Список форумов Вампиры Анны Райс Вампиры Анны Райс
talamasca
 
   ПоискПоиск   ПользователиПользователи     РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Тайна святого Ордена. ВФР. Режиссерская версия.
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 14, 15, 16 ... 35, 36, 37  След.
 
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Янв 19, 2010 2:05 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Дюпле

Сен-Жюст, Робеспьер

Сен-Жюст шел к дому Дюпле, вновь и вновь прокручивая в голове события сегодняшнего вечера. Сейчас ему предстояло рассказать Робеспьеру все, что он выяснил о Николя Сартине. Или не рассказать. История Сартина походила на историю Анриетты настолько, что Сен-Жюста душила ярость. Еще немного, и он начнет считать барона де Баца всесильным. Или обладателем сверхъестественных способностей – в последнее время это модно. Но нет – барон казался обычным человеком. Но почему-то уже который раз оказывыался на шаг впереди…

Николя Сартин, историю которого попросил выяснить Максимильян, действительно был арестован несколько дней назад по подозрению в связях с роялистами. Сен-Жюст не только досконально изучил его дело и донос, который пришел в Комитет общественной безопасности на имя то ли Дюпена, то ли Дюпона, но и не поленился навестить самого подозреваемого. Сартин оказался молодым человеком 27 лет – интеллигентным, образованным и вполне добропорядочным свиду. Он, запинаясь, бормотал что-то о сестре своего приятеля по колледжу, которая попросила его отнести письмо в таверну «Золотой лев». Якобы, письмо для ее воздыхателя. Якобы, сама она туда идти стеснялась. Сартин, добрый малый, вошел в ее положение, и несколько раз носил пресловутые конверты. Потом его арестовали. Стоит ли говорить, что приятель Сартина, как оказалось, уже несколько месяцев числился в розыске, как подозрительный, а никакой сестры у него, как выяснилось, никогда не было? Выглядела эта история двояко. С одной стороны, зная историю Анриетты, Сен-Жюст понимал, что парень мог действительно не ведать, что делает. С другой стороны, его лепет был жалок и казался надуманным враньем. Интересно, почему им заинтересовался Робеспьер?

Сен-Жюст поздоровался с Морисом Дюпле и улыбнулся Элеоноре. Из соседней комнаты доносились звуки клавесина. Это Виктуар. Большая любительница музыки и средняя сестра. Сен-Жюст взбежал по ступенькам и, постучавшись, вошел.

- Как самочувствие, Максимильян? Я выполнил твою просьбу, но для начала хотел бы услышать, что тебе уже лучше.

- Все хорошо, Антуан, спасибо, - Робеспьер жестом пригласил соратника сесть в плетеное кресло у окна. - Скоро должна приехать карета, которая доставит меня в Гренель, у нас не так много времени на разговор. Тебе удалось узнать о Сартине?

- Да. - Сен-Жюст окинул быстрым взглядом комнату. Небольшой дорожный саквояж ждал своего часа у стены. Значит, он не передумал... Он коротко пересказал Робеспьеру историю о доносе и изложил показания Сартина. - Дело в том, что таверна "Золотой лев" уже давно под подозрением у жандармерии, - закончил Сен-Жюст. - Некоторое время назад там были арестованы несколько роялистских шпионов... Вот такая история. Позволь узнать, почему тебя заинтересовал этот Сартин?

- Заинтересовал, потому что меня попросили просмотреть его досье. Так просьба эта изложена третьим лицом, теперь я думаю, что это могло быть на самом деле... Возможно, этого человека захотели втянуть в их грязные игры, но они не побоялись действовать через меня.

"Захотели... Как и Анриетту. История абсолютно аналогичная", - подумал Сен-Жюст. Вслух он спросил: - И что ты об этом думаешь, Максимильян? Я рассказал тебе беседу с этим человеком во всех подробностях. Ты веришь ему? Или считаешь его жертвой?

- Нет, - резко сказал Робеспьер. Верить - означало идти на компромисс. Верить - значит то, что однажды он поддастся на шантаж, начнет лгать и изворачиваться, судорожно пытаясь найти выход из положения. Верить - это подчиниться жалким интриганам. Если он этим начнет, то в конечном итоге перестанет уважать себя. Не может быть никаких компромиссов, их и не будет. - Я ему не верю. В любом случае, даже если он попался на уловку, это не уменьшает его вины. Он передавал информацию роялистам. Это предательство, заговор, называй, как тебе больше нравится. Этот человек будет наказан.

- Я видел его, Максимильян. И уверен, что он даже не знал, во что его втянули, - тихо сказал Сен-Жюст. Вот и ответ на его вопрос об Анриетте... - Я не защищаю его. Но я доверяю интуиции. Этот человек искренен. Но, кажется, так до сих пор и не понял. что произошло.

Захотелось закричать. Выйти из себя, взвыть, ударить кулаком о стену. Но вместо этого Робеспьер холодно сказал: - За все это время погибли люди, которые не были замешаны в столь мерзких делах, Антуан. Они были казнены по подозрению. Только по подозрению. Этого было достаточно. Сартин делал это сознательно, не потрудившись даже проверить, куда и зачем он ходит. Сейчас, когда все подозревают всех. Прости, но если человека нет мозгов, голове на плечах не место. Ты имеешь представление, что это могла быть за информация? Нет? Я тоже не имею и многое отдал бы, чтобы это узнать. Сартин не может быть лучше, чем те, что погибли до него. По причинам куда менее веским.

Сен-Жюст резко поднял голову. Знакомая, до боли знакомая мысль о тех, кто погиб. Камиль Демулен не был святым, но, кажется, его тень не оставит больше Робеспьера ни на секунду. Впрочем, он выяснил все, что хотел. Анриетта Леба в глазах Максимильяна стала бы такой же преступницей, как и этот незнакомый ему до сегодняшнего вечера человек. - Я просто спросил твое мнение, Максимильян, - медленно произнес Сен-Жюст. - И совершенно с тобой согласен: в наше время остаются жить те, кто способен мыслить. Что касается информации, то очень надеюсь, что мы ее получим. Этой таверной я займусь лично, когда ты уедешь. Не сомневайся.

- Хорошо, - кивнул Робеспьер. - Ты знаешь, какую версию поддерживать, если обо мне будут спрашивать. Если можешь, забирай мою переписку, которая приходит на адрес Комитета. Будь очень осторожен, за тобой могут следить граждане коллеги и проверять тебя на лояльность. Скажи Огюстену, чтобы он по возможности присмотрел за Элеонорой. Теперь до встречи, Антуан, мне пора.

- Конечно, присмотрю. - улыбнулся Сен-Жюст. - Готов регулярно составлять ей компанию за обедом, если ты не против.

- Как считаешь нужным, - Робеспьер помолчал, прежде, чем добавить: - Для того, чтобы выйти на меня, Антуан, они использовали Элеонору. Пока что она не успела нажить себе серьезные неприятности и, по ее словам, не давала твердых обещаний.

Сен-Жюст побледнел. - Черт побери, Максимильян... В таком случае, от этого Сартина нужно избавиться. Как можно скорее. К Элеоноре обратились его родственники? Знакомые? Как это произошло?

- К Элеоноре обратилась его сестра, они вместе посещают курсы живописи.

- Ее надо проверить, - быстро сказал Сен-Жюст. - Эта девушка и раньше была дружна с Элеонорой, или подошла к ней лишь сейчас? С просьбой?

- Я не знаю, - пожал плечами Робеспьер. - могу с уверенностью сказать только то, что ее имя я услышал впервые.

- Я понял. Остальное - моя забота. - Сен-Жюст отвернулся к окну.

- В чем дело, Антуан? Чего ты не хочешь говорить мне?

- Я должен все проверить, - мягко сказал Сен-Жюст. - Возможно, все еще более запутанно, чем кажется. Я рад, что ты рассказал мне. Пожалуйста, предупреди Элеонору о том, что я буду навещать ее. Мне кажется, она меня стесняется.

- Я скажу ей. Теперь мне действительно пора.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Янв 20, 2010 2:50 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Дюпле (день)

Сен-Жюст, Виктуар Дюпле

Виктуар мыла посуду, оставшуюся после обеда. Опустить тарелку в таз с мыльной водой, потом в таз с чистой, насухо вытереть полотенцем… Просто и привычно. А потом еще застирать то пятно на корсаже… Как неудачно она решила полакомиться вареньем… Элеонора еще заметила, что нужно почистить сразу же, а она забыла… Переоделась и тотчас вернулась в гостиную – Максимильян так увлекательно читал вслух! А сейчас никого нет… Элеонора у мэтра Реньо, отец работает, матушка на рынке… Скучно!..
Еще тарелка… Расписанный фарфор выскользнул из рук задумавшейся девушки, и она встала на колени на пол, собирая осколки. Юбки пышным ворохом легли вокруг нее.

Сен-Жюст быстрым шагом шел по направлению к дому Дюпле. После утреннего разговора с Робеспьером ему стало, как ни странно, легче. Все верно, не нужно лишних секретов. И лишней нервозности тоже не нужно. Его враг барон де Бац – хитрый и опытный интриган. И игрок – опасный и безжалостный. Переиграть его будет трудно, но это возможно. Главное – собраться. Отныне – никаких ошибок и неточностей. Он должен получить ответы на все существующие вопросы. И первый из них – история с маркизой де Шалабр.
Сен-Жюст не был уверен, что в ней замешан барон. Но эта история выглядела странной с самого начала. Точнее, с момента таинственного исчезновения маркизы из тюрьмы. Максимильян даже не счел нужным выяснить, как это произошло! Видимо, и у Неподкупного есть свои слабые места. Итак, как же выглядела эта история? Маркиза внезапно исчезает, затем также внезапно появляется и, не высказав ни намека на личную обиду, начинает ходить в дом Дюпле. Затем в срочном порядке покидает Париж, тогда как Робеспьер добавляет к его докладу свою поправку об аристократах. Он не чинит ей препятствий, более того, запрещает ее трогать. Подозрительно? Пусть тот, кто не считает это подозрительным, первым бросит мне в лицо перчатку. Возможность расспросить маркизу, таким образом, сходит на нет. Но остаются свидетели. Ведь никто не сможет запретить ему беседовать с девицами Дюпле. Точнее, с одной из них. Виктуар. На Элеонору надежды мало – она слишком умна и осторожна, она не будет болтать лишнего. Также, как и их матушка. А вот Виктуар… Когда-то Сен-Жюсту казалось, что она к нему неровно дышит. Так это или нет, но с ней можно попробовать поговорить. К тому же, кажется, сегодняшний день сложился для него как нельзя удачно. Максимильян попросил заменить его в свое отсутствие. А еще не спускать глаз с семьи Дюпле, во избежание неприятностей. Часы показывали ровно три. В это время Элеонора, как правило, ходит на свои художественные занятия, а гражданка Дюпле-старшая штурмует продуктовые лавки. Главное, чтобы младшая сестра была дома!

Вот и дом на Сент-Оноре. Сен-Жюст вошел и прямиком направился в гостиную. Виктуар сидела на полу, усердно собирая осколки. Ну вот и прекрасно. Сама судьба.

- Надеюсь, это не сердце обиженного поклонника? – улыбнулся Сен-Жюст и присел рядом, помогая девушке собирать остатки тарелки. – Здравствуй, Виктуар. Зашел по поручению Максимильяна и, как вижу, вовремя.

- Какое поручение? Сейчас никого нет, Антуан. – Как все же неловко было так его называть! Вот «гражданин Сен-Жюст» - гораздо солиднее… - Я могу чем-то помочь? – Случайно коснувшись его пальцев, Виктуар почти испуганно отдернула руку.

- Осторожнее, Виктуар, вы можете порезаться! Позволь мне? - Сен-Жюст мягко отстранил ее руку и собрал осколки. - Я должен взять некоторые бумаги с его стола. Это не займет много времени. Вы уже пили чай? - он бросил на нее невинный взгляд.

- Да, Антуан, но если хотите, я налью вам. С медом или вареньем? – Виктуар поднялась и принялась отряхивать темно-синюю юбку.

- С медом! - слишком поспешно ответил Сен-Жюст. В глубине души он сожалел, что не поспел к обеду. Но пусть будет чай и мед. Вечером он, возможно, сможет предложить пустому желудку что-нибудь посущественнее. - Ты очень похорошела, Виктуар, - улыбнулся Сен-Жюст, когда она вернулась. Он с удовольствием следил за тем, как ловко девушка расставляет на столе чашки и тарелки с медом и печеньем. - Давно хотел тебе об этом сказать. - Сен-Жюст отметил, что она покраснела и мысленно отругал себя за методы. Из всех сестер Дюпле Виктуар была, пожалуй, наименее привлекательной. В ней не было ни очарования Элизабет, ни спокойной уверенности Элеоноры. Но любая девушка заслуживает комплимента. В особенности, если ты должен во что бы то ни стало растопить ее сдержанность и вытащить на разговор.
Виктуар зарумянилась и, по-прежнему стоя у стола, подвинула тарелку ближе к Сен-Жюсту.

- Мне нужно что-то передать от него, Антуан? Гражданин Робеспьер ничего не говорил нам.

- Он просто оставил мне указания, где я могу забрать необходимые документы, - ответил Сен-Жюст, с удовольствием поглощая печенье. Выпечка в доме Дюпле всегда была отменной, так печенье не пекла ни одна его знакомая девушка. – Ты спасла меня от голодной смерти, Виктуар. Спасибо тебе. А я с удовольствием спасу тебя от скуки. Сегодня тут непривычно тихо. В последнее время я регулярно видел у вас гостей. Жанну Шалабр, например. Кстати, давно ее не видно.

- Она заходила недавно, - возразила Виктуар. – И долго беседовала с Максимильяном, а потом ушла… Так неожиданно!

- Да? - поднял брови Сен-Жюст. - Странно. Непохоже на Жанну. Никогда не замечал за ней неожиданных поступков. Впрочем, я, наверное, просто не наблюдателен. А можно еще чаю?

- Ах, разумеется… Антуан. – Виктуар вновь наполнила его чашку чаем – крепким и душистым. – Быть может, вы хотите что-то… существеннее? Вы обедали?

- Нет, - многозначительно опустил глаза Сен-Жюст.

- Что ж вы, Антуан! – всплеснула руками девушка, любуясь красотой гостя. – И я хороша, и не подумала сперва, что вы голодны… Сейчас я все принесу, подождите немного.
И Виктуар вышла из комнаты.

***
Сен-Жюст с удовольствием откинулся на спинку кресла и снова налил себе чаю. - Теперь мне не хочется уходить. Посмотри, пью уже третью чашку, - рассмеялся он и взглянул на часы. - Пожалуй, у меня есть еще немного времени... О чем мы говорили? - последний вопрос Сен-Жюст задал рассеянным тоном.

- О Жанне Шалабр, - ответствовала Виктуар. – Ах, Антуан, совсем забыла! Она принесла газету… И эта газета очень заинтересовала Максимильяна.

- Стоп, стоп, стоп. Какую газету? Кто принес, куда? Жанна Шалабр принесла газету и потом сбежала? Сядь, пожалуйста, - Сен-Жюст поймал девушку за руку и усадил перед собой. - Виктуар, мне кажется? Или ты действительно знаешь какой-то интересный секрет, которым тебе не с кем поделиться? Расскажи, если хочешь. Я вижу лукавые искорки в твоих глазах. Что за газету принесла Жанна, что ты не можешь о ней забыть?

Глаза Виктуар просияли, а от прикосновения по спине пробежали мурашки. Сен-Жюсту действительно нужна ее помощь… Любуясь то на серьги, то на завитые кудри молодого депутата, она ответила, как могла серьезно:
- «Саппер санкюлот», Антуан. Там было что-то о новой постановке в «Камеди Франсез».

- И это - твой секрет? - удивился Сен-Жюст. Неужели его надежды оказались напрасными, и подозрения о маркизе - необоснованны?

Виктуар улыбнулась.
- Гражданин Робеспьер решил оставить ее у себя на время!

- Да? А можно посмотреть? Люблю "Камеди Франсез", - широко улыбнулся ей в ответ Сен-Жюст.

- Я думала, такое должно прятать… Но Неподкупный оставил газету на виду… и я взяла ее к себе, - Виктуар запоздало подумала, что поступок сей небезупречен. – Он даже не забрал ее в свою комнату… Мне кажется, он сильно поссорился с гражданкой Шалабр.

- Ужасно, - состроил серьезное лицо Сен-Жюст. И посмотрел на Виктуар с нежностью. - Это и есть твой секрет? Покажешь? Ты меня заинтриговала. Не представляю себе, что могло так расстроить Максимильяна в статье о новом спектакле.

Принеся газету, девушка подала ее юному монтаньяру почти торжествующе. Но голос ее дрогнул, когда она спросила, указывая пальцем на надпись:
- Что скажете, Антуан? – Детское в ней отступило, вновь уступив место беспокойству.

Сен-Жюст нахмурился. Блаженное состояние улетучилось. - Виктуар, если эта газета появилась тут несколько дней назад, то все в порядке. Как видишь, ничего такого не произошло. Ты хочешь сказать, что эту газету с принесла Жанна?

- Да, - подтвердила Виктуар, хмуря брови. – Я никому ничего не говорила… Даже Элеоноре, иначе она с ума сойдет от беспокойства. Бедняжка, она, наверное, не понимает до конца причину отъезда Максимильяна…

- Думаешь, он из-за этого уехал? - Сен-Жюст внимательно посмотрел на нее и отодвинул чашку. - Большое спасибо.

- Мне кажется, - опустила глаза Виктуар. – Антуан, что же мне сказать Элеоноре и… всем? Я будто обманываю… Не могу больше хранить это в секрете, а он все молчит и молчит… Вот видите, вам я все же сказала… Но это же вы, вы Сен-Жюст! Вы поможете нам?

- Я здесь, чтобы помочь, - серьезно ответил Сен-Жюст. - И буду заходить каждый день. Ты правильно сделала, что не стала рассказывать Элеоноре. И не рассказывай. Никому не рассказывай. Не тревожь ее. Пусть это останется между нами. Поверь мне, я сделаю все возможное, чтобы с Максимильяном и с членами вашей семьи ничего не случилось. - Он поднялся. - Мне пора. Если ты не против, я заберу эту газету с собой. И изучу ее повнимательнее.

Виктуар кивнула.
- Не знаю, что и думать теперь… Все так запутано. Возьмете с собой печенья, Антуан?

- Спасибо, друг мой. Но лучше я угощусь этим печеньем завтра, или сегодня вечером, когда загляну к вам на чай. - Сен-Жюст поднялся и взял шляпу. - Виктуар, это был самый лучший обед за последний месяц. До встречи.

…Закрыв за Антуаном дверь, Виктуар негромко вздохнула. Все становилось таким сложным! То, что Робеспьер уезжал, тревожило, а сочувствие к старшей сестре заставляло сжиматься сердце. Бедная Элеонора, бедный Максимильян! Она и на порог не пустит больше эту Шалабр… если та, разумеется, осмелится вернуться.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Янв 20, 2010 2:57 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Квартира Рикора.

Бьянка, Сен-Жюст, Рикор, Огюстен.

Сен-Жюст пребывал в озабоченном настроении. Пришлось задержаться в жандармерии до одиннадцати вечера. Два раза он собирал лучших агентов и беседовал с ними за закрытыми дверями. Похоже, дело двигалось — за прошедший месяц у него сформировался узкий круг талантливых сыщиков, которым можно было доверять. Чистка в бюро прошла успешно — остались лишь лучшие люди. Плюс — несколько проверенных жандармов, которых Сен-Жюст знал во времена, когда занимался работой бюро неофициально. На завтра была намечена встреча с осведомителями. Все это было, безусловно, необходимо, но Сен-Жюст понимал: один он не справится. А это значило, что пора подумать о заместителе.

Вечером был задержан Поль Мелькур — владелец таверны «Золотой лев». Скользкий тип, бывший юрист, что уже само по себе было подозрительно. Сен-Жюст привлек его к делу Николя Сартина, как свидетеля, и допрашивал лично около часа. К счастью, Мелькур сделал несколько ошибок, отвечая, что позволило оформить задержание на сутки. Утром он дожмет его и заставит рассказать о сотрудничестве с таинственным Анри, по совместительству — бароном де Бацем. Завтра. А пока осталось последнее дело. Поговорить с Огюстеном Робеспьером об Аррасе и Лебоне, выяснить его планы. С этими мыслями Сен-Жюст подошел к квартире Франсуа Рикора, где в последнее время жил Огюстен. Дверь оказалась открытой. Войдя в квартиру, Сен-Жюст остановился, как вкопанный.

В центре комнаты стоял стол с закусками, шампанским и свежими цветами. Верхом на стуле сидел Рикор, отбивающий темп по столику. На диване расположилась Клери со скрипкой в руках — в момент появления Сен-Жюста она оживленно болтала что-то о бемолях и диезах. Огюстен лежал на том же диване, весьма довольный происходящим, с бокалом в руках.

- О, Антуан, присоединяйся! - воскликнула Бьянка. - Сегодня у нас музыкальный вечер. Пытаюсь объяснить комиссарам азы, необходимые любому культурному мужчине, но они, кажется, не поддаются воспитанию. Но я не теряю надежды. Как ты думаешь, бесполезно учить грубых комиссаров игре на скрипке?

Сен-Жюст усмехнулся. На секунду ему стало обидно за себя. Он добровольно отказался от борьбы за Клери, вняв ее объяснениям про полную несовместимость их характеров. Теперь пожинал плоды, наблюдая, как развиваются ее отношения с Огюстеном. Черт побери, снова детская ревность. Этого не будет. Не сейчас. Он протянул руку и взял скрипку.

- Надежда умирает последней, Клери.

С этими словами он заиграл вступление к «Шторму» Вивальди из знаменитых «Времен года». Затем резко прекратил и положил скрипку на стол.

- Учитесь, граждане.

Когда Сен-Жюст закончил играть, Рикор немного поаплодировал: - Браво, гражданин Сен-Жюст, мы и не знали, что в вас скрыты такие таланты. Нас, к сожалению, природа не наделила музыкальным слухом...

- Зато наделила неплохим голосом и, что самое главное, умением слушать, - подхватил Огюстен. - Что бы вы делали без благодарных слушателей? То-то же... А вот о голосе, когда гражданин Рикор прав, однажды исполнял "Марсельезу"...

- Исполнял настолько хорошо, что гражданин проконсул изволили проснуться... - Рикор слегка поклонился.

- А вместе со мной и остальные, отдыхавшие после дневных трудов, так как дело было в пять часов утра... - добавил Огюстен.

- Гражданин Робеспьер, - со вздохом сказал Рикор, - вы обладаете редким талантом испортить любой, даже самый лучший рассказ.

- Я не сказал ни слова лжи, гражданин, - высокомерно заявил Огюстен, потом прибавил уже другим, более мирным тоном: - Антуан, устраивайся, угощайся и расскажи, что нового в Париже.

- Я думал вас послушать, граждане, - улыбнулся Сен-Жюст. - Вы проводите дни, наслаждаясь обществом красивых женщин и поглощая деликатесы, а я даже солнца сегодня не видел - копаюсь в бумажках и наблюдаю морды разных мерзавцев.

- Антуан, ты не ужинал? - невинно спросила Бьянка.

- Почему ты так подумала? - осторожно спросил Сен-Жюст.

-Потому что ты злой, когда голодный, - она рассмеялась. - Мы ждали тебя и оставили тебе еды. Правда, мне пришлось побороться за нее - комиссары, кажется, готовы съесть все, что видят.

Сен-Жюст послал ей воздушный поцелуй и развернул сверток, который любезно сунула ему Клери. Холодное мясо, овощи и хлеб. Жизнь налаживается.

- Жюльетт, выздоравливающему организму нужна еда, - укоризненно заметил Огюстен.

- Именно поэтому вы, гражданин, уложили целую курицу и даже не заметили, не подумав о ближних своих. Но я не в обиде. Уже привык, - смиренно сказал Рикор. - А ты, Антуан, не совсем прав. Я был в Конвенте и позже - в Комитете безопасности, вместе с Леба. И мне не нравится то, что говорят. Правда ли, что Лебон был у вас и отпущен, как ни в чем не бывало?

Огюстен прошипел сквозь зубы ругательство, но от комментариев воздержался.

Сен-Жюст поднял глаза на Рикора. - Да. Это правда.

Бьянка уловила во взгляде Сен-Жюста нечто, что он пытался скрыть. Не хотелось лезть в его мысли. Нужно будет поговорить с ним. Захочет - расскажет.

- Аминь, - Рикор допил оставшееся в бокале шампанское и снова наполнил бокал. - Теперь он вернется в Аррас и начнет лютовать по-настоящему, так как будет думать, что какая-то гнида написала на него донос.

- Не сомневаюсь, - процедил Огюстен. - А скажут... Скажут, что вся резня из-за того, что я умудрился влезть в драку. Вот так. И даже если мы начнем орать о несправедливости и так далее, все равно в Конвенте не пошевелятся для того, чтобы прислать в Аррас проверяющего и хотя бы как-то исправить ситуацию. Действительно, аминь. Пожалуйста, налей мне еще вина, Жюльетт.

- Почему же, проверяющий будет, - усмехнулся Сен-Жюст. - Жак Ришар. Знаете такого?

- Кто????? Ришар??? О господи! - вскрикнула Бьянка и рассеянно поставила бокал Огюстена на стол, не передав ему. - Ришар? Почему? Ведь он даже был изгнан из Клуба якобинцев!

- Почему Ришар? - повторил вопрос Жюльетт Огюстен.

Сен-Жюст пожал плечами и отвернулся. Лучше бы он не приходил. Теперь будет вынужден весь вечер отмалчиваться и строить из себя идиота.

- Я поговорю с Максимильяном, - Огюстен приподнялся на локте, проверяя насколько сильно кружится голова. Слабости он почти не чувствовал, но вот шампанского выпил довольно много. Терпимо. Раз Сен-Жюст не хочет говорить, то и не надо. Мало ли какие у них закулисные тайны в Комитете.

- Максимильян уехал, - коротко ответил Сен-Жюст. В комнате повисла нездоровая тишина. - Вчера днем ему стало плохо. Врач посоветовал ему полный покой, и желательно - не в Париже. Сегодня утром я проводил его. И теперь временно его замещаю.

- Субербьель заходил сюда вчера вечером, но ничего не сказал мне, - растерянно сказал Огюстен. - Черт возьми, а ты почему молчишь, Антуан?! Что случилось? Что говорит Жак? Почему он посоветовал уехать? Мне кажется, что ты что-то скрываешь, Максимильян не мог уехать, ни слова никому не сказав! - Одним прыжком он вскочил с дивана и оказался рядом с Сен-Жюстом, тряхнув его за плечи. - Ты можешь сказать, что произошло на самом деле?!

- Если бы мог, то сказал бы, - задумчиво произнесла Бьянка. - Ложись, Огюстен. Тебе не так долго осталось лежать, чтобы восстановиться.

- Я все равно не успокоюсь, пока не узнаю, зачем ему понадобилось уезжать, - упрямо сказал Огюстен. - Притом так спешно. На него уже не раз покушались и мне лично кажется, что этот отъезд - только попытка скрыть то, что случилось!

- Поясни? - вскинул брови Сен-Жюст.

- Поясняю, - принялся расхаживать по комнате Огюстен. - Если бы ничего не произошло, если бы это было обычное недомогание, то Максимильян бы отправился домой! Домой, а не за город, так как в гостях он не чувствует себя спокойно, поверь мне, я знаю. Но нет, он уезжает, притом не сказав никому ни слова. Для этого нужны причины, мой друг и причины более чем веские! Куда он уехал? В Шуази?

- Будь добр, не ори, - спокойно сказал Сен-Жюст. - Если бы Максимильян считал нужным поставить тебя в известность, он бы сделал это? Как ты думаешь?

- Ты можешь сказать, что произошло?! - заорал Огюстен.

В этот момент в дверь постучали. На пороге стоял мальчик лет восьми, ободранный и грязный. - Это квартира гражданина Рикора? Мне нужен гражданин Робеспьер. У меня для него письмо.

- Я Робеспьер, - шагнул вперед Огюстен, переглянувшись с Рикором. - Кто передал письмо?

Сен-Жюст встал за спиной мальчика и закрыл дверь. Тот затрясся мелкой дрожью. - Я не знаю его! - выкрикнул он неожиданно громко. - Отпустите, граждане! Не убивайте!

- Вы с ума сошли? Отпустите ребенка. - Бьянка подошла к посыльному и, мягко взяв за руки, усадила на стул. - Не бойся. Они ничего тебе не сделают. Ты, наверное, есть хочешь? - Пока мальчик запихивал в рот куски хлеба, она выхватила в его мыслях образ худощавого человека в сером сюртуке, одетого бедно, но со вкусом. Лицо неизвестное. Он дал несколько монет и назвал адрес. Неудивительно. Было бы странно, если бы человек, пожелавший остаться неизвестным, обратился бы к знакомому посыльному, отправляя его в такое общество. Бьянка взяла листок бумаги и набросала карандашом портрет. - Этот человек?

Мальчик воззрился на листок и закивал.

Огюстен вскрыл конверт и, прочитав письмо, разразился такой руганью, что подпрыгнул не только ободранный мальчишка, но и привыкший ко всему Рикор. В послании подробнейшим образом излагались некоторые подробности и факты из его биографии, которые было довольно сложно опровергнуть даже ему самому. И, разумеется, учтивая просьба молчать и ни в коем случае не чинить препятствий гражданину Лебону. Также отправитель рекомендовал как можно скорее забыть о том, что происходило в Аррасе. Он молча протянул письмо Сен-Жюсту и сел на диван. Все закончилось, так и не начавшись. Черт бы их всех побрал.

Теперь все встало на свои места. - Как тебя зовут? - обратилась Бьянка к мальчику.

-Пьер-Кристоф, - промямлил он.

Бьянка повернулась к Огюстену. - Мы с Пьером-Кристофом прогуляемся к тому месту, где он встретил этого человека, если вы не возражаете, граждане комиссары. А вам советую говорить тише. - С этими словами она, поманив ребенка за собой, выскользнула за дверь.

- Постой, Жюльетт, - Огюстен схватил ее за руку уже у двери. - Куда это ты направилась посреди ночи?

- Гражданка Флери, должен предупредить вас, что сейчас очень опасно ходить по улицам, - сказал Рикор, копируя манеру Бернарда, на что Огюстен показал соратнику кулак. Франсуа продолжил, не обращая внимания: - Поэтому я провожу вас, куда бы вы не направлялись.

- Вас печально слушать, когда вы говорите в духе того человека, которого пародируете, гражданин, - сказал Огюстен. - Франсуа, сходи сам, а?

- Как скажете гражданин проконсул, - отдал честь Рикор. - Только Жюльетт не говорит, куда направляется и зачем. Кого вы хотите побить, Жюльетт?

- Хочу расспросить людей - возможно найду очевидцев? Судя по всему, это не самое приятное письмо из тех, что получил Огюстен. Пойдемте, Франсуа. Думаю, Огюстену и Антуану есть, что обсудить.

***

Когда дверь за Клери и Рикором закрылась, Сен-Жюст подошел к столику и налил себе полный бокал шампанского. Напиток, не совсем подходящий к данному разговору, но больше ничего не было. Умница Клери, правильно сообразила, что нужно делать. Вот только вряд ли это что-то даст. Барон де Бац не делает ошибок. Пока не делает.

- У тебя больше нет вопросов, по какой причине я промолчал в истории с Лебоном? – спросил Сен-Жюст.

- Нет, - Огюстен яростно скомкал письмо и швырнул его в камин. Делу этим не поможешь, но хоть какой-то выход злости. - Послушай, Антуан. Сказать, что я волнуюсь за Максимильяна - это ничего не сказать. Я очень сильно за него волнуюсь, мне остается только догадываться что произошло. В голову лезет все, начиная с покушения и заканчивая тем, что у него действительно очень серьезные проблемы со здоровьем. Я не заставляю тебя выкладывать все, раз ты не можешь говорить, но хотя бы скажи мне, что с ним все в порядке. Потом мы поговорим о Лебоне.

- Я не уверен, что с ним будет все в порядке. Но у меня связаны руки. - размеренно сказал Сен-Жюст. Потом налил себе еще шампанского и выпил залпом. И тихо сказал. - Он поехал в Аррас, Огюстен.

