Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 12, 13, 14 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Дек 28, 2009 3:52 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Пригород Парижа, дом барона де Баца

Маркиза де Шалабр, барон де Бац

Маркиза де Шалабр с отвращением изучала в зеркалем свое лицо. Глаза покраснели от слез, под глазами залегли темные круги, и, что самое печальное, маленькие морщинки, которые стали появляться в последние годы, стали особенно заметны. После вчерашней встречи с бароном де Бацем она проплакала всю ночь и заснула лишь под утро. Днем ее разбудили тихие беседы за дверью – слуги барона не могли принять решение, открывать ли дверь в ее комнату, чтобы подать поздний завтрак. Поднявшись с кровати, маркиза обнаружила на стуле все необходимое для того, чтобы привести себя в порядок. Барон предусмотрел все, приобрел даже несколько заколок на выбор, чтобы она могла сделать себе прическу. Губы предательски задрожали. Максимильян. Теперь многое становилось на свои места. Жюльетт Флери просидела в тюрьме всего одну ночь, и она слышала, с каким рвением Максимильян обсуждал эту особу с Сен-Жюстом и Огюстеном. Когда она, Жанна де Шалабр, оказалась в тюрьме, о ней просто забыли. И все – потому, что ее тайна была раскрыта. Максимильян выбросил ее за ненадобностью. Конечно, его тоже можно понять – когда-то она блистала при дворе, ее родственники, которые, так кстати успели покинуть Францию, были близки с королевой Марией Антуанеттой…. Маркиза даже оправдывала старого друга. Но от этого не становилось менее больно. Ведь она действительно бросила все к его ногам. Остатки состояния были пожертвованы на дело Революции, и он не спорил, когда она пошла на этот шаг, объяснив ему, что ей больше не нужно богатство. О своем глубоком чувстве к этому человеку маркиза старалась и вовсе не думать. Он предал. Отказался от нее. Остальное не имеет значение.

Барон де Бац появился на пороге, признавая, что в кои-то веки немного растерян. Слуги доложили, что его гостья была очень расстроена пи сейчас, глядя на нее, он понимал, что "расстроена" это еще  мягко сказано. Вот уже никогда не предскажешь, где найдешь, где потеряешь... Он-то планировал... Он много чего планировал, но теперь все планы, похоже, пошли коту под хвост: что-что, а настроение собеседника он умел чувствовать. Если хотел, конечно. - Маркиза, - он слегка поклонился. - Прошу прощения, я без приглашения... Но я беспокоился о вашем состоянии и не мог не прийти. Врач сказал, что вас довольно сильно ударили и мне очень неприятно сознавать, что в этом есть и доля моей вины. Знаю, что не имею никакого права расспрашивать, но все же прошу вас немедленно сообщить вашей горничной, если вам, возможно, понадобится врач или же какая-нибудь другая помощь... 

Маркиза рассеянно провела по волосам и улыбнулась немного виноватой улыбкой. - Боже мой, простите, барон. Я совсем забыла о рекомендациях вашего доктора... А еще удивляюсь, почему у меня болит голова... Я ведь просто не приняла лекарство. Не вините себя, прошу вас. Вы хотели мне помочь, и я благодарна вам за освобождение.

- Ну вот видите... - развел руками де Бац. - Поверьте, что вы бы оказали мне услугу неизмеримо большую, если бы были внимательны к себе и не пренебрегали советами врача. Он очень хороший врач, вы можете доверять ему. Но от головной боли вы можете избавиться и без лекарств. позвольте, я распоряжусь подать чай, а в чай вы добавите вот это... - барон подошел к небольшому шкафу и извлек оттуда запечатанную бутылку. - Это - настой из целебных трав, которые растут в горах. Не стану перечислять их, так как не знаю всех названий, их больше двадцати, но напиток этот необычайно вкусен. Хотя и крепок. Вы можете добавить немного в чай, я поступлю так же, чтобы у вас не возникало мысли, что я желаю вам навредить вам.

- Неужели вы считаете, что после того, что вы сделали для меня, я буду подозревать вас в такой низости? - грустно улыбнулась маркиза. - Скажите, барон, а много ли таких, как я, вы избавили от позорной участи умереть на гильотине просто за сам факт своего происхождения?

- По правде говоря, нет, - покачал головой де Бац. - Сначала я приложил все усилия, чтобы  спасти ее величество королеву, но все время что-то срывалось, все время была какая-то досадная мелочь, либо неожиданность, которая мешала осуществиться этим замыслам. Тогда все мое внимание было сосредоточено только на том. После казни я долго не мог прийти в себя, тяжело сознавать, что все кончено и все было зря... Но жизнь продолжалась. Вы - всего лишь четвертый человек, которому я помогаю избежать неприятностей. Я вовремя о вас услышал, так как вы довольно известны... и решил принять меры, только и всего.

- Меня ведь ищут? - маркиза опустила глаза, разглядывая руки, сложенные на коленях. - Я - беглая преступница? Мне придется покинуть Францию? Как поступали те, кого вы спасали, барон?

- Вас ищут, - сказал де Бац. - Но не как беглую преступницу. Вас просто ищут. Я говорю вам об этом, потому что не исключено, что скоро они доберутся и до пригорода, у комитетов длинные руки... Но вам нет нужды бежать.

- Я не хочу умирать, - тихо сказала маркиза. - И не хочу возвращаться в тюрьму. Я ничего не сделала своей стране.

- Вы неверно меня поняли! - аж всплеснул руками барон. - Вас ищут не как преступницу! Вас ищут довольно тихо, не привлекая лишнего внимания, но тем не менее разыскивают именно вас. Вряд ли кто-то догадается, я понял это, только сопоставив некоторые факты и происходящие события... Не думаю, что вас хотят чтобы отвести в тюрьму. Как я уже сказал, вас просто ищут.

- Просто ищут... - эхом повторила маркиза.

- Но, знаете что? - оживился барон. - Я предлагаю вам пообедать на террасе. Сегодня прекрасная погода, свежий воздух пойдет вам только на пользу, кроме того, оттуда открывается прекрасный вид. Если вас устраивает такое предложение, буду очень счастлив составить вам компанию.

Маркиза совершенно не хотела обедать, но отклонить столь любезное предложение посчитала невозможным. - Я не голодна, но с удовольствием выпью с вами чаю, барон. - мягко сказала маркиза, поправляя прическу. - Тем более, что мне и правда не помешало бы побывать на воздухе. Весна - мое любимое время года...

- Вот и отлично, - сказал де Бац. - Хотя, по правде говоря, меня немного огорчает ваш отказ от еды. Впрочем, чай считают целебным напитком и, возможно, он вернет вам аппетит.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Дек 28, 2009 8:01 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Париж, квартира Бьянки.

Бьянка, Огюстен.

- И каково это — приходить в дом женщины, которую обсуждает весь Париж? - бесстрастно спросила Бьянка Огюстена, не отрывая глаз от записки, которую ей только что принесли.
В последние два дня она нигде не чувствовала себя спокойно. Слух про то, что она и есть Жан Клери, распространился по городу с оглушительной скоростью, и ей просто не давали прохода. Как ни странно, в основном реакция была положительной. Народ с воодушевлением отнесся к мысли, что Марат выпускал газету с любовницей, и что из-под пера женщины выходили жесткие разгромные материалы. Бьянка любила быть в центре внимания, но не до такой степени. Поэтому она предпочитала отмалчиваться и настаивала на том, что Жан Клери существует. С Максимильяном Робеспьером после допроса Клода Орсэ она больше не встречалась. Клод все еще находился в тюрьме — на него у них зрели определенные планы. Выпуск «Друга народа» был приостановлен в связи с разгоревшимся скандалом. Оставалось томиться в бездействии и бесцельно бродить по улицам... Сегодня к ней заглянул Огюстен, с которым они некоторое время не виделись.

- Не переживай, Жюльетт, - ответил Огюстен, погладил ее по голове, а потом поцеловал в макушку. – Ты слишком близко принимаешь к сердцу то, что у людей длинные языки. Хорошо, когда тебе это на пользу, но скверно, когда оказываешься в такой ситуации и обсуждений слишком много, верно? Побереги себя и не нервничай, дружок, мы прорвемся. Они посудачат и забудут, как только найдут себе новую тему для разговоров, вот увидишь. ---- Он сел в кресло напротив, отпил из фляги немного кофе пополам с коньяком и принялся набивать трубку. Настроение было прескверным и это еще мягко сказано. Дело было не в скандале и не в Жюльетт, а в том, что в последние дни ему не давала покоя мысль, что все, что происходит сейчас – чудовищно неправильно. Как правильно, он не мог объяснить и сам, поэтому оставалось только наблюдать, стиснув зубы. Вот и сегодняшнее письмо от старого друга семьи – Бюиссара, не прибавило ни оптимизма, ни хорошего настроения. По его словам Аррас скоро утонет в крови. Слухи, конечно, могли быть и преувеличены, но беспокоило его даже не это, а ряд мелких деталей… О которых думалось только тогда, когда становилось совсем плохо.

- Я разучилась принимать решения, - грустно улыбнулась Бьянка. - Общение с твоим братом показало мне, что любое вырвавшееся не к месту слово может нести серьезные последствия для всех, кто мне дорог. Я даже не знаю, как мне реагировать! Ко мне сегодня подошли на улице несколько человек с вопросами про Клери и газету. Я делаю круглые глаза и строю из себя идиотку. Я действительно не знаю, как себя вести. Сказать, что я - Клери? Сам дьявол не разберет, как это повлияет на судьбу газеты. Утверждать, что это ложь? Тогда интерес усилится, и люди начнут смаковать слухи, домысливая их и перевирая факты. Честное слово, я начинаю бояться ходить по улицам!

- Значит, это Максимильян нагнал на тебя страх? - улыбнулся и Огюстен. - Я бы посоветовал тебе говорить правду. Ты не знала, как ответить на вопрос? Отвечай честно, что не знаешь и ничего не бойся.

- Честно отвечать, что я не знаю, как ответить? Неплохая мысль, - рассмеялась Бьянка. - Огюстен, я бы сейчас многое отдала, чтобы на несколько дней покинуть Париж. Но даже этого я не могу сделать, потому что должна отмечаться в Комитете. Если бы тебе нужно было куда-нибудь поехать... Ведь ты - человек благонадежный, и поездка с тобой, думаю, не стала бы серьезным нарушением. Давай что-нибудь придумаем? Пожалуйста! Забери меня отсюда на несколько дней! Я уверена, что все наладится довольно быстро! - Бьянка умоляюще заглянула ему в глаза. Мысль про отъезд пришла ей в голову внезапно, и сейчас казалась наилучшим решением проблем. А Огюстену тоже нужен отдых - он в последнее время совсем измотанный.

- О комитете лучше спросить у Максимильяна, - сказал Огюстен. - Последние события и меня научили осторожности, раньше я бы посоветовал тебе оставить это без внимания, так как теоретически поездка не несет особых нарушений, если ты сообщаешь, куда и на сколько уезжаешь. А вот куда поехать - вопрос более сложный и подлежит обсуждению. Я хотел поехать в Аррас. Старый друг пишет, что там сейчас настоящее светопреставление... Но не думаю, что эта поездка будет веселой. Поэтому предлагай ты.

- В Аррас? Город, где вы выросли? Огюстен, я очень хотела бы составить тебе компанию! - глаза у Бьянки заблестели. Теперь к желанию ненадолго покинуть Париж примешивалось еще и любопытство. - Тебе ведь, наверное, интересно и важно увидеть все собственными глазами? А твой брат вряд ли может себе позволить куда-то уехать - без него тут все остановится. Я не боюсь светопреставлений, в сколько переделок я уже попадала, пока живу здесь! Пожалуйста, давай поедем. И я отвлекусь, и ты доброе дело сделаешь.

- По правде говоря, с Аррасом у меня связаны не самые лучшие воспоминания, - задумчиво сказал Огюстен. - Но да, ты права, мне важно увидеть все собственными глазами. Поэтому я сегодня же спрошу, как быть с комитетом, днем успею закончить свои дела и вечером мы выедем.

- Огюстен, ты настоящий друг! - обрадовалась Бьянка и расцеловала его в обе щеки. - Я обещаю прекрасно себя вести и не напрашиваться на неприятности! А сейчас я сложу все свои черновики и наброски и приглашу тебя в театр. Или, если хочешь, мы проведем время здесь. У меня просто камень с души свалился! - Бьянка попутно быстро соображала, как физически спланировать такое длительное путешествие. О том, чтобы рассказать о себе Огюстену, как его брату, не может быть и речи. Но она ведь уже однажды провела день в тюрьме, и с ней ничего не случилось. Значит, если выбирать гостиницы, в который оборудованы под комнаты для гостей подвальные помещения, она сможет никуда не уходить днем. А Огюстену объяснить про особенность своего организма спать днем... И немного поработать над его мыслями, чтобы он не подходил к ней, пока она будет спать.. Рискованно. А что еще остается делать? Только сейчас она поняла, как сильно ей хочется ненадолго сменить обстановку.

- В театр должен приглашать тебя я, - рассмеялся Огюстен. - Но раз я настолько не внимателен, то можно сказать, что получил по заслугам. Пойдем, Жюльетт, иначе я рискую спиться, если буду сидеть и думать обо всем, что лезет сейчас в голову. А еще ты не представляешь себе, как я рад, что ты у меня есть. На этом умном и глубокомысленном заключении предлагаю не терять времени, чтобы успеть до начала спектакля. Потом мы всегда можем вернуться сюда.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Дек 29, 2009 12:43 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Кабинет Робеспьера

Робеспьер, Сен-Жюст

- Вы можете быть свободны, гражданин, - Робеспьер отпустил агента, с сожалением констатируя досадный факт: местопребывание Жанны Шалабр установить не удалось. Она исчезла. Все, что удалось выяснить, это то, что от тюрьмы отъехала повозка, но в госпиталь она, разумеется, не приехала. Похожая проезжала через западную заставу, но в городах и на станциях, где обычно меняют лошадей, не удалось отыскать никаких следов. Оставался пригород.  Под видом ремесленников их люди обходили жилые дома, разыскивая семью из двух женщин и мужчины, одна из дам напоминала по описанию маркизу. Но нет, ничего. Более тщательная проверка показывала, что вся проведенная работа пока что тщетна.
Ее увезли в тот же день, когда был отстранен Ришар. Совпадение? Или кто-то просчитал все заранее, в точности  предугадав ход событий? Может быть и такое, что эти два случая и не взаимосвязаны, тогда приходится только путаться в догадках, зачем и кому это понадобилось.

Однако все эти размышления не помогали избавиться от чувства вины, которое не исчезало даже пред логической расстановкой фактов: невозможно было и думать и том, чтобы освободить ее, предварительно не устранив Ришара.
 
В дверь постучали.
- Входите! – раздраженно крикнул Робеспьер, но смягчился, увидев на пороге соратника: - Прости, Антуан. Нервы никуда не годятся. Заходи, располагайся.

- Что-то случилось? - сразу спросил Сен-Жюст. Соратник выглядел неважно, и его нервное состояние передалось и ему. - О Жанне никаких известий? Я правильно понял? Только что беседовал с одним из своих осведомителей. Ее следы теряются на западной заставе, больше никаких сведений...

- Дело не только в этом, Антуан. Боюсь, что мы тратим силы в погоне за призраками, - задумчиво сказал Робеспьер. Затрагивать эту тему не хотелось, так как разговоры о личном - это разговоры о личном, не к месту сейчас. Хотя, соратник верно угадал ход его мыслей. -  Ты, наверное, уже знаешь, что в твой декрет будут внесены некоторые поправки, через несколько дней этобудет обсуждаться в Конвенте, я хочу, чтобы ты был готов к этому. Поэтому зайдешь ко мне вечером, я передам тебе свои наработки, ты же потом покажешь мне исходный вариант.

- Я готов к их поправкам. Более того, я буду спорить, - вскинул голову Сен-Жюст. - Но почему ты говоришь о призраках? Ты считаешь, с ней что-то случилось? Я хотел обсудить с тобой, этот вопрос, Максимильян, потому что у меня не очень хорошие предчувствия. Все это похоже на похищение. Ришар был первым, кто угадал, что она - твое слабое место. Почему бы об этом не догадаться кому-то еще?

- Антуан! - нахмурился Робеспьер. - Мне кажется, что этот разговор неуместен. Не понимаю, почему ты вынуждаешь меня прямо заявлять об этом. Я говорю о призраках, потому что не может быть, чтобы никто ничего не видел. У нас ситуация обратная. Все видели, но никто ничего толком не знает. Что касается твоих аоентов, я бы хотел, чтобы ты занялся слухами о заговоре. Тоже, своего рода, погоня за призраками, только на этот раз говорят все, но никто ничего не знает. Теперь мы сами не можем разобраться, откуда идет ложная информация. То ли это я сам подлил масла в огонь, рассуждая об английских шпионах, то ли просто приукрасил слух, рассказаныый ранее Барером, если ты помнишь.

- Я знаю лишь одного человека-призрака, - тихо сказал Сен-Жюст. - Но, видимо, мне стоит об этом помолчать. Вы все считаете, что я помешан на нем и что я стараюсь приплетать его к любой проблеме. Умолкаю. Что касается заговора... Думаю, сегодня мы поднимем этот вопрос на заседании Комитета. Хочу более детально расспросить Барера. В прошлый раз не было возможности поговорить о чем-либо, кроме моего декрета.

- Антуан, я бы очень хотел, чтобы во внимание принимались менее фантастичные теории, - сдержанно ответил Робеспьер. - Что касается Барера, я не думаю, что от него многое удастся узнать, но попытаться стоит. Прости, но сейчас мне нужно закончить с бумагами, раз в Комитете предстоит дискуссия. Так у меня осводится больше времени на вечер и я смогу поработать над поправками к декрету.

- В смысле, мне уйти? - оторопел Сен-Жюст. - Для того, чтобы Максимильян старался избавиться от его присутствия через две минуты после начала разговора, должны были быть серьезные причины. Неужели ему действительно так дорога эта злосчастная аристократка?

- Как считаешь нужным, - Робеспьер сжал виски, стараясь избавиться от накатывающей головной боли. - Я просто сообщаю тебе, что хочу заняться бумагами. Ты же можешь забрать кофейник и время от времени отвлекать меня насущными вопросами.

Сен-Жюст забрал кофейник и устроился в кресле у окна, листая отчеты жандармов, которые захватил с собой. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь звуком перелистываемых страниц.

- Антуан, - Робеспьер поднял голову, оторвавшись от документов.  - Здесь депеша, где Комитет по надзору запрашивает списки заговорщиков. Объясняется это тем, что таким образом легче взять под контроль подозрительных... В чем-то они правы, но списков как таковых не существует... - он задумался, наблюдая игру света стеклянной поверхности графина с водой. -  Не могу понять, что мне здесь не нравится. Возможно то, что с подобным запросом логичнее было бы обратиться в Комитет безопасности. С другой стороны, мы же сами расширили полномочия нашего комитета...

- Вот именно. Расширили. - Сен-Жюст тоже поднял голову. - Что тебя смущает?

- То, что никто и не говорил о том, что списки будут существовать. По их мнению эти списки должны быть основаны на чем? На слухах, о которых мы только что говорили? - Робеспьер поднялся и прошелся по комнате. - И, потом, с каких это пор Комитет по надзору вообще делает подобный запрос, если, даже в теории, подобный запрос к нам, в свою очередь,  мог быть сделан Комитетом безопасности и только. Бред! Извини, не могу четко сформулировать мысль.

- От кого поступил запрос? Мы его знаем? Я готов встретитсья с этим человеком и обсудить ситуацию, чтобы понять, откуда дует ветер. Твое беспокойство передалось и мне. Я вижу два варианта развития событий. Либо слух о существования такого списка пущен умышленно - напушать наших недоброжелателей, например. Либо такой список действительно существовал в Комитете безопасности, и теперь, когда основная часть их работы переброшена под наше наблюдение, кто-то пытается узнать о его судьбе.

- Тогда Комитет по надзору запросил бы списки у Комитета безопасности, а Комитет безопасности, в свою очередь, переправил бы его нам, ты не находишь?

- А если в Комитете безопасности не хотят показывать свой интерес и действуют через своих людей в Комитете по надзору? - Сен-Жюст еще раз перечитал депешу.

- Все равно это станет известно... Если честно, я ничего не понимаю, но предлагаю сделать следующее. На сегодняшнем заседании в Комитете мы доложим об этой депеше и скажем... что Бюро общей полиции ознакомится с текущими делами и на основании этого, возможно, будут составлены списки. На самом деле мы просто выиграем немного времени и попытаемся узнать, кому это нужно.

- Хорошо, - кивнул Сен-Жюст. - Кстати... Я сегодня видел Огюстена. Он действительно собрался ехать в Аррас? Что-то серьезное?

- Да, собрался. Не горю желанием отпускать его, но Огюстен твердо решил ехать и я не верю, что мне удастся его переупрямить. Не думаю, что что-то действительно серьезное, но вместе с тем я уже не впервые слышу жалобы на действия гражданина Лебона. Полагаю, что слухи несколько преувеличены.

- Лебон - тот еще мерзавец, - задумчиво произнес Сен-Жюст.- Не знаю его лично, но до меня доходили слухи о его бесчинствах. Если он получил достаточную власть в Аррасе, то, возможно, следует действительно принять меры.

- Будем смотреть правде в глаза, Антуан, я не верю, что он превзошел Колло или Каррье.

- Нет, такого о нем я не слышал, верно, - усмехнулся Сен-Жюст. - Итак, списки заговорщиков и иностранный заговор, о котором говорил Барер. Два пункта, которые нужно обсудить. Я пойду. Встретимся на заседании, Максимильян.

- До встречи, Антуан.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вт Дек 29, 2009 2:15 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, остров Ситэ, потом – таверна «Золотой Лев», потом – квартира Эжени

Эжени, Анриетта Леба

*Анна.. Анна… Ну куда ты снова сбежала от меня? Снова ищешь своего офицера с саблей?*

Поиски Теруань теперь стали регулярными занятием Эжени. С того первого раза она теперь часто сбегает и находится потом в самых чудовищных дырах, пахнущих вином и кровью самых грязных смертных этого города. Она больше не слушает, только бормочет о доме, откуда ее много лет назад увез тот красавец.
И теперь она ищет Анну, хотя это все уже не важно. Никто не важен. Элени правильно все поняла, когда пришла утешить и поддержать, предлагая сделать что угодно, чтобы отвлечься – даже вместе оставить Париж. Но она ведь честно признает, что никогда-никогда не любила. Для нее все слова о любви и смерти – просто слова, она не поймет. И будет пытаться заставлять жить на каком-то другом, своем языке. Элени – хороший друг. Лучший. Но сейчас друзья тоже не нужны, потому что теперь не нужен никто-никто, потому что теперь ничто на свете уже никогда не вернет Камиля.

И они больше не увидятся никогда в вечности. И даже после вечности. Он теперь тоже это знает, он теперь не хочет ее видеть. И расхотел еще тогда. Может, не искать Анну, а искать Камиля? Есть же в Париже где-то то место, где он обещал ее ждать после смерти. Он сам говорил и хотел показать, только не показал. И надо просто обойти каждый дом и двор. А если найти место – может, однажды он все-таки придет?

Эжени бессознательно свернула к Новому Мосту, чтобы уйти с Ситэ. Легкое столкновение, впрочем, слегка вернуло ее на землю. *Черт, я же не хожу больше в сторону Нового Моста*

Эжени растерянно подняла глаза на миловидную девушку… Кажется, она когда-то ее уже видела… Да, еще во времена премьеры Моцарта, неприятное ночное приключение с хорошим концом. И Камиль... Как будто это было уже не с ней. *Я, видимо, ее сильно толкнула… И корзинка у нее упала…* -Вокруг валялись какие-то овощи. Капуста… несколько картофелин…

- Гражданка, не беспокойтесь, я заплачу, - торопливо сказала Эжени.

Анриетта шла к таверне "Золотой лев". Отнести еще один конверт с деньгами для сестры Анри.

Солнце село, да и небо уже теряло последние краски заката.
С наступлением темноты девушка начинала нервничать, и сейчас уговаривала себя идти спокойно.
"Только отдать конверт и быстеее возвращаться... не задерживаться там ни на минуту. И надо было сначала отнести конверт, а потом идти за овощами", - корзинка сама по себе не была легкой.
Анриетта испуганно отскочила от проехавшей мимо повозки.
А пройдя еще несколько шагов чуть не столкнулась с женщиной, которая о чем-то задумалась. Но корзинка все-таки выпала и овощи рассыпались.

"Кажется, мы уже где-то встречались... ну, конечно! возле собора..."
Анриетта вспомнила тот вечер.

- Не беспокойтесь, - Анриетта улыбнулась, наклонилась и подняла капусту, - с ними ничего не случилось...
Овощи вернули в корзинку.

- Я Вас помню, Эжени.

Эжени помогла собрать овощи, хотя несколько неудачно, так как на некоторые она успела наступить, заодно сломав каблук.

- Это не неприятности, это пустое, - пояснила она Анриетте, - Я Вас тоже помню, Анриетта. Это было счастливое время, и Вы вызвали к жизни мои самые лучшие воспоминания. Воспоминания, наверное, тоже живые. Мы умираем. А они продолжают себе жить где-то там, у себя, в доме для воспоминаний и вечно радуются или грустят… Ну, все, две картофелины я все-таки раздавила, но остальное все цело.

Действительно, это было счастливое время... и все было совсем не так, как сейчас. Может быть, было меньше холода в сердцах? или это просто ей так кажется?
И воспоминания... да, живые. Но все равно - попробуй коснуться прошлого... никто не сможет этого сделать. Даже, наверное, тот рыцарь из сказки.

- Эжени, что-то случилось? - осторожно спросила Анриетта и взяла ее под руку, - какие холодные у Вас руки...

А картофелины... что ж, голуби склюют то, что осталось.

Эжени мягко отстранила девушку и взяла в руки собственную безнадежно испорченную обувь.

- У меня все случилось, Анриетта, - пробормотала она, - И это, наверное другими словами называется, но и слов подобрать я не могу, правда. А если Вы знали его, то и объяснять было бы не надо, но Вы его не знали, того, кого я ждала каждый вечер у Собора и буду ждать теперь уже всегда, удаляясь от него с каждой секундой все дальше, - Она с размаху бросила испорченную туфлю в Сену, наблюдая, как расходятся круги. А ходить босиком теперь можно, потому что Камиль не видит. И никто теперь не видит. Подумав об этом, Эжени выбросила туда же вторую туфлю, - Анриетта, не волнуйтесь и не переживайте, я сумасшедшая, и когда-то у меня не было обуви, а я тогда совсем неплохо жила. И Вы тоже живите весело. Вам ведь, наверное, пора? Совсем поздно, родные будут беспокоиться.

Анриетта с беспокойством посмотрела на Эжени, но не стала возражать. В конце концов, это ее жизнь и никто не имеет права вмешиваться в нее.

- Мне очень жаль, Эжени, - Анриетта взглянула ей в глаза.

"Опять прошлое? это то, что нам остается... сгоревшие письма, увядшие цветы" - девушка загрустила.

- Мне нужно занести кое-что в таверну "Золотой лев"... может быть, Вы хотите пойти со мной?

"Пожалуйста, я так не хочу быть там одна сегодня..."

- А? – Эжени отвлеклась на зрелище кругов на темной воде Сены, - Да… Конечно, Анриетта. Это малость, которую я могу сделать для Вас в благодарность за память о моем волшебном феврале. Это правда было настоящее волшебство, как в сказках, поверьте. А потом злая снежная королева приняла облик весны и все убила, - Она подстраивалась под мелкие шаги Анриетты, - А какое письмо Вы должны передать? Мне казалось, Вы слишком юны для любых историй, которые могут происходить в тавернах.

Анриетта коротко рассказала о своем знакомстве с Анри и о том, что его сестра нуждается в поддержке.

- И вот поэтому я туда хожу, - завершила Анриетта свое повествование, - пришли...

Анриетта толкнула дверь и стараясь не смотреть по сторонам подошла к хозяину таверны.

Эжени слушала девушку с возрастающим вниманием. В образах, которые мелькали в голове Анриетты было что-то странное… ускользающее… И таверна «Золотой Лев» не похожа на приют благотворительности и добрых сердец… Здесь много аристократов… И у многих жуткие мысли, а сам хозяин… О господи, да он настоящий заговорщик. И специально держит этот притон ради тайных задних комнат. Эжени дернула Анриетту за руку, стараясь не попасть по корзинке.

- А этот Анри, он точно стоит того, чтобы ходить по тавернам? Вообще какой он? - В этой истории что-то не сходилось. Не может нормальный человек или даже его друг просить молодую девушку носить что-то в таверну, где собираются аристократы, хозяину которой к тому же известно, что есть что-то, совершенно не связанное с планом помощи сестре…

- Ну... он приятный человек, с хорошими манерами, - замявшись ответила Анриетта, - и производит впечатление честного гражданина.
Девушка отдала конверт хозяину, попрощалась и постаралась как можно быстрее выйти на улицу.

- Он при первой встрече сказал, что нехорошо, что я хожу одна и предложил иногда провожать меня от лавки до дома... а почему Вы спрашиваете, Эжени?

Эжени не очень знала, с чего начать объясняться. Задумчиво она провела босой ногой по поверхности лужи. Какая же тварь ее так решила использовать? Скормили ей сказку про бедного человека, который вроде как ее случайный знакомый. Но зачем тогда конверт? И ведь хозяин точно не собирался пусть деньги в дело, и прекрасно знал, кто послал эту девушку… И в его мыслях был совсем не некий Анри. А еще там была фраза о том, что «план работает».

- Не знаю, - протянула Эжени, рассматривая апрельские лужи, - Я сама не знаю даже чего не знаю. Не бери пока в голову, Анриетта. А ты часто с ним видишься? И он просто провожает тебя?
Анриетта поставила корзинку на землю. Нужно было немного отдохнуть – корзинка все руки оттянула.

- Я вижу его несколько раз в неделю, когда захожу в лавку. Потом он угощает меня кофе и провожает до дому. Да, просто провожает, и мы беседуем... просто о том, что видим.
Девушка покачала головой, глядя на босые ноги собеседницы...
«Ей же, наверное, холодно... неужели ей не хочется себя беречь?»

Значит, вечером несколько раз в неделю… В кофейне недалеко от дома... В мыслях девушки нарисовался отчетливый образ. Нестарый живой и обаятельный человек со слишком белыми руками для разнорабочего. И в таверне тоже сидят аристократы… С одной стороны, Эжени знала, что можно ошибиться и просто лишить девушку друга, а друзей у нее явно не так много. С другой стороны… Надо подумать. Одной. И свой способ подумать она знала. Пора зайти домой.
- Я вижу, ты забиваешь сейчас себе голову моей историей и моими неосторожными словами. Не делай так и не думай об этом, у меня вообще слишком богатая фантазия. Ты рассказала мне интересную историю, и, возможно, из нее выйдет интересная пьеса с непредсказуем финалом. Только не сбегай с этим Анри из дома, ладно? У таких историй конец всегда печальный, уж поверь. Ладно, Анриетта, время позднее, я провожу тебя домой и напишу первый акт. Еще раз спасибо за прекрасное воспоминание, я не думала, что еще когда-нибудь буду снова писать пьесы.

-У меня тоже богатая фантазия, - улыбнулась Анриетта, - я же все-таки художница. А Вашу пьесу... надеюсь, я когда-нибудь увижу ее в театре.
Девушка снова взяла корзинку.
- Спасибо, что провожаете меня... я рада снова Вас видеть.
«Можно превратить реальность в сказку. А можно фрагменты сказки сделать реальными».
Девушка вспомнила о своих картинах, которые, казалось, никогда не покинут пределов ее дома.
- Зачем же мне сбегать из дома с кем-то... когда у меня есть жених? – девушка тихо рассмеялась.

*А тебе даже когда его не станет уже бежать от него будет некуда. И неважно, любит он или нет*, - подумала Эжени, перепрыгивая особо большую лужу, - Знаете, Анриетта, я не знаю, что Вам ответить. Я хотела бы согласиться с Вами и посоветовать никогда-никогда не расставаться. Но не могу, правда. Но и сказать Вам про судьбу и обстоятельства, которые рушат судьбы тоже не могу, потому что это уже не моя тайна. Поэтому давайте вот на чем расстанемся. Я напишу пьесу и посвящу ее Вам. Но Вы за это подарите мне первый портрет, который нарисуете в ближайшее время. По рукам?

- Обстоятельства... они бывают сильнее нас, и я не хочу сейчас думать об этом, - Анриетта вздохнула и обошла очередную лужу, - любой портрет? – немного удивилась девушка, - хорошо, договорились. Но, вот мы и пришли...

