Вампиры Анны Райс

[Eleni]

Ноябрь 1992 года

Лондон

Шарль Ламбер


Шарль Ламбер поднял воротник и ускорил шаг.

Холодный дождь моросил все сильнее, а запахи, доносившиеся из French House на Дин-стрит, заставляли проклинать и погоду, и работу, и чертов звонок, поступивший в Службу спасения два часа назад. Звонившая девушка не представилась, лишь прошелестела в трубку, что видела человеческую ногу в мусорном баке, и бросила трубку, назвав адрес. Дин-стрит, 47.

Коллеги по участку тут же бросились делать ставки. Им было смешно – с тех пор, как маньяк, получивший прозвище «душитель из Челси», был схвачен и арестован две недели назад, никто всерьез не думал, что убийства возобновятся. Никто, кроме него. Было что-то жалкое в злосчастном клерке, которого тащили в комнату для допросов – плачущего и повторяющего «клянусь, я не убивал!» Но улики были слишком вескими. … И тут снова – зловещий звонок. И почерк. Нога в мусорном баке.

Его размышления были прерваны полицейскими сиренами.

- Ламбер, шевелись, тебя тут ждут! Начальство лютует, подавай им отчет по трупу, которого нет!

К нему бежал один из сержантов – молодой и перспективный сыщик по фамилии Тайлер.

- С чего ты взял, что трупа нет? – тот, кого называли Ламбером, остановился, внимательно глядя перед собой. Люди, суетящиеся вокруг, фонари и ругань – все было на своих местах. Все, кроме трупа. Он на секунду прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.

- Да потому что нет! Ложный вызов! А ты, Шарль, прекращай давай свои штучки. То же мне… Архангел смерти. – Сыщик хлопнул его по плечу и усмехнулся. – Субботний вечер, черт бы его побрал. Меня подруга ждет. Сейчас старшему доложусь и сворачиваемся. А вот и начальство! – Отчаянно жестикулируя, он нырнул в темноту навстречу подъехавшей полицейской машине.

- Архангел смерти… - Шарль Ламбер тихо повторил вслух это прозвище, которое приросло к нему вскоре после того, как он, покинув Францию, обосновался в Лондоне и был принят на работу в полицейский участок экспертом-криминалистом. Дело в том, что он часто угадывал места, где обнаруживался труп, а иногда даже предсказывал без всякой экспертизы, как именно был убит тот или иной человек. Но окончательно Ламбер смог проявить свою нездоровую интуицию в тот момент, когда началась эта безумная гонка за серийным убийцей. Его жертвами были всегда мужчины. Разного возраста. Ламбер был первым, кто обнаружил странную закономерность - в жизни каждого из жертв присутствовала автомобильная катастрофа, из-за которой человек надолго укладывался в больницу с серьезными повреждениями головы. Возможно, он не докопался бы до этого факта, если бы аналогичное не произошло несколько лет назад с ним самим, уничтожив напрочь все воспоминания о прошлом и подарив взамен эту странную, почти болезненную интуицию. Интуицию, которая позволяла иногда предсказывать, когда произойдет очередное убийство.

Интуицию, которая две недели назад кричала о том, что они арестовали не того человека.

«Сворачиваемся!»

Он закурил, не сводя взгляда с крыши жилого дома. Чердак. Открытое окно. Лицо, которое никто не видит. Скорее всего, игра света… Нет, там действительно кто-то есть. Это ощущение он прекрасно знает, и уверен, что не ошибся. Преступление было совершено именно там, на чердаке, а звонок был совершен с целью сбить с толку полицию или, скорее всего, потянуть время. Ведь этот маньяк нетерпелив и всегда предупреждает о своих новых подвигах… Скорее всего, труп там, и вот-вот его обнаружат...

- Эй, сюда! Здесь труп!

Шарль Ламбер вместе со всеми направился к дому, с чердака которого уже махали рукой полицейские. Через секунду в ушах звучал монотонный голос.

«… Мужчина, без документов, возраст предположительно около тридцати пяти лет, на теле – никаких повреждений, время смерти – около двух часов назад, если судить по степени окоченения, в кармане – булавка и открытка с видом Парижа… Ну что, друзья, нас всех можно поздравить. Наш душитель вернулся…»

Присев рядом с телом, Ламбер занялся привычным делом – осмотром трупа.

[Odin]

Ноябрь, 1992 года

Флоренция

Флоренция. Она всегда будила воспоминания о событиях минувших лет, чувство щемящей ностальгии и ощущение чего-то мистического, как часто бывает в старинных городах. Неожиданно теплый для этого времени года день, располагал если не к путешествию, то к загородной прогулке, но вместо нее приходилось довольствоваться городом, пусть даже весьма достойным посещения. При мысли о том, что так он, пожалуй, станет философом, мужчина улыбнулся. Было в его манерах нечто аристократическое, что могло бы заставить думать об этом человеке, как о снобе, в основном благодаря вежливому, несколько высокомерному обхождению.

По дороге к кофейне, где была еще неделю назад назначена встреча, этот довольно приятной внешности темноволосый и темноглазый человек с чуть тронутой загаром кожей ( многие принимали Ричарда то ли за итальянца, то ли за испанца, притом все, не сговариваясь – за южанина), все больше замедлял шаг, одолеваемый множеством вопросов.

Стоит ли снова приниматься за то дело, которого в самом начале не одобрял? Нужно ли поддаваться уговорам? Как найти в себе силы помогать человеку, если тебя обвели вокруг пальца? Как вести беседу, о которой много думал, но всеми силами желаешь избежать вопросов? Как без внутреннего содрогания относиться к тому, что считаешь чудовищным? Ответов на них Ричард Велльдон не знал, но надеялся на лучшее.

Заметив нужного ему человека за одним из столиков на террасе, Велльдон приветливо улыбнулся официантке, сделал заказ и в следующую минуту уже дружески приветствовал элегантно одетого мужчину лет тридцати семи.

- Я не удивлюсь, если в следующий раз мне придется ехать в Африку, чтобы увидеть вас, но сейчас не стану скрывать любопытство… - Ричард опустился в легкое плетеное кресло под полосатым навесом. – Почему именно Флоренция, Франсуа?

- Медичи, - кратко ответил тот, кого назвали Франсуа так, будто это все объясняло.

- В прошлый раз, если я не ошибаюсь, вы ездили в Тулон по душу молодого Наполеона, - рассмеялся Ричард, кивнув. Похоже, он был не только давно знаком со своим сегодняшним собеседником, но и прекрасно осведомлен о характере его деятельности, так как не требовал пояснений и не высказывал удивления.

- В прошлый раз была работа. Если человек покупает мемуары неизвестного ему автора за довольно внушительную сумму, то вполне естественно и его желание знать, о чем там написано, - Франсуа говорил спокойно, однако в его позе и в несколько скованных движениях чувствовалась нервозность. – Что вы от меня хотите, Ричард? Снова желаете напичкать меня той ерундой, которой так увлекается Наш Благодетель, уговорить меня вернуться в Лондон, дав взамен несколько пустых обещаний? Полно, моя болезнь называется амнезия и не имеет ничего общего со слабоумием или старческим маразмом.

- Господи, Франсуа! – с досадой поморщился Ричард, едва переварив вложенный во фразу «Наш Благодетель» яд. Достаточно, чтобы отравить дюжину человек и одну крысу. – Он не сделал вам ничего…

-… кроме добра, - с саркастичной усмешкой заметил Франсуа. - Поместил в больницу, помог с реабилитацией, вы, как не последний человек в той упряжке, охотно помогали, за что я вам искренне благодарен… Я хочу знать – зачем? Добрые дела в наше время не в моде, а о бескорыстных и думать неловко.

- После катастрофы… - нерешительно начал Ричард, злясь на себя за то, что он, дипломат по призванию и по старой профессии, не смог придумать достойный ответ. А был ли он? Причем непременно - достойный… Пожалуй, пора тоже начать упражняться в сарказме.

- Ваша катастрофа, Ричард… Я бы хотел выразиться приличнее, но не подберу подходящий эпитет… - он побарабанил пальцами по столу, но поймав себя на глупой привычке, занял руки сигаретой. - Она придумана для слабоумного, а не люблю, когда из меня делают идиота. Это была автомобильная катастрофа, не так ли? Где всех, кроме меня соскребали с асфальта лопатой, но потом оказывается, что какой-то болван с кривыми руками промахнулся, не в состоянии даже пристрелить меня как следует… Затем я сел в машину, приехал в больницу и впал в состояние, которое врачи называли сначала «тяжелым», а потом – «нестабильным», а когда пришел в сознание, то обнаружил, что не помню как не то что водить машину, но и, простите, пользоваться сортиром…

- Мне незачем уточнять, что этот коктейль получился в результате опроса нескольких… ммм… свидетелей? Вы нашли их, Франсуа? Впрочем, не отвечайте, но выслушайте же, в конце концов! – тихо сказал Велльдон, покрутив в пальцах блестящий серебряный портсигар, будто желая похвастать. На его пальце сверкнул резким блеском довольно крупный бриллиант. Теперь он говорил быстро и тихо, с нотками горечи и сожаления в голосе. – Мы не сможем продолжить беседу прямо сейчас – мне не хочется, чтобы о ней кто-то узнал, однако… поздно. Это не была автокатастрофа и, боюсь, вашу судьбу невольно разделили и другие люди. Я… я позвоню вам, если смогу, а сейчас… - улыбнувшись, будто говорил сейчас о погоде, Ричард не стал дожидаться, пока принесут счет, а направился просто к стойке, на ходу извлекая из кармана бумажник.

- Черт бы вас побрал, Велльдон, - пробормотал Франсуа Роден, в замешательстве машинально коснувшись пальцами тянувшегося от мочки уха до подбородка шрама.

[Eleni]

Ноябрь 1992 года

Лондон

Шарль Ламбер, Ди Паркер

- И кто, по твоему мнению, подставил этого несчастного недоумка Метта… как его? Забыла фамилию… Тебе добавить виски в кофе, или содовую в виски? Ты голодный? У меня есть сыр и свежие булочки, как ты любишь…. Шарль! Мне долго развлекать тебя вопросами, или ты ответишь хотя бы на один?

Ламбер улыбнулся, когда из коридора выглянула слегка растрепанная белокурая худенькая девушка, которая тщетно пыталась изобразить на лице недовольство и раздражение. Захлопнув книгу, которую читал все это время, он устроился поудобнее на диване в гостиной. Больше всего на свете Шарль любил эти субботние вечера, которые с определенного времени стали традицией в те дни, когда ни у него, ни у нее не возникало жгучего желания заняться устройством личной жизни. Эта квартира на четвертом этаже была для него самым любимым местом отдыха, в отличие от собственной, которую он мрачно называл «норой для оборотней». Там было всегда промозгло, пусто и одиноко. Здесь же вечно царила атмосфера уюта и легкости.

