Дуэт обреченных
{Eleni & Alex}
Победитель Конкурса
Обладатель главного приза, а также:
1 место в номинации "Самая художественная байка"
1 место в номинации "Самый интересный сюжет"
1 место в номинации "Лучший персонаж" (Магнус)
Она называла его своим злым гением. Он всегда был другим. Магнус. Существо, пришедшее на эту землю из темного, нереального мира и обладающее такими безграничными способностями творить и мыслить, что иногда ей становилось страшно. Изгой. Она не могла объяснить даже самой себе, что именно чувствовала, когда их пути пересекались. Чувств было много. Была любовь, было восхищение, была даже какая-то тайная горечь оттого, что она никогда не решилась бы стать такой же, как он и отрешиться от всего мира, погрязнув в путешествиях по собственной душе. Был страх. Он родился в ночь их первой встречи, когда она впервые увидела его на кладбище.
…В ту ночь было холодно. Вампиры не любили таких ночей, потому что приходилось выходить далеко за пределы места, в котором расположилось Собрание. В хорошую погоду Кладбище Невинно Убиенных приносило немало жертв, но в такие ночи смертные предпочитал отсиживаться дома. Алессандра увидела его издалека. Ребенок. Мальчик. Хрупкая фигурка расположилась прямо на могиле, вокруг него клубился туман, и вначале она приняла его за камень. Мальчику было около шести, он одиноко сидел и, слегка прищурившись из-за недостатка света, читал книгу. Увидев ее, он ничуть не испугался. В его глазах засветился интерес, а потом радость.
"Ты ведьма. Я звал тебя и ты пришла. Ты мертвая - я знаю. Я люблю мертвецов, они не мешают мне думать."
Алессандра отступила, воззрившись на него с полным недоумением. Ребенок был похож на безумца, вернее, она бы несомненно так решила, если бы не его связная и правильная речь. Он говорил медленно и вдумчиво, словно использовал возможность выговориться.
"Я изучаю рукопись. Я стану магом, великим магом. Не бойся, ведьма, я не заколдую тебя так, чтобы ты умерла".
Алессандра молчала. Она вглядывалась в его черты, пытаясь понять, что за существо разговаривает с ней из тела ребенка, но не могла разглядеть в нем ничего сверхъестественного. Пожалуй, единственное, что действительно выделяло его из толпы смертных детей, были его глаза. Глаза взрослого человека, в которых затаилась работа мысли; большие и черные, как озера преисподней.
Он подошел к ней, не отрывая от нее взгляда.
"Почему ты седая? Ты поседела от времени? Если бы я мог, я бы сжег всех людей и оставил только ведьм и вампиров. И книги. Я в них верю".
Она отступила. Она боялась прочесть его мысли, не смея представить себе, какие дьявольские речи могут скрываться в этой маленькой головке. Уходя в ночь, она слышала, как он прошептал: "Мы обязательно встретимся".
***
Огонь. Крошечная вспышка облегчения и снова огонь. Яростное, бушующее пламя. Что это? Он сходил с ума или груз знаний начинал давить на него, делая рабом самого себя? Серые ночи, пустые, сонные, ночной город, задыхающийся от нищеты и порока, улицы, на которых расцветала смерть. И снова огонь. Пламя, обжигающее пальцы, доводящее до желания кричать, забыв о гордости и о том, что когда-то он чувствовал себя победителем. Огонь оставался единственной стихией, которую он не смог изучить, недосягаемой долиной смерти, манящей своей простотой и возможностью скорого избавления. Он смотрел в зеркало и не узнавал себя. Вот и все, что от него осталось - жалкий, седой старик, бросивший вызов самой смерти, фаворит судьбы, опрокинувший с помощью знаний все жалкие теории о Боге и Дьяволе, Великий Маг, иссушивший до дна собственный мозг и обнаруживший, что за всем этим могуществом ничего нет. Пустота. В жизни после смерти не было никакого смысла. Губы растянулись в неестественной улыбке. "Ты мертв, Магнус. Ты давно уже мертв".
Видения сменялись одно за другим. Говорят, что так всегда бывает перед смертью. Он больше не мог видеть воспоминания. Только образы, они менялись, один за другим, одни бессмысленные, другие - всего лишь истощенные лица давно ушедших. Иногда приходили картины из прошлого. Но сейчас он не вызывал их, они сами возникали перед его взором, хотя он уже и утратил возможность видеть. Сознание меркло. Да!