- Ну тогда до свидания, - Эжени помахала Анриетте рукой ушла назад в сторону Ситэ. К своему дому, в котором ее не было уже много дней, пока они жили в склепе с Теруань. Ключ от входной двери она успела потерять при столкновении с Анриеттой… Значит, боевых действий не избежать. Эжени постучала в дверь. На пороге возникла старая женщина, которой она бросилась на шею.

- Мадам Симон, это правда я. Пожалуйста, не плачьте, плакать надо не по мне, а по нему. Я ненадолго.

- И где ты была? – Мадам Симон все равно разрыдалась, и теперь вытирала глаза одной рукой, а другой отстранила Эжени и погрозила ей пальцем, - Ты совсем что ли рассудка лишилась? Или сидишь на кладбище?

- Нет, нет, мадам, я в тихом месте, я живу у подруги, я не могу теперь жить одна… И он сюда не придет…

Мадам, продолжая плакать, отвесила Эжени хорошую затрещину, которую та удивленно пропустила.

- Марш в дом. Будешь ты жить там, где у тебя дом. А если, - старуха как всегда легко перешла от распоряжений к рыданиям, - Если Камиля нет у тебя, то в других местах ему и подавно делать нечего.

- Есть чего, - Эжени снова обняла мадам Симон, - Он обещал мне показать, но… И я должна найти его, я не хочу удаляться от него, понимаете? И никогда не поверю, что он никогда не придет.

- Марш в дом, - сдавленно проговорила мадам.

Эжени поднялась к себе на второй этаж.

Комната почти не изменилась. Пожалуй, здесь стало пыльно. И камин больше не горит. Наверное, приводить сюда Анриетту было большой ошибкой. Эта квартира изначально была создана только для двоих. Как ни странно, со временем в ней нашлось место для Элени. Но прежде всего должны быть только двое.

Диван, на котором они сидели всю ночь в последнюю встречу. Тоже пыльный, даже мелкий рисунок кажется потертым. Впрочем, новых вещей в этой комнате никогда не было – у Эжени всегда был некоторый беспорядок, и при этом она всегда предпочитала вещи с историей новеньким вещам с иголочки. Теперь каждая вещь в этой квартире может рассказать историю про Камиля… Но некоторых рассказчиков, которые сейчас сидят в сундуке в углу комнаты она попросит сегодня рассказать другую историю.

*У меня есть кукольный театр, - начала размышлять Эжени, - Есл это – пьеса, то я должна ее прожить. И мне так проще думать. Итак, главным злодеем будет Феликс, он правда очень злой человек. А девушку сыграет Элени, потому что она самая красивая. И вот злодей знакомится с девушкой… Далее Эжени изложила сама себе историю, рассказанную Анриеттой при помощи кукол, - … И вот тут злодей дает ей деньги и посылает в сомнительную таверну, где собираются заговорщики, которым нужны... За которыми наверняка следят, и девушку в любой момент тоже могут посчитать заговорщицей, а это будет ударом по репутации, например, ее брата, который занимает видный пост, - И теперь есть много вариантов финала. Она встречается с Анри раз в несколько дней. Есть шанс, что я ошиблась, и моя фантазия творит со мной злую шутку. Мне надо его увидеть и тоже рассказать ему эту историю. После этого, если я не ошиблась, надо будет все рассказать ее брату. Или может злодей окажется не таким злодейским и у него проснется совесть. Камиль ведь верил в то, что люди просто уснули. Ему бы не очень понравилось, что я ввязываюсь в эту историю, но сам бы точно вступился. И поэтому я, как всегда, ввяжусь в эту историю. Может быть, в итоге получится красивая легенда… Или пьеса… Надо с ним поговорить, кофейню я видела по дороге к дому Леба, а Анриетта говорила про ранний вечер*.

Эжени сложила кукол в ящик и села к столу записывать первый акт новой пьесы. А портрет… Анриетта увидит очень красивый и хороший сон, надо просто подумать, что именное ей показать. Останется надеяться, что она сумеет нарисовать героя из сна таким, каким он был на самом деле. И тогда их в комнате снова будет только двое.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вт Дек 29, 2009 4:16 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Париж.

Бьянка, Клод Орсэ, Робеспьер.

Бьянка не находила себе места, получив записку Огюстена. Они едут! Едут! Дорожная карета отправляется сегодня в полночь! Наконец-то они исчезнут на несколько дней! Однажды Марат сказал, что сплетни и слухи недолговечны, и их срок жизни ограничен. Сколько раз она убеждалась в его правоте! Поэтому надеялась, что по возвращении история Жана Клери потеряет свою актуальность, и она сможет спокойно вернуться к работе над газетой. Вещи были собраны. Она давно не собиралась с такой тщательностью. Огюстен, наверное, будет смеяться, увидев ее дорожный сундук. Но когда-нибудь ведь можно себе позволить побыть просто красивой женщиной, а не существом в сером платье, которое вечно прячет глаза, чтобы лишний раз не привлекать внимание… Оставалось всего одно незаконченное дело. Клод Орсэ, один из агентов ненавистного Ордена, до сих пор находился в тюрьме. Он не мог воспользоваться своими особыми способностями, потому что регулярно получал опиум. (Для себя Бьянка сделала вывод, что они совершенно случайно совершили открытие!). Собравшись с духом, она отправилась к Тюильри и, вложив в руку жандарма записку, попросила передать ее Робеспьеру. На всякий случай, она написала в записке всего два слова. «Жюльетт Флери». Он поймет.

Робеспьер быстрым шагом спустился в галереи и пошел к выходу. Жаль, что он никогда не обращал внимания, где обычно поджидает Огюстена Жюльетт Флери, это значительно облегчило бы поиски. Но она сама нашла его, выйдя из тени за табачным киоском. Или, лучше сказать, материализовавшись, так как секунду назад там никого не было. - Добрый вечер, гражданка Флери. Что у вас случилось?

- Я уезжаю в Аррас, - сказала Бьянка, глядя на него счастливыми глазами. - С Огюстеном. Думаю, эта поездка займет как минимум неделю. Но у нас осталось неразрешенное дело, требующее моего присутствия. И я хотела бы предложить вам вместе навестить гражданина Орсэ.

- Не думаю, что эта поездка может способствовать положительным эмоциям, - сказал Робеспьер. - Но поступайте, как считаете нужным, возможно, это и к лучшему. Что же касается Орсэ... Я вижу, что вы настроены весьма решительно. Скажите, у вас есть какой-то план действий? Расскажете, что вы задумали?

- Я думаю, что его смерть ничего нам не даст, - заговорила Бьянка. - Что касается его знаний по интересующему нас вопросу, то теперь я уверена - он не врет, когда говорит, что не знает, где находится этот человек - Лайтнер, он же Дидье. Видимо, Лайтнер сам выходит на связь со своими агентами и благоразумно не сообщает им своего местопребывания в Париже. Исходя из того, что Лайтнер не сделал ни одной попытки, чтобы освободить Орсэ, мы можем сделать вывод, что он затаился. Я неоднократно прогуливалась у дома Ришара и следила за ним, насколько могла, я наблюдала за его соседями. Ничего. Лайтнер больше не появлялся. Я хочу предложить Орсэ стать нашим осведомителем. Приманкой. Рано или поздно, Лайтнер выйдет на связь. И тогда мы его поймаем. Или хотя бы попытаемся. Если же Орсэ не согласится, я убью его.

- Вы уверены, что наших объединенных усилий хватит для того, чтобы без лишних жертв поймать его? - спросил Робеспьер. - Поймите, я хочу знать, какой риск может быть в первую очередь для окружающих.

- Этот человек беспринципен и опасен. Согласитесь, если он еще раз попытается воздействовать на вас или Сен-Жюста, это может закончиться черт знает чем. Да, гоняться за ним рискованно. Но это лучше, чем сидеть, сложив руки, - жестко сказала Бьянка.

- Разумеется, мы не можем ему позволить гулять по Парижу и заниматься тем, чем он занимается, - поднял руку Робеспьер. - Я хочу хотя бы приблизительно знать, как действовать, если что-нибудь произойдет в ваше отсутствие, вы осведомлены о них лучше, чем кто-либо другой. Впрочем, об этом можно поговорить и позже, по дороге назад. Сейчас - едем.

***

Три дня на опиуме между сном и явью. Это было хуже, чем то, что сделал с ним Сантьяго и все та же белобрысая бестия. Лайтнер, наверное, уже тоже под стражей или в родном Лондоне. Селеста не откликается. Клод Орсе поджал под себя затекшие ноги и снова все прикинул. Итак, он может повторить судьбу Шарлотты Корде и отправиться на эшафот и в учебник для неофитов. А может… Нет, простить белобрысую бестию и стать уже вторым агентом, погибшим исключительно по ее вине? Бешенство против воли захлестнуло Орсе так, что пришлось вцепиться зубами в костяшки пальцев, теперь обкусанные до крови – дурная привычка. Нет, не давать волю бешенству. Выжить. Отомстить.

- Гражданин Орсэ, - тихо обратился к заключенному Робеспьер, когда жандармы оставили их. - Гражданка Флери хочет говорить с вами. Надеюсь, что ее предложение устроит вас и будет взаимовыгодным. Иначе... не воспринимайте это как пустую угрозу, но я вам не завидую.


Клод Орсе посмотрел на говорившего мутными глазами, близоруко щурясь. Очки разбились от неосторожного движения во время очередного опиумного забытья. Он кивнул головой



- Мы хотим предложить вам сотрудничество, - заговорила Бьянка. - Вы помогаете нам найти Реджинальда Лайтнера, становитесь нашим доверенным лицом и в результате сообщаете нам, когда и где мы сможем его арестовать. Взамен на это мы оставляем вам жизнь.


Клод Орсе нервно рассмеялся, - Я не знаю, где искать Реджинальда, Вы что, с ума сошли? Его местонахождение не известно ни одному из агентов.



- Я понимаю. Но это - вопрос времени. Рано или поздно он захочет с вами связаться. Думаю, он знает, что вы были арестованы, но не знает, что к этому приложила руку и я, - Бьянка взглянула на Робеспьера. Тот кивнул. Значит, она говорит верно.


- Также мы надеемся, что вы будете искренни в своем решении помочь нам, - добавил Робеспьер. - Решайтесь.



Клод Орсе снова кивнул, нашарив, наконец, рукой с обкусаннми костяшками остатки очков.


- Перестаньте разговаривать жестами, - жестко сказала Бьянка.


Терять Клоду Орсе было явно нечего. Ничего, не Реджинальд так другой глава Таламаски... а вот Белобрысая - одна такая. Однажды они до нее доберутся. Пусть играет с ним как хочет, досье от этого будет только полнее, - Да, - ответил Клод.


- Вы отрекаетесь от Ордена? - вскинула брови Бьянка. - И готовы предать вашего Главу? Я правильно вас поняла?


- Да, - повторил Клод Орсе.


- Вы готовы поклясться, что скроете все, что с вами произошло здесь и не будете натравливать на этих людей своих друзей? Таких же, как я? - тихо и отчетливо спросила Бьянка.


- Да, - снова ответил Клод Орсе.

- Говорить вы можете все, что угодно, - тихо сказал Робеспьер. - Боюсь, что мы вынуждены будем потребовать доказательства вашей искренности, гражданин Орсэ. Что это будут за доказательства, решит гражданка Флери.

Бьянка кивнула и выразительно взглянула на дверь. Оставшись наедине с Орсэ, она решительно шагнула к нему, и, дернув на себя, прокусила его шею. Вереница образов... Отрывки из его исследований, огромное количество стран и городов, и верность своему делу. Где-то в его мыслях прочное место занимал Сантьяго. И Лайтнер. А еще - усталость и желание, чтобы все закончилось. Любой ценой. Он сломался и был готов выполнить их требования. Бьянка отпустила его и выглянула за дверь, приглашая Робеспьера войти. - Доказательства получены. Он действительно согласен.

- Остается надеяться, что этот человек нас не разочарует, - бросил Робеспьер. - Вы можете быть свободны, гражданин Орсэ.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Дек 30, 2009 3:34 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, Тюильри
Элени, Барер

- Эй, гражданка, вы потеряли кошелек!

Элени вздрогнула и резко обернулась. Молоденький офицер отдал ей честь и засмеялся. Одно и то же. В последнее время город наводнили военные, которые возвращались в краткие отпуска, чтобы передохнуть и ринуться дальше защищать свою революцию. Не страну. Революцию. Потому что этих мерзких людей Элени никогда не мешала с понятием Франция. Они бьяются за игру, которую сами придумали. Что ж, ей некуда торопиться. И она дождется того часа, когда по улицам можно будет вновь ходить спокойно, когда к женщинам будут относиться, как к женщинам, а не как к грязным подстилкам, когда… Да что тут говорить, только расстраиваться!

Впервые за много лет Элени чувствовала себя одинокой. Театр умирал на глазах, это был уже не тот Театр, который стал когда-то смыслом ее жизни. Однообразные постановки и дешевые костюмы. Казалось, Арман настлько охладел к происходящему, что намерянно делал их существование безрадостным. Но больше всего Элени переживала не из-за Театра. Она потеряла Эжени. В тот день, когда она узнала о казни Демулена, ее сердце сжалось от боли за подругу. С тех пор она придумывала, как встретит Эжени, что ей скажет и как будет возвращать к жизни. Она даже решила покинуть Париж, если Эжени пожелает! Но мысли и планы оказались напрасными. «Я не могу», - сказала Эжени, и взглянула на нее безучастными глазами, в который было написано: «Уходи». Элени все поняла. И больше ее не беспокоила.

Сейчас ей предстояло пренеприятнейшее дело – Арман получил распоряжение от Комитета общей безопасности представить полный набор документов Театра – записи об уплате налогов, акты проверок со стороны чиновников и всей прочей шушеры, свидетельства о благонадежности на всех членов труппы… Элени не сомневалась, что легко справится с этой задачей, ее смущал лишь сам факт посещения Тюильри. Чудесный дворец, которым она, будучи членом Парижского собрания, тайно любовалась, улучив несколько свободных минут, и будучи уверенной, что за ней не следят… Во что его превратили эти демоны? Он был разворован и изуродован, а в комнатах, где по праву столько времени проводили члены королевской семьи, теперь расхаживали мелкие буржуа, захватившие власть…


Горько вздохнув, Элени переступила порог дворца и назвала имя одного из чиновников. Через секунду она уже оглядывала стены и потолки в его кабинете.

- Я занят! – у Жака Вилькье, третьего секретаря Комитета Общей безопасности с утра было отвратительное настроение. Жена совершенно разучилась готовить. Завтрак… Помилуйте, ЭТО – не завтрак. Омлет должен быть приготовлен только на медной сковородке, как это делала его мать. Сколько можно повторять ей? Или просто выкинуть ее чугунную сковороду? Никакого вкуса – почти известь. А кофе… хорошо, Кларисса хоть экономит. Ради экономии можно выпить и ячменный. Но не вскипяченный по второму разу же! И как после такого начала дня прикажете работать на благо отечества?, - Я занят, - повторил он гражданке, которая одним нагловатым видом уже будила в нем ненависть. А ведь еще предстоит пережить мерзкий обед. Да еще и теперь в связи с последними нововведениями в Комитет Общественной Безопасности зачастили члены Комитета Общественного Спасения. Вот, например, Барер. Забежал вчера на пять минут, по дороге в Конвент и ласково спросил, не нуждается ли Жак в прибавке к жалованию в связи с рождением пятого ребенка. Спрашивает еще. Конечно, нуждается. Но ровно в тот момент, когда Жак готов был рухнуть к ногам благодетеля, тот с улыбкой заметил, что это действительно вопрос насущный и решаемый прямо со следующего месяца. Как раз Бареру нужен помощник для третьего секретаря, а кто кроме Жака лучше умеет разобрать каждую букву в каждой бумаге, да пронумеровать, да подшить? Оценил, зараза ведь, признало начальство наконец! Только с признанием теперь в углу красовались три пачки документов, ожидающих подготовки в архив с изложением краткого содержания каждого документа для упрощения гражданам комитетчикам поиска в былых славных деяниях на благо Отечества. Жак Вилькье потер лоб рукой и принял важную позу. Черт возьми, гражданка никуда не делась.

- А вы что тут сидите, гражданочка? – снова переспросил он, повысив голос, - Вам все сказали, я занят. А Вы даже в очередь на прием не записаны. Уж точно не в числе первых десяти, потому что первые десять, - чиновник перешел на язвительный тон, - И вовсе сегодня не гражданки, а граждане. Приходите после обеда, попробуйте записаться на пятницу вечер, - - Он демонстративно распахнул дверь кабинета, вокруг которой столпилось немало просителей, - Гражданка не записана, следующий!

- Завтра после обеда я не смогу прийти, чтобы записаться, - спокойно сказала Элени, вперившись взглядом в чиновника. Мелкий чиновник, а туда же.. Власть... Деньги... Чугунные сковородки и, видите ли, не так подогретый кофе. От отвращения Элени передернуло, и она решила не читать его мыслей. В голове лениво шевелился вопрос: опозорить его перед всеми, отдав мысленный приказ закукарекать или станцевать вальс, или оставить в покое?

Барер подошел к Тюильри, собираясь, как всегда, стрелой пролететь сквозь толпу просителей к своему кабинету, не забывая избирательно собирать прошения и расточать извиняющиеся улыбки занятого человека и, уже совсем избирательно, обещания разобраться и комплименты особо симпатичным гражданкам. В конце концов, даже в Париж пришла весна. Сегодня вспомнилась родная Гасконь… Еще немного, и по всему краю до самых Пиренеев зацветет лаванда. Жаль, что он не поэт, а прежде всего, политик и действительно занятой человек. Кстати, о занятости. Надо забежать проверить, как продвигаются дела у гражданина Вилькье – мелкой сошки, которую он вчера осыпал комплиментами, заодно скинув со своих личных секретарей огромная часть работы, которая хотя и не являлась срочной, но для будущего являлась важнейшей. Он не стал объяснять никому, почему приводить в порядок архив надо не «когда будет время», а прямо сейчас. Впрочем, этим никто и не интересовался. Если Барер хочет взять на себя дополнительную рутинную работу – пусть так и будет. А между тем, это не просто рутина. Последние события подтвердили его уверенность в том, что к процессу против них самих надо быть готовым каждую секунду. Сегодня – корона, завтра – гильотина… Обстоятельства. И вот когда призрак гильотины замаячит уже перед Комитетом Общественного Спасения, тогда и пригодятся тщательно отобранные бумаги из тайных архивов, только ждущие своего часа… Да, быть готовыми к процессу и к новому повороту каждый день. И количество просителей, которое кажется растет прямо на глазах подтверждает это. Сейчас они протягивают жалобно руки, а завтра этими же руками будут готовы разорвать Комитет… Нет, все потом, все потом. Проверить Вилькье и вперед, к текущим делам. Бедняга сегодня сидит в общественной приемной Комитета Общей Безопасности, - вспомнив это, Барер изменил маршрут, не сбавляя темп. Между тем, в приемной, кажется, сегодня было весело. А ровно посередине означенной приемной стояла просто невероятно красивая гражданка, - он машинально выпрямился и поправил манжет.

- Гражданка не записана, - донеслось из-под двери, за которой, видимо, скрывался Вилькье, - Следующий.

Неожиданно Бареру пришла в голову почти шальная по нынешним временам идея. Мальчишество… А может просто – Гасконь, весна, воспоминания… И гражданка как будто из салона мадам Жанлис… ныне покойного салона.

Быстро подхватив гражданку под руку, Барер обратился одновременно к просителям и к чиновнику за дверью.
- Прошу прощения, гражданка проходит без очереди. Дело государственной важности. Простите, гражданка, задержался, - обратился он к явно недоумевающей гражданке и провел ее в кабинет, захлопнув дверь, на прощание улыбнувшись толпе, - Граждане, не беспокойтесь, гражданин Вилькье сегодня будет работать до рассмотрения последнего прошения. И никакой записи. Я – противник бюрократии, которая неуместна, когда речь идет о благе простых граждан.

На последних словах Вилькье издал сдавленный стон.

Захлопнув дверь, Барер обратился к нему.
- А между тем, Жак, гражданка правда пришла с обращением по моему поручению, а я не успел предупредить. Виноват, - развел руками Барер, лукаво поглядывая на Вилькье – попробуй, мол, скажи, что и правда я виноват.

Элени была ошарашена напористостью месье и его деловой хваткой. У него было узкое породистое лицо истинного аристократа. А может быть... Заглянув в его мысли, она поняла, что не ошиблась. Бедные аристократы вынуждены теперь скрываться под масками непристойности и хамства - качеств, безусловно, ставших популярными в Париже. Но этот месье был другим. Не таким отвратительным. Даже приятным. Внешне он напомнил ей Сантино - учителя Армана, который одно время гостил в Театре. Элени подавила улыбку. Она поддержит его игру. Первым делом она выхватила из мыслей окружающих его имя. - Благодарю вас, гражданин Барер. Я пыталась объясниться с гражданином, но, увы, он не успел меня выслушать. Видимо, очень занят. Я принесла бумаги, касающиеся нашего театра. Вот они.

Барер чуть не удивился по-настоящему, но потом почти мрачно подумал, что, вероятно заслужил в этом городе столь высокую известность, что о сохранении инкогнито даже для флирта с симпатичными гражданками остается только мечтать.
- Гражданин и правда занят, гражданка, - одобрительно кивнул он, - Но дело действительно важное. Давид… Сегодня – заседание…Думаю, возникнет вопрос - бросил он ничего не значащий набор слов в сторону несчастного Вильке. Впрочем, Давид раз в два месяца вспоминает про театры, выныривая из живописи и предлагая провести ревизию этих самых театров, о которой забывает на следующий же день. И если успеть заскочить к художнику до заседания, он и правда может в очередной раз выступить с данной идеей.

Вилькье заколебался и пробежал бумаги взглядом.

- Но гражданин, бумаги составлены не по форме. Ну посмотрите сами… Титульный лист оформляется не так. Отчетность по налогам написана на листе с двух сторон, когда надо – с одной. Акты… Да тут надо все переделывать… Ну Вы же юрист, гражданин Барер, - умоляюще протянул чиновник.

- Конечно, юрист, - улыбнулся Барер, -Как и абсолютное большинство тех, кто заседает сейчас в Тюильри или работает. Но не всем же быть юристами, правда, Жак? Не думаю, что небольшой театр может позволить себе нотариуса. И мы же не звери, чтобы требовать от гражданки нанять его на собственные деньги вместо того, чтобы купить себе пару перчаток, верно? – Барер, снова подхватив гражданку под руку, направился к выходу.

- А бумаги-то, бумаги? – взмолился Вилькье.

-А бумаги отдай Жану, моему второму секретарю, - ответил Барер, - Я лично все поправлю и надеюсь быть принятым без очереди, - он лукаво взглянул на чиновника.

Элени позволила вывести себя из кабинета. Непринужденно болтая, они дошли до выхода и остановились. - И как все это понимать, гражданин Барер? - ослепительно улыбнулась Элени.

- Да никак, гражданка, - усмехнулся он в ответ, - Поймите, я буду так занят, что не успею поправить Ваши бумаги, но Вилькье их одобрит в любом случае. Понимаете правила игры?

- К сожалению, да, - она опустила глаза, изучая пол. Как тут грязно! Элени на секунду вспомнила, как однажды, стоя у Тюильри, наблюдала за принцессой де Ламбаль. Красавица принцесса изящно взмахнув веером, что-то объясняла камердинеру. На ней было светло-голубое платье, оттеняющее ее смеющиеся синие глаза, а в руке она сжимала крошечный медальон с брилиантами изумительной работы. Этот медальон Элени запомнила особенно четко. - Итак, что дальше?

- А я вот сейчас думал о том, помог бы я Вам, будь Вы стары и уродливы, - снова улыбнулся Барер, - Итак, подведем итог. Обстоятельства просто сложились в Вашу пользу. А я просто сумел ими воспользоваться для того, чтобы провести полчаса в компании красивейшей женщины Парижа. И если они превратятся в сорок пять минут, - а именно столько оставалось до начала заседания Комитета, - Я буду просто счастлив и решу, что весна удалась на редкость. В обмен на четверть часа предлагаю чашку кофе в галерее Тюильри.

- Не могу отказать вам после того, как вы любезно помогли мне справиться с неприятным делом, - кивнула Элени. Она вдруг подумала, что сейчас исполняется самое заветное желание из ее прошлого - побродить по Тюильри, не боясь быть кем-то замеченной и выдворенной вон. Правда, тогда она представляла себе все это несколько иначе. Симпатичный политик тем временем уверенно провел ее сквозь охрану и усадил за столик. - А вы не боитесь, что на вас напишут донос, гражданин Барер? - Элени не смогла удержаться от язвительного вопроса. Казалось, что все тут пропитано амбициями и своеобразным соревновательным духом - не оказаться на гильотине первым. - Что если я шпионка? Или заговорщица?

Барер рассмеялся. Нет, гражданка оказывается не только красива, но и умна. Да и манеры упорно воскрешают в памяти парижские салоны конца восьмидесятых. Не зря гражданка интересуется…

- Ну, например, если на Вас поступает донос, что Вы – бывшая аристократка и виновны в заговоре, то я заявлю, что донос был составлен моим личным секретарем, а я специально Вас задержал близ Тюильри, чтобы Вас было проще задержать. Я не герой и не всесильный творец, гражданка…, - Он намеренно оборвал фразу на том месте, где должно было находиться имя женщины.

- Дюваль. Элени Дюваль. Я - ведущая актриса театра, документы которого вы любезно согласились просмотреть, - улыбнулась Элени. Ей нравилось внимание этого человека. Во всяком случае, он не был груб, как Сен-Жюст и фанатичен, как Робеспьер.

- Бертран Барер, Комитет Общественного Спасения к Вашим услугам, - с некоторым сожалением представился Барер, - и не напоминайте мне о любезностях, я Вас умоляю. Тем более, в театре я не был много лет, и сейчас хоть так познакомлюсь с театром, в котором играете Вы... Комеди Франсэз? Вы ведь достойны самого лучшего, я думаю.

- Театр вампиров, - с достоинством произнесла Элени. Она знала, что Комитет играет руководящую роль в политике Франции на данном этапе, но не считала нужным раболепствовать, лишь услышав подобное звание. В конечном счете они все умрут, в Театр вампиров - вечен. На стол тем временем поставили сахар. Судя по всему, члены Комитета ни в чем себе не отказывали. - Ваши коллеги год назад активно посещали наш спектакль "Мадам гильотина", - продолжила Элени. - Возможно, вы слышали о нем? Также громкой премьерой был "Моцарт" Эжени Леме.

- Слышал, конечно... мадемуазель, - запрещенное слово - но гулять так гулять, - К сожалению, я не располагаю таким количеством свободного времени, как мои коллеги, но слышал о Вашем Театре много. Видимо, Вы и есть та прекрасная и загадочная актриса, к которой мой приятельно из Комитета готов был лезть под балкон петь серенады.. Что ж, хорошо что у меня плохой голос, - усмехнулся Барер, - У нас на юге любили этим развлекаться. Но Вы и правда не только известная актриса одного из известных театров, но и самая загадочная актриса самого загадочного театра в Париже, - он наморщил лоб, припоминая сплетни, которые одно время упорно ходили на этму тему.

- О чем вы? - вежливо спросила Элени. Она сразу поняла, что этот месье говорил о Сен-Жюсте - год назад благодаря ее усилиям Архангел смерти тщетно обивал пороги театра, пытаясь заслужить ее благосклонность.

- Да если бы я слушал сплетни, - рассмеялся Барер, - Но сам никогда не верил в эту чушь, хотя ей сейчас наполнен весь Париж. Не переживайте и не обижайтесь, Элени, прошу Вас. Год назад сплетничали о Вашем театре, а теперь ходят на Ваши спектакли только потому что они хороши. Сейчас все бегают к Ленорман, но она несет чушь, и ее через год забудут, а Вас - нет.

- Ленорман? - слегка нахмурилась Элени. Эту женщину она запомнила слишком хорошо. Не так давно она оказалась в этом салоне, получив странную записку, в которой намекалось, что она увидит там Эжени. И была глубоко поражена театром абсурда, который разыгрывался этой дамой под видом предсказаний. Конечно, дама была мошенницей. Она мечтала о славе, и готова была на все, лишь бы прославить свой салон. Однако, ей везло, и иногда ей удавалось предсказать что-то верно. Хотя... Презренный честолюбец Марат сам напрашивался на нож в сердце, и его смерть была делом времени. было и еще несколько довольно точных предсказаний. В остальном - просто театральщина, причем, довольно дешевого пошиба. - Неужели, такие серьезные люди, как вы, верите в салоны, подобные салону Ленорман?

- Я - нет, - заметил Барер, - Знаете, буду с Вами откровенен, Элени. Я не верю даже тому, что написано на бумаге с тех пор, как познакомился в ранней юности с человеком, который может воспроизвести любой почерк. А сделки с дьяволом совершаются и так каждый день без помощи этой девицы. А Вы?

- Я - актриса театра вампиров. Мне положено верить в сделки с дьяволом, - уклончиво ответила Элени. тем временем она с интересом заглядывала в его мысли. Ее собеседник не было подвержен страсти получать предсказания от подозрительных особ, но его коллеги - политики... Похоже, салон действительно пользовался популярностью!

Барер улыбнулся, - Хороший ответ, будь я на Вашем месте, сказал бы именно так. Но простите... - заседание Комитета должно было начаться через пять минут, - Простите, Элени, мне правда пора бежать. О документах можете даже не волноваться. И я бы хотел увидеть Вас снова, но не рискну пополнить ряды Ваших обожателей. У меня никогда не будет времени ждать Вас у выхода, - улыбнулся виновато Барер.

- Положитесь на судьбу, гражданин Барер, - лукаво улыбнулась Элени. - Если ей угодно, то наши пути пересекутся. Благодарю вас за приятную беседу и кофе. И, конечно, за помощь.

Элени позволила проводить себя до выхода, и оказавшись на улице, медленно направилась в сторону Театра. Мысль о салоне Ленорман, кажется, запала ей в душу. Прорицательница, к которой ходят революционеры. Мошенница, которой верят, пусть и делают вид, что это не так. Она стремится к известности. А Элени просто злится на весь мир за то, что кучка сумасшедших перекроила по своим правилам ее город и ее страну. Она не сможет ничего изменить. Но сможет добавить абсурда в эту и без того абсурдную ситуацию. Ведь сделать предсказание реальностью для нее - пустяк... Улыбаясь своим мыслям, она дошла до театра и вежливо поздоровалась Эстель и Селестой. - У нас еще есть время, чтобы прогнать свои роли. За работу?

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Дек 30, 2009 3:56 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Пригородный дом барона де Баца

Барон де Бац, маркиза де Шалабр

Барон отстукивал такт незатейливой мелодии, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Сведения, которые он получил, были отвратительны... Скоро будут составлены списки заговорщиков... Но о каком заговоре речь?! Никто не знает. В последнее время ходят слухи о заговоре иностранном, что не так давно подтвердил сам Робеспьер, ходят слухи о де Баце, то есть о нем самом, в этом случае списки представляют еще больший интерес, ходят слухи о... черт, дня не хватит, чтобы перечислить все слухи. Знал бы кто-нибудь, как это все не вовремя, как некстати! Но в любом случае, ему нужны эти списки. А потом он решит, что с ними сделать. Имея на руках подобную информацию, можно расстроить дальнейшие планы противника, можно предупредить друзей, можно сделать и то, и другое. А можно просто избежать ареста самому и избавить от такой же участи других. Черт побери, он был бы самым счастливым человеком, если бы списки оказались у него в руках прежде, чем будут зачитаны! Но вот Жанна Шалабр. Барон поднялся, приветствуя ее.

Жанна де Шалабр сегодня впервые почувствовала себя лучше. Как обычно, утром она нашла на столе в своей комнате подогретую воду, свежее полотенце и полный набор принадлежностей, чтобы привести себя в порядок. Человек, гостьей которого она оказалась волею судьбы, был способен предусмотреть все ее желания. Ведь когда-то она действительно была маркизой... Аристократкой, купавшейся в роскоши... Поднявшись в постели, маркиза быстро привела себя в порядок, и, наспех заколов волосы, села писать письмо. Она просто обязана высказать Максимильяну все, что думает. Барон прервал ее занятие, и маркиза, отложив перо, вежливо улыбнулась. - Доброе утро, барон. Благодаря вашей заботе, мне уже лучше. Думаю, что сегодня вечером я смогу уехать. Мне крайне неудобно обременять вас своим обществом.

- Вы не обременяете, что вы! - горячо заверил ее барон. - Напротив, я буду очень рад, если вы останетесь как можно дольше! Могу поклясться чем угодно, что  мне очень приятно ваше общество... Возможно, даже больше, чем вы думаете. Уже очень давно у меня не было столь очаровательной и приятной собеседницы, маркиза, и я даже благодарен тому случаю, который способствовал нашему знакомству, хотя это и звучит жестоко по отношению к вам...

