случае с жандармами такой расклад мало что изменит, в то время как вы сможете начать действовать, Сен-Жюст.

- Все проще, - ответил Сен-Жюст. - Вы устраиваете мой выход отсюда незамеченным, и через полчаса уходите вместе с Лавуазье сами.

***
Маэл вышел из дома, тщательно отслеживая тех смертных, которые еще бодрствовали. Так и есть. За домом следят двое, они видели, как в дом вошел человек, но не знают, что это был Лавуазье. Значит, за Лавуазье следил третий и его не было поблизости. Видимо ушел докладывать. Скверно... Отвлечь мысли смертных на посторонний объект не составило труда, один из соглядатаев вдруг заинтересовался подозрительным шорохом около соседнего дома (на самом деле в кустах хозяйничал бродячий пес), второй глубоко задумался о смысле бытия, на несколько минут выпав из реальности. Остальные спят... Вампир молча указал Сен-Жюсту в сторону навеса, служившего дополнением к хозяйственным пристройкам. Все шло относительно спокойно, но уже у калитки он решил еще раз проверить людей. Одновременно с попыткой проникнуть в мысли, Маэл уловил и стук копыт по мостовой. Жандармы.

- Жандармы, - шепотом сказал он, повернувшись к Сен-Жюсту. Вариант тихой прогулки по соседней улице отпадал.

- Зачем они пришли? - шепотом спросил Сен-Жюст. - Целенаправленно? Или просто патрулируют город?

- Не просто. Они пришли ко мне.

- Мне уйти? Остаться? Неужели кто-то посмеет сунуться в этот дом? Страффорд! - глаза Сен-Жюста блеснули. - Бумага! Та самая, что вы выторговали у Робеспьера! Она ведь до сих пор у вас, правда?

- Я на нее и рассчитываю. Но вам нужно уходить немедленно. И, желательно, оказаться как можно дальше отсюда. Сейчас их двое, но может прибыть подкрепление. А вы... будете идти медленно, вас заметят, будете бежать - вас остановят, - Маэл криво усмехнулся. - Держитесь за меня, Сен-Жюст. У нас нет выбора.

Сен-Жюст уже давно принял решение ничему не удивляться. Страффорд передвигался с немыслимой скоростью, на которую не способен человек. Ну что ж, на то он и не человек, чтобы уметь то, что другим не под силу. В памяти всплыл случай, когда они вместе гнались за наемным убийцей. Бедный Страффорд, как ему, наверное, было трудно изображать из себя простого человека, если он мог легко догнать любого, воспользовавшись своими способностями. Эту мысль Сен-Жюст озвучил, когда Маэл отпустил его, за минуту преодолев расстояние в несколько кварталов.

- Не о том думаете, Сен-Жюст, - улыбнулся Маэл. - Слушайте внимательно, у меня мало времени. Сегодня ни о каком враче не может быть и речи, я не знаю, что за приказ они получили. В Комитет не ходите, если не хотите, чтобы Робеспьер начал действительно вас подозревать. Я найду вас, как только избавлюсь от жандармов, только уточните, где именно вас искать. Поход к дАзиру тоже, боюсь, отменяется, будет безопаснее помочь тем людям поверить в то, что никто к доктору не приходил..

- Тогда мне остается лишь ждать вас дома, Страффорд, - пожал плечами Сен-Жюст. - Я буду готов выйти в любой момент, как только получу вашу... Мысль? Умение переговариваться мыслями и читать их - это и есть тот Дар, о котором говорил граф?

- В данном случае он имел в виду умение подчинять волю человека, - ответил Маэл. - Теперь ступайте.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Сб Авг 29, 2009 7:59 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

1793 год. Париж.
5 июля. Поздняя ночь.
Теруань де Мерикур, Эжени.

Теруань де Мерикур ощущала сильное беспокойство. Даже ночью Эбер не пускает ее на порог, лишая заветного опиума и забвения. Сознание возвращалось все чаще, чтоб внезапно снова отпустить ее в мир чудовищных кошмаров, не сглаженных действием душистого дыма. Собор.. Снова этот Собор со злыми глазами, который хочет раздавить ее и который хочет победить ее. Снова драка, снова кровь. Кошмары мелькали быстро – один за другим, не выливаясь в тупую усталость, которая заканчивается сном. Когда она последний раз спала? День назад? Неделю? Нет, нет снов. Есть только явь, чудовищная и уже неуловимая для разума.

Взгляд. Снова ощущаешь его всей кожей и снова этот холодок. Теруань резко обернулась, натолкнувшись на недобрые черные глаза актрисы, которая так странно говорит. Не дожидаясь приветствия, Теруань сделала несколько шагов ей навстречу. По крайней мере эти беседы приносят ей краткое забвение.

- Снова ждешь, пока я действую?,- Теруань пыталась за насмешкой скрыть страх, родившийся где-то глубоко и не отпускавший с прошлой ночи. Ощущение, что смотришь в бездну… впрочем, привлекательную для безумцев и, возможно, поэтов.

- Ты подошла ко мне с какой-то целью? – Эжени понимала, что сейчас самое время продолжить сеанс…но почему-то чем дальше она уводила во тьму сумасшествия Теруань, тем дальше уходила от самой себя. Той, к которой когда-то дождливым вечером подошел один известный парижский журналист. На секунду она прикрыла глаза, вспоминая очарование того вечера, свои наивные размышления о свободе и живых душах. У той, что стояла напортив тоже была живая душа. Пусть мечущаяся, пусть уже проваливающаяся в пропасть, но… Или тот вечер был ложью и наивностью и время прощаться? С кем? С самой собой? Тогда кто из нас ближе ко мраку – я или она? Кто –настоящее порождения безумного века революций? Кого она поглотит без остатка – ее – наградив могильными червями земли. Или меня – превратив в бездушную оболочку, которая только в глазах горгулий находит призрак того, что раньше было ей самой? Она поняла, что снова отступит на полпути. Пора было уходить, чтобы не раствориться в бездне. Чтобы просто остаться собой.

Теруань поняла, что мрак на секунду отступил. Она попыталась воспользоваться секундным возвращением сознания и торопливо заговорила.
- Скажи, скажи – почему ты так злишься на нас? Что ты защищаешь – камни? Неживых монстров? Что в этом такого, что тебе не жаль никого и ничего ради того, что тебе так дорого?

Эжени подняла глаза на башни Собора и кивком указала на них
Теруань.
- Хорошо, смотри. Нет, не так. А так. как ты когда-то смотрела на зеленые поля в родной деревне. Как впервые увидела Париж. Как впервые ощутила босой ногой холодную воду в ручье. Слушай его. Смотри – он живой, он смотри на тебя каменными глазами. Он видел королей и предателей, революцию и мятежи. Он помнит последние крики гугенотов Варфоломеевской ночи и мертвые глаза принцессы Ламбаль. Он слышит все. Что здесь происходит и ждет новых гостей. Он не любит захватчиков. И сейчас он тоже страдает.

Теруань стояла, зачарованная, вглядываясь в горгулий, смотревших на нее, будто усмехаясь и вдруг проговорила сдавленным голосом.
- Я помню тот ручей... Прости…. Я не знала, во что вмешалась. И не знала, что Соборы бывают живыми. Я хочу помочь исправить зло – ведь мы сделали большое зло. Да?, - она опустила плечи и показалась снова совсем юной – девушкой, которая вступила на улицы Парижа, еще надеясь завоевать однажды весь мир.

Эжени посмотрела на нее пристально. Теруань снова ощутила действие ее странного взгляда, который снова пытался просветить ее мысли и придать им стройность и тут…

- Ты же не человек, да? Ты читаешь в душах, ты гуляешь по ночам, ты говорить с Собором… Кто ты?

- А ты тоже сумасшедшая, как и я. Потому что поняла и не испугалась.

Теруань взяла Эжени за рукав и пристально посмотрела на нее. Как только она поняла суть происходящего, она перестала бояться этих глаз.

- Он знает? – Резко спросила она.

- Нет. Он пытается убедить меня, что я не чудовище, - Эжени опустила глаза, - А ты теперь пойдешь и расскажешь ему?

Теруань положила ей руку на плечо.
- Нет. Он не поверит. Но не поэтому. Я поняла кое-что. Ты хочешь спасти Собор, а я… я хочу исправить хоть что-то в своей жизни. Поможешь придумать хороший финал?

Эжени взяла Теруань за руку и потянула за собой.
- Тогда пошли. Но не говори потом, что финал страшный, а цена не по товару. Здесь слишком людно. Поговорим на колокольне!

Колокольня Нотр-Дам де Пари была пуста, как и всегда. Теруань удивленно осматривалась.
Эжени села на парапет, легко сохраняя равновесие.
- Итак… Если хочешь – ты можешь помочь мне добровольно. Собор спасет безумная королева санкюлотов, которая потребует коронации. Конвент не потерпит этого, и Культ Разума будет изгнан из церквей. А ужас, который поселился в сердцах людей, охранит Собор от новых посягательств, пока мгла над Францией не рассеется. Но ты ведь понимаешь, что будет с королевой? И понимаешь, что королева должна быть безумна? Иначе это сведут к простому заговору, и Культ останется в Соборе. Так как тебе этот вариант судьбы? Что скажешь? Еще не поздно спуститься вниз.

- Знаешь… мне нравится твое предложение, - Теруань улыбнулась, любуясь картиной, открывавшейся с этой высоты, - неплохо для последнего приключения.

- Ты согласна? Согласна добровольно сыграть эту роль? Учти, потом будет только мрак, который ты даже не сможешь ощутить и из которого нет возврата. Возможно – эшафот. Возможно – сумасшедший дом. Презрение окружающих. И никакой надежды вернуться в реальность.

- Хорошо. Я поняла. А презрение окружающих… Я ведь его даже не почувствую, да? Я буду находиться в своем мире? Или твоем? Так это лучше, чем тонуть в грязи, из которой я уже не выберусь и осознавать эту грязь и эту невозможность. Я… согласна сыграть свою последнюю роль. Безумная королева? Ну что ж… Только я ведь еще не безумна, да? Как ты собираешься свести меня с ума окончательно?

Эжени слезла с парапета, разорвала запястье и протянула руку к губам Теруань.
- Пей – Эжени сделала легкое усилие над волей смертной женщины, помогая справиться с последними сомнениями о неестественности самого подобного жеста.

Кровь… странный вкус, который пьянит больше вина. Образы нахлынули, сметая плотину разума. Статуи, оживающие от прикосновения взгляда. Готические шпили, царапающие небо и оставляющие на нем следы. Каменные стены, хрупкие как стеклянные. Звезды, которые звенят в такт колоколам. Разрозненная мозаика, болезненно яркая, ослепляющая, уводящая за собой. Солнечный свет, которого нет. Мир, не видящий солнца веками. Химеры, призрачные силуэты, звуки шагов в разных частях города…

Четкость очертаний вернулась внезапно. Эжени стояла теперь в шаге от нее, а рана на руке затягивалась на глазах. Теруань прикоснулась пальцами к губам. Что-то менялось навсегда. Калейдоскоп видений померк, но остался жить в ней, заглушая последние проблески рассудочного сознания и ясного ума, меняя ее и перестраивая.

- А теперь – завершим обмен кровью, - Эжени быстро наклонилась к шее Теруань и прокусила горло. Один глоток. Просто для завершения обмена.
Эжени оторвалась от горла смертной довольно быстро. Безумная кровь. Сколько дел она могла бы натворить, родись ее обладательница в другое время, при других обстоятельствах. Странно – при соприкосновении с бездной, в которую проваливалось сознание женщины, едва державшейся на ногах рядом, ее собственная темнота отступила. Мир теней снова принял ее обратно. Пошел дождь, как тогда – тем вечером.

Теруань шаталась. Удивительно, но ее рассудок воспринимал произошедшее с куда большим спокойствием, чем половину из тех событий, которые происходили с ней в дневном и солнечно мире. Существо, которое пьет кровь было не более удивительно, чем живые глаза каменных статуй или дрожащие стены Собора или смех Эбера, или блеск очков Робеспьера.

- А если я передумаю?, - Теруань на секунду вспомнила себя прежнюю – ту, которая не знала слова «необратимо»

- К сожалению после того, что произошло сейчас, я уже не смогу ничего сделать. Моя кровь уже меняет тебя, а образы, которые ты видела, навсегда смутили твою душу и исказили твой и так поврежденный рассудок, - грустно сказала Эжени, - Ты сама все выбрала. Но мне кажется, что стать королевой и помочь одной химере спасти один Собор – не худший выбор, чем остаться игрушкой площадей.

- Хорошо. Я все поняла. Пусть так и будет. Веди меня обратно в мир, который я больше не увижу. Пусть будет так. Я выбрала безумие добровольно. Это лучше, чем пытаться сохранить ясность мысли, чтобы четко видеть ужас, который творится по сторонам. Ну что – вперед, -Теруань улыбнулась, - Поможешь будущей королеве спуститься в королевство?

Эжени помогла Теруань спуститься вниз, краем глаза наблюдая, как ее кровь уменьшила румянец на ее щеках и уже проникла ядом в самую глубь души, уводя ее в темные коридор неизведанного, откуда уже нет возврата в реальный мир.
- А никак нельзя избежать всего, что будет завтра?

- Время уходить во тьму. Или в вечность, если тебя это успокоит. Но это будет только завтра… Не думаю, что мы имеем право менять судьбы смертных, и уж тем более – судьбы истории. А ты – тоже часть истории, - Эжени почти забыла о женщине, которая сидит рядом, погрузившись в собственные размышления.

- Слушай… а ты можешь сделать так, чтоб меня помнили – не такой, как я стала? , - Теруань встрепенулась и по-детски надула губы.

- Ты хочешь, чтобы кто-то из писателей однажды рассказал твою историю?, - Бессмертная доброжелательно посмотрела на нее.

- Нет, нет, не эту историю. А историю про то, какой я могла бы стать. Чтобы никто не узнал меня? Про то, какой я могла бы быть. Если бы обстоятельства и время были другими? – Женщина подумала вдруг, как она устала. Захотелось спать. Долго спать и грезить хорошими снами.

- Хорошо…хорошо… Я обещаю тебе это. Это будет добрая сказка, без слова правды. Правду будем знать только ты там, где ты будешь, и – я.

- А у нее будет хороший конец?

- Кто тебе сказал, что сказки должны всегда хорошо заканчиваться? Печальный конец заставит людей дольше помнить эту историю.

- А грязи там не будет?

- Нет, ни слова правды. Это будет добрая и грустная история… о девушке, которая была очень красивой и любила солнце, людей, жизнь и… Собор. Ведь если эту историю я сочиняю для тебя – там обязательно должен быть Собор? И ее захотел погубить страшный человек… может, пусть он будет священником? И он решил использовать для этого омерзительное жуткое чудовище, одну из горгулий Собора…

- Священник… Чудовище… Веки Теруань отяжелели. Кошмар отступал и хотелось спать. Последний сон перед тем, как прохладная темнота примет ее сознание окончательно, - Но ты ведь не чудовище, да?

- Чудовище… поверь… Но и чудовища могут любить. Чудовище полюбит девушку и на одну ночь укроет ее от врагов. Зло победит только на следующее утро. А одну ночь они проведут вместе, на колокольне.

- А прекрасный принц будет?, - неожиданно по-детски спросила Теруань, доверчиво глядя блестящими глазами в глаза бессмертной.

- Конечно будет. Принц в сверкающих доспехах.

- А он будет ее любить?

- Будет. Обязательно будет. Он спасет ее… хотя это уже ничему не поможет.

- И ее убьют?

- Да. Священник будет ревновать к нему и погубит ее. Но в отличие от него ее красота и слава переживут столетия. И многие века спустя люди будут приходить сюда, чтобы вспомнить ее.

- Правда?

- Я об этом позабочусь, - улыбнулась Эжени, - и буду ждать тех, кто еще придет сюда.

Теруань уронила голову ей на колени и, уже засыпая, пробормотала:
- А кто будет автором? И его не арестуют за общественную бесполезность?

Эжени погладила ее по волосам и задумалась.
- Я думаю, что автор еще не родился. Но я буду искать его и, когда придет время, когда закончатся эти казни, он еще появится на свет. И однажды ночью я приду в его сны и сяду на его подоконник, чтобы он не видел меня и не боялся призраков Собора. И буду рассказывать твою историю ночь за ночью, не раскрывая твоей тайны. Но это время настанет только после того, как отступит эта темнота, в которую пора уходить сейчас… Но не думай об этом сегодня. Спи и попробуй увидеть во сне то, что через много лет я расскажу смешному, уже немолодому человеку, в маленькой бедной комнате, где главными сокровищами будут перо и чернила, и где только ветер с Сены будет напоминать о тех. кто был тут прежде….

Эжени увидела, что Теруань уснула у нее на коленях. Она продолжила задумчиво перебирать ее локоны и думать о темноте и рассвете. Бездна отступила. Она вернулась к самой себе и миру теней и…к тому, кто скоро будет искать ее здесь.

Когда вернулся Демулен, она указала глазами на спящую женщину и жестом попросила не будить ее. В оставшуюся ночь не было задано ни одного вопроса.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Сб Авг 29, 2009 10:59 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Авг 29, 2009 9:55 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля 1793 года

Париж. Дом Маэла и не только (продолжение)

Маэл, Лавуазье, Сн-Жюст, и др.

Ни к чему не ведущий  разговор продолжался почти час, Маэл начинал терять терпение. У жандармов был приказ взять его под домашний арест “до выяснения обстоятельств” и приказ этот был выдан ни кем иным, как прокурором  коммуны.  Они были намерены также обыскать дом, но это пока что неосуществимо, так как бумага, подписанная лично Робеспьером останавливала даже самых  ревностных  и патриотически настроенных.

- Я понимаю ваше стремление выполнить приказ, но тем самым вы  противоречите приказам, которые сейчас исходят от Комитета или от революционного трибунала, - в сотый раз повторил Маэл. – Не ставьте и себя и меня в глупое положение, так я сделаю все, чтобы внести ясность в этот вопрос. Если  гражданин прокурор  непременно хочет обвинить меня в заговоре, то у него должны быть железные доказательства, насколько я понимаю. Пока что я вижу только подозрения, притом необоснованные. Впрочем, если вы настаиваете, можете обыскать дом и расставить своих людей, где вам будет угодно.

Он поднялся, давая понять, что подчиняется и разговор окончен.

- Постойте, гражданин, - сержант растерянно вертел в руках приказ, превращая его в измятый лист. Одно дело – арестовать “подозрительного”, таких они арестовывали по десять раз за день, а другое – иметь дело с человеком, который показывает бумагу,  написанную самим Неподкупным! Почерк Робеспьера он знал, не один раз видел подписанные им приказы. Тем более, что этот “подозрительный” так легко рассуждает о трибунале и о Комитете. Связываться с ним не хотелось – себе дороже. Но – вот оно! Он нашел решение! – Гражданин, мы уйдем, если вы напишете бумагу, что не покинете Париж и будете проживать и дальше по этому адресу.