… День, когда она вошла в его жизнь, Шарль Ламбер запомнил на всю жизнь. Он только-только переехал в Лондон, после того, как прошел долгое лечение в частной клинике, куда его направил двоюродный дядя по маминой линии, богатый англичанин по фамилии Тэлбот. С работой проблем не возникло – как и обещал мистер Тэлбот, его с радостью приняли в полицейский участок на Риджент-стрит после того, как откуда-то «сверху» позвонили и подтвердили его квалификацию эксперта-криминалиста. Сам Шарль не мог вспомнить ни одного дела, указанного в послужном списке, но он уже привык к тому, что не помнит почти ничего из своей прошлой жизни, которую перечеркнула автокатастрофа, уничтожившая его семью. Лишь название родного города. Блеранкур. Совсем небольшой городок неподалеку от Суассона. Именно дядя настоял на его переезде в Англию – подальше от страшных воспоминаний. Только легче не становилось – от зияющей пустой воронки под названием «прошлое» его охватывала такая тоска, что хотелось лишь бродить в одиночестве по пабам, пробуя на вкус английский эль. Именно тогда на его пути и возникла Даниэлла.

Точнее, первым появился ее чемодан.

Тяжелый, кожаный, необычной формы. Его принесли сразу двое носильщиков и, торжественно водрузив у его двери, стали настойчиво звонить в квартиру. Он даже растерялся от такой напористости и уже готов был принять злосчастный чемодан, чтобы отнести его в полицию, когда на лестнице послышался звонкий голос.
- Ах, простите, я виновата, я перепутала квартиры! Моя дверь – напротив, сюда, да-да, спасибо, благодарю, и, прошу вас, не мучайте молодого человека, он и так, кажется, обижен на меня за ошибку!
Она светилась таким оптимизмом и так смешно тараторила, что он рассмеялся и почувствовал, как на миг вокруг стало теплее.
- Не обижайте их, мадмуазель, я даже рад, что так вышло. Живу тут уже месяц, и до сих пор не познакомился с соседями….
- О, вы француз? Как необычно! А я родилась во Флоренции! Представляете, мой самолет опоздал на целый час, и я едва не потеряла свой багаж! Ненавижу большие аэропорты! – Она встряхнула волосами, а затем решительно произнесла. – А еще я очень голодна, и буду благодарна вам, если вы мне расскажете, где здесь можно прилично поужинать. Кстати, меня зовут Даниэлла. Даниэлла Паркер. А вас?

Через полчаса, сидя со своей новой знакомой и по совместительству соседкой в своем любимом маленьком кафе, Шарль внимательно слушал ее рассказ и благодарил судьбу за то, что она послала ему это чудо природы. Даниэлла была прекрасной рассказчицей, и слушать ее было особенно приятно, с учетом того, что он после больницы так и не научился общаться с людьми по-человечески. С ней пропадала всякая неловкость. За короткое время Шарль узнал, что ее мать – итальянка, а отец, который давно ушел из семьи – англичанин. Поэтому от мамы ей досталось имя Даниэлла, а от отца – Роберта. Свое двойное имя она очень не любила, и предпочитала короткое Ди Эр: «Вот, взгляни, у меня даже на визитке так написано!» На визитке действительно значилось: «Д.Р. Паркер, старший научный сотрудник института экологических исследований». Необычная профессия только добавляла ей шарма, и под конец вечера Шарль был уже уверен, что обязательно попытается завоевать ее сердце. Правда, уже на следующий день он увидел из окна высокого парня с мрачной физиономией, который выходил с ней из подъезда. А еще через месяц, в ходе доверительной беседы, Даниэлла, глядя ему в глаза, произнесла то, что он подсознательно боялся услышать. «Шарль, ты мне так нравишься, что мне бы не хотелось портить нашу дружбу романом. Пожалуйста, не пытайся за мной ухаживать. Договорились?»

Он был вынужден обещать. И ни на секунду об этом не пожалел. Потому что девушки в его жизни приходили и уходили, а Ди оставалась всегда рядом. И с ней всегда можно было говорить на темы, на которые поговоришь далеко не с каждой девушкой…

Тем временем она продолжала стоять, склонив голову в ожидании.

- Я не отвечаю, потому что не хочу кричать, Ди. А что я буду есть и пить, ты и так прекрасно знаешь. Лучше приходи скорее, и я расскажу тебе свои соображения.

Она шутливо возвела глаза к небу и исчезла. А через пару минут появилась вновь с подносом, и стала ловко расставлять на столике все, что принесла. Откупоренная бутылка виски, лед, содовая, тарелка с сыром, обещанные булочки, вазочка с оливками и высокий бокал с водой. Она всегда принимала какое-то лекарство по вечерам, в определенное время, и, пожалуй, это было единственным, о чем она не любила распространяться.
- Ну, рассказывай. – Даниэлла забралась на диван и потянулась к пачке сигарет. – Очередной труп… Мужчина… Открытка с видом какого-нибудь крупного города….и никаких улик. Да?

- Почти. – Шарль налил себе виски и с удовольствием сделал глоток, не разбавляя напиток – после сегодняшней вынужденной прогулки очень хотелось согреться. – На этот раз немного изменился почерк. Понимаешь, убийца обычно обставлял место преступления так, словно это – сцена из кино. А в этот раз у него… словно времени не хватило. Понимаешь, о чем я?

- Да, - она кивнула и чиркнула зажигалкой. – К сожалению, я вынуждена признать, что ты был прав, а я зря верила в то, что полиция поймала маньяка… Знаешь, пожалуй, сегодня я отменю свой ужин с Чейзом и мы посидим с тобой дома. Ты будешь рассказывать, а я слушать. Может быть, что-нибудь умное придумаем? Жди.

С этими словами Даниэлла потянулась к телефонной трубке. Через секунду Шарль с улыбкой слушал, как она перечисляет своему новому ухажеру тысячи причин, по которым не сможет сегодня выйти из дома…

[Odin]

Ноябрь 1992

Флоренция

Ричард Велльдон, Чарльз Стэнли

После вынужденной прогулки, которая, тем не менее, принесла удовольствие, Ричард Велльдон со спокойным сердцем вернулся в отель. Наблюдение в его планы не входило, тем более, если наблюдение было организовано «Благодетелем» пользуясь эпитетом Родена или Аароном Лайтнером, если называть людей их именами. Можно было даже возмутиться подобным вмешательством в частную жизнь, можно было высказать Лайтнеру обвинения и претензии, но ответ был всегда одинаков по сути: «Это – для вашего же блага…»

Само присутствие агента и не играло бы никакой роли, однако Ричард нисколько не строил иллюзий насчет того, что принято считать «возможным» и «невозможным», поэтому и решил прервать ту встречу, даже не начав разговор. Лайтнер мог сколько угодно знать об этом, в конце концов, Велльдон часто общался с подобными Родену людьми, но знать тему беседы… Нет, не следует торопить события и не нужно недооценивать способности людей из Ордена. Роден подождет.

- Господин Велльдон, вас ожидают…

Консьерж улыбнулся профессиональной улыбкой и, прежде чем отдать Ричарду ключ от номера, позволил себе чуть заметный сдержанный жест в сторону холла. В голос поблагодарив, а мысленно ругнувшись, бывший дипломат все же решил, что поспешное бегство ситуацию не изменит и оказался прав, когда увидел поднявшегося навстречу Чарльза Стэнли.

Приветствуя старинного знакомого Ричард отметил, что Стэнли ничуть не изменился – все так же напоминал мальчишку-студента – ошибка, которая едва не привела в свое время к большим неприятностям. Сейчас Чарльз был похож на вполне респектабельного студента, отличника, которому богатый папа обещал за хорошие отметки подарить новый автомобиль, но мог быть и бесшабашным, валяющим дурака учащимся, как и во время их первой встречи. Мало кто знал, что внешность Стэнли не соответствует его возрасту, а встреча с ним сулит, скорее, беспокойство.

- Стэнли! Какой сюрприз и… Боюсь, что не скажу ничего более умного, иначе у вас появится повод упрекнуть меня в чем угодно, кроме искренности, - легко сказал Велльдон, хотел было занять кресло напротив, но передумал. Люди, подобные Стэнли не ходят просто так… - Могу я на свой страх и риск пригласить вас в номер или вы предпочитаете любоваться красотами города?

- Сразу можно узнать дипломата, Ричард, - Чарльз обнажил в улыбке ровные зубы, из-за чего еще больше приобрел сходство с мальчишкой. – Еще никто не задавал мне вопрос «Где вы устроите как можно меньше шума?» в такой великосветской манере. Вы будто явились к нам из века, скажем, восемнадцатого…

- Летоисчисление… Время… - задумчиво протянул Ричард, коснувшись бриллианта на пальце. – Мне кажется, что все это - так относительно…

- А я как раз об этом и хотел поговорить, - весело сказал Чарльз, мотнув головой. – Если вы не возражаете, поднимемся номер…

***

- Ну что же, Стэнли… Давайте выпьем за благополучный исход нашей встречи, - Велльдон поднял бокал с шампанским – ничего другого достойного внимания в мини-баре не нашлось, а немного выпить в этот оказавшийся сложным день - не помешает.

- Вы говорите так, будто заранее настроены на неприятности, - отсалютовал бокалом Чарльз. Просмаковав напиток, прибавил: - Вы совершенно правы, они будут. К счастью, пока что не у вас лично, однако я прибыл сюда, чтобы задать несколько вопросов именно вам…

- Значит, это был ваш человек, там, у кафе? – с любопытством спросил Ричард. Если так… Ох, черт возьми, только бы дело не касалось того происшествия, иначе у него неприятности начнутся в ближайшем будущем, а у Лайтнера, похоже, уже начались… Чарльз Стэнли был одной из тех фигур, от которых невозможно просто отмахнуться, даже если есть желание. Он был одним из сотрудников тех государственных служб о которых некоторые предпочитают и вовсе не упоминать и если он чем-то заинтересован, то легче пустить себе пулю в лоб, чем избежать расспросов.