- Его там убьют, - после долгой паузы, почти шепотом сказал Огюстен. Чем дальше, тем страшнее рисовались картины. - Он не должен был ехать... И у меня тоже связаны руки.

- Ты же понимаешь, что его невозможно остановить, если он что-то решил. Мы должны что-то придумать.

- Еще и Ришар... Скотина, - с чувством сказал Огюстен. - Кто едет с ним в паре?

- Никого. Он один. А что если... - Сен-Жюст выразительно взглянул на Огюстена.

- Я не могу выступать против Лебона, ты читал послание моего таинственного доброжелателя, чтоб его... Но у меня есть идея. - Огюстен набил трубку и закурил, потом растянулся на диване, глядя в потолок. - Правило, что комиссары обязательно ездят в паре никто не отменял, верно? А тот, кто заставил тебя быть не у дел, об этом не вспомнил. Следовательно, мы можем навязать Ришару второго. Рикор, насколько я знаю, не получал никаких писем, в отличие от меня. Мы можем выступить в якобинском клубе и общественное мнение будет на нашей стороне, а следовательно, не так уж будет возражать и Конвент. Наши неприятности в другом: необходимо благословение Комитета, я правильно понял?

- Верно. - Сен-Жюст заходил по комнате. - Мне придется молчать. За Рикора выступит Кутон. За остальных не поручусь. Черт побери. Это нужно сделать как можно быстрее. Огюстен, чтобы получить большинство голосов в Комитете, нужно перетянуть на свою сторону Барера... Я могу рискнуть...

- Стой, - запротестовал Огюстен. - Ты меня запутал. Не знаю, что там у вас происходит, но скажи мне в двух словах, хоть кто-то был за то, чтобы навешать Лебону за все хорошее?

- Кутон. Барер и Бийо думали о своем и голосовали также, как твой брат. Карно и Колло были против проверки. Остальных не было, - коротко ответил Сен-Жюст.

- Послушай... В чем ты прав, так это в том, что действовать надо быстро. Сейчас придет Рикор и мы... План такой: заседание в Клубе еще не закончилось, пусть Рикор, если он согласится участвовать в этой авантюре, идет туда и говорит речь, у него хорошо получается импровизировать. Мы сейчас нацарапаем петицию, с которой я оправлюсь к Кутону и попрошу его поспособствовать... Вобщем, насколько я знаю, нам нужно четыре подписи.

- Барер подходил ко мне с одним вопросом, - задумчиво сказал Сен-Жюст. - Один из интересующих его людей был задержан жандармами. Он просил поспособствовать, но я отказал ему. Если я попрошу Кутона сообщить ему, что этот человек будет освобожден, он поймет, что это неспроста и подыграет Кутону. Вместе с ним проголосует Бийо. Три. Будет ли у нас кто-то четвертый, решит судьба. Если выздоровеет Линдэ, он точно будет голосовать также, как Барер - он ему доверяет. Примерно так, Огюстен.

- Тогда сейчас излагаем план Рикору, если он не согласен, мы его уговариваем и я иду в Тюильри. Сегодня или никогда, пока они не вспомнили, что комиссары ездят по двое. Дальше буду действовать исходя из того, что скажет Кутон. А ты... если ты тоже получил письмо, то лучше пойди куда-нибудь выпей, чтобы тебя заметили. В "Прокоп" или в "Отто", например.

- Удачи, Огюстен. - сказал Сен-Жюст. - Надеюсь, что тебе удастся застать нужных людей. Не думаю, что ты застанешь Кутона в Тюильри. Думаю, он уже дома. Придется разбудить его, но так даже лучше. А тем временем мы настроим Рикора. Не возражаешь, если я прихвачу с собой твою спутницу? Хочу с ней выпить.

- Если она не станет возражать, - сказал Огюстен.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Янв 20, 2010 7:19 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Дом Кутона

Огюстен Робеспьер, Жорж Кутон

К счастью, Рикор не заставил себя долго уговаривать. Огюстен быстро шел в сторону дома Кутона, думая о том, что Жюльетт, кажется, обиделась, что он вот так сорвался с места. По правде говоря, ему было рановато не только носиться по городу, как угорелый, но и вообще вставать с постели, но бывало и хуже, граждане. Бывало и хуже... В том же Марселе, когда вынужден был скрываться от мародеров, не видя белого света из-за лихорадки. И не время сейчас думать о себе. Только бы Жюльетт не сердилась, а остальное будет в порядке. По крайней мере, хотелось в это верить. Он остановился у дома, пережидая тупую боль в боку, то и дело возникавшую при ходьбе. К черту, раз Субербьель говорит, что переломов нет, значит их нет. А голова кружится от лишнего бокала шампанского, что тут думать? Огюстен затрезвонил в дверь, не заботясь о том, что в такое время, возможно, все уже спят.

Ему открыла заспанная служанка. Вид взъерошенного человека, который трезвонил в дверь, перепугал ее до смерти. В доме гражданина Кутона было принято ложиться ровно в одиннадцать. Вряд ли ему понравится подобное вторжение. А если гражданин Кутон рассердится... Ей едва удалось успокоить собачку, которая прыгала у двери, визгливо потявкивая. - Господи помилуй, кто вы и что вы себе позволяете? - наконец, произнесла она.

- Меня зовут Огюстен Робеспьер, - шепотом ответил Огюстен, что выглядело несколько странно для человека, который только что как одержимый трезвонил в дверь. На лице служанки отразилось недоверие, тогда он предъявил ей свою карточку из якобинского клуба. - Мне нужно видеть гражданина Кутона по срочному делу. Разбуди его.

- Разбудить??? - ошарашено спросила женщина. В этот момент послышался характерный звук. Кресло гражданина Кутона. Похоже, ему так и не удалось уснуть.

В последнее время Кутона мучала бессонница. Сен-Жюст вел себя странно - выступив против политики в Аррасе, он внезапно замолчал и на последнем заседании чуть ли не принял сторону Лебона! Что стряслось с Антуаном, для которого принципы всегда были важнее всего? А Робеспьер и вовсе решил покинуть Париж. Все это выглядело ненормально и казалось частью какой-то тщательно спланированной игры, в которую его, Жоржа Кутона, не посвятили. Услышав звонок в дверь, Кутон решил сам посмотреть, кто на пороге, в надежде, что увидит Сен-Жюста, который даст разъяснения. Но это был не Сен-Жюст, а Огюстен Робеспьер. - Огюстен, что случилось? - сухо спросил Кутон. И повернулся к служанке. - Мари, прошу вас, идите спать. Все в порядке. Пойдемте, Огюстен.

- Жорж, я знаю, что вы были вынуждены оставить в покое Лебона,- начал Огюстен, решив не тратить время на лирическое вступление. - И знаю, что вы были за то, чтобы направить в Аррас комиссара. Ришар - не тот человек, которому можно поручить это дело.. Мне так кажется. Прежде чем продолжить, я хочу знать, ошибаюсь ли я в своих суждениях.

Кутон нахмурился. - Мне не нравится эта история. Но откуда вы, Огюстен, знаете, что обсуждалось в Комитете? В Аррас будет направлен Ришар. Так проголосовало большинство. Мне нечего добавить. Кроме того, что я голосовал против этого решения.

- Не важно, откуда я это знаю, Жорж. Важно, что я возмущен этой историей, более того, убежден, что если не направить туда верного человека... все будет плохо, очень плохо. Но никто не вспомнил о том, что комиссаров отправляют в паре. Есть проверенный человек, который согласен поехать, в данный момент он произносит речь в Клубе, чтобы обеспечить положительный отзыв со стороны Конвента.

- Что значит, "никто не вспомнил"? - нахмурился Кутон. - Это заговор? Кто должен об этом вспомнить или не вспомнить? И что за проверенный человек?

- Вспомнит тот, кому выгодно, чтобы Лебон творил то, что творит, - ответил Огюстен. - Проверенный человек - Франсуа Рикор, он согласен составить компанию гражданину Ришару. И да, называйте это заговором, если хотите.
Кутон подавил раздражение. Он никогда не думал, что о заговоре он будет узнавать от Огюстена Робеспьера. Его списали со счетов? Не хотят посвящать в государственные секреты? При мысли об этом становилось противно. - Что вы от меня хотите? - холодно спросил он Огюстена.

- Чтобы вы подписали бумагу о назначении Рикора, - ответил Огюстен. Он уловил раздражение собеседника, но не мог себе позволить рассказывать подробности. - Поверьте, я узнал об этом случайно. Вы слышали, чем закончилась моя поездка в Аррас и я не сомневаюсь, что это дело рук Лебона. На самом деле там все очень и очень скверно, но у меня связаны руки. Несмотря на это я не хочу, чтобы мерзавец ушел безнаказанным. Я знаю, что вы также не хотели оставлять все это, иначе бы не пришел сюда.

- Да. Не хотел. Где Максимильян? - резко спросил Кутон. Ему было неудобно за то, что он демонстрирует раздражение, но он не мог ничего с собой поделать.

- Он уехал, - коротко ответил Огюстен.

- Куда? - неприятно улыбнулся Кутон.

- Он мне не сообщал, мы не виделись, - пожал плечами Огюстен. - Но полагаю, что он оставил письмо у Дюпле.

- Я понял вашу мысль, гражданин Робеспьер, - резко произнес Кутон. - Я подниму вопрос о втором комиссаре и предложу кандидатуру гражданина Рикора. Но вам потребуется не только моя подпись. На решение остальных я вряд ли смогу повлиять. С учетом того, что гражданин Сен-Жюст, насколько я понимаю, мне в данном случае не помощник.

- Нет времени на то, чтобы обсуждать этот вопрос в Комитете, - веско сказал Огюстен глядя в глаза Кутону. - Иначе вместо Рикора отправится кто-нибудь другой. Или же он не сможет поехать по состоянию здоровья. Пожалуйста, подпишите бумагу.

- Вот как? - вскинул глаза Кутон. - Вы просите меня нарушить правила, ничего не объясняя? Где вы намереваетесь собрать еще три подписи? Нарисовать их?

- Из меня никудышный художник, - усмехнулся Огюстен. - Поэтому подписи будут самые настоящие.

Кутон пробежал глазами протянутую петицию и подписался. Подписался, наступив на свои принципы и руководствуясь исключительно интуицией. Неподкупный решил вводить в с свои дела младшего брата? Доверяет ему то, чего не доверяет остальным? - Я подписываю это из уважения к гражданину Рикору, - процедил Кутон. - Мне известны его честность и добропорядочность. А ситуация в Аррасе безусловно нуждается в проверке. Удачи.

- Благодарю вас, - Огюстен взял лист и помахал им в воздухе, чтобы просохли чернила. - Извините, что побеспокоил вас в такое время... но у меня не было другого выхода. Доброй ночи, гражданин Кутон. --- Оказавшись на улице, Огюстен спрятал бумагу в карман и перевел дыхание. Начало положено. Теперь - к якобинскому клубу. По даже самым скромным подсчетам Рикор уже должен был выступить и сейчас, скорее всего, поджидал его в условленном месте. Хорошо, если Рикора послушали... А если нет? Если нет - придется действовать не только в два раза быстрее, но и в десять раз осторожнее, вот что.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Янв 20, 2010 8:02 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Тюильри // квартира Рикора.

Огюстен, Колло дЭрбуа, Клод Приер // Бьянка, Огюстен.

- Послушай, Клод, ну пожалуйста, - Колло поднял разламывающуюся голову от бумаг и в двадцатый раз за последние полтора часа попытался убедить своего коллегу, Клода Приера, остаться вместо него в Комитете на ночь. Черт бы побрал эту сверхсрочную депешу, благодаря которой они установили очередность своего рода дежурств, так как бумаги надлежало принять лично в руки. Или, хотя бы коллега счел за благо пойти домой, тогда можно было бы и ему растянуться на диване и поспать, а не изображать лихорадочную деятельность. Спать, когда коллега работает Колло себе позволить не мог, несмотря на то, что и тело и мозг требовали отдыха.

- Не мешай мне работать, Колло, - отозвался Приер, уткнувшись в бумаги.

- Ну все равно же завтра или послезавтра будет твоя очередь дежурить, вот я и останусь вместо тебя, - сказал Колло, воодушевляясь. – Или, слушай, может ты просто хочешь пойти домой, а остаешься здесь из вредности?

- Я остаюсь здесь, чтобы разобрать бумаги, Колло, - так же ровно сказал Приер. – Если я тебе мешаю, ступай на все четыре стороны…

- Так ты останешься? – обрадовался Колло.

- Только потом не забудь вернуться, - закончил Приер. Колло ругнулся. Он мог бы поклясться, что на лице коллеги мелькнуло злорадство и какое-то садистское выражение, хотя это, скорее всего, показалось.

Шаги в коридоре, раздавшиеся гулким эхом, помешали ему предпринять очередную попытку, обреченную нап провал. Колло уставился на дверь, молясь про себя, чтобы это прибыла треклятая депеша. Но на пороге возник Огюстен Робеспьер, собственной персоной. На секунду мелькнула дикая мысль, что он тоже пришел сюда поработать…

- Доброй ночи, граждане, - поздоровался Огюстен, окинув взглядом кабинет. ДЭрбуа и Приер. На первого мало надежды, а вот второй… Приер из Кот-дОр, как его называли коллеги, был его возраста, насмешливый, немного циничный. Огюстен знал, что он много ездил по департаментам, в прошлом году, например, несколько месяцев провел в департаментах Па-Де-Кале и Нор, занимая ту должность, что занимает сейчас Лебон. Он только сегодня вернулся после четырехдневного отсутствия и на утреннем заседании, насколько известно, не присутствовал. Они никогда не общались, ограничиваясь ведливыми кивками, о чем Огюстен теперь жалел: он не знал, с какой стороны удобнее подъехать к человеку, который по слухам скоро займет кресло председателя Конвента.

- Доброй ночи, - сдержанно поздоровался Приер, гадая, что понадобилось здесь Робеспьеру-младшему.

- Салют, Робеспьер, - вяло поздоровался Колло, размышляя над еще не высказанными аргументами в пользу ночевки в Комитете, которые собирался изложить несговорчивому коллеге.

- Приер, нужно поговорить, - решительно сказал Огюстен, не обращая внимания на дЭрбуа, у которого вырвался комментарий по поводу такой наглости.

- Ну что же… - Приер поднялся из-за стола и вышел в соседнее помещение, служившее архивом. Он был не столько удивлен, сколько заинтригован. – О чем вы хотели говорить, Робеспьер?

Огюстен молча протянул ему бумагу, уже подписанную Кутоном. – Нужна подпись, - коротко объяснил он. – Завтра может быть уже поздно.

Приер неторопливо прочел бумагу. Любопытно, в какую интригу влез Робеспьер-младший, чтобы действовать в обход своего старшего брата. Хотя говорят, что Максимильян покинул Париж, но все равно, такая срочность, среди ночи…

- Почему я должен это подписывать, не вынося на обсуждение с моими коллегами? – спросил Приер, игнорируя замечание насчет “поздно”. Поздно будет, когда он примет необдуманное решение.

- Потому что завтра в Аррас отправят человека, который будет творить произвол вместе с Лебоном, - устало ответил Огюстен. – Лебон принимал у вас дела, но сейчас он умудрился развалить то, что удалось добиться вам. Мне больше нечего сказать, так как это даже не личное, просто желание добиться хотя бы какой-то справедливости. Рикор вынес вопрос на обсуждение в Клубе сегодня. Он должен подойти сюда после заседания, если не верите мне, спросите у него. Я полагаю, что Конвент не станет возражать против его кандидатуры, раз это одобрил, хоть и не единогласно, якобинский клуб. У нас есть петиция, подписанная якобинцами, но этого мало. Нужно решение Комитета. На обсуждение нет времени.

Приер задумался, глядя на масляную лампу. Лебона он не любил, но личные мотивы здесь не главное. Важнее были слухи о его “подвигах”, а это уже отдельный разговор. Рикор хорошо зарекомендовал себя и раз в Клубе одобрили его призыв о необходимости проверить действия существующего комиссара, то и он не видел причин препятствовать этому. Если бы вопрос поставили на головование, то он лично проголовал бы за проверку.

- Подайте мне перо и чернила, Робеспьер, сделайте одолжение, - когда Робеспьер-младший выполнил его просьбу, Приер еще раз внимательно прочел документ и подписал его. Потом задумчиво посмотрел на младшего брата Неподкупного. Его наглость была просто потрясающей. Но на месте Огюстена он сам действовал бы точно так же.– Вам нужны по крайней мере четыре подписи. Где вы собираетесь взять еще две?

- Не знаю, - честно ответил Огюстен.

Приер хмыкнул и прошел в помещение, где трудился над бумагами Колло.

- Послушай, Клод… - начал Колло, но потом вспомнил, что Робеспьер-младший никуда не испарился. Черт, затевать торговлю моральными ценностями при младшем брате Неподкупного не хотелось. – Гражданин Робеспьер-младший, - рявкнул он, теряя терпение, - Говорите, какого рожна вам надо в то время, когда все порядочные люди уже спят?!

- Мне нужна подпись вот на этой бумаге, - Огюстен указал на документ, который все еще держал в руке Приер.

Колло выругался. Скорее всего, опять какая-то бумага или пропуск, который Робеспьер-младший просто не хочет просить у старшего, дабы не доводить Неподкупного до сердечного приступа. Выхватив бумаженцию из рук Приера, Колло подписал ее, даже не читая. Достаточно, что там уже была подпись Кутона и Приера. – Это все? Тогда сделайте одолжение…

- Уже ухожу, - кивнул Огюстен и действительно поспешно вышел, пока комитетчики не передумали. Оставалась еще одна подпись.

***

Три часа утра! Бьянка с тоской перевернула страницу. Мольера она перечитывала в третий раз. Надо будет подарить Рикору хороших книжек — а то сплошные любовные романы, которыми увлекается его супруга. Исторический роман о жизни древних римлян она с отвращением запрятала подальше. Трудно читать о том, про что тебе рассказывали на протяжении двухсот лет — сразу видны все неточности и фактические ошибки. Но бог с ними, с римлянами. Скучно. Не так она представляла себе этот вечер.

Прогулка с Пьером-Кристофом почти ничего не дала. Мужчина, который передал письмо для Робеспьера, никому не запомнился — он явно был не из местных. Никаких особых примет. Разве что тонкое золотое кольцо на пальце. Видимо, оно было настолько дорого заговорщику, что он даже маскируясь, не пожелал с ним расстаться. Бьянка так и не решила, обижаться ей на Огюстена за то, что он сбежал, или войти в его положение, когда послышались шаги. Через секунду Огюстен возник на пороге — бледный и растрепанный.

- Все в порядке? - спросила Бьянка, не поворачивая головы. - И где Рикор?

- Пошел искать открытую таверну, ему захотелось выпить, - ответил Огюстен, бросив на стол шляпу и стягивая с себя сюртук. Больше всего на свете хотелось лечь, в голове гудело так, что невольно приходили на ум сравнения с молотом и наковальней, кажется, снова начался жар. Но главное, что дело сделано. До сих пор не верилось, что бумагу подписали четыре человека... Уже почти отчаявшись, он нашел в коридорах Тюильри задержавшегося где-то Линдэ и одному Богу известно, каких трудов и уговоров стоило убедить комитетчика поставить свою подпись. Но теперь все позади. Точнее, все только начинается. - Все в порядке, Жюльетт. Сердишься на меня?

- Честно? Я еще не решила, - улыбнулась Бьянка. - Ложись и рассказывай. Мне, к сожалению, рассказать особо нечего. Но должна же я тоже приносить пользу?

Огюстен кратко рассказал о своих приключениях, продемонстрировав в подтверждение с таким трудом добытый документ. - Вот, собственно и все. Рикору удалось склонить на свою сторону большинство в Клубе, а это значит, что Конвент скорее всего, принял бы решение в нашу пользу. Если честно, я в этом не уверен на все сто процентов, но такая вероятность есть, притом не маленькая. Важно, что у нас есть петиция и у нас есть бумага из Комитета. Стало быть, наши действия законны, просто мы на день опередили события. Завтра утром Рикор должен выехать. И завтра выеду я.

- Один? - поинтересовалась Бьянка, не поднимая глаз - она внимательно изучала документ.

- Присоединюсь к Рикору позже, - пожал плечами Огюстен. Бросив взгляд на молодую женщину, скромно устроившуюся рядом, он забрал бумагу из ее рук, обнял Жюльетт и притянул к себе. - Ну пойми, я просто не имею права брать тебя с собой. В прошлый раз мы едва избежали опасности, да и в позапрошлый тоже. Я не переживу, если в один прекрасный день с тобой что-нибудь случится из-за того, что я умудряюсь найти себе неприятности на ровном месте.

- Пока что "что-то случалось" только с тобой, Огюстен, - пробормотала Бьянка себе под нос. - А если я скажу тебе, что не хочу и не буду сидеть тут и ждать известий, ты расстроишься? - В глубине души Бьянка уже составила для себя план действий. Ее присутствие добавляет дополнительные неудобства - ведь она не может путешествовать днем, и постоянно придумывает причины, по котором нужно останавливаться в гостинице с подвальным помещением. Если он не возьмет ее с собой, она отправится одна и догонит их уже в Аррасе. О том, чтобы бросить на произвол судьбы своего спутника, не было и речи.

- Вот скажи, что мне с тобой делать, а? - улыбнулся Огюстен. - Придется брать тебя с собой, иначе ты найдешь приключения самостоятельно, неважно, с моей помощью или без.

- Ты научился читать мои мысли? - рассмеялась Бьянка. - Вот и прекрасно. Обещаю, что на этот раз я ограничусь скромным дорожным набором одежды. Не как в прошлый раз.

- Нет, мысли читать я не умею, зато вижу по твоему лицу, что ты весьма решительно настроена, - рассмеялся и Огюстен. - Твои слова, что ты не намерена сидеть здесь и ждать известий, только подтверждают мою догадку. Выедем завтра вечером и догоним Рикора уже в дороге. С таким раскладом мы прибудем в Аррас с разницей в один день, так как ты можешь путешествовать только ночью.

- Твой брат будет счастлив нас видеть! - Бьянка не скрывала радости. - А теперь немедленно в постель, гражданин проконсул. У тебя есть шанс отлежаться перед дорогой. А я побегу собираться. Завтра ровно в восемь вечера я - у тебя.

- Договорились, - кивнул Огюстен. - Только дождемся Рикора, он скоро подойдет. Пусть поможет найти экипаж, я не хочу, чтобы ты ходила одна и раз я не могу провести тебя, попробуем обеспечить твою безопасность другим путем.

Бьянка весело нахмурилась и взяла скрипку. - Ну что ж, в таком случае, раз ты сегодня нарушил все предписания врачей, мы вернемся к тому, с чего начали. И продолжим наш урок.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Янв 21, 2010 1:53 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, кафе "У Флориана"
Эжени, Кристоф Мерлен

Кристоф Мерлен заказал себе еще одну чашку кофе. Отныне – никаких оргий и пьяных дебошей. Пора привести в порядок свою жизнь и решить, что делать дальше. Похоже, о военной карьере пока что придется забыть. Врач, с которому он обратился по возвращению в Париж, был неумолим: рана, полученная во время последнего сражения, дала о себе знать слишком не вовремя. Отныне он будет вынужден ходить на перевязки и мазать вонючими мазями воспалившийся гнойник на плече, из-за которого не спит ночами. Черт побери, никогда не думал, что все закончится так быстро! Но это – не повод, чтобы спиться. Многие из его друзей так и не смогли наладить свою жизнь, будучи оторванными от армии. А он сможет. Если не война, то политика. Пока в Конвенте заседают такие ублюдки, как Огюстен Робеспьер, страна нормальной не будет. Стране нужны настоящие патриоты. Такие, как он, к примеру. Еще одна чашка кофе. Обстановка располагала к отдыху. Сегодня он постарается выспаться, и прямо с утра отправится в Конвент.

В кафе «У Флориана» Мерлен приходил уже в третий раз. Тут было спокойно, и варили хороший кофе. Особенно ему нравилось наблюдать за попугаем, который вертелся в огромной клетке. Попугай болтал без умолку разную ерунду. «А что, дружок, не научиться ли тебе нормальной лексике для настоящих мужчин?» - хмыкнул Мерлен и подсел поближе, подхватив чашку. Через десять минут талантливая птица материлась, как настоящий генерал. Мерлен счастливо рассмеялся.

Эжени услышала громкую ругань еще с улицы и влетела в кафе, чтобы кинуться к клетке, перепугав и без того беспокойную птицу, которая выразила свое негодование новой порцией ругательств.
- Я же просила тебя прекратить! – начала она выговаривать попугаю пытаясь успокоить его, - Ну почему ты так держишься за свои дурные привычки? Ругаться нехорошо, я запрещаю, ну Флориан, ну пожалуйста.

- К Дьяволу!, - завопила в ответ птица, вырываясь из объятий Эжени и гневно хлопая крыльями. Вырвавшись на свободу, птица взлетела на галерею, оглашая заведение отборной бранью.

Эжени, не вполне представляя, что делать, уставилась в чью-то спину. Этот посетитель сидел к ней спиной… И ближе всех к клетке с попугаем.

Эжени уже вдохнула, чтобы обрушиться на незнакомца с вопросами по поводу того, как можно было всего за полчаса довести птицу до такого состояния, как вдруг спина развернулась.
Эжени подумала, что временно утратила дар речи, потому что задохнется сейчас от ярости.
- Вы.. Вы его этому научили? Сперва Вы увели у меня подругу, а теперь Вы научили плохому моего попугая? И при этом Вы всегда себя так ведете? - Эжени задохнулась от ярости, в то время, как птица снова поменяла месторасположение, устроившись на хрустальной люстре. Теперь от хлопания крыльев попугая стеклянные подвески звенели как колокольчики, усиливая общую какофонию.

Мерлен обернулся. Та девушка, подруга Теруань. Кажется, она говорила, что ее зовут Жюли? Они виделись всего два раза, и оба раза он был совершенно пьян. Теперь стало неудобно – она была довольно красивой.

- Других таких талантливых птиц я не встречал, - миролюбиво ответил Мерлен. – А вы, я вижу, заступаетесь не только за вашу подругу? Пусть учится ваша птичка. Всегда сумеет за себя постоять. Хотите кофе? Если честно, я вспоминал вас, гражданка. Никто и никогда не говорил со мной в таком тоне. Вы меня покорили. Жюли? Я правильно запомнил ваше имя? Меня зовут Кристоф Мерлен. Будем знакомы.

Эжени переводила взгляд с Мерлена на птицу. Значит, теперь матерная брань называется «умением за себя постоять».
- Меня зовут Эжени, - прошипела она, - И вас я тоже запомнила. Вы станете отличным персонажем одной из мои пьес. Негодяй военный, который соблазняет честную девушку и бросает ее и который своим появлением порождает сумятицу в умах и просто провоцирует беспорядок какой-то, - снова посмотрев на попугая, она решительно схватилась за край стола, решительно двигая его к люстре, - Что смотрите? Вы перепугали птицу, научив ее дурным манерам, которые совсем не помогают, а только будут теперь ему мешать общаться с дамами. Теперь ее надо как-то оттуда снять. Флориан не орел, как Вы его научили думать, а попугай. Попугаи, мне кажется, должны жить пониже, - добавила Эжени, указывая рукой на попугая, гордо взиравшего на окружающих, не закрывая клюв ни на минуту.

- Честную девушку? Это вы о Теруань? - Мерлен от души рассмеялся. - У вас своеобразные представления о честности, Эжени. Позвольте мне? - На глазах у посетителей кафе, он ловко запрыгнул на стол и замер, глядя на попугая. Медленно протянул вверх руку и начал насвистывать тихую мелодию. Мелодия плавно перешла в голоса лесных птиц. В кафе воцарилась тишина. Через несколько минут Мерлен бросил свистеть и положил руку себе на плечо. - Иди ко мне. Познакомимся. Не бойся, птица, не обижу. - Он спустился вниз с попугаем на плече, снял его и пересадил на плечо Эжени. - Вуаля, гражданка. Не занудствуйте с вашим крылатым мужчиной. Они этого не любят.

Эжени нахмурилась. Значит, она еще и зануда.
- Вы хотите сказать, что меня даже попугай не любит? – хмуро поинтересовалась она, - А Анна была очень честной, она меня никогда не обманывала. И если чего-то не любите Вы, это не значит, что это не любят и все остальные. В моем присутствии не матерятся, если Вы считаете иначе – заведите себе птицу сами и воспитывайте. А когда-то с канарейкой у меня уже вышло. Вот она никогда не ругалась такими словами, потому что мы с ней договорились. И Флориан отучится. Он просто жил в дурной компании и на него плохо повлияли, а у меня станет воспитанным попугаем. Но спасибо, что сохранили мне люстру и не обрушили на наши головы хрустальный дождь.

- Не любит? Попугай? Вас? - растерялся Мерлен. У его новой знакомой была весьма необычная речь и манера вести беседу. - Да нет... Этого я не утверждал. Да черт с ней, с Теруань, гражданка. Лучше присядьте за мой столик. Угощу вас кофе. С удовольствием. Обещаю попридержать язык, раз вам не нравится, когда ругаются. Честно говоря, я стараюсь не ругаться при женщинах. А вы пишете пьесы? Надо было мне сразу догадаться, что вы - человек искусства.

Эжени поколебалась. Этот человек определенно был интересен, и вообще он довольно смешной в своем стремлении вести себя «как настоящий и правильный мужчина». Ему пошло бы быть военным, больше чем депутатом. Ах да, он и есть военный. Офицер Анны. Интересно, он бы понравился Камилю, с которым у него не было бы ничего общего, кроме обескураживающей окружающих прямоты? Или не очень, и пришлось бы разнимать их, сцепись они из-за какой-нибудь мелочи? Эжени представила себе, как все могло бы быть. Когда-то она не любила гостей, так как тогда квартирка на Ситэ казалась еще меньше, чем есть на самом деле. А может, для гостей надо было просто еще немного повзрослеть? Камиль бы сидел в кресле рядом с ней, а на диване сидела бы Элени, вот этот ее новый знакомый, а еще можно было бы подружиться с тем скрипачом у Нотр-Дам, который внезапно исчез, и он играл бы на скрипке. А еще Анна бы точно пришла в себя, и они с этим офицером помирились бы, и приходили уже вдвоем. А потом гости бы прощались и уходили по одному, и можно было бы сидеть на подоконнике и слышать их шаги, исчезающие во тьме. А Камиль бы оставался и комментировал бы происходящее, иногда глубоко и серьезно, а иногда иронично, а она бы в шутку злилась на него и требовала относиться к ее друзьям серьезно…

Птица на плече пошевелилась и Эжени вернулась в реальность. Мужчина напротив ждал ее реплики, которую она просто забыла подать. Когда-то в Театре над ней сильно смеялись за привычку иногда уходить в свои мысли прямо посередине спектакля и пропускать мимо ушей половину действия.
- Простите, я забыла Вам ответить, - растерянно сказала Эжени, - Я подумала, что, может быть, Вы и не такой плохой, как хотите казаться. Но мне кажется, это будет не очень хорошо по отношению к одному очень важному человеку, почти предательство. Я не знаю, как себя вести в таких обстоятельствах, но наверное общаться с мужчинами мне теперь нельзя. И… И Анне тоже не понравилось бы, что я пью с Вами кофе.

Мерлен прыснул со смеху, приняв ее ответ за кокетство, но видя, как сверкнули ее глаза, замолчал. - Вы что... Серьезно? Ну, Эжени, уж не знаю, как комплимент вы воспримете мои слова или как оскорбление, но вы - уникальная женщина. Впервые вижу такую. Даже не знаю, что сказать. Теперь мне еще больше хочется узнать вас поближе. Что будем делать?

- А поближе…это ведь как просто друга? – растерялась Эжени, - Просто мое сердце занято. Но я общаюсь как с друзьями с одним мои другом из Комитета Общественного Спасения, он тоже депутат, как и Вы, и еще с нашим директором Театра. Еще была канарейка Готье, ну и Флориан. И еще хорошие люди, которых уже нет. А Лоран со мной так и не стал дружить. Но просто одно дело, когда ты с ними знакома давно, а другое дело знакомиться с кем-то еще, потому что и Анна может не так понять и будет плакать, а она все чувствует, только не говорит… Ну и один человек тоже, мне кажется, расстроится, но друзья мне нужны, но я не знаю сама что делать, - закончила она бессвязную тираду глубокомысленным резюме, пытаясь понять, насколько такой поступок будет правильным или неправильным. Попугай, как всегда, почувствовал, что она нервничает и, опасаясь снова быть придушенным, покинул ее плечо и, широко взмахнув крыльями, перелетел на стол.