- Хорошо, - легко согласился Маэл. – Тогда подождите.
Он подошел к секретеру и быстро написал заявление о том, что проживает по этому адресу и менять его не собирается. Также он обязывался не покидать Париж в течении декады. Подпись, дата, место.

- Возьмите, - вампир протянул бумагу сержанту, которую тот бегло прочел и остался доволен. Без небольшого внушения не обошлось, но что поделать, если декада заканчивается послезавтра…
 
Когда жандармы удалились, Маэл прошел в библиотеку, где  ждал Лавуазье.
 
- Они ушли, Антуан. Можем вздохнуть спокойно. Надеюсь только, что ты не очень злишься на меня за то, что втянул тебя в это. Хотя, твое право…

- Я не злюсь. Я не понимаю. Впрочем, что теперь говорить. Ведь, с другой стороны, мы скоро уедем из страны, и все это не будет иметь никакого значения. Так? - Лавуазье все это крайне не нравилось, но говорить об этом не хотелось. - Кстати, нам пора проведать твоего гостя.

- Да. Скоро это не будет иметь значения. Скажи мне, как Мария отнеслась к тому, чтобы уехать из Франции?

- Обрадовалась. - улыбнулся Лавуазье. - ЧТо тут еще скажешь?

Маэл кивнул. Сказать было действительно нечего. Похоже, что Антуан все же не верил в то, что на откупщиков скоро начнутся гонения. Ему казалось, что достаточно комиссии, которая, приведя в порядок все документы, докажет, что они честно вели дела. Если бы этого было достаточно...  - Твой тесть, - вампир  внимательно посмотрел на ученого. - Он тоже был в генеральном откупе, разве нет?

- Тоже. И он тоже ... уедет. Я думаю, что уедет, - поправился Лавуазье. - Похоже, граф до сих пор не приходит в сознание. Я могу попробовать осмотреть его рану, но, похоже, началось заражение. Ничего не понимаю - простое пулевое ранение - и такие последствия!

- Попробуй осмотреть, - кивнул Маэл. - Я, к сожалению, в этом мало что понимаю.

- Удивительно... исключительный случай... , - бормотал Лавуазье, глядя на воспалившуюся рану. - Видимо, у графа какая-то особая непереносимость... ничего не понимаю... посмотри сам... Тут нужен специались, который достанет инородный предмет, иначе... даже не знаю что сказать...

- Выглядит действительно скверно, - мрачно сказал Маэл. - Все, что я могу сказать, так это то, что повреждена кость и он потерял много крови. Теоретически, я мог бы и сам рассечь рану и удалить поврежденную ткань, но боюсь это делать не имея опыта. Мы можем попробовать промыть рану винным спиртом разведенным с водой. Не знаю, станет ли от этого лучше, но вреда точно не будет, это проверено.

- Может быть, все-таки вернуться к варианту с операцией? - поднял глаза Лавуазье. - Здесь нужен профессионал. В списке, который я написал Сен-Жюсту, есть очень хорошие врачи, более опытные хирурги, чем дАзир. Если он знает, какими методами на них воздействовать...

- Методы у него найдутся, я в этом не сомневаюсь. И врач нам теперь не просто нужен, он необходим, граф не приходит в сознание. Только если этот врач, выйдя отсюда, побежит в трибунал или в Комитет, у нас просто может может не остаться времени, чтобы отреагировать. Но в любом случае, нужно рискнуть, другого выхода я не вижу.

- И еще мне очень не нравится, что в эту историю втянут дАзир. - продолжил Лавуазье. - Он тут совсем не причем. А тут жандармы... И я, который пришел к нему в гости.. Если следовать по логике Сен-Жюста. то мой приход туда был наглядным подтверждением того, что мы все в заговоре. Кошмар!

- Этого никто не ожидал, - спокойно сказал Маэл. - Не волнуйся, мы вытащим дАзира из неприятностей. Думаю, что нам действительно стоит пойти к нему, чтобы у тебя было железное алиби, а у доктора - меньше неприятностей. Вы поговорите немного, а потом ты сможешь спокойно пойти домой и отдохнуть.

***

Маэл подошел к дому Сен-Жюста и мысленно позвал его, надеясь, что монтаньяр не уснул, измотанный сложным днем и не менее богатой на приключения ночью. Но нет, через пять минут ожидания он появился возле бакалейной лавки, всматриваясь в темноту переулка. - Только что я отвел Лавуазье к дАзиру, - сказал Маэл. - Жандармы, к счастью, не менялись, они уже успели сделать набег на погреб в соседней лавке, так что там не скучно. Они будут помнить, что Лавуазье пришел еще вечером, в восемь часов. Сейчас половина первого, четыре с пловиной часа - вполне нормально для светской беседы. Боюсь, что нам придется искать врача сегодня же, ему значительно хуже. Только вот что... Прокурор коммуны подписал приказ о моем аресте. Мне удалось спровадить жандармов, размахивая перед ними той самой бумагой, но если будут другие санкции...

- Я даже завидую прокурору коммуны, - усмехнулся Сен-Жюст. - Он преуспел больше, чем я. Значит, все-таки Эбер... Я так и думал. Страффорд, все это время я размышлял о сложившейся ситуации. Мы все еще можем все исправить, если у нас у всех будет желеное алиби. Нас должны видеть люди в разных местах. А события должны идти своим чередом. Лавуазье сейчас у дАзира. Хорошо бы. чтобы и вы провели время в компании какого-то заметного человека. Себе алиби я придумал. И это не помешает мне привести врача. Каждая минута, когда мы не будем находиться у себя дома (предположим, что за нами следят), с этой ночи должна быть расписана. Тогда я смогу представить доказательства Робеспьеру. Тогда смогу выставить Эбера подозрительным идиотом. Вы понимаете, о чем я?

- Я вот думаю, в какой компании мне провести время, чтобы этого человека потом не потянули на эшафот за общение с подозрительным... Но выход есть всегда. Скажите мне вот что, Сен-Жюст. Что вы собираетесь делать, если врач тут же побежит докладывать куда следует? Возможно, на это и закроют глаза, но запомнят. Или вы не дадите ему такой возможности?

- Я убью его. - улыбнулся Сен-Жюст. - А для вас у меня есть прекрасная комания. Его зовут Жак Эбер. Журналист. Отменный журналист, причем. С таким человеком не греж провести вечер, коротая его светскими беседами...

- Отлично. Тогда он действительно будет молчать. А насчет компании, - Маэл не выдержал и рассмеялся. - Я думал нанести визит гражданину прокурору, но не так скоро... Ваш совет слишком хорош, чтобы не воспользоваться им немедленно. Через несколько часов я планирую быть дома, так что если вы приведете врача мы еще увидимся.

***

Таверна. Королевство прожигателей жизни. Здесь его все знают. Знают, но не любят. Потому что боятся, что, сделав неверный жест, обратят на себя его внимание. Добравшись до таверны, Сен-Жюст занял привычное место за столиком в углу и заказал вина. На этот раз пить страшно не хотелось, но он должен вести себя так, словно ничего не произошло, и если все знают, что он приходит сюда напиваться в одиночестве, то пусть видят его с бутылкой. Налив себе бокал, он поискал глазами женщину, ради которой пришел именно сюда. Жюли Ламоль. 38-летняя бывшая проститутка, известная в свое время своими победами. Несмотря на разгульный в прошлом образ жизни, она все еще была красивой, обладая какой-то запредельной, трагической привлекательностью. Сен-Жюст познакомился с ней два года назад, и с тех пор иногда навещал, если ему хотелось поговорить о вечности, благо она работала и жила в этой таверне. Она его совсем не понимала. Но умела молчать. В начале года он спас ее от ареста, вступившись и став ее поручителем. Теперь пришло время и ей кое-в чем ему помочь.

- Отведи меня к себе, Жюли.

Она смеется и берет его за руку. Она не откажется помочь.

- Я запутался, Жюли. Роман с замужней дамой, только на этот раз все зашло слишком далеко. Если это всплывет, будет скандал. А мне нельзя этого допустить. И нельзя разорвать эту связь…

Она слушает его историю с участием и пониманием. Вот это намного понятнее, чем разговоры о мертвых мирах, это другое дело. Кивает. Да, она все сделает. Выведет его через черный ход. Запрет свою комнату. Будет заказывать в нее вино и закуски. Все, как всегда. Все будут знать, что она с важным гостем, и не посмеют вмешиваться.

- Мне нужно два часа, Жюли. Справишься?

Она снова кивает. Приветливая и дружелюбная.
- Спасибо, Жюли.

***
Редакция. Когда он был тут в последний раз, они, кажется, подрались с Маратом. Или это было не тогда? Какая теперь разница. Сен-Жюст ощущал себя человеком, которому впору писать завещание. Вот она – судьба. Отдать все силы Революции, а погибнуть, как предатель и заговорщик, на гильотине, спасая жизнь графу Сен-Жермену. Или просто быть случайно застреленным. В том, что эта история закончится для него плохо, Сен-Жюст не сомневался. Ведь существовало пророчество призраков, которое подтвердил даже сам граф! Самое время для его исполнения.

*Клери… Помоги мне*

Сен-Жюст стоял неподалеку от редакции, закрывшись плащом. Хорошо, что после полуночи город вымирает. Тяжелый месяц, и люди стали осмотрительнее. Вот и маленькая фигурка в дверях.

*Я здесь*

Она всматривается в темноту и делает знак следовать за собой. Он дал себе клятву, что больше с ней не увидится, но сейчас все полетело к черту.

- Антуан? Что случилось? У тебя нездоровый, но вполне счастливый вид, так что теряюсь с догадках. – заговорила Бьянка, как только они скрылись в заброшенном строении.

- Я оторвал тебя? Где Марат?

- Он спит. – ее губы предательски дрогнули. – Ему хуже. Не спрашивай. Что случилось?

- Клери, это не моя тайна. Скажу только, что для меня это сейчас – очень важно. Очень важно. Я…

Бьянка приложила палец к его губам и тихо засмеялась. – Либо ты сейчас мне все расскажешь, либо я сойду с ума от любопытства и прочту твои мысли. Поэтому сразу перейдем к делу.

Сен-Жюст достал список. Четыре фамилии с адресами. Один из указанных хирургов – блестящий врач, ярый противник Академии и политики Лавуазье. То, что надо.

- Мне нужно, чтобы этот человек вытащил с того света другого человека. На один час он должен стать моей марионеткой. Проснуться дома, собрать инструмент, отправиться, не задавая вопросов, по указанному адресу, сделать дело и уйти домой спать. И наутро ничего не вспомнить. Ты провернула блестящую операцию с Дюмурье и этими газетами. Ты справишься.

Бьянка внимательно посмотрела на своего собеседника.
- Я сделаю это, потому что мне нравится, как этот таинственный человек на тебя повлиял. Но когда-нибудь задам вопросы, Антуан.

- Если я выберусь из этой истории живым – к твоим услугам… Клери. Пойдем.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Авг 30, 2009 1:49 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля, 1793.

Париж, дом Эбера. (продолжение)

Эбер, Маэл.

Жак Эбер пил кофе со свежеиспеченными круассанами и чувствовал себя на седьмом небе от блаженства. Каждый час к нему поступали донесения от жандармов. И пусть прямых доказательств сговора любимчика фортуны Антуана Сен-Жюста и подозрительного англичанина Страффорда пока у него не было, интуиция подсказывала – эта парочка чем-то связана. И не будь он Жак Эбер, если не вытащит их на чистую воду. Да, конечно, некоторое время Неподкупный будет дуться. Будет смотреть своими рыбьими глазами из-под очков и шипеть, вместо того, чтобы прямо сказать: «Жак, ты настоящий патриот, спасибо тебе, дорогой соратник!» Но потом это пройдет. Неподкупный осядет в своем королевском кресле Главного якобинца страны и постепенно отправит на эшафот всех несогласных… А рядом с ним будет стоять верный и преданный друг. Эбер. Они будут вместе принимать решения, вместе подписывать указы, вместе подчинять себе умы французов. Пока не останется ни одного несогласного. И будет мир. И будет Республика. И будет власть. Он, наконец, бросит свою мерзопакостную газетку, и займется настоящей литературой. Например, напишет для потомков воспоминания о Великой французской революции и роли простых журналистов в политической жизни страны… Заведет себе молоденькую хорошенькую парижанку, которая будет регулярно делать ему массаж и готовить ему теплые ванны. А еще он, возможно, станет совладельцем какого-нибудь ресторана… И тогда…

Размышления Эбера прервала его супруга, вошедшая со странным выражением лица.

- Жак, к тебе пришел… какой-то гражданин. – Она округлила глаза. – Кажется, иностранец!

- Да? Скажи ему, чтоб посмотрел на часы и шел проспаться, - хмыкнул Эбер. Но осекся. На пороге комнаты стоял Страффорд.

Маэл прошел в комнату, не сводя взгляда с сидящего в кресле человека. Беглое проникновение в сознание прокурора показало, что он ничего не помнит из того, что следовало забыть. Однако он провел действительно потрясающую работу, восстановив картину при помощи свидетелей и очевидцев. Мысли Эбера были очень забавны, интересно, что сказал бы Робеспьер? Даже жаль, что этого никто не узнает, все бы отдал, чтобы посмотреть на выражение лица Неподкупного.

- Доброй ночи, гражданин прокурор, - тихо поздоровался Маэл. - Рад, что вы не спите. Моему отдыху, к сожалению, помешали ваши люди. Могу я узнать, в чем меня обвиняют? Вы уже смогли придумать связный текст?

- Я? Текст? Придумать? Вы меня с кем-то путаете, гражданин Страффорд, - спокойно ответил Эбер. - Возможно, вы думаете, что вы пришли домой к какому-то либреттисту? или актеру? Может быть, поэтому позволяете себе врываться в частный дом и задавать вопросы?

- Думаю, что и к тому, и к другому, - улыбнулся Маэл. Разговор начал его забавлять. - Стало быть, жандармы солгали, воспользовавшись добрым именем гражданина прокурора, для того, возможно, чтобы похозяйничать в моем доме? Какая низость. Значит, я правильно сделал, что прогнал их.

- Хм, - нахмурился Эбер. - В вашем доме хозяйничали? Безобразие! Просто кошмар! Распустились! Пьяницы, тунеядцы! И что же они совершили в вашем доме? Побили посуду? Украли деньги? Или, может быть, кого-то у вас обнаружили и напугали?

- Нет, что вы, к счастью они вели себя более чем корректно, чем очень меня удивили.

- А в чем тогда претензии? Хотите, кстати, круассанчика? Жена печет сама. Очень недурственные, поверьте! - Эбер с наслаждением откусил кусочек от очередного круассана, предварительно намазав его маслом.

- Как это - в чем? Хотя претензиями это назвать сложно, вы правы. Мне просто стало интересно, что побудило гражданина прокурора подписать подобный приказ, вот и все. Такой пустяк, о котором даже не стоило бы и говорить, если бы дело не касалось моего ареста.

- Вы проигнорировали мое предложение, гражданин Страффорд. А зря. Может быть, съев этот круассанчик, вы бы заставили себя немножко подумать на тему, что жандармы просто так в этом городе ни к кому не ходят. Если есть приказ - значит, есть причина. Жалуются на вас люди. Подозрительны вы им, вот ведь беда. Ходите по ночам по тюрьмам, а потом там странные вещи происходят. Заключенные с ума сходят. Вещи пропадают. Вот куда, скажите, подевалась из караульной форма одного из охранников? Не скажете? То-то же...

- Так вас беспокоит пропажа формы? Гражданин прокурор, при чем здесь я? Разве вы не допускаете, что кто-нибудь мог взять эту форму домой, чтобы постирать или заштопать? Или же просто пропил.

- Или одел на кого-то, - заметил Эбер.

- Мало ли, - пожал плечами Маэл.

- Кофе? Чаю? Вина? Коньячку? - отреагировал Эбер.

- Нет, благодарю вас. Я уже ужинал.

- Вы ужинаете напитками? - заржал Эбер. И посерьезнел. - Ну, не буду отнимать у вас времени, гражданин Страффорд. Всего вам хорошего, по улицам долго не бродите, у нас в Париже неспокойно.

- Не пью после ужина, у каждого свои недостатки, - ответил Маэл. - Но надеюсь, что я больше не увижу в моем доме ваших людей. Это касается и соглядатаев.

- А кто вы, собственно, такой, чтобы указывать мне, как работать? - прищурился Эбер.

- Я? Указывать вам? Да никто, поэтому и не пытаюсь указывать. Тем более что вы занимаетесь такими мелочами вроде кражи формы. Не ожидал, даже обидно. Наверное, я должен был пойти к Шометту, он, скорее всего, занимается более серьезными вещами.

- Опа! Угрожает! - Эбер рассмеялся и хлопнул по столу. - Я ему круассанчик теплый предлагаю, а он угрожает! Ну идите, идите к Шометту! Давайте! Прям сейчас! Он любит, когда к нему ночью гости ходят, недовольные, что к ним пришли с проверкой. Он вас усадит в креслице, выслушает вас внимательно, предложит легкий ужин и собственный экипаж, чтоб вам добраться до дому с комфортом. Вперед, гражданин Страффорд!

- Какая жалость, что вы не видите разницы между угрозами и простыми рассуждениями. Ведь на самом деле с Шометтом вовсе не так интересно беседовать, как с вами. Он скучен, ваш Анаксагор. Твердит как заведенный о том, чтобы все республиканцы носили деревянные башмаки и ели суп дырявой ложкой, да уничтожает произведения искусства, вот и все. Вы, между тем, человек творческий. За все время нашего разговора я так и не знаю, чего от вас можно ожидать.

- О, благодарю, гражданин Страффорд! Вы не поверите, но я ...

Дверь в комнату распахнулась. Вбежавший жандарм выглядел уставшим.

- Гражданин Эбер, докладываю: гражданин Сен-Жюст в данный момент находится в таверне "Серебряный кинжал", заперся в комнате с местной б....дью, но Страффорд исчез!!!!!!!!!

Все это время Эбер материл про себя тупого жандарма и Страффорда, которому стукнуло в голову прийти сюда ночью. Черт знает что такое!

- Спокойно, гражданин, все хорошо. Гражданин Страффорд находится у меня в гостях. И уже уходит.

- Вы настоящий патриот, гражданин, - насмешливо сказал Маэл, обращаясь к жандарму. - Как и гражданин Эбер. Вы честно выполнили свой долг, теперь вольно. Можете идти.