- Нет, что вы! Полагаю, это был кто-то… из ваших друзей, - покачал головой Стэнли, не проявив ни малейшего интереса к агенту Лайтнера. – Но не будем тратить время, Ричард – оно одинаково бесценно как для меня, так и для вас… Я спрошу прямо: что вы знаете об Этьене Корти и что может связывать такого человека как он с Франсуа Роденом? Вы ведь лично знаете обоих…

- Совершенно верно, я знаком с обоими, - кивнул Велльдон. Жесты его оставались спокойными, выражение лица не изменилось, но улыбка стала чуть более напряженной. Началось. Черт возьми, началось. И он знал, знал, что этим все закончился! И кто, как не он предупреждал в свое время… Если бы правительству стало известно о проведенном несколько лет назад эксперименте… Господи, сложно представить, что могло начаться! От них потребовали бы провести подобный в целях… для ученых? Для военных? Для политиков? Для денежных мешков, полагающих, что возможно купить… время? Впору схватиться за голову… - Роден – можно сказать, ученый весьма узкой специализации, он довольно часто помогает мне в делах с антиквариатом и археологическими ценностями… Как вы знаете это – мой основной источник дохода.

- Да, - мягко сказал Чарльз. – Я знаю о Родене, однако меня сейчас больше интересует господин Корти. Хотите знать почему? Дело в том, что он, представьте себе, занялся политикой, совершенно неожиданно превратившись из скромного букиниста в довольно крупную фигуру за, скажем так, государственными кулисами. Мы, к сожалению, слишком поздно заметили опасность…

- И теперь не можете просто арестовать его под каким-либо предлогом? – спросил Ричард.

- Очень грубо, ведь он не сделал совершенно ничего противозаконного, но по сути – верно. Слишком заметной фигуре не так легко задать интересующие вопросы… Поэтому я решил злоупотребить нашим знакомством.

- Тогда при чем здесь Роден? – снова спросил Велльдон. – Насколько я знаю, он…

- А, у них есть много общего, - рассмеялся Чарльз. – Послушайте, ну неужели мы станем тратить время на глупости? Я не стану скрывать и даже уполномочен официально заявить, что мы провели небольшое неофициальное расследование в попытке установить личность этого человека. И что же? Оказалось, что примерно в один и тот же период в совершенно разных больницах оказываются довольно забавные люди… Оба – с довольно тяжелыми, но какими-то… глупыми, что ли, ранами, оба – практически в бессознательном состоянии. Первый попал в автомобильную катастрофу, по словам доставивших его людей, второй, по свидетельствам, пострадал в драке во время бала-маскарада… У обоих, тем не менее, впоследствии проявились симптомы практически одинаковых болезней…

- Вы рассказываете какую-то совершенно нелепую историю, Стэнли. Мало ли в мире совпадений? - беззаботно взмахнул рукой дипломат, будто речь шла всего лишь о чашке кофе. – Мало ли людей доставляют в больницы одновременно с приступом, скажем, аппендицита или сердечным приступом? Откуда такие совершенно безумные теории?

- У обоих в крови обнаружилась такая коллекция всякой гадости о который вы, боюсь, не имеете ни малейшего представления, - ничуть ни смутившись сказал Чарльз. – И я не имел бы, если бы мне не объяснили. Один из них был серьезно болен туберкулезом, второй всего лишь являлся носителем инфекции. Обнаружилась и еще одна общая болезнь – амнезия. Возможно – психическое расстройство, потому что один из них, заговорив, понес такую ахинею… Его бы поместили в специальную лечебницу, но больница находится под протекцией ваших друзей. Что вы на это скажете, Ричард? Не слишком ли много совпадений?

- Что вы хотите услышать, Стэнли? – устало спросил Велльдон, сдавшись без боя. Никто и подумать не мог, что они смогут объединить такие подробности в одну цепь! А значит… нужно было оставить обоих умирать, лишь бы произошедшее осталось тайной? – Я знаком с обоими постольку поскольку… Я помогал обоим при реабилитации, но боюсь, что не смогу сказать вам большего, так как непосредственное наше общение началось уже в больнице.
- Ну что же… - развел руками Стэнли. – Не можете, так не можете. И все же, позвоните мне в Лондон, если вдруг передумаете и решите оказать содействие. Кстати, вам, как человеку, занимавшемуся реабилитацией таких не вполне обычных пациентов, не встречалась женщина, похожая на эту? – Стэнли извлек из внутреннего кармана фотографию темноволосой и темноглазой женщины, снятую на фоне жасминовых кустов.

- Она, кажется, известный фотограф… - пробормотал Ричард. Он чувствовал, что Чарльз не верит ни единому слову, от этого становилось несколько… неуютно. Если бы сделать так, чтобы он забыл об этом разговоре! И что тогда? Их контора пришлет нового человека, только и всего, а тот может и не быть давним знакомым… – Я читал интервью с ней… Нет, не встречал. Но скажите, если, разумеется, уполномочены, что за опасность вы видите в Корти? Каждый волен заниматься тем, к чему чувствует призвание и хорошо, если его таланты востребованы. Вам не приходилось слышать истории, что после удара головой господин Н. заиграл на скрипке, как Моцарт, а господин А. после того, как в него попала молния, стал бегло говорить на древнеарамейском? И при чем, в конце концов, эта женщина… Изабелла Нельсен, если не ошибаюсь?

- На все вопросы мне ответить сложно и, главное, это бесполезно, - серьезно сказал агент, став больше похожим на самого себя – немного уставшего, тридцатилетнего мужчину. – Дело в том, что Корти формирует вокруг себя группку единомышленников. Можно было бы сказать партию, которая может представлять собой довольно сильную единицу, а так как взгляды Корти можно назвать несколько… своеобразными, то мы вполне можем прийти ко второму Наполеону. Такая перспектива не всем нравится, Ричард. Что же касается женщины, то Корти некоторое время назад добивался встречи с ней, но после свидания, кажется, утратил интерес. Я бы хотел понять причины. Но больше не стану вас задерживать…

После того, как за Чарльзом Стэнли закрылась дверь, Ричард еще долго смотрел на бокал шампанского и на небольшую визитку, где не было ничего, кроме номера телефона. Спрятав бумагу в карман, дипломат поморщился, как от головной боли, а потом, подняв телефонную трубку, набрал холл отеля.

- Добрый день, это Ричард Велльдон из номера 302. Будьте добры, закажите мне билет на ближайший рейс в Лондон.

[Eleni]

Ноябрь 1992 года

Лондон

Кристофер Лустало


Кристофер Лустало зажмурился, а затем резко сжал виски, не открывая глаз. Часы показывали половину пятого, а это означало, что ровно через три часа его телефон начнет разрываться от звонков. «Крис, горим, нужно срочно написать заметку на четвертую полосу, вот тебе телефон, этот человек звонил в редакцию, потому что хотел рассказать…» И так – весь день. Новости. Расследования. Сенсации. Провалы. Борьба за место на первой полосе «Вечерних новостей», интриги, звонки, беготня, а вечером – очередная разборка с Джейн. Джейн Робинсон была ведущей журналисткой конкурирующего издания, а по совместительству – его любовницей, без которой окружающий мир переставал существовать. Разумеется, свою связь они скрывали, но от этого было не легче – каждый раз при встрече разговоры скатывались к работе и общим знакомым, и тогда…

Он откинулся в кресле, перестав смотреть в компьютер и уставился в стену, с которой строго взирал тощий мужчина с глазами того же цвета, что и у самого Кристофера. Предок. Великий, как объяснила ему мать. Говорили, что во времена французской революции этот тощий тип был одним из ведущих журналистов Парижа и был убит за слишком острый язык. Правда, в энциклопедиях говорили другое – дескать, умер Элизе Лустало из-за плохого здоровья. Но в семье знали четко: книги врут. А такой поворот семейной легенды Кристоферу очень нравился. Ведь приятно сознавать, что твой предок был не только великим журналистом, но и героем?

Когда Кристофер впервые заявил, что планирует связать свою жизнь с журналистикой, родственники были в ужасе. Еще бы – испокон веков все Лустало были врачами и юристами! Как ни странно, на помощь неожиданно пришла мать. Именно она извлекла портрет. И рассказала про предка-журналиста. С этого все и началось… Кристофер мотнул головой, прогоняя сон. Нужно перечитать написанный материал, прежде чем завтра он отнесет это в редакцию. Тем более, что он собирался заявить сенсационную новость, которую совершенно случайно подслушал, когда стоял, протирая объектив фотоаппарата, неподалеку от места, где было совершено преступление.

«Душитель из Челси вернулся».
… Вчера вечером на Дин-стрит был обнаружен труп мужчины. Как рассказал наш источник в полиции, изначально информация о совершенном убийстве поступила по телефону, но место, названное женщиной, не пожелавшей представиться, было названо другое. В полиции предполагают, что…

Кристофер вдруг ощутил, что буквы пляшут перед глазами, а строчки напрыгивают друг на друга, словно взбесившиеся кузнечики. Через минуту он крепко спал, механически сжав подлокотники кресла.

Светало.

[Odin]

Ноябрь, 1992

Лондон, Штаб Ордена

Ричард Велльдон, Аарон Лайтнер, Ди Паркер.

Ричард Велльдон еще раз скептически посмотрел в зеркало на свою заметно осунувшуюся за последние сутки физиономию, провел расческой по волосам, решил, что хуже уже не будет и направился на кухню. От ежедневно приходящей прислуги он отказался около двух лет назад, но не полностью – трижды в неделю сюда приходила женщина, пополняла нехитрый запас продуктов и делала все необходимое по дому. Сейчас никого не было… Поискать кофейник, смолоть немного зерен, налить немного воды… простые действия, но нужно иметь мысли не на месте, чтобы одно рассыпать, другое – пролить. Окинув рассеянным взглядом целый ряд старинных медных фигурок на полке, Велльдон снова вернулся мыслями ко вчерашнему разговору с Чарльзом Стэнли…

Как бы там ни было, встреча с Аароном Лайтнером становилась неизбежной – Чарльз был кем угодно, но не мечтателем и не человеком, склонным преувеличивать. И снова – тревожные мысли о политике, о том, что во все времена это было неблагодарным занятием, о том, какие безрадостные перспективы откроются, если Этьену Корти удастся воплотить в жизнь… что? Не напоминает ли это борьбу с ветряными мельницами? Ричард снял с полки бронзового Дон Кихота, будто тот мог дать ответ на все сложные вопросы, но рыцарь лишь слегка кивнул головой на пружинке.

Когда кофе забулькал, а спустя минуту горячий напиток ожег горло, к бывшему дипломату вернулась способность рассуждать более здраво, но от страхов это не избавило. В какой-то момент даже мелькнула предательская мысль о том, что он давно не был… допустим, в Америке. А смысл? Агенты Таламаски наводнили весь мир, как эпидемия – любой город с историей, любое более или менее интересное место, любое выходящее за рамки обычного событие – все становилось их добычей. А сколько археологических ценностей, полезной информации и тайн они хранили? И далеко не все тайны должны быть известны общественности – как, допустим, история о странном артефакте, обнаруженном в чилийской пустыне. Только спустя двадцать лет после обнаружения ученым Ордена удалось выяснить, что он умеет делать. Открывались блестящие перспективы! Поэтому сначала провели успешные опыты на животных, потом – на людях, а когда собрались провести грандиозный и смелый по своей сути эксперимент… все едва не закончилось катастрофой.

