Вампиры Анны Райс

[L'K]

Литр за литром, глоток за глотком
жизнь за жизнью, судьба за судьбой,
возрождаюсь, тебя обнимая,
твою силу и жизнь отнимая...
Жуткой жаждой и страстью влеком,
не нуждаясь в тебе - и ни в ком.
Ты же, в страсти минутной сгорая,
даришь все, что могла, умирая.
Каждой каплей и сердца рывком
Ты стремишься ко мне, сквозь туман,
наползающий серою мглой,
сквозь чарующий смертный обман,
наколдованный волею злой,
не сулит он бессмертья тебе,
нет победы в жестокой борьбе.
Как увядший до срока цветок ...
Литр за литром, и снова глоток....

а мусорка все продолжала пополняться....

Вот может я не прав, но мне кажется - так удобнее... Нет? один автор - одна тема? Попытавшись поперечитать все *Кафе*, столкнулся с некоторыми сложностями... вполне преодолимыми, впрочем. Проход по нику - тоже вариант. Но вроде модераторы не против, что я по прежнему валю весь мусор в одну корзину)))))

[L'K]

Наткнулся на старые песни Мамонова ))))))))))))) гут! отсюда сразу маразм))) бухтится стесстно на мотив *серого голубя*))) я его заразу вторую ночь начинаю время от времени бормотать, может отвяжется? *я серый голубь!!!* А-А-А!!!


Я ранен, я болен, проходят века...
свернуть тебе шею - не дрогнет рука
у меня....
Я сплю и мне снится кровавый поток,
сверкает, искрится, хлебнуть бы глоток...
Вот фигня!.....
Мумией пыльной лежу я в земле
Ты дразнишь меня, ты танцуешь по мне,
задолба-а-а-ал!
Дикие звуки несутся извне,
тревожа меня в упоительном сне.
Рок-мета-а-а-а-алл!
Ну,вот я проснулся, зевая, встаю.
Ты прочно наткнулся на гибель свою!
Бонсуа-а-а-а-а-ар!
Воют сирены, сбежался народ,
Что за манеры? Куда поворот?
Ах, пожа-а-а-ар?
В землю, в пике, в штопор, в ступор, в откат!
Еле успел закопаться назад...
не сгорю!
Нет, неудачно был выбран момент,
лет через сто снова эксперимент
Повторю

[L'K]

Дело уже прошлое... но мусорка фунициклирует)))))) обещал - и навалю)))

Ничего не понимаю
может я схожу с ума?
или душу выдувает
одинокая зима?
за окном унылый вечер
растворяется в ночи
оплывают тихо свечи
или, может быть, свечи?)
всюду пусто, всюду тёмно,
тени водят хоровод...
и дурманом пахнет томно
ядовитый новый год...
как бы мне вздохнуть, проснуться?
пробежаться до весны?
оглядеться, оглянуться,
отряхнуть больные сны?
догорают тихо свечи,
надвигается рассвет...
мысли путаются с речью,
где вопрос и где ответ?
все пройдет и все вернется,
вновь замкнется вечный круг...
пусть найдется, пусть вернется,
пусть поймет меня мой друг.
я и сам не знаю, кто он.
только верю - где-то есть...
тот, к кому душой прикован,
отзовись! услышь! я - здесь!

а на самом то деле - жизнь бьет ключом! И все уже совсем иначе... и куда как здОрово!))) " Я жив! снимите черные повязки!"

[L'K]

Вынос мусора. Очередной ))))

[L'K]

Обрывки бумаги.... что-то затевалось, но не вытанцовалось.... в мусорку)))) Админ? А можно тему преименовать в " Моя мусорка"? Оно бы лучше подошло, чесслово))))))

...практически невозможно отучить человека делать то, что доставляет ему удовольствие. приучить делать то, что удовольствия не доставляет, значительно проще. еще проще - вынудить или заставить.... ( не помню я , кто это сказал... может и я...)

варианты известных событий... тупо текст... "буквачки")))