Так до конца и не понявший в чем дело жандарм зачем-то отдал честь и вышел, прикрыв за собой дверь.

- Завидую вам, гражданин Страффорд. Наверное, вы здорово повеселились, - подмигнул Эбер.

- И все благодаря вам, гражданин Эбер, - слегка склонил голову Маэл.

- Пользуйтесь, пока я добрый, - кивнул Эбер, наливая себе кофе. - Да, мы приглядываем за некоторыми особо выдающимися членами Комитета. А как иначе? Мало ли с кем они путаются и какую заразу носят. Согласны?

- Я даже не предполагал, что вы принимаете столь серьезное участие не только в общественной, но и в личной жизни ваших соратников, - серьезно сказал Маэл, хотя в последние десять минут этого разговора доминировало только одно желание: выйти и отсмеяться. - Похвально, гражданин Эбер. Более того, вы правы. Бдительность - прежде всего. Я уверен, что вы подаете прекрасный пример своим друзьям по Комитету.

- Я? Конечно. Я женатый человек, праведник. Ходячая добродетель. А вы, кстати?

- Увы, не могу похвастать тем же, - развел руками Маэл.

- Неужели бродите по проституткам, как ваш друг Сен-Жюст? - вскинул брови Эбер.

Дверь распахнулась. Еще один жандарм.

- Гражданин Эбер!

- Пошел вон!!!!!!!! - заорал Эбер. Дверь захлопнулась обратно. Он повернулся к собеседнику. - Продолжаем разговор.

- Зачем вы так, гражданин Эбер? - укоризненно покачал головой Маэл. - Человек только выполняет свой долг, вдруг у него были важные новости? Но вам, конечно же, виднее. Продолжаем разговор. О чем мы говорили? Да, о публичных женщинах. Они иногда бывают недурны, но я, как правило, избегаю связей с теми, которые принадлежали многим.

- Вот это, кстати, правильно делаете, гражданин Страффорд. - Некоторые известные политики до сих пор лечатся от нехороших высыпаний сами знаете где, - заржал Эбер.

- Вам известны и такие подробности? Браво, гражданин Эбер. Обычно люди стесняются хвастать подобными вещами, но вы, видимо, очень любите свою работу, если собрали и такую информацию.

- Конечно, люблю, - хмыкнул Эберю - А вы не любите? Кем вы, кстати, работаете, если не секрет?

- Я - историк. Мне это нравится, хотя временами бывает скучно.

- Так вы с вами коллеги! Я тоже историк. Люблю разные истории! Но, гражданин Страффорд, вы как хотите, а я - спать. Вас проводить до двери или сами найдете выход?

- Я рад, что мы оказались коллегами. Это подразумевает много общих тем для разговора, - Маэл поднялся. - Благодарю вас за то, что уделили мне внимание, гражданин Эбер, не смею больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Провожать не нужно.

Он вышел из комнаты, столкнувшись в дверях с очередным жандармом. Присмотревшись, вампир узнал того, кто приходил к нему с арестом.

- Гражданин Эбер сейчас отправляется спать, сержант, - громко сказал Маэл. - Придете с докладом завтра. Вам, кстати, тоже не мешает выспаться.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Авг 30, 2009 3:06 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

5 июля 1793 года

Париж, дом Маэла (окончание дня)

*Ты никого тут не видел. Пора покурить. Забирай своего друга – ему тоже пора отдохнуть, и отойдите от дома*

Бьянка, устроившись под деревом, развлекалась тем, что отгоняла проходящих жандармов. Из их мыслей она поняла, что охраняемый дом принадлежит Страффорду. Тому самому бессмертному, в бесполезную борьюу с которым вступил некоторое время назад Сен-Жюст. Удивително, что толкнуло его на этот странный союз. Хотя… Сен-Жюст так увлечен их миром, что, вполне возможно, перестал мечтать об уничтожении этого Страффорда, как только убедился, что он – такой же, как она.

Это маленькое ночное приключение ненадолго отвлекло ее от грустных мыслей о Марате. С Сен-Жюстом произошли удивительные перемены, его светящийся вид внушил и ей немного оптимизма. Он был вторым человеком, кто интересовал ее в этом городе помимо Марата. Бьянка часто думала о том, что, встреть она его раньше, их знакомство могло бы вылиться в бурный роман с катастрофическими последствиями. Они понимали друг друга с полуслова. В сочетании с их общей страстью к авантюризму и стремлению всегда и во всем быть первым – убийственный набор. Но, к счастью, у нее был Марат, которому досталась вся ее любовь и преданность. И был Сен-Жюст. Дьявол, приносящий плохие известия, которому она никогда и ни в чем не могла отказать.

Дверь дома тихо открылась, на пороге показались Сен-Жюст и врач, которого она ждала тут около полутора часов. Он все еще находился под воздействием ее внушения. Прекрасно.

- Спасибо, Клери, - с чувством произнес Сен-Жюст. – Не знаю, что еще сказать. Большего, чем ты сделала сейчас, ты бы никогда не смогла для меня сделать.

Бьянка улыбнулась, вспоминая, как держала в руках его умирающее тело, мучаясь от искушения сделать его одним из них или выпить его кровь. Он никогда об этом не узнает.

- Этот дом охраняют трое. Я отвлекла их. Через полчаса они захотят спать. Это все, что я могу сделать. Мне пора. - Бьянка улыбнулась на прощанье. – Ты потрясающе выглядишь, Антуан. Я очень за тебя рада. Только, пожалуйста, постарайся не погибнуть? А то мои вопросы останутся без ответа.

Бьянка послала Сен-Жюсту воздушный поцелуй и, подхватив под руку доктора, скрылась в переулках.

***

После разговора с Эбером настроение было просто отличным, такого морального удовлетворения он не испытывал уже давно и если бы не беспокойство за Сен-Жермена и опасения, что к нему в дом могут снова заявиться жандармы, можно было бы считать, что ночь прошла отлично. Только что он побывал возле дома дАзира. Лавуазье спокойно ушел домой, доктор пока что арестован не был. И на том спасибо. Как ни странно, соглядатаи возле дома мирно спали, хотя в это время они обычно изо всех сил боролись со сном, зная, что скоро должна быть пересменка. Хотя чему здесь удивляться? В гостиной обнаружился Сен-Жюст с бокалом вина в руке и книгой на коленях. Маэл положил шляпу на стол и сел в кресло напротив. - Что у вас?

- Все отлично. Наш больной прооперирован и спит. Я записал все указания доктора. - Сен-Жюст достал из кармана сложенный листок. - Вот. Ничего в этом не смыслю, поэтому писал подробно. Что у вас?

- Потрясающе, - улыбнулся Маэл. - Сен-Жюст, я ваш должник. Давно так не веселился.

- Эбер? - да. Много я отдал бы, чтобы прочитать его мысли. - задумчиво проговорил Сен-Жюст. - Никто в Конвенте не выглядит таким идиотом. А между тем, он опасный и хитрый противник. Он метит на место Кутона. Или на мое. Но у него ничего не выходит.

- Он хочет власти. Желательно абсолютной. Но пока до этого далеко, готов плясать под оркестр того, кто командует парадом. Одно могу сказать, если этот человек станет министром иностранных дел - бедная Франция, - Маэл усмехнулся. - Хотя, возможно, он и смог бы навести некоторый порядок.

- Вы так думаете? - заинтересовался Сен-Жюст. - Интересное мнение. Объясните?

- Обычно люди такого склада сеют смуту до тех пор, пока она им выгодна. Но как только приходят к власти, стремятся удержать ее и начинают пресекать беспорядки с той же энергией, с какой прежде их устраивали. Это просто наблюдение, ничего больше.

- Интересное наблюдение. С удовольствием поговорил бы с вами о политике, но нам нужно обсудить важный вопрос. А мне - добраться до дома и выспаться перед возвращением в реальный мир. - Сен-Жюст поставил пустой бокал на стол. - У нас остался последний пункт плана. Вывести графа за пределы Франции. Вот что я хочу вам предложить. Вы приходите к Робеспьеру, рассказываете о небольшом инциденте с арестом. Цель визита - поблагодарить за своевременно отданную вам бумагу, подписанную его рукой, которая спасла вас от ареста. Потом вы сообщаете, что вам надо ненадолго уехать. И упоминаете, что не считаете возможным просто покинуть Париж, не предупредив его, так как пользуетесь его доверием. Следующим этапом я сообщаю Робеспьеру о вашем отъезде и добиваюсь, чтобы он отпустил меня ехать с вами, так как у меня появились некотоыре идеи выяснить, куда и зачем вы едите. Таким образом, я смогу защитить графа от любопытных взглядом днем, а вы - ночью. Да, еще: граф поедет в качестве вашего слуги или кого-нибудь подобного. Мы довезем его до границы, и там я вас покину. Что скажете, Страффорд?

- Граф скорее согласится умереть, чем ехать куда-то в качестве слуги. В остальном я одобряю ваш план, только предлагаю выждать несколько дней, пусть уляжется беспокойство. Мне же нужно будет закончить здесь свои дела, а вам - свои. Не думаю, что Робеспьер так легко вас отпустит. Но это уже мелочи. Сен-Жермену нужен паспорт, чтобы пересечь границу, дальше он будет путешествовать один. Фальшивый - это не разговор, нужен настоящий.

- Вы хотите, чтобы я достал документ? - обреченно спросил Сен-Жюст.

- Нет. Я говорю это на случай, если возникнут еще какие-то нездоровые сенсации. Но надеюсь, что этого не произойдет.

- Вы сами займетесь этим документом? - уточнил Сен-Жюст

- Да. Я смогу добыть пустой бланк, это не сложно. Гораздо сложнее подделать подпись прокурора или кем он должен быть подписан.

- Я не умею подделывать подписи. - задумчиво произнес Сен-Жюст. - Но может быть... может быть, он сам все подпишет под вашим чутким руководством? Ведь вы еще навестите его, не так ли?

- Разумеется навещу, - усмехнулся Маэл. - Теперь вот что. Он пришел в сознание? - Вампир изучал записи, которые вручил ему Сен-Жюст.

- Да. Мы даже поговорили. - улыбнулся Сен-Жюст. - Он очень помог мне.

- Я-то думал, что это вы помогли ему, - покачал головой Маэл. Что могло связывать этого молодого человека, блуждающего в своих собственных сумерках и Сен-Жермена, который всей душой ненавидел революцию и всех, кто с ней связан, оставалось для него загадкой.

- Я сделал то, что под силу любому человеку. Тут вопрос способностей и умения быстро соображать. Я наделен этими качествами в большей степени, чем многие, но, уверен, что я не уникален. Граф сделал для меня то, что, думаю, было бы не под силу сделать никому. Потому что это не измеряется физическими возможностями, жизненным опытом или чем-то подобным. - Сен-Жюст поднялся. - Думаю, мне пора. Завтра я постараюсь избежать разговора с Робеспьером. Но если этого не получится, буду держаться первоначальной версии.

- Хорошо. Завтра или послезавтра я тоже появлюсь у него и буду действовать так, как договорились. Если случится что-нибудь непредвиденное - по возможности сообщайте. А граф... Завтра он будет в порядке.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Авг 30, 2009 3:21 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

6 июля 1793.

Париж. Таверна "4 мушкета"

День.

Альбертина Марат, Сантьяго Люциани.


Альбертина Марат не была сентиментальной женщиной. Она вообще была противницей всяких чувств. Есть великий брат, а она – сестра великого человека. Что еще нужно для счастья? Дома все шло, как обычно. Симона, кажется, смирилась с соперницей, и просто тихо коротала вечера, поглядывая в окошко. Да и брат стал поспокойнее, перестал все время кричать на нее. Эх, надо было давно разрешить ему ванну в редакцию поставить. В конце концов, ну, побегает с блондинкой и перебесится. Альбертина несколько раз лично являлась в редакцию и, надо отдать должное этой Клери, никогда не заставала их за чем-то неприличным. Может, и обойдется?

В последние дни Альбертине было немного грустно. И зачем только она пошла в якобинский клуб отнести брату ужин? Ну кто ее за руку дернул. И зачем слушала разговоры? Подошла поздороваться к бедняге Кутону – (к этому человеку она благоволила особо: в высшей степени порядочный и добродетельный мужчина!), и тут какой-то человек начал зачитывать ему списки (не дают больному человеку покоя, черти!) подозрительных, которых должны казнить. («Один из них, кстати, похоже, сбежал» - «Вот как? И кто?» - «Некто Люциани. Сантьяго Люциани. Он был арестован по доносу…»)

Дальше Альбертина не слушала. Просто немного взгрустнулось. Он, конечно, порядочный прохвост, но было в нем что-то милое и домашнее. Хотя он, каналья, и не выполнил своего обещания. Не убрал Клери. Ну да ладно. Но утром Альбертина проснулась с мыслью, что было бы неплохо встретиться с этим веселым мужчиной. Предупредить что ли. Не злой он был, и никакой не подозрительный – просто инфантильный прожигатель жизни. Кажется, он упоминал какое-то кафе, куда любил ходить играть в карты. Что ж. Прогуляемся. Одевшись в праздничное платье, Альбертина отправилась на поиски.

Сантьяго раскинул карты. До тех пор, пока из Консьержери не извлечь нужную ему бумагу, он не может вернуться на старую квартиру к векселям, подлежащим обналичиванию. Поэтому игра из удовольствия снова стала профессией. Предстояло выиграть ужин. корзину цветов и денег на "просто так". В принципе, выиграть осталось немного, уже на "просто так". Доносов он больше не опасался - молния так часто два раза в одно дерево не попадает. Оставалось ждать бумагу и играть.
Внезапно Сантьяго уловил тишину в таверне. Обычно она наставала, когда внутрь заходила красивая женщина. А что - интересно, - Сантьяго обернулся.

О боже. Подобно флагману испанского флота, величественно и с достоинством, в таверну вошла Альбертина Марат.

Альбертина с достоинством подошла к карточному столу. Говорила она громко, и взгляды, которые кидали на нее эти жалкие пропоицы, ее не волновали. - Добрый вечер. Что ж вы не приходите к нам? А клялись в вечной любви. Стыдно, гражданин.

- Простите, граждане, будущая жена пришла, - Сантьяго улыбнулся обалдевшим игрокам и вышел из-за стола, не забыв забрать выигрыш, - Милая Альбертина. Чем обязан неожиданному визиту? Неужели прекрасная роза, нежная нимфа изволила ступить на порог этого грязного заведения только ради меня?, - он надеялся разозлить ее так, чтобы необходимость отвечать отпала сама собой.

- Так. Кончайте опять про нимфу плести. Где выполненное обещание? Получил, что хотел и в кусты? - гаркнула Альбертина.

- Тихо, тихо, милая, - рассмеялся Сантьяго, - Твоя честь стоит дороже моего обещания жениться, не так ли?, - он кивнул ей на санкюлотов, прислушивавшихся к интересной беседе, - Альбертина, слушай. Я не убрал Клери, потому что во-первых он безопасен, а во-вторых, последние несколько дней я был несколько отрезан от остального мира и просто не успел нанести тебе визит вежливости, - тише добавил он.

- Тебя ищут. - также тихо сказала Альбертина. Вот, собственно, и все, что я хотела сказать. До свидания. - Она величественно отвернулась, не скрывая своего презрения к собравшимся.

- Подожди, - Сантьяго подошел к ней и демонстративно обнял, - Граждане, - обратился он ко всем собравшимся, - Моя невеста рассержена и хочет разорвать помолвку! Прошу Вас - выпейте все за наше здоровье - может, она будет тронута и сжалится, - Все еще ищут? - тихо спросил он у нее, - Я вышел из Консьержери два дня назад... точнее вышел без ведома охраны.

- Послушай, не паясничай, ради бога, я - известный человек, ну что ты себе позволяешь, - смутилась Альбертина. Теперь она говорила совсем тихо. - Да, ищут, вчера о тебе докладывали гражданину Кутону. Я неплохо разбираюсь в людях и вижу, что ты просто оболтус, а не преступник. Поэтому и говорю.

- Не ты ли только что кричала, что я получил что хотел и в кусты, - ухмыльнулся Сантьяго, - Я лишь спасаю твою репутацию, -Выпьем, - обратился он, подняв бокал. к посетителям таверны. Значит... Кутону доложили только вчера? Альбертина, милая, припомни, это очень важно - я числюсь в списках сбежавших или подлежащих гильотине? Не поверишь - это большая разница. - Сантьяго оживился.

- Подлежащих гильотине, но сбежавших, так устроит? - ухмыльнулась Альбертина. - Ладно, жених, проводи что ли домой? Не бойся, не обижу по дороге.

- Так я прощен, - просиял Сантьяго, - Я прощен, - торжественно объявил он посетителям таверны и помахал шляпой, после чего бережно подхватил Альбертину под руку, опасаясь получить локтем в ребра за попытку приобнять, - Значит, все чть хуже, чем я думал.... один донос выкрасть будет недостаточно... - Впрочем, просиял он снова. как только они вышли на улицу, - Ты можел на меня донести и я все-таки доиграю эту игру, а?

- Не понимаю половину из того, что ты говоришь. Какая к черту игра? - пробурчала Альбертина. - Не донесу. Но и ты поаккуратнее. Что шляешься по кабакам? ВДруг там шпионы?

- А хоть бы и шпионы, - улыбнулся Сантьяго, - У меня уже другие документы. Но дело не в этом, - посерьезнел он, - Я хочу выяснить кто на меня донес и за что. Поэтом я и с радостью б снова оказался в Консьержери, чтобы увидеть ту бумагу своими глазами. Благодаря полной глупости одного человека я не только не смог ее увидеть, н и оказался в списках беглецов, - мрачно продолжил он, - Значит выкрасть донос будет недостаточно. А на стол Кутону я не залезу... - Сантьяго развеселился, - Короче, проще сдаться, - торжественно объявил он, на самом деле не собираясь руководствоваться даже собственным советом.

- Ты что, дурак? Жить надоело? - рявкнула Альбертина.

- Нет, жить я люблю, - снова серьезно ответил Сантьяго. - Но мало того что я не знаю, кто на меня донес - так теперь мне придется как-то вычеркнуть свое имя из священных скрижалей гражданина Кутона Согласись, задача не из легких. Вот я и думаю что проще - милая сеньора Гильотина или как-то похитить все бумаги, связанные со мной со всех столов. Согласись, идея. стоящая хоть минутного раздумья... дорогая невеста - он подмигнул Альбертине

- Это невозможно. - серьезно сказала Альбертина. - И если ты думаешь, что я этим буду заниматься, то ошибаешься, дорогой.

- Нет, не будешь, - не менее серьезно ответил Сантьяго. - Ты просто вовремя меня предупредила. А теперь скажи мне - насколько хорошая память у Кутона? Или все ограничивается бумагами?