Если Зло действительно существовало, то его служитель заставил увидеть далекое прошлое, старый и забытый сон… Но только вместо холода был жар. И одно-единственное имя. Алессандра.
Он рассмеялся.
… В детстве ему хотелось верить, что туман вызвал ее на землю. Магнус любил туман, в нем легко было оставаться незамеченным. Поэтому он всегда появлялся на кладбище в темные и ненастные ночи. Все боялись этого места и того спокойствия, которое оно хранило, но он считал его своим домом, зная, что никто не осмелится прервать там его уединения. Он научился определять время суток и чувствовал приближение утра задолго до того, как рассвет давал знать об этом. В ту ночь было холодно. Пальцы давно перестали слушаться, изо рта валил пар, а ледяной ветер, тоскливо завывающий среди могил, ясно давал понять, что он здесь лишний.
Утренний холод усилился, и Магнус закрыл книгу. Он знал, что одного из магов сожгли только за то, что тот умел добывать золото из камня и обладал даром оживлять мертвых. Почему люди не хотят понять, а только убивают все, что им кажется непонятным? Положив книгу в тайник под одной из плит и погасив уже ненужную свечу, он направился к воротам. Миновав несколько могил, он снова увидел ведьму. Ту самую, которая всегда появлялась из тумана. Через два дня ему должно было исполниться тринадцать, и ее появление было хорошим знаком. Тем не менее, он скорчил недовольную гримасу. Пусть помучается.
"Я не звал тебя сегодня. Но ты пришла."
Ведьма не двигалась и ничего не говорила.
"Ты немая? Жаль, что ты не можешь говорить, иначе могла бы сказать мне, как ты умерла. Ты непохожа на других ведьм. Тебя сожгли на костре, верно?"
Она действительно не была похожа на тех несчастных, что покупают дешевые снадобья у чужеземных колдунов. Как и на тех, которые восстают из мертвых. Жалкие создания…
Ему казалось, что она исчезла. Но когда почувствовал холодные руки, он нашел силы повернуться и замер, разглядывая ее.
"Кто ты?"
Слова замерли на губах. Он лежал у края ограды, обессиленный, уставший бороться. Ведьма была рядом.
"Я еще буду жить, ведьма! Ты взяла часть моей жизни, заменив ее снами. Ты должна назвать мне свое имя!"
Она все еще была рядом, неподвижная, как статуя.
"Я многому научусь, ведьма! Я заберу себе твою магию!"
В тот год ведьма больше не возвращалась, несмотря на то, что он звал ее. Однажды ему показалось, что у окна возникла ее бледная тень. Она появилась на мгновенье и тут же исчезла, стоило ему только шагнуть к ней.
"Зачем ты бежишь, ведьма?!", - кричал Магнус в бессильной ярости, проклиная себя за слабость, не желая признать очевидного: он, простой смертный, не мог воздействовать на нее своей властью. "Рано или поздно ты все равно подчинишься мне!"
Молчанье. Так повторялось всегда, каждый год накануне его дня рождения. Он ненавидел людей, и люди платили ему тем же. Он получал удовольствие, видя, что внушает им страх и читая в глазах приговор: "Сумасшедший. Изгой". Одиночество было его наградой.
Один раз Магнус чуть не заставил ее заговорить, но тогда он был слишком слаб, чтобы добиться ее повиновения. Это была единственная ночь, когда она пришла неожиданно. Тогда ему было двадцать семь, и он умирал от смертельной болезни.
Его тело терзала лихорадка, у него едва хватило сил развести огонь в камине. У окна возник неясный силуэт. Он хрипло рассмеялся.
"Пришла посмотреть, как я умираю, ведьма? Я еще не умираю. Я хочу пить. Дай мне вина… там, на столе…"
Она не ответила, и он снова провалился в черную бездну. Во сне он был магом, наконец, достигнув того, чему отдавал все свои мысли и ради чего был готов продать душу дьяволу, если бы тот существовал. В то же время он был и кем - то другим. Тем, над чьим телом измывались мертвецы, впиваясь в горло.
Жажда, сжигала изнутри. Вдруг он почувствовал холодные руки и затем - терпкий вкус вина, которое он жадно выпил. Сознание начало возвращаться. Он попытался схватить ее за руку. Конечно же, это была она, его ведьма. И она снова была недосягаема. Он вскочил.