Маркиза опустила глаза. - Вы мне льстите, барон. Я лишь проливаю слезы и вздыхаю о разрушенных мечтах. Какая из меня собеседница? Буду с вами откровенной, я написала Максимильяну Робеспьеру и изложила ему все, что со мной случилось. Я все еще питаю надежду, что он - не таков, как я думаю...

- Все зависит от того, что вы думаете, маркиза, - тихо сказал барон. - Я не имею права вмешиваться в вашу жизнь и пытаться изменить вас или вашу точку зрения. Мое мнение об этом человеке основано только на моих собственных выводах, исходящих из того, что я вижу. А вижу я, как на эшафот отправляют сотни невиновных... Добро бы, эти люди были преступниками, я имею в виду настоящих преступников, но сейчас казнят тех, кто не угоден, кто просто высказал свое мнение, которое идет вразрез с мнением людей, стоящих сейчас у власти... Да что я вам об этом говорю, вы же и сами все видите... Вот и сейчас говорят о том, что готовят новые списки приговоренных...

- Списки? Новые жертвы? - голос маркизы дрогнул.- Мне так жаль наблюдать, как каждый день умирают десятки людей. Но почему вы так уверены, что они невиновны? Робесьпьер, безусловно, человек принципиальный, иначе он не подписал бы приказ о казни своего близкого друга Камиля Демулена. Но, читая все, что писал Камиль, я была в ужасе - ведь он фактически готовил почву для контрреволюции! Понимаю, как глупо звучат подобные речи от бывшей аристократки. Но я добровольно осталась во Франции и приняла новую власть. Я действительно искренне поддерживала якобинцев и считала их совершенно правыми в их желании добиться справедливости! - Маркиза только сейчас поняла, что говорит и думает в прошедшем времени. Но что сказано, то сказано.

- Я далеко не уверен, что они все невиновны, - сказал барон. - Чтобы знать это наверняка, нужно хотя бы знать, о каком заговоре речь, а мне это не известно. Возможно, на казнь отправят несколько лавочников, виновных только в том, что выпили лишнего, а возможно речь пойдет о тех, кого просто выгодно убрать с дороги...

- Вы говорите о каком-то конкретном заговоре? - упавшим голосом спросила маркиза. - Боже мой, если бы я могла понять, где зло, а где добро... К сожалению, эти понятия так смешались в последнее время!

- Я не знаю, - развел руками де Бац. - Слишком много слухов ходит о заговорах вообще. Впрочем, вы ведь можете узнать от него самого существует ли заговор вообще и увидет эти списки. У вас есть возможность судить самостоятельно и различить добро и зло.

- Встретиться с ним лично? - глаза маркизы расширились. - Но... Я не представляю себе, что скажу ему. Ведь он... Меня... О боже, барон, но мне же придется как-то объяснять свое отсутствие... Или вы думаете, что он так далек от всего этого, что даже не поинтересуется, где я была все это время?

- Просто скажете, что вас отвезли за город и оставили там. Вы были очень слабы и вас приютли в одном доме. Вам не придется лгать, Жанна, - тихо сказал барон. - Если же вам удастся что-либо узнать, этим вы окажете огромную услугу... Нет, не мне, а тем несчастным, которых собираются приговорить.

- Вы хотите, чтобы я... выкрала эти списки? - вспыхнула маркиза.

- Я этого не говорил, - улыбнулся барон. - Не хочу, чтобы вы решили, будто я заставляю вас предавать и тем самым подрываю веру в то, такое понятие как справедливость существует. Я только сказал, что вы можете увидеть эти списки, а дальше решение принадлежит вам, ведь именно вы только что затронули эту вечную тему о добре и зле.

- Мне надо подумать, - тихо сказала маркиза. - Проснувшись, я приняла решение сегодня же покинуть ваш дом, а сейчас я уже не уверена, что готова к этому. Прошу вас, барон, составьте мне компанию за завтраком... Мы будем говорить о чем угодно, кроме ситуации в Париже и политики. Возможно, это поможет мне быстрее достичь гармонии в собственных мыслях.\

- С удовольствием составлю вам компанию, дорогая маркиза, - барон поднялся и поцеловал протянутую руку. - И вы правы, не будем о политике.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Ср Дек 30, 2009 4:02 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж
Барон де Бац, Эжени

В Париже снова похолодало, судя по одежде прохожих. Все замерзли, и люди тоже. Ничего не сбылось. Анна убегает, Камиль ушел, мадам Симон постоянно плачет, а у саркофага в склепе треснула крышка.Интересно, вот как их можно разбудить? Не бывает ведь так, чтобы ничего-ничего не сбылось. И не может быть, чтобы Камиль оказался неправ... И, кстати, о неправоте. Эжени подумала, что сама она тоже не может быть кругом неправа. История Анриетты Леба скрывала за собой что-то важное. Девушка тоже ведь вела себя как во сне, просто доверяя течению, которое подхватило ее. Знать бы еще это течение… Хотя вот той сказке, которая привиделась ей в деревянных лицах кукол можно было бы и не сбываться.Итак, подумать можно после, сперва – выполнить обещание, которое она дала самой себе. В конце концов, этот Анри может быть даже не злодеем, а если он злодей – может, он нестрашный злодей, а тоже обманутый человек? А если совсем ужасный злодей, то все равно для пьесы есть много вариантов финала. И постановка будет красивой, можно еще сыпать с потолка снежинки.

Пусть будет сказка про страшного короля зимы, который решил обмануть принцессу весеннего королевства… ой, если королевство – весеннее и положительное, то оно должно быть республикой… Пусть будет дочерью сапожника…

Размышляя о сюжете, Эжени дошла до кофейни, на которую указала Анриетта – благо, по дороге к дому Леба она была одна такая, а образ в мыслях девушки был четкий. Может быть, этот Анри заходит туда не только для встреч с Анриеттой?

- Каррамба! – раздалось с порога, -Черт бы вас всех побрал!

Эжени подпрыгнула от удивления. Из клетки на нее щурился огромный красно-сине-зеленый попугай.

- Здравствуйте, - поздоровалась она с птицей, а потом с хозяином, - а он у Вас не контрреволюционер?

Хозяин не оценил шутку.

- Я его покупаю, - с достоинством сообщила Эжени, выложив деньги на стол, после чего огляделась.

Ей повезло, за столиком у окна сидел человек, по описанию как раз подходивший под «друга Анри». И руки у него правда совершенно не подходили для разнорабочего.

Эжени подошла к столику.

- Здравствуйте, Вы ведь, наверное, Анри, друг нашей Анриетты? Я тоже ее друг и она так переживает, что попросила меня прийти сюда, надеясь Вас застать. Анриетта заболела и до конца недели не появится, но не волнуйтесь, ничего серьезного.

Де Бац резко повернулся. А вот это что-то новое. Прищурившись, он рассматривал неожиданное явление несколько минут, прежде чем осознал, что пялится - не вежливо. - Здравствуйте. Право, я обеспокен, - барон слегка нахмурился. - К сожалению, я не являюсь ни другом семьи, ни даже тем, кого можно было бы назвать близким другом. Поэтому прошу вас передать ей мои искренние пожелания скорейшего выздоровления.

- Я знаю, - улыбнулась Эжени, - Она мало кому о Вас рассказывала, и хотела, чтобы это не так получилось, - она не удержалась от того, чтобы продолжить разглядывать незнакомца… Феликс и Лоран, когда играют храбрых санкюлотов, кстати, выглядят именно так… Актер… - И может, Вы сейчас будете на нее сердиться, только пожалуйста, не надо, но она рассказала, потому что я могу помочь. Вы знаете, просто она так близко к сердцу приняла Ваши… затруднения, что мы решили найти Вам достойное место, ради Вашей семьи. А один мой друг как раз работает в Комитете Общественной Безопасности, и ему как раз нужен секретарь, представляете, какая удача? Но место в любой момент могут занять, и мы с Анриеттой решили не медлить… Пожалуйста, простите нам такое вторжение в Вашу частную жизнь, нам самим очень, очень неловко, но она говорит, что Вы добрый и заслуживаете самого лучшего, а друзья друзей должны помогать друг другу!

- В Комитете общественной безопасности? - поднял брови барон. - Должно быть, и вас, и Анриетту, ввели в заблуждение. Для того, чтобы получить место секретаря в Комитете общественной безопасности, нужна небольшая гора бумаг в первую очередь. И туда не берут людей с улицы, чтобы вы знали, чьим бы знакомым я не являлся. Начнем с того, что я не являюсь хорошим знакомым даже Анриетты, не то что вашим... Идем дальше. Насколько я знаю Анриетту, она слишком далека от всего этого, так что скажу это только вам: гражданка, даже не пытайтесь меня провести.

- Гражданка, - за спиной Эжени возник хозяин лавки, - Птицу забирать будете? Клетка привинчена к полу, что делать будем?

- Ой, - Эжени сбилась с мысли, - Давайте сейчас… шнурок у Вас есть? – Обратившись к птице, она заметила, пытаясь одновременно успокоить бедное животное и мысленно и голосом. В конце концов, канарейка же слушалась?, - Значит, так. Если хочешь со мной дружить, то меня не клевать… Да, про Комитет. Знаете, Вы очень плохо знаете Анриетту, если считаете, что она не приняла в Вас самое живое участие. И она считает Вас очень близким другом! Что до горы бумаг… Это ведь дело наживное, насколько я знаю! И потом, моя помощь будет небескорыстна, - Судя по тому, как человек насторожился, и судя по обрывкам мыслей, худшие опасения Эжени и ее кукольного театра подтверждались, - Я попрошу у Вас за это одну услугу… скажем так, совет. Судя по тому, что рассказала Анриетта и потому что я вижу, Вы – именно тот, кто может помочь.

- Вы хотите купить эту птицу? Простите, но я отдам за нее все свои деньги, это будет немного больше, чем заплатите вы и попугай останется здесь. Без него это место потеряет свое очарование, а я привык к нему, - барон кивнул хозяину. - Потом расплачусь, Жак. Когда соберу денег. Что касается услуг... Гражданка, я не просил вас помогать мне, это раз. Я никогда не приму помощи от женщины, так как в состоянии справитьтся со своими неприятностями самостоятельно, это два. А вот совет я вам дать могу...

- Я дам еще больше, чем заплатите Вы, ну пожалуйста, - Эжени перепугалась, - У меня никого нет, а он идеально подходит для того, чтобы стать моим спутником этой весной и сделать то, что мы задумаем, если он одобрит. У него здесь даже имени нет! И его здесь научили плохому, видите, какие слова он выучил! И я ему нравлюсь, мы это сразу поняли!

Барон хмуро взглянул на нее. - Птица не виновна в том, что... - он прикусил язык. - Этот попугай развлекает посетителей, поэтому это место так популярно. Если вы заберете его, сюда не будут приходить, содержание кофейни не окупится и ее закроют. Вы этого хотите? Кофе в городе достаточно, нужно только иметь деньги, а вот такой попугай - всего один. И эта кофейня тоже одна. Если я не убедил вас, забирайте попугая и передавайте мои наилучшие пожелания Анриетте, как я и говорил.

- А я им подарю вывеску и найму жонглера - я знаю как раз одного, который будет приходить по вечерам. И вообще мне попугай нужен как раз для того, чтобы открыть заведение, где люди смогут проснуться и вспомнить, кто они есть на самом деле, - Эжени вцепилась в попугая, - И попугай как раз тот, кто нужен. И кстати... кстати, Вы правы. Это заведение как раз то, что мне нужно, а хозяин от него устал. Итак, мы поделили попугая?, - с достоинством спросила она, - Хотя, - Эжени вздохнула, - Я, кажется, уже два раза обидела Вас и помощью от двух женщин, и риском потери красивой птицы. Извините, пожалуйста, если я Вас оскорбила. Может, вернемся в то место разговора, где я прошу дать совет?

- Поступайте, как считаете нужным, - равнодушно пожал плечами барон. Насколько он знал, хозяин вовсе не собирался продавать заведение, так что зря он вцепился в этого попугая. Наверное потому, что птица нравилась ему самому, она придавала кофейне особый колорит. - Говорите, какой совет вы хотели бы услышать и позвольте мне распрощаться, у меня много дел.

- А совет следующий, - начала Эжени, гладя попугая, - Я пишу пьесы для Театра Вампиров, и у меня как раз большая загвоздка с новой пьесой. Не могу придумать финал. Поможете? Я уверена, что его можете подсказать только Вы...

- Пожалуйста... - немного удивленно сказал де Бац. В таком амплуа он еще не выступал, но, оказывается, чем черт не шутит.

- Значится, так. В моей пьесе есть главный злодей. Он король царства Зимы, но ему не хватает чего-то в его землях, например, живых цветов и птиц. Он просит продать их короля царства весны, но тот отказывается наотрез, и властитель Зимы замышляет жестокую месть. И однажды он приходит к девушке, дочери советника короля из царства Весны. Он притворяется ее другом, пользуясь доверчивостью девушки и скрываясь под личиной прекрасного принца. Девушка верит ему и не может вскоре отказать ни в одной просьбе. И однажды он просит ее передать золотые монеты некоему человеку, так как он нуждается. Девушка рада помочь обездоленным и передает деньги, а потом еще и еще раз. И вот она оказывается в страшном положении, потому что как только страшная правда всплывет наружу, она окажется опозоренной и виновной в заговоре против королевства Весны. А с ней – все ее родственники и жених. И вот осталось дописать финал про короля Зимы, - Эжени посмотрела на барона, - У меня уже есть варианты, сможете помочь выбрать?

- Разумеется помогу, - улыбнулся барон, но взгляд его стал хищным. - Какие варианты у вас есть?

- Что-нибудь еще?, - не вовремя подскочил хозяин.

- Да, - задумчиво проговорила Эжени, разглядывая кофе и пытаясь внушить мысли человеку, - Вы ведь обмолвились, что хотите продать заведение… Я покупаю его, вместе с попугаем. И равных ему не будут знать в Париже, а Вы, как Вы всегда мечтали, отправитесь к себе в деревню, в тихий домик вблизи Уазы…

- Да, мечтал, - выдохнул хозяин, - Готов продать…

- Хоть сейчас?

- Хоть сейчас.- Я заплачу наличными, документы доставите вот куда, - Эжени продиктовала адрес, - Простите, месье и не волнуйтесь, попугай станет центром заведения, но оно будет гораздо менее мрачным… Я начну со стен… Варианты финала простые, - Она очень надеялась, что все-таки ошиблась, потому что человек тоже любит птиц. Птиц не могут любит совсем злодеи, - Вариант первый. Честь девушки погублена, советник обвинен в заговоре, зло торжествует. Но так нельзя, так не бывает и я в это не верю. Вариант второй. У девушки из королевства весны находится друг, который вовремя сообщает все агентам правительства и друг приходит вместо девушки вместе с агентами, которые хватают злодея после того, как он узнает, что все раскрыто – иначе будет нечестно. Злодея хватают, все счастливы. Вариант третий. Злодей внезапно вспоминает, что он не просто злодей, а король царства Зимы, и что ему подобает защищать честь девушки, а не губить ее, и просто честно вызывает ненавистного советника на поединок. Вариант четвертый… И вот тут не могут придумать. Может, Вам нравится один из предложенных? Или надо придумать другой?

- Для спектакля, - назидательно сказал барон, - всегда лучше, если добро торжествует, зрителям это нравится. Так что смело пишите свой второй вариант. Но к счастью или к сожалению, жизнь - это не спектакль. Я дал вам совет, гражданка, а теперь разрешите мне отправиться справляться со своими заботами. Очень надеюсь, что смогу выкроить время и прийти на ваше представление, оно меня заинтересовало. Всего вам доброго и не забудьте передать мои самые наилучшие пожелания Анриетте.

- Именно, - в тон ему ответила Эжени, - Ей пора узнать правду и победить короля Зимы, месье.

Барон весело рассмеялся. - Гражданка, вы очаровательны с вашей наивной верой в сказки. Но мне действительно пора. - Он немного насмешливо поклонился, бросил деньги на прилавок и ушел, насвистывая незатейливую песенку.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Чт Дек 31, 2009 4:51 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794

Дом Дюпле.

Маркиза де Шалабр, Робеспьер, Сен-Жюст.

Робеспьер выпрямился, разминая затекшие мышцы. За два с половиной часа среди груды бумаг на столе произошло лишь одно существенное изменение: три большие кипы превратились в пять поменьше. Замечания, сделанные Конвентом, черновики декрета, сам декрет, поправки и основные тезисы. К этому прибавились еще и его собственные заметки, но дело не сдвинулось ни на шаг, так как мысль постоянно уходила в сторону. Хорошо. Если все так плохо, нужно вернуться к первоисточнику, взять за основу первоначальный вариант декрета и сделать поправки на черновиках Сен-Жюста, снабдив их комментариями, исходя из замечаний, сделанных комитетами и Конвентом. И начать разбирать по пунктам. Он придвинул к себе чистый лист бумаги и снова взялся за перо.

Статья 1. Обвиняемые в заговорах подлежат доставке со всех концов Республики в Парижский Революционный трибунал.

Обсуждению этот пункт не подлежал, следовательно, на отдельном листе можно сделать пометку: 1) Оставить без изменений.

Статья 2. Комитеты общественного спасения и Общей безопасности не замедлят отыскать сообщников заговорщиков с тем, чтобы доставить их в революционный трибунал.

На отдельном листе появилась еще одна заметка: 2) Без изменений.

Таким образом, дело начало спориться, список быстро пополнялся пунктами. Теперь можно позволить себе немного отдохнуть, прежде чем начать более детальную проработку. Робеспьер сложил в папку все листы, за исключением списка и нескольких депеш, адресованных уже к Бюро, их следовало рассмотреть сейчас же и передать Сен-Жюсту, если он решит зайти. Все оставшееся до заседания время уйдет на то, чтобы довести до ума заметки и подготовить доклад. Должен успеть, даже если уделить отдыху около часа времени и отправиться на прогулку с собакой, благо, погода позволяет. Браун спал у камина, но, почувствовав взгляд хозяина, поднялся и завилял хвостом. Однако вместо того, чтобы подойти, пес повернулся к двери, что означало только одно: кто-то пришел. Спустя несколько минут на лестнице послышались шаги, раздался стук в дверь, а потом немного взволнованный голос Виктории Дюпле сообщил, что пришла Жанна Шалабр.

Маркиза де Шалабр некоторое время медлила, прежде чем войти. Максимильян Робеспьер был, безусловно, человеком проницательным. Но не ожидал удара с ее стороны. Он просто попытался забыть ее, списать ее из разряда своих знакомых, потому что она могла испортить его репутацию. Жанна не винила его. Лишь плакала каждую ночь от глубокой обиды, нанесенной ей в самое сердце. Барон говорил о списках новых подозрительных. Что ж, она сделает все, чтобы узнать их, и сообщит барону. В конце концов, его логика ей, к сожалению, более понятна - она ближе к человеческой. А закулисные игры политиков, которые меняют дружбу на карьеру, ей неприемлемы. Пусть будет так. Преисполнившись решимости, она вошла в дом Дюпле. Теперь это была другая Жанна. Собранная и решительная.

- Здравствуй, Максимильян, - тихо произнесла она. И опустила глаза, чтобы не встречаться с его взглядом.

- Жанна! - он едва не бросился к ней, чтобы обнять, повинуясь внезапному порыву, но ограничился тем, что протянул руку. - Я очень рад видеть тебя. И рад, что ты в добром здравии. Не стану скрывать, что твое исчезновение доставило нам немало переживаний. Где ты была? - вопрос вырвался прежде, чем пришло осознание того, что он неуместен. Люксембургская тюрьма, вот где она была. - Жанна... прости за подобный вопрос. Я очень виноват перед тобой.

- Все хорошо, Максимильян, - прошептала маркиза. - Как видишь, я на свободе. Хотя и не знаю, чем для меня все закончится... - Она лихорадочно переваривала его слова и реакцию на ее появление. Если бы он волновался, то встретил бы ее иначе. А тут - вежливые вопросы и любопытство по поводу того, как именно она освободилась. Он что-то подозревает. Значит, барон был прав..

- Чем закончится? - спросил Робеспьер, немного удивленный ее репликой. - Тебе больше нечего бояться ареста, Ришар отстранен от должности и вряд ли кто либо еще станет проявлять интерес к делу, которое его не касается. Но ты все же бледна. Думаю, что тебе не повредит чашка кофе, сейчас я попрошу кого-нибудь его приготовить. А потом мы поговорим обо всем.

***

Они пили кофе. Жанна думала о том, что сейчас ей предстоит задать ему вопрос о списках. Или, того хуже, просмотреть их самой, если он выйдет из комнаты. Если бы понять, что он сейчас думает! Только что она изложила ему легенду, которой научил ее барон. О том, как ее похитили, и как она проснулась у незнакомых людей. Казалось, Максимильян верит ее рассказу.

- Потом я наняла извозчика и доехала до Парижа, - закончила маркиза. - Боюсь, что большего я вспомнить не способна...

- В любом случае, хорошо все, что хорошо закончилось, - мягко сказал Робеспьер. Кому и зачем понадобилось увозить ее, чтобы потом оставить на произвол судьбы - хороший вопрос, но задавать его сейчас не время. Бедная женщина, недоставало ей устраивать еще один допрос, где в роли следователя будет выступать он сам. Со временем найдется ответ и на этот. - Не нужно вспоминать о плохом. Жанна, мне действительно очень жаль, что тебе пришлось пройти это испытание, вряд ли я когда-либо перестану винить себя за то, что подверг тебя ему. Я очень надеюсь, что в скором времени оно изгладится из твоей памяти и ты если и будешь вспоминать о нем, то только как о дурном сне.

- Максимильян, у меня появились новые данные в деле твоей..., - Сен-Жюст, препровожденный в кабинет Робеспьера Элеонорой, замер, даже забыв навесить на лицо обычную бесстрастную маску. Маркиза? Здесь? Он как раз шел, чтобы сообщить, что ради интереса проверил гражданку, что набросилась на нее в тюрьме. И - странное дело - гражданка пропала! Это было подозрительно. Вся эта история была подозрительной! А подозрительнее всего было то, что Жанна де Шалабр сидела сейчас в кабинете Максимильяна живая и невредимая! - Добрый вечер, Жанна, - быстро нашелся Сен-Жюст.

Маркиза внутренне сжалась, но все же нашла в себе силы поздороваться. Этот человек ничего не должен заподозрить.

- Антуан, я почти закончил с тем, что должен был сделать, но пока что это представляет собой всего лишь список, - сказал Робеспьер. С одной стороны, он сам сказал соратнику зайти, с другой - надо же, чтобы это произошло так не вовремя...

Сен-Жюст не спускал глаз с маркизы.

- Где вы были, Жанна? Мы бросили все силы, чтобы найти вас. Вас похитили? Кто? Вы сможете описать подробно всех, кого видели?

Он бросил выразительный взгляд на Робеспьера. Еще не хватало обсуждать их дела при НЕЙ.

- Я... нет.. Я вряд ли смогу вам помочь, - пролепетала маркиза. Она проклинала ту минуту, когда решилась прийти сюда. Максимильян был вежлив, но Сен-Жюст... Она всегда знала, что он ее недолюбливает...

- Что значит, не сможете помочь? - удивился Сен-Жюст. - Вы провели все это время с повязкой на глазах?

Маркиза метнула на Робеспьера умоляющий взгляд.

- Антуан, пожалуйста, не нужно, - предостерегающе поднял руку Робеспьер. Слабая надежда, что после его реплики о бумагах у соратника хватит такта оставить его, испарилась, теперь он всеми силами пытался подавить раздражение. - Сейчас не время. Думаю, что мы сможем выяснить обстоятельства и самостоятельно.

- Она - единственный свидетель! - Сен-Жюст начинал нервничать. Слабость соратника к этой женщине была известна, но это не должно мешать делу! - Если моя теория окажется верной, то показания Жанны могут дать нам ключ к разгадке. Ты знаешь, о чем я говорю. Я уже почти месяц гоняюсь за тенью барона де Баца, и я уверен, что его влияние простирается значительно дальше, чем нам кажется!

- О господи, Антуан, я действительно никого не видела кроме тех добропорядочных крестьян, у которых проснулась! - от напряжения на глаза маркизы навернулись слезы.

- В таком случае, я готов записать их имена. Они будут допрошены завтра же. Прошу вас, Жанна, вспомните все, что сможете, об этих людях, - Сен-Жюст смотрел строго и безжалостно.

- Антуан, прошу тебя, удели мне несколько минут для разговора, - Робеспьер поднялся. Выйдя в коридор, он закрыл за собой дверь, потом резко повернулся к соратнику: - Жанна никуда не денется, - прошипел он, не стараясь сдерживать эмоции. - Тебе обязательно устраивать этот допрос именно сейчас? И прекрати рассказывать сказки о де Баце, их хватает и на обсуждениях Комитетов. Вас послушать, так во всех наших неприятностях виноват де Бац.

- Это другое, - побледнел от негодования Сен-Жюст. - В сказки о бароне, которыми нас кормит Комитет безопасности, я не верю. Но свято верю в его существование и в то, что он плетет свои интриги, дергая за ниточки. Уверен, что члены Комитета безопасности тоже идут по своей дорожке в расследовании. Он играет с нами! Он подкидывает улики, которые хватает все, кому не лень! Боже мой, Максимильян, ну почему ты меня не слушаешь?

- Хорошо, - кивнул Робеспьер. - Допустим, я согласен. Но тебе не кажется, что вопросы могут подождать хотя бы до завтра или до вечера? У меня есть некоторые мысли по этому поводу, я поделюсь ими немного позже, тем более что вполне разделяю твою точку зрения...

- Я знаю, что ты не всегда разделяешь мои методы работы, - заговорил Сен-Жюст. - Да, я резок и меня не интересуют эмоции тех, кто, на мой взгляд, представляет интерес для расследования. Отдай мне маркизу. Уверен, я вытрясу из нее подробности и, возможно, уже завтра мы сможем послать своих людей по следу!

- Если все действительно так, как ты говоришь, этих людей может уже не быть на том месте. В доме у крестьян, застава, до города карета не доезжала, а фермерских поселений там не наберется и десятка! Ты можешь уже сейчас проверить это.

- Я так и сделаю, - сказал Сен-Жюст. - До завтра, Максимильян.

- До завтра, Антуан, - устало сказал Робеспьер. По правде говоря, он хотел обсудить возможность того, что доклад для Конвента о Бюро общей полиции будет читать Кутон, тогда как на них останутся Комитеты, но вряд ли соратник сейчас настроен слушать. Все равно каждый сейчас останется при своем.

***

Маркиза де Шалабр, в ужасе сознавая, что она сейчас делает, все же подошла к столу Робеспьера. Бумаги. Много бумаг. Максимильян проговорит некоторое время с Сен-Жюстом за дверью... Списки... Фамилии... Декрет о бюро Общей полиции с поправками.... Вот какой-то листок с фамилиями... Забрать его со стола? Слишком рискованно... Она достала блокнот, заботливо преподнесенный ей бароном, и принялась быстро переписывать фамилии, указанные в списке, не имеющем названия...

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Дек 31, 2009 4:56 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, Театр вампиров
Эжени, Арман

- Так, Флориан, мы пришли, - успокаивала Эжени попугая около Театра Вампиров.

- Каррамба, - недовольно отозвался попугай.

- Понимаешь, твоя дневная резиденция очень дорого стоит, ведь на клетку ты не согласишься, а я сперва согласилась купить кафе, а потом только увидела сумму, - объяснила Эжени, - Этот злодей и правда умеет заставлять людей плясать под свою дудку. Но с ним мы чуть позже разберемся, а сначала заведем тебе дом. Мне кажется, Камилю бы ты тоже понравился, ведь ты – это то, что надо, чтобы разбудить хоть кого-то из людей. Мы с тобой все исправим и сделаем в Париже то место, где они снова будут чувствовать себя не гражданами, а просто людьми. Ведь учить людей чему-то можно не только с помощью газеты, да? Но какой неблагородный месье, ты представляешь, Флориан? И я для своей пьесы выберу третий вариант, кто б там что не говорил. И мы с тобой все узнаем, а потом расскажем Сен-Жюсту и тоже предложим варианты финала, да? Ведь нельзя, чтобы благородные герои всегда проигрывали… Хотя самого-самого лучшего уже нет… Но я тебе все расскажу!

Разговаривая с попугаем, она поднялась на второй этаж и постучала в знакомый кабинет.
- Арман? – тихо спросила Эжени.

- Аррррман? – громко повторила птица.

Арман собирался уходить. С тех пор, как его друг палач выслушал его признание о Театре, сомнений больше не было. Пусть все идет, как идет. Эта игрушка ему больше не интересна. Пусть Эстель и Селеста заберут все. А Лоран и Элени поймут рано или поздно, и покинут это проклятое место. И тогда он найдет в себе силы. И останется один. До того момента, пока не обретет веру в себя и в возможность существования нового Собрания. Стук в дверь. Эжени и какая-то говорящая птица. Вечно стремится завести рядом с собой какое-то живое существо. Палач Сансон нашел бы объяснение этому явлению.. - Заходи, Эжени, я здесь, - крикнул Арман.

Эжени зашла в кабинет и огляделась. А вот здесь все меняется. Год назад она боялась этого места больше, чем всех семи кругов ада вместе взятых. А теперь – просто комната. И Арман тоже любит огонь. И сам, как всегда, великолепен с каштановыми локонами, рассыпавшимися по плечам, одет предельно просто и изысканно… Да, все тот же. И он тоже ничего не поймет, поэтому просто перейти к делу.

- Арман, здравствуй, - начала она, - Я принесла новую пьесу… Может, Элени рассказывала, я закончила еще в марте и не успела отдать. Это о призраке, только с хорошим финалом. Мертвая возлюбленная в итоге молится за несчастного убийцу и его освобождают от наказания быть вечным призраком Нового моста, и она спускается за ним, и они возносятся на небеса, чтобы вечно быть вместе. Я даже думала, что можно сделать очень красивый рай прямо на сцене, как в пасхальных сказках в церкви, только лучше.

- Прекрасно, - кивнул Арман, разглядывая свою бывшую актрису. Она потеряла близкого человека. Незапланированно - ведь он был еще молод и полон сил. Сам для себя он решил, что, когда почувствует, что палач Сансон готов к смерти, то либо поможет ему умереть, лишив тем самым, физический страданий, либо предложит ему бессмертие. даст выбор. - Тебя что-то беспокоит, Эжени? В последнее время ты нечасто балуешь нас своими визитами... Садись. Знаю, что ты любишь огонь. Вот тут тебе будет удобно.

- Арман, спасибо за теплый прием, но просто все сейчас не имеет смысла. То есть не сейчас а с тех пор. И тут никто мне не поможет, потому что мы никогда не встретимся. И даже если наши сказки бессмертных про Судный День – правда, ну, что мы вернемся к людям, то все равно это ничего не изменит, потому что он меня уже забудет или уже забыл, потому что я обманула и все время обманывала, - Эжени устраивалась в кресле у камина, прижимая к себе птицу, несколько стесненную таким обращением, - Но так как тут ничего не исправить, я не буду тебя этим утомлять. У меня другая просьба.

- Отпусти попугая, - коротко сказал Арман. - Птица не виновата в том, что ты - не такая, как все. - Он ласково улыбнулся. - И в чем суть твоей просьбы?

- Арман, мне очень нужна помощь. И ему – указав на птицу, - продолжила Эжени, - Это Флориан, мы теперь вместе. Но мы с Флорианом кое-что задумали, а денег у нас на это не хватает, - Эжени затараторила, - Флориану нужен дом во время дня, а я придумала кое-что, что может помочь… ну хоть кому-то в Париже. И как говорил один очень хороший человек, если задумается хоть кто-то, значит уже все было не зря. Чтоб людям было где подумать о том, где правда, а где ложь, и воспоминания… Я ведь могу помогать им вспоминать что-то важное, это легко, и они будут верить в доброе волшебство и становиться лучше и думать не про террор, а про человечность… А мадам Симон будет для кого печь пироги, потому что она плачет, а мимо меня будут идти людские судьбы, уже не затрагивая, и у меня будут сюжеты для пьес, и я сейчас как раз одну именно там нашла… Но мне очень, очень надо занять денег. Отдавать будет не Флориан, а я, из гонораров за пьесы. Мне нужно десять тысяч ливров, за одну пьесу ты платишь мне тысячу, я буду писать по одной каждый месяц и примерно через год отдам все, а в залог ты получишь кафе. Мне надо, чтобы деньги были у меня легально, а ты можешь оформить это как аванс и дать мне их из легального наследства Николя Ланфена.