- А я предупреждал, - вполголоса сказал Велльдон, обращаясь к Дон Кихоту. – Я предупреждал, но никто меня не слушал. А теперь… мне приходится идти и беседовать с Лайтнером. Я не хочу.
Дон Кихот молча смотрел.

Допив кофе, Ричард взял плащ, тщательно проверил выключены ли все электроприборы и заперев дверь, спустился в гараж. Городские пробки, поиск места для парковки и, пешком, чтобы собраться с мыслями туда, где уютно расположился старинный, чуть вычурный особняк. Там ничего не изменилось. И Аарон Лайтнер, как и с следовало ожидать, был на своем месте. Частично из-за дурного настроения, частично из-за старых обид Велльдон начал как в романе:

- Я пришел, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие... Добрый день, синьор Лайтнер. Боюсь, что новости у меня действительно ужасные.

- Прошу вас, присядьте.

Аарон Латнер указал рукой на удобное кресло у камина, а затем вопросительно взглянул на своего гостя. В свои восемьдесят три года он чувствовал себя гораздо лучше, чем лет двадцать назад, когда открывалась лаборатория Ордена – место, благодаря которому все они обрели не только рецепт долгой молодости и благополучия, но и открыли ряд секретов, которые до недавнего времени считались тайнами вселенной, не подлежащими разглашению. Но все это меркло в сравнению с тем, как выглядел его гость. Ричард Велльдон, интеллигентный мужчина лет сорока, являл собой образец истинной выживаемости, не потертой временем. Никто не заподозрил бы в нем человека, который смог прожить более двухсот лет, победив старение и бросив вызов всем силам природы. Когда-то, судя по записям, руководители Ордена пытались наладить с ним сотрудничество, но этот человек всегда держался обособленно, что можно было понять – он оберегал себя и свою тайну. В конце концов, от него отстали, трезво рассудив, что для Ордена будет выгоднее просто сотрудничать с ним, нежели, надавить на него, заставить раскрыть свои тайны, а затем потерять.

Именно так рассудили и нынешние руководители Ордена Таламаска, коим являлся он сам и Дэвид Тэлбот. С тех пор, как их связала тайна о проведенном эксперименте, они были связаны навсегда. Поэтому, услышав предупреждение Велльдона, Аарон прежде всего подумал о Дэвиде. В данный момент он находился в Италии – собирал информацию об одном из засекреченных лиц, участнике «Эксперимента», который в последнее время начал проявлять слишком большую резвость и периодически пропадал из виду…

Между тем, Велльдон устроился в кресле. Самое время перейти к делу.

- Итак, мистер Велльдон, вы говорите, что у вас - плохие новости? – прервал тишину Аарон Лайтнер. - Чай? Кофе?

- Благодарю вас, - Ричард опустился в кресло. Здесь ничего не изменилось. Не изменился и Аарон Лайтнер. В свое время он много думал о том, кто из них - Дэвид или сам Аарон больше всего достоин медали с надписью "хитрый старый лис" и в конечном итоге решил, что оба. Разумеется, в случае слишком больших неприятностей он, как истинный дипломат просто исчезнет, но бегство... Только в самом, самой крайнем случае, потому что есть что-то крайне неприятное в поспешной ретираде, когда дело не доведено до конца. Вместе с тем, Ричард Велльдон не склонен был считать рыцарей этого Ордена святыми и непогрешимыми - о, они не остановятся перед жертвами, если это понадобится. Поэтому был осторожен и для начала непринужденно улыбнулся. - Если можно, кофе. Новости, скорее, тревожные. Не далее как вчера вечером я узнал, что в правительстве заинтересовались вашим экспериментом... Кое-кто полез в политику, нужно сказать, весьма успешно и теперь по словам одного человека, верить которому можно на слово, если у него все получится, нам следует ожидать кого-то вроде Наполеона. Он недалек от истины... Мы с вами прекрасно знаем, какая идеология в голове у нашего... ммм... политика, не так ли?

- Корти? - коротко поинтересовался Лайтнер и вздохнул. Разумеется, он знал о том, что один из их "подопечных", казавшийся наименее сильным из всех, вдруг резко начал делать ходы, достойные профессионального политика. Интриги, игры, нужные знакомства... Удивительно, что при прежней жизни этот подопечный не проявлял особенной политической хватки. Создавалось впечатление, что в процессе адаптации после "автомобильной катастрофы" он набрался откуда-то лишних знаний... Или ему их подсказали. Лайтнер легонько коснулся портсигара, но затем брал руку - несмотря на успешную борьбу со старостью при помощи эликсира, изобретенного в Лаборатории, не следовало играть с природой, издеваясь над организмом. - Да, я знаю, Ричард, что господин Корти проявляет излишнюю... резвость по отношению к британским политикам. Но до Наполеона, мне кажется, ему далеко. У нас были более... достойные, скажем так, представители этой породы. Вы не находите, что Корти может быть частью хорошо спланированной интриги? А вот сравнения с Наполеоном от лица вашего доверенного лица из правительства... по меньшей мере странны. Совпадение? - Аарон поднял брови, от чего лицо его приобрело добродушное и доверчивое выражение.

- Вы верите в совпадения? - Ричард позволил себе нарочито театральный жест, всплеснув руками, а потом улыбнулся еще шире. - Я в свое время пытался, но случалось и так, что эта вера меня подводила. Разумеется, нет. Если господин Роден, несмотря на свое желание сидеть в кресле, а еще через лет пять начать раскачиваться, сумел кое-что узнать, то нашим друзьям из правительства не составляет труда узнать гораздо большее, вы не находите? К ответу на ваш вопрос - я не думаю, что Корти стал частью чьей-то ранее спланированной интриги. Даже если кто-то, зная о его, скажем так, несовременности, решил сделать столь невероятную ставку, то чтобы играть в подобные игры, господину Корти нужно еще кое-что. Умение. Навыки. Память, в конце концов. А если ставка на Корти все же сделана сознательно... Вам нужно искать предателей в своем лагере, господин Лайтнер. Хотя бы потому, что обычный человек не придумает подобное никогда в жизни.

- Вот об этом я и думаю, Ричард, - вздохнул Лайтнер. На его выразительном лице нарисовалась на секунду печаль и даже скорбь, и он развел руками. - Понимаете ли, догадливость Франсуа Родена меня не удивляет. Он был когда-то весьма разумным существом и пользовался особенной популярностью у простых людей. Можно сказать, в данный момент он ведет себя в соответствии со своим прежним образом, и начинает проявлять верные умения. Если бы в архивах не было бы оставлено описаний его деятельности, я бы даже предложил ему сотрудничество... - Лайтнер негромко рассмеялся, - Разумеется, я шучу. Но мы говорили о предателях. Именно об этом я и хочу поговорить с вами, Ричард. Дело в том, что вчера было совершено очередное убийство. Полиция пока не знает, что за человек умер, но мы уже знаем. И, поверьте, это пугает меня гораздо больше, нежели интерес правительства к Корти. Убит Лайонелл Мастерс. Тот самый, который несколько лет назад был выпущен из больницы одним из первых. Обстоятельства - те же. И, как вы верно заметили, я не верю в совпадения.

- Меня больше интересует Корти, - мягко сказал Ричард. Спорить с Аароном он не намеревался, тем более что происходящее явно заслуживало внимания, но... - Видите ли, Аарон... Когда я в свое время говорил, спорил, убеждал и, наконец, кричал о том, что эксперимент опасен и может привести к непредсказуемым последствиям, вы меня не слушали. Более того, удалили из лаборатории, а эксперимент все же провели. Потом, когда неприятности начались, меня вернули из опалы, потому что двое попадали в больницу, а проявить к ним интерес открыто вы, разумеется, не могли. Когда я приложил все усилия к тому, чтобы эти люди стали вести более или менее незаметный образ жизни вы по каким-то причинам теряете контроль над ситуацией и теперь... их кто-то убивает. Рассуждая логически, я бы сказал, что это в интересах Ордена - уничтожить всех, пока об эксперименте не стало известно слишком многое, но и у вас есть предел... Всем гораздо проще, если эти люди ничем себя не проявляют и находятся под вашим наблюдением. Что вы от меня хотите, Аарон? Снова советов, которым никто не собирается следовать?

- Пожалуй, - задумчиво проговорил Лайтнер. Его лицо вновь стало печальным. Ох, как не любил он просить, тем более, просить у тех, кого не мог читать, как открытую книгу. За годы работы в Таламаске Аарон научился читать мысли практически любого человека, а если по тем или иным причинам у него это не получалось, такой человек становился объектом наблюдения, ибо явно имел особые способности, столь ценные в современном мире, все больше поглощаемым техническим прогрессом. Ричард Велльдон был особым случаем. Он явно имел способности к гипнозу и обладал рядом других особых качеств, но до конца понять его было невозможно. И если бы не вера в его исключительную порядочность, Аарон давно бы заподозрил его в своей игре. На данном этапе перед ним стояла задача вернуть доверие Велльдона. - Ордену необходимы ваши советы, Ричард. - тихо сказал Лайтнер. - Дело в том, что вы - один из немногих, кто был посвящен в Эксперимент, и неплохо знаете его участников. В данный момент перед нами стоит ряд задач, среди которых - не позволить никому влезть в тайну Эксперимента и не допустить уничтожения его участников. Без вас мы не справимся.

- Но... мне сложно что-либо вам советовать, Аарон, - Ричард Велльдон выглядел растерянным и не скрывал этого. Неприятное ощущение - чувствовать себя беспомощным! Однако, какая ирония! В свое время, до эксперимента, он мог наблюдать за теми людьми лично и от всей души желал, чтобы они... исчезли. Его желание исполнилось. Они действительно исчезли. При мысли об этом бывшего дипломата стал разбирать истерический смех, еще и потому, что сейчас не желал зла тем людям по простой причине - он был посвящен в эксперимент и даже вложил в это силы. - Сложно на данном этапе. Во-первых, я понятия не имею, кто в Ордене может быть предателем и даже мои скромные способности здесь не в помощь - ваши люди обладают такими же, если не большими. Во-вторых, я так и не знаю до конца, кто именно... назовем их Исчезнувшими. Если вы скажете, в чем заключается моя задача, я, разумеется, попытаюсь помочь. В обмен на услугу. Вы поможете мне обезвредить Корти. В политическом масштабе, разумеется.