- Слушай... Я на ты перейду, не возражаешь? - ошалело спросил Мерлен. - Ничего я не понял. Точнее, понял, что у тебя есть мужик и что к тебе не приставать. Я, кстати, не собирался. Вижу, ты из приличных, а к приличным женщинам... Не то говорю, да? А вот про Комитет ты лучше не болтай так громко. Можно на неприятности нарваться. Не любят их, знаешь ли, этих ...ммм... как бы сказать помягче... граждан из Комитета.

- А я, может, тоже не люблю, у меня там всего один друг, - Эжени хотелось обидеться, но, с другой стороны, на подобную правду обижаться было бы совсем глупо, - Хорошо, я не буду рассказывать, чем занимаются мои друзья. Извини, что я не то подумала, я вообще часто говорю глупости. И я правда пишу пьесы, - продолжила она, присаживаясь за столик и забирая птицу обратно, - Вот скоро будет премьера новой. Это история про призраков, про большую любовь справедливость воздаяния. Он платит за чудовищную ошибку, потому что не может умереть, пока не исправит содеянное зло, а она спасает его от посмертного проклятия, и их души будут всегда вместе. Главную роль будет играть моя подруга, самая красивая актриса в городе.

- Дай угадаю, - подмигнул ей Мерлен. - Катрин Лавальер, Мишель Карье, Элени Дюваль, Жаклин Торез. Кто-то из них? Мы с друзьями их всех актрис этих выбрали. На все вкусы. Тема у тебя только странноватая. Хотя, за призраков, вроде головы еще не рубят. Ты одна живешь? С мужем?

- Элени Дюваль, - просияла Эжени, - Она самая красивая, остальные ей не годятся даже пряжки на туфельках поправлять. А пьеса красивая, и причем тут головы? Там все интересно, и никаких аристократов, просто любовь между обычными людьми, - она опустила глаза и несколько секунд чертила ногтем на столе простые фигуры, - Я живу одна, я не замужем.

- Ну вот и отлично, - обрадовался Мерлен. - Значит, у меня есть шанс с тобой... подружиться. Верно говорю? Ты дружить любишь? Так вот, подруга, приглашаю тебя в театр. Камеди Франсез. Новая постановка. Говорят, смешная. Пойдешь? Прямо сейчас.

- Ой, - Эжени вздрогнула, - Знаешь, извини, но пойти с тобой я не смогу. Я представила себе просто, что согласилась, и почувствовала, что потом захочу попросить прощения за то, что пойду туда, где будут смеяться развлекаться у себя и одного человека. А если я буду чувствовать себя виноватой, значит этого точно делать нельзя. А вот если ты сходишь и потом перескажешь мне, то это будет нормально. Хорошо?

- Схожу и перескажу? И вроде как вдвоем побывали? Ну, красавица, ты меня покорила своей простотой. Договорились. Пойду я. Меня друг ждет не кормленный. Как-нибудь познакомлю. Не скучай! - Мерлен отсалютовал Эжени пустой чашкой и поставил ее, бросив рядом несколько монет. - Кстати, как мне тебя найти? Боюсь, после сегодняшнего договора о дружбе, не смогу удержаться от искушения побеседовать с тобой еще раз.

- Так это мое кафе, - ответила Эжени, - Я видимо забыла сказать. Я его случайно купила и пришлось заложить квартиру, но если доход в день будет не менее десяти ливров, через три года я ее выкуплю обратно, но пока не выкуплю, меня оттуда все равно не прогонят. Это называется рассрочка.

- Хм. Ну да. Рассрочка. Значит, тут и увидимся. До встречи! Главное, птичку не обижай. - Мерлен послал Эжени воздушный поцелуй и зашагал к выходу. На душе впервые за много времени было легко и спокойно.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Чт Янв 21, 2010 2:11 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Франсуа Рикор, Жак Ришар

Жан Франсуа Рикор задумчиво отпил из фляги глоток жуткой смеси, состоявшей из коньяка, кофе и сахара. Только это помогало ему держаться на ногах и кое-как бороться с головной болью, вызванной чудовищным похмельем. Только что он был остановлен в коридорах Приером из Кот дОр, которого до этого знал только понаслышке, Приер же и вручил ему необходимые предписания – стандартный набор для любого отправляющегося в миссию комиссара. Потом  последовало долгое ожидание у казначея из Комитета, который выдал ему тысячу ливров на расходы и всевозможные издержки. Еще пятьсот предполагалось изъять на месте по мере необходимости, если такая возникнет. Не так плохо, как казалось на первый взгляд, но это означало и то, что поездка предстоит более длительная, чем он предполагал в самом начале. Рикор закурил, ожидая, когда сонные служащие перепрягут лошадей в указанную им карету. И плевать двести раз на то, что так распорядился гражданин Ришар. Сразу видно, что сей гражданин ни разу не ездил в миссии: выбирать средство передвижения  следовало не по внешнему виду, который часто был обманчив, а то, которое недавно и добротно чинили.

Бич божий всех комиссаров, доставить это народное достояние в целости и сохранности, потом отчитаться за него, но еще хуже  найти такой экипаж, который был бы наименее поврежден предшественниками. С Ришаром еще предстояло познакомиться и выяснить, что он за тип. Судя по рассказам Огюстена  личность малоприятная, с точки зрения Жюльетт Флери воображение рисовало какого-то монстра, а если судить по поступкам Робеспьера-старшего, который обвинил Ришара  едва ли не в иностранном заговоре, личность рисовалась и вообще кошмарная. Что же, подождем. А там видно будет.
 
Жак Ришар, не торопясь, шел к дорожной карете. Он выбрал ее для себя сам. Удобную и комфортную, запряженную четверкой лошадей. Происходящее с ним казалось странным сном. Еще несколько дней назад он, сидя в своей съемной квартире на Сен-Дени, подсчитывал деньги, которые удалось отложить за время работы в Париже и составлял речь, которую он произнесет, вернувшись домой. Его карьера была закончена. И закончена с позором. Максимильян Робеспьер поставил точку собстенноручно, изгнав его из Якобинского клуба и незаслуженно обвинив во всех смертных грехах. С тех пор в Ришаре поселилась тихая ненависть к обоим Робеспьерам - не секрет, что его карьера покатилась под откос после того, как он арестовал его подружку Жюльетт Флери. С этой Флери у Ришара была связана какая-то кошмарная ассоциация, которая стерлась со временем. Человеком Ришар был прагматичным, и вскоре уже вспоминал встречи с таинственным Дидье и одержимость Жюльетт Флери, как временное умопомешательство.... А позавчера все изменилось. Когда его вызвали в Комитет, он был уверен, что будет тут же препровожден в Консьержери. Догадка превратилась в уверенность, когда он увидел перед собой Сен-Жюста. Но тот, как ни в чем ни бывало, вручил ему пакет с предписаниями и объяснил задачи: провести проверку деятельности мэра города Арраса. А затем отправил к казначею. - Ей, что вы делаете, граждане? - оторопел Ришар, увидев, что его экипаж стоит без дела, служащие запрягают какую-то ободранную карету. - Я распорядился о другом. Что за странная инициатива??

Один из служащих выругался так, что даже лошади, казалось, шарахнулись. Рикор поморщился: в голове будто кто-то взорвал бочку пороха. - Это я приказал перепрячь лошадей, гражданин, - лениво сказал он, стараясь говорить как можно тише. - Та карета, которая была прежде не годится, еще не доезжая до Амьена придется становиться на ремонт, а это трата и времени и денег. Я - Франсуа Рикор, направлен в Аррас вместе с вами для проверки деятельности Лебона.

- Со мной? Вы? - Ришар поморщился. Сам он тщательно подготовился к поездке, надел новый сюртук и рубашку, тщательно расчесал и напудрил парик, даже купил новые ботинки. Комиссар должен выглядеть прилично, и как подобает истинному парижанину. Человек, стоявший перед ним, больше был похож на какого-то опустившегося гражданина из канавы. Одет он был небрежно, рубашка на нем была мятой. К тому же, от него разило вчерашней выпивкой, как от последнего санкюлота. А может быть, он и сейчас был пьян?

- Я, - ответил Рикор, не ударяясь в подробности, зачем и почему его назначили. Повышать голос на кого-то не хотелось, поэтому он просто указал служащим на свой чемодан, который следовало разместить в багажном отделении. Вот и все. Вроде ничего не забыли. Секретарь им не положен, так как поездка не дальняя, двое жандармов, которые будут их сопровождать, а по необходимости и охранять уже ждут. Толку от такой охраны в серьезной переделке маловато, но что есть, то есть. Гораздо хуже то, что лошадей придется менять... часто. Эти несчастные клячи долго не протянут. - Все готовы? Тогда едем. И где, черт возьми, делся кучер?! - последнюю фразу он проорал, несмотря на головную боль. - Разыщите немедленно.

Ришар снова поморщился, но промолчал. Конечно, после того, как его сместили со всех позиций, он бы и с Дьяволом поехал в миссию, но все же выбор Комитета был весьма странным. Что подумают в Аррасе, увидев этого полупьяного и плохо воспитанного гражданина? Ришар молча сел в карету и достал номер "Саппер Санкюлот". Похоже, в дороге ему придется развлекаться только чтением.

Когда кучер наконец-то появился, Рикор еще раз все осмотрел, чертыхнулся про себя, что этот молодчик даже не потрудился проверить, как привязаны чемоданы, проверил сам и только потом сел в карету. - На Амьен, - коротко сказал он. - первая остановка - Шамбли. Но лошадей сменим только в Мерю, так что не гони. - Захлопнув дверцу, он опустил шляпу на глаза, надеясь, что Ришар не станет задавать глупых вопросов вроде того, почему ему приспичило менять лошадей не в Шамбли, который является более крупным городом.

Ришар выругался про себя, слушая, как этот гражданин самоуверенно распоряжается. Судя по всему, спутник ему попался неопытный. Это же надо, распорядиться менять лошадей в Мерю! Наверное, он просто не в курсе, что за город Шамбли. Нет, молчать нельзя. Иначе гражданин почувствует себя командиром и совсем сядет на шею. - Гражданин Рикор, могу ли я узнать, чем продиктовано ваше странное решение? - вежливо поинтересовался Ришар. - Шамбли - крупный город. Чем он вас не устраивает?

- Странное? - Рикор даже поправил шляпу, с интересом воззрившись на своего коллегу, как на экзотическое животное. - Странное оно для вас. Шамбли действительно крупный город, там меняют лошадей все, кому не лень. Мы просто не найдем не измученных животных. Мерю - совсем небольшое поселдение, но там проходит дорога на Амьен, а следовательно есть и место, где можно остановиться и взять отдохнувших. В шамбли мы просто дадим отдых нашим и поедим, в Мерю может быть плохо с продуктами.

Ришар хмыкнул и уткнулся в газету. Дальнейший путь они проделали молча.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Янв 21, 2010 1:22 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, кафе "У Флориана"
Эжени, Жак Молькенель

Чем ближе Жак подходил к кафе, тем медленнее становился его шаг. Он всё ещё не принял решения и боялся любого развития событий. Конечно его не привлекала работа писцом, но за прошедший год он привык к ней, а главное он страшился снова начать играть перед людьми. Этот страх ужасно злил его. Но — будь что будет. Возле кафе Жаку бросилось в глаза жёлто-зелёная вывеска с попугаем и марионетки в окнах. А когда он вошел, то просто растерялся - все стены были расписаны различными пейзажами. Очень необычно. Посетителей не было. Посреди залы стояла большущая клетка с попугаем.
- А вот и Жак! – Заорала птица едва увидев его. – Орешки принес?

Жак побледнел и пошатнулся. Этим фразам попугая научила его Жаннет.
- Принёс, принёс. - Постаравшись улыбнуться и скрыть дрожь в голосе произнёс Жак – Смотрю, помнишь меня ещё. А где твоя новая хозяйка?

Посетители разошлись сегодня раньше обычного, но для понедельника нормально. Эжени задумчиво обошла пустую залу. Получилось почти как во дворце, красиво, но ничего лишнего. Дверь приоткрылась и внутрь зашел бедно одетый человек с длинными волосам, падающими на лицо. Скрипка в футляре. Значит, он не приснился, а просто почему-то давно не приходил. Эжени разглядывала его. Больше всего ей понравились его движения, нервные и резкие, как изломанные. Это красиво, как будто танцор в балете играет марионетку. Подумав про марионеток, Эжени вспомнила про куклу, которую подарила Анриетте. Она искренне надеялась, что молодая девушка будет хорошо с ней обращаться, а когда у нее будут дети, то они не оторвут кукле голову.

От звука голоса посетителя Эжени вздрогнула. Голос оказался под стать движениям – хриплый и как будто треснувший. Как блюдце, которое покрылось паутиной, а когда пытаешься паутину убрать, оно трескается от простого прикосновения рук. Удивительно, он обратился к попугаю как к старому другу. - А Вы знакомы с Флорианом? – звонко спросила Эжени, выйдя в центральную часть залы.


Жак обернулся. Она стояла посреди залы. Забавно. Вроде только что её там не было, и он не слышал, как она подошла. Жак поклонился.
- Добрый вечер. Да, мы с ним давние друзья. Тут раньше было другое кафе и три года назад я тут играл.
«Надеюсь, она не будет выспрашивать подробности», - подумал Жак про себя. И так слишком много воспоминаний связано с этим местом. Хотя оно и сильно переменилось.

Эжени обрадовалась, несмотря на печаль в голосе собеседника.- Ну, значит Вы вернулись домой. И Вам теперь снова есть, куда возвращаться, и Вашу музыку будут слышать не только горгульи Собора Нотр-Дам. Вы зря беспокоитесь, что будете выглядеть нелепо. Я тоже когда-то очень сильно переживала по этому поводу, и надо мной тогда правда все смеялись, но все изменилось. Надо только поверить в себя. А в маске Вы будете играть роль трубадура из рыцарского романа, это будет красивая история. И мы сочиним про вас много-много сказок, а все посетители будут гадать, которая – правда. Удивительно получается, правда?


Жак улыбнулся. Какая забавная девушка. Очень необычная будто, не из этого времени. И обаятельная. И идеи у нее интересные.
- Я согласен – выдохнул он, решаясь – Ко скольким я должен приходить? Надеюсь всё получиться так же хорошо как вы говорите…

Получится еще лучше, вот увидите, - Эжени улыбнулась человеку с несчастными глазами. С ним было легко и просто, и так хотелось для него что-то сделать. Она подхватила его под руку и вывела на середину залы, - Ну смотрите, - восторженно продолжила она, - представьте, горят свечи, Вы стоите в бархатной маске и смотрите в глаза попугаю, и люди говорят и живут каждый в своем мире. А потом Вы подносите к струнам смычок – и все замирает, и весь мир исчезает под тонкой пеленою, которая закрывает все предметы. А те, кто слышит Вашу музыку напротив лишены пелены, и реальна только она, а остальной мир – нет. А потом игра обрывается и пелена спадает, и все снова движется, но уже не так, как раньше.

Её слова завораживали. Жаку казалось, что он видит воочию все, что она описывает. Ну что ж, завтра увидим, насколько мечты возможно претворить в жизнь. Всё-таки интересно почему незнакомая девушка проявила такую заботу о нём? Но он тоже умеет быть благодарным. Он написал новую музыку специально для неё. Точнее, эта музыка сама пришла к нему вчера вечером, когда он думал о таинственной незнакомке и её предложении. И пора ей её подарить.
- Я благодарю вас! – воскликнул он – И у меня есть для вас подарок!

С этими словами Жак приложил скрипку к плечу…

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Чт Янв 21, 2010 5:56 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, салон Ленорман
Элени, Барер

«Но если Вы хотите вернуться во Францию, мадам, то позвольте отсоветовать Вам приезд в Париж. Он будет Вам опасен. Для меня же большой честью будет предложить Вам убежище в Пиренеях, в доме моего отца, где Вы сможете оставаться столько сколько Вам угодно. Остаюсь Вашим покорным слугой, …»

Барер подписал письмо и аккуратно сложил его в конверт, чтоб отослать с дипломатической почтой. Мадам Жанлис… Его былой проводник в бурном море парижской жизни. Первый салон, в котором он был принят. Там он встретил Мирабо, Петиона, всех остальных, уже ставших просто призраками еще не написанной истории Революции. Из нескольких сотен таких же молодых провинциальных депутатов, она отметила именно его, и именно его настойчиво представляла всем великим людям того времени, которые считали за счастье быть принятыми у мадам Жанлис. Нет-нет, о любви речи не шло – мадам была значительно старше него, и годы не пощадили эту умнейшую женщину Франции. Но ее острый ум, ум поэта и философа опьянял больше, чем внешность парижских актрис, до которых были падки остальные депутаты его возраста и положения. Он всегда робел в ее присутствии, скрывая это за светской учтивостью и живой беседой, а она в своей очаровательной манере, совмещавшей женскую насмешливость, мужскую прямоту и блистательную мысль отвечала: «Но Вы единственный провинциальный депутат, который отличается придворными манерами и воспитанием. Образования Вам, пожалуй, не хватает, я да Вам список книг, которые Вам еще предстоит прочитать. «Эмиль» Руссо прекрасен, я понимаю Ваше волнение при его прочтении, но Вам еще многое стоит узнать, благо Вы от природы обладаете не только умением поддерживать беседу и удивительным умом, но и прекрасным вкусом, страстью к наукам и искусству. Не обижайтесь на меня, друг мой, скоро лишь немногие отважатся говорить Вам правду».

Слова мадам Жанлис сбылись скорее, чем он даже думал. Нет больше сеньора Вьезака, который мечтал о республике равных и с улыбкой рисовал картины прекрасного будущего страны, не смущаясь делиться ими с титанами того времени, а потом писал в родной департамент Верхних Пиренеев: «Я более не буду Вам сеньором, дорогие соотечественники, но надеюсь остаться Вашим другом и служить Вашим интересам, став не господином, а равным Вам…»
Есть Бертран Барер, один из убийц короля, один из наиболее влиятельных и страшных членов Комитета Общественного Спасения. А письмо мадам Жанлис может стоить ему головы. Она не ответит, она видит все еще лучше, чем иной мужчина. Она усмехнется, подумав, что иногда галантный темперамент южан может вступить в конфликт даже с самой холодной головой, а потом гордо вскинет голову и уберет письмо в стол, считая ниже своего достоинства пользоваться предложением помощи от одного из тех, кто «поставил террор на порядок дня» - его собственные слова.

Женщины тоже изменились. Прошли времена мадам Жанлис и мадемуазель де Сталь. За последние годы он встретил только одну такую, которая живо напомнила прекрасные времена восемьдесят девятого – девяносто первого. Элени Дюваль. Прекрасная картина Версаля, шагнувшая на парижскую сцену, так не похожая на простую актрису. В своем воображении Барер видел ее в Тюильри, на придворном балу, открывающей маскарад в паре с пустым придворным красавцем, не упуская случая скорчить очаровательную гримаску той же мадам Жанлис – «ах, какие глупости, но не могу отказать себе в удовольствии блистать». А потом она садится в карету и мчится в Париж, скинув маску и жуткий придворный костюм с кучей ленточек, и вот она сидит на обеде с Мирабо и Лафайетом, между ними, и они слушают ее суждения, только усмехаясь «Но время абсолютизма прошло, мадемуазель». Она не раздражается, а срезает их звонкой эпиграммой, прочитанной в парижской газете, а потом, ничуть не смущаясь, цитирует Платона и дает пример идеального общества аристократии. «Да, но аристократии духа», - вступает в спор с ней он сам, - «И возможность создания такой аристократии возможна только в обществе людей, пользующихся одинаковыми правами свободами от рождения». Элени Дюваль весело улыбается «Ах, Вы, депутаты не любите двор, я помню». И ни один депутат, который еще утром блистал грозной речью с трибуны, ничего не может возразить этой очаровательной гримаске, а может только весело рассмеяться…

Барер едва нашел силы очнуться от накативших воспоминаний. Как недавно это было, и как давно. И Элени Дюваль хранит свою тайну, выступая на парижской сцене – а тайна там точно есть, он чувствует. И он сегодня идет не в театр, а к безумной девице Ленорман, чтобы проверить собственные догадки о предсказаниях, которые играют слишком против одной политической силы и слишком на руку другой.
Салон находился на соседней улице. Барер слегка улыбнулся служанке, и прошел внутрь, решив просто послушать. Лица любопытных и поклонников искусства мадам выделялись в полумраке странными белыми пятнами, почти как лица трупов, так же отсвечивая нездоровым бледно-желтым цветом. В пол-оборота к нему сидела женщина, которую полумрак и вовсе сделал похожей на мраморную статую.
- Элени Дюваль, - удивился Барер вполголоса, - Но что Вы делаете…здесь?

В салоне Ленорман было настоящее столпотворение. Женщина, которую Элени избрала для своих циничных игр, кажется, уже переставала справляться с внезапно пришедшей к ней славе. Поток людей, желавших получить предсказание, не иссякал, и Ленорман потеряла сон и покой, пытаясь услужить всем и каждому. Вот, к чему приводит жажда власти и неумеренность, вечный финал для тех, кто забывает свое место и начинает считать себя богом. Во все времена неумеренность и головокружение от успехов приводило к катастрофам. Кому, как не ей этого не знать.

Элени уже давно перестала подробно следить за событиями в салоне. Первый шаг был сделан — в Ленорман поверили. Вторым шагом было внести смуту в умы парижан и заставить их творить жуткие обряды во имя нового правительства. Изредка Элени подкидывала кому-нибудь из особенно страстных почитателей таланта Ленорман идею вроде «поджечь дом соседа и прокричать, что сделано это во имя Комитета общественного спасения. Лучше сгореть в собственном доме, чем быть казненным по ложному доносу». Санкюлоты, убившие своего короля, люди, которые предпочли хаос порядку, которые предали свой город и свою страну ради призрачной надежды, подаренную близоруким аррасским мошенником в напудренном парике. Они недостойны жалости. Пусть же режут и жгут друг друга, пусть грабят продуктовые лавки и делают подлости всем, кого видят, пусть строчат друг на друга доносы и проливают слезы по отцам и братьям, сложивших головы на гильотине. Собаке — собачья смерть. И третьего варианты быть не может.

Элени прислушалась. Ленорман вещала что-то о предках одного из своих посетителях, которые жили во времена Людовика XIV. Король-солнце. Блистательный темноглазый красавец с улыбкой Апполона. Таким Элени увидела его впервые. Память услужливо подкинула ей давно забытую картину.

***

Ей было шестнадцать. Младшая дочь графини де Монтескьер, в этот день она отправилась на свой первый бал в Версале. «Вы разрешите пригласить вашу дочь?» Матушка кивнула, не пряча улыбки. Перед ними стоял маркиз де Бонвиль, один из самых влиятельных лиц при дворе. Узкое лицо, длинные черные волосы и выразительный взгляд темно-карих глаз. Дрожа от восторга, Элени протянула ему руку...

Маркиз стал ее единственным мужчиной. Возможно, именно этот человек сделал ее такой, какой ее знали окружающие — холодной, не способной на чувства, расчетливой и безжалостной. С маркизом де Бонвиль она виделась редко — он почти не бывал в Париже, регулярно отправляясь в дипломатические миссии по соседним странам. Он был женат на дочери самого де Кольбера, заведовавшего финансами при дворе, поэтому их роман держался в строжайшем секрете. Элени выдали замуж за влиятельного графа де Буа. Однажды Элени случайно подслушала разговор супруга с фавориткой Людовика, и в ужасе обнаружила, что говорят они о маркизе. Его положение в последнее время пошатнулось — множество придворных интриганов мечтали занять его место возле трона. Ее муж, как выяснилось, стоял во главе заговора. Тот разговор решил его судьбу. Несколько капель яда, и она стала вдовой. Ей было двадцать четыре. Маркизу к тому моменту стукнуло сорок. К тому моменту их отношения достигли такого уровня, что им было вовсе не обязательно разговаривать — они понимали друг друга без слов. На похоронах супруги он прекрасно изображал скорбь, но мимолетный взгляд, брошенный на нее, убедил Элени: он знает. И прощает ей это убийство... Она убивала еще и еще. Все, кто становились у него на пути, приговаривались ею незамедлительно. Четыре года ожидания. Маркиз должен был вернуться из поездки в Страсбург. Но встретиться им было не суждено. За несколько дней до его возвращения, Элени была помещена в Бастилию, как отравительница. А в ночь перед казнью ее нашел бессмертный, который передал ей свою кровь...

Элени с трудом оторвалась от воспоминаний. Пелена рассеялась. Перед ней стоял человек, который вызвал в ней бурю эмоций впервые за прошедшие сто лет. Политик и дипломат. Тот же взгляд умных темно-карих глаз. И то же ощущение, что этот человек не остановится ни перед чем ради собственных принципов, продиктованных мудростью, но не словами других. Бывает ли, что прежние чувства возвращаются?

- Добрый вечер, Бертран. - мягко сказала Элени, протягивая ему руку. - Я здесь по той же причине, что и вы. Вы не верите в силу Ленорман. И я тоже не верю. Каждый из нас лечит свое любопытство своими методами, верно?

Барер пожал протянутую руку и искренне улыбнулся, - улыбался он всем, но искренне в последнее время редко. Точнее, почти никогда.
- О, эта детская страсть к приключениям, не так ли? – проговорил он, - Я научился не давать волю многим страстям, но не любопытству, его я победить не могу с ранней юности. Люблю находить разгадку тайны, ничего не поделать. Впрочем, именно этому свойству я обязан тем, что умудрился не стать судьей – видите ли, еще когда я учился в университете, мой отец купил для меня великолепную должность судьи в Тулузе. Ну а я хотел быть адвокатом и защищать невиновных, сражаясь с самыми темными загадками и раскрывая на них глаза присяжным. И вот тут мне подвернулся случай провести настоящее расследование в интересах моей подзащитной, которое принесло мне уже в двадцать лет репутацию талантливого юриста и помогло стать тем, кем я всегда хотел стать. Впрочем, боюсь, эта история Вам не будет интересна, много подробностей не для женских ушей. Да и посетители салона верят скорее в божественное провидение, чем в простые разгадки, которые может найти обычный человеческий ум.
- Вы защищали невиновных? Или тех, кто, по вашему мнению, не заслуживал наказания? У каждого адвоката - свой кодекс чести. Мне всегда так казалось, - Элени пожала плечами и весело посмотрела на своего собеседника. - Стало быть, вы не из тех, кто верит в божественное провидение?

- Элени, Вы меня путаете с моралистами, которые выстраивают сложные системы воздаяния и поощрения, - усмехнулся Барер, - А я всего лишь юрист. Те, кто не совершал преступления, невиновны. И если я видел невиновного подзащитного, я просто искал доказательства, уже на основе фактов аппелируя к моральным и этическим нормам, как в том случае, о котором я упомянул. Что касается божественного провидения, то этот салон и правда волшебное место, ведь посреди скучнейшего вечера здесь появились Вы.

- Способен ли кто-нибудь из ваших коллег вставлять в беседу комплименты так, чтобы они не казались нарочитыми? - рассмеялась Элени. - К сожалению, мне пора. Я сделала для себя выводы и спешу покинуть это место, иначе рискую не выйти завтра на сцену из-за мигрени.

- Элени, подождите, - Барер подал ей руку, - Может быть, разрешите проводить Вас? Я все равно сбился со счета предсказаний, а вечернее заседание еще через полчаса. Обещаю не утомлять Вас историями про тайны и преступления. Позволите?
- Знали бы вы, Бертран, что о тайнах и преступлениях я могу беседовать.. веками. Пойдемте, - она вышла, увлекая за собой Барера и посмеиваясь в душе над Ленорман. Ей давно пора немного остыть, а то она и правда уже, кажется, сама поверила в свою гениальность. - Итак? С чего начнем?

- Да хотя бы с тайны Ленорман, - улыбнулся Барер, - За последние три дня она дала тридцать предсказаний. Простым людям она обычно предсказывает потерянные или найденные вещи, а также иногда смерть или приезд близких. А вот политикам дает более развернутые ответы, и в трех четвертях случаев это – предупреждения, смысл которых сводится к пропуску заседаний или непринятию предложении коллег. Если они не послушаются, их ждут ужасные кары. Несколько раз ее предсказания подтверждались, поэтому теперь ей просто смотрят в рот. Вот такая тайна… Причем, самое смешное, что это не преступление. Вот если бы она брала деньги, а предсказания не сбывались, это было бы мошенничество. А так совпадение… Или чей-то интерес. А Вы что думаете?

- Я не верю в совпадения, - честно ответила Элени. - И не верю в предсказания. Однако, предсказания Ленорман сбываются. И в этом заключается интереснейшая загадка. А что если взглянуть на ситуацию с другой стороны? Подкинуть кошелек или даже пойти на убийство - чего не сделаешь ради славы? Если бы я писала книгу, то вообразила бы себе умнейшего политика, поставившего салон, овеянный мистической аурой, на службу собственных интересов. Первый шаг - сделать так, чтобы тебе поверили. Второй - вложить в уста предсказательницы то, что хочешь, чтобы было произнесено.

- Я смотрю на Вас и все восхищаюсь, Элени, - задумчиво проговорил Барер, - В последний раз я беседовал с умной женщиной несколько лет назад, а с умной и красивой и того раньше. Вы построили красивую интригу. Увы, сейчас то время, когда красота интриг отступила перед практичностью. Ваш план не подходит под этот апрель всего одним. Долгосрочностью. У нас всех слишком мало времени, чтобы принимать решения, и того меньше – чтобы убедить других поддержать себя. В старые времена почти наверняка действовали и таким образом – иначе откуда мы знаем о стольких великих предсказателях. Знаете ли Вы, например, что Жанна дАльбре, королева Наваррская, в свое время пригласила господина Нострадамуса посетить своего юного сына. Пророк незамедлительно преклонил перед ним колено и предсказал ему судьбу короля Франции и Наварры, хотя он тогда был лишь сыном младшей ветви Бурбонов и скромным пиренейским князем. Пророчество оставило такой отпечаток в душе юноши, что он поверил в свою счастливую звезду и приложил все силы, чтобы пророчество, в котором были высказаны надежды матери, сбылось. Он вошел в историю под именем Генриха Четвертого. Всегда, слушая этот анекдот, я видел за появлением Нострадамуса руку Жанны дАльбре, грезившую великой судьбой для своего сына.

- Последнему Людовику тоже предсказывали блистательное правление и долгую жизнь, - задумчиво улыбнулась Элени. - Предсказательницу звали Сильви Мартень. Позже она предсказала ему женитьбу на Марии-Антуанетте... Старый, как мир способ воздействия на человеческий разум. Мы не верим в то, до чего можем дотронуться, не верим в слова и факты, но стоит поманить нас чем-то, что находится за гранью понимания...

- На самом деле, Элени, я тоже уверен, что за девицей Ленорман кто-то стоит. Слишком стройная система у ее пророчеств, - заметил Барер, - Но будет об этом. Я хотел бы обратиться к Вам с просьбой. Возможно, ее исполнение развлечет Вас, а меня и вовсе сделает единственным счастливым человеком в Париже. В субботу я устраиваю небольшой обед для коллег и некоторых знакомых. К сожалению, на наших холостяцких встречах всегда не хватает хозяйки, которая придала бы нашему грубому обществу блеск и помогла сбить остроту дискуссий острыми замечаниями. Поймите, я приглашаю Вас не просто как красивую парижскую актрису. Но мне кажется, что в роли председателя небольшого светского вечера Вы бы оказались на своем месте, и я просто хочу полюбоваться этим зрелищем.

- Вы предлагаете мне стать хозяйкой на вашем приеме? - изумленно спросила Элени. Впервые за много лет она искренне не знала, как поступить. Это предложение было слишком неожиданным и противоречило всем принципам, мыслимым и немыслимым. - Вы? Мне? Вы представлялись мне более осторожным человеком. Вы ведь совсем меня не знаете. Что если я... - Элени нервно рассмеялась. - Честное слово, я даже не знаю, что вам ответить! Хотя, безусловно, ваше
предложение мне льстит.

