Королева
{Brad Sobinski}
Кровавые пятна, вся стена в крови,
повсюду смерть и боль. Он умер. Он
больше не будет мучиться. В его глазах я
прочла благодарность. Я все-таки
сделала это. Несколько взмахов ножом,
несколько ударов, мои руки были такими
сильными. Когда кровь превратилась в
фонтан, я приложилась губами к ранам и
пила, пила, пила эту кровь, стараясь,
чтобы во мне осталось как можно больше
его частичек. Это неправда, что он умер.
Просто он стал другим, он стал только
моим, и другие больше не могут его
видеть. А потом пришла усталость. И
забвение. Я устала, видит бог, как
сильно я устала. Отшельница,
сумасшедшая – так меня называли те, от
кого я отвернулась, посвятив себя
единственному, кого я любила по-настоящему.
Десять лет. Мы были вместе десять лет. Я
привыкла понимать его настроение, и
каждый день, вывозя его неподвижное,
замороженное тело на балкон, я видела,
как в его глубоких карих глазах
отражается свет солнца. Мы были
счастливы – для того, чтобы жить друг
другом не нужны слова и лишние движения.
Я ждала. И я была настолько эгоистичной,
обладая его телом, что не понимала, что
он чувствует на самом деле. Он устал от
неподвижности и бессилия. Он хотел
умереть. С первого дня, когда понял, что
обречен на вечную мерзлоту, хотел
умереть. Я была слепа слишком долго. Я
верила, что ему хорошо со мной. А потом
пришла ОНА.
Первый раз я увидела ее, случайно
проснувшись ночью. Я чувствовала чей-то
взгляд. Она сидела на окне, одетая в
белое платье, и казалась совершенно
нереальной, фантастической, безумной.
Она была похожа на египтянку, нет, не
такую египтянку, каких принято
показывать в фильмах, в ней было что-то
нечеловеческое, как будто она давно
умерла. Я протянула руку, но она
покачала головой. И вдруг, несмотря на
то, что она не произнесла ни слова, я
поняла, что передо мной – просто
призрак, призрак, принявший обличье той,
кому принадлежала, душа, заточенная в
неподвижном теле. Она кивнула. Мы
понимали друг друга без слов.
Она приходила ко мне еще несколько раз.
Я называла ее своей грустной королевой.
Она не всегда была грустной, иногда она
смеялась и танцевала под невидимые
мною призрачные звуки. Я рассказывала
ей про свою жизнь. А один раз наступила
ночь, когда мне очень захотелось
поговорить о самом главном, рассказать
о своем муже, его болезни, и о том, как
готова быть с ним до самого конца. Когда
я закончила, я плакала, а она грустно
смотрела на меня своими неземными
черными глазами. “Ты не знаешь, что
такое настоящая боль”, - сказала мне
она. “Ты не знаешь, что значит жить,
будучи заключенным в собственное тело,
не имея возможности пошевелиться и
наблюдая за тем, как те, кто наделен
даром жизни, подносит тебе дары, считая,
что таким образом может тебе помочь. Ты
должна освободить его, должна
выпустить на свободу его дух. Ибо это –
единственное, чего он хочет по-настоящему”.
Теперь по ее бледному лицу струились
слезы. Это не были слезы, какими плачут
простые люди, они больше напоминали две
тоненькие струйки крови. И тогда я
поняла, что это был знак.
…Когда он увидел, как я вхожу к нему,
сжимая нож, в его глазах не было страха.
Он в последний раз взглянул на меня и
закрыл глаза. В тот момент я
почувствовала, как в мире духов
появилась еще одна душа. Моя королева
сделала это. Тот, кого она любила больше
всего на свете,
был счастлив. А она стала свободной.
Навсегда.
Вернуться
к оглавлению