- Я согласен, Ричард, - быстро произнес Лайтнер. Слишком быстро, чтобы собеседнику стало понятно - он испуган. За годы работы в Ордене Аарон Лайтнер привык полностью владеть ситуацией, а сейчас, почти физически ощущая, как она выходит из-под контроля, он нервничал. В особенности пугало отношение к данной ситуации старого друга и партнера Дэвида Тэлбота, который, кажется, совсем заигрался в своих опытах, позволяющих постигнуть вампиров и их сущность. Сам Аарон, изначально специализировавшийся на ведьмах из семейства Мэйфейр, в данном случае чувствовал, что упустил нечто важное. И готов был на все, ради того, чтобы заполучить союзника в лице столь влиятельного и посвященного во все тонкости человека, как Ричард Велльдон. До такой степени, что способен был пожертвовать одним из своих самых преданных и любимых кадров. - Ричард, я согласен на ваши условия. Более того, я дам вам в помощь своего верного человека, который ожидает за дверью вашего решения и готов стать для вас хорошим подспорьем. Мне необходимо выяснить, кто стоит за убийствами, и я... - Он почти умоляюще взглянул на собеседника. - Вы согласны, Ричард?

- Не будем торопиться, - успокаивающе поднял руку Ричард, хотя его тон, скорее, настораживал. В свое время Орден, пусть даже не Аарон Лайтнер лично, несколько раз позволял себе нарушать их устные договоренности, а сейчас, когда все приняло серьезный оборот... Нет, нет, не нужно лишний раз забегать вперед, доводить Лайтнера до сердечного приступа, а себя - до желания совершить какую-нибудь глупость. И так уже чувствует досаду из-за того, что у Ордена все под контролем. Контролируют Исчезнувших, контролируют его, теперь какой-то напарник, а вот что ответить Стэнли, когда тот снова появиться... Ричард поморщился. Пока Аарон говорит об убийствах, он слеп и не видит опасности, подстерегающей со стороны властей или... или это он сам слишком долго был дипломатом? - Допустим, вы скажете "да", Дэвид скажет "нет", а я, как говорят русские, останусь у разбитого корыта... Не обращайте внимания, это из сказки. Мы еще поговорим об этом более подробно, когда дело сдвинется с мертвой точки, а сейчас попрошу вас представить мне того человека, который обещает стать незаменимым подспорьем.

- Хорошо. - кивнул Лайтнер. И нажал на кнопку, вмонтированную в стол. - Даниэлла, зайдите, пожалуйста. - Через несколько секунд одна из дверей кабинета распахнулась, и на пороге появилась хрупкая белокурая девушка, одетая в светлые узкие джинсы и тонкий голубой свитер. Внешне она напоминала студентку, и ей можно было дать лет двадцать, не больше. Если не обращать внимания на ее взгляд, в котором не было ни наивности, присущей этому возрасту, ни легкомыслия. Она внимательно смотрела на Аарона, не позволяя себе обратить внимания на его гостя. Многолетняя выдержка.

- Знакомьтесь, Ричард, это - Даниэлла Паркер, один из самых опытных наших сотрудников. В настоящий момент Даниэлла опекает одного из участников эксперимента, некого...

- Шарля Ламбера, - тихо, но уверенно проговорила агентка, все также глядя на Лайтнера. - В настоящий момент он носит это имя. В списке значится под номером семь. Он - один из тех, кто наиболее пострадал и перенес переход труднее остальных. - Лишь сейчас Даниэла позволила себе перевести взгляд на Велльдона, но лишь на секунду.

- Рад нашему знакомству, мисс Паркер, - Ричард улыбнулся Даниэлле, после чего они обменялись традиционным рукопожатием. И, хотя улыбка его была искренней - всегда приятно видеть рядом юную, весьма привлекательную девушку (пусть даже сложно предсказать, как сложиться их сотрудничество - иногда люди с ангельской внешностью в подметки не годятся демонам), в глубине души Велльдон сомневался что агентка, несмотря на всю ее опытность в работе с паранормальными явлениями может помочь. Одно дело - привидения, другое - жизнь во всех ее проявлениях и любой агент Ордена будет так же беспомощен, как Лайтнер. - И мне чрезвычайно лестно думать, что какое-то время я буду сотрудничать со столь очаровательной мадмуазель. Но... прошу прощения, какова ваша специализация мисс Паркер? И как, господин Лайтнер, мисс Паркер сможет помочь в том деле, которое волнует меня?

- Мисс Паркер владеет определенными умениями, - уклончиво ответил Лайтнер, пытаясь понять, что в настоящий момент чувствует его собеседник. Но ощутил лишь твердую и высокую стену, что вызвало легкую досаду. - Думаю, Даниэлла сама расскажет вам о них, когда вы познакомитесь поближе. У вас будет достаточно времени. Она работает неподалеку от посольства, где вы часто бываете. И у нее достаточно ухажеров. - На секунду взгляд Лайтнера потеплел, когда он смотрел на свою ученицу, которая скромно стояла, опустив глаза, и ничем не выдавала свой интерес к делу. А ведь только Лайтнер знал, как она рвалась получить эту работу, несмотря на то, что он до последнего момента пытался ее отговорить, боясь потерять ценного сотрудника...

- Я сама отвечу на ваш вопрос, мистер Вельдон, как только узнаю поставленную задачу. - уверенно ответила Даниэлла и улыбнулась. - Я посвящена в Эксперимент, и, поверьте, собрала немало информации о тех, кто нас интересует. Мы могли бы завтра пообедать с вами и все обсудить. Если вы не против. Просто выберите время.

- В таком случае я верю, что наше сотрудничество будет как нельзя более плодотворным, - слегка поклонился Ричард, давая понять, что принимает условия ровно до тех пор, пока Орден будет вести честную игру. На самом деле Лайтнер многое не договаривал, а еще больше - скрывал, что не прибавляло доверия, но обращаясь к мисс Паркер он был настроен дружелюбно. - Если вы не возражаете, мисс Паркер, пусть это будет не деловой обед в спешке и волнениях, а нечто способствующее спокойному обсуждению наших забот. Пусть это любой удобный для вас день, время обеда или даже ужина, однако я бы рекомендовал вам не планировать в этот день срочных дел - любой серьезный разговор требует времени... Если вас устраивает обед, я могу забрать вас с работы или встретить в любом другом месте, а потом... Кухню какой страны вы предпочитаете?

- Итальянскую, - слегка смутилась агентка, так как что-то во взгляде гостя Аарона Лайтнера ее тронуло. Кажется, он сомневался. Не доверял. Был чем-то обижен. И... закрыт. За многолетнюю практику в Ордене Даниэлла Паркер привыкла распознавать людей, едва взглянув на них, но это был не тот случай. Интуиция подсказывала, что за этим человеком скрываются тайны, которые могут нести в себе опасность. Но разве можно думать об опасности перед лицом настоящего Дела? Перед лицом возможности выйти из-под постоянного контроля многочисленных учителей и тех, кто следил за каждым ее шагом? Лишь с несчастным Шарлем, который, правда, не подозревал ни о своем прошлом ни о том, какое насилие было совершено над его личностью, она ощущала себя простым человеком. Все остальные мужчины в ее жизни были такими же агентами, как она сама. И их, увы, не интересовало, какую кухню она предпочитает. Даниэлла быстро и немного испуганно взглянула на Лайтнера, испугавшись, что он прочтет ее мысли. А затем протянула Вельдону визитку. - Вы можете позвонить мне по этому телефону, когда сочтете нужным. Я в любой момент могу сделать так, чтобы ... меня отпустили с работы, и никто ничего не заподозрил. Ведь так? - она взглянула на Лайтнера. Тот кивнул.

- Благодарю. Тогда я позвоню вам завтра к обеду, как и было сказано раньше, - кивнул Ричард. Теперь, когда все, что считается формальностью - улажено, можно отправиться домой, заняться кое-какими неотложными делами, разведать ситуацию в посольстве и... ни о чем не думать. Все еще чувствуя досаду на Лайтнера из-за нежелания последнего... Впрочем, чувствовать себя дураком всякий раз, когда приходится сотрудничать с Орденом ему не впервые и если Аарон поступает по-своему, то и он может действовать себе во благо. - Что же, тогда - до встречи, господин Лайтнер. Мисс Паркер, если я могу быть чем-то полезен вам - к вашим услугам, если же нет - с нетерпением буду ждать завтрашнего дня. - Ричард склонил голову в ожидании ответа и обязательных слов прощания.

***

... Когда все необходимые формальности были соблюдены, и за дипломатом закрылась дверь, Лайтнер улыбнулся Даниэлле и достал из стола тонкую темно-синюю папку.

- Ну что же, Ди, я могу вас поздравить с началом работы, о которой вы так мечтали. На этот раз вы останетесь одна, потому что господин Вельдон не терпит слежки и прекрасно ее чувствует. Будьте бдительной и, прошу вас, не поддавайтесь на обаяние этого человека. Сейчас я говорю с вами. не как ваш непосредственный руководитель, а как ваш старший друг, желающий вам только добра. С этого момента вы будете выполнять его указания и совмещать новую работу с предыдущим заданием. Шарль Ламбер должен и дальше находиться под вашим неусыпным контролем. Он - один из наиболее ценных экземпляров. Поэтому не исключено, что он может стать следующей жертвой. Постарайтесь не терять с ним связь. А теперь... Я готов выслушать ваши соображения относительно всего, что вам удалось узнать от вашего подопечного, месье Ламбера.

Даниэлла кивнула и, устроившись поудобнее, принялась пересказывать последний разговор со своим подопечным.

[Eleni]

Ноябрь 1992 года
Лондон

Полицейский участок

Шарль Ламбер, Лорейн МакГрегор

В участке царило оживление. Шарль Ламбер с самого начала понял – что-то произошло, потому что коллеги, несмотря на поздний час, выглядели вполне бодрыми и даже перекидывались шутками. «Видимо, задержали кого-то из тех, кто находился в разработке», - подумал Ламбер, снимая куртку и отряхивая зонт от дождя. Ноябрь в этом году выдался дождливым и промозглым, хотя обещанные холода никак не наступали. Лишь бы не снег. Шарль никак не мог принять лондонской погоды, что было неудивительно – все-таки он был французом и привык к более мягкому климату. ..

- О, Ламбер, ты пришел! Давай, скорее, ты не представляешь кого мы поймали! Это просто цирк, завтра все газеты будут обсасывать каждую мелочь.. На тебя вся надежда! – Тайлер, его приятель и коллега, подмигнул ему и затем мотнул головой в сторону комнаты для допросов. – Взгляни, какая пташка нам попалась!

