Вампиры Анны Райс

[Дана]

Пробуждаться после превращения всегда мучительно. Все кости болят, как будто раздроблены, во рту полыхает алый пожар, а под веками мечутся сцены минувшей охоты.
Но в это раз всё было ещё хуже.
Я очнулся в клетке.
Клетка была, на мой взгляд, довольно тесной, да ещё и вонючей. Воняло обезьянами – кажется, гориллами, а, впрочем, чёрт его знает. Сверхъестественный нюх тоже имеет свои ограничения. Да и зачем мне различать, как благоухает каждая макака?
Этот запах - явно привет от бывших жильцов. Я невольно призадумался об их судьбе. Надеюсь, они улучшили жилищные условия.
А вот в темноте, окружавшей клетку, пахло кое-чем похуже.
Медикаментами.
Я взвыл. Итак, это всё же случилось. Кто-то выследил меня и притащил сюда, пока я отлёживался в коме после превращения. И теперь меня ждёт впереди много радостей – от анализов крови и энцефалограммы до электрошока и… Я живо представил газетный заголовок на первой полосе: «Оборотень – жертва вивисекции!». И фотография: мой трагический юный взор за прутьями клетки…
Я подёргал эти треклятые прутья. Они даже не шелохнулись. Конечно, ближе к полнолунию я даже в человеческом обличии переломаю их как спички. Но жутко представить, что со мной успеют сотворить до этого…
Чёрт! Будь проклята моя неосторожность! Будь проклят тот проныра, который меня выследил и вместо того, чтобы раздобыть серебряные пули, решил превратить в подопытную крысу. Будь проклята вся мировая наука. Будь проклят… да хотя бы тот, кто включает свет и заходит в комнату.
Это была молодая особа – лет двадцати пяти, ненамного старше меня. Ангелически белый халат, короткая стрижка под столь же белой шапочкой, очки с угрожающе сильными стёклами. Типичная серая мышь-лаборантка.
- Привет, моя крошка. Отлично сегодня выглядишь, - дружелюбно воскликнул я.
Она явно опешила - вероятно, ожидала, что я буду рычать и кататься по полу.
- Как…вы себя чувствуете? – выдавила она, старательно пряча глаза. Похоже, малютка впервые в жизни лицезрела голого мужчину. Вот и отлично – раз не могу до неё дотянуться, хоть пощекочу её девичью стыдливость.
Я встал во весь рост и потянулся, небрежно качая бёдрами.
- Как я себя чувствую? Как в раю, моя радость. Всю жизнь мечтал поселиться в клетке. В зоопарках с детства рыдал от зависти. Но это ведь клетка-люкс? Боюсь, она мне не по карману.
- Не пытайтесь меня заболтать, - отрезала девушка с пуританской суровостью. Смотрела она на собственный нос – так ведь и до косоглазия недалеко. – Мне вообще не следует здесь находиться. И я не должна приближаться к клетке. Я знаю, кто вы. И что… вы сотворили.
- А вот эти вопросы, - ответил я, - обсуждаются только в присутствии моего адвоката. Кстати, где здесь у вас телефон?
- Вы убивали людей, - объявила она. – Вы…
- Кажется, я позабыл. Напомните, милая – когда состоялся судебный процесс, на котором меня признали виновным?
- Волков не судят, - отчеканила она. – Их убивают или сажают в клетку. Благодарите бога, что вам выпало второе.
- С радостью, детка. – Я возвёл очи в белый потолок. - Хвала господу, деве Марии и всему выводку ангелов. Я ползаю на животе и виляю хвостом от восторга. Не подскажите, где здесь ближайшая церковь?
- Прекратите! – завизжала она. – Не смейте богохульствовать! – Определённо, пуританка. – Вы же чудовище, хуже любого животного! Я всё знаю! Вас поймали, когда вы… вы… вы доедали ту девочку. Ей было пятнадцать лет. Я видела её родителей… - И лаборантка отвернулась.
- Пятнадцать лет, - повторил я задумчиво. – Хорошо, хоть не пять.
- Не смейте шутить!
- Я не шучу. – В моём голосе послышалось рычание. – Вы что, воображаете, что от меня хоть что-то зависит?!
- Но…
- Сядьте!
- Зачем?
- Сядьте, я говорю! Меня явно лишили суда и следствия, но хоть на исповедь-то я имею право?
- Я…
- Да, вы! Именно вы! Сядьте и слушайте! Который час?
- Пол-первого ночи.
- И вам, наверное, всю ночь дежурить?
Кивок.
- Ну вот, хоть скоротаете время. Сядьте же, чёрт побери! Неужели вам не интересно?
Она опустилась на стул в двух метрах от клетки.
- Итак… - я опустился на грязный пол и обхватил руками колени. Не стоит её лишний раз смущать. – Возможно, вы правы, и я чудовище. Нет, не возможно, а точно. Готов подтвердить и расписаться. Я убил чёртову уйму людей, в том числе детей и женщин. Но, чёрт побери…
- Вы не можете пореже чертыхаться?
- Простите. Но, боже мой… так лучше?.. Неужели вы полагаете, что я творил всё это по собственной воле? Что я от природы – бездушный монстр? Нет, чёрт побери. Я родился обычным ребёнком. У меня были родители, мама и папа, и старший брат. Я ходил на рыбалку и приставал к соседским девчонкам. Я даже в школу иногда ходил – вы можете в это поверить?!
Промельк улыбки – и снова строгая мина.
- И что же случилось?
- А то, что хотя я был мальчиком и никогда не носил красной шапочки, однажды меня занесло в дремучую чащу. И там я попал прямиком в лапы чудовища. Это был настоящий монстр – я по сравнению с ним – игривый котёнок. Но он был, наверное, сыт, потому что позволил мне убежать. Вот только пометил своими когтями.