"Вернись, ведьма! Я приказываю тебе! Ты должна дать мне твою магию!"
В ярости он сорвал с пальца перстень и бросил его в камин. Некоторое время он смотрел на пламя, затем бросился вперед и выхватил перстень из огня. От боли в обожженной руке его тело содрогнулось и он проснулся.
Было утро. Первые лучи солнца едва проникали в комнату сквозь грязные, покрытые копотью стекла. Болезнь отступила. Он поднялся, но тело было настолько слабым, что он пошатнулся и ухватился за край стола, чтобы не упасть. Вскрикнув от боли, он одернул руку и, сумев удержаться на ногах, в недоумении смотрел на обожженную ладонь. Переведя взгляд на уже тлеющие угли камина, и, увидев усыпанный золой пол, он понял, что это был не сон. Но он продолжал оставаться человеком.
"Ты слышишь меня, ведьма?"
Не получив ответа, он горько рассмеялся и, схватив со стола стеклянную бутыль, вылил на угли ее содержимое. Пламя начало лизать потолок.
"Зачем мне золото и все мои знания, если я не могу получить то, что желаю! Но я еще вернусь, ведьма, теперь я знаю, что должен сделать!"
Он оставил город, зная, что вернется. Он не хотел оставлять ее навсегда. Такие, как она, навсегда были привязаны к месту захоронения, и пока что он был не в силах изменить это…
***
"О чем ты думаешь, Алессандра?"
Красивый мелодичный голос вернул ее к действительности. Когда Арман разговаривал, ей казалось, что она слышит музыку своей юности. Его лицо, как всегда бесстрастное и непроницаемое, казалось недовольным, а эти глаза, глаза ребенка, у которого отняли детство, глаза мертвеца…
"Обо всем понемногу. О тебе.. О нас… О будущем"
Алессандра опустила глаза. В последнее время в те редкие моменты, когда разум прояснялся и эйфория небытия отпускала ее, она все чаще чувствовала себя старой и беспомощной.
"Ты снова думала о нем". Арман подошел к ней и вдруг обнял и прижался к ее плечу. "Я всегда знаю, когда ты думаешь о нем, Алессандра. Ты грустишь. Ты боишься. И я начинаю грустить вместе с тобой. Ты знаешь, что он изгой, он наш враг, и он плохо на тебя действует. Ты отстраняешься от нас".
Алессандра погладила его по голове.
"Я никогда тебя не брошу, Арман. Я не уйду. Я могла это сделать сотни раз, но мы связаны клятвой. Прости меня".
Она поцеловала его в лоб и направилась к выходу. Тьма снова окутывала ее разум, и ей хотелось скрыться от Армана как можно скорее, чтобы он не увидел ее безумия.
***
Она лежала на земле, подняв голову к небу. На нее смотрела звезды. Они были живыми, и они смеялись, наблюдая за ее полной душевной деградацией. Также, как смеялся Магнус, когда старая шарлатанка произнесла то ненавистное пророчество. Это произошло в его тридцатилетие. В ту ночь Алессандра впервые заговорила с ним. Столько лет она вела наблюдения за его жизнью, содрогаясь от мысли, что кто-то узнает тайну ее сердца, эту странную, почти человеческую привязанность, изредка перерастающую в нечеловеческую страсть и сменяющуюся тоской по навсегда ушедшей молодости. Вечно одинокий, вечно погруженный в свои исследования, пугающий людей глубиной взгляда, в котором отражались их мелочные и глупые души, он бы мог стать великим ученым, если бы не его тщеславие, смешанное с презрением и упрямством. Он хотел все узнать сам и не признавал никаких законов. Некоторые женщины находили его привлекательным, несмотря на неухоженный вид и горящие, полные скептицизма и ненависти ко всему окружающему миру глаза, отпугивающие своей неприкрытой неприязнью. Но он становился все более нелюдимым, уходя в мир своих исследований, и, в конце концов, наступил тот день, когда он остался совсем один. Она принесла ему свой подарок. Это был старинный перстень работы итальянских мастеров, она хранила его со времен Римского собрания и считала чем-то вроде талисмана, несмотря на то, что уже давно не носила украшений.
Он сидел за столом, глядя на откупоренную бутылку вина, и что-то бормотал себе под нос. Увидев ее, он улыбнулся, и в его улыбке явственно читалось сознание собственного превосходства.