После пожара в руинах дома на Рю-Ройяль Луи в поисках какой-то заветной мелочи находит обожженого дочерна, беспомощного, но живого Лестата. Тот не может двигаться, не может толком говорить, но его отчаянный взгляд, в котором не то мольба о помощи, не то ужас в ожидании дальнейших попыток его добить, подвигают Луи на очередную глупость. Он заворачивает обгоревшее тело в плащ и привозит в особняк, один из тех, что накупил Лестат, где они с Кло укрылись до следующего рейса в Европу. Клодия в *восторге*.
*Он похож на раздавленое насекомое!* - *Не говори так!* - *Но это же правда! Зачем ты принес его сюда?!* - *Я не мог его там бросить! Не мог! Ведь это случилось по моей вине, Клодия! Я хочу помочь... Можно же что-то сделать для него...* - *Самое лучшее что можно сделать - добить его немедленно! Мы должны от него избавиться, Луи!*
Слышащий все это Лестат, забытый на полу посреди гостиной, шипя сквозь зубы, пытается заползти под диван. Его маневры привлекают внимание Кло.
- Нет, ты только посмотри на это! Он отвратителен! Давай выставим его вместе с гробом на задний двор, рассвет через два часа... Солнце уничтожит его за день наверняка. А мы будем наконец свободны.
- Клодия!
Луи, не желая слушать, зажимает уши руками. Он в растерянности и смятении. Он и сам не знает, что собирался делать дальше, поддавшись порыву сомнительного милосердия и притащив Лестата в дом. О дальнейшем он еще не думал... И не слишком-то хотелось... Но выставить беспомощного создателя на солнце... при том, что его не уничтожил огонь... быть может, он и вправду бессмертен?! Мысль о корчащейся под лучами солнца бессмертной плоти, к которой на закате вернется сознание, подвигла Луи немедленно посетить ванную и вывернуть недавний ужин. Умывшись и немного придя в себя, он вернулся в гостиную, где увидел Кло, пытающуюсь раздобыть Лестата из-под дивана. Шеткой. Тот после пожара не очень сознает, где он и что происходит, но происходящее его совершенно не устраивает, и он отчаянно цепляется за что попало, не желая покидать убежище, пусть даже такое ненадежное. Клодия смеется. Луи, выйдя из минутного ступора, отнимает у нее щетку и ломает о колено, вымещая эмоции на невинном предмете быта.
- Клодия! Что ты делаешь?! Ты хочешь свести меня с ума?!
- Я хочу избавить нас от кучи проблем. И если бы ты помог мне немного... или хотя бы не мешал...
- Оставь его! Я прошу тебя, оставь его в покое. Довольно. Мы совершили ужасную ошибку, пытаясь его убить. Нужно было просто уехать. А теперь...
- Через неделю отплывает "Формидабль". Мы можем быть на нем.
- Я не знаю, я ничего уже не знаю... Дай мне время, Клодия, я что-нибудь придумаю... А сейчас нужно отнести его в спальню, не может же он оставаться здесь! Ты поможешь мне?
- Да я к нему и не притронусь! Фу-у-у-у!
- Хорошо. Тогда пойди к себе и займись чем-нибудь. Я сделаю все сам, и я хотел бы покончить с этим до рассвета.
Клодия, насмешливо фыркнув, удаляется по лестнице, напоследок грохнув дверью. Луи с видом обреченного на казнь стоит перед диваном, не решаясь приступить к исполнению. Наконец просто поднимает и переставляет диван. Лестат от неожиданности пронзительно вскрикнув, занимает оборону, прижавшись спиной к стене и, угрожающе скаля клыки, шипит... Он не узнает Луи и вообще немного не в себе. Выглядит он впечатляюще. Роскошные белокурые волосы сгорели. Сгорели и брови, и ресницы. И большая часть одежды, а что не сгорело, то порвано. В прорехи видно почерневшее ссохшееся тело, кожа туго натянулась на костях и лицо совершенно неузнаваемо, весь он напоминает хорошо прокопченую мумию. И только сине-фиолетовые глаза горят на жутком лице не слишком разумным огнем.
- Лестат?.. - произносит неуверенно Луи.
Ответом ему полное непонимание.
- Лестат? Я хочу помочь тебе. Ты не можешь оставаться здесь, скоро взойдет солнце. Давай я отнесу тебя вниз, в спальни? Лестат? Ты меня понимаешь? Ты меня - слышишь?
Что-то сконнектилось и во взгляде загнанного в угол раненого зверя вроде бы мелькнуло узнавание...
- Луи? - не веря сам себе. - Луи?!
Узнав, но ничего хорошего не ожидая, Лестат, безуспешно пытаясь слиться со стеной, в ужасе ждет coup de grace. Сопротивляться не выйдет, укрыться негде, игра окончена, но смириться с этим выше его сил. Однако впитаться в стену не удается.
- Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я не хотел. Так вышло. Я хочу помочь тебе. Позволь мне отнести тебя вниз. У нас совсем немного времени.
Как к волку, попавшему в капкан, с успокаивающими интонациями и большой опаской, Луи ухитряется-таки подойти вплотную. Он хочет взять Лестата на руки, но немедленно обнаруживается еще одна проблема. Обезумевший от жажды вампир щелкает зубами у самого его горла, и лишь отличная реакция спасает Луи от внезапной атаки.
- А, черррт!!!
Без дальнейших церемоний набросив на создателя тяжелый плащ, Луи взваливает его на плечо и не обращая внимания на вопли, едва не бегом уносит в подвал, где расположены три спальни без окон. В каждой комнате кровать под балдахином и уютно стоящий за ней гроб. Соответственных размеров и расцветок. Свалив свою ношу на кровать в комнате с алыми с золотом бархатными драпировками и таким же гробом, Луи облегченно пятится к выходу. На кровати возня, охи, стоны, проклятия и невнятные пожелания кому-то куда-то идти. Наконец выпутавшись из плаща, Лестат горящим голодным взглядом ловит Луи уже на подступах к двери.
- Пить! Пить... Ради бога... пить! Хоть пару глотков... умираю от жажды... Луи?
Луи обреченно делает шаг к постели. Лестат в ужасе отшатывается вглубь. Понимая, что надо бы конечно напоить несчастного, а раздобыть что-нибудь уже нет времени, Луи все же не решается предложить создателю руку помощи... Пауза несколько затягивается... В этот момент в комнату входит Клодия, держа в руках верещащую крысу солидных размеров.
- Вот! - Она гордо демонстрирует добычу возлюбленному. - Я не такая бездушная, как ты думаешь!
Подбежав к ковати, она протягивает крысу Лестату. Тот в панике старается натянуть на голову плащ.
- Тебе не нравится? Вот еще! Я так старалась! Так ты будешь пить это или нет?
Крыса здоровенная. И так соблазнительно извивается в крошечных детских ладонях. Но шансов у нее - ноль. Крыса лучше чем ничего. Но из этих рук... Ах, с каким наслаждением он бы вцепился ей в горло... не крысе, нет... крыса вполне может быть начинена чем-нибудь похуже опия... Поймав его взгляд, Клодия торжествующе улыбается, стоя спиной к Луи и зная, что тот ее - не видит.
- Не хочешь? Так мне ее отпустить?
- Нет! Не надо... Луи?
Ужасная маска, в которую превратилось лицо бывшего Лелио, отражает целую гамму противоречивых чувств - голод, алчность, недоверие, сомнение, и наконец отчаянную решимость. Он протягивает руку за крысой.
-Ой!
Почти коснувшись скрюченных, как когти зверя, пальцев серое тельце внезапно повисает со сломанной шеей.
- Она поломалась...
Лестат в бешенстве пытается схватить руку Клодии, промахивается, та швыряет в него крысой, попадает, Луи хватает в охапку Клодию и вытаскивает ее из комнаты. Подвывая от боли и унижения, Лестат насухо высасывает еще теплую крысу... Трупик спихивает с постели на пол, откидывается на подушки... Занимающийся над городом рассвет стирает с его лица все следы сегодняшних переживаний и милосердно успокаивает его до вечера. В соседней комнате, обнявшись и задернув полог, на огромной кровати мирно спят еще два вампира. День вступает в свои права.
По пожарищу на Рю Ромейн бродят погорельцы, баграми растаскивая еще дымящиеся завалы, в поисках тел погибших и чего-нибудь стОящего.


