Прощай моя
царица
{Laverna}
Победитель конкурса альтернативных
фан-фикшн в номинации “Лучший персонаж
второго плана”
Сон… Сколько же он длится?
Неделю? Год? Век? Тысячелетие? Он давным-давно
перестал вести счет времени. Оно просто
не интересовало его, как и практически
все, существующее в подлунном мире.
Безразличие стеной отгораживало его от
всего, и сквозь эту преграду могло
проникнуть лишь одно существо – Акаша.
Ему не нужно было делать ни
малейшего движения, чтобы понять, что
она здесь, сидит на троне рядом с ним.
Она тоже погружена в Сон. Он слышал
неспешное течение ее мыслей, как слышал
и многое другое. Возможно – весь мир. От
этого никуда не деться. Но он не сошел с
ума. В этом-то, может быть, и заключается
главное проклятье…
Акаша… Невольно его мысли
вновь вернулись к ней… Его прекрасная
царица… Он до сих пор прекрасно помнил
тот день, когда привез ее, молодую, но
мудрую не по годам девушку в Египет…
Они оба были молоды тогда, и их
переполняли грандиозные планы об
улучшении их царства… А теперь…
теперь он все чаще задавал себе вопрос:
Осталось ли от той, прежней Акаши хоть
что-нибудь? И не мог дать себе ответа…
Он продолжал любить ее. Любил,
а мог бы возненавидеть, обвинить ее во
всем происшедшем с ними, ведь если бы
она оставила тогда в покое тех ведьм…
Любил, хотя ее мысли все чаще пугали его.
Любил, даже ощущая, что между ними
пролегла пропасть, которая все
увеличивается…
Когда же это началось?
Возможно, с самого начала, когда, после
той трагедии, она возвела их в ранг
богов. О, ее всегда приводила в восторг
эта роль! Божество! Избранная! А он… он
не верил в это, хоть и подыгрывал ей. Он
слишком быстро понял, что их путь – не
путь людей. Эти две дороги разошлись
навсегда. Поэтому он вскоре утерял
интерес к людям. Лишь кровь связывала
его с ними. Но Акаша не желала мириться
с подобной ролью. Иногда ему казалось,
что страсти переполняют ее даже больше,
чем в смертной жизни…
А потом был долгий
мучительный плен, а за ним пришел СОН.
Они оба жаждали отдыха от мира. Даже для
его царицы он утратил свою
привлекательность, а сам он давно
утратил интерес ко всему, кроме нее.
Безразличие… Именно оно заставило его
тогда остаться стоять под солнцем, куда
их вынес их хранитель. Оно, и еще
крохотная надежда, что дневное светило
положит конец всему.
Но совсем другие причины
удерживали на месте Акашу. Он
чувствовал, как в ней полыхает месть.
Она хотела отомстить всем, всем Тем, Кто
Пьет Кровь. Она упивалась, слушая их
крики, раздающиеся по всему миру. Тогда
она впервые вселила в него страх.
Акаша по-прежнему любила его
и слушала, но вместе с тем в ее
прекрасной головке роились такие мысли,
от которых даже у него все холодело
внутри. Но пока они еще не имели формы. И
он всеми силами старался, чтобы так и
продолжалось. Он был ее стражем и,
возможно, единственным существом,
который мог сдержать ее силу.
И все же она начала
просыпаться. Впервые, когда пришел этот
Мариус. Она явилась ему, пожелав, чтобы
тот увез их из Египта. Потом были еще
случаи… Но больше всего его
встревожило пробуждение, когда явился
этот юнец, Лестат. Тогда он впервые
полностью осознал, как изменилась
Акаша. Понимал ли этот мальчишка, что
мелькнувшая в царице жажда жизни
станет началом конца? Он-то это знал,
потому и вмешался. И остановили его
тогда не
угрозы Мариуса, а ее слова, раздавшиеся
в его голове: “Не смей!”. И в них была
ненависть, ненависть к нему.
Потом она сделалась такой же
мягкой и нежной, какой была, стала ЕГО
царицей. Но что-то безвозвратно
изменилось… К ней вернулись мечты
прошлого, которыми она постепенно
начала делиться с ним. Ей виделся
идеальный мир без войн и жестокости, в
котором она станет Богом, Великой
Матерью. Но сквозь эти радужные мечты
он уловил и нечто другое: месть всем Тем,
Кто Пьет Кровь, тем, кто не признал ее
власть тогда, и не признает сейчас,
убийство всех, кто посмеет встать на ее
пути.
Ее мечты были одновременно
наивны и чудовищны.
А за всем этим таилось
желание вернуть прошлое, те времена,
когда она была богиней Египта, и все
боготворили ее. За всем этим не было
жизни, но он понял это слишком поздно. И
слишком поздно попытался ее урезонить.
- То, что ты задумала –
безумие! – мысленно взывал он к ней. –
Мы стали символами, порожденного нами
народа, но мы не нужны ни им, никому! В
особенности людям! Им не нужны живые
божества, им вообще никто не нужен!
- Ты не понимаешь, мой царь! –
возразила Акаша, а глаза ее были
устремлены на экран, где пел и
кривлялся тот самый мальчишка, Лестат.
– В моей власти создать новый мир! И я
сделаю это!
“В моей власти”, “Я сделаю”
- его ошеломили эти слова. Его царица
более не нуждается в нем… вот что это
значило. Она вполне ясно дала ему это
понять.
Он безразлично стоял и
смотрел, как она оживает, подходит к
нему, склоняется над ним.
- Энкил, прощай мой царь! –
тихо произнесла она, и ее клыки
вонзились в его шею.
Он не сделал ни малейшей
попытки оттолкнуть ее, хотя прекрасно
понимал, что она задумала. Но разве не
этого он хотел все долгое время своего
сна? Он не смог помешать ее пробуждению,
а теперь его уже ничто не держало в этом
мире. Смерть… Наконец-то!
Но прежде чем тьма поглотила
его, он уловил ее последнюю мысль и
понял еще одну вещь. Его царица мертва.
Не имеет значения, что она пробудилась,
ходит и говорит, ее душа мертва. Мертва,
даже не смотря на одержимость своей
целью. Мертва, хоть и влюбилась в этого
юнца. Огонь жизни больше не горит в ней,
ничто не сможет его зажечь. В ней жили
лишь призраки прошлого…
- Прощай, моя царица! – сорвалось с его
губ, прежде чем жизнь покинула его с
последней каплей крови…
Вернуться
к оглавлению
|
|
|
|