- Я не знаю, - честно сказала Альбертина. - Гражданин Кутон - в высшей степени интеллигентный и добродетельный человек. Это все, что я о нем знаю.

- Спасибо, дорогой друг, пробормотал Сантьяго, - Дальше я сам разберусь

- Ну вот. Пришли. - Альбертина отвела глаза. - Ты заходи как-нибудь. Кофе сварю. Мне пора.

- Прощай, - Сантьяго церемонно раскланялся, - а Клери безопасна. Поверь мне.

Альбертина кивнула и скрылась за дверью.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Авг 30, 2009 10:11 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

6 июля, 1793

Париж.

Кабинет Робеспьера.

Робеспьер, Эбер, Сен-Жюст.

Не работалось. Может быть, виновата жара? Робеспьер распахнул окно, но облегчения это не принесло, все та же липкая духота. Кроме жары не давало работать и то, что он постоянно думал о Консьержери. То, что если где-то появляется Страффорд, там начинается чертовщина, он понял уже давно, недавно только лишний раз убедился. Но все это было настолько дико и не укладывалось в голове, что он уже и не пытался найти этому логичное объяснение, приходилось принимать как факт. Факты были кошмарные. Сен-Жюст взял с собой Страффорда и своего агента, то есть в тюрьму вошли трое и вышли трое, один из которых был ранен.

Сен-Жюст сказал, что тот человек умер. Хорошо, ничего подозрительного. Заговор роялистов? Сен-Жюст знал о нем и они отправились втроем? Немыслимо. Хотели вывести из тюрьмы человека? Но вчера в заключенном опознали графа Сен-Жермена, который клялся, что его зовут Гауэр. Впрочем, больше всего пугало то, что у людей были необъяснимые провалы в памяти. Бред полный, но его не покидало ощущение, что его соратник ввязался во что-то очень нехорошее.

Дверь распахнулась, и Эбер ввалился, отчаянно ругаясь.

- К вам не пробиться, гражданин Неподкупный! Зачем такие сложности? Я прокурор или кто? Надо обсудить кое-что. Специально встал пораньше, чтобы это сделать. И теряю время. - Эбер сел на стул напротив Робеспьера. - Вчера у меня был Страффорд. А приходил он не просто так. Ругаться на меня приходил. Потому что я, как прокурор Коммуны, дал распоряжение о его домашнем аресте. Подумать только - непонятный англичанин разгуливает по Консьержери, и ему ничего за это не будет? Бред! У нас десятки голов летят с плеч и по более мелким обвинениям! А этого англичанина даже никто не допросил! Итак, я сделал то, что сделал. Направил к нему людей. Но знаете, дорогой мой Неподкупный, им пришлось уйти. Потому что Страффорд продемонстрировал им документ, в котором фактически написано, что он может творить все, что угодно. А подпись там - ваша. Объясните мне? Или он ваш личный шпион, и мне не лезть в это дело?

- А зачем вам понадобилось его арестовывать? В чем вы его обвиняете? - раздраженно отозвался Робеспьер. Как все усложняло то, что Страффорд пошел туда с Сен-Жюстом! Но за последнее время он привык к тому, что Антуан ничего не делает просто так. - Да, у него действительно есть эта бумага и что? Предлагаете ее отобрать? Вы, конечно, можете допросить его, но я сомневаюсь, что из этого что-то выйдет.

Продолжать разговор не хотелось. Ну почему бы сейчас не зайти кому-нибудь с более важным делом? Робеспьер с тоской посмотрел на дверь.

- Зачем? - едко спросил Эбер. - Расскажу. Я опросил всех, кто был в ту ночь в Консьержери. И у меня не сходятся концы с концами. Начнем с того, что английский джентльмен - не лучшая компания для одного из ведущих членов Комитета для походов в главную тюрьму страны. Что он там делал? Я не знаю. Простите меня за откровенность, но Сен-Жюст - молод и не настолько опытен в жизни, чтобы можно было считать, что его невозможно обмануть. А если этот англичанин втягивает его в интриги? Если он ему запудрил мозги? Не думали об этом? Я ведь не зря заговорил о пьянстве Сен-Жюста. Алкоголь, как вы знаете, разъедает человеческий мозг. Вот вы, Неподкупный, что пьете по вечерам? Правильно, водичку. А я вот кофейком балуюсь. А Сен-Жюст, между прочим, пьет алкогольные напитки, и довольно регулярно. И ходит по проституткам. Вы спросите у него, где он провел вчерашнюю ночь? Молчите? Потому что знаете ответ. Он был у продажной женщины. Я случайно узнал об этом - мои люди с ним столкнулись. Человек, который ведет подобный образ жизни, физически не способен сохранять круглосуточно трезвость рассудка. И это меня волнует. Потому что в Консьержери сидит в данный момент Мария-Антуанетта. Оплот роялизма и их символ. И иностранные державы многое бы отдали за ее освобождение. А я, к тому же, за нее отвечаю.

Робеспьер молчал, так как возразить на это было нечего. Железная логика Эбера сводила на нет все его попытки защитить соратника. И если задуматься... Действительно, а что если англичанин втянул Сен-Жюста в свои интриги? От этой мысли стало нехорошо. А от того, что ответить Эберу, собственно, нечего - еще хуже.

- Хорошо. Что вы хотите от меня? Арестовать Страффорда?

- Да. Арестовать Страффорда.

Робеспьер отвернулся, и некоторое время смотрел в окно. Арестовать Страффорда. Что-то подсказывало ему, что это чревато крупными неприятностями - англичанин слишком много знал. Это, собственно, сейчас все решало в его пользу. Пока что. Так как думать о заговоре не хотелось вообще. А еще неплохо бы поговорить с Сен-Жюстом, прежде чем принять решение.

- Я сам выдам распоряжение об аресте, если будет доказано его участие в вашем мифическом заговоре, - ровно сказал Робеспьер, внутренне содрогаясь от злости.

- Я вижу, что вы начали меня слушать. И это радует, - Эбер отвесил поклон. - Для меня это, знаете ли, важно. Это, знаете ли, дело моей жизни. И вот что я еще хотел сказать...

- Максимильян, доброе утро, - Сен-Жюст привычно вошел в кабинет без стука и сразу приступил к делу. - Во время нашей последней встречи я ... - он осекся. - Гражданин Эбер? Рано вы сегодня.

- Ты как раз вовремя, Антуан. Доброе утро, - ледяным тоном поздоровался Робеспьер. - Гражданин Эбер утверждает, что ты, будучи в состоянии алкогольного опьянения, явился в Консьержери в весьма неподходящей для депутата Конвента компании. Еще гражданин Эбер обеспокоен тем, что именно в Консьержери содержится символ роялизма - вдова Капет. Это навело его на подозрение, что ты, сам того не зная, оказался втянут в интригу, так как молод и не опытен в жизни. Что ты на это скажешь? От меня требуется подписать приказ об аресте Страффорда и, если этому делу будет дан ход, в чем я не сомневаюсь, то это повлечет за собой и ваш арест, гражданин Сен-Жюст.

- Я ... был.. трезвым... - опешил Сен-Жюст.

- Что? - не понял Робеспьер.

- Я не являлся в Консьержери в нетрезвом состоянии, - пришел в себя Сен-Жюст. - Но если слова гражданина Эбера навели тебя на мысль, что я занимаюсь организацией освобождения вдовы Капета из тюрьмы, то я вряд ли смогу что-то ответить. - Он выложил на стол пистолет. - Мне позвать охрану для собственного ареста или это сделает гражданин Эбер?

- Гражданин Эбер? - совсем уже недобрым тоном спросил Робеспьер. - Вам не приходит в голову, что вы можете отправиться в Консьержери ко всем населяющим тюрьму чертям, если я узнаю, что ваши слова - клевета? А от тебя, Антуан, я жду ответа гражданину Эберу, а не глупых выходок!

- Если гражданин Эбер выдвигает против меня официальное обвинение, я отвечу ему в суде. Но никак не в твоем кабинете, - ледяным тоном произнес Сен-Жюст. - Все, что я имею сказать по этому поводу, я скажу тебе лично, Максимильян. В неофициальной беседе. Пока неофициальной.

- Гражданин Робеспьер, я сказал то, что сказал. С какого момента сообщение о том, что депутат Конвента злоупотребляет спиртным, можно рассматривать, как клевету? - поднял брови Эбер. - Между тем, это было единственное утверждение. Как и то, где гражданин Сен-Жюст проводит свое свободное время. Остальное было лишь моим предположением, вытекающим из вышесказанного.

Робеспьер взял в руки графин, собираясь налить себе воды, но на тираду Эбера резко повернулся и ударил стеклянной вещицей о край стола.

- Убирайтесь прочь с вашими умозаключениями, Эбер! - прошипел он, не обращая внимания на осколки и на разлившуюся по столу воду.

Робеспьер некоторое время молча смотрел на дверь, потом, так же молча, принялся собирать крупные осколки. Говорить не хотелось, неприятно сознавать то, что в разыгравшейся сцене выглядел последним идиотом. А так оно и было, вот что самое скверное. И еще он совсем запутался, желая любой ценой выгородить соратника и старательно закрывая глаза на то, что Эбер, возможно, в чем-то прав.

- Помочь? - спросил Сен-Жюст, глядя на то, как Робеспьер старательно пытается тянуть паузу. Мерзавец Эбер. Вот, значит, как он решил все представить. Ловко. И хороший ход, до такого он, Сен-Жюст, не додумался бы.

- Не нужно, - Робеспьер выпрямился, внимательно глядя на Сен-Жюста. - Знаешь что, Антуан? Я еще могу стерпеть то, тебя обвиняют в интригах, так как Эбер сам может интриговать, чтобы получить портфель министра. Я могу стерпеть то, что тебе пришла в голову блажь прогуляться в Консьержери и взять с собой Страффорда. Я могу стерпеть то, что мне постоянно напоминают об этой истории, требуя объяснений. От меня, заметь. Я могу стерпеть даже то, что выглядел полным идиотом пять минут назад. Но если я еще раз услышу, что ты напиваешься или шатаешься по кабакам, я не знаю, что с тобой сделаю! Мне надоело слушать еще и это. А теперь, если тебе больше нечего сказать, ступай. Я дал тебе два дня на отдых и надеюсь, что ты проведешь этот день не так, как обычно: в обществе публичных женщин и игроков.

Сен-Жюст еще никогда в жизни не слышал, чтобы Робеспьер говорил с ним в таком тоне. Пару раз он делал ему замечания за его интерес к карточным играм, но это было больше похоже на дружеский совет. На этот раз все было серьезно. Сен-Жюст подумал, что самым уместным в этой ситуации будет просто уйти.

- Максимильян, я отдохнул, за что тебе благодарен. Сейчас я должен прочесть накопившуюся за день корреспонденцию. Но я вернусь чуть позже, если ты не возражаешь. И все объясню.

- Нет уж, объясняй сейчас, - Робеспьер устало провел рукой по лбу. - Я хотя бы буду знать, что мне отвечать, или, лучше сказать, врать, если ко мне еще раз явятся с предложением арестовать всю вашу веселую компанию. Думаешь, Эбер это оставит?

- С чего начать? - спокойно ответил Сен-Жюст. - С моих походов по проституткам? Неумеренного употребления спиртного? Азартных игр? или причин, по которым я оказался в Консьержери со Страффордом?

- Меня, по большому счету, не интересуют твои проститутки, спиртное и азартные игры, - поморщился Робеспьер. - Просто я не хочу выслушивать все то, что сказал Эбер еще раз. Ты хотя бы представляешь в который раз он мне все это говорит? - Он раздраженно бросил на пол испорченные водой листы, которые должны были стать речью в Конвенте. - Рассказывай, пожалуйста, и не цепляйся к словам, одного шута мне на сегодня достаточно.

- Максимильян, как ты помнишь, Страффорд начал интересовать меня с того момента, как появился в Париже, - начал Сен-Жюст, тихо и проникновенно - Тогда я, как и Эбер, бредил его арестом, только мне повезло меньше, меня даже никто не слушал. Это не упрек, потому что потом я понял, что бы был прав, и Страффорд принес нам больше пользы. На некоторое время я оставил свои попытки разобраться с этим человеком, но наш разговор с тобой навел меня на мысль попытаться все-таки разобраться, в чем там дело. В тот день, когда мы решили удалить Лавуазье из города, я отправился к Страффорду с предупреждением. Таким образом, он стал моим должником. Два дня назад мой осведомитель сообщил мне о слухах про очередную попытку освобождения бывшей королевы. Каюсь, я решил разобраться с этим сам. И решил проверить, насколько хорошо работает охрана тюрьмы. С этой целью и заявился без предупреждения в Консьержери. Перед этим я попросил Страффорда составить мне компанию. Во время поездки к Дантону он был, как и мы, пострадавшей стороной, и видел людей, которые разбежались. Я предложил ему составить мне компанию, чтобы он взглянул на караульных – вдруг среди них есть знакомые лица? Оставив Страффорда и своего осведомителя возле караульной, я отправился поговорить с охраной. Услышал выстрелы. Спустился и обнаружил, что мой человек застрелен. Он клялся, что видел двух или трех человек, один из них и выстрелил в него. Страффорд подтвердил его слова. Я отдал распоряжения прочесать тюрьму и ушел, чтобы отвести своего человека к врачу. Но не довез. Скажу больше. Я продолжаю регулярно видеться со Страффордом, потому что хочу понять, что это за человек, и почему вокруг него столько разговоров. И, прошу тебя, Максимильян, просто поверить мне на слово. Я никогда не давал тебе повода сомневаться во мне. Моя преданность Революции безгранична и много раз доказана. Я готов сложить голову за наши идеалы, и если ты посчитаешь нужным устроить показательную казнь, не сделаю ни шагу, чтобы спастись. Это все. Больше мне нечего сказать.

- Разумеется, Эбер не мог знать об этом, - задумчиво проговорил Робеспьер. - Однако он считает, что Страффорд втянул тебя в интригу и не успокоится, пока не арестует англичанина. Впрочем, он умеет за себя постоять. Сейчас меня гораздо больше беспокоит то, что Эбер на тебя клевещет... Убедительная просьба, Антуан, постарайся не давать ему повода для разговоров, хорошо?

- Он вряд ли задумывается о том, куда втянул меня Страффорд. - жестко сказал Сен-Жюст. - А вот о том, как меня опорочить, он думает регулярно. Вчера я действительно провел время у проститутки. Но, поверь мне, Максимильян, я отправился к ней не для того, о чем тебе пытался рассказать Эбер. За мной следили. Следили! И я решил проверить, в какой момент тебе доложат, как я провожу время. Женщина, у которой я был - мой осведомитель. И таких у меня много.

- Меня не интересует твое времяпровождение, Антуан, я уже говорил, - вздохнул Робеспьер. - Просто раздражаюсь, что Эбер говорит мне об этом при каждом удобном случае. Можно подумать, что сам он... да что об этом говорить!

Он сел поудобнее, под ногой звякнул осколок стекла. Теперь еще думать о том, где достать воду!

- Да, Антуан. Если в Комитете снова будет обсуждаться вопрос о назначении министра иностранных дел, сообщи мне, пожалуйста. Я не могу за всем уследить, к сожалению.

- Да.. Конечно... Максимильян, я учту все, что ты сказал. Этого больше не повторится. - Сен-Жюст опустил глаза.

- Я вовсе не задавался целью читать тебе нравоучения, - отмахнулся Робеспьер. - Хочешь напиваться или ходить к женщинам - твое дело, только позаботься о том, чтобы об этом поменьше говорили.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Авг 31, 2009 1:08 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

6 июля 1793 года

Париж. Редакция "Друга народа"

Жан Поль Марат, Жак Эбер

Разговор с Робеспьером оставил у Жака Эбера неприятный осадок. Похоже, Неподкупный всеми руками и ногами держится за своего змееныша. И слушать ничего нет хочет. А вот Сен-Жюст выглядел бледно. Похоже, у мальчишки рыльце в пуху. Не зря его перекосило всего, когда они взглядами пересеклись. Ну что ж, теперь, когда вызов брошен, ему придется засунуть себе в задницу свои слова. Каждое слово. И полетит он со своего насиженного теплого местечка, как весенняя ласточка. Слово Эбера.
Проходя по улице Кордельеров, Эбер остановился, осененный идеей. Раз он не может ничего сделать, он сделает это чужими руками. Жан Поль Марат, поверженный гений революции, растоптанный идол, которому все равно место на гильотине в скором времени. Или в гробу.
Он постучался в дверь и вошел.
- Эй, старина Жан Поль! Принимай гостей!

Марат как раз тянулся за кипой чистых листов на верхней полке, и узнав голос Эбера за спиной, едва не упал с единственного целого табурета, на котором стоял. Зачем он пришел, интересно? Они никогда не враждовали, но и особенно не сходились, почти все общение сводилось к пожеланию доброго утра или дня в Конвенте. Это уже было действительно интересно. Неужели он так много упускает? – Добрый день, Эбер. – Жан Поль спрыгнул на пол и указал неожиданному гостю на стул. Сам же уселся на табурет. – С чем пожаловал?

- Да просто мимо проходил, - ответил Эбер, присаживаясь и оглядывая редакцию.Да... Красотааа.. Ничего не скажешь... Неудивительно, что коркой покроешься, если в такой сырости и убожестве сидеть. Странный вот человек - и не дурак вроде, и зарабатывтаь мог бы неплохо - так нет, сидит, удовольсвтие получает от свой нищеты. Да еще и гордится наверное, что плесневелым хлебом питается. - Иду вот, сплетни собираю. Хотел извиниться перед этим твоим.. Клери. Бес попутал меня тогда. Сначала вылил собранные сплетни, а потом только доперло, что коллегу подставляю.

- Клери здесь нет, как видишь, - развел руками Марат. Затевать свару не хотелось, по крайней мере не сейчас, так как он был уверен, что Эбер заявился в гости вовсе не для того, чтобы справиться о здоровье. - Да что ты переживаешь, все бывает, когда вдохновение есть. А еще если нужно, чтобы статья вышла вовремя... то только на вдохновение и надеешься.

*Стареееет*, - отметил Эбер. И продолжил вслух. - Над чем работаешь, Друг народа?

- Над парижскими сплетнями, над ситуацией в секциях, кое-что про армию, - перечислил Марат. - А почему ты спрашиваешь? Завтра все прочитаешь.

- Не поверишь, у меня - то же самое! - заржал Эбер. - А еще вот думаю, написать что-нибудь о безнравственности некотоырх членов Конвента. Совсем распустились! Ты слышал историю про Консьержери? Не поверишь - наш выскочка Сен-Жюст напился и потащил какого-то англичинана Консьержери ему показывать! А потом им привиделись шпионы, и они кааак начали по стенам палить из пистолетов! Понимаю, люди, которые все это болтают, многое преувеличивают. Я в тот день видел Сен-Жюста - вроде нормально он на ногах держался. Вот, что власть с людьми делает, а, Жан Поль?