Поздний вечер. Гостиная небольшого особняка в глубине заросшего сада. Гостиная слабо освещена, Луи де Пуан дю Лак и Клодия , по-вечернему одетые, собираются выходить. Дверь в соседнюю комнату, темную, без окон, слегка приотворена. Оттуда слышен слабый стон, невнятное бормотание, стон громче, еще громче... Луи в отчаянии зажимает уши руками.
- О, нееет! Не сейчас, пожалуйста...
Клодия решительно подходит к двери и захлопывает ее. С той стороны доносится испуганный вскрик. Клодия, вздернув подбородок, берет Луи под руку и разворачивает к двери. Тот в нерешительности, и девочка нетерпеливо дергает его за рукав.
- Пойдем, пойдем же. Пока снова не началось. Пойдем скорее!
Луи высвобождается и, вернувшись в гостиную, тяжело опускается в кресло, пряча лицо в ладонях.
- Я не могу...
- Что ж! Тогда иди к нему! - Она подходит сзади, обнимает его за плечи, - Луи, мы ведь уже все решили. Сегодня мы идем на спектакль. Потом на бульвары и на охоту. Ничего с ним не сделается до утра! В конце концов, это невыносимо! Невозможно же сидеть здесь вечно и слушать его без конца!
За запертой дверью слышатся мольбы, перемежаемые проклятиями, стонами и рыданиями. Клодия подбегает и со злостью пинает дверь ногой. Звуки на время стихают.
- Я не могу... просто не могу... ведь я сам во всем этом и виноват... ах, если бы не та злосчастная лампа! Я не хотел... я не думал... Я просто не могу оставить его...
- Прекрати! Пожалуйста, перестань! Не начинай все сначала. Ты сделал для него все, что мог. А толку нет. И никакого смысла нет сидеть и слушать это каждую ночь, каждую ночь, каждую ночь! Мы должны избавиться от него!
- Не говори так! Мы уже пытались это сделать, даже дважды - и вот результат! Мне следовало еще тогда отговорить тебя... если бы я только знал, к чему приведет эта затея...
Луи уныло и безнадежно прислушивается к звукам, вновь доносящимся сквозь дверь.
2
За дверью - небольшая темная комната без окон, вход занавешен тяжелыми портьерами, не пропускающими свет... На большой кровати с пологом поверх развороченной постели - фигура, до пояса прикрытая простынями. То, что выше - напоминает кошмар. Это Лестат, переживший пожар, обгоревший, местами обугленный, совершенно без сил, но живой. Яркие синие глаза и по-прежнему роскошные светлые волосы, да еще резко выступающие белые длинные клыки создают странный контраст на фоне темного, ссохшегося лица и тела. При таких тяжелых повреждениях его мучит неутолимая, непрекращающаяся жажда. И полная невозможность справиться с этим самостоятельно. Зависимость от тех, кто уже дважды пытался его убить, необходимость посторонней помощи приводят его то в отчаяние, то в неистовство. Вид Клодии, когда она входит в комнату, вселяет в него ужас. Он совершенно беспомощен. И знает это.
Клодия держит в руке извивающуюся крысу. Лестат ( сдавленным голосом, с широко раскрытыми от страха глазами) :
- Луи!... Лу-и-и?!.....
Клодия:
- Он не может подойти. Вот! Я принесла тебе это. Ты хочешь пить?
Лестат, не отрывая взгляда от кукольной разнаряженой фигурки, пытается отодвинуться вглубь кровати... без особенного успеха. Двигаться ему трудно, сгоревшие мышцы не слушаются, вдобавок малейшее движение усиливает и без того мучительную боль.
Клодия подносит зверька к его лицу, к самым оскаленным клыкам. Лестат шипит. Он в панике. Что она снова задумала? Ничего хорошего от Клодии ждать не приходится! Это - опасность, быть может, смертельная. Его крик падает до шепота:
- Лу-и-ии!!! Убери ее... убери от меня...
- Ну же? Ты будешь пить крысу или нет?
Клодия наклоняется ближе, с жестоким любопытством рассматривая его лицо, превратившееся в маску страдания и жажды. Эта игра ей не надоедаетуже который вечер.
В комнату решительным шагом входит Луи, опускается на одно колено рядом с девочкой и протягивает руку:
- Дай мне ее! И оставь нас! Прошу тебя.
Клодия, дернув плечом и высоко подняв голову, покидает комнату. Не удержавшись, оглядывается на пороге, делает Лестату *глазки*. Тот тяжело вздыхает, при этом неотрывно следя за крысой. Луи отшвыривает серое тельце в дальний угол, со вздохом прокусывает себе запястье и подносит его к губам раненого. Изголодавшийся вампир , не веря своему счастью, впивается
в кровоточащую рану и некоторое время слышно только, как он глотает кровь, торопясь и захлебываясь.
От этих звуков, больше чем от тянущей боли в венах, лицо Луи кривится в страдальческой гримасе. Положение создалось патовое - и невыносимое. Он не может бросить пострадавшего из-за него Лестата на милость судьбы - и не может видеть его в теперешнем его ужасном виде. То, что Клодии не терпится так или иначе разрешить ситуацию - нисколько не облегчает его существования.
Решив, что с него пока довольно, Луи окликает самозабвенно кормящегося вампира.
- Лестат! Все, хватит, отпусти меня. Слышишь? Довольно! Отпусти сам, не заставляй меня снова...
Тот, делая вид что не расслышал, спешит сделать еще хоть несколько глотков. Оторваться по собственной воле - свыше его сил. Луи устало качает головой... эта сцена повторяется ежевечерне уже неделю...
- Я позову Клодию...
- Нет! Не надо!
Несколько капель крови выступают из быстро закрывающейся ранки на запястье, пара капель скатывается на простыни. Лестат тоскливо провожает их глазами, торопясь слизнуть те, что еще остались. Ранка закрывается, не оставив следа.
- Луи? Луи... Не уходи сегодня... Не оставляй меня... Она замышляет недоброе, я чуствую... Прошу, не пускай ее сюда... Хотя бы так...
- Мы могли бы уехать...
- Нет! Только не это! Что я стану делать тогда? Что со мной будет? Прошу тебя... прошу тебя, дай мне еще немного времени... я что-нибудь придумаю...
