Вампиры Анны Райс

[Дана]

Улица – зловонная и узкая, как тощая дохлая кошка, прибитая к обугленному небу ржавыми болтами фонарей. Лихорадочный фонарный свет сочится по капле в мазутные лужи. Светофор пьяно подмигивает воспалённым бычьим глазом.
Люди скользят мимо размазанными дымными тенями. Их плащи, всласть изжёванные скалящимся ветром, их шляпы, прячущие бегающий взгляд, кажутся реальнее их тел, скрытых потной промасленной одеждой. Что, если под этими замотанными тряпками нет ничего? Что, если из-под очередной угрюмо насупленной шляпы на тебя пристально взглянут провалы головокружительной, как пропасть, пустоты? Две чёрные дыры, проделанные в маске, которую напялило безликое ничто?
Я стою на перекрёстке – неприметный зловещий ангел-хранитель этого заброшенного прокопченными небесами проклятого места, где ножи вонзают в человеческую плоть так же легко и бездумно, как в хрустящую хлебную мякоть; где маленькие девочки со свекольными губами и засаленными конскими хвостами дрожат под электрическими гулкими разрядами осатаневшего ветра в своих кожаных протёртых мини-юбках - возле витрин, всмятку разбитых и наспех забинтованных полосами комковатой белёсой краски. Сажа и копоть, как чёрная манна с опустевших небес пудрят их блестящие целлулоидные маски, угольными каплями сочатся из-под клацающих кукольных ресниц. Лак шелушится на обкусанных до мяса ногтях багровыми струпьями. Маленькие девочки, куклы, продырявленные ножницами, куклы, брошенные наземь, на оплёванный дождём асфальт.
Я стою неподвижно, и разномастная людская масса обтекает меня многопалым потоком, точно не видит, не чует, не замечает. Ведь я – всего лишь тень, изысканная имитация. Чёрные волосы бешено вьются, точно удушливый дым от пожара. Приторная клейкая помада на губах. Тонкие ноги в сетчатых колготках, плечи и грудь – отчаянно обнажены, подставлены под жадные смакующие взгляды фонарей, светофоров и мужчин, пробегающих мимо. Безликих, бестелесных мужчин, прячущих голодные взгляды - под шляпами, голодные руки - в карманах, где кисло бряцает позеленевшая мелочь и ключи – ключи от их домов и квартир, где непременно ждёт распаренная кухонным чадом жена и дети – может быть, даже маленькие девочки, девочки с шепелявыми шуршащими бантами в душистых волосах, девочки, которые играют в дочки-матери со своими дорогими фарфоровыми куклами…
Такие же маленькие девочки, как та, которой я кажусь, когда стою на перекрёстке, зябко поводя ободранными ветром голыми плечами, прикусив напомаженную нижнюю губу, потупив в асфальт горящие глаза – глаза кошки, готовой и нежно ластиться, и утробно мурлыкать, прежде, чем из пушистых плюшевых пальчиков выскользнут…
Какой-то мужчина, прошедший было мимо, вдруг замирает, ссутулившись, и медленно, как будто неохотно, поворачивает голову. Я не вижу его взгляда, зажёванного тенью, но ощущаю на коже – влажный мазок, лихорадочное вороватое касание.
Я вскидываю голову, надуваю губы, как красную жвачку. Затем иду – не оборачиваясь, только встряхивая волосами и нелепо покачивая узкими девчоночьими бёдрами – иду к ближайшей пасти подворотни, дышащей прогорклым многолетним перегаром.
Я слышу его шаги – хлипкие, неверные, трусливые. Он идёт за мной следом.
Его голодный оловянный взгляд, запрятанный под шляпой.
Его голодные мучнистые пальцы, втиснутые в узкие карманы, пропахшие медью.
Его жена и маленькие девочки, которые ждут папочку в уютной квартирке – далеко от этого проклятого прокажённого района, где пустые витрины, дробясь, отражаются в пустых глазах, где из мусорных куч торчат изломанные ноги пластиковых кукол с расковырянными полыми телами и лицами, истёртыми кислотными дождями.
Сегодня они его не дождутся. И мне их не жаль – ни его, что неотступно следует за мной неуклюжей похотливой тенью, ни его жену, колдующую где-то над плитой, ни девочек с чисто умытыми розовыми личиками и губами, словно пастила.
Мне не жаль и себя – той девочки, которой я была когда-то. Той разбитой куклы с перекрученным горлом и запрокинутыми к мёртвому слепому небу кричащими глазами.
Мне не жаль ничего.
Я – склеенная кукла.
И со мной больше нельзя играть.
Я чувствую его за свой спиной – я слышу его алчное жаркое дыхание.
Я оборачиваюсь. Мои губы размыкаются. Он слишком плохо видит в темноте – он видит только приоткрытый рот, только юркую услужливую змейку языка; только беззащитную маленькую девочку с всклоченными волосами, в узкой мини юбке, с глазами, густо подведёнными углём и с белой, очень белой, слишком белой, мертвенно белой кожей, припудренной сажей и копотью с опустевших небес…
Он не видит меня – изящной фарфоровой куклы-убийцы, склеенной чужой, нечеловеческой кровью. Он не видит моих зубов – слишком острых для куклы. Слишком острых для девочки. Слишком острых для человека.
Он их не видит – но скоро он их почувствует.


RB

[letuchay_mysh]

а скажите Дана, почему вы все время пишете о чем-то "прогорклом" и "заскорузлом"?
такие образы выбираются не случайно?
расскажите, нам историю своей души

[Дана]

letuchay_mysh, во-первых, "прогорклый" и "заскорузлый" - суть эпитеты, а не образы.
Во-вторых, смею надеяться, что пишу не только об этом. Впрочем, возможно, Вы уже изучили все мои произведения, выложенные в Кафе, проанализировали частоту употребления вышеприведённых прилагательных и пришли к этому выводу, который, должна признаться, стал для меня несколько неожиданным.
В-третьих, история моей души уже рассказана в моих стихах и рассказах единственно приемлемым для меня способом. Если этого не достаточно для удовлетворения Вашего любопытства - могу лишь выразить своё искреннее сожаление.

[letuchay_mysh]

прошу прощения за эпитеты
я и не думала, что-то особо анализировать, тем более слова я не очень хорошо различаю, просто у одного писателя научилась (да и кое-кто мне говорил) что в основном у всех чувства одинаковые только облекаются в разные...формы, возможно у вас все не так радужно-поэтому такой вопрос.
сказки у вас очень интересныемрачные...
а про душу надеюсь-это признание)

[Дана]

[letuchay_mysh]

Дана, вы очень милый демон

[Дана]

[Izabella]

Очень понравилось. Впрочем, других эмоций я и не ожидала Атмосферно и пронзительно.. Дана, Вы прекрасны, моя Леди

[Дана]

Izabella, а ты - восхитительно любезна и чертовски талантлива!

[letuchay_mysh]

а ещё вы когда-нибудь смешиваете цвета...например чернильно-кровавый или что-нить подобное?

[Дана]

letuchay_mysh, чернила я обычно предпочитаю чисто кровавого цвета.
А вообще, смешивать цвета - прерогатива художников, мне лишь остаётся передавать словами, то, что я вижу - внутренним или внешним взором.

[Gothe Maria]

У Вас поразительная способность выражать мысли и образы. Очень нравится!