- Так напиши, - пожал плечами Марат. Он расчистил стол и поднялся, чтобы найти кофейник. Значит, Сен-Жюст и какой-то англичанин, Консьержери... ага... Жан Поль быстро сложил в уме все, что слышал и сделал вывод, что вряд ли Эбер об этом напишет, иначе Робеспьер скажет такие слова, которых даже сам Жак не знает. - Хотя ты уже писал об этом....

- О чем писал? - удивился Эбер. - О счастливчике Сен-Жюсте? Да нет, он вроде не был в этом раньше замечен. Слышал бы ты, как сегодня на него Неподкупный орал! Даже у Неподкупного есть предел.

- Нет, о Консьержери, - терпеливо объяснил Марат. - А ты откуда знаешь, что Неподкупный на него орал? Или он очень громко орал?

- А я был там, - гордо ответил Эбер. - Пришел высказаться. Нет, ну ты сам подумай, разве это дело? Один из самых заметных политиков Парижа шляется по проституткам и беспробудно пьет - просто беспробудно! Вот ты его давно видел трезвым? Вчера. например, вообще заседание прогулял - запил, говорят. Вот и пришел я к Неподкупному и сказал все, как есть про Сен-Жюста и про безобразия, которые он учинил в Консьержери. Я, между прочим, за эту бабу отвечаю - за вдову Капета! Вокруг заговоры плетутся! А тут - развлеченьице!

- И что Неподкупный? - с интересом спросил Марат.

- Вставил ему по полной программе, что Неподкупный... - весело буркнул Эбер. - Я ушел, оставил их вдвоем. Когда дверь закрывал, слышал, как там посуда билась. Неподкупный чем-то в него запустил!

- Да ну, - не поверил Марат. - Даже не верится. А еще меньше верится в то, что ты пришел, чтобы рассказать мне все это.

- А думаешь, что я пришел? Угоститься твоим завтраком? Спасибо. Сыт! - развеселился Эбер. - Ты угадал - пришел порадовать тебя, раз ты болеешь. Сен-Жюст то по тебе недавно здорово ногами потоптался. И какой говнюк! Сделал тебя посмешищем перед всем якобинским клубом! Помнишь? Помнишь, как он в своей речи сказал. что тебя пора списать со счетов? Потом люди две недели обсуждали, что Марат впал в маразм и не способен больше работать. Мы с Демуленом - не вместе, конечно, ты знаешь, ненавижу этого святошу - языки стерли, тебя защищая. Вот и позлорадствовал я, что Сен-Жюст в немилость впадает. И тебе пришел рассказать - порадовать!

- Ну спасибо, - Марат прижал ладонь к груди. - Я очень тронут.

- Пожалуйста. Ну, пошел я дальше. А ты не бойся Неподкупного. Прорвемся. - Эбер похлопал Марата по плечу. - Как-нибудь загляну еще, может, еще чего-нибудь расскажу.

- Хорошо, - покивал Марат. - Буду ждать выхода "Папаши Дюшена", мне уже интересно, что ты напишешь!

***

"Что напишу, что напишуу", - ворчал себе под нос Эбер, вышагивая по улице. Голова устала кивать подбегающим санкюлотам. Черт, ну сколько ж их тут, а? Написать придется. Будем вести антиалкогольную кампанию, раз такие дела пошли. "Город утонул в винном угаре!" Нет... "Иностранные шпионы спаивают патриотов"... Нет... О! "Граждане! Посмотрите вокруг! Свиные рыла вместо человеческих лиц - вот результат..."

Размышляя таким образом, Эбер направился в редакцию. Неподкупный получит статью о вреде пьянства и останется доволен. А он тем временем запустит несолько "уток". На Марате он их уже отрепетировал...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Сен 01, 2009 2:06 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

6 июля 1793 года

Париж. До Жоржа Кутона

Сантьяго Люциани, Жорж Кутон

Сантьяго хмуро рассматривал свое отражение в зеркале.
Он никогда не питал пристрастия к вычурной одежде, но скромный потрепанный сюртук бедного горожанина тоже не являлся пределом его мечтаний.
С другой стороны, одна мысль о предстоящей авантюре помогала напрочь забыть раздражение от сопутствующих ей факторов.
Еще бы – украсть бумагу со стола правой руки Робеспьера и проскочить между гильотиной и гильотиной. Это ли не прекрасный способ провести несколько дней?

Чертова Элени Дюваль. Неужели она настолько не имеет представления о мире смертных, и считает, что достаточно отворить замок, чтобы разом решить все проблемы? Они что там в этом театре вообще не имеют понятия ни о времени, ни о стране, в которой живут?
Кстати, не забыть вечером отправить новую корзину цветов.
А сейчас – к делу.

Надо успеть поймать гражданина Кутона утром, пока он собирается в Комитет и предоставить благополучно подделанное письмо от мэра Лиона с просьбой выручить в тяжелых обстоятельствах настоящего революционера, который, не будучи сам французом, оказал содействие в раскрытии заговор жирондистов и оказал революционному правительству неоценимые услуги, невзирая на собственное бедственное финансовое положение. В связи с тем гражданина Кутона в подходящих выражениях умоляли дать подателю письма хоть какую-то работу, где он мог бы продолжать наносить пользу прекрасной Франции и так далее и тому подобное.

У гражданина Кутона как раз будет случай предоставить просителю возможность подработать. Более того, он уже предупрежден о появлении просителя. Секретарь гражданина Кутона был как раз родом из Лиона и... даже слуги добродетельных людей иногда любят расслабиться после тяжелого дня в таверне. Простившись с Альбертиной, Сантьяго блуждал по кабакам, сам толком не зная, кого ищет, пока не наткнулся на беднягу. Играли они долго и весело, а под утро честный секретарь понял, что ему просто срочно необходимо взять короткий отпуск для поправки здоровья, а тут как раз симпатичнейший и смутно знакомый ему человек с такими рекомендациями... Если сам Сантьяго еще не растерял всех умений, то Кутон уже должен быть в курсе и отпуска и рекомендации на замену. В общем, пора.

Перечитав письмо, Сантьяго аккуратно сложил его в карман.
Подавив желание рухнуть обратно на кровать и забыться крепким снова человека, ведущего исключительно ночной образ жизни, он вышел на утренние улицы, отмечая, что при дневном свете город кажется настолько чужим и иным, что он рискует не раз заблудиться по дороге к дому Кутона.

Впрочем, метод подсчета поворотов помог.
Сантьяго застыл перед дверью, ожидая, пока инвалид выйдет на улицу, опустив голову и изображая робкого просителя.

Жорж Кутон приветливо улыбнулся супруге. Она была его ангелом-хранителем, стойко сносила трагически свалившуюся на него болезнь и помогала, как могла переносить вся тяготы жизни. В это утро она, как обычно, помогла ему выехать на инвалидном кресле на улицу. Сейчас придет экипаж, который доставит его в Комитет. Эх, знал бы он, что его бурная молодость даст такие последствия и он останется полупарализованым инвалидом, сто раз подумал бы, стоит ли вообще встречаться с женщинами. Раздражал тот факт, что его секретарь и бессменный помощник Анри внезапно заболел и попросил отпуск. Сегодня рано утром, заявившись с весьма помятым лицом, Анри что-то говорил о страшной мигрени, с которой уже нет сил бороться. Он и замену себе нашел - рассказывал о каком-то добродетельном революционере, его земляке. Кутон взглянул на часы. До прихода экипажа - десять минут. Есть возможность спокойно насладиться свежим воздухом, пока дела в Комитете не захватили его на целый день.
Сантьяго нерешительно подошел, двигаясь раза в два с половиной медленнее обычного и строго-настрого запретив себе жестикулировать или поднимать голову.
- Гражданин Кутон, позвольте... Анри, мой старый школьный товарищ сказал, что я могу к Вам обратиться в надежде... - вместе продолжения фразы Сантьяго протянул рекомендательное письмо, одновременно пытаясь прощупать мысли полупарализованного человека, в чей письменный стол ему было так необходимо залезть.

Кутон развернул письмо и пробежал его глазами. Значит, это и есть тот самый человек. В письме написано, что его зовут Шарль Монтань. Но для француза он говорит плоховато... слишком сильный акцент. - Здравствуйте, месье Монтань. Анри говорил мне о вас.. Все это так внезапно... Сейчас я жду экипаж и готов выслушать вашу историю.

- Конечно, гражданин Кутон, я сам не понимаю, что могло заставить такого железного человека, как Анри, взять отпуск. Мы встретились только вчера, когда я бродил по Парижу, думая о том, к кому направиться с рекомендательным письмом, и тут он рассказал мне, что ему просто необходим этот отпуск... Мы учились вместе в нашем родном Лионе, но судьба выбрала для меня участь моряка, - Сантьяго внутренне ужаснулся собственной истории, но остановиться уже не мог, сам увлекаясь рассказом, - Мы отправились под французским флагом в Америку, где нас постоянно ждали жадные до денег и земель Нового Света испанцы... несколько лет я провел в испанском плену, не слыша звуков родной речи, но потом мне удалось бежать - как раз, чтобы присоединиться к доблестному Вашингтону в борьбе за независимость Америки. И вот лишь год назад я вернулся, не имея, впрочем, ничего за душой кроме того, с чем покинул берега Франции, но практически потеряв родной язык, семью, близких и друзей - всех, кроме Анри. Такова моя история. гражданин Кутон, скрывать мне нечего.

- А в чем заключается ваша помощь мэру Лиона? - сурово спросил Кутон. - Упоминание об Америке ему не понравилось - с этой страной было связано имя генерала Лафайета, беспринципного предателя всех идеалов Революции.

Сантьяго уловил какое-то имя и понял, что зарвался. В конце концов, не для себя рассказывал, о чем он иногда был склонен забывать. А что если...
- Помог раскрыть заговор, который затеяли приспешники предателя идеалов революции Лафайета, - ответил он, искренне надеясь, что расставил слова и имена в правильной последовательности, - Негодяев погубило то, что я знал их в лицо еще со времен Нового Света.

- Приспешники Лафайета? В Лионе? - искренне изумился Кутон. - Вы не могли бы пояснить подробнее, гражданин?

Сантьяго скромно опустил глаза, пытаясь одновременно решить две задачи. Задача первая - мягко воздействовать на разум инвалида, чтобы пробудить в нем симпатию и доверие ко всей, если честно, безумной истории, а во-вторых, срочно придумать заговор в Лионе приспешников некоего Лафайета. Застенчиво, с видом человека, который сам пытается умалить свои заслуги, он продолжил:

- Враги Революции еще есть во Франции, а жирондисты всегда вели в Лионе свою подрывную работу... Приспешники же Лафайета, полагаю, бежали туда вскоре после позора их вожака. Насколько мне удалось проникнуть в планы заговорщиков, они собирались...поднять мятеж (*Ведь в Лионе и сейчас мятеж, вроде*) и освободить вдову Капет - символ монархии. Я называю их приспешниками Лафайета, потому что видел их вместе с ним в Новом Свете и именно это дало мне первый повод для подозрений в их адрес (*Если этот несчастный Лафайет не роялист, а, к примеру, какой-нибудь особо бешеный санкюлот - я погиб*)

Кутон кивал в такт его словам. Этот человек вызывал симпатию. Почему-то захотелось взять его на эту временную работу. Обычно он никогда не подпускал к себе так близко незнакомцев, но этот человек... Было в нем нечто особенное. - Хорошо, месье Монтань. Приходите сегодня в мой кабинет, после двух часов дня. Поможете мне разобрать корреспонденцию. Вечером же я выдам вам документ, свидетельствующий о вашей благонадежности, чтобы к вам не было вопросов.

Сантьяго про себя вздохнул с облегчением. Черт возьми, как трудно иногда бывает найти возможность заработать на кусок хлеба. Удивительно просто, что кто-то еще пытается искать честные возможности обеспечить свое существование. С другой стороны, очевидно, что начало вечера он проведет, распивая кофе с Альбертиной Марат. Кто еще сможет наконец объяснить ему кто такой Лафайет, а также устроить краткий экскурс в события последних лет?


Последний раз редактировалось: Eleni (Вт Сен 01, 2009 5:59 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Сен 01, 2009 3:10 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

6 июля 1793 год.

Париж.

Дом Маэла.

Сен-Жюст, Сен-Жермен // Эбер.

Сен-Жермен приказал подать кофе, указал гостю на кресло, сам же остался стоять, несмотря на слабость. От раны не осталось и следа, но на то, чтобы компенсировать потерю крови во время операции все-таки нужно несколько дней как минимум. Потом можно будет уехать. Он и так испытывал чудовищную неловкость, так как не знал, сможет ли хоть как-то отблагодарить тех, кто принимал участие в его спасении. Не спрашивать же, какую услугу он может оказать... В данном случае напомнить о благодеянии значит почти оскорбить, а этого не хотелось. Граф прошелся по комнате, проверяя свои силы. Почти удовлетворительно.

- Я рад, что вы пришли, месье Сен-Жюст. Эгоистично звучит, но вы помогаете мне бороться со скукой.

- Мне тоже стало веселее жить, - улыбнулся Сен-Жюст. - И, надеюсь, мои воспоминания на этот раз останутся при мне. А вы прекрасно выглядите. Не поверил бы, что вчера вы были близки к смерти, если бы не видел все собственными глазами.

- Мне тоже иногда кажется, что все это случилось не со мной, - тоже улыбнулся Сен-Жермен.

- Вы уже знаете, когда будете готовы покинуть Париж? - осторожно спросил Сен-Жюст.

- Через два-три дня, я думаю, - ответил граф. - Чем скорее, тем лучше. Не хотелось бы злоупотреблять гостеприимством Страффорда. Да и газетные статьи, признаться, не прибавляют мне оптимизма. Похоже, что это так просто не оставят, я же не могу больше подвергать вас риску. Если бы мог, я бы уехал уже сегодня.

Сен-Жюст помолчал, разглядывая улицу. Это был ранний вечер, недавно пробило пять часов. Издали слышались крики нетрезвых санкюлотов, которые, видимо, праздновали окончание рабочего дня. А ведь Эбер прав - народ и правда немного теряет разум.

- Вы умеете предсказывать судьбу, граф?

- Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, - осторожно ответил Сен-Жермен. Без сомнения, молодой человек, столь тщательно собиравший информацию о нем, слышал о предупреждении, которое он написал Марии Антуанетте несколько лет назад. - Мне не дано знать, что будет со мной, к примеру, через месяц или через год, иначе я бы избежал многих досадных ошибок. Но я не в обиде, на ошибках учатся. Иногда случается так, что предчувствия меня не обманывают, это верно.

- Я не первый день пытаюсь решить для себя один вопрос... - продолжил Сен-Жюст, не отрывая глаз от окна. - Этот вопрос связан с жизнью человека, крайне мне неприятного. Человека, который, мало того, что мне неприятен, спит и видит, как меня уничтожить. В день, когда мы вытаскивали вас из Консьержери, он появился внезапно и не вовремя. И я не смог его застрелить. Жаль, что я не знаю, кто из нас кого уничтожит первым, это бы помогло мне принять решение. Я не прошу вас сделать этот выбор за меня. Просто мне интересно, каково это - знать все заранее? Помогать ли это избегать ошибок? Проще ли жить, обладая таким талантом?

- Вы приписываете мне способности, которыми я не обладаю, - улыбнулся Сен-Жермен. - Мне не дано знать все заранее, вовсе нет. Мне открыто больше, чем другим, возможно, но такое прозрение больше напоминает сон или наваждение. Иногда это смутные образы. И они не появляются по заказу. Я не могу вам помочь сделать выбор, иногда мне очень сложно сделать его самому, поверьте. И... нет, это знание не помогает избежать ошибок, как не помогает изменить судьбу. Даже свою собственную. Казотт - вот пример тому, что я сейчас сказал. Что касается того человека, о котором вы говорите... Чтобы убить человека, вовсе не обязательно в него стрелять.

- Да, я знаю. Слишком хорошо знаю. Поэтому и раздумываю, что сделать с человеком, который сейчас наблюдает за нами, считая, что я его не вижу. - Сен-Жюст резко обернулся. - Когда я пришел, вы стояли здесь, не так ли? Он мог вас видеть. Интересно, знает ли он, как вы выглядите?

- Возможно, - Сен-Жермен сжал ладонями виски, но тут же принял прежнюю позу, ругая себя за слабость. - Меня многие знают, хотя и довольно часто путали с Гауэром.

- Значит, он все понял, - улыбнулся Сен-Жюст. - Вопрос в том, как он разыграет эту карту.

- Что вы намерены делать? Я боюсь вам что-то советовать...

Сен-Жюст пожал плечами. - Пока не знаю, граф. Но, уверен, что все решится само собой. Он осторожен, и вряд ли сейчас предпримет какие-то действия.

***

Жак Эбер наблюдал за окнами Страффорда уже около полутора часов. Не может быть, чтобы все было гладко. Не станет Сен-Жюст так дергаться за просто так. А он дергался. На его симпатичной до отвращения морде сегодня с утра мелькало странное выражение, несвойственное выражение. Все это было странно, и наверняка имело под собой скрытый смысл. Улучив момент, Эбер тихо покинул заседание Конвента и отправился к Страффорду. Затеряться в толпе санкюлотов, увлечь их беседой и просто посмотреть… Он чуть не вскрикнул от радости, когда увидел, как вскоре после него в этот дом вошел Сен-Жюст. А потом в окне мелькнул профиль какого-то человека, смутно напоминающего… заключенного Гауэра? Гауэл второй день ползал перед ним, умоляя о пощаде, и рассказывая про карточные игры с Сен-Жюстом, после которых он угодил в тюрьму. И при этом совершенно не казался сумасшедшим, отнюдь не казался! Думай, Эбер, думай, вывод напрашивается сам собой! Если ты докажешь это Неподкупному, портфель министра у тебя в кармане, да и место в Комитете общественного спасения тоже. А вот и сам красавчик показался в окне. Что-то заподозрил?

- Гражданин Эбер!

К нему бежали несколько знакомых санкюлотов.

- Пойдемте к Собору!! Там Теруань… она сошла с ума!

Эбер крякнул от недовольства. В такой момент отвлекли! И что там случилось с этой шлюхой? Он не пускал ее к себе пару дней, а потом она пропала. Неужели из-за двухдневного воздержания совсем одурела? Размышляя о человеке из дома Страффорда, Эбер нехотя покинул свой наблюдательный пункт и отправился в сторону Нотр-Дам.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Сен 01, 2009 5:55 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Париж, 6 июля 1793 года.