Арман с интересом читал мысли своей собеседницы. Из ее рассказа он вообще ничего не понял, поэтому пришлось воспользоваться своим особым даром. Итак, Эжени выкупила кафе. Хочет перекроить его на свой лад. Прекрасная идея - вот у кого поучиться интересу к жизни. Жаль, что его все это не привлекает... Арман поворошил угли в камине. - Я согласен дать тебе деньги, Эжени. Я бы даже подарил их тебе, но придется объясняться перед правительством. Ты к этому готова?

- Арман, мне кажется одного раза объяснений нам хватило, - заметила Эжени, - Если в наследстве Николя, которое ты тогда официально оформил осталась сумма в десять тысяч, то ты можешь просто заплатить мне за пьесы вперед. Если эта сумма слишком большая, ты можешь просто заплатить мне за эту новую пьесу, и за сколько сможешь вперед, я выкуплю долю и хозяева согласятся дать мне свободу действий. Или хочешь – давай я продам тебе свою квартиру, но ты ведь не выгонишь меня оттуда? Там лежат мои воспоминания, они тебе не нужны.

Арман кивнул. - Хорошо. Так мы и сделаем. Оформими документ на покупку твоей квартиры в кредит. - Некоторое время он молчал. - Скажи, Эжени, ты никогда не жалела о том, что покинула нас?

- Арман, почему ты спрашиваешь? – растерялась Эжени, - Я думала об этом. Ни минуты не жалела, даже сейчас, когда я даже квартиры лишилась по глупости и буду там жить по твоей милости. Ну и квартира – это самая меньшая из потерь, я ведь и ее купила только потому что нас тогда было двое. Но ни на секунду не жалела, потому что может быть счастливый год – это и мало по меркам бессмертных, но он стоил целого мира и многих многих тысячелетий или столетий или десятилетий, которые я проживу теперь в одиночестве.

- Наверное, ты права, - задумчиво проговорил Арман. - Иди, мой темный ангел. Париж ждет тебя. И.. с возвращением.

- Арман, а можно вопрос? – Эжени взяла попугая и направилась к выходу.

- Да. Говори. - Арман склонил голову, любуясь красными отблесками догорающих поленьев.

- Арман, а почему он от меня так легко отказался? И значит мы правда никогда больше не встретимся? Я не смогла спросить это у Элени.

- Каррамба, - не вовремя влез попугай.

- Отказался? - удивился Арман. - Он считал тебя смертной. Возможно, он выбрал из вас двоих тебя, чтобы спасти? Оттолкнул, чтобы не потянуть за собой? Ты никогда об этом не думала? А ваша встреча - невозможна. И тебе придется с этим жить. - Он снова поворошил угли.

Эжени кивнула и вышла, придерживая птицу.
- А мы с тобой теперь должны много чего сделать, чтобы вернуть мне мой дом, - заметила она попугаю, - учи слово «кредит». Идем заказывать вывеску, а потом подумаем про злодея. По дороге зайдем на кладбище. Я вас познакомлю.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Сб Янв 02, 2010 4:15 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Резиденция барона де Баца

Человек в маске, барон де Бац

Казалось, кризис в отношениях политиков достиг высшей точки. Человек в маске посмеивался, слушая разговоры о том, что Робеспьер в Конвенте был сегодня не очень убедителен, Сен-Жюст выглядел вялым, а Кутон в очередной раз приболел. К тому же, члены Комитета общей безопасности бегали, как ошпаренные. Взбудоражены нововведениями и тем, как Сен-Жюст рьяно взялся за дело. Теперь осталось как следует напугать их. Показать, что этот человек – опаснее, чем кажется. А Робеспьер несет в себе все зло этого мира. Это будет трудно, но никто и не говорил, что будет легко. Десятки показательных казней. Несколько снесенных голов членов Комитета, обвиненных по ложным доносам. И паника достигнет предела.

Эти дураки из обоих Комитетов не ведают, что пора начать смотреть по сторонам более внимательнее. Франция не сосредоточена в Париже. Есть провинции, есть крупные города, готовые составить конкуренцию столице. Некоторым из них уделяется достаточно внимания. Но не всем. Посеять панику в провинции, подорвать там доверие к правительству, и дальше все пойдет своим чередом. И один из экспериментальных городов сейчас – Аррас. Родина Неподкупного. Жозеф Лебон, поставленный там у власти, творит кровавые чудеса, а невинные жертвы строчат жалобы и доносы. Показать им, что человек, который родился в их городе забыл о них – и человеческому недовольству не будет пределу. Предательство Робеспьера. А дальше видно будет.

План Человека в маске был детально продуман. Он мчался на встречу с бароном де Бацем, чтобы изложить его во всех деталях. А заодно обсудить дальнейшую судьбу маркизы де Шалабр. По городу поползли слухи, что она вернулась. Интересно, где все это время барон ее прятал…

Барона он нашел за излюбленным занятием – игрой в шахматы. Поприветствовав его, сразу перешел к делу и рассказал об Аррасе. Затем, закурив, приготовился выслушать мнение коллеги, на которого сейчас делалась большая ставка.

- Интересная мысль, - де Бац с удовольствием закурил, удобно устроившись в кресле. Давно, довольно давно они не виделись с таинственным соратником, а сейчас, как назло прибавилось и много других проблем, требующих немедленного вмешательства. Одной из них была необходимость убрать своих агентов из кафе, которое приобрела эта безумная женщина. Убрать - легко, но попробуйте, господа, подыскать другое помещение? Попробуйте перебросить уже замеченных людей в провинцию и заменить их новыми? Не так просто... И с таверной "Золотой лев" следовало поступить так же. Новости, которые принесла Жанна де Шалабр, вернувшись от Робеспьера, тоже не особенно радовали. Точнее, обрадовал тот факт, что она согласилась шпионить, но женщина была совершенно неискушенным человеком в политике, поэтому и принесла список, являвший собой имена чиновников, которым следовало устроить перевод из одного бюро в другое. Впрочем, здесь он был оптимистом. Начало ведь положено. - Интересная мысль об Аррасе. Однако чем дольше живу, тем дольше убеждаюсь, что у гражданина Робеспьера ловко получается оперировать с общественным мнением.

- А никто и не говорил, что это будет сделано быстро, - кивнул человек в маске. - Аррас захлебывается в крови. Сначала об этом поползут слухи. А потом мы сделаем так, чтобы те, кто может остановить нашего друга Лебона, замолчали. - Он хищно улыбнулся. - Ведь Анриетта Леба уже готова к тому, чтобы сыграть с нами партию, верно? Кстати, я сегодня утром проезжал мимо твоей таверны с попугаем. Что за маскарад с новой вывеской?

- Вот, - поднял руку барон. - Это как раз относится к Анриетте Леба. Не так давно в кафе явилась одна довольно эксцентричная и нахальноватея особа, которая и изложила мне мой же план действий. Немного иносказательно, разумеется. Эта же особа приобрела кафе, чем я, признаться, очень расстроен, удобное было место, но это имеет отношение к делу только потому, что мне больше нельзя встречаться с Анриеттой Леба ни там, ни в каком-либо другом месте. И с "Золотой лев" тоже придется ликвидировать в самое ближайшее время. Поэтому отправлять Леба с посланием для Сен-Жюста нужно в самое ближайшее время. Мари позаботится о том, чтобы выманить ее из дома.

- Черт побери, что еще за особа? - человек в маске не скрывал раздражения. - По нашему плану Леба должна была поработать на роялистов еще хотя бы до конца месяца. - Откуда она взялась? Ты ее знаешь? Мари трогать опасно, ее нужно убрать из города. Нужно убрать из города всех, кто имел отношение к этой истории. А твоя задача - закончить дело. Прости, что командую, но ты же сам поинмаешь, что мы не можем рисковать. Возможно, к Леба стоит подослать просто какого-нибудь санкюлота, не имеющего отношения к делу? Сен-Жюст взбесится, когда узнает, что его обошли. И я не берусь предсказать его первые шаги.

- Я не знаю, что это за особа, она выскочила, как чертик из табакерки, - огрызнулся барон. - Прости, что так резко, но меня до сих пор злит потеря кафе и таверны. Завтра я убираю людей из "Золотого льва". Хозяин, как вы поняли, тоже продает помещение, раз так пошло и уезжает в неизвестном направлении.  Об особе я знаю только то, что она пишет пьесы для Театра Вампиров, это она так сказала. И знаете, я бы с удовольствием убрал ее с дороги и выбросил в придорожную канаву, несмотря на то, что стараюсь не обижать представительниц прекрасного пола. Во-первых я ненавижу нахалок, во-вторых, не люблю, когда ломаются мои планы. Не согласен с тем, чтобы подослать к Леба санкюлота, она не поверит случайному человеку. Пусть это будет Мари, она потом сразу же уедет.

- Что ж, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - пожал плечами человек в маске. - Что с маркизой? Насколько я знаю, план по ее освобождению из тюрьмы прошел успешно. А вчера она появилась в Париже. Что все это значит? Мы планировали похищение, но не возвращение.

- Она отправилась в Париж, чтобы бросить, так сказать, свежий взгляд на списки, якобы составленные гражданином Робеспьером, - кисло улыбнулся де Бац. - Списки я получил, но они оказались не теми, что требовалось. Лиха беда начало...

- Маркиза де Шалабр? Списки? Робеспьера? Барон, объяснитесь, прошу вас. Каким образом эта женщина оказалась втянутой в заговор? И почему она не содержится под охраной, как и было запланировано нами ранее? ЧТо-то пошло не так?

- Да что тут объяснять? - недоуменно поднял брови барон. - Маркиза добровольно согласилась сотрудничать, вот и все.

- С кем? - тихо спросил человек в маске.

- Со мной, - улыбнулся де Бац.

- Вот как? - бесстрастно произнес человек в маске. - Маркиза знает, что вы в Париже? Что ж, возможно, в этом что-то есть. Вы, видимо, решили изменить наш план и сделать из маркизы вторую мадмуазель Леба, только запачкать ее более серьезно. Представляю, что скажет общественность, когда узнает, на кого работает достопочтенная подруга Неподкупного! Браво, барон.

- Я не собираюсь предевать это огласке, - быстро сказал барон. - Маркиза знает, кто я такой и она, как я уже сказал, согласилась помогать нам. Если же мы обнародуем эту новость, ничего существенно не изменится так как я личность почти мифическая. Неподкупный, как мне докладывали, в меня не верит.

- Зато в вас верит Сен-Жюст. - тихо сказал человек в маске. - Но о чем мы говорим? Жанна Шалабр должна сыграть свою роль. Затем она будет уничтожена. Или... - человек в маске прищурился... - Боже мой, барон.... Неужели.... Скажите мне, что я ошибаюсь, но мне кажется, что у вас личный интерес к этой особе.

- Может быть и личный, - пожал плечами барон. - Человек, как известно, слаб. Но могу вас утешить, я все еще думаю над правильностью принятого решения, так как со слабостями можно бороться.

- Так боритесь же с ними, черт побери! - рявкнул человек в маске. - На карту поставлено слишком многое! И это - не та ситуация, в которой можно полагаться на баб! Тем более, таких легкомысленных наседок, как эта Шалабр! вы должны от нее избавиться! Не заставляйте меня делать это за вас!

- Черта с два! - вскочил барон, опрокинув стул. - Не стану я от нее избавляться. Не исключено, конечно, что наши пути могут разойтись... Мне не внушает доверия человек, который так легко предал своего друга, каким бы человеком не был этот самый друг. Но это уже лирика, не имеющая отношения к делу, так как посвящать ее в какие-либо подробности я не собираюсь, мне неприятна мысль о возможном предательстве. Но в любом случае, до этого, я надеюсь, далеко.

- И что вы планируете с ней делать, позвольте полюбопытствовать? - прошипел человек в маске. - Видите ее своей любовницей? Музой? Шпионкой? У вас есть гарантия, что она не сидит сейчас в гостиной дома Дюпле, рассказыая, как ловко вас обдурила?

- Гм... Нету, - развел руками барон. - Но я все еще не теряю надежды и верю в то, что это не так. Недобрый вы человек, мой друг, так как завтавляете меня сомневаться в правильности решения.

- Вы не ответили на вопрос о том, что планируете с ней делать, - упрямо повторил его собеседник. - И, кстати, где вы думаете с ней встречаться?

- Неужели я должен отвечать на личные вопросы, когда я сказал, что не собираюсь от нее избавляться? - поморщился барон. - Но могу вас утешить - я не сплю со своими осведомительницами, так что либо шпионка, либо любовница.

- Свою часть договора я выполнил, барон. - сквозь зубы произнес человек в маске. - Мой человек в Аррасе ждет отмашки. Несколько комиссаров сняты со своих позиций благодаря доносам и заменены проверенными людьми. Агенты в Комитете безопасности постепенно переходят к воплощению нашей идеи о вашем двойнике. У меня все под контролем. За вами - Анриетта Леба. И эта маркиза, будь она проклята. Пока я буду лишь наблюдать. Но, клянусь дьяволом, я лично сверну ей шею, если она посмеет встать у нас на пути. - С этими словами он, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты барона.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Янв 03, 2010 12:13 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, квартира Сен-Жюста, потом - уединенный домик близ Парижа
Эжени, Сен-Жюст

Сегодня на кафе повесили вывеску. Ярко-зеленая доска с нарисованными красными и синими перьями теперь гласила: «Кафе «У Флориана»».

Эжени отошла, любуясь на получившееся произведение, которое хотя не относилось к жанру высокого искусства, но попугаю должно было понравиться.

В общем-то, это кафе не было так уж ей нужно, но днем общительной птице лучше быть в компании… а главное теперь от успеха задуманного зависела возможность вернуть себе полное право владения квартирой на Ситэ. Кроме того, из этого может выйти и другой толк.

Наконец, это кафе – возможность незаметно следить за тем насмешливым господином, который все прекрасно понял, но не повел и бровью, а главное даже не вспомнил о совести… Ну уж ладно…
И если обычные посетители следят друг за другом из-за столиков, то владелец может воспользоваться небольшой галереей на втором этаже, которая вела в отгороженные кабинеты для особых гостей.
Итак, он бывает здесь почти каждый день. Обычно сидит один, проследить дальше за ним невозможно – ведь если обычный человек сейчас узнает, что на его счет возникают справедливее подозрения, он бежит или…ну хотя бы защищается. А этому месье есть что скрывать, но он необычный. Благо сегодня рано вечером на встречу с ним пришла вполне обычная женщина с такими же белыми руками и что-то долго нашептывала.

В отличие от Элени, Эжени не особо любила кровь аристократов, так как все-таки, наверное, большинство вампиров стараются и правда питаться теми, кто подобен им при жизни. Но эта женщина была необходимостью.

Когда она покинула кафе, Эжени вышла за ней через заднюю дверь. В мыслях ее соседа она поймала имя. *Мари*.
Когда они отошли достаточно далеко, она догнала женщину и положила руку ей на плечо.
Мари вздрогнула.

- Кто Вы? Что Вам угодно?

- Тихо, тихо, я – друг. Посмотрите на меня – Эжени ловила взгляд смертной, - А теперь говорите… Кто Вы?

- Графиня де Фуа, - зачарованно ответила женщина.

- Тише, не кричите, Вы разбудите Париж, а теперь расскажите мне о том, к кому Вы только что приходили.

Мысли женщины перед Эжени пришли в смятение. Она сопротивлялась из последних сил, чтобы не открыть свою тайну.

Всплывали образы… Тюрьма… Графиня оказалась там по обвинению в том, что она – аристократка… Суд… Внезапно всплывает шесть свидетелей в ее пользу… Простые селяне умоляющие вернуть им жену и мать в деревенский дом, где она увидела свет, вышла заму за соседа и случайно попала в Пари, чтобы продать какие-то продукты на рынке… Дальше она видит солнечный свет… Как красиво… Она оправдана. К ней подходит какой-то человек и они говорят о чем-то. Но это неважно, ведь графиня видит солнечный свет, - Эжени не удержалась от искушения и прокусила ей шею.

Он еще прекраснее, чем его помнят бессмертные. И он не всегда теплый, в тот день солнце искрилось бликами от зеленоватого до оранжевого. И оно отражается везде – от воды Сены, от шляпы второго человека, даже от листвы…

Эжени едва успела остановиться, чтобы не убить Мари. Разговор не остался у нее в памяти… Да какие разговоры могут быть, если они видят солнце? А вот дорога к уединенному дому была уже вечером. И, пожалуй, по описанию ее легко будет найти.
- Иди, Мари, - Она подтолкнула женщину прочь, - Иди и забудь меня. Я бы тебя убила, но тебя хватятся, а мне это не надо.

Итак, настало время посетить этот дом. Но не в одиночку. А неподалеку как раз живет тот, кто может помочь… Если захочет и если не будет трясти ее в поисках имен и подозрительных.
По старой привычке, Эжени залезла в дом Сен-Жюста через окно. Политик сидел спиной к нему, читая какую-то книгу.

- Сен-Жюст, - позвала она, - Я ненадолго, не пугайся. Я хочу рассказать тебе одну историю, если ты не будешь требовать имен.

Сен-Жюст резко поднял голову. Он уже второй час подряд уговаривал себя пойти спать - бессонница вконец измотала. Но проклятое чувство тревоги не давало возможности расслабиться. В который раз он прокручивал в голове события последних дней. Все шло, как обычно. И все же, что-то ускользало. Мерзкое ощущение взгляда за спиной. Увидеть бы, кому он принадлежит! Но, глядя в глаза своих соратников, он видел лишь страх, замаскированный под уважение. Сен-Жюст захлопнул книгу. Глупый приключенческий роман прошлого века. Его герой - молодой барон де Мартиньяк, на протяжение нескольких сотен страниц защищал слабых невинных созданий и боролся за правду. Наивный бред. Но он обещал Анриетте осилить эту книжку еще неделю назад. Теперь приходилось пролистывать в течение ночи.

- Эжени? Ты меня... почти напугала. - Сен-Жюст тепло улыбнулся гостье. - Здравствуй. Ты выглядишь лучше, чем во время нашей последней встречи.

- Я только выгляжу лучше, но если я сейчас начну думать об этом, то сойду с ума у тебя на глазах, а у меня есть дело. Ну и потом, ты правда не поймешь, если я начну тебе рассказывать, а вот другую историю… или даже сказку, мне кажется, поймешь, - Ответила Эжени, удивленно глядя на книжку в руках Сен-Жюста – уж слишком она не вязалась с ее представлением о литературных вкусах собеседника.

- Это книжка моей невесты, - отвел глаза Сен-Жюст. Черт возьми, еще не хватало, чтобы его кто-то видел с этим романтическим чтивом. - Пролистываю, чтобы заснуть. Твои сказки всегда интересны. Рассказывай! - Он упрятал подальше сентиментальный роман и закурил. - Удобного места не предлагаю, знаю, что все равно будешь сидеть на подоконнике.

Эжени села на подоконник и начала рассказывать историю похожую на ту, которая была изложена Анри, но политически отредактированную.
- Ну так вот, в одном королевстве… То есть Республике жила-была девушка, очень хорошая. А у Республики были всякие враги, только пока их искали не там, где надо, они решили действовать. И они решили, что чем меньше в Республике останется хороших и благородных людей, тем проще будет ее уничтожить, потому что когда останутся одни злодеи, они сами друг друга перебьют. И вот получилось так, что хороших людей уже осталось совсем мало, а эта девушка была одним из них. И они решили использовать ее в своих целях. Для этого главный шпион познакомился с ней под видом простого чистильщика обуви и предложил свою дружбу, а девушка согласилась. И однажды чистильщик обуви якобы в порыве откровенности рассказал девушке о своей сестре, которой надо посылать деньги, которые обычно передаются через его друга – но друга моно застать только днем, а чистильщик целыми днями сидит на улице. Девушка с радостью соглашается помочь и передавать письма и деньги другу. А друг не просто друг, а всем известная темня личность, одно общение с которым может стоить головы. И наверняка он пустит деньги на заговор, ловушка захлопнется, чистильщик сменит маску и исчезнет, а девушка окажется кругом виноватой. Но у девушки был один друг, то есть подруга, которая случайно про все узнала. Она пошла к чистильщику и сказала, чтобы тот признавался, но тот просто отмахнулся, решив, что женщин не принимают всерьез. К тому же доказательств нет. Но подруга решила не останавливаться и узнала адрес чистильщика. И вот теперь она не знает что делать, потому что доказательств нет, если история попадет в руки властей сейчас, то коварные планы злодеев сбудутся, девушку казнят и к тому же она хочет не отдать всех под суд, а сделать так, чтобы они сами отказались от своих планов. Потому что суд и казнь тоже не будут торжеством справедливости…в понимании друга. И вот теперь есть адрес, а единственный к кому можно обратиться за помощью – это королевск… тьфу, республиканский офицер, который захочет всех сразу отдать под суд и не захочет ввязываться в темную историю без доказательств чтобы просто узнать правду. Или захочет?

Сен-Жюст едва сохранял серьезное выражение лица. Но в конце ее рассказа не смог сдержать улыбки.
- Стоп.стоп.стоп. А теперь то же самое - с именами, пожалуйста. И сразу вопрос. Во что ты вляпалась, Эжени? Признавайся, иначе республиканский офицер будет вынужден всерьез считать, что тебе грозит опасность. Итак?

- А вот именно поэтому я и не назову имен, Сен-Жюст, - заметила Эжени, - Помнишь историю с Моррелем? Я тогда просто обратилась за помощью. В итоге меня никто не воспринял всерьез, мои проблемы с удовольствием все взвалили на себя, а мне предложили спокойно ждать, пока мне не принесут обратно спокойствие моей души на позолоченном блюде. Мою подругу хотят использовать. Я не знаю кто, я не знаю зачем. Я изложила тебе обстоятельства. Если хочешь – можешь помочь. И я хочу не просто торжества справедливости. Я хочу доказать, что я - достойный противник, а не просто интересный элемент декора комнаты, который умеет заварить кашу и вручить горячее блюдо с ней сильным мира сего.

Сен-Жюст внимательно посмотрел на нее и задул свечу. - Пойдем. Я виноват перед тобой за ту историю с Новым мостом. На этот раз не будем откладывать. Вдруг я не доживу до завтрашнего вечера? - он весело подмигнул Эжени и вышел за дверь, прихватив на всякий случай пистолет.

***
Домик недалеко от Парижа оказался именно таким, как и был в мыслях Мари: одинокое строение чуть поодаль от деревни в два этажа с внутренним двориком, полностью скрытым за плющом и высоким каштаном, достигающим самой крыши. Железная ограда с острыми зубцами идеально подходила для завершения картины, придавая дому несколько зловещий вид, а заодно служа защитой от излишне любопытных прохожих. Окна не светились, только луна, свет которой просеивался сквозь листья старого дерева, отражалась в стеклах, заставляя их мерцать под порывами ветра.

- В мыслях той женщины был слуга, - тихо заметила Эжени, - Кстати, у сказочных злодеев слуги обычно людоеды. Что будем делать? Я не уверена, что могу позвать его и просто выманить, для этого человек должен быть в особом состоянии. Ну или бессмертный посильнее.

- Моя невеста тоже любит сказки, - машинально сказал Сен-Жюст, оглядывая дом. Внешне он выглядел скромно. Но что-то в нем было не так. Высокая ограда. Густая растительность, полностью скрывающая от взоров посторонних внутренний дворик. Темные окна. - Пойдем. - тихо сказал Сен-Жюст и протянул Эжени руку. - Не бойся.

- Да мне-то что бояться, - отмахнулась Эжени, - Я не знаю ни одной сказки, в которой людоеды питались бы бессмертными. Я для него примерно как пустая тарелка… А вот за тебя можно и поволноваться, - она фыркнула, - Ладно, итак, там есть слуга, высокий худой камердинер лет сорока или чуть более. Я не хочу его убивать, но и усыпить или подчинить себе на расстоянии не могу. Если бы незаметно подойти к нему близко – другое дело… Но в какой комнате он спит Мари не знала, она видела его днем. И он, к сожалению, не людоед, чтобы учуять пришедший к его воротам ужин. Если бы он вышел к тебе – другое дело. Но если мы поднимем шум, он позовет на помощь, да и потом жители той деревни будут только рады обсудить ночное происшествие. А у тебя какие варианты?

Слушая Эжени, Сен-Жюст запрыгнул на ограду. Новый сюртук издал печальный треск. Черт возьми, ветки каштанового дерева. Как некстати - эта вещь ему нравилась, но не штопать же! Сен-Жюст не удивился, когда Эжени через мгновенье ловко запрыгнула на ограду вслед за ним. Они спрыгнули вниз вместе. В доме было темно. - Если тут и был камердинер и все, о ком ты рассказывала, то они либо спят, либо ушли, - прошептал Сен-Жюст, и, снова взяв за руку Эжени, повел ее ко входу. Дверь тихо скрипнула. Не заперто. Когда они вошли, Сен-Жюст на всякий случай вскинул пистолет, но очень скоро стало очевидно, что зря. Дом был пуст.

- Я заштопаю, - испуганно сказала Эжени, - То есть попрошу кого-нибудь заштопать, будет даже незаметно и лучше, чем раньше! Так, в мыслях Мари была гостиная, идем на второй этаж. Только странно, что не заперто. Но тот человек, насколько я знаю, не изменяет своим привычкам. Он пришел в мое кафе и встретился с Мари в половине десятого, он сидит до половины двенадцатого. У нас около четверти часа и полчаса на то, чтобы вернуться в город, - она помчалась по лестнице вверх на второй этаж, откуда до Сен-Жюста сразу долетело сдавленное шипение и ругательства, - Или здесь кто-то был до нас, или кто-то второпях собрался и бежал на новое место!

Сен-Жюст зажег свечу, которая весьма своевременно обнаружилась на столе в гостиной. Методично обошел дом, разглядывая каждую вещь. Несколько статуэток. Изящные светильники. Застеленные кровати. На кухне - стопки чистой посуды. Аккуратные обезличенные комнаты. Казалось, что тут уже давно никто не жил, и лишь отсутствие пыли свидетельствовало о том, что еще несколько дней назад тут были люди. Масса вещей, и среди них - ни одной, которая указывала бы на личность владельца дома. Чертовщина. Убедившись в том, что в доме и правда отсутствуют какие-либо следы хозяина, Сен-Жюст почувствовал привычный азарт. Внутренний голос подсказывал, что судьбу привела его сюда не просто так. Он остановился, развернул к себе Эжени и пристально посмотрел ей в глаза. - Эжени, мне кажется, здесь что-то нечисто. Прошу тебя, расскажи мне свою сказку по-новому, и ничего не утаивая. Чей это дом? И кто те люди, о которых ты мне говорила?

- А у него хороший вкус, - задумчиво произнесла Эжени – «Опыты» Монтеня – редкая вещь по нынешним временам, ее нет даже у меня… А вот и твой любимец Плутарх… Руссо… Монтескье… Никаких приключенческих романов, - она скосила глаза на Сен-Жюста, - Значит, женщина если тут и есть, то не живет постоянно, Тацит… «На редкость счастливое время, когда можно думать то, что хочешь, и говорить, что думаешь»- Она пролистала книгу … Сен-Жюст, ничего не знаю, кроме того что его зовут Анри, а может не Анри. И пойми пожалуйста, вот я тебе сейчас называю имя моей подруги. После этого вступает в силу не только дружба, но и долг. Ты будешь обязан допросить ее. Она рассказывает все, как было – и согласись что эта история звучит как обычная сказка настоящего заговорщика – мол, это не я, меня подставили. Моррелю в свое время поверили только потому что свидетельство заговора вживую было представлено глазам Робеспьера. А тут – догадки, подозрения, предчувствия, которые не имеют значения для ваших дознавателей. Мою подругу судят – а я не думаю, что сильные этой Республики вступятся за нее – она же не твоя невеста, к примеру, - Эжени усмехнулась, - Все. И ты ведь просто выполнишь свой долг, а не выполнить его не имеешь права. Далее. Я могу попробовать перехватить этого Анри. Он видит нас вдвоем, пугается и ускользает. И я не вправе злоупотреблять твой дружбой, тем более что это и правда моя личная цель. Давай поступим так. Я вызову его на разговор и предложу все-таки оставить мою подругу в покое и играть с кем бы он ни играл честно. И если он откажется, то мою подругу точно будет спасти невозможно и я просто приведу ее к тебе. Дальше – мое дело, как ее выручить... Но только после того как я использую этот последний шанс… Идет?

Сен-Жюст улыбнулся. - Идет. А Плутарха я, пожалуй, прихвачу с собой. На память. Не спрашиваю у тебя, каким образом ты найдешь владельца этого дома. Знаю, что тебе это под силу. Пойдем. Мы еще успеем прогуляться мимо твоего любимого Собора. Воспоминания должны приносить радость, а не страдание. Мы отдадим дань памяти. И заключим наш договор о сотрудничестве. Идет?

Эжени посмотрела на него и взяла с полки Тацита.
- Идет. И ты прав про воспоминания. Если я теперь всегда буду смотреть на окружающий мир через призму своей памяти, то… если я угадала, то пусть он посмотрит на свои деяния через свои воспоминания. А потом я тебе расскажу, что вышло и – если все бесполезно, то приведу свою подругу. Вытащить смертного из тюрьмы нам куда проще, чем оправдать, - хмуро закончила она, после чего они с Сен-Жюстом вышли из дома.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Янв 03, 2010 12:31 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Аррас.

Бьянка, Огюстен, Жером Лампелье.

Путешествие прошло практически без приключений, разве что осложнялось тем обстоятельством, что ехать приходилось ночью. Огюстен не возражал, зная, что Жюльетт не выносить дневной свет. Утверждения было вполне достаточно, причинами он не интересовался, находя, что задавать вопросы нетактично. Хозяев гостиниц, где они останавливались и вовсе этот факт не удивлял – плати деньги и все. Во внутренние дела он старался не вникать, хотя довольно часто перед гостиницей возникали просители, каким-то одним им известным способом установив его личность. Дальше картина была все время одной и той же: позволив людям немного пошуметь, власти направляли к гостинице жандармов, которые, извиняясь за причиненные неудобства, разгоняли толпу, довольно часто арестовывая граждан, обвиняя их в «общественных беспорядках». Никакие доказательства, что граждане не причиняли никакого беспокойства (хотя на деле это было далеко не так, но все же) не помогали. Создавалось впечатление, что людям нарочно позволяют собраться, таким образом, выявляя наиболее недовольных существующим порядком, чтобы потом… Гильотина была здесь на каждой площади и, как убедился Огюстен, работала довольно часто.

Слухи о происходящем в департаменте Па-де –Кале были правдой.… И самое ужасное, что, не обладая фактически никакими полномочиями он не мог ничего сделать, чтобы помешать этому. Несколько раз удавалось убедить исполнителей, но в большинстве случаев ему либо показывали толстенную папку с постановлениями, которая сама по себе была довольно увесистым аргументом, либо предлагали предъявить бумаги, удостоверяющие полномочия, либо просто кивали на Лебона. Идите, мол, разбирайтесь сами. От всего этого становилось тошно настолько, что сама поездка начинала казаться бесполезной. Вот, едет он туда. Зачем? Чтобы убедиться, что все так плохо, как говорит Бюиссар? Но он и с самого начала не сомневался, что старый друг говорит правду. Приехать, посмотреть и уехать, не имея возможности ничего сделать, не имея возможности ни на что повлиять? Несколько раз так и хотелось вернуться в Париж и настоять на необходимости полномочий проконсула, но существовала вероятность, что Максимильян не станет его слушать. Для проверки деятельности комиссаров нужны были причины более веские, чем действия находящихся в департаменте чиновников.

Разговаривать с Жюльетт, обсуждая все эти досадные мелочи не представлялось возможным – в почтовой карете они были не одни. Поэтому оставалось только делать вид, что дремлешь и думать о невеселом. Он действительно задремал, несмотря на то, что достаточно поспал днем и проснулся только тогда, когда экипаж остановился. В темноте, Огюстен не сразу сообразил, что они находятся возле городской ратуши. Аррас. Вот они и приехали.

- Огюстен... - Бьянка легко дотронулась до его плеча. - Кажется, наше путешествие подошло к концу. Я готова познакомиться с городом, где ты вырос. Хотя, боюсь, наша поездка не доставила тебе радости... - В данный момент Бьянку больше всего заботило, где они остановятся. Вопрос с дневным укрытием всегда оставался самым насущным - каждый раз, выбирая гостиницу, она рисковала. К счастью, Огюстен уже привык к ее странным особенностям и не задавал лишних вопросов.

- Боюсь, что это будет не самое радостное знакомство, как и сама поездка, - Огюстен обнял ее за плечи. - Мы остановимся в гостинице, не очень удобно напрашиваться в гости к знакомым в столь позднее время. А дом сейчас нам не принадлежит - Максимильян аннулировал контракт о найме еще два года назад. Потом пойдем что-нибудь поедим и если удастся встретить кого-нибудь из друзей... то не исключено, что вопрос с тем, где остановиться будет решен.