Не обращая больше внимания на сбивчивые мольбы и обещания, Луи возвращается в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь. В полном изнеможении падает в кресло и закрывает глаза.
- И что теперь? - Клодия останавливается перед сидящим, раскачиваясь с носка на пятку и заложив руки за спину. - Мы снова остаемся? Луи! Так не может продолжаться! Мы должны избавиться от него!
- Это ты уже говорила. И стало лишь хуже.
- Нужно прикончить его.
Луи затыкает уши и трясет головой, не желая слушать.
- Нужно просто довести дело до конца! Ты же сам видишь... он страдает. Мы должны избавить его от мук, а себя - от этой обузы! Мы должны прикончить его!
- А ты уверена, что не станет еще хуже?! Вдруг это вообще невозможно? Ведь он говорил нам, что мы бессмертны!
- Огонь и солнце. Он говорил, огонь и солнце могут уничтожить нас.
- Огонь его не уничтожил!
- Верно. Не до конца. Остается солнце.
Луи с ужасом смотрит на Клодию, словно не узнавая... Наконец падает на колени, обнимая ее и пряча лицо в ее пышных кудрях...
- Умоляю тебя... не надо... не говори так... я не могу это слышать. Я не вынесу этого... Ты - жестокая маленькая девочка, ты разрываешь мне сердце.
- Но ведь ты хотел бы, чтобы он исчез.
- Да! Но не так! Не так! - На глазах Луи слезы... злые и горькие. Ему жаль Лестата. Жаль себя. Жаль своих несбывшихся мечтаний о свободной и приятной жизни без него. С Клодией. Далеко отсюда.
- Обещай мне, что ты не сделаешь этого!
- Тебе не обязательно на это смотреть. Тебе не нужно мне помогать. Я отлично справлюсь с ним сейчас сама.
- Нет! Клодия! Ты не понимаешь! Даже если я просто вернусь домой - и не найду его... Меня будет вечно преследовать мысль, что ты все таки осуществила свой план! Я буду думать о нем, видя тебя. Я сойду с ума! Оставь его в покое, ради меня. Дай ему время. Как только ему станет лучше, обещаю тебе, мы уедем.
- Дать ему время? Сколько времени? Год? Десять, сто лет?
- Я мог бы охотиться для него, и возможно, он поправился бы быстрее....
- Да? И что, ты думаешь, он станет делать, как только вернет себе силы? Отпустит тебя с миром? И меня?! Луи! Ты сам в это не веришь! Как только он восстановится - нам с тобой крышка! Мне - точно. И я не собираюсь этого ждать! Дать ему время.... Только тогда я смогу жить спокойно, когда своими руками развею по ветру его прах!
Топнув ногой, Клодия выходит из комнаты, как ни в чем ни бывало накидывая пелерину и надевая шляпку, собирается в город. Она голодна. И этот дом ей осточертел. На пороге она оглядывается, в уверенности, что Луи не заставит себя долго ждать. Не может же она одна гулять по бульварам! Внезапно в памяти всплывает, как много лет назад она выходила на охоту с Лестатом... Как он учил ее всему, как радовался ее успехам, как поддразнивал охотившегося в одиночку и словно нехотя Луи... Было весело! Отмахнувшись с досадой от непрошенных воспоминаний, она переступает порог и спустившиь по лестнице, останавливается на дорожке, ведущей сквозь заросли цветущих растений к воротам. Что он там медлит?
Луи мнется на пороге комнаты, никак не решаясь покинуть создателя и бывшего друга... Лестат повожает его тоскливым взглядом и внезапно решается:
- Луи? Послушай... Я знаю, что нужно сделать. Ты должен мне помочь. Я не могу так больше, я устал. Думаю, я нашел способ разрешить наши проблемы, если только ты согласишься мне помочь. Но Клодия не должна знать об этом! Только ты и я.
Де Пуан дю Лак с сомнением смотрит на Лионкура... Что еще он выдумал? И точно... Дальнейшее повергает Луи в остолбенение. Лестат вполне в своем репертуаре.
- Ты должен меня похоронить.
- Ты с ума сошел?!
- Нет. Но близок к этому. Потому и прошу о помощи.
Игнорируя недоуменный взгляд Луи, Лестат торопится, пока завладел его вниманием, изложить свой план.
- На кладбище Лафайет под старыми склепами, под фундаментом, нужно вырыть три могилы, не слишком глубоко, но так, чтоб не было заметно сверху. Ты с вечера меня накормишь и отнесешь туда, и уйдешь. А дальше я как-нибудь справлюсь сам. Лет через тридцать, я думаю, может быть пятьдесят, мои раны затянутся и я проснусь. И выберусь на поверхность. Но только Клодии - ни слова, умоляю. Иначе мне не будет покоя и в земле. Что скажешь?
От растерянности Луи не мог найти слов. А когда нашел - не сразу смог заговорить.
- Это... как-то уже слишком... тебе не кажется? Я, право, не знаю... А ты уверен, что сможешь подняться?
- Не совсем. Но шансы достаточно велики, чтобы попробовать. Я в самом деле устал от теперешнего существования. Да разве это жизнь? Настоящий Ад? Самому мне с этим не справиться, а тебе я бы мог доверить тайну своего пребывания... Отправь куда-нибудь Кодию на пару ночей, и это можно будет провернуть. И я стану таким, как прежде. И у тебя будут развязаны руки. Я ведь не глухой, я слышу ваши разговоры... Поезжай в Европу, путешествуй, ищи ответы на свои вопросы... Только не бросай меня здесь, так!
- А почему три?
- Что?
- Почему три могилы?
Лестат привычным жестом попытался пожать плечами, но только охнул и скривился. В глазах его ясно читался ответ, и Луи смущенно отвел взгляд. Действительно... почему бы?
- Я обдумаю твою идею. И дам тебе ответ завтра, хорошо? А сейчас мне нужно идти, Клодия ждет, я обещал. Я вернусь и накормлю тебя, а завтра решим...
- Но ей - ни слова! Обещай мне!
- Клянусь. Мое слово.
- Я верю тебе.
Лестат с облегчением, как человек, принявший нужное, но неприятное решение, откинулся на подушки. А Луи, почти с тем же чувством, покинул комнату и вышел в цветущий сад. С удовольствием вдохнув аромат глициний, обнял за плечи изведшуюся от нетерпения Кло, и они вдвоем вышли на ночные улицы. Пара охотников, любовников, проклятых.