"Я знал, что рано или поздно ты придешь ко мне, ведьма. Моя ведьма".
Он подошел к ней и поцеловал ее ледяную руку, внимательно глядя ей в глаза.
"Не стоит меня бояться. Мои знания все еще столь несовершенны, что я продолжаю оставаться человеком. Но я рад тебя видеть. Ты нужна мне. Назовешь свое имя?"
"Алессандра".
Он был всего лишь смертным. Живым существом, которому природа подарила тело обычного человека и разум истинного гения. Как же он был одинок!
"Я хочу показать тебе смерть. Я не ведьма, но я убийца. Я знаю, что ты давно мечтаешь изучить это захватывающее действо. Пойдем со мной. Это будет моим вторым подарком".
***
Он наблюдал за ее играми со смертными жадно, происходящее захватывало его настолько, что он казался сумасшедшим. Его глаза горели нездоровым, алчным огнем, когда она припадала губами к разорванным ранам, и несколько раз он даже сделал попытку присоединиться к ее вакханалии. Тщетно. Человеческая природа не позволяла ему пить кровь, и в результате это вызвало в нем приступ ярости. Их последняя жертва была старой нищенкой, цепляющейся за жизнь, и с ней он был особенно жесток.
"Умоляю, оставьте мне жизнь, мои дни почти окончены, и я хочу умереть тогда, когда меня призовет Господь!" - взмолилась женщина, тщетно пытаясь вырваться из его цепких рук.
"Господь?"
Он разразился громким смехом, это был смех разочаровавшегося человека, верящего только в себя.
"Зачем тебе жизнь? Кому нужна эта жизнь? Если бы твой Бог существовал, он бы уже давно подарил тебе освобождение, прежде, чем ты превратилась в старую развалину".
Он грубо толкнул ее к Алессандре.
"Возьми ее, моя ведьма. Возьми кровь из этого тощего тела, ведь ты говоришь, что умеешь читать прошлое, а в ее прошлом, я уверен, найдется немало интересных подробностей. Я знаю ее. Она уже много лет обдирает невинных идиотов тем, что выдает себя за гадалку. Смелее, ведьма, может быть, ты и про себя что-нибудь узнаешь? Например, когда ты умрешь?"
Он снова засмеялся. Женщина закрыла глаза и зашептала молитву. Когда руки Алессандры легли на ее плечи, она заговорила, и голос ее звучал, как проклятье.
"Что ж, раз ты считаешь меня обманщицей, я могу рассказать тебе о твоей судьбе. На прощанье. Ты проживешь длинную жизнь. Душа твоя будет кричать и разбиваться о непроницаемые стены твоего загубленного дьяволом сознания. В конце концов она умрет, также как умрет твоя молодость и красота. Ты станешь рабом своего единственного желания, и с каждым годом это желание будет заполнять твой мозг, пока не вытеснит из него все мысли. Это станет твоей навязчивой идеей и единственной любовью. Но добившись своего, ты станешь еще несчастнее. Разум откажется тебе подчиняться, и ты будешь влачить жалкое существование, пытаясь найти хотя бы что-то, не лишенное для тебя смысла и разбиваясь о скалы вечности, которая изберет тебя своей мишенью. Ты будешь мечтать о смерти, и жизнь твоя превратится в борьбу за то, чтобы вернуть себе способность распоряжаться ею самостоятельно. И тогда придет твой сын. У него будут светлые волосы и огненные, полные жизни глаза, и, взглянув в них, ты увидишь там свой конец. И тогда возникнет огонь…"
"Хватит!"
Алессандра набросилась на нее и, не дав закончить, разорвала ее горло. Но кровь, бьющая из раны, не возбудила в ней желания напиться, смех безумца, стоящего рядом, его развевающиеся на ветру длинные грязные волосы, его восторг, его смелость заставили ее вдруг почувствовать такой ужас, какого она не испытывала никогда в жизни. Отпустив на землю труп, она бросилась бежать. Она бежала от этого смеха, от этого жуткого человека, непостижимого ее разуму, и от холода, исходящего от его мертвой души. В ту ночь она поклялась себе, что больше никогда его не увидит…
Сейчас этот смех звучал снова.
Глаза. Большие и черные, как озера преисподней. Перед ней стоял ее злой гений: морщины, избороздившие его лицо до того, как он стал бессмертным, делали его еще более неестественным, а рот, разверзающийся в припадке безумного смеха, превращал его внешность в маску смерти.