Сантьяго, Маэл.

Комитет Общественного Спасения, кабинет Кутона.

Посыльный не указал время, на которое назначена встреча. Это предполагало как можно скорее? Скорее всего, Робеспьер захочет услышать его версию событий в Консьержери. Плохо, что он не поговорил об этом с Сен-Жюстом, можно было бы выработать план действий на случай вот такого неожиданного вызова. Но и это не проблема - всегда можно найти нужный ответ в мыслях собеседника, если разговор примет совсем нежелательный оборот. Пока что его больше всего волновал вопрос как добыть паспорт для Сен-Жермена. Желательно, не вызвав при этом лишних подозрений. Для этого нужны или Дантон или Кутон. Но что-то подсказывало, что Дантона трогать опасно. Проходя мимо кабинета Кутона, Маэл сосредоточился, желая уловить настроение и мысли депутата, но... Нет, это другое. Почувствовав вторжение, человек находившийся в кабинете мгновенно закрыл сознание. Интересно. Из всех ему известных людей таким талантом обладал только граф Сен-Жермен и... Лайтнер. Организация? Здесь? Невероятно! Воспользовавшись тем, что человек был один, Маэл шагнул в кабинет, прикрыв за собой дверь.

Сантьяго пробежал глазами очередную бумагу. Да, наконец-то - та самая. Список подозрительных в бегах. собственную фамилию он обнаружил где-то между "подозревающимся в сочувствии жирондистам" (этим термином Сантьяго за день научился пользоваться, хотя по-прежнему слабо знал, что именно оно обозначает) и "особо опасным эмигрантом". Неплохая компания, в принципе. Но ее пора было покинуть. Сантьяго убрал список в карман, собираясь сегодня ночью переписать его тем же почерком, но за вычетом себя, прихватил портфель Кутона, который тот под его легким воздействием сегодня "забыл" и попросил секретаря вернуться забрать и уже собрался уходить, как вдруг услышал четкий стук двери. Резко обернуться или пытаться спрятаться было нельзя - обнаружить панику в этом сумасшедшем городе было равнозначно признанию вины. Сантьяго обернулся со спокойной улыбкой, намереваясь скромно поприветствовать кого-то из сумасшедших монтатьяров, помимо привычки к решению проблемы головной боли отрезанием последней также имевших тенденцию постоянно работать по ночам. "Совсем как вампиры, ей-Богу".

- Добрый вечер, гражданин, - поздоровался Маэл. За несколько минут по дороге сюда он уже успел составить себе четкую картину, почерпнув некоторые мелочи из обрывков мыслей, роящихся в голове стоящего перед ним молодого человека. Итак, беглый агент, работающий на эту чертову организацию втерся в доверие к Кутону и, судя по всему, уже успел навести порядок в его бумагах. Прекрасно. Больше даже незачем копаться в его мыслях.

- Добрый вечер, гражданин, - Сантьяго подумал, что монтаньяры, конечно. люди странные, но этот... стоп. Эту породу он ни с кем не путает. Перед ним стоял вампир. Только совсем другой, чем Элени Дюваль, актеры Театра или даже Клери. В этом было что-то уже абсолютно жуткое, древнее и... страшное?, - Слушайте, синьор, - Сантьяго заговорил нарочито беспечно, - Кутон сейчас дома, Вы можете навестить его там. Я собираюсь закрывать его кабинет, пойдемте, - Сантьяго сделал жест рукой в сторону двери, приглашаю непрошеного гостя выйти первым.

- Меня интересует не гражданин Кутон, а вы, - тихо сказал Маэл. - Человек, который только сегодня занял место секретаря и уже осмелел до того, что намерен подменить бумаги. Или это задание вашего Ордена?

- Да разве это смелость, - пожал плечами Сантьяго, - Вечером в пустом кабинете, один... Подумаешь. Что касается места секретаря - с удовольствием уступлю должность...скажем, послезавтра. Надоело, знаете ли. Море зовет....

- Перед тем, как оставить это место добудете пустой бланк для паспорта и для свидетельства о благонадежности, раз уж решили навести порядок в документах. И через четыре часа отдадите их мне.

- А иначе - что, прищурился Сантьяго, - Одна пальцы отрезать грозилась, другая... ну да ладно. Вы что предложите взамен на попытку неповиновения?, - Он понимал, что говорить с древним бессмертным в таком тоне было верхом глупости, но, вдохновившись своим художественным враньем с утра и проведя весь день в скромности и смирении, уже не мог остановиться.

- Я об этом еще не думал. Но что-то малоприятное обещаю устроить. Вы так беспокоились из-за этих бумаг... Зачем делать так, чтобы все труды оказались напрасными?

- Что касается бумаг - за них надо волноваться не мне, а Кутону, верно? Хотите - Сантьяго достал бумагу из кармана, - забирайте, можете обещать ее порвать...мне-то что. Все равно я все запомнил, а забыть ваши... сородичи меня уже однажды заставляли. Два раза в одно дерево молния не попадает. Ладно, знаете, Вы правильно поступаете. Вот если бы обещали убить - ни за что не стал бы помогать! - рассмеялся Сантьяго, - Вам принести бланк заполненный или сами справитесь?

- Под беспокойством я подразумевал только то, что вы немало рисковали, заняв место секретаря, но это не столь важно, - холодно ответил Маэл. - Меня не интересуют ваши бумаги, мне нужны только те, что я назвал. Пустые. И еще я не был бы так уверен в собственной безопасности. Таких, как вы я пообещал убивать при первой же возможности и останавливает меня только то, что я заинтересован в той услуге, которую вы мне окажете.

- О, наживать врагов - вообще моя профессия, - улыбнулся Сантьяго, - Хотя не понимаю, кого Вы имеете в виду под "такими как я" - итальянцев что ли???? В общем, сеньор, или перестаете угрожать - или бланка не будет. то есть у Вас он будет позже, чем Вам надо, а моя голова и так на плечах сидит нетвердо - потеряю не обижусь. Договорились?

- Под такими как вы я подразумеваю мистера Лайтнера и его агентов, в обязанности которых входит следить за такими, как я, - оскалился Маэл. - Теперь ступайте прочь, я не стану больше на вас рассчитывать.

- Вот как?, - удивился Сантьяго, - тогда Вы ступайте прочь. Через четыре часа заберете бланк. Всегда мечтал сделать пакость старику Лайтнеру. Arrivederci, сеньор вампир, у здания Комитета ровно в два!, - Он подошел к двери и демонстративно распахнул ее настежь.
*А вот об этом вам было лучше не кричать*, - передав эту мысль, Маэл закрыл за собой дверь и спокойно направился дальше по коридору к кабинету Робеспьера.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Сен 01, 2009 10:47 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

6 июля 1793 года

Париж, кабинет Робеспьера

Робеспьер, Сен-Жюст, Маэл, Эбер

Робеспьер сдвинул в сторону бумаги, решив немного отдохнуть от утомительной писанины. Было бы хоть что-то заслуживающее внимания... Но визиту Сен-Жюста он был рад, о чем бы не зашел разговор, это поможет отвлечься. Он уже даже сожалел о том, что так резко говорил с соратником утром, но поделать, сорвался. Эбер действительно вывел его из равновесия настолько, что поползли мерзкие слухи о том, будто в скором времени Сен-Жюст подаст в отставку. Бред какой! Как мало нужно для того, чтобы распространить нелепость, в которую поверят все, кому не лень! Мысленно Робеспьер сделал себе заметку выяснить, кто распространяет эти слухи. Уж не Эбер ли? - Заходи, Антуан, присаживайся. Что-то случилось? Или ты просто успел устать от вынужденного безделья? Не спеши ругать меня, тебе действительно требовался отдых.

У Сен-Жюста было отвратительное настроение из-за того, какими глазами на него сегодня вечером пялились соратники. Самое мерзкое, что никто ничего вслух не говорил - боялись. Но косые взгляды действовали на нервы. Окончательно настроение испортилось, когда Кутон перед заседанием Комитета шепотом спросио: "Что там у вас случилось с Максимильяном?" Слухи распространились слишком быстро. Но Робеспьер был выше этого - судя по тому, как он сейчас его встретил. И от этого было еще неприятнее - как ни крути, но ему, Сен-Жюсту, приходится его обманывать...
- Этот отдых пошел мне на пользу, - улыбнулся Сен-Жюст. - Я привел мысли в порядок и сделал некоторые выводы о дальнейших планах. Хочу поставить на повестку дня вопрос о подозрительных. Об этом много говорят, но это остается лишь разговором. Также я просмотрел свою корреспонденцию - там много писем от солдат, с котоырми я общался во время своих поездок в качестве комиссара. Да, Максимильян, я делаю ставку на солдат, а не на генералов. И именно благодаря им могу составить боле четкую картину происходящего в армии. Как ни печально, но сегодня на заседании Комитета мне вновь пришлось поддержать Карно. Но я скажу больше. Армии необходим не только продовольствие и свежие силы. Я бы поснимал половину руководящего состава. Вот, смотри, что мне пишут... - Сен-Жюст извлек несколько писем.

Робеспьер внимательно прочел письма, потом вернул их Сен-Жюсту. - Я поддерживаю тебя в том, что ставку нужно делать на солдат. Ведутся разговоры о том, чтобы усилить полномочия Комитета, но что буду рассказывать, ты и сам все слышал... Да, я веду к тому, что и твои полномочия будут расширены, до сих пор ты прекрасно справлялся в армии, что бы ни говорили злопыхатели. Что же касается декрета о подозрительных... Тоже давно пора. Только меня немного удивляет, почему ты заговорил об этом именно сейчас.

Сен-Жюст пожал плечами. - Пока отдыхал, у меня сложился четкий план для серьезного доклада. Ты знаешь мое отношение к иностранцам - что тебя удивляет? Если ты считаешь эту тему преждевременной, я не буду продолжать мыслить в этом направлении. Отложим до лучших времен....

- Ну раз так...- ответил Робеспьер. - Все же я считаю, что это немного преждевременно. После твоего похода в Консьержери в компании со Страффордом ты можешь угодить туда же по собственному декрету. Представляешь, что будет?

- Да, об этом я не подумал, - задумчиво проговорил Сен-Жюст.


***

Маэл прошел по коридору, радуясь что в это время практически пусто. Конечно, его могут считать осведомителем Робеспьера и еще черт знает кем, но лучше, чтобы об этом визите знало как можно меньше народа. Мало ли... Тот факт, что сегодня вечером от Робеспьера приходил посыльный мало что менял - это бездоказательно. Вампир постучался и, получив приглашение, зашел.
- Добрый вечер, гражданин Робеспьер. Добрый вечер, гражданин Сен-Жюст. Сожалею, что прервал ваш разговор, но посыльный не уточнил время.

Сен-Жюст бросил быстрый взгляд на Робеспьера. - Я пойду, Максимильян? Или мне остаться?

- Нет, почему же? Останься, если хочешь. Я просто хотел услышать о произошедшем в Консьержери еще раз. Со слов гражданина Страффорда.

- Нет ничего проще, гражданин Робеспьер, - ответил Маэл, занияв стул у окна. - Гражданин Сен-Жюст действительно вызвал меня в сязи с тем, что слухи о заговоре роялистов начали распространяться вновь с внушающей опасения быстротой...

- И вас это испугало? - удивленно спросил Робеспьер.

- Нет, скорее насторожило. Не думаю, чтобы эти граждане питали ко мне дружеские чувства со времен поездки в Арси. Скорее наоборот.

- Понимаю, - кивнул Робесптер.

- Поэтому я довольно внимательно отнесся к словам гражданина Сен-Жюста и посчитал вполне удачной мысль о том, что, возможно, нам удасться опознать кого-либо из лиц, участвовавших в тогдашнем спектакле. Теоретически у них не так много верных людей...

Сен-Жюст вновь ощутил мучительный укул совести. Вот, теперь они со Страффордом излагают Робеспьеру одно и то же продуманное вранье. До этой истории он никогда не позволял себе врать Максимильяну...

- Тогда как вы объясните внезапное выпадение памяти у всех, кто излагал эти события? - Робеспьер кивнул на кипу бумаг. - Тоже расскажете мистическую историю?

- Нет, зачем же, - спокойно ответил Маэл. - Хотя многие и склонны придавать мистическое значение вещам, которым не находят объяснения. Найти объяснение этому явлению действительно не так легко, но всем хорошо известно, что толпа думает по-иному, чем отдельно взятый человек. Ведь вы не пытаетесь объяснить, к примеру, те приступы массового ужаса в провинциях, когда люди бросали свои дома и ожидали нападения без видимых на то причин? Однако это было.

- Да, пожалуй... - отозвался Робеспьер.

- А в Консьержери люди были напуганы, как вторжением, так и тем, что якобы не достаточно добросовестно выполняли свой долг. Поверьте, этот страх сильнее...

- Если все обстоит так, как вы говорите, то... - Робеспьер вспомнил Эбера, но говорить о нем при постороннем человеке не хотелось. Да и возразить что-то было сложно. Действительно, какая может быть мистика? -... то это меняет дело. В действительности ходят довольно скверные слухи об этой истории.

- Я слышал. Мне нечего сказать кроме того, что в борьбе за цель, кажущуюся нам идеальной хороши все средства. Слухи распространяют те, кто сам струсил, нужно же им чем-то оправдать свое бездействие.

- Тогда будем считать, что этот вопрос закрыт, - слегка улыбнулся Робеспьер. То, что говорил англичанин, по крайней мере было понятным. И не бросало тень на его соратника.

- Разрешите, гражданин Робеспьер? - Эбер уверенно вошел в кабинет. За спиной его маячили несколько жандармов. - О, и гражданин Сен-Жюст тут? Какая удача! А вас это тоже касается! И вас, гражданин Страффорд!

- Что вам угодно, гражданин Эбер? - Робеспьер поднялся из-за стола.

- Я принес ордер на арест графа Сен-Жермена. Принес просто показать вам, Непокупный, как главному якобинцу Парижа. - самодовольно улыбнулся Эбер. - Я располагаю данными, что в данный момент граф скрывается на квартире Страффорда, а некто Антуан Сен-Жюст бегает туда днем вести с ним беседы.

- Бред, - коротко сказал Сен-Жюст.
Мысленно он уже попрощался с жизнью. Почему-то больше всего сейчас ему было обидно, что Робеспьер в нем разочаруется, когда вскроется его вранье. Идиотская и даже детская мысль.

- Чушь какая, - невозмутимо сказал Маэл. - Что же, ступайте, арестовывайте, раз у вас есть ордер. Не зря говорят, что курение опиума все-таки плохо влияет на способность мыслить. Сейчас я только лишний раз в этом удостоверился.

- И пойду, - холодно сказал Эбер, пропуская последнее замечание. Интересно, кто настучал про опиум? - Гражданин Неподкупный, составите компанию?

- Если вы настаиваете, - также холодно ответил Робеспьер. Вся эта история уже начала ему действительно надоедать, хотелось как можно скорее покончить с этим. - Хотя я предпочел бы выслушать ваш доклад. Или нет, вы приведете арестованного сюда. Дайте ваш ордер. Сен-Жюст, напишите, как член Комитета, распоряжение, что человек, найденный в доме у гражданина Страффорда будет немедленно доставлен сюда. Тогда гражданину Эберу нечего будет оспорить в следующий раз.

Сен-Жюст обмакнул перо в чернильницу и молча написал распоряжение.

Маэл насмешливо хмыкнул, когда за Эбером закрылась дверь и только потом уловил беспокойство Сен-Жюста. Даже не беспокойство, а настоящую панику. Но нужно отдать ему должное, монтаньяр умудрялся сохранять непроницаемое выражение лица.... практически подписывая себе приговор. Кошмар. Нужно было предупредить его раньше, а не забывать о том, что имеешь дело со смертными. *Все в порядке, Сен-Жюст, не волнуйтесь*

***

В кабинете Робеспьера повисло тяжелое молчанье. Сен-Жюст краем глаза наблюдал, как Максимильян пытается углубиться в работу. То, что он негласно оставил и его и Страффорда у себя, говорило о крайней степени волнения. Если Страффорд мысленно передал ему, что можно не волноваться, значит, все под контролем. Но мысль о том, что по дому будут разгуливать жандармы, все равно пугала. С момента ухода Эбера прошел час, когда дверь кабинета, наконец, распахнулась. Эбер - бледный и злой, втолкнул слугу Страффорда. Тот выглядел перепуганным и... Сен-Жюст чуть не рассмеялся. Слуга был одет в сюртук той же цветовой гаммы, что и граф Сен-Жермен. Учитывая тот факт, что у них были похожи прически, ход мыслей был понятен. Скорее всего, автором идеи был граф Сен-Жермен, - подумал Сен-Жюст. Но это уже было неважно. Важно, что Страффорд, по всей видимости, успел перевести графа в другое место, а Эбер тепрь выглядел полным идиотом.

- Арестован по вашему распоряжению, - сказал Эбер. Его трясло от ярости, но он старался не терять лица.

- Поздравляю вас, - сухо ответил Маэл, не сдержавшись. Говорить перед тем, как свое слово скажет хозяин кабинета было не очень вежливо, но что сделано, то сделано. - Простите, гражданин Робеспьер, но сейчас я вижу перед собой человека, который служит у меня вот уже несколько лет и до сих пор, насколько я знаю, не было причин сомневаться в его благонадежности.

- Ничего, - Робеспьер повернулся к арестованному. - Назовите себя, гражданин. -- Меня зовут Жак Гаррель, гражданин, - называть Робеспьера по имени было почему-то страшно. - Я из секции Хлебного рынка...

- Довольно, гражданин Гаррель, произошло недоразумение, вы можете быть свободны.

- Дважды повторять не потребовалось, Маэл только молча наблюдал, как слуга исчез за дверью, не заставив себя уговаривать.

- Теперь объяснитесь, гражданин Эбер!

- Сегодня днем, проходя мимо дома гражданина Страффорда, я увидел, как по дому разгуливает гражданин, похожий на графа Сен-Жермена, - заговорил Эбер. "Куда девалась твоя обычная манера изъясняться?" - мысленно усмехнался Сен-Жюст, внимательно слушая четкую и монотонную речь прокурора. - Он как две капли воды походил на задержаннного Гауэра. С ним беседовал гражданин Сен-Жюст. Он провел там около часа.

- Гражданин Эбер, -  перебил Робеспьер, поднявшись из-за стола. – Начнем с того, что граф Сен-Жермен умер  девять лет назад где-то в Германии. Уже из этого следовало сделать вывод, что Гауэр, скорее всего, взялся за старое, намереваясь заработать немного денег, хотя и несколько странным способом. Не следует забывать, что шарлатаны все еще популярны. Что делаете вы? Вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанности, вы, гражданин Эбер, сеете смуту и другие слухи мистического характера в Консьержери. И даже имеете наглость пересказывать все это мне, надеясь, что я поверю в подобный бред!
 