- Сейчас полночь... не лучшее время для визитов. Иначе я бы сразу предложила тебе навестить человека, который написал о бесчинствах местного мэра. Или... Сделать попытку? Я привыкла к парижской суетливой жизни -там, кажется, вообще никто не отдыхает... А тут. Решать тебе, Огюстен. - Они шли по узкой улице, и Бьянка с любопытством изучала маленькие домики с занавешенными окнами. - Как здесь тихо... - заметила она вслух.

- Очень поздно, - покачал головой Огюстен. - Бюиссар - уже пожилой человек, не думаю, что наш визит будет уместным, даже если он и не спит. Сейчас поищем трактир, если найдется открытый, я умираю от голода. Не имеет смысла бродить бесцельно. Пойдем. -- Они вышли на Малую площадь. Когда-то Огюстен задавался вопросом, является эта площадь одной большой или все же двумя поменьше. Поймав себя на мысли, что задается этим же вопросом и сейчас, он улыбнулся. Несколько таверн все же были открыты. Ничего необычного, хотя и кажется нелепым. Впрочем, о таких вещах на голодный желудок не рассуждают.

***

В таверне «Муза Арраса» было на удивление многолюдно. Казалось, именно тут собрался весь городок. Мужчины оживленно обсуждали дела, среди них сновали ярко накрашенные женщины, в предназначении которых можно было не сомневаться. Огюстен уверенно провел Бьянку за руку к столику в глубине зала и сел, усадив ее напротив. Бьянка отметила его поспешность и то, что он старался не смотреть по сторонам. Видимо, у него и правда с этим городом были связаны не лучшие воспоминания. Бьянка отказалась от ужина и с удовольствием наблюдала, как Огюстен поглощает все, что ставится на стол. Ел он с таким здоровым аппетитом, что она всегда получала истинное удовольствие, наблюдая за процессом. Пожалуй, сравниться в поглощении пищи с ним мог только Сен-Жюст. Но с ним судьба сталкивала ее за одним столом крайне редко.

- О, смотрите, кто приехал! Боже мой, Огюстен, ты ли это? – Пожилой человек интеллигентного вида подсел к их столику, поглядывая то на Огюстена, то на Бьянку. – А это кто? Невеста? Красавица, ничего не скажешь. – Он подмигнул Бьянке и протянул ей руку. – Жером Лампелье, скромный служащий муниципалитета, а по совместительству – бывший сосед вот этого сорванца. Точнее, когда-то сорванца. Теперь ведь ты – известный политик, правда, Бон-Бон? – Он снова повернулся к Бьянке и пояснил. – Его с детства так называли домашние. Он хоть и хулиган был, но добрый парень… А вас как зовут, простите? Бон-бон, ты не представишь мне невесту?

- Жюльетт. Жюльетт Флери. Рада познакомиться, - Бьянка протянула руку приятному гражданину. Бутылка вина, и он пустится в воспоминания о юношеских похождениях Огюстена. Наверное, ее спутнику это не понравится.

- Здравствуй, Жером, - Огюстен жестом указал на початую бутылку и на блюдо с хлебом и сыром. Он совершенно не ожидал, что первым, кто встретится из знакомых будет именно Лампелье и теперь лихорадочно соображал, что бы соврать о причине их визита. Открывать истинную он пока что не собирался никому, кроме Бюиссара. - Раз моя невеста представилась сама, мне только остается кивнуть в ответ и продолжить трапезу, которую, надеюсь, ты со мной разделишь. А заодно и послушаю последние новости

Лицо Лампелье помрачнело. - Не очень у нас тут все хорошо, - он почему-то перешел на шепот. - Мэр города - просто зверь. Хотя, что это я сразу жаловаться? - Он бросил взгляд на Бьянку и заулыбался. - Зачем прекрасной гражданке слушать все это... Говорят, у вас в Париже вещи и пострашнее случаются..

- Смотря, что называть страшным, - осторожно сказал Огюстен. "И зависит от того, с чем сравнивать", - прибавил он про себя. Лампелье был не из тех, кто жалуется, но сам факт наводил уныние: значит, все действительно плохо. А права у него сейчас даже не бумажные - их совсем нет, что означает "сиди, помалкивай и думать забудь лаять на Лебона". Все это злило, еще не начавшись, а что будет потом? - Но ты угощайся, рассказывай... что считаешь нужным, - последние слова он произнес очень тихо, так, чтобы их слышали только Жюльетт и тот, кому они предназначались.

- Казни и кровь, - тихо заговорил Лампелье. Судя по всему, невеста Огюстена была не из тех, кто падает в обморок от подобных рассказов, иначе он бы не стал заводить при ней расспросы. Ну и отлично. Уж очень давно хотелось выговориться. - Наш мэр совершенно распоясался, Огюстен. А гильотина отдыхает только по ночам. Среди народа ходит шутка, что скоро Лебон наймет еще пару палачей, чтобы запускать свое революционное орудие круглосуточно. Вчера казнили Минье. Всю семью. Помнишь их? С их старшей дочкой, Жозефиной, ты еще иногда.. Ну, неважно. Так вот. Казнили. За что? Сказали, что они всей семьей шпионили на британское правительство. Отсюда, из Арраса! Да старик Минье город то, может, раз в жизни покидал! Не пожалели даже шестилетнего сына Жозефины. Всех. - Лампелье сделал характерный жест рукой. - И так - каждый день. Мне кажется, что этот человек поставил себе цель уничтожить Аррас, чтобы тут просто не осталось жителей. Народ напуган. Все говорят только шепотом. Вот тут, в таверне, сейчас полно доносчиков, я уверен. И все шпионят друг за другом, потому что если не ты, то тебя. Понимаешь? Мы вот тут с некоторыми гражданами письмо составили. Твоему брату. Две недели как. И боимся переслать. Собирались гонца в Париж посылать. Ведь твой брат теперь большой человек, он просто не сможет не защитить свой родной город! Его здесь любят. И уважают. Мы просто молимся о том, чтобы он что-то сделал, ведь так нельзя! - Лампелье разволновался и выпил бокал вина залпом. - Простите, Жюльетт. Накипело.

- Но почему вы молчите? - изумилась Бьянка. - Ведь вы могли уже давно отправить гонца!

- Одного уже отправили, - усмехнулся Лампелье. - Больше его не видели.

- Отдашь письмо мне, - мрачно сказал Огюстен. Черт побери, какого дьявола Максимильян молчит, если Бюиссар пишет ему уже полгода точно, если верить посланию. Может такое быть, что письма перехватывают? Вряд ли, хотя теоретически такая возможность существует. - Не нравится мне твой рассказ, друг мой, очень не нравится. Но это еще не значит, что ничего нельзя сделать, так что будем пытаться. Не хочу тебя обнадеживать, ведь мне тоже вполне могут пустить пулю в лоб по дороге в Париж и сказать, что так и было, пойми меня правильно.

- Огюстен, о встрече с этим мэром не может быть и речи, так? Или мы можем нанести ему визит вежливости завтра вечером, как ты думаешь? - спросила Бьянка.

- Боюсь, что если визит вежливости нанесем ему мы, нас не правильно поймут, - вполголоса сказал Огюстен. - Лебон в первую очередь. А вот в местном якобинском клубе можно поприсутствовать, это еще никто не запрещал.

- В последний раз за попытку провести в якобинский клуб гражданку человек заплатил своей головой, - заметил Лампелье.

- Стало быть, трибуны для зрителей под запретом? - поднял брови Огюстен. - Что же, Жюльетт, тогда тебе остается ограничиться местным женским обществом. Не переживай, там тоже можно узнать много интересного, я думаю.

Бьянка лукаво улыбнулась и отвела глаза. Сбор информации - ее профессиональная черта. Женские длинные языки могут принести еще больше пользы, чем целый якобинский клуб.

- Понимаешь, Бон-бон, официально ничего у нас не под запретом. Но когда пару раз у твоего соседа сносят голову, желание пробовать пропадает. Поверь мне, здесь все именно так, как я говорю. А выхода никто не видит. Более того, среди горожан начинают ходить разговоры, что если революция выражается в массовых казнях всех подряд, то и к черту такая революция... Извини. Я тебе так. По-соседски. Я патриот, и ты это знаешь.

- Я понял, Жером, - Огюстен разлил остатки вина по бокалам и жестом попросил еще одну бутылку. - А еще я думаю, что неплохо бы тебе уехать из Па-де-Кале. Что-то у меня очень нехорошее предчувствие. Вон те граждане за столиком в углу скоро посворачивают шеи, пытаясь подслушать наш разговор. Так что нам следует благодарить провидение за то, что за спиной у нас стена, а сбоку - окно.

- Завтра они напишут донос на вас, - Бьянка опустила глаза и под столом сжала руку так, что ногти впились в ладонь. Она слышала их мысли. И все обстояло именно так, как говорил этот милый человек. Кровавый мэр у власти и казни неугодных. Город в панике. Странно то, что подобное безобразие творится на родине Неподкупного - человека, который сейчас стоит во главе правительства. Если бы она задалась целью написать разгромную статью о Робеспьере, факт его равнодушия к жалобам из родного Арраса, помог бы ей здорово раскрасить содержимое заметки. Вот именно. Похоже на тщательно спланированную акцию. Но она не может сказать об этом вслух. Только слушать их мысли и смотреть по сторонам. Она выбрала мир смертных и не имеет права использовать своих способностей каждый раз, когда видит несправедливость.

- Да пошли они, - выругался Лампелье. - Огюстен, прошу тебя, поговори с братом. Прошу тебя. Мы все здесь погибнем.

- А мы напишем донос на них и посмотрим, чья возьмет, - усмехнулся Огюстен, но потом посерьезнел. - Жером, я не хочу, чтобы перед тобой маячила близкая перспектива стать на голову короче, из-за того, что ты подошел поговорить со мной. Я бы серьезно советовал тебе уехать, так как если тебя и не тронут сейчас, в чем я сомневаюсь, тебя обязательно тронут после моего отъезда.

- У меня здесь семья, - печально произнес Лампелье и развел руками. - Жаклин в этом году исполнится восемнадцать... Помнишь, как ты кормил ее конфетами, а мы ругали тебя за то, что ты отбиваешь ей аппетит? Да и супруга моя неважно себя чувствует. Плюс маленький Жером и старые друзья-соседи, с которыми мы прошли весь этот путь. Бежать от неизвестного - удел трусов и тех, у кого совесть нечиста. А все же верю в свою счастливую звезду и в то, что не умру на гильотине, как преступник. Не волнуйся, Бон-бон. Просто возьми письмо, которое мы составили и передай брату. Я уверен, здесь какая-то ошибка и он поможет. А теперь мне пора. У тебя потрясающе красивая невеста. И я рад... Рад, что ты стал человеком. Прощай. - Он поднялся и, махнув рукой, зашагал к своему столику.

- Знаешь, Жюльетт, у меня сейчас именно то состояние, когда хочется бросить все к чертям, сломя голову бежать в Париж и сказать кое-что Максимильяну, - тихо произнес Огюстен, жалея, что выпил уже достаточно, чтобы еще и залить все эти новости коньяком. - Но это все лирика, а проблема состоит в том, что у меня нет полномочий даже для того, чтобы отвесить Лебону хороший пинок под зад. - На последней фразе он немного повысил голос.

- Мы можем устроить ему что-нибудь неприятное. Ведь он не осмелится ничего тебе сделать. Я бы могла, собрав информацию, написать такие листовки... - Бьянка помрачнела. - Хотя в этом случае погибнут невинные. Такие люди, каковым, насколько я поняла, является этот Лебон, - обычно бьют по тем, кто не может ответить. Но ты прав - нам надо немедленно сообщить об этом в Париж. Ты хоть представляешь себе, какой козырь в руках у ваших врагов? Если извратить на свой лад происходящее в Аррасе... - она махнула рукой. - Хотя тут глупо что-то говорить, ты и сам все понимаешь. Пойдем в гостиницу. Закажем подвальный номер, как я люблю. Проведем там время до утра. Когда ты проснешься, первым делом отправишься за информацией. Не стоит больше тут находиться. - Бьянка заглянула в глаза Огюстена и вложила руку в его ладонь. - Пойдем. Иначе ты окончательно расстроишься и наделаешь глупостей, а я тебе в этом помогу.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Янв 03, 2010 2:06 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, таверна «Золотой лев»
Эжени, барон де Бац

Вернувшись из короткой поездки с Сен-Жюстом, остаток вечера Эжени потратила на приготовления задуманного…
В квартиру на Ситэ привезли клавесин. Они теперь недороги, потому что входят из моды – теперь заказывают рояли, но рояль тут будет абсолютно лишним.

Итак… актеры наняты, хозяин таверны разрешил снять ее на вечер, тем более, что завтра заведение будет продано другому владельцу. С некоторым сожалением вручив ему дневную выручку от собственного заведения, Эжени шепотом отдала необходимые указания.
- Это невозможно, - всплеснул руками хозяин.

- Это возможно, - с некоторым нажимом повторила Эжени, - Это возможно.

Тот послушно кивнул головой и под ее диктовку составил записку.
*Месье, одна известная Вам назойливая особа просит Вас прийти сегодня ко мне в таверну в половине первого ночи для небольшой беседы о делах, в которые меня не посвятили просит не удивляться небольшой импровизации в Вашу честь, которая произойдет под моей крышей. Ваша безопасность гарантирована лично мной. Она просит Вас также не сомневаться в искренности просьбы и ее добрых намерениях, потому что второй вариант финала ей несимпатичен. Остаюсь преданный Вам, Жерар Обри»

Остаток вечера Эжени провела, настукивая пальцами по клавишам инструмента, пока не настало время собираться.

Барон де Бац сел за столик и заказал коньяк. Хотелось послать всех к чертовой матери или еще дальше, а особенно - "назойливую особу". Сначала он думал не идти на встречу, потом решил, что будет мучиться любопытством и изменил решение. Он даже не успел отпить второй глоток, как рядом со столиком нарисовался сияющий хозяин и сказал, что его ждут на втором этаже. За заговорщическое подмигивание, которым сопровождались эти слова, хотелось срочно кого-нибудь придушить, но жертвовать агентом не хотелось. Вздохнув, де Бац поднялся по лестнице, прихватив с собой заказанный напиток.

Ну вот и двадцать пять минут первого. Эжени кивнула актерам, чтобы они заняли свои места. Небольшая гостиная второго этажа, ранее служившая для встреч особо важных гостей, преобразилась: старые кушетки затянули красно-золотистым атласом, для свечей доставили новые канделябры, по подозрению Эжени, похищенные из Тюильри. А актеры и вовсе были на заглядение: ни для кого не секрет, что многие провинциальные аристократы нашли себе убежище именно в таких вот бродячих труппах. Хорошая маскировка и повод не сидеть на одной месте, где велик риск доноса, а заодно – возможность пустить в дело старые парчовые и кружевные костюмы, которые теперь носили только отрицательные герои. Но сегодня парча и бархат присутствовали на этой сцене вполне легально: дамы затянуты в корсеты, кавалеры все как на подбор в напудренных париках. По кивку Эжени оркестр из трех скрипок заиграл легкомысленный менуэт, через боковую дверь внесли шампанское, на стол упали карты.

Эжени еще раз глянула на часы и вышла в центр комнаты, хлопнув в ладоши.
- Сегодня – ночь Ваших воспоминаний, друзья. Через минуту сюда поднимется хозяин Вашего вечера. Вспомните же, как Вы были гостями на подобных вечерах пять лет назад и насладитесь этой ночью, - Она ушла в нишу, откуда можно было смотреть за происходящим через занавеску, благо размеры комнаты позволяли одновременно наблюдать самые разные любопытнейшие сценки. И пусть кавалеры ставят не золото, а медные гроши, а дамы скорее бледны, чем румяны… Воспоминания – великое дело.

Едва заслышав шаги гостя, слуга распахнул перед ним дверь и склонился в поклоне. Гости, среди которых можно было увидеть даже смутно знакомые лица замерли в привычных реверансах, которые невозможно подделать, - - Шампанского, месье?, - не разгибаясь из поклона спросил слуга.

Де Бац помрачнел, увидев этот фарс. Если сюда нагрянут жандармы, это будет действительно незабывавемый вечер. Вопрос: зачем все это нужно? Проверка? Трагедия? Комедия? Похороны прошлого? Понят этого он не мог, но и кресло, на которое ему почтительно указал человек, одетый в костюм лакея барон проигнорировал. Происходящее даже не забавляло его, оно казалось жалким, смешным и одновременно нелепым. Знал бы кто-нибудь, как же он отчаянно скучал на подобных мероприятиях в Версале! Сейчас, впрочем, разница была в том, что приходилось соблюдать осторожность. Дамы и кавалеры, между тем, приветствовали его поклонами так, как если бы он был как минимум именинником. Нет, черта с два, мои именины уже прошли, граждане. А если я одет с претензией на честного труженика, то можно устроиться на полу у камина и изображать из себя... бездельника.

Эжени наблюдала за поведением гостя, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Все верно, месье Анри – действительно месье. Другой, не принадлежащий к истинной аристократии не осмелился бы бросить вызов правилам света. Жалко, здесь нет Элени, она лучше всех этих дам умеет носить придворное платье. Хорошо что она сама не претендует на роль образца грации и высшего света и решила остаться в черном. Она кивнула слуге, чтобы тот продолжил играть свою роль, пытаясь выбрать момент, чтобы начать разговор.

- Месье, прошу Вас, - слуга смутился поведению барона, - Вы - хозяин вечера, не высказывайте пренебрежения гостям. К услугам гостей и хозяина карточный стол, танцы и даже говорящий попугай.

- Это не мои гости, а всех месье казнили еще два года назад, - ответил барон. - Продолжайте развлекаться без меня, граждане, я не стану принимать в этом участия, так как не люблю дешевые комедии. Жду ровно десять минут, чтобы оценить в полной мере все это, а потом ухожу, так как представителю третьего сословия нечего делать среди настоящих аристократов, - де Бац состроил мученическую мину и поклонился, после чего снова занял облюбованное им место. - А будешь настаивать, я плюну на приличия и начищу тебе физиономию, друг мой.

- Между тем, сейчас начнутся танцы, а я бы хотела иметь возможность изложить Вам свою просьбу, не рискуя быть раздавленной, - заметила Эжени, подойдя со спины, - Может быть, диван у окна окажется лучшим местом для беседы? Но можно попросить перенести туда танцы.

- Диван, так диван, - пожал плечами де Бац. Этот фарс утомил его, еще не начавшись, но все же он отошел к указанному месту и подождав пока сядет женщина, выбрал в качестве сиденья низкий табурет. - Слушаю вас.

- Вы не задаете мне вопроса с какой целью я организовала этот вечер, - задумчиво начала Эжени, приглядываясь к танцующим, - Между тем мне стало интересно как связаны наше прошлое и будущее. И только истинный аристократ мог так презреть все те правила, которые установил этот свет, - она махнула рукой гостям, - Пощадите Анриетту, - без перехода продолжила она, - Я Вас умоляю, пощадите Анриетту. Ведь благородство – оно не в этом, как Вы сами сказали, фарсе. Оно ведь в другом.

- Я не задаю вам этого вопроса, потому что мне это не интересно, гражданка, - лениво ответил барон. - И разумеется, я оставлю в покое Анриетту. Даже скорее, чем вы думаете. Теперь, надесь, все?

- Нет, - испуганно ответила Эжени, - не все. Я попросила не оставить ее в покое, а пощадить, я вижу разницу в ваших словах. Даже если вы сейчас просто исчезнете, ее уже не спасти. Все заговорщики всех времен всегда говорят, что их подставили, ей просто не поверят. Я вас очень прошу, помогите все исправить. В таком случае я обещаю забыть все, что знаю, Анриетта тоже забудет. Ну пожалуйста, давайте разойдемся миром, потом что в ином случае… -она серьезно посмотрела на барона, уже не отвлекаясь на события в комнате.

- Мне кажется, что вы пытаетесь вмешаться не в свое дело, гражданка, нахмурился барон. - После того, как я сказал, что оставлю девушку в покое, вам придется только поверить моему слову. Обещаю, что мы с ней больше не увидимся, только если этому не будет причиной стечение обстоятельств

- Ну что ж, - Эжени махнула рукой слуге, - Я вижу Вашу лень и утомление. Вы не считаете меня достойным противником, но я положусь на судьбу и себя. Растоптанная жизнь одной девочки для меня стоит многого, у меня мало друзей осталось. Я прошу Вас не просто оставить ее в покое, но помочь вытащить ее из ситуации, в которой она оказалась по Вашей прихоти. Если нет… Я предлагаю Вам мир или войну, - Слуга поставил на стол два бокала. Итак, ни в одном нет яда. Левый – мир, правый – война. Выбирайте, выпьем и закончим этот вечер.

- Вы что, шутите?! - барон искренне расхохотался. - Гражданка, я не настолько глуп, чтобы так рисковать жизнью. Да и не собираюсь играть с вами в войну или в мир... У меня же есть дела поважнее, чем развлекать вас, поищите увеселения в другом месте, - с этими словами он поднялся, чувствуя досаду из-за того, что зря потратил время.

- Ни в коем случае, - Эжени тоже поднялась, - Я поняла Ваш выбор, и Вы ответите за то зло, которое причинили Анриетте. У меня была всего одна война в этой жизни. И мой враг сошел с ума, - после этих слов она развернулась к гостям: - Наслаждайтесь ночью воспоминаний, господа. И те, кто хочет проиграть за вечер меньше, чем голову, до завтрашнего утра должны будут покинуть Париж, - Она кивнула на прощание барону и вышла через боковую дверь, откуда можно было подняться на чердак и уйти гулять по парижским крышам.

Де Бац чертыхнулся, еще больше досадуя на то, что так глупо решил потешить любопытство и в результате потерял время, залпом допил коньяк и вышел как англичане - не прощаясь.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Garmahis
Acolyte


Зарегистрирован: 24.03.2005
Сообщения: 195
Откуда: Третий Рим

СообщениеДобавлено: Вс Янв 03, 2010 3:25 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

У собора Нотр Дам

Жак Молькенель

Тень смычка прыгала, перечёркивая серебрящиеся лунным светом струны старенькой скрипки. Казалось, музыка взлетает из неё по крыше древнего Собора и срывается вниз в тёмную бездну. Эта музыка не была гениальной. Но она вызывала дрожь у случайных ночных прохожих, спешащих мимо собора Нотр-Дам. Скрипача звали Жак Луи Молькенель. Он вкладывал в игру всю душу. Неважно, что думают окружающие. Его музыка - для тех кто, благодаря ему навсегда покинул земную юдоль. Новые ноты его симфонии. Каждая новая нота – человеческая жизнь. Люди чувствуют это, поэтому и ускоряют шаг, чтобы скрыться на другом берегу Сены, куда эти звуки уже не доберутся. Но настанет и его час. И появятся новые ноты его симфонии, которая сведёт с ума оставшихся людишек. Тогда земля вся насквозь пропитается кровью и он, наконец, обретёт покой. Навсегда и во веки веков.

Жак опустил скрипку и рассмеялся, глядя на залитый темнотой город с редкими пятнами фонарей и освещённых окон. Там, у этих пятнышек света его ждали новые жертвы. Прохожий в этот час не было, иначе бы они шарахнулись от хриплого полусмеха-полувоя высокого длинноволосого человека со скрипкой. В свете луны он казался ожившей горгульей. Сегодня он играл для того, кому помог уйти из жизни всего полчаса назад. Своеобразный ритуал. Молодой санкюлот случайно попался у него на пути. От него несло потом и перегаром. Но он был весел и полон жизни – то что надо. Санкюлот подошёл к нему и предложил выпить. Жак согласился. А, отойдя на безопасное расстояние, ударил его ножом в живот, а затем, сразу же выдернув лезвие из раны, - в горло рукоятью, чтобы крики жертвы не привлекли других. Санкюлот упал на грязную брусчатку и захрипел. Как жаль, что у него нет когтей что бы разорвать ему живот, выпустить кишки и зарыться головой в кровавую кашу органов… Вымазаться горячей кровью с ног до головы и на глазах ещё чуть живой жертвы слизывать кровь с его внутренностей… Жаль, что это всё только мечты. Ему не хватает сил претворить их в жизнь, да и инстинкт подсказывает, что люди могут неправильно отреагировать на появление измазанного кровью человека. Когда-нибудь он осуществит свою мечту. А пока остается лишь это. Нож. Разрез по всему животу от паха до рёбер. Будто вскрывает рыбу. Потом запустить руки внутрь и вырвать печень – вкусную, сочную, ещё живую печень. Вцепиться в неё зубами, высасывая кровь и проглатывая куски. Теперь он навсегда безраздельно связан с ним. Осталось самое скучное - оттащить тело, уже не подающее признаков жизни в ближайшую канаву и оттереть руки и лицо специально взятым куском ткани. И теперь - быстрее к собору. Надо достойно проводить душу жертвы.

Коварная память вновь возвращала его в прошлое. Ему было девятнадцать, когда он устроился играть на скрипке в таверну в центре Парижа. Тогда он мечтал о славе, успехе, богатстве и признании людей. А потом однажды увидел Её. Она сидела за ближайшим столиком рядом с его импровизированной сценой. Худая, с великолепными чёрными волосами, бледным лицом и огромными зелёными глазами, в которых можно было утонуть. Оставшееся время до закрытия он играл, не в силах оторваться от незнакомки. Когда закончил играть, она встала и выпорхнула из заведения. Так продолжалось, пока он не набрался смелости, прервав игру, подойти к ней и заговорить. Потом был месяц, прекрасный, как сон. И свадьба. Через год у них родилась малышка Мадлен… А спустя несколько лет пришла революция. Проклятая революция, отнявшая у него всё. Сначала работу - хозяин заведения был вынужден отказаться от расходов на скрипача. Два года жена была его надёжнейшей опорой и постоянно твердила, что всё пройдёт и он снова сможет играть. Потом, казалось, удача ему улыбнулась - сумел устроиться на работу писарем. В день, когда Жак получил первый заработок, он прибежал домой, чтобы обрадовать Жаннет и малышку Мадлен, которой через месяц должно было стукнуть 5 лет. Схватил Жаннету и закружил её по комнате. А потом его женщины пошли покупать продукты для маленького пира, а он, идиот, засел в своей комнате сочинять идиотскую музыку для развлечения идиотской толпы в идиотских трактирах. Очнулся он только от стука жандармов в дверь. Нападение. Компания пьяных оборванцев. Они убили малышку Мадлен и изнасиловали Жаннет. Все деньги у них тоже пропали. Ночь без сна в поисках врача, который согласился бы помочь его жене. Узнав, что у него нет ни су, они все прогоняли его. Через день Жаннет умерла. Он сам выкопал ей могилу, ведь могильщикам тоже надо платить. Когда он рыдал у двух свежих могил, а мимо проходили весёлые и беззаботные людишки, которым было наплевать на то, что его женщины мертвы, он понял что должен сделать. И в ту ночь появилась первая нота в его симфонии. А на следующую ночь - вторая…

Внезапный шум заставил Жака вернуться в реальный мир. Перегнувшись через парапет, он увидел девушку на ступенях собора. Первое мгновение ему показалось, что это Жаннет - такие же тёмные волосы и огромные глаза на бледном лице. Но мираж сразу развеялся - конечно, это была не она. Он уже собирался отвернуться когда странный инстинкт – инстинкт охотника подсказал, что это не просто жертва. Она - опасная жертва. Или такой же охотник как и он.
Сбежав вниз и выйдя из дверей собора Жак увидел, что незнакомка осталась на прежнем месте. Он замер, опустив голову вниз и наклонив её к правому плечу что бы волосы скрыли уродливые шрамы обезобразившие всю левую сторону лица. Как действовать дальше? Убить? Убивать сегодня он не собирался. Тем более на ступенях храма. Отец Жака был пастором и успел накрепко вбить в него почтение к дому божьему. Заговорить с ней? Что они могут сказать друг другу? Время слов давно прошло. Просто уйти? Он тоже не мог так поступить незнакомка слишком напоминала ему Жаннет. Да вот оно единственный язык который им доступен это музыка. Достав скрипку он начал играть для неё.

_________________
Носорог плохо видит, но это не его проблемы.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Вс Янв 03, 2010 3:42 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, Эжени.

Перебравшись по крышам подальше от таверны «Золотой лев», Эжени спрыгнула на землю и пешком вернулась к Нотр-Дам, куда она всегда приходила, когда ей надо было подумать.
Какой странный скрипач появился на площади перед Собором.

Он играет… Для кого-то… Тоже воспоминания?

Он стоял высоко на ее любимой колокольне, на которой с ней происходило несколько значимых событий и, будто бы почуяв ее интерес, спустился вниз.

Он стоял перед ней, играя и словно что-то пытаясь сказать.
Первым желанием Эжени было прогнать его прочь. Все-таки Собор – это ее территория и ее воспоминания. Но…
Нет, пока ему есть, что сказать, пусть играет.

Выслушав скрипаxf и кивнув на прощание, Эжени решила повторить прогулку по крышам. Кажется, эта музыка что-то разбудила.

Пора разобраться…

Выбравшись на крышу, Эжени какое-то время сидела, задумавшись. Итак, насмешливый господин смеется, Анриетта в беде, Сен-Жюст думает, Теруань безумствует… Камиль мертв.

Отличный баланс между прошлым и будущим.

И как раз Камиль бы сейчас помог бы во всем разобраться.
*И я не верю, что мы никогда не встретимся*. Эжени начала припоминать различные легенды. Ну ведь есть истории о том, что влюбленные были разлучены навсегда, когда один оказывался в подземном мире, а другой – среди созданий эфира, но однажды боги давали им позволение видеться раз в десять или сто лет на одни сутки. И это точно сбудется, надо просто ждать и надеяться.

И пока… Насмешливый господин и Сен-Жюст в любом случае ждут до завтра, а перед рассветом есть еще два дела. Одно – долг, другое… а другое на самом деле важнее всех интриг и даже долга.

Эжени нахмурилась, пытаясь отсчитать по крышам нужный дом. Она говорила, что ее комната – на втором этаже. Итак… в путь.
Найдя нужное строение, Эжени заглянула в окна верхнего этажа. Анриетта Леба спала, по детски положив голову на ладонь и свернувшись в клубок. Из приоткрытого окна дул легкий весенний ветер, шевеля волосы девушки.

Эжени аккуратно проникла в комнату и села на окно.
- Анриетта, не просыпайся. Настало тебе время выполнить наш уговор. Я покажу тебе прекрасный сон, и ты будешь одной из немногих, кто увидит ваш мир нашими глазами, и ты увидишь того, чей портрет нарисуешь сразу, как только встанешь с кровати… И ты передашь его мне, не задав лишних вопросов и не смущая свой покой моей историей, - она устроилась поудобнее и начала рассказывать, перемежая повествование видением.

«Ночное небо, на котором не видно звезд. Сегодня оно кажется сизо-белесым из-за туч. Ветрено и моросит дождь.

Небо такое низкое, что кажется, что крылья Нотр-Дам упираются прямо в него. Вокруг на площади слишком много пьяных бродяг и цыган, но уйти нельзя. Надо ждать даже если уже не надеяться.

Слушать вечность, которая бьется о берега Сены, но только когда совсем тоскливо, потому что ты обещала ждать каждую ночь, если он примет решение и придет к тебе хотя бы напоследок.

Ты опускаешь голову и перестаешь слышать пьяные крики, потому что кажется еще чуть-чуть и услышишь, как ветер чуть колыхнул колокол Собора и тебе послышится тень звука.

И когда ты снова посмотришь прямо перед собой, у тебя перехватит дыхание.

Перед тобой стоит высокий темноволосый мужчина с глазами ярко-черного цвета. И ты перестаешь видеть что-то кроме его лица. Вы оба пытаетесь улыбнуться, и у вас не получается.

Почему-то ты теперь знаешь, что наконец можно смотреть на него так, как всегда хотелось смотреть, и можно больше не пытаться подсмотреть, как он смотрит на тебя, а просто ответить.

- Эжени…
- Камиль…

А потом вы делаете шаг навстречу друг другу»


Эжени оборвала рассказ на одном из своих самых любимых воспоминаний, потому что просто есть такая память, которой ни с кем не делятся. Анриетта, видимо почувствовала это и встревожилась во сне. Эжени подула ей на лицо и вышла той же дорогой, которой пришла.

Теперь была пора сделать другое и спуститься даже не на землю, а еще ниже.

Теперь таверна, еще более грязная, чем обычно. Теруань больше не танцует и не бесчинствует. Просто сидит с диким остановившимся взглядом.

- Анна, - Эжени подошла к ней и обняла за плечи, - Идем… Нам предстоит долгий путь, но я не могу вечно искать тебя, а ты доведешь себя до еще большей беды. Королевы не заканчивают свой путь в канаве…

… Дом для душевнобольных расположился на территории бывшего монастыря, а в саду уже благоухают цветущие яблони.