[Mary De Mart]

L'K, шикарно! Местами весело, местами грустно , но везде очень интересно.
И я не могу согласиться , что это помойка, так что извини дружище

[L'K]

Mary De Mart, не помойка )) Мусорка! как корзинка для бумаг под столом. Входящих и исходящих черте-чем ))))

[Mary De Mart]

Так сойдет ( см. название)

[L'K]

Mary De Mart, вау! Отлично, сойдет! В самую суть! ))

[L'K]

Дорога, дорога, дорога..
Не знаю, куда, но дорОга...
шагнув лишь однажды с порога...
куда-то поманит дорога...

немеряны мили и лье
и годы, и дни, и минуты...
кого то встречаешь как будто...
и радостно это вдвойне...

не ждал не гадал и не думал,
что снова поманит и примет,
а вот и поныне иду я
по этой дороге вперед

а что впереди-не известно...
еще от того интересней
и что бы не встретил я буду
ужасно всему буду рад!!!

[L'K]

Зашел попрощаться.
Похоже - финал.
Под апплодисменты
смывается зал...
Оркестр отыграл
и заправлен манеж...
Готово на завтра все...
Все кроме... меж
меж теми кто выйдет
не будет меня
Никто не заметит, уверен, подмены,
растаявшей ночи моей - на дебют вновь рожденного дня
Какая разница - кто играет спектакль?! Лишь бы маст гоу!
Кто станет читать имена авизо? лишь бы зритель пришел!
И верю - придет! я останусь под куполом для...
для того... чтобы просто... да просто останусь!
я чтобы остаться здесь, призраком стану!
Лишь бы зритель пришел....
А я... собственно...
попрощаться , похоже, зашел...

[Mary De Mart]

[L'K]

А я вернулся. Вот. Из ничего.
Из никуда. А вот зачем - не знаю.
Там - пустота и скука, но его...
меня... меню... муа... короче Кая,
Европа, блин, исторгла, и теперь
Я снова здесь. Укажете на дверь?

[Mary De Mart]

Ни во коем случае, друг мой.
Усаживайтесь в кресло, не уроните плащь в огонь!
А от Европы вижу я, Вы не в восторге.
Почем же нынче литр крови в бывшем морге?

[L'K]

Да дело не в Европе, а во мне...
И хоть известно, истина в вине,
за литр крови платишь больше, и не в еврах
и даже не в рублях. ..такая скука!
душой, теплом, да там блин все на нервах...
короче, я домой. В халат и тапки, и к камину.
И может зазову на ужин друга...

[L'K]

не помню откуда. но впечаталось навечно... картина маслом. Грачи прилетели. Март, холодрыга, снег с дождем. Ходят нахохленые, хмурые,
_ Вах-вах, зачэм прылетели?!

Эт я к тому, что тут, снег с дождем?! Вах-вах! Форум в спячке? Надеюсь, что это спячка? я продрался сюда через пространство, время и коматозные сны, а тут , значит, вах-вах... ага... угу... ого... надыть чтой-то предпринять. Или реанимировать больного уже негуманно? или просто все на природе-погоде и одын я как тот грач... зачэм прилетел?))) Ни у кого нет желания откопаться? Ить мама Райс, похоже, про вампиров не хочет больше писать, и таки что? и все? по гробам?

[L'K]

Ось. Партия хлама для поддержания штанов. Запас из коматозных снов. Короче, случился раз ( и два, и три))) в Оверни голод. Оба-двое, Николя де Ленфен и Лестат де Лионкур, живые до неприличия - лет по 18.


-Никки? Я иду на охоту. К озеру. Хочешь со мной?
Лестат де Лионкур, младший сын маркиза Огюстена де Лионкура, в старом поношенном камзоле и дышащих на ладан сапогах, нетерпеливо приплясывал на месте, ожидая ответа. На охоту Никки хотел. Тем более, с Лестатом. Но вот слово «озеро» …
- Это к какому озеру?
- К Черному. Там должна была остаться какая-нибудь дичь. Деревенские туда не ходят, так что хоть что-то да подвернется. Должно подвернуться. Дома второй день есть нечего совсем. Прислуга разбежалась. Собаки голодные, боюсь, не дошло бы дело до моей лошади. Отец и братья пока не решаются на это, но еще день-два и кто знает? Конина – не самое худшее блюдо в этом замке. Позавчера- то я принес одну куропатку, да из нее велел сварить бульон для матушки. А сама птица изображала ужин нам на четверых . И это уже два дня как. Я было думал, не настрелять ли ворон, хоть собакам. Полно их развелось. У тебя, кстати, еды с собой нет?
- Только соль.
Николя де Ленфен смущенно потупился. Соль он таскал в кармане с утра, позабыв тряпицу с ней после того как ходил на деревню к Жанне, дочке мельника, у которой за щепотку соли можно было получить кое-что поинтереснее еды. Он так и сказал.
- Интереснее еды? У Жанны? Это ты о триппере?
Ленфен чуть не подавился приготовленным было хвастливым ответом. Вот как раз об этой стороне дела он и не подумал…
- А что, она…?
- Да кто ее знает, я так, к слову. К ней же полдеревни по ночам ходит. И наши замковые не брезгуют. Я бы не пошел, даже если б она была последней телкой отсюда до Клермона.
Николя поспешил перевести разговор на другую тему, пока Лестат, с обычной своей непосредственностью, не принялся за сравнение достоинств местных девиц, вдов и мужних жен, которые почему-то , отказывая Николя де Ленфену, никогда не уклонялись от обьятий младшего сына местного сеньора.
- Так ты что, правда хочешь идти в Чернолесье? Там же…
- Что там?
- Ну, разное говорят…
- Болтают. Живоданский зверь давно убит и никаких щенков у него не было. А если и были, то давно сдохли с голоду.
- А, так ты тоже слышал?
- Что?
- Ну, про этих… щенков?
Лестат гневно топнул ногой.
- Да не было никаких щенков! Сказки! На ночь детей пугать! Озеро как озеро, я там был сто раз. Рыбы в нем , правда, нет. Но и водяных тоже. А вот дичь там еще быть должна. Если она вообще осталась в Оверни. Потому что если нет – то моей лошади и моим псам конец. Со дня на день голодные мужики придут с вилами и мне их не отбить. Нужно что-то… что-то крупное. Заткнуть рты. Олень. Косуля. Лучше бы две. Или хоть стая волков. Да что угодно! Хоть ворон настрелять.
Снова эти вороны. Николя опасливо поглядел на своего друга и сюзерена – тот, похоже, не шутил. Сам Никки, с утра заботливо накормленный матушкиными ячменными лепешками, и представить себе не мог, что голод, уже месяц терзавший Овернь, так прочно угнездился и в Лионкуре. Ему, сыну вчерашнего торговца, загодя набившего амбары и кладовые, и в голову не приходило…
- Лестат? Я бы пошел с тобой на озеро. Но по дороге завернем к нам, а? У меня есть для тебя кое-что… Ну, я думал подарить тебе это в день Ангела, но, кажется, сейчас оно нужнее.
- Что – это?
- Увидишь. Пойдем. Это же мигом? Да и как я пойду на охоту безоружным?
- Вот новость! Да в замке оружия на небольшую армию! Выбирай!
- Нет, знаешь, я бы взял свой мушкет и кинжал, да и пару лепешек на дорогу. У матери должны были остаться.
Магическое слово «лепешки» решило дело и оба молодых человека зашагали в сторону городка, оставив за собой сумрачный ветхий замок, набитый ржавым дедовским оружием и отцовскими воспоминаниями. Лестат де Лионкур, младший сын маркиза Огюстена де Лионкура, считал все это– вполне заслуженно – старым хламом, мечтая о другой жизни – вообще – и о хорошем куске мяса – в частности.
Подарок оказался парой отличных сапог, сшитых точно по мерке, которую Николя умудрился как-то после обильных возлияний снять с ноги спящего друга, еще тогда задумав преподнести тому что-то приличное вместо его старых разбитых и стоптанных - единственных – сапог. Лестат был в восторге. Два куска нового полотна довершили дело. Обувшись, заткнув за голенища по ножу и аккуратно сунув старые сапоги с подвертками в сумку, дожевывая уже на ходу ячменную лепешку, он был вполне себе счастлив и доволен жизнью, предвкушая отличный день. Никки едва поспевал за другом, волчьей поступью рысившим в сторону дальнего, непопулярного у местных , темного и неприветливого леса.
Два часа спустя, дойдя до опушки и расположившись возле чистого мелкого ручья, оба умылись и наполнили фляги водой.
- Дальше воды можем не найти до самого озера, - сказал де Лионкур, приглашая друга последовать его примеру и выпить ровно столько, чтоб вошло. – Фляги – это на случай, если не выйдем к озеру до вечера и придется заночевать в лесу.
- Как в лесу? Разве до озера так далеко?
- Да нет… просто путь туда… как бы тебе сказать… он странный.
Николя озадаченно уставился на Лестата. Подозревая розыгрыш, на которые тот был великий мастер.
- Чем же странный?
- Ну… к этому озеру никогда не выйдешь дважды одним путем. Я сколько ходил – всякий раз плутаю. Уж и зарубки делал, и ветки заламывал – ничего толку. Оно словно прячется, это озеро. Но ты не бойся, я еще ни разу не уходил, не найдя его.
Правда, однажды блуждал три дня.
- Три дня?! Но у нас же нет еды и на день?! И воды вот только что во флягах?
- А я и говорю тебе – пей, пока есть. Воду найдем, как выйдем к озеру. Может еще и до ночи. А еды… ну, что-нибудь да подвернется? Лес ведь, прокормит. Я, случалось, и траву ел… Пошли уже. А то и верно до ночи не придем.
- Лестат?
- А?
- А огниво у тебя есть? А то я ведь не взял…
- Огниво? Огниво есть. Было бы что жарить, огонь разведем. Да и спать здесь лучше у костра… Мало ли что.
От этого «Мало ли что» в голове у Никки вдруг всплыли все страшные истории , которые он с детства слышал о Чернолесье и как-то неуютно ему стало и захотелось домой. Но не признаваться же было, что охотник из него никакой, что и не ночевал то он в лесу никогда, и мушкет его – отцов подарок – был опробован лишь на пугалах на батюшкином огороде. Пришлось подняться и, стараясь не отставать, следовать за Лионкуром, жизнерадостно шагавшим вперед, на ходу делая кинжалом зарубки на стволах молодых деревьев.

