Немного
романтики
{Sybelle}
Из всех женщин, которых я когда-либо
знал, она была самой строптивой, и когда
она вот так погружалась в молчание,
значит, дела шли совсем плохо.
Она уже довольно долго была не в себе. С
момента прибытия в Дрезден она не
устроила ни единого скандала. Идея
путешествия по Европе принадлежала ей.
Я согласился только при условии, что
впоследствии мы поедем на восток,
пересечем Австрию, Россию и
непроходимые леса, чтобы вернуться в
горы.
- Что ж, - сказал я как можно
презрительнее, - завтра мы оставим
цивилизованный, как ты выражаешься, мир.
И что он тебе дал, кроме веков
бесполезной философии и самообмана? -
Она не ответила. - Ладно, не буду тебя
долго беспокоить. Я пришел сообщить,
что завтра - придворный бал, и я
пропускать его не собираюсь. Последний
шанс попробовать крови пустоголовых,
тщеславных, разряженных европейцев!
Конечно, мы оба приглашены. Ты тоже
пойдешь. Я настаиваю. Не могу же я идти
один.
- Как хочешь, - сказала она, уставившись
в зеркало.
- Ну, раз уж ты сегодня такая
сговорчивая, я бы предпочел, чтобы ты
надела то пышное платье с низким
вырезом, помнишь? И не забудь о прическе!
- Это было уже смертельное оскорбление.
- Как хочешь, - повторила она.
Действительно, плохой признак.
Я засмеялся.
- Клянусь, ты не пожалеешь. Ты только
взгляни на список приглашенных!
Восхитительная компания. Смотри-ка,
граф…
Я удостоверился, что она меня не
слушает, и вышел. Если уж и так
тщательно спланированное рандеву ее не
расшевелит, значит, уже ничем не
поможешь.
На следующий вечер она выглядела
ослепительно. Она всегда выглядела
ослепительно. Я встречал немало
вампирок, но с ее красотой никто бы не
сравнился. Эти коричневые волосы, эти
тоскливые темные глаза заставили бы и
святого потерять голову. Но я терять
голову не собирался, только не в эту
ночь.
В зале от удушливых ароматов нечем было
дышать, повсюду лилась музыка,
отрывистая и нелепая. На ее идеально
белой коже играли блики свечей,
благодаря чему она еще больше походила
на статую. Хуже того, она становилась
статуей и в душе.
- Не хочешь потанцевать? - спросил я,
прекрасно зная, что мы не танцевали
вместе уже несколько лет. Она не
ответила. К нам подошел слуга и
предложил два бокала бледно-золотистого
вина.
- Смотри, видишь? - продолжал я, указывая
на высокого элегантного щеголя во
взбитом напудренном парике. - Мой
прощальный ужин. Не желаешь ли
присоединиться, любовь моя? -
насмешливо спросил я. Всего месяц назад
она обдала бы меня волной презрения.
Теперь же она просто ничего не
почувствовала.
Я удалился в глубину отдаленной ниши,
где мужчины играли в карты. Она по
привычке проследила за мной взглядом.
Однако кое-кто меня вообще не видел. Он
смотрел на нее с того момента, как мы
оказались в зале. Он мог бы стараться
гипнотизировать ее до конца своего
существования, и она все равно осталась
бы глуха в его призывам. Он, Мариус, был
ее создателем.
Поселившись в этом городе, он уничтожил
двух молодых кровопийц и прогнал еще
троих. Но присутствия такого древнего
существа, как я, ему было не обнаружить.
Не говоря уже о моей прекрасной Пандоре.
А теперь он стоял и размышлял о
превратностях судьбы. Судьбы! Я
расхохотался про себя.
Как только их взгляды пересеклись, я
исчез.
В своей краткой аудиенции с Матерью,
как я и ожидал, я потерпел фиаско.
Отчетливого сигнала угрозы,
доносящегося из-под дворца, где, как
воображал Мариус, он так удачно спрятал
свое сокровище, хватило, чтобы отогнать
меня подальше. Но я никогда всерьез не
рассчитывал на ее расположение. Я
сделал это скорее из любопытства. По
крайней мере, ее угроза
предназначалась не мне. А той, кого она
не желала иметь рядом с собой.
Я был дома, когда из остановившейся
рядом кареты до меня донесся шелест
голосов и мыслей. Настроение мое
поднималось.
Она вбежала во дворец, возбужденная,
взволнованная, в полном смятении. Она
пронеслась через холл в гостиную, но
остановилась, увидев меня. Ее грудь
вздымалась, и на долю секунды яростно
сверкнули глаза. Сверкнули! Я начинал
верить, что мои старания, в конце концов,
не пропали даром.
Я молча дал ей понять, что мне известно
о проишествии на балу. О танце с
Мариусом, о ее признаниях, о его
уговорах, о ее слезах, о его поцелуях.
Она долго смотрела на меня, а потом
бросилась к столу, поспешно нацарапала
несколько слов и выбежала на улицу.
Через час, когда я выходил из дворца,
она стояла, прислонившись к колонне, и
смотрела на небо. На нем не было звезд.
- Я пошел охотиться, дорогая. На твоем
месте я сделал бы то же самое. Нас
ожидает долгий путь.
Через неделю мы остановились в
деревенском трактире. Необходимо было
сменить лошадей, слуги нуждались в
отдыхе. В таких местах, где полно
суеверных крестьян, не поохотишься.
Значит, оставалось только ждать.
- Видишь, любовь моя, - машинально начал
я, - все твое упрямство. Не говори, будто
я не предупреждал тебя, что нужно
поесть перед отъездом…
- Может быть, ты прекратишь, наконец,
разговаривать со мной как с
избалованной девчонкой? - взорвалась
она.
Я не мог поверить своим ушам. Моя
Пандора!
- Но нет, тебе нужно было стоять и
мечтать о том, как он приедет и увезет
тебя, твой Мариус, который как раз
собирал вещи, чтобы мчаться спасать от
меня свое сокровище! - торжественно
заключил я, делая вид, будто не слышал
ее.
Она медленно встала и обошла стол, пока
не оказалась прямо напротив меня.
- Я тебя ненавижу, - прошипела она сквозь
зубы. - Ты олицетворяешь собой все, что я
ненавижу в мужчинах.
Великолепно! Все шло даже лучше, чем я
думал.
- Ну а граф Мариус, он олицетворяет
собой все, что ты любишь в мужчинах,
дорогая? В таком случае, ты нашла весьма
странный способ выразить свои
пристрастия.
- Никогда не смей произносить этого
имени, - задыхаясь, произнесла она, и ее
глаза заблестели характерным блеском.
Она резко отвернулась и взлетела по
лестнице, с шумом хлопнув дверью. Я знал,
что она плачет. И не смог удержаться от
смеха.
Вернуться к оглавлению
|
|
|
|