Эжени снова обняла Теруань и почувствовала, как та вцепилась в нее в ответ.
- Прости, я плохо о тебе заботилась. Не вовремя кормила тебя, заставляла слушать мои истории и спать на камнях. И ты зря боишься, здесь тебе будет лучше. Ты обретешь покой, а я буду навещать тебя и иногда брать на прогулки. Когда полнолуние. Будем кататься верхом, я покажу тебе мельницу, которая вечно скрипит жерновами, и Собор будем навещать… А потом ты будешь впадать в забытье и забывать о тьме и страдании, и в это время ты будешь здесь. До встречи, Теруань.

Эжени не была уверена, что та услышала ее, пока не почувствовала, что Анна гладит ее по волосам и всхлипывает, после чего отпускает ее и сама уходит вперед на монастырский двор.

Эжени проводила взглядом колеблющийся неверный силуэт в лунном свете и вернулась домой на Ситэ, где почти до рассвета продолжала тихо наигрывать на клавесине музыкальную мелодию для своей новой пьесы. Возможно, понадобится скрипка...

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Янв 03, 2010 5:08 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Дом Дюпле.

Элеонора Дюпле, Жанна Шалабр, Робеспьер.

«Нам необходимо узнать, что за поправки будут внесены в декрет об общей полиции…» Мягкий, завораживающий голос и такой же взгляд темно-карих глаз. «О боже, барон, я не смогу…» «Что вы, маркиза, разве я могу требовать от вас подробных расспросов на политические темы? За это время вы стали мне слишком дороги, чтобы рисковать вашей жизнью так легко. Ведь Максимильян Робеспьер известен своей подозрительностью. Прошу вас, будьте осторожны.. Ведь вы в любой момент можете отказаться…»

Она не могла отказаться. Каждый раз, когда она задумывалась об этом, перед глазами вставала тюремная камера, а внутренний голос принимался нашептывать: «Он не пришел тебе на помощь. Он бросил тебя из-за того, что ты аристократка. Для него дружба – ничто. Лишь общие принципы и революция». А барон был так добр к ней. Он никогда ничего не требовал. Теперь они почти не виделись – это было опасно. Но барон был всегда рядом. Маркиза теперь понимала, почему он стал легендой: никогда в жизни она не могла и помыслить, что в одном человеке может уживаться такое количество образов. Она видела его в очереди за хлебом, и среди толпы во время казни. Он мог играть роль посыльного, или же просто прохожего, поднявшего ее перчатку…


Размышляя о бароне, маркиза подошла к дому Дюпле. Дверь открыла Виктуар, чем она была несказанно рада – Элеонора, кажется, ее недолюбливала. Максимильян недавно вернулся с заседания. Стол был накрыт к чаю, а в воздухе витали запахи свежеиспеченных пирогов и апельсинового печенья.

Робеспьер спустился в гостиную, как только Виктуар сказала, что пришла Жанна Шалабр. Еще перед этим девушка сообщала, что подан чай, но он чувствовал усталость настолько сильную, что чаепитие превращалось в настоящее испытание. Визит маркизы несколько изменил ситуацию. Он не мог не признать, правоту Сен-Жюста, это похищение, на первый взгляд совершенно бессмысленное, выглядело более чем странно, но пока что предпочитал закрывать на это глаза. Тем более что поиски не дали никаких результатов. Расспрашивать не хотелось и не только потому, что не хотелось беспокоить женщину заставляя ее вспоминать пережитый ужас. Время покажет.

- Здравствуй, Жанна, - поздоровался Робеспьер. - Рад тебя видеть и очень надеюсь, что ты составишь нам компанию за чаем.

- Сегодня все только и говорят о твоем выступлении в Конвенте, Максимильян! - воскликнула маркиза в своей обычной манере. Обменявшись приветствиями с Робеспьером и внезапно возникшей Элеонорой. - Ты выглядишь утомленным, видимо, писал свою речь всю ночь... - она повернулась к Элеоноре, одарив ее ослепительной улыбкой. - Вы сегодня вновь испекли свое печенье, дорогая. Мне повезло, что я зашла к вам именно сегодня.

Элеонора неопределенно хмыкнула, подумав, что женщина не могла сказать приветствие глупее, но вежливо улыбнулась: - Надеюсь, Жанна, Вашими усилиями Максимильян согласится прервать свой пост хоть на один вечер и попробовать мою выпечку. Я сейчас принесу кофе - или предпочитаете чай?

- С удовольствием выпью чаю, благодарю вас, - улыбнулась маркиза. - Максимильян, ты действительно не любишь это печенье?

Робеспьер едва удержался от улыбки и желания прекратить еще не начавшуюся, но уже назревающую размолвку. Жанна была довольно остра на язык, если того хотела и нужно признать, что удар был нанесен в цель. Жаль только, что целью оказалась Элеонора: с мечтой выпить чай в спокойной обстановке, а в идеале у себя в комнате, пришлось расстаться.

- Это была не столько речь, сколько поправки к одному из декретов, Жанна. Мне не кажется, что как собственно речь, это достойно внимания, тем более что вопрос уже обсуждался и будет обсуждаться еще. Элеонора, я буду чай, если можно. Благодарю вас.

Элеонора кивнула и принесла чай, внутренне негодуя: эта женщина теперь не стесняется унижать ее в ее собственном доме. И Максимильян на ее стороне.

- Вся наша семья будет только рада узнать больше о предпочтениях гражданина Робеспьера, - ответила она, - И мы все будем стремиться соответствовать им, чтобы он как можно меньше отвлекался от работы, которая так необходима Франции. Кстати, приглашаем Вас на наш обычный четверг в кругу семьи. Элиза будет петь, - Элеонора вымученно улыбнулась.

- О, большое вам спасибо! - обрадовалась маркиза. - А вы, Элеонора? Вы больше не поете? - она с наслаждением надкусила печенье. - Вы чудесный кулинар, Элеонора. А что за поправки, Максимильян? - последний вопрос она задала непринужденным тоном, словно продолжая светскую беседу.

- Как я уже сказал, они касаются нового декрета, - медленно произнес Робеспьер. С каких это пор Жанна интересуется совершенно конкретными вопросами? Да, она довольно часто посещала заседания, у нее было собственное мнение, но столь подробные вопросы он слышал от нее впервые. Поэтому предпочел не отвечать прямо. - Не имеет смысла говорить о поправках, так как декрет требует довольно серьезных дополнений. Вы же сможете прочесть об этом в официальном листе, так будет проще уловить ход дискуссии.

- Жанна, - любезно предложила Элеонора, - Вы всегда можете найти свежие выпуски в нашем доме, мы будем только рады помочь Вам следить за новостями.

- Да нет, я не настолько в этом разбираюсь, чтобы читать официальные отчеты, - засмеялась маркиза. - Просто немного удивилась, что декрет решили пересмотреть. Антуан был великолепен со своим докладом о тайной полиции. Мне казалось, что декрет, принятый вследствие его доклада - окончательный и бесповоротный.

- Все же, при ближайшем рассмотрении мы выяснили, что доклад нуждается в доработке. Никогда нельзя учесть все нюансы, - Робеспьер задумчиво поправил очки. Возможно, интерес Жанны вызван тем, что многие статьи доклада касаются в том числе и аристократов? Но ее это не коснется... Между тем, она не спрашивает о себе, но спрашивает в общем. Интересно.

"Он догадался", - в ужасе подумала маркиза и опустила глаза, помешивая чай. Она раньше никогда не расспрашивала его о таких подробностях, и проявляла лишь общий интерес... А теперь... Если она не придумает немедленно причину, по которой интересуется всем этим, она погибла. - Интересно, касаются ли поправки бывших аристократов? - выдавила из себя маркиза. Во всяком случае, подобный вопрос не будет выглядеть наигранным с ее стороны.

- Вы ведь знаете, что касаются, - Робеспьер рассеянно поглаживал Брауна, который все это время не переставал клянчить печенье, преданно глядя на Элеонору. - Браун, не попрошайничай. Ступай на место. - Мы еще не знаем, в какой мере, но... Жанна, разрешите спросить, почему вас интересуют такие подробности. Поймите мое удивление, раньше вы никогда не интересовались деталями, даже когда они касались аристократов. Что же изменилось теперь?

- Вы действительно этого не понимаете? - вспыхнула маркиза. В глазах на секунду мелькнула вся обида, накопившаяся за последние недели. Ужас перед тюрьмой, куда ее бросили незаслуженно, ужас перед гильотиной. - Я могу объяснить это подробно.

- Я не понимаю, чем вызван интерес к закону, о котором вы и так осведомлены, - ровно ответил Робеспьер, не заметив, когда успел перейти на "вы". - Для вас это не новость, Жанна. Только что вы похвалили доклад Антуана и были, как мне показалось искренни. Теперь так же искренне вы сердитесь на меня. Объясните, сделайте одолжение, так можно избежать лишних недоразумений.

- Ты меня в чем-то подозреваешь, Максимильян? - тихо спросила маркиза. Она поймала торжествующий взгляд Элеоноры. Секундная вспышка - дальше Элеонора вновь уткнулась в свой кофе. Маркиза не сводила глаз с человека, которого столько лет считала одним из своих самых близких друзей. Вот так, всего одной фразой можно все разрушить. На ее глаза непроизвольно навернулись слезы.

- Я этого не сказал, Жанна, - тихо ответил Робеспьер. Только теперь он осознал, что разговор зашел слишком далеко, поддерживать эту тему в присутствии Элеоноры не хотелось, между тем, следовало расставить точки над "и". - Я просто спросил, в чем причина таких перемен. Но возможно, я просто слишком близко принимаю последние потрясения.

- Вот платок, Жанна, - учтиво заметила Элеонора, - возможно, Вас стоит оставить?

- Если вам не сложно, Элеонора, - с благодарностью кивнула маркиза.

Элеонора Дюпле с достоинством кивнула и вышла.

- Нет никаких перемен, Максимильян, - заговорила маркиза, взяв себя в руки. - Просто раньше для меня все это было чем-то абстрактным. Как страницы книги, захватывающей, но не имеющей к тебе отношение. Такую книгу ты читаешь на ночь, а, захлопнув ее, сочувствуешь ее героям и думаешь о том, как хорошо, что тебя это не затрагивает. Но недавно я сама стала героиней такой истории. Я поняла, что такое тюрьма и что значит, когда тебя готовы бросить на эшафот просто за то, что ты родилась в семье аристократов. Мне страшно, Максимильян, и этим вызваны мои вопросы. Боже мой, мы так хорошо понимали друг друга, неужели теперь мне нужно объяснять подобные вещи?

- Я понимаю, Жанна. То, что произошло, не могло не оставить своего отпечатка, ты слишком ранима. Мне жаль, что я не смог избавить тебя от этого и тот факт, что мы сделали все возможное не может служить оправданием, так как это все же произошло. Все, что я могу сказать тебе, это то, что я постараюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы этот декрет не коснулся тебя, это пока что в моих силах. Закон затронет в основном тех, кого можно отнести к врагам, ты можешь быть спокойна.

- А по какому принципу люди будут делиться на врагов и не врагов? - воскликнула маркиза. Она сама не заметила, как увлеклась беседой, и сейчас даже не думала о бароне и своей миссии. - Вот скажи, друг мой, чем я отличаюсь от остальных?

- Мне сложно ответить по какому принципу, так как ответ не может быть однозначным, - ответил Робеспьер. - В данном случае под врагами я подразумевал заговорщиков и тех, с кем мы сейчас ведем войну. В числе наших врагов находятся и роялисты.

- Но возможно ли это доказать? Меня могли обвинить в чем угодно. Проверяется ли как-то принадлежность к роялистам или кому-либо подобному, или для этого достаточно простого доноса? - маркиза поднесла руки к вискам. - Прости, пожалуйста. Слишком много вопросов, правда? Но я действительно в отчаянии и подумываю о том, что мне пора исчезнуть...

- Это проверяется. Но чаще всего достаточно и простого доноса, - кивнул Робеспьер. - Я не стану тебя винить, если ты решишь уехать, но знай, что ты больше не сможешь вернуться. Впрочем, уехать ты тоже не сможешь, так как для этого нужен паспорт.

- Паспорт? Раньше я могла беспрепятственно выехать, куда угодно, - пролепетала маркиза.

- Но не сейчас. Раньше были исключения, сейчас правила ужесточились.

- О боже.. Да.. понимаю... - маркиза поднесла к губам чашку с остывшим чаем. - Я утомила тебя болтовней? Хочешь, поговорим о чем-то, не связанном с политикой? Сегодня между нами произошло недопонимание. Мне бы хотелось этого избежать в дальнейшем.

- Пожалуй, ты права, нужно сменить тему разговора. Я буду тебе очень признателен, если расскажешь мне то, что слышала о последнем театральном шедевре, который одобрил Давид. Он гениальный художник, но на то, что этот человек делает с театром больно смотреть, поэтому я предпочитаю слушать.

Маркиза с готовностью подхватила разговор и заговорила о театре. В этот момент все пережитые ужасы отступили. Они беседовали почти, как раньше. Почти. Но что-то неуловимое исчезло. Хрупкая грань. И восстановить ее, скорее всего, было уже невозможно.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Dancing Fox
Initiate


Зарегистрирован: 30.03.2009
Сообщения: 250
Откуда: Город Святых

СообщениеДобавлено: Вс Янв 03, 2010 5:41 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж.
Сен-Жюст, Анриетта Леба.

День выдался солнечным и теплым. Глядя в окно во время заседания Комитета, Сен-Жюст вдруг подумал о том, как было бы приятно сейчас очутиться не здесь. Где-нибудь на природе, в лесу, чтобы воздух и весенняя листва напоминали о Блеранкуре и тихом времени, когда можно было просто жить, не вычисляя врагов и не боясь, что за тобой шпионят. Он поймал насмешливый взгляд Карно. Кажется, этот человек что-то даже сказал ему. Сен-Жюст по привычке вежливо огрызнулся. Система общения с гражданином Карно отрепетирована, можно даже не слушать его реплик – просто выдавать заготовки. А тот будет беситься и делать вид, что преисполняется презрением. Сен-Жюст сделал вид, что сосредоточенно пишет мысли в блокнот. Черт возьми, странный день. Не работается. Нужно проветриться и пройтись. Навестить Анриетту. В последние дни они редко виделись – все время ушло на работу над поправками к декрету о тайной полиции. А в самом бюро тайной полиции работы было еще больше. Познакомиться с каждым. Пропустить через себя личность каждого жандарма. В армии ему никогда не хватало времени на личное знакомство с солдатами, а здесь можно воплотить в жизнь свою идею. А идея заключалась в том, что каждого подчиненного нужно знать в лицо. Со всеми его проблемами, плюсами и недостатками….

Через час Сен-Жюст мчался в дому Леба. Максимильян отпустил его всего на пару часов, но этого хватит для прогулки в сторону Булонского леса в компании его очаровательной темноволосой спутницы.

- Анриетта, собирайся, мы едем на прогулку, - сообщил Сен-Жюст, едва перешагнув порог гостеприимного дома.

Анриетта отбросила книжку, едва заслышав знакомый голос, выскочила из гостиной и бросилась Сен-Жюсту на шею.
- Я так рада тебя видеть!
Наконец-то они они отправятся на прогулку днем. Совершенно другая цветовая гамма. Свет, зелень, тепло. А не умирающие краски заката, как это обычно бывает, когда она идет относить письма в таверну недалеко от площади Революции. И не равнодушное мерцание звезд, как во время ночных прогулок.
Анриетта вспомнила, что вчера Мари, встретив ее в лавке, передала письмо, но не для сестры Анри, а для... Сен-Жюста. Девушка удивилась, но Мари ограничилась лишь туманным объяснением.
Кафе напротив лавки перешло к новому владельцу. Но попугай остался. Похоже, он действительно был главным аттракционом этого места. Но кофе у них был и правда хороший.
- Подожди минутку, я сейчас... - Анриетта быстро поднядась в свою комнату и достала из ящика то самое письмо и спрятала его в карман. "Отдам после прогулки", - подумала она.
- Ну вот, я готова, - она выбежала на улицу, - куда пойдем? - Анриетта была абсолютно счастлива.

- Булонский лес... Сегодня такая погода, что нельзя позволить себе провести весь день в пыльном городе. И быстро. У нас всего полтора часа, и экипаж ждет нас. - Сен-Жюст подхватил Анриетту за руку и спешно повел ее к экипажу. - Сегодня я буду читать тебе стихи, пока мы не доберемся до места. А потом ты расскажешь мне о том, про что ты думала на этой неделе. Подробно. Представляешь, я лишь недавно понял, что совсем не интересуюсь твоей жизнью!

"Опять так мало времени... но зато он рядом со мной, пусть и всего на полтора часа. И я ни секунды не потрачу на печаль, пока он рядом"
- Прекрасно, - дверца захлопнулась и экипаж сразу же тронулся с места, - а помнишь, как мы ездили туда в первый раз? было холодно и серо... и раннее-раннее утро.
Анриетта поправила тонкую и пыльную на ощупь занавеску - в солнечном свете закружились ставшие видимыми пылинки.
- Моя жизнь состоит в основном из повторений... но я тебе расскажу то, что сама нашла интересным. А ты расскажешь мне на обратном пути сказку? они всегда меня вдохновляют...
"Какой же город все-таки серый... Антуан прав. Пыльный. Даже белые стены кажутся серыми... потому что стекло запылилось! а еще... скоро будет жарко". Солнце сегодня не жалело тепла.

- Рассказывай! - улыбнулся Сен-Жюст. Какой потрясающий день! Сегодня обязательно должно случиться что-то хорошее. Ну, или хотя бы, не должно случиться чего-то плохого.

- Хорошо. Вот как проходит день Анриетты Леба, - она улыбнулась, - утром встать и проверить высохла ли работа, и если да - то снять ее с планшета. Потом привести себя в порядок и спуститься вниз. Разумеется, Филипп к тому времени уже уходит, единственное доказательство того, что он вообще был - пустая чашка и газета на столе. Элизабет обычно в это время сидит в гостиной и вышивает. Или читает. Я прихожу с чашкой кофе и мы разговариваем... о погоде, о том, что происходит на улице... просто ни к чему не обязывающая беседа. Потом я ухожу рисовать. И до обеда - рисую. Мы обедаем, после него я читаю или же делаю уборку, если это требуется, - Анриетта вздохнула, - видишь, я же говорила - неинтересно. Но самой захотелось все-таки сформулировать, на что похож мой день. А то он проходит как-то незаметно... Вечером я выхожу в лавку за овощами... и вот один раз случилось что-то интересное. Я познакомилась с одним человеком, он сказал, что нехорошо, что я хожу одна и предложил провожать меня до дому. Я согласилась. Некоторое время спустя, этот человек заболел... и вместо него пришла его... сестра, кажется. Она объяснила, почему он не пришел, и потом попросила выполнить его просьбу - относить в одну таверну конверты с деньгами для больной сестры этого человека... А недавно, когда относила такой конверт, встретила, - Анриетта замялась, - одну хорошую знакомую. Я была рада снова ее увидеть, к тому же она попросила нарисовать для нее портрет.
Анриетта замолчала и посмотрела Сен-Жюсту в глаза.

Сен-Жюст слегка нахмурился. - Конверты с деньгами? В таверну? Ты ничего мне не рассказывала... Мы приехали. - Он помог Анриетте спуститься со ступеньки экипажа. - Что это за человек? Какая сестра? Странная история...

- Я не рассказывала, потому что... ты в несколько наших последних встреч выглядел таким вдохновленным, что я не хотела сбивать тебя с этого настроя... Человека зовут Анри, - Анриетта нахмурилась, вспоминая фамилию, - Биньо.
Пели птицы, где-то журчал ручей. На молодой траве и зелени на деревьх блестело солнце.
- А еще... меня попросили передать письмо... Тебе, - Анриетта протянула Сен-Жюсту конверт и немного отошла, полагая, что он будет читать письмо сейчас.

Сен-Жюст вскрыл конверт. Всего несколько строк. Четкий, аккуратный почерк. В глазах потемнело, когда он увидел подпись. "Гражданин Сен-Жюст, разрешите засвидетельствовать вам мое почтение и сообщить, что подательница сего письма уже не впервые оказывает нам ряд весьма ценных услуг, касающихся переписки между нашими наиболее ценными агентами. Если не верите, спросите о ней в таверне "Золотой лев". С уважением, де Бац." - Дьявол тебя разбери, барон, - прошептал Сен-Жюст, отступая на шаг. Он перевел взгляд на Анриетту, которая, почувствав, что что-то произошло, смотрела на него, не скрывая тревоги. - Анриетта... Что же ты наделала... Что же я наделал... - Сен-Жюст прижал ее к себе и скомкал в руке письмо. Странный друг по имени Анри... его сестра.. чертова таверна и письма... Они заставили этого доверчивого ребенка носить туда свои чертовы письма, в то время как он, гоняясь за заговорщиками, даже не подумал ее защитить. И рассказ Эжени... Тот дом, где они были... Теперь все вставало на свои места. Он один верил в существование де Баца. И, похоже, сейчас он держал в руке письмо от того самого человека. - Ты не виновата... Но, похоже, наша прогулка отменятся.

Анриетта увидела, как изменилось выражение лица Сен-Жюста и, забеспокоившись, подошла.
- Антуан... что случилось? почему? - она прижалась к нему.
"Что же могло быть в том письме? правда, что я наделала?"

- Все очень серьезно, Анриетта. - глухо сказал Сен-Жюст. - Ты стала жертвой одного очень плохого человека. И с этой минуты любой шаг в сторону грозит серьезными неприятностями тебе, мне и твоим близким. - Он поцеловал Анриетту и попытался улыбнуться. - Но мы справимся. Я тебе обещаю, что вытащу тебя. Только, прошу тебя, обещай мне в ответ, что с этого дня не выйдешь из дома ни на секунду. И ни о чем не расскажешь брату. Я должен выяснить, насколько далеко все зашло. А потом мы придумаем, что делать.

Анриетта побледнела.
- Прости меня, Антуан... я... ничего не знала, правда, - у нее задрожали губы, - Ты же знаешь, я никогда не хотела бы причинить вреда тебе и Филиппу... да, я обещаю, что больше не выйду из дома, - девушка плакала.
"Как же так случилось?! и почему со мной, с нами?"
Она уткнулась лбом Сен-Жюсту в плечо.
- Я смогу чем-нибудь помочь тебе?

- Не плачь.. Успокойся... Никто не пострадает, обещаю. - Обхватив Анриетту за плечи, Сен-Жюст повел ее к экипажу. - Главное, верь мне и выполняй все, что я тебе скажу. Сегодня, вернувшись домой, ты признаешься брату в том, что решила разорвать нашу помолвку. Не спорь. Так будет лучше всего. Ты должна перестать официально считаться моей невестой. Остальное я сделаю сам. Все будет хорошо. Обещаю. - Сен-Жюст снова поцеловал Анриетту и задумался. Расставшись с Анриеттой у ее дома, он бросился к Тюильри. Нужно найти выход. Иначе барон возьмет инициативу в свои руки.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Янв 03, 2010 5:53 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Новая резиденция барона де Баца

Барон де Бац, маркиза де Шалабр

Не может быть, чтобы с утра все так не ладилось! Барон выругался, потом, плеснув в лицо холодной водой, выругался еще раз, только значительно тише. Один из его агентов, не будучи осведомленным о положении дел в таверне "Золотой лев" сунулся туда и пришлось приложить массу усилий, чтобы вытащить эту бестолочь из могилы, которую мил человек себе уже практически вырыл. После этого он умудрился попасть в тюрьму за то, что по чистой случайности вмешался в драку. Мари умудрилась заболеть, чувствуя временами приступы слабости и головокружения. Один вид несчастной женщины подтверждал, что она не преувеличивает, а бестолочь доктор утверждает, что должно быть, не проследил, когда делал ей кровопускание. Жаль, что его врач вынужден был уехать, иначе не подпустил бы и близко этого коновала.  Теперь еще и записка от Жанны Шалабр. Если стряслась еще одна мелочь... он боялся, что завоет дурным голосом и перепугает всех окрестных собак. Поглощенный невеселыми мыслями, де Бац все же быстро привел себя в порядок, приказал оседлать лошадь в целях экономии времени и уже спустя три четверти часа ожидал маркизу в уютной гостиной.

- Добрый день, маркиза, - он склонился к ее руке. - К сожалению, я не располлагаю достаточным количеством времени, поэтому надеюсь, что вы простите мне отступление от этикета и позволите сразу поинтересоваться, что случилось? Я вижу, что вы взволнованы, это не может не беспокоить меня...

- Барон... я... - маркиза замялась. Она так хорошо все продумала, каждое слово! Но всякий раз, когда этот человек начинал говорить с ней, она не находила нужных слов. - Я выполнила все, что вы просили. Встретилась с Максимильяном, и выяснила все, что могла выяснить. - Маркиза быстро пересказала весь разговор с Робеспьером.

- Как скверно... - задумчиво протянул барон. Ну почему все хуже и хуже? - Я имею в виду, что это весьма скверная новость, но вы сообщили о ней как нельзя более вовремя. Благодарю вас, маркиза. Одним этим вы, возможно, спасли от эшафота десятки невинных жизней, что я могу еще сказать?

- Да, понимаю... Но .. Я больше не смогу этим заниматься, - прошептала маркиза и опустила глаза. - Простите, барон.

- Разумеется, не в моих правилах заставлять вас, - де Бац с трудом удержал на лице приветливое выражение, одному Богу известно, каких усилий ему это стоило. - Вы и так сделали больше, чем кто-либо другой. Но все же позвольте узнать о причинах, если это не будет чудовищной бестактностью с моей стороны.

- Нет, ну что вы, барон! Вы имеете право знать! - маркиза отвела глаза. Заготовленная речь рассыпалась на кусочки. - Я не хочу вас обидеть, поверьте. Но я начинаю презирать саму себя за то, что делаю. Я знаю, что слишком бесхарактерна и, возможно, готова простить то, чего никто не простил бы на моем месте. Но я чувствую, что сорвусь. Вчера мы беседовали с Максимильяном... Я так увлеклась своей миссией, что едва не погубила все дело. Ведь он - человек умный и подозрительный до чрезвычайности. Мне показалось, что он понял, что я что-то скрываю. Или почти готов это понять. Поверьте, барон, в данной ситуации я всецело на вашей стороне. Но я не могу вот так его обманывать. И не могу подставлять под удар вас, с вашей благороднейшей миссией. Что будет, если я испугаюсь и проговорюсь? Ведь я никогда прежде этим не занималась!

- Дорогая маркиза, мне кажется, что вы все еще слишком взбудоражены той беседой и свалившейся на вас историей, - покачал головой барон. - Но так и быть, я не стану больше тревожить вас своими просьбами. Вы действительно слишком женщина, притом очаровательная женщина и разумеется, в один прекрасный момент можете совершить поступок, о котором впоследствии станете сожалеть. Меньше всего на свете я хочу быть причиной неприятностей, но умоляю вас понять меня... Возможно я кажусь вам эгоистичным чудовищем, решившим подвергнуть вас риску ради своих интересов и как бы я хотел убедить вас, что это не так! Но не стану скрывать, что я искренне обрадовался возможности  узнать некоторые новости с вашей помощью, так как не сомневался ни на секунду, что собранная вами информация не будет переврана. Я благодарен вам за то, что вы сделали для меня... - про себя де Бац ругнулся. Третий агент! На ровном месте! Теперь он точно был готов взвыть.

- Я расстроила вас! - воскликнула маркиза. - Меньше всего я хотела доставить вам неприятности! Я совсем не считаю вас чудовищем, напротив, вы спасли меня, и я никогда не забуду вам того, что вы для меня сделали!

- Признаться, я расстроен не столько тем, что вы не сможете нести бремя, ставшее для вам непосильным, столько тем, что у меня не будет лишнего повода, чтобы снова увидеть вас, - улыбнулся барон. На самом деле мысль лихорадочно работала. Его соратник в маске был прав. Прав, прав, тысячу раз прав. Черт побери, теперь и думать нельзя о том, чтобы отпустить ее! Могла быть тысяча мелочей, которые могла заметить только женщина и не смог бы заметить самый лучший жандарм, сотрудничество с Мари это подтверждало... А вывод следовал один: Жанна слишком много знает. И эта женщина может предать еще раз, раз предала однажды.

- Чтобы увидеть меня? - растерянно переспросила маркиза. - О чем вы, барон?

- Я успел привязаться к вам, - грустно ответил де Бац. Самое страшное, что это было правдой. А еще страшнее то, что его союзник был прав. И он не мог допустить, чтобы из-за личной привязанности рухнуло все, во что он вложил так много сил. - Вы должны покинуть Францию, Жанна. Думаю, что я смогу добыть для вас паспорт. Сожалею, но все решилось слишком быстро. Вы уедете, когда декрет, точнее, поправки к нему, не успеют войти в силу, так как Робеспьер не успеет прочесть его. Он будет мертв. А паспорт я добуду в ближайшее время, до этого времени советую вам не покидать дом. - Барон замолчал, крайне заинтересованный тем, что предпримет Жанна Шалабр. Не выйдет у тебя, дорогая, предавать двоих.

Маркиза опустила голову. - Я сделаю все, как вы скажете, барон.

- К сожалению, это ничего не изменит, - де Бац склонился в поклоне. Это действительно ничего не меняло. Если она предупредит Робеспьера, Неподкупный сам уничтожит ее, если же оставит все, как есть... об этом он пока что не думал. Удача - дама пугливая.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Янв 11, 2010 2:32 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж, дом Клода Орсе.
Клод Орсе. Селеста

Селеста собрала карты в футляр, поднялась, попрощалась с мадам Ленорман и вышла на улицу. Чуть поморщилась, увидев нескольких бродяг неподалеку - контраст между светлым, чистым салоном и его ухоженнными обитателями и улицей, тускло освещеннной мерцающим фонарем был велик.
Уверенным и быстрым шагом она направилась к Театру.
Три ночи, проведенные за гаданием и чтением мыслей не прошли для Селесты даром - хотя и большая часть, как актриса и говорила, только мнили себя великими предсказателями, несколько человек все же и правда обладали настоящими способностями. И пусть Реджинальд Лайтнер будет доволен.
Сейчас она все расскажет Клоду Орсе, он будет ее слушать, а потом напишет отчет своим ровным, разборчивым почерком. Селеста даже немного завидовала - свой собственный она сама с трудом могла разобрать.
А еще, Клод был прав, что посетители салона такие же недоверчивые, как вампиры - даже Селесте пришлось потрудиться, чтобы ее приняли, как свою. И применить свои собственные способности, чтобы ее предсказание, про падающий с полки сервиз, сбылось. Селеста посмеялась про себя, глядя на расширившиеся от шока зрачки хозяйки салона. А ведь виной всему был всего лишь плохо вбитый под полку гвоздь...
Наблюдая за гадающими, Селеста сразу же догадывалась, кто даже свое будущее не в состоянии предсказать - у таких в глубине глаз всегда пряталась неуверенность. Были и те, кто хотел лишь выгоды для себя - здесь - лихорадочная работа мысли, как самым лучшим образом достигнуть своей цели. Их глаза почему-то напоминали Селесте пустые и треснутые зеркала.
Но... те, кто был честен - их голос звучал искренне, в гглазах не было никаких подводных течений, а мысли... Селеста не могла их прочитать. А это уже было неплохим доказательством способностей.
Вот и театр. Селеста остановилась, задумчиво приложила палец к губам. Скользнула к кусту сирени и сорвала несколько цветущих веточек. Легкий запах травы и подраненных ее ногтями цветов.
Актриса улыбнулась и вошла в здание. Пробежала по коридору и тихо вошла в комнату. Клод Орсе сидел в кресле спиной ко входу и видеть ее не мог. Селеста подкралась и накрыла его глаза ладонями. Веточки сирени упали ему на колени.

Все тело болело уже который день. Лошадиные дозы опиума, которым его пичкали, не прошли даром. Белобрысая дрянь небось по сей день ухмыляется в компании со своим покровителем. Клод Орсе закончил отчет левой рукой, потому что правая еще долго не придет в годность. На сей раз в отчете отсутствовало много немаловажных деталей, однако упоминались поиски Реджинальда и пресловутая проверка кровью, которой грозила чертова Сольдерини. «Агрессивна и очень опасна. Прямой контакт крайне не рекомендован ввиду непредсказуемости и психической нестабильности. Вынужден был пойти на контакт и дать адрес общественной приемной Ордена, ради того чтобы предупредить о возможном вторжении и интересе к персоне Главы Ордена. Проверив показания при помощи крови, по неизвестным причинам отпустила», - гласили выводы. Клод не собирался делать из всей истории тайну, считая выбранную линию поведения единственной возможной в данных обстоятельствах. В конце концов, пообещать можно и сотрудничество, и вечную дружбу. Одна из инструкций настоятельно советовала агентам стараться выйти из экстремальных ситуаций живыми, что и было сделано.
Упавшие на колени ветки помешали закончить предложение.