- Будь это прием, я был бы осторожнее, скажу честно, - усмехнулся Барер, - Но это всего лишь холостяцкий ужин. Что касается лично Вас, - он подмигнул ей, - Считайте это моим расследованием. Когда я угадаю Вашу тайну, обязательно Вам скажу. Итак, Вы согласны? Если Вас смущает приглашение ко мне, можете пригласить нас на вечер в Театре. Вы будете у себя дома, а остальное - с нас. Или Вы не идете на поводу у лести?

- Скажем так... Я давно этого не делала, - осторожно заметила Элени. - Но Театр, мне кажется - неподходящее место для дружеского ужина. Я согласна принять ваше приглашение. Назначайте время и не забудьте сообщить мне ваш адрес. Кстати, мы пришли.

- Суббота, десять вечера Вас устроит? – спросил Барер, - Я живу на улице Черутти, на углу, занимая три комнаты на втором этаже. Я зайду за Вами в половине десятого после спектакля, хорошо?

- Всенепременно, - Барер поклонился и практически бегом направился к Тюильри, чтобы не пропустить начало заседания.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Янв 22, 2010 12:56 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Аррас.

Дом Бюиссара // Клуб якобинцев.

Антуан Бюиссар, Робеспьер // Бюиссар, Робеспьер, Либорель, Ларош и другие.


Робеспьер остановился на площади, раздумывая, куда лучше пойти. В гостиницу не хотелось – в небольшом городе слухи и так распространяются с немыслимой скоростью, неплохо бы немного отсрочить это явление. Бюиссар должен был получить отправленное из Амьена письмо несколькими часами ранее. Это обстоятельство и сыграло в пользу того, чтобы не тратить время на обустройство в гостинице, а сразу же поговорить со старинным другом и выяснить ситуацию в городе. Решив поступить так, он пересек площадь и направился в сторону нужного ему дома. Город казался и знакомым и странно чужим, не может быть, что все так изменилось за те несколько лет, что он не был здесь. Или, может быть, изменился он сам? Над этим думать не хотелось, есть более важные вопросы, которые предстоит решить прежде, чем известие о его появлении достигнет ушей Лебона и тот примет меры. Какие это могут быть меры, одному Богу известно, но, учитывая письмо того же Бюиссара, которое теперь он отнюдь не считал преувеличенным, здесь все очень-очень плохо. Придется побороться за многое в этом тихом городе, где, казалось, ничего не происходит. И кто знает, чем закончится эта борьба: победой или поражением… Нужно быть готовым ко всему, раз еще раньше ты был готов взвалить на плечи подобную ответственность.

Адвокат Антуан Бюиссар не находил себе места, терзаясь догадками. Не так давно ему принесли письмо от Максимильяна. Доехал ли он? Или был остановлен в дороге блуждающими охотниками до чужих кошельков? Сейчас он жалел о том, что писал письма и подробно рассказывал о тех безобразиях, что происходят в их родном городе. Похоже, всерьез никто, кроме Максимильяна, их не воспринял. Вернувшийся утром Лебон, вызванный в Париж, развеял все надежды - он светился, как свежеотпечатанная монета и был преисполнен довольства. Значит, в Париже никто не решился пресечь его безобразия. Что ж, такова судьба. И тут - письмо Робеспьера. После того, что творилось в Аррасе все эти дни, Максимильяна вряд ли встретят с распростертыми объятиями. Даже самые верные его сторонники теперь считают, что он предал родной город, приказав гильотинировать десятки людей по подозрению в нападении на своего младшего брата. Бюиссар не верил в слухи. И ждал. Он вскочил и распахнул дверь, встречая старого друга.

- Максимильян... Ну зачем ты... Пойдем... Нежелательно, чтобы тебя видели...

- Все так плохо? - спросил Робеспьер, отдавая прислуге шляпу. - Я хочу услышать в словах обо всем, что здесь происходило. Огюстен рассказывал, но немного и опасаюсь, что после своих злоключений он обрисовал все слишком темными красками, мне же нужна по возможности объективная точка зрения. Немного позже я нанесу визит в якобинский клуб и послушаю, что говорят там.

- Нет! - слишком поспешно ответил Бюиссар. - Не нужно. Надо переждать, Максимильян. Ты сейчас... как бы тебе сказать помягче... Непопулярен в Аррасе. - Бюиссар начал рассказывать. О том, как через несколько дней после приезда Огюстена поползли слухи, что он устроил пьяный дебош в таверне, а затем, перестреляв людей, позорно бежал, прихватив свою любовницу. О том, как еще через несколько дней Лебон уехал в Париж, а его заместитель получил приказ, подписанный лично Максимильяном Робеспьером, который предписывал устроить показательную казнь всех, кто подозревается в нападении на комиссара Конвента (какого именно - пояснять не требовалось). О том, как в один день было казнено тридцать два человека - цифра, совершенно немыслимая для такого маленького города, как Аррас. - Думаю, мне не понадобится объяснять тебе, что теперь говорят люди, Максимильян? - закончил свою речь Бюиссар. - Но, прошу тебя, расскажи, как все это понимать? Пойдем в гостиную, Луиза сейчас подаст ужин.

- Вот как... - Робеспьер не пошевелился, оставаясь в том же кресле, в которое опустился несколько минут назад. - Начнем с того, что Огюстен не исполнял обязанности комиссара в тот момент. Комиссары обычно ездят по двое, у них есть определенные полномочия. И если бы он в тот момент был проконсулом, то не позволил себя избить, а приказал арестовать тех, кто на него напал. Да и нападения, собственно, не было бы, для этого нужно быть либо мятежником, либо безумцем. Надеюсь, ты понимаешь то, что никакого приказа о наказании не было подписано, тем более мной. Я не вправе решать такие вопросы лично. Но цифра довольно большая, я согласен. И готов держать пари, что пострадали только те, кто неугодны Лебону по личным мотивам. Что касается общественного мнения... Может быть и хуже. Поэтому скажи мне, когда собирается якобинский клуб. И пойдем со мной, если хочешь.

- Я боялся, что ты не пожелаешь меня слушать и решишь все-таки показаться местному обществу, - вздохнул Бюиссар. - Что касается Огюстена, то я не воспринимал всерьез этих обвинений. Огюстен вырос и изменился. А то, что про него говорили... Дикость какая-то. Якобинский клуб открывается в восемь. У тебя есть час, чтобы поужинать и немного отдохнуть с дороги.


***


Робеспьер зашел в узкий, не очень большой зал, где собирался якобинский клуб. Почти все скамьи были заняты, скорее по привычке он поднялся наверх, где не без труда удалось отыскать два свободных места почти у стены, рядом со зрительскими трибунами. Превосходно. Через несколько минут заседание объявили открытым, но председатель явно не знал, с чего начать, что вызвало замешательство. Наконец, после немного затянувшейся паузы, на трибуну вышел оратор и заговорил об общей политике. Неблагодарная тема по сути, требующая колоссальных усилий для подготовки. Единственный, кто мог это довольно легко осилить, был Барер. В Конвенте ходила шутка, что все остальные потом просто дополняют его речь на свой лад и ждут следующей. Да и какое здесь может быть обсуждение, если новости из Парижа доходят не все и не сразу. А в Париже ситуация меняется с немыслимой скоростью. Впрочем, жаловаться не на что. Он пришел не для того, чтобы выступать, но для того, чтобы смотреть и слышать. Примерно через час, по мере того, как сменялись ораторы, он выделил местных лидеров, насколько это было возможно.

Фош, высокий, худой человек, о нем сложилось мнение как о главном ораторе. Этот человек обладал силой слова, но его речи были сумбурны по сути, они не несли рационального зерна. Он может убедить людей и настоять на своей точке зрения, но его легко опровергнуть. Либорель. Бывший коллега, а теперь – недруг, если не избавился от ненависти. Скорее всего, идеолог группы, но для того, чтобы стать им в полной мере, экс-адвокату недостает знаний касательно теперешних законов и той же политической ситуации, это и будет слабым местом… Ларош, Робеспьер помнил его как превосходного оратора, но этот человек будто не обращал внимания на свои таланты, предпочитая роль шумного и запальчивого дебошира, главная цель которого – идти против кого угодно, лишь бы самому не остаться внакладе. Итак, с местным триумвиратом все ясно. Они задают тон собраниям, они, скорее всего, будут выступать как оппозиция. Робеспьер сделал в блокноте несколько заметок, отметив слабые места в выступлении Лебореля. Пока что ничего интересного не происходило.


Либорель развернул записку и слегка побледнел. Максимильян Робеспьер - в Аррасе. Возможно, он уже занял место среди якобинцев, возможно, отсиживается у кого-либо из старых приятелей, которые еще способны его выносить. Хорошо, что Лебон предупредил его заранее, подобные сюрпризы редко бывают приятными. Нужно выяснить, чего он хочет. Только как это сделать? Вынудить высказаться? Он и пять лет назад был неплохим оратором, а сейчас держит в напряжении весь Париж, и, безусловно, отточил мастерство. Похоже, что единственный вариант - заставить его уехать. Он молча протянул письмо Ларошу. Тот нахмурился, но, кажется, все понял правильно. Хорошо, что Ларош сегодня почти не высказывался. Значит, нужно направить разговор в новое русло и дать ему возможность выступить. А там их подыграет Фош. Фош всегда держался особняком и заслужил себе имидж человека "в себе", от которого ждать можно все, что угодно. Никто и не догадывался, что все планы выступлений они строили вместе. На трибуне тем временем выступал Матье - один из самых крикливых якобинцев Арраса.

- ... и я считаю, граждане, что мы просто обязаны сделать первый шаг на пути к восстановлению мира и согласия в нашем городе! Пора бы покончить с контрреволюционной сволочью, чтобы наши жены и дети могли спокойно ходить по улицам, не боясь быть замешанными в заговоре! Шутка ли - каждый пятый житель города оказывается на поверку врагом революции и предателем наших идеалов! Давайте же сплотимся, граждане якобинцы, и сделаем все, чтобы наш город дал достойный отпор контрреволюционной нечисти!

- А что вы конкретно предлагаете, гражданин Матье? - подал голос Либорель. - Вы ставите под сомнение работу системы правосудия в городе?

- Нет! - раздухарился Матье. - Но, граждане, я обратил внимание на то, что заговоров не становится меньше! Контрреволюционный дух вползает в умы простых горожан и заставляет их идти на низкие поступки! Сколько людей было казнено на прошлой неделе? Больше тридцати человек! И это - наши соседи, наши братья и сестры по крови! Что сподвигло их продаться иноземным захватчикам и шпионам? Почему они решили продать идеалы революции? Вот в чем вопрос, граждане! И на этот вопрос у мен я нет ответа!

- Да здравствует республика! - закричали якобинцы. Кто-то подбрасывал в воздух шляпы, кто-то топал ногами.

Либорель потер руки. Кажется, все движется в правильном направлении. Теперь - выход Лароша.

- А я бы не был так оптимистичен, - подал голос Ларош. Глаза присутствующих обратились к нему. - Я, возможно, покажусь вам слишком резким в суждениях. Но ведь кто-то должен говорить правду. Я утверждаю, что система правосудия дала сбой! Граждане! Среди казненных на прошлой неделе были истинные патриоты! Мы знаем их! Либье, Марвель, Бартолли, Дешонель, Мердок, Бали, - это лишь несколько имен. А их намного больше! Они не были контрреволюционерами, нет! Мне стали известны печальные факты. Граждане! Нас обманывают! И используют правосудия в личных целях!


Робеспьер посмотрел на оратора, в этот раз с интересом. Если он не ошибся в своих расчетах, то итогом всему будет косвенное обвинение правительства, что в свою очередь повлечет за собой новые жертвы. Но виновным в этом будет отнюдь не Лебон, а в первую очередь он сам. Ловкий ход с какой-то точки зрения, но слишком предсказуемый. Или, может быть, он сам многому научился на чужих ошибках? Что же, на данный момент предстоит весьма интересная задача – опровергнуть еще не высказанное обвинение, по возможности не слишком ущемив интересы Лебона. Эх, граждане, таких как Бриссо на вас нет. Вот бы и прошли ускоренный курс политической интриги. Впрочем, нельзя забывать, что сейчас придется иметь дело с людьми, которые живут и мыслят в большинстве своем только сегодняшним днем. Впрочем, это напоминание самому себе лишнее. Робеспьер поднялся с места. Трибуна – это лишнее, тем более что Ларош, судя по всему, решил там поселиться.

- Граждане, исходя из сказанного ранее, я прихожу к выводу, что вы не одобряете меры, принятые трибуналом в отношении ваших сограждан. Возможно, вы правы. Возможно, вы стали жертвой интриг и происков, возможно, были введены в заблуждение теми, кому выгодно поддерживать расправы над патриотами, чтобы впоследствии дать возможность врагам действовать более открыто, а не втайне, как они действуют сейчас. Но позвольте спросить, сделали вы сами? Разве вы объединились для того, чтобы отстоять свою точку зрения? Разве вы написали петицию в защиту обвиняемых? Тем, чьи помыслы чисты и те, за кем нет вины, могут не бояться наказания. Если так будет продолжаться и дальше, то очень скоро вы поймете, что становитесь свидетелями новых и новых измен и козней, которые возникнут повсюду, но тогда может быть слишком поздно и все ваши усилия противостоять этому будут тщетны. Вы будете побеждены, вы будете следующими, кто взойдет на эшафот – вот цена непредусмотрительности и трусости.
Тем не менее, считаю нужным заявить, что не намерен заставлять вас подняться против установленных властей, так как не сомневаюсь в том, что народные представители в этом департаменте полны рвения и преданности делу свободы. Но мы подходим к тому, что истинные патриоты должны сплотиться, хотя бы в этом клубе, и дать отпор недоброжелателям, которые считают, что могут свободно интриговать за вашими спинами. Вы скажете, что сколько людей, столько и мнений, воля не может быть единой? В ответ на это я могу предложить вам составить петицию, где будут изложены ваши требования, а также возможные ходатайства. Делегация должна будет представить документ в Коммуну. Вот единственный выход из сложившейся ситуации.


- А ты откуда тут взялся, такой умный? - раздался выкрик с одной из трибун. Либорель чуть не прыснул со смеху, на всякий случай отвернулся и поднес платок к губам. Надо же, и такое бывает. Да как к месту!

Ларош тем временем подхватил игру. - Вы, гражданин, предлагаете отправиться в Коммуну с петицией? Вы, видимо, в нашем городе, проездом? Иначе знали бы, что приказы о казнях исходили именно от представителей власти. И ходят слухи, что они, в свою очередь, получили приказы свыше! Из Парижа! - Зал загудел. - Все началось после приезда Робеспьера-младшего, - выкрикнул молодой якобинец, из недавних членов клуба. - Этот гражданин напал на людей и расстрелял их! А потом уехал в Париж! И после этого все началось!

- Совершенно верно, гражданин, я здесь проездом, - улыбнулся Робеспьер. Причиной неожиданного веселья было то, что все происходящее живо напомнило ему Ассамблею. - Но, тем не менее, как якобинец, имею право высказаться. Как и все вы. Простите, гражданин Ларош, вы говорите о слухах, я правильно понял? То есть вы, практически обвиняя правительство в действиях, которые не одобряете, руководствуетесь слухами? Знаете ли, на мой взгляд подобное заявление весьма опасно, так как практически граничит с клеветой.

- Я ничего такого не утверждал, - побледнел Ларош. - А вы представьтесь, пожалуйста, гражданин. Вижу, меня вы знаете. А вот я вас - нет.

- Охотно. Максимильян Робеспьер.

В зале воцарилась тишина. Некоторое время люди переговаривались шепотом. Потом ряды начали редеть. Якобинцы поднимались и уходили группами - по двое, по трое.

- Еще немного и у меня разыграется приступ ностальгии, - сказал Робеспьер, усевшись на свое место возле Бюиссара. - Подождем немного, чтобы избежать толпы и пойдем. Я увидел то, что хотел.

Бюиссар наблюдал за происходящим с тревогой. - Они обеспокоены и испуганы, Максимильян. И это - не лучший прием на родине, где тебя были готовы носить на руках. Тебе не кажется, что нужно что-то предпринять. Прекратить распространение слухов?

- Сомневаюсь, что в данный момент можно что-либо предпринять. Нам остается только постепенно опровергать слухи, но это не сразу. Однако я с удовольствием выслушаю твои предложения.

- Прежде всего, предлагаю уйти, - ответил, поразмыслив, Бюиссар. - Пусть Либорель считает, что ты расстроен происходящим или унижен. Они, думаю, и так уже знали, что ты тут, иначе не стали бы переводить разговор на историю с Огюстеном. Пойдем домой. Тебе нужно отдохнуть. Дома все обсудим.

- Разумеется знали, - улыбнулся Робеспьер. - Так или иначе, они сослужили очень дурную службу кое-кому... Все бы отдал, чтобы услышать их разговор, но мы не всесильны.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Янв 22, 2010 6:52 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Аррас.

Коммуна // рыночная площадь.

Жозеф Лебон, Либорель // г-жа Бюиссар, Лебон, Робеспьер и другие.

Лебон задумчиво смотрел, как огонь в камине пожирает лист бумаги. Все, что осталось от письма, которое он получил сегодня днем из Парижа с посыльным. Господин барон хвалил его за успехи и советовал продолжать в том же духе. Разговоры о бесчинствах Робеспьера в родном городе уже распространились за границы Арраса. Было бы неплохо сделать из Арраса вторую Вандею. Следует подыскать несколько достойных людей, которые смогут внести смуту и поднять волну недовольства. Дальнейшие указания будут направлены позже.

Лебон немного нервничал, не зная, как реагировать на приезд старшего Робеспьера. Докладывали, что он явился один, без охраны и провожатых. Очень странно. И нужно подготовиться с прибытию Ришара, которого ему навязал Комитет. Но это – планы на будущее. А пока нужно дождаться Либореля с новостями из якобинского клуба. Лебон был уверен, что клуб стал первым местом, куда явился Робеспьер. И не ошибся.

Либорель не мог унять расшатавшиеся после заседания нервы, поэтому выпил чашку сладкого кофе и выкурил трубку перед тем, как идти к Лебону с отчетом. По правде говоря, первое не очень рекомендовали врачи, но иногда можно себе позволить и не так строго относиться к их предписаниям. Он до сих пор не мог понять, что именно его насторожило, но было что-то очень неправильное и в этом заседании... Нет, не в заседании. В поведении Робеспьера. Казалось, что он знал этого человека очень хорошо, но выходит, что только казалось? Черт побери, почему у него такая странная реакция? Почему Робеспьер не стал ничего опровергать? И не стал оправдываться... Вот уже почти три четверти часа он думал об этом, но не мог найти объяснения. Нужно поговорить с Лебоном, отчитаться, а заодно и выработать тактику поведения, вот что.

В кабинете народного представителя было накурено так, что отказ от табака стал чем-то надуманным - казалось, что воздух можно рубить топором.

- Здравствуйте, гражданин Лебон. Не стану откладывать и расскажу о заседании. По правде говоря, мне будет очень интересно узнать ваше мнение, - Либорель сел в предложенное кресло и во всех подробностях рассказал о заседании, не ударяясь, впрочем, в пересказ собственных тревог.

Несколько минут Лебон молчал. Затем поднял голову и уставился на Либореля, не мигая. - Вы хоть понимаете, что вы наделали? - медленно произнес он. - Вы - юрист. Человек неглупый. Давайте порассуждаем. Начните. Возможно, вам удастся разбудить вашу логику?

- Я рассказываю вам о том, что произошло, - тихо сказал Либорель, впрочем, не собираясь легко сдаваться. - Я, как вы уже знаете, не выступал... Да, те, кто выступали, предварительно обговаривали со мной некоторые детали, но у нас было очень мало времени на подготовку. Так или иначе, мы неплохо знали этого человека... Но боюсь, что все пошло не совсем так, как мы планировали с самого начала.

- Так-тааак. Продолжайте, - кивнул Лебон и закурил. - А какие, кстати, детали были обговорены вами с самого начала? К примеру, высказывание Лароша о недоверии к правительству в присутствие главы этого правительства было обговорено?

- Те, которые сочли нужным дать нам вы, гражданин Лебон, - склонил голову Либорель. К счастью, профессия адвоката научила его проявлять терпение, он понимал, что Лебон сейчас просто не в духе. - Согласен, Ларош сказал лишнее, но легко доказать, что он вовсе не имел в виду критику правительства. И потом, главы правительства... вы уверены, что не преувеличиваете? Как бы там ни было, один человек не может идти против общественности.

Лебон стукнул по столу кулаком. - Дьявол вас всех побрал! Он страшный человек! Он нас в порошок сотрет!

Здесь Либорель вынужден был признать, что они разговаривают на разных языках. Даже в бреду не могла присниться ситуация, когда большинство могло зависеть от воли одного. Так было при монархии, но сейчас? Зачем тогда нужна была эта революция? А еще его брала злость от того, что тот же Лебон, наделенный практически неограниченной властью в департаменте боится одного-единственного человека. Да, они слышали о Комитете общественного спасения, говорить о котором было принято почти шепотом, но все это касалось скорее Парижа. Здесь же они целиком и полностью зависели от воли народных представителей. Либорель вздохнул, признавая, что совсем запутался. Очень неприятно сознавать, что можешь ошибаться, а еще неприятнее признаваться в этом Лебону. Мэр, судя по всему, и так считает их идиотами.

– Тогда будьте любезны, объясните мне ситуацию с вашей точки зрения, - неохотно сказал Либорель. – Я вижу, что мы кардинально расходимся во взгляде на некоторые вещи. Я пока что воздержусь от замечаний, так как не хочу навлечь на себя ваш гнев.

- Вижу, что наши с вами взгляды разнятся в одном, - взял себя в руки Лебон. Теперь он говорил гораздо спокойнее. - Кажется, вы недооцениваете гражданина Робеспьера и его возможности. А я был в Париже. И знаю, что такое Комитет. Одно неверное слово, и на гильотине оказываются не только те, кто эти слова произносят, но и их жены. Этот человек - я говорю о Неподкупном - тяжело болен на голову. Он подписывает приказы не только на незнакомых заговорщиков. Он с легкостью отправил на эшафот своего близкого друга Камиля Демулена, человека уважаемого и заслуженного, только за то, что тот осмелился критиковать Робеспьера и его политику в газете. А за компанию с Демуленом головы лишилась и его 22-летняя жена. Просто, чтобы другим было неповадно. Ты понимаешь, что это за человек?

- Я вас понял, - кивнул Либорель. В голове предательски вертелась мысль, что своему другу он бы отсоветовал говорить подобные вещи, если все сказанное - правда. Впрочем, в том, что доля правды в этом есть, он ни на секунду не сомневался, но с другой стороны это могла быть преувеличенная слухами правда, нужно учитывать и это. - Тогда скажите мне, как вы намерены действовать. Он должен уехать из города, но пока что я не вижу способа заставить его это сделать. Разбойное нападение, я так понимаю, не годится? Возмущение в народе? Это может быть нам не на пользу... Других вариантов у меня нет.

- Молчать. Выжидать. Не трогать его. Он приехал, чтобы разнюхать что тут происходит. Пусть делает, что хочет. Я приставлю к нему людей, и мне будут докладывать о каждом его шаге. К вечеру соберемся и обсудим. Скоро сюда приедет проверяющий, назначенный Комитетом. Кажется, он ваш коллега. Думаю, отдать ему вам на откуп. Просмотрите еще раз все бумаги и подготовьте достойный прием.

- Я сделаю так, как вы скажете, гражданин Лебон, - судя по тону собеседника, разговор можно считать законченным. Либорель поднялся, не находя больше причин, чтобы задерживаться здесь.


***

На площади было довольно шумно и из-за рынка, где полным ходом шла торговля, иногда меновая и из-за очередей в хлебную и мясную лавку. Робеспьер машинально протянул руку гражданке Бюиссар, сопровождать которую он все равно вызвался, несмотря на предостережения старого друга, что в городе может быть опасно. Преодолев препятствие в виде лужи, через которую была положена узкая доска, они хотели оставить служанку в очереди и отправиться по делам, которые должна была решить Прекрасная Арсена, как до сих пор называли жену Бюиссара в Аррасе. Этим планам не суждено было сбыться, так как у лавки мясника их глазам предстало довольно неожиданное зрелище: несколько ушлых молодчиков выносили из лавки две коровьи туши, что сопровождалось неистовой бранью стоящих в очереди женщин и хмурыми взглядами тех мужчин, которым приходилось это наблюдать. Из разговоров и обрывков ругани он понял, что туши по каким-то непонятным причинам реквизируются Коммуной, что в свою очередь означало голодный день для тех, кто не успел купить продукты. Но Коммуной?! Они что, ждут в гости небольшую армию? Точно так же, как и с мясом поступили с сырами, мешком муки, зеленью и вином. Робеспьер поймал себя на том, что вопросительно смотрит на гражданку Бюиссар, буквально онемев от увиденной картины. Интересно знать, кем оплачиваются эти товары? Вопрос был настолько интересным, что он не заметил, как произнес это в голос.


- Видимо, Коммуной, - она пожала плечами. - У нас часто такое происходит. Приемы важных гостей из Парижа... Отправка товаров в армию... Помощь нуждающимся... Ну, вы же понимаете...

- Возможно, - Робеспьер наблюдал за тем, как изъятые товары грузят в повозку. Что-то подсказывало, что эти продукты пойдут отнюдь не нуждающимся. Во избежание возможной ошибки, он быстро записал в блокноте сегодняшнее число и перечень товаров, конфискацию которых ему пришлось видеть.

- Осталось только двадцать фунтов мяса! - провозгласил хозяин лавки, на что толпа отреагировала бурным всплеском ругани.

- Похоже, не имеет смысла ждать, - заключил Робеспьер. - Но не будем терять надежду, возможно, удастся купить хлеб. Впрочем... - он не договорил, так как заметил возле повозки знакомое лицо. Лебон, собственной персоной.

- Что здесь происходит? - нахмурился Лебон, и подошел к извозчику. - Немедленно отвечай, гражданин, по какому праву ты производишь ревизию продуктов? Чей приказ?

- Из Коммуны... - извозчик протер глаза. Его что, держат за дурака? Уже не в первый раз он возил поклажу в Коммуну, где все распределялось среди стоящих у власти. Кое- что перепадало и ему, сегодня он надеялся на довольно сытную прибавку к ужину, так как ожидали гостей из Парижа. - Вы не в первый раз приказываете...

- Я отдавал несколько приказов. Но сегодня я ни о чем подобном не распоряжался, - хищно произнес Лебон. - Немедленно разгрузите повозку, гражданин. И следуйте за мной.

Робеспьер полностью утратил интерес к Лебону на данный момент и повернулся к своей спутнице, ожидая окончательного решения по поводу планов. Еще было довольно интересно наблюдать за реакцией граждан – они были немало удивлены таким поворотом событий. Ясно, что товары забирают не в первый раз, но возвращают их в лавку, видимо, действительно впервые. Если бы он лично решил влезть в подобную авантюру, то замаскировал бы конфискацию под видом помощи неимущим и не отменял бы первый приказ. В данном случае отменить – все равно, что прокричать во весь голос о том, что здесь что-то не так. Это представление тоже зачтется впоследствии. И будет гражданину Лебону не на пользу, если все пойдет так, как он задумал. Надежды на то, что все пойдет как задумано, было, по правде говоря, мало. Ришар, озлобленный исключением из Клуба сделает все, чтобы обелить Лебона и это ему удастся…

Лебон не смотрел в сторону Неподкупного, продолжая делать вид, что не знает о его присутствии. Какое счастье, что он приставил к нему своих людей! Когда сегодня один из них прибежал и сообщил, что Неподкупный направился на прогулку в центр города, Лебон пришел в ужас - не дале, как вчера он попросил своего заместителя изъять в лавке мясо и муку для встречи комиссара из Парижа. Частично, конечно. Вторая часть планировалась для подкупа некоторой части верного населения. Лебон успел вовремя, но проблемы это не решило. Он до сих пор не знал, что делать и как лучше себя вести. Продолжать не замечать Неподкупного? Наоборот - принять его с почестями? Отдать распоряжение напасть на него? Он бы отдал, с удовольствием. Но что скажет господин барон? Если бы он хотел подобного разрешения конфликта, он бы нашел способ предупредить. А что если... Пожалуй, придется действовать интуитивно. Лебон сделал несколько шагов в сторону извозчика, и обернулся, якобы чтобы взглянуть на толпившийся народ. Его взгляд просветлел.

- Гражданин Робеспьер! Какая честь! Мне говорили, что видели человека, похожего на вас, в Якобинском клубе... Но я даже не мог предположить... Граждане! Расступитесь, дайте пройти гражданину Неподкупному! Да здравствует республика! Да здравствует Франция!

- Добрый день, гражданин Лебон, - холодно ответил Робеспьер. - Вы появились как раз вовремя, для того, чтобы препятствовать реквизиции продуктов. Я не удивлен, так как мне докладывали о вас как о человеке очень исполнительном. Что же, не стану вам мешать заниматься своими делами, в то время как меня ждут мои.

- Позвольте мне проводить вас? - не отставал от него Лебон. - В городе неспокойно, а после того, как... Простите. Я все понимаю.

- Меня не нужно сопровождать, так как я уже сопровождаю даму. В городе, как вы заметили, неспокойно, - не меняя тона сказал Робеспьер. - Но вы невольно напомнили мне о последних событиях... Думаю, что еще будет время их обсудить. - Последние слова он прибавил уже тише, так как заметил среди толпившихся у повозки людей бывшего портного. И, судя по рассказу Огюстена, одного из напавших на него. Также Огюстен говорил что-то об амнистии... Нет, рано об этом думать до тех пор, пока не прибыл Ришар.

- Возможно, вы согласитесь пообедать сегодня у меня? - продолжил Лебон, продолжая идти за Робеспьером. - Заодно все и обсудили бы? Как вы на это смотрите, гражданин?

- Не могу принять ваше приглашение, так как ранее принял другое, - ответил Робеспьер. - Но зайду к вам после обеда, воспользовавшись предложением все обсудить.

- Прекрасно. До встречи в Коммуне. - улыбнулся Лебон и быстрым шагом направился в сторону дома. У него есть несколько часов, чтобы продумать линию поведения. Все не так страшно. Главное, что план действий составлен.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пт Янв 22, 2010 8:30 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Париж// Ванве

Сен-Жюст, маркиза де Шалабр

- Удачи, гражданин Гринье. И будьте осторожны.

Сен-Жюст проводил взглядом последнего осведомителя из тех, с кем он запланировал побеседовать сегодня утром. Альбер Гринье сотрудничал с тайной жандармерией третий год и по праву считался одним из лучших. Идея поговорить с каждым, кто имеет хоть малейшее отношение к деятельности Бюро, возникла у Сен-Жюста спонтанно, и он был уверен, что многочасовые изматывающие беседы воздадутся ему сторицей. Он не должен быть для них далеким и властным тираном, раздающим приказы. Человек, прежде всего человек. Такой же, как они сами. Таким образом, и только так можно создать круг людей, которым ты можешь доверять. Которые не продадут тебя за кусок телятины и теплое местечко подле барона или кого-нибудь еще вроде де Баца. Однако, пока он не будет уверен, что сможет доверять своим людям, как себе самому, он не может вовлекать их в свое личное расследование.

История с маркизой де Шалабр не шла у него из головы. Она исчезла из тюрьмы, потом возникла из ниоткуда, так и не рассказав о том, где была. Затем стала регулярно проводить дни и вечера в доме Дюпле. Потом — это послание, выполненное таким странным способом. Насколько он понял из рассказа Виктуар, маркиза просто принесла с собой газету и положила ее среди прочих. Если предположить, что она нашла ее случайно, она вряд ли действовала именно так. Скорее всего, отдала бы открыто. Но она предпочла секретничать. Отсюда — единственный вывод: маркиза хотела сообщить информацию, но не желала, чтобы кто-то решил, что сообщение передала именно она. Почему не хотела? Стала бы она так вести себя, если бы просто случайно подслушала заговорщиков? Нет, и тысячу раз нет. Остается одно. Маркиза знала человека, который планировал убить Неподкупного. Поэтому и хотела избежать расспросов. Не только знала, но и питала к нему симпатию. Или.. благодарность? Если доподлинно известно, что из тюрьмы ей сбежать не помогал никто из их проверенных людей, то кто, черт возьми, заварил всю эту кашу? Вопросы без ответа. Сен-Жюст взглянул на часы. Заседание Комитета назначено на четыре. Сейчас — половина первого. Если он откажется от обеда, то сможет доскакать до Ванве и попытаться что-нибудь выяснить там. Если повезет.