Маэл с удовольствием отметил, что жандармы не торопились уходить, но так и не смогли решить – выйти им или остаться снаружи – ведь прямого приказа не поступало. Дверь оставалась открытой, сюда начинали постепенно подтягиваться припозднившиеся депутаты. Кто просто замедлял шаг, кто даже останавливался, придавая лицу озадаченно встревоженное выражение. Но Робеспьер этого не замечал и продолжал говорить. Маэлу даже стало на секунду его жаль: как же видимо, надоела Неподкупному вся эта история…. Ничего, сейчас у него есть отличная возможность немного выпустить пар.

-….опиум действительно расслабляет мозг! Чего вы добивались, арестовав гражданина Гарреля? Того, что я поверю, будто он – ваш мистический граф? Советую вам заняться чем-нибудь более полезным, чем распространение слухов, не имеющих под собой никакой реальной подоплеки! Хорошо же будет выглядеть Франция, если в министры метит человек со столь безумными фантазиями!
Робеспьер опомнился, поймав себя на том, что повышает голос. – Граждане, закройте, пожалуйста, дверь. Не нужно толпиться, ничего  опасного не происходит.

Сен-Жюст с большим трудом сохранял спокойное выражение лица. Судьба повернулась к ним лицом, и то, что сейчас происходило, давало надежду, что они все-таки выкрутятся из этой безумной истории. - Гражданин Эбер, - заговорил он, стараясь не смотреть на Робеспьера. - Я глубоко удивлен слышать от вас эти нелепые обвинения. Настолько нелепые, что готов пояснить вам, что происходило сегодня днем. Точнее, тут и пояснять нечего. Я пришел к гражданину Страффорду, чтобы обменяться с ним впечатлениями от увиденного в Консьержери. Что именно мы ходили туда смотреть, вас не касается. Прождав гражданина Страффорда около часа у окна, я понял, что теряю время и ушел, сообщив, что зайду вечером.

Маэл кивнул, давая понять, что так все и было.

Эбер опустил глаза. В этом раунде он потерпел поражение. Пора это признать, пока не поздно. - Граждане, примите мои извинения. Я ошибся.

- Теперь все, граждане, - Робеспьер занял свое место за столом. - Гражданин Сен-Жюст, я буду рад вас видеть завтра в Конвенте. Гражданин Страффорд, я вынужден перед вами извиниться за доставленные неудобства, - он бросил выразительный взгляд в сторону Эбера. - Если жандармы устроили беспорядок в вашем доме, зафиксируете документ в присутствии свидетелей и отправите бумагу гражданину Эберу, он оплатит ущерб.

- Гражданин Робеспьер, благодарю вас, - Маэл поднялся, бросив на Робеспьера быстрый взгляд и давая понять, что ему еще есть что сказать. Политик это заметил.

- Гражданин Эбер, гражданин Сен-Жюст, прошу оставить нас с гражданином Страффордом на одну минуту, я должен кое-что сказать прежде, чем он уйдет.

- Это действительно займет всего одну минуту, гражданин Робеспьер. Мне казалось некорректным говорить в присутствии граждан то, что должны слышать только вы. К сожалению, ситуация не располагала. - Вампир быстро скользнул в мысли Неподкупного. Нет, ничего важного. Зол на Эбера, но рад, что нашел логичное объяснение произошедшему в Консьержери. - Я только хотел поблагодарить вас за документ, который избавил меня от ареста по, как вы видите, совершенно глупому обвинению. Также хотел сообщить, что покидаю Париж на несколько дней. Думаю, что вы должны знать об этом, так как я многим вам обязан.

- Пустяки, гражданин Страффорд, - махнул рукой Робеспьер, хотя было видно, что он доволен. -  Я рад, что нашелся человек, который дал логичное объяснение той истории в тюрьме. Надеюсь, что мы еще поговорим после вашего возвращения.

- Доброй ночи, гражданин Робеспьер.

- Доброй ночи. 

Маэл вышел  в коридор, где ожидали Эбер и Сен-Жюст. *Вас ждать?* спросил он, не глядя на монтаньяра.

*Я буду позже* подумал Сен-Жюст. Вслух он сказал. - Всего хорошего, граждане. И удалился, как обычно, высокомерно вскинув голову.

Эбер проводил его ненавидящим взглядом. - Вы домой, гражданин Страффорд? Не возрвжаете, если я немного провожу вас?

- Нет, - коротко ответил Маэл. В здании они не говорили, но на улице вампир остановился: - Если вам нужно что-то сказать мне, гражданин Эбер, говорите. Я намереваюсь взять экипаж.

- Я хотел спросить, с чего вы заговорили про опиум. Всего лишь об этом.

- В вашей квартире был сильный запах этого снадобья, - усмехнулся Маэл. - Видимо, кто-то его курит.

- Кто-то, да не я. Впрочем, это неважно. Всего хорошего. - Эбер приподнял шляпу и зашагал по направлению к дому. Он думал, что сейчас его может спасти от бешенства только хороший ужин и бурная ночь... с собственной супругой.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Сен 02, 2009 12:59 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

6 июля 1793 года.

Париж, Театр Вампиров.

Арман, Эжени.

«Она безумна» - донесся чей-то выкрик. Эжени быстро отошло от этого места. Смешно. И грустно. Да, месье, В были правы – мы не люди. Но это не значит, что иногда нам не хочется обладать простейшим даром – человеческих слез.

Слезы дождь. Назад. К самой себе. К той, кого он сказал, что полюбил когда-то и к той, которая уже тогда знала, что проживет века - без него. Сегодня за вечер века не пройдут… но ему придется сегодня прийти первым. Потому что у бессмертных куда меньше времени, чтобы стать снова – самими собой.
Окно.
Облеск камина и распахнутая створка.
Эжени полюбила лазать в окна в последнее время. В конце концов, она ведь не – смертная.
Карниз.. открыть окно… подоконник…. Поти слышны звуки флейты. Что она пыталась сказать тогда?
- Здравствуй, Арман.

Арман улыбнулся, когда в окне возник знакомый силуэт. - Я думал, ты придешь раньше. Жизнь среди смертных сложнее, чем тебе казалось? Я рад тебя видеть, Эжени. Проходи и поговори со мной.

- Я люблю окна. И подоконники. В конце концов, я не обязана жить по законам смертных и полюбила ходить по крышам, по парапетам набережных... залезать в окна и в сны. Как ты думаешь – мы можем внушать сны? Мне это больше всего нравится теперь. Но жизнь в Театре не менее сложна, чем моя, - Эжени выглянула из-за плотных штор, - Я тоже рада видеть тебя. Но я пришла не советоваться.

- Просто поговорить? Или узнать, как живет твое бывшее Собрание? - Арман подкинул дрова в камин. - А я полюбил огонь. В нем есть что-то от нас. Он способен на колоссальные разрушения, но умирает, соприкоснувшись с одной-единственной частью природы. Скоро придет Франсуа. Лоран и Элени повели его на охоту. Теперь он один из нас, и постигает наши законы также, как ты постигаешь законы смертных.

Эжени отшатнулась. Она не была готова услышать подобные новости.
- Ты же любил его?! Правда любил. А он…. Любил нас. Неужели тебе для того, чтобы любить так стало важно подчинить его и сделать – одним из нас? Себе подобных? Неужели ты не мог любить, не разрушая его красоты? Не лишая его того, что он еще мог прожить?, - она выдохнула, - Если бы он был жив – я бы пришла говорить о нем.

- Любил, - кивнул Арман. - И полюбил еще больше, когда узнал его ближе. Он талантливый и ранимый. И безумно одинокий. Таким не место в этом мире. С нами он будет счастлив. Он сможет видеть в тысячу раз больше, чем видел раньше, и дарить свой талант вечности. В отличие от меня, у него был выбор, и он его сделал.

Эжени протянула ладони сквозь лунный свет, пытаясь поймать его.

- Арман… Мы с тобой оба смешны, считая себя стариками по сравнению друг с другом. Ты… ты не знаешь любви кроме как к себе подобным. И поэтому… Франсуа. Черт тебя побери, Арман! Талант не терпит бессмертия при жизни! Даже я это поняла! Я отличаюсь от тебя… я вижу свою любовь в людях и поэтому скоро уйду к Собору. А потом – однажды – буду провожать тех, кого люблю, в вечность. Но хватит о любви, она делает нас человечными. Давай к делу. Скажи… не нужен ли одному сочинителю на самом дне тьмы соавтор? Который пытался найти свет и падал все снова и снова, но не отчаивался? И который достаточно заморочил Давида, чтобы тот подчинялся любым желаниям?

- Ты говоришь о себе? - поднял брови Арман. И весело продолжил. - Готов выслушать тебя с удовольствием, если ты пояснишь, кто такой Давид. Очередной политик? Монтаньяр? Или... ?

- Конечно, монтаньяр! Остальные опасны... Иначе говорить даже нельзя, только думать и то – только нам, бессмертным. А так Давид - просто обычный человек, возвеличенный Робеспьером и насчет опасности сближения с которым у меня не было указаний.

- Ах да, я понял, о ком ты! - рассмеялся Арман. - Человек, который рисует революцию. Он смешной. И очень боится нарисовать когда-нибудь нечто такое, что отправит его на гильотину. Что же ты хочешь предложить?

Эжени подумала, что… в конце концов, Арман…
- Арман. Однажды ты велел мне взойти на колокольню Собора. Я делала это трижды. Один раз – чтобы оставить смертного, с которым мы обречены друг на друга. Один раз – Чтобы ощутить себя смертной. Один раз - чтобы осознать себя бессмертной. Если ты сейчас скажешь, что делал на колокольне ты – мой ответ о живописце будет не нужен, чтобы объяснить цель визита. Так…как?

- Этого я тебе никогда не смогу сказать, - мягко сказал Арман. - Для каждого это место имеет свое значение. И каждый день дарит новые ощущения. Я люблю его и никогда никого не впускаю в свой мир. Прости.

Эжени посмотрела на Армана.
- Спасибо за все то, чего ты не сказал. И… если я еще что-то понимаю, то твой отказ меня понять означает позволение работать с лучшим из тех, кто был смертным когда-то. Согласование пьесы – на мне, - Она облокотилась об оконную раму, - Я не вернусь в собрание. Но я готова быть чьей-то тайной. Выбирай… я – выбрала мир теней. Но тебе проще. Ты видел горгулий, не смотря им в глаза и остался собой.

Арман подошел к Эжени и дотронулся губами до ее лба.
- Ты сделала правильный выбор. Иди... И сделай этот мир лучше с помощью подаренных ему мыслей, облаченных в доступные формы.

- Вместе с Франсуа и в твоем Театре?

- Да. И не обращай ни на кого внимания. У каждого - свой путь.

- Пусть будет так. Готовь премьеру. Франсуа я найду сама.
Эжени скользнула прочь за окно. Она почти бежала прочь от своего бывшего Собрания, чтобы… попробовать без объяснений сказать своему смертному спутнику:

- Мой друг умер. Я вернулась в Театр, но не как актриса. Я пишу пьесу и работаю с Давидом. Мне страшно и радостно одновременно. Побудь со мной… почти до рассвета, который будет на западе Ситэ – а больше –нигде в Париже.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Ср Сен 02, 2009 3:33 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Сен 02, 2009 1:34 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

7 июля, 1793

Париж.

Дом Лавуазье.

Лавуазье, Маэл.


Маэл молча бросил повод появившемуся на пороге слуге и направился в дом. Все то, что произошло, казалось нереальным. Кошмарным сном. Бредом. Но это произошло. Через два часа монтаньяр Сен-Жюст и граф Сен-Жермен будут ждать его у северных ворот, а сейчас... Сейчас у него еще есть время попрощаться с Лавуазье. Маэл улыбнулся, вспомнив Сен-Жермена. Похоже, граф даже немного сожалел о том, что ему приходится покидать уютную комнату смотрителя тюрьмы Пор-Либр, которую они наняли вчера, после вынужденного бегства из дома. Кто мог искать графа там, где он по идее и должен находиться, а именно в тюрьме? Верно, никто. Никто и не догадался, тем более что Пор-Либр вовсе не отличалась строгостью, а напоминала скорее салон. До тех пор, пока кого-то не уводили на казнь, разумеется.

Документы для графа удалось забрать еще вчера. Агент выполнил свое обещание, в два часа ночи посыльный вручил ему конверт с точными указаниями, где искать бумаги. Чистые бланки были на месте, а подделать почерк Кутона не составило труда, ведь, прежде всего, будут смотреть на печать и на подпись. Вот и все.

- Добрый вечер, Антуан. - Маэл отдал слуге шляпу, легкий дорожный плащ и перчатки. - Я уезжаю на несколько дней, зашел сказать тебе об этом. Когда вернусь, тебе нужно будет быть готовым к отъезду тоже.

- У меня все готово. Граждане революционеры помогли мне решиться, отняв у меня лабораторию. Вещи упакованы, мне осталось лишь доделать некоторые дела. - Лавуазье поднял глаза на Маэла, до этого он писал что-то на большом листе бумаги. - Я составил завещание. На всякий случай. Тебе достанется часть моих книг.

- Не нужно говорить об этом, - голос прозвучал неожиданно хрипло. Почему-то его не покидало тревожное чувство с того момента, когда они с Сен-Жерменом приняли решение об отъезде. Но что может случиться за два дня? Они справились даже раньше двухнедельного срока, данного Сен-Жюстом.

- Почему? Мы все смертны. Почти все. После той истории, когда меня обвинили в убийстве, я понял, что человеческая жизнь не стоит ни гроша. Маэл, я думаю, что все будет в порядке, но подумать о завещании никогда не мешает. Время сейчас такое. - Лавуазье сходил за бокалами и достал коньяк. Затем смутился, - прости, никак не могу привыкнуть, к тому, что ты... Ты понял, о чем я.

- Все равно налей, пусть тебя не смущает то, что я не могу составить компанию, - улыбнулся Маэл.

Лавуазье выполнил его пожелание и принялся крутить бокал в руке. Говорить о завещании не хотелось, поэтому он перевел тему.

- Этот молодой человек, Сен-Жюст, оказался благороднее, чем я думал. Он очень предан графу и стремится к знаниям, сокрытым в глубинах прошлого Сен-Жермена. Я не подозревал о том, что Сен-Жюст способен думать о чем-либо, кроме убийства. Вот, что делает с людьми политика. Он попал в нехорошие руки, но в душе у него есть шанс перестать быть чудовищем. Жаль, что он его не использует.

- Думаю, что он сделал свой выбор, когда решил стать политиком, у него есть все необходимые задатки, хотя странно думать о том, что, в сущности, ребенок способен на столь чудовищные поступки. Никогда не встречал таких, как он. Почему он так привязан к Сен-Жермену не может объяснить никто - ни я, ни граф, ни он сам. Просто так есть.

- Да. Я немного говорил с ним, чтобы избавиться от своих подозрений. И понял, что, в химических элементах я понимаю больше, чем в жизни. Печальный вывод на закате лет, не находишь?

Маэл рассмеялся.

- Наверное, учиться никогда не поздно. И что случилось с подозрениями? Удалось избавиться?

- Да, вполне. Видишь, он настроил меня на философский лад. Но Бог с ним. Мария до сих пор шлет тебе слова благодарности за то, что ты меня образумил. Оказывается, я здорово измотал нервы тем, кого люблю. - Лавуазье не отпускало тревожное чувство. Оно поселилось где-то в глубине, в тот момент, когда он получил от Сен-Жюста записку с сообщением, что ситуация улажена, и он может перестать ходить к дАзиру и думать про алиби.

- И сколько же тебе понадобилось времени, чтобы это понять? Мне так и не удается увидеть Марию, но передавай ей мои наилучшие пожелания. И... пусть будет осторожнее. Я до сих пор вспоминаю ее последнее высказывание о Гитоне Морво и не могу успокоиться, насколько это было едкое и меткое замечание. Но не следует забывать и о том, что он - один из тех, кто сейчас у власти. Возможно, через неделю это уже не будет иметь значения, но мы все еще во Франции.

- Маэл, все эти разговоры о власти и тех, кто сейчас находится у власти... Пока я буду ждать тебя, я не собираюсь выходить из дома. Во мне действительно что-то умерло в тот день, на суде. Возможно, когда-нибудь эта страна сможет снова стать моей. Но теперь я просто хочу уехать и забыть.

- Для того чтобы нажить себе неприятности, вовсе не обязательно выходить из дома. Слухи - это страшная вещь, на самом деле, не нужно их недооценивать.

- Маэл... У меня плохие предчувствия, - неожиданно произнес Лавуазье.

"У меня тоже", - хотел ответить Маэл, но сдержался. К чему лишние переживания? Да и что может случиться? Последнее он повторял раз в двадцатый, но это не помогало от этого от предчувствия избавиться.

- Брось, Антуан. Просто эти сборы измотали тебя. Зато мы сможем уехать раньше, это просто прекрасно.

- Да. Конечно, все будет хорошо. Я буду ждать. - Лавуазье улыбнулся. - Просто уже поздно, и в такое время в голову лезут неприятные мысли. Этот город стал слишком мрачным.

- Не спорю, - Маэл поднялся. - Мне пора. Я сразу же извещу тебя, как только вернусь. думаю, это случится через два, самое большее через три дня. - Уже у двери он повернулся и обнял старого друга. - Прощай. - Слово сорвалось с языка помимо его воли, он вздрогнул, когда осознал сказанное. - Нет, до свидания. Не забудь передать приветы Марии.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Сен 02, 2009 7:56 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

7 июля 1793 года.
Париж, Театр вампиров
Эжени, Франсуа Альби


Франсуа вертел в руках брошь, снятую с жертвы. Красивая... И брошь, и та, что сегодня умерла. Ну и черт с ней. Вампир - ему теперь безумно нравилось так себя называть - зачем-то прицепил брошь к занавесу и отошел на пару шагов полюбоваться. И чуть не налетел спиной на вампирку. Улыбнулся виновато:
- Простите, почувствовать-то я вас успел, а затормозить - нет... Веду себя как трехлетний ребенок, начинающий узнавать мир... - Франсуа немного смутился, стараясь не слишком уж нагло разглядывать вампирку. - Странно, что я не видел вас в эти пару дней, Эжени...

Эжени печально посмотрела на него, рассматривая как будто впервые, потом провела рукой по щеке, восстанавливая в памяти каждую морщинку, каждую тень, которых больше не было у этой статуи. Совсем другой...
- Нам нет прощения за то, что мы с тобой сделали. Смешно - мы можем оживить статуи и заставить звучать камни, но только не себя и себе подобных.