"Ты пришел".
Он опустился на землю и привычным жестом слегка дотронулся до ее руки.
"Вот мы и встретились, моя ведьма. Раньше я считал тебя старухой, а теперь выгляжу еще большей развалиной, чем ты сама".
Он схватил ее за волосы и притянул к себе. Минуту они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, пока он не отпустил ее.
"Таким я нравлюсь тебе меньше?"
"Я знала, что ты стал одним из нас, но никогда не видела, во что ты превратился. Ты преследовал меня. Зачем? Неужели ты действительно считал, что сможешь отнять у меня мое пристанище, мое собрание?"
Она снова была прежней - той самой здравомыслящей Алессандрой, способной защищаться. Страх перед ним вернул ей рассудок.
"Ты думала о той сумасшедшей гадалке. Я знаю, ты думала о ней… Я пришел за тобой. Огонь живет во мне, пожирает меня и зовет к себе. Я нашел то, что искал, я победил смерть. Мне скучно. Я пришел, чтобы забрать тебя".
В его голосе было что-то зловещее. Алессандра вздрогнула, стараясь не поддаваться возвращающемуся с каждой минутой страху, который расползался по телу, смешиваясь с привкусом радости и желанием отдаться во власть безумца. Ей хотелось бежать как можно дальше от этого места и от него, но он с силой сжал ее запястье своими худыми грязными пальцами, словно все это время читал ее мысли. Скорее всего, так оно и было.
" Ты никогда не думала о смерти, моя ведьма? Я знаю, что думала. Не говори мне, что ты связана с Собранием. Они не нужны тебе. Также как и ты им. Их мозг пуст, их глаза мертвы, они не видят ничего, кроме животного желания утолить жажду и вкусить крови бесполезных смертных существ, взывающих к небесам среди могильных плит и втайне молящих о смерти, как единственной возможности уйти от бедности, болезней и неудач. Ты всегда понимала меня, начиная с той ночи, когда впервые увидела, ты не только боялась моей силы, ты восхищалась мной и только глупые условности, набитые в твою женскую голову напыщенными дураками, называющими себя Собранием, сдерживали тебя от того, чтобы стать моей спутницей и предложить мне бессмертие. Но я все равно не принял бы его. Как видишь, я смог разобраться в вашей тайне без твоей помощи, но я вернулся, потому что знаю, насколько ты будешь несчастна, если узнаешь, что меня больше нет. Пойдешь со мной?"
Алессандра покачала головой и отвела взгляд, страшась увидеть его глаза и прочесть в них правду о себе, которую тщетно пыталась не замечать. Был ли он действительно сумасшедшим, или их судьбы впервые за эти долгие десятилетия слились в единую болезнь? Болезнь, от которой невозможно скрыться, приходящая всякий раз с наступлением ночи, болезнь, не имеющая названия и зовущаяся вечностью. Алессандра чувствовала, что у нее почти не осталось сил бороться с бессмертием. Ее разум и тело все реже и реже составляли единую гармонию, и, похоже, с ним творилось то же самое. Магнус был частью ее жизни, теперь он становился частью ее самой.
"Зачем ты говоришь мне все это?"
"Посмотри на меня, моя ведьма."
Он заставил ее поднять взгляд и насмешливо улыбнулся; на мгновенье его глаза вспыхнули ярким пламенем жизни, и стали такими, как прежде.
"Только смерть несет нам освобождение, только с ней мы обретаем покой. Смелее, ведьма, решайся. Или твоя любовь к смертным недостаточно велика, чтобы избавить мир от двух убийц? Отвечай мне!"
"Нет. Я не могу".
Она снова покачала головой и, высвободив руку, бросилась бежать. Ее остановил смех, и это не был смех безумца. Алессандра замерла и, не в силах противостоять порыву, обернулась. Он стоял на могиле, подняв голову к небу, и смеялся. Заметив ее взгляд, он резко замолчал.
"Не беги, моя ведьма. Тебе все равно не удастся скрыться. Или ты думаешь, что я не стану преследовать тебя?"
Он легко сошел с могилы и шагнул к ней.
"Не бойся. Я только хотел услышать твой ответ. И не ошибся".