***

Узкая улица с небольшими домиками, спокойная и уютная. Райский уголок, иначе не назовешь. Понятно, почему Робеспьер так любил навещать свою аристократическую подругу в ее поместье под Парижем. Подругу ли? Не имеет теперь значения. Максимильян не прощает предательств. А если он нашел в себе силы расстаться с маркизой, значит, считает ее предательницей. Сен-Жюст пил кофе в небольшом кафе в нескольких шагах от дома маркизы. Специально для этой поездки он заехал домой, чтобы избавиться от своего щегольского светло-бежевого сюртука и пышного галстука и переодеться в дорожный костюм грязно-серого цвета. Плюс шляпа на глаза и разбитые ботинки. В таком виде он не выделялся среди уставших горожан, спешащих на обед.

- Простите, гражданин, мы закрываемся. Время обеда. Но вы можете допить свой кофе. Я не тороплю.

Сен-Жюст обнаружил за спиной неземное существо лет восемнадцати с огромной метлой в руке. Встретившись с ним взглядом, она засмущалась и залилась краской.

- Благодарю вас, гражданка, - широко улыбнулся Сен-Жюст. - У вас чудесное кафе. И городок тоже чудесный. Я здесь проездом — везу срочное донесение для мэра Мезона.

- Меня зовут Жюли, - растаяла девушка. Она хотела что-то сказать, но продолжала заливаться краской под взглядом Сен-Жюста.

- А меня — Пьер. Жаль, что я не отсюда. Пригласил бы вас вечером на прогулку. У вас тут красиво!

Девушка пробормотала что-то и поставила метлу в угол.

- Дома тут такие интересные, - продолжал болтать Сен-Жюст. - Я когда-то мечтал стать архитектором. Строить дома. Только денег у меня не хватило на учебу. Но ничего, учиться никогда не поздно. Вот ваше кафе, к примеру, мне понравилось своим фасадом и вывеской. И рядом с вами дома необычные. Особенно вон тот. Видите, где растут каштаны? Наверное, там потрясающий сад. Вам бы, Жюли, такой дом очень подошел. Вы не там, случайно, живете?

- Нет, что вы! - рассмеялась девушка. - Там живет одна прекрасная гражданка. Она довольно богата, но она очень добрая. Мой папа помогает ей с садом. Вы тоже заметили, как он красив? А вот и она!

Сен-Жюст вздрогнул. Черт побери, ну что за неудача? Только бы она не узнала его! Жюли что-то щебетала про яблочный пирог, который ее мама испекла по заказу «дорогой Жанны» и благодарила за щедрый подарок ко дню рождения. Сен-Жюст, слушая их оживленную беседу, позволил себе обернуться. Она. Маркиза де Шалабр. И что в ней нашел Робеспьер? Правда, для своих лет она неплохо сохранилась — многие парижанки к сорока годам становятся похожи на чудищ из старинных легенд. Шалабр явно уделяла много времени своей внешности. Темные волосы аккуратно уложены в высокую прическу. Платье, сшитое явно на заказ, выгодно подчеркивает фигуру. Из украшений — лишь тонкая цепочка с крестиком. Но все равно ничего особенного. Пожалуй, только глаза красивые. Большие, темно-серые, и с каким-то детским выражением искреннего участия к собеседнику. Тем временем, маркиза направилась прямо в его сторону и остановилась за соседним столиком. Сен-Жюст готов был провалиться сквозь землю.

Она тем временем рассеянно взглянула на него и произнесла.

- Простите, это не ваша лошадь привязана возле кафе?

- Моя, - хрипло ответил Сен-Жюст, не зная, что и думать.

- Местные мальчишки, кажется, хотят на ней покататься. Вы, видимо, не местный, иначе не оставили бы коня без присмотра. В Ванве почти не осталось лошадей, - она виновато улыбнулась.

- Угу. Благодарю вас. - кивнул Сен-Жюст и поднялся. Маркиза сидела за столиком в ожидании своего пирога и листала книгу.

- Не стоит благодарности, - она на секунду подняла глаза. - Удачной дороги.

Сен-Жюст вышел, потрясенный своим открытием. Он ежедневно общался с человеком, который не различал лиц на таком расстоянии. Это был Робеспьер. Маркиза де Шалабр была близорукой! Только в отличие от Робеспьера, тщательно скрывала свой дефект и не носила очков. Еще бы, разве парижская красотка может позволить себе собственными руками испортить внешность! Сен-Жюст весело рассмеялся. Женщины! В этом было что-то трогательное. Однако, близорукость маркизы играла ему на руку. Что если он покопается в ящиках с мусором, что стоят возле ее дома? Даже если она застигнет его на месте преступления, она ни о чем не догадается. К счастью, на улице было пусто.

Сен-Жюст легко перепрыгнул через забор и устремился к дому. Вот и бумажный пакет с мусором. Полный. Судя по всему, маркиза подготовила его, чтобы вывезти. Сен-Жюст оттащил пакет к раскидистому дереву и запустил туда руки. Ишь ты, аристократка. Даже мусор у нее аристократический. Никакой грязи, никаких тухлых продуктов. Все интеллигентно. Несколько изломанных перьев, осколки чернильницы, сломанная фарфоровая кукла, аккуратно сложенные порванные чулки, ворох засохших цветов, какие-то клочки бумаги. Стоп. Сен-Жюст резко вытащил измятый рваный листок. «.... я просто хотела признаться вам, что отказываясь от вашей помощи, я сказала вам неправду...» Интересно. Порванное письмо. Узнать бы, кому она писала. Уж не Робеспьеру ли? Вот еще один кусочек бумаги, исписанный аккуратным почерком. «... не проходит и дня, чтобы я не вспомнила о вас и вашем благородном поступке...» «... я сама виновата, что все разрушила. Но если бы вы согласились встретиться со мной еще раз, я бы попыталась все объяснить. Здесь, в Ванве, я окончательно разобралась в том, что произошло...»


Сен-Жюст услышал, как хлопнула калитка. Маркиза зазвенела ключами, отпирая дверь. Пора уходить. И все же, последняя попытка.

«... Прошу вас, будьте осторожны, барон. Мысль о том, что с вами может что-то произойти, и я была косвенной причиной...»

Сен-Жюст медленно сложил порванное письмо и убрал в карман. Вот все и разрешилось. Маркиза де Шалабр предала Робеспьера ради барона. Дрянь. Шлюха. А ведь она всегда была такой, уж он, Сен-Жюст никогда не верил в ее чудесное перерождение. Бедный Максимильян. Хотя он, скорее всего, не узнает об этом. Но про дальнейшие действия можно будет подумать в дороге. Пора возвращаться. Сен-Жюст вернул мусор на прежнее место и вновь перескочил через забор. Маркиза неспроста пишет письма де Бацу. Тон письма показывал, что между ними что-то было. А это значило одно — в деле таинственного барона де Баца появилась первая зацепка.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just


Последний раз редактировалось: Eleni (Пн Янв 25, 2010 2:34 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пт Янв 22, 2010 8:51 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Пригород Амьена (по дороге в Аррас)

Ришар, Франсуа Рикор, Бьянка, Огюстен.

Франсуа Рикор курил, ожидая пока перепрягут лошадей. Судя по разговорам, одну из них придется перековать. Опять незапланированная задержка. Но могло быть и хуже. Их колымага, к счастью, пока что выдерживала все полагающиеся нагрузки и колдобины, хотя бы за это стоило благодарить свою счастливую звезду. Ришар куда-то пропал, но это беспокоило его в последнюю очередь - в таком маленьком городке как этот и пропасть особо некуда, кроме таверны и гостиницы. В общем и в целом поездка шла неплохо, если бы не постоянные "почему?" его напарника. Интересно, что с этого слова начинался почти любой его вопрос. Почему остановились не в той таверне? Потому что наши жандармы смотрят голодными глазами на шлюх, которые вертятся возле той. Промедление нам ни к чему. Почему он потерял почти час, ожидая начальника станции в то время, когда лошадей уже сменили? Потому что ты едешь за казенный счет, потом потребуют отчитаться о тратах. Лошади - дорогое удовольствие. Почему разогнал людей, толпившихся у кареты? Потому что очень часто бывает, что карету разбивают на части. У них четко сложившееся мнение, что мы везем станок, чтобы печатать ассигнаты.

И так далее. К концу второго дня Рикор чувствовал, что звереет, так как все вопросы задавались таким тоном, который не оставлял сомнений в том, что гражданин Ришар хочет взять руководство на себя. От нечего делать, Рикор принялся изучать карту.

Жак Ришар возвращался из таверны, пребывая в раздражении. Ему не удалось найти свежие газеты. В этом городе не было вообще ничего! Какая-то пограничная застава, не иначе. Его спутник, кажется, вознамерился возложить на себя руководящую роль в этой поездке. Он делал все назло! И смотрел на реакцию, словно издевался. Любое предложение Ришара воспринималось в штыки. И сразу же - длинная отповедь на тему, почему надо сделать так, а не иначе. А еще он затягивал поездку. Видимо, послан он был специально, чтобы мешать работать.

- Почему карета до сих пор не запряжена? - начал разговор Ришар, увидев праздно сидящего за картой Рикора.

- Нужно перековать лошадь, - машинально ответил Рикор, все так же изучая карту. - А тот, кто может это сделать, куда-то запропастился. - Впрочем, сейчас возмущение Ришара можно понять, сначала они не нашли лошадей, потом пришлось долго ждать, пока животные будут готовы, теперь снова задержка. С другой стороны жаловаться не на что - он смог поспать целых два часа и не торопясь привести себя в порядок.

- Вижу, сегодня вы пребываете в трезвости. Похвально, - заметил Ришар.

- А какая вам разница, трезв я или пьян? - искренне удивился Рикор. - Сейчас я не при исполнении служебных обязанностей. - Нет, этот тип начинал его раздражать. Сначала вопросы, теперь нравоучения. Еще понятно, если по каким-то причинам это начинает делать Неподкупный, хотя нужно отдать ему должное, Максимильяну почти все равно пьян человек или трезв, лишь бы делал свою работу. А здесь, тоже мне, начальник выискался... в чистом поле. Рикор вздохнул и отодвинул от себя переносной фонарь - все равно сейчас уже не до карты.

- Мне казалось иначе, - высокомерно произнес Ришар. - Мы оба находимся при исполнении. Мы назначены Комитетом и являемся народными представителями. А вас, гражданин Рикор, я сегодня впервые наблюдаю трезвым.

- Считаете, что это досадное недоразумение нужно исправить? - поднял взгляд Рикор.

- О боже мой, - поднял к небу глаза Ришар. - Ну почему вы так ко мне настроены, гражданин? Вы хотя бы имеете представление о том, что такое соратники? Партнеры? Нам предстоит вместе работать. А вы постоянно пытаетесь меня поддеть или со мной поспорить. Вам не надоело?

- Да не пытаюсь я, - с досадой отозвался Рикор. - Просто не могу молчать, когда вы говорите подобные вещи. Если бы мы следовали вашим советам, то провозились бы гораздо больше, так как в больших городах не найдете тех же лошадей. Вот, полюбуйтесь, - он кивком указал на только подъехавший дилижанс. - Думаю, что они не нашли смену в Амьене, поэтому и остановились здесь. Скажите, до сегодняшнего дня вы когда-нибудь ездили в миссии? Полагаю, что нет. А я ездил. И не единожды.

- Ну, знаете ли, - начал Ришар и резко замолчал. Его лицо окаменело. Из дилижанса вышел Огюстен Робеспьер, протянул руку, помогая даме... Это была она. Его ночной кошмар. Фурия в образе ангелоподобной феи. Жюльетт Флери собственной персоной.

- Огюстен! - не удержался от восклицания Рикор. Экипажи стояли почти рядом, так что он был тут же услышан.

- Рикор, дружище, - улыбнулся Огюстен. - Не думал, что мы увидимся здесь. Но к счастью, нам повезло с дилижансом.

- Это ты называешь повезло? - удивился Рикор. - Теперь они остановятся здесь на ночь, так как лошадей, естественно, нет. А вот мы, к счастью, на ходу. Нужно ехать, пока никто не решил, что лошади гораздо нужнее тем, кто остался в дилижансе.

- Кстати, я должен был узнать эту колымагу, - хмыкнул Огюстен. - По-моему, это та самая, в которой мы ездили в Ниццу.

- Если вы направляетесь туда же, куда и мы, в чем я не сомневаюсь, - весело сказал Рикор, - то мы с удовольствием или без, подвезем вас.

- Благодарю вас, гражданин проконсул, - склонил голову Огюстен.

- Не за что, гражданин, - так же учтиво ответил Рикор. - Но вы не очень вежливы, так как не позволяете мне поприветствовать даму...

- Это вы не очень вежливы, если позволяете заболтать себя, - сказал Огюстен. - Кстати, добрый вечер, гражданин Ришар.

Рикор тем временем направился к Жюльетт Флери: - Добрый вечер, Жюльетт. Надеюсь, ваш спутник не станет возражать, если я по-дружески поцелую вас?

- Станет, - сказал Огюстен.

- Я ожидал этого ответа, - сказал Рикор, целуя Жюльетт в щеку.

Бьянка не сводила глаз с Ришара. Человек, которому удалось засадить ее в тюрьму, сейчас выглядел не таким самоуверенным. О, и мысли открыты! Забыв обо всем, Бьянка читала в них все, что произошло две недели назад. Появление англичанина, который представился, как Дидье. Демонстрация этим англичанином своих способностей. Заключение договора, направленного на ее арест. Подкинутые факты и улики. И настойка. "Если вы выпьете ее, она не сможет ничего сделать". Вот и разгадка. Даже не интересно. Бьянка едва удержалась от искушения начать измываться над Ришаром прямо сейчас. Она подошла к Огюстену и крепко сжала его руку, возвращая себя к действительности.

- Как же нам повезло, Огюстен! Мы же воспользуемся любезным приглашением гражданина комиссара, правда?

- Разумеется, воспользуемся, - улыбнулся Огюстен.

- Всегда рад оказать вам услугу, Жюльетт, - любезно сказал Рикор. - Но пока вы обмениваетесь любезностями, я пойду распоряжусь отвязать ваш багаж.

- Хорошо, - не стал возражать Огюстен.

- Надеюсь, что колымага выдержит, - задумчиво сказал Рикор, глядя в сторону. Одной из примет, всегда сбывавшихся в дороге, была та, что у Огюстена Робеспьера и такого средства передвижения как экипаж - полная несовместимость. С другой стороны, дилижанс, в котором они приехали еще цел.

- Добрый вечер, граждане, - подал голос Ришар. - Куда держите путь?

- Добрый вечер, - сказал Огюстен, запоздало вспомнив, что уже здоровался. - Мы едем в Аррас.

- Да? - удивился Ришар. - Как странно. Аррас становится популярным местом.

- Возможно, - ответил Огюстен. - Именно поэтому мы туда и едем. Надеюсь, вы не возражаете, если мы воспользуемся любезным предложением гражданина Рикора.

- Не возражаю, - сдержанно сказал Ришар. "А если бы и возражал, то это вряд ли на что-то повлияет". - А гражданка Флери, насколько я понимаю, едет с вами?

Бьянка молчала.

- Гражданка Флери едет со мной. Позвольте спросить, чем сейчас вызван такой интерес к моей спутнице? - Огюстен намеренно подчеркнул "сейчас", не сводя настороженного взгляда с собеседника.

- Ничем, - прошипел Ришар. И залез в карету.

- Ну что, все готовы ехать? - Рикор подождал, пока ему выдадут расписку, расплатился и, получив утвердительный ответ, сел в карету.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Янв 24, 2010 2:50 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Аррас

Франсуа Рикор, Жак Ришар

Рикор удержался от искушения потянуться, чтобы размять затекшие мышцы: возница остановился у Коммуны и теперь он имел удовольствие наблюдать практически делегацию из местных чиновников. Который из них Лебон? Скорее всего тот, с трехцветным султаном на шляпе. Он скептически хмыкнул. На что бы ни рассчитывало местное правительство, вариантов приема всегда два: либо стремятся устроить пышную встречу, либо встречают враждебно. Первый вариант всегда настораживал, тогда как второй был просто опасен в плане возможных нападений. А Лебон, похоже удивлен. Чего, интересно, он не ожидал? Рикор поднялся по ступенькам, не обращая внимания на подбежавшего к нему чиновника помельче рангом. - Добрый день, граждане. Я - Франсуа Рикор. Мы с коллегой, гражданином Ришаром, уполномочены Комитетом общественного спасения проверить деятельность гражданина Лебона в департаментах. Полномочия вступают в силу с этого момента, с документами я ознакомлюсь позже.


Ришар мысленно выругался, глядя, как его коллега с первой минуты берет инициативу в свои руки. Вот ведь выскочка чертов! Он строго оглядывал делегацию. Да, теперь он вспомнил рассказы некоторых приятелей о том, что в провинции комиссарам оказываются пышные встречи. Ну что ж, значит, качественное питание им обеспечат. Интересно только, что именно от него требуется? Просто так ведь в наше время не помогают опальным гражданам. Но выбрали его, Ришара. И отправили. не дав никаких распоряжений. Значит, что-то кроется в его личности и взглядях. Неужели у гражданина Робеспьера рыльце в пушку и нужно найти факты, это подтверждающие? Если так, то его незримый благодетель сделал правильную ставку. - Добрый день, граждане. - сухо поздоровался Ришар.


- Добрый день, - любезно поздоровался Лебон. Если говорить о впечатлениях, складывающихся о людях с первой минуты знакомства, то Рикор ему сразу же не понравился. Сразу видно, что бывал в миссиях, раз сразу же заявил о своих полномочиях, от него сложно будет что-то скрыть... При этой мысли Лебон поймал себя на том, что беспокоится - так ему как раз было что скрывать. Не очень много, но достаточно, чтобы в один прекрасный момент быть приговоренным к эшафоту. Второй, Ришар, оставлял впечатление человека, с которым можно договориться. Значит, говорить придется именно с ним. Рикору, между тем, предоставят для рассмотрения "чистые" бумаги, которые не должны вызвать подозрений. - Прежде, чем заняться бумагами, я полагаю, что вы не против отдохнуть с дороги. Поэтому для вас приготовлен обед, после этого вам предоставят на выбор одну из гостиниц, где вы сможете разместиться. И, разумеется, от своего имени и от имени собравшихся здесь граждан я приветствую вас во вверенном мне департаменте....

- Вы очень любезны, гражданин Лебон, - сказал Рикор. - Пока что подготовьте бумаги на рассмотрение.

Ришар отметил, что его спутник преобразился. Стер с лица идиотскую улыбочку, сделал умное лицо. И говорит все по делу и коротко. Даже странно, почему он так сильно раздражает. Хотя... Человек, который ради того, чтобы продвинуться в карьере, добровольно выбирает роль домашней собачки младшего Робеспьера, вряд ли заслуживает уважения. Кстати о Робеспьере-младшем. Ришар вздохнул с облегчением, когда перед рассветом эта парочка неожиданно покинула их. Жюльетт Флери, видите ли, устала и нуждалась в срочном отдыхе. Они остановились в гостинице какого-то маленького городка, в двух часах езды от Арраса. Ришар вспомнил, что по Парижу ходили слухи о весьма неудачной поездке Огюстена Робеспьера в Аррас. Это значило, что мэр города вряд ли обрадуется новости о его возвращении... - Нужно позаботиться о гостинице и для гражданина Робеспьера и гражданки Флери, - невозмутимо произнес вслух Ришар. - Думаю, к вечеру они нас нагонят.


- Вот как? - Лебон с трудом подавил охватившую его на несколько секунд панику. Черт возьми! В свое время он не позаботился о том, чтобы отправить на эшафот всех тех, кто имел отношение к нападению на Огюстена Робеспьера, справедливо рассудив, что приказы будут отдаваться только на бумаге. Оправить их в тюрьму сейчас? невозможно, иначе они тут же расскажут все, что знают. Нужно было... Нужно было не валять дурака, а он захотел, видите ли, иметь в распоряжении верных людей, которые ценой свободы и жизни будут помогать ему исполнять поручения барона. Что с этим делать Лебон не знал, поэтому пребывал в замешательстве. - Что же, мы позаботимся о том, чтобы наши гости чувствовали себя удобно. А теперь я попрошу вас к столу, граждане.

***

Жак Ришар аккуратно закрыл папку с документами. Бумаги о ревизиях, приговоры, списки подозреваемых и казненных... Все время, пока он жил в Париже, он занимался уголовными делами. Совершенно непонятно, что же все-таки от него требуется! Найти факты, подтверждающие злоупотребления этого Лебона? Наоборот, прикрыть его? Ришар понял, что начинает злиться. Ну как можно работать, если перед тобой даже не поставлена задача? Его коллега тем временем сидел за соседним столом и делал пометки в блокноте. - Ну что у вас, гражданин Рикор? - поинтересовался от нечего делать Ришар.


- Я бы сказал, не очень, - осторожно ответил Рикор. - Мне очень многое не нравится... К примеру, вот эти списки неимущих. Некоторые имена внесены дважды в декаду, тогда как товары первой необходимости выделяются сроком на одну декаду. Имена не повторяются, но все же можно проследить закономерность. Между тем, в списках доставок имена не повторяются совсем. Это значит только одно - кто-то занимается спекуляциями. Идем дальше. Здесь есть приказ об амнистии. Сам по себе странный, на фоне того, что судя по отчетам на волю выпущены отъявленные бандиты... Но в тот же день арестовано равное количество людей, ни в чем особо не подозреваемых граждан. Закономерный вопрос: зачем? Я им задался и мне кажется, что кто-то сделал так называемую "амальгамму", добавив к существующим преступникам новых арестованных. Дальше следует проверить департамент Нор, так как у них частый обмен товарами первой необходимости с Па-Де-Кале. Но здесь недостает ответных депеш о получении тех же товаров.


- Некоторые имена внесены дважды? А в списках доставки попадаются не все? Это легко проверить, вызвав некоторых граждан на допрос. Одна очная ставка - и станет ясно, кто там что получал, а кто просто расписывался, - машинально выдал Ришар, и пожалел о своих словах. Его роль в этой миссии так и не определена. Теперь он окончательно убедился, что отправили его не для проверки. Этот Рикор, хоть и строил из себя шута всю дорогу, был явно человеком опытным и прекрасно знал, что и как смотреть. Он же, Ришар, даже не знал, с чего начать...

- Дело в том, что люди сами не помнят сколько и что они получали несколько месяцев назад. Или побоятся отвечать. Или заведомо солгут, - заметил Рикор. - Вы здесь побудете и уедете, а они останутся здесь жить. Наща задача пока что найти возможные несоответствия в бумагах. Но я, к примеру, не стану тут же заявлять об этом, а найду способ проверить, верны ли мои догадки. К примеру, запрошу расходные книги в лавках. И вот еще затребую тюремные книги, чтобы проверить поступивших лиц.

- Ааа... Ясно. - пытаясь выглядеть как можно более достойно произнес Ришар. Все. Приехали. Он, один из лучших сыщиков жандармерии, сидит, листая хозяйственные книги, и ни черта в этом не понимает.


- Позвольте вопрос, гражданин Ришар... В каком ведомстве вы работали?

- Это имеет значение в данный момент? - сухо спросил Ришар.


- Имеет. Возможно, вам будет легче взять на себя те бумаги, работать с которыми вы привыкли?


- Я работал в жандармерии. Руководил сыщиками. - нехотя признался Ришар.


- Значит, вы легко сможете разобраться с арестами и подозрительными, - спокойно сказал Рикор. - У вас наметан глаз, а я вижу всего лишь буквы. Вот, частично бумаги у меня и можно будет запросить архивы, если понадобится.


- Да, наверное, так будет лучше, - согласился Ришар. Следующий час он с интересом изучал документы Аррасовской жандармерии. Опытный взгляд сыщика сразу же ухватил целый ряд странных закономерностей. К примеру, некоторые осужденные на казнь так и не были казнены. Их имена переносились из списка в список. Затем - эпидемия в тюрьме... Некоторые доносы писались явно одной и той же рукой. Конечно, автор менял почерк, но написание некоторых букв выдавало. Похоже, тут творится черт знает что. И никаких проверок в течение нескольких лет. Если в первый же день обнаружено столько нарушений, чего же ожидать от последующей работы? Такими темпами Лебон отправится под суд в ближайшие дни... - До которого часа вы планируете сегодня работать, гражданин Рикор?


- Пока не упаду от усталости, - сказал Рикор. - Только позже выйду, чтобы запастись табаком. Обнаружили что-то интересное?


- Возможно. Но это стоит проверить, - аккуратно сказал Ришар. - Пожалуй, я пройдусь. И вернусь к вечеру. Всего хорошего, гражданин Рикор.


- Я дождусь вас, так как до окончания работы не оставлю бумаги без присмотра,- сказал Рикор, снова зарывшись в документы.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just


Последний раз редактировалось: Eleni (Вс Янв 24, 2010 12:43 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Вс Янв 24, 2010 3:06 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Аррас.

Жозеф Лебон, Робеспьер.

Жозеф Лебон постучался в дверь дома Бюиссара, имея уже четко составленный план действий. Другой вопрос – удастся ли это осуществить? Время покажет. На всякий случай он уже дал отмашку своим людям и подготовил все необходимое для осуществления замысла. Изящно и просто, по крайней мере, так казалось ему самому. Самое главное здесь ни в коем случае не допустить, чтобы Рикор успел пообщаться с Робеспьером и рассказать ему о своих подозрениях, если такие существуют. Что же касается Огюстена Робеспьера, то было не совсем понятно, зачем он сюда вернулся, да еще и в компании своей любовницы и без сомнения очень плохо то, что он может узнать нападавших и высказать сомнения по поводу вынесенных приговоров. Впрочем, если план сработает, то он здесь долго не задержится… А теперь – выражение крайнего беспокойства и любезности на лице, приятные манеры и прочие условности, которые могут расположить собеседника. Ему предстоял разговор с Робеспьером-старшим. Как поведет себя последний – тайна, покрытая мраком, однако восемьдесят из ста, что он не сможет отказать. Дверь, наконец-то, открыли.

- Прощу прощения за столь поздний визит, но мне необходимо поговорить с гражданином Робеспьером.

- Проходите, - пробормотала служанка, явно растерявшись.

***
В кабинете Бюиссара, куда его любезно проводили, вкусно пахло кофе и табаком. В камине потрескивали дрова, что создавало атмосферу приятного, домашнего уюта. Черт побери, когда у него самого появится возможность отдохнуть после трудов праведных? Лебон с интересом рассматривал выставленную на полках физическую и химическую утварь, когда в комнату зашел Робеспьер. На лице – ни тени улыбки, взгляд неприветливый и холодный. Понятно, что разговор предстоит не из легких.

- Гражданин Робеспьер, - учтиво начал Лебон. – Простите, что я потревожил вас в столь неподходящее время, но дело настолько важное, что я не смог не посоветоваться с вами, прежде чем принять решение. Разумеется, я должен быть готов к любым неожиданностям, но дело настолько важное, что я…

- Вы повторяетесь, гражданин Лебон, - резко оборвал его Робеспьер. – Что у вас случилось?

- Час назад мной была получена срочная депеша из Бетюна. Я должен был переслать ее в Комитет общественного спасения незамедлительно, так как дело касается роялистских заговорщиков. Решение предстоит принять немедленно, существует опасение, что их сообщники будут весьма обеспокоены и это может повлечь нежелательные последствия... Я подумал, что раз вы здесь, то можете рассмотреть эти бумаги, ведь пересылать их в Париж, сами понимаете, потребует много времени.

- Бумаги при вас? – спросил Робеспьер.

- Да, разумеется, - Лебон передал довольно толстую папку, где действительно были досье подозреваемых. Уточнять, что они четырехмесячной давности не следовало, так же как и то, что письмо из округа было составлено им самим. Подпись окружного прокурора пришлось подделать, но вряд ли Робеспьер будет ударяться в такие подробности, тем более что подпись была скопирована довольно тщательно. Да и досье самые настоящие… Лебон внимательно изучал узор на резном подлокотнике кресла, не мешая читать.

- Какое решение вы приняли на данный момент? – сухо осведомился Робеспьер, закончив чтение. Все это было похоже на правду, а значит, что предстоит ехать в Бетюн немедленно. Настораживало только одно – совпадение. Почему письмо пришло именно тогда, когда он здесь? Но в любом случае, это не меняло дела – отказаться от поездки означало манкировать своими обязанностями.

- Я собирался ехать в Бетюн, - просто ответил Лебон. – Понимаю, что не могу покидать город, пока идет проверка, но мне кажется, что это важно и я не имею права…

- Останетесь здесь, гражданин Лебон. В Бетюн поеду я, - сказал Робеспьер. Какое-то шестое чувство вопило о том, что здесь не все так просто, но отказаться… не имел права.

- Но гражданин Робеспьер… - попытался возразить Лебон, но тут же прикусил язык. Нельзя делать упор на срочность, заставляя его выехать именно сейчас, так как по идее бумаги должны были отправиться в Комитет. Впрочем, спасительная мысль пришла мгновенно. – Я собирался нарушить существующие правила, так как считаю, что дело срочное. Я рассчитывал быть в Бетюне до того, как закроют заставы.

- Я буду готов через полчаса. Бумаги оставьте у меня. Теперь ступайте.

- Моя карета должна быть уже готова… Я, собственно, на ней и приехал, - опустил голову Лебон, частично для того, чтобы изобразить раскаяние, частично – чтобы скрыть торжество.

***

Лебон терпеливо ожидал у кареты, решив не маячить в доме и лишний раз не раздражать непосредственное начальство. Но вот и Робеспьер. Сборы действительно не заняли более получаса, вот и отлично. Лишнее промедление нам действительно ни к чему. Лебон взялся за ручку на дверце, но передумал и отошел, давая наставления кучеру. Лошадей беречь, за сохранность пассажира отвечает головой и прочие причитающиеся случаю поучения.

- Позвольте пожелать вам счастливого пути, гражданин Робеспьер, - сказал Лебон, делая знак жандармам, которые вскочили на запятки.

Робеспьер холодно кивнул и, открыв дверцу, тут же одернул руку. Гвоздь? Нет, глупости. В любом случае, что-то острое расцарапало ладонь до крови

- Не забудь дать лошадям отдых в Бетюне, - решил не заканчивать с наставлениями Лебон.

Кучер угрюмо кивнул и, убрав подножку, захлопнул дверцу стараясь не прикасаться к ручке. Опасную заостренную проволочку следует незаметно выдернуть потом, на этот случай у него припасены ювелирные щипцы. Сейчас можно даже и не рассмотреть эдакую мелюзгу.

Лебон проводил взглядом карету, даже помахал на прощание. Отлично. Яд, не смертельный, так как мы не убийцы, должен подействовать через час или полтора. А теперь можно заняться другими делами. Приехавшие комиссары весь день не выходили из кабинета, который им предоставили для ознакомления с делами города и департамента. А это значило, что работа ведется серьезная. Что ж, есть время собраться с мыслями. Господин барон предупредил, что из Парижа будет направлен один проверяющий. Приехали двое. Плюс, следом за ними едет второй Робеспьер. Плюс Робеспьер-старший, который шляется по городу и сует повсюду свой нос. Скорее всего, второго проверяющего направили намерянно его враги. И, исходя из того, что Ришар при всей своей холодности и чопорности, нашел способ предупредить его о приезде Огюстена Робеспьера, значило, что враг – Рикор.

