Вампиры Анны Райс

[Дана]

Зеркало. Вечер. Зеркальный вечер. Вечер зеркал – разбитых зеркал, опадающих слезливыми серебряными струпьями. Вечер чёрной иззубренной трещины, сочащейся мутной сукровицей памяти. Луна в небесах - карамельная, злая, фальшивая. Звёзды смеются.
Я сижу перед зеркалом, связанная с ним чёрной пуповиной собственного взгляда.
Где-то в доме жирно чмокает портьера, давно изъеденная белыми пальцеподобными червями, прожжённая рыхлыми раздутыми сигарами.
За окном презрительно, горько мяукает кошка. Жемчужный туман ползёт по пустым рукавам обезлюдевших улиц, мимо наглухо застёгнутых, накрепко зажмуренных домов.
Я сижу перед зеркалом, как перед пустым распахнутым окном. Я не вижу в зеркале себя. Я вижу только свои глаза.
И в этих глазах отражаюсь я, я, я – белёсая безжизненная кукла, чей рот заклеен, запечатан лоснящейся помадой.
Я разрываю, раздираю омертвевшие каменные губы и ржавой кровью плюю в своё отражение. Пудра серым пеплом осыпается с зеркального лица. Лицо истончается, слоится, увядает. Под ней – пустота. Чёрное ничто. Чёрные потусторонние горящие глаза. Мои глаза.
Только глаза. Я не отражаюсь в зеркале.
Звёзды смеются, смеются.
Сзади ко мне подходит человек. Я вижу его в зеркале. Это мой муж. Вместо лица у него – маска из пожелтевшей газетной бумаги с размазанными строчками. Буквы – мушиные следы. В пустых глазницах у него – застоявшиеся липкие чернила.
Я брезгливо касаюсь его усов, и они тут же падают мне на ладонь мохнатой извивающейся гусеницей, которая проворно заползает в шкатулку. В этой шкатулке – мой жемчуг.
Муж открывает шкатулку, но гусеницы там уже нет. Он достаёт ожерелье. Жемчужная удавка.
Он надевает это ожерелье мне на шею; его мясистые пальцы ласкают то мою кожу , то жемчужины.
Пальцы. Белые черви. Папиросы. Портьеры в углах шамкают и чавкают, смакуя добычу. Гусеница выползает из шкатулки и застывает на зеркале щетинистой ухмылкой. Кошка за окном кричит так истошно, словно её бросают в огонь. Звёзды смеются.
«Как ты прекрасна», говорит мой муж. Я знаю это, потому сто вижу в зеркале его лениво шевелящиеся губы. Но я не слышу слов. Не слышу его голоса и жирного дыхания. Я слышу только, как смеются звёзды.
Я рву жемчужную удавку, жемчуг рассыпается, прыгает по полу. Муж, упав на колени, тщетно пытается его собрать, но жемчужины скользят, словно ртутные шарики.
Звёзды смеются.
- Ты не мой муж. – Говорю я ему. Но он меня не слышит – так же, как я не слышала его. Он ползает по полу и собирает жемчужины.
- Ты не мой муж, - повторяю я снова, а я – не твоя жена.
Но он не слышит. Не слышит. А звёзды смеются.
- Я – не твоя жена, - говорю я ему. – Я больше не ношу твой жемчуг и не отражаюсь в зеркале. Я – Коломбина в алом корсаже. Я буду скитаться с бродячим цирком, буду плясать на канате над рыночной площадью и плевать ядом в похотливые рожи зевак. Я буду поджигать дома и осквернять церкви. Буду сворачивать цыплячьи шеи богатых старух и красть их драгоценности - вроде этого жемчуга, за которым ты ползаешь, точно свинья, ищущая жёлуди. А потом утоплю эти драгоценности в самой зловонной сточной канаве. Я буду спать в волчьей норе и рожать от волков оборотней с острыми когтями. Я сама обрасту волчьей шерстью и разорву на куски любого, кто посмеет меня коснуться.
Он не слышит меня. И тогда я беру его пистолет. Он не видит. Он видит только жемчуг на полу. Звёзды смеются.
- Ты - не мой муж, - говорю я и стреляю ему в голову.
Газетная маска становится багровой. Голова раскололась, и мозг вытекает, смешиваясь с жемчугом.
Звёзды уже не смеются.
Я звоню и тут же входит служанка в белом накрахмаленном переднике.
- Уберите всё это, - приказываю я.
- Да, мадам, - отвечает она.
Глаза её тусклые, пустые. Неподвижные, словно варёные яйца.
- Только возьму ведро и тряпки, мадам, - добавляет она и уходит.

Когда она вернётся, комната будет пуста. Только жемчуг, мозги и кровь на полу. Даже портьеры в углах обмякли, издохли. Луна в раскрытом окне – карамельная, злая, фальшивая. А крылатая чёрная кошка несётся над крышами в утробно урчащую гущу ночной темноты.


RB

[Mary De Mart]

Дана,

[Дана]

[Mary De Mart]

Дана, даже и не знаю, как меня напугать ) возможно дело в моей фантазии, в представлении образов прочитанного, помню было страшно , когда смотрела фильм "Корабль- призрак", но страшно скорее от резкого поворота камеры и звука ( так обычно дети пугаются). Страшно когда что-то сначало одно, а потом вдруг становиться другим ( например в кино такой прием как призрак превращается в свое реальное состояние - труп)
И мне действительно интересно читать Ваши рассказы, я стараюсь отмечать в них для себя что-то новое и занимательное.