Франсуа чуть насторожился - мало ли какие еще возможности вампиров ему неизвестны. Про камни и статуи - звучит хорошо. Можно в новую пьесу поставить.
- Что вы сделали? Вы подарили вечность и дали защиту. О чем еще я мог мечтать? А, еще положено мечтать о большой и светлой любви... Может, я в вас влюблюсь? - подмигнул чуть опасливо.

- Я не знаю, как можно любить бессмертных. Они мне чужие... хотя люди не ближе, - задумчиво ответила Эжени, - Что до вечности - мне всегда казалось, что все книги и пьесы пишутся лишь о двух вещах, к которым все сводится. О любви и смерти. Поэтому талант должен иметь свое окончание. Мне страшно. когда я смотрю на тебя и вспоминаю, сколько недоступной нам жизни было в твоих пьесах. Через них мы постигали окружающий мир и за это любили тебя. К сожалению, любовь бессмертных приносит большие несчастья тем, кого они любят.

- Значит, вы искали в тексте только любовь и смерть. Хм... - Франсуа подумал, что было бы неплохо и самому несколько повысить уровень образования. - Да вот хоть Вольтер! Скажете, о любви и смерти писал? Если захотите, поищу для вас и другие книги. Не о любви. А недоступные вам радости смертной жизни... Эжени, честное слово, попробуйте прожить как смертная. День без охоты - и почувствуете вполне смертный голод. Попробуйте от него отвлечься стиркой грязных лохмотьев, перемыванием косточек соседкам, да усыновите десяток ребятишек для полноты ощущений. Прибавьте страх и... - 'вечно пьяного Армана в роли главы семейства' - эту мысль удалось спрятать. - И увидите, что вполне можно быть счастливым, если этого нет.
Франсуа рассмеялся.

- Не это делает людей людьми. Не это, а жизнь в их глазах, которая искрится даже сквозь горе и страдания. Любовь и смерть, которые то прячутся в глубине их зрачков, то плещутся через край, как брызги шампанского. Ты говоришь о Вольтере - но в его книгах полно любви и смерти, как у Дидро, Монтескье и даже Платона, великого но далекого от реальности философа древности. Ведь любить необязательно можно женщину или мужчину, живого человека? Можно любить камни, можно - Революцию, а можно просто - свою свободу. И всегда рядом с ней будет идти смерть, обостряя вкус жизни и все то, что нам дает любовь, Эжени говорила с Франсуа, параллельно размышляя о своем, о том, о чем думать так не хотелось. Жить настоящим и любить. Никакой смерти наутро.

- Ну так любите, - равнодушно пожал плечами Франсуа. - Что же вам мешает?
Сейчас еще коронную фразу про пирожные произнесет... Вылитая Мария-Антуанетта...

- Да что вы, смертные, можете понимать в смертной жизни?! Я же знаю все куда лучше! Так? И правда... - Франсуа вздохнул. Собеседница не умела и не желала слушать - просто пропагандировала смерть, грусть и усталость. А если ему не хочется чувствовать себя убогим и усталым - значит, он идиот. Что ж... - Вы можете любить только то, что жалеете? Значит, лучше вы меня невзлюбите, чем я буду обожаемой жалкой и грязной куклой. Вы еще хотели что-то сказать, кроме извинений, сочувствия и рассказов о том, в какое ничтожество меня обратили злые вампиры?

- Почему ты злишься? Потому что я не могу любить тебя?

- Да зачем меня любить? - снова рассмеялся Франсуа. - Я есть - и это уже неплохо. Переживать о случившемся и оплакивать себя я не буду. Вы еще что-то хотите обсудить? Новую пьесу?

-Да. но сначала добавлю, что нас с тобой связывает не любовь, а смерть. Твоя. Это я предала тебя, - Эжени опустила голову и мысленными образами изложила Франсуа свою часть истории. - Я хотела спасти тебя, не забирая из мира людей. Театр решил иначе.

- Значит, вы пришли сказать об этом? - Франсуа помолчал. - Что ж, это нечестно - рассказывать мне о вашем предательстве. Судить я не в настроении, а быть помойным ведром для вашего самобичевания - не хочу... Что от меня требуется? Прощение? Считайте, что получили его. Это все? Пережевывать то, что чувствовал, я не буду.


-Бессмертный, не чувствующий бессмертия. Ты всегда был частью вечности - теперь я это поняла. А ошибки помогли головоломке сложиться единственно верным образом, - Эжени снова поймала взгляд Франсуа- Об этом и будет новая пьеса. Скажи - тебе о чем-то говорит имя Моцарта?

- Хм... - неопределенно пробормотал Франсуа. - Только общее. Если нужно будет - узнаю больше.
Мысли ушли в другую сторону... А что, если попытаться переделать 'Гамлета' под современную тематику? Фарс. Арману может понравится, хотя ставить, конечно, никто не позволит. А что? К Революции приходит убитая Монархия... Франсуа улыбнулся.
- Итак, Моцарт?

- Да, Моцарт, -Эжени пыталась понять, почему это имя так легко выскочило из памяти. 'Здесь недавно играли Моцарта. Но кто?' - ее взгляд упал на старую скрипку. Инструмент Николя. Одна струна порвана. Эжени взяла ее в руки... Руки смертного... Это он играл здесь. - да, это будет хорошая пьеса. Злодеи монархи придадут ей политической безопасности. Ты привнесешь вечность. Я - любовь и смерть. А жизни... Придаст судьба...-она положила скрипку на место и повернулась к выходу.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Сен 03, 2009 12:09 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

8 июля 1793

По дороге в Булонь. Амьен.

Сен-Жюст, Маэл, Сен-Жермен.

Вынужденный привал немного затянулся. Все бы хорошо, если на счету не был каждый час, чувство тревоги не оставляло его, напротив, усилилось, с тех пор, как Маэл покинул дом Лавуазье. Было решено ехать на северо-запад от Амьена, в Булонь, откуда граф мог бы перебраться через Ла-Манш. Если торопиться, можно успеть за три дня. Жаль, что граф, по каким-то своим причинам наотрез отказался путешествовать по воздуху, это могло бы решить множество проблем, но заставлять его или тратить время на дискуссии не хотелось. А сейчас… Его заинтересовало движение на юге, на дороге, по которой они ехали. Кому, кроме них, могло прийти в голову путешествовать ночью, притом в том же направлении?

- Если все будет в порядке, через час мы будем в небольшом городе, где сможем остановиться, - сказал Маэл, всматриваясь в пока что неясные точки на юге. В том, что эти точки при ближайшем рассмотрении окажутся огнями факелов, он почему-то не сомневался. – Не помню его название... Но почему-то мне не кажется, что все будет в порядке.

- Что ты имеешь в виду? – граф Сен-Жермен вскочил на ноги, рука потянулась к пистолету за поясом.

- Хорошо, что вам пришла в голову блажь переложить поклажу, иначе мы бы их не заметили, - продолжил вампир, решив пока что не вдаваться в подробности. Жаль, что нельзя прочесть мысли тех людей – слишком далеко. Да и разноголосица сбивает с толку. – К нам движется группа людей, в количестве… шести человек точно. По парижской дороге.

- Шесть человек из Парижа? Если это – не посланцы Робеспьера, мы справимся с ними в два счета, - меланхолично заметил Сен-Жюст. – Когда мы возвращались от Дантона, то имели дело с большим количеством преследователей.

Они ехали второй день. Путешествие проходило спокойно. Известность Сен-Жюста была достаточной для того, чтобы спокойно проезжать через небольшие города, избегая лишних вопросов. Вынужденная бессонница начинала сказываться – появилась усталость и странное безразличие к происходящему. Через два дня все закончится, и теперь уже – навсегда. Не будет ни Страффорда, ни Сен-Жермена, ни Клери. Только Конвент. В глубине души Сен-Жюст страшно злился на себя за подобные мысли. Он заигрался в приключения – это было очевидно, и плыл по течению, забывая о чувстве долга и идеалах, которыми жил несколько лет. «Тебе осталось не так много. Проживи то, что тебе отмеряно так, как требует твоя душа», – твердил где-то вдалеке внутренний голос, от которого Сен-Жюсту становилось не по себе. Этот внутренний голос показывал ему невиданные миры графа Сен-Жермена и настойчиво утверждал, что еще не поздно начать все с начала и обмануть судьбу. Этот голос Сен-Жюст искренне ненавидел и слушать не хотел. От этого на душе становилось все более тоскливо.

- Не исключено, что их больше, чем шесть, - Маэл прищурился, вглядываясь в темноту. - Что будем делать? Подождем и узнаем, что они хотят? Что-то я сильно сомневаюсь в том, что это посланцы Робеспьера, никто в здравом уме не станет отправлять людей на ночь. Что-то мне подсказывает, что эта компания по наши души. Если вы хотите драться - я не против, но это почти наверняка означает перестрелку.

- А какие еще есть варианты? - спросил Сен-Жермен, проверяя пистолет.

- Севернее, кажется, был лес. Можно повернуть туда и переждать, пока эти граждане не проедут, - сказал Маэл. - Ночью туда точно никто не сунется.

- Скрываться? - Сен-Жюст посмотрел на графа, затем - на Маэла. - В этом случае мы не узнаем, что это за люди. А хотелось бы знать, кого мы интересуем. Я могу поехать к ним навстречу и заговорить. Вы, Страффорд, сможете прочесть их мысли во время нашего разговора. В случае если они решат на меня напасть, вы оба сможете среагировать быстрее.

- Тогда Бог в помощь, - ответил Маэл и сел на траву у обочины дороги. - Если что - кричите.

- Сен-Жюст, вы уверены, что необходимо так рисковать? Мы не знаем, что это за люди, вполне может быть, что это окажутся разбойники или...

- Или дезертиры, - добавил Маэл. - Одни других стоят. Поэтому проверять, что это за люди пойду я. Только подпустим их немного поближе, вполне может быть, что они свернут на дорогу в Аррас.

- Вот я и развеселил вас, Страффорд, - усмехнулся Сен-Жюст. Приближение опасности, наконец-то вывело его из размышлений о дальнейшей судьбе и вернуло к реальности. - Удачи.

***

Маэл немного подождал, пока всадники минуют развилку и, убедившись, что группа людей все же направляется по той же дороге, что и они, пошел им навстречу. Пробежаться можно и позже, пять минут ничего не изменят.

Пьер Люнье остановился, заметив приближающего к ним человека только тогда, когда он был практически в двух шагах. Остальные тут же вскинули оружие, мало ли кто это мог быть... Но человек был один и, судя по всему, безоружен. Пеший? Ночью? На дороге? Слишком много вопросов, он немного растерялся, но гражданин Бурвиль тут же призвал всех к порядку, решив, наконец, выехать вперед. Люнье приуныл. Черт бы побрал всю эту игру в догонялки, вот бы сейчас холодного пива...

- Гражданин, представьтесь. Что вы делаете в столь поздний час на этой дороге? - Бурвиль сразу перешел к делу. Судя по описаниям, переданных ему вчера вечером, перед ними стоял тот самый человек, которого они искали. Значит, поблизости остальные двое.

Маэл быстро оценил ситуацию. Человек пятнадцать, среди них - почти половина военных. И все за ними. Превосходно. Осталось только узнать, что у них за приказ. Сложновато, все думают о чем угодно, только не об этом.

- Я, - начал Маэл, насмешливо глядя на их командующего, - выполняю поручение комиссара рейнской армии. Здесь ловят дезертиров, поэтому лучше представиться вам, если вы этими дезертирами не являетесь, конечно.

- Конечно, - легко согласился Бурвиль. - Я - Жак Бурвиль, представитель секции Тюильри. - Выполняю распоряжение прокурора Коммуны. Нам приказано задержать и доставить в Париж роялиста, графа Сен-Жермена, который по имеющейся у нас информации, направляется в данный момент в сторону границ Франции. Ваша очередь, гражданин.

- Я не являюсь графом Сен-Жерменом, уверяю вас, - Маэлу стало смешно, но он удержался как от смеха, так и от комментариев. Значит, прокурор Коммуны. Ай да .... - Но убедился, что вы не являетесь дезертирами. Теперь прощайте, граждане.

- Стойте. - По сигналу щелкнули затворы пистолетов. - Вы не назвали своего имени и не пояснили, что делаете здесь ночью. Вы один? Или где-то поблизости вас ждут ваши спутники?

- Я один, как видите. И безоружен, - обернулся Маэл. - Если бы вы внимательней слушали меня в начале, то услышали бы, что я выполняю поручение комиссара рейнской и северной армий, так как есть информация, что где-то здесь скрываются дезертиры.

- Вы выслеживаете их ночью? Безоружным? - раздался смех. - И все-таки я настоятельно прошу вас представиться.

- Не я один, - Маэл махнул рукой в направлении города. - Вы имеете представление о том, что такое элементарная маскировка, граждане? Если нет, я объясню: ночью достаточно загасить факелы. - Он с удовольствием наблюдал, как смех командующего стал немного натянутым, Бурвиль пытался отличить правду от лжи.

- Гражданин Страффорд, прекратите ломать комедию, - ответил Бурвиль. - К рейнской армии вы имеете такое же отношение, как я - к британскому правительству. Нам придется задержать вас.

- Да что вы говорите, - рассмеялся Маэл. - Вижу, вы узнали меня, тогда действительно ломать комедию незачем. - С этими словами он быстро шагнул в сторону, уходя от возможных выстрелов и так же быстро исчез. Выстрелы все же прозвучали, но где-то далеко за спиной.

***

- Я слышал выстрелы, - Сен-Жермен направился к лошадям. - Похоже, все хуже, чем казалось.

- Я же говорил, что идти нужно было мне, - Сен-Жюст тихо выругался. - Меня здесь знают, а Страффорд почти для всех - подозрительный англичанин.

- Но вы его не остановили, - удивленно отозвался Сен-Жермен. - И, потом, много нам будет проку, если вас убьют? Мне бы не хотелось, чтобы ваша гибель была на моей совести.

- Я знаю, когда его можно остановить, а когда нет, - усмехнулся Сен-Жюст и замер. - Слышите шорох?

- По коням, граждане, - Маэл появился за спиной Сен-Жермена, едва успев перехватить направленный на него пистолет. - И очень быстро следуем за мной к тому лесу, что южнее от дороги. Они последуют либо за нами, либо в город, в любом случае мы сможем отделаться от навязанного гражданином прокурором общества.

- Все-таки Эбер, - полуутвердительно сказал Сен-Жюст, запрыгивая на коня. - Он не успокоится, пока не сложит голову на гильотине.

- У меня такое предчувствие, что он успокоится только тогда, когда сложит голову на гильотине, - пробормотал Сен-Жермен, ни к кому не обращаясь.

- Сейчас имеет значение только то, что нас преследуют, - перебил графа Маэл. - И у них приказ, доставить в Париж живым графа Сен-Жермена, можно геройски погибшим гражданина Сен-Жюста, ну и меня... мертвым.

- Предлагаю изменить маршрут, - заговорил Сен-Жюст. - Они будут искать нас в Амьене, это - ближайший город. Мы же можем возвратиться назад и остановиться у них в тылу. Так они потеряют наш след. дальше мы поедем другим путем.

- Сначала нужно сбить погоню со следа, иначе они так и будут висеть у нас на хвосте. Да, вернемся в Амьен и будем держаться южнее, чем планировали раньше. Но для этого нужно, чтобы они потеряли нас прямо сейчас, - Маэл повернулся к Сен-Жюсту. - Ничего, если некоторые из них живыми не выйдут?

Сен-Жюст побледнел.

- Нет, Страффорд. Они выполняют свою работу. Не трогайте их. Лучше я сам поговорю с ними, а вы тем временем уйдете.

- Хотите стать героем посмертно? - сквозь зубы процедил Маэл. - Хорошо, ваше право.

***

В лес не углублялись, ограничились тем, что проехали немного по широкой просеке и свернули, укрывшись среди деревьев. Идти дальше было бы глупо – жаль и себя и лошадей. Счастье, что сейчас ночь. Дальше успех предприятия зависел от того, решатся ли люди продолжать погоню. Ждать пришлось недолго, очень скоро тишину нарушили голоса, приглушенная ругань и фырканье лошадей. Маэл отыскал среди людей Бурдона и сосредоточился на его мыслях. В конце концов решения принимал именно он, ничего не стоило, если понадобится, убедить командующего в том, что беглецы направились дальше. Мысли смертных рассмешили его.

- Они спорят о том, кто из нас троих продал душу дьяволу, - шепотом сообщил Маэл. – Оцените, как суеверны эти граждане в век, называемый веком просвещения.

- Если бы без пяти минут арестованный, насколько я понял, исчез у меня на глазах, я бы тоже поверил во что угодно, - улыбнулся Сен-Жермен. – Если бы был на их месте. Долго нам здесь ждать?

- Минут двадцать, - пожал плечами Маэл. – Пока они не пройдут. Ночью в чаще весело, думаю, они не будут скучать…

- А склоняется ли кто-нибудь из них к мысли, что этот кто-то - я? - шепотом спросил Сен-Жюст, заворожено наблюдая, как отряд сворачивает с дороги.

- Да, - в один голос ответили Маэл и Сен-Жермен.

- Веселые слухи будут ходить о вас в Париже! - восхищенно добавил граф.

Сен-Жюст просиял. - Вы приносите мне удачу, граф. Никогда и мечтать не мог о подобном.

- Я бы сказал слухи мистические, - хмыкнул Маэл. - Сен-Жюст, такими темпами вы скоро обойдете графа в плане таинственных историй с ним связанных.

Сен-Жюст замолчал, старательно стараясь делать вид, что этот разговор ему не так важен, как на самом деле. Сохранять достойное выражение лица удавалось с трудом.

- Мы остановимся в Амьене? Вы мысленно приказали им уйти?

- Я не приказывал им уйти, - ответил Маэл. - Я только слежу, чтобы никому не пришло в голову повернуть сюда. Они сами решили, что мы поехали через лес... Я бы на месте этих граждан не был бы так безумен. А что касается остановки, вам решать.

- Тогда предлагаю вернуться назад и остановиться, не доезжая до Амьена. Там нас искать не будут, - сказал Сен-Жюст. "А еще несколько подобных происшествий, то и не захотят. Побоятся.", - подумал он с нескрываемым удовольствием.

- Потеряем время... Но вам виднее, - Маэл с сожалением подумал о том, что приходится возвращаться. С другой стороны, так у него будет время поохотиться. Кроме людей Эбера, которых так защищает Сен-Жюст, в лесу могут скрываться и разбойники. Вот было бы хорошо, если одни натолкнулись на других... - Через несколько часов я все равно вас оставлю, днем будете продолжать путь без меня.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 18, 19, 20, 21, 22  След.
Страница 19 из 22

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group