Не так давно в соседнем департаменте разразился страшный скандал – один из комиссаров был уличен в получении взятки во время миссии. Неплохая идея… Таким образом можно будет во-первых, устранить Рикора а, во-вторых, поставить под сомнения все выводы, которые он сделает в ходе проверки. Довольный собой, Лебон неторопливо пошел по улице. Надо прогуляться.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вс Янв 24, 2010 6:41 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Аррас//По дороге из Арраса

Огюстен, Бьянка, и многие другие

Расплатившись с извозчиком, Бьянка и Огюстен направились к дому Бюиссара. Всю дорогу Бьянка расспрашивал своего спутника об Аррасе и его жителях. Лишняя информация всегда пригодится. Аррас, который предстал их вниманию сейчас, отличался от того, что они увидели в свой первый приезд. Казалось, город готовится занять осадное положение, хотя внешне все было спокойно. Бьянка представляла себе лицо Робеспьера, который узнает, что они последовали за ним. Сейчас в голову пришла запоздалая мысль о том, что они, возможно, поторопились и не собрали нужного количества информации. Но - что сделано, то сделано. Когда старинный друг семьи Робеспьеров распахнул дверь, первым заговорил Огюстен.

- Антуан, добрый вечер, - поздоровался Огюстен. - Прости за неожиданный и поздний визит... Нет, я действительно не знаю, что сказать в свое оправдание, так как причиной моего вторжения является в основном желание видеть Максимильяна. Знаю, что я не вежлив, но у меня просто нет сил что-либо придумывать.

- Все в порядке, Огюстен. Проходи. - Бюиссар сделал приглашающий жест рукой. - К тому же, рад приветствовать твою спутницу. Жюльетт, о вас я слышал лестные отзывы от Максимильяна. Однако, к сожалению, мне нечем вас порадовать. Он уехал сегодня днем. Сказал, что ему нужно срочно попасть в Бетюн.

- Досадно, - нахмурился Огюстен. - Теперь я даже не знаю, что лучше: ехать в Бетюн или дожидаться его здесь. Расскажешь нам последние новости? Знаю, что они не очень утешительные...

Бюиссар принялся пересказывать события. Бьянка тем временем с интересом разглядывала комнату. Ее внимание привлекла папка на стуле в углу. Дождавшись, когда Бюиссар закончит рассказ, она повернулась к нему. - Простите, но вот эта папка... Гражданин Робеспьер с ней никогда не расстается. Он забыл ее? Неужели так торопился?

- А ведь правда... - растерянно подтвердил Огюстен. Перескочить с одной темы разговора на другую было не так легко, тем более что последние новости оказались не просто плохими, а отвратительными. Исходя из слухов, он перестрелял в таверне немало людей, устроив банальную драку. Драка была, даже не банальная, спору нет... Но он ни в кого не стрелял, что теперь недоказуемо. А что касается полученного "свыше" приказа, это вообще темная история. Отсюда вывод: необходимо встретиться с Рикором.

- Рикор, наверно, остановился в самой лучшей гостинице? Не сомневаюсь, что комиссарам тут устраивается лучший прием, - подхватила его мысль Бьянка.

- Центральная гостиница города, - кивнул Бюиссар.

- Насколько я знаю Рикора... Довольно неосмотрительно с его стороны, - мрачно сказал Огюстен. - Хотя порядочная гостиница всего одна, там вы не рискуете быть съеденными клопами и прочей... живностью. Послушай, Антуан, не знаю, сколько еще могу извиняться за беспокойство, но теперь должен попрощаться. Мне необходимо увидеть Рикора, твой рассказ встревожил меня, чтобы не сказать большего. Обещаю, что зайду завтра утром, не рискуя никого разбудить и хотя бы поздороваюсь по-человечески с твоей семьей и с тобой еще раз.

***

Беседа с Рикором не заняла много времени. Комиссар был абсолютно измотан сегодняшним днем - просидел над бумагами весь день. Из его рассказа следовало, что количество нарушений в Аррасе зашкаливает нормальные пределы. Правда, это были лишь выводы. Многое из его выводов доказать было крайне сложно. Если бы Ришар был нормальным человеком, нацеленным на то, чтобы вывести Лебона на чистую воду, все было бы проще. Опытный сыщик, он смог бы найти зацепки и грамотно расспросить людей. Но Ришар был направлен сюда не просто так - это очевидно. Он либо уже получил инструкции, либо получит. И не сможет их не выполнить - ведь кто-то помог ему, растоптанному системой и загнанному в угол, вылезти из полного дерьма, и Ришар обязан слушаться, если не хочет оказаться в положении, еще более непривлекательном для своей персоны. Пока Бьянка размышляла, а Огюстен нервно пил кофе, Рикор заснул фактически на середине фразы. Сказалось напряжение сегодняшнего дня. Бьянка повернулась к своему спутнику. - А знаешь, Огюстен, мне кажется, что сегодня мы ничего не сможем предпринять. Как ты смотришь на то, чтобы догнать твоего брата и обсудить с ним все, что рассказал Рикор?

- Идея хорошая, но не представляю, как мы сможем его догнать... - Огюстен одним глотком допил кофе. Новости, изложенные Рикором были еще хуже чем те, которые пересказал Бюиссар. - Разве что разбудить гражданина проконсула и попросить, чтобы распорядился насчет лошадей... С экипажем сложнее, придется верхом. Что скажешь?

- Конечно, верхом! - воскликнула Бьянка. - Не буди его, он совершенно измотан. Мы сами все сделаем. Возьмем лошадь Рикора, и одну из тех, что везла нас сюда. Они не очень устали. Пойдем, не стоит медлить!

***

Бьянка и Огюстен молча скакали по дороге, ведущей к Бетюну. Они решили отправиться верхом – таким образом их шансы догнать экипаж Робеспьера увеличивались. Судя по рассказу Бюиссара, он уехал около пяти часов вечера. Сейчас было девять. По разбитой дороге экипаж, запряженный всего двумя лошадьми, будет тащиться долго, и если гнать коней бешеным галопом… «Осторожнее, Огюстен!» - крикнула Бьянка и резко отскочила в сторону. Дорогу преграждало раскидистое дерево. Огюстен выругался и вовремя свернул с дороги. Лесная полянка, тихая и спокойная. Бьянка уже минуту пыталась привести в чувство своего коня, но тот лишь дрожал и хрипло дышал.

- Боже мой, ну что с ним? – она всплеснула руками. – Посмотри, он как будто перепуган до смерти!

- Черт! - Огюстен спешился и выхватил пистолет. Спокойно вокруг... Только Луна огромная, размером с тарелку. Что здесь может быть? Волки? Это первое, что пришло в голову. Сунув оружие за пояс, он пропробовал успокоить животное, хотя слова предназначались скорее им самим: - Ну, тихо, тихо, хороший... Успокойся...

Бьянка, не отпуская дрожащую лошадь, медленно подошла к Огюстену и вцепилась ему в рукав. Было что-то жуткое в этой спокойной полянке и мертвой тишине, нарушаемой лишь шелестом листьев. Вокруг никого не было. Ни одного обрывка мысли. Это не засада. Не группа вооруженных людей. И ощущение полной беспомощности. Как тогда, в кабинете Ришара. Только на этот раз было страшнее. Неожиданно рядом с ней вспыхнула трава. Конь в ужасе поднялся на дыбы и отчаянно заржал.

- Бежим! - Огюстен сам не помнил, как оказался в седле и как ему удалось забросить на спину коня смертельно испуганную Жюльетт, от ужаса потерявшую способность и мыслить и двигаться. Машинально сбил пламя с ее горящей юбки, но тут же пришлось приложить немало сил, чтобы удержать словно взбесившуюся лошадь. Теоретически, животные, даже объятые ужасом, чувствуют  опасность гораздо лучше и, возможно, сумеют спасти своих незадасливых всадников. На полянке, между тем, не осталось ни одного не горящего места. Хорошо, если бы теория сработала и на практике. - Ну, дружок, выноси-ка нас отсюда... - на этот раз слова предназначались именно лошади.

Лошадь дернулась вперед, но встала, как вкопанная и начала пятиться. Еще один огненный залп. Все перемешалось в огне, оставалась лишь тонкая тропинка. Высокая фигура и взгляд светло-голубых глаз. Секунда, и жуткое существо, не имеющее в данный момент ничего общего с человеком, приблизилось. Рука схватила Огюстена и швырнула на землю, под копыта взбесившегося коня. Налетевший ветер растормошил сонные деревья. Бьянка, сброшенная на землю той же рукой, не отрывала расшивившихся от ужаса глаз с фигуры в красном плаще. Красный плащ, под цвет огня. Ее создатель. Он не погиб. Он нашел ее.
- Мариус, не надо! - пискнула Бьянка и бросилась к нему, но была отброшена в сторону. Он смотрел злобно и безжалостно. Лишь раз она видела его в настоящем гневе, и этот момент старалась не вспоминать никогда.

- Игры закончились, мой ангел. Ты нарушила все мыслимые и немыслимые правила. Ты хотела вершить историю. Достаточно. Ты пойдешь со мной. - Он шагнул к Огюстену, который пытался справиться с горящей одеждой.

- Мариус, нет, не трогай его! - закричала Бьянка. Она захлебывалась от слез. - Не трогай Огюстена!! Оставь его! Я сделаю все, что ты скажешь!

Все происходящее напоминало кошмарный сон, в котором все либо замедленно, либо происходит слишком быстро. Так и сейчас Скорее инстинктивно, чем осознанно, Огюстен перекатился в сторону, стараясь не попасть под копыта. Как раз вовремя. Возможно, этот неосознанный рывок и помог сбить пламя с одежды, кто знает, так как в тот момент все звуки и запахи смешались самым немыслимым образом. Как только вернулась способность мыслить, он поднялся на ноги, пытаясь найти Жюльетт в этом кромешном аду.

Бьянка видела, как вновь потемнели от гнева глаза Мариуса. Он схватил Огюстена одной рукой и поднял вверх. Бьянка зажмурилась и закричала. - Если ты что-то с ним сделаешь, я прокляну тебя. Навсегда! Мариус, оставь его, оставь, оставь, оставь!!!!!

Мариус держал в руках смертного несколько секунд. Затем тихо произнес, глядя ему в глаза.
- Никакой Жюльетт Флери здесь не было. И не будет. Она отправилась в Париж. Возвращайся в свой мир, смертный. А мы вернемся в наш. Забудь о том, что тут произошло. Это был пожар. Твоя лошадь убежала, но ты спасся. Жюльетт Флери - твое прошлое. Интрижка, одна из многих. Вернувшись в Париж, ты узнаешь, что она уехала. И со временем забудешь. - Мариус вынес Огюстена из огня и отшвырнул, как куклу, в безопасное место. Затем, подхватив Бьянку, взмыл в воздух. Она нарушила все, что только можно было нарушить. Пора заняться ее воспитанием и объяснить, что им не место в мире живых.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Etelle
Coven Member


Зарегистрирован: 21.06.2009
Сообщения: 713
Откуда: Тарб (Гасконь)

СообщениеДобавлено: Пн Янв 25, 2010 12:31 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794
Париж, кафе "У Флориана", потом - дом вдовы Делакруа
Эжени, Мерлен и многие другие


- Эй, Мерлен, чего замечтался? Твой ход!

Кристоф Мерлен вздрогнул от неожиданности. Пепел от сигары упал на стол. Приятели дружно заржали.

- Что-то ты совсем сегодня расклеился. И не пьешь ничего. Не иначе, как влюбился? А, Кристоф? Признавайся!

Мерлен засмеялся и бросил карту на стол. – Есть немного. А пить столько вредно.

Они играли уже третий час подряд. Традиционный холостяцкий вечер – встреча старых приятелей.

- Ну имя-то ее хоть скажи? – донесся до него вопрос.

- Да что привязались-то? – Мерлен выругался. – Ни в кого я не влюбился. Так, просто заинтересовала меня одна гражданка. Вот, кстати, имя у нее должно быть известно некоторым из вас. Эжени Леме. Пьесы пишет. Слышали о такой?

Несколько человек покачали головой, один вытаращил глаза.

- Леме? Да ты что, Мерлен! Она же чокнутая!

Мерлен медленно поднял глаза на приятеля. В нем закипала ярость.

- Попридержи язык, Андрэ, - тихо и грозно произнес он. – Я же сказал, меня заинтересовала эта женщина. Свои комментарии засунь к себе в задницу.

- Да ладно тебе, Кристоф, ты чего, поскандалить захотел? – миролюбиво спросил Андрэ. – Я вообще ее не знаю, только пару пьес смотрел. Ну, и люди говорят про нее всякое. А пьесы у нее странные. Не всякий поймет. И выглядит она тоже странно – длинная, тощая, и глаза, как у безумной.

Мерлен стукнул по столу кулаком. – Заткнись.

Приятели зашумели. О вспыльчивости Мерлена ходили легенды. Пару лет назад его даже лишили слова в Якобинском клубе за несдержанность, и только отъезд в армию уберег его от звания одного из главных скандалистов Парижа. В конце концов, Андрэ взял свои слова обратно, и мир был восстановлен. Но играть расхотелось. Попрощавшись с приятелями, Мерлен отправился в сторону Сен-Флорентен. Эжени говорила, что бывает в своем кафе только по вечерам. Вот и прекрасно. Мерлен порылся в кармане. Хорошо, что сегодня он остался в выигрыше – есть несколько лишних монет….

***

Он увидел ее сразу. У окна. Она действительно производила необычное впечатление. Резкие, подростковые движения, и печальный взгляд женщины, прошедшей через все муки ада… Мерлен быстрым шагом подошел к ней и протянул цветы.

- На. Это тебе.

- Так, и где твои родители?, - Эжени с сожалением подумала об отсутствии Сен-Жюста. Не то, чтобы его методы допроса ей нравились, но своего он умел добиваться. В данном случае хотелось знать ответ. Но так как Сен-Жюстом Эжени не была, то и внятной информации она и не могла добиться, а в мыслях тощего подростка был настоящий сумбур, из которого даже тот же Сен-Жюст не смог бы извлечь ничего внятного.

- Н-не знаю, - мальчик в очередной раз разрыдался на вопрос Эжени.

- Послушай, ну пожалуйста, ну сейчас уже поздно… - пролепетала Эжени, - Я не могу тебя оставить ночевать здесь, и домой тем более взять не могу, меня твои родители убьют и решат, что это – похищение. А ты ведь не хочешь, чтобы меня из-за тебя посадили в тюрьму?

Мальчик в ответ разрыдался еще громче.
- Черт побери, чтоб тебя, - Эжени начала раздражаться, - Ну хорошо, давай попробуем угадать как тебя зовут. Можешь не отвечать, просто кивай. Итак… Жан, Пьер, Луи, Антуан, Никола, Франсуа, Арман…ой, конечно, не Арман, Шарль, Жак… - Безнадежно перечисляла она.
Мальчик, продолжая рыдать и утирая слезы грязным рукавом, отрицательно качал головой.

- Черт бы тебя побрал, - радостно завопил попугай.

- Нет, не так, Флориан, - поправила Эжени, - но черт побери, я уже не помню больше имен.

Появление Мерлена вывело ее из задумчивости.

В ответ на протянутый букет, Эжени почти отпрыгнула на шаг. Ну они же договорились!
- Здравствуйте, извините, но как говорят у вас, военных, цветы – отставить, - заметила Эжени, - Они красивые, я поставлю их в центре. Но друзьям цветы не дарят, поэтому это будет вроде как Вы просто принесли их для кафе, в котором не хватало зелени. Хорошо?

- Мы договорились на "ты", - укоризненно заметил Мерлен. - Отставить, так отставить. Мое дело - подарить, а ты их приспособь, куда хочешь. Хоть выброси. Кстати, друзьям дарят все, что угодно. Ты что ревешь? - нарочито грозно обратился он к стоявшему рядом ребенку.

- Я боюсь, - ответил ребенок и зарыдал еще громче.

- Он все время плачет, я не поняла, когда он здесь появился, - Эжени попросила служанку принести вазу и установила цветы на окно. – У меня будет красивая витрина, спасибо. Представляешь, доход уже пятнадцать ливров каждый день. Наверное, это из-за скрипки. А ты своему другу, который у тебя ужинает, что даришь?
Мерлен задумался. - Наверное, ничего. Зачем мужику дарить подарки? А с женщинами я никогда не дружил. Он сел на корточки перед мальчиком и протянул ему платок. - А ну-ка высморкайся, дружок. Чего ревешь, как девчонка? Мужчины не плачут. Это ты запомни, пригодится со временем. Сейчас я тебя накормлю и пойдем твоих родителей искать. У меня у самого трое детей. Помладше тебя, правда. И живут далеко. Твои родители, наверное, с ума сходят. Или стой... - он поднес к глазам руку ребенка, украшенную многочисленными ссадинами. - Все ясно. Ты сбежал и не хочешь возвращаться, верно? Отец бьет? Отведи меня к нему - разберемся с ним, он тебя больше пальцем не тронет.

Мальчик замотал головой и заплакал, уткнувшись носом в скатерть на столе, на котором стояла ваза с цветами. От неосторожного движения скатерть поехала. Через секунду цветы лежали на полу в обломках керамического горшка.

От ужаса ребенок перестал плакать.
- Так, - мрачно скомандовала Эжени, - Будешь собирать осколки со мной вместе. Труд успокаивает, а общее дело сближает…

- За общее дело их казнили, - проговорил ребенок, - Они когда-то брали Бастилию, а потом их всех казнили.
Эжени бросила собирать осколки и уставилась на ребенка.

- А которого числа их казнили?

- Не помню, - мальчик снова заплакал.

- И все-таки, - Эжени посмотрела на мальчика, вынуждая сказать правду, - Как тебя зовут? Фамилия у тебя есть?

- Эжен Делакруа, - выдавил подросток, вытирая слезы уже промокшей скатертью, - Мы с мамой теперь живем у дяди. И он злой.

- Так, Кристоф, - Эжени встала, - Я сама отведу его домой. Прости, но это мое дело. Извини, что испортила вечер, но тут я правда должна сама. Никто его нигде не тронет, а депутатам Конвента в такой истории делать нечего.

- Ну уж нет, моя дорогая. Это такое же мое дело, как и твое, - мрачно сказал Мерлен. - И я не депутат Конвента, а честный человек, прежде всего. Меня не было в Париже в тот день. День, когда казнили Дантона и Демулена... Что смотришь? Пойдем. С удовольствием начищу рыло человеку, который смеет трогать сына одного из лучших патриотов Франции.

- Делакруа… Филиппо… ИХ там много было в тот день, - прошептала Эжени, - Может быть, когда много – это не так страшно умирать? Меня тоже тогда не было в Париже, но не будет об этом. Извини, пожалуйста, но ты - депутат, у тебя, думаю, много и других друзей и проблем. А тут для меня очень важное дело, потому что Делакруа, насколько я знаю, был очень хорошим человеком, у нас были с ним общие друзья... Но некоторые друзья потом стали врагами, хотя это тоже не имеет отношения к данной истории. И я хочу не чистить рыло, а поговорить и объяснить… ну что-нибудь.

- Да ты смеешься что ли? - рявкнул Мерлен. - Поговорить? С человеком, который избивает ребенка? О чем, красавица, ты собираешься с ним говорить? О душе? Да он тебя по стенке размажет. К черту. Одну не отпущу. Точка.

- Не размажет, - повысила голос Эжени, - Меня даже Дантон в свое время по стенке не размазал, а он точно был гораздо больше, но он был на самом деле добрый, просто не хотел, чтобы это видели окружающие… Ой, я много говорю. В общем, им надо просто найти где жить еще. И денег. Ясно? Хочешь, пошли… охранник.

***

Дом был расположен на самой окраине Парижа. Небольшое двухэтажное здание, с облупившейся штукатуркой. Дверь была когда-то украшена доской с нарисованными цветами, но теперь в нескольких местах рисунок был грубо срезан вместе с верхним слоем дерева.

Дверь была обычная, грязно-коричневая, колокольчика не наблюдалось.

Эжени постучала, внутренне заранее пугаясь, как всегда, высоких и громогласных людей.

Им открыли. На пороге стояла женщина лет сорока с простым прямодушным лицом, некогда явно бывшая довольно миловидной. Теперь черты лица заострились, что ей абсолютно не шло. В руках она держала незаконченное вязание.
Ребенок бросился к ней и вцепился в юбку.
- Извините, - примирительно сказала Эжени, - Мы его сильно напугали, и он долго не называл нам свой адрес.

- Да-да, - кивнула быстро женщина, - Благодарю Вас. И доброго вечера, граждане, всего хорошего, - она заторопилась вглубь дома, уводя ребенка за собой.

- Стойте, - Эжени собрала всю выдержку, - Так нельзя. Его ведь здесь бьют? И Вы… Вы же красивая были, и у Вас есть ребенок. Он сказал, что у Вас плохой брат.

- Жак не плохой, - ответила женщина тихо, - Только сила может сейчас спасти моего сына от гильотины. Ведь казнят теперь даже одиннадцатилетних мальчишек. После смерти отца, Эжен полюбил рассказывать всем окрестным мальчикам о том, каким тот был патриотом, и как его убили за правое дело. И каждый день клянется отомстить и убить Робеспьера. Взрослые слышат. На него донесут. Лучше пусть научится уму через боль, ем будет мертвым.

- Нет, вот уму так не учат, - возмутилась Эжени, - Слушайте… может Вам стоит уехать? У меня етсь немного денег, но есть.

- Где бы мы ни были, мы сразу станем подозрительными, - ответила вдова Делакруа, - А Эжен с его характером не позволит сохранить нашу тайну. И потом, все что я умею – это стирать белье. На этом не заработать достаточно, чтобы вырастить его. А наше имущество забрали.

- Черти... мрази... сволочи... - Мерлен разразился ругательной тирадой. - Знал бы Камиль, что, призывая к оружию, роет могилу себе и другим настоящим патриотам... Послушайте, женщина. Вы должны поговорить с вашим братом и попробовать достучаться до парня. Объяснить. Настанет новое время. Нормальное. Когда во главе правительства не будут стоять тираны вроде Робеспьера. Что ты уставилась на меня, Эжени? Да, я считаю так, как говорю. Не виноват, что ты оказалась свидетельницей этих речей. Но мне кажется, ты не из тех, кто доносит. Напротив. Ты ведь разделяешь мою точку зрения?

- Я думаю немного по-другому, - ответила Эжени Мерлену, одновременно поглядывая на юношу Делакруа и его мать, - Мальчик обязательно застанет другое время хотя бы потому что он значительно моложе всех нас. Пока мы оплакиваем мертвых и боремся с живыми, они вырастут. И вступят в совершенно новый век. С началом века всегда воскресают надежды. И с одной стороны одной надежды мало, чтобы сделать мир лучше, с другой – с нее все и начинается. Бастилию получилось взять не потому что так ненавидели тиранов, а потому что надеялись на лучшее. И мальчику стоит учиться на примере своего отца и его товарищей тому, за что они пострадали, и взять на вооружение их призыв к милосердию, а не призыв их врагов к смерти тех, кто стоит у них на пути. Если он даже уничтожит убийц отца. То сам им уподобится. Пусть учится быть другим. Я правда готова помочь деньгами… Другим, не знаю чем.

- Не хотите пройти? Что же вы на пороге стоите? Это так опасно... - пролепетала вдова.

- Даже не знаю. Эжени, ты как? - Мерлен машинально взял ее по руку.

Эжени резко высвободила руку, зло посмотрев на Мерлена.
- Хорошо, но ненадолго. А Ваш сын пусть уснет. Кстати, его зовут как меня, это хорошее совпадение. Вот что, Эжен, хочешь увидеть во сне отца? – поинтересовалась Эжени, разглядывая мальчика.

- Робеспьер убил моего отца! Я вырасту и убью его! И тогда папа придет и поблагодарит меня, - упрямо сказал мальчик.

- Твой папа никогда так не думал, - отрезала Эжени, - Я его видела только один раз, но они вместе с остальными просили остановить насилие. А продолжать его хотят как раз те, кто их убили. Но я думаю, что твой отец скоро придет к тебе во сне и все лучше объяснит.

- Тогда я иду спать, - объявил подросток.

- Ну тогда мы зайдем, - согласилась Эжени.

Вдова показала путь в дом.
- И все-таки я недоумеваю, кто Вы такие. Но спасибо и на том, что не отволокли моего сына к Фукье-Тенвиллю, - заметила она, - Я знаю, мой брат немного жестко обращается с Эженом, но после смерти отца он правда как с ума сошел.

- Лежандр сказал, что вы покинули Париж, - тихо произнес Мерлен, когда дверь захлопнулась. Только сейчас он подумал, что вести подобны еразговоры в присутствии мало знакомой, пусть и приятной девушки - по меньшей мере, глупо. Но почему то хотелось ей верить.

- Собиралась покинуть, - хотел сказать он, - горько заметила вдова, - Лежандр, на которого мы так рассчитывали после их ареста, сдал их по первому слову Робеспьера. Он ни разу не заходил к нам после событий в Конвенте и не хотел знать, что имущество казненных заговорщиков конфисковывается во благо нищих патриотов.

- Лежандра я не знаю, - тихо заметила Эжени, размышляя о своем. Когда она дала деньги, чтобы издать газету, ее мысли сводились к Камилю и тому, будет ему хорошо или плохо. Кроме того, она всерьез рассчитывала успеть прийти на помощь, если дело станет совсем кошмарным. Она тогда совершенно забыла о том, что у Дантона и Демулена были соратники, которых она в любом случае спасти бы не могла и не собиралась. И получается, то она отчасти виновата и тут… Ой, нет. Об этом надо подумать позже, - Слушайте, я хочу что-то для Вас сделать. Мне кажется, слова про деньги Вас обидели. Я могла бы дать Вам работу в моем кафе, но мне кажется, это Вас обидит только больше. Поймите, я не совсем чужая этой истории… Сколько Вашему сыну лет?

- Десять, - ответила вдова.

Эжени отошла к окну, высчитывая что-то и предоставив продолжить дискуссию Мерлену.

- Без толку. Мы только сотрясаем воздух, - Мерлен стукнул по столу кулаком. - Нет смысла говорить об этом сейчас, когда все, кто поддерживал Дантона и его соратников, по уши в дерьме. Гражданка Делакруа, держите лучше вашего парня при себе, чтоб не болтал. Мы постараемся вам помочь. Вы не одна. Поверьте.

- Вот именно, - ехидно сказала Эжени, - Мы сотрясаем воздух и рвемся начистить кому-нибудь морду, правильно? Значит так, гражданка, я посчитала. Вашему сыну стоит получить образование, а атмосфера этого дома вредна для него. Я беру на себя расходы, если кафе будет приносить не меньше чем пятнадцать ливров каждый день, я даже смогу откладывать. Его надо отослать из этого города и этого дома. А вам – ждать. Я знаю, как это тяжело, поверьте.
Вдова недоверчиво смотрела на Эжени, и более доверительно - на Мерлена.

- Ох, да какая Вы непонятливая Ну как мне еще объяснить Вам что я не агент властей, - Эжени отвела ее в сторону и прошептала несколько слов на ухо. Женщина потрясенно отшатнулась.

- Подумайте и дайте мне знать на Сен-Флорантен, - заметила Эжени, - Прощайте, и нам пора. Она кивнула женщине и вышла из дома, косясь на Мерлена.

Мерлен догнал ее в конце улицы. - Слушай, не знаю кто ты. но деньгами ты мастерица швыряться. Помню, и в меня бросалась своим кошельком. Правда, с другими мыслями. Тут ты явно хочешь помочь. Но не все решается деньгами, вот в чем проблема, моя дорогая, ты просто перепугала ее, но не решила проблемы. Странная ты, вот что. И удивительная. Не поверишь, но я только о тебе и думаю. Всякую осторожность потерял. Обычно я при всех о Дантоне не болтаю...

- Я ее не перепугала. Она прекрасно поняла, почему я это делаю и зачем, - зло заметила Эжени, - И если я знаю людей, через три дня она пришлет мне записку. И про Дантона мы говорить не будем! Ты… Ты понимаешь что вообще наговорил? Ты сказал, что Камиль Демулен выкопал могилу патриотам, когда призвал брать Бастилию. Это было надо для свободы Франции. Ясно?

- Я этого не говорил! - взвился Мерлен. - Демулен был одним из лучших! Он был смелым и решительным, и он плевал в морду тем, кто смеет называть себя патриотами - продажным тварям вроде комитетчиков, которые сидят и протирают себе задницы, перекладывая бумажки, и ничего не делая на пользу страны. Могилу выкопал не Демулен. И не Дантон. И не Делакруа. Мы сами себе ее выкопали, не разглядев тирана под маской патриота. Черт, Эжени, все, еще немного, и я тебе выложу все, что думаю, к черту все это, я в конце концов не политику пришел к тебе обсуждать, а это... дружить, или что-то такое в этом роде.

- Хорошо, извини, если я тебя не так поняла, - примирительно заметила Эжени, - Я тоже не буду обсуждать с тобой политику, меня это еще ни разу до добра не доводило. И тем более не буду обсуждать с тобой ни общих друзей, ни общих врагов. Кстати, смотри, - она указала рукой на торговку у площади Манеж, - Даже сейчас цветы продают. Подожди, я быстро. – Вернувшись, она протянула Мерлену букет цветов, - Вот. Друзьям можно дарить все, что угодно.

Мерлен оторопел. Правду говорят - необычная она, эта Эжени. Вот только необычная в лучшем смысле этого слова. - Спасибо. Я... Поставлю их в воду. Так ведь с ними поступают? Тебе говорили, что ты - самая удивительная женщина в этом городе?

- Мне говорили по-разному, - ответила Эжени, - Ты тоже вполне необычный. Мне кажется, что в этом городе обычные люди не приживаются. Жалко, ты не застал время, когда у меня было много друзей. Но мне пора, правда. Луна ушла на другой берег Сены, и я хочу последовать за ней. Есть такое время ночи… Так что ты можешь проводить меня до Нового моста, а потом я перейду его и исчезну для всех до самого следующего дня. Если попробуешь узнать, где я живу или зайти ко мне домой, мы больше никогда не увидимся. Можешь считать это признаком безумия или просто женским капризом, в конце концов, все женщины в этом городе этой весной или капризные, или безумные. Но мне кажется, что мы станем хорошими друзьями, и я точно знаю, что не делаю ничего плохого. А обо мне плохо говорят, да? Я вижу, как ты сравниваешь то, что видишь и то, что слышал. Для этого мысли читать не надо.

- А ты умеешь читать мысли? Не удивлюсь, - усмехнулся Мерлен. - Я не буду пытаться что-то о тебе узнать. Просто приду в твое кафе. Один из моих знакомых сказал, что ты странная. А я чуть не набил ему морду. Спасибо за цветы... Подруга... - Мерлен помахал ей букетом и пошел прочь. Раз она не хочет, чтобы за ней следили - ее право. Ему не трудно уйти первым.

_________________
Только мертвые не возвращаются (с) Bertrand Barere
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Янв 25, 2010 2:15 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

По дороге в Бетюн.

Робеспьер и другие.

Стемнело. В свете дорожного фонаря Робеспьер еще пытался читать бумаги, которые вручил ему Лебон. Все время казалось, что здесь какой-то подвох, нелепица… Что именно не так, понять было сложно, для этого нужно сосредоточиться и попытаться увидеть ситуацию в целом. Это не удавалось в полной мере, так как голова разламывалась от боли. Несмотря на это, ему удалось задремать, однако пробуждение не сулило ничего хорошего: карета остановилась, послышались голоса. Первая мысль была о мародерах и она подтвердилась, как только снаружи раздались крики и выстрелы.

- Стреляем, если будете оказывать сопротивление! – возвестил кто-то. – Лошадей!

Робеспьер криво усмехнулся. Стрелять в одного означает напрашиваться на пулю, в упор редко кто промахивается… Кто-то выругался, пытаясь открыть дверцу экипажа и от злости рванул ее с такой силой, что карета качнулась. Не дожидаясь, пока его вытащат, Робеспьер спрыгнул на землю. По самым скромным подсчетам их было человек семь, четверо держали факелы, еще кто-то возился около лошадей, пытаясь то ли распрячь их, то ли перерезать упряжь. Кучер был мертв, один из жандармов, судя по всему, тоже. Второй замер с поднятыми вверх руками. Оно и понятно, жизнь дороже.
Робеспьер замер, ожидая развязки, так как в данной ситуации сложно придумать вопрос глупее, чем «Что вам нужно?». И развязка наступила быстрее, чем он ожидал: резкий окрик, призывающий покончить с ними, удар рукоятью пистолета и темнота, которая хотя бы на время позволила забыть о головной боли. Последняя мысль, которая осталась более или менее осознанной, была о бумагах.