- Здравствуйте, Селеста, - несколько устало поздоровался Клод Орсе, - Я звал вас некоторое время назад, но вы были заняты по-видимому неотложными делами и не пришли…

Селеста внимательно посмотрела на смертного. Усталость в его голосе насторожила ее - обычно Клод Орсэ таким не бывал, когда она приходила. И отчет, лежавший на столе... написан левой рукой?

- Месье Орсэ, что произошло? - с беспокойством спросила актриса.
"Нет, я не слышала, чтобы он меня звал..."

- Я была в салоне мадам Ленорман, - Селеста чуть пожала плечами, - по Вашему же заданию...
"Его слова звучат, как упрек" - она опустила голову.

- В любом случае, Вы бы не помогли, - Клод Орсе отложил перо и внимательно посмотрел на Селесту, - Благодарю Вас, прекрасная Селеста, что Вы напомнили мне о работе. И как поживает салон Ленорман, прелестная сивилла?, - Орсе говорил ей льстивые слова, как и всегда, но теперь у этих слов была цель. Белокурая стерва Сольдерини. Отомстить за унижение. Один он не справится.
- Салон... да, там есть люди, обладающие настоящими способностями, - она улыбнулась, - Вы были правы.

Селеста вспомнила один из последних вечеров.
Все было как обычно - спокойно. Казалось, что в этом месте, слишком тесном, душном и неестественном никогда не происходят скандалы и тому подобные истории. Как слишком спокойное течение воды, а то и вовсе - болото. Она встряхнула головой и снова перемешала карты.
А потом...

- Клод, послушайте меня, - неожиданно горячо заговорила Селеста, - Вам нельзя больше ходить туда!

- В чем дело? - встревожился Клод Орсе, - Селеста, прошу Вас, объяснитесь. Действительно в последнее время произошло немало весьма негативных событий, но задания Ордена есть задания. Я должен довести расследование до конца, тем более, что с Вашей помощью мне остается фактически просто своими глазами еще раз все увидеть и написать заключение. Я думаю, что, исходя из Ваших слов, Ленорман необходимо оставить под наблюдением Ордена.

- Одна из актрис нашего Театра приходила туда и спрашивала о Вас, и ей ответили, что Вы действительно бываете в салоне, - Селеста на мгновение задумалась, - и мне кажется, что она не просто так спрашивала... и в ее тоне было что-то... Неужели задания Вам дороже собственной жизни? - фраза получилась пафосно-театральной, но говорила она искренне.

- Одна из актрис Вашего Театра, - Клод Орсе надел новые очки и пробежал глазами отчет, - Селеста, я уйду, Орден останется, - сухо ответил он, нервно подумав про себя, что вампиры, живущие в Париже все как на подбор оказываются неуравновешенными излишне эмоциональными и потенциально агрессивными особами, - Наша жизнь – в служении Ордену. Вмсте с тем ради служения нам надо оставаться в живых, количество агентов, даже потенциальных, невелико. Если Вы не против, прекраснейшая, я бы хотел более точно понять, что именно произошло в салоне и что «что-то не то» было в ее тоне, чтобы объективно оценить опасность.

Селеста присела на край стола и попыталась взять себя в руки.
- Тем вечером я была в салоне, - начала она, - наблюдала за объектами, как вы выражаетесь. Потом пришла она... и, когда она спрашивала, и в тоне, и в мыслях, которые я смогла уловить, была ненависть... а еще что-то про письмо. Вы написали ей письмо, в котором просили личной встречи? - актриса чуть улыбнулась.
"Надеюсь, теперь я понятно объяснила... и почему нельзя просто поверить? разве я когда-нибудь его обманывала? а сколько гордости за Орден... хотелось бы взглянуть на эту... библиотеку, чтобы понять, за что же люди так рискуют своей жизнью".

- Ах, письмо? - усмехнулся Клод Орсе, - Я понял, Селеста. Увы, ничем не могу ей помочь, письмо - у нас в архиве. Но Вы правы, мне лучше не искать с ней встречи. Насколько я понял, вампиры еще тщательнее, чем смертные, оберегают свое личное пространство, но документ был необходим для закрытия дела. Кстати, о личном пространстве, Селеста, - Клод Орсе задумался, пристально глядя на собеседницу, - Пожалуй, мне стоит рассказать Вам, какие причины вынудили меня взывать к Вашей помощи - увы - безрезультатно

Селеста кивнула.
- Рассказывайте, я слушаю.
Перед глазами снова встало то далекое время, когда она была ребенком и залитая солнцем веранда. И голос рассказчика, немного хриплый...
- Я слушаю...

Клод Орсе вкратце изложил Селесте суть произошедшего, избегая упоминаний о главе Ордена и настоящим причинам, по которым Сольдерини так заинтересовала Таламаску.

Актриса, нахмурившись, выслушала историю, периодически возмущенно фыркая, но не перебивая комментариями.

Когда Клод Орсэ замолчал, она соскочила со стола и заходила по комнате, обдумывая услышанное еще раз.
"Как она посмела, эта бессмертная, причинять вред тому, кто... да можно сказать, является моим единственным другом!"

Селеста провела рукой по поверхности стола.
"И почему-то создается ощущение, что это не первая их встреча... что привело его в Театр? я никогда не спрашивала... нужно узнать о ней побольше, и тогда решить, что... можно сделать".
Она взглянула на Клода Орсэ - тот перечитывал отчет.

Селеста внезапно рассердилась.
- Вы этот отчет наизусть решили выучить? - поинтересовалась она, выхватывая бумаги из рук агента, - вы могли бы смотреть куда угодно, если не на меня, в окно, если вам так угодно, но никогда не читайте свои отчеты, когда я здесь!

Селеста присела на край стола.
- И чем, дорогой агент Ордена Таламаска, я могла бы Вам помочь, если бы пришла?

- Насколько я знаю Ваши законы, бессмертные не вступают в конфликт друг с другом. И потом тот человек… Робеспьер. Его воля была слишком сильна для меня. Он из тех, кто вцепится и не отпустит уже никогда, - вздохнул Клод Орсе и аккуратно сложил отчет в портфель, - Они чуть не прикончили меня, а отпустили только для того, чтобы я вывел их на других агентов.

Селеста усмехнулась.
- О, так Вы хотели бы, чтобы я за Вас... отомстила?
"Даже для того, чтобы даже просто поговорить с той бессмертной, про нее нужно узнать хоть немного... а вот Робеспьер... здесь будет гораздо, гораздо сложнее... начиная с моего собственного правила - никогда не приближаться к тем, кто стоит у власти".
- Мсье Орсэ... о воле. Она у Вас достаточно сильна?

- Достаточно, - усмехнулся Орсе, - Что до мести, Вы вольны мне помочь или оставить меня наедине с моими врагами, Селеста. Решать Вам.

- Подобный вопрос Вы мне уже когда-то задавали, - пробормотала Селеста.
"В конце концов, это - просто смертный, которому понадобилось наблюдать за такими, как мы. Он, рано или поздно, умрет. А я останусь. И всю вечность, данную мне, буду сочинять сказки, тихо рассказывать их ночным городам. Никогда ни к кому не привязываясь по-настоящему... но это будет потом.
Но сейчас - он рядом со мной..."

- Я помогу Вам, мсье Орсэ, - Селеста соскользнула со стола и поклонилась, - напишите для меня сценарий - и все будет именно так, как Вы задумали.

Орсе внутренне торжествовал.
- Что ж, Селеста, - задумчиво произнес он, - Я не драматург, но дам вам простой совет. Узнайте о белокурой бессмертной, которая вертит парижскими политиками как хочет как можно больше. Я думаю, что бессмертным самим проще определить меру расправы или наказания друг для друга. Робеспьера я бы советовал Вам не трогать, потому что на его стороне законы смертных, да и Таламаске он едва ли интересен. Вот, - он протянул Селесте бумаги, - полное досье на Сольдерини. После прочтения его следует сжечь, это копия, изготовленная для Вас.

Селеста кивнула и взяла досье.
"Возможно... следовало бы рассказать обо всем Арману... но сначала, в любом случае, нужно прочитать".
- Я и не собиралась "трогать Робеспьера" - Селеста слегка передразнила агента, - главное, чтобы та бессмертная не решила, что расправиться нужно со мной, - сказала она уже больше для себя.

- Не думаю, - ответил Клод Орсе, - Насколько я знаю правила бессмертных, к своим она полезет в последнюю очередь. Что ж, Селеста, Вы можете подумать, стоит ли мне помогать, а я попробую придумать толковый сценарий, - он улыбнулся ей. Безусловно, он еще считал ее прекраснейшим из всхе земных созданий, но... Работа, работа. И обстоятельства сейчас не позволят терять время на неуклюжие комплименты, - Давайте увидимся завтра вечером, если Вы не против?

- Давайте, - согласилась она, - а у меня есть еще немного времени до рассвета, чтобы почитать.. досье, - Селеста подняла с пола ветки сирени, - не стоит их так оставлять... они слишком хрупкие и совсем не заслужили такого обращения, - она поставила их в вазу, - доброго Вам дня, мсье Орсэ.

Орсе посмотрел на Селесту, внезапно поддавшись порыву сказать ей что-то теплое... Но рука напомнила о себе тупой болью и он просто улыбнулся на прощание.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere


Последний раз редактировалось: Etelle (Пн Янв 11, 2010 3:20 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Янв 11, 2010 2:45 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Париж, таверна "Золотой лев"

Реджинальд Лайтнер, Клод Орсэ.

Таверна «Золотой Лев». Именно ее когда-то издевательски рекомендовал Клоду Орсе бывший агент ордена Таламаска Сантьяго, и именно это служило для него поводом никогда там не появляться.
Но после разговора с Селестой, зависшего на незаконченной ноте, ноги сами принесли сюда. В конце концов, неприятности Сантьяго начались именно из-за одной из театральных актрис, которой, по слухам, он увлекся. А помогла ему окончательно слететь с катушек опять эта дрянь Сольдерини. Боже мой, да она возненавидела самого Клода Орсе с самого начала. И сейчас сидит где-то, стерва, и ухмыляется. Орсе потер руку и заказал кофе. Помедлив, прибавил к заказу коньяк.
Успокоиться. Отчет дописан, отослать отчет. Работать. Салон Ленорман… Просить у Реджинальда другого агента? Играть в героя? Орсе скривился. Нет, героям в Таламаске не место – тому подтверждение – судьба самого Сантьяго, растворившегося где-то между Францией и Англией.
Коньяк подействовал бодряще.
Клод Орсе поднял голову, уже не боясь обнаружить в зале довольную рожу белобрысой гадины Сольдерини.
И наткнулся на знакомый стальной взгляд Реджинальда Лайтнера.

Реджинальд Лайтнер наблюдал за агентом уже чуть больше четверти часа, при этом не стараясь оставаться незамеченным, но Клод Орсе не видел его, погруженный в свои мысли. Такая беспечность могла стоить жизни, но стоит ли говорить об этом, когда Орсе предал их? Впрочем, "предал" слишком громкое слово, с какой-то точки зрения Клод поступил правильно, так как должен был выйти живым из переделки, в которую невольно угодил. С другой, давая согласие на сотрудничество, агент должен был предвидеть, что рано или поздно от него потребуют подтверждения лояльности и тогда... Тогда это может стоить жизни тем, кто действительно предан Ордену. Орсе, к сожалению, забыл главную заповедь: наблюдать, наблюдать и записывать. Не вмешиваться. А Клод думал о мести. Но вот агент заметил его. Лайтнер направился к столику. - Здравствуйте, гражданин Орсе, - приветливо кивнул Лайтнер. Не самая лучшая форма приветствия, но будем подчиняться принятым правилам, чтобы не вызывать лишних подозрений, как бы не коробило его это "гражданин". - Вы позволите?

Орсе с готовностью вскочил, чтобы придвинуть стул Главе Ордена. Впервые за последние несколько дней он был по-настоящему рад… Все заботы позади. Есть только Орден, он – вечен.
- Гражданин, прошу, - Он поправил пенсне и взял себя в руки. Черт знает что – совсем голову потерял в этом городе, - Я как раз собирался отправить Вам отчет о последних событиях, - уже прежним тоном заметил он, - Возможно, Вы захотите найти мне замену после последних событий, невольным участником которых я стал, - по-деловому заметил он, - Париж оказался более сложным клубком, чем мы решили, исходя из старых отчетов агента Сантьяго Люциани, которые он, впрочем, никогда не умел толком составлять.

- Пока что и думать забудьте об отчетах, гражданин Орсе, - тихо сказал Лайтнер. Хорошо, очень хорошо, что он пришел сюда и встретил агента. Нужно направить его энергию в более спокойное и полезное русло, пока он не наделал глупостей. И неплохо бы узнать, что произошло на самом деле. - Расскажите мне своими словами что произошло. Постарайтесь ничего не скрывать, будьте объективны и говорите тихо.

- Вкратце события выглядят следующим образом. Стоило мне появиться в Париже и выследит нашего беглого агента, - Орсе поморщился, - Как он заявил, что придумал превосходную шутку, жертвой которой я стану, если не уберусь из Парижа. В осуществлении этой каверзы, вследствие которой каждую ночь я просыпался на самых высоких крышах Парижа – а Вы знаете мой страх высоты… как и Сантьяго… Так вот, осуществить эту каверзу ему явно помогал бессмертный. Точнее, бессмертная. Я подозреваю или одну из актрис Театра Вампиров, или Сольдерини, в компании которой он также был замечен. Далее в результате этой фантасмагории в Театр
Вампиров попал уже я сам, где одна из актрис предложила мне свою помощь по неизвестным мне мотивам – но без сомнения корыстным. Насколько я понимаю, в Театре сейчас свои интриги между старым Парижским Собранием и молодыми вампирами из провинции. Далее, - Орсе опил кофе, - Как Вы сами понимаете, эта актриса по имени Эстель узнала, что я – коллега любезного Сантьяго, но отнеслась к Ордену равнодушно, а ее коллега Селеста вследствие определенного интереса ко мне даже прониклась к нему столь большой симпатией, что помогла мне внедриться в салон Ленорман. И вот однажды вечером, когда я должен был отправиться к девице Ленорман лично, на моем пороге возникли жандармы. Меня арестовали по наводке небезызвестно Вам Сольдерини, которая, - Орсе понизил голос до шепота, - Вошла в доверие к самому Робеспьеру, который лично помогает ей теперь решать любые проблемы. А далее все было просто. Сольдерини и ее друг держали меня под арестом на опиуме, не гнушаясь применением физической силы, пока я не сообщил им лондонский адрес нашей приемной и не обещал информировать о делах Ордена. Если хотите, - Орсе пожал плечами и внимательно посмотрел на Лайтнера поверх очков, - Можете считать это предательством. Она все проверила, выпив моей
крови, отпираться не имело смысла, а оставлять за собой незаконченную работу не хотелось. Ах, да. В салоне Ленорман мне тоже теперь появляться нельзя, потому что за мной охотится еще одна актриса Театра, - Орсе поставил чашку на стол, - На этом все.

- Вы недальновидны, гражданин Орсе, - резко бросил Лайтнер, не стараясь смягчить свои слова. - Их не интересует ни наша приемная, ни дела Ордена. Их интересуют наши агенты, которые сейчас находятся в Париже и которых непременно казнят, если удастся их обнаружить. И которых вы пообещали выдать в обмен на свое освобождение. Вам еще не сказали об этом? В таком случае скажу я, а вы постарайтесь ответить, что намереваетесь предпринять.

- То, то мне скажет Орден, - ответил Клод Орсе, - И я рассказал о Лондоне именно потому что им это неинтересно.

- Ответить должны вы, так как спрашивать станут не у меня, а у вас, - сердито сжал губы Лайтнер. - Я не давал обещаний о сотрудничестве.

- Я отвечу в таком случае, - усмехнулся Клод Орсе, - Что местонахождение Главы Ордена мне неизвестно, а я являюсь единственным постоянным агентом в Париже. Каждого из нас касается только его задание.

- Хорошо, - кивнул Лайтнер, сожалея, что не знает подробностей разговора. - Но не настолько, чтобы считать этот ответ удовлетворительным. Вы наивны, если полагаете, что от вас не потребуют большего. Поэтому я бы хотел, чтобы вы попытались исправить ситуацию, возникшую из-за вашего опрометчивого обещания. Поймите, что я не намерен жертвовать агентами понапрасну, а еще менее в мои намерения входит делать это из-за стечения обстоятельств по вине другого агента. Поэтому вы сделаете все возможное, чтобы убедить их оставить в покое наших людей. Совершенно неважно, с кем вы собираетесь вступать в переговоры, с Сольдерини или с ее покровителем, мне важен результат.

- Вы, верно, шутите, Лайтнер, - ответил Орсе, - покровитель Сольдерини находится под ее влиянием, он намерен защищать ее, во что бы то ни стало. А сама Сольдерини неуправляема и агрессивна, она не слышит никого кроме самой себя и собственных желаний. Они неспособны к переговорам. Более того, любые мои слова она будет проверять кровью, после чего узнает, что Таламаска не оставит ее в покое, а просто хочет обвести ее вокруг пальца, - Он покачал головой, - Можете приказать убить меня или убрать меня из Парижа, Лайтнер. Это невыполнимое задание. И зря Вы пытаетесь возложить всю вину на меня. Обстоятельства действительно возникли, но по вине того агента, который умудрился насолить этой психованной бессмертной. Вы пытаетесь сейчас убедить меня заплатить за чужую ошибку. Я не вижу способа.

- Вы совершили ошибку, дав им весьма опрометчивое обещание, - жестко ответил Лайтнер. - Вас отпустили в обмен на информацию, вы сами это сказали. Я не намерен допускать, чтобы по вашей вине погибли агенты, нам достаточно смертей. Тем не менее, вы являетесь единственным, с кем они пойдут на контакт и в ваших силах исправить последствия. Почему я должен учить вас, как поступить? Вы можете действовать в дневное время, вы можете назвать любые имена и, воспользовавшись своими способностями заставить подписать документы, гарантирующие безопасность... Существует тысяча возможностей, но вы не желаете думать, решив пустить все на самотек, так? Решили ждать, когда вас вызовут для разговора и потом, возможно, умереть героем? Такие поступки не освобождают вас от вины.

Клод Орсе задумался над словами Реджинальда Лайтнера. Что-то не сходилось… Какая к черту вина и какие такие агенты, которым может грозить опасность? И ни слова о предшествующих обстоятельствах. Как будто все началось с самого Орсе… Да, понял. Орсе выпрямился и еле слышно заметил Реджинальду.
- Я не могу бы при всем желании навлечь опасность ни на каких агентов, Лайтнер, просто потому что о них не знаю. И Вам это прекрасно известно. Но Вы уговариваете меня принять весь груз вины – такой правдоподобный – на себя, чтобы поступить по Вашему усмотрению. И делаете Вы это потому что агентом, который своей неосторожностью навлек на нас несчастье в виде гнева Сольдерини, - он помедлил, - Это Вы, Лайтнер. Теперь все сходится. И теперь я знаю эту тайну. Черт возьми, я не мальчишка, чтобы говорить со мной о грузе вины. Для пользы дела можно попробовать что-то придумать. Но только для пользы дела.

- Вы не знаете Сантьяго Люциани? - сверкнул глазами Лайтнер. - Его вы можете назвать, полагаю. И этого будет достаточно, чтобы последствия были еще более ужасными, чем вы можете себе представить. Допустим, вы не знаете остальных, но их могут отыскать и без вашей помощи, от вас будет требоваться только сотрудничество. Которое пообещали вы, именно вы, а не я. Возможно, я навлек на себя гнев Сольдерини, но ее гнев и направлен только на меня. Вам же понадобилось разбрасываться обещаниями. Впрочем, я не стану больше утомлять вас своими рассуждениями. Если мне станет известно, что вы действительно поделились с ними информацией я могу снять с себя всякие обязательства относительно вас. На данном этапе вы можете продолжать свою работу, но отсылать отчеты не требуется вплоть до дальнейших распоряжений.

- А с каких пор Сантьяго Люциани у нас снова агент Ордена, - изумился Орсе, - А гнев Сольдерини направлен уже не только против Вас, но и всего Ордена, судя по ее вопросам. Что касается обещаний – это Вы учили нас не играть попусту в героев, Лайтнер. Мне удалось вывернуться, ничего не сказав, а Вы с удивляющей меня настойчивостью требуете от меня вернуться, зная, что меня заставят сказать все, что я знаю – и вот это уже от меня не зависит, как я и отметил, Сольдерини проверяет слова кровью. А идти к Робеспьеру и предлагать оставить без поддержки столь могущественного союзника… Нет уж, увольте. Лайтнер. Или Вы чего-то не договариваете, или, как и я, потеряли в Париже голову.

- Вы что, с ума сошли? - Реджинальд Лайтнер посмотрел на собеседника, так и не решив удивляться или злиться. - Сантьяго Люциани знает об Ордене и о тех, кто в нем состоит, этого достаточно. Вы до сих пор не поняли, что вас все равно заставят вернуться и вас заставят дать информацию? И напомните мне, когда я сказал, чтобы вы просили... черт бы вас побрал, какого дьявола вы кричите имена?! Глупец и мальчишка, вы хотя бы слушали то, что я говорил вам или вы в состоянии думать только о своих детских обидах? Мне уже надоело повторять, что вы согласились на сотрудничество. Понимаете, что это означает? Или впервые слышите это слово? Что же, называйте это удалось вывернуться! - только усилием воли Лайтнеру удалось взять себя в руки. - Я не говорил, чтобы вы предлагали оставлять без поддержки союзников. Вы не захотели взять на себя труд и послушать.

- Нет, это Вы не поняли, Реджинальд, - устало повторил Клод Орсе, - Сольдерини разгневана и будет использовать своего покровителя до тех пор, пока он от нее не отступится. Сантьяго же покинул Париж. А Вы предлагаете мне именно вернуться гражданам, настроенным против Ордена и дать информацию. Хорошо, допустим, я добиваюсь аудиенции у покровителя Сольдерини. Он первым начнет выпытывать, что мне еще известно, чтобы только угодить ей.

- Я уже в десятый раз говорю вам, что они найдут вас сами, так как информация нужна именно им, - сказал Лайтнер. - Наша задача сделать так, чтобы агенты Ордена были в относительной безопасности. Вас никто не заставляет перечислять имена агентов, так как все или почти все они находятся здесь под вымышленными. Но написать на бумаге с десяток имен вы можете. Ваших способностей должно хватить на то, чтобы получить подпись под этим документом. Дальше - наша забота в случае необходимости сделать так, чтобы этим людям была гарантирована неприкосновенность. И вам совсем не обязательно идти на встречу ночью, когда там будет Сольдерини. Я не заставляю вас поступать именно так, вы можете отказаться. Считайте, что это только один из вариантов за неимением идей лично у вас.

- Если они сами найдут меня, то именно ночью, когда там будет Сольдерини, - огрызнулся Клод Орсе, - А днем будут держать на опиуме. Я думаю как раз о другом, Лайтнер. Если бы мы могли доказать покровителю этой бессмертной, что она использует его для того, чтобы повлиять на ход революции, вот этого он бы ей не простил. Он просто не понимает, насколько опасны могут быть подобные сверхъестественные существа и пока ему выгодно иметь таких на своей стороне. И я бы скорее подумал в эту сторону. Что касается агентов - как я уже сказал Вам, мне неизвестно о других агентах в Париже, кроме меня и Вас, а о Вас я знаю слишком мало, чтобы быть им полезным. Но пока Сольдерини и Робеспьер действуют заодно - нам лучше забыть о ней и дать ей такую клятву. Тогда она успокоится. Вот Вам мои два варианта действий.

- Мне нравится ход ваших мыслей, - улыбнулся Лайтнер. - Хотя признаюсь, что задача кажется мне невыполнимой. Действие может встретить противодействие и если верно то, что человек находится под ее влиянием, он просто сойдет с ума. Разумеется, если использовать внушение. Если же убедить с помощью фактов... Тем не менее будьте готовы к тому, что вас найдут. Повторю еще раз, информация нужна именно им. Если вы пойдете на встречу сами - это будет неожиданный ход и у вас есть возможность действовать днем, без вмешательства Сольдерини. Это рискованно, но и дает свои преимущества, я не стану настаивать на каком-либо определенном варианте. Просто будьте готовы к любым неожиданностям и будьте осторожны. Не забывайте, что наша задача - обезопасить Орден от возможных вмешательств и не допустить гибели агентов.

- Я Вас понял, - усмехнулся Орсе, - Я поду днем и предложу следующее: письменное обещание от имени... всех французских агентов Ордена оставить в покое гражданку Сольдерини. Кроме Вас она и правда никому не нужна, а Вы - англичанин... А также в знак доброй воли предложу ее покровителю ознакомиться с некоторыми известными нам подробностями ее биографии и данными о ее реальном возрасте, положении и роли в истории, например, Венеции, которую она одно время ловко играла, сталкивая политиков пятнадцатого века между собой. Если, конечно, Вы даете на это разрешение.

- Поступайте, как считаете нужным, - кивнул Лайтнер. - Я рад, что мы смогли прийти в взаимопониманию в данном вопросе. Теперь разрешите откланяться.
Орсе кивнул ему и проводил взглядом удаляющуюся спину. Черт возьми, если бы не дела Ордена... Реджинальд заигрался, определенно. И сейчас пытается выгородить не Орден, а лично себя, возложив всю ответственность на плечи подчиненных. Не лучшие качества для главы Ордена, совсем не лучшие. Клод Орсе заказал еще кофе и стал обдумывать предстоящий визит.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Янв 11, 2010 2:51 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794.
Париж, кофейня близ Тюильри
Клод Орсе, Робеспьер // Клод Орсэ, Эжени

Клод Орсе в который раз за сегодня задумчиво хмыкнул, бродя по галереям близ Тюильри и наблюдая за соседними кафе. В конце концов, Робеспьер – не вампир… пока что точно, и должен же он где-то обедать. Хотя, если верить слухам о Неподкупном, то можно поверить, что он обходится без сна, еды или вина, не говоря уже о женщинах – исключая то ли помолвку, то ли что-то со старшей дочерью Дюпле, которую, впрочем, только упомянув, все сразу бросались отрицать… Впрочем, это все глупые сплетни. Робеспьер тоже человек… И он не может весь день сидеть взаперти в Тюильри, - Орсе снова прошелся по галерее, -Да, так оно и есть. Невысокий человек в синем сюртуке зашел в дверь одно из кофеен. Орсе моментально последовал за ним.
- Гражданин Робеспьер, - он прикоснулся рукой к шляпе, - Позволите? – он указал на стул за тем же столиком, - Я не задержу Вас надолго, а всего лишь имею честь сообщить Вам о результатах наших консультаций в Ордене, касаемо одного объекта, известного нам обоим.

Робеспьер слегка нахмурился, пытаясь вспомнить, где уже видел этого человека. Впрочем, узнавание пришло быстро. Клод Орсе, агент того самого таинственного Ордена, который занимается мистикой. В действительности же на мистику больше походило то, что он не мог вспомнить о каком объекте идет речь и при чем здесь консультации. Теоретически и это удивлять не должно, особенно после того, как несколько часов его жизни были просто стерты из памяти. - Прошу вас, гражданин Орсе, - он указал на плетеный стул напротив. - Говорите, что у вас.

Клод Орсе заказал кофе, заодно используя случай поближе разглядеть человека, который держит сейчас в руках всю Францию и который нашел себе такого жуткого союзника среди бессмертных. Отпивая кофе, он попробовал быстро восстановить в памяти допрос... Итак, первая задача - понять, знает ли он тайну этой женщины. Молчание затягивалось, поэтому Орсе откашлялся и, поправив пенсне, начал: - Простите, что приходится беспокоить Вас, гражданин, но сомневаюсь, что Ваша союзница смогла бы спокойно хоть выслушать меня, а между тем, я уполномочен передать ей извинения и некоторые жесты доброй воли, которые, признавая ее обиженной стороной, хочет передать наше общество историков.

- Присаживайтесь, гражданин, - Робеспьер смерил неожиданного собеседника пристальным взглядом. - Я выслушаю вас, хотя глубоко убежден, что извинения вы должны передать лично гражданке Флери.

- Увы, у нас с ней разные методы ведения разговора, - усмехнулся Клод Орсе, подняв кверху все еще не зажившее запястье, - Поэтому я, как и остальные историки нашего общества впредь намерен общаться с не только через посредников, и то, если того пожелает она. Мы же со своей стороны никогда более ее не потревожим, это официальная позиция... И мы приносим ей все извинения за неприятный инцидент по вине одного и историков, который уже покинул Париж, - он посмотрел на Робеспьера, понимая, что на следующую реплику его собеседник ответит только мысленно, - Но Вам действительно повезло иметь среди друзей женщину такого...исторического значения. Возможно, она рассказывала Вам, кто она на самом деле. В этом случае остается снять шляпу перед Вашим мужеством.

- Следовательно, ваш коллега уполномочил вас передать извинения и покинул город? - слегка улыбнулся Робеспьер, игнорируя последнюю реплику, да и думал сейчас не о Жюльетт Флери. - Что же, следовало ожидать, что вы не только расскажете ему все произошедшее, но и предупредите.

- Именно, - в той же манере ответил Клод Орсе, - А Вы, надо полагать, уже осведомлены об истинных причинах нашего интереса к Жюльетт Флери, в том числе о том, что политика нас интересует в последнюю очередь. Стоило ожидать, что она сама все расскажет.

- Не совсем понимаю о чем вы, - пожал плечами Робеспьер. - Но каким бы ни был ваш интерес, на данном этапе мы имеем всего лишь весьма неутешительные факты. Ваше вмешательство доставило нам некоторые неприятности, вынужден это признать, но мы все еще надеемся услышать обнадеживающие новости о людях, которые пострадали из-за этого.

- Каких же? - мягко поинтересовался Клод Орсе, теперь уже уверенный, что Робеспьер все знает, но из крайней осторожности делиться своими откровениями не собирается, - Она сказала, что кто-то пострадал?

- Нет. Достаточно того, что об этом знаю я. Несколько человек, которые работали в тюрьме оказались в доме для душевнобольных, так как осмелились дать показания и результате вашего интереса. Состояние здоровья нашего следователя тоже оставляет желать лучшего, увы. Но вас это не касается, следовательно, эти заботы - наши.

- Агент признал, что действовал вне санкций нашего общества. Он понесет заслуженное наказание, расследование закрыто. Но наши историки несут и наказание и поощрение исключительно в наших стенах. Поймите, то, что мы предлагаем - логично. Мы принесли извинения, мы прекращаем расследование относительно госпожи Сольдерини, иностранные агенты покинули Париж. Но мы не хотим дальнейших неприятностей и просим гражданку Сольдерини остановить собственное расследование во избежание дальнейших неприятностей у простых французов, которых она использует и получше нас. С людьми, сошедшими с ума мы можем попробовать помочь, что до следователя, - Орсе развел руками.

- Глава вашего Ордена накажет сам себя? - иронично поднял брови Робеспьер. - Молодой человек, если вы решили врать мне, то прошу вас делать это лучше, чем сейчас. Впоследствии вам будет не так стыдно, я надеюсь, а мне - не так обидно. В любом случае, я не могу дать вам никаких обещаний.

- Будет, - усмехнулся Клод Орсе, - Вы путаете Орден с монархией. Если Глава Ордена нарушает наши законы, он подлежит такому же наказанию, как и любой другой... историк.

- Молодой человек, я слышу о вашей организации второй раз в жизни и хотел бы никогда больше не слышать. Поэтому в своих суждениях исхожу из более или менее принятых в обществе критериев. На этом, я полагаю, наш разговор можно считать законченным?

- На том, что Вы верите своей союзнице, не зная о ней почти ничего, даже ее возраста и происхождения, больше, чем мне? И Вы откажетесь мудро остановить ее в ее преследовании и принять наши извинения и, поверьте, редкий жест доброй воли от нашего общества, предпочитая, чтобы она начала настоящую охоту на нас, в которой могут пострадать простые граждане?

- Вас, молодой человек, я практически не знаю и не испытываю желания продолжать знакомство, - обронил Робеспьер. - Жюльетт Флери я верю больше, чем вам, это должно быть очевидно. Я не стану останавливать ее, так как это не в моих силах и... вы должны нести ответственность за свои поступки, не находите?

- Увы, - усмехнулся Клод Орсе, - так уж получается, что когда кто-то начинает нести ответственность за свои поступки, это затрагивает слишком многих невиновных. Что ж, жаль, что Вы не готовы воспользоваться нашим любезным предложением относительно помощи жандармам из Консьержери. У меня почти закончились аргументы, чтобы убедить Вас остановить ее, так как эта ее личная месть поставить под угрозу мирных граждан, так как Вы действительно почти ничего не знаете ни о ней, ни о том, на что она на самом деле способна.