Ламбер посмотрел в ту сторону, куда указывал приятель, и увидел юношу, которому на вид можно было дать не больше восемнадцати. Черноволосый, одетый по последнему писку моды, он сидел, склонив голову на руки и, казалось, спал. Ламбер перевел непонимающий взгляд на приятеля, ожидая объяснений.

- Ты что, не узнал? Ах, Ламбер, ну когда же ты перестанешь витать в облаках! – всплеснул руками Тайлер и заговорил, понизив голос. – Слышал про брата Джона Мейждора, одного из лидеров консерваторов? Это – его сын. Племянник самого Мейджора. Филипп Мейджор. Представляю, что сейчас чувствует его папочка… - Тайлер злобно скривился. Как и Ламбер, он ненавидел этих молодчиков, вообразивших себя сливками общества, и позволяющих себе все, что им взбредет в голову.

Вскоре Шарль был посвящен во все тонкости сегодняшнего происшествия. Филипп Мейджор, «золотой мальчик», уже не впервые попадал в руки правосудия, но ни разу не был привлечен к ответственности. Наследник многомилионного состояния своего знаменитого отца, двоюродного брата премьер-министра Великобритании, сменившего не так давно на посту Железную леди Маргарет Тетчер, он вел довольно разгульный образ жизни. Причем, что удивительно, в качестве друзей умудрялся подбирать все лондонское отребье, которое никак не годилось ему в приятели. Дурные компании, пьяницы, игроки – кажется, мальчишка, не знающий ни в чем отказа, решил испробовать все соблазны жизни. При этом он умудрялся попадать в самые нелепые ситуации, и, разумеется, всегда выходил из них чистым, так как адвокаты отца находили убедительные слова и средства, чтобы его вытащить. Проще говоря, никто не хотел связываться. Вот и сегодня – мальчишку, в полубесчувственном состоянии, накаченного то ли спиртным, то ли кокаином, а может быть, и тем, и тем, задержали за попытку грабежа. Его старшие товарищи убежали, а он был схвачен патрульными прямо на месте преступления, с сумочкой дамы, которая имела неосторожность возвращаться в одиночестве из театра темными переулками…. Мальчишка не способен был сказать ничего в свое оправдание в силу невменяемого состояния. Полицейские плевались, сетуя на то, что не смогли поймать его сообщников – ведь понятно было, что мальчика откупят его богатые и влиятельные родственники, и его даже допросить не дадут. Да никто и не стал бы связываться. Его уже хотели отпустить, во избежание проблем. Но вмешалась пострадавшая дама. Она заявила, что прекрасно знает, кто на нее напал, так как читает газеты и узнала этого мальчишку, и категорически отказалась забирать заявление, несмотря на предложенные адвокатом большие «отступные».

Слушая этот рассказ, Ламбер не смог сдержать гримасы презрения. После автокатастрофы он настолько привык себя во всем сдерживать, так как никак не мог свыкнуться с потерей памяти, что эмоции испытывал крайне редко. Исключение составляли вот такие выходцы из высшего общества, которые воображали, что им все дозволено. Именно к ним, судя по всему, и относился черноволосый хрупкий юноша, который сейчас безмятежно спал, положив голову на руки.

- А что от меня-то надо? – поинтересовался Ламбер. В душу на секунду закралась тревога, но он быстро подавил в себе нерешительность. Где-то зрела смутная надежда, что его попросят помочь дежурному следователю и по-своему допросить подозреваемого. Работая экспертом-криминалистом, Шарль ни на секунду не сомневался, что из него получился бы прекрасный следователь – иногда, слушая допросы, он буквально физически ощущал, в какие моменты можно было бы задать нужный вопрос, чтобы ослабить оборону подозреваемых или свидетелей. Пару раз он даже вызывался провести допрос, но из-за его успехов следователи участка не допускали его к этой работе. Криминалист должен копаться в отпечатках пальцев и сравнивать улики, а не вести умные беседы…

- Послушай, Шарль. Эта женщина, на которую напали… В общем, она хочет докопаться до правды. А руководству уже три раза звонили про этого молодчика. У нас будут неприятности, если его не отпустят, понимаешь? А чтобы отпустили, надо, чтобы забрали заявление. Что кривишься? Думаешь, мне это нравится? Но такова жизнь, Шарль. Увы, в современный век связи – это все, а справедливость – это пшик. Поговори с ней. У тебя дар убеждения, все это знают, у тебя получится ее отговорить! Пусть к чертовой матери катится со своим заявлением, она не пожалеет! За мальчика столько денег дадут, что она до старости сможет в Ниццу кататься и на пару домиков еще хватит! Она – простая учительница истории, из этих.. бедных, но гордых. Иди к ней. Пожалуйста. Попробуй, а?

Ламбер и сам не понял, как оказался в комнате для допросов.

А когда вошел, и увидел ее, почувствовал вдруг, что бледнеет. Было что-то жуткое в этой симпатичной женщине лет тридцати с небольшим, с огромными бархатными темными глазами и спокойным лицом, выражающим скрытую силу. Почему? Почему он смотрит не нее, словно они были знакомы, если даже не знает ее имени? Человек из прошлого? Осколок жизни, навечно стертой после злополучной автокатастрофы, которая унесла всех его родных?

- Если вы пришли, чтобы предложить мне забрать заявление, то вы зря тратите время. Я не буду этого делать.

У нее был приятный голос – низкий и хорошо поставленный. Кажется, Тайлер говорил, что она – учительница. Что ж, вполне верится. Вот только откуда это щемящее чувство «дежа вю»? Он медленно опустился на стул, не отрывая от нее взгляда. Перед глазами промелькнула картина, словно часть какого-то исторического кино. Пикник на природе. Люди со стершимися лицами, которые он не видит. И женщина в старинном платье, с такими же выразительными бархатными глазами. «А вы что скажете, Максимильян?» Он сдавил руками виски, чтобы прогнать видение, от которого голову стянуло стальным обручем.

- Вы ошибаетесь, мисс…

- МакГрегор. Лорейн МакГрегор. Два часа назад я подверглась нападению группы молодых людей и, благодаря вмешательству полиции, не пострадала.

Ее голос звучал ровно и уверенно.

- Я не знаю вашего имени, сержант, но, поверьте, я не расположена забирать свое заявление. – продолжала она, не спуская с него глаз. – Поверьте, вам, представителям власти, не победить преступность, пока люди, подобные господину Мейджору, имеют возможность безнаказанно творить все, что им вздумается. Вы же не хотите сказать, что полиция в сговоре с представителями правящей партии и разделяет честных граждан и тех, кто…

Ламбер поднял руку и покачал головой. Отчего-то ему стало стыдно из-за этой короткой отповеди. Она была права. Более того, он полностью разделял ее негодование и считал, что не имеет значение происхождение задержанного – преступник должен быть наказан.

- Мисс МакГрегор, я зашел не для этого. Мне бы хотелось узнать подробности. Пожалуйста, расскажите, как было дело?

Она заговорила. Ее голос успокаивал, и постепенно видение уходило. Вместе с именем, которое на секунду всплыло в памяти при взгляде на эту женщину.

Несовременное имя, которое было лишь именем, потому что, как он ни пытался, ни одной ассоциации с ним он подобрать не мог.

Часы пробили полночь.

[Odin]

Ноябрь, 1992

Лондон.

Этьен Корти.

- Господин Корти, позвольте только один вопрос: какой вы видите свою роль в палате общин?

Среднего роста худощавый человек повернулся. На его лице мелькнуло нечто среднее между досадой и раздражением, но тут же недовольство сменила довольно сдержанная улыбка. Как правило, Этьен Корти не допускал к себе журналистов, хотя внимание прессы ему нравилось. Что же, на это были и свои причины… Неосторожный вопрос, неудачный ответ, да еще в его ситуации и все – это можно было считать завершением недавно начатой и сулящей блестящие перспективы карьеры. Он прекрасно знал, что одна только пресса способна доставить массу хлопот, а если прибавить к ней телевидение и все те средства массовой информации, которые сложно было себе вообразить даже сто лет назад.

В любой другой ситуации он бы просто попытался исчезнуть, тем более что занимаемая должность консультанта только, казалось, способствовала намерению остаться незаметным, но... Важное совещание и так стало объектом пристального внимания.

- Боюсь, что мои даже самые смелые мечты не распространяются столь далеко, однако я сделаю все, чтобы быть полезным моей стране, - ответил Корти механически, ничуть не смутившись и не растерявшись – подобный образ жизни начинал снова входить в привычку, хотя ко многому приходится привыкать, а еще большему – учиться. – Теперь прошу прощения…

На ходу придумав вполне корректную отговорку, Этьен Корти оставил журналиста задавать свои вопросы другим, а сам стал спускаться вниз по лестнице, попутно размышляя о том, как из-за непредвиденных обстоятельств может измениться вся жизнь. Ее он мог бы разделить на три важных для себя этапа.
Первый – тот, что был до События.
Второй – автокатастрофа, которой на самом деле не было, больница и начало новой жизни в которой ему, скромному владельцу букинистического магазина, отводилась весьма скромная роль и пиво в пабе по субботам.

Все это время Эьен пытался вспомнить свою прошлую жизнь, но она, казалось, была скрыта темнотой. Так и оставалось до того памятного дня, когда не стал искрить старый электрический удлинитель. Испугавшись, он только помнил, что потянулся к проводу, а потом очнулся. С трудом полз к дивану, долго лежал там, даже не в силах позвать на помощь, но худшим было не это, а воспоминания, хлынувшие в голову как вода из душа.

Они казались невероятными. Фантастическими. Этьен стал опасаться, что поведай он хотя бы кому-то о них, то станет постоянным пациентов в доме для умалишенных, но вместе с тем знал, что это – правда. Глупая, невероятная, страшная, болезненная правда. Первым порывом было разыскать того пожилого человека, Дэвида, но по мере осознания стал проявлять себя и рассудок…

И Третий этап начался в тот день, когда сама судьба привела в его лавчонку Человека-С-Переносным-Телефоном по которому тот довольно бурно обсуждал последние политические новости. Этьен, уже немного поостывший от новизны, которую дарила вернувшаяся память (неужели из-за его неосторожности с электричеством?), позволил себе выйти за рамки поведения торговца раритетными книгами и дать совет, который посетитель счел ценным.