***
Улицы были почти пустынны, за исключением бродяг, искавших приют у дверей притонов. Один из таких стал их первой жертвой: слепой нищий, решившийся попросить милостыню. Вторым был молодой дворянин. Магнус рассмеялся, любуясь гримасой отвращения на лице юноши, его небрежным жестом, когда тот швырнул им под ноги монету.
"Иди сюда, моя ведьма. У него доброе и, надеюсь, храброе сердце…"
Алессандра опустила на землю неподвижное тело и повернулась, чтобы уйти. Вид трупа был ей неприятен.
Ее охватило чувство беспомощности и смутной тревоги - она сожалела о том, что вышла за пределы кладбища. Здесь была не ее территория, не ее дом, и она все сильнее ощущала себя отщепенкой, предательницей, нарушившей правила, по которым жила всю свою бессмертную жизнь. Рядом появился Магнус, Алессандра заметила в его ладони рубиновую брошь и маленькое золотое распятие. Он иронично приподнял брови и улыбнулся, заметив ее взгляд.
"Золото все еще имеет значение в этом мире, ведьма. Я знаю, ты тоже познала его власть… И когда придет мой сын, я не хочу оставить его нищим".
В молчании они миновали рыночную площадь, не замечая смертных и оставаясь незамеченными для них. Чувство тревоги усилилось, но Алессандра почувствовала еще одно смутное ощущение - угрозы.
Магнус коснулся ее руки и кивком указал в сторону Кладбища Невинно Убиенных.
"Да, ведьма. Твои друзья из Собрания следят за нами, но это ненадолго. Лучше уйти отсюда".
Не дожидаясь ответа, он резко привлек ее к себе, и в следующую секунду они оказались над городом, чувствуя только яростные порывы ветра.
***
"Как давно ты не была в городе, моя ведьма? Почему бы тебе не узнать, что занимает умы смертных в эту эпоху? Ты никогда не мечтала об этом, похоронив себя вместе с твоим драгоценным собранием?"
Алессандра остановилась.
"Я связана клятвой. Ты сам говорил, что все это ничтожно и презирал суету. Зачем ты хочешь заставить меня нарушить клятву?"
Он расхохотался.
"Где сейчас тот, которому ты клялась? Уверен, что ему нет дела до того, чтобы следить за тобой. Ну же, моя ведьма, может быть, ты решишься составить мне компанию здесь, если не в огне?"
Алессандра молчала, чувствуя, как в нем нарастает гнев. Он грубо рванул ее к порогу какого то здания. Театр. Это здание было театром. Она вспомнила обрывок своей смертной жизни, но тут же отбросила это воспоминание, не желая поддаваться на умело спровоцированное искушение.
"Не заставляй меня уйти". - Алессандра тщетно попыталась освободиться.
Вдруг он отпустил ее и замер. Казалось, он видит то, что не дано увидеть ей, и слышал голоса, которых она не могла слышать. Проследив за его взглядом, Алессандра невольно шагнула вперед, глядя на мокрую от снега афишу. С нее смотрел молодой человек: красиво уложенные золотые волосы делали его похожим на средневековую картину, но его глаза, умело написанные неизвестным художником, - искрящиеся, бесстрашные, смеющиеся глаза, они словно бросали вызов расплывающимся красками ночного Парижа. Далее следовало название спектакля и имя актера - Лестат де Валуа.
"Что с тобой, Магнус? Кто такой этот Лестат де Валуа?"
Алессандра подошла и нерешительно дернула его за руку. Когда он повернулся, она отступила. В нем появилось нечто, чего не было раньше - он снова жил, он словно сбросил с себя бремя времени, точившее его рассудок.
"Я отпускаю тебя, моя ведьма. Иди к ним, возвращайся в свое Собрание, которым ты так дорожишь. Ты больше не нужна мне. Прощай"
Магнус отвернулся и быстро зашагал прочь от заснеженной афиши. Прохожие в ужасе отскакивали от странного старика с горящим взглядом, бормочущего себе под нос что-то неразборчивое.
"Я иду к тебе, Лестат. Я дам тебе свою жизнь. Завтра ты станешь моим".
"Четыре байка и луна в спину" (by Tash Mayfaire)
2 место в номинации "Лучший персонаж второго плана" (Бэби Дженкс)
Шум движков нарушал тишину ночи. Четверо ночных всадников 20-го века разрывали мощными противотуманными фарами темноту, луна безжалостно светила им в спины. До Сан-Франциско оставался один день езды, точнее одна ночь. Разговаривать было невозможно, шум моторов перекрикивал все вокруг. Каждый погрузился в свои мысли...