И был день, И была ночь.

[L'K]

Наконец вышли к озеру. Пустынно. Мертво. Жутко. Оно было действительно черным! Ни птиц, ни кувшинок, ни камышей. В почти круглой оправе из мелкого песка – прозрачно-темная хрустальная глубина. Лестат немедленно опустился на колени и зачерпнув из озера воды в горсть, принялся пить. Николя опасливо заглянул в воду. Ничего. Ни головастиков, ни мотылей , ни жуков – водомерок. Ничто не двигалось и не жило в прозрачной воде. Он опустил в нее руку – и сразу отдернул .
- Холодная!
- Конечно. Здесь же ключи. Пей, отличная вода. И во фляги наберем. Она не портится. До опушки хватит.
И вдруг Лестат замер, не донеся фляжки до поверхности воды.
- Что?!
- Тс-с-с-с…
Схватил друга за руки, пригибая к земле.
- Гляди, Никки! Вон там, правее белого камня!
- Лось! Боже, какой огромный… и седой…
- Да тише же ты! , - зашипел на него Лестат. – Правее гляди! Этот лось уже не наш. Замри и не двигайся.
Николя де Ленфен, вглядевшись , куда велено, с ужасом обнаружил, что за лосем, и вправду, уже шла охота. Буквально в нескольких шагах с подветеренной стороны от сохатого старый матерый медведь почти незаметными движениями сокращал дистанцию до броска.
- Мы с подветру. Он нас пока не чует. Отползаем назад к большому дубу. За ним встанем. Надо зарядить твой мушкет. У меня только картечь. Хоть и крупная, но если мишка нас заметит…
Не помня как, Ленфен сдал назад, стараясь даже не дышать – не только не шуршать песком… Они были на этом берегу, как на ладони. Поверни медведь голову, и…
Но тот был очень занят. Лосиный круп оказался наконец в пределах досягаемости, и, не издав ни звука, косолапый навалился, подминая, подламывая, подгребая себе задними лапами, чтоб не получить пинок в брюхо, вскарабкался на спину лося. Тот взревел и сделал гигантский прыжок. Началось.
Прячась за мощным дубовым стволом, Никки трясущимися руками заряжал мушкет, в то время как Лестат, уже с ружьем в руках, возбужденно выглядывал из-за подлеска в ожидании исхода битвы.
- Никки! Никки! Ты подумай! Вот нам свезло! Если лось отобьется и прогонит мишку – он все равно подранок и будет наш. Если медведь завалит лося – что вероятнее – не сожрет же он его всего! И снова мы в доле, причем без выстрела…
- А если он завалит лося и заметит нас?
У Николя стучали зубы, но Лестат расслышал вопрос.
- Если заметит – будет худо. Добыча – его. Придется убить.
- Кого?
- Медведя, кого же еще? Или он убьет нас. Да не дрожи ты так! Еще рано гадать, подождем исхода.
Исход, однако , был уже предрешен. Всем огромным весом навалившись сверху, медведь сломал – таки спину лося. И, не дожидаясь пока тот прекратит попытки подняться, скатился вниз и принялся потрошить еще живую добычу. От криков погибающего сохатого Никки стало дурно. А вот Лестат…
- Лестат!
Де Лионкур обернулся.
Увидев жуткое это выражение жестокой радости на лице своего друга, Николя едва снова не сблевал от ужаса. Так мог бы смотреть медведь. Если бы у него было лицо. Вдобавок все признаки указывали на то, что кровавое это зрелище довело Лестата до пика возбуждения, и тот едва сдерживался, чтобы не присоединиться к чудовищному пиру. Аж на месте приплясывал
- Никки! Ветер меняется! Он сейчас заметит нас. Ты не беги. Это бестолку. Стой здесь тихо. И не беги, понял?! Я сам. Дай ка мушкет. Подержи ружье.
И в этот момент медведь их учуял. Обернулся. Увидел. От его рыка Никки едва не … . Лестат вышел из-за ствола, с мушкетом. Щелчок – осечка. Щелчок – медведь поднялся на дыбы. Лестат бросил мушкет и выхватив у Никки свое старое ружье, выпалил прямо в морду медведю заряд картечьи. После чего, выхватив из-за пояса кинжал, кинулся прямо меджу расставленных страшных когтистых лап. Ударил – и отскочил, перекатываясь по земле от падающей на него сверху туши, ткнул еще – в бок – отскочил, и снова, и снова… Полуослепший, обезумевший от ярости и боли медведь вертелся, стараясь достать, зацепить врага и подмять. А Лестат, хохоча, словно безумный, продолжал этот танец с кинжалом на краю смерти… Окончания схватки Николя так не увидел. Когда он очнулся, медведь лежал бездыханной грудой рядом с мертвым лосем, а на его спине, уткнувшись в косматую шкуру, ничком распластался Лестат, так и не выпустив из окровавленных пальцев кинжал.
На дрожащих ногах Ленфен приблизился к этой композиции…
- Лестат? – почему-то шепотом.
-Лестат?! – голос сорвался и дал петуха.
- Что с тобой? Ты ранен? Тебе плохо?
- Тшшш… Тшшш, Никки… Мне – хорошо! Теперь все хорошо.
Очень непросто было решить, что взять с собой сразу и как спасти оставшееся от волков. Лестат хотел было остаться возле и охранять добычу, отослав Николя за мужиками, но пришлось признать, что тот один дороги в лесу не найдет. Оставлять же его охранять туши было и вовсе бессмысленным делом. Не дворянин, не торговец – скрипач де Ленфен- совершенно не был готов в ночном лесу оборонять груду мяса от возможных – вполне возможных – хищников. Тем более одна мысль о волках наводила на него ужас. Решено было взять с собой по окороку лося - больше поднять не смогли, языки, да пару сердец, завязанных в узел из рубахи Лестата. И как можно быстрее вернуться с деревенскими, надеясь, что волки не успеют сильно обгрызть выпотрошенные туши.
На другой день в деревне был праздник. А в замке старший из братьев де Лионкур, Антуан, с негодованием отчитывал младшего за то, что тот не заставил мужиков всю добычу принести на замковую кухню. Лестат огрызался. И дело, как обычно, дошло бы до драки, если бы в залу не вошла вдруг маркиза.