Так завязалось их странное общение. Человек, с которым так неожиданно свела Этьена судьба, оказался членом Специального Комитета, главной задачей которого был, грубо говоря, контроль над деятельностью министров. Уже позже Корти понял, что система таких комитетов привязана к системе правительства и, тщательно все обдумав, принялся за воплощение в жизнь довольно смелого плана…
Он учился. Знакомился с нужными людьми и теми, кто может быть полезен. Никогда не забывал тех, кто оказал ему услугу. Изо всех сил старался быть полезным. И теперь… Теперь он в шаге от того, чтобы занять должность второго секретаря клерка палаты общин Великобритании. Должность, сначала показавшаяся Этьену смешной из-за своего названия, привела в восторг, когда он узнал, что «Клерк» только звучит смешно, а на самом деле является главным советчиком и исполнителем палаты по процедурным вопросам. Клерк мог советовать спикеру, подписывать приказы и официальные бумаги, ставить печати на билль… Довольно неплохая перспектива для человека, который еще три года назад покрывался пылью в книжной лавке, не так ли?

Улыбнувшись своим воспоминаниям, грядущим перспективам и предвкушению обеда в довольно чопорном обществе первого секретаря и его супруги, Этьен Корти с удовольствием вдохнул влажный осенний воздух. Пора выпить кофе. По дороге в кофейню он купил газету и, бросив взгляд на первую страницу, нахмурился. Снова все кричат о тех странных убийствах. Убийствах, которые не могли не привлечь его внимания и не могли не взволновать…

Чтобы немного отвлечься от навевавших не только тоску, но и подсознательный страх мыслей, первое, что сделал Корти в баре – попросил телефон, лишь потом озвучив заказ. Та женщина, встречи с которой он добивался, будучи еще скромным букинистом, всегда будила в нем сначала смутные воспоминания, а потом, когда стала ясна причина – и страсть. В актрису из Другой жизни, на которую была так похожа Изабелла Нельсен, были в свое время влюблены многие, хотя подобное увлечение тогда уже само по себе грозило стать последним в жизни. Он не был влюблен, в отличие от многих. Он просто желал обладать ею, но этой страсти суждено было остаться неудовлетворенной. Женщина из этой жизни, Изабелла, пусть не обладала всеми качествами той гениальной актрисы, была несколько мягче и не так горда, поэтому недавно возобновленное знакомство вполне могло перейти в нечто большее.

После нескольких гудков трубку сняла сама Изабелла. Традиционное приветствие, традиционный вопрос о планах на завтрашний вечер и… разочарование. Еще две недели назад Изабелла говорила, что будет работать над проектом для известного ювелирного дома, отмечавшего в этом году двухсотлетие со дня основания. Зачем там фотограф, стилисты и еще чертова куча народа, Этьен не имел ни малейшего представления, но по мере разговора у него начало возникать стойкое, весьма неприятное ощущение, будто Изабелла избегает его. Что же… Он непременно добьется своего, просто нужно терпение, время и умение сдерживать свои порывы.

- Тогда я позвоню в субботу, договорились? И я очень надеюсь, что в тот день у тебя не будет каких-то важных встреч…

Завершив разговор, Корти заказал еще чашку кофе – первую он выпил во время разговора и не имея лучшего занятия, снова принялся читать ту злополучную статью.

[Eleni]

Ноябрь 1992 года
Обед Ричарда Велльдона и Даниэллы Паркер

В ожидании Ричарда Вельдона Ди Паркер сосредоточенно изучала листки, аккуратно сложенные в папку для документов. Место для встречи назначил сам Вельдон и агентка намеренно пришла на полчаса раньше, чтобы понаблюдать за обстановкой на случай подвоха. Ричард Вельдон был самым таинственным из союзников Ордена, и поэтому к встрече с ним нужно было подходить с особенной тщательностью. Возможно, именно от сознания Момента Ди сегодня оделась солиднее, чем обычно. В своем темно-синем брючном костюме и с волосами, небрежно заколотыми в стильную высокую прическу, она не была больше похожа на студентку. Скорее, на молодую сотрудницу какого-нибудь банка. Знали бы люди, что за листочки лежат в ее папке, удивились бы. Нет, скорее, сочли бы ее за странную личность, потому что ничего не поняли бы.

Агентка закрыла папку и задумалась. Буквы плясали перед глазами, складываясь в два слова - Лорейн МакГрегор. Имя и фамилия, которые не давали ей покоя. Из-за этой незнакомой МакГрегор Ди сегодня рано утром даже забежала в отдел информации, где заправлял ее поклонник Тедди Ньютон. Тедди был влюблен в нее уже шесть лет, но выражалось его чувство лишь в февральских «Валентинках», которые он никогда не подписывал и в задумчивых взглядах, которые Теодор кидал на нее, когда считал, что она его не замечает. Ди по-своему даже симпатизировала этому нескладному и стеснительному парню, за которым в Ордене прочно закрепилось звание компьютерного гения – он был на «ты» с любой машиной и умел доставать информацию из архивов ФБР так, как не умел никто. Сегодня он с радостью бросился выполнять просьбу Ди, и вот, перед ней лежали сведения про Лорейн… А началась паника вчера вечером, когда Шарль Ламбер пришел к ней, чтобы поделиться своим потрясением.

….«Мне показалось, что мы были с ней знакомы…. У тебя было когда-нибудь такое, Ди? Понимаешь, я смотрел на нее, и мне казалось, что я знал эту женщину в прошлом! Я до сих пор не могу забыть ее взгляда, и того, как она говорила про этого злосчастного мальчишку, родственника известного политика!»

Шарль ходил по комнате, садился в кресло, снова вскакивал, и периодически щелкал зажигалкой. Ди никогда еще не видела его таким оживленным. С тех пор, как он стал частью эксперимента, казалось, что он передвигается по жизни осторожными и неуверенными шагами, боясь оступиться и полностью ограничивая себя в эмоциях. И тут – взрыв. Он говорил так убедительно, что Ди даже испугалась, что он встретил кого-то из тех, кто был, также, как и сам Шарль, перенесен силой науки в этот мир. Именно поэтому она, как могла, сбила его с рассуждений о пресловутой Лорейн, и даже уложила спать на своем диване, благо сосед едва держался на ногах от усталости и потрясений. А сама, промучившись всю ночь, побежала в информационный отдел Ордена, чтобы навести справки о Лорейн.

И вот – пустота. Никаких упоминаний про автокатастрофу и провалы в памяти. Лорейн МагГрегор была самой обычной женщиной, родившейся в Шотландии и переехавшей в Лондон шесть лет назад по приглашению одного из университетов. Она специализировалась на истории, была автором нескольких монографий, встречалась не первый год с сотрудником страховой компании по фамилии Криггс, немного помогала в благотворительном обществе, в общем, вела тихий и спокойный образ жизни. Пожалуй, единственным необычным фактом в ее истории было то, что в Шотландии она потеряла все состояние благодаря своему первому мужу, проигравшему деньги фирмы, в которой работал, на скачках. Лорейн вынуждена была продать дом, чтобы заплатить его долги. Затем ее супруг отправился в тюрьму за растрату, а сама она переехала в Лондон, где начала новую жизнь…

Ди почувствовала, что Вельдон подъехал к ресторану, и поспешно убрала папку. Интуиция не подвела – через мгновенье она увидела, как он идет к ее столику. В этот момент Ди еще раз поразилась, как прекрасно он справляется с грузом времени – казалось, время остановилось для этого человека, который прожил на земле, как минимум…

- Здравствуйте, мистер Вельдон! Я пришла немного раньше и уже изучила меню. Здесь и правда прекрасная кухня, я благодарна вам за приглашение.

- Добрый день, мисс Паркер, - Ричард Велльдон улыбнулся и, приветствуя мисс Паркер легким, шутливым поклоном, протянул ей скромный, но изящный небольшой букетик. За прошедшие сутки не случилось абсолютно ничего, что могло бы привлечь его внимание, поэтому дипломат был настроен исключительно на обед и предстоящий разговор. Что касается агентки Лайтнера, видимо, специально готовилась к этой встрече - на ее милом, почти детском личике читалась взрослая сосредоточенность и серьезность, а строгий костюм и прическа лишь завершали образ. На взгляд Ричарда, она была очень мила в своем "студенческом" облике, была бы необычайно женственна в менее строгом наряде, но может быть, за синей броней жакета Ди просто пыталась скрыть собственную неуверенность?

Практически сразу же к ним подошел официант, предлагая меню в кожаных обложках с тиснением. Белоснежная униформа, хрусталь, тихая музыка, изысканная обстановка - ресторан "Старинный город" считался заведением высокого класса и вполне ему соответствовал. Предоставив выбор вин на вкус официанта, они сосредоточились внимание на меню, что заняло около четверти часа - нелегко выбирать из разнообразия закусок, первых и вторых блюд и знать, что предстоит еще десерт!

- Вы предпочитаете начать разговор о наших заботах сейчас, мисс Паркер или, быть может, мы сначала отдадим должное культуре приема пищи? - тихо спросил Ричард. В глазах его плясали бесенята – видный с его месте краешек папки на свободном стуле яснее всяких слов свидетельствовала о том, что Ди, бедный ребенок, хотела превратить обед в деловое предприятие. Велльдон не стал убивать это намерение в корне, поэтому смотрел на мисс Паркер, ожидая ее решения.

- Мне кажется, я совершу ошибку, сделав этот обед просто фоном для деловой беседы, - в тон ему ответила агентка и, склонив голову, еще раз пробежала глазами по закускам. - Вы удивитесь, но несмотря на такое обилие блюд, я остановлюсь на пармской ветчине и ризотто с белыми грибами. Очень люблю эти блюда, вот только в последнее время все меньше поваров умеют готовить ризотто так, как нужно. - Ди отодвинула меню от себя и потянулась к пачке сигарет. Курить она начала для того, чтобы лучше сосредотачиваться во время серьезных разговоров, и всегда носила с собой на всякий случай две пачки разных сигарет - варьировать их в зависимости от настроения. Сегодня выбор пал на тонкие дамские сигареты с ментолом. Поймав взгляд Вельдона, Ди на секунду смутилась, так как почувствовала себя ребенком перед лицом опытного и повидавшего жизнь человека. Но с другой стороны, она - просто его помощник. И не страшно, что знает она гораздо меньше. В конце концов, она и правда гораздо младше. - Еще бокал вот этого белого вина из провинции Гроссето. А вы что предпочитаете, мистер Вельдон?