Он давно не был в этом квартале. Признаться честно, и желания не было. За это время многое изменилось, и главное, он сам. Какое ему теперь дело до всех этих роскошных и не очень тел, которые раньше невозможно было пропустить. Хотя..., и сейчас из них можно было бы извлечь достаточно пользы, но только один раз.
От этой мысли в глотке стало подозрительно сухо. Оглядевшись по сторонам, он выбрал цель - пышную блондинку, приблизительно такую, каких рисуют на рекламных плакатах или глянцевых страницах Плейбоя. Только с одним отличием - она была 100-процентно крашеной. Увидев что она привлекла внимание, девица стала ещё больше колбаситься, осыпая его томными, по её мнению, взглядами. Ещё бы, такой крутой мэн, весь в коже, с длинным хайером и вообще весь из себя здоровый мужик.
Он уже предвкушал, как кровь из её яремной вены хлынет ему в глотку, когда его внимание совершенно случайно отвлеклось от предвкушения столь сладостного ужина и переключилось на...
Маленькая замухрышка с двумя белесыми косичками, больше похожими на мышиные хвостики, жалась к стене. Ещё детское, но уже начавшее обретать женские формы тельце было почти обнажено, а девушка изо всех сил пыталась изобразить бывалую тигрицу. В её взгляде читались упрямость и злость на весь окружающий мир.
"Твари" - процедил сквозь зубы Киллер и последовал заранее намеченным маршрутом...
Прошло несколько дней, точнее ночей, а ребенок со взглядом волчицы так и не выходил у него из головы. В ночь полнолуния ноги сами понесли его в квартал Красных фонарей. Как обычно девицы, отталкивая друг друга, рвались к нему навстречу, но натыкались на невидящий взгляд. Он и искал и не мог найти. Дважды Киллер прошел сквозь улицу, пока на него не начали бросать косые взгляды и "девушки" и их сутенеры. В конце концов, он приблизился к одной довольно потасканной девице и спросил у неё о ребенке.
"Ох, а вот и педофильчик" - промурлыкала она, накручивая на палец прядь его волос, "Мы что называется подзалетели, и теперь сам знаешь что..." - говорила девица уже сквозь зубы и отвернулась
"Стой! Где она?!" - Киллер схвтил ее за руку, краем глаза успев заметить, что к нему направляется здоровенный детина. Скривившись от боли - блин, он опять не рассчитал силу, - девица только стрельнула глазами на дом в конце квартала. Не дожидаясь начала потасовки, он отшвырнул её к стене и зашагал по направлению к обшарпанному зданию.
Среди роя мыслей, которые наполняли квартал, он со страшным усилием уловил нечто. Ноги сами внесли его на второй этаж клоповника. Никаких замков, вообще ни хрена. Рука потянулась к двери, и та распахнулась. На обшарпанной кровати, едва прикрытая простыней, лежала она. Волосы все также оставались сплетенными в косички, небесно голубые глаза были открыты и смотрели в никуда. Запах смерти начал наполнять комнату. Киллер замер в нерешительности. Зачем он сюда пришел?
В следующее мгновение, отбросив все сомнения, он опустился перед кроватью на колени. Хотя прекрасно мог бы вскинуть почти невесомое тело на руки, но он боялся вытрясти из него остатки жизни. Кровь слабой струйкой засочилась по его губам и языку, её было так мало. Надкусив себе запястье Киллер, приложил его к губам девушки. Тяжелые капли падали в приоткрытый ротик и стекали её в горло. Постепенно жизнь, если конечно можно так выразится, стала к ней возвращаться. Губы стали ловить капли крови и в конце концов припали к ранке.
Мгновение спустя, а может быть больше, она сидела на кровати и во все глаза пялилась на него. Ничего не объясняя, Киллер сгреб свое сокровище в охапку и через черный ход вынес на параллельную улицу.
"Они сначала поворчат, но потом поймут почему я это сделал, может быть даже раньше чем я сам это пойму" - подумал он, садясь на спрятанный в переулке байк. Получше укутав свой невесомый груз в одеяло, Киллер растаял в ночи. И лишь круглый лик Луны ухмылялся ему в спину.
Вернуться
к оглавлению
|
|
|
|