- А дальше?
Глаза и рот исповедницы были широко распахнуты. Похоже, ей в детстве редко рассказывали сказки. Хотя сказки - это одно, и совсем другое – когда серый волк и прекрасный принц в одном лице сидит голый в клетке и разыгрывает роль Шехерезады.
- А дальше пришло полнолуние. В ту ночь я сбежал в лес и там превратился… вы знаете, во что. А после мой брат и ещё один мальчик были найдены… мёртвыми.
Я замолчал. На мгновение это вернулось – то осеннее утро, когда я проснулся - маленький мальчик в изодранной одежде и с металлическим вкусом крови во рту.
И я знал, чья это кровь.
- Хуже всего, - произнёс я вслух, - что я помню все свои убийства. Потом. Но когда этот зверь овладевает моим телом, я не могу его контролировать. От меня ничего не зависит. Меня просто нет. Это как сон, от которого я пробуждаюсь. Но я знаю, что это не сон. И это – самое страшное.
Она потрясённо молчала.
Я тряхнул головой, закрывая лицо волосами.
- Вы – маленькая жалкая чистюля. Это очень легко – нацепить накрахмаленный белый халат, резиновые перчатки, запереться в стерильной лаборатории и заявлять, что вы не способны убить человека. Да откуда вам знать, что это такое? Вы даже кровь видели только в пробирке. А – знаю. Я знаю, как кровь хлещет из разорванного горла. Как тело жертвы бьётся в агонии; как ослабевает, как превращается в груду освежёванного мяса…
- Прекратите! – Моя пуританка вскочила. - Это… Боже, это омерзительно!
- Да.- Я посмотрел на неё в упор. – Омерзительно. И именно поэтому я знаю – не клянусь, не бью себя в грудь, а именно знаю, - что пока я в человеческом теле, пока я могу им управлять, я никогда не убью человека. Никогда!
Я перевёл дыхание. Она пробормотала:
- Но почему вы…
- Не покончил с собой? Всё очень просто. Потому что я трус. Видит бог, я не хочу убивать, но и умирать я не хочу. И плачу за свою злосчастную жизнь чужими жизнями. Так что я действительно виновен во всех этих кровавых кошмарах. Но и я тоже жертва. Жертва этого монстра, который в полнолуние владеет моим телом. Он лишил меня всего – вы это понимаете? Я бросил семью, у меня нет друзей, нет нормальной работы. У меня никогда даже не было девушки. Потому что любой, с кем я сближаюсь, рискует стать следующей жертвой. Как мой брат. Как тот мальчишка.
Тишина. Я вздохнул.
- В конце концов…я даже рад, что оказался здесь. По крайней мере, больше никто не умрёт.
Я медленно понял голову. Глаза лаборантки за стёклами очков влажно блестели.
- Спасибо, - произнёс я, - спасибо, что выслушали. Мне только хотелось, чтобы вы поняли: я – не чудовище. Я – человек. Слабый, дрянной. Но – человек.
Она потупила очи и встала.
- Да. Я понимаю. Я верю. От меня немного зависит, но я попытаюсь… объяснить…. Чтобы вас не слишком мучили…
Святая простота. «Не слишком».
- Я не могу отпустить вас, вы же понимаете, - продолжала она; лицо её вновь превращалось в бесстрастную маску.
- Конечно, не можете. – Я покачал головой, вжимаясь в угол клетки. – Хотя бы ради людей, которые…
- Да. Та девочка… Я её видела. Вернее, не её, а то…
- Я знаю.
Она глубоко вздохнула.
- Вам что-нибудь нужно?
- Ну… - я смущённой улыбкой взглянул на неё снизу вверх. – Вы не могли бы мне принести… хоть какую-то одежду?
- Боже мой, конечно. – Она вспыхнула. – Я… я сейчас!
И она выскочила так, словно я мог за нею погнаться.
Когда она вернулась, в руках у неё было нечто чрезвычайно белое. Костюм лаборанта или санитара, надо полагать.
Она неуверенно застыла в двух шагах о клетки. Я продолжал ютиться в углу, руку всё так же обнимали колени.
- Вот, - окликнула она, потрясая этим белым подношением.
Я просиял благодарной улыбкой – поклясться могу, что бедняжке ещё никто так не улыбался.
- Прекрасно. То, что надо. Положите вон там, – я небрежно кивнул подбородком в противоположный конец клетки.
Она сделала шаг. Другой. Наклонилась.
И в ту же секунду моя рука сжимала ей горло.
- Но… как?.. – прохрипела она, тщетно трепыхаясь.
- Научный интерес в полузадушенном состоянии? Как похвально. Далеко пойдёшь, моя крошка. Или следует сказать – пошла бы?
- Вы…
- Отопри клетку.
- Нет.
Через пару минут скучных препирательств, перемежающихся хрипом, дверь моей темницы отворилась.
Я был свободен – и возвестил об этом всему миру ликующим воем.
Лицо моей незадачливой тюремщицы сливалось с её накрахмаленной белой шапочкой.
- Не надо, - хрипло сказала она.
- Не надо – что?
- Не убивайте меня.
Я бережно погладил её шею.
- Если бы ты отпустила меня по собственной воле, я бы, скорее всего, тебя пощадил. Но ты оказалась такой пуританкой… Кроме того, мне нужно силы, чтобы выбраться из этого чёртова места. А самое главное… - я приподнял её подбородок и посмотрел прямо в глаза за толстыми стёклами, - ты даже представить себе не можешь, как мне это нравится…

… И, напоследок, совет всем лаборанткам в беленьких шапочках и иже с ними. Никогда не вступайте в беседу с серым волком – даже если он голый, похож на прекрасного принца и сидит в запертой клетке.
Белые шапочки так легко становятся красными…


RB

[Кьюрис]

Единственное определение которое я могу подобрать - в чем-то очень забавный и очень правильный рассказ...

[Jewellery]

Оооочень забавный рассказ!
И отлично построенный диалог.

[Кьюрис]

И все симпатии на стороне оборотня. Нужно было меньше про вампиров читать

[Ninian]

Эх... диалоги, если честно, стандартные...
Но мне последняя фраза понравилась. Про шапочку)))

[Jewellery]

Кьюрис, скорее симпатии на стороне стиля автора Просто мир несправедлив, о чем нам в забавной форме и напомнили.

[Кьюрис]

Мне рассказ показался справедливым Позиция оборотня, загнанного в тупик и желающего выбраться, намного лучше позиции лаборантки, с удовольствием позволяющей себя обмануть и желающей даже в оборотне видеть жертву несправедливости.

[Jewellery]

Кьюрис, вы сторонница жетких позиций? Что такого отвратительного в доверчивости и душевной мягкости, проявленных медсестрой? Другое дело, что проявляет она их как-то мелковато, без размаха, почему и не вызывает горячего сочувствия.
Хотя если рассматривать с точки зрения последствий для каждого из героев, то вынуждена буду согласиться - позиция оборотня намного лучше

[Mary De Mart]

Дана,

[Кьюрис]

Jewellery, ну, не то чтобы сторонница... Возможно, именно этим мне лаборантка и не понравилась - "там черные, тут белые, а все поля квадратные" Позиция прикольная, если со стороны смотреть Но мне жутко не понравилась идея - "я тебе очень сочувствую, но не собираюсь ничего делать, даже подержу скальпели, когда тебя будут препарировать..." Это не лицемерие, а нежелание решать что-то даже для себя.

[Дана]

[Дана]

Кстати, всем спасибо за отзывы.
Кьюрис, Jewellery – вам отдельная благодарность: так увлекательно читать, когда твоих героев разбирают с этической точки зрения!

[Кьюрис]

Дана, ну так и хочется спросить - ведь правда же права именно я?! Но спрашивать не буду! Потеряется смысл дискуссии!

А о ярких и интересных героях можно рассуждать очень долго. В теме лишь часть моего мнения.

[Дана]

[Кьюрис]

Дана, знаю.