- Мы закажем белое вино чуть позже, когда вернется официант, обслуживающий наш столик, - мягко сказал Ричард. Было очень неловко говорить, что вино здесь не заказывают в бокалах, а подают со всеми положенными церемониями. Сам Велльдон знал меню, поэтому изучил его только на предмет новшеств. С удовольствием отметив, что к ним уже спешит официант с пепельницей, Ричард поднес зажигалку к сигарете дамы. - Прекрасный выбор, мисс Паркер. Я же остановлю свой на ассорти из закусок, спарже под белым соусом и камбале с гарниром из овощей - это блюдо здесь готовят особенно вкусно... Если придется бывать здесь еще раз - очень рекомендую. И не могу не согласиться с вами касательно мнения о поварах. Высокое искусство заменяет мерзость вроде быстрого питания, но тем больше я радуюсь, когда удается найти места, подобные этому. Вам нравится здесь, мисс Паркер? Или вы бы предпочли нечто более... демократичное?

- Здесь.. любопытно. - дипломатично ответила Ди, так как отвечать, что никогда прежде не была в таких дорогих заведениях, было неприлично. Да и, скорее всего, Велльдон об этом догадывался. Агенты Ордена были богатыми людьми, но - лишь спустя много лет работы. На данном этапе Ди получала довольно скромное жалованье, как и ее ухажеры - молодые экологи, с которыми она сталкивалась по долгу службы. - Наверное, глупо с моей стороны будет говорить, что я тут впервые, и... - Ди смущенно улыбнулась и весело прищурилась, глядя сквозь своего собеседника. - Но тут и правда любопытно. Особенно если сосредоточиться на мыслях немногочисленных присутствующих. На всякий случай я проверила их - ведь нам не нужны свидетели и шпионы. Но обнаружила лишь пустые житейские драмы, которые меня развеселили. Что касается вашего совета - я обязательно запомню его и воспользуюсь вашими рекомендациями. Вы часто тут бываете? - невинно поинтересовалась Ди.

- О, я бываю здесь всякий раз, когда хочу попробовать итальянскую кухню. Или же просто под настроение, - непринужденно сказал Ричард. Откровение агентки о чтении мыслей посетителей его отнюдь не позабавили – ах, кто бы знал, как он ненавидел это умение вместе со стремлением агентов Ордена непременно совать нос в чужие дела! И как хорошо, что умел защищать от вторжения себя. Иногда он соглашался на долгое или краткое сотрудничество, но всегда соблюдал определенную дистанцию, что не давало повода рассчитывать на тот прекрасный день, когда им, быть может, удастся проникнуть в его тайны. Впрочем, критиковать ее методы означало бы дать повод критиковать свои…

Тем временем официант принес аперитивы, а Ричард тут же дополнил заказ выбранным мисс Паркер белым. Непринужденная беседа занимала их ровно до тех пор, пока первый голод не был утолен закусками. С некоторым сожалением Велльдон принял решение перейти непосредственно к теме, послужившей поводом для этого обеда. – Мисс Паркер, теперь, я полагаю, мы можем побеседовать о тех делах, из-за которых состоялась эта встреча. Я вовсе не рассчитываю на вашу откровенность в полной мере, но все же хотел бы знать об этом сотрудничестве. Иными словами, чем вы можете быть полезны мне и чем я могу быть полезен, в свою очередь, вам? Известный вам господин, к сожалению, не пожелал ответить на этот вопрос…


- Судя по оттенку вашего голоса, вы не очень одобряете методов, которыми работают такие, как известный нам господин. - Даниэлла закурила и устроилась поудобнее, приготовившись к серьезной беседе и внимательно глядя на Велльдона сквозь сигаретный дым. - Понимаю вас, никому не понравится знать лишь часть информации, но, к сожалению, именно так строится работа в Ордене. Более того, я и сама знаю немногим больше вашего, мистер Велльдон. Я посвящена в проект, посвящена в эксперимент, я принята в группу по изучению объектов эксперимента, и знаю о них многое. Думаю, что этим я могу быть вам полезной. На сегодняшний день за мной закреплен один из самых ценных объектов исследования, по имени Шарль Ламбер. Но я готова начать работу по Корти и собрать интересующую вас информацию о его окружении и образе жизни. Что касается вашей роли... - агентка пожала плечами и улыбнулась. - Я не посвящена в детали. Я - лишь ваш помощник, мистер Велльдон. Я вас разочаровала?


- Уверяю вас, я не слишком переживаю по этому поводу, потому что известный нам господин точно также вправе не одобрять мои методы, - легко сказал Ричард, покончив с закусками. Снова возникло ощущение досады - ведь по сути, Лайтнер довольно ловко дал ему в подмогу своего человека, который, разумеется, будет докладывть обо всем. Но сетовать, если задуматься, не о чем - Этьен Корти, уйдя с головой в политику, прекратил общение и, более того, пресекал любые попытки встретиться. Но когда уговоры бесполезны, никто не справится лучше, чем женщина. Иногда одного взгляда достаточно, чтобы...  Велльдон вздохнул. - Они - люди, мисс Паркер. Не объекты, не предмет для исследований. Люди. А мы - не ФБР, чтобы собирать информацию в полном смысле этого слова. Я и так могу сказать достаточно о господине Корти, однако этого мало... И все же я бы на свой страх и риск попросил вас познакомиться с ним. Узнать, насколько он доступен при теперешнем своем образе жизни и выяснить, почему вдруг произошел перелом в его сознании. Видите ли, когда ничем не примечательный владелец книжного магазина  посвящает себя политике - это можно понять, но те идеи, которые он желает воплотить в жизнь! Та идеология! Это может означать только одно - Этьен Корти вспомнил, кем является на самом деле. Притом вспомнил все. К сожалению, никто не может сказать точно, где именно следует искать подводные камни в  его программе - мы не можем понять его логику. Боюсь, чтобы это понять, нужно обладать таким же мировоззрением, а я... Мне никогда не были близки их идеи, поэтому я был во Франции всего раз во время тех событий,  практически с закрытыми глазами, не вникая ни во что и даже не пытаясь понять...


- Тот, кем был когда-то Корти, ничего не добился, и лишь являлся тенью других, более талантливых и способных политиков, - ответила Даниэлла, возможно, чуть более поспешно, чем следовало. Общение с соседом не прошло для нее даром, и она, несмотря на то, что знала о его прошлом и считала чудовищем, не могла не симпатизировать ему и даже не восхищаться его талантами, которые сейчас, в силу обстоятельств, были тщательно скрыты его же подсознанием. От нее не укрылся легкий укор, с которым Велльдон указал ей на то, что интересующие их личности - люди, а не объекты. Тема, кем считать тех, кого изучают специалисты Ордена - людьми или объектами, неоднократно всплывала в спорах сотрудников Таламаски, и мнения всегда расходились. Сама Ди Паркер привыкла считать тех, над кем велись эксперименты, просто объектами, пока не стала работать с Ламбером. Этот молодой человек такой скованный, такой закрытый и неуверенный в себе, так мучался от сознания своей неполноценности, что поколебал ее уверенность. Ламбер, безусловно, остался человеком. Вот только при мысли, что он когда-нибудь вспомнит, кто он такой, и перестанет пугаться сделать лишний шаг, а, наоборот, проявт себя, становилось страшно. Впрочем, это было ее личным делом, и не относилось к теме беседы. - Итак, вы хотите, чтобы я познакомилась поближе с Корти? Я готова это сделать. Какова цель? До какой степени я должна привязать его к себе? - Даниэлла посмотрела на собеседника извиняющимся взглядом, словно объясняя: "Можно называть их людьми, но меня научили считать их объектами и не считаться с их желаниями. В интересах Дела"

- Я полагаю, что нет необходимости завязывать близкое знакомство, - покачал головой Ричард после недолгих раздумий. Впрочем, фраза эта была лишней - сложно заставить агента Таламаски делать что-то против воли. Способности, благодаря которым цель достигалась недоступными простым людям умениями, всегда вызывали у него чувство досады, даже если  оправдывала средства. Бесполезно даже пытаться переубедить себя... Правда, нужно отдать должное Ди Паркер, она была гораздо более приятна в общении, нежели большинство агентов Лайтнера с которыми приходилось сталкиваться. - Но не мне вас учить... Попытайтесь выяснить, насколько сильно он... скажем так, увяз в политике и при возможности то, действительно ли к Этьену Корти вернулись воспоминания. Для начала будет достаточно, не нужно вызывать у него лишних подозрений и навязывать знакомство, лучше возобновить попытку позже. Как и все они, Корти подозрителен... Теперь, если у вас нет больше вопросов, я бы хотел уточнить,  чем могу в свою очередь быть полезен.

- Господин Лайтнер ценит ваш опыт и знания и был бы благодарен вам за сотрудничество, - ответила агентка и едва заметно пожала плечами, улыбнувшись. - У нас не принято посвящать агентов во что-то больше, чем следует. Поэтому он просто передал через меня конверт, в котором все изложил. Наверняка он говорил с вами о своих сомнениях и, возможно, просил совета. Думаю, на данном этапе это - именно то, что ему нужно. Возможно, вас хотят вернуть в экспертную группу, которая занимается изучением объектов? Он сам сообщит вам об этом. А я... пользуясь случаем, хочу сказать вам, что очень рада возможности познакомиться с вами и быть вам полезной. Вы - человек-легенда, о котором я раньше читала лишь в учебниках, по которым нам преподавали азы нашей науки. А теперь я сижу с вами за одним столиком и пью это восхитительное вино. Вы не возражаете, если я предложу вам выпить за наше знакомство и пожелать, чтобы сотрудничество получилось таким же приятным, как этот обед?

- Я с удовольствием выпью за наше знакомство, - ответил Велльдон, не желая кривить душой насчет сотрудничества. Ди Паркер могла быть сколько угодно прекрасным человеком, но пересилить свою неприязнь к агентам Ордена, буквально севшим ему на голову еще тогда, когда прадед этой хрупкой девушки еще не  появился на свет, Ричард не мог. Кто знает, вдруг и он, как не вполне обычный человек, для них всего лишь существо и объект? Отвратительно. - Касательно сотрудничества... я очень надеюсь, что скоро и вы, и я сможем посвящать свое время более привычным занятиям. Что касается экспертной группы, можете передать Лайтнеру, что я не намерен изучать объекты, - Велльдон произнес эту фразу неожиданно жестко. - Но намерен поддерживать общение с теми, кто мне интересен. Именно поэтому мы лучше не будем пить за совместную работу, не обессудьте.

- Как скажете. - Ди Паркер дотронулась бокалом до бокала Велльдона и, сделав глоток, поставила его на стол. Неожиданно жесткий ответ хорошо поставил ее на место, продемонстрировав, что не стоит проникаться излишней симпатией к человеку, который, хоть и является легендой, но, по сути своей - чужак, который живет сосем иначе. Пусть Лайтнер занимается дипломатией. А она будет выполнять работу, для которой ее привлекли. Она выложила из сумочки небольшой плотный конверт и молча протянула его Велльдону. Больше к теме сотрудничества с Орденом они не возвращались.