- Я не стану вступать в сделки с людьми, которых презираю и считаю врагами не только по личным мотивам, но и по политическим, - резко ответил Робеспьер. - Не стану вступать в сделки и с собственной совестью. То, что вы требуете слишком похоже на предательство, изящно замаскированное под жест доброй воли.

- А что мы должны сделать, чтобы это перестало быть предательством? Или что должна сделать она? Явить миру свою истинную сущность? - разозлился Клод Орсе, - Мы не зря держим их под наблюдением, - он протянул Робеспьеру конверт, - Вы можете порвать его, не читая, а можете получить удовольствие от небольшого исторического экскурса в жизнь одной женщины, жившей триста лет назад в Венеции, отравительницы и интриганки, весьма ловко вертевшей политиками того века в собственных интересах. Ничего серьезного, просто историческая справка.

- Вам не следовало заводить этот разговор со мной, - сверкнул глазами Робеспьер. - Что должна сделать гражданка Флери - это ее личное дело, но то, что делаете вы - низость. Тем не менее, я прочту ваши бумаги здесь и сейчас, - он взял из рук агента папку и принялся читать. Признаться, это было довольно увлекательное чтение, если бы еще убрать из него подробности настолько личные, что по мере того, как справа росла кипа отложенных листов, росло и отвращение к этим людям, которые столь бесцеремонно вторгаются в частную жизнь. Были здесь и опросы людей, которые так или иначе сталкивались с Сольдерини, от этого ощущение становилось не менее мерзким. - То, что вы делаете - отвратительно, - резюмировал Робеспьер, собрав бумаги. - Хотя не исключаю, что ваша историческая справка является ловкой ложью. Документы, которые представляют ценность, даже если это копии, не предлагают рвать не читая. Но так и быть, я внесу разнообразие в это предложение, раз оно было высказано. - с этими словами он поднялся и подойдя к камину бросил листы в огонь.

Орсе внутренне усмехнулся. и это говорит человек, давший добро Сольдерини на любые методы ведения допросов, бросивший в тюрьму половину Франции и расправившийся со своими же сторонниками самыми низкими методами. - Мне кажется, что нам не стоит читать мораль здесь и сейчас, гражданин, - Орсе поднялся, - Я высказал предложение, я сожалею, что оно отвергнуто. Что ж, тогда я умываю руки. Думаю, Вы тоже хотите со мной распрощаться.
- Именно, - кивнул Робеспьер. - Надеюсь, что мы с вами больше не увидимся.

***

Выйдя из кофейни у Тюильри, Клод Орсе постарался как можно быстрее уйти как можно дальше от этого места. В Робеспьере было что-то наводящее ужас получше вампиров. Кажется, он начинал понимать, как этот тщедушный человечек прибрал к рукам всю Францию Ситуация складывалась как нельзя паршиво. И чего добивался Лайтнер, дав ему задание исправить Лайтнера же ошибки? Чтобы он сыграл в героя? Ради чего? Ради Ордена ил ради самого Реджинальда, который всегда выходит сухим из воды, и потом возглавляет Таламаску? Или ради этой чертово белокуро стервы Сольдерини? Да, стерва Сольдерини. Она, это все она. Заставить ее покинуть Париж, убраться с их дороги. И раз по-хорошему с ней и ее покровителем не получится… Селеста обещала помочь.
Немедленно, искать Селесту. В это время по средам она у Ленорман. Вампир шпионит для Таламаски, изящное было решение. Клод Орсе смутно припомнил предупреждение Селесты… Но не стоит забывать, что она – актриса. Она преувеличивает, и потом – даже если та актриса сильно зла, Селеста с ней договорится. Да, забрать Селесту и умолять о помощи, она согласится, интерес в ее глаза неподделен.
В салоне девицы Ленорман по четвергам принимали гостей. Обычно разлекались вызовами духов, после чего поздние гости оставались для получения своей доли предсказаний. Орсе повезло, он попал к самому началу сеанса. В комнате была уже толпа народу, рассевшаяся мистический круг, необходимый для призывания призрака.

- Гражданин Орсе, - подняла на него глаза девица Ленорман, - Я рада, что наш постоянный гость не забыл нас.

Орсе рассеянно кивнул и обвел комнату глазами. Селесты не было. Он собрался было извиниться перед Ленорман перед тем, как покинуть помещение, но та уже впала в свой мистический транс и перестала обращать внимание на окружающих, взиравших на нее со страхом и любопытством.

Пришлось выйти, не прощаясь.
Что ж, может Селеста сама придет к нему домой, на Сен-Флорантен? Орсе ускорил шаг, решив срезать маршрут. Через сквозной двор будет короче дойти.
Легкое прикосновение к плечу заставило его остановиться. Как в дурном сне, в следующую секунду он ощутил прикосновение к шее чего-то острого, а ледяная рука сжала его, как в тисках.
- С…Сольдерини? – прошептал он сдавленно.

Клыки не тронули его шею, но хватка не ослабела.
- Нет, - ответил мягкий шепот над ухом, - Мое имя Эжени. Мне нужно то, что ты у меня украл. Мое письмо.

- Письмо… Какое? – пролепетал Клод Орсе. Быть убитым вампиром Театра… Какая нелепость после того, как он избегнул когтей белокурой дряни.

- Мое письмо, - напевно прошипела его собеседница, другой рукой сжав его горло, - Письмо, которое ты похитил из дома Демулена. Мое письмо.

- Простите, - прошептал Клод Орсе, - Не могу Вам помочь. Я действовал по заданию Ордена. И оно уже в Англии, в архивах Таламаски. Живое свидетельство.

Его дернули на себя так, что шея чудом не сломалась.
- Живое свидетельство? О, нет, свидетельства все мертвы. Верни письмо.

- Не могу, - попытался развести руками Клод Орсе, - Даже если бы и хотел… Можете убить меня, но письма Вы уже не вернете.
Его отпустили также внезапно, как и схватили. От неожиданности Орсе упал на землю, ощупывая шею.

- Убить? Тебя? – Незнакомая бессмертная усмехнулась, - Нет, я не снизойду до этого. Я получу письмо обратно, сколько бы лет не потребовалось. А вот ты… Ты просто встретишься лицом к лицу с правосудием, и причиной станешь ты сам. Это справедливо. Ты совершил преступление не только по законам моего мира, но и по законам людей. Их суд отнял у меня самого дорогого мне человека, но в этот раз он сработает ради справедливости – возможно, единственный раз. И ты, олицетворение подлости и предательства, станешь символом правосудия. А теперь посмотри на меня, - Женщина быстро приблизила свое лицо к его, и Орсе не успел собраться, чтобы воспротивиться приказу.

Дальнейшие события остались черным провалом в памяти.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Garmahis
Acolyte


Зарегистрирован: 24.03.2005
Сообщения: 195
Откуда: Третий Рим

СообщениеДобавлено: Пн Янв 11, 2010 5:10 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года
У собора Нотр Дам
Эжени, Жак Молькенель

Сегодня казнили более двадцати человек. Революция опустошает город так, как Парижское Собрание не могло даже и думать. А люди просто спят. Пьют до беспамятства, засыпают даже на улицах, чтобы утром найти спасение в ежедневных занятиях. Они больше не ходят смотреть на казни, это их больше не интересует. Нет больше алчной и жадной толпы, как нет и храбрых французов. Ничего нет, что бы ни говорил Сен-Жюст об обстоятельствах, которые могут привести туда, куда никто не рассчитывал. Самооправдание, жалкое самооправдание за толпы смертей. И попытки забыться в поиске смерти, как другие ищут утешения в вине. С этими и прочими невеселыми мыслями Эжени решила зайти домой, чтобы забрать законченную мелодию для пьесы о призраках и занести Арману перед возвращением в кафе к попугаю.
Ремонт в кафе почти закончен. Осталось наполнить его… чем-то, что может найти отклик хоть у кого-то. Даже у нее самой, чтобы ушло это тупое безразличие. По стенам старо таверны теперь вьется живой плющ, открывая многочисленные картинки – бесконечные людские судьбы, которые она прочитала в мыслях постоянных посетителей. От рождения до смерти. Но кто будет разглядывать картинки на стенах, если они только и хотят - уйти в себя, отгородиться от всего и не видеть, не чувствовать и отключиться от происходящего? Лязг за спиной заставил Эжени напрячься. Похоже на падение лезвия гильотины. Она резко обернулась. Нет, это просто смычок, который неудачно скользнул по струнам. Тот самый скрипач, снова здесь, у Нотр-Дам.
Эжени остановилась, размышляя о своем. Эта музыка, которая бередит душу… В нем есть все, чего не хватает попугаю, и если они понравятся друг другу...- Скажите, а как Вы относитесь к театру?, - улыбнулась она скрипачу, - Мне кажется, я только что придумала для Вас роль в моей новой пьесе.


Сегодняшняя ночь была удачна. Жаку удалось найди две новые "ноты". Он повстречал их на набережной Сены - одну за другой. Теперь тела этих людей покоятся на дне, а души он только что проводил в уготованное им место. У Нотр Дам Жак снова увидел удивительную девушку с мерцающими глазами и замер, всматриваясь в незнакомку. Сегодня она была одета в простое темное платье, которое ей удивительно шло. былов ней что-то необычное, она совершенно не выглядела, как потенциальная жертва, в отличие от большинства других. Её душа не подошла бы для его симфонии. Когда девушка почти прошла площадь перед Собором, Жак ударил смычком по струнам чтобы привлечь её внимание. Тогда-то и прозвучал ее вопрос о театре...

Вопрос этот заставил всколыхнуться множество воспоминаний из детства. Телега, превращённая в импровизированную сцену. Нарядная толпа вокруг. И он, ещё совсем маленький, играет на своей первой скрипке…
- Как может относиться к театру тот кто можно сказать родился на сцене? Мои родители были актёрами бродячего театра. И я до 15 лет ездил с ними по городам… А вы, значит, пишите пьесы? Хотел бы я на них посмотреть.

- Мои пьесы можно увидеть на сцене Театра Вампиров. Но я предлагаю Вам выйти на совсем другую сцену, - улыбнулась Эжени, - Пьесы будет называться "Попугай и скрипка", как старая итальянская сказка времен великой Венеции, покорившей моря. Вы ведь можете сыграть про кого угодно, пробудить воспоминания лучше вина и заставить людей плакать? Мой попугай умеет заставить их смеяться, но этого мало.


Мысли разбежались, как тараканы от света свечи. Театр Вампиров? Что-то он о нём слышал… Нет не вспомнить. Но кто эта девушка? Почему её пьесы ставят в одном театре, а она предлагает выступать в другом? Да и по ней никак нельзя сказать, что ей может принадлежать что-то большее, чем несколько платьев и уголок в бедной квартире. И говорит она очень странно, но как-то завораживающе. И что за странное предложение? Внезапно проснулись подозрения - вдруг эта женщина - агент жандармерии и вышла на его след? Хотя если бы жандармерия знала про него то не стала бы посылать агента, а схватила бы его и отправила на эшафот... Пауза затягивалась. Надо что-то сказать.
- Неужели у вас есть свой театр? И почему вы решили что я вам подойду?

Эжени не могла удержаться от смеха. Мысли смертного были действительно смешными. Агент жандармерии? Это-то здесь причем? И неужели обязательно обвешаться золотом, чтобы быть похожей на владелицу кафе? А вот сделать из него подобие старой Венеции - это мысль - Нет, нет, я же сказала, что речь идет не о Театре. Моя новая пьеса пока не написана, чтобы попасть на сцену. Для начала она должна случиться. И действие будет происходить в моем кафе, там есть попугай, новая вывеска и рисунки на стенах. Оно будет напоминать старую Венецию, и там будут происходить настоящие сказки, при помощи птицы, которая заставит людей смеяться и Вашей музыки. Вы больше, чем обычный скрипач. Вы заставите людей проснуться и плакать, вспоминать об ушедшем и, возможно, грезить о будущем. И я не привидение Собора Нотр-Дам, я реальна, как и кафе, и работа, которую я Вам предлагаю. Вам это интересно?


Неужели он снова сможет выйти на сцену? Луч надежды и дорога к старой мечте. Хотя нужна ль ему эта старая мечта теперь, когда Жаннет больше нет? Да и лицо у него теперь такое, что клиенты разбегутся с воплями. Нет, лучше пусть всё останется как есть. По крайней мере у него теперь нет того, что можно отнять.
- Боюсь я вам не подойду, – Жак отбросил прядь волос, открывая ту часть лица, что была обезображена шрамами. – Ваши посетители не оценят такое зрелище.

Действительно... Эжени, как и большинство бессмертных, предпочитала красоту уродству, а уж люди и подавно. Но если ему предложить выступать с верхней галереи, он обидится... С другой стороны, в древние времена не все трубадуры отличались изящной внешностью... Маска! Да, а вот это мысль... Из казалось бы недавнего прошлого выплыло лицо Морреля... Человек в маске - на сцене... Это будет любопытно. - Я придумала, - сказала Эжени, - Я все придумала. Вы будете выступать в маске, это добавит таинственности, и все дамы будут Ваши, а мужчины будут ломать голову, подозревая некую тайну. У нас же карнавал, Венеция, как я и хотела. А от Армана я се равно знаю все подробности, - Она вспомнила единственный раз, когда тот поделился своей кровью. Если отбросить воспоминания про снежную холодную страну, то образов древнего города на воде было более чем достаточно, - Так что, Вы согласны стать человеком в маске и вернуться на сцену?

Идея насчёт маски была великолепна. Жака вновь захлестнуло желание играть. "Неужели я ещё не совсем умер? Или я так хорошо научился притворяться живым? Надо разобраться в себе прежде чем дать ответ".
- Ваше предложение очень смутило меня. И мне надо подумать. Давайте встретимся завтра, и я вам дам ответ. Где находится ваше кафе? И во сколько вам будет удобно, чтобы я пришёл?

Эжени кивнула больше своим мыслям, чем ему, - Завтра, в десять вечера, кафе "У Флориана", на углу Сен-Флорантен.

- Сен-Флорантен??- воскликнул Жак. Что это насмешка судьбы? Или знак свыше? Или просто случайность? Ведь именно там была таверна, где он играл раньше. Может быть, там просто открыли ещё одно кафе? Хотя да, там и прежде был попугай. И он очень любил орешки. Жак всегда приносил ему из дому несколько штук и наблюдал, как он своим клювом раскалывает скорлупу, добираясь до ядрышек. И Жаннет его очень любила… И научила его кричать: "Браво Жак"… Скрипач почувствовал слабость от потрясения и был вынужден прислониться к стене, чтобы не упасть.
- Там ведь раньше был Флер дОранж? Или вы открылись по соседству? – прохрипел он.

- Нет, нет, это именно там, - Эжени пристально посмотрела на человека. Вот, значит, как? Может быть, это и правда судьба ему туда вернуться?

-Извините меня, я должен подумать. До завтра. - выдавил из себя Жак. И заплетающимся шагом, как пьяный, побрёл домой.

_________________
Носорог плохо видит, но это не его проблемы.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Янв 11, 2010 6:01 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Аррас.

Бьянка, Огюстен.

Узенькие улочки Арраса этим вечером казались намного более многолюдными. Два дня назад, когда Бьянка и Огюстен прибыли в этот город, он казался вымершим, теперь же тут кипела жизнь. Огюстен второй день подряд вечерами пропадал в местном якобинском клубе, Бьянка же это время решила посвятить изучению обстановки своими методами. А заодно попытаться купить чего-нибудь из еды для Огюстена и уговорить его провести вечер в гостинице, а не в таверне.

Сегодня Бьянка с удивлением обнаружила, что внимание к своей персоне она привлекает ненамного меньше, чем в Париже после недавнего скандала с убийством журналиста. Только тут на нее смотрели не как на Жюльетт Флери, а как на «невесту Робеспьера-младшего». Оказалось, что слухи тут распространяются молниеносно. Кто-то разглядывал ее с интересом, кто-то с сочувствием, кто-то с завистью. Однако, Огюстен тут популярнее, чем он предполагал! Или, может быть, она просто впервые столкнулась с жизнью французской провинции?
«Ах, какая хорошенькая, какая изящная, ну просто фарфоровая статуэтка! Какое платье, какая походка», - умиленно перешептывались пожилые гражданки.
«Огюстен Робеспьер в своем репертуаре — приволок очередную красотку. Посмотрите только на нее, только короны ей не хватает, сразу видно, аристократка», - недобро шипели дамы средних лет. А молодые девушки просто провожали ее взглядами, тайно вздыхая о Париже.

У продуктовой лавки толпился народ. Несколько женщин замолчали, как только она подошла ближе. Бьянка насторожилась — ее тут явно обсуждали. Четыре пары глаз смотрели недобро и пристально. Это разглядывание окончательно вывело ее из себя. Она подошла и вежливо поздоровалась.

- Добрый вечер, гражданки. Я здесь проездом. Подскажите, пожалуйста, стоит ли мне ждать открытия лавки? Объявление гласит, что продажа хлеба начнется с минуты на минуту.

- Не стоит, гражданка. Тут и на местных жителей еды, скорее всего, не хватит, - резко ответила худощавая женщина в накрахмаленном чепце. - А вы кто такая будете?

- Мне показалось, что вам это известно. Разве не обо мне вы шептались минуту назад? - Бьянка обвела взглядом всех четверых. Пусть считают ее вызывающей, но они первые начали.

- Нет. Не про вас, дорогая. Про вашу предшественницу. Мадлен де Белькур. Слышали о такой? - прищурилась симпатичная черноглазая гражданка с ямочками на щеках. На вид ей было около двадцати восьми.

- Жюли, замолчи, - шикнула худощавая. - А вы, гражданка, идите своей дорогой. Пожалуйста.

- Нет. Не слышала. А кто это? - Бьянка теперь обращалась лично к Жюли, проигнорировав пожелание отправиться куда подальше.

- А вы спросите у своего жениха, - вздернула подбородок Жюли. Больше ничего рассказать она не успела, потому что появившийся хозяин лавки загремел ключами, отпирая замок. Все устремились в здание, где должна была начаться оживленная торговля, а Бьянка, пожав плечами, отправилась в гостиницу. Надо записать все, что удалось узнать за время кроткой прогулки и ждать Огюстена. Похоже, ужин в домашней обстановке отменяется, и придется все-таки идти в таверну...

- Черт знает что такое! - Огюстен отодвинул от себя пустую тарелку и налил вина, ожидая, когда принесут горячее. - Их послушать, так в этом городе совершенно ничего не происходит. Иными словами, сонное царство. В Клубе второй день обсуждают довольно важный вопрос о рынке, к примеру. Вопрос для провинции, возможно, и важен, после Парижа кажется, что все здесь замерло еще лет десять назад... Я склоняюсь к мысли, что людям просто подсказали как себя нужно вести, потому что происходящее не идет ни в какое сравнение с тем, что мы слышали раньше и с рассказами Бюиссара. Но извини, Жюльетт, за собственным изложением я не спросил у тебя, как ты провела время.

- Думаю, что ты прав. - кивнула Бьянка. - Власть в городе коррумпирована, и, боюсь, что местные якобинцы пляшут под дудку Лебона. Тем более, что слухи тут распространяются со скоростью молнии. Сегодня на меня поглядывало столько народу, что не остается сомнений: тут обсуждается каждый твой шаг. И мой, заодно. Мне посоветовали уточнить у тебя, кто такая Мадлен де Белькур. Судя по всему, очередная обиженная тобой гражданка - аристократка. Ах, Огюстен, если бы я записывала все намеки на твоих женщин и собирала про них истории, то их, наверное, набралось бы на целую газету.

- Мадлен де Белькур, - задумчиво повторил Огюстен. - Не сомневаюсь в том, что спросить о ней тебе посоветовала какая-нибудь кумушка. Это долгий рассказ, Жюльетт. Ты уверена, что хочешь его услышать? Впрочем, будет лучше, если ты узнаешь все от меня, чем от местных интриганок.

- Сначала - ужин, потом - откровения - весело сказала Бьянка и пододвинула к Огюстену тарелку с чем-то дымящимся. - Готова за тобой поухаживать. А историй про твои похождения я не боюсь. Потому что мы с тобой оба не ангелы. Только, к счастью, про меня тебе никто ничего никогда не расскажет в этой стране.

- А здесь и рассказывать нечего, по большому счету, - сказал Огюстен, приступая к отварному картофелю с мясом. - Когда-то я увлекся гражданкой де Белькур, ее родители были, разумеется, против и тому была веская причина. Нас это мало смущало и возможно, в один прекрасный день мы бы и объявили о помолвке, если бы не разразился громкий скандал. Девушка была скомпрометирована, последовало выяснение отношений с ее кузеном, которое закончилось стрельбой. Мы оба были пьяны, но я попал, а он - нет. Через два дня он умер то ли от раны, то ли от заражения. Все.

- Несчастный случай? - невинно спросила Бьянка. - Или непреднамеренное убийство? И что стало с девушкой? С Мадлен? Может быть, где-то тут живет твой непризнанный сын?

- Жюльетт, нельзя так, - Огюстен поперхнулся, услышав последний вопрос. - Но я бы назвал это непреднамеренным убийством. Разумеется, мне грозило тюремное заключение, так как это была даже не дуэль. Моя сестра написала Максимильяну, он приехал и сказал все, что думает по поводу моего образа жизни. Не думал, что он знает такие слова... Впоследствии это заставило меня серьезно задуматься над тем, на что я трачу жизнь и почему, собственно, не испытываю угрызений совести за то, что бросаю деньги на удовольствия в то время как Максимильян оплачивает наши счета. Но я отвлекаюсь. Брат в некотором роде стал моим адвокатом, несмотря на то, что его фактически отстранили из судейского сословия и смог доказать, что это была честная дуэль. Мадлен уехала на некоторое время, потом они купили дом за городом, больше мы не встречались.

- Ты прав. Нехорошая история, - задумчиво проговорила Бьянка. - Твои враги могут ею воспользоваться в своих интересах. А тут еще я кручусь рядом с тобой... Надеюсь, я на нее непохожа? Или она тоже была маленькой блондинкой?

- Нет, не похожа, - заверил ее Огюстен. - Сейчас, я думаю, мы зайдем в гости к Бюиссару, это старинный друг нашей семьи. Боюсь, что мне придется выслушать немало упреков, но морально я к этому готов. Как ты? Настроена нанести визит?

- Готова следовать за тобой по пятам, - Бьянка ободряюще улыбнулась. - Все хорошо, Огюстен. Что бы они не говорили, твои прошлые грехи - это дело твоего исповедника. А твое дело - помочь вывести на чистую воду мерзавца, который чинит тут беспредел. Пойдем. Для полной картины нам нужен один день. А потом мы вернемся в Париж, и тогда этому Лебону мало не покажется.

- Надеюсь на это, - хищно улыбнулся Огюстен.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Янв 11, 2010 6:13 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Гостница "Муза и Парнас" на окраине Парижа

Барон де Бац, маркиза де Шалабр

Барон де Бац  мерил шагами убого, почти нищенски обставленную комнату и думал, как поступить. К решению он не мог прийти уже второй день, не помогала даже игра в шахматы, что касается интуиции, то она замолчала задолго до всех событий, следовательно, взывать к ней и вовсе бесполезно. Вот, к примеру: эта гостиница на окраине Парижа под веселеньким названием «Парнас и муза». Предполагалось, что здесь будет собираться артистическое общество, но он-то что здесь делает? Изображает из себя непризнанного художника, ученика Давида, а на самом деле поджидает маркизу де Шалабр. Здесь, черт побери, в этом свинарнике. И все потому, что  место их встреч понадобилось изменить. И все потому, что не доверяет ей после того, как поставил женщину перед выбором. И, тем не менее, хочет ее видеть. Не только потому, что Жанна приносит информацию, большей частью не столь значительную, а потому, что хочет видеть именно ее.

Или, может быть, потому, что приятно, черт возьми, сознавать, что твоего врага предает его же добрый друг. Одно время он  почти проклинал своего союзника в маске, который заставил его сомневаться, но по здравому рассуждению месье коллега был прав. И он прав, что предоставил маркизе выбор. Вот только чертовски не хотелось думать о том, что Жанна предаст его, хотя, что можно ожидать от человека, который уже предал, притом так легко? В любом случае, что толку спрашивать себя сейчас? На все найдется ответ, только со временем.

Барон подошел к окну и закурил. Отвратительный дешевый табак ободрал горло, но разве может  нищий художник позволить себе курить дорогие сигары? Маркиза опаздывала, но зато на улице показались несколько верховых. Де Бац проводил военных настороженным взглядом, но они не стали останавливаться, проехали мимо. Вот это возвращает нас к проблеме номер два.

Сен-Жюст. Как теперь быть? Он не сомневался в том, что мальчишка вцепится бульдожьей хваткой и на это, собственно и рассчитывал.  Закон его авторства, приводимый в действие, весьма ограничивал нужных им людей и был крайне неудобен. Поэтому нужно, чтобы юноша на время оставил Париж. Пусть погоняется  за врагом, в конце концов, юности должна быть свойственна тяга к приключениям и подвигам… А раз в деле оказалась замешана  не просто женщина, а еще и молодая и любимая, то игра в кошки-мышки обеспечена. Вопрос только в том, кто будет кошкой, но не подлежит сомнению то, что за время отсутствия молодого человека в городе может многое измениться. Барон улыбнулся и помахал рукой маркизе, которая как раз переходила улицу.

***

«Выяснить все здесь и сейчас». Маркиза де Шалабр шла, преисполнившись решимости, в гостиницу «Муза и Парнас» - место, где, по словам барона де Баца, его можно было теперь найти в любое время. Раньше она не бывала в этой части города, и теперь, стоя у старого здания, думала о том, какие лишения приходится терпеть барону во имя спасения таких же, как она. Ведь он имел возможности покинуть страну, но, рискуя жизнью, оставался в революционном Париже ради того, чтобы... Стоп. Маркиза отругала себя за эти мысли. Слишком часто она возносит почести барону, слишком настойчиво возвращается к нему снова и снова в своих мыслях! А ведь пришла она совсем по другому вопросу. И ей предстоит трудный разговор, который решит все. Увидев барона в окне, маркиза помахала ему в ответ рукой и поднялась на второй этаж.

Крошечная комната поражала убожеством и ненамного отличалась от камеры в Консьержери. Разве что крысы тут не бегали — жирные, обнаглевшие, и пугающие людей. Маркиза постаралась придать лицу отстраненное выражение, правда, сама понимала, что получается у нее это плохо.

- Барон, я пришла сообщить вам несколько фамилий. Это люди, судьбу которых обсуждали Робеспьер и Кутон. Я слышала лишь обрывок разговора, и, мне кажется, что они имеют отношение к аристократам. Но мне хотелось поговорить не только об этом. Барон, больше не могу жить с этим грузом. Я говорю об информации, о которой вы обмолвились несколько дней назад.

Маркиза говорила, опустив глаза, но все это время чувствовала его пристальный взгляд. Этот человек, безусловно, имел над ней власть, потому что только с ним она всегда начинала ощущать себя беспомощной и готовой поверить каждому его слову. Была ли виной тому ее благодарность барону за спасение, или это было что-то личное? О последнем варианте она предпочитала не думать.

Барон поймал себя на том, что ему очень трудно совладать с собственной физиономией, но все же он удержался от улыбки, изобразив на лице вежливый интерес. - Проше вас, маркиза, садитесь, - он подвинул ей стул. - К сожалению, не могу предложить вам кофе... Но это, тем не менее, не должно отвлекать нас от темы беседы. Говорите, Жанна, я вас внимательно слушаю.

- Барон, вы оказали мне честь, поставив в известность относительно ваших планов, - заговорила маркиза. - Я говорю о Робеспьере. Вы знаете, что он был мне близким другом, и даже теперь мне трудно принимать факт нашего с Максимильяном взаимного предательства. Однако, вы решили сообщить мне о запланированном убийстве. - Она подняла глаза впервые за это время. - Зачем, барон?

- Это очень сложный вопрос, маркиза, - барон сосредоточено рассматривал почти погасшую трубку, которую держал в руке. - Но, скажем так, я хочу знать, как вы поступите. Поймите меня правильно, я не могу доверять вам в полной мере, поэтому от вашего поступка зависит наше дальнейшее сотрудничество. Это лишь одна из сторон вопроса, не говоря о том, что этот человек губит Францию.

- Так я и думала. Вы проверяете меня, - прошептала маркиза. - Но почему так жестоко? Что бы там ни было, я слишком долго считала Масимильяна Робеспьера своим другом. Одно дело - сообщать вам информацию об аристократах, которую я могу собрать, бывая в его доме, но совсем другое - игра со смертью. Я не смогу жить, если буду знать, что его убили, а я, зная о готовящемся покушении, его не предупредила. Но также я понимаю, что одному Богу известно, как вы рисковали, когда открылись мне и честно рассказали о своей деятельности. Боже мой, барон, я просто не знаю, что мне делать. - маркиза сложила руки на коленях, перебирая перчатки. - Чего вы ждете от меня? Все это время я мучаюсь сомнениями, разрываясь между... О господи, зачем я все это говорю.

- Вы видите, что у вас был выбор и раньше, - мягко сказал барон. Как назло, снова вспомнился разговор с неизвестным союзником. - Есть он сейчас. Буду откровенен, маркиза. Я не могу доверять человеку, который уже предал однажды и прежде, чем говорить о каких-либо совместных планах я должен быть уверен в вашей искренности. Я знаю, что вам тяжело. Будет ли легче, если допустить, что Робеспьер не предавал вас? Или все же предал, фактически отправив к Сансону? Выберите то, во что вы больше хотите верить, Жанна.

- Каждый день я просыпаюсь с мыслью о том, что у него могли быть тысячи причин, чтобы не прийти ко мне на помощь в тот момент. Я представляю себе, что он был болен, или завален государственными делами, или же просто продумывал план, как мне помочь, и выжидал нужный момент... Мне страшно думать о том, что человек способен так измениться! И я гоню от себя прочь сомнения. Но они возвращаются. Каждое слово, сказанное вами. Я верю вам даже больше, чем должна былы бы верить, ведь я вас совсем не знаю. - Маркиза закрыла лицо руками. - Барон, ради бога, помогите мне. Я совсем запуталась.

- Раньше вы не замечали того, что стали замечать сейчас, - задумчиво сказал де Бац. Сейчас ему было даже жаль женщину, которую он сам толкал в пропасть. - Но вы не хотите анализировать все, что с вами произошло. Отсюда все ваши сомнения. Именно я сказал вам о том, что вас ищут, но не для того, чтобы арестовать, вы предпочли не расслышать этих слов. Но тем не менее я рад, что к остальным моим словам вы прислушиваетесь.

- Я вижу, что зря прошу вас о том, что не в вашей власти, - грустно улыбнулась маркиза. - Простите, что отняла у вас время, пытаясь перевесить на вас свои сомнения и проблемы. Я приняла решение. И считаю своим долгом поставить вас в известность. Я буду продолжать помогать вам, насколько смогу, как и раньше. Но сидеть и ждать известий об убийстве Робеспьера, сложив руки, и ничего не предпринимая, я тоже не смогу. Я попытаюсь предупредить его. Тайно. А если случится так, что он узнает, что информация пришла от меня, клянусь вам, я буду молчать, и не произнесу вашего имени. Мне бы очень хотелось, чтобы вы мне поверили.

- Стало быть, вы предпочли компромисс, весело улыбнулся де Бац. - Что же, мудрое решение, маркиза. Но будьте осторожны, я бы не хотел узнать в один прекрасный день, что вы перехитрили сами себя.

- О чем вы? - удивленно распахнула глаза маркиза.

- Говорят, что Робеспьер иногда подозревает даже собственную тень, - сказал барон. - Но здесь мы снова подходим к вопросу о доверии.

- Если бы вы не вытащили меня из тюрьмы, меня бы, возможно, уже не было, - твердо ответила маркиза. - Поэтому я не так уж и рискую. Вы разочарованы во мне, барон?

- Нет, что вы, - улыбнулся де Бац. - Гоните прочь подобные мысли, маркиза, вот мой вам совет.

- В таком случае позвольте мне пригласить вас выпить со мной кофе в ближайшем кафе? Мне бы хотелось отпраздновать с вами наше соглашение. Этот разговор получился весьма непростым для меня, и мне бы хотелось завершить его на оптимистичной ноте. - В глазах маркизы впервые промелькнули веселые искорки.

- С удовольствием принимаю ваше приглашение, дорогая Жанна,  - рассмеялся барон. - Я уже очень давно хочу кофе, но к сожалению, бедный художник не может себе позволить такую роскошь. В следующий раз я переоденусь в добропорядочного буржуа и обежаю, что угощу вас не только кофе, но и свежей выпечкой, я знаю отличное кафе неподалеку от церкви Магдалены.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 12, 13, 14 ... 35, 36, 37  След.
Страница 13 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group