Что дальше - понятия не имею, оно вот прям так вылилось спросонок в одну строку. Ну, типа эпизод, что ли.

[Mary De Mart]

Мне понравилось. Читала с интересом :_)

[L'K]

Mary De Mart, а спасибо) Я не знаю, были ли в те года дробовики, но чем-то же били стайную мелкую птицу... так что кремневка, заряд крупной дроби, да простят мне историки. Кинжал - эт именно кинжал, с гардой, если держать в руке, жало прикрывает локоть. Типа дуэльных в пару к шпаге. Мишу я бы взялся таким завалить - знаешь куда бить - и поворачивайся, успевай. Лестат крупнее меня) Должен справиться.Ленфена хотелось пожестче приложить на тему испуга, но пожалел) Не стал позорить, а вообще большой миша - это стоя метра два с половиной может выйти, так что испугаться не стыдно.

[L'K]

Бред... безумный бред терзает душу мне опять.. ах пиво с водкой, как посмел вас намешать))))) все вру, не пил. Просто шел мимо , смотрю - мусорка... дай, думаю, чего неумное кину...)))) мож чего вырастет.. бессмыслительное.

Белая дверь, матовое стекло. На двери надпись - *Отделение гематологии. Лаборатория №6. Без допуска вход запрещен.*
За ней вторая дверь - с магнитным замком. Очевидно, для тех, кто не только не имеет допуска, но и не умеет читать.
За обеими дверьми - просторное затемненное помещение, одна часть которого отгорожена стальной решеткой. Над решеткой видны глазки лазерной завесы. Решетка под током. Напротив окна на ближней стене прикован замученный на нет парень лет 17ти, в больничной пижаме, одна рука выведена за пределы клетки и намертво прихвачена такими же скобами к стене. В руке торчит игла, от нее трубки идут к лабораторному столику с множеством толстых стеклянных флаконов, над которым колдует лаборант. Большинство флаконов наполнены темной густой жидкостью, несколько еще пусты. В кресле напротив клетки сидит импозантный седой дядька средних лет, в белом халате поверх недешевого костюма, курит и с интересом наблюдает за донором.
Весь вид прикованного к стене выдает крайнюю степень усталости и отчаяния.
- Робер? Робер, посмотри на меня. Пожалуйста. Подними голову. Алекс, много там осталось?
- Хорошо бы набрать еще четыре флакона, доктор Брандт.
- Хорошо бы.. Робер? Ты слышишь меня?
В ответ долгий мучительный стон и тихий голос:
- Довольно... хватит уже... пожалуйста... хватит на сегодня... мне плохо... грудь горит... голова.... доктор Брандт... довольно... прошу вас...
- Алекс?
- Плохо идет, похоже не наберем на всю посуду.
- Доктор Брандт... послушайте... я не могу больше! Умоляю вас... довольно... Господи... это сведет меня с ума... и Жажда! Доктор! Меня обещали накормить сегодня! Доктор Брандт? Вы же не думаете, что я могу восстанавливаться каждый раз из ничего? Я не ел уже пять ночей! А ваши аппетиты безразмерны... Вот и кто из нас вампир?
- Заткнись, Робер! Окно по-прежнему напротив тебя! Если только ты ничего не имеешь против рассвета....
Измученное существо на стене в ужасе рванулось так, что захрустели суставы, рука, выведенная за пределы клетки едва не вывернулась из плеча, на шее натянулись жилы, лицо исказила гримаса ужаса, круто замешанного на безумной ненависти.
- Сволочи! Какие же вы сволочи! Вы обещали! Обещали! Вы что, не понимаете, что моя кровь не берется из ничего?! И жажда сведет-таки меня с ума! И тогда - черт с ним, с рассветом! И да здравствует ад!
- Замолчи. - Доктор неторопливо поднялся, подошел к лабораторному столику, с вожделением взглянул на почти полные склянки и тоненькую струйку темной густой крови, едва сочащуюся из трубки в предпоследний флакон.
- Алекс? Что у нас с жертвами?
- Ничего, доктор Брандт. Вообще никаких поступлений. И в отделении ничего. Что же мне, самому что ли их организовывать?
- Отпустите меня! Всего на одну ночь! Я сам все организую! На одну ночь! Даже на полночи! На пару часов!
Седой внимательно посмотрел на донора, мысленно что-то прикидывая. Лаборант нервно усмехнулся.
- Ну да, конечно. Отпустите его. И как потом прикажешь тебя ловить? Я уж не спрашиваю, куда от тебя прятаться.
Он выразительно потер рукой горло и щелкнул зубами. Потом рассмеялся трескучим сухим смехом. Однако доктор выразительным жестом это веселье прекратил.
- Робер? А знаешь... Возможно, я так и поступлю... Отпущу тебя до рассвета. Если ты подскажешь мне, как это сделать без риска для моей жизни и для моей клиники.
В бледно-голубых потухших глазах прикованного к стене вампира сверкнула надежда.
- Я поклянусь вам чем угодно! Я выйду отсюда, даже не глядя по сторонам! Я ничего и никого не трону на территории клиники! Я сразу же уйду через лес в город, и вернусь к утру! Клянусь вам! Пожалуйста! Отпустите меня! Вы сами увидите, когда я вернусь, как вы выиграете! Не прогадаете!
- Доктор?! Вы это серьезно?!!! Да я ... да он... я минуты тут не останусь! Чего стоят его клятвы?! Он разорвет нас на части! И даже если нет - что заставит его вернуться?!!!
- То же, что заставляет его сейчас смирно висеть на стене... Хотя, как все мы знаем, эта решетка для него не преграда... то есть не настолько уж непреодолимая. Вот разве что ультрафиолет пропустить...
На минуту добрый доктор отвлекся, видно прикидывая, во что обойдется нововведение. Подсчитал и махнул рукой.
- А , глупости. У нас его гроб - вернется как миленький, и нам не надо прятать трупы.... Гроб с землей с его могилы в моих руках. Взорву к чертям в любой момент. Вот это - действительно гарантия. Иначе ему просто некуда будет вернуться.