***
- Вы пришли в себя, гражданин? Вот и хорошо…

- Где я? – Робеспьер повернул голову, о чем сильно пожалел. Но уже то, что он жив и находится в каком-то доме было неплохой новостью. Мягкий, спокойный голос женщины он слышал и раньше, находясь в полубреду. Еще сохранилось ощущение необычайно тряской езды, должно быть, в повозке. И больше ничего. – Где я? – повторил он.

- Успокойтесь, успокойтесь… У вас сильный жар. Должно быть, вы долго пролежали на холодной земле. Мой муж нашел вас возле кареты, возвращаясь из Бюлли и привез сюда. Вы находитесь в деревне… Мы позвали врача… сделать…

Фразы женщины звучали обрывками, голос то отдалялся, то приближался. Очень плохо, вот она, краткая оценка всему. Он умудрился не доехать до Бетюна, потерять бумаги, лошадей и людей и слечь с лихорадкой. Будь у него больше сил, то не постеснялся бы позаимствовать несколько речевых оборотов и словарного запаса Огюстена…

Эта мысль также осталась не оформленной до конца, наступил очередной провал.

В полубреду был и визит доктора, так как сознание настойчиво пыталось зацепиться за что-то, что было неправильно. Дико, нелепо, называйте как угодно. Здравый смысл или то, что от енго осталось, пытался спорить, утверждая, что нельзя подозревать собственную тень в заговоре. Какая-то половина рассудка твердила о том, что несмотря на необходимость кровопускания, нельзя держать рану открытой так долго. Или показалось?

***
-… и в случае необходимости позовете меня, граждане, - врач с удовольствием отпил немного сладкой наливки, которой его угостили в благодарность за оказанную услугу. По правде говоря, он не нуждался в дополнительной плате, и этот визит и последующие были оплачены… но отказаться от радушно предложенногго угощения означало обидеть хозяев. – Потребуется недели две, и то если все будет в порядке и не последует осложнений. Наступит ухудшение, вы знаете, где меня найти.

-Хорошо, хорошо, доктор, - торопливо заверил его хозяин дома, проклиная себя за то, что ввязался в это не совсем честное дельце. Все эти тела, которые он увидел возле кареты, кровь… Они так не договаривались. Но, с другой стороны, что оставалось делать?

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Пн Янв 25, 2010 2:31 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Ванве

Сен-Жюст

- Пьер, ты самый лучший, самый-самый! – Глаза юной Жюли светились таким восторгом, что Сен-Жюсту на секунду стало стыдно. Еще одно разбитое сердце. Его осколки станут достойным украшением на дорожке, ведущей к барону де Бацу и его тайнам. Но, с другой стороны, что хорошего видела эта симпатичная дочка молочника, кроме потных ладоней местных пьяниц, так и норовивших ущипнуть за задницу молоденькую помощницу в таверне, и грязных тарелок по вечерам? За несколько часов, которые предшествовали победоносному отправлению в постель, Жюли умудрилась рассказать Сен-Жюсту всю свою жизнь, с самого начала и до этого момента. Он не думал, что все произойдет так быстро, но Жюли, кажется, сама этого хотела. Что ж, пусть и у нее будет свое воспоминание. Воспоминание про посыльного по имени Пьер, которого судьба однажды забросила в Ванве…

Решение приударить за хорошенькой соседкой маркизы, пришло к Сен-Жюсту спонтанно. Он анализировал полученную информацию, то и дело перечитывая строки из украденного порванного письма, адресованного барону. Наверное, Робеспьеру не понравилось бы, узнай он, что Сен-Жюст был так невнимателен на заседании и, вместо того, чтобы вставлять умные фразы, думал о бароне и маркизе. Но игра стоила свеч. Маркиза – ниточка, ведущая к барону. Ниточка, о которой сам барон не подозревает… Ведь она не стала бы писать таких писем, если бы их ничего не связывало… Картина выглядела примерно так. Вряд ли барон оставил маркизе свой домашний адрес. Скорее всего, назвал какое-то место, откуда его люди забирают почту. Конечно, Сен-Жюст мог вызвать ее на допрос и заставить ее назвать адрес. Но не факт, что она скажет, раз пишет ему такие задушевные послания. И тогда – все. Ниточка оборвется. Значит, нужно вынудить ее все-таки отправить письмо. И ждать реакции. Эх, подогреть бы как-нибудь эту парочку! Что может заставить маркизу написать ему? Сен-Жюст сломал голову, разыгрывая разные варианты развития событий, пока не посмотрел в окно. Цветы. Ну конечно! Барон наверняка знает, где она живет. Почему бы не сделать ход от его лица? Эта маркиза совершенно неподозрительна, она, кажется, вообще не совсем понимает, во что ввязалсь. Она поверит. И растрогается. И напишет. Вот только какие цветы мог бы подарить барон?

Днем Сен-Жюст пробежался по цветочным лавкам и остановил свой выбор на лилиях. Дорого, и женщинам нравится. Прекрасный цветок, достойный истинного аристократа. Значит, лилии. И много. Целая корзина лилий с карточкой, на которой будет изображена его характерная подпись. Письмо барона Сен-Жюст хранил в потайном ящике, и сейчас оно могло пригодиться. Тем более, что маркиза плохо видит и не пользуется очками. Корзина лилий и неразборчивая подпись. Вот тебе и знак внимания, дорогая. Остальное дорисует твое воображение.

О том, чтобы регулярно наведываться в Ванве, чтобы подглядывать за домом маркизы и совать нос в ящик, приготовленный для передачи почтальону, не могло быть и речи. Рано или поздно его заметят, поползут слухи… Он должен получить официальную возможность ездить в Ванве… Например, завести там роман. Тогда-то СенЖюст и вспомнил о Жюли, которую так кстати встретил в день своего первого приезда. Сейчас ее голова покоилась на застиранной подушке, и она, набросив на себя одеяло, жмурилась от удовольствия. Сен-Жюст чмокнул ее в лоб.

- Мне надо бежать, Жюли. Мой хозяин взбесится, если я не явлюсь вовремя.

- Ах, Пьер, уже? – Жюли не скрывала сожаления. – Но я думала…

Сен-Жюст с нежностью провел рукой по ее расстроенной мордашке.

- Но я же вернусь! Я обещал, что помогу твоему отцу с садом ваше соседки, помнишь? И помогу. Завтра – выходной, хозяин не станет заставлять меня работать! («А гражданин Барер, надеюсь, не будет торчать в Комитете все субботнее утро, разбирая бумаги, - подумал Сен-Жюст. – Именно Барер больше всех любил просиживать в кабинете Комитета все свободное время, остальные предпочитали разбегаться по своим делам. А Сен-Жюст обызан был держать все под контролем. В конце концов, никто не знает, кто именно помогает гражданину де Бацу…)

- О да, мой папа был бы тебе так благодарен! – воскликнула Жюли. – Он в последнее время плохо себя чувствует. Но все равно не отазывается ни от какой работы. А у гражданки Шалабр работы в саду невпроворот. И платит она хорошо.

- Поверь мне, дорогая Жюли, гражданка Шалабр не узнает свой сад после того, как я там поработаю. Я всю жизнь интересовался садами и растениями, и все такое, - самозабвенно врал Сен-Жюст, прикидывая, какое орудие труда завтра выбрать, когда он отправится помогать садовнику.

- Ты самый лучший, Пьер, самый-самый! – вновь заключила Жюли, - останься еще хотя бы ненадолго?

«Ничего страшного, если я приеду на полчаса позже», - подумал Сен-Жюст и принял приглашение.

… Выходя из дома своей новой любовницы, Сен-Жюст бросил взгляд на дверь особняка маркизы де Шалабр. Корзина лилий, которую он лично установил на самом видном месте, пропала. Она съела наживку! Что ж, завтра он сможет лично удостовериться, кому достопочтенная маркиза пишет письма. Вдруг повезет?

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Пн Янв 25, 2010 3:42 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794

Аррас.

Ришар, Рикор, Лебон и другие.

Жозеф Лебон кивал, как заведенный, слушая доклад одного из своих агентов. Все выглядело вполне естественно. Нападение грабителей. Недомогание, не позволяющее подняться с постели. Полежи и отдохни от трудов праведных, гражданин Неподкупный. И дай людям работать. По расчетам Лебона, болезнь заставит Робеспьера задержаться в деревне Барлен еще как минимум на пару дней. Потом он направится в Бетюн. Не сможет не отправиться – понимает же, надменный бог санкюлотов, что как член Комитета Общественного спасения, обязан разобраться лично со списками роялистов незамедлительно, иначе – прощай, общественное мнение. Скажут, что комитет зарвался, и все такое. Итого, есть как минимум пять дней, чтобы разобраться с Рикором и договориться с его коллегой составить нужный акт о проведенной проверке. А дальше – пусть Робеспьер выкручивается, как хочет. Не заявит же, что посланные Комитетом комиссары – невежды?

Огюстен Робеспьер, как сообщили агенты, появился в Аррасе вместе со своей любовницей, и также быстро уехал. Скорее всего, отправился догонять брата. Пусть догоняют. В Бетюне им понадобится время, чтобы поискать Неподкупного и убедиться, что до города он не доехал. Лебон потер руки. Он был весьма доволен собой. На повестке дня – гражданин Рикор. Лебон позвонил в колокольчик и попросил вызвать парочку своих доверенных лиц.


***

Франсуа Рикор просматривал отчеты двухмесячной давности, пытаясь выяснить, куда ушло продовольствие. Здесь была даже не недоимка - пятьдесят мешков с зерном просто испарились. Весь фокус заключался в том, что их перевозили с места на место несколько раз, под видом той же "помощи неимущим". Неизвестно, какую часть получали неимущие, но зерно просто испарилось со временем. И никаких отчетов, кроме тех, что были о хранении и перевозке товара первой необходимости. Все верно, при длительных перевозках цена возрастала соответственно, следовательно излишек... Это подтверждало, что спекуляции здесь просто роскошные, парижанам еще учиться и учиться. Второй вопрос: куда делись вырученные деньги? При том, что ассигнаты обесцениваются, не имело смысла возить зерно долгое время, это не покроет издержки. Не обесценивалось только старое-доброе золото и серебро, вот что. И пахнет, граждане, здесь уже не только спекуляциями. Свои соображения он держал при себе, не высказывая Ришару, так как не доверял этому типчику, хотя и старался быть относительно любезным и не задевать излишне обидчивого сыщика. Время покажет, что он за птица.

- Вы не могли бы не курить, гражданин Рикор, - поднял голову Ришар. Этот едкий дым от дешевых сигар просто сводил с ума. Сегодня он даже пришел пораньше, чтобы поработать над бумагами при неиспорченном воздухе. - Если вам так надо курить, выходите на улицу, будьте так любезны. Вы тут не один сидите.

- Простите, но я не могу выходить на улицу каждые четверть часа, - ответил Рикор, не отрываясь от бумаг. Закуривал он, сам того не замечая, когда напряженно работал и подобная просьба казалась ему... нет, не странной. Неожиданной.

- И что же мне делать, гражданин? - нахмурился Ришар. - Я не могу работать в таких условиях. У меня уже буквы перед глазами расплываются от вашего дыма. Вчера я терпел. Сегодня - увольте.

Рикор раздраженно пожал плечами. В самом деле, в жандармерии курил всякий, у кого были деньги на табак и Ришар по этому поводу, надо полагать, не слишком беспокоился. Он уже собирался ответить, но сдержался. Незачем затевать свару на пустом месте. Пойдойдя к окну, Рикор распахнул створки, чтобы проветрить помещение.

- После обеда я попрошу другой кабинет, а до тех пор постараюсь воздержаться от курения, - сказал он, закрыв дискуссию.

Ришар с удивлением вскинул глаза. Не ожидал он, что все закончится так легко. - Спасибо за понимание, - кивнул он и углубился в бумаги. Через час папка с документами закончилась и Ришар поднялся. - Пойду в архив. Можете курить сколько вам хочется.

Рикор кивнул, не отрываясь от бумаг. Было досадно от того, что пришлось пойти на компромисс, чего он практически никогда не делал. А если и делал, то в исключительных случаях. Был ли исключительным этот? Сложно сказать. Пусть катится к чертям.

В дверь постучали.

- Да, - Рикор быстро перевернул бумаги на столе. Не нужно нам любопытных, по крайней мере сейчас. Но посетителем оказался вовсе не чиновник, как он ожидал, а обыкновенный гражданин, по виду ремесленник. - Что у вас? - сухо спросил он.

- Гражданин комиссар? Можно? - в комнату просунулась растрепанная голова мужчины лет сорока. - Вы один? У меня разговор на одну минуту ровно. Прошу вас.

- Говорите, - Рикор откинулся на спинку стула и закурил. Только просителей недоставало. Не то, чтобы он имел что-то против, но не тогда, когда предстоялаа масса других дел, грозящих задавить его тоннами бумаг.

- Я насчет нашего мэра. Он просто ужасен. Мне кажется, что он, - проситель перешел на шепот, - Берет взятки! Это я к чему говорю? Вот к чему! У моих соседей доход - такой же как у меня! Но им привозят продукты, как малоимущим, а мне - нет!

- Жалуетесь на мэра? - насмешливо спросил Рикор. Странно. Человек пришел жаловаться на мэра и его сюда впустили несмотря на неблагонадежность? Или наоборот, он был как раз благонадежен? Это предстояло выяснить. - Или на соседей, которые считаются малоимущими в отличие от вас? Назовите имена ваших соседей, их проверят. И свое тоже назовите.

- Бертран Флобер, - с готовностью произнес мужчина. - А соседи мои - Лежены. Семья. У них - трое детей, и у меня. Только им, мне кажется, возят больше продуктов!

Тем временем в дверь постучали и на пороге возник пожилой человек в потертом сюртуке.

- Гражданин комиссар, я принес вам кофе. Вот, как вы любите, вот даже сахар.. Позвольте, поставлю на стол... Ох, простите! - секретарь в ужасе смотрел, как коричневая жидкость растекатеся по столу.

- Сейчас я все уберу! - секретарь заметался по комнате, в конце концов,Ю скинув сюртук. принялся вытирать кофе рукавом. - Как некстати... Как обидно.. Я не специально... - Проситель тем временем подошел к столу и наблюдал за происходящим. В тот момент, когда комиссар отвлекся, собирая подпорченные документы в папку, он наклонился и сунул в его раскрытый саквояж конверт. Аминь. Господин барон будет доволен.

Рикор вернулся на свое место и снова занялся бумагами, лежавшими отдельной кипой. Происходящее ему не нравилось. Впрочем, просителя он запомнил хорошо, при случае можно будет разыскать его и расспросить. Так как с такими доносами в Коммуну не ходят, черт возьми. Поработать удалось ровно десять минут, снова отвлек стук в дверь.

- Входите! - рявкнул Рикор, теряя терпение. Нужно сказать секретарю, чтобы начал прием просителей сам, потом принесет все бумаги ему и дело с концом. Жизни не хватит, чтобы все просмотреть.

На этот раз на пороге стоял мужчина помоложе.

- Так это вы - комиссар? Надо поговорить. - Он заговорщицки улыбнулся.

- Говрите, - устало сказал Рикор.

- Вы же из Парижа? Знакомы с самим Робеспьером? - проситель снова улыбнулся. И положил на стол пакет. - Вот. Это все, что удалось собрать мне и моим соседям. Передайте Робеспьеру, пожалуйста. Это - пожертвование. На дело Революции.

- С ума сошли? - Рикор наконец-то позволил себе дать волю раздражению. - Уберите немедленно. И убирайтесь сами, пока целы, гражданин.

- Понимаете ли, гражданин Ришар, я готов вам объяснить суть этого процесса, - дверь распахнулась. На пороге стояли Лебон и Ришар. - Так вот, гражданин Ришар... - на этом моменте Лебон прервался и строго взглянул на просителя. - А вы тут что делаете? Пытаетесь подкупить нашего комиссара? А ну прочь отсюда! И конверт свой забирайте! Что за безобразие! КОмиссары неподкупны! - разбушевался Лебон.

Рикор спокойно затушил сигару. Вот так. Хорошо разыгранный спектакль. И не докажешь свою невиновность... В том, что это спектакль, он не сомневался ни на секунду. Слишком странно вели себя просители и слишком много совпадений за последние полчаса. Не говоря ни слова, он собрал в стопку бумаги со стола и вытряхнул из саквояжа те, над которыми собирался поработать в архиве. На пол упал довольно пухлый конверт. Деньги рассыпались по полу. Вот оно что... Собственное с покойствие было настолько странным, что казалось нереальным, но он знал, что все делает правильно. Крики и слова сейчас не помогут, слишком удачное представление, не к чему придраться. Бросив обратно кисет и свою папку с отчетами, Рикор закрыл саквояж и направился к двери, не без удовольствия наступая на купюры.

- До скорой встречи, граждане, - сказал он, не оборачиваясь. Правда сейчас уже глубоко сомневался в том, что вернется. Трибунал не станет разбираться, виновен он или нет, важны факты. И факты эти будут против него, как и свидетельства очевидцев, если не найдет способ доказать свою невиновность.

- Стойте, Рикор! - крикнул Ришар. Он переводил взгляд с пухлого конверта на своего бывшего коллегу. Взяточника, как оказалось. Так вот, как это происходит... - Зачем? Зачем вы это сделали?

- Я этого не делал, - раздельно сказал Рикор. - Но теперь ничего не докажешь, верно? Если будете осторожны и не будете пытаться докопаться до истины, возможно, не станете участником подобного представления.

- Да какое уж тут представление, - хмыкнул Лебон, делая знак жандармам. Итак, карьера Рикора закончена. Оба Робеспьера устранены. Остается побеседовать с Ришарам и закрыть эту идиоткую историю с проверками. Тогда останется ждать известий от господина барона. Вторая Вандея. Через две недели город должен подняться. А если поднимется родной город самого Неподкупного, весь департамент их поддержит.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Вт Янв 26, 2010 4:27 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Деревня Барлен (между Аррасом и Бетюном)

Робеспьер, Лебон, врач Анри Гальен

Жозеф Лебон мчался в деревню Барлен с тяжелым сердцем. Утром он получил срочную депешу от господина барона. Барон выражал негодование по поводу того, что Робеспьер был оставлен в Барлене без присмотра. Принимая во внимание крайнюю подозрительность Неподкупного, от него можно было ожидать действий, которые могли бы помешать началу восстания. Также господин барон называл точную дату — 26 апреля. В этот день Лебон и его соратники должны собраться в заброшенном особняке у границ Арраса. В этот день раздастся пушечный залп, возвещающий о начале восстания против существующего режима. Аррас практически готов — за последние месяцы казнили большую часть приверженцев Робеспьера. С остальными разобраться будет делом получаса. Затем разослать гонцов в близлежащие города, где уже вовсю идет такая же подготовка. Простой и ясный план. Но, как известно, помешать может любая мелочь. Поэтому стоит подстраховаться.

Изначально идея Лебона заключалась в том, чтобы продержать Неподкупного в деревеньке Барлен вплоть до начала восстания. Врач, приставленный к нему, поклялся сделать все, чтобы тот не мог встать с постели. К нужному сроку он обещал поставить Неподкупного на ноги и доставить в Аррас, перешедший на сторону барона де Баца. Дальше — трибунал и показательная казнь. Однако, раз барон считает необходимым подстраховаться... На данном этапе за ним - вся сила и деньги, и его копанды следует выполнять. Дальше видно будет.

Лебон постучался в дом крестьянина Пельяна. Этот человек уже неоднократно тайно оказывал ему некоторые услуги, за что получал дополнительные продукты и иногда - небольшое денежное вознаграждение в виде субсидий. Через минуту Лебон входил в комнату, где лежал Робеспьер. При первом взгляде не Неподкупного стало ясно врач делает свое дело и держит его в нужном состоянии.

- Слава богу, я нашел вас, гражданин Робеспьер! - с чувством произнес Лебон. - Мы с ума сходили, узнав о нападении на лесной дороге! Господи, если бы с вами что-то случилось...

Лебон... Робеспьер подумал, что его голос было сложно не узнать. Откуда он знает, где произошло нападение и что это было нападение? В отчетах ему не раз приходилось сталкиваться с явлением, когда путешественники резали упряжь и сбегали при любом намеке на возможную опасность. В этом честно признавались, так как от настоящего нападения можно было не уйти живым. Кажется, Фрерон поступил именно так, даже не позаботившись о двух молодых женщинах, который вез с собой, находясь в миссии в Тулоне. Подозрительность, в данном случае чрезмерная, до добра не доводит, но все же... Лишней она не будет, если иметь дело с таким мерзавцем, как гражданин Лебон. И начать нужно с того, что даже в этом доме все подозрительно. Откуда, к примеру, у крестьян льняное белье и хорошие продукты? А деньги на визит врача, который вынужден приезжать дважды в день? На все это предстоит ответить... Говорить не хотелось, но ведь Лебон так просто не уйдет. - Вы правы, Лебон, что-то со мной все же случилось, - резко сказал Робеспьер. - Вас, наверное, следует поблагодарить за беспокойство?

- Ну что вы, не стоит благодарности! - воскликнул Лебон. - Мы чуть с ума не сошли об беспокойства! Нападение на ведущего политика страны! Да еще и на границе с его родным городом! Нужно было ехать мне... Ну зачем вы поехали?

- Вы прекрасно знаете зачем, - ответил Робеспьер. Не нравился ему этот приторный тон собеседника. - Что же, можете считать, что вы меня нашли и беспокоиться больше не о чем.

- Ну что вы, я не могу вас тут оставить вот так, - засуетился Лебон. - Это же простой крестьянский дом... Знаете, гражданин Робеспьер, после всего произошедшего я немедленно, вернувшись в Аррас, пришлю для вас охрану и всех лучших врачей города!

- Нет необходимости, - сказал Робеспьер. Несмотря на то, что он еще не пришел к четкому определению, эта затея имела отвратительный вид. Зачем присылать охрану, когда возможные воры пойдут грабить более богатый дом? Недоставало пребывать здесь в качестве узника... - Вашим людям будет чем заняться и без меня, я полагаю.

Лебон уловил металлические нотки в голосе собеседника. Он не только подозрителен, но и упрям. Черт бы его побрал - какая нечистая сила вообще принесла его в Аррас? - Нет, что вы, ваша безопасность - превыше всего, - улыбнулся Лебон. - Я рад, что с вами все в порядке. Поправляйтесь. А я поеду.

- Вы слышали меня, Лебон? - немного повысил голос Робеспьер. - Я не хочу видеть здесь ваших людей. Не пытайтесь навязать мне сторожей, я в них не нуждаюсь.

- Слышал, - кивнул Лебон и поклонился. - Выздоравливайте, гражданин Робеспьер. - С этими словами он вышел. В этот момент он принял твердое решение о том, что направит сюда свои людей. Лучше перестраховаться. Слишком многое поставлено на карту. Перед тем, как сесть в экипаж, он подошел к хозяину дома и прошипел: - С Неподкупного глаз не спускать. Вечером тут будут мои люди.

***

Разговор с Лебоном отнял слишком много сил, но сон не принес облегчения: только вернулся старый кошмар. Если верно то, что сны предупреждают... Нужно отсюда уходить, вот что. Но как? Вопрос сложный, так он сомневался в том, что сможет ходить по комнате дольше десяти минут. Даже десять будут достижением, по правде говоря. Скоро должен прийти врач, а он приезжает сюда в повозке... Возможно... Совершенно неожиданно пришло и другое открытие: после настоя, что давал ему доктор, всегда хотелось спать. Опий? Может быть. Робеспьер приподнялся на локте и дотянувшись до стакана с лекарством бросил его в противоположную стену, давая выход злости. Говорят, что человек способен на многое, если испытывает сильные эмоции. Утверждал это, правда, Месмер, но кажется пришло время проверить его теорию на практике.

Врач Анри Гальен нервничал, входя в комнату своего именитого пациента. По правде говоря, эта история ему не нравилась. Но Лебон был непреклонен. И шутить с ним не стоило. Робеспьер сегодня здесь, завтра - в Париже. А Лебон - в Аррасе, и никуда от него не деться. Единоличный правитель и тиран. Но все это - мысли, о которых никому знать не следовало. Если он не выполнит указаний, пострадает его семья. А значит, придется поить этого дьявола по фамилии Робеспьер сонными отварами и всякой дрянью. - Добрый день, гражданин. Как вы себя чувствуете? - от взгляда врача не укрылся тот факт, что стакан с лекарством валялся в углу. Разбитый. Что, интересно, это значило?

- Добрый день, гражданин, - отозвался Робеспьер. Интересно, сколько времени уйдет на то, чтобы проверить свои догадки, вывести этого человека на чистую воду и заставить несколько изменить первоначальный план? Если он, конечно, существует. - Мне уже лучше, благодарю. Не думаю, что в дальнейшем есть нужда в снотворном.

- В снотворном? Помилуйте, гражданин Робеспьер, - Гальен постарался сохранить достойный вид. - Я и не думал давать вам снотворное. Это болеутоляющее. У вас лихорадка, и я стараюсь сократить до минимума неприятные ощущения.

- Разумеется, я не врач и недостаточно разбираюсь в медицине... - медленно сказал Робеспьер, - но мне кажется, что болеутоляющее применяется в несколько иных случаях. Так, по крайней мере, считает мой врач, которому я не имею оснований не доверять. Он же утверждает, что хорошим лекарством от лихорадки является хина.

- Хина входит в лекарственный сбор, который я смешиваю специально для вас, гражданин Робеспьер, - с готовностью отозвался доктор.

- Странно, но это не чувствуется по вкусу, - задумчиво сказал Робеспьер. -  Впрочем, это сейчас не главное. Позже вы сдадите рецепт снадобья моему врачу. Если лекарство безвредно, я признаю, что ошибся, если же нет... вы продолжите обсуждение этого вопроса в трибунале, так как доктор Субербьель по совместительству является присяжным.

Гальен побледнел. - В трибунале? Помилуй господи, причем тут трибунал?

- Потому что мне кажется, что в состав лекарства входит изрядная доля опия, гражданин. Разумеется, он входит в состав многих лекарств, но даже моих скромных познаний достаточно, чтобы прийти к некоторым заключениям... Мне не хочется обсуждать их сейчас, но мы можем поговорить об этом позже. Вы намерены сейчас вернуться в Бетюн? Вы там практикуете?

- Да, - чуть слышно проговорил доктор.

- Вот и прекрасно, - кивнул Робеспьер. - Поэтому сейчас мы поедем туда. Надеюсь, вы не возражаете. 

- Ну что вы такое говорите? - голос доктора дрогнул. - Это невозможно! Вы больны! А я головой за вас отвечаю! Пожалуйста, выпейте лекарство, вам это просто необходимо! - он начал доставать из саквояжа завернутую в газету склянку.

- Я лучше знаю, что мне необходимо, гражданин. Вы - врач, и не позволите мне умереть за каких-то полтора часа пути. Если же вы попытаетесь пригнорировать эту просьбу или же заставить меня выпить лекарство, я все равно найду способ оказаться в Бетюне и тогда можете не беспокоиться о таких мелочах, как сохранность головы, - Робеспьер смерил собеседника довольно недобрым взглядом. Иначе, чем шантаж это сложно назвать, но как прикажете отсюда выбираться? - Во мне нет жалости к заговорщикам, гражданин.

- Я не заговорщик! - пискнул Гальен. Глаза собеседника превратились в две крошечные льдинки. В этот момент доктону вспомнились рассказы знакомых, по долгу службу оказывавшихся в Париже о том, что там творится. Человек, отправляющий на гильотину даже близких друзей и бывших любовниц. Человек, которому в Париже боялись слова поперек сказать. Человек, уничтожавший врагов целыми фракциями, причем, вместе с женами. Он не верил. А теперь поверил в одночасье. Перед глазами поплыло. Доктор Анри Гальен рухнул перед тираном на колени. - Я не заговорщик... Пощадите... У меня четверо детей... И мать старая... Не убивайте...

- Не унижайтесь, - холодно бросил Робеспьер, глядя в угол комнаты, где на табурете лежала его одежда, к счастью, вычищенная. - Думаю, что мне понадобится немногим больше четверти часа, чтобы привести себя в порядок. Но не вздумайте уходить, я не хочу, чтобы поддались трусости и сбежали.

Анри Гальен принял решение. Четверть часа он просидел на стуле, побоявшись выходить из комнаты. "Этот гражданин, хозяин дома - верный помощник гражданина Лебона", - пояснил он Робеспьеру, чтобы оправдать факт своего присутствия в комнате. Когда политик был готов, он взял его под руку и вывел на улицу, к своему экипажу. Глядя в глаза изумленному крестьянину, произнес: "Я везу его в Бетюн, ему требуется срочная медицинская помощь, которую здесь оказать я не смогу". Сейчас крестьянин бросится в Аррас, чтобы доложить обо всем Лебону. Теперь это неважно. Добраться до Бетюна, доставить Робеспьера туда, куда ему нужно, и - бегом к семье. У него будет как минимум час, чтобы собрать жену и детей, и упаковать все необходимое. Затем - прочь из города. К родственникам, в Мезон. Потом - еще дальше. Он хороший специалист, он сможет найти себе пациентов где угодно. Только бы остаться живым.

С этими мыслями Гальен распахнул дверцу экипажа, выпгырнув первым. - Я сделал все, как вы сказали. Это - здание Коммуны. Прощайте, гражданин Робеспьер.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Янв 27, 2010 1:55 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Бетюн.

Огюстен, Лино, Максимильян Робеспьер // Лино, Огюстен.

Огюстен налил себе немного вина, сильно разбавив его водой. На вино в чистом виде после вчерашнего смотреть не хотелось и сейчас оно было необходимо только потому, что он не был уверен в чистоте воды. Интересно, когда в последний раз все шло так же плохо, как и сейчас? В памяти всплыл день, когда они с Сен-Жюстом нашли горящий дом, в котором жил откупщик. Да, пожалуй, именно так. Тогда он думал, что потерял и брата и Жюльетт. Сейчас было похожее ощущение. Странно как-то все вышло с Флери. Он точно помнил, как они из Арраса направились в Бетюн, а потом... потом начинался провал в памяти. Он помнил пожар, хотя гореть в лесу было совершенно нечему - сейчас не лето. Когда он пришел в себя, она исчезла. А может быть, ее с ним вообще не было? Может быть, они с Жюльетт поссорились и она отправилась в Париж? Но поссорились из-за чего? Тайна, покрытая мраком... Скорее всего, виновато падение. Он помнил, что лошадь взбесилась и едва не размозжила ему голову копытом. Говорят, что от сильного удара можно получить провал в памяти. Но, признаться честно, даже никому из знакомых не приходилось встречаться с человеком, который пережил бы подобное. Поэтому остается лишь строить предположения.

Итак, будем считать, что Жюльетт вернулась в Париж. Максимильян, судя по всему, до Бетюна не доехал — расспросы в Коммуне ничего не дали. Этим расспросам Огюстен посвятил весь вчерашний день и, не добившись ничего, остановился в единственной в городе гостинице. Из-за кризиса более или менее процветало только это заведение, здесь была даже таверна, остальные заведения превратились в клоповники, чтобы не сказать хуже. Вчера, напившись до бесчувствия, Огюстен в результате заснул прямо на лавке. Сейчас, пытаясь собрать мысли воедино, он пытался вспомнить обрывки разговора, свидетелем которого стал. «... заброшенная усадьба графа де Мулена на западной окраине Арраса..» «...в городе остались только наши люди...» «... мы получим сигнал...» «... у Лебона все готово...». Огюстен залпом допил вино. Хорошо, однако, что вчера хозяин таверны, решив не тревожить неизвестного пьяницу, у которого водились деньги, не вышвырнул его вон, а в погоне за лишним ассигнатом решил позволить проспаться. В Аррасе, судя по всему, будут собираться заговорщики, они обсуждали время и место встречи. Рассказать кому - не поверят, отправят в Шарантон. Или хуже. А ведь рассказать надо...

Как будто в ответ на его мысли, звякнул дверной колокольчик. Механически Огюстен повернул голову, только для того, чтобы увидеть Максимильяна в компании национального агента Коммуны... Огюстен разломил кусок хлеба, предпочитая выждать, что стоило немалых усилий. Но поспешность может закончиться никому не нужным столпотворением и небольшим скандалом, если никому не известный пьяница, мирно закусывающий в углу, бросится на столь важных персон, пусть даже и с приветствиями.

Робеспьер рассеянно слушал хозяина гостиницы, который заливался соловьем, расхваливая свое заведение. Гражданин Лино, национальный агент, а по совместительству и председатель Коммуны, вежливо кивал в такт словам, словно желал подтвердить, что так оно и есть. Боится. Боится солгать. Боится за свою жизнь. И правильно боится, так как не сегодня-завтра его обвинят в сочувствии роялистам на том простом основании, что однажды, сам того не зная, Лино дал в своем доме приют неприсягнувшему священнику. Сейчас это каким-то чудом стало известно... Понятно почему, ведь в ходе разговора выяснилось, что председатель не отправлял никаких бумаг для Комитета общественного спасения. А досье на тех подозрительных граждан однажды просто исчезли из архива. "Да, да, - признавал Лино, - я виновен, что не доложил об этом сразу же, но поймите, так сложно одному со всем справляться, найти хороших помощников не так легко, самые талантливые и так разбросаны по префектурам и округам". Выяснять дальнейшее не имело смысла, и так слишком много сил ушло на то, чтобы окольными путями узнать эту истину.

На данном этапе было важнее гораздо другое: путем нехитрых рассуждений председателя удалось убедить в том, что он, должно быть, пал жертвой интриганов. И вполне возможно, что интриганом является кто-то из окружения гражданина Лебона... Насмерть перепуганный Лино проглотил все и теперь свято верил в то, что еще четверть часа назад думал точно так же. Теперь агент будет следить в оба за всеми возможными гостями, прибывающими в город, так как полагает, что они ищут способ расправиться именно с ним. Наконец, хозяин закончил свою речь и согласился показать комнату. Превосходно. Еще десять минут ушло на то, чтобы выяснить все насущные вопросы, связанные с проживанием и размещением. Робеспьер поймал себя на том, что от него начинает ускользать суть разговора: должно быть, снова начался жар. Когда же поток красноречия гражданина Летье, так звали хозяина, иссяк и он удалился, Робеспьер запер дверь на задвижку и не раздеваясь упал на кровать. Достаточно на сегодня.

Кажется, все успокоились. Огюстен купил немного табака и почти собрался подняться наверх, когда был остановлен хозяином. И вид у последнего был самый неприступный из всех, который только можно было изобразить на физиономии. - Гражданин, позвольте посмотреть ваше свидетельство о благонадежности? - излишне высоким голосом сказал он.

- Пожалуйста, - Огюстен протянул свидетельство, которое, к счастью, всегда носил с собой и которое умудрился не потерять во время ночных приключений.

Хозяин некоторое время рассматривал бумагу, хмуря брови и едва ли не пробуя документ на зуб, только несколько минут спустя, догадался прочесть его, чтобы сравнить паспортные данные. В дальнейшем он начал вдруг сильно походить на вытащенную их воды рыбу, события развивались вполне предсказуемо. Огюстен молча забрал у него свидетельство и направился наверх, теперь уже с совершенно спокойной совестью.

Стук в дверь, все более настойчивый, вывел его из сонно-бредового оцепенения. Робеспьер подошел к двери, сдвинул засов и распахнул ее. В довершение всех благ, которые можно было получить именно в этой гостинице, его бы вполне устроило и немного тишины! Должно быть, последнее здесь считалось предметом роскоши. Однако слова негодования пришлось сдержать, когда в ломившемся в дверь человеке он узнал Огюстена. Неожиданность была слишком сильной, чтобы сказать что-либо вообще, только по прошествии нескольких минут, когда событие было полностью осознано, он горячо обнял брата.

- Огюстен! Как ты здесь оказался?

- Долго рассказывать, - быстро сказал Огюстен, с тревогой вглядываясь в лицо старшего брата. Беглого взгляда хватило для того, чтобы понять, что Максимильян едва держится на ногах. - Ложись. И скажи, что тебе принести. Потом ты расскажешь мне, что привело тебя сюда, а я поделюсь некоторыми открытиями. - "По правде говоря, нельзя терять ни минуты", - подумал Огюстен. Но сдержался. Нужно понять, что с Максиильяном, и, возможно бежать за врачом.

- Не нужно врача, - ответил Робеспьер. - Просто принеси воды. Это обещал сделать хозяин, но очередного потока его красноречия я боюсь не выдержать. Потом расскажешь мне все, судя по твоему лицу, случилось нечто, из ряда вон выходящее. Моя история самая обычная.

Огюстен отправился за водой. Некоторое время потребовалось, чтобы отделаться от навязчивого хозяина таверны, который буквально подпрыгивал перед ним, пытаясь что-то объяснить и предлагая свои услуги. Пришлось рявкнуть, чтобы он отстал. По ходу дела он попытался вспомнить лица говоривших об Аррасе. Вот тут, к сожалению, был полный провал. Одно хорошо - теперь, когда он нашел Максимильяна, появилась хоть какая-то ясность.

- Вот вода и вино. Не уверен, что эта вода - лучший напиток при твоем самочувствии. - Огюстен поставил стул рядом с кроватью. - Тебе, наверное, интересно, как я здесь оказался? Постараюсь быть немногословным. - С этими словами Огюстен коротко рассказал всю историю. Начиная с момента получения анонимного письма, автор которого требовал, чтобы Огюстен не чинил препятствий Лебону и не лез в историю с Аррасом, заканчивая подслушанные обрывки разговора. Все, что касалось Жюльетт, он умышленно опустил. Не хватало еще признаваться брату в том, что у него провалы в памяти.

- Отсюда вывод, что действовать нужно немедленно, - хмуро сказал Робеспьер. - По моим расчетам в эту минуту Лебон либо уже знает о моем исчезновении, либо скоро узнает. Еще три-четыре часа им понадобится на то, чтобы убедиться в этом и приехать в Бетюн... - наблюдая недоуменное выражение на лице Огюстена, он отмахнулся: - Я просто рассуждаю в голос, не обращай внимания. Нас должны интересовать заговорщики в первую очередь. Мы не сможем ничего сделать, если у нас не будет людей, но в Аррасе, насколько я понял, все куплено и продано Лебоном. Единственный вариант - вооружить бетюнцев, но сделать это нужно тайно, не разглашая намерений. Думаю, что председатель Коммуны окажет нам помощь, у него просто не остается выбора...

- Вид у него был потрепанный, когда он говорил с тобой, - усмехнулся Огюстен. - Ты предлагаешь мне отправиться к нему? Или привести его сюда? Судя по всему, это не просто заговор. Думаю, ты знаешь, что Сен-Жюста заставили замолчать. Также поступили и со мной. Лебона кто-то оберегает, и на это брошены немалые силы... Ты понимаешь, о чем я?

- Да, понимаю. И готов держать пари, что Лебон - один из заговорщиков. Что же, если нам повезет, мы выполним это требование. Если нет - нас уже не будет. Сейчас отправишься к нему, во избежание лишних вопросов предъявишь свои документы... он так напуган, что если ты этого не сделаешь, то окажешься в тюрьме прежде, чем успеешь объяснить гражданину председателю причину визита. Скажешь ему... чтобы сейчас он отправил человек двадцать из гвардии патрулировать город, якобы здесь видели человека, повинного в сочувствии роялистам и... дальше - чем страшнее, тем лучше. Это для того, чтобы наших возможных гостей не смутило количество военных на улицах. Заговорщики ничего не должны заподозрить, так как решат, что этими действиями Лино пытается искупить свои предыдущие грешки. Не желательно видеть его здесь, хозяин слишком болтлив... На тебя я тоже не могу надеяться, в полной мере, так как с твоей манерой убеждать людей... он испугается еще больше и может совершить непоправимую глупость.


- С моей манерой убеждать мне будет бороться непросто, - ответил Огюстен. - Что же ты предлагаешь?

- Просто предупреди его о возможном заговоре. Пусть отберет надежных людей... Я имею в виду таких, которые могут не только махать кулаками, но и мыслить. Пока что ему незачем знать, что этих людей предстоит вести в Аррас. Меня больше беспокоит другое. К дому, где по твоим сведениям состоится встреча, не так просто подойти вооруженным людям. Не сомневаюсь, что они поставят охрану. А из меня не очень хороший стратег и тактик, чтобы придумать возможность пробраться незамеченными.

Огюстен поднялся.

- Для начала я поговорю с председателем Коммуны. А дальше мы продумаем план. Никуда не выходи. Я скоро вернусь.

***

"Гражданин Лино, вы арестованы. Прошу вас проследовать за нами". - "Но..." - "Вы обвиняетесь в связях с заговорщиками и подготовке роялистского восстания. Отдайте ваши документы и оружие". "Нет!!!!!!!!!!!" Председатель коммуны Лино очнулся, когда его секретарь воззрился на него в полном изумлении. Кажется, он что-то сказал вслух?

- С вами все в порядке, гражданин Лино? - вежливо поинтересовался секретарь.

- Да, Андрэ, благодарю. Ты можешь быть свободен. - Когда дверь за секретарем закрылась, Лино заметался по комнате. Слухи о том, что он каким-то образом общался c заговорщиками - между прочим, лживые слухи, - ходили по городу уже давно. А теперь еще и прибытие Робеспьера. Полное дерьмо, а не ситуация. И что теперь делать, граждане? Бежать? Скрываться? Все отрицать. Он закурил и уставился перед собой невидящим взглядом, когда дверь открылась, и на пороге появился молодой человек весьма внушительного вида.

- Что у вас? - рявкнул Лино. - Я занят и никого не принимаю.

- Я все же надеюсь, что вы меня выслушаете, - терпеливо сказал Огюстен, вовремя вспомнив о замечании брата насчет его умения вести беседу. - Это не займет много времени.

- Кто вы такой, что врываетесь сюда без предварительной записи? - рявкнул Лино.

- Какого черта вы на меня орете?! - моментально завелся Огюстен. - Мне показалось, что до этого момента я нормально с вами разговаривал, гражданин, имейте уважение к собеседнику.

- Вы, кажется, забываетесь, гражданин, - заорал Лино. - Я сказал - я занят! Имейте совесть! Хотя... Думаю, если вы посидите несколько часов в нашей тюрьме и подумаете о своем поведении, это вас отрезвит и научит приличным манерам. - Лино позвонил, чтобы вызвать жандармов.

- Вы даже не спросили, по какому поводу я пришел, гражданин Лино, - холодно процедил Огюстен. - Не задумывались о том, что дело может касаться лично вас?

- Ваши документы, - прошипел Лино.

- Пожалуйста, - Огюстен бросил на стол сложенную вчетверо бумагу вместе с карточкой якобинского клуба.

Лино побледнел. Еще одна ошибка. А перед ним - брат Робеспьера. Час от часу не легче.

- Садитесь, - вежливо сказал он. - И изложите суть своих требований.

- Вам предстоит отобрать среди гвардейцев или жандармов человек двадцать, способных не только держать оружие, но и обладающих мозгами, - начал Огюстен. Постепенно, неторопливо, он изложил Лино примерный план действий. Потом, немного помолчав, прибавил: - Не исключено, что здесь могут появиться гости от гражданина Лебона. Вам предстоит сохранить втайне тот факт, что вы подчиняетесь нашим распоряжениям. Мой брат не думает, что будут предприняты попытки арестовать вас, но если подобное произойдет, просите отсрочку, чтобы передать полномочия. Также пришлите ко мне человека, который знает окрестности Арраса, как свои пять пальцев, способного принять на себя командование и находящегося вне подозрений. Кажется, все. Если у вас есть какие-то вопросы, я отвечу на них.

- У меня нет вопросов, - поджал губы председатель. - Я выполню ваши требования.

- Требования? - удивленно переспросил Огюстен. - А мне показалось, эти планы вам как нельзя более на пользу, так как если гражданин Лебон добьется своего, то вы, скорее всего, лишитесь головы. Впрочем, считайте, как вам больше нравится, - с этими словами он забрал со стола свои документы и, взяв шляпу, направился к двери.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Янв 27, 2010 5:36 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Аррас

Ришар, Лебон

Жак Ришар перелистывал очередную папку с хозяйственными отчетами. Проверка дел по подозрительным и казненным была закончена. И показала, что в городе Аррасе налицо нарушение всех возможных норм законности. Да, безсловно, и его ведомство, бывало ошибалось. Но здесь казнили не просто по доносам. Скрупулезно сверив документы и приказы, и убив на это двое суток, Ришар обнаружил, что некоторые доносы писались и - соответственно — подшивались задним числом! И таких случаев было много. Вопрос в том, знал ли об этом мэр Лебон, или произвол творился без его ведома? Интуиция подсказывала — да, знал. Более того — управлял процессом. По хорошему, Лебона следовало доставить в Париж вместе с его помощниками и допросить в жандармерии, устроив несколько очных ставок. Конечно, это заняло бы уйму времени... Кто будет тратить время и силы сотрудников на то, чтобы вывести на чистую воду мэра небольшого городка, когда в самом Париже еще наводить и наводить порядок? Правильно, никто. Поэтому страна будет продолжать медленно умирать под гнетом «новых французов» (так называл их мысленно Ришар, имея в виду верхушку подсуетившихся граждан, вершивших закон по своему разумению и набивающих карманы деньгами своих жертв). Противно. И грустно. И главное — неразрешимо. А тут еще эта мерзкая история с его коллегой — Рикором. Рикор был, конечно, тот еще тип, и страшно раздражал, если не сказать хуже. Но на кого он точно не был похож, так это на человека, который берет взятки. Вчера Ришар вызвал для беседы двух свидетелей, благодаря показаниям которых Рикор был арестован... Его размышления прервал стук в дверь. Мэр Лебон. Странно, что он решил прийти в такое время...
- Добрый день, гражданин Лебон. Чем могу вам помочь? - вежливо осведомился Ришар, прикрыв папку со своими записями.

- Добрый день, гражданин Ришар, - улыбнулся Лебон, хотя поводов для радости было мало. Черт бы их всех побрал! Эти тупицы умудрились упустить Робеспьера, они же не потрудились добраться до него в Бетюне, ограничившись просто наблюдением за обстановкой. И, наконец, никто ничего не сделал, чтобы арестовать Лино! Какие, к черту, могут быть отсрочки? Видите ли, ему нужно время на то, чтобы передать дела! С делами и без него смогут разобраться, а Лино нужно было арестовать немедленно! Еще ходили слухи, что в Бетюне появился какой-то роялист, которого все ищут и из-за которого весь город стоял на ушах. Никто, ни один человек, не догадался выяснить приметы или же расспросить об этом! А вдруг это - человек барона, по глупости попавший в ловушку? Нет, с такими идиотами работать невозможно... Но приходится довольствоваться тем, что есть. В конце концов он не может убивать по целому дню на утомительные поездки в Бетюн и обратно. Нужно думать и над тем, как разместить в городе и в окрестностях пятнадцать человек так, чтобы они не вызвали подозрений... Впрочем, сейчас нужно решить с Ришаром. 
- Ну что, гражданин Ришар? Ваша проверка, я так понимаю, подходит к концу? Сегодня, надеюсь, мы сможем закрыть всю отчетность и тогда вы спокойно вернетесь в Париж.

Ришар в недоумении воззрился на мэра. - Что вы имеете в виду, гражданин Лебон? До окончания работ далеко. С чего вы взяли, что мы сможем закрыть отчетность? У меня есть вопросы. Завтра я планировал собрать заинтересовавших меня лиц для беседы.

- Для какой беседы? - нахмурился Лебон. Черт, черт, черт! Неужели он ошибся и нужным человеком был Рикор? Он так спокойно отправился под арест... Но с другой стороны, в Комитете говорили именно о Ришаре! Что у них там происходит? Так. Спокойно. Паника - это последнее, что нам нужно сейчас. - Я полагал, что все проверки уже закончены, но если ошибся... - он развел руками, - то ничего не поделаешь. К сожалению, я не могу каждый раз давать вам подробный отчет о своих действиях, а дел, знаете ли, по горло. Так какие лица вас заинтересовали и за что вы намерены их допрашивать?

- Я составил список этих лиц, - Ришар взглянул в глаза мэру. Так и есть. Он все понял верно. Видимо, от него ожидали чего-то другого, направляя сюда. Почему-то в глубине души Ришар придумал себе, что в Аррасе действует благородная антиробеспьеристская группа, имеющая намеряние представить миру истинное лицо популярного политика - и что ему, Ришару, предстоит вывести Робеспьера на чистую воду. Перед ним же лежали груды бумаг с явными нарушениями законодетальства, превращающие Декларацию прав человека в пустую профанацию. А еще разыгрывался спектакль по фальсификации обвинений честного комиссара Рикора. Ришар подумал, что начинает злиться. - Вот этот список. В основном тут сотрудники Коммуны, принимавшие непосредственное участие с серии арестов по доносам. Что касается хозяйственных отчетов, которыми занимался гражданин Рикор, то мне, судя по всему, придется заняться ими самостоятельно. Или как?

- Полагаю, что гражданин Рикор их уже просмотрел и нет нужды к этому возвращаться, - холодно сказал Лебон. Вот как прикажете себя вести?! - Я не понимаю, при чем здесь наши сотрудники, которые только выполняли свою работу - задерживали подозрительных и наказывали их. Или же вы проповедуете модерантизм, гражданин Ришар?

- Боже упаси, - коротко сказал Ришар. Теперь все встало на свои места. Вся верхушка города коррумпирована. А у него есть возможность выбора. Закрыть на все глаза и спокойно вернуться в Париж? И видеть перед собой позеленвшее от ярости лицо коллеги, ложно обвиненного в получении взятки? Или написать отчет и поставить крест на своей карьере? Много лет назад, приняв решение стать юристом, Ришар дал себе клятву быть честным человеком и посвятить свою жизнь борьбе с преступниками и убийцами. Перед ним сидел человек, который, получив власть , употребил ее на то, чтобы пополнить свой карман, и сделал это, убивая людей...
- Знаете, гражданин Лебон, а вы правы, - медленно произнес Ришар, закрывая папку. Пожалуй, моя проверка закончена и я могу вернуться в Париж. В Париже я должен буду доложить о преступлени, совершенном моим коллегой. Поэтому перед отъездом я бы хотел встретиться со свидетелями его антиобщественного поступка и собрать материалы для возбуждения уголовного дела. Вы, в свою очередь, должны направить гражданина Рикора в Париж, где он будет взят под стражу и препровожден в Консьержери до окончания следствия. Думаю, ему не избежать эшафота. Вы тоже так думаете?

- Встретиться? Зачем же? - удивленно сказал Лебон. - Достаточно того, что мы сами были свидетелями недобросовестного поведения гражданина Рикора. Об этом будет сказано в отчете и... и все. Его можно отправить в Париж, согласно последнему декрету, именно так следует поступить с запятнавшим себя человеком.

Ришар улыбнулся. - Это всего лишь бюрократическая формальность, гражданин Лебон. - Я должен записать их показания и получить их подписи. Ведь я не присутствовал при даче взятки. Мы приехали сда с гражданином Рикором, и он запятнал свою совесть и честь дерзким поступком. Мне бы не хотелось, чтобы тень его преступления легла и на меня - поймите меня правильно. Поэтому я хочу оформить бумаги честь по чести. После этого я уеду.

- Ну хорошо, - неохотно согласился Лебон. Нельзя слишком настаивать, так как это выглядит слишком подозрительно. А жаль... - Как считаете нужным, гражданин Ришар. Я могу быть чем-то полезен?

- Прошу вас, распорядитесь, чтобы через два часа для меня был подан мой дорожный экипаж, - произнес Ришар. - Мне бы хотелось, чтобы меня дополнительно сопровождали ваши люди - говорят, что на дорогах сейчас небезопасно, а мне необходимо добраться до Парижа в целости и сохранности. И окажите содействие в вопросе моей встречи со свидетелями. Это все.

- Как скажете гражданин Ришар, - кивнул Лебон. С одной стороны от проверяющего хотелось избавиться как можно скорее, а с другой... Вот что за спешка для человека, который еще десять минут говорил, что проверка далеко не закончена? Нужно найти компромисс... В голос он сказало: - Хотя, лучше бы вам не уезжать на ночь глядя. Поймите, я не могу выделить вам людей, у нас на счету каждый человек... И, кроме того, поездка в Париж стоит денег...  Мне же нужно искать тех, кто может держать оружие, заменить их кем-то... Думаю, что к завтрашнему утру все будет готово, мы сможем уладить этот вопрос довольно безболезненно... 

- Не могу с вами не согласиться, гражданин Лебон, - кивнул Ришар. Дело все больше переставало ему нравиться. Что если от него избавятся также, как от Рикора, и тогда никто никогда не узнает правды? Он вспомнил свое прошлое - первые годы работы в жандармерии. Тогда его бросили на самый ответственный участок расследования деятельности группы аферистов-фальшивомонетчиков... Тогда его спасло умение блефовать. Что ж, у него нет другого выхода. Ришар бросил осторожный взгляд на дверь, потом встал, подошел, выглянул и, убедившись, что за дверью никого нет, плотно закрыл ее. Затем обратился к Лебону, приглушив голос. - Думаю, вы были удивлены началом нашей беседы, гражданин Лебон, верно? К сожалению, вынужден сообщить вам, что у меня есть все основания перестраховываться. По дороге сюда мы встретили Огюстена Робеспьера. Боюсь, его появление в Аррасе не случайно, и беспокоюсь, как бы чего не вышло. Пользуясь случаем, хочу сказать вам, что вы можете не волноваться. Я уже продумал отчет, который представлю в Париже. Надеюсь, что мой поручитель останется доволен.

- Огюстена Робеспьера сейчас не в Аррасе, - осторожно ответил Лебон. - И вряд ли он появится в ближайшее время, так же как и его брат. И потом, насколько я знаю, Огюстен не уполномочен предпринимать какие-либо действия официально, он ничего не может сделать.

- Вы его не знаете, - с чувством сказал Ришар. - Кажется, мэр купился на его игру. Правда, говоря об Огюстене Ришар почти не играл. Семейку Робеспьеров он считал прожженными антисоциальными линчостями.

- С вами, насколько я знаю, есть жандармы... - пожал плечами Лебон. - Не станете же вы утверждать, что он схватит пистолет и всех из перестреляет? В таком случае ему грозит трибунал и вряд ли кто-то сможет его спасти от справедливого наказания. Да, он человек вспыльчивый, но всему же есть предел, согласитесь.

- Гражданин Лебон, - Ришар положил руку на папки и слегко подтолкнул их к краю стола. - Надеюсь, мы поняли друг друга. Отдаюсь полностью под ваше покровительство. Считаете нужным отправить меня немедленно - извольте. Но если вам кажется, что мне будет лучше уехать утром - пусть так и будет.

- Утром безопаснее. И до утра я смогу найти замену людям и отправить с вами двоих по крайней мере до границы вверенного мне департамента. А пока что... Думаю, что вам нужно отдохнуть перед поездкой. Я же пойду, у меня много и других дел. Благодарю, что уделили мне время и рад, что мы сумели договориться.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Odin
Acolyte


Зарегистрирован: 23.03.2005
Сообщения: 924
Откуда: Аррас

СообщениеДобавлено: Ср Янв 27, 2010 7:03 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель, 1794.

Аррас.

Жозеф Лебон.

Жозеф Лебон оставил лошадь в деревне, хотя это и не было необходимостью. Главное, что он уже показался и там и в соседней, собирая списки неимущих. Наличие лошади у коновязи как бы подтверждало, что он все еще где-то здесь, тогда как ближайшие два часа был намерен провести совсем в другом месте, а именно: в старом особняке. Там собрались люди барона, там собрались верные ему люди. Там предстоит выработать план совместных действий и спланировать восстание. До особняка он проделал путь пешком, благо, что идти совсем недалеко. Остальные уже должны быть там и прийти к взаимовыгодному решению. Не беда, что сам он упустил обсуждение, но мэру города не так просто остаться незамеченным, здесь тоже нужно действовать аккуратно. А вот его люди, среди которых брат жены, кузен и племянник прибыли с самого начала и расскажут во все подробностях то, что обсуждалось.

Дорога петляла, более того, за густой порослью графского сада не был виден сам дом, но все же его внимание привлекли кричащие во все горло птицы: вороны были явно обеспокоены чьим-то вторжением. Беспокойство перешло в панику, когда свернув с тропинки он увидел стоявшую на обочине большую крытую телегу, вокруг которой валялись вязанки разбросанного хвороста.

- Лошадь хромает, - хрипло пояснил возница, заметив проявившего любопытство прохожего. – А тут налетели, черти полосатые, все разбросали…
Мне дадут бумагу, что я не разворовал этот хворост по дороге? Дадут?

- Иди к черту, - ругнулся Лебон. Мозг лихорадочно работал. Зачем людям барона понадобилась эта несчастная телега? Почему телегу остановили именно здесь? Кто-то из их людей? Возможно… Вполне возможно, что возница доставил вовсе не хворост, а людей, они долго думали над тем, как можно переправить людей, не будучи замеченными… Люди, идущие в особняк группами в одно и тоже время так или иначе могли привлечь к себе нежелательное внимание… Похоже, господин барон гораздо изящнее решил этот вопрос. Но тогда почему птицы так надрываются? Если все шло так, как было задумано, все должны были находиться внутри, должно быть спокойно.

Тишину разорвал выстрел. Потом второй. Затем все стихло. Лебон подавил желание бежать, но замер, встретив насмешливый взгляд возницы.

- Не волнуйтесь, гражданин, мало ли почему стреляют, - философски заметил он, жуя соломинку.

Осмыслить происходящее не получалось. Как в дурном сне он наблюдал картину, разом перечеркнувшую всю его многолетнюю карьеру, всю деятельность, все планы. Из-за поворота показались люди в военной форме. Они конвоировали граждан, одетых как небогатые горожане, ремесленники и крестьяне. Даже издалека он узнал коричневый, сшитый по последней моде, сюртук своего кузена, который выгодно выделялся на общем фоне оборванцев. Арестованы… Арестованы! Но как?! Молча, неподвижно, он наблюдал за тем, как арестованных подводят к телеге. Так же молча выдержал не один яростный взгляд, брошенный в его сторону и только недоуменные – у его людей. На лицах некоторых читалась покорность судьбе. Страшное, безысходное выражение.

- А, гражданин Лебон!

Лебон повернулся, с минуты на минуту ожидая, что ему тоже свяжут руки и отправят в повозку, уже чем-то похожую на повозку палача. Но нет, перед ним стоял заместитель прокурора из Бетюна, Жорж Кремье, проклятый выскочка, который только и делал, что хвастал своими подвигами на северном фронте, хотя уже год как ушел в отставку якобы из-за раны. Задушил бы гада, собственными руками задушил бы…

- Тоже узнали о заговорщиках и решили прийти на помощь? – весело осведомился Кремье. – Полно, мы уже справились.

- Как… - только и смог выдавить Лебон.

- А вы ступайте в Коммуну, - посоветовал Кремье. – Там вам все расскажут.
Лебон только кивнул и молча отправился прочь, совершенно забыв об оставленной в деревне лошади.

_________________
Я - раб свободы.
(c) Robespierre
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Eleni
Coven Mistress


Зарегистрирован: 21.03.2005
Сообщения: 2360
Откуда: Блеранкур, департамент Эна

СообщениеДобавлено: Ср Янв 27, 2010 8:00 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Апрель 1794 года

Ванве

Сен-Жюст

- Осторожнее, Пьер! - закричала Жюли.
Поздно. Сен-Жюст успел отскочить, но балка, болтавшаяся на одном гвозде «летнего домика» в саду маркизы, рухнула прямо ему по ноге. Сен-Жюст постарался не выругаться и ограничился выразительным мычанием.

- Ах, Пьер, как неудачно, бедненький, пойдем, я посмотрю, может, ты ранен?

Уходить из сада маркизы де Шалабр не входило в планы Сен-Жюста. Поэтому, улыбнувшись через силу своей новой подруге, он клятвенно заверил ее в том, что с ним все в порядке. Сен-Жюст примчался в Ванве сегодня рано утром, воспользовавшись тем, что комитетчики дружно решили сегодня не собираться. Барер даже приглашал его на какой-то ужин. Кажется, у него дома. Сен-Жюст слушал его вполуха, и не совсем понял, с чем связано приглашение. Конечно, стоило поприсутствовать и понаблюдать, что там будет происходить, тем более, что среди заявленных гостей — Колло дЭбруа и Бийо-Варенн. Но, с другой стороны, что там может произойти такого, чего не происходит ежедневно в таверне, куда они все ходят ужинать?

Если Сен-Жюст правильно изучил женскую логику, то уже сегодня маркиза должна написать письмо барону — поблагодарить за цветы и все такое. Ради этого он и напросился сегодня в помощники к отцу Жюли, соседки маркизы. Таким образом он получил возможность с утра наблюдать за ящиком, в который маркиза складывала корреспонденцию для отправки... Из раздумий его вывел голос самой маркизы.

- О боже мой, вы ранены, друг мой? - она спешила к нему с выражением участия на лице.

- Все в порядке, гражданка, не стоит беспокоиться, - хрипло сказал Сен-Жюст и начал ожесточенно тереть побитую ногу. Маркиза, похоже, была вся в своих мыслях, она даже не посмотрела на него.

- Нет, что вы, что вы, Пьер! Пройдите в дом, я немедленно пошлю за врачом! Жюли, повлияйте на вашего друга, прошу вас!

Обычно Сен-Жюст любил, когда вокруг него суетятся женщины, но сейчас все это было совершенно не к месту. Но лучше подчиниться, чем привлекать к себе внимание.

- Ну, раз вы так настаиваете, гражданка, - пробубнил он, поднимаясь. Маркиза к тому моменту уже устремилась обратно к дому и распахнула дверь.

- Проходите, пожалуйста, и чувствуйте себя, как дома. Сейчас я попрошу принести вам горячего чаю и пригласить врача. Жюли, пойдемте со мной, так будет быстрее.

Когда обе женщины удалились, Сен-Жюст усмехнулся про себя и поспешил «почувствовать себя как дома». В два прыжка он преодолел гостиную и очутился в небольшой уютной комнате, обставленной недорого, но со вкусом. В нос ударил сладковатый запах лилий. «Хоть не зря деньги потратил», - подумал Сен-Жюст, обнаруживая свой букет на столе. Рядом лежал конверт. На нем значилось: гостиница «Муза и Парнас», для Шарля Дюбуа. И листок.

«Я никогда не думала, что решусь написать вам...»

Сопливая лирика в духе дамских романов начала века. Эта маркиза была, оказывается, потрясающе несовременной особой, несмотря на свои попытки вникнуть в мир республиканцев. А еще в ней напрочь отсутствовала подозрительность. Впустить в свой дом постороннего человека и оставить его тут одного! Может быть, поэтому Максимильян был так привязан к этому небесному созданию? Такая наивность в наше время — редкость... Но не стоит отвлекаться. Главное, что в письме не было ни слова о цветах, что могло бы вызвать подозрение у барона. Лишь слова благодарности, и между строк — ее переживания по поводу прекращения их так и не начавшегося романа.

Прекрасно. Если она хоть сколько нравилась де Бацу, такое письмо подогреет его память. Ведь даже такие отъявленные мерзавцы, как барон, способны на чувства... А это значит, что, если не удастся выследить барона в самой гостинице, у Сен-Жюста на руках останется еще один козырь — тайна, известная ему одному.

Он вернулся в гостиную. Набросал на листке бумаги карандашом: «Простите, мне уже лучше. Мне стыдно, что я заставил вас волноваться. Я бесконечно благодарен вам за участие. Пьер». Конечно, Жюли будет расстроена, но он и так ходит по лезвию ножа, находясь в такой близости от Шалабр. Не дожидаясь возвращения женщин, Сен-Жюст покинул дом. Через десять минут он мчался в сторону Парижа.

_________________
Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу. (c) Saint-Just
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение  
Показать сообщения:   
Этот форум закрыт, вы не можете писать новые сообщения и редактировать старые.   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов Вампиры Анны Райс -> Театр вампиров Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 14, 15, 16 ... 35, 36, 37  След.
Страница 15 из 37

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
You cannot attach files in this forum
You cannot download files in this forum


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group