децл времени спустя в старом доме возле "грязного кладбища" Лафайет


- Лестат?.
- Робер? ты уходишь? куда?
- мне нужно возвращаться... Скоро взойдет солнце.
- Туда?!!! ты что, хочешь вернуться в эту... к этим ...?! Но зачем?!!
- Как ты не понимаешь?! У них мой гроб! Когда взойдет солнце, я должен быть в нем!
- Это с какой такой радости? Именно в нем? Почему?
- Да потому что я мертв! А мертвый должен лежать в гробу! Под землей! А иначе с рассветом он отправляется прямо в Ад!
- Спокойно! Без истерик, мон ами. Давай - ка разберемся...
- Мне некогда с тобой разбираться, я и так едва успеваю!
- Да послушай же ты, кретин! Я не хуже тебя знаю, что должен сделать покойник на рассвете. Укрыться от солнца! И только! И совершенно неважно, каким именно образом, лишь бы оно не достало тебя! Да чтоб ты знал, масса народу вообще не хоронит своих мертвых в гробах! Завертывают в ткань, зашивают в мешок, зарывают просто в землю или даже не зарывают - просто строят над ним пирамиду. Пирамида тебе не светит, но и в гробу - тем более в каком-то конкретном, именном, спать совершенно необязательно. В конце концов, возьми себе другой. И спрячь его в любой другой могиле. Где тебя никто не найдет и ты будешь свободен. Или тебе все-таки немного нравится общество этих гематологов? Или ты полюбил пытки?
- А вдруг ты ошибаешься?! Что тогда? Я проснусь вечером - в Аду?!!! От вони собственного паленого мяса?! Лестат?! Мне страшно! Невыразимо страшно! Я не хочу в Ад! Что если ты не прав?!
- Да ты и так в аду.... Каждую ночь прикованный к стене... каждый день засыпающий голодным... медленно сходящий с ума от жажды... или уже безумный? Да не трясись ты, черт тебя возьми и не плачь! Ты просил совета - я дал его тебе. Если ты ему решишь ему последовать - я даже устрою тебе временный приют в нашем семейном склепе, рядом с моим Луи, - и еще одно место не занято ... пока. Но если трусость твоя затмевает твой разум - то что же могу сделать я?! Спасти тебя силой? Зачем мне это? Подумай. Другого случая может не представиться еще очень долго.
- Лестат... я.... я не хочу возвращаться в лаборатории... но я ужасно боюсь адского огня! Ты ведь не веришь в Ад? Ты наверное и в Бога..? А я... Что мне делать? Как мне решиться?! Что если они спалят мой гроб и я уже никогда не смогу в него вернуться? Что со мной будет, Лестат?!
- Если ты прямо сейчас не прекратишь истерику и не пойдешь со мной, в склеп, то ты просто рассыплешься прахом. Светает. В лаборатории ты не успеваешь. Совершенно точно. Для этого я тебя и задержал . Ибо сам ты, похоже, не в состоянии принять решение. Я сделал это за тебя. Цени. И кстати, никакого Ада нет. Все обман и фуфло. Я проверил. Надувательство.
Истерзанный молодой вампир скорчился в кресле, тоненько подвывая от ужаса и закрывая лицо руками. Вампир де Лионкур насмешливо смотрел на него, всем своим видом выражая, как он доволен содеянным.
- Ну же! Поднимайся! Я провожу тебя и уже через час ты будешь знать ответ на все свои вопросы. И есть ли Ад, и не дурак ли ты, столько времени потешая этих псевдоученых недоумков. И хорошо ли спится в нашем семейном склепе... вечером расскажешь. ... Да ну же, идем!

[L'K]

ух ты ж блиннн... я эту хрень уже выкладывал)))) истчо в 11 годе.

[L'K]

Судя по числу просмотров кто-то заходит. Рад, что Таламаска жива.
Но ничего страшнее нет для артиста, чем молчание непустого зала. Пусть лучше брань и помидоры, и свист, чем игнор. Двести с лишним заходов... и тишина... Жуть! Тупо загоняет в гроб еще на пару лет